I. О сновидениях с важными последствиями

В Манчжурии, в городке на границе Сибири и Китая, где жил и умер епископ Иона [Ханькоуский], проживала русская семья: чиновник на КВЖД, его жена и их сын. Так как отец состоял на службе у коммунистов, то семья не интересовалась ни верой, ни Церковью. Но вот занедужил их единственный сынишка и болел уже несколько месяцев. Ноги у него отнялись, словно их отрубили. Родители делали всё, что могли, оплачивая русских и японских докторов и употребляя всевозможные лечебные средства. Однако ничего не помогало. Мальчику становилось всё хуже. Отчаявшиеся отец и мать ожидали смерти своего сына. В таких мрачных предчувствиях наступило и 7 октября 1925 года. В тот день преставился епископ Иона. Из-за смерти епископа, горячо любимого прихожанами, весь городок был взбудоражен. Мать, накормив и обмыв своего больного ребёнка, накрыла его одеялом и отправилась по хозяйским делам. Когда она вернулась и вошла в дом, парализованный мальчик, её сын, выскочил из комнаты к ней, весело крича: «Мама! Вот я здоров!» Мать едва могла поверить своим глазам. Обняла она сына, расцеловала его и заплакала от радости, а затем расспросила, как это он так сразу выздоровел. Мальчик поведал: «Когда ты вышла, я заснул. И во сне явился мне какой-то добрый человек в священническом облачении и спросил [меня]: «Почему ты лежишь в постели?» Я ему ответил, что ноги у меня скрючены и я не могу даже двинуться. И тогда тот человек сказал мне: «Вот тебе мои ноги, возьми их и иди. Мне они больше не нужны». Мать подробно разузнала у ребёнка, как выглядел тот человек, и мальчик его описал. На следующий день мать взяла его в храм, где совершалась панихида по новопреставленному епископу Ионе. Когда мальчик увидел лицо лежащего мёртвого владыки¹, то воскликнул: «Мама, вот тот человек, который явился мне во сне и отдал мне свои ноги!»

Драгомир Алексич из Кралева рассказывает: «Когда мне было 3 года, меня поразила некая тяжкая болезнь. [Но вот,] моя мать увидела кого-то во сне, повелевшего ей: «Отнеси этого больного ребёнка в монастырь Жича, и когда войдёшь в портик с западных врат, то справа от себя найдёшь то ли воду, то ли росу. Окропи ею дитя, и оно выздоровеет». Впрочем, мать совсем забыла об этом сновидении. Но в одну из следующих ночей явился ей тот человек и повторил приказание. Моя мать снова не восприняла это всерьёз. Тогда явился ей тот же незнакомец в третий раз, укорил ей и замахнулся на неё палкой, норовя её ударить за то, что она его не послушала. Испугалась моя мать и отнесла меня в Жичу, где у западных ворот и впрямь нашла росу, окропила меня ею и попросила священника прочесть надо мной молитву. Пока священник её читал, я заснул и вспотел. А когда проснулся, то был уже здоров».

В книге о девице Мелании-затворнице, скончавшейся 11 июня 1836 года, рассказывается, как в то время пришла в её Елецкий женский монастырь мать с дочерью. Обе приняли монашество: мать с именем Модесты, а дочь с именем Митрофании. Состарившаяся мать готовилась к смерти и завещала дочери по её [матери] кончине сделать то-то и то-то. Но Божию Промыслу было угодно, чтобы дочь умерла прежде матери. Мать-старица невыразимо тосковала по своей дочери. Однажды, снедаемая безмерной печалью, увидела она во сне упокоившуюся затворницу Меланию, которая сказала ей: «Хватит скорбеть! Лучше потрудись во имя Бога продавать мои книги». Успокоилась старица от этих слов, но осталась в недоумении, о каких книгах говорила почившая, если не писала их и не оставила после себя. Однако спустя несколько дней прибыла в монастырь целая коробка книг. В них было изложено жизнеописание Мелании-затворницы. Некто составил его и прислал в обитель. И тотчас игуменья назначила старицу Модесту заниматься этими книгами и продавать их посетителям. Тогда-то и стали понятными те загадочные слова о продаже книг.

