Раздел 2: Возобновление Русской Духовной Миссии после Крымской войны и деятельность ее под начальством епископа Кирилла (Наумова). 1857–1863

С.-Петербург 2 ноября 1855 г. – 8 мая 1857 г.

2 ноября 1855 г. Я получил любезное письмо из Иерусалима от тамошнего австрийского консула Пиццамано.

Тогда же я чрез посредство фрейлины Эйлер⁹⁹ просил великую княгиню Елену Павловну¹⁰⁰ замолвить за меня слово в Синоде. Но ей ответили вот что: Saint Synode ayant des vies plus ambitieuses pour pẻre Porfyre, ne veut pas le laisser partir et desire l’employer ici¹⁰¹. (Однако любочестивые взгляды на меня Синода оказались жмурками.)

15 февраля 1856 г. В этот день я был у Анны Федоровны Тютчевой¹⁰², любимой фрейлины императрицы Марии Александровны. Тесно и куда как не роскошно помещение ее в самом верхнем этаже Зимнего дворца. Она благочестива и умна, но выглядывает болезненно. Я знакомил ее с Христианским Востоком и не упустил без внимания намеки ее, чтобы с ним ознакомлена была и императрица. Сдается, что Ее Величество желает видеть меня у себя. Если это состоится, то я буду просить ее устроить нашу Духовную Миссию в Иерусалиме в больших размерах, с банком для поддержания православных христиан в Палестине и Сирии¹⁰³.

21 февраля 1856 г. Был у меня чиновник министерства иностранных дел Лапин, находящийся теперь в отставке, и говорил: «Ваши два отчета о Палестинской Церкви и о святых там местах с другими депешами посланника Титова курьер привез прямо к государю Николаю Павловичу в Царское Село. Он распечатал пакеты и, заглянувши в Ваши отчеты, написал на них: «Сделать извлечения и представить мне». Эта работа поручена была мне (Лапину), и я в три дня и ночи кончил ее».

25 марта 1856 г. Ложась спать, я просил Бога открыть мне: возвращусь ли я в Иерусалим... Сдается, что и второе назначение туда нашей Духовной Миссии будет овечье, бестолковое. <…>

2 мая 1856 г. Ужели я буду в Константинополе? Туда назначен посланник Аполлинарий Петрович Бутенев, и он желает, чтобы я служил в тамошней посольской церкви. Но я не хочу ехать туда. Возвратился бы в Иерусалим! Ни то, ни другое не осуществилось. <…>

10 июня 1856 г. В этот день после обеда я лег спать и видел следующий сон. Я будто в доме митрополита. По правую сторону его сидит какая-то духовная особа. Я стою пред владыкою. Он говорит мне: «Кто не так здоров, тому полезно ехать в Грецию». Я подумал: почему же не в Иерусалим? Ужели туда пошлют афинского архимандрита Антонина, а меня на его место? Но эта мысль была несносная, скоро переходящая. <...>

1 ноября 1856 г. Сегодня я был у Андрея Николаевича Муравьева. Он поведал мне, что новый обер-прокурор Св. Синода граф Александр Петрович Толстой¹⁰⁴ предубежден против меня, не постившегося в Иерусалиме и известного ему еще по Одессе.

Не знаю, кто и что внушил ему, что я вместе с подчиненными мне лицами, из которых три были миряне, ел скоромное в Иерусалиме, где нечего более есть и где все владыки и монахи, по древнему обычаю, вкушают пищу мясную, а в Одессе, где Толстой недолго был градоначальником, а я профессором в лицее, <его> настроил против меня известный у нас Магницкий¹⁰⁵, вместе с которым он воевал против графа Воронцова¹⁰⁶, любившего меня крепко. <...>

28 ноября 1856 г. Лев Григорьевич Сенявин, пригласив меня к себе, объявил мне, что граф Толстой предубежден против меня по разным наговорам, но ходатаем за меня пред ним употреблен г. Любимов (бывший директор Азиатского департамента министерства иностранных дел).

29 ноября 1856 г. Сегодня я представлялся новому обер-прокурору Синода графу Толстому. Он вспомнил Одессу и говорил мне о тамошних красавицах Воронцовой, Нарышкиной, Щербининой, как они тогда цвели и жили припеваючи. Прилично ли было синодальному чиновнику говорить о них – и кому же? Монаху, которого, впрочем, уважали эти красавицы. Я внутренне подивился легкомыслию графа и разговору дал другой оборот, внушив ему сведения о действиях нашей Духовной Миссии в Иерусалиме. Этою Миссиею, говорил я, приостановлены тяжбы греков, армян и католиков за обладание святыми местами в Палестине, открыты училища, основана типография, снабжены семь церквей ризницами, склонено Святогробское духовенство вносить деньги в наши банки на случай отнятия святогробских имений в Молдавии и Валахии. Тут граф остановил меня и сказал, что он позовет меня к себе вечером в другой день и поговорит со мною о восточных делах.

30 ноября 1856 г. А. Н. Муравьев шептал мне, что граф Толстой на место мое в Иерусалиме избрал диакона Оптинской пустыни Ювеналия (из дворян)¹⁰⁷ и держит его здесь в доме матери его, дабы при первых переговорах о возобновлении нашей Миссии в Иерусалиме явить его миру яко великого постника и молитвенника о душах наших. А шептал он это, ударяя себя по челу и приговаривая, что только крайне ограниченный ум может думать, что в Иерусалиме нужен нам монах, служащий одни обедни, панихиды и молебны. <…>

5 декабря 1856 г. Был у меня студент нашей Иерусалимской Миссии, ныне диакон, Николай Крылов и поведал, что граф Толстой призывал его к себе и расспрашивал о нашем житие во Святом Граде, что мы ели, что делали, о Святом Огне, и пр. Инквизитор!

Он же приглашал к себе и другого состоявшего при мне студента, Петра Соловьева, ныне священника на Охте, и расспрашивал его о том же. Инквизитор! <...>

13 января 1857 г. Министр народного просвещения Авраам Сергеевич Норов¹⁰⁸ пригласил меня служить сегодня литургию по-гречески в его домовой церкви. Тут было много греков и посланник Греческого королевства Суццо, а из наших Татьяна Борисовна Потемкина¹⁰⁹, Владимир Павлович Титов, сам Норов и другие. По окончании литургии Потемкина в гостиной подсела ко мне и сказала: Вас хотят послать в Афины. Я сердито ответил ей: Не поеду туда, потому что там мне нечего делать! Но это еще не решено, промолвила она, встала и ушла. После нее подсел ко мне Титов и шепотом сказал мне: Я слышал стороною, что Вас хотят послать в Афины. – Никакие человеческие силы не перебросят меня туда, проговорил ему я, встревоженный, пораженный этим неожиданным известием как громом. – Там мне нечего делать; я не вижу цели перед собою, а в Иерусалиме у меня было любимое дело – воскрешение арабского православного народа и возвращение палестинских и сирийских униатов в ограду нашей Церкви, святой и истинной.

Титов уговаривал меня ехать туда, поставляя мне на вид многое: граф Толстой предубежден против Вас; по его мнению, в Иерусалиме нужна не ученость, а молитва, набожность, святость жизни; он готовит туда нашего архимандрита Антонина, служащего в Афинах. Вы нужны грекам, как человек образованный многосторонне; Вы можете путешествовать по Греции и дополнять Ваши сведения на Христианском Востоке. <...>

Расстроил я плохо обдуманный план всех этих друзей моих, выставивших меня напоказ грекам. Впрочем, спасибо им. Они желают мне добра. <...>

28 января 1857 г. В 12-м часу я был у фрейлины А.Ф. Тютчевой. Она, между прочим, мне высказала мнение императрицы об отказе восточным христианам в помощи: нам не до них; у нас много своих недостатков, которые должны мы пополнять. Выслушав это, я сказал фрейлине:

–Так! Но русские всегда были христианами кафолическими, содержа веру вселенскую, имели и любовь вселенскую, и помогали бедным братьям своим на Востоке и деньгами, и вещами, и дипломатическим заступлением за них.

Есть нетрудная возможность поддержать православие на Востоке. Составим Общество для вспоможения восточным братьям нашим, так, чтобы все мы, богатые и небогатые, все на все ежелетно вносили в кассу его не менее двух-трех копеек и не более рубля: у нас будет для них много денег. Учредим в Константинополе главную Духовную Миссию¹¹⁰ под начальством епископа или архимандрита; она, получая деньги от нашего Восточного общества¹¹¹, будет строить церкви, училища, богадельни, больницы везде, где нужно, и поможет бедным и особенно тем, которые страдают неповинно.

Фрейлина молчала. Но сердце ее соглашалось с моим рассуждением. <...>

4 марта 1857 г. Духовник Крестовоздвиженской общины, созданной Еленою Павловною, о. Вениамин¹¹², был у меня вечером и поведал, что в Иерусалим уже назначается новая Духовная Миссия. А слышал он это от директора Азиатского департамента Ковалевского¹¹³. <...>

29 марта 1857 г. Чиновник великого князя Константина Николаевича Борис Павлович Мансуров¹¹⁴ тайно объявил мне, что Его Высочество думает основать в Севастополе Восточную академию, в которой ученики учились бы восточным языкам и после выучки служили бы на Востоке агентами Одесского пароходного общества, и послать меня в Крым в сане епископа с тем, чтобы я присматривал за оною академиею.

Но эта дума его не осуществилась. Помешал ему канцлер Горчаков, поставивший на вид государю, что агенты Его Высочества, не завися от нашего министерства иностранных дел, могут затруднять наших посланников и консулов на Востоке. Таким образом, и я не попал в Крым, о котором, как о новом месте моего священнослужения, однажды намекнула мне госпожа Потемкина, видно, знавшая тайну великого князя. <...>

23 апреля 1857 г. Опала моя продолжается. В Иерусалим назначена Духовная Миссия под начальством епископа. Но не мне поручается управление ею, а одесскому епископу Поликарпу¹¹⁵, который некогда священствовал при нашем посольстве в Афинах; я знаю его лично. Nullite parfaite!¹¹⁶

8 мая 1857 г. Жена министра двора Марья Васильевна Адлерберг¹¹⁷ передала мне лично слышанный ею ответ государя императора на вопрос жены воспитателя Его Величества генерала Кавелина, Марии¹¹⁸. Эта генеральша, бывшая в Иерусалиме и там познакомившаяся со мною, спросила государя:

– Архимандрит Порфирий устранен от Иерусалима ужели за то, что ел там скоромное?

– Между прочим, и за это, – ответил он ей, смеясь.

Итак, синодальный обер-прокурор успел внушить Его Величеству, что я не постник, а министр Горчаков выразил ему свое мнение о мне, неблагоприятное для меня. Бог им судья!

Печ. по изд.: Порфирий (Успенский), епископ. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записки / Под ред. П.А. Сырку. Т. VII. СПб., 1898. С. 21, 25–26, 42–46, 49, 53, 55, 69–74, 77.

С.-Петербург 22 декабря 1856 г.

Подлинник

Резолюция Александра II: «Исполнить».

Из дел константинопольской миссии Ваше Высокопревосходительство изволите усмотреть причины, побудившие императорское министерство, по соглашении с главным духовным начальством, испросить Высочайшее соизволение на отправление в 1847 г. Духовной Миссии нашей в Иерусалим, правила, начертанные для ее действий, состав ее и ту несомненную пользу, которую пребывание ее в Святом Граде приносило как единоверным с нами христианам на Востоке, так и собственно нашим богомольцам, отправляющимся в значительном количестве для поклонения Святому Гробу.

В Бозе почивший Государь Император, в постоянной и милостивой заботливости об улучшении участи единоверцев наших на Востоке, признал необходимым, при разрыве с Турциею, сохранить им сколь возможно долее защиту, которую они находили в Миссии от угнетения местных начальств и народонаселения, а потому Высочайше повелел, чтобы Духовная Миссия, даже после выезда консула нашего из Бейрута, оставалась в Иерусалиме, доколе обстоятельства не вынудят ее выехать, каковое повеление было в точности исполнено.

Военные события, конечно, не способствовали к улучшению участи вообще всех христиан в Турции, и нет сомнения, что водворение Духовной Миссии нашей в Иерусалиме соделалось еще необходимее, чем в прежнее время, для польз единоверцев наших. Отсутствие генерального консула нашего из Бейрута представляло до сего времени затруднение для приведения сего в исполнение, – ныне же таковое затруднение не существует¹¹⁹.

Государь Император, движимый теми же чувствами и побуждениями, как и Августейший Родитель его, и принимая самое живое участие в судьбе православных христиан в Турции, Высочайше повелеть мне соизволил: обратить особенное внимание на устройство вновь Духовной Миссии в Иерусалиме.

Во исполнение сей монаршей воли покорнейше прошу Вас, милостивый государь, поручить генеральному консулу нашему в Бейруте доставить, сколь возможно в скорейшем времени, соображения по сему предмету. В архивах вверенного ему консульства он найдет те основания, на коих Миссия была учреждена, и изменения, которые были в ней введены в течение времени. Наблюдения на месте, совещание доверенным образом с Патриархом Иерусалимским или его наместником укажут ему новые условия, которые, быть может, оказываются нужными для того, чтобы пребывание Миссии в Иерусалиме соответствовало вполне видам русского правительства.

Императорское министерство будет ждать отзыва Вашего Высокопревосходительства на настоящее отношение.

Примите уверение и проч.

АВП РИ, ф. СПб ГА I–1, оп. 781, д. 32, лл. 194–196. См. также письмо князя А.М. Горчакова к А.П. Бутеневу от 24 декабря 1856 г.: АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3344, л. 2–3 об.

С.-Петербург 23 марта 1857 г.

Копия

На верхнем поле: «На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою написано: “Исполнить”. В С.-Петербурге, 23 марта 1857 г.»

Политические отношения наши к Турции и самое положение ее к другим державам совершенно изменилось. Теперь мы имеем дело не с турками, а с европейцами, которых зоркий взгляд легко усмотрит те меры предосторожности, какие можно было с успехом употреблять в сношениях с правительством Оттоманским. В настоящее время всякая полумера не только не принесет пользы, но даже может послужить ко вреду нашей Духовной Миссии в Иерусалиме, уронив ее достоинство. Если круг действий Миссии ограничить одними посильными наблюдениями, то пребывание ее в Иерусалиме окажется бесполезным, потому что для этого достаточно нашего генерального консула в Бейруте и вице-консула в Яффе; преимущество их еще будет состоять в том, что они с меньшей оглаской достигнут сей цели, весьма, впрочем, незначительной. Необходимо определить настоящую цель Миссии, прежде нежели послать ее, для того чтобы она могла быть полезна Востоку, ибо на прежнем основании ей уже трудно будет оставаться в Иерусалиме.

Надобно принять в соображение, что три элемента народные составляют Православие на Востоке: греки, славяне и арабы, о которых мы особенно должны заботиться, чтобы они устояли против искушений пропаганды западной. Из сих трех племен греки сильнее, влиятельнее, более образованны и менее других требуют нашей заботливости. Они составляют корень Православия на Востоке и нелегко совращаются в латинство. Вера составляет выражение их народности. К тому же их верховные пастыри берегут свою паству и не обращаются с ними так сурово и корыстно, как с славянами и арабами, да и вообще давняя ненависть греков к латинству так вкоренена в народе, что кроме некоторых частных случаев можно оставаться спокойными в непоколебимой их привязанности к нашей общей Церкви.

Совсем иное у славян и арабов, угнетаемых греческим духовенством и потому довольно склонных к сближению с латинами, которые представляются их защитниками от властей турецких, осыпают их милостями и доставляют возможность слушать богослужение на родном языке в церквах унитских, как это мы видим в Македонии. Итак, не в сильной степени может быть полезно и должно обнаруживаться влияние наше на сии три разнородные племени для удержания их в православии. Духовная паства славянская незначительна. Министерство неоднократно повергало воззрению Вашего Императорского Величества религиозный вопрос о славянах, и потому теперь оно осмеливается обратить заботливое внимание Вашего Величества на другой элемент.

Доселе мы смотрели на Церковь в Сирии и Палестине более через призму греческую, потому что вся ее высшая иерархия состоит из греков, хотя весь народный элемент есть чисто арабский в двух Патриархатах: в Иерусалимском и Антиохийском, и даже отчасти в Александрийском, ибо вне обителей и главных городов богослужение совершается там только на языке арабском. Греки, подобно как между славянами Турции, не терпимы здесь не только народом, но и священниками племени арабского, а между тем вся наша милостыня сыплется большей частью на иерархию греческую. Наша цель, наше стремление должны состоять в примирении враждующих племен Востока, ибо русских здесь равно любят и грек, и араб, ему единоверный, не говоря уже о славянине, и даже иноверные латины и армяне, копты, сирийцы и халдеи охотно сближаются с нами, чуждаясь греков как закоснелых своих врагов. Это уже само собою должно указывать нам, на что преимущественно следует обращать внимание наше на Востоке; повторяю – мы должны примирять враждующих и поддерживать арабов, чтобы их не завлекли в унию благодеяния латинов; и если последние употребляют все средства для успешного действия пропаганды на людей, им чуждых, то мы должны, по крайней мере, стараться привлекать к себе своих.

В то время как греческий Патриарх Иерусалима удалился в Царьград, латины утвердили в Иерусалиме своего патриарха¹²⁰, кроме францисканского Блюстителя Св<ятой> Земли¹²¹, пользующегося правами епископскими при богослужении. Униаты имеют также своего патриарха и созывают до 12 епископов на свои соборы в Иерусалиме, у армян есть патриарх, и даже протестанты имеют своего епископа, который домогается распространить английское подданство на евреев русских и польских, от коих мы отказались, и покровительствует абиссинцам, будто бы ему порученным их властителем.

Следственно, на стороне Запада благолепная иерархическая представительность их клира, поддерживаемого самими консулами в Иерусалиме, образованность их миссионеров, пышность церковных обрядов, училища, госпитали, сестры милосердия; все это быстро развилось и преуспевает, а неоскудевающая милостыня невольно привлекает к ним грубых арабов, притесняемых греческою иерархиею. Что могла сделать, в сравнении с ними, убогая наша Миссия, без всякой представительности, без благолепной службы, без госпиталей, странноприимных домов и других средств? Несколько лет тянулось дело о доме, который предлагал выстроить для Миссии Патриарх за 6 т<ысяч> р<ублей> с уплатою ему денег в три года; беспрестанно спрашивали: нельзя ли так обойтись? Миссия была помещена очень дурно, жила скудно; все это, вместе взятое, было причиною, почему противники наши выросли перед нами на Востоке.

Роль смиренных наблюдателей уже ныне невозможна для нашей Миссии. Нам необходима представительность на Востоке, разумеется, не политическая, а церковная, в которой не могут отказать ни турки, ни франки, имеющие своих епископов и патриархов в Св<ятом> Граде. Пока влияние наше было сильно, мы еще могли таить его, чтобы не возбудить зависти, а теперь, когда оно ослабело на Востоке – чего не скрывает министерство от Вашего Императорского Величества – мы, напротив того, должны стараться хотя наружно выказывать его, чтобы не упасть в мнении православного населения, которое еще нам верит по старой памяти.

Итак, смею думать, что во главе Миссии необходимо поставить епископа вместо архимандрита, что произвело бы сильное благодетельное впечатление не только в Иерусалиме, но и в Царьграде, потому что еще там никогда не видали архиерея русского, ни великолепных обрядов богослужения нашего. Между тем, богослужение греческое в таком упадке и совершается с таким небрежением, что не может вселить никакого благоговения франкам в том общем храме Св<ятого> Гроба, где поневоле встречаются все вероисповедания и наблюдательскими взорами смотрят на взаимную службу. По наблюдению службы греческой и малому благоговению священнослужителей судят и о целом исповедании, тем более что лучшая часть православия, собственно русская, никому не известна на Востоке. Если же франки увидят на Голгофе и Св<ятом> Гробе служение нашего епископа со всем его благолепием, которое легко можно устроить – ибо с ним могут служить славяне, греки и арабы, применяясь к нашему порядку, – то впечатление сие будет разительно не только для латин, но и греков; оно даст более ясное понятие о истинном православии на Востоке, особенно при личном уважении епископу.

По обоюдному соглашению с обер-прокурором Св. Синода, мы полагали бы, что для этого важного назначения мог бы быть употреблен с большою пользою Преосвященный Поликарп, викарий Одесский, который долгое время был при наших <дипломатических> миссиях в Афинах и Царь-Граде и посещал Иерусалим, где оставил по себе весьма хорошую память. Два иеромонаха и один диакон достаточны для служения, при помощи единоверцев; если присоединить к ним до шести певчих из студентов, которые бы готовились для изучения языков восточных, и одного драгомана из местных христиан, то это бы составило полную Миссию, соответствующую своей цели. Это число певчих равняется тому, которое при греческой нашей <дипломатической> миссии в Афинах, а благолепие богослужения едва ли еще не более нужно в Иерусалиме, нежели в Греции, ибо Святой Град есть центральный духовный пункт не только всего Востока, но и Запада, на который устремлено внимание всей Европы и откуда наша <Духовная> Миссия может иметь благодетельное влияние на соседние Патриархаты и Синай. Если же мы допустим миссионеров западных совращать арабов и присоединять к Римской Церкви халдеев, сирийцев и коптов, при совершенном равнодушии с нашей стороны к сим убогим и простым детям Востока, то Православие в этих краях может со временем ограничиться только одним незначительным кругом греков.

Учреждение при нашей Духовной Миссии больницы и безвозмездная раздача пособий необходимы, но мы не смеем входить теперь в исчисление нужных издержек и некоторых других предположений относительно приобретения дома для Миссии и пр., тем более, что сведения, которые доселе представлены по сему предмету действительным тайным советником Бутеневым, ограничиваются тем, что уже находится в прежней переписке и известны министерству, и от него ожидаются более подробные и точные, на месте собранные. Во всяком случае, едва ли не полезнее будет поручить этот предмет нашей Духовной Миссии по прибытии ее в Иерусалим.

Если предположения мои удостоятся Высочайшего Вашего Императорского Величества одобрения, то я буду иметь счастье поднести штат Миссии в новом ее виде. Что же касается до инструкции, то, по моему мнению, она, во всяком случае, должна заключаться в следующих пунктах:

1. Поддерживать те же дружественные сношения с греческим духовенством в Иерусалиме, какие существовали прежде, оказывая всякое уважение наместникам Патриаршим, как бы самому Патриарху, и не мешаясь ни в какие против него интриги, которые там весьма сильны, по случаю постоянного его отсутствия.

2. Стараться быть в самых лучших отношениях с иноверными духовными властями, ибо это лучшее средство умиротворять их в отношении греков и узнавать тайные покушения их против православия арабов. Так как действие пропаганды исключительно вверено патриарху латинскому, а личность его роняет достоинство францисканского Блюстителя Св<ятой> Земли, который со всем своим орденом неохотно смотрит на водворение сей новой власти в их давней области, то надобно ближе держаться францискан, людей большею частью не хитрых, и через них многое можно узнавать о пропаганде латинской.

3. С Патриархом Армянским должно быть в хороших отношениях уже и потому, что многие богомольцы веры его, приходящие в Иерусалим, бывают из числа русских подданных. Доброе расположение Русской Миссии к франкам и армянам может быть полезно для восстановления благочиния в храме Св<ятого> Гроба в тех случаях, которые, к сожалению, нередко повторяются, когда возникают распри в самом святилище между некоторыми лицами духовенства греческого, латинского и армянского.

4. Но главное внимание Миссии должно быть обращено на убогое духовенство арабское, которое в совершенной нищете, как наемники, служит греческому в городах и мало поддерживается в селениях, хотя до 40000 арабов принадлежат к пастве Патриарха Иерусалимского. Весьма малыми пособиями можно многое сделать, ибо церкви арабские помещаются в хижинах и почти не имеют утвари. Немного более благолепия привязало бы и самих арабов к своему богослужению, особенно ныне, когда мы дали возможность образовать священников арабских в России. Если бы из шести епископов титулярных, проживающих в Иерусалиме, хотя бы один избирался из арабов, и можно было бы склонить к тому Патриарха, то уже это было бы важный шаг к восстановлению достоинства сего племени и обновлению в нем православия.

5. Миссия наша должна и сама подавать пример ревности церковной и благолепия в богослужении. Недостаточно совершать оное, как бывало прежде, только по субботам и воскресеньям у себя в церкви. Надобно, чтобы служба была ежедневная, как бы в обители, и можно приглашать к себе на помощь священников славянских и греческих, приучая их к нашим обрядам. Сверх того, начальник Миссии, со всеми ее членами, должен стараться как можно чаще совершать литургию на Голгофе, у Св<ятого> Гроба и в Гефсимании, назначив для сего даже особые дни, но с наблюдением, однако, всех правил, издавна существующих в отношении времени и порядка службы, чтобы не было состязания с латинами и армянами.

6. Наблюдение нравственное за поклонниками должно преимущественно лежать на начальнике Миссии, чтобы они не возбуждали соблазнов своим поведением, а в случае их непокорности следует относиться к вице-консулу и генеральному консулу.

7. Отношения Миссии к генеральному консулу должны оставаться совершенно те же, какие были поныне. Начальник Миссии должен принимать с уважением его внушения по вопросам политическим, а иногда и церковным, сообщая ему свои замечания, если что-либо найдет не соответствующим общей цели.

8. Деньги и приношения, какие будут присылаться из России Св<ятому> Гробу и прочим св<ятым> местам, должны, при посредстве генерального консула, преимущественно идти через руки начальника Миссии, для того чтобы тем поддерживать добрые сношения с греческим духовенством.

9. Он будет стараться усовершенствовать училища греческое и арабское в Иерусалиме, иногда добрыми советами наместникам Патриаршим, иногда денежными пособиями, ибо просвещение есть единственное средство против возрастающего влияния латинского. Весьма полезно устроить типографию арабскую в Иерусалиме и печатать там богослужебные и догматические книги под руководством нашей Миссии.

10. Библиотека духовных книг на русском, греческом и арабском языках необходима для распространения просвещения; надобно издавать народу катихизисы и молитвенники на арабском языке, ибо католики в изобилии раздают такие книги и тем совращают неопытных.

11. Крестный монастырь будет нам уступлен Патриархом¹²², то в его обширных зданиях можно устроить богадельню, где чистый воздух будет помогать лекарствам, а наши поклонники и поклонницы, остающиеся по целым годам в Иерусалиме, могут служить больным. Вообще этот предмет поручается особой заботливости начальника Миссии, и министерство будет ожидать от него по оному точнейшие соображения, и, если возможно, в скором времени. При человеколюбивых заведениях латинских необходимо, чтобы и с нашей стороны было сделано что-либо подобное.

12. Миссия не должна ограничиваться одним Иерусалимом, но распространять свои действия и на соседние Патриархаты; особенно в Антиохийском необходимо наблюдать за действиями Патриарха греческого, не всегда благоприятного арабам, и поддерживать православие, которое гонят латины оружием маронитов. Из 12-ти архиереев сего Патриархата хотя и есть арабы, но они без всякого влияния. Училища в совершенном упадке, и сверх того, беспрестанные распри между старшинами арабскими и их клиром заставляют прибегать к посредничеству Царя-Града, откуда присылают корыстных архиереев, ищущих патриаршества. Поездки некоторых лиц нашей Духовной Миссии в Дамаск и в Горную Хазбею и на поморье Сидонское могут быть весьма полезны, особенно если при том будут раздаваться милостыни и книги. Православные арабы, числом до 100000, увидя, что они не брошены своими единоверцами, удержатся от унии, а Патриарх Иерофей будет действовать осторожнее, и в случае несогласия его с арабскими старшинами наши миссионеры могут служить, при помощи генерального консула, примирителями.

13. В Александрии, где православных не более 10000 и Патриарх действует благоразумно, надобно только поддерживать заведенные им училища и богадельни денежными пособиями, и, если можно, примирить его с синаитами, которым он не позволяет устроить домовую церковь на их подворье в Каире, чтобы чрез то не лишить церковных доходов Патриархию. Тут необходимы между ними взаимные условия, но следует прекратить долговременный соблазн.

14. На Синайской горе должно также стараться восстановить упадающую обитель, которой иноки большею частью переселились в Каир на свое подворье, и завести училища для образования так называемых рабов монастырских, которые со временем могут сделаться опять христианами. Синай должен быть рассадником христианства, а если франки нас предупредят, то и обитель не устоит.

15. Яковиты и халдеи в Сирии искали прежде нашего благорасположения, и копты в Египте нам не враждебны, но если и они, так же как марониты, присоединятся к Римской Церкви, то уже нам нельзя будет с ними бороться на Востоке. Весьма недавно упустили мы из наших рук, вопреки всякой благоразумной политике и совершенно без нужды, один из народных элементов Палестины, хотя и нехристианский. Всем русским и польским евреям, приходящим на богомолье и поселяющимся на старости в Иерусалиме, отказано было в нашем подданстве, если они через каждые пять лет не будут возобновлять своих паспортов. Это произвело между ними большое горе; напрасно испрашивая покровительства нашего консула, они сперва обращались к австрийскому¹²³ и, чтобы не сделаться райями, вынуждены были отчасти подчиниться английскому¹²⁴.

16. Весьма бы желательно было, чтобы до времени взаимное обладание святилищ различными исповеданиями оставалось in statu quo, если только уже не завладели ими латины после войны; но, без всякого сомнения, вопрос о куполе над Святым Гробом не может долее оставаться неразрешенным, потому что купол сей совершенно разрушается. В таком случае, кажется, придется грекам согласиться на участие латин в его возобновлении, и здесь посредничество нашей Духовной Миссии будет весьма полезно для соглашения взаимных непомерных требований.

Здесь изложены мною все предположения об устройстве и цели Миссии, какие только возможно составить себе заочно и при частой перемене обстоятельств. Если все сие будет поддержано в Константинополе нашей <дипломатической> миссиею, то можно ожидать доброго успеха от новой Иерусалимской Духовной Миссии, которая сама по себе составляет целое и отдельное управление, потому что действует на дальний Восток, имеющий совершенно другие начала, нежели то, что мы видим в Царь-Граде и в иных странах Оттоманских. А между тем этот центральный духовный пункт сближения всех вероисповеданий слишком важен, чтобы можно было оставить его под общим направлением других, более обыкновенных, вопросов на Востоке.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 74–82. См. также: Архив РДМ, п. 1, д. 1, 13 л.

С.-Петербург 30 марта 1857 г.

Копия

Вашему Императорскому Величеству благоугодно было удостоить Высочайшего одобрения предположение Министерства иностранных дел о преобразовании Духовной Миссии нашей в Иерусалиме.

Вследствие чего, представляя при сем на Всемилостивейшее воззрение составленный по обоюдному соглашению с обер-прокурором Св. Синода новый проект штата помянутой Миссии, приемлю смелость довести до Высочайшего сведения: 1) что на содержание прежней Миссии отпускалось по штату всего 7000 р<ублей> с<еребром> в год, а потому, за исключением этой суммы, к ныне составленному штату следует добавить семь тысяч шестьсот пятьдесят руб. сер. в год; 2) что при отправлении в Иерусалим лиц Духовной нашей Миссии я полагал бы выдать им на путевые издержки, применяясь к прежним примерам, единовременно восемь тысяч пятьсот тридцать пять руб. девяносто две коп. сер. по прилагаемому при сем расписанию, и 3) что так как половина штатного содержания бывшей Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, равно как и суммы, выданной членам оной на подъем и путевые расходы, отнесены были на счет духовного ведомства, то я полагал бы и ныне поступить так же. Что же касается до остальной половины вышеупомянутой суммы, то не благоугодно ли будет повелеть расход этот отнести по-прежнему на счет Государственного казначейства.

На все сие осмеливаюсь испрашивать Высочайшего Вашего Императорского Величества соизволения.

АВПРИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 83–83 об. См. также: Архив РДМ, п. 1, д. 1, 4 л.

С.-Петербург 30 марта 1857 г.

Копия

На подлинном собственной Е<го> И<мператорского> В<еличества> рукой написано: «Быть по сему».

С.-Петербург, март 30 1857 г.

Архив РДМ, п. 1, д. 1,1 л. См. также (без трех последних строк и разночтением в формулировках): АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 84.

С.-Петербург Б/д (апрель 1857 г.)

Копия

Государь император, по докладу г. министра иностранных дел, в 30-й день минувшего марта Высочайше утвердить соизволил проекты штата новой Духовной Миссии нашей в Иерусалиме и сметы единовременным издержкам для отправления помянутой Миссии; причем Его Величеству благоугодно было повелеть: половину денег, исчисленных на постоянное содержание Духовной Миссии и единовременные расходы по отправлению оной в Иерусалим, отнести по-прежнему на счет сумм Духовного Ведомства.

Сообщая о таковой монаршей воле Вашему Сиятельству и препровождая при сем в засвидетельствованных копиях помянутые проекты штата и сметы, имею честь покорнейше просить Вас, милостивый государь, предложить Святейшему Синоду об избрании лиц, долженствующих составлять Духовную Миссию, исключая начальника ее, в каковое звание, по обоюдному соглашению с Вашим Сиятельством, назначен уже Преосвященный Поликарп, викарий Одесский, на что и последовало Высочайшее утверждение, а также о снабжении помянутой Миссии ризницею, утварью и прочими необходимыми церковными вещами, – и об отнесении на счет сумм Духовного Ведомства половины издержек, исчисленных на содержание и отправление Миссии в Иерусалим, а именно: единовременных 4267 руб. 96 коп. и постоянных 7325 руб. серебром; о последующем же почтить меня уведомлением.

Что же касается до остальной половины потребных на помянутую Миссию расходов, отнесенных, согласно с Высочайшим повелением, на счет сумм Государственного Казначейства, то об ассигновании оной к отпуску в ведение министерства иностранных дел я вместе с сим отнесся к г. министру финансов.

Товарищ министра И.М. Толстой

Директор <Азиатского департамента> генерал-майор Е.П. Ковалевский.

Институт рукописей. Национальная библиотека Украины им. В.И. Вернадского. Ф. XIII, № 6343, л. 2–3.

С.-Петербург 16 апреля 1857 г.

Подлинник

Резолюция императора Александра II: «Быть по сему».

Министерство вполне оценивает те чувства привязанности к Русскому двору Патриарха Иерусалимского, которых Ваше Высокопревосходительство были посредником между Его Блаженством и министерством, и уверено, что Патриарх примет с тою искренностию и любовию нашу Духовную Миссию, какими запечатлены все его действия в отношении к нашему Августейшему Повелителю.

Нет сомнения, что пребывание Патриарха в Иерусалиме, его ближайшее и просвещенное участие в делах Православия у самого источника его в Святом Граде принесло бы самые благодатные плоды и, конечно, отстранило бы те интриги и беспорядки, которыми, к сожалению, нынче волнуется Православная Церковь в Иерусалиме. Мы убеждены, что это желание наше, выраженное с такою искренностию, примется с теми же чувствами Его Блаженством¹²⁶.

Примите уверение, и проч.

АВП РИ, ф. СПб. ГА I–1, оп. 781, д. 33, л. 81–81 об.

Бейрут 30 апреля 1857 г.

Копия

Во время пребывания моего в Святом Граде я вменил себе в обязанность войти в сношение с наместником Патриарха Иерусалимского касательно восстановления в скором времени нашей Духовной Миссии, и согласно указаниям, заключающимся в предписании Вашего Высокопревосходительства от 8 марта за № 138, старался проникнуть расположения Святогробского духовенства к сему делу.

Так как по прекращении действий нашей Духовной Миссии не оставалось здесь ни одного члена оной, от которого можно было собрать положительные сведения, чтобы сделать правильное заключение о качестве бывших взаимных отношений нашего духовенства с святогробским и подтвердить оными мои наблюдения, частные расспросы и объяснения по сему делу с патриаршими наместниками, то в этом отношении приобретенные мною данные могут быть не совсем полны и в некоторой степени односторонни.

При таких обстоятельствах, входя в совещание с наместниками о предлежащем деле, я ограничился объявлением, что императорское правительство, пользуясь водворением мира, вознамерилось снова прислать во Святой Град русских духовных лиц, и Ваше Высокопревосходительство уже изволили иметь совещание по сему предмету с Патриархом Кириллом.

Наместники Его Блаженства не преминули выразить мне их удовольствие видеть снова среди них представителей русского духовенства, и хотя еще не имели от Патриарха никакого о том уведомления, но всегда готовы принять их с радушием. При сем случае они указали на дом, окончательно перестроенный и никем доселе не занимаемый, который назначен для жительства русской духовной братии.

Чтобы глубже проникнуть в мысли наместников, я почел нужным распространиться о пользе пребывания во Святом Граде русских духовных как для наших поклонников, так и вообще для Православной Церкви, на что они отвечали подтверждениями. Но судя по впечатлению, произведенному на меня сими ответами, мне кажется, что, приобыкши более пещись о вещественных потребах святых мест, они еще не вполне разделяют мысли о необходимости развития и улучшения нравственного быта как богомольцев, так и священнослужителей.

Вообще надо признаться, что в отношении обширности видов оба наместника – и Мелетий, митрополит Петры, по преклонности лет, и вновь посвященный в сан архиепископа Лиддского Герасим – далеко отстают от Патриарха Кирилла. Присутствие Его Блаженства в Иерусалиме, конечно, было бы полезно не только для нашей Духовной Миссии, но и вообще для других выгод его Престола.

Здание, назначенное для жительства наших духовных лиц, служило мне квартирою на время моего пребывания в Иерусалиме, и я мог осмотреть его во всех подробностях. Постройка оного начата еще при нахождении там архимандрита Порфирия и окончена по соглашенному между сим архимандритом и Патриархом Кириллом плану. Оно вообще известно в Иерусалиме под именем дома архимандрита Порфирия и считается собственностью российского правительства¹²⁷.

Дом этот, по внутреннему расположению, по размерам светлых и свободно провеваемых комнат, составляет одно из лучших и удобнейших жилищ в Иерусалиме. Он, конечно, будет достаточен для помещения Духовной Миссии в прежнем составе ее, для какой цели он и был построен. В случае же тесноты представляемый Патриархом в распоряжение Миссии Архангельский монастырь представляет с ним разительную противоположность; в сем последнем, построенном по старинному обычаю страны, сообщение между жильцами, рассеянными на террасах в разных этажах, весьма неудобно, самые кельи тесны и темны.

Этот монастырь предоставлен исключительно для помещения русских поклонников, как Федоровский – для русских поклонниц. Но нынешний год, по большему стечению богомольцев, – турецких подданных и вследствие незначительного числа наших, они были поселены вместе. Скопление жильцов в весьма малом пространстве представляет большие неудобства даже в гигиеническом отношении. Вообще по обыкновению для нескольких неимущих поклонников отводится келья сырая, с окнами без стекол, а часто и совсем без окон, и им предоставляется столько места, сколько нужно, чтобы уложить постель. Во времена прохладной зимы они должны запирать дверь, чрез которую проходит свет, и потому оставаясь в мраке, в удушливом воздухе, они подвергаются болезням. Плата за подобные жилища, конечно, невелика, каждый поклонник за свой угол платит за все время поклонения, т. е. начиная с осени до Пасхи, 60 пиастров, но такое положение требует непременных изменений и улучшений, что я не преминул также поставить на вид наместникам Патриарха.

В последнее время многие правительства, а также многие люди показывают стремление к улучшению быта не только своих соотечественников, но и других христиан, посещающих Иерусалим, учреждением больниц и гостеприимных домов. Для сего приобретены уже в собственность достаточно участков земель за городом и строений в городе. Доселе прусским консульством куплено три дома, из коих один для помещения консула, а другие для больницы под заведованием диаконисс¹²⁸. Австрийское правительство устраивает гостеприимное учреждение в весьма больших размерах¹²⁹. Французы имеют свое заведение сестер милосердия¹³⁰, равно и англичане подобное учреждение¹³¹. Даже евреи имеют больницу, содержимую на иждивение Ротшильда¹³². Его одноверец Монтефиоре¹³³ приобрел кусок земли близ Иерусалима за весьма высокую цену и предполагает выстроить странноприимный дом.

Дабы представить на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства размеры, в каких предпринимаются ныне постройки в Иерусалиме, я не излишним считаю препроводить при сем проект сего здания. По сметам оно должно стоить до миллиона франков. От многих запросов на землю цены на нее поднялись и вероятно еще более усилятся.

Так как устроение больницы для русских поклонников при Духовной Миссии составляет одно из предположений, которое было одобрено Вашим Высокопревосходительством, я почел нужным войти в некоторые подробности по сему предмету. Приведение оного в исполнение, конечно, может быть не прежде, как по собрании самим настоятелем Миссии на месте разных справок и по распоряжению начальства. Но во всяком случае позволено думать, что Россия не останется одна без богоугодного заведения во Св. Граде.

Примечание: Записка сия была доставлена государю. По прочтении оной Его Величество написал: «После всего, что делают прочие христианские исповедания, стыдно будет нам отставать от них». Июня 11 дня 1857 г.

Институт рукописей. Национальная библиотека Украины им. В.И. Вернадского. Ф. XIII, № 6343, л. 16–20.

Константинополь 15/27 июня 1857 г.

Пер. с тур. Копия

Российская миссия сообщила, что в Иерусалиме издавна находилось духовное лицо, имевшее сан архимандрита, и при нем несколько монахов с целью иметь попечение по делам веры, исполняя духовные требы русским подданным и поклонникам, посещающим святые места Иерусалима и окрестностей, и так как во время прошедших событий эти монахи удалились в Россию, то предположено отправить для пребывания в Иерусалиме духовное лицо, именем Поликарпа, имеющего степень епископа, с несколькими монахами. Посему императорская миссия ходатайствует чрез такрира о доставлении сим духовным лицам надлежащего разрешения как для их водворения, так и в других отношениях.

По истребовании мнения от Канцелярии Дивана получен от нее отзыв, что пред сим не было случая водворения в Иерусалиме епископа и монахов, и что в последнем заключенном генеральном трактате¹³⁴ сказано, что договаривающиеся державы не будут иметь никакого права, ниже притязания вмешиваться, ни вместе, ни порознь, в отношения Высокой Порты к ее подданным, ни в ее внутреннее управление; но однако ж не представляется препятствия пребывать епископу, какой будет назначен, и другим монахам, только под условием, чтоб они занимались единственно духовными делами и нуждами подданных и поклонников упомянутой великой державы, не вмешиваясь в религиозные и духовные дела разных народов, в подданстве Высокой Порты состоящих.

Посему мы обращаемся к Вашему Превосходительству с просьбою принять вышесказанного епископа и монахов, и оказать им нужную помощь и возможные удобства к их водворению, и к удовлетворению их в иных, какие им представятся, нуждах.

/Подписал:/ Мустафа Решид¹³⁵

АВПРИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, д. 87–88.

С.-Петербург 1 августа 1857 г.

Подлинник

Резолюция Александра II: «Исполнить».

В постоянном внимании к пользам святой нашей веры, Государь Император Высочайше повелеть соизволил восстановить существовавшую до последней войны Духовную Миссию нашу в Иерусалиме.

Ваше долговременное служение на Востоке давно уже обратило на Вас, Преосвященный Владыко, особенное внимание Главного Духовного Начальства и министерства иностранных дел. Удостоив поручить Вашему управлению Иерусалимскую нашу Миссию, Его Величество ожидает, что новое Ваше призвание послужит к поддержанию православия в тех местах, где наша Церковь наиболее нуждается в заботливых пастырях и в деятельных блюстителях ея нераздельности.

Желая поставить Ваше Преосвященство в известность обо всем, что касается до предстоящего Вам служения, я прилагаю у сего, для собственного исключительного Вашего сведения, проект преобразования Иерусалимской Духовной Миссии и инструкции начальнику ее, удостоившийся Высочайшего утверждения 23-го минувшего марта месяца. Из этой весьма секретной бумаги Вы изволите усмотреть правила, предназначенные для Вашего руководства. Постепенное приведение их Вами в исполнение будет зависеть от местных обстоятельств и могущих последовать изменений в положении дел.

Главная, существенная цель вверенной усердию Вашему Миссии состоит в том, чтобы не допускать ослабления в духовном единстве, связующем между собою разноплеменных, но единоверных обитателей Сирии и Палестины.

В Вас они будут видеть представителя Российской Церкви, ее благолепия, ее величия, но в то же время и ее кротости и терпимости. Поэтому Вы будете оказывать особенное Ваше участие тем из наших единоверцев, которые наиболее нуждаются в одобрении, и, быв слишком долго лишены покровительства, сделались доступны ухищрениям западной пропаганды.

Генеральному консульству нашему в Бейруте будет поручено оказать содействие к водворению Духовной нашей Миссии в Иерусалиме и к облегчению первоначальных ее отношений с православными духовными начальствами в Сирии и Палестине. Через это же консульство Вы будете отправлять Ваши извещения в С.-Петербург.

Министерство иностранных дел будет всегда принимать в соображение те сведения, которые Вы будете сообщать ему о положении духовных дел в этом крае, на который преимущественно направлены усилия протестантских и католических миссионеров.

Поручая себя святым молитвам Вашим имею честь быть, и пр.

АВП РИ, ф. СПб. ГА I–1, оп. 781, д. 33, лл. 109–111 об.

С.-Петербург 16 августа 1857 г.

Копия

Управляющий миссиею нашею в Константинополе действительный тайный советник Бутенев сообщил министерству иностранных дел, что он входил в сношение с Портою Оттоманской касательно водворения Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, вследствие чего турецкое правительство выдало уже два визириальные письма по сему предмету на имя Саидского генерал-губернатора Куршид-Паши и Иерусалимского Патриарха. В обеих сих бумагах Порта признает официальное существование нынешней Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, которая прежде сего проживала там негласно и была только терпима. Чрез это признается право нашей Духовной Миссии на самостоятельную деятельность и дается ей возможность сноситься с Патриархом Иерусалимским на основании совершенного равенства, вне всякой зависимости от Святогробского духовенства.

Долгом считая о том Ваше Сиятельство уведомить, имею честь препроводить у сего и перевод с означенного визириального письма Куршид-Паше.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 94–94 об.

С.-Петербург 19 августа 1857 г.

Копия

Г. исправляющий должность товарища министра иностранных дел сообщает о полученном от управляющего миссиею нашей в Константинополе уведомлении, что он входил в сношение с Портою Оттоманскою касательно водворения Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, и что вследствие сего турецкое правительство выдало уже два визириальные письма по сему предмету на имя Саидского генерал-губернатора Куршид-Паши и Иерусалимского Патриарха.

Г. тайный совет<ник> Мальцов присовокупляет к сему, что в обеих сих бумагах Порта признает официальное существование нынешней Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, которая прежде сего проживала там негласно и была только терпима, а чрез это признается право нашей Духовной Миссии на самостоятельную деятельность и дается ей возможность сноситься с Патриархом Иерусалимским на основании совершенного равенства, вне всякой зависимости от Святогробского духовенства.

Долгом поставляю предложить о сем Святейшему Синоду, прилагая полученный из министерства перевод означенного письма.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 96–96 об.

С.-Петербург 28 августа 1857 г.

Копия

Вашему Превосходительству известно, что назначенный начальником Иерусалимской Духовной Миссии нашей преосв<ященный> Поликарп, епископ Одесский, по прибытии сюда подвергся болезни¹³⁷, что поэтому г. министр иностранных дел озаботился приисканием на его место достойного преемника, и что Его Сиятельство, по соглашению со мною, совершенно одобрил выбор инспектора здешней Духовной Академии архимандрита Кирилла¹³⁸.

Так как приближается время для отправления Миссии, то я долгом считаю уведомить наше правительство, что для исполнения сего ожидается утверждение архимандрита Кирилла начальником.

Институт рукописей. Национальная библиотека Украины им. В.И. Вернадского. Ф. XIII, № 6343, л. 22.

Скерневицы 1/13 сентября 1857 г.

Подлинник

Резолюция Александра II: «Исполнить».

Назначенный начальником Иерусалимской Духовной Миссии нашей Преосвященный Поликарп, епископ Одесский, занемог по прибытии в С.-Петербург и не может исправлять сей должности.

Посему министерство иностранных дел, согласно с мнением обер-прокурора Святейшего Синода, полагало бы определить начальником упомянутой Миссии инспектора здешней Духовной Академии архимандрита Кирилла.

Осмеливаюсь испрашивать на то Высочайшего разрешения Вашего Величества.

АВП РИ, ф. СПб. ГА I–1, оп. 781, д. 33, л. 123–123 об.

С.-Петербург 15 сентября 1857 г.

Копия

Ваше Высокопревосходительство, милостивый государь!

Получив от Министерства иностранных дел уведомление, что Государю Императору благоугодно было в 1/13 день сего сентября удостоить Высочайшего соизволения предположение министерства о назначения меня начальником Духовной Миссии, отправляемой в Иерусалим, я счел для себя обязанностью поспешить составлением списка лиц, нужных для состава Миссии. Благопокорнейше представляя Вашему Высокопревосходительству предположения свои на этот счет, прошу Вашего ходатайства пред Св. Синодом об утверждении избранных мною лиц в составе Миссии.

Высочайше утвержденным штатом назначено состоять в Миссии двум иеромонахам, иеродиакону, драгоману и шести певчим. Вакансии иеромонахов я находил бы полезным для Миссии предоставить иеромонаху Козельской Оптиной пустыни Ювеналию и монаху той же обители Леониду (Кавелину)¹³⁹, известным и по своему образованию, и по доброму настроению, которое получили они в Оптиной пустыни под руководством опытных в духовной жизни старцев. Вакансию иеродиакона, по справедливости, можно было бы предоставить изъявившему на то желание учителю здешнего Александро-Невского духовного училища кандидату Афанасию Щипунову, состоящему на службе уже восемь лет и полезному для Миссии в особенности потому, что он знает английский язык, на котором свободно изъясняется.

Драгоманом с пользою для Миссии мог бы служить проживающий ныне в С.– Петербурге сириец Саруф Фадлалла¹⁴⁰, состоявший в должности драгомана и при прежней Миссии Иерусалимской.

В числе певчих желалось бы иметь: 1) иеродиакона Киево-Печерской Лавры Евкарпия, бывшего прежде губернским инженером в Киеве и весьма хорошо знакомого с строительным искусством, что для Миссии Иерусалимской в настоящее время весьма важно; 2) послушника Оптиной пустыни Александра Яновского, живущего в обители уже шесть лет, с производством его в иеродиакона¹⁴¹; 3) студентов здешней Духовной Академии, кончивших ныне курс учения, Михаила Якиманского и Ивана Лаппо¹⁴², способных и к пению, благонадежных и для ученых занятий на Востоке; 4) прапорщика бывшего подвижного Государственного ополчения Петра Образцова, который и ныне может и способен заниматься письмоводством, а для меня лично нужен как человек, способный в некоторой мере заменить в случае нужды врача, которого Миссия не имеет; 5) учителя Симбирского духовного училища Ивана Крылова, который имеет способность и к пению, но сверх того может быть полезен для Миссии особенно потому, что умеет рисовать, делать снимки с рукописей, копировать надписи и т. п.

Сверх того, считаю долгом донести Вашему Высокопревосходительству, что профессор здешней Духовной Академии Василий Левисон¹⁴³ изъявляет горячее желание послужить благу Православной Церкви на Востоке. Признавая, что служба его при Миссии была бы весьма полезна, так как он мог бы действовать на польских и русских евреев, живущих в Иерусалиме, и при помощи своих отношений с евреями доставлять Миссии нужные сведения о тайных кознях врагов православия, осмеливаюсь всепокорнейше просить Ваше Высокопревосходительство употребить Ваше ходатайство к причислению Левисона к Иерусалимской Миссии. Долг имею присовокупить к сему, что в случае соизволения начальства на причисление профессора Левисона к Миссии справедливо было бы вознаградить 17-летнюю службу его двумя третями получаемого им ныне жалованья, в виде пенсии, на основании прежде бывших примеров (смею указать на пример профессора Ростиславова¹⁴⁴, получившего полный пенсион за 17 лет службы при увольнении из Академии по болезни). Что же касается до жалованья проф<ессору> Левисону при Миссии, то полагаю справедливым ходатайствовать об уравнении его по содержанию с состоящими при Миссии иеромонахами.

С чувством глубокого высокопочитания и пр.

/Подп./: Арх<имандрит> Кирилл

Внизу запись: «Св. Синод слушали означенную записку. Приказали: признавая сделанный начальником Иерусалимской Миссии выбор лиц соответствующим, сообщить Управляющему министерством иностранных дел о сем выборе. Октября 2/6 1857. № 366».

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 98–99 об.

С.-Петербург 7 октября 1857 г.

Копия

Указ Его Императорского Величества, самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода, синодальному члену, Преосвященному Григорию, Митрополиту Новгородскому, С.-Петербургскому, Эстляндскому и Финскому, СвятоТроицкой Александро-Невской Лавры священноархимандриту и кавалеру.

По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали следующее: по случаю предложенного Св. Синоду в апреле месяце текущего года господином обер-прокурором, графом Александром Петровичем Толстым Высочайше утвержденного штата новой Духовной Миссии нашей в Иерусалиме и сметы единовременным издержкам для упомянутой Миссии, определением 9 числа того же месяца поручено Хозяйственному при оном управлению войти в соображение:

а, какою ризницею, утварью и прочими церковными вещами необходимо снабдить Миссию и на счет каких источников можно будет отнести расходы как на сии предметы, так и на те, которые назначены Высочайше утвержденными штатом и сметою. Заключение же свое о сем представить неотложно по порядку. Вследствие сего господин исправляющий должность обер-прокурора, тайный советник Константин Степанович Сербинович 23 минувшего сентября предложил Св. Синоду, что по означенному Высочайше утвержденному штату назначено на содержание Духовной Миссии в Иерусалиме, состоящей из 1 епископа, 2 иеромонахов, 1 иеродиакона, 1 драгомана и 6 певчих, 14650 руб., а по смете на единовременные издержки для отправления сей Миссии в Иерусалим исчислено 8535 руб. 92 коп. При сем постановлено одну половину как постоянных, так и единовременных расходов отнести на счет Государственного казначейства, а другую на счет сумм духовного ведомства. На сем основании причитается к отпуску из сумм духовного ведомства ежегодно по 7325 р. и единовременно 4267 руб. 96 коп.

Засим обращаясь к вопросу о снабжении Миссии ризницею и имея в виду, что отправленная в 1847 году в Иерусалим Духовная Миссия снабжена была поименованными в прилагаемых при сем реестрах церковной утварью, а также материалами для изготовления на месте ризницы, и сверх того книгами, всего на сумму 4508 руб. 41 коп., Хозяйственное управление сносилось с бывшим начальником сей Миссии, архимандритом Порфирием, о доставлении сведения: где ныне находятся все означенные предметы и могут ли они быть обращены для употребления вновь назначенной Миссии. На сие архимандрит Порфирий уведомил, что церковная утварь, ризница и книги Духовной Миссии нашей в Иерусалиме оставлены там в Архангельском монастыре на попечение игумена его, в деревянных сундуках, наглухо закрытых, и что все эти вещи, по новости их, могут быть употребляемы вновь назначенной туда Миссиею. Но что к ним нужно прибавить только мантию, посох с змиевидным наглавием, митру с крестом на верху ее, дикирии, трикирии, панагию и наперсный крест для архиерея и ручной подсвечник для лампадоносца его. Между тем начальник назначенной ныне в Иерусалим Миссии, архимандрит Кирилл, по приглашению Хозяйственного управления, доставил список необходимых для означенной Миссии вещей, независимо от имеющихся уже на месте. Причем изъяснил:

1, что в означенный список он включил вещи только самые необходимые, составляющие по преимуществу принадлежности архиерейских служений, имея в виду ходатайствовать перед начальством о снабжении Миссии другими нужными или полезными вещами, по точном определении потребностей Миссии на месте;

2, что по собранным сведениям греческое духовенство в Иерусалиме изобилует ризницею высокого достоинства, и потому он позволил себе предположить изготовление вещей в лучшем виде, ограничив по возможности число их;

3, что в число вещей, нужных для Миссии, необходимо включить кусок крепу, для подарков Восточным архиереям, с которыми он будет входить в сношение;

4, что отправка ризницы по транспорту по краткости времени представляется неудобною, ибо она может запоздать прибытием в Одессу, а Миссии было бы весьма неудобно явиться в Иерусалим или даже в Константинополь без ризницы, а потому не признано ли будет удобнейшим дать ему средства взять ризницу с собою; весу в ней можно предположить до 20 пудов.

Справка.

1, На содержание отправленной в 1848 г. Духовной Миссии в Иерусалим, состоявшей: из 1 архимандрита, 2 иеромонахов и 2 послушников, назначено было 7000 р. И на единовременные издержки 4578 р. 35 коп., половина коих отнесена была на типографский капитал.

2, Ежегодная прибыль по синодальным типографиям и проценты на типографский капитал, в средней сложности, по сравнении прежних лет, простираются до 65,000 руб. Между тем, по утвержденной определением Св. Синода 31 декабря 1856 г. смете, назначено произвести расходов из типографского капитала до 70,500 руб.

3, В синодальном казначействе хранятся, между прочим, следующие суммы, состоящие в непосредственном распоряжении Св. Синода:

а, Капитал Духовенства Западных Епархий (334,977 руб. 18 коп.), который составился из сумм, принадлежащих кафедральным соборам и монастырям в Западных Епархиях. Из процентов с сего капитала уплачивается Государственному казначейству на удовлетворение части расходов, употребляемых на содержание Епархиальных управлений и монастырей в Западном крае, до 5000 руб. сереб.

б, Остаточный капитал от штатных сумм, на Западные Епархии определенных (551,978 руб. 72 ¹/₂ к.). Капитал сей составился из сумм, назначенных по штатам Западных Епархий на сверхштатные расходы. Употребляется на исправление монастырских и церковных зданий в западных губерниях, а также на снабжение их ризничными и утварными принадлежностями. Расходы на сей предмет в прошедшем 1856 г. составляли до 6000 руб., в текущем году назначено до 14000 руб. и

в, Общий капитал воссоединенного духовенства (598,842 руб. 69 ¾ коп), который составился из сумм Полоцкого архиепископства, бывших грекоуниатских капитулов, грекоуниатских митрополитов и упраздненных монастырей. Проценты с сего капитала употребляются на пожизненные и единовременные пособия воссоединенному духовенству и в настоящее время простираются в год до 14,000 руб. сереб.

4, Из суммы, ассигнованной в 1857 г. на строительные надобности духовного ведомства, остается без распределения 119,249 руб. 13 к.

5, Государь Император, удостоив Высочайшего рассмотрения представленные в 1853 г. бывшим обер-прокурором Св. Синода на Высочайшее усмотрение ведомости об имеющихся в духовном ведомстве Православного Исповедания капиталах и обратив внимание на то, что некоторые из сих капиталов оказываются недостаточными на удовлетворение необходимых расходов, тогда как, напротив, другие значительно приращаются, изволил отозваться, что недостаток по одним статьям может быть покрываем избытками по другим.

6, На заготовление показанных в доставленном архимандритом Кириллом списке ризничных и других вещей, по собранным им сведениям, потребуется 4778 руб. 70 коп., независимо от предназначаемых для Миссии и имеющихся в синодских книжных запасах книг, ценою на 13 руб. 10 коп. Сверх того на провоз сих вещей из С.-Петербурга до Одессы сухим путем, из Одессы до Константинополя и из сего последнего до Яффы морем, и оттуда до места на мулах потребуется, по собранным архимандритом Кириллом сведениям, примерно до 250 руб. сер.

По рассмотрении вышеизложенного и по соображении предстоящих расходов как на отправление и содержание Духовной Миссии в Иерусалиме, так и на заготовление для нее разных принадлежностей, с положением капиталов, состоящих в непосредственном ведении Св. Синода, Хозяйственное управление находит, что, по значительности относимых на типографский капитал расходов, не представляется никакой возможности отнести, по прежнему примеру. на сей капитал упомянутые издержки для нынешней Миссии, а потому, основываясь на приведенном в справке Высочайшем соизволении, чтобы недостаток по одним статьям покрываем был избытком по другим, Управление со своей стороны полагало бы: так как на остаточный капитал от штатных сумм, на Западные Епархии определенных, никаких постоянных расходов еще не отнесено, то обратить на оный расходы, определенные на содержание Миссии ежегодно по семи тысяч триста двадцати пяти руб., на отправление оной в Иерусалим единовременно четыре тысячи двести шестьдесят семь руб., девяносто шесть коп., и на провоз церковных принадлежностей двести пятьдесят руб. сер.; засим издержки на изготовление предположенных для сей Миссии церковных принадлежностей, всего четыре тысячи семьсот семьдесят восемь руб. семьдесят коп., употребить из строительного капитала, ассигнованного в текущем году для Духовного ведомства, а имеющиеся в синодских книжных запасах книги, всего на тринадцать руб. десять коп. сереб., отпустить безмездно.

В приложенных при вышеизъясненном предложении реестрах, составленных в Хозяйственном Управлении при Св. Синоде, показано:

Во 1-х, серебряным церковным вещам и материалам для ризницы, высланным в Иерусалим к находившемуся там с 1847 г. при Духовной Миссии нашей архимандриту Порфирию: потир, дискос, звезда, 2 тарелочки, ложица, вызолоченные кругом с финифтяными образами, при оных копие 250 руб., 1 крест с финифтяными образами вызолоченный 85 руб., 1 крест малый вызолоченный с гравированными изображениями 15 руб., Евангелие в малиновом бархате, с досками вызолоченными и финифтяными образами 260 руб., Евангелие малое в бархате с накладными вызолоченными угольниками 22 руб. Дарохранительница вызолоченная 175 руб. Дароносица с прибором 25 р. 2 кадила без позолоты 72 р. Мирница 25 руб. Облачение на престол, длиною по поверхности доски 1 арш. 12 вершков, шириною по той же поверхности 1 арш. 8 верш. и высотою от верху до низу 1 арш. 6 ½ верш. 75 руб. Завеса для царских врат, длиною 3 арш. 4 верш., шириною 1 арш. 3 верш. 16 руб. 50 коп. Ладанница серебряная с блюдцем 33 руб. 12 выносных образов дванадесятых праздников, по 20 руб., 240 руб. Двенадцать лампадок для масла к местным иконам, весом по 1½ фунт. каждая, а во всех весу 18 фунт., по 33 руб. за фунт, 594 руб. Четыре подсвечника высокие для престола, об одной свече, весом по 2 фунта, всего 8 фунт., по 33 руб. за фунт, 264 руб. Три подсвечника для жертвенников об одной свече, весом по 1 ½ фунт., всего 4 ½ фунт., по 33 руб., 148 руб. 50 коп. Блюдо для освящения хлебов накладного серебра 50 руб. Блюдо и кувшин для омовения архиерейских рук накладного серебра 50 руб. Материалы для ризницы, золотой парчи мелкотравчатой, для 3 фелоней, 50 арш. по 4 руб., 200 руб. Черного бархату для двух фелоней по 1 руб. 60 коп. арш., 33 аршина, 52 руб. 80 коп. Золотой парчи под стать фелоням для 3 диаконских стихарей 36 арш. по 2 руб. 72 руб. Голубого бархату для тех же облачений 36 арш., по 4 р. арш., 144 руб. Черного бархату для двух стихарей 24 арш. по 1 руб. 60 коп. арш. 38 руб. 40 коп., золотой парчи для шести орарей 15 арш. по 70 коп. 10 р. 50 к. Для шести епитрахилей 7 ½ арш. по 4 руб. арш. 30 руб. и под стать фелоням 7 ½ арш. по 2 руб. арш., 15 руб. Двенадцать пар поручей под стать фелоней и стихарей, по 2 руб., 24 руб. Шесть поясов под стать фелоням по 2 руб. 40 коп. 14 руб. 40 коп. Шесть подризников из шелковой цветной материи, по 15 руб., 90 руб. Два подризника траурных по 15 руб. 30 руб. Дать хорошие палицы с золотыми кистями, по 10 руб., 20 руб. Одна палица траурная 10 руб. Плащаница 120 руб. Дать завесы при царских вратах по показанной мере по 12 руб. 50 коп. каждая, 25 руб. Для двух облачений на престол, золотой парчи и голубого бархата, первой 10 арш. по 2 руб., а второго 10 арш. по 4 руб., 60 руб. Для восьми пелен на жертвенник и на два престола золотой парчи 12 арш. по 4 руб. и голубого бархату 12 арш. по 2 руб., 72 руб. Три перемены воздухов под стать прочим облачениям, по 15 руб., 45 руб. Три воздуха траурные 15 руб. Три шелковые пелены, для накрытия трех престолов, по 15 руб., 45 руб. Большой шелковый платок, для покрытия Св. Сосудов на жертвенник, 2 руб. Два шелковых платка средней величины для отирания потира и уст по причащении, малинового цвета, по 2 руб., 4 руб. Полдюжины хороших полотенцов, по 3 руб., 18 руб. Деликатону 320 арш. по 20 коп. арш. 64 руб.

Гасу золотого шириною 142 арш. по 75 коп. 106 руб. 50 коп., среднего 222 арш. по 45 коп. 99 руб. 90 коп., узкого 70 арш. по 35 коп. 24 руб. 50 коп. Бахромы золотой 9 арш. по 1 руб. 9 руб. Гасу серебряного, широкого 40 арш. по 85 коп. 34 руб., среднего 33 арш. по 42 коп. 13 руб. 86 коп. Гасу апплике широкого 20 арш. по 15 коп. 3 руб., и среднего 15 арш. по 7 коп. 1 руб. 5 коп. Сверх того на сшитие ризницы на месте выслано архимандриту Порфирию 200 руб. Всего на 4242 руб. 71 коп.

Во 2-х, книгам и учебным принадлежностям, высланным для Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, отправленной туда в 1847 году: Книга правил Св. Апостол, Св. Соборов и Св. Отец, на греческом и славянском языках, в пер. кож., 9 руб. 15 коп.; Православное исповедание веры, на греческом языке, в пер. кож., 80 коп.; Православное исповедание веры на русском языке в пер. кож. 45 коп.; Царская и Патриаршие Граматы, об учреждении Св. Синода, на греческом языке, в пер. кож., 80 коп., Пространный Катехизис, на русском языке в выг. пер., 85 коп., Разговор между испытующим и уверенным о православии, в пер. кож., 55 коп., Св. Иоанна Дамаскина точное изложение Православной веры, в пер. кож., 1 руб. Служебник, в 4 д., в пер. кож., 1 руб. 85 коп. Требник в 8 д. в пер. кож. 1 руб. 30 к., Последование молебных пений, в пер. кож., 1 руб. 40 коп., Реестр панихидный, в бум. перепл. 15 к., Табель высокоторжественным и викториальным дням 10 коп., краткий церковный устав, в бум. пер., 15 коп., Минея Четья, в 4 кн., в лист, в кож. переп., 25 руб. 65 коп.; Камень веры, в пер. кож., 3 руб. 40 коп., Наставление о лечении болезней простыми средствами в переп. кож. 45 коп., Российский букварь, в бумаж. пер., 5 экземп. по 15 коп., 75 коп., Библия на славянском языке, на вел. бум. в лист в переп. 2 руб. 75 коп., Библия на еврейском языке в 4 д. в пер. 4 руб. 50 коп.; Псалтирь следованная в 8 д. в пер. кож. 2 руб. 85 коп.; Апостол, в лист, в пер. кож. 3 руб. 85 коп.; Архиерейский служебник в досках, с зол. обр. 2 руб. 30 коп.; минея месячная, в лист, в кож. пер. 48 руб. 55 коп.; минея праздничная, в лист, в пер. кож. 4 руб. 70 коп.; минея общая в лист, в переп. кож. 3 руб. 85 коп.; Пролог в лист в переп. кож. 9 руб. 70 коп.; Каноник, в 8 д., в пер. кож. 1 руб., Триодион, в лист, в пер. кож. 6 руб. 25 коп. Пентикостарион, в лист, в переп. кож. 3 руб. 55 коп., Часослов, без кон., в 8 д., в листах 55 коп. Чин поминовения воинов, в 8 д., в переп. бум. два экземпл. 20 коп., церковный устав (Типикон) в лист, в переп. кож. 3 руб. 55 коп.; Ирмолог простой, в 4 д., в пер. кож. 2 руб. 30 коп.; Октоих, в 2 кн. в лист, в пер. кож. 8 руб. 90 коп.; Октоих нотного пения в 4 д. в пер. кож. 1 руб. 70 коп.; Обиход церковный, в 4 д. в переп. кож. 2 руб. 85 коп.; Праздники нотного пения, в 4 д. в пер. кож. 1 руб.; О должностях пресвитера, в 8 д., в переп. кож. 75 коп.; Книга кратких поучений, в пер. кож., 2 руб. 55 коп.; еврейский Лексикон Шредера 1 руб. 80 коп.; Словарь церковно-славянского и русского языка, в двух экземпл. по 8 руб., 16 руб.; Введение в Православное Богословие, архимандрита Макария, пять экземпл., 13 руб. 50 коп.; Камера-обскура с призмою, на ножках, 35 руб.; Складной стул 4 руб.; Ящик с 54 красками 16 руб. 75 коп.; кисти 4 руб. 20 коп.; Золото и серебро в раковинах 2 руб.; бронзовый порошок 4 сортов 2 руб. 50 коп. А всего на 2265 руб. 50 коп.

И в 3-х, церковным вещам, предполагаемым для снабжения Духовной Миссии нашей в Иерусалиме в дополнение к высланным для прежней Миссии:

Приказали: По рассмотрении всего вышеизложенного и по соображении предстоящих расходов, как на отправление и содержание Духовной Миссии в Иерусалиме, так и на заготовление для нее разных принадлежностей, с положением капиталов Духовного Ведомства, Святейший Синод, согласно с заключением Хозяйственного Управления при оном, находя, что по значительности относимых на типографский капитал расходов не представляется никакой возможности отнести, по прежнему примеру, на сей капитал упомянутые издержки для нынешней Миссии, и основываясь на приведенном в справке Высочайшем соизволении, чтобы недостаток по одним статьям покрываем был избытками по другим, определяет: так как на остаточный капитал от штатных сумм, на Западные Епархии определенных, никаких постоянных расходов еще не отнесено, то обратить на оный расход определенные на содержание Миссии ежегодно по семи тысяч триста двадцати пяти руб., на отправление оной в Иерусалим единовременно четыре тысячи двести шестьдесят семь руб. девяносто шесть коп., и на провоз церковных принадлежностей двести пятьдесят руб. сереб.; засим издержки на изготовление предположенных для сей Миссии церковных принадлежностей, всего четыре тысячи семьсот семьдесят восемь руб. семьдесят коп. употребить из строительного капитала, ассигнованного в текущем году для Духовного Ведомства, а имеющиеся в синодских книжных запасах книги, всего на тринадцать руб. десять коп. сер., отпустить безмездно.

Для зависящих же распоряжений к исполнению сего определения передать выписку из оного в Хозяйственное Управление при Святейшем Синоде, сообщив таковую, для сообщения о том министерству иностранных дел и в канцелярию обер-прокурора Святейшего Синода, а для объявления начальнику Иерусалимской Миссии архимандриту Кириллу послать Вашему Преосвященству указ октября 7 дня 1857 года.

Подлинный подписали: обер-секретарь Федор Яковенко, секретарь Виноградов. За помощника секретарь Смирнов.

С подлинным верно: секретарь Михаил Верещагин.

Архив РДМ, п. 1, д. 4, 9 л.

С.-Петербург 12 октября 1857 г.

Копия

Указ Его Императорского Величества, самодержца всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода, синодальному члену, преосвященному Григорию, митрополиту Новгородскому, С.-Петербургскому, Эстляндскому и Финляндскому, Свято-Троице-Александро-Невской Лавры священноархимандриту и кавалеру.

По указу Его Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод слушали предложение г. обер-прокурора графа Александра Петровича Толстого, поступившее 21 минувшего августа, следующего содержания: г. исправляющий должность товарища министра иностранных дел сообщил о полученном от управляющего <дипломатической> миссиею нашею в Константинополе <А.П. Бутенева> уведомлении, что он входил в сношение с Портою Оттоманскою касательно водворения Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, и что вследствие сего турецкое правительство выдало уже два визириальные письма по сему предмету на имя Саидского генерал-губернатора Куршид-Паши и Иерусалимского Патриарха. Г. тайный советник Мальцов присовокупляет к сему, что в обеих сих бумагах Порта признает официальное существование нынешней Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, которая прежде сего проживала там негласно и была только терпима, а через это признается право нашей Духовной Миссии на самостоятельную деятельность и дается ей возможность сноситься с Патриархом Иерусалимским на основании совершенного равенства, вне всякой зависимости.

Он, г. обер-прокурор, предлагает Святейшему Синоду, с приложением полученного из министерства означенного письма от 15/27 июня сего года, на французском языке, русский перевод которого следующий (см. выше текст визириального письма от 15/27 июня 1857 г. – Н.Л.)

ПРИКАЗАЛИ: О содержании <представленного> г. обер-прокурором графом Александром Петровичем Толстым уведомления управляющего министерством иностранных дел касательно водворения Духовной Миссии нашей в Иерусалиме уведомить Ваше Преосвященство для объявления начальнику той Миссии, архимандриту Кириллу, о чем и послать Вашему Преосвященству указ.

Октября 12 дня 1857 года. Подлинный указ подписали: обер-секретарь Федор Яковенко, секретарь Виноградов. За помощника секретаря: Н. Смирнов.

На подлинном указе резолюция Его Высокопреосвященства 14 октября 1857 г. за № 2630 последовала таковая: «К сведению».

Верно: Секретарь Михаил Верещагин.

Архив РДМ, п. 1, д. 5, 2 л.

С.-Петербург 17 октября 1857 г.

Копия

Преосвященный Владыко, милостивый архипастырь

Благочестивое желание поклониться местам, освященным страданиями нашего Спасителя, издавна привлекает в Палестину многих поклонников из России, особенно около праздника Св<ятой> Пасхи, но и в самом даже Иерусалиме они не находят должного для себя помещения, что заставляет многих по необходимости искать приюта в отдаленных частях Св<ятого> Града. В случае болезни некоторые из них, особенно бедные, остаются без попечения и, находясь в стране, где язык русский непонятен, они не могут воспользоваться и теми пособиями, которые могли бы им быть оказаны местными врачами. Здание, назначенное для пребывания состоящей под начальством Вашим Духовной Миссии, едва достаточно для помещения ее, и никакая часть оного не может быть уделена для другой цели. Архангельский монастырь, Патриархом Иерусалимским предоставленный, в случае тесноты, в распоряжение Миссии, построен по старинному обычаю края, весьма неудобно; кельи оного <пропуск> и темны. Помещение в этом необширном пространстве русских поклонников, для которых, собственно, он назначен, подвергает их болезням, а мы до сих пор не имеем в Иерусалиме больницы для пользования наших соотечественников.

В последнее время многие правительства и даже частные лица старались улучшить положение своих единоверцев, посещающих Иерусалим. Даже евреи имеют там больницу, содержимую Ротшильдом, и странноприимный дом, устраиваемый Монтефиоре. По доведении о вышеизложенном до Высочайшего Его Императорского Величества сведения, Государь Император изволил найти не соответствующим достоинству Православной России, чтобы мы отставали от других иностранных держав в деле призрения наших единоверцев и соотечественников. Озабочиваясь исполнением благочестивых и милостивых намерений Государя Императора, который желает, чтобы и в дальней Палестине его подданные пользовались его защитою и покровом, я обращаюсь к Вам, Преосвященный Владыко, с просьбою облегчить нам исполнение воли Августейшего Покровителя Православия. Нам предстоит устроить пребывание наших единоплеменников так, чтобы они во время своего нахождения в Сирии¹⁴⁶ были постоянно под духовным надзором и назиданием Миссии нашей в Иерусалиме. Поэтому я представляю соображению Вашему нижеследующие предположения:

По прибытии в Св<ятой> Град Вы благоволите осмотреть все места, назначенные для Миссии и для российских богомольцев. Они заключаются в следующем: здание, известное под именем дома архимандрита Порфирия, Архангельский монастырь, о коем упомянуто выше, и Феодоровский монастырь, назначенный для русских поклонниц. Этот осмотр укажет, сколько лиц могут быть помещены в этих зданиях и представляется ли возможность распространить оные устройством в котором-либо из них больницы и квартиры для врача. В случае, что это необходимое учреждение может быть помещено в помянутых зданиях, я прошу Вас сообщить мне Ваши соображения о правилах, которые следовало бы принять в основание при помещении больных, и о средствах покрыть издержки на их пользование. Если же существующие ныне здания таковы, что не представляется возможности распространить оные соответственно предполагаемой цели, или если поправки, как это часто бывает, обойдутся не дешевле постройки нового здания, тогда для исполнения воли Его Императорского Величества останется одно лишь средство, а именно: приступить к соображениям, нельзя ли найти поблизости Гроба Господня местность, на которой можно бы устроить странноприимный дом с больницею.

По прибытии Вашем к месту Вашего духовного служения Вы войдете в ближайшее соображение всех этих обстоятельств. Генеральный консул наш в Сирии и Палестине статский советник Мухин облегчит Вам первые Ваши сношения с Святогробским духовенством. Когда Вы успеете приобрести их доверенность, Вы можете узнать средства, которые были употреблены иностранцами для устройства их странноприимных учреждений, ценность этих построек и условия их содержания. Сравнение тех помещений, которые мы уже имеем в Иерусалиме, с теми, кои устроены иностранцами, покажет, что нам остается еще сделать в сем отношении. При сем необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что вследствие нового устройства пароходных наших сообщений число поклонников, вероятно, увеличится¹⁴⁷.

Для Вас, Преосвященный Владыко, очевидна необходимость сохранить в тайне наши предположения. Преждевременное оглашение наших намерений непременно увеличит ценность всего, что мы желали бы приобресть для постройки нового здания. Иерусалимскому православному духовенству уже поставлена на вид вся польза для Православия от пребывания в св<ятых> местах постоянной Духовной Миссии. Через некоторых духовных лиц Вы можете получить полезные данные, но, к несчастью, греческое духовенство не совсем чуждо себялюбивых побуждений, и потому Вам необходимо будет поверять их показания. Зрелое рассмотрение всех местных условий приведет Вас к положительному заключению касательно предстоящего вопроса.

Когда таким образом будет определено, что именно надлежит исполнить для осуществления воли Государя Императора, тогда Вы благоволите сообщить Ваши мысли Министерству иностранных дел, которое по предмету оных не оставит войти в сношение с Главным Духовным Начальством. По важности этого дела, сообщения Ваши по оному будут министерством доводимы до Высочайшего Его Величества сведения. Вообще же во всех Ваших соображениях по этому столь ощутительной важности предмету Вы будете иметь в виду главную цель, чтобы в Иерусалиме богомольцы наши не оставались без приюта, слабые в благочестии без надзора, а страждущие без попечений.

Поручая себя св<ятым> молитвам Вашим, имею честь быть Вашего Преосвященства покорнейший слуга

/подп./: Князь А. Горчаков

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 101–103 об. Всеподданнейший доклад князя А.М. Горчакова от 16 октября, с утвержденным императором проектом данного отношения, см.: АВП РИ, ф. СПб ГА I–1, оп. 781, д. 33. лл. 141–146 об. Подлинник, направленный епископу Кириллу, см.: Архив РДМ, п. 1, д. 4, 4 л.

Константинополь 17 января 1858 г.

Пер. с греч. Копия

Святейшему и богочтимому Правительствующему Синоду Всероссийскому посылаем братское во Христе Спасителе нашем приветствие.

Возлюбленный брат наш во Христе боголюбезный епископ Мелитопольский господин Кирилл прибыл к нам с вожделеннейшим посланием от Вашего Святейшего Собрания, и несказанною радостию исполнилось сердце наше, потому что в письменах этих, как в зеркале, мы видим сияющую высоким единством, которым связывает нас Дух Святый, братскую крепкую любовь, которую в крайних обстоятельствах первородная Иерусалимская Церковь не раз находила непоколебимою в опасностях, утешающею в скорбях, поддерживающею в несчастиях. Возлюбленного же оного брата мы познали как мужа, исполненного ревности по вере, могущего разделять скорби с болезнующими и угнетаемыми и с честию имеющего исполнять дело посланничества в святейших местах вочеловечения Спасителя – от лица Державной и Господствующей Православной Церкви.

Вся Иерусалимская Церковь весьма возрадуется о Господе этому посольству, которое благоволением верного во Христе и благочестивого самодержца учредил Святейший Синод, всецело чтущий святейшее место, украшенное стопами Богочеловека Слова, и с великою любовью обнимает избранного на это служение Богом вернейшего епископа Кирилла, который, согласуясь с священными канонами и руководимый повелениями Святейшего Пр<авительствующего> Синода, сумеет, посредством украшающих его добродетелей и действий по Боге, заслужить всеобщую любовь и уважение.

Да будет же благодарение человеколюбивому Спасителю, разрушившему средостение человекоубийственной войны и уготовившему в тишине мира общение Святых Божиих Церквей! Неисчерпаемый в Своей власти Вседержитель да подаст непобедимую и вечную державу православнейшему миротворцу самодержцу, которого голос Самого Спасителя называет сыном Божиим: Блаженны миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся. Мы же, напутствуя искренними молитвами в Святую Землю возлюбленного нашего брата боголюбезнейшего епископа Кирилла, посылаем богочтимому брату нашему Святейшему Пр<авительствующему> Синоду – святое приветственное целование, и чистосердечно уверяем, что мы ничего зависящего от нас не упустим, чтобы иметь в чести и оказывать расположение к посланнику благодетельствующей Российской Церкви; просим у Архипастыря Христа Бога и Спасителя нашего непрестанного сияния на Вас благодати Его и в братской любви пребываем Святейшего Прав<ительствующего> Синода

во Христе возлюбленный брат и готовый к услугам

/подп./ Иерусалимский Патриарх Кирилл

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 107–108.

Константинополь 21 февраля 1858 г.

Подлинник

Преосвященнейший Владыко, милостивый архипастырь,

Содержание последних объяснений Ваших с Иерусалимским Патриархом Кириллом о необходимости учредить особый консульский пост в Иерусалиме было мною доведено в свое время до сведения г. министра иностранных дел, который в ответ на сие известил меня телеграфическою депешею от 8/20 февраля о предстоящем избрании консула во Св<ятой> Град.

Приятным долгом поставляю и пр.

/Подп./: А. Бутенев

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 111. См. также: Архив РДМ, п. 60, д. 1184, 1 л.

С.-Петербург 24 февраля 1858 г.

Отпуск

Азиатский Департамент имел честь препроводить при сем к Вашему Высокопревосходительству пакет, заключающий 1-ый вексель на имя начальника Иерусалимской Духовной Миссии, преосвященного Кирилла, на сумму 4943 руб. 85 коп. сер., составляющие, с причислением банкирских расходов, 5000 руб. сер<ебром>, назначенные государыней императрицей Марией Александровной в распоряжение Его Преосвященства, при чем Департамент покорнейше просит Вас, милостивый государь, приказать помянутый пакет доставить по принадлежности; о получении же оного не оставить уведомлением¹⁴⁸.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 1804, л. 92–92 об.

С.-Петербург 6 марта 1858 г.

Отпуск

Вследствие отношения Вашего Высокопревосходительства от 3-го минувшего февраля за № 48, Департамент хозяйственных и счетных дел, по приказанию г. товарища министра иностранных дел, покорнейше просит Вас, милостивый государь, издержки, сделанные начальником Духовной Миссии нашей в Иерусалиме епископом Кириллом, 2.550 тур<ецких> пиастр, поставить на счет чрезвычайных расходов Константинопольской миссии.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 1804, л. 91.

Иерусалим 17 марта 1858 г.

Копия

В силу указа от 29 окт<ября> 1857 г., последовавшего из Св. Синода на имя Высокопреосвященнейшего Григория, митрополита Новгородского и С.-П<етер>б<ургского>, и сообщенного мне из канцелярии Его Высокопреосвященства в копии, я поставил себе в обязанность, тотчас по прибытии в Иерусалим, приступить к собранию сведений об образе действий живущего здесь английского епископа.

По этим сведениям, собранным частью в Патриархии, которая, впрочем, ничего не слыхала и никакого понятия не имела об адресе английского духовенства, частью же чрез людей сторонних, епископу чуждых или и враждебных, оказывается: а) что, действительно, несколько лет назад проявлялись у него покушения увлекать православных, но успех этих покушений был незначителен, и самые усилия его скоро прекратились; б) что в настоящее время православные не имеют положительных причин жаловаться и роптать на епископа английского, тем более что он в последнее время стеснен в своих действиях, даже и в постоянном круге своей деятельности между евреями, неприятными отношениями к английскому консулу, который в недавние дни даже позволил себе арестовать Его Высокостепенство; в) что, если и поддерживается некоторый вид прозелитизма – распространение Библии на местных языках между жителями Палестины, то он и здесь не обширнее того, какой вводят англичане везде, куда могут проникнуть, и простирается здесь на латин и униатов точно так же, как и на православное население.

Представляя все сие на благоусмотрение Св. Синода, осмеливаюсь, согласно с требованием указа, присоединить к донесению свое мнение, что в настоящее время едва ли было бы удобно поднимать старое, забытое уже дело сношениями с частным английским обществом духовных лиц, которое и в изъяснениях своего адреса не довольно отчетливо, и по своему значению едва ли могло бы принести Православной Церкви что-либо более слов, не имеющих важного смысла. Буду, однако же, считать своим долгом внимательно следить за действиями епископа английского и не замедлю доводить до сведения Св. Синода все, что будет хотя малейше заслуживать внимания.

/Подп./: Кирилл, епископ Мелитопольский

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 112–113.

С.-Петербург 30 апреля 1858 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство, милостивый архипастырь

Государь император Высочайше повелеть соизволил назначить агента Русского Общества Пароходства и Торговли в Иерусалиме коллежского советника Доргобужинова¹⁴⁹ временно управляющим нашим там консульством.

Зная предшествовавшую службу г-на Доргобужинова, я смело обращаюсь к Вашему Преосвященству с покорнейшею просьбою благосклонно принять его и не оставлять своими советами. Министерство уверено, что и он с своей стороны будет во всем содействовать Вашим благим начинаниям, и таким образом, при обоюдном Вашем с ним согласии, путь к достижению нашей цели значительно облегчится.

Поручая себя святым молитвам Вашим, имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 60, д. 1184, 1 л.

С.-Петербург 10 мая 1858 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство, милостивый государь,

Честь имею приложить у сего опись церковным одеяниям и другим приношениям, поступившим ко мне для вверенной Вам Иерусалимской Миссии и препровожденным к Вашему Преосвященству в двух ящиках, через посредство Главной конторы Общества Пароходства и Торговли.

Денежные приношения не оскудевают, и я надеюсь вскоре вновь отправить к Вам изрядную сумму.

Призывая на столь ревностные труды Ваши благословение Божье, покорнейше прошу верить чувствам истинного уважения и душевной преданности, с коими честь имею быть,

Вашего Преосвященства покорнейшим слугою

П. Мориц.

Архив РДМ, п. 36, д. 696, 1 л.

Александрия 19/31 мая 1858 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство, милостивейший архипастырь,

Министерство иностранных дел, уведомив меня о назначении Вас начальником Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, поручило мне доставлять Вашему Преосвященству сведения о состоянии Православия в Египте и вообще обо всем, касающемся этого важного и близкого нам предмета.

Составив, согласно таковому требованию министерства, записку о настоящем положении Православной Церкви в Египте, долгом считаю препроводить оную на благоусмотрение Вашего Преосвященства.

Испрашивая молитв и благословения Ваших, милостивейший архипастырь, честь имею быть с отличным почтением и совершенною преданностию и пр.

Архив РДМ, п. 54., д. 1032. 1 л.

Приложение к отношению от 19/31 мая 1858 г.

Подлинник

О настоящем положении Православной Церкви в Египте

Состав Патриархии. Александрийский Патриарх имеет местопребывание свое в Каире; при Его Блаженстве находятся три епископа: Ливийский, Илиопольский и Фиваидский, и семь других духовных лиц.

В настоящее время епископ Ливийский находится в Придунайских княжествах, где заведовает управлением принадлежащих там Патриархии имений; Фиваидский находится в России для сбора подаяний в пользу Александрийского Престола¹⁵², а Илиопольский – на Афонской горе, в ссылке за дурное поведение.

Церкви и богоугодные заведения в Каире. Главная Патриаршая церковь в Каире – во имя Святого Николая; она недавно выстроена пособиями российского правительства, сборами в России, а частью также и пожертвованиями православных в Египте¹⁵³. Кроме того, в Каире находятся еще три небольшие и весьма бедные церкви, из коих одна – в Старом Каире – во имя Св. Георгия.

В Каире существуют два училища для православных детей обоего пола и одна больница. Эти заведения находятся под управлением особой комиссии, председательствуемой Патриархом. Содержание оных стоит ежегодно 35.000 франков, из коих 7.500 уплачиваются Патриархом, а остальные 27.500 добровольными приношениями православных. Школы в довольно удовлетворительном положении, но больница в дурном состоянии.

Православное народонаселение в Каире простирается до 4.500 человек, но оно постоянно увеличивается.

Синайское подворье в Каире. В Каире находится также Синайское подворье с небольшою церковью во имя Св. Екатерины. Вследствие несчастных распрей между духовенством этой обители и Александрийскою Патриархиею церковь сия, в которой сохраняются мощи св. великомученицы Екатерины, была в продолжение более столетия закрыта, но, благодаря нашему посредничеству, в конце прошедшего года она вновь открыта по разрешению покойного Патриарха Иерофея¹⁵⁴.

Церкви и богоугодные заведения в Александрии. Во время пребывания своего в Александрии, в знойное время года, Блаженный Патриарх проживает в древнем монастыре Св. Саввы. Игумен заведовает всеми делами сей обители и уплачивает ежегодно Патриаршему Престолу 2500 франков.

В Александрии находится также церковь Благовещения – самый замечательный по богатству своему храм в Египте, не только между православными, но и между храмами всех других христианских исповеданий.

Постройка сего храма началась в 1846 году и усердием местных православных жителей, в особенности же недавно умершего богатого греческого негоцианта Тосицы, который употребил большую часть своего состояния на богоугодные дела, она приведена к окончанию в 1856 году. Более миллиона франков употреблено на постройку и украшение церкви Благовещения, которая выстроена на земле, подаренной г-ном Тосицею. Хозяйственное управление церкви поручено особому Комитету, избираемому прихожанами. Доходы ее состоят из приношений, вносимых ежегодно александрийскими негоциантами православного исповедания, и из оных производится жалование причту и уплачивается 2500 франков в год Патриаршему Престолу.

При Благовещенской александрийской церкви и под управлением того же Комитета находятся школы для детей обоего пола и больница.

Школы эти, для 800 детей, содержатся в прекрасном положении и совершенно удовлетворяют своему назначению. Они выстроены иждивением покойного Тосицы, употребившего на них до 500 тысяч франков. Больница выстроена в 1821 году добровольными взносами православных; она заметно улучшается с тех пор, как поступила в ведение Комитета Благовещенской церкви. Содержание оной стоит в год 35.000 франков, из которых 7.500 уплачиваются Патриархом.

В Александрии считают до 6 тысяч православных. Христианским их усердием совершено уже много доброго и полезного, и в этом отношении могут они служить примером всем единоверцам своим на Востоке.

Церкви в других городах Египта. Из других городов Египта только Суэц, Дамиетта и Розетта имеют церкви. Они находятся в весьма бедном положении и содержались до сих пор на счет прихожан без всякого содействия Патриархии. Весьма желательно было бы, чтобы выстроена была также церковь и в городе Мансуре, где число жителей православного исповедания заметно увеличивается.

Православное народонаселение и духовенство в Египте. Во всем Египте считают до 12 тысяч православных, 9 церквей и 18 священников, из которых только 7 получают жалование из патриаршей кассы, а остальные содержатся прихожанами. Духовенство это находится в довольно жалком положении; оно большей частью составлено из людей, лишенных всякого образования и тех качеств, которые необходимы для нравственного управления паствы. В этом отношении полагают большие надежды на вновь избранного Александрийского Патриарха Каллиника¹⁵⁵, давно уже ожидаемого здесь из Константинополя. Его Блаженство окажет, конечно, на новом своем поприще большую пользу египетской православной пастве при тех материальных средствах, которыми располагает Патриархия и которые не так скудны, как многие полагают.

Доходы Патриархии и употребление оных. Доходы Патриаршего Престола состоят в следующем:

К сожалению, дела Патриархии были до сих пор так дурно управляемы, что, несмотря на столь значительный доход, она почти постоянно нуждалась в деньгах.

Пособия, получаемые из России. Независимо от значительных даров, полученных разновременно Александрийским Патриархом от щедрот российских монархов и состоявших из церковных облачений, образов и других предметов, и кроме ежегодного пособия в пользу школ, о котором упомянуто выше и срок коему наступит в 1860 году, Блаженному Патриарху Иерофею Всемилостивейше разрешено было в 1851 году отправить в Россию епископа Фиваидского Никанора для сбора подаяний в пользу Патриаршего Престола. Таковой сбор произвел уже более 50.000 рублей серебром, из коих 32.000 переданы уже Патриархии через посредство российского генерального консульства, а остальные не выслали еще из С.-Петербурга. Желая удостовериться в полезном употреблении переданной суммы, генеральный консул обратился к Его Блаженству с просьбою уведомить его о назначении, какое ей будет дано, и в ответ получил прилагаемое у сего в копии письмо, из которого явствует, что весь сбор, сделанный в России, будет употреблен на богоугодные дела.

Часть наследства Анести, поступившая в кассу Патриархии. В начале настоящего года поступило также в кассу Патриархии 125.000 франков из наследства грека Анести, недавно умершего в Каире, и надо надеяться, что этой сумме будет также дано полезное назначение.

Подобные пожертвования частных лиц, предоставляя до некоторой степени пастве право наблюдения за правильным употреблением пожертвованных денег, подавали, к несчастию, часто, повод к распрям между паствою и Патриаршим Престолом; но можно смело надеяться, что таковые распри, происходившие большею частью от отсутствия всякого порядка в управлении делами Патриархии и необыкновенной слабости характера покойного Патриарха Иерофея, не повторятся при нынешнем Главе Египетской Православной Церкви, пользующимся славою человека столь же рассудительного и образованного, сколь и замечательного по истинно христианским своим правилам.

Архив РДМ, п. 54, д. 1032, 8 л.

Константинополь 29 мая 1858 г.

Подлинник

Преосвященнейший Владыко, милостивый архипастырь,

Пребывающий в С.-Петербурге французский посол герцог Монтебелло¹⁵⁶ сообщил г. министру иностранных дел, действительному тайному советнику князю Горчакову, депешу, полученную им от графа Валевского¹⁵⁷, по поводу поступившего во французское министерство донесения бывшего французского консула в Иерусалиме Сентина о служении Вашем в храме Св. Гроба в Великий четверг.

В этой депеше граф Валевский, основываясь на донесениях г. Сентина, предполагает с Вашей стороны нарушение обычая, вошедшего в законную силу, по коему церковь Св. Гроба предоставлена в исключительное распоряжение латинян в Великий четверг, и просит о предупреждении на будущее время подобных с латинянами столкновений с нашей стороны.

Вследствие сего князь Александр Михайлович отнесся ко мне депешей, прилагаемою у сего в копии, с приложениями, в которой, не получив еще никакого от нас уведомления об обстоятельствах этого дела, воздерживается от всякого заключения по оному, но в то же время, отвергая решительно возможность намеренного нарушения прав Латинской Церкви со стороны Вашего Преосвященства, ожидает с полным доверием Ваших объяснений.

Помянутое сношение французского кабинета с нашим министерством объясняется следующим образом:

По получении от Вашего Преосвященства первых уведомлений, частными письмами, о подробностях служения Вашего в Великий четверг, я незамедлительно словесно объяснился с пребывающим здесь французским послом по содержанию оных, прося его умерить порывы необдуманной ревности со стороны французского агента в Иерусалиме. По мере поступления ко мне официальных донесений по сему делу через генерального консула нашего в Бейруте, от вице-консула в Яффе, я сообщал немедленно содержание оных послу и наконец вручил ему и подробную выписку из писем Ваших, в которых указывается на всю неправильность действий французского консула, в особенности же на умышленное перенесение этого дела на суд местной турецкой власти, тогда как долг приличия и взаимные уговоры наши с французским правительством по поводу церковных вопросов налагали на него обязанность войти о том в предварительное дружелюбное сношение с Вами и всячески отстранять, а не приветствовать вмешательство мусульманских властей.

В ответ на сие г. Тувениль объяснил мне, что, не получив еще по сему делу никакого донесения от консула своего в Иерусалиме, он будет ожидать такового для окончательного заключения по сему делу; но что во всяком случае г. Сентин погрешил вдвойне, 1) вмешивая в церковное дело турецкие местные власти, 2) настаивая уже после этого на письменном отзыве Вашего Преосвященства (которого он не вправе был требовать от епископа) о том, как дело происходило, в виде удостоверения того, что Вы не имели намерения нарушить права Латинской Церкви.

Пока французским послом не было сказано последнего слова, которое одно могло служить мне надежным ручательством, что он, убедившись в правоте нашего дела, по соображении обоюдных показаний, произнесет окончательный приговор на действия своего консула и отнесется в том же смысле и к своему кабинету, я с своей стороны не хотел доводить до высшего начальства подробностей этого дела, надеясь решить его домашним образом и сообщить его к сведению министерства иностранных дел уже в то время, когда последовало бы по оному удовлетворительное решение в нашу пользу.

К сожалению, французский консул, конечно, чувствуя себя неправым в отношении к Вам, вероятно, мало надеясь на благоприятное для него решение дела, если бы оно предоставлено было предварительно обсуждению обоюдных посольств в Константинополе, вместо того, чтобы отнестись по оному к пребывающему здесь послу, предпочел представить события Великого четверга непосредственно во французское министерство иностранных дел, и притом в превратном виде, полагая, без сомнения, оградить свою ответственность при дальнейшем и добросовестном исследовании всех обстоятельств.

Предоставляя Вашему Преосвященству обратиться непосредственно к императорскому министерству с пояснениями по поводу этого дела, долгом считаю и пр.

Архив РДМ, п. 51, д. 954, 3 л.

С.-Петербург 11 июня 1858 г.

Подлинник

Отчет Вашего Преосвященства о положении Иерусалимской Церкви и предположения, до сего предмета и до устройства вверенной Вам Миссии относящиеся, были предварительно рассмотрены обер-прокурором Святейшего Синода, и соображения его повергнуты воззрению государя императора. Согласно указаниям Его Императорского Величества, все сии соображения были обсуждены министерством иностранных дел с тем вниманием, какого важность предмета требовала. Следующие заключения, удостоенные Высочайшего утверждения государя императора, имею честь сообщить Вам для руководства и должного, в чем следует, исполнения.

Необходимо избегать всякого повода к несогласиям и неприятным столкновениям с греческою иерархиею, чего, как видно из самых донесений Ваших, желают враги нашей Церкви для разъединения ее, для общего соблазна и совращения с пути истины приверженцев этой Церкви. Тем не менее, однако, мы должны стараться всячески исторгнуться из зависимости греческого духовенства в материальном отношении, и в этих видах министерство предначертало план действий, известный Вашему Преосвященству из отношения его от 17-го октября 1857 г. № 3956.

Относительно материального устройства как самой Миссии, так и русских поклонников, посещающих Иерусалим, министерство иностранных дел входило уже, как небезызвестно Вашему Преосвященству, в подробные соображения совокупно с обер-прокурором Святейшего Синода и представителями Главного (Русского – Н.Л.) Общества Пароходства и Торговли на Черном море, под непосредственным наблюдением Его Императорского Высочества великого князя Константина Николаевича. Следствием этих соображений было вторичное отправление действительного статского советника Мансурова в Иерусалим для устройства зданий для помещения поклонников наших, госпиталя и пр. Равным образом объявлен добровольный сбор на сей предмет во всей России¹⁵⁸. Мы остаемся в ожидании благих результатов от сих мер и командировки г. Мансурова, которого Вы не оставите своими благими советами в исполнении возложенного на него поручения.

Министерство вполне разделяет Ваше мнение о том, как тягостна некоторая зависимость Миссии от иерусалимских властей в духовном отношении, состоящая в том, напр<имер>, что для каждой службы в Архангельском соборе требуется особое письменное дозволение и т. д., но она есть последствие продолжительного предшествовавшего влияния иерусалимских властей на нашу Миссию, и от него избавиться можно не вдруг, а постепенно, приобретя мало-помалу полную доверенность греческой иерархии, хотя мы вполне согласны, что этого нелегко достигнуть.

Относительно увеличения состава Миссии одним иеромонахом, двумя иподиаконами и двумя певчими, согласно ходатайству Вашему, сделано уже особое распоряжение, о чем Вы извещены.

Министерство иностранных дел имело в виду недостаточность средств Миссии, и с этой целью оно разрешило генеральному консулу нашему в Бейруте принять на счет казны издержки, сделанные на пути от Бейрута до Иерусалима, а также и те, которых нельзя будет избежать при посещении святых мест в Палестине. Так как путешествия эти совершаются в видах общей государственной пользы, то министерство приняло издержки эти на счет своих сметных сумм, в полной уверенности, что увеличение штата одним иеромонахом и прочими членами, сделанное единственно для благолепия служения церкви, Святейший Синод примет на свой счет, по крайней мере, до того времени, пока лица сии войдут в штат Миссии. Относительно же издержек, до улучшения быта поклонников относящихся и до богоугодных даяний Ваших, министерство иностранных дел испросит разрешение государыни императрицы Марии Александровны заимствовать Вам из сумм, от имени Ее Величества отправляемых в Иерусалим.

Министерство вполне разделяет мнение Ваше, что необходимо принять некоторые меры к тому, чтобы поклонники наши своим недостойным поведением не служили предметом соблазна и негодования для других; с этою целью оно снесется с министерством внутренних дел о некоторых мерах, предлагаемых Вами, и примет в соображение те, которые собственно до него касаются.

Представление Ваше о необходимости назначить русского консула в Иерусалим было предупреждено по воле государя императора министерством иностранных дел, о чем в настоящее время Вы уже извещены. Что же касается до постройки госпиталя и странноприимного дома, то, как выше сказано, г. Мансурову поручено войти на месте в ближайшее по сему предмету соображение; по надлежащем устройстве их министерство войдет в сношение с кем следует об отправке в Иерусалим сестер милосердия.

Суждения Ваши о греческом духовенстве, его усилия подавить народные начала и пренебрежение к своей иноплеменной братии обратили на себя все внимание министерства иностранных дел, которое, впрочем, имело уже и прежде сведения о подобных действиях греческой иерархии. Сведения эти были в свое время сообщены Вашему Преосвященству. Они, может быть, были одною из главных причин, по которым правительство наше решилось послать Миссию, во главе которой было бы лицо влиятельное – русский епископ вместо простого богомольца, под видом которого жил в Иерусалиме архимандрит Порфирий, но министерство вполне постигает, как трудно искоренить зло, глубоко пустившее свои корни. Прежде всего употребите усилия Миссии, чтобы сколько-нибудь сблизить разноплеменные населения православного исповедания между собою, и старайтесь, чтобы она внушила им доверие к себе. Не должно забывать, что греческое духовенство поставлено силою самых обстоятельств блюстителем православия на Востоке. Уронить его в общественном мнении значило бы разорвать последнюю связь между православными населениями, не заменив никакою другою.

Без сомнения, заведение училищ между арабами, образование их духовенства, улучшение их быта составляют предметы, которых правительство наше искренно желало бы в видах охранения Православной Церкви от всяких невежественных на нее влияний, но достигнуть этого можно только продолжительным временем и путем долгого терпения, потому что на это нужны огромные средства и пожертвования. Вам, преосвященный Владыко, были открыты все дела Азиатского департамента, и потому более чем кому-либо известно, каким образом открывались мало-помалу училища между славянскими племенами Европейской Турции (в Филиппополе, Адрианополе, Мостаре и пр.). Министерство делало это из собственных средств, не осмеливаясь прибегать к каким-либо заимствованиям из сумм Государственного казначейства, имея в виду общие государственные потребности, не позволяющие в наше время прибегать к таким заимствованиям. Вообще же я полагаю, что при многочисленности трудов и издержек, предстоящих Миссии для приведения в исполнение благих предначертаний правительства нашего, необходимо определить, к каким предметам следует приступить прежде прочих, что Вы вполне в состоянии сделать, и к исполнению их стремиться всеми силами; постепенность в сем отношении тем более необходима, что средства, которыми мы можем располагать, далеко еще не соответствуют надобностям Православной Церкви в Палестине. В этих же видах я полагал бы, что Миссии следует прежде всего освоиться и, так сказать, пустить корни в самом Иерусалиме, и потом уже заняться епархиями Антиохийской и Александрийской, если на то достанет сил и средств.

Не должно подавать надежд, которых осуществить мы не в силах, потому что следующее за сим разочарование чрезвычайно дурно подействует на самую Миссию. Главная деятельность нашей Миссии должна быть сосредоточена в самом Иерусалиме.

В отношении воспитанников южнославянских и арабских, приезжающих в Россию, я должен заметить, что они поступают в училища не случайно, не путем неофициальным, как Вы изволите полагать, но по тщательном разыскании на месте консулами нашими о личности молодых людей, которых сюда отправляют на счет нашего правительства. Рекомендация Патриархата Константинопольского, конечно, всегда принимается <дипломатическою> миссиею нашею в соображение, но считать ее достаточною и совершенно беспристрастною невозможно. При выборе молодых людей обыкновенно берутся во внимание заслуги, оказанные их семействами России, происхождение, а равно успехи, оказанные молодыми людьми в училищах местных. Что касается замечания Вашего относительно воспитанников Халкидонского училища¹⁵⁹, то, разделяя мнение Ваше по сему предмету, я передам его на соображение и приведение в исполнение г. Бутеневу.

Наконец, предположение Ваше относительно того, чтобы дать свободный доступ нашим ремесленникам в Иерусалим, и тем внести русский элемент в тамошнее народонаселение, требует особого соображения и обсуждения в видах общих государственных распоряжений. Впрочем, выезд из России в Иерусалим, как и вообще за границу, никому не воспрещен и служит причиною того, что в Иерусалиме являются многие неблагонадежные люди, на которых Вы в своем донесении столько жалуетесь.

В заключение Министерство иностранных дел искренно благодарит Вас за Ваши добросовестные труды и те подробные сведения, которые Вы доставляете ему.

/Подп./: Министр иностранных дел: К<нязь> Горчаков

Директор <Азиатского департамента> генерал-майор Е.П. Ковалевский

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 118–123. См. также проект данного отношения с резолюцией Александра II «Быть по сему»: АВП РИ, ф. СПб ГА, оп. 781,1–1, д. 34, л. 108–116 об.

Константинополь. Буюкдере 19 июня 1858 г.

Подлинник

Преосвященнейший Владыко, милостивый архипастырь,

Блаженнейший Патриарх Иерусалима Кирилл, возымев желание посетить Св. Гроб, отправляется ныне в Иерусалим. Пользуясь случаем, я просил Его Блаженство принять на себя благосклонный труд вручить Вашему Преосвященству настоящее письмо. Зная, сколь отрадно будет Вашему сердцу желанное присутствие сего архипастыря в престольном городе его Патриаршества, я считаю излишним просить Вас, милостивый архипастырь, об оказании ему, во все время его пребывания там, внимания и предупредительности, коими Духовная Миссия наша в Иерусалиме взаимно пользуется по воле и указаниям Его Блаженства. Вы, конечно, будете иметь неоднократный случай видеться с Блаженнейшим Патриархом и объясниться с ним подробно, самым доверенным и искренним образом, о делах, относящихся к Вашему пастырскому служению в Иерусалиме. При этих личных свиданиях откроется Вашему Преосвященству лучший способ к достижению целей, клонящихся к общему благу Православной нашей Церкви, а также к более тесному сближению с сим иерархом, в тех чувствах взаимной приязни и уважения, которым счастливое начало положено было здесь и кои Ваше Преосвященство и сами принимаете так живо к сердцу.

Поручая себя молитвам Вашим, имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 51, д. 951, 2 л.

Константинополь 1 июля 1858 г.

Подлинник

Преосвященнейший Владыко, милостивый архипастырь

Генеральный консул наш в Бейруте уведомил меня о состоявшемся по согласию с Вашим Преосвященством в Константинополе заключении по известному Вам делу об отправлении Амидского митрополита Макария¹⁶⁰ в Россию для сбора доброхотных подаяний.

Вполне одобрив с своей стороны сделанное г. статским советником Мухиным приглашение Амидскому митрополиту приготовиться в путь, как скоро от Антиохийского Патриарха получится ожидаемое согласие на сию поездку, я долгом считаю принести Вам, милостивый архипастырь, искреннейшую мою благодарность за обязательное участие Ваше в решении возникших по сему предмету недоумений, которые окончательно разъяснены были Вашим посредничеством и изложенными Вами соображениями в пользу необходимости его отправления в Россию.

Я не замедлил довести до сведения министерства иностранных дел о распоряжениях, сделанных по сему предмету, в смысле Вашего заключения, присовокупив в особой записке подробные сведения об Амидском митрополите, почерпнутые из собранных Вами данных и вполне подкрепленные весьма благоприятным отзывом о сем духовном лице нашего первого драгомана, знавшего его лично в бытность в Константинополе.

Поручая себя молитвам Вашим, имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1202, 2 л.

С.-Петербург 1858 г.

Копия. Печ. в сокращении

К стр. 2. «В Палестину ежегодно ходят от 300 до 400 поклонников». – Число поклонников русских обоего пола редко восходило выше 200.

Для поклонников-вояжеров из русского дворянства, которые приезжают не надолго, в Никольском монастыре устроено и убрано несколько хороших комнат. Дамы русские благородные помещались в Гефсиманском подворье – против храма <Гроба Господня>, где комнаты имеют более удобств.

На будущее время предполагалось подле устроенного для прежней Миссии построить большой дом для помещения русских поклонников из дворянства, – со всеми удобствами.

К стр. 17. В прежнее время (до Крымской войны. – Н.Л.) бывало так: иеромонах <Русской Духовной> Миссии¹⁶¹ служил в Архангельском монастыре в воскресные и праздничные дни, о. Вениамин – в Феодоровском. Тот и другой служивали на Голгофе, в Гробе Господнем, в Гефсимании. В воскресные и праздничные дни в большом Воскресенском храме, на епископской литургии, читались Апостол и Евангелия на славянском и сказывались две или три ектении – малые и просительная. В монастыре Саввы Освященного настоятель, архимандрит Иоасаф, всегда служивал литургии на русском, когда приходили туда одни русские. В Вифлееме покойный митрополит Дионисий тоже читал что-нибудь по-славянски, а иногда сказывал и поучение назидательное, которое знал на память.

К стр. 105. В Назарете церковь прекрасная – и содержалась чисто, – особенно после того, как там поселилась одна русская поклонница-монахиня. При ней и в церкви, и в пещерке, где колодезь, все было чисто...

Сверх того, там большое влияние имеет старец, живущий на Фаворе¹⁶² с диаконом – оба из Молдавии. Старец сей устроил монастырь в Молдавии, но по особенному видению оставил его и поселился на Фаворе, где сначала много терпел от соседних мусульман, а потом приобрел уважение всех и живет безопасно, устроив себе близ оснований греческой разоренной церкви келлию в одном подвале. На месте церкви из камней соорудил престол, где на открытом воздухе совершается им литургия. Если б войти потихоньку в сношение с турками и выправить сию гору себе¹⁶³, то там можно бы в один год устроить и церковь, и монастырь, и огромную гостиницу – из камней готовых.

К стр. 106. Прекрасная мысль – ввести деятельные и материальные пособия русских в Палестине. Но это учредить надобно, не отделяясь от Блаженнейшего Патриарха и от греческого духовенства, а совместно с ними или под их распоряжением. Невеликое дело, если скажут: Это русское – дом ли или школа. Пусть лучше говорят: Это греческое, хоть русскими сделанное, – да славятся только во всем мире Господь наш Иисус Христос и Святая Его Церковь Православная.

Оговорки в книге «Православные поклонники в Иерусалиме» // ОР РГБ. Ф. 188 (Архив А.Н. Муравьева). Картон 11, ед. хр. 5, л. 36–41 об. Полностью документ опубликован М.И. Щербаковой в издании: Святая Земля. Историко-культурный иллюстрированный альманах. № 1. Ч. 1. Иерусалим, 2012. С. 67–81.

С.-Петербург 31 июля 1858 г.

Копия

Святейшему Кириллу, архиепископу Константинополя – Нового Рима, Вселенскому Патриарху – о Господе радоваться.

От Вашего Святейшества, Св. Синод имел утешение получить исполненное любви послание в ответ на послание свое от 18 ноября 1857 г. Благословен Господь Бог, утверждающий союз любви и единения духа между своими Церквами. За отеческую любовь, с какою Ваше Святейшество благоволили принять посланного от нас Мелитопольского епископа Кирилла и преподать ему благопотребные в его служении наставления, приносим искреннейшее благодарение. В этой любви мы с радостным чувством видим непрестающее материнское отношение Великой Константинопольской Церкви к Церкви Российской и заботливость о благосостоянии чад ее. Воссылая сердечное благодарение Отцу щедрот и Богу всякия утехи, утешающему нас во всякой скорби нашей и укрепляющему нас во всяком обстоянии Своею всемощною благодатию, пребываем с братскою во Христе любовию к Вашему Святейшеству и ко всему Вашему освященному собору.

Писано в граде св<ятого> Петра в лето от воплощения Бога Слова 1858 месяца июля в 31 день.

Вашего Святейшества о Христе брат, Св<ятейший> Прав<ительствующий> Синод:

Григорий, митрополит С.-Петербургский

Филарет, архиепископ Харьковский

Протопресвитер В. Бажанов

Обер-священник В. Кутневич

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 124–124 об.

С.-Петербург 1 августа 1858 г.

Подлинник

Преосвященный Владыко, милостивый архипастырь,

Письмо Вашего Преосвященства от 19-го июня № 92, исполненное предположений, догадок и подозрений, сильно тронуло меня. Зачем созидаете Вы себе эти подозрения, ни на чем не основанные, зачем не остаетесь в тех убеждениях, при тех понятиях и впечатлениях, которые Вы вывезли отсюда, – и откуда Вы могли взять, чтобы министерство когда-либо допустило малейшую зависимость Вашей Миссии от Пароходного Общества, или от кого-либо из его агентов. Из чего Вы могли предположить, чтобы хотя тень недоверия могла поселиться здесь к Вам, которые не подали к тому ни малейшего повода.

Преосвященный Владыко! В официальном отношении от г. министра иностранных дел Вы получили разрешение главнейших из предлагаемых Вами вопросов; теперь же я позволяю себе передать Вам дружески несколько слов: не сокрушайтесь напрасными опасениями, не увеличивайте ими своих забот, и без того многочисленных, трудитесь по мере сил, и труд Ваш, конечно, принесет плоды: терпение необходимо; конечно, не мне учить ему, но я первый готов его заимствовать от Вас.

Сбор на предполагаемые постройки в Иерусалиме идет успешно: до 200000 руб<лей> сер<ебром> уже собрано. Пусть распоряжаются ими и строят лица, которые по преимуществу участвовали в этом сборе; это справедливо; но, конечно, главное попечение над теми, которые будут поселены в этих постройках, т. е. над богомольцами, будет всегда зависеть от Вас, по крайней мере, в нравственном и духовном отношении. Да и где материально взять Вам времени, чтобы самим хлопотать о постройках?

Нужды Миссии Вашей по мере возможности удовлетворяются; это, конечно, Вы сами заметили, но не должно забывать также, что мы не в том положении, чтобы привести в исполнение все, к чему и рвение Ваше, и собственные наши желания стремятся.

Итак, многоуважаемый Владыко, с упованием на Бога, с совершенным убеждением в тех людях, которые искренно сочувствуют Вам, идите своим путем, нисколько не отвращая взоров своих на те мелочные предметы и мелкие неудовольствия, которые неизбежны в каждом деле, особенно в столь сложном и многотрудном.

Поручая себя святым молитвам Вашим, имею честь быть

Вашего Преосвященства

/подп./ покорнейший слуга Е. Ковалевский

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 125–126 об. См. также копию письма, сообщенную Е.П. Ковалевским посланнику А.П. Бутеневу: АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3344, л. 7–10.

Пароход «Ласточка» на Константинопольском рейде

11 августа 1858 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство, милостивый государь и архипастырь

По Высочайшему повелению мне вверено заведование русским консульством в Иерусалиме. Снабженный инструкциями от здешнего посольства нашего, я отправлюсь отсюда сегодня же во Святой Град, где постоянною целью моих усилий будет способствовать Вашему Преосвященству в трудах вверенного Миссии дела с искреннею к нему любовью, полным убеждением в правоте начинаний наших и надеждою руководствоваться благосклонными советами и указаниями Вашими, Преосвященнейший Владыко, на поприще новом для меня, но изведанном уже искусившеюся в знании местных людей и условий чуткостью Вашею.

Все читанное и слышанное мною в здешнем посольстве про деятельность Духовной Миссии нашей в Иерусалиме крепит во мне вынесенное из Петербурга еще убеждение, что во Главе ее неопытность моя найдет надежного руководителя, оскудевающий силами труд – живительный стимул, а полная с моей стороны откровенность слова и дела – теплоту сочувствия, а по времени – и любовь.

Благословите же, Владыко, плывущего к Вам пособника и духовного сына на подвиг совместного служения.

К сожалению, я могу прибыть под Вашу родную сень не так еще скоро, как бы хотелось: отсюда заходим помолиться Афонской святыне, да задержимся еще в Бейруте, где надо поучиться, сколько время позволит, консульским порядкам; так что прибытие в Иерусалим ранее 10-го сентября едва ли будет возможно.

Обилие занятий Миссии не дозволило мне утруждать кого-либо из свиты Вашей просьбою о приискании наемной для совместно вверенных мне консульства и агентства Русского Общества Пароходства и Торговли квартиры. С этим же пароходом писана об этом просьба г-ну Пьеротти¹⁶⁴, почтённому уже лестным о нем Вашим отзывом и помогавшему уже неоднократно с дозволения министерства иностранных дел в делах о приискании мест в Иерусалиме.

Независимо от сего, Преосвященнейший Владыко, решаюсь обеспокоить Вас просьбою приказать приютить до приезда моего где-либо поближе, если можно, к Вашему дому, секретаря моего, Аполлона Константиновича Кривошеина¹⁶⁵, с сестрою и племянницею, которые могут прибыть во Святой Град несколько раньше меня, так как он едет туда не из России, а из Ниццы, откуда и напутствовала его словом августейшего одобрения государыня великая княгиня Елена Павловна.

Не благоволите ли довершить Вашу обязательность приказанием написать от Вашего имени к г-ну Марабути¹⁶⁶ в Яффе, который по Вашему слову исполнит то, просить о чем я, с ним не знакомый, не считаю себя вправе, – о своевременном распоряжении отправить надежно и спокойно во Святой Град г-на Кривошеина с семейством.

При засвидетельствовании Вашему Преосвященству почтительных извинений в беспокойстве, Вам причиняемом, с отличным уважением и совершенною преданностью имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 60, д. 1184, 2 л.

С.-Петербург 24 августа 1858 г.

Подлинник

Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода.

Начальнику Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, преосвященному Кириллу, епископу Мелитопольскому и кавалеру.

По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали предложение господина обер-прокурора графа Александра Петровича Толстого, следующего содержания:

Товарищ министра иностранных дел сообщает, что генеральный консул наш в Бейруте, статский советник Мухин, донес управляющему константинопольскою миссиею нашею действительному тайному советнику Бутеневу о поездке, сделанной им в Дамаск для свидания с Антиохийским Патриархом Иерофеем¹⁶⁷ по поводу некоторых вопросов, требовавших взаимного их обсуждения, в особенности же об изъявленном многими старейшинами Сирийской Униатской Церкви желании приступить к православию. К сему г. шталмейстер Толстой присовокупляет, что упомянутое донесение, из коего усматриваются благоприятные последствия пребывания статского советника Мухина в Дамаске и тех внушений, кои сделаны были им старейшинам арабского народа, стоящим во главе тамошних униатов, стремящихся к воссоединению с Православною Церковью, было доведено до Высочайшего Его Императорского Величества сведения. Доставленную из министерства иностранных дел копию с означенного донесения г. обер-прокурор предлагает при сем на усмотрение Святейшего Синода.

В означенной копии изъяснено: «В числе многих дел, решение которых требовало свидания с Антиохийским Патриархом, как Вы изволили это усмотреть из моего рапорта 19/31 октября за № 118, состояло изъяснение греками римского исповедания желания присоединиться к православию. Старшины, которые были в главе этого движения, колебались, просили у Патриарха Иерофея различных уступок и под разными предлогами старались длить дело. Согласившись на некоторые из их желаний, как, например, на будущее возведение одного из их священников, именем Гурии Ганна, в архиепископский сан, в том случае, если вышеупомянутые старшины возвратятся в лоно нашей Церкви, обещавши содействовать удовлетворению некоторых из их второстепенных требований, то есть видя их готовыми к исполнению своего обещания, Его Святейшество не мог не усомниться в искренности их слов.

Условившись обо всех частностях этого дела, я сказал Патриарху Иерофею, что, по моему мнению, уступки, им сделанные, были достаточны и что дальнейшее снисхождение к людям, которые делают свою веру предметом переговоров для достижения личных целей, было бы признаком слабости и повредило бы его достоинству; вследствие нашего соглашения с Патриархом было условлено, что он пригласит к себе старшин, чтобы они объяснились в моем присутствии. В этом спустя несколько времени устроенном собрании старшин присутствовали пять главнейших, именно: Шибли Эйуб, Ганна Фредж, Мусса Багри и Халиль Эйуб, который Вашему Превосходительству известен со времени его прибытия в Константинополь по делу о календаре.

По представлении мне этих старшин, как изъявивших желание возвратиться в православие, что было известно и по всеобщим слухам, я сказал им, как приятно мне, что я нахожусь в Дамаске, где могу узнать о положении этого дела из его источника и могу сам убедиться в том, сообразны ли с истиною те наклонности, которые им приписывает общеизвестное мнение, что, впрочем, Его Святейшество, к которому они сами давно прибегли как к духовной подпоре, далек от намерения принуждать их совесть и оставляет всякому свободу действовать по своему убеждению, и что мы теперь желаем только выйти из недоумения и узнать о действительности намерений, ими часто высказанных. Протестуя против подозрения, которое будто бы мои слова выражали, старшины снова повторили о своем намерении возвратиться в православие, прибавив, что они ждут объяснения их дела относительно дамасской церкви, которая все еще находится в руках <униатского> Патриарха Климента, что дало бы им возможность сохранить эту святыню, тем более что они надеются со временем убедить еще большее число своих единоверцев, преимущественно людей простых, к последованию их примеру в принятии православия.

Принимая их возражения, я однако ж дал им почувствовать, что мы станем ждать, чтобы события подтвердили их слова. С тех пор, приняв наблюдательный тон, я ограничился наблюдением их действий, не показывая ни малейших признаков участия или нетерпения. Чтобы дать мне ручательство в твердости их намерения не уклоняться от образа действий, ими избранного, старшины мне конфиденциально сообщили общее, подписанное главами ста семейств, адресованное (нрзб.), о восстановлении древней чистоты их веры, очистив ее от всех действий, противных древним обрядам Востока и введенных латинянами, об исключении из молитв имени Патриарха Климента и прочих недавно введенных (подразумевая имя <римского> папы), причем изъяснено в прошении, что если эти условия не будут приняты, то они переходят в православие. Кроме того, старшины продолжали переписку в разных провинциях, чтобы умножить число приверженцев Православия. Шибли Эйуб составил даже записку, предназначенную к печати, для опровержения положений, опубликованных некоторыми греками римского исповедания в Александрии, в пользу реформ Патриарха Климента.

Все эти усилия не остались тщетными; вследствие споров, возникших в мелхитских селениях невдали от Дамаска, по поводу обряда бракосочетания одной девицы, большая часть жителей объявили намерение принять православие. Двести шестьдесят лиц собрались в нашей церкви, и по их просьбе Патриарх Антиохийский отправил к ним священника для богослужения. Такое же число обратилось к православию в соседней деревне, называемой Маиула. Вышеупомянутые дамасские старшины, собираясь для священнодействия в часовне, устроенной в доме Ганна Фредж, решились недавно выключить из молитвы имя папы и читать Символ Веры согласно учению Православной Церкви. Они не преминули через посредствующих лиц уведомить меня об этих последствиях как доказательстве их решимости исполнять данные обещания. Они давали подразумевать, что, пребывая еще в состоянии переходном, прежде чем решительно присоединиться к нашей Церкви, они таким образом находят более способов действовать на своих единоверцев, еще нерешительных.

Поставляя себе в приятную обязанность довести до сведения Вашего Превосходительства о сих событиях, показывающих хотя и медленное, но поступательное вперед движение к распространению православия в Сирии, я не могу не надеяться на еще более удовлетворительные успехи в будущем».

Приказали: Содержание вышеизложенного донесения генерального консула нашего в Бейруте статского советника Мухина управляющему константинопольскою миссиею нашею, об изъявленном старейшинами Сирийской Униатской Церкви желании, считаем необходимым объявить Вашему Преосвященству для нужных в потребном случае соображений, о чем и послать Вашему Преосвященству указ.

Августа 27 дня 1858 г. Обер-Секретарь Федор Яковенко. Секретарь Виноградов.

Архив РДМ, п. 53, д. 1015, 5 л.

Иерусалим 14 сентября 1858 г.

Подлинник.

Печ. с незначит. сокращениями.

Ваше Сиятельство!

На этот раз позвольте мне Вас побеспокоить моим письмом. <...>

Ближайшим образом касается Вас полученное мною из Бейрута письмо от Мансурова, в котором два раза упоминается Ваше имя. Вот подлинные слова письма: <1> «Будучи в Константинополе в конце минувшего мая, и несколько раз потом из России, я просил наше посольство и князя Лобанова в особенности выразить В<ашему> П<реосвященству>, до какой степени я обрадован был, услышав, что Ваши личные старания почти довели до успешного результата предположение о приобретении в Иерусалиме очень удобного и выгодного места для постройки.». <2> «Я еще более порадовался, узнав (от г. Митькова), в чем дело, и тогда же просил князя Лобанова передать В<ашему> П<реосвященству>, что начатое Вами дело согласно с условиями возложенного на меня поручения и что все мои средства вполне к Вашим услугам.» (здесь и далее подчеркнуто в документе. – Н.Л). Судите, как Вам угодно, об этих фразах, но, при всей благодарности за доброе участие Ваше во мне и за удержание некоей бумаги, я, получив это письмо, более и более убеждаюсь, что и я был не совсем неправ. Видите, какое значение придают беседам с Вами; видите, как точно передаются эти беседы. А ведь письмо-то занумеровано.

<...> Будьте покойны, в сношениях с Мансуровым я буду тем, кем желает посольство. Уладится ли дело, не знаю: это зависит от благородства чувств и мыслей господ, с которыми я буду иметь дело. В сущности – верх в моих руках; но девятнадцатый век довольно ли великодушен для того, чтобы делать публичное сознание в ошибках. и, смею сказать, во лжи, хоть иной раз трудно удержаться и от подобного выражения.

Греки достали прежде меня (я только сегодня отыскал через секретаря г. консула) книжонку, изданную г. Мансуровым¹⁶⁸ и исполненную – всякое предубеждение в сторону – знатных несообразностей и неистин. Они переводят ее на греческий язык, чтобы печатно отвечать на нее. Но не в этом еще беда.

Есть беда поближе ко мне, о которой мне хотелось бы побеседовать с Вами, мой добрый и дорогой князь. Я не позволял себе писать об этом Аполлинарию Петровичу¹⁶⁹, чтобы не обеспокоить его; но надеюсь, что Вы примете участие во мне и, сколько возможно, поможете моему горю. Не мудрено дело давать общие советы об умеренности и ожидать успехов от известного образа действий, но хитро забрасывать вопросы: да откуда Вы все это берете? да зачем Вы об этом думаете? да на что Вы так горячо принимаете к сердцу? Все эти вещи весьма, конечно, поучительны и интересны. Но кроме, – дай Бог много лет здравствовать! – князя Александра Михайловича <Горчакова> – вникнул ли кто-нибудь в мое положение? А право, стоило бы подумать.

Я помню обязанность крайнейшей скромности и уступчивости – а там (в Петербурге. – Н.Л) печатают бранную книгу против греков: что же выйдет из этого двуначалия и двуобразия действий? Не знаю, что выиграет министерство, которого разумные планы наглейшим образом нарушают нашими печатными изданиями, расходящимися по свету, чтобы бесить одних и смешить других; не знаю, что выиграет Общество (РОПиТ – Н.Л), полагающее такие гнилые основания для своих предприятий; но я выигрываю весьма немного – жалкую долю двусмысленного агента, несчастную участь человека между двумя огнями.

Предполагая искренность в выражениях доверия ко мне со стороны Патриарха Иерусалимского, о которых пишу в официальной бумаге, я более удивляюсь этому доверию, чем удивлялся бы подозрению, зная ту степень негодования, до какой бесполезно довела греков брошюра г. Мансурова. Но положим, что доверие это искренно: лучше ли от этого мое положение? Держать сторону греков против Мансурова не способен я, – разумею, в том, в чем прав Мансуров, – и к чему бы, кроме междоусобной борьбы, повело это? С другой стороны, отстаивать Мансурова со всеми лжами его необдуманной и безрассудно напечатанной книжонки значит просто перессориться с греками и снова испортить те отношения, которых я добился не без большого труда. Хорошо положение? Хотят, чтобы все шло как по маслу, и не хотят не только принять участие, но даже с благоразумным спокойствием выслушать слово, которое с болью вырывается из сердца! Прости им, Господи!

Между нами: боюсь, не вышло бы штуки еще со стороны Мухина¹⁷⁰... Добрейший он малый, я его душевно люблю и уважаю, и любезности у нас идут своим чередом. Но он чрезвычайно самолюбив вообще и теперь, как я слышу, ужасно раздражен исходом дела об Амидском архиепископе Макарии. Мне очень бросилось в глаза, что в последнем письме своем он изволил выразиться, что едет по приглашению Миссии в Иерусалим и хочет принять посредничество между соперничествующими державами (слова, подчеркнутые им самим). Сам Николай Акимович¹⁷¹ чувствовал, что есть здесь что-то неладное в этом выражении, почему и прибавил: я не знаю, понравился ли Вам этот титул мой. Во всяком случае, дурно он сделал, если вздумал мешаться в чужое дело, особенно в настоящую пору, когда Патриарх вышел на прямую дорогу: я постараюсь предупредить зло, сколько это будет возможно. Пишу это не потому, чтобы убежден был совершенно, что именно так будет; но на всякий случай мне хочется предварить Вас, мой добрый князь!

Квартиру для консула¹⁷² я приготовил прекраснейшую, под рукой у меня, устроив и гостиную, и спальню, и столовую, и комнату для Мансурова, так что на первый раз будет не только все необходимое, но и все в возможно лучшем виде. Мы уже и переписались с консулом весьма любезно. Судя по отзывам, можно надеяться, что с Доргобужиновым мы сойдемся. Но, извините меня, доколе он не получит самостоятельности и не будет освобожден от (гнетущей, между нами) зависимости от бейрутского консульства, изнемогающего и под бременем одних своих хлопот и трудов, г-н Доргобужинов останется для меня не помощником и товарищем, а соседом, равно как и для других консульств, лишним русским человеком. Он мне больше мешал бы в таком случае, чем помогал. Но об этом будет еще речь.

Что у Вас в Константинополе делается? Хорошо ли известно посольству устройство похода греков против нас? Хорошее ли орудие имеете Вы в архимандрите¹⁷³ et C° для наблюдений подобного рода? Я здесь разоряю понемножку пакости Иерусалимского Блаженства. Помогайте там. От Вас исходит закон! О, как бы хотелось, как бы нужно мне было побывать в Константинополе, повидаться с Вами! Ведь теперь здесь я не новичок, может, что и дельного сказалось бы. Оно бы и в Россию не худо; ощупью бродят там. Но да будет во всем воля Божия.

Смею засвидетельствовать, что молитва моя за Вас горяча и уважение и признательность к Вам безграничны.

Вашего Сиятельства душевно преданный еп<ископ> Кирилл.

Не покидайте нас! Ох, трудно!

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3341, л. 33–34 об.

С.-Петербург 14/26 октября 1858 г.

Копия

Дело об абиссинских монахах в Иерусалиме¹⁷⁴, о коих пишет преосвященный Кирилл, обратило особенное наше внимание. Так как тамошнее братство (confrerie) 40 абиссинских монахов подчинено армянскому монастырю, который состоит под покровительством английского консула, то выходит из того довольно сложный вопрос, недостаточно объясненный в письме нашего архиерея. Нужно бы разъяснить это обстоятельство прежде приступления к действию, чтобы заранее избежать двух препятствий, а именно, 1-ое, напрасного столкновения с английским правительством, всегда щекотливого, как скоро дело идет о чужестранной протекции на Востоке; 2-е, не подать, может быть, предлога к жалобам высшего греческого духовенства в святых местах, что мы покушаемся коснуться непосредственных прав, оному присвоенных в Палестине.

Из этих двух пунктов последний имеет в глазах наших несравненно более важности, потому что мы отнюдь не хотели бы еще более усилить подозрительность высшего греческого духовенства, которое и без того уже довольно обнаружилось. Нам вовсе неизвестен образ мыслей Патриарха Иерусалимского насчет тамошних абиссинских монахов и не почтет ли он всякое разрешение, данное с нашей стороны преосвященному Кириллу, чтобы формально принять под официальное свое покровительство монахов и монастырь абиссинских, в виде посягания на высшую пастырскую власть свою во всем пространстве Святогробского округа. Это уважение мы особенно и тщательно должны иметь в виду. Мне весьма известна горячая ревность преосвященного Кирилла к высокой и благочестивой цели, ему предназначенной, и никто более меня не питает искреннего сочувствия к благородному и просвещенному его стремлению. Но даже для достижения этой цели нужно, чтобы похвальная ревность сия сопряжена была с необходимою осмотрительностью и умеренностью. Мы знаем и оплакиваем жалкие немощи высшего греческого духовенства в Турции, но не можем, однако ж, без его содействия, хотя оное более или менее искренне, поддержать и защищать священное дело Православия на Востоке. Ежели же возбуждено будет решительное с его стороны к нам недоверие и противудействие, то не только неминуемо ослабит собственные наши усилия, но легко может произойти из таковой борьбы какой-либо новый порядок вещей еще хуже настоящего, к явному торжеству врагов и завистников наших. Эти соображения и опасения не ускользнут от прозорливого взгляда нашего епископа и, конечно, будут руководствовать его действиями во всяких случаях.

Возвращаясь к вопросу об абиссинцах, я нахожу в письме преосвященного от 15-го сентября № 127 следующие слова: «Я отвечаю им (монахам Абиссинским), что со своей стороны я всегда готов принять в них самое живое личное участие и оказать всевозможную помощь в их вещественных нуждах, что с удовольствием примечаю их любовь к нашему богослужению и никогда на откажусь дать добрый приветственный совет ищущим назидания».

Нельзя было лучше, как этими словами, означить черту участия и дружелюбного расположения, которым и впредь епископ наш имеет руководствоваться в пользу абиссинцев, не переступая этой границы. Радушное приветствие, внимательное допущение присутствовать при нашем богослужении, предложение, при удобном случае, некоторого вспомоществования в нуждах их могут уже, по мнению моему, достаточно поддержать взаимное духовное доброжелательство и улучшить материальное положение абиссинских монахов. Не полагаю ни нужным, ни полезным идти далее сего, на первый случай, ибо равнодушие, встреченное ими со стороны других христианских исповеданий, тем более удостоверит их, что одна Россия соболезнует к их напастям и объясняется с ними языком братства и дружелюбия.

Мы нетерпеливо ожидаем теперь известия о прибытии и водворении консула Доргобужинова в Иерусалим, и я радуюсь заранее тому, что он, усердно содействуя вообще нашему епископу, с искреннею готовностью будет избавлять его с другой стороны от всех мелких подробностей и частных текущих дел, собственно присвоенных консульскому званию.

Таким образом, наш почтенный и ревностный архиерей, освободясь от мелочных хлопот, а также от непосредственных сношений по текущим делам с местными властями и чужестранными консулами, тем более выиграет времени, чтобы посвятить все внимание и все попечения свои к успешному и беспрепятственному исполнению важных и многотрудных обязанностей, возложенного на него Высочайшею волею государя императора духовного поручения.

Архив РДМ, п. 54, д. 1036, 3 л.

Константинополь 22 октября 1858 г.

Подлинник

Преосвященный Владыко, милостивый архипастырь.

В последствие отношения моего от 8 октября за № 805, я поставляю себе в приятную обязанность известить Ваше Преосвященство, что почтеннейшее отношение Ваше от 1 сентября за № 118, в коем Вы описали бывший в Иерусалиме праздник в высокоторжественный день тезоименитства государя императора, было князем Александром Михайловичем <Горчаковым> повергнуто на воззрение Его Императорского Величества и что Его Величеству благоугодно было изъявить свою чувствительную благодарность за то участие, которое Патриарх Иерусалимский принял в этом празднике (здесь и далее подчеркнуто в документе. – Н.Л.).

Покорнейше прося Вас, милостивый архипастырь, объявить о сем высочайшем отзыве Его Блаженству, если он еще находится в Иерусалиме, не излишним считаю приложить у сего извлечение из письма князя Александра Михайловича, из которого Вы усмотрите подлинные и весьма для Вас лестные выражения государя императора.

Я равным образом получил донесение г. Доргобужинова, в котором он известил меня о заботливом участии, которое Вы приняли при его водворении.

Поручая себя святым молитвам Вашим, честь имею быть с совершенным почтением и таковою же преданностью,

милостивый архипастырь,

Вашим преданнейшим слугою.

Архив РДМ, п. 60, д. 1183, 2 л.

Константинополь 29 ноября 1858 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство, милостивый архипастырь,

Честь имею известить Вас, что государю императору благоугодно было разрешить мне отправиться на некоторое время в отпуск в Россию с возложением временного управления делами вверенной мне миссии на советника миссии, статского советника князя Лобанова-Ростовского, с званием нашего поверенного в делах при Порте Оттоманской.

Поставляя Ваше Преосвященство в известность о предстоящем моем отъезде из Константинополя, я пользуюсь сим случаем, чтобы изъявить Вашему Преосвященству искреннюю мою благодарность за Ваше постоянно милостивое содействие в исполнении Высочайше возложенных на меня поручений, и вполне уверен, что во время моего отсутствия князь Лобанов в сношениях своих с Вами не преминет оказывать постоянную готовность содействовать успешному ходу дел.

Поручая себя святым молитвам Вашим, прошу Вас, милостивый архипастырь, принять уверение в совершенном моем почтении и пр.

Архив РДМ, п. 60, д. 1183, 1 л.

Иерусалим 11 января 1859 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство, милостивый государь и архипастырь

На письмо Ваше, Преосвященнейший Владыко, от 10-го сего января, за № 02, имею честь довести до сведения Вашего:

1-е) что другой инструкции, кроме преподанной мне от императорского русского посольства при Порте Оттоманской и мною Вам предъявленной, у меня нет.

2-е) что на 4-ой странице этой инструкции говорится: «главной причиною, побудившей наше правительство к учреждению, кроме Духовной Миссии, и консульства во Св<ятом> Граде, было избавить епископа нашего от несовместных с его духовным саном как полицейского надзора над пребывающими там русскими поклонниками, так и...»; а на 6-й там же говорится: «на Вашу долю выпадает наблюдать за наружным порядком и благочинием между всеми поклонниками, а также употреблять меры строгости к обузданию тех из них, которые, по свидетельствованию нашего епископа, окажутся мало склонными к его духовным внушениям. Во всех этих случаях Вы должны действовать в полном согласии с начальником нашей Духовной Миссии и оказывать ему все Ваше содействие предоставленными Вам исполнительными мерами, во всех его требованиях относительно наших поклонников».

3-е) что в деле ухода слуги Сергия из-под ареста в консульстве факт проступка совершен на моих глазах и, не наказав его немедленно по смыслу наших полицейских законов, я остался бы виновным в бездействии власти, так как где полицейский надзор, «несовместный с духовным саном Вашего Преосвященства», как говорит инструкция, – там, смею думать, и карательная полицейская власть над ослушником, без права которой бездействен и надзор. Слова же инструкции на 6-ой странице я объяснил и объясняю себе буквально, т. е. обязанностью для меня оказывать мое содействие Вам предоставленными мне исполнительными методами во всех требованиях Вашего Преосвященства относительно наших поклонников. Обязанность эта нисколько, я полагаю, не исключает необходимости пресечь, предоставленною мне лично властью, беспорядка, которого я сам был свидетелем. В обстоятельстве, где арестант, в глазах консула, уходит из-под ареста, факт проступка налицо, и виновность проступившегося не имеет нужды ни в каких сильнейших доказательствах, ни даже «в засвидетельствовании Вашего Преосвященства в том, что виновный оказывается мало склонным к Вашим духовным внушениям».

Я почел бы себя недостойным доверия высочайшей власти, считающей меня пока еще способным выполнять обязанности консула, которыми она облекла меня, и виновным в неуважении к Вам, если бы в случаях, как настоящий, я позволил бы себе беспокоить Вас, Преосвященнейший Владыко, спросом, как поступить. В пример же того, как исполняю я слова инструкции в тех случаях, где заглазность проступка и важность его вменяют мне в обязанность обратиться всего прежде за советом к Вам, как к общему духовному отцу всей местной русской колонии, которому ближе известны нравственные свойства каждого, я позволю себе указать Вашему Преосвященству на монаха, высланного мною в Россию, по предварительному совещанию с Вами, и на послушника Терентия, усланного временно на покаяние по распоряжению местной Патриархии, вследствие просьбы моей – и снова по предварительному совещанию с почтеннейшим отцом Ювеналием, заведовавшим Миссией в последнюю поездку Вашу.

4-е) что ответственность, возлагаемую на меня Вашим Преосвященством, я вполне принимаю: где Высочайшее доверие, там и крупная ответственность, но вместе с ними и некоторая независимость консульских действий; не все же консулу спрашиваться – есть у него маленький кружок и самостоятельных действий.

5-е) что слугу Сергия до утра понедельника 12-го будущего января из-под ареста выпустить я не считаю себя вправе, из-за необходимости «поддерживать» значение консульской власти в глазах не привыкшего еще к ней здесь русского населения – необходимость, которую Вы сами изволили сознавать в конце Вашего письма.

С глубочайшим уважением и совершенною преданностию, имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1213, 2 л.

С.-Петербург 13 января 1859 г.

Подлинник

Начальнику Российской Духовной Миссии в Иерусалиме, преосвященному епископу Кириллу Мелитопольскому.

Секретарь Государыни Императрицы Марии Александровны <П.А. Мориц> доставил в Азиатский Департамент по приказанию Ее Величества 1000 полуимпериалов, составляющие на серебро пять тысяч сто пятьдесят рублей, на имя Вашего Преосвященства, в полное Ваше распоряжение. Деньги сии отправлены ныне через С.-Петербургский почтамт в Константинополь и будут препровождены в Иерусалим <дипломатическою> миссиею нашею при Порте Оттоманской.

Азиатский Департамент покорнейше просит Вас, преосвященный владыко, о получении сих денег не оставить уведомлением.

Вице-директор: Злобин.

Коллежский секретарь князь Голицын.

Архив РДМ, п. 22, д. 389, 1 л.

Иерусалим 13 января 1859 г.

Конфиденциально.

Подлинник

Ваше Сиятельство, милостивый государь

Подарили было мы Вас новостями, за которые бы Вы нам сказали хорошее спасибо! Слава и благодарение Господу Богу, что все разрешилось благополучно. Я не хотел было и писать уже Вам о наших дрязгах. Но подумал-подумал – и признал за лучшее все-таки сообщить Вам. Хоть и прошлое – Вам все равно надо знать, что у нас делается.

Мы совсем было рассорились с Доргобужиновым, да и не на шутку. Давно, с того дня, как я возвратил ему прочитанную мною инструкцию его, я примечал, что между нами есть что-то нерешенное, неясное. И по обычаю – никогда не придавать тени значение больше тени, и по уважению к нашим прекрасным личным отношениям, я не придавал особенной важности подозрениям, что Доргобужинов не совсем доволен размежевкой наших прав и обязанностей. Наблюдал – и только.

Отлучка моя из Иерусалима дала полный простор деятельности консульства. Жаль только, что результат вышел не тот, которого я желал. Я думал, что во время моего отсутствия Дорг<обужинов> поймет, в чем я могу быть нужен для дела и полезен для него самого. Вышло, напротив, что выявилась только главная его тенденция – очистить себе дорогу. И при сем стала выходить очень глупая история.

Мои монахи хотели ехать на Иордан. С ними собирались и поклонники. Когда дело дошло до сношений с шейхами и пр., я послал иеромонаха к консулу – просить устроить это дело. Боже спаси, что вышло! Консул пришел ко мне с претензиями на поклонников, что они не идут к нему с своими просьбами, и хотел отказаться от всякого участия в деле. Я успокоил его, но выслушал очень поучительную проповедь, что в Иерусалиме есть консульство, а консульство есть флаг, а флаг покрывает все русское здесь, начиная с Дух<овной> Миссии. Все хочет – покрыть.

Уже и со стороны стали примечать что-то недоброе. Доргобужинов же был так неосторожен, что бросил подозрение даже мусульманам, уговаривая своих агентов из мусульман не говорить мне, что они получили комиссии в покупке земли: так у нас поддерживалось единство действий! Я уже решил поговорить с ним со всею дружескою откровенностью, чтобы допроситься прямо, чего он хочет, как вдруг разразилось событие, крайне запутанное и странное. На моего служителя пожаловался один из поклонников, что тот ему нагрубил, сказавши, между прочим, что «мы не смеем драться, ведь мы здесь не в России, а за границей». Дело было пустейшее, но Доргобужинову хотелось попробовать, что <я> скажу, если из моего же дома взял бы консул служителя под арест. Он прислал ко мне своего секретаря Кривошеина спросить, согласен ли я, чтобы человек был посажен под арест в консульстве. Я не согласился, сказав, что ведь он же прибит, и просил ограничиться выговором. По обычной ли своей рассеянности или по чему другому, этот мальчик передал консулