Глава 6. Бегство в Египет. Избиение младенцев. Двенадцатилетний Иисус Христос в храме иерусалимском

После поклонения волхвов¹⁰⁶² ангел Господень является Иосифу во сне и говорит: «встань, возьми Младенца и матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе: ибо Ирод станет искать Младенца, чтобы погубить Его». Он встал, взял Младенца и матерь Его ночью и пошел в Египет; и был там до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: «из Египта воззвал Я сына моего» (Ос. 11:1; Мф. 2:13–15). Такова первая основа для художественного представления события бегства св. семейства в Египет. Памятники искусства передают и явление ангела Иосифу, и само бегство: из них первое (ватик. минол. под 25 Дек. и др.) имеет те же самые иконографические формы, что и явление ангела тому же Иосифу для разрешения его сомнений: формы чрезвычайно простые; но они также просты и в представлении бегства в Египет. Содержание их несколько шире евангельского рассказа, но в них нет тех многочисленных легендарных подробностей и художественных вымыслов, какими украшается этот сюжет в художественных произведениях Запада. Легенды о бегстве в Египет очень стары; однако их содержание сравнительно поздно проникло даже и в западную иконографию; в восточной же оно совсем не находило приложения. В древнехристианский период, по-видимому, совсем не было даже известно изображение бегства в Египет вообще, или по крайней мере оно было явлением редким, между тем как легенды были распространены по Востоку и Западу. Предполагаемое изображение бегства в Египет в мозаиках Марии Великой не сохранилось до нас: уцелел лишь один ангел¹⁰⁶³ в таком же положении, как в некоторых ясных изображениях бегства; но по одному этому признаку мы не можем утверждать, что здесь находился именно этот сюжет, а не другой. Рого де Флери начинает обзор памятников бегства с парижского Евангелия XI в. и даже уверяет, что ранее этого века оно не было изображаемо¹⁰⁶⁴; но он упустил из вида ватиканский минологий, в котором находится древнейшее из известных нам изображений бегства в Египет¹⁰⁶⁵ (рис. 64).

64. Миниатюра ватиканского минология.

Миниатюра исполнена Пантолеоном (под 26 Дек.): горный ландшафт; Богоматерь с Младенцем на руках сидит на осле; Младенец в золотой тунике со свитком в шуйце и с благословляющей десницей. Впереди старец Иосиф ведет осла; позади мерным шагом выступает молодой человек в короткой тунике и плаще, перекинутом через левое плечо, с посохом, на котором повешена корзинка, на плече. Перед путниками город, из ворот которого выходит молодая женщина в золотой короне (corona muralis), с распущенными волосами, в двух туниках – верхней короткой розовой и нижней золотой. Она простирает к путникам руки, на которые накинут коричневый плат: это олицетворение Египта. В Евангелии нац. Библ. № 74 (л. 4 об.)¹⁰⁶⁶: Иосиф в голубой тунике и розовом иматии ведет осла, на котором сидит Богоматерь с Младенцем. Позади идет юноша в золотом нимбе с посохом на плече, через который перекинут плащ; юноша одет в короткую тунику с золотой оторочкой по воротнику, подолу и рукавам. Путники приближаются к городу в виде башни, из ворот которого вышла женщина с распущенными волосами, без короны и нимба, в синей тунике. Она преклоняет колени перед путниками и простирает к ним свои руки. В ватик. Евангелии № 1156¹⁰⁶⁷ (под 26 Дек.) те же формы, что и в предыдущих кодексах, но женщина, олицетворяющая Египет, находится в арке городских ворот; она в красной тунике и диадеме; падает ниц перед путниками. В Евангелии лаврент. библ. № plut. VI, cod. 23 (л. 6 об.) Богоматерь сидит на муле, которого ведет Иосиф. Младенец сидит на плечах Иосифа; впереди город в виде круглой башни. Сходные миниатюры в гелатском Евангелии (л. 19¹⁰⁶⁸) и Евангелии нац. библ. № Suppl. gr. 914 (л. 4 об.¹⁰⁶⁹). В барбериновой псалтири № 217. III. 91 Иосиф с жезлом идет позади, а осла ведет молодой человек в нимбе. Изображение это помещено при 90 псалме, слова которого «падет от страны твоея тысяща и тма одесную тебе» (Пс. 90:7) миниатюрист относил к избиению младенцев вифлеемских и иллюстрировал их соответствующей миниатюрой избиения, а по связи с этим событием присоединил и бегство в Египет. Изображение в мозаиках Марка Венецианского¹⁰⁷⁰ и капеллы палатинской¹⁰⁷¹ сходно с ватиканским минол. и париж. Евангелием № 74; в мозаиках палатинских олицетворение Египта имеет объяснительную надписью: «Египет». В акафисте московской синодальной библ. (л. 15 об. λάμψας ἐν τῇ Ἀιγύπτῳ) Богоматерь без Младенца и Иосифа стоит перед городом, означающим Египет; у городской стены стоят два лица и жестами как бы приглашают Богоматерь войти. С пьедесталов на городских стенах падают три идола. Миниатюра сокращенная и представляет собой, собственно, не бегство в Египет, а один из эпизодов события применительно к содержанию 6-го икоса акафиста в честь Богоматери¹⁰⁷². В полном виде бегство в Египет представлено при том же икосе в кодексе акафиста С.-Петерб. Дух. Академии (рис. 65): Богоматерь с Младенцем сидит на осле, которого ведет юноша; позади идет Иосиф; он подает Младенцу древесную ветку. Путники приближаются к городу, обнесенному высокой стеной; с городских башен падают египетские идолы.

65. Из рукописного акафиста С.-Петербургской Духовной Академии.

Эта последняя черта слилась с иллюстрацией акафиста¹⁰⁷³ и повторяется также в памятниках греческих позднейших: в акафисте на стенах притвора Афоноиверского собора идолы надают с городских стен, а черные демоны, означающие души идолов, летят вверх. Так оживлена старинная тема. В греч. подлиннике бегство в Египет описывается согласно с древними памятниками: го́ры; Св. Дева сидит на осле с Младенцем; позади – Иосиф с жезлом на плече; на жезле повешен плащ; юноша с корзинкой ведет осла; перед ними укрепленный город (φρούριον); с городских стен падают идолы¹⁰⁷⁴. В памятниках русских, подобно греческим, сюжет этот не имеет самостоятельного значения: бегство в Египет изображается на сложных иконах Рождества Христова, каковые были уже указаны выше (ср. иконы собр. С.-Петерб. Дух. Академии № 16 из св. Синода; № 242 из Чудова монастыря). Изредка оно встречается отдельно в русских лицевых Евангелиях, каковы: Евангелия ипатьевские (№ 1 и 2; в последнем над городом надпись: «Египет»), сийское Евангелие (л. 776), сборник г. Вахрамеева (л. 686 об.). Иконографические формы здесь те же, что в памятниках византийских, но осел всегда заменяется конем, животным, более соответствующим, по понятиям иконописцев, достоинству предмета и более известным в России. В древних русских подлинниках бегство в Египет не описывается; в древних месяцесловах записывается под 26 Дек. лишь изредка – то вместе с собором Богородицы, то отдельно¹⁰⁷⁵; но в подлинниках критической редакции оно уже есть. «Бежание Пресв. Богородицы во Египет пишется тако: во Египет убо бегает Богородица со Младенцем Иисусом Христом и со Иосифом обручником; с ними же бежа Иаков, брат Господень по плоти… Пречистая сидит на коне, ногами на едину страну коня; риза багряная, испод лазорь с белилы; держит руками Спаса Еммануила, пови́та белыми пеленами. Под Пречистою на коне ковер, конь бел; коня ведет Иосиф обручник, сед, брада не велика, кругловата, курчевата, власы просты, риза апостольская, лицем оборотился назад, зрит на Спаса; позади их Иаков апостол, млад, власы просты, ризы апостольския» (Подл. С.-Петерб. Дух. Академ. № 116, л. 88; подл., изд. Филимоновым, стр. 225).

Типические черты изображения бегства в Египет по памятникам византийским и русским суть следующие: Богоматерь с Младенцем на осле или коне – черта, явившаяся под влиянием обычных представлений о путешествии; Иосиф – распорядитель путешествия, как это показано в Евангелии; олицетворение Египта в виде женщины – мотив очень древний, встречающийся в памятниках древнехристианской скульптуры¹⁰⁷⁶. Все это не требует дальнейших разъяснений, но в нем нуждаются следующие две части изображения: молодой спутник св. семейства и падающие идолы. Откуда они? Посмотрим сперва на богатые внешними подробностями о детстве Иисуса Христа древние апокрифы, на которые ссылаются специалисты как на первоисточник для этих иконографических черт¹⁰⁷⁷. В истории Иосифа-плотника говорится, что Младенец во время бегства в Египет находился на руках Богоматери (in ipsius sinu recubui); спутницей св. семейства была Саломия; св. семейство пребывало в Египте в продолжение одного года¹⁰⁷⁸. Указанное здесь положение Младенца, как признак общий, не дает оснований для сближения этого рассказа с вещественными памятниками; спутницы в памятниках византийско-русских нет. В Евангелии псевдо-Матфея число подробностей события увеличено: Младенец находился в недрах (in gremio) Богоматери, которая сидела на вьючном животном (descendit Maria de jumento); путников сопровождали три отрока и одна отроковица; на пути, во время отдыха в пещере, поклонились Иисусу Христу драконы, во исполнение слов псалмопевца: «хвалите Господа от земли: змиеве и вся бездны» (Пс. 148:7); также поклонились Ему львы и парды, сопровождая Его по пустыне и склоняя свои головы. На третий день пути во время отдыха под пальмой Иисус Христос повелевает последней преклонить свои ветви для удобнейшего срывания плодов; из корня той же пальмы явился источник воды для утоления жажды путников. Как бы в благодарность за это Иисус Христос изрекает пальме обещание, что одна из ее ветвей будет взращена ангелами в раю Отца небесного и что победителям будут говорить: pervenistis ad palmam victoriae. Затем Иисус Христос, ввиду продолжительности трудного путешествия, сокращает путь; наконец св. семейство достигает Египта, именно Сотина, в пределах Гермополиса и, за неимением пристанища, отправляется в храм: здесь при входе Иисуса Христа падают все идолы, и таким образом обличается их ничтожество. Тогда сбылось пророчество Исаии: «се седит (veniet = приидет) Господь на облаце легце, и приидет во Египет, и потрясутся рукотворенная египетская от лица Его» (Ис. 19:1–2). Начальник города, придя в храм со всем воинством и видя поругание идолов, признал в Иисусе истинного Бога¹⁰⁷⁹. Арабское Евангелие детства Иисуса Христа рассказывает о пребывании св. семейства в Египте и совершенных там Спасителем чудесах, причем неоднократно упоминает о сокрушении идолов и падении всех богов¹⁰⁸⁰. Ни одной из этих подробностей, кроме падения идолов, нет в иконографии византийско-русской¹⁰⁸¹. Спутники св. семейства, указанные в апокрифах, также не соответствуют спутнику в иконографии: в последней нет ни трех отроков, ни отроковицы. Не поможет ли протоевангелие изъяснить этого спутника? В рассказе протоевангелия о путешествии Иосифа и Марии в Вифлеем упоминается спутник, сын Иосифа от первой жены, называемый то Самуилом, то Симоном, Симеоном и Иаковом¹⁰⁸². Нельзя ли видеть то же самое лицо и в изображениях бегства в Египет? Предание действительно подтверждает, что Иосиф отправился в Египет в сопровождении одного или нескольких членов своей семьи. В одном памятнике древней письменности мы встретили замечание, что Иосиф «поят отроча и матерь Его и сыны своя и дщери, иде во Египет»¹⁰⁸³. Из Четь-Миней (25 Дек.) и критического подлинника узнаем, что св. семейство сопровождал сын Иосифа от первой жены, Иаков, брат Господень по плоти; предание это проникло и в восточную гимнографию, где об ап. Иакове поется: «самовидец божеств. таин: бегаяй с ним, и в Египте быв со Иосифом, материю же Иисусовою» (Стих. 2 на стих. 23 Окт.). Это-то лицо и вошло в композицию изображения бегства в Египет. Оно изображается иногда в нимбе, чем отличается от обыкновенного слуги. Так как лицо это в апокрифических рассказах о бегстве в Египет не упоминается, то весьма вероятно, что христ. художники руководились в данном случае не апокрифами, но общераспространенным преданием, корни которого для нас утрачены.

Изображение падающих идолов основано на древнем предании, записанном в первый раз в апокрифах. Оно, по-видимому, известно было Евсевию¹⁰⁸⁴, Афанасию Александрийскому¹⁰⁸⁵, Кириллу Иерусалимскому¹⁰⁸⁶. Созомен прямо говорит, что от прибытия Христа вострепетали в Египте и все идолы¹⁰⁸⁷; то же у Прокопия Софиста (VI в.¹⁰⁸⁸), в ватиканском минологии¹⁰⁸⁹, в акафисте в честь Богоматери¹⁰⁹⁰, в месячной минее¹⁰⁹¹, прологе¹⁰⁹² и других памятниках письменности восточной и западной¹⁰⁹³. Наиболее подробные сведения об этом – в Четь-Минеях св. Димитрия Ростовского (под 26 Дек.), где после описания чудес на пути св. семейства в Египет рассказывается, что при вступлении путников в храм (в Ермополи) пали идолы; то же случилось в некоей веси Сирен, где пали 365 идолов, да и во всем Египте идолы пали и бесы вышли из них. Автор подтверждает эти сведения глухой ссылкой на Епифания. Мысль этого предания – очень древняя, устойчивая и весьма распространенная. По словам Созомена, предание это было известно и в Египте, и в Палестине¹⁰⁹⁴: из него почерпали свои сведения и церковные писатели, и составители апокрифов. Историческая достоверность события иногда подвергалась сомнению: в нем видели одно из выражений общеизвестного стремления к сопоставлению жизни Спасителя во всех ее подробностях с мессианскими пророчествами; мотивом, вызвавшим рассказ о падении идолов, послужило, по мнению Гофмана, пророчество Исаии (Ис. 19:1), подкрепленное другим пророчеством Иеремии (Иер. 43:12–13)¹⁰⁹⁵. Мнение это составляет, в сущности, лишь догадку, которую столь же трудно обосновать, сколь и опровергнуть. Прочно установленный факт состоит в том, что христианская древность соединяла с бегством в Египет мысль о низложении египетских кумиров, причем одни из писателей выражали эту комбинацию событий прямо и решительно, другие глухо, сосредоточивая свою мысль не столько на самих фактах, сколько на общих отношениях христианства к египетскому идолослужению… Пророчество Исаии: «се Господь… приидет во Египет, и потрясутся рукотворенная египетская от лица Его» если не родило рассказ о падении идолов, то, несомненно, содействовало его распространению и укреплению веры в его историческую достоверность: отчасти прямые ссылки приведенных авторов на это пророчество, отчасти самый образ выражения их показывают, что в сознании церковных писателей мысль о падении идолов связывалась с пророчеством Исаии: пророчество и его исполнение стоят в полном согласии между собой; сходство их ясно до очевидности; не заметить его почти невозможно, особенно после того, как в самом рассказе Евангелия (Мф. 2:15) указано на предсказание о событии в Ветхом завете (Ос. 11:1). Не столь близко стоит пророчество Иеремии: «и пожжет огнем домы богов их… и сокрушит столпы Илиуполя, иже в Египте, и домы богов египетских пожжет огнем»; а потому древние авторы и не относят его к бегству в Египет; но Димитрий Ростовский, подкрепляя рассказ о падении идолов авторитетом Епифания, писавшего об Иеремии, как кажется, относит сюда и пророчество Иеремии. Из сказанного ясно, какое значение имеют падающие идолы в изображении бегства в Египет: художники повторяют здесь мысль общеизвестного предания; и так как, во-первых, предание это нашло себе место в акафисте Богоматери – песнопении общеизвестном и любимом в Византии и России, во-вторых, первые примеры изображения падающих идолов дошли до нас в иллюстрациях того же акафиста, – то мы и полагаем, что рассматриваемая иконографическая подробность внушена художникам прежде всего этим гимном и через посредство миниатюр его слилась с изображением бегства в Египет на иконах, в стенописях и т. п., даже и не относящихся непосредственно к иллюстрации акафиста.

В византийской и древнерусской письменности, как мы уже отчасти видели, встречается немало и других подробностей события бегства в Египет; таково известие Палладия о церкви в Ермополисе¹⁰⁹⁶, известие Созомена о высоком дереве, которое боготворили язычники и которое вместе с обитавшим в нем демоном потряслось при появлении Иисуса Христа¹⁰⁹⁷, о нападении разбойников на св. семейство¹⁰⁹⁸, но ни эти известия, ни чудеса апокрифов, как замечено выше, не имели места в византийской и древнерусской иконографии¹⁰⁹⁹. Некоторые из преданий, например, о древе отдохновения, о пещере, в которой обитало св. семейство в Египте, живы на Востоке доселе¹¹⁰⁰, и новое искусство не исключает их из области своего ведения.

По образцу бегства в Египет изображается в памятниках византийско-русских и возвращение св. семейства из Египта: Богоматерь в таком же положении на осле, те же – Иосиф и спутник. Примеры в Евангелии нац. библ. № 74 (л. 5: Иосиф несет Младенца на плечах; олицетворение Назарета в виде женщины в тунике с распущенными волосами, преклоняющей колена и простирающей руки к путникам), в гелатском Евангелии (л. 20: путники пешие), в Евангелии ватик. библ. № 1156 (под 26 Дек.) и № 115 нац. библ. (л. 26: без спутника), на таблетке в галерее Мазарини № 263 и др. Падающие идолы, конечно, опускаются; олицетворение Египта заменяется олицетворением Назарета; но ни эти опущения, ни эти замены, ни другие мелкие изменения деталей не мешают признать близкое родство этих композиций по их основным чертам.

Византийскую схему бегства в Египет повторяют многие из памятников западных: фреска в церкви Урбана в Риме¹¹⁰¹ (Богоматерь с Младенцем едет на осле, позади Иосиф, впереди юноша входит в ворота города), серебряный рельеф в Читта ди Кастелло¹¹⁰², пизанские¹¹⁰³, новгородские¹¹⁰⁴ и беневентские врата (Богоматерь на осле, Иосиф несет Младенца на плечах, юноша сзади погоняет осла); недалеко от Византии стоят также два эмалевых ящика XIII в. – один в музее Клюни (№ 4497), другой в Ватикане¹¹⁰⁵ и даже барельеф с падающими идолами в хоре парижского собора Богоматери. Но, конечно, большая часть этих памятников начиная с XI-XII вв. допускает новшества, неизвестные в Византии: на таблетке из собрания Базилевского в Эрмитаже путников сопровождает женщина в нимбе, принадлежащая, вероятно, к семье Иосифа и, может быть, означающая ту самую отроковицу, о которой говорится в Евангелии псевдо-Матфея. Фреска Джотто в церкви Франциска в Ассизи дышит византийским величием, хотя и допускает некоторые нововведения в композиции и оживление византийской схемы: гористый ландшафт с пальмой и другими деревьями; в отдалении видны с одной стороны Египет, с другой – Вифлеем в виде двух крепостей с башнями. Богоматерь – красивая женщина в нимбе, с Младенцем на руках, едет на осле, которого ведет старец Иосиф с традиционным посохом и пожитками; он любовно смотрит на св. путников. Позади юноша, погоняет осла, и женщина, одетая в тунику; в руке ее посох, на голове род тюрбана. Два ангела-хранителя летят над путниками. Произведение симпатичное и по замыслу, и по красоте форм. На капители в церкви Св. Трофима в Арле руководителем св. семейства является также ангел¹¹⁰⁶, как и на некоторых других западных памятниках; а позади – разбойник с ножом, нападающий на путников, как о том сообщают легендарные предания. На барельефе XI-XII вв. в аббатстве Бенедикта на Луаре являются два разбойника с кинжалами и мечами; тут же у ног осла змей¹¹⁰⁷. В миниатюре рукописи XI в., изданной Бастаром¹¹⁰⁸, под ноги осла бросаются двое неизвестных (разбойники?); путников встречает толпа египтян; мохнатый бес трубит на городских воротах; в другой рукописи XIII в.¹¹⁰⁹ над путниками изображен ангел с кадилом. В Библии Коместора в нац. библ. (№ 2, л. 400) Богоматерь с распущенными волосами, Иосиф без нимба ведет осла; спутника нет. В рукописи нац. библ. № 9561 ангел ведет осла; остальные части как в памятниках византийских (ср. франц. Библию нац. библ. № 167). Во французской рукописи той же библ. № 828 (л. 162 об.) путники пешие, их встречает вышедшая из города женщина; на другой миниатюре (л. 163) св. семейство вступает в храмину, где их встречает та же женщина – олицетворение Египта. В соответствующей рукописи императорской публ. библ. (Pelerinage de J. Chr.) добавлено падение египетских идолов. В молитвенниках нац. библ.: Богоматерь на осле кормит Младенца грудью, Иосиф, в типе еврея, ведет осла; позади служанка с ларцом; превосходный ландшафт (№ lat. 1176, л. 83, ср. № 1161, л. 87); – идол падает с пьедестала; разбойник грабит путника на дороге, другой догоняет св. семейство; жена разбойника, известная по апокрифам, держит обнаженного младенца (№ 1167, л. 85; ср. № 9355, л. 69 об.; также молитв. с гравюр. 1497 г. в галерее Мазарини); разбойники с копьями поджидают путников на дороге (№ 1354, л. 42 об.). В молитвеннике императорской публ. библ. Богоматерь на осле со спеленутым Младенцем; Иосиф с посохом на плече ведет осла; идолы падают с пьедесталов (О. v. I. № 75; О. v. I. № 77); сверху иногда благословляет путников Бог Отец (Q. I. № 110); Богоматерь подает Младенцу фрукт (О. v. I. № 75); позади путников – женщина с корзиной на голове (Q. I. № 109, л. 72 об.); воины и народ (О. v. I. № 75). В перспективе – город, деревья и горы (О. v. I. № 73, л. 79, ср. О. v. I. № 65). В испанском бревиарии той же библ.: перед путниками дерево отдохновения; Иосиф в западноевропейской шляпе. С особенной полнотой передано содержание апокрифических рассказов в миниатюрах итальянской рукописи № ital. 115: Богоматерь, держа Младенца на руках, идет с посохом в Египет; потом передает Младенца Иосифу; путники приближаются к Египту, их встречает толпа народа; многочисленные идолы падают со стен и разбиваются; женщина встречает Иосифа и Богоматерь в храмине. Следует несколько эпизодов из дальнейшей истории детства Иисуса Христа: Богоматерь и две женщины занимаются рукодельем: Богоматерь шьет, женщины прядут, а мальчик – Иисус Христос в крестообразном нимбе с одеждой, перекинутой через плечо, – уходит… далее, при той же обстановке, Он отправляется с детьми гулять; Иосиф занимается плотничной работой, спит вместе с Иисусом Христом; спящих охраняет ангел. Толпа народа приводит Иисуса Христа к родителям с жалобами и проч. В Библии бедных¹¹¹⁰ рассматриваемое событие представлено в двух моментах: путешествие и падение идолов. Богоматерь с Младенцем на осле, которого ведет Иосиф. Вокруг – четыре пророка со свитками: Иеремия (Иер. 12:7: «оставих дом мой, оставих достояние мое»), Осия (Ос. 5:6: «пойдут взыскать Господа и не обрящут Его»), Давид (Пс. 54:8: «се удалихся бегая, и водворихся в пустыни») и Исаия (Ис. 19:1: «приидет во Египет и потрясутся рукотворенная»). На левой стороне Ревекка и возле нее Исав с дубиной и Иаков. Надпись объясняет, что когда Ревекка узнала о намерении Исава убить Иакова, то послала последнего в другую страну (Быт. 27:43; 28:5): это предзнаменует бегство Иисуса Христа в Египет. На правой стороне Мельхола спускает Давида на веревке из своего окна (1Цар. 19:11–12): предзнаменование того же бегства в Египет. Внизу Богоматерь с Младенцем в храмине. Пророки: Осия (Ос. 10:2: «раскопает требища их, сокрушатся кумиры их»), Захария (Зах. 13:2: «в день он потреблю имена идолов от земли»), Наум (Наум. 1:14: «от дому Бога твоего потреблю изваянная») и Софония (Соф. 2:11: «Господь потребит вся боги языков земных»). На левой стороне Моисей и Аарон сокрушают золотого тельца – предызображение сокрушения языческих идолов в Египте; на правой – сокрушение идола Дагона в Азоте в присутствии кивота Завета (1Цар. 5:1 и след). Новые западные художники не особенно часто изображали само бегство в Египет. Отметим картину Беато Анжелико во Флорентинской академии¹¹¹¹, несколько напоминающую по композиции фреску Джотто: здесь тот же ландшафт с пальмами; Богоматерь с открытой головой едет на осле; позади идет Иосиф с плащом на посохе; в руках его котелок для приготовления пищи и сосуд для воды. Во фреске в капелле Нольфи в Фано (по Доминикино) Богоматерь с Младенцем на руках идет пешком; позади – Иосиф ведет осла: за ним дерево отдохновения. Ангел показывает путь; вдали виден Египет; в облаках херувимы¹¹¹². Западные художники нередко воспроизводили в своих картинах легендарные рассказы о нападении разбойников на св. семейство во время пути в Египет¹¹¹³, переправу через ручей¹¹¹⁴, отдохновение на пути. Лука Кранах¹¹¹⁵ изобразил Богоматерь с Младенцем, отдыхающую под деревом; позади стоит Иосиф; кругом пляшущие купидончики. Вверху два купидона разоряют птичье гнездо, между тем как две птицы угрожают хищникам. Горы, деревья и здания в перспективе картины. В том же духе трактовали этот сюжет Бордоне (Питти, № 89) и Ван Эйк (там же, № 437): последний к пляшущим купидонам прибавил еще другую группу играющих на музыкальных инструментах по нотам, для забавы Божественного Младенца. Иосиф самодовольно смотрит на эти забавы; тут же дерево с плодами и розы к услугам путников. Корреджо ввел в картину отдохновения св. семейства (в трибуне Уффици) неизвестного католического святого с тонзурой. Упомянем, наконец, о картинах Тициана и Шорна¹¹¹⁶; но описывать их считаем излишним: общий характер сюжета в произведениях западных по сравнению с византийскими и русскими ясно определяется уже из сказанного.

По удалении св. семейства в Египет произошло избиение Иродом младенцев вифлеемских. Ни в живописи катакомб, ни в скульптуре саркофагов до V в. нет ни одного изображения этого события. Ряд изображений открывают собой мозаики Марии Великой¹¹¹⁷. Ирод в нимбе (символ величия) сидит на троне и жестом правой руки отдает стоящим возле него воинам (рис. 66) приказание избить младенцев. Один из воинов, обращая лицо к Ироду, уже готов сейчас приступить к исполнению приказания. Толпа женщин с распущенными волосами (знак печали), с детьми на руках ожидает своей участи. Сцена очень спокойная, в духе христианского искусства V в. Художник избегает кровавой сцены самого избиения, но дает лишь ясный намек на него. В сирийском Евангелии Раввулы (рис. 13; л. 286)¹¹¹⁸ уже проглядывает драматический элемент: Ирод, сидя на троне, в короне и нимбе, энергичным движением обнаруживает свой гнев; возле него двое слуг.

66. Мозаика Марии Великой в Риме.

Палач держит младенца за ногу и уже занес меч, чтобы умертвить его. Мать младенца в отчаянии, старается удержать палача и отнять свое дитя. В подобных формах представлено избиение младенцев на миланском окладе (рис. 28)¹¹¹⁹, на саркофагах – Максимиана V в.¹¹²⁰ и арльском XI в.¹¹²¹, и некоторых других памятниках¹¹²². Догадка Гарруччи, что на саркофаге арльском в лице женщины художник хотел представить Рахиль, а в двух убиваемых малютках – сыновей ее Вениамина и Ефрема, так как к их потомкам относится пророчество Иеремии о плаче в Раме, приведенное евангелистом в рассказе об избиении младенцев¹¹²³, не может быть доказана: присутствие одной матери вместо многих не дает побуждений видеть в ней указанное историческое лицо; оно объясняется общим стремлением скульпторов, особенно в эпоху упадка древнехристианской скульптуры, к сокращению композиций; подобное же сокращение и в сирийском Евангелии Раввулы, и на вратах пизанских. В кодексе Григория Богослова нац. библ. № 510 (л. 137; рис. 67)¹¹²⁴: Ирод в красной тунике и пурпуровом паллиуме с таблионом, в золотой диадеме, украшенной драгоценными камнями, важно сидит на византийском золотом троне, возле которого стоят два сановника. Жестом правой руки он отдает приказание палачу, который, с вниманием прислушиваясь к словам Ирода, держит за волосы младенца и заносит над ним огромный меч. Направо воин в каске пронзает копьем праведного Захарию (надпись: «Ζαχάριας»)¹¹²⁵. Повыше – гора, в ущелье которой стоит прав. Елизавета с младенцем Иоанном Предтечей на руках: воин направляет против них свое копье. Изображение это имеет несколько любопытных сторон. 1) Ирод в костюме византийского императора. 2) Костюм палачей – короткая опоясанная туника (succincta), приподнятая на бедрах, – напоминает костюмы охотников в кодексе Оппиана в нац. библ. (№ 2736)¹¹²⁶, в сценах цирка на лестнице Киево-Софийского собора¹¹²⁷ и др. Костюмы эти показывают, что византийские художники допускали современную им обстановку в применении к отдаленному прошедшему.

67. Миниатюра кодекса Григория Богослова № 510.

3) По образцу этой композиции скомпонован в той же рукописи суд Соломона. Соломон в тех же одеждах, что и Ирод; воин, намеревающийся рассечь младенца, в той же позе, с тем же мечом, в той же тунике, что и палач Ирода¹¹²⁸. В этом сходстве нельзя не видеть наклонности византийских художников к шаблону. 4) Здесь в первый раз встречаем изображение спасения Иоанна Предтечи в расселине горы, обычно повторяемое в позднейших изображениях избиения младенцев. В ватик. минологии (29 Дек., миниатюра Пантолеона¹¹²⁹): Ирод в диадеме и одеждах византийского императора сидит на возвышенном троне и отдает приказания; возле него сателлит с копьем и щитом. Далее – кровавая сцена: воин держит младенца за ногу и вонзает нож в его живот, из которого ручьем течет кровь; на земле в крови два мертвых младенца. Женщина плачущая, с распущенными волосами, с младенцем, сидит возле горы; воин пронзает копьем ее младенца: в женщине этой нельзя видеть прав. Елизавету, потому что: 1) она с открытой головой; 2) младенец ее облит кровью, убит, следовательно, это – не Иоанн Предтеча; 3) пещеры или расселины нет. Все младенцы в золотых нимбах, следовательно, к тому времени они были уже причислены к лику святых. В Евангелии нац. библ. № 74 (л. 5): Ирод на троне и телохранитель, как в ватик. минологии. Один из палачей убивает младенца мечом, другой отнимает дитя у матери. Несколько окровавленных детских трупов на земле; несчастные матери рвут на себе волосы, в отчаянии падают на землю, воздевают руки и рыдают над трупами. То же в елисаветградском Евангелии. Сходны изображения в лаврентиевском Евангелии (л. 7), в Евангелии нац. библ. № suppl. 27 (л. 173), в Евангелии ватик. библ. № 1156 (под 26-е Дек.; опущен Ирод) и в гелатском Евангелии (л. 19 об.¹¹³⁰): в последнем дети спеленутые; миниатюрист полагал, что событие это произошло вскоре после рождества Христова; другую особенность его составляет изображение прав. Елизаветы с Иоанном Предтечей, скрывающейся от преследования вооруженного воина в расселине горы. В Евангелии публ. библ. № 105 (л. 13): главное действующее лицо – воин с мечом, и перед ним одна из несчастных матерей, дети которых пали жертвой подозрительности Ирода; у ног воина труп ребенка с отсеченной головой. В коптском Евангелии нац. библ. (л. 6 об.) картина своеобразная: Ирод в короне и пестром узком халате сидит на троне, поджав ноги, с жезлом в руке; воины без пощады колют детей, матери рвут на себе одежды и волосы. Один из воинов укладывает убитых в корзинку, другой несет корзинку на спине. В лицевых псалтирях – лобковской¹¹³¹, барбериновой и Общества любит. древн. письм. избиение младенцев помещено при Пс. 90, где находятся слова: «падет от страны твоея тысяща… Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему» (Пс. 90:7,10); в первых двух оно очень просто, в последней прибавлено преследование прав. Елизаветы с Иоанном Предтечей и сокрытие их в расселине горы. В греческих стенописях XVI-XVII вв. в старой ираклийской церкви на восточной арке довольно сложная картина: несколько палачей, матерей и спеленутых детей; прав. Елизавета с Иоанном Предтечей стоит у горы; в отдалении – прав. Захария в нимбе, со свитком в руке стоит перед Иродом и дает объяснения относительно сокрытия сына его Иоанна. За этим объяснением, по преданию, последовало убиение Захарии, отмеченное уже нами в миниатюре IX в. В ватик. минологии встречаем уже и отдельную постановку этой композиции (5 Сент., л. 14): горный ландшафт; направо в отдалении – палаты, налево – жертвенник с шатровым киворием, увенчанным четырехконечным крестом. Между колоннами кивория короткие занавески; на жертвеннике лежит золотой крест. Палач перед жертвенником вонзает нож в горло Захарии, стоящего на коленях с простертыми к жертвеннику руками. Захария в нимбе, с седыми короткими волосами на открытой голове, с седой бородой; верхняя одежда его – короткий красный паллиум, застегнутый аграфом под горлом, нижняя одежда зеленая с золотыми звездочками, оторочена золотом; золотые поручи; золотой нагрудник – логион, на котором виден прямоугольник, составленный из драгоценных камней (Исх. 36). Так представлял себе первосвященнические одежды художник X в. Михаил Влахернский. В стенописях соборов афонских – Лаврского, Иверского (на южном своде), Кутлумушского, Каракальского (южн. стор.) и Филофеевского¹¹³² избиение младенцев полно драматизма и совершенно соответствует требованиям греческого подлинника, который описывает его так: город (κάστρον); Ирод сидит на троне, возле него два воина; впереди много других воинов с дротиками (φλάμπουρον). На горах другие города, и среди них женщины с малыми детьми; иные убегают, закрывая детей собой и защищая их руками от солдат; иные сидят и рыдают над трупами детей. Там и сям солдаты отнимают детей у матерей: иные колют их (ἄλλοι σουβλίζοντες), другие убивают (ἄλλοι ξεσχίζοντες), третьи отрубают головы (ἄλλοι ἀποκεφαλίζοντες). Масса детей плавает в крови на земле – одни в пеленках (σπάργανα), другие в одеждах (φορέματα). Елизавета с младенцем Предтечей на руках убегает, оглядываясь назад; за ней гонится воин с копьем; высокая скала разверзается перед ней¹¹³³.

Самостоятельное изображение этого события в памятниках русских встречается в лицевых святцах, например, в музее Киевской Духовной Академии¹¹³⁴, в собрании С.-Петербургской Духовной Академии (копия со святцев Тихвинского монастыря), в строгановском иконописном подлиннике, также в лицевых Евангелиях, например, Ипатьевского монастыря, псалтирях, в лицевом сборнике г. Вахрамеева, в рукописных подлинниках и в гравюре¹¹³⁵. Но чаще оно входит в состав сложных икон Рождества Христова и икон Иоанна Предтечи в деяниях и чудесах. Кроме вышеописанных, назовем икону С.-Петербургской Духовной Академии № 16 (из св. Синода), складень из того же собрания (без №) и икону афонопантелеймоновского параклиса Иоанна Предтечи 1681 г. Картина избиения представляет обычно массу детских окровавленных трупов и матерей в разных трагических положениях. С этой стороны памятники русские вполне согласны с греческими. Ирод обыкновенно опускается. С этой картиной соединяется бегство прав. Елизаветы с Иоанном Предтечей, преследуемых воином. В особом отделении, в виде палат, представляется группа плачущих женщин для выражения пророчества Иеремии (Иер. 31:15): «глас в Раме слышан бысть, плач и рыдание, и вопль мног. Рахиль плачущися чад своих, и не хотяше утешитися, яко не суть» (Мф. 2:18). Сюда присоединяется иногда и сам пророк Иеремия (ипат. Евангелие № 2). Этой отдельной части мы не встречали в памятниках греческих. Мученическая кончина Захарии составляет как бы продолжение композиции: Захария в первосвященнических одеждах лежит в храме около жертвенника; храм иногда имеет вид русской церкви, а престол украшен крестом (сийское Евангелие, л. 392). Древнейшие иконописные подлинники описывают кратко одну только сцену избиения; позднейшие, как подлинники критической редакции, – усиливают драматизм сюжета разъяснением форм избиения младенцев, но не говорят ни об особой группе женщин, ни о сокрытии Иоанна Предтечи, ни о смерти Захарии; вообще их описания в отношении полноты стоят ниже вещественных памятников. Обращаемся к изъяснению композиции на основании древле-письменных источников.

В Евангелии избиение младенцев описано довольно кратко. Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал, у волхвов. Тогда сбылось реченное прор. Иеремией, который говорит: «глас в Раме слышан бысть, плач и рыдание и вопль великий…» и проч. (Мф. 2:16–18). В этом описании даны главные составные части изображения: Ирод, отдающий приказание, исполнение приказания, плачущие матери. Переводя эти элементы на картину, художники пользовались и личными наблюдениями, и услугами творческого воображения; последнее с особенной силой обнаруживается в разнообразии форм умерщвления младенцев. Еще гораздо ранее, чем искусство успело дойти до этого разнообразия, последнее нашло свое воплощение в поэтическом описании св. Григория Нисского: как изобразить палача, с обнаженным мечом стоящего над младенцем! взгляд его суров и дышит убийством, речь его страшна; одной рукой он тащит к себе младенца, другой – простирает меч, между тем мать с другой стороны влечет свое дитя к себе и подставляет собственную выю острию меча… Автор описывает далее стенания и вопли родителей, ужас детей, прижимающихся к груди матерей и получающих смертельные удары в утробу; иной палач одним ударом пронзает младенца и мать, иной отторгает младенца от груди матери¹¹³⁶ … Картина эта в некоторых отношениях оттенена была еще более нашим составителем Четь-Миней, который, описывая виды умерщвления детей, говорит: «овии мечем посекаеми, овии же о камень и стену разбиваеми, овии о землю ударяеми и ногами попираеми, инии руками удавляеми, а друзии растерзаеми и раздираеми, инии прободаеми, а инии полма пресецаеми… матерем плачущим, власы терзающим, одежды на себе и плоть свою издирающим»¹¹³⁷. Эти описания не только обнимают сполна всю совокупность элементов избиения в вещественных памятниках, но даже предлагают несколько новых, по сравнению с последними, деталей. Творческое воображение дарит сходные картины художникам и писателям, а потому в данном случае едва ли уместен будет вопрос о непосредственном воздействии на искусство со стороны слова Григория Нисского или Четь-Миней с их первоисточниками. Сходство же памятников иконографии между собой объясняется из известных общих начал византийской иконографии. Отсюда также следует объяснить и сходство с избиением младенцев некоторых сцен из истории христианского мученичества¹¹³⁸. Вопрос о числе избитых младенцев не имеет отношения к иконографии. По преданию, число это простиралось до 14 000; но в памятниках вещественных древнейших оно ограничивается иногда, как мы видели, двумя; в позднейших греческих и русских оно сильно увеличивается, тем не менее ни один художник не мог мечтать о точном выражении предания в картине. Равным образом в иконографии православного Востока нет следов повествования об избиении младенцев в разных местах через особо посланных сателлитов. Художники представляли избиение младенцев в одном месте, куда они, по выражению Григория Нисского, были собраны¹¹³⁹. Возраст их в иконографии – от двух лет и ниже, согласно с повествованием Евангелия. В некоторых памятниках дети имеют нимбы – знак причисления их к сонму святых. Изображение Елизаветы, спасающейся от преследования с младенцем Иоанном Предтечей, встреченное нами в первый раз в парижском кодексе Григория Богослова, имеет свой источник в древнем предании. Рассказ об этом известен был псевдо-Евстафию Антиохийскому, который повторяет его в выражениях, сходных с протоевангелием¹¹⁴⁰. Известен он был также и Никифору Каллисту, который, впрочем, сглаживает в нем черты чудесного и лишь замечает, что во время избиения младенцев Иоанн спасся вместе с матерью в пещере, в горной стране¹¹⁴¹. Русский путешественник XV в. иеродиакон Зосима видел само место, где скрылась Елизавета с Иоанном Предтечей¹¹⁴². Составитель слова 14-го в Маргарите в передаче рассказа следует протоевангелию и Евстафию¹¹⁴³. Новая критика видит в этом рассказе намек на естественное спасение Елизаветы в ущелье горы, а в чудесной окраске его – повторение известного шаблонного сказания о спасении Исаии и Манассии, о фиговом дереве, скрывшем Богоматерь с Младенцем Иисусом от преследования разбойников¹¹⁴⁴; но в иконографии всегда усвоялось ему значение чудесного события, и только ввиду этого он нашел себе место на иконах. Определить точно литературный источник, под непосредственным воздействием которого введено было в иконографию спасение Елизаветы с Предтечей, едва ли возможно. Предание одно и то же как в апокрифе, так и в других памятниках письменности; однако художники древнейшие не воспользовались им вслед за его появлением в протоевангелии, а обратили на него внимание около IX в. Не следует ли поэтому думать, что к тому времени предание это стало общеизвестным и не считалось апокрифическим? Изображение Захарии, убиваемого возле жертвенника, основано также на древнем предании об этом событии. Псевдо-Иаков в протоевангелии после описания объяснений Захарии с Иродом по поводу сокрытия Иоанна сообщает, что Захария был убит по приказу Ирода между жертвенником и алтарем (περἰ τὀ διάφαυμα). Кончина праведника обнаружена была следующим образом. В час приветствия явились в храм иереи и напрасно ожидали выхода Захарии; он не выходил. Тогда один из иереев осмелился войти внутрь и увидел кровь у жертвенника Господня; прочие также вошли и увидели кровь, твердую как камень¹¹⁴⁵, но тела Захарии не нашли. Рассказали о том народу, и после трехдневной печали иереи избрали вместо него по жребию Симеона, которому обещано было Св. Духом, что он не умрет до тех пор, пока не увидит Христа во плоти¹¹⁴⁶. Итак, по этому сказанию, Захария убит за сокрытие Иоанна. Петр Александрийский в своем 13-м правиле также говорит, что Ирод, не найдя Иоанна, убил отца его Захарию между церковью и алтарем¹¹⁴⁷. Автор слова 14-го в Маргарите отвергает это предание и, ссылаясь на беседу Василия Великого о рождестве Христовом, уверяет, что Захария убит иудеями за исповедание приснодевства Богоматери¹¹⁴⁸. «Пророка Захарии смерть устроиша за сие, яко Пречистую Деву, вшедшую в церковь очищения ради со Отрочатем, постави на месте девиц, на нем же женам имущим мужа не подобаше стояти. А о сем воспоминают Григорий Нисский, Кирилл Александрийский и Андрей Критский…». Произошел спор с иудеями, которые, воспользовавшись гневом Ирода на Захарию за сокрытие Иоанна во время избиения младенцев, испросили ему смерть, и Захария был убит между жертвенником и алтарем¹¹⁴⁹. Для нас важно это последнее определение места убиения Захарии. Оно сложилось под влиянием слов Спасителя, обращенных к книжникам и фарисеям: «да приидет на вы всяка кровь праведна, проливаемая на земли, от крове Авеля праведнаго, до крове Захарии, сына Варахиина, его же убисте между церковию и олтарем» (Мф. 23:35). Какого Захарию разумеет здесь Спаситель? Протоевангелие и Петр Александрийский относят эти слова Спасителя к Захарии, отцу Иоанна Предтечи; псевдо-Епифаний – к сыну Варахиину, пророку Захарии¹¹⁵⁰. Правда, они, говоря о смерти этих лиц, не ссылаются прямо, в свое оправдание, на слова Спасителя, но точное выражение их «между церковию и алтарем» дает понять, что они придерживаются буквально изречения Спасителя. Иные относили слова Спасителя к священнику Захарии или Азарии, сыну Иодаеву, убитому по повелению Иоаса в храме (2Пар. 24:20–22). Блаж. Иероним разобрал все эти мнения и признал наиболее вероятным последнее¹¹⁵¹. Однако хотя бы историческая достоверность и была на его стороне, но памятники иконографии приближаются к первому мнению, несмотря на суровый отзыв о нем Иеронима¹¹⁵². Они представляют убитого Захарию, отца Иоанна Предтечи, в первосвященнических одеждах, лежащим буквально между церковью и алтарем, т. е. между средней частью храма и жертвенником, и предлагают объяснительные надписи, в которых буквально повторяется евангельское определение места убиения Захарии, сына Варахиина. Художники следовали одной из версий предания, не подвергая ее критическому анализу.

Памятники западные. В лат. рукоп. нац. библ. X в. № 9448 (л. 18): Ирод на троне в круглой шапочке, вроде византийской диадемы; ниже – палач рубит мечом детей, раскиданных на земле. Схема близка к византийской. В кодексе Эгберта¹¹⁵³: Ирод (Herodes) в короткой тунике, анаксиридах, плаще и диадеме, стоит, опершись на жезл, и жестом правой руки отдает приказания; позади него три воина с копьями. В середине сцены три палача в коротких туниках колют и рубят детей, обнаженных, в возрасте около двух лет (pueri occiduntur); несчастные матери плачут и рыдают, рвут на себе волосы и одежды; за ними укрепленный город (Bethleem). Во фресках Урбана¹¹⁵⁴ также три палача: один поражает детей мечом, двое – палицами; дети в нимбах. В рукоп. нац. библ. № 1176 (л. 13 об.): воины, избивающие младенцев, – в латах, один из них намеревается убить мать, защищающую своего ребенка. Ср. испанский бревиарий императорской публ. библ.; рукоп. нац. библ. № 1166 (л. 61 об.)¹¹⁵⁵. В Библии бедных¹¹⁵⁶ главная сцена очень слаба: Ирод опущен; два воина в кольчугах мечами закалывают двух детей, на правой стороне две матери безучастно смотрят на это. Вокруг пророки: Осия (Ос. 8:4: «сами себе царя поставиша, а не мною». На рисунке Ляйба и Шварца вм. Осия написано Исаия), Иеремия (Иер. 31:15: «глас в Раме слышан бысть, плача и рыдания и вопля»), Давид («Отмсти Господи пролитую кровь святых твоих»)¹¹⁵⁷ и Соломон (Притч. 28:15: «злой князь есть лютый лев и алчный медведь»). На правой стороне: Гофолия, мать Охозии, стоит в царском венце и отдает приказание избить всех сыновей царя; палач исполняет приказание; тут же сестра Охозии с малолетним Иоасом на руках. Гофолия означает Ирода, Иоас – Иисуса Христа (4Цар. 11:1–3). На левой стороне: Саул в царском венце сидит на троне, со скипетром в руке; перед ним Доик убивает иереев, давших Давиду хлебы предложения (1Цар. 22:17–18). Саул=Ирод, Давид=Христос, иереи=дети, умерщвленные Иродом. В картинах западных художников символика эта не повторяется: усилия их направлены к возможно реальному изображению избиения и печального положения несчастных матерей; ни в одной западной картине нет того спокойствия, какое можно наблюдать в древнейших произведениях христианского искусства¹¹⁵⁸.

Последнее событие детства Иисуса Христа, отмеченное в Евангелии, есть проповедь двенадцатилетнего Иисуса Христа в храме иерусалимском. Христианские художники, переводя это событие в область искусства, неизбежно должны были остановиться на важнейшем моменте его, ясно выраженном в самом Евангелии: через три дня Иосиф и Мария нашли Иисуса Христа в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их. Все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его (Лк. 2:46–47). Христос, сидящий среди учителей, – вот основная тема изображения. В живописи и скульптуре древнехристианского периода неоднократно встречается изображение Иисуса Христа в положении учителя на кафедре среди слушателей, например, в аркосолии катакомб Гермеса (фреска III-IV вв.¹¹⁵⁹), в своде катакомб Нерея и Ахиллеса¹¹⁶⁰, несколько изображений в катакомбах Домитиллы¹¹⁶¹, Агнесы¹¹⁶², на вазе в музее Кирхера¹¹⁶³; но здесь нет ни одного ясного изображения двенадцатилетнего Иисуса Христа¹¹⁶⁴. Изображение в мозаиках Марии Великой, которое Р. де Флери называет самым знаменитым и наиболее достоверным из изображений этого рода¹¹⁶⁵, на самом деле более чем сомнительно; его отнесли мы к иконографии бегства в Египет. Несомненно достоверное и превосходное изображение в кодексе Григория Богослова нац. библ. № 510 (л. 165; рис. 68¹¹⁶⁶). Помещено оно перед словом «Περἱ δωγμἀτος καὶ καταστἀσεος ἑπισκόπων», вероятно, на том основании, что в этом слове речь идет о церковных учителях, епископах, во главе которых стоит Иисус Христос, засвидетельствовавший свое учительское достоинство в первый раз в двенадцатилетнем возрасте проповедью в иерусалимском храме. Спаситель – отрок с прекрасными симпатичными чертами лица, в крестчатом нимбе, в багряной тунике и таковом же иматии, сидит на кафедре; перед Ним – стол, на котором лежит раскрытая книга. По сторонам стола сидят на низких скамьях еврейские учители и с жадностью и изумлением слушают необычайные речи. Действие происходит в палатах, причем кафедра Спасителя приходится в апсидальном помещении: быть может, изображая эту апсиду и стол, художник находился под впечатлением форм христианского алтаря.

68. Миниатюра кодекса Григория Богослова № 510.

Сцена эта обставлена двумя другими, указывающими на предшествующий и последующий моменты проповеди: Спаситель идет в иерусалимский храм со свитком в левой руке – символом учительства, и: Богоматерь обнимает с нежностью любимого Сына, найденного после трехдневной разлуки; за Богоматерью стоит Иосиф, молчаливый свидетель происходящего перед его глазами. Эти два дополнительных изображения дают особый оттенок главной дидактической сцене, ослабляя ее церемониальный характер.

69. Миниатюра Евангелия № 74.

Полной церемониальностью отличается изображение это в Евангелии нац. библ. № 74 (л. 110; рис. 69)¹¹⁶⁷: на высоком золотом троне, в виде древнего амвона со ступеньками, с золотым подножием, сидит юный Спаситель со свитком в шуйце и с благословляющей десницей, в золотых одеждах. По сторонам трона две низкие золотые скамьи, на которых сидят еврейские учители: одни внимательно слушают речь Иисуса Христа, другие рассуждают о чуде. Направо в отдалении стоят изумленные Иосиф и Мария (= елисаветгр. Евангелие). В гелатском Евангелии (л. 152 об.): Спаситель на золотом троне, поставленном на возвышении; по сторонам трона стоят Богоматерь и Иосиф, простирая руки к Спасителю, как в изображениях деисуса. Ниже полукругом, как апостолы в изображениях сошествия Св. Духа, расположены еврейские учители, слушающие проповедь Спасителя. Изображение этого события в позднейших стенописях греческих храмов, соборов – Протатского, Афонолаврского (южная сторона) и Афоноиверского, параклиса Иоанна Предтечи в Ивере – согласны с вышеописанными. Греческий подлинник также не представляет заметных отличий: храм; в нем Христос, сидящий на троне; в одной руке Его хартия, другая простерта; по сторонам Его сидят книжники и фарисеи и озираются в изумлении. Позади трона – Иосиф и Богоматерь, указывающая на Христа¹¹⁶⁸. В памятниках древнерусских (=рук. Вахрамеева, л. 691 об.) те же лица, положения и обстановка, что и в греческих; но в XVII в. в обстановку вводится национальный элемент: храм иерусалимский изображается иногда в виде церкви московской архитектуры с маковицами (сийское Евангелие, л. 108). Любопытную черту в истории этого сюжета представляет то, что в тех же самых формах византийские и русские художники изображали преполовение. В основе этого праздника лежит не проповедь двенадцатилетнего Иисуса, но другая проповедь (Ин. 7)¹¹⁶⁹, относящаяся уже к 3-му году общественного служения Иисуса Христа; но, несмотря на это, Спаситель в преполовении изображается отроком без бороды. Видеть в этом непосредственный след влияния со стороны античной древности, склонной к моложавым, цветущим физической красотой типам, едва ли возможно. Затруднение возникает из того, что сюжет этот явился в христианской иконографии довольно поздно; первоначальная христианская древность не знала изображения преполовения; но каким образом в явлении позднем отразился антик, между тем как в других однородных явлениях, стоящих по времени ближе к античной древности, тип Спасителя уже заменен византийским? Не вернее ли будет ввиду этого допустить, что византийские художники, изображая преполовение, копировали готовые формы изображения двенадцатилетнего Иисуса, а может быть, даже по недоразумению смешивали эти две проповеди и связывали первую с праздником Преполовения.

70. Поврежденная миниатюра Давидгареджийской Минеи.

Примеры преполовения в стенописях старой ираклийской церкви и в минее Давидгареджийской пустыни (рис. 70; л. 38). То и другое имеет надписи: «ἡ μεσοπεντεκοστἠ; μησοῦσης (вм. "μησὀτης) τῆς ἑορτῆς». То же изображение и с тем же типом Иисуса Христа означает иногда проповедь Иисуса Христа в день новолетия; так, в ватик. Евангелии № 1156 (1 Янв.): стол в виде сигмы, за ним сидит отрок Иисус Христос, на столе раскрытая книга; по сторонам сидят книжники; налево в отдалении Иосиф и Мария: все это – копия проповеди двенадцатилетнего Иисуса; между тем изображение помещено под 1 Января; это начало нового лета, впрочем, не по византийскому летосчислению, а по западному: рукопись № 1156, вероятно, написана была для практического употребления одного из греко-италийских монастырей. Тип Иисуса Христа в этой миниатюре не соответствует истории: в день новолетия воспоминалась древней церковью проповедь Иисуса Христа в назаретской синагоге, как это видно из ватиканского минология¹¹⁷⁰, древних греческих и славянских записей о чтении Евангелия в этот день¹¹⁷¹ и других источников. Поэтому тип Спасителя в относящихся к этому празднику изображениях должен быть типом зрелого мужа, как это действительно и представил Пантолеон в миниатюре новолетия в ватиканском минологии (л. 1, 1 Сент.¹¹⁷²): роскошные палаты с красными занавесами на высоких боковых портиках. В середине Иисус Христос стоит на круглом подножии с книгой в руке, в лиловой тунике с золотыми клавами и золотой шраффировкой, в темно-голубом иматии. По сторонам Его две группы учителей, преимущественно старцев, в цветных туниках и плащах. Лицо Спасителя спокойное, строгое, прекрасное; темно-каштановые волосы локонами ниспадают на плечи; борода небольшая темно-каштановая. Стертая надпись: «ἡ συναγωγή τῶν ἰουδαίων"¹¹⁷³. Изображение первой проповеди Иисуса Христа основано исключительно на евангельском повествовании; следов каких-либо иных преданий об этом событии в памятниках византийского и русского искусства нет.