Все они были учениками святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. До сего дня сохранились мощи святого Климента в Охриде и святого Наума в монастыре, посвящённом его имени. Г[осподин] Прнятович, весьма уважаемый торговец из Сараева, рассказал нам следующее: «В мою бытность попечителем (ктитором) Старой церкви в Сараеве я смертельно заболел скарлатиной. Эта болезнь привела мою семью в отчаяние. Врачи день и ночь стояли около моей постели. От ужасной горячки я был без сознания. А если и доводилось мне приходить в себя, то осознавал я, что умираю. В этом бреду явились мне какие-то люди. Я сумел насчитать троих. Встали они передо мной. Я спросил их: «Кто Вы такие?» Они ответили: «Мы пяточисленные». А затем добавили: «Не бойся, не умрёшь!» После этого я выздоровел. Мой главный врач, д-р Караахмедович, признался мне тогда: «Твоё состояние было безнадёжным; Сам Бог тебя спас». Тогда я стал расспрашивать, кто такие Пяточисленные? Никто не мог мне ответить. Наконец узнал я это от священника». После этого Прнятович заказал в Битоле большую икону Святых Пяточисленных [просветителей] и поставил её у себя дома.

Монах Рафаил из обители Святого Спаса близ Охрида поведал нам такую историю: «Часто приходил к нам один жандарм, младший унтер-офицер, родом македонец. И всегда вёл себя благопристойно. Но как-то осенью примчался он около полудня, весь не в себе, вошёл в храм, приложился к иконам и оставил ещё 10 динаров. После чего рассказал, чтó с ним случилось. Проходя мимо монастырского виноградника, увидел он зрелые гроздья, вошёл в ограду и набрал целый платок винограда, опасаясь, впрочем, чтобы никто его не увидел. Затем поднялся он на гору и сел отдохнуть. Нашла на него дрёма, и прилёг он наземь и заснул. Во сне увидел он человека, который подошёл к нему с ручными весами, взял виноград, завёрнутый в платок и взвесил его. А после этого объявил: «Ровно две óки³ – по пять динаров. Итого – десять динаров». Затем грозно посмотрел на жандарма и сказал: «Это монастырский виноград, это виноград украденный, этот виноград нельзя брать и уносить! Горе тому, кто так делает». Произнеся эти слова, тот человек стал невидим, а жандарм проснулся, весь дрожа от страха. Хорошо поразмыслив над тем, что ему было явлено во сне, он направился к обители. Вернул виноград и оставил 10 динаров в храме на окладе иконы. Рассказав обо всём этом, жандарм поднял руки вверх и громогласно дал [такой обет]: «Никогда больше, никогда! Не только никогда не буду красть что-то у монастыря, но и ни у кого, ни у кого на свете!»

Сегодня священник Марко из Прилепа поведал нам сей удивительный случай. Как-то раз отправился он в село навестить родных, а матушка с малым дитятей осталась дома. Уснула она с ребёнком на одной кровати. А ночью во сне вдруг услышала голос: «Встань, дитя твоё задохнётся!» Этот голос разбудил женщину, и она поднялась. Но тотчас забыла о предостережении, а так как, встав с постели, почувствовала жажду, то напилась воды, а потом опять легла и уснула. И вновь раздался тот же голос: «Встань, дитя твоё задохнётся!» Снова проснувшись и поднявшись – и немало изумившись этому предостерегающему зову, она сняла одеяло со спящего ребёнка и… невольно отшатнулась от увиденного. Ужас! Дитя как-то ухитрилось заглотнуть угол своей маленькой подушечки, и подушка настолько глубоко вошла в рот, что забила его и полностью заткнула, а к тому же сдавила и нос, так что ребёнок вообще не мог дышать. Щёки у дитяти вздулись, глаза были вытаращены, как у утопленника. Ещё несколько секунд, и малыш испустил бы дух. Однако всевидящий Господь, присно бодрствующий, увидел, что дитя в опасности и голосом подал знак матери. Мать была страшно напугала и наутро пошла в церковь Пресвятой Богородицы и зажгла там лампаду.

Эту историю мы слышали в метохе [монастыря] святого Наума в Битоле.

После дня памяти святого Наума пришла в метох некая битольская турчанка, местная – с Бáира. Принесла склянку с елеем и поведала о следующем. Она занимается ворожбой над тазом с водой. За такими «услугами» к ней нередко обращались как женщины, так и мужчины. В самый праздник святого Наума она уже в течение нескольких лет воздерживалась от знахарства, так как однажды в прошлом, в тот самый день, когда ворожила некой христианке, малолетний сын последней упал в колодец, и вытащили его оттуда едва живым. Но в этот год пришла к ней одна женщина и попросила погадать о судьбе какого-то больного. Турчанка отказывалась, но в конце концов согласилась и исполнила просьбу. В ту же ночь увидела она во сне, что вокруг шеи её мужа обвилась огромная змея. Ночевал у них тогда и их зять. Когда рассвело, турчанка вышла проводить зятя, а муж остался в постели. Но как только ступила она за порог, раздались крики мужа – он истошно звал её вернуться. Турчанка немедленно вбежала в комнату и… застыла от ужаса. Вокруг шеи её супруга обвилась огромная змея. Вконец перепуганная женщина стала звать на помощь. При этом змея сползла с шеи турка и медленно удалилась в отверстие в стене. «Никогда не буду я ворожить в день святого Наума⁴. Грозный этот святой, очень грозный!» – воскликнула она. И, оставив елей, ушла восвояси, размахивая руками.

У некоего католика по имени Василь Марко из племени «хота» в Албании на протяжении 14 лет брачной жизни не рождались дети. Было ему горько и тягостно, а его жене – и того хуже. Как-то раз ночью явился [во сне] супруге Василя некий святой старец (как говорят – святитель Николай; день его памяти был крестной славой⁵ Василя) и сказал ей, чтобы она больше не скорбела, но пошла бы в Острог к святому Василию и помолилась бы ему – и Бог услышит их молитву, и через год родится у них сын, которого пусть назовут Василием. Назавтра жена пересказала мужу свой сон и предложила вместе сходить в Острог. Но муж не захотел этого сделать, опасаясь, [что не избежит] насмешек соседей, если отправится в паломничество к православной святыне. К тому же, не очень-то верил он в силу святого Василия. Однако в следующую ночь Василь во сне сподобился того же самого откровения, что и жена его накануне. После этого он решился идти в Острог. Под предлогом, что хочет навестить некоего своего земляка в Пиперах, прибыл он в обитель вместе с женой, и там они оба усердно помолились Богу и святому Василию, чтобы было им даровано чадо. Спустя год супруга родила сына и нарекла его Василием. Затем родился у них и второй сын. Оба сына живы, теперь они уже выросли и преуспевают во всём.

(Это чудо отметил Илия Златичанин в своей брошюре: Чудеса св. Василия Острожского. Подгорица, 1929.)

Знаменитый епископ, святитель Иоанн Максимович [впоследствии митр. Тобольский. – Пер.], друг царя Петра Великого, стал преемником святителя Феодосия на Черниговской кафедре. Как-то раз епископ Иоанн тяжело заболел и уже приближался к смерти. Все окружающие ожидали его кончины. Но в самый кризис болезни явился ему [во сне] его почивший предшественник, святитель Феодосий, сказал: «Не бойся, брат, но готовься завтра служить Литургию». Услышав это, епископ Иоанн немедленно известил духовенство, что наутро будет служить Литургию архиерейским чином. Все подумали, что больной говорит это в бреду. Но на следующий день епископ Иоанн был здоров и служил Литургию.

У святителя Тихона Задонского был вспыльчивый нрав. Часто гневался он на людей, потом каялся и затем опять гневался. Эту свою немощь он ощущал сильнее, чем кто-либо другой. Не раз и не два молился он Богу, чтобы Господь исправил его и избавил от столь пылкого характера. И действительно, по Божию Промыслу, произошло с ним нечто такое, что навсегда укротило его гнев и привело к смирению и сокрушенности. Так однажды, после молитвы, в которой просил он у Бога болезни, которая уврачевала бы его от бранчливости, он заснул и во сне увидел себя в каком-то храме. Выходит священник из алтаря и выносит на руках малое дитя, покрытое прозрачной накидкой. Епископ Тихон подошёл к младенцу, взглянул на него и спросил священника, как имя этому дитяти. Священник ответил: «Василий» (что на греческом означает «царь»). Тогда епископ снял накидку с младенца и поцеловал дитя в правую щёку. В это мгновение ребёнок ударил его по левой щеке так сильно, что епископ вскрикнул от боли и проснулся. Почувствовал он, что ноет у него вся левая сторона тела, от темени до ступни. Возблагодарил Бога и с той поры больше не злился ни на кого и ни на что.

В 1914 году в Москве во 2-й Мясницкий полицейский участок вошёл некто по имени Е.П. Васильев, молодой человек, и сказал, что хочет о чём-то уведомить начальника полиции. Когда начальник принял его, тот сообщил, что полтора года назад убил в лесу какого-то незнакомого господина, пронзив его ножом. Привлёк его внешний вид и [богатый] костюм жертвы – он думал, что у господина много денег. Но, убив его и перетряхнув всю одежду, он обнаружил лишь 18 рублей. В первые дни после этого преступления сей юноша не чувствовал никаких угрызений совести. Но затем совесть стала его мучить всё больше и больше. Наконец начал ему являться дух убитого, не давая ему по ночам никакого покоя. Заявил он начальнику, что нет у него больше сил всё это выносить и потому пришёл он с повинной, чтобы предстать перед судом.

Пожилая монахиня Стефания из обители святого Стефана близ Охрида – сейчас этой старице уже около 80 лет – рассказывала: «В прошлом году ходила я на праздник священномученика Еразма [Охридского, его память 2 июня по старому стилю] и послужила [в трапезной], как могла. Когда гости разошлись, осталась я переночевать и отдохнуть. Ночью во сне явились мне два человека и встали с обеих от меня сторон. Один из них был похож на архиерея, и я подумала, что это святой Еразм. Он сказал мне: «Ты всё спишь, монахиня?» Я ответила, что утомилась и должна прилечь. Тогда он продолжил: «А какие молитвы ты читаешь?» Я сказала, что неграмотна и стара и молюсь Богу, как умею, по-своему. Тогда он повелел: «Надобно тебе как можно чаще читать «Отче наш», «Богородице Дево» и «Верую», а иногда и «Взбранной Воеводе». Подошёл он ко мне, и стала я читать «Отче наш», а они тихо за мной повторяли. Затем прочитала «Богородице Дево», а они снова мне вторили. «Теперь читай «Верую», – сказал тот, что постарше. Я было начала, но так как в этой молитве путаюсь, то теперь уже они возвысили голос, а я за ними повторяла. Тогда они мне ещё раз заповедали, что эти три молитвы обязана я читать ежедневно по нескольку раз. После этого пришедшие исчезли, а я проснулась и осенила себя крестным знамением. И поныне часто читаю я эти молитвы каждый день».

«Было дело, что перешёл я в субботники, рассказывал нам один ремесленник из Бачки, – и уже не помышлял никогда возвращаться в Православную Церковь. Но лишь усердно молился Богу о своём спасении. И благий Бог показал мне в изумительном сне, гдé настоящая истина. Видел я во сне, как бреду я по лугу. Не замечаю никого живого, но стоит длинный ряд чаш, одна подле другой. И вдруг у крайней левой чаши оказался мой покойный отец с каким-то белобородым епископом в золочёном облачении. Сей епископ начал освящать воду. Держа в руке крест, обошёл он чашу с левой стороны и направился далее. Напряг слух и стал крестом ударять по чашам: по первой, по второй, по третей – и по отзвуку можно было догадаться, что чаши пусты. Когда ударил он по четвёртой чаше, то вместе с бряцанием послышался и плеск воды, но там её было немного. В следующих чашах я по глухому эху понял, что воды там больше. А когда епископ подошёл к крайней правой чаше, то она оказалась наполнена водой доверху. Владыка перекрестил её – и вода поднялась над чашей на целую пядь. И когда осенял он крестом эту возмутившуюся воду, окуная его в чашу, то из воды выскакивали искры, крупные, как орехи, и блиставшие ярче солнца. Наблюдая за всем этим, я застыл от изумления. Затем епископ протянул крест, как если бы кто-то к нему прикладывался. Посмотрел я – и внезапно вся правая сторона луга покрылась народом. Народ подходил и целовал крест, а владыка окроплял каждого водой, прикасаясь к голове кропилом из душистого базилика. И стоило ему лишь прикоснуться к чьей-то голове, капли воды падали и разлетались, отражаясь искристыми бликами. Тогда осмелился и я подойти, чтобы приложиться ко кресту. Когда подошла моя очередь, владыка сурово посмотрел на меня и сказал: «Ты не принадлежишь к этой чаше! Твоя чаша – одна из тех пустых, что стоят слева. Некогда ты принадлежал к сему народу, но ушёл в отступники. Уходи прочь!» Взглянул я на своего отца, весь дрожа от страха; но мой отец склонил голову к земле и не хотел на меня смотреть. Я обернулся и подошёл в гущу сего народа, но каждый отскакивал от меня, будто от прокажённого. Я начал плакать – и при этом проснулся. Сон стал для меня ясным уроком. Рядом с моим отцом был святитель Николай. Святитель Николай – это наша крестная слава, которую я перестал отмечать с того времени как отделился от Православия. Тотчас мне стало ясно и понятно, чтó мне нужно делать. Вернулся я в веру своих отцов, исповедал свой грех и причастился Святых Христовых Таин. С тех пор стою я в Православии твёрже, чем когда бы то ни было».

Рассказывала нам одна женщина из Жáбаля в Бачке, что всегда ходила на молитвенные встречи Христианской Общины и крепко держалась православной веры. Но однажды пришёл к ней некий субботник, продававший еретические книги, и стал ей твердить, что их секта – самая правильная на свете. Пригласил он её прийти к ним на собрание, чтобы побольше услышать и научиться. Пошатнувшаяся в вере женщина твёрдо решила пойти на это собрание в первую же субботу. Когда наступила пятница, женщина перед сном встала перед образом Спасителя и помолилась так: «Господи, Тебе я себя вверяю. Управи меня на путь спасения». В ту ночь сподобилась она во сне дивного откровения. Увидела она, как страдают за веру Христову мученики: одни подклоняют голову под меч, другие горят в огне, третьих растерзывают звери, четвёртых распинают на кресте и т.д. Внезапно заметила она чью-то отсечённую необычную голову, катящуюся к ней. Пришёл ей в сердце помысел, что это глава Иоанна Крестителя. И эта глава ей промолвила: «Видишь ли, что сии претерпели за истинную веру, а ты теперь оставляешь их веру и ищешь другую!» Женщина проснулась в невыразимом страхе. Ещё больше утвердилась она в православной вере, и не пошла на сектантское собрание.

Будимир Томашевич, подмастерье из Валева, работавший в портняжной мастерской, пишет дословно следующее: «Я портняжничал, но был и беспробудным алкоголиком. И вот, как-то ночью увидел я во сне святого Архангела Михаила, который приступил ко мне [в сновидении] и повелел больше не пить. Но я не воспринял его слова как святой долг и продолжил, как и прежде, напиваться.

Однажды, сидя в кафане, заказал я рáкию, но когда хотел взять рюмку и выпить содержимое, то она треснула у меня в руке. И в ту же минуту словно удар тока пронзил всё мой тело. Я подумал, что всё это неспроста. С той поры минуло уже три года, поэтому прошу Вас ответить, чтó было бы со мной, если бы я и дальше [так же] пил».

Рассказывал мне один брат из Вевчана: «Умер мой сосед, которого я горячо любил. Горевал я по нему, молился Богу и зажигал свечи. Однажды ночью явился он мне во сне. Вижу я его ясно, но, вспомнив, что он скончался, спрашиваю: «А где ты теперь?» На это он мне ответил: «В небесной Церкви». И мы оба умолкли. Затем он снова промолвил: «Всё, что Вы даёте нам, умершим, приходит к нам на небо». Разумеется, он не имел ввиду, что хлеб, свечи, вино и милостыня возносятся на небо, но что от наших поминовений умершие на том свете получают облегчение и отраду». Преподобный Серафим Саровский, каждый день поминая живых и усопших, зажигал много свечей. На этого вéвчанина тот сон столь благотворно подействовал, что взял он обыкновение постоянно творить поминовения и милостыни за упокой душ умерших сродников и соседей.

В 1904 году упокоился архимандрит Павел, настоятель знаменитой Троице-Сергиевой Лавры под Москвой. Отец Павел был необычайно кротким и смиренным. Ничем более он, собственно, и не выделялся. Один монах [как-то] начал терзать себя вопросом, почему именно отец Павел поставлен в игумены. Так, явно и тайно, вопрошал он себя до самой кончины архимандрита. Когда же отец Павел умер, монах успокоился. Впрочем, однажды произошло нечто такое, что начало постоянно угрызать его совесть, побуждая к покаянию. Увидел он себя во сне стоящим у могилы покойного игумена. Вдруг над гробницей явился игумен Павел, как живой. Его лик сиял каким-то [необычайно] благостным светом. А вокруг лика видна была надпись: «За кротость и смирение». Сие явилось ответом с того света на вопрос монаха. Проснувшись, монах горько каялся в том, что то и дело задавал себе этот вопрос. Немедленно исповедовал он свои помыслы братии и поведал о случившемся.

В станице Аксайской на Дону в 1830 году свирепствовала холера. Страх и ужас охватил всех жителей. [Но] в то время некой сирой женщине явилась во сне Пресвятая Богородица и известила, что за станицей, на том-то и том-то месте, под кучей мусора находится Её икона. «Пусть откопают эту икону, – сказала Божия Матерь, – и холера прекратится». Женщина пошла к священнику и сообщила о своём видении. Священник [только] махнул рукой и прогнал бедную сироту. Но в следующую ночь она снова удостоилась такого же видения. И опять уведомила об этом священника. На сей раз священник вместе с народом пошёл в указанное место и приказал копать. Почва очень трудно поддавалась, потому что там была старая свалка. Но через некоторое время икона Божией Матери была и вправду обретена. После этого отслужили молебен, икону очистили и подняли на хоругвь – и крестным ходом обошли с ней вокруг станицы. Затем вернулись в церковь и поставили новообретённый образ перед иконостасом. Холера [в станице] тут же прекратилась. С тех пор [и вплоть до 1917 года] Аксайская икона Пресвятой Богородицы прославилась множеством чудес. [Сейчас её местонахождение неизвестно. – Пер.]

Протоиерей Данило Шиляк рассказал следующее: «Интернировали меня в Нежидеру вместе со священником Чéдо Чакáревичем. Долго трудились мы на тяжких работах и страдали. Как-то раз ночью, накануне воскресного дня, вижу я во сне, как отворились ворота нашего барака и вошёл некий отрок. Вынул он записную книжку из кармана, вырвал из неё один листок и громко прокричал: «Здесь ли Данило Шиляк и Чедо Чакаревич?» «Мы здесь», – ответил я. «Немедленно возьмите свои вещи и ступайте в комендатуру за документами. Вас выпускают на свободу». Проснулся я и перекрестился. Наутро пересказал я отцу Чедо свой сон. А он мне на это говорит: «Бог даст, может быть и освободимся». «Сомнительно мне», – вздохнул я. Между тем наступила среда. И произошло то, что поразило меня до глубины души. Появился тот же самый паренёк, теперь уже не во сне, а наяву, вынул записную книжку, вырвал из неё листок, вызвал меня и отца Чедо по имени и передал нам те же самые слова таким же голосом, как и во сне, – и мы в тот же день обрели свободу».

Протоиерей Данило из Приеполя поведал нам следующее: «Мой родственник, Иосиф Шиляк, называл меня «Малым», а я его – «Старым». Любили мы друг друга от всей души. Однажды сообщили мне, что отец Иосиф занедужил. Я и скажи: «Как раз пойду его проведать». Но минули два или три дня, а я так и не управился к нему сходить. И вот, ночью, в предрассветный час вижу я во сне отца Иосифа, облечённого в [чистые] одежды и лежащего на доске; вытянулся он как мертвец. Я подхожу к нему и спрашиваю: «Как ты, Старый?» А он мне отвечает: «Где ты пропадал, Малый? Ждал я тебя, ждал, а ты так и не пришёл». Встрепенулся я со страха во сне, пробудился и встал. И в ту же минуту пришёл крестьянин из села, где служил отец Иосиф. Узнал я его и почувствовал неладное. Прежде чем отрыл он рот, я спросил: «Жив ли отец Иосиф?» «Умер два часа тому назад», – [последовал] ответ».

Донка Стоянович из Битоля рассказала нам такую историю о своём брате: «Мой брат Йован Секулич был иконописцем. Расписывал он храмы и в Битольской митрополии. Скончался же три года тому назад в Княжеве, под Софией. В тот год писал он нам, что приедет на Пасху, и мы с радостью его ожидали. Однако он не приехал. Я, как сестра, особенно из-за этого печалилась. Но после Пасхи как-то ночью вижу я его во сне. Явился он мне и сказал: «Хотел я к вам приехать, но вот случилось со мной такое». Немного спустя пришло к нам известие, что мой брат Йован упокоился в Господе, и причём именно в ту ночь, когда я видела его во сне».

Ристо, сын покойного хаджи Стóяна Опеничанина, поведал нам, как умирал его отец. «За месяц до кончины, – рассказал Ристо, – Стоян [сербы часто называют родителей по имени. – Ред.] призвал меня и сообщил: «В нашем доме через месяц кто-то умрёт». Как он об этом узнал – сказать не захотел. Сперва полагал он, что умрёт его пожилая супруга, и даже стал тайком от неё готовиться к похоронам. Покупал все необходимые вещи, приносил домой и прятал от жены. Однако за 10 дней до кончины он известил меня: «Умру я, а не жена. Пришёл ко мне во сне (так говорил Стоян) мой сын (погибший на фронте) и сказал: «Ну, тато, приходи сюда, ждёт тебя дед (то есть отец Стояна)». Через несколько дней сообщил он мне, что тот же сон повторился; другими словами – покойный сын и его [Стояна] отец зовут его на тот свет. Утром в день смерти захотел он скатить бочку в погреб, но упал, и бочка придавила его и переломала ему кости. [После этого] он неустанно повторял: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» И даже умирая, шептал он эти слова безмолвными губами – и с тем успокоился».

Старица Елена Янич поведала нам историю о том, как получила она подлинное откровение с того света. В период австрийской оккупации жила она с самым младшим сыном в Белграде. Сильно страдала и бедствовала, но постоянно молилась Богу. Однажды случилось ей потерять свои [фамильные] драгоценности, которые она держала про запас, – чтобы, если наступит голод, продать их и накормить детей. Сильно кручинилась она об этой потере. Но последовал ещё один, гораздо более страшный удар. Получила он известие, что её сын Мика погиб на войне. Горько рыдала Елена по своему любимому сыну. Снедаемая тоской, как-то раз ночью увидела она во сне своего покойного мужа Люб[омир]а. Муж спросил её, отчего она так убивается? «Как же мне не горевать, если наш Мика погиб на фронте! Горе безутешное!» – ответила она ему. «Это неправда, – сказал ей умерший супруг, – Мика жив». «Да ещё все драгоценности я где-то затеряла!» – добавила супруга. «Не потеряны они вовсе, – заверил её муж. – Они в таком-то ящике, завалены вещами». Проснувшись, Елена тотчас стала тщательно перетряхивать содержимое ящика и действительно нашла потеряю. А когда война закончилась, её сын Мика вернулся в Белград живым и невредимым.

Читаю я о том, какое было предвестие о смерти знаменитого митрополита Московского Филарета. Дело относится к 1867 году. Тогда исполнилось полвека его архиерейства. Сам он достиг уже 84-летнего возраста. Отпраздновав свой юбилей, владыка удалился от дел в Троицкую Лавру преподобного Сергия. В тот год 14 сентября явился ему во сне родной отец и сказал: «Береги 19-е число»!⁶

Этот сон митрополит истолковал как извещение даты его кончины. Поэтому начал спешно готовиться к смерти и решил 19-го числа каждого месяца причащаться Святых Таин. Когда прошло 19 сентября, он стал ждать 19 октября. Когда наступило 19 октября, он снова причастился, но жизнь продолжалась. В ноябре владыка стал побаливать и принялся срочно оканчивать все дела, пока не пришла смерть. Приготовив всё и заказав гроб, 19 ноября он отслужил последнюю Литургию и отправился отдыхать. Когда монах пришёл звать его на обед, то увидел владыку уже умершим.

Вот что означали слова «береги 19-е число», услышанные во сне.

Хотя и говорит сербский народ: «Сон – ложь, а Бог – правда», однако в народных преданиях и песнях отмечено немало снов, которые и вправду сбылись. Совсем недавно перечитывал я песню «Женитьба Максима Црнóевича», а в ней – сон Йована-капитана, который рассказывает он своему дяде Ивану Црноевичу.

Чуть уснул я – сон дурной увидел,

Грозный сон – суди ему Всевышний:

Будто взор возвёл на небеса я,

И узрел вдруг тучи грозовые.

Вот одна надвинулась сурово

Над Жáбляком-градом очутилась.

Молнии ужасные сверкнули

И твои палаты поразили,

Сам в огне ты тоже оказался –

И во всём дворце единый камень

Только уцелел; под сим обломком

Невредимым твой Максим остался

И наружу невредимым вышел.

О себе же, дядя мой любезный,

До конца поведать я не смею…

Если верить сну – меня погибель

Ждёт на свадебном пиру весёлом.

И действительно, в несчастной междоусобице между сватьями Максим был лишь ранен, а Йован-капитан убит.

Протоиерей-наместник Стева Гужвич поведал нам о том, что видел необычный сон в ту ночь, когда погиб последний Обренович, король Александр. «Снится мне, – рассказывал он, – будто Король пригласил меня на крестную славу, чтобы я освятил воду и преломил кóлач [праздничный хлеб. – Пер.]. Пришёл я в какой-то низкий домик, где находился Король. Облачился и хотел начать освящение воды. Но вдруг увидел, что свеча вся изломана и искривлена. Заглянул в сосуд с водой, а вода грязная и полна окурков. Обратил я на это внимание присутствующих и попросил принести хорошую свечу и чистую воду. При этом взглянул и на самого себя, а мое облачение всё порванное и негодное. Пришла мне мысль: пока принесут другую свечу и воду, могу я сбегать домой и надеть новое облачение. И вот, примчался я домой, взял новое облачение и принялся его надевать. Но никак не могу этого сделать: руки у меня заплетаются между лицом и подкладкой. Испугался я, как бы не опоздать, и стараюсь как можно скорее кончить дело, но оно никак не спорится. Проснулся я весь в поту и тревоге. Перекрестился и говорю: «Дай-то Бог, чтобы всё было хорошо!» Потом вышел на улицу. Было очень рано. Перед лавкой увидела я знакомых мне торговца и учителя. Поприветствовал их и хотел пройти мимо. Но учитель подошёл ко мне и спросил: «Знаешь ли, отец Стево, что произошло ночью?» «Не знаю, – ответствовал я. – Одно только знаю, что видел я страшный сон и ничего хорошего быть не может». Тогда учитель прошептал мне на ухо: «И впрямь нет ничего доброго. Сегодня ночью в Белграде погибли Король и Королева. Это было 29 мая 1903 года».

– Поведай мне, сестра Марина, о чём вещает народ. Много ты путешествовала, немало людских судеб узнала и уразумела пути Промысла.

Сестра Марина задумалась и после долгой нерешительности и отговорок, что она будто бы ничего не знает, что она недостойна и т.д., – рассказала следующее.

– В селе Издéглавле ночевала я у вдовы. Вдова поведала мне, что некогда на её дом нашло моровое поветрие и за четыре дня вынесла она из дома семерых покойников. Среди умерших был её муж, а также несколько сыновей и прочих домочадцев.

С огромными усилиями смогла она приготовить всех к должному погребению. Похоронив семерых, осталась с тремя крохотными детьми. Тогда пришли к ней соседи и родственники и стали советовать ей переселиться из этого дома в какую-нибудь хижину, так как на доме лежит проклятье. Но хижины нет – переезжать некуда! В большом недоумении, как поступить, однажды ночью, когда все её дети уснули, она долго молилась Богу о вразумлении, а затем и сама отправилась спать. Во сне ей явилась святая Нéделя [то есть святая мученица Кириакия. – Пер.], погладила её по голове и сказала, что будет её защищать и отныне всё у неё наладится. Получив такое наставление и немало ободрившись, она осталась в своём доме. И действительно, с той поры дом её окреп и преуспел. Продала она пшеницу за 50 наполеондоров. За эти деньги купила у турка хлебное поле. Овцы у неё дали солидный прирост. Фрукты уродились, на огороде выросло множество овощей. Так это повторилось и в последующие годы. Вырастила она детей и хорошо их пристроила. Двое сыновей женились, дочь вышла замуж. Один из её сыновей теперь член правления сельской общины. Вот дивный пример Господня Промысла о тех, кто носит в своём сердце страх Божий!

– Верите ли, отец протоиерей, что Божии святые и поныне живы? – спросил я как-то раз заслуженного протоиерея Йована Бошковича, героя [освободительной борьбы].

– Как не верить, если явились они мне и в этом меня удостоверили.

«Однажды, когда наш дом посещали невзгоды, – начал свой рассказ отец Йован, – матушка попросила меня сходить в Острог, к святому Василию, и отнести туда некое пожертвование. Её слова несколько смутили меня, и я разозлился. «Что мне ему носить? – сказал я ей. – Оставь в покое те мертвые кости в Острожской пещере, а за помощью обращайся к живым!» Так прошёл день. А ночью в ясном видении явился мне святой Василий, ударил [оземь] жезлом и сердито на меня [при]крикнул: «Жив я, а не мёртв, как ты думаешь. И не будь неверен, но верен». В ужасе вскочил я с кровати, попросил матушку дать мне то, что она приготовила, и отнёс это в Острог, к святому Василию. С той поры прочно утвердился я в вере, что Божии святые и впрямь живы, а не мертвы».

Ратари, 9 июня. В селе Клока молния убила 20-летнюю Даринку Ракич. При этом рассказывают, что накануне своей гибели она видела во сне именно то, чтó и произошло на самом деле. О своём сновидении Даринка поведала домочадцам. В частности, рассказала, что видела во сне громадную чёрную тучу, из которой её сразила молния. Этот сон, как свидетельствуют родственники, испортил молодой девушке всё настроение. И всё-таки она пошла с матерью и дядей окучивать кукурузу. Где-то после трёх часов дня небо затянулось грозовыми облаками, и вскоре послышались раскаты грома. Дождь полил как из ведра, то и дело сверкала молния. Даринка, её мать и дядя спрятались от ливня под ветвями большого дерева. Затем Даринка перебежала под другое дерево, где, как ей казалось, укрыться было надёжнее.

Вдруг вся окрестность огласилась ужасным громыханием – словно обрушилось что-то огромное и тяжеловесное. Когда мать Даринки и её дядя пришли в себя, то увидели что девушка лежит в трёх метрах от дерева, под которым только что стояла. Её поразила молния.

В похоронах Даринки участвовало всё село.