Общие понятия о науке Основного Богословия

Предмет науки Основного Богословия – основные истины христианской веры. Во всех разнообразных отраслях наук, кроме частных предметов их исследования, есть известные общие основы. Все науки дорожат своими основами, как опорными пунктами и исходными точками своего развития. В богословских науках такое основное значение имеют основные истины веры. На эти истины опираются все богословские науки в своих исследованиях и общих и частных религиозных вопросов; они необходимо предполагаются, как данные, при всяком опыте богословского исследования, будут ли его предметом вопросы догматические, или религиозно-нравственные, церковно-исторические и др. Под основными истинами христианской веры разумеются не те или другие отдельные пункты христианского вероучения, как бы ни были они важны сами по себе, но общие и коренные основы всего христианского миросозерцания. Так как христианство есть религия и притом религия богооткровенная, то и основные его подразделения на два класса. Одни из них заключаются в непреложных истинах, на которых зиждется религия вообще. Сюда относятся: истина бытия Божия, действительность сверхчувственного мира и личного бессмертия человека. Другие составляют, так сказать, специфическое достояние христианства. К этой категории относятся истины о божественном происхождении христианства, о богооткровенном достоинстве его учения, о богочеловеческом характере его Основателя, о важности и необходимости основанной Им церкви для религиозно-нравственной жизни человечества. Основные истины веры, в отличие от основных положений наук математических, естественных и других, обладая полной силой очевидности для чистого человеческого сердца (Мф. V, 8) и находя для себя полное оправдание перед доброй совестью в глубине человеческого духа, не имеют, однако же, характера математических аксиом и не допускают проверки через внешний опыт и чувственное наблюдение. Как истины, касающиеся духовной жизни человека, они могут быть усвояемы с полным сочувствием и разумением только теми, в ком не заглушены высшие потребности духа. Для надлежащего усвоения их требуется духовное понимание (1Кор. II, 14). Не только плотский человек, всецело привязанный к одному видимому и внешнему, но и душевный, вообще недостаточно развитый в духовном отношении, холодно относится к этим истинам и нередко прямо отрицает их. Потребности духа, которым удовлетворяют религиозные истины, как ни сильны и ни властны они, никогда, однако же, не переходят в физически принудительную силу; они имеют характер нравственных потребностей, а не физической необходимости. Поэтому мы видим так много противоречий самым коренным истинам христианской веры со стороны материалистически настроенных людей нашего времени. Отсюда открывается необходимость научного разъяснения и научной защиты основных истин веры. Для успешного противодействия скептически-ма­те­ри­а­лис­ти­ческому настроению в отношении к вере, которое разрастается с неудержимой силой в наши дни, необходимо всестороннее разъяснение и самая обстоятельная твердая защита основных христианских истин. В виду сомнения и неверия в эти истины нельзя указывать на них, как на непосредственно очевидные данные; только при твердом и всестороннем обосновании их, с помощью научных данных, можно надеяться на восстановление доверия к ним в современном обществе. В кругу богословских наук специально занимается выполнением этой задачи Основное Богословие, на что указывает самое его название, которое заимствовано как от его предмета (основные истины веры), так и от его задачи – представить основания, на которых утверждаются эти истины.

Задача Основного Богословия состоит в том, чтобы представить в систематически связном изложении те основания, которыми оправдывается вера христианина в безусловную истину коренных основ религиозно-христианского учения и показать неосновательность их отрицания со стороны противорелигиозных, противохристианских и противоцерковных воззрений, преимущественно новейшего времени. – В деле обоснования религиозных истин преимущественное значение имеет раскрытие не столько внешних, сколько внутренних оснований их достоверности. Религиозные истины в себе самих содержат наилучший оплот для их защиты. Это не какие-нибудь отвлеченные суждения рассудка или выводы из теоретических положений, но истины, полные духа и жизни, глубины и силы. Поэтому доказательство всякой религиозной истины по характеру своему должно быть преимущественно изъяснительным. Главной задачей его должно быть надлежащее уяснение истины, чтоб светлый образ ее представлялся в его целостном виде. При этом существенно важное значение имеет уяснение взаимной внутренней связи между отдельными религиозными истинами: так как в этой связи заключается их сила. Что касается противных мнений, то преимущественное внимание при защите основных религиозных истин должно обращать на такие мнения, через которые больше уясняется положительная истина и которые таким образом способствуют отрицательным путем утверждению веры. Основное Богословие, как наука, не может останавливаться на всех частных мнениях и возражениях против веры, не возведенных к тем или иным общим началам и не вытекающих из них какого-либо определенного миросозерцания. Предоставляя проповеднической и вообще пастырской деятельности обличение разных видов так называемого практического неверия, выражающегося в жизни неверующих людей, Основное Богословие должно защищать основные истины веры лишь против тех воззрений и направлений новейшего неверия, которые представляют собою целые системы миросозерцания, противоположные по своим основным началам религиозно-христианскому миросозерцанию. Из них, по преимущественному влиянию, в среде современных неверующих выдающееся место занимает материализм.

Метод изложения науки Основного Богословия, соответственно главной задаче и самому названию этой науки, должен быть по преимуществу положительный, обосновывающий, утверждающий. На первом плане в Основном Богословии должно стоять положительное раскрытие основных религиозных истин, причем особенное внимание должно быть обращаемо на раскрытие тех оснований в пользу известной истины, которыми сами собою устраняются и подрываются возможные и высказываемые против нее возражения. Согласно апологетической задаче Основного Богословия, в нем, конечно, необходимо должны защищаться истины нашей веры и против различных частных нападений и возражений, но главное внимание должно быть обращено на то, чтобы представить положительные доказательства в пользу нашей веры. В этом именно заключается главная сила научной защиты веры. Мы не можем претендовать на то, чтобы уничтожить всякую трудность, рассеять всякое сомнение, возникающее по поводу тех или других религиозных вопросов. Такая задача выше человеческих сил. Но мы можем надеяться найти такие твердые и существенные основания для нашей веры, которые способны прояснить и укрепить нашу веру и при которых уже спокойно можно рассматривать различные сомнения и недоумения, необходимым образом приражающиеся ко всякому нашему знанию в настоящей жизни. Если задаться той целью, чтобы постоянно только опровергать разные возражения, предлагаемые то с той, то с другой стороны, из которых многие, при спокойном сопоставлении их, сами себя взаимно уничтожают, – то через это может быть только ослаблена твердость нашей позиции в деле защиты веры; полновесная цельность положительных доказательств в пользу религии раздробится в таком случае на мелкие части и разрешится во множество частных (детальных) пререканий, при которых неудача опасна, между тем как успех приносит с собою только кажущуюся, во всяком случае не полную, победу. В отношении к религии осмысленное изложение того, что она есть, и правильное освещение всех ее составных частей и элементов часто служат самой лучшей ее защитой, гораздо более достигающей своей цели, чем самый подробный критический разбор отрицательных воззрений на религию. Такой разбор этих воззрений входит специально в задачу истории философии. В Основном Богословии они рассматриваются и подвергаются критике только в их отношении к религиозно-христианскому миросозерцанию и со стороны тех возражений, какие даются этими воззрениями против истины христианства. Как в деле положительной защиты христианской истины, так и в критике противных мнений главная заботливость в Основном Богословии должна быть обращена на основательность.

Никто не имеет больше оснований быть осмотрительным в выборе вспомогательных научных средств для защиты истины, как апологет христианства. Он может пользоваться из области науки только несомненно доказанными фактами и твердо обоснованными положениями. Мы видим, какой вред на Западе принесло поспешное применение к богословию, со стороны тамошних богословов, разных новейших философских воззрений и естественнонаучных гипотез. Для Основного богословия гораздо лучше, если оно даже с излишней осторожностью будет воздерживаться от пользования теми или другими новыми открытиями до более прочного обоснования их, чем если оно воспользуется чем-нибудь еще спорным и сомнительным, как решительным и окончательно доказанным. Если Основное Богословие будет пользоваться спорными и шаткими гипотезами, оно не только уронит само себя, но, что еще гораздо важнее, – и свой предмет.

Отношение Основного Богословия к другим богословским наукам частью предуготовительное, частью руководящее, вообще же существенно вспомогательное. В известном смысле оно служит введением в энциклопедию всех богословских наук. В нем раскрываются и обосновываются общие истины веры, которые составляют необходимые предположения каждой отдельной богословской науки, но ни в одной их них не подлежит специальному раскрытию, а принимаются как готовые данные. Таковы истины бытия Божия, бессмертия человеческой души, общее учение о религии, об откровении и др. Через раскрытие и обоснование этих истин Основное Богословие пролагает путь к исследованию специальных богословских вопросов: догматических, нравственных, церковно-исторических и проч. Вместе с тем оно полагает основу для научного исследования всех этих вопросов, без которой эти исследования не имели бы под собою твердой научной почвы. Таким образом, Основное Богословие является как фундамент для всего здания богословской науки, со всеми ее частными подразделениями. Ближайшее и наиболее непосредственное отношение оно имеет к теоретическим богословским наукам – к богословия догматическому и нравственному, которые в свою очередь относятся к нему как частное к общему. Из философских наук Основное Богословие имеет ближайшее сродство с так называемой философией религии, но отличается от последней а) строго положительным и б) апологетическим характером. Оно выходит из положительных основ христианской веры и раскрывает последние в строгом согласии с учением православной церкви и под ее руководством. Далее, оно в отличие от философии религии имеет более определенную задачу – защитить эти основы против всех посягательств на их непреложную истину со стороны лжеименного знания.

Значение науки Основного Богословия определяется ее обосновывающей и апологетической задачей в отношении к основным истинам веры. При успешном осуществлении этой задачи, Основное Богословие необходимо должно способствовать большему утверждению истин веры в сфере наших умственных убеждений. Как научное обоснование истин веры, оно не может не иметь влияния на развитие большей устойчивости, определенности, сознательности и осмысленности религиозных убеждений. Насколько это важно для целей специально-богословского образования, имеющего в виду подготовить ревностных служителей веры и опытных борцов за ее интересы, могущих дать в защиту ее ответ всякому вопрошающему, настолько необходимо и для общих целей христианского образования. Ни один образованный христианин не может, без существенного ущерба для полноты и солидности своего умственного и нравственного развития, игнорировать те основы, на которых утверждается наша вера, и не имеет ясного и сознательного понятия о них. Для человека верующего необходимо знать «твердое основание того учения, в котором он наставлен» (Лк. I, 4). Как дом не прочен, если не имеет твердого основания, так и вера наша, если она не основана на твердых началах христианского учения, вошедших в плоть и кровь наших внутреннейших убеждений и ставших вследствие этого правилами нашей жизни (Мф. VII, 24–27), может погибнуть от напора искушений, соблазнов и сомнений. Примеры тому, к несчастью, на наших глазах бесчисленные. Многие не признают должного значения за Основным Богословием, держась того мнения, что оно занимается отвлеченными вопросами, далекими от действительности и неразрешимыми. Это мнение, может быть, было бы не лишено справедливости, если бы практическая жизнь с ее ежедневными потребностями удовлетворяла человека вполне; тогда он, может быть, ограничивался бы одной данной действительностью, не задаваясь никакими высшими вопросами. Но явления самой жизни, особенно сколько-нибудь выходящие из ряду обыкновенных и повседневных, невольно заставляют его задумываться над своей судьбой и над мировыми вопросами. Он невольно задает себе вопросы: откуда произошло все, что такое жизнь, есть ли промысл Божий, управляющий жизнью отдельных лиц, народов и государств, к чему жизнь и усиленная деятельность, если смерть есть конец человеческого существования? Если же она не есть конец, то что же следует за нею? Признать эти вопросы праздными и абсолютно неразрешимыми нельзя. Дело в том, что эти вопросы неотвязчивы, и если бы они были действительно неразрешимы, это лишило бы человека всякой опоры, всякого побуждения к высоким подвигам. Значит, вопросы, которыми занимается и которые решает Основное Богословие, имеют глубоко серьезное значение, живой интерес не для какого-нибудь тесного кружка, не для одного сословия, не для нескольких мыслителей и мечтателей, а для всех образованных людей. Всякий сколько-нибудь умственно развитый человек чувствует потребность от волнений дня, от столкновений частных интересов, вознестись мыслью к интересам общим и вечным, в делах жизни не терять из виду высших идей, дающих делам этим смысл и высшее значение. Не составляет ли такая потребность силу общества? Не охраняется ли ею духовное величие, крепость и нравственная мощь общества? Не составляет ли она признак истинной образованности и в то же время почву, на которой одной только может развиваться и крепнуть истинно плодотворная образованность?

Недостаток у нас богословского и философского образования составляет без сомнения печальнейшую сторону нашей умственной жизни. Отсутствие твердых правил в общественной и частной среде, произвольность суждений в литературе, легкость публицистики и какая-то общая расшатанность в мыслях и действиях наших служат очевидным тому доказательством. В современном нашем обществе замечается большое увлечение позитивизмом. Занятие богословскими и философскими науками многими считается анахронизмом, после того как Конт в своей теории о трех фазисах развития, которые будто бы проходит ум человеческий в каждой отрасли знания, именно о фазисе теологическом, метафизическом и так называемом научном, или положительном, первые два фазиса объявил уже пройденными цивилизованным человечеством. Но фазисы эти совершенно не противоположны друг другу и ни в каком случае не исключают себя взаимно. Допустим, что в первый период развития человеческого духа ему кажется, что все даже самые частные явления в природе и в нем самом происходят от непосредственного воздействия Бога, и это теологическое мировоззрение представляется человеку в этот период единственно возможным и необходимым для объяснения всех явлений. Согласимся, что такое мировоззрение не чуждо известных недостатков, нуждающихся в исправлении, которые и исправляются при достижении человеком большей умственной зрелости, после того как он доходит до метафизического понятия о законах природы, посредством которых поддерживается порядок в мире и по которому совершаются мировые явления. Но это понятие отнюдь не разрушает и не устраняет понятия о Боге как первой и последней причине всех вещей – о Боге, воля Которого выражается в начертанных Им законах природы. Напротив, понятие о Боге сообщает только большую полноту и глубину метафизическим исследованиям. В свою очередь позитивное или положительное исследование, состоящее в тщательном изучении и классифицировании фактов, может так же способствовать разъяснению некоторых незрелых метафизических и теологических понятий; оно может способствовать большей осмотрительности, осторожности, умеренности в философских выводах и обобщениях. К таким именно результатам и на самом деле привело накопление фактических знаний во всех областях путем индуктивных исследований. Но приписывать этой положительной фазе такую силу, которая исключает обе другие и делает их совершенно излишними, значит противоречить законам человеческого мышления. Во имя истинной науки и истинной религии дух человеческий твердо и настойчиво противится попыткам положительной философии вменить ему в обязанность – отказаться от тщетной погони за абсолютными понятиями, от искания первопричины и цели вселенной и основ мировых явлений¹. Гораздо больше истинной философии высказывается во взгляде древних на права и преимущества человеческого разума по сравнению с инстинктом животных, что разум человеческий «судит о следствии, видит причины вещей, складывает настоящие вещи и присоединяет будущие»². Попытка подавить эти права человеческого разума и заставить его отказаться от пользования ими оказывается тщетной даже в том случае, когда ум человеческий рассматривает только внешнюю природу. Но она оказывается вдвойне тщетной, когда дух человеческий обращается к себе самому и задается вопросами: «что такое я» – «откуда я» – «для чего я». Опыт показывает, что душа, если она не может найти удовлетворительного решения этих вопросов, предается тоске и нередко доходит до отчаяния.

Эти и подобные соображения не исключают вопроса, в какой степени Основное Богословие может способствовать обращению неверующих к вере? Как наука, Основное Богословие, конечно, не может сделать того, что в состоянии сделать одна благодать Божия, именно обратить закоренелого неверующего скептика в верующего человека. Как бы ни были сильны наши доказательства относительно бытия сверхчувственного мира и загробной жизни, они во всяком случае не могут быть сильнее такого поразительного доказательства, какое, например, могло бы дать в пользу этих истин воскрешение мертвого. Однако же людей, не расположенных к вере, не побудило бы верить, по приточному изображению Спасителя, и самое посольство на землю кого-нибудь из воскресших мертвецов (Лк. XVI, 19–31). Немаловажно уже то, если Основное Богословие через должное раскрытие и защищение оснований веры вызовет в сомневающемся сомнение в основательности его сомнения и заставит его серьезнее отнестись к требованию мудрого правила беспристрастия: «audiatur et altera pars»³, столь же часто пренебрегаемому в кругу скептиков. Мы сочли бы себя вполне удовлетворенными, если бы через наше «утверждение» было заронено хотя малое зерно этого спасительного сомнения в души неверующих скептиков. Нелегко было бы в настоящее время придумать что-нибудь существенно новое в защиту христианства. Мысль, что в прошлом было так много высоких и даже гениальных умов, внесших свои славные труды в эту область литературы, и что теперь немало высокоталантливых и ученых деятелей на ее поприще, должна предостеречь самый смелый ум от чрезмерной самоуверенности, – прибавить к заготовленным двумя тысячелетиями доказательствам христианства какие-нибудь существенно новые и более сильные доказательства. С своей стороны я не беру на себя такой задачи. В изложении системы Основного Богословия я постараюсь раскрыть те основные христианские истины, которые я успел усвоить и которым придаю наибольшее значение. Я не задаюсь целью представить полную во всех отношениях систему научных доказательств истин веры. Если б даже я имел все нужды для этого сведения, и тогда такое гигантское предприятие было бы здесь излишним, при существовании многих других богословских кафедр. Я намерен привести в систематическом, более или менее сжатом, виде только главнейшие доводы. Предметы, которым имеют быть посвящены эти доводы, до того тесно связаны между собой, что не совсем легко решить, каким образом лучше всего расположить их при систематическом изложении Основного Богословия.

Предлагаемый опыт Основного Богословия имеет в основе своей лекции, читанные автором студентам С.-Петербургской Духовной Академии, но обработанные применительно к нуждам и потребностям образованных людей вообще, хотя бы и не получивших высшего специального богословского образования. По требованиям, которым должно отвечать академическое изложение этой науки, в отличие от более элементарных курсов ее, автор вводит, в виде вступления в нее, очерк ее истории и литературы, не вдаваясь впрочем в излишние специальные частности и дробности при изложении этого очерка. При этом имеется в виду показать только главные моменты в постепенном развитии науки Основного Богословия и в заключение обрисовать настоящее ее состояние в отечественной и в иностранной учебно-богословской литературе.

Что касается до плана построения системы Основного Богословия, то разделение ее на две части⁴ вполне достаточно для того, чтобы в нее вошли все предметы исследований этой науки. Части эти следующие:

I) Учение о религии вообще;

II) Учение о религии откровенной, христианской.