Глава 1. Крещение Иисуса Христа

Крещение Иисуса Христа есть первое в истории общественного служения явление Его миру. Событие в высшей степени важное, ознаменованное уже в глубокой древности установлением особого праздника¹¹⁷⁴, должно было рано найти себе место и в христианской иконографии; но первые попытки изобразить его слишком еще робки, слишком несовершенны с точки зрения идеальных понятий об иконографии как искусстве церковном; в их формах слышится эхо античной древности, им недостает тех решительных и осязательных признаков религиозного символизма, по которым мы прямо узнаем сюжет в памятниках позднейших; отсюда анализ их может оставлять место некоторым вопросам и даже сомнениям. Во фреске одной из кубикул катакомб Люцины (рис. 71), относящейся, судя по характерным чертам античного стиля, к I-II вв.¹¹⁷⁵, представлен молодой человек, нагой, выходящий из воды; другой человек, стоящий на берегу в тунике, подает ему руку для облегчения выхода; вверху – птица. Здесь, по-видимому, представлена какая-то обыденная сцена: ни в изображениях действующих лиц, ни в обстановке нет признаков идеального характера¹¹⁷⁶. Тем не менее почти все специалисты видят здесь изображение крещения Спасителя¹¹⁷⁷. Допустим, что бытовые и даже мифологические картинки встречаются среди памятников древнехристианского периода, даже в христианских катакомбах (Домитиллы), но до сих пор ни в памятниках римских, ни в восточных не найдено ни одного изображения какого-либо омовения, очищения, люстрации или посвящения, которое бы близко подходило к изображению катакомб Люцины и применительно к которому возможно было бы объяснить смысл последнего.

71. Фрески катакомб: Люцины Претекстата. Сакраментальной капеллы.

Предположив, что идея нашей сцены имеет не христианское, а какое-либо иное происхождение, мы должны были бы отказаться от ее объяснения. Между тем, став на точку зрения христианства и сравнивая эту сцену с ясными изображениями крещения на других памятниках, мы не можем не признать между ними некоторого, хотя бы отдаленного, сходства, и все детали сцены получают удовлетворительное объяснение. Но вслед за признанием христианского характера сцены является вопрос: кто кого крестит здесь? Есть ли это крещение Иисуса Христа от Иоанна или какое-либо иное? Проф. В. Шульце, вопреки принятому мнению, видит здесь крещение одного из членов фамилии владетельницы катакомбы¹¹⁷⁸, умершего вскоре после своего крещения. Таким образом, в решении этого вопроса автор остается верен своему тенденциозному, подробно развитому в одном из его сочинений¹¹⁷⁹ воззрению на характер древнехристианских изображений как преимущественно погребальный. Шульце утверждает, что изображение Иисуса Христа в совершенно обнаженном виде немыслимо было в христианской древности. На это г. Стриговский ответил правильной ссылкой на изображения крещения Иисуса Христа в скульптуре саркофагов, где крещаемый представляется обнаженным; но если в катакомбах Люцины возможен вопрос о личности крещаемого, то в названных сейчас скульптурных изображениях он не может иметь места: крещение введено здесь в цикл изображений из жизни Иисуса Христа, и потому видеть в крещаемом лицо, погребенное в саркофаге, невозможно. Если далее Шульце обращает внимание на находящееся здесь изображение голубя с веткой в клюве и видит в нем символ мира (голубь Ноя) и в дальнейшем смысле – указание на то, что лицо, погребенное в этой кубикуле, скончалось вскоре после своего крещения, то, во-первых, само изображение ветки не есть факт несомненный: возможное дело, что в оригинале здесь находится простое пятно, превращенное копиистами, под влиянием знакомой фигуры голубя Ноя, в ветку; во-вторых, в случае признания ветки фактом бесспорным не следует забывать, что изображение Св. Духа с ветвью в клюве – явление возможное и действительно встречающееся в сцене крещения на памятниках древности, например в Евангелии нац. библ. № 74¹¹⁸⁰. Живописцы хотели выразить в этой подробности мысль о спасении людей от первородного греха, совершенном Сыном Божиим; они могли видеть множество раз изображение Ноева голубя мира, и отсюда, быть может, объясняется то, что в рассматриваемом изображении голубь слетает с левой стороны (как в изображениях возвращения голубя в ковчег), а не прямо сверху, как это принято в позднейших изображениях крещения Иисуса Христа. Таковы соображения г. Стриговского¹¹⁸¹. В. Шульце в своем отзыве о сочинении Стриговского¹¹⁸² не признал их силы и остался при прежнем мнении; но если делать выбор из этих двух объяснений, то мы присоединяемся к объяснению г. Стриговского. Таково единственное изображение крещения Иисуса Христа в живописях катакомб. Гораздо меньшую степень достоверности имеет изображение в катакомбах Претекстата (рис. 71), относящееся к концу II или к началу III в.¹¹⁸³: представлен молодой человек в короткой тунике и плаще, по правую сторону его два человека в таких же костюмах, сверх того передний в шапочке; они простирают руки по направлению к голове первого человека; около кистей их рук – неясные черты, означающие или прутья, или струи воды; на правой стороне – дерево, с которого слетает птица¹¹⁸⁴. Объяснения сцены разноречивы. Школа де Росси полагает, что здесь представлено поругание Спасителя в терновом венке: два воина стоят перед Спасителем, и один из них, с выражением жестокой иронии на лице, ударяет Иисуса Христа тростником по голове, на которой виден терновый венец: это образное выражение слов ев. Марка: «и били Его по голове тростию» (Мк. 15:19)¹¹⁸⁵. Здесь, что ни слово, то неясность и сомнение: ни в одном из существующих рисунков этого изображения нет ясного тернового венка, нет и тростей; в костюмах двух лиц нет признаков военного звания; дерево и птица неуместны в сцене, происходившей в претории Пилата; эпизод из истории страданий Иисуса Христа не гармонирует с общим направлением христианского искусства и иконографии во ΙΙ–ΙΙΙ вв. Но, быть может, несообразности эти исчезнут, если допустить, что здесь представлен момент, следующий за крещением Спасителя, как он описан в Евангелиях Матфея и Луки? По выходе Спасителя из воды Иоанн увидел Св. Духа, сходящего на Него в виде голубя (Мф. 3:16); при этом присутствовал народ (Лк. 3:21–22). Отсюда: одно из двух лиц, стоящих перед Иисусом Христом, означает Иоанна, другое – народ; то, что школа Росси называет венком, есть вода в виде струй; дерево означает берег Иордана; голубь – Св. Духа¹¹⁸⁶. Ролле дополняет, что трость дана в руку Иоанна для того, чтобы он указывал ею на Св. Духа – голубя, или для означения берега Иордана, и что в той же крипте находится изображение беседы Иисуса Христа с самарянкой¹¹⁸⁷, имеющее по идее связь с крещением (живая вода – крещение). Это объяснение, устраняя несообразности первого, допускает неясности иного рода: предполагаемый Иоанн Предтеча на некоторых рисунках имеет шапку на голове (рис. Стриговского) – подробность невозможная в костюме Предтечи, особенно – совершающего крещение Иисуса Христа; тростник в руке Предтечи излишен и не оправдывается теми целями, какие усвояют ему изъяснители: указать на Св. Духа Иоанн мог и должен был рукой; тростник служит атрибутом олицетворения Иордана, но сам по себе не означает Иордан: тростник в руках второго представителя народа совершенно неуместен; ни одного изображения этого момента, а также изображения Иисуса Христа, крещаемого в тунике и иматии, в памятниках древности нет. Раскрытие символизма, несомненно присущего древнехристианской иконографии, должно опираться на те или другие фактические основания или на аналогии; но ни того ни другого в этом изъяснении нет; изъяснение не соответствует характерным чертам изображения, и вопрос о значении изображения остается открытым. В сакраментальной капелле катакомб Каллиста (рис. 71) находятся еще два изображения акта крещения, но они имеют свое особое значение и будут приняты в соображение при решении вопроса о форме крещения по памятникам искусства, для иконографии же крещения Иисуса Христа не дают ничего нового.

Скульптура саркофагов, по верному замечанию г. Стриговского, представляет крещение в формах однообразных, подражательных. Объяснение этого явления заключается сколько в том, что саркофаги изготовлялись ремесленниками, не помышлявшими о свободном творчестве и копировавшими с готовых образцов¹¹⁸⁸, столько же и в общем характере эпохи, к которой относятся саркофаги. Упадок античной скульптуры сильнее чувствуется в саркофагах IV-VI вв., нежели в скульптуре первых столетий христианства. Саркофаг арльский (рис. 72¹¹⁸⁹): Иордан в виде потока, быстро несущегося сверху из скалы; в нем стоит Иисус Христос в образе дитяти, на которого сходит Св. Дух в виде голубя. С левой стороны – Иоанн Креститель, мужчина в зрелом возрасте, с бородой, в плаще, переброшенном через левое плечо на чресла; левая рука его простерта в знак удивления, правая возложена на голову Иисуса Христа.

72. Рельеф саркофага в Арле.

С правой стороны – мужчина в тунике и иматии, со свитком в руках: он смотрит на Иисуса Христа. Костюм и свиток¹¹⁹⁰ дают основание видеть в этом лице учителя; по всей вероятности, это прор. Исаия, пророчество которого, относящееся к проповеди Иоанна о крещении покаяния, приводит ев. Лука (Лк. 3:3). Пророчество это, и даже не одно оно, повторяется и в песнопениях праздника Крещения в православной церкви: «глас вопиющего в пустыни, яко возгремел еси над водами многими (4-й ирмос 1-го кан.) … Исаия, измыйтеся, очиститеся глаголет…» (2-й тропарь 9-й песни 1-го канона). Та же композиция на саркофаге Анконского собора¹¹⁹¹: Иоанн Предтеча в таком же одеянии; Иисус Христос также в виде дитяти; на главу Его опускается сверху струя воды; Св. Духа нет; направо – пророк со свитком.

73. Саркофаг Мабильона.

На саркофаге, изданном Мабильоном и Гарруччи (рис. 73¹¹⁹²): Иисус Христос – дитя; Иоанн в тунике и паллиуме, без бороды; Иордан бежит сверху, оттуда же сходит Св. Дух. Позади Иоанна неизвестный человек, которого Гарруччи признает за ученика Иоанна, а Стриговский – опять за Исаию. Так как, во-первых, этому лицу недостает свитка – атрибута пророка; во-вторых, его поза и выражение удивления в лице более свойственны обыкновенному зрителю, чем пророку; в-третьих, в памятниках позднейших нередко на том же приблизительно месте изображается народ или ученики Иоанна, – то мы присоединяемся к первому мнению. На мадридском саркофаге (Academia reale d’istoria)¹¹⁹³ Иисус Христос – дитя, Иоанн Предтеча в тунике (exomis); вверху струя воды и Св. Дух. Как здесь, так и на саркофаге анконском, вода вытекает из урны; форма эта вполне ясно выражена на стеклянном фрагменте, найденном в 1876 г. в Риме¹¹⁹⁴. Мотив этот сам по себе неясный, становится понятным ввиду античного олицетворения реки с урной, из которой течет вода; отсюда, по удалении самого олицетворения, вышла указанная форма Иордана. На саркофаге латеранском¹¹⁹⁵ изображение в общих чертах сходно с анконским и мадридским, но резко отличается от них тем, что Иоанн Предтеча льет на голову Иисуса Христа воду из сосуда в виде раковины. Эта деталь, столь соблазнительная для приверженцев обливательного крещения, не может иметь историко-литургического значения. Саркофаг исправлен во времена не очень древние (ок. XV в.); именно исправлены рука и голова Иоанна Предтечи и голова Спасителя¹¹⁹⁶. Реставратор не знал обычной композиции сюжета на саркофагах и плохо понимал смысл деталей реставрируемого изображения. Он представил дело таким образом, что струя воды, текущая сверху, направляется в чашку, которую держит Иоанн Предтеча над главой Иисуса Христа; но если бы он знал однородные памятники, то представил бы возложение руки Иоанна Предтечи на голову Иисуса Христа, и чашка оказалась бы излишней. На основании этих памятников типические черты крещения Иисуса Христа в скульптуре саркофагов представляются в следующем виде. Спаситель в виде мальчика с длинными или короткими волосами; иногда ноги Его слегка касаются воды, иногда Он стоит по колени в воде, иногда вода падает на голову Его сверху, но ноги все-таки в воде. Иоанн Предтеча – зрелый муж, одетый в тунику; левая рука его простерта в знак удивления, правую он возлагает на голову Иисуса Христа. Вверху – Св. Дух в виде голубя. Иордан течет сверху под ноги Иисуса Христа. Иногда является прор. Исаия. Таким образом, здесь намечены главные действующие лица и их положения для последующих изображений крещения; но они имеют здесь свои отличия от позднейших византийских изображений. Главнейшее отличие – в типе Иисуса Христа: представление Иисуса Христа крещаемого в образе дитяти не согласно с историей. Леблян¹¹⁹⁷ видит здесь точное отражение христианской терминологии, по которой крещаемому, какого бы он возраста ни был, усвояется наименование дитяти, так как крещение есть второе рождение к вечной жизни; Ролле¹¹⁹⁸ полагает, что этим означается юность нового христианина; Стриговский¹¹⁹⁹ объясняет это явление тем, что изображение крещения Иисуса Христа сложилось под влиянием литургической практики крещения, предполагающей в неофитах детей. Все эти объяснения имеют точку соприкосновения в общей идее христианского крещения. Иисус Христос дал образец крещения, крестятся дети, крестятся и взрослые, которые таким образом родятся к новой жизни, становятся юными. Сам Спаситель с этой стороны, в смысле метафорическом, может быть назван отроком (παῖς), как действительно и называет его церковная песнь (2-й троп. 1-й песни 2-го канона на Богоявление). Наряду с этой формой крещения, тесно связанной с формами позднейшими и определившей основные черты последних, в скульптуре саркофагов встречается, впрочем только однажды, символическая форма крещения Иисуса Христа: разумеем изображение на общеизвестном саркофаге Юния Басса (IV в.) в гротах ватиканских¹²⁰⁰. Спаситель изображен здесь в виде агнца, лежащего в потоке, вверху – Св. Дух в виде голубя, из клюва которого выходит сияние и распространяется над головой агнца-Христа. Иоанн Предтеча также в виде агнца, возлагающего ногу на голову Христа. Смысл композиции совершенно ясен; общая схема близка к обычной схеме изображения крещения на саркофагах, но лица заменены общеизвестными в древнехристианский период символами.

В мозаиках Равенны сделан заметный шаг к византийским формам крещения. Таких изображений здесь два – в ваптистериях кафолическом и арианском: в том и другом крещение представлено в центре купола; то и другое V века. Первое (рис. 74)¹²⁰¹: Спаситель в виде зрелого мужа, обнаженный, с бородой, с длинными волосами, в нимбе, с опущенными вниз руками, стоит по пояс в воде; сверху опускается на голову Его Св. Дух. С левой стороны Иоанн Предтеча, с бородой, в тунике (exomis), с четырехконечным крестом в левой руке, стоит на скалистом берегу Иордана; в правой руке его, поднятой над головой Спасителя, сосуд, из которого льется вода¹²⁰². С правой стороны из глубины реки выступает бородатый муж – Иордан, в венке, с покрывалом в руках и тростником; левая рука его опирается на опрокинутую вазу с водой¹²⁰³; над ним надпись: «IORD». Не все части этой мозаики имеют одинаковую древность: по Рихтеру, исправлены в средние века шея, правая рука Спасителя и нимб Иоанна Предтечи¹²⁰⁴; по Кроу и Кавальказелле – голова, плечи и правая рука Спасителя, те же части, крест и правая нога Иоанна Предтечи¹²⁰⁵; по Стриговскому – первоначально Иисус Христос был представлен без бороды; кроме того, реставратором добавлена чашка в руках Иоанна Предтечи¹²⁰⁶. Для проверки замечаний Рихтера и Кроу необходимо было бы ближе обследовать оригинал изображения.

74. Мозаика равеннского ваптистерия.

Замечания Стриговского имеют характер иконографический и основаны на сравнении памятников: первое есть, в сущности, одно предположение, основанное на том соображении, что тип Спасителя с бородой впервые является не ранее VI в. (Евангелие Раввулы); но если это верно по отношению к типу Спасителя в композиции крещения, то неверно в общем смысле: тип этот встречается уже в скульптуре саркофагов (например, на известном латер. саркофаге из церкви Св. Павла и др.), и в живописях катакомб, и в мозаиках, близких по времени к нашей мозаике¹²⁰⁷. Возможно допустить, что равеннский мозаист V в. ввел его и в композицию крещения. Второе замечание, безусловно, верно: чашка в руках Иоанна, предполагающая обливательное крещение, есть вымысел очень позднего реставратора; глубокую уверенность в этом нам неоднократно высказывал покойный Прохоров, обладавший острым чутьем в деле распознавания памятников и всегда сильно протестовавший против тенденциозной порчи их. Если вещественные памятники древности всегда указывают на погружение, а памятники письменности, как видно будет ниже, удостоверяют, что обливательное крещение явилось на Западе в эпоху позднейшую, то невозможно допустить, чтобы мозаист V в. пошел наперекор художественной и литургической практике и ввел тенденциозную форму, не имевшую смысла в V в. Второе мозаическое изображение крещения Иисуса Христа в арианском ваптистерии (S. Maria in Cosmedin)¹²⁰⁸ сходно с первым, но Иисус Христос здесь не имеет бороды, Иоанн Предтеча стоит на правой стороне и, возлагая десницу на голову Иисуса Христа, держит в шуйце пастырский жезл (pedum); на левой стороне – олицетворение Иордана в образе полуобнаженного старца с длинными волосами; левой рукой он делает жест удивления; в правой держит тростник и в то же время опирается ею на урну, из которой вытекает вода, образующая реку Иордан, где стоит Спаситель. Сравнивая эти изображения с изображениями саркофагов, нельзя не заметить их сходства в целом и различия в деталях: Иисус Христос здесь является в образе взрослого человека, даже мужа; река Иордан принимает естественный вид; появляется ее олицетворение. Тип крещения на саркофагах и мозаиках равеннских проходит и во многих памятниках последующего времени: на таблетке из слоновой кости в Бодлейяновом собрании в Оксфорде¹²⁰⁹, на окладе Евангелия миланского собора (см. рис. 28)¹²¹⁰, на ларце Кенсингтонского музея¹²¹¹. В катакомбах Понциана¹²¹² Спаситель¹²¹³, Св. Дух и Иоанн Предтеча с посохом – как в мозаиках арианского ваптистерия; ангел на левой стороне напоминает памятники византийские, но олень, подходящий к струям Иордана, – символ христианина, жаждущего воды живой (Пс. 41:2), – указывает на древнехристианскую эпоху¹²¹⁴.

75. Таблетка кафедры Максимиана.

Еще ближе к византийскому типу крещения стоит изображение на кафедре Максимиана VI в. (рис. 75)¹²¹⁵. Спаситель в виде молодого обнаженного человека стоит в Иордане. Иоанн Предтеча – старец, в тунике и звериной шкуре, стоя на левом берегу, возлагает на голову Его правую руку; левая простерта; за ним – палаты, означающие, вероятно, Иерусалим. Св. Дух сходит на голову Иисуса Христа. Два ангела с покровами на руках в благоговейных – наклоненных – позах стоят на правой стороне. Внизу – молодой человек, олицетворяющий Иордан, опирается на сосуд, из которого течет вода; он как будто удаляется прочь. На рисунке Гарруччи над ангелами находится надпись: «ΠΑΤΗΡ ", означающая Бога Отца, голос которого слышан был при крещении Иисуса Христа¹²¹⁶. Важную особенность этого изображения составляют ангелы, утвердившиеся в памятниках византийских; но Спаситель все еще молодой, без бороды; таков же Он на ампуле Монцы¹²¹⁷ и на свинцовой печати VII в., изданной и объясненной Киршем¹²¹⁸, где, подобно памятникам византийским, находится ангел. Перемена типа Спасителя в крещении окончательно совершилась в конце VI в., как это видно из сирийского Евангелия¹²¹⁹ и последующих памятников. Крещение в сирийском Евангелии¹²²⁰ очень просто: Спаситель в виде зрелого мужа, обнаженный, стоит в воде. Иоанн Предтеча в тунике и желтом иматии возлагает на Него руку; глаза его опущены долу; вверху – небо, из которого выступает рука, символ Бога Отца; Св. Дух опускается на голову Иисуса Христа. Нет здесь ни ангелов, ни олицетворения Иордана; изображение повторяет один только рассказ Евангелия о крещении. Изображение в неаполитанских катакомбах Яннуария VIII в.¹²²¹: Спаситель по колена в воде, налево – Иоанн Предтеча, направо – два ангела; вверху – Св. Дух в пучке лучей и небо в виде сегмента круга. Как Иоанн Предтеча, так и ангелы смотрят вверх и воздевают руки к небу: их внимание привлекает голос свыше. Изображение, вероятно, исполнено греческими художниками, которые в то время держали в своих руках искусство Южной Италии; но положение ангелов не вполне согласно с византийским шаблоном: один из ангелов должен бы смотреть не вверх, но на Иисуса Христа¹²²².

Широкое развитие получает иконография крещения в лицевых псалтирях¹²²³. В псалтири Лобкова (рис. 14) крещение повторяется дважды¹²²⁴. Спаситель в крестчатом нимбе стоит по шею в Иордане, обрамленном двумя скалистыми берегами; на голову Его сходит с неба Св. Дух; в стороне змееобразное морское чудовище, обливаемое собственной кровью; фигура эта введена в композицию для выражения слов псалма: «ты стерл еси главы змиев в воде, ты сокрушил еси главу змиеву» (Пс. 73:13). Внизу – другое чудовище, дополняющее иллюстрацию приведенных слов. Второе изображение иллюстрирует слова: «море виде и побеже, Иордан возвратися вспять» (Пс. 113:3): Спаситель и Иоанн Предтеча как в предыдущем изображении, но вместо драконов – бородатый старик в шапке, удаляющийся прочь; это Иордан. В псалтири Афонопандократорского монастыря также два изображения при тех же псалмах; первое (л. 98 об.): Иисус Христос стоит в воде по грудь; Иоанн Предтеча и один ангел – по сторонам Его; у ног Иисуса Христа два дракона; море, удаляющееся в виде черного человека (дьявол?). Второе (л. 164 об.): Иисус Христос в воде по шею; над головой Его Св. Дух; Иордан в виде мужчины, море в виде женщины – удаляются прочь¹²²⁵. Псалтирь нац. библ. № 20 (Пс. 113, л. 26 об.): Спаситель в Иордане, среди двух скал, и Св. Дух, сходящий с неба, как в лобковской псалтири; нет ни Иоанна Предтечи, ни ангелов. Внизу – мужская фигура¹²²⁶ с перевязкой по чреслам¹²²⁷; от нее идет поток, образующий Иордан, в котором стоит Иисус Христос; она буквально «возвращается вспять», т. е. пятится назад. В барбериновой псалтири четыре изображения крещения, при псалмах 28, 73, 76 и 113. Первое: Спаситель совершенно обнаженный стоит в Иордане, обведенном золотыми линиями. Иоанн Предтеча и два ангела – обычно; вверху – Св. Дух с веткой в клюве, небо со звездой и рука, символизирующая глас Бога Отца; на правой стороне обнаженная женщина убегает прочь. Изображение иллюстрирует слова: «Глас Господень на водах: Бог славы возгреме, Господь на водах многих». Второе: Иоанн Предтеча возлагает руку на Иисуса Христа, стоящего в воде; внизу – окровавленный дракон¹²²⁸. Третье: Спаситель в Иордане; Иоанн Предтеча простирает обе руки вверх; над головой Иисуса Христа Св. Дух. Миниатюрист опустил олицетворения, а между тем они были здесь совершенно необходимы, так как изображение относится к словам: «видеша тя воды, Боже… и убояшася» (Пс. 76:17). Четвертое: Спаситель в воде, с благословляющей десницей. Иоанн Предтеча возлагает десницу на Иисуса Христа, а шуйцу простирает к небу. Ангелов нет. Внизу – Иордан – человек синего цвета, как и вода. Две миниатюры на поле рукописи дополняют изображение: молодая женщина в багряной тунике и красном плаще, в золотой короне, бежит; в правой руке ее рог, из которого струится вода. Это море убегающее. Ниже Иордан, «возвращающийся вспять», в виде синей человеческой фигуры в золотом венце, обращенной в другую сторону; от него исходит большая струя воды. Британская Псалтирь¹²²⁹: Спаситель в воде с благословляющей десницей; сверху со звездного неба сходит Св. Дух; направо – Иоанн Предтеча, возлагающий руку на Иисуса Христа, налево – два ангела. В воде четырехконечный крест на высоком пьедестале. Гамильтонова Псалтирь¹²³⁰: Иоанн Предтеча стоит перед Иисусом Христом, в изумлении простирая к Нему руки. Внизу море в виде женщины и Иордан в виде мужчины в венке – оба с идриями, из которых вытекает вода. В другом изображении того же кодекса¹²³¹ Иоанн Предтеча возлагает руку на Спасителя; море – женщина, сидящая на морском чудовище, Иордан – одна голова мужчины.

Славянская Псалтирь (рис. 76) из собр. Хлудова (Пс. 113)¹²³²: Спаситель преклоняет выю под руку Иоанна Предтечи; десница Его благословляющая. На правой стороне ангел, на левой – Иоанн Предтеча с жезлом в шуйце, увенчанным крестом. Вверху луч и в нем Св. Дух. Позади ангела раздвоенная гора в соответствии со словами псалма: «горы взыграшася яко овни» (Пс. 113:4). В воде четырехконечный крест и море – женщина на дельфине. Надпись: « ΗΒΑΠΤΗΣΙΣ». Псалтирь О. Л. Д. П. Здесь три изображения крещения: Иисус Христос в воде среди двух высоких скал; на левой стороне Иоанн Предтеча, на правой, на месте ангелов, – фарисей и саддукей; вверху небо с тремя лучами (Пс. 28). Во втором (Пс. 73) ангелы (два) заняли свое место; вверху небо, рука и лучи; внизу два дракона с отделенными от туловищ головами. В третьем (Пс. 113) – олицетворения моря и Иордана с сосудами: вверху небо с тремя лучами и Св. Дух в виде голубя¹²³³. Псалтирь угличская (рис. 14)¹²³⁴: Спаситель, Иоанн и два ангела – обычно; море – женщина – выливает воду из сосуда; Иордан – мужчина в шапке – удаляется. Псалтирь ипатьевская 1591 г. (л. 170 об.): крещение с оригинальными особенностями: Иордан в виде безбородого мужчины, из уст которого течет вода, разливающаяся в целую реку, в которой крестится Иисус Христос; к реке подходит олень (надпись: «елень») и пьет воду (ср. катак. Понтиана).

76. Миниатюра славянской псалтири Хлудова.

В годуновских псалтирях крещение повторяется неоднократно в соответствующих местах (рук. С.-Петерб. Дух. Акад., л. 136 об., 402 об.); изображение обычное, но под миниатюрой, иллюстрирующей слова «стерл еси главы змиев» изображены, подобно миниатюре угличской псалтири, два красных дракона (л. 280 об.). Общие черты псалтирных изображений, таким образом, состоят в следующем: Спаситель в Иордане; Иоанн Предтеча, ангелы, Св. Дух, олицетворение Иордана; все эти части изображения известны по памятникам предшествующего появлению лицевых псалтирей времени; вновь появляются: олицетворение моря, видоизмененная фигура олицетворения Иордана, драконы; части эти из лицевых псалтирей переходят и в иные памятники. Изображения играющих гор и оленя не оставляют в иконографии никакого следа: это – примеры исключительные. Фарисеев и саддукеев увидим в сложных композициях крещения.

77. Миниатюра ватиканского минология Василия Великого.

Ватиканский минологий¹²³⁵ (6-го Янв., работа Георгия, см. рис. 77): две высокие скалы, среди которых протекает широкий Иордан. В воде Спаситель, совершенно обнаженный, без перевязки по чреслам, с благословляющей десницей. Вверху – голубое небо, откуда выходят лучи и Св. Дух¹²³⁶. Иоанн Предтеча, в золотом иматии, возлагает руку на голову Иисуса Христа и смотрит на небо; за ним двое учеников в туниках и иматиях¹²³⁷; на правой стороне два ангела наклоненные с покровами в руках. Внизу возле скалы – крест на подставке¹²³⁸. Под 7 Янв. художник Нестор добавил другую миниатюру, изображающую секиру у корня дерева, которую мы увидим ниже в композиции крещения: Иоанн Предтеча в желтоватой тунике и темно-зеленом иматии, с длинным четырехконечным крестом в левой руке, указывает на секиру троим стоящим возле него фарисеям и саддукеям (Мф. 3:10; 7:19). В минее нац. библ. № 1561 (л. 29 об.): Иоанн в короткой власянице, смотрит на небо, на правой стороне два ангела, в воде крест шестиконечный на высоком пьедестале. В другой миниатюре (л. 42 об.) Иоанн Предтеча со свитком и благословляющей десницей, в фиолетовой тунике и темном иматии; на левой стороне дерево, у корня которого лежит секира. В давидгареджийской минее (л. 91): среди двух высоких берегов Иордана стоит Спаситель в воде; на правой стороне Иоанн Предтеча, в двух одеждах, смиренно склоняясь, возлагает руку на Иисуса Христа; направо два ангела с покровами на руках; вверху небо в виде сегмента круга; в воде – крест на подставке; здесь же несколько растений; две утки и пеликан скользят по гладкой поверхности Иордана.

78. Миниатюра кодекса Григория Богослова нац. библ. № 553.

В рукописи Григория Богослова нац. библ. № 533 (л. 154), рис. 78¹²³⁹: Спаситель совершенно обнаженный, в нимбе, с благословляющей десницей, стоит в Иордане. Иоанн возлагает на Него руку и обращает взоры к небу, откуда сходит Св. Дух в лучах, берущих свое начало от золотой звезды неба. Позади Иоанна дерево, у корня которого секира. На правой стороне обычные два ангела с покровами. В воде крест и золотые блестки в виде морских растений: эту последнюю подробность мы встречаем еще в первый раз: в памятниках ранее XI в. ее нет. Внизу св. Григорий Богослов и народ смотрят на крещение Иисуса Христа и воздевают к Нему руки. Эта миниатюра относится к проповеди Григория Богослова на св. светы: миниатюрист, представив тему проповеди в миниатюре крещения, присоединил сюда также проповедника со слушателями. Подобный характер имеет другая миниатюра того же кодекса, представляющая крещение народа от Иоанна (л. 146)¹²⁴⁰: двое крещаемых, стоя в воде, воздевают руки. Иоанн Предтеча, в желтоватой тунике и темно-коричневом иматии, стоя на берегу, благословляет крещаемых; он поднял глаза и видит приближающегося к нему Иисуса Христа, в фиолетовой тунике и светло-голубом иматии, с книгой в левой руке и благословляющей десницей¹²⁴¹. Внизу на берегу ученик Иоанна снимает с себя тунику, чтобы принять крещение; две туники лежат под деревом. Сзади Иоанна из-за горы смотрят на крещение двое иудеев. Григорий Богослов с народом, как на предыдущей миниатюре. Сходно изображение крещения Иисуса Христа в другом кодексе Григория Богослова той же библиотеки № 543 (л. 197 об.); отличия: Иоанн обращает взоры на Иисуса Христа; в воде нет никаких изображений; три ангела. Внизу Иоанн проповедует народу и встречает Иисуса Христа. Крещение Иоанново в особой миниатюре, как в предыдущем кодексе: в воде три лица, из которых одно плывет; Бордье неверно признает его за олицетворение Иордана¹²⁴². На берегах Иордана две толпы народа. В кодексе Григория Богослова моск. синод. библ. (л. 133 об.): Спаситель и Иоанн – обычно; сверху слетают два ангела с покровами в руках; среди них – благословляющая десница выставляется с неба. Оживленную картину представляет крещение народа от Иоанна (л. 144 об.): в Иордане плавают обнаженные люди – старцы и юноши; на берегах – толпы народа: один сбрасывает с себя платье и устремляется в воду, мать снимает с сына одежду; некто снимает с себя обувь, женщина полуобнаженная снимает с себя серьги. Иоанн в торжественной позе стоит на берегу и благословляет крещаемых. В афонопантелеймоновском кодексе № 6 (л. 161) изображение как в кодексе нац. библ. № 533; отличия: нет звезды и блесток. В кодексе нац. библ. № 550 (л. 61 об.)¹²⁴³ нет гористых берегов; оба ангела смотрят на Иисуса Христа; Иордан олицетворен в образе обнаженного сильного старика с щетинистыми волосами; он с испугом смотрит на Иисуса Христа и делает жест удивления левой рукой; в правой руке его золотой сосуд. В букве «П», которой начинается слово св. Григория (Πάλιν Iηδοῦς), повторено еще раз крещение: Иоанн – на правой стороне; Иордан в виде старика с сосудом. В крещении Иоанновом (л. 166 об.) – оживленная сцена, как в московском кодексе; в воде четырехконечный крест; вверху пять паря́щих ангелов. Подобное крещение Иисуса Христа в инициалах ватиканского кодекса № 463, с олицетворением Иордана, и кодекса коммерч. училища на о-ве Халки, также с олицетворением. Краткое изображение без олицетворения в кодексе нац. библ. № Coisl. 239 (л. 120).

79. Миниатюра Евангелия № 74.

Лицевые Евангелия. В Евангелии нац. библ. № 74 (л. 6, 64, 111 и 169; см. рис. 79) и елисаветградском крещение Иисуса Христа повторено четыре раза: Спаситель в Иордане с благословляющей десницей, в золотом нимбе; Иоанн возлагает на Него десницу, а шуйцу простирает вверх. В небе сияет звезда, отсюда выступает рука и Св. Дух в виде голубя с веткой. Пять ангелов на правой стороне с покровами преклоняют выи перед Иисусом Христом; передние три ангела имеют золотые нимбы, задние два – розовый и синий. В воде у ног Иисуса Христа крест на подставке и обнаженный Иордан с опрокинутой идрией в правой руке¹²⁴⁴. Во втором изображении нет Св. Духа, число ангелов – семь; на левой стороне большая толпа; в воде лежит обнаженный мальчик; по всей вероятности, это – олицетворение Иордана: во-первых, фигура эта в воде – единственная, как во многих переводах изображения с олицетворением Иордана, между тем как в сценах крещения народа вместе с Иисусом Христом всегда является несколько крещаемых; во-вторых, она занимает то же место, что и Иордан в других миниатюрах; в-третьих, сама поза ее (удаляется от Иисуса Христа и обращает назад свои взоры) напоминает олицетворение Иордана. Фигура неясна потому, что сам миниатюрист, быть может, неясно понимал ее значение. Третье – кратко и не имеет никаких особенностей. Четвертое: Иоанн стоит на правой стороне; в левой руке его крест, правая возложена на Иисуса Христа; позади него народ. Ангелы на левой стороне. В воде обнаженный Иордан без всяких атрибутов. Крещение народа от Иоанна (л. 50 об.) не представляет ничего особенного: Иоанн возлагает руку на человека, стоящего в воде; на берегу – толпа; иные раздеваются, чтобы вступить в воду. В афоноиверскам Евангелии № 1 (л. 254): изображение обычное; Св. Дух с веткой; Спаситель с благословляющей десницей; два ангела, как и в лаврентиевском Евангелии (л. 8 и 63 об.) и в ватиканском № 189 (palat.); в последнем Иоанн Предтеча со свитком в шуйце, а внизу лежит Иордан, опираясь на опрокинутую идрию. В ватиканском Евангелии № 1156 (6 Янв.) три ангела на левой стороне; в воде крест на пьедестале. В афонопантелеймоновском Евангелии № 2 (л. 221 об.; см. рис. 80) опять два ангела; Св. Дух с веткой; внизу обнаженный, но с перевязкой по чреслам, старик Иордан с сосудом.

80. Миниатюра афонопантелеймоновского Евангелия № 2.

В ватиканском Евангелии № 2 Urbin. (л. 109 об.; см. рис. 81¹²⁴⁵): Спаситель в Иордане, текущем среди двух скал, обнаженный, с благословляющей десницей. Иоанн Предтеча возлагает на Него руку. Св. Дух с красной веткой¹²⁴⁶ сходит в пучке лучей с неба. Голубое небо в виде полукруга: в нем видны ангелы¹²⁴⁷, раскрытые врата неба, имеющие вид церковных, так называемых, царских врат¹²⁴⁸; за ними уготование престола (ἑτοιμασία): трон с кафисмой и с двумя херувимами возле него. За Иоанном три ученика, а на другой стороне – три ангела в обычном положении. В воде старик Иордан опирается на сосуд с водой; двое обнаженных людей плавают в воде, третий на берегу снимает свои сапоги. Почти тождественное изображение в Евангелии нац. библ. № 75 (л. 95), но нет здесь крещающихся людей¹²⁴⁹. В ватопедском Евангелии № 101–735 (л. 15 об.): небо со звездой и лучами – обычно; фигура Спасителя изменена: он имеет перевязку по чреслам; десница прижата к груди. Иоанн, дерево с секирой и четыре ангела – обычно. В воде плавают рыбы, Иордан с идрией и пучок золотых ветвей. Надписи: «Σότερ κατελθῶν εἱς μύχους Iορδάνου». "Εἱλκήσας ἠμάς ἐκ βήθου πταισμἀτων».

81. Миниатюра ватиканского Евангелия № 2 Urbin.

В гелатском Евангелии Спаситель, Иоанн и три ангела – по обычаю¹²⁵⁰; замечательных особенностей ни в одном из трех изображений кодекса (л. 21 об., 93 и 124 об.) нет. В афоноиверскам Евангелии № 105 (л. 138 об.): в изображении реки Иордан ослаблена традиционная форма стилизации и обнаружена наклонность к реальному представлению широкой реки, текущей среди двух гор. Спаситель с благословляющей десницей, два ангела, Иоанн и народ – обычно. В воде Иордан в виде молодого человека с идрией . В Евангелии нац. библ. № 54 (л. 186 об.; см. рис. 4)¹²⁵¹: у ног Иисуса Христа с левой стороны обнаженный бюст женщины с признаками перевязки по чреслам, с распущенными волосами; она сидит в лодочке, держит в руках весла и смотрит с недоумением на Иисуса Христа. Это – олицетворение моря. На другой стороне – Иордан, бюст обнаженного старика с рогом в руке, из которого брызжет вода. Остальное – обычно. В госларовом Евангелии¹²⁵²: в небе видны облака, в луче надпись: «tu es filius»; позади Иоанна воины с алебардами; в воде – рыбы и Иордан с сосудом. Г. Стриговский видит в этой миниатюре воплощение требований Дионисиева подлинника¹²⁵³; но это не совсем точно: в подлиннике нет упоминания ни о народе, ни о воинах; по подлиннику, Иоанн Предтеча простирает руку к небу, а в госларовом Евангелии он простирает ее к Иисусу Христу; по подлиннику, из сосуда Иордана течет вода, а здесь этого нет. Подобное сходство с подлинником представляют и многие другие памятники, однако оно совсем не доказывает древневизантийское происхождение Дионисиева подлинника. Сходство в надписи – признак очень важный; но тут рождаются вопросы: почему ни в одном несомненно византийском и древнерусском изображении нет подобной надписи, почему надпись сделана на латинском языке, если кодекс греческий?¹²⁵⁴ Нет ли в самом шрифте надписи следов поновлений? Не были ли изготовлены его миниатюры западным художником по византийскому образцу? Византийские художники, даже и в XII-XIII вв., неохотно прибегали к помощи таких надписей, предпочитая говорить языком художественных форм. Надписи этого рода были популяризованы художниками западными и позднегреческими, в ближайшем родстве с которыми стоит греческий подлинник. Не осмотрев лично кодекса, мы не можем произнести приговора рассматриваемому изображению; но уверены, что это явление исключительное, нисколько не возвышающее авторитета греческого подлинника. Простые изображения крещения в кодексах Евангелий: нац. библ. № 115 (л. 28 об.), императорской публ. библ. в С.-Петербурге № 105 (л. 15: один ангел) и 118 (л. 23: Иоанн Предтеча в театральной позе; два ангела; на заднем плане деревья и горы). В коптском Евангелии нац. библ. (л. 8 об.): обширная река; в голубых водах ее плавают рыбки. Спаситель обнаженный стоит по колени в воде; Он в крестчатом нимбе, с благословляющей десницей. Иоанн возлагает на Него руку. Вверху небо, рука и Св. Дух. Два ангела с задрапированными в мантии руками летят сверху. Композиции армянских и грузинских Евангелий (эчмиадзинской библиотеки № 229¹²⁵⁵ и 234 XIII в.¹²⁵⁶, императорской публ. библ. арм. Евангелие 1688 г., л. 4; там же груз. Евангелие № 298, л. 62) сходны с византийскими; таковы же композиции в русских Евангелиях – сийском (л. 332 об.), петропавловском и в ипатьевских (№ 1 и 2, перед Евангелием Марка; ср. печатн. 1681 г.); олицетворений моря и Иордана здесь уже нет; но они не исчезли еще из русской иконографии: обнаженный Иордан с урной находится в сборнике Вахрамеева (л. 699 об.); его, а равно и море, увидим и в других памятниках XVII-XVIII вв.

В византийских мозаиках в Дафни (юго-западный парус свода)¹²⁵⁷: Спаситель погружен в воду по плечи. Иоанн с левой стороны возлагает руку на Иисуса Христа, за ним двое учеников; на правой стороне два ангела, из которых один держит в руках покров прелестного голубого цвета с золотыми украшениями. Сходны изображения в мозаиках палатинской капеллы¹²⁵⁸, церкви Св. Луки в Фокиде XII в.¹²⁵⁹ и в Монреале XII в.¹²⁶⁰; в последних двух прибавлен обнаженный Иордан. В мозаиках флорентийского ваптистерия XI в.¹²⁶¹ Иоанн Предтеча на правой стороне Иордана, три ангела – на левой; позади Предтечи секира у корня дерева. В мозаиках ваптистерия Св. Марка в Венеции XIII-XIV вв.¹²⁶² Спаситель в быстротекущем Иордане; на Него нисходит Св. Дух в лучах света, которые идут от звезды, сияющей в небе. Небо в виде многоугольника. На левом скалистом берегу Иоанн Предтеча в одежде из верблюжьего волоса; за ним секира у корня дерева; рядом с ней несколько корней срубленных деревьев, и на одном из них – крест. На правой стороне три ангела в благоговейно наклоненном положении. В воде – плавающие рыбы и обнаженный Иордан. Во фресках Спасонередицкой церкви¹²⁶³: Спаситель в воде, с благословляющей десницей; на Него сходят с неба лучи¹²⁶⁴; у ног Его восьмиконечный крест с надписью: «Ic. Xc.». Иоанн Предтеча со свитком в шуйце возлагает десницу на голову Иисуса Христа. На заднем плане горы, из-за которых выступают с левой стороны два ангела с задрапированными руками, по правую сторону Спасителя еще два ангела. Внизу на левой стороне группа сидящих людей; один из народа снял верхнее платье, намереваясь броситься в Иордан, другой, с сумкой через плечо, снимает с себя сапоги, третий уже плавает в воде. По этим последним чертам наша фреска близко подходит к миниатюре ватиканского Евангелия 1128 года; по времени они также недалеки одна от другой. Гористый ландшафт оживлен скудной растительностью.

В Протатском соборе XVI в.: Спаситель с красной перевязкой по чреслам стоит в воде среди двух скал; Иоанн возлагает на Него руку; направо шесть ангелов; вверху Св. Дух и благословляющая рука в небе. Возле ног Иисуса Христа с правой стороны море – женщина в красной одежде сидит на большой рыбе, с левой – Иордан – мужчина также на рыбе; они удаляются прочь, но оглядываются на Иисуса Христа. Рядом с крещением Иоанн Предтеча с крестом проповедует народу, за которым виден приближающийся Иисус Христос. Олицетворения моря и Иордана также в стенописях Афонолаврского собора XVI в. (южная сторона), а в параклисе Св. Георгия в Ксенофе XVI в. сверх того добавлены еще драконы. В Афоноиверскам соборе: Иисус Христос с перевязкой по чреслам; вверху Св. Дух; на правой стороне четыре ангела; за Иоанном секира у корня дерева. В воде обнаженный Иордан с урной и море – обнаженная женщина на драконе. В Ватопедскам соборе XVII в. (южная сторона)¹²⁶⁵: Спаситель, Св. Дух, небо, Иоанн и три ангела – по обычаю. За ангелами два зрителя беседуют; ниже несколько человек: один полуобнаженный, другой обнаженный на берегу, третий плывет. Возле ног Иисуса Христа женщина с крыльями, на морском звере, и старик Иордан с крыльями, полуобнаженный, в красной шапке, спокойно лежит, облокотясь на сосуд. В воде – рыбы, плавающие люди – старые и молодые; на левом берегу большая толпа, с жаром беседующая о крещении; вдали город Иерусалим. Еще большей широтой замысла отличается изображение в стенописях Хиландарского собора XVIII в.¹²⁶⁶: над Спасителем вверху райские двери и группа славословящих ангелов; в воде налево Иордан с крыльями и рогами, с сосудом; направо море – женщина с крыльями, в короне, сидит в коляске, которую везут рыбы. На левом плане крещение Иоанново; одни в воде, другие раздеваются; тут же рыболов с удочкой; народ стоит на мосту, в пролеты которого с шумом бежит вода. Иоанн проповедует народу… Иисус Христос с лопатой в руках (Мф. 3:12) и проч. Олицетворения и драконы – явление обычное в афонских стенописях XVII-XIX вв.: в Михайловском параклисе в Афонской лавре 1643 года (олицетворенный Иордан и две головы драконов), на южном своде Афонофилофеевского собора 1752 г. (море – обнаженная женщина с флагом едет на двух рыбах; секира у корня дерева), на южной стороне Зографского собора (под ногами Иисуса Христа мелкие змеи), в зографскам параклисе Успения Пресвятой Богородицы (в воде – рыбы и змеи, Иордан – обнаженный старик на рыбе), в своде алтаря пандократорского параклиса Иоанна Предтечи (под ногами Иисуса Христа головы драконов), в типикарнице Свят. Саввы (дракон). Они есть и в стенописях коптской церкви Абу-Сифаин в Каире¹²⁶⁷. В изображениях крещения в афонских фиалах¹²⁶⁸ заметна тенденция к расширению идеи сюжета посредством дополнительных изображений: в фиале Филофеевского монастыря крещение с олицетворением моря и с головами драконов дополнено изображением фараона и его воинства – потопляемых в море. В афонолаврском фиале¹²⁶⁹ рядом с крещением Иисуса Христа (Иордан – старец, море – женщина в короне; четыре дракона) Сам Христос крестит ап. Петра, другие апостолы ожидают крещения; тут же Иоанн крестит народ. В ватопедской агиасме (перед параклисом Св. Николая): олицетворения Иордана и моря; вверху Св. Дух, рука, райские двери и ангелы; кругом расположено крещение Иоанново: матери опускают в воду своих детей; на берегу рыболов с удочкой, в воде рыбы и птицы. Менее сложно изображение в хиландарском фиале (драконы). Немало здесь подробностей, неизвестных по памятникам византийским и явившихся в новое время. Все росписи фиалов – новые или подновленные. В русских стенописях XVI-XVIII вв. не только нет никаких добавлений к древней византийской схеме, а напротив, заметно сокращение ее: нет ни олицетворений, ни драконов, ни отверстого неба: Спаситель в Иордане, всегда с перевязкой по чреслам, иногда со сложенными крестообразно на груди руками (прием довольно известный по памятникам западным); на голову Его сходит Св. Дух. Иоанн Предтеча и ангелы в формах византийских. Такие изображения находятся в стенописях Успенской церкви села Волотова близ Новгорода, во владимирском Успенском соборе, в соборе ярославского Спасопреображенского монастыря, в церквях ярославских Иоанна Предтечи, Димитрия Солунского и Спасонагородской, в ростовской церкви Спаса на Сенях и в вологодском Софийском соборе.

Греческие иконы. В русском Афоноандреевском ските икона XV в.: Иисус Христос стоит в Иордане, обрамленном двумя утесами; Он с перевязкой на чреслах; над Ним Св. Дух, луч и небо. На правой стороне четыре ангела, из которых один смотрит на небо, а остальные склоняются с покровами в руках к Иисусу Христу. За Иоанном Предтечей – дерево и секира. В воде – рыбы, змей и морское чудовище. Драконы и секира у корня дерева изображены на иконе Афоноиверского монастыря XVII в.; на иконе Зографского монастыря под ногами Спасителя – камень, из-под которого видны семь змеиных голов: камень – орудие сотрения змеиных голов; в притворе хиландарского параклиса Иоанна Предтечи камень заменен доской, под которой – семиглавый змей; тут же море в виде женщины с флагом в руках, сидящей на рыбах, и Иордан – мужчина. В церкви Троицкого монастыря на о-ве Халки Иордан – мужчина с опрокинутым сосудом; под ногами Иисуса Христа – змеи. Олицетворение Иордана на греческой иконе киевского музея¹²⁷⁰. Сложная композиция на греческой иконе киевского музея № 23¹²⁷¹: по сторонам крещаемого Спасителя – хоры ангелов. Вверху Иоанн указывает народу на Иисуса Христа и – искушение Христа в пустыне. На нижней части иконы: епископ в фелони, с крестом и книгой в руках стоит на помосте, устроенном на воде; возле него стоят в воде крещаемые с зажженными свечами в руках. Ангел слетает к епископу для освящения воды. Обнаженные люди бросаются в воду, мать посылает в воду свое дитя, другая принимает ребенка из воды. Иордан (ό Ἰωρδἀν) в виде мужчины с золотым сосудом, море – бюст обнаженной женщины. Здесь, таким образом, перед нами подготовительный момент крещения Иисуса Христа, само крещение, событие за ним последовавшее и отражение крещения в литургической практике. Художественно исполненные фигуры, живописные группы ангелов в стиле первых итальянских художников, свободное развитие композиции, не гармонирующее с эпохой шаблонного подражания и упадка, заставляют отнести эту икону к эпохе нового возрождения греческого искусства в XVI-XVII вв. На русских иконах XVI-XVII вв. встречаются как самые простые изображения крещения, без подробностей и олицетворений, например, на иконах каппониановой, киевского музея № 50, 59 и 104¹²⁷², Общества любителей древней письменности № 91, так и сложные. Икона киевского музея № 56¹²⁷³: главная сцена обычна; за Иоанном Предтечей и ангелами – народ; вверху встреча Иисуса Христа с Иоанном; в воде старик с надписью: «море» и женщина с надписью: «Иордан»; надписи эти, по аналогии с другими памятниками, должны быть переставлены; русский мастер, не зная истории олицетворений, спутал их. Вверху Бог Отец с благословляющей десницей и державой в шуйце: так как его нет ни в византийских, ни в древнерусских изображениях крещения, а появился он впервые и нашел благосклонный прием на Западе¹²⁷⁴, то, чтобы не считать его вторым изобретением русского художника, нужно признать в нем след западного влияния, а икону отнести к эпохе усиленной пропаганды западных форм в русской иконографии, т. е. к XVII в. Сходна композиция на маленьком складне музея С.-Петербургской Духовной Академии того же времени¹²⁷⁵. На иконе из собрания Постникова XVII в.¹²⁷⁶ море и Иордан представлены в виде двух женщин в неясных очертаниях¹²⁷⁷: одна оперлась на урну, другая сидит на рыбе: здесь также мы видим иконографическое недоразумение. Число ангелов – четыре, как и на другой иконе из того же собрания № 422. Из произведений византийской и русской скульптуры и эмали отметим: врата в церкви Св. Павла в Риме¹²⁷⁸, венецианский pala d’oro¹²⁷⁹ (там и здесь – олицетворение Иордана; в воде крест на пьедестале), таблетку из собрания Барберини¹²⁸⁰, суздальские¹²⁸¹ и васильевские врата XIV в. Много раз нам доводилось видеть крещение на резных крестах, принесенных в Россию с Востока в XVI-XVII вв., например, на кресте Севастьянова¹²⁸², на кресте, складне и образке в церкви коммерческого училища в С.-Петербурге; на крестах Ипатьевской ризницы; также на резных и металлических образках: число их в русских публичных и частных собраниях очень велико…¹²⁸³ Но их описание не дало бы ни одного такого иконографического элемента, который бы не был нам известен уже по другим, более древним памятникам. Византийская, а за ней и русская и грузино-армянская скульптура неохотно расширяла композиции; напротив, сжимала их, оставляя многое в сюжете недосказанным. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на те же резные кресты (ср. оклады шемохметского Евангелия и древней иконы Спасителя в Анчисхатской церкви в Тифлисе¹²⁸⁴), которые унизаны множеством разнообразных, но кратких по замыслу композиций. Из произведений греко-русского шитья заслуживают внимания: саккос митрополита Фотия¹²⁸⁵; подвесная пелена в ризнице Троице-Сергиевой лавры 1525 года (изображения простые). На епитрахили в ризнице Афоноиверского монастыря·. Спаситель с перевязкой по чреслам, с благословляющей десницей и свитком в шуйце; в воде – рыбы; обнаженный Иордан с урной смотрит на Иисуса Христа. Вверху Бог Отец и Св. Дух; на правой стороне шесть ангелов, на левой – Иоанн Предтеча и секира у корня дерева; тут же встреча Спасителя с Иоанном. Секира у дерева, рыбы и драконы в воде – на шитой плащанице Афонохиландарского монастыря и на омофоре Сионского собора в Тифлисе (по фотографии). На шитом образе из коллекции С.-Петербургской Духовной Академии: Спаситель без перевязки, смиренно склонив выю, стоит в Иордане; Иоанн и три ангела – обычно. Вверху Бог Отец с державой в руке и Св. Дух; в воде Иордан – обнаженный мужчина с длинными волосами – с изумлением смотрит на Иисуса Христа; море – нагая женщина – удаляется прочь. Изображение обрамлено высокими горами, за которыми видны две толпы народа.

В иконописных подлинниках. Строгановский (рис. 82)¹²⁸⁶: широкая река среди двух высоких скал; Спаситель обнаженный с благословляющей десницей; Иоанн и три ангела – по обычаю. В небесах Бог Отец благословляет обеими руками. В воде – рыбы, море – на большой рыбе и Иордан удаляющийся. Подлинник сийский (л. 197; см. рис. 83) дает тот же перевод, но: Иордан – полуобнаженный старик с небольшой урной в руке, море – женщина в короне. Вверху проповедь Иоанна Предтечи народу, выступающему из города, и Бог Отец, сидящий на херувимах с четырьмя символами евангелистов внизу. Греческий теоретический подлинник: Христос обнаженный стоит в Иордане. Иоанн Предтеча на берегу реки с правой стороны (от зрителя – с левой) смотрит вверх; десница его над головой Иисуса Христа; шуйца простерта вверх. Вверху небо, откуда сходит Св. Дух и луч на голову Иисуса Христа. В луче написано: «сей есть сын мой возлюбленный, о Нем же благоволих».

82. Крещение Иисуса Христа. Из строгановского подлинника.

На левой стороне стоят ангелы, благоговейно простирая вниз одежды. Ниже Предтечи лежит Иордан – обнаженный человек; он со страхом озирается на Иисуса Христа, в руках его сосуд, из которого льется вода. Вокруг Иисуса Христа рыбы¹²⁸⁷. Русские теоретические подлинники. Древнейший подлинник описывает крещение кратко, согласно с византийскими памятниками: «Спас наг и без порт, правою рукою благословляет о бедре, а Предтеча крестит Христа… Три ангела… наклонены к Господу; а Предтеча наклонен на колени». Последнее замечание о Предтече составляет новшество; в списке И.Е. Забелина его нет¹²⁸⁸. Некоторые из подлинников XVII-XVIII вв. повторяют это краткое описание, таковы: подлинники императорской публ. библ. № О. XIII, 2; 321 (собр. Погодина); Общества любит. древн. письм. № 107 (собр. кн. Вяземского) и 1952; публ. библ. № О. XIII, 11. Из них только в последнем Иоанн Предтеча представляется коленопреклоненным («Предтеча на колено преклонился, наклонен вельми»), в остальных «аки на колену», что согласно с памятниками древности. Так как в памятниках не только XVI, но даже и XVII в. формы этой нет, то мы полагаем, что рекомендация ее в двух известных нам подлинниках есть случайная ошибка. Коррективом в данном случае может служить текст других подлинников, где указывается на коленопреклоненное положение лишь для уподобления: «аки на колена преклонился». Большая часть подлинников XVII-XVIII вв. вводит в этот сюжет изображение Бога Отца и надписи: «Господь наш Иисус Христос стоит в Иордане реце, наг, главу Свою преклонил к Предтече, рукою Своею благословляет Иордан. С правой стороны гора празеленая; Предтеча на ней стоит возле Иордана, приклонился ко Господу; и прикоснувся Иоанн десницею своею к пречистому верху Господню, крести единаго от Свят. Троицы… На Предтече риза от влас велбужих и пояс усмен о чреслех его, а риза мохнатая санкиродикая. С другую сторону реки гора вохра с бел, аки песчаная; ангели стоят, поклонились Господу; един ангел держит ризу белую, риза на нем багряная, исподняя лазоревая; второй ангел держит ризу багряную, риза на нем киноварная, исподняя празеленая; третий ангел держит ризу лазоревую с белилы, а на нем риза празеленая, исподняя баканная с белилами. Господь Саваоф во облацех; небеса аки отверсты; ризы на Нем белы; Дух Св. от Него исходит трисиянен на Христа. Подпись: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих» (подл. архим. Фотия, л. 98–99; подл., изд. Филимоновым, стр. 243–244. Ср. подл. публ. библ. № О. XIII, 3; О. XIII. 6; О. XIII, 4; О. XIII, 8; О. XIII, 9; – 1927; 1929–1931: Общ. люб. древн. письм. № 162; С.-Петерб. Дух. Акад. № Α ^IV/₄).

83. Крещение Иисуса Христа. Из сийского подлинника.

Некоторые подлинники говорят о свитке в руке Бога Отца с надписью: «Сей есть Сын Мой…» и т. д.; иные о рыбах, плавающих в Иордане (О. XIII, 3), а в одном подлиннике XVII в. (Общ. люб. др. письм.) в свитках Иоанна Предтечи и Бога Отца заключаются слова: «аз требую твоего крещения… остави ныне, тако бо подобает нам исполнити всяку правду» (Мф. 3:14–15); но это есть уже новое изобретение, не имевшее приложения в иконописной практике. Самые подробные из описаний крещения в подлинниках все-таки не обнимают сполна сложных композиций сюжета в наличных памятниках, но они получат приблизительное равенство, если мы присоединим сюда описание «Собора св. славнаго пророка и Предтечи, Крестителя Господня Иоанна (7-го Января)»: «Иван Креститель; верхняя риза празелень, испод лазорь. В реце народи, седаты и руси, и млады и отроцы; а иный отрок с горы (т. е. с крутого берега) ринулся в реку низ главою, в порцех, а иный отрок снимает с себя платье на край реки. А за Предтечею стоят жидове (описание типов) … гора такова же, яко же богоявленская» (подл. С.-Петерб. Дух. Акад. № 1523; подл. архим. Фотия, л. 99; Филимонов, стр. 244–245). Этот сюжет, поставленный в подлинниках отдельно, входит иногда с небольшими изменениями как составная часть в сложную композицию крещения Иисуса Христа.

Краткий рассказ о крещении Иисуса Христа в синоптических Евангелиях давал художнику указания на важнейшие лица события, на общий характер действия; но частности положения действующих лиц, обстановки, типов и костюмов в евангельском рассказе не даны. Ев. Матфей говорит, что Спаситель пришел на Иордан к Иоанну и требовал от него крещения. Иоанн сначала удерживал Его, а потом крестил. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды: «и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Духа Божия, который сходил, как голубь, и низспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение» (Мф. 3:13–17). Согласно с этим рассказом передают о крещении Иисуса Христа ев. Марк (Мк. 1:9–11) и Лука (Лк. 3:21); предполагаемое некоторыми экзегетами отличие в последнем Евангелии относительно времени явления Св. Духа не имеет важности в вопросе об иконографии крещения. В Евангелии Иоанна рассказ о крещении опущен и замечено лишь, что Иоанн Креститель видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем (Ин. 1:32). На основании одних этих данных невозможно объяснить цельную картину крещения в памятниках искусства. Других рассказов о крещении, которые бы обнимали сполна по крайней мере главные части изображения, древняя литература не дает. Апокрифы повторяют рассказ подлинных Евангелий¹²⁸⁹; также и древние церковные писатели. Тем не менее источники эти, взятые вместе, притом в связи с литургической практикой крещения, дают достаточный материал, при свете которого становятся ясными все иконографические формы крещения.

Главное лицо в рассматриваемом сюжете – Спаситель. Во всех памятниках византийских и русских Он представляется стоящим в воде, довольно глубоко; Он обнажен; перевязка на чреслах Его, по нашим наблюдениям, является не ранее XII-XIII вв. (ватопед. Евангелие; Евангелие публ. библ. № 105; фреска Спасонеред.); но и во времена позднейшие, даже в XVII в. она иногда опускается. Не позднее X в. Спаситель является с благословляющей десницей (ватик. минол.; барбер. псалт.; парижск. код. Григория Богослова № 533 и др.)¹²⁹⁰ – символ освящения вод Иордана и, в широком смысле, – воды крещения; свиток в руке Его мы встретили лишь в памятнике XVII в. (афоноивер. епитрахиль); а десницу, приложенную к груди, – в памятнике ΧΙΙ–ΧΙΙΙ вв. (ватопед. Евангелие): последняя черта нередко встречается в русских изображениях нового времени. Голова Спасителя по большей части наклонена – символ подчинения или смирения: «днесь Владыка преклоняет выю под руку Предтечеву (припев на 9-й песни 6 Янв.) … под длань преклоняется раба (3 Янв., 9-й песни ин ирмос) … пречистый верх преклонши крестится (11 Янв. стихира на стиховне, и ныне гл. 8)» и мн. др. Иоанн Предтеча¹²⁹¹ обыкновенно помещается с левой стороны на берегу Иордана; он смотрит на небо, как бы прислушиваясь к голосу Бога Отца, и возлагает руку на голову Иисуса Христа. Руковозложение это, как факт, имевший место при крещении Спасителя, отмечено и у церковных писателей, и в церковных песнопениях. Григорий, пресвитер антиохийский, в своей беседе на крещение влагает в уста Иоанна Предтечи следующие слова: «как я простру десницу над Тобою, который простирает небо яко кожу; как я возложу рабские персты мои на верх божественной главы Твоей¹²⁹². На Него во Иордане руку положив (кондак гл. 3 в каноне Иоанна Предтечи) … како просветит светильник света, како положит руку раб на Владыку (стих. богоявленского водоосвящения)»¹²⁹³. Оно перешло в искусство из ритуала крещения, а что оно имело место в обряде – это подтверждается вещественными и письменными памятниками. В сакраментальной капелле катакомб Каллиста (рис. 71) видим изображение обнаженного мальчика, стоящего по колени в воде. Некий муж, одетый в тунику и паллиум, возлагает свою десницу на его голову¹²⁹⁴. Сакраментальный характер этого изображения подтверждается цельным циклом изображения этой капеллы. Автор сочинения о церковной иерархии, описывая ритуал крещения, упоминает о стоянии иерарха на возвышенном месте и о подведении крещаемого под его руку¹²⁹⁵: положение иерарха вполне соответствует положению Иоанна Предтечи при изображении крещения Иисуса Христа; а положение крещаемого – положению Иисуса Христа в том же сюжете. В XI-XII вв. Иоанну Предтече усвояется свиток – символ его проповеди (Евангелие палат. № 189), который переходит и в памятники русские (Нередицы; икона киевск. муз. № 50). Первый пример секиры у корня дерева – в ватик. минологии (ср. париж. код. Григория Богослова № 533; париж. минея); с тех пор она становится довольно обыкновенным явлением в изображениях византийских и русских.

Ангелы – на правой стороне картины. Они явились в первый раз на кафедре Максимиана, удержаны в памятниках византийского, русского и западноевропейского искусства, даже в псалтирных иллюстрациях (пандокр. Псалтирь; барберин.; британск.; славянск. Псалтирь Хлудова, угличская), в которых некоторые специалисты склонны отрицать этот признак¹²⁹⁶. Число их в памятниках древнейших не восходит выше двух – число совершенно нормальное для выражения мысли художников: один из ангелов созерцает Св. Духа, сходящего с неба, и прислушивается к гласу Бога Отца, другой с благоговением смотрит на Спасителя; два центра изображения и два созерцателя. Начиная с XI-XII вв. число ангелов увеличивается: в некоторых памятниках три (париж. код. Григория Богослова № 543 и др.), в иных даже семь (париж. Евангелие № 74) и шесть (Протат); более обычно число три; но нельзя согласиться с заключением г. Стриговского, который считает это число признаком XII и следующих столетий, а число два – признаком более раннего времени¹²⁹⁷; последнее из этих чисел нередко повторяется и в памятниках позднейших, например, в мозаиках Монреале, капеллы палатинской и Дафни, в Евангелии парижском № 115, коптском (ibid.), палатинском № 189, афонопантелеймоновском, афоноиверском № 5, императорской публ. библ. № 118; иногда в этих поздних памятниках даже один ангел, например, в славянской псалтири Хлудова и в Евангелии публ. библ. № 105. Следовательно, число ангелов как хронологический показатель не всегда надежно. Какие мотивы вызвали появление ангелов в иконографии крещения? В Евангелии не сказано ничего об их присутствии при этом событии. Памятники богослужебной письменности свидетельствуют, что ангельские воинства окружали Спасителя, крещаемого в Иордане, воспевая с трепетом великое таинство, ужасались, трепетали, дивились¹²⁹⁸. Это обычный прием идеализации события. Ангелы, как служители Божии, являются в важнейших событиях жизни Спасителя. Но в иконографии крещения они имеют специальное значение: они не окружают и не воспевают Спасителя; даже и в том случае, если они летят сверху (синод. код. Григория Богослова), они не означают ангелов славословящих. Признаком специального назначения их служат задрапированные руки: в памятниках древнейших драпировкой является плащ ангелов; но уже в Евангелии нац. библ. № 74 она состоит из особых покровов на руках, отличающихся по цвету от одежд; то же и в некоторых других памятниках, и в русских подлинниках (критич. редакции). По объяснению Пипера¹²⁹⁹, Ролле¹³⁰⁰, Стриговского¹³⁰¹, Кирша¹³⁰², не выдержанному, впрочем, строго, покровы на руках ангелов указывают на отирание новокрещенных по выходе последних из купели и даже на одежды неофитов¹³⁰³. Это реальное объяснение, по которому каждая иконографическая деталь крещения должна быть копией с той или другой подробности ритуала, находит некоторую поддержку в позднейшей иконографии крещения на Западе, где художники иногда изображали в руках ангелов белые крещальные туники, нужные будто бы для облачения Иисуса Христа; примеры: в лейденской и копенгагенской псалтирях, в Exultet в церкви Maria Sopra Minerva¹³⁰⁴. Но духу византийской иконографии соответствует более широкое значение покровов¹³⁰⁵. Всякий предмет высокой важности, по обычаю восточному, усвоенному также и византийцами, принимается руками покровенными: держат ли апостолы и святые в руках Евангелия, как в мозаиках равеннских, подносят ли венки Иисусу Христу (там же), принимает ли Моисей от Бога скрижали закона, как в мозаиках синайских (ср. псалт. Общ. люб. др. письм., л. 208 об.), приносят ли волхвы дары Иисусу Христу, держат ли ангелы орудия страданий Иисуса Христа, как в миниатюрах гелатского Евангелия; принимают ли апостолы хлебы в чуде умножения хлебов, Елисей – милоть и проч. – повсюду руки принимающего, дающего, держащего священный предмет являются покровенными; этого требует уважение к священным предметам, хорошо известное византийским художникам и высоко ценимое ими. Отступления от этого обычая в памятниках немногочисленны. Обычай этот известен был также и в Риме и находил приложение в придворном этикете: римские правители принимали декреты императоров в углы их паллиумов¹³⁰⁶, в паллиумах подносили императору дары и проч. В практике православной церкви следы его остаются доселе; на него указывает наш типик, когда, описывая чин утрени, замечает, что священник, «имеяй фелонь опущен долу, стоит посреди храма, держа свят. Евангелие при персях своих»¹³⁰⁷, т. е. поддерживает Евангелие не голыми руками, но покрытыми опущенной фелонью. Из сказанного легко понять, что ангелы с покровами в изображении крещения Иисуса Христа заменяют собой восприемников, на обязанности которых лежало воспринимать крещаемых от купели. Восприемничество – учреждение, получившее свое начало в глубокой христианской древности; оно было необходимо не только ввиду нравственных целей будущего воспитания крещаемого, но и для внешних потребностей при совершении самого крещения. Восприемники принимали крещаемого из воды; быть может, отирали его чистым полотном и облачали в белые одежды. Обязанности восприемников иногда исполняли диаконы и диакониссы¹³⁰⁸. Христианские художники очень хорошо знали роль восприемников; эти последние до такой степени слились в их сознании с церемониалом крещения, что без них казалось невозможным полное представление крещения. Это обычное представление, сложившееся под влиянием крещального церемониала, перенесено было и на крещение Иисуса Христа¹³⁰⁹. Но обыкновенные диаконы не могли быть восприемниками Иисуса Христа, и ввести их в картину Его крещения было бы в высшей степени странно, а для древнего художника, привыкшего сочетать с художественной формой серьезную и верную богословскую мысль, прямо невозможно. Он воспользовался обычной формой представления, но сообщил ей необходимую идеализацию, вполне понятную для древних византийцев и находившую отражение в теоретических произведениях богословской мысли. Ангелы являются в иконографии крещения не ранее VI в. не потому, что ранее того времени не было в церкви ясного учения о них; основа этого учения находится в Св. Писании Ветхого и Нового заветов; оно развито было древними церковными писателями и отцами церкви¹³¹⁰, и с особенной полнотой изложено в приписываемом ученику ап. Павла Дионисию Ареопагиту сочинении о церковной иерархии (περἰ τῖς ἱεραρχίας οὐρανίου)¹³¹¹. Ссылка на это последнее сочинение¹³¹², хотя бы оно явилось не ранее V в.¹³¹³, недостаточна для объяснения появления ангелов в иконографии крещения VI в.; оно объясняется из общего идеального направления византийской иконографии, из стремления облечь в художественные формы всю глубину содержания христианства – не только земное, но и небесное, не только факты исторические, но и отвлеченные идеи.

Небо в памятниках византийских начиная с VI в. стилизуется всегда в виде сегмента круга: таково оно и в изображении крещения. Символом присутствия в нем Божества, Его могущества и изволения служит рука: ее видим в одном из древнейших изображений крещения в Евангелии Раввулы; но начало этой иконографической формы относится еще к периоду древнехристианскому: форма очень простая, вызванная к жизни метафорическими оборотами речи в Св. Писании¹³¹⁴. В XII в. входит в употребление новая форма изображения неба в крещении – с райскими вратами, ангелами и уготованием престола; безмолвное доселе небо оживлено; оно отверсто (Мф. 3:16; Мк 1:10; Лк. 3:21); явилось славословие ангельское, отверстые двери рая и престол Божий: таковы изображения в Евангелии № 2 Urbin., Евангелии нац. библ. № 75, в Хиландаре и Ватопеде; тот же самый мотив – в миниатюре рукописи Hortus deliciarum (рис. 84)¹³¹⁵, что служит одним из наиболее решительных признаков византийского характера ее миниатюр.

84. Миниатюра рукописи Hortus deliciarum.

Самый существенный элемент этой части изображения есть уготование престола (ἑτοιμασία τοῦ θρόνου)¹³¹⁶, Престол – символ присутствия Бога (Пс. 10:4; 102:19; 88:15 – ἑτοιμασία τοῦ θρόνου σου); «Господь седит одесную престола величествия на небесах» (Евр. 8:1; Ис. 6:1; Иез. 1:26; Лк. 1:32); престол есть место, куда соберутся все язычники (Иер. 3:17); он есть само небо (Ис. 66:1; Мф. 5:34; Деян. 7:49); символ господства и власти (2Цар. 7:16; Евр. 1:8), Престол как иконографическая форма представления божества встречается в вещественных памятниках дохристианской эпохи¹³¹⁷. В христианстве первым по древности памятником его считаются тускуланский саркофаг¹³¹⁸ (около 400 г.) и резной камень с надписью: «ιχυθ», означающей начальные буквы слов «Ἰησοῦς Χριστὸς ὑιὸς θεοῦ"¹³¹⁹; нередко он повторяется в мозаиках (Марии Великой в Риме, равеннск. ваптистерии, Пракседы, grotta ferrata) и миниатюрах византийских рукописей (парижск. код. № 510)¹³²⁰, на древнем серебряном окладе иконы Спасителя в Анчисхатской церкви в Тифлисе¹³²¹ и в памятниках Страшного суда византийских и русских, В иконографии крещения трон этот указывает на присутствие Божества в отверстых небесах и Его свидетельство о возлюбленном Сыне. В памятниках XVII-XVIII вв. преобладает новая форма изображения неба: оно является в виде облаков, в которых находится изображение Бога Отца в образе старца, иногда со свитком: «сей есть Сын Мой возлюбленный».

Изображение Св. Духа опускается лишь в редких случаях (афоноивер. Евангелие № 5); Он составляет один из самых обычных элементов крещения: форма Его – голубь, летящий с неба по направлению к голове Иисуса Христа или, как выражается древний памятник письменности, «во Иоаннову десницу приближающийся»¹³²². По большей части он летит стремглав (вниз головой), иногда – головой на левую сторону и реже всего – ракурсом; так что спорный и имеющий важное прикладное значение в нумизматике вопрос о том, изображался ли Св. Дух у византийцев головой вниз¹³²³, решается на основании иконографических памятников крещения в смысле положительном. Голубь с веткой как вестник прекращения потопа явился в иконографии в древнехристианский период, и если в известной уже нам фреске катакомб Люцины действительно изображена птица с веткой, то очевидно, что иконографическая форма голубя Ноя перешла в иконографию крещения уже в период катакомбный. В византийских памятниках крещения мы встретили ее несколько раз: в Евангелиях парижском № 74, афонопантелеймоновском, афоноиверском, ватиканском (№ 2 Urbin.) и в барбериновой псалтири. Корбле, имея в виду одну только названную фреску, объясняет рассматриваемую подробность на основании Тертуллиана: после того как мир был омыт от своих беззаконий водами потопа, после этого крещения ветхого мира, если можно так сказать, голубь, посланный из ковчега и возвратившийся назад с оливковой ветвью, был вестником мира, возвращенного земле, и окончания небесного гнева; так через подобное же устроение, но в смысле духовном, голубь Св. Духа, посланный с неба, летит к земле, т. е. к нашей смертной плоти, очищенной баней возрождения, и приносит ей мир церкви. Следовательно, голубь с ветвью служит символом мира, дарованного возрожденной душе¹³²⁴. Но этого мало. Не говоря об общей аналогии, проводимой церковными писателями между водами потопа и водой крещения¹³²⁵, укажем на непосредственное сближение голубя Ноя с голубем Св. Духом, явившимся при крещении Спасителя, в словах Григория Богослова на св. Светы¹³²⁶, Иоанна Златоуста против оставляющих церковные собрания, о крещении Иисуса Христа и проч.¹³²⁷, в изложении веры Иоанна Дамаскина¹³²⁸ и в «Благовестнике» Феофилакта Болгарского¹³²⁹. Сходство иконографических форм голубя Ноя и голубя Св. Духа позволяет предполагать сходство и в их внутреннем значении, и коль скоро это последнее находит авторитетную опору в памятниках письменности, то ясно, что сходство в названных формах имеет не случайный характер и что ветка в клюве голубя Св. Духа, по аналогии с масличной веткой голубя Ноя, означает именно мир, дарованный падшему человеку Спасителем. Церковные писатели и художники приурочили идею мира к крещению, а не к другому евангельскому событию по той простой причине, что в евангельском рассказе упомянуто о явлении Св. Духа в виде голубя, и эта форма явления Св. Духа перенесла их мысль к голубю Ноя; механическая ассоциация представлений стоит здесь на первом плане. Св. Дух сходит на голову Иисуса Христа в лучах света: присутствие последнего вполне соответствует изображению события, составляющего основу праздника светов, просвещения. Свет – Сам Иисус Христос; свет – было явившееся Моисею в огне…; свет – явившееся Израилю в огненном столпе; свет – восхитившее Илию на огненной колеснице; свет облистал пастырей, показал волхвам путь, явил божество на Фаворе. Так рассуждает св. Григорий Богослов о свете крещения¹³³⁰. Феофан Керамевс видит в лучах Св. Духа символ благодати, изливаемой, подобно реке, на верующих¹³³¹. Иисус Христос, по выражению церковных песней праздника Богоявления, есть свет и денница солнца (1-го кан. 6-й песни ирмос); Он есть царь солнца (2-го кан. 1-й ирмос 1-й песни), всесветлое слово (1-й троп. 4-й песни), сияние славы (1-го кан. 4-й песни троп. 1); при крещении воссиял незаходимый свет Св. Троицы (1-го кан. 9-й песни троп. 3); Иисус Христос светозарный (ин. ирмос 6-й песни) воссиял Божественной силой (2-го кан. 4-й песни троп. 2) и проч. Крещение и свет – два нераздельных понятия; и потому сияние света необходимо должно было войти в византийский сюжет крещения.

Иордан во всех византийских памятниках имеет вид широкой реки, обрамленной утесистыми берегами. Без всякого сомнения, первоначальное художественное представление о нем возникло под влиянием живого наблюдения этой реки, а затем раз установленная в художественной практике форма повторялась, как иконописный шаблон, лишь изредка оживляемый добавочными изображениями растений, плавающих птиц (давидгаредж. минея) и т. п. Уже в памятниках древнехристианских вводится в сюжет олицетворение Иордана; оно удерживается не только в памятниках византийских, но, вопреки г. Стриговскому¹³³², также в новогреческих и русских¹³³³. Олицетворение это унаследовано Византией от искусства античного: на триумфальной арке Тита, сооруженной по случаю завоевания Иерусалима, Иордан представлен в виде полуобнаженного старика на носилках, как он был носим в торжественной процессии¹³³⁴. Зависимость христианских художников от антика получила на этот раз довольно широкие размеры: они внесли олицетворенный Иордан в изображение вознесения Илии на небо, последовавшего вблизи Иордана (4Цар. 11:5 и след.); таковы изображения на саркофагах: в церкви Петра в Риме из ватиканских катакомб (Иордан полуобнаженный старец, лежит на земле, опираясь на урну, с тростником в руке¹³³⁵, как в равеннских ваптистериях) и в луврском музее в Париже¹³³⁶ (сходно с ватиканским); также в византийской миниатюре парижского кодекса Григория Богослова № 510, л. 264 об. (обнаженный старец по грудь в воде); в ватиканском кодексе Иисуса Навина Иордан введен в изображение перехода евреев через Красное море¹³³⁷. Оригинально видоизменение античного олицетворения в миниатюре гомилий Иакова (ватик. код., л. 11 об.; париж., л. 15 об.¹³³⁸): гористый ландшафт; за вершиной горы стоит молодой человек с курчавыми волосами, в плаще, накинутом на обнаженные плечи; на правом плече он держит рог (= труба), из которого вытекает голубой поток; это, по объяснению надписи на поле, «ΙΟΡ»; ниже другой человек средних лет с бородой, в красном плаще, с рогом на плече, откуда вытекает другой поток; это «ΔΑΝ». Потоки эти сливаются вместе и образуют одну большую реку, занимающую всю нижнюю часть миниатюры. Миниатюра эта относится к истории прав. Иоакима, который здесь представлен в трех моментах: молитвы, явления ангела и возвращения домой. Пастухи Иоакима плавают в воде, иные раздеваются на берегу. Те же олицетворения повторены в другой миниатюре, изображающей переход Иакова через Иордан на пути в Месопотамию (ватик., л. 22 об.; париж., л. 29 об.). Западные художники в Х-ХII вв. применяли эти формы к изображению крещения Спасителя¹³³⁹. Объяснение их заключается в древнем, сообщенном Иосифом Флавием¹³⁴⁰, Блаж. Иеронимом¹³⁴¹ и другими авторами предании, что река Иордан образовалась из двух отдельных источников Иор и Дан¹³⁴². В византийских и русских изображениях крещения Иордан обычно имеет вид старца или молодого человека (ивер. Евангелие № 5) с сосудом. В иллюстрациях псалтири он представляется удаляющимся от Спасителя. В тех же иллюстрациях изображение крещения впервые дополняется олицетворением моря в виде бегущей женщины (гамильтонова псалт.). Такое положение олицетворений, как уже было замечено, находит свое объяснение в словах псалма (Пс. 113:3): «море виде и побеже, Иордан возвратися вспять» (ср. Пс. 76:17). Обозрение памятников показало нам повторение этой псалтирной миниатюры на иконах и в стенописях. Но какая ассоциация мыслей руководила художниками, когда они иллюстрировали названный текст изображением крещения Спасителя и почему они ввели в эту композицию олицетворение моря? В смысле прямом историческом эти слова псалма указывают на известный чудесный переход евреев через Красное море; а это событие в Св. Писании Нового завета (1Кор. 10) и святоотеческой литературе¹³⁴³ изъясняется в смысле пророчественного указания на крещение. Сообразно этому толкованию названный стих псалма перенесен в гимнографию праздника Крещения (3-й троп. 4-й песни 1-го канона на Богоявление; ср. 3 Янв. седал. по 2-й стихологии и 4-й троп. 1-й песни; 11 Янв. стих. на стиховне и др.) и в чинопоследование крещения восточных христиан¹³⁴⁴; а пылкое воображение христиан, верующих в простоте сердца, оставив в стороне ветхозаветное событие, усмотрело в пророчественных словах псалма буквальное указание на чудо, будто бы происшедшее при крещении Спасителя в Иордане. Русский паломник игумен Даниил утверждал категорически, что он видел то самое место, откуда Иордан при виде Спасителя, пришедшего креститься, возвратился вспять; «и ту, – прибавляет паломник, – море содомское близ купели тоя было, ныне же есть дале от крещения, яко 4 версты отбегло»¹³⁴⁵. Подобным же образом перенесен в богослужение и другой стих псалма (Пс. 76:17), иллюстрируемый в некоторых кодексах псалтири изображением крещения: «видеша тя воды и убояшася»¹³⁴⁶ (троп. богоявл. часов и водоосв. – 5 Янв. стихира на стих.); даже все псалмы 73, 24, 90 и 113 сполна вставлены в царские часы Богоявления. Само чудесное событие неоднократно прямо воспоминается в службе: «глубины открыл есть дно и сушею своя влечет (1-й ирмос 1-го кан.) … Шествует морскую волнящуюся бурю сушу абие израиль явльшуюся (1-й ирм. 2-го кан.) … Раздельшуся Иордану древле, по суху проходят людие израильстии тебе… ныне в водах написующии (2-й троп. 7-й песни 2-го кан.) … Облак древле и море божественно проображаху крещения чудо (троп. 7-й песни 1-го кан.)» и проч. Совокупность столь ясно выраженных мотивов дает ответ на первый из поставленных вопросов; отсюда же намечается решение и второго вопроса. Миниатюристы псалтирей, изображая крещение Спасителя, помнили, что оно стоит в связи с ветхозаветным событием на Красном море, и вот для обозначения этого моря – прообразовавшего новозаветный Иордан – ввели в композицию крещения его олицетворение. Соображение это находит поддержку в миниатюрах славянской псалтири XIV-XV вв. в Ипатьевском монастыре, где то же самое олицетворение моря в виде женщины помещено в двух изображениях исторического события чудесного перехода евреев через море. Тем же влиянием псалтири объясняются драконы и змеи в изображении крещения. Дидрон говорил, что он до двадцати раз встречал их в Греции в мозаиках и фресках¹³⁴⁷ и не мог найти объяснения; впрочем, догадывался, что они служат эмблемой греха, духовной смерти, вошедшей в мир через преслушание Адама и Евы и упраздненной крещением Иисуса Христа¹³⁴⁸. Французский ученый не знал псалтирных миниатюр, в которых впервые (лобков. псалт.) появляется эта подробность как иллюстрация к словам псалма (Пс. 73:13–14): «стерл еси главы змиев в воде; ты сокрушил еси главу змиеву». Представление злого духа в виде дракона, змея восходит своим началом к отдаленной древности¹³⁴⁹. О поражении его крещением Христовым совершенно ясно говорит Иоанн Дамаскин: «Христос крестился для того, чтобы стереть главы змиев в воде, победить грех и погребсти ветхого Адама в воде»¹³⁵⁰. Неизвестный автор слова о крещении в рукописи Вахрамеева¹³⁵¹ влагает в уста Спасителя следующие обращенные к Иоанну Предтече слова: «остави ныне, да сниду во Иордан, да сокрушу главы змиев, гнездящихся в водах… Господь наш крестися и лукаваго потопи змия»¹³⁵². В богослужебных песнопениях праздника читаем: «приходит Христос креститися от Иоанна, да змиев невидимыя главы сокрушит божеством в водах» (5 Янв. стих. на «Господи воззв.»), «сокрушил еси главы змиев» (6-го Янв. стих. Слава и ныне), «змиев главы гнездящихся сокрушает» (1-й троп. 1-й песни канона), «опали струею змиевы главы» (песнь 7; ср. 1-й троп. 3-й песни 2-го кан., 3-й троп. 8-й песни и др.). Змей – символ дьявола, искусившего прародителей и побежденного Спасителем в крещении. Сходство оборотов речи в книге Бытия (Быт. 3:15; евр. текст «той твою сотрет главу») и Пс. 73:13–14 заставляло при чтении псалма обращаться мыслью к грехопадению; а упоминание псалма о воде – к крещению; псалом, таким образом, установил связь между грехопадением и крещением¹³⁵³. Истолкование слов псалма в смысле пророчественного указания на крещение взывало как их перенесение в богослужебную письменность, так и изображение драконов и змей в композиции крещения: эти последние явились сначала в лицевых псалтирях¹³⁵⁴ и, вероятно, отсюда перешли в церковные росписи и на иконы эпохи возрождения греческого искусства в XVI-XVII вв. В памятниках русских мы находим их исключительно только в миниатюрах псалтирей: это заставляет думать, что в обычной древневизантийской композиции крещения также не было их, ибо в противном случае в многочисленных памятниках русских, строго блюдущих византийские традиции, должен был бы уцелеть некоторый след их. В водах Иордана на памятниках византийских и русских изображается крест. Г. Стриговский полагает, что он впервые появляется на памятниках XI в. византийских и русских, а потом исчезает¹³⁵⁵ и, следовательно, в кресте заключается хронологический признак именно этого XI столетия. Но памятники говорят иное: представив неточный рисунок без креста из ватиканского минология X в., автор опустил таким образом древнейший пример его; позднее встречаем крест в двух минеях – давидгареджийской и парижской XII в., в Hortus deliciarum XII в., во фресках нередицких XII-XIII вв., в славянской псалтири Хлудова XIII в., на суздальских вратах XIV в. Крест – символ человеческого спасения – вполне приличествует картине крещения Спасителя: в крещении, через явление Св. Духа и глас Бога Отца, Он явлен был как Сын Божий и начал Свое мессианское служение, завершением которого служила крестная смерть, И древние церковные писатели, например, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин¹³⁵⁶ и церковные песнопевцы согласно говорят, что Иисус Христос в Иордане очистил падшего Адама, избавил мир от тли (ирмос 5-й песни: «Иисус живота начальник…», также ин ирмос той же песни троп. 1-й; ирмос 6-й песни: «глас словесе…», икос 6-й песни; 7 Янв. стихира на стих., троп. 5-й песни и мн. др.), т. е. имеют при этом в виду и крестную смерть Спасителя. Отсюда, из этой связи мыслей, объясняется русское наименование таинства крещением, а также и то, что в некоторых памятниках (Григорий Богослов № 550), как замечено уже г. Стриговским¹³⁵⁷, крест изображается в крещении иудеев от Иоанна: знак спасения, даруемого иудеям через крещение.

Пламень в Иордане (Григорий Богослов № 533) – явление редкое в иконографии, но ясное при свете византийско-русской письменности. Г-н Стриговский склоняется к изъяснению его на основании апокрифических Евангелий и Иустина Мученика¹³⁵⁸: но коль скоро подробность эта встречается исключительно в одной только миниатюре кодекса Григория Богослова, то и изъяснения ее нужно искать прежде всего в содержании слова св. Григория. А в этом слове (на св. светы) разъясняется значение крещения Духом Св. и огнем (=потребление маловесного и горение духа. Мф. 3:11) и усвояется самому Спасителю наименование огня: «знаю огонь очистительный, который воврещи на землю (Лк. 12:49) пришел Христос, и Сам применительно именуется огнем» (Евр. 12:29)¹³⁵⁹. Под влиянием этих мыслей художник и ввел в изображение крещения языки пламени как символ очищения человечества. В свою очередь мысли Григория Богослова навеяны отдельными изречениями Нового завета, из которых одно прямо относится к крещению: «Той вы крестит Духом Святым и огнем». Узенер пытается доказать, что в первоначальном тексте Евангелия Матфея рассказ о крещении Иисуса Христа был полнее, что в нем говорилось о явлении света или огня на Иордане. Следы этой первоначальной редакции рассказа автор находит в вышеприведенном месте Иустина Мученика, в Евангелии евреев, которым пользовались евиониты во времена Епифания¹³⁶⁰, в гимнах Ефрема Сирина на Богоявление¹³⁶¹, в сирийском чине крещения, в апокрифической проповеди Петра и Павла¹³⁶²: источники эти говорят о явлении света и огня при крещении Спасителя. Прибавка эта уцелела в двух древних латинских рукописях Евангелия – верчельской и сен-жерменской, в евангельской гармонии, которой пользовалась сирийская церковь до времен Феодорита. Замечания канонических Евангелий о крещении Духом Святым и огнем (Мф. 3:11; Лк. 3:16) и обычай карпократиан запечатлевать уши новокрещенных огнем¹³⁶³ предполагают, будто бы, также в первоначальной редакции подлинного Евангелия добавление о свете или огне при крещении Иисуса Христа согласно Евангелию евреев. Приведенные факты сами по себе вполне достоверны: они свидетельствуют о явлении света или огня на Иордане, но для объяснения их нет нужды прибегать к предположению об изменении первоначальной редакции евангельского рассказа. Они могли быть вызваны наличным замечанием евангелистов Матфея и Марка о крещении Духом Святым и огнем; отсюда же и прибавка в Евангелии евреев как комментарий к краткой евангельской заметке. Памятники нашей богослужебной письменности часто говорят об огне при крещении Спасителя, но ни один из них не дает оснований для предположений Узенера: они называют Иисуса Христа огнем («не смею прикоснутися огню». 4 Янв. стих. на стих. Слава и ныне, 5 Янв. 2-й троп. 6-й песни¹³⁶⁴), «попаляющим неплодие» (6 Янв. 2-й троп. 5-й песни) по связи с Мф. 3:12; воде приписывают свойство опалять главы змиев и охватывать, подобно пламени, вредную злобу (6-го Янв. 1-й троп. 7-й песни). Крещение Спасителя было для одних людей духовным обновлением, а для других губительным огнем (2-й троп. 6-й песни). Далее: богословская мысль христианских поэтов, отыскивая сравнения и прообразы для крещения, должна была останавливаться на горящей купине Моисея и на вавилонской печи. Внешним поводом к тому служил сам строй песенного канона, в котором песни 7–8 должны заключать в себе указания на трех отроков и вавилонскую «пещь». Отсюда в 1-м каноне на крещение Козьмы Маюмского явление Иисуса Христа Иоанну на Иордане сопоставляется с явлением Бога Моисею в купине (2–3 троп. 4-й песни); вавилонская «пещь, источившая росу», является прообразом того чудного таинства, что Иордан принял в свои струи невещественный огонь и объял крещающегося плотью Творца (ирмос 8-й песни). Вывод из сказанного тот, что наш миниатюрист, изображая пламень под непосредственным впечатлением слов св. Григория Богослова, не выступал из сферы обычных богословских представлений своего времени.

Люди на берегах Иордана и в воде. Эта черта входит в иконографию крещения в ΙΧ–ΧΙ вв.¹³⁶⁵ Люди – иудеи, пришедшие креститься на Иордан (Мф. 3:5–6), в том числе фарисеи и саддукеи, к которым направлена была обличительная речь Иоанна (Мф. 3:7–12). Люди в воде, а также раздевающиеся на берегу – это те же иудеи, крещаемые Иоанном. В этом объяснении мы совершенно расходимся с мнением преосв. Христофора, который, описывая рассматриваемую подробность в ватиканском Евангелии (№ 2 Urbin.), видит здесь три фигуры олицетворений «на манер античный»: бросающаяся в глубину фигура с взъерошенными волосами означает или злого духа, по верованию древних, обитающего в водах и, по вере церкви, изгнанного (??) Христом, или просто море, а в соответствии с ней плывущая женская фигура представляет реку Иордан; взятые вместе, они, быть может, выражают церковную песнь (??): «море виде и побеже, Иордан возвратися вспять…». Третья фигура, вероятно, олицетворение воды вообще – то же, что в античном искусстве «бог вод»¹³⁶⁶. Такое объяснение, хотя бы оно и вращалось в круге известных и несомненных иконографических представлений, не может быть принято. Олицетворения в византийских памятниках крещения имеют свои определенные, малоизменяемые формы и приметы: злой дух – дракон или змей; Иордан – старец с урной (resp. 3-е олицетворение), море – женщина; но нет ни одного памятника ни византийского, ни русского, ни даже западноевропейского, в котором бы олицетворения имели формы, усвоенные миниатюристом указанным фигурам; да это было бы и невозможно для хорошего художника XII в.; изменив положение и значение общеизвестных олицетворений так, как изъясняет преосв. Христофор, миниатюрист внес бы путаницу в установившиеся представления о композиции крещения: Иордан удаляющийся он изобразил бы в виде женщины, приближающейся к Иисусу Христу; море, убегающее прочь от Иисуса Христа, – в виде мужа, бросающегося к ногам Иисуса Христа, и т. д. Ввиду этого и по аналогии с другими памятниками мы считаем первые два олицетворения просто за людей, крещаемых Иоанном. Г-н Стриговский, признавая, что люди, плавающие в воде, встречаются в изображениях Иоаннова крещения, думает однако, что в изображении крещения Иисуса Христа они составляют просто плод личной фантазии художника, пожелавшего уклониться от обычной композиции крещения Иисуса Христа, и не имеют определенного значения¹³⁶⁷. Согласиться с этим трудно. Подробность эта находится не в одном ватиканском Евангелии, но и в других памятниках крещения Иисуса Христа (стенописи нередицкие и ватопед.). Быть не может, чтобы случайный плод личной фантазии, не имеющий определенного значения, занесен был в церковные стенописи, предназначенные для назидания верующих. Сходство этих фигур и их положений с такими же фигурами в изображениях Иоаннова крещения (Григорий Богослов, № 550; Евангелие № 74; гомилии Иакова; гелат. Евангелие и др.) приводит к мысли о сходстве их значения в составе композиций. В нередицких фресках находится косвенное подтверждение этого: одна из фигур, приготовляющихся сойти в воду, в которой стоит Иисус Христос, имеет сумку, повешенную через плечо; не есть ли это признак мытаря и не указывает ли он на Евангелие Луки (Лк. 3:12)? Совместное и одновременное крещение Иисуса Христа вместе с народом не могло поражать глаз византийца. Когда византийские песнопевцы говорят, что Иисус Христос «яко един посреди всех просит крещения» (4 Января 3-й троп.9-й песни на повечерии) или, что «Он сшедшимся без числа людем от Иоанна креститися, Сам посреди их ста (6 Янв. 1-й троп. 5-й песни), то, очевидно, допускают возможность совместного крещения Иисуса Христа с народом. Признавали ли при этом художники и авторы совместность и современность изображаемых событий за исторический факт или же, относясь по обычаю свободно к требованиям единства места и времени в картине, имели в виду исключительно полноту выражаемой идеи – все равно: важно то, что рассматриваемая подробность имеет определенное значение. Позднейшее греческое искусство (киевск. икона № 28) воспользовалось этим художественным мотивом для изображения христианского таинства крещения совместно с крещением Иисуса Христа как со своим первообразом.

Художественный образ крещения, установленный в искусстве византийском, послужил исходным пунктом для иконографии крещения в памятниках итальянских, французских, немецких и английских. Памятники эти в достаточном количестве перечислены, объяснены и изданы в сочинениях Корбле¹³⁶⁸ и Стриговского¹³⁶⁹, и потому мы, не повторяя сказанного этими авторами, ограничимся лишь краткими замечаниями об общем историческом движении композиции крещения в памятниках западноевропейских.

Памятники итальянские XII-XIII вв. (Exultet в церкви Maria Sopra Minerva, врата в Monreale и пизанские и др.) удерживают не только общую византийскую схему крещения, но и ее важнейшие иконографические детали и даже византийский стиль¹³⁷⁰. Джотто в падуанской капелле Scrovegni оживляет византийский шаблон; облагораживает неподвижные фигуры, сообщая им большую естественность и красоту, вводит изображение Бога Отца в лучистом сиянии неба. Ученики его пошли еще далее: один из них представил Спасителя низко наклоненным в Иордане, со сложенными крестообразно на груди руками; перед Ним коленопреклоненный ангел¹³⁷¹. Итальянские художники XIV-XV вв. внесли в композицию тривиальные подробности: на берегу Иордана гуляют животные; крещаемый вместе со Спасителем народ щеголяет обнаженным телом; Иоанн Предтеча является иногда обритым, как на картине Андреа Вероккио во Флорентинской академии (№ 43); он возливает на голову Иисуса Христа воду из сосуда – влияние католического ритуала крещения¹³⁷². Наконец, в XVI в. настает эпоха полной ломки древних традиций: художники пренебрегают исторической правдой, допускают в перспективе европейские здания; Иоанну Предтече вручают развевающуюся хоругвь, иногда с надписью: «ессе agnus Dei»; ставят его на колени; обливание остается всегда, даже в ватиканских фресках Рафаэля; Спаситель стоит с молитвенно сложенными, на католический манер, руками. В памятниках французских развитие сюжета идет тем же путем, что и в Италии: уже в XIII в., при господстве византийской схемы, покровы в руках ангелов заменяются туниками¹³⁷³, на небе появляется Бог Отец, иногда со свитком; Иоанн Предтеча с книгой в руке (рукоп. нац. библ. № 1176, л. 124); вводятся в картину лица католического духовенства в усвоенных их званию костюмах. В английских: готическая обстановка, коленопреклоненные ангелы, Бог Отец в папской тиаре. В немецких: Спаситель иногда без бороды; отверстое небо в виде расщелины, из которой вылетает Св. Дух; Иордан в виде двух ручьев (fons yor и fons dan) или двух сосудов, из которых вытекают два потока, образующих реку Иордан; Спаситель стоит в купели в виде младенца в крестообразном нимбе; глас Бога Отца в виде длинной трубы. В Библии бедных¹³⁷⁴, согласно общим началам ее иллюстрации, крещение обставляется изображениями четырех пророков – Исаии (Ис. 12:3: «почерпите воду с веселием от источник спасения»), Иезекииля (Иез. 36:25: «и воскроплю на вы воду чисту…»), Давида (Пс. 67:27: «в церквах благословите Бога, Господа от источник исраилевых») и Захарии (Зах. 13:1: «в день он будет всяко место¹³⁷⁵ отверзаемо дому Давидову»). В качестве прообразов крещения и его плодов являются: переход евреев через Чермное море и гибель фараонова воинства (Исх. 14:26–30) и огромная гроздь винограда – показатель плодородия земли обетованной, несомая на жерди двумя соглядатаями (Чис. 13:24). В эпоху Возрождения, когда порвана была связь с древним иконографическим преданием, крещение Спасителя в памятниках немецких получило новый характер: основные иконографические черты его мы видели в памятниках итальянских.

Памятники древности, западные, а равно и восточные, вместе взятые, подтверждают наглядным образом выводы новейших литургистов относительно форм крещения через погружение и обливание. Общий голос новых литургистов, не только православных, но и католических и протестантских, стоит за предпочтительную древность погружения. Старые попытки открыть начало обливания или окропления в апостольской практике крещения теперь уже потеряли всякое значение перед судом точных исторических показаний. Начиная с новозаветных книг, все памятники древней письменности, восточные и западные¹³⁷⁶, подтверждают погружение как изначальную коренную форму крещения: на Востоке она держится доселе, на Западе была господствующей до XV в. Фома Аквинат называет погружение общепринятым обычаем¹³⁷⁷ и допускает обливание только в случае необходимости (propter necessitatem). Функ неопровержимо доказал, что на стороне погружения стояли западные Соборы: Клермонский 1268 г.; Кельнский 1280 г., Экзетерский 1287 г., Утрехтский 1293 г., Вюрцбургский 1298 г., Пражский 1355 г. и Равеннский; последний допускает по нужде и окропление; в том же смысле решали этот вопрос Дюранд Мендский (1286), Дунс Скот и Дюранд Пурсенский. В XIV в. встречаются уже следы обливательного крещения даже и помимо исключительной нужды. Марк Ефесский на Флорентинском Соборе (XV в.) жаловался на то, что латиняне заменяют погружение обливанием. Собор в Пассау 1470 г., вюрцбургские агенды 1482 г., Соборы – Безансонский 1571 г., Миланский 1576 г., Бургский 1584 г., Ахенский 1585 г., Каэнский 1614 г. – говорят уже о двоякой практике крещения через погружение и обливание; а в бамбергских агендах 1491 г., в постановлениях Регенсбургского Собора 1512 г., в вюрцбургских агендах 1564 г. и в актах бамбергских 1587 г. уже прямо предписывается обливание. Впрочем, и в XV-XVI вв. обливание не было еще повсеместным и преобладающим обычаем; напротив, преобладало погружение, как это видно из примера англиканской церкви, отделившейся от римской в это время и удержавшей погружение. Окончательное утверждение обливания в западной церкви относится к XVII в. Путь, по которому пришла западная церковь к утверждению нового обычая, как видно из хронологического обзора соборных определений, есть путь постепенности: первоначально допущено было обливание только в случае нужды, что́ было вполне согласно с практикой древней Вселенской Церкви; затем стали расширять число этих случаев, и в конце концов практика исключительная заняла место обычной. С этой стороны весьма характерно определение Люттихского Собора 1287 г., который, говоря о погружении, замечает, что во избежание опасности не следует погружать голову младенца в воду, но – поливать воду на макушку головы из чистого сосуда¹³⁷⁸. В этом определении дан прямой повод к замене погружения обливанием. Коль скоро позволительно не погружать голову крещаемого, то настоит ли необходимость в погружении остальных частей тела? Ответ должен был последовать отрицательный, так как голова – важнейшая часть тела. Признание важности такой замены поддерживалось еще и тем соображением, что обливание не только более безопасно для всех детей, но и безвредно для больных и слабых. Такова краткая история латинского обливания по памятникам письменности¹³⁷⁹. Посмотрим теперь на памятники изобразительного искусства. Древнейший и единственный пример изображения крещения Иисуса Христа в живописях катакомб есть первый и несомненный пример погружения. Отрицать важность этого факта и выставлять на вид то, что крещение Иисуса Христа может и не быть показателем литургической практики, слишком трудно ввиду наблюдаемой постоянно параллели между иконографией крещения Иисуса Христа и этой практикой, как будет сейчас видно. Затем вот факты иного порядка, взятые прямо из литургической практики: в сакраментальной капелле катакомб Каллиста находятся два изображения обыкновенного крещения (рис. 71) и оба они дают косвенное указание на погружение: крещаемый совершенно обнажен, он стоит в воде – черты более свойственные погружению, чем обливанию; признаки воды над головой одного из крещаемых уместны столько же при погружении, сколько и при обливании; видеть в них следы окропления¹³⁸⁰ нет оснований. На саркофагах – крещение через погружение. Те примеры, где вода падает сверху на голову Иисуса Христа, указывают лишь на условную форму изображения реки Иордана, но не на обливание, как ошибочно полагает Ролле¹³⁸¹; форма эта, вероятно, навеяна часто повторяющимся в древнехристианском искусстве изображением чуда изведения Моисеем воды в пустыне. Иоанн Предтеча здесь не имеет в руках сосуда, но держит десницу на голове Иисуса Христа. О полном соответствии этой формы Иордана с литургической формой крещения не может быть речи. В мозаиках и фресках – погружение (исключение – исправленная мозаика равеннского ваптистерия). Вообще нет ни одного памятника греческого или русского с изображением крещения Иисуса Христа, крещения народа от Иоанна, совершения таинства крещения (ап. Анания крестит ап. Павла в купели в мозаиках палатинской капеллы), где выразилось бы так или иначе отступление от формы погружения. В памятниках иконографии западной первые следы обливания относятся к VIII-IX вв. (изображение крещения Иисуса Христа в люнете портала S. Giovanni in fonte в Монце; алтарное облачение в церкви Св. Амвросия в Милане; две таблетки слоновой кости – берлинская и из собр. Риголо)¹³⁸², но преобладающей формой крещения до XIV в. является здесь погружение; в XIV-XV вв. чаще и чаще встречается обливание, хотя остается еще в силе и погружение; в XVI-XVII вв. крещение изображается обычно в форме обливания.

Искушение Иисуса Христа в пустыне. В цикле изображений древнехристианского периода и византийских до IX в. нам не известно ни одного примера искушения Иисуса Христа. В первый раз встречаем его в кодексе Григория Богослова нац. библ. № 510 (л. 165, рис. 85¹³⁸³): художник, соответственно рассказу Евангелия (Мф. 4:3–11; Мк. 1:13; Лк. 4:2–13) представил здесь три искушения в формах очень несложных: а) дьявол, стоя перед Спасителем, указывает ему на разбросанное золото, на камни, предлагая превратить их в хлебы; б) предлагает Спасителю, стоящему на кровле высокого здания, броситься вниз и сам подает к тому пример, спуская с кровли одну ногу.

85. Миниатюра кодекса Григория Богослова национальной библиотеки № 510.

Спаситель со строгими и прекрасными чертами лица, в тунике и иматии, в крестчатом нимбе; правой рукой Он делает жест, с которым обычно в памятниках византийских обращается к собеседующим лицам, сходный с благословляющим перстосложением; в левой руке свиток, эмблема учительства. Дьявол имеет вид чернокожего молодого человека, с крыльями, но без всяких звериных черт; с левого плеча его опускается на чресла одежда вроде рабочей безрукавной туники. В афонопандократорской псалтири Иисус Христос стоит на кровле высокого здания и обращается с жестом к искусителю, стоящему внизу и предлагающему Иисусу Христу броситься вниз; искуситель с крыльями и рогами (?); изображение относится к словам Пс. 90:11–12)¹³⁸⁴. Бо́льшим разнообразием отличаются миниатюры Евангелия нац. библ. № 74. Здесь два изображения искушения в Евангелиях Матфея и Марка: в первом (л. 7) Иисус Христос в величественной позе стоит на горе; перед Ним в воздухе крылатый черный демон; у подножия горы – золотой город, золотые разбросанные камни (?) и золотой открытый ларец. На правой стороне – деревья и ангелы, служащие Иисусу Христу, в почтительно наклоненном положении. Во втором (л. 65): Иисус Христос стоит на возвышении, возле которого – трон, эмблема предлагаемой дьяволом власти, рассыпанные деньги и золотой сосуд. Дьявол посрамленный летит вниз головой. На правой стороне три ангела служат Иисусу Христу. В гелатском Евангелии несколько изображений применительно к рассказам евангелистов; именно в Евангелии Матфея три: Иисус Христос в пустыне среди гор, со свитком в левой руке; перед Ним дьявол-искуситель в виде человека с крыльями и стоящими дыбом волосами; он указывает рукой на камни; Иисус Христос отвечает ему жестом правой руки (л. 21 об.). Это первое искушение. Второе (л. 22): Иисус Христос в величаво спокойной позе стоит на портике храма; внизу дьявол, предлагающий Иисусу Христу жестом руки броситься вниз. Третье (л. 22 об.): Иисус Христос на горе; позади Него служащие ангелы, без крыльев. Перед Иисусом Христом стоит дьявол, показывающий Ему город в виде палат внизу, разбросанные золотые деньги, золотой трон и другие золотые предметы. В Евангелии Марка (л. 93) миниатюрист видоизменил картину искушения применительно к краткому замечанию евангелиста об этом предмете: «и был он там в пустыне 40 дней, искушаем сатаной, и был со зверями, и ангелы служили Ему»: представлен густой кустарник (= пустыня), в котором находится сатана и два зверя. Спаситель с обычным жестом подходит к кустарнику; за Ним следуют два ангела. В Евангелии Луки повторены темы Евангелия Матфея с некоторыми вариантами (л. 155 об., 156 и 156 об.¹³⁸⁵). Этими памятниками исчерпывается главное иконографическое содержание сюжета искушения Иисуса Христа: для сравнения укажем еще на изображения: в барбериновой псалтири (Пс. 90), в лаврентиевском Евангелии plut. VI. cod. 23 (л. 63 об.), в Евангелии нац. библ. № 115 (л. 29 об.), в стенописях Афонодохиарского собора (южная сторона), в ипатьевских Евангелиях № 1 (в Евангелии Матф.), № 2 (в Евангелии Матф.) и печатн. 1681 г. (в Евангелии Луки); во втором из них пустыня имеет вид неправильного многоугольника, обрамленного голубыми лучами, – обычная геометрическая форма ада в памятниках русских; в последнем – дьявол в ермолке и сером балахоне подает Иисусу Христу камень. Миниатюрист сийского Евангелия представляет Иисуса Христа в момент искушения стоящим на кровле русского храма с луковичными главами; внутри храма виден престол с восьмиконечным крестом. Греческий иконописный подлинник отступает от византийских оригиналов; он рекомендует: изображать в руках Спасителя свитки с надписанием Его ответов искусителю; внизу изображать города и укрепления, царей, сидящих на престолах, и воинов со знаменами; ангелов, служащих Иисусу Христу, писать иных коленопреклоненными, других с опахалами в руках¹³⁸⁶ – черта восточного церемониала. Все это – новшества, неизвестные в византийской древности. Искушение Иисуса Христа – явление обычное в кодексах лицевых Евангелий, но редкое в памятниках иного рода; есть, впрочем, оно в мозаиках Монреале¹³⁸⁷: в последнем искушении дьявол в виде черной человекообразной фигуры летит стремглав; два ангела приближаются к Иисусу Христу; в стороне на особом убрусе размещены эмблемы земного могущества: золотая держава, скипетр, корона, стул (= трон), сосуды и деньги. Особенный интерес к этому евангельскому событию вызван лишь новой критикой; византийское же богословие относилось к нему как к объективному историческому факту, не выделяя его из ряда других. Византийское искусство повторило в чертах сжатых лишь прямой смысл евангельского повествования.

В памятниках западных также нет широкого развития сюжета, но весьма любопытны разнообразные формы представления дьявола-искусителя. В пизанском Exultet XII в.¹³⁸⁸ Спаситель обращается с жестом к обнаженному искусителю, изрыгающему пламя; он удаляется, указывая на рассыпанные деньги; направо три ангела, преклоняющиеся перед Иисусом Христом; схема и типы византийские. В скульптуре церкви Св. Трофима в Арле¹³⁸⁹ Спаситель стоит на верхушке храма, имеющего средневековую базиличную форму; перед Ним на воздухе – искуситель в формах, напоминающих медведя с птичьей головой. В миниатюре французской псалтири XII в. в нац. библ.¹³⁹⁰ искуситель имеет человекообразную форму, но с хвостом, когтями, птичьей головой, с рогами барана и с другим лицом на пупе. В манускрипте нац. библ. № fr. 828 (л. 176 об.) Спаситель сидит, а искуситель выглядывает из-за скалы, т. е. намеревается искусить. Во французской Библии Коместора нац. библ. № 2 (л. 401) перед Иисусом Христом искуситель черный, с рогами, на задней части его – человеческий облик. В итальянской рукописи № 115 искуситель в костюме монаха с капюшоном, с рогами и лапами летучей мыши; пустыня оживлена изображениями львов, оленей и зайцев; ангелы приносят Иисусу Христу в пустыню пищу. Во французской Библии нац. библ. № 167 искушение поставлено рядом с грехопадением, как в Библии бедных; змей-искуситель имеет человеческую голову – знак высшего разумения. В рукописи № 9561 три искушения: дьявол с крыльями и лапами летучей мыши, дыша пламенем, предлагает Иисусу Христу превратить камни в хлебы (л. 146); Иисус Христос на крыше храма; перед Ним искуситель (л. 147 об.); Иисус Христос на горе; Ему служат ангелы; тут же стоит и искуситель (л. 148). В миниатюре, изданной Бастаром¹³⁹¹, сцена искушения дополнена изображением ангела с кадилом вверху: вероятно, здесь выражена угроза дьяволу-искусителю, который, по народному поверью, не переносит запаха ладана. В рукописи нац. библ. № 12536 (л. 89 об.) рядом с искушением Иисуса Христа поставлена нравоучительная сцена: двое играющих в шахматы поссорились, и один поражает другого мечом. В Библии бедных¹³⁹² Спаситель со свитком в руках, как рекомендует греческий подлинник; искуситель – зверь в шкуре, с рогами, безобразно длинным носом, с хвостом и лапами летучей мыши. Пророки: N («враг поразил тебя, но ты скоро увидишь его падение»), Иов (16:10: «остротою очес наскака на мя враг мой»), Давид (Пс. 34:16: «искусиша мя, подражниша мя») и Исаия (ошибочная надпись: «Ieremias»; Ис. 29:16: его мысль обращена против Творца, как глина против горшечника). Прообразы: на правой стороне Адам и Ева стоят нагие около древа познания добра и зла, вокруг которого обвился змей-искуситель; Ева подает Адаму круглый плод дерева; на левой – Иаков, сидя возле сосуда, стоящего на огне, вынимает из него в чашку бобы; Исав с охотничьим рогом, повешенным через плечо, хватает Иакова за горло. Исав лишился права первородства и родительского благословения из-за чечевичной похлебки; дьявол-искуситель хотел прельстить Спасителя тленными благами мира. Так объясняет надпись значение этого изображения в составе целой композиции.