Кары Божии

Приведем теперь несколько примеров того, как Бог карал попиравших закон Божий. Как никто не может взяться за электрический провод под напряжением и избежать последствий, так никто не может и нарушать нравственный закон Божий и оставаться живым и невредимым. Ведь на нравственном законе поставил Творец весь видимый и невидимый мир.

Эту удивительную и страшную историю услышали мы от одного господина в Врнячком санатории. Мораль ее такова: правда медленно движется, а все же настигает!

Некая госпожа, отправляясь в Врнячкий санаторий, собрала с собой три чемодана вещей. Когда она прибыла на Врнячкую железнодорожную станцию, наняла там какого-то беднягу-носильщика и велела, чтобы отвез ее вещи в санаторий на тачке. Между тем, госпожа эта была невнимательна к своим вещам. Она действительно приготовила дома три чемодана, но когда выбиралась из дому, взяла только два чемодана и с ними села в поезд, а ехала, между тем, в уверенности, что все три чемодана везет с собой. Носильщик, соответственно, доставил за ней в Врнячкий курорт два чемодана, которые увидел и забрал в поезде. Когда же госпожа увидела два чемодана, а не три, начала кричать на носильщика, что это он украл третий ее чемодан. Удивленный носильщик защищался, объясняя, что в поезде, в ее купе, он нашел всего два чемодана, а не три, так что не мог доставить три, коль их было всего два. Конечно, госпожа этим объяснениям не желала верить, она пришла в ярость и вызвала на помощь полицию. Полиция сразу же арестовала того несчастного. Все время, пока он был в тюрьме, охранники его избивали и мучили, чтобы он признался и указал, где спрятал третий чемодан. В конце концов, как-то ночью один из стражников схватил беднягу за горло и начал его душить, чтобы добиться признания. Изможденный до предела бедняга при этом потерял сознание, упал и отдал душу свою Богу. Его мучитель тогда испугался и, чтобы скрыть свое преступление, нашел веревку и мертвое тело носильщика повесил на балке. Комиссия, прибывшая на следующий день в тюрьму, констатировала, что носильщик «совершил самоубийство через повешение», и дело было брошено в архивную пыль. А та госпожа, вернувшись домой, нашла третий чемодан дома. Тюремный охранник оставил службу и вернулся жить в свое село. У бедного носильщика, между тем, остался сына, который стал шофером. Однажды этот шофер ехал на своем автомобиле, а навстречу ему – несколько крестьянских телег, груженых сеном. Он посигналил, чтобы телеги освободили дорогу. Крестьяне начали отгонять волов в сторону. А один из них соскочил с телеги – и прямо под автомобиль. Машина его сбила и раздавила насмерть. Погибший под колесами сына того носильщика крестьянин был тем самым охранником, который несчастного носильщика задушил!

В Герцеговине нам рассказывали о том, что случилось когда-то с бегом Любовичем. Этот бег созвал людей на уборку в день святого Прокопия. Христиане ему говорили: «Сегодня же праздник святого Прокопия, и мы бы не хотели работать, потому что славим его». Но бег Любович реагировал на это гневно и презрительно: «Какой еще святой Прокопий! Давайте жните!» Люди вынуждены были умолкнуть и, вздыхая, стали жать. Но около полудня собрались тучи, нашла гроза. Вдруг страшно потемнело, в дом бега Любовича ударила молния и убила двоих его сыновей.

А некий Пудар из Локова возле Стоца рассказывал нам об Али-паше Ризванбеговиче. Каким могущественным был этот паша, известно. И вот, пользуясь безнаказанностью, он повелел привести шестьдесят человек, чтобы их повесить на одной груше. Охранники его привели шесть десятков связанных сербов-христиан. Паша закричал, чтобы их поднимали и вешали на ветвях груши. Тогда один из этих шестидесяти рабов обратился с молитвой к Богу: «Господи, разве позволишь Ты это? Если имеешь милость, сохрани нас!» Так сказал в своей молитве один из шестидесяти. В то же мгновенье загремел гром и молния ударила в грушу, а также в колено паши. Али-паша застонал от боли и схватился за колено. После этого крикнул охранникам, чтобы всех освободили и отпустили по домам. А потом еще перед всеми признал, что это он Богом наказан. Его отнесли домой и посоветовали лечиться. Но Али-паша ответил, что человек не может вылечиться, если Бог ранит. «С этого момента, – сказал он, – я буду называться Топал-паша», а это по-турецки означает «Калека-паша».

Ктиторкой Почаевского монастыря считается некая старушка Анна Гойская. Она завещала обители все свое имущество вместе с принадлежащим ей чудотворным образом Богоматери. Но ее родственник Андрей Фирлей начал отбирать эту собственность у монастыря часть за частью. В конце концов дерзнул забрать из монастыря даже эту икону, потир и священнические одежды. Он со своей женой бездумно проводил время в пирах и развлечениях. И вот однажды, когда у них шел пир горой, в самый разгар буйства, жена Фирлея на некоторое время удалилась от гостей, а вернулась в епитрахили и с Потиром в руках. Она выпила за здоровье гостей токайского вина из Потира и передала его по кругу, чтобы другие пили. Но в тот же момент сама повалилась на пол. Когда же ее подняли, начала визжать, рвать на себе одежду и кусать свое тело. Она сошла с ума. Муж возил ее по докторам, однако ничто не помогало. Наконец он вернул монастырю чудотворную икону вместе с иными священными предметами. А жена его так и умерла в безумии.

Это напоминает нам царя Валтасара, повелевшего на пиру принести из храма Соломона золотые сосуды, чтобы из них угощать пьяных гостей. Тогда явилась в воздухе невидимая рука, которая написала на стене: Мене, Текел, Упарсин. И в ту же ночь Валтасар был убит в своем дворце.

На днях в газете написали о поучительном случае с одним человеком из Цариброда.

Человек этот завладел чьим-то богатством, перевел все в тысячные банкноты и, стараясь понадежнее припрятать деньги, положил их в соломенный матрац, на котором спал. Однажды он уехал куда-то из дому на целый день и вернулся поздно вечером. А жена, с намерением обрадовать, говорит ему, что привела в порядок постель – вытряхнула старую солому и набила матрац новой. «Да ты меня разорила!» – вскричал муж и рассказал жене, что он хранил в матраце. Тут страх мужа перешел и на жену. Муж спросил у жены, куда она вытряхнула старую солому, а жена ответила, что ссыпала перед коровами в хлеву. Быстро побежали в хлев, где у них было две коровы. А солома съедена! Тогда хозяин зарезал обеих коров. И что нашел? Нашел лишь куски отдельных банкнот. Так пропали у него и неправедно добытые деньги, и коровы. Коровы – как проценты к неправедно добытому!

В Студеничком районе нам рассказали об одном клятвопреступнике и о страшной каре Божией.

Некий Браович был человеком очень наглым, жил в ссоре со многими. И вот он начал таскаться по судам со своим соседом из-за какой-то межи. В итоге Браовича вызвали в суд, чтобы он дал клятву, что спорный участок является собственностью именно его, а не соседа. И Браович дал ложную клятву. В тот день, в то же самое время, его сын колол дрова перед домом. И как раз в тот момент, когда отец ложно клялся в суде, от полена отскочила щепка и выколола сыну глаз. Так юноша из-за отцовского греха остался одноглазым навсегда.

Один житель Призрена рассказывает нам это происшествие последних дней турецкого владычества:

«Был у нас в Призрене хорошо известный Ё., торговец ружейной амуницией. Он имел лавку в городе и долгое время был попечителем церковного прихода святого Василия под Призреном. Народ в то время щедро жертвовал на церкви, особенно на церковь св. Василия, где совершалось много чудес. Но попечитель из пожертвованных денег отдавал церкви только часть, а другую часть забирал себе. Таким образом он разбогател и вошел в число первых господ Призрена. Однажды ночью послышалась стрельба, словно из пушек. Все выскочили посмотреть, что происходит. И увидели пожар. Побежали на торговую площадь. Оказалось, что горит лавка Ё. и пламя из нее вырывается во все стороны. Рядом, под одной крышей с этой лавкой, находились и другие. Но сгорела только она, причем дотла, а соседские, расположенные совсем рядом, остались целыми. После этого мы пошли к Ё. домой, и один торговец у него спросил: «А не крал ли ты деньги у св. Василия?» Ё. помрачнел и ответил: «Я не крал, но брал и пользовался, а также давал пользоваться другим».

Услышав это, мы усомнились в истинности слов, покивали головами и разошлись».

Протоиерей С. из Тополы рассказал нам о тяжелой болезни одной женщины в его приходе.

Долго она болела. Муж много денег потратил на докторов, но облегчения не последовало. Пролежав долгое время в горячке, она вся высохла, у нее уже мясо отставало от костей из-за болезни и долгого лежания, так что кости были видны. В конце концов позвала она священника. Когда тот пришел, женщина исповедовалась.

Она состояла во втором браке, выйдя замуж за человека, у которого был ребенок, только начавший ходить. И ребенка мачеха не любила. Как-то раз приготовила она обед, чтобы нести его в поле, но тут ребенок проснулся и расплакался. Она не могла его ни успокоить, ни взять с собой. Взбешенная, схватила ребенка в руки, подняла вверх и бросила на пол. После этого понесла обед в поле. А когда вернулась, пасынок лежал на полу мертвый. Ребенка похоронили, но ни отец, ни кто иной не узнали о причине его смерти. Мачеха носила тайну в себе, пока страшная болезнь не приковала ее к постели. Она понимала, что Бог послал ей мучения за зло, сотворенное по отношению к ребенку. И ей уже не хотелось ни выздоравливать, ни жить. Она только просила священника прочитать две молитвы: разрешительную и на исход души – чтобы Господь отпустил грех и принял ее душу. Совершив обряд, священник ушел. На следующий день его позвали отпевать эту женщину.

Когда Австрия оккупировала Герцеговину, в Мостаре епископом был Игнатий, грек по национальности. Вообще, люди считали его святым. Австрийские власти решили отправить владыку Игнатия на покой, а вместо него поставить Леонтия Радуловича, тогдашнего архимандрита. Игнатий узнал, что затевается, а также и то, что в этом замешан и Леонтий лично. Когда явилась депутация, в которой был и Леонтий, сообщить Игнатию об отправке его на покой, владыка принял это сообщение с обидой, но молча. А после этого он пошел в церковь, зажег свечи и проклял всех постаравшихся отправить его на покой. Леонтий вскоре был рукоположен во епископа, но, отслужив лишь одну Литургию, скоропостижно умер. А у всех, кто вместе с ним участвовал в устранении Игнатия, род прервался.

Отец Антоний, проживший несколько лет в Америке, рассказывал нам о некоем Марке Пажиче.

Этот Марко никогда и ни за что не хотел работать в воскресенье. Поскольку на американских заводах нужно поддерживать огонь и в воскресенье, то для этого нанимают специально рабочих, которые трудятся там и в праздничные дни. Когда предлагали такую работу, Марко отказывался. А поскольку спрашивали, почему так поступает, он объяснял, что причина этого – удивительный случай, произошедший с ним в Герцеговине, под Стоцем, где он родился. Как-то отец дал ему пятнадцать крон для найма работника, чтобы тот посадил картошку. Марко, взяв деньги, подумал: «Зачем я буду отдавать деньги другому, если такую работу могу выполнить сам, а деньги оставить себе?» И вот как-то в воскресенье, когда не было другой работы, он пошел в поле и целый день сажал картошку. Таким образом деньги остались ему, а отцу он солгал, что заплатил работникам, которые все сделали. Когда пришло время копать картошку, отец со своими домашними пришел в поле. Ботва была очень высокая и листья крупные, но ни под одним кустом не оказалось ни одной картофелины. Удивился этому отец; удивились и все соседи. А Марко, увидев такое, пришел в ужас и все рассказал отцу. Потом он уехал в Америку, где никогда и ни за что не соглашался работать в воскресенье. И часто объяснял это удивительным случаем, который произошел с ним.

Некая швея Милева Д. из Белграда занималась пошивом военного обмундирования. Однажды она получила большой заказ, поэтому села за работу в праздник Святой Троицы. Шила быстро и сделала много. Когда же после праздника нужно было отнести готовую одежду, посмотрела и увидела, что все наизнанку сшито. Женщина испугалась и перекрестилась. Она поняла: так из-за того, что шила в большой праздник. Не оставалось ничего иного, как все распарывать и перешивать заново. Долго после этого каялась она за то, что согрешила перед Богом, и всегда советовала другим, чтобы ни в коем случае не работали в праздник, ибо получится навыворот.

Архимандрит Серафим рассказывал нам о том, что сам, будучи иноком в монастыре Студеница, своими глазами видел.

Их архимандрит Феодосий очень любил хозяйственные дела и заботился о благополучии обители. Однажды созвал он людей из окрестных деревень, чтобы посеяли пшеницу. А пришлось это как раз на день святителя Николая. Пшеница была посеяна. Да ни одно зерно не взошло. Однако это ничему не научило Феодосия, и на следующий год он в день святого пророка Илии созвал народ жать пшеницу. Как только первая копа была сложена, ударил гром и сжег ее прямо на глазах у всех работавших. Люди стали креститься и расходиться. После этого Феодосий понял, что Бог сурово наказывает тех, «кто знает волю господина, но не исполняет ее» (Лк. 12:47).

Известно, что представляют собой политические выборы и с какими безобразиями они связаны. Наш православный народ чувствует, что такого рода дела в праздничные дни оскверняют праздники и оскорбляют Бога. Тем не менее после Войны⁸ выборы у нас как будто специально назначаются на большие православные праздники – то на Преображение, то на день святого Димитрия и т.д.

Так вот, когда выборы были назначены на Фомину неделю, пришли к нам два священника со Златибора и рассказали о недовольстве народа из-за того, что политические выборы приурочены к Фоминой неделе – во-первых, это же светлые дни, когда алтарь не закрывается, а во-вторых, следующий день – праздник святого Георгия, Крестная Слава многих, многих и многих.

«Наши власти совсем не обращают внимания на то, в какой день назначают выборы. Если выборы – это работа, причем всеобщая важная работа, то почему не проводить их в рабочий, будний день? Народ так или иначе видит отрицательные последствия выборов, проводимых в большие праздники. Например, в 1927 году выборы назначили на важный для православных день Усекновения. «Эти выборы ни к чему хорошему не приведут», – говорили тогда люди. И действительно, не вышло ничего хорошего. В Народной Скупштине пролилась кровь – были убиты Радичи. Народ связал это непосредственно с осквернением страшного праздника Усекновения, который крестьянами Ужичского края особо почитается. День, на который выпадает Усекновение, у нас называют «усечным», и на протяжении всего года в этот день не начинают никакой работы: если он приходится на понедельник, то весь год понедельник является «усечным днем», а если на четверг, то весь год «усечный день» – четверг. Так что, поскольку в тот год выборы проходили на Усекновение, народ со страшным предчувствием говорил: «Не будет добра». И добра не было».

Два года назад на Усекновение в селе К. двое мужчин копали колодец (хотя этот случай подробно описан в газетах и имена этих двоих упоминались, мы все же не будем здесь их называть из-за живущих родственников).

В пятницу, накануне Усекновения, они копали уже на глубине. Перед этим велели зажарить им ягненка – поесть, когда выберутся наверх. Но живыми не выбрались и ягненка не попробовали. Другие съели ягненка на их поминках. Дело в том, что земля обвалилась и засыпала этих двоих. Спасти их пытались вызванные солдаты со множеством местных людей, но тщетно. Один был сразу задавлен обвалившимся грунтом, а второй еще два дня был жив, откликался. Люди все делали, чтобы спасти его и, копая, подобрались совсем близко к нему, но в этот момент осыпалась земля и свела на нет их труд. Мы много расспрашивали о жизни этих несчастных. И получили вот какие сведения.

Один из них, по имени Д., был усыновлен, но совсем не уважал своих приемных отца и мать, все время их поносил и мучил, требуя, чтобы его отделили. Узнав, что он завален в колодце, его приемная мать кричала: «Не доставайте, пусть его земля пожрет, так как он меня пожирал. Он это заслужил, и Бог его наказал!»

О другом, которого звали М., рассказывали, что он был распутником, пьяницей, наибольшим сквернословом и богохульником во всей округе. Это он еще два дня подавал голос из обвалившегося колодца. Хотя и был уже явно в лапах смерти, он не вспомнил о священнике и покаянии, а просил водки, которой ему, понятно, не могли подать.

В сентябре 1934 года в каменоломне монастыря Раковица постоянно трудилось много рабочих. По воскресеньям работы не велись, и к этому инженер не принуждал. Но нашелся десяток таких, что не обращали внимания на воскресенье, а решили в этот Божий день работать. Собрались они и взялись за работу. А один из них был жутким сквернословом и хулителем Имени Божиего. При каждом ударе по камню он произносил ужасные богохульные слова. Вдруг обрушились огромные глыбы камня и придавили всех работавших. Помощь подоспела быстро. Но все, кого удалось спасти, были с повреждениями и увечьями. А того богохульника вытащили страшно изуродованным и мертвым.

Яков Николич, лавочник из Осечины, рассказал нам вот о каком происшествии:

«Я – член Братства «Православное Христианское Общество» со дня его основания, и в моем доме размещалась канцелярия братства. Сын мой тоже не забывает о благочестии, посещает церковь. А вот сноха и знать не желала ни о вере, ни о церкви. Она просто ненавидела наше Братство и постоянно ругалась, когда мы шли молиться в церковь. И наших набожных собратьев она высмеивала, осыпала руганью. В 1935 году я ушел на традиционный собор братства в монастырь Студеница. Было это на Рождество Богородицы. Когда отслужили повечерие и большинство народа вышло из большой церкви, мы с одним другом остались коленопреклоненно молиться Богу перед святой ракой до того, пока не стали звонить к полунощнице. Что за это время произошло в моем доме, я, конечно же, не знал. Узнал, когда вернулся. Свою сноху я застал сошедшей с ума, связанной и взаперти.

Что случилось? Пока я был в Студенице на молитве, моя сноха сидела в лавке. Туда зашла одна родственница и спросила у снохи: «А где братец?» (Так она меня называла.) На что моя сноха с издевкой ответила: «Ушел в Студеницу – в дом умалишенных!» И как только она произнесла эти слова, то лишилась рассудка, начала визжать, стучать, крушить все в лавке, рвать на себе одежду и всячески безумствовать. Тогда ее связали и заперли. Мы, вернувшись, сразу отвезли ее в больницу в Валево, а из Валева, по совету врача, перевели в Белградский дом умалишенных. Там ее продержали два месяца. Лечили какими-то уколами. Но это не помогло. Мой сын, ее муж, каждую неделю ездил в Белград навещать свою жену, но та его не узнавала. Потом кто-то сказал мне, что хорошо было бы отвезти душевнобольную сноху в монастырь святого Наума. Услышав это, я подумал: грех-то связан не со Свято-Наумовской обителью, а со Студеницей, которую назвала она домом умалишенных, поэтому так или иначе прежде всего ее надо отвезти в Студеницу. Что и сделал. Когда мы привезли сноху в святую Студеницу, рассудок вернулся к ней.

И, слава Богу, сейчас она здорова. А самое главное – сейчас уже знает о Боге».

«Не будет добра нашим поставщикам! Не сохранятся очаги битольских поставщиков!» – так говорит дядя Митко Илич, который сам долгое время занимался поставками для армии.

«Поставщики не боятся греха. А ведь обманывать при поставках для армии – очень большой грех. Бог страшно карает за это. Здесь, в Битоле, стояла турецкая армия. Турки не едят свинины, а также не позволяют держать и колоть свиней. Но одно время тяжело стало доставать бараний жир. А поставщиком жира тогда был какой-то еврей. Он привез из Сербии много свиного жира, подмешивал к нему немного бараньего и этим снабжал турецкую армию целых шесть месяцев. Турки, ничего не подозревая, были вполне довольны. А когда узнали, полетела голова того еврея. Так вот, погиб не только еврей-поставщик, но весь его род вымер, и не осталось никого из потомства.

Был другой такой, из Граешницы, поставлявший соль, в которую подмешивал много толченого белого мрамора. Как-то один хозяин купил у него соли для овец, высыпал ее в воду, чтобы растворить и сделать замес мякины. А на дне корыта остался нерастворяющийся мрамор. Он разозлился и заявил турецким властям. Поставщика отправили на каторгу. И его семья пропала, очаг погас.

Знал я и поставщиков мяса. Они тоже не боялись греха перед Богом. Турецкие солдаты получали мясо ежедневно, кроме четверга и воскресенья. Так эти поставщики сбывали им и павший скот, и буйволов вместо волов, и мясо дохлых ослов. И вот, нет ни их, ни рода от них.

Я был знаком с 200–300 поставщиками. Огромные деньги они сколачивали. Да смотрю сейчас: очаги их не горят. Одни умирали от тяжелых болезней; у других дети с ума сходили; у третьих все приобретенное шло прахом. Да, да, храни Бог от такого богатства, как у поставщиков!»

Правильно, дядя Митко. Это подтверждает жизненный опыт повсеместно, от востока до запада. Всевидящее око Божие смотрит, чья рука дает камень вместо хлеба и змею вместо рыбы, да бьет по ней и предостерегает.

Зашел как-то разговор по поводу публикации «Нет ничего тайного» («Мали Мисионар» / «Малый Миссионер»), в которой говорится о том, что нет ничего тайного, что не стало бы явным. И один член нашего братства поведал такую историю:

«У нас в Хомоле нашли убитым священника. Расследование закончилось безуспешно. Преступник найден не был. А в селе один крестьянин праздновал Крестную Славу, и у него собралось много гостей. Когда настало время праздничной трапезы, хозяин предложил одному из гостей совершить обрядное разрезание пирога. Тот достал свой нож и собрался выполнить обряд. Но вдруг из его уст вырвались слова: «Не смею разрезать обрядный пирог тем же ножом, которым зарезал священника; это грех». Он вложил свой нож в ножны и право разрезать праздничный пирог передал другому гостю. Но сказанные слова дошли до властей, и убийцу арестовали. Он сознался в преступлении и был казнен».

В Бразилии, в городе Мена-Жери, недавно произошел необычайный случай, взбудораживший не только этот населенный пункт, но и все города и села вокруг.

Жил в том городе один богатый плантатор, производитель кофе, отличавшийся жестокостью и самодурством. И жил также старый священник, в нравственном плане строгий по отношению и к себе самому, и к другим, а помимо того еще и большой молитвенник.

Однажды в воскресенье пришла в церковь дочь того богача. Она была непристойно одета, и старый священник за это публично сделал ей замечание. Девушка вернулась домой в слезах и пожаловалась отцу. Услышав такое, богач приказал дочери, чтобы в следующее воскресенье она опять пошла в церковь, но нарядилась еще моднее. Когда в следующее воскресенье девушка появилась в церкви полуобнаженной, старый священник выгнал ее из храма.

Богач из-за этого рассвирепел да стал искать способ, как отомстить священнику. И задумал он устроить целую комедию. А именно: притворился больным и велел позвать священника со Святым Причастием, чтобы тот причастил его. А сам поставил двух дюжих мужчин, чтобы они, спрятавшись, подстерегли священника и избили, когда тот выйдет из дома богача.

Старый священник, не ожидая никакого подвоха, пришел со Святыми Дарами и был почтительно встречен женой и дочерью богача, которые показали ему комнату, где лежит больной в ожидании Причастия.

Священник вошел в комнату, но вскоре, выйдя оттуда, сказал хозяйке и дочери:

– Жаль, что вы поздно послали за мной. Очевидно, Господу Богу не было угодно, чтобы ваш муж и отец перед смертью исповедался и причастился. Я застал его уже мертвым.

Пораженные этим сообщением, мать с дочерью вбежали в комнату и увидели богача мертвым. Как такое могло случиться, если совсем недавно он был совершенно здоров и здоровым лег в постель?

«Попадут в сеть свою грешники!» – говорит великий Псалмопевец (Пс. 140:10). Кто другому яму копает, сам в нее попадает.

Когда два года назад мы были с Патриархом в Мостаре, нам рассказали следующую историю:

«У одного крестьянина, живущего неподалеку от Мостара, так уродили было бахчевые, что лучше и пожелать невозможно. Он отвез урожай на рынок и быстро наторговал 15 тысяч динаров. Но вскоре бахчевые резко упали в цене. Тогда этот хозяин в какой-то компании начал жаловаться на дешевизну бахчевых. На что ему кто-то из компании ответил: «Да ты ведь уже хорошо на них заработал. Благодари Бога за это». Но этот крестьянин разозлился от таких слов и закричал при всех: «Я должен благодарить не Бога, а свои мозоли!» – показывая при этом мозоли на руках. На следующий год бахчевые выросли у него мелкие, с кулачок. И встретился он в те дни случайно с тем же торговцем из Мостара, с которым год назад говорил о Боге и мозолях. И начал горько жаловаться, что Бог, дескать, не дал в этом году урожая бахчевых и что они совсем никудышные. Торговец на это улыбнулся и спросил: «А где же, брат, были твои мозоли?»

Битольский окулист, доктор А. Х., рассказал нам следующую необычную историю:

«Привели ко мне как-то одного слепого турка из Охрида. Я осмотрел его: глаза открыты и на вид здоровы, но он ничего не видит. Когда я спросил его, как он ослеп, турок рассказал мне, что однажды проходил с несколькими приятелями по дороге мимо охридской церкви святого Эразма. Увидев «гяурскую святыню», он достал пистолет и выстрелил по ней. Пистолет выпал из его руки, и он перестал видеть. И это не от пороха, говорит, потому что никакой боли не почувствовал ни изнутри, ни снаружи; а зрение полностью пропало. Глаза его остались будто бы здоровыми, однако незрячими. Словно кто-то протянул свою таинственную руку и отобрал у них способность видеть».

Дальше этот доктор рассказал, что лечил его – лечил разными средствами, но вылечить не смог. Турок тот до сих пор жив и… слеп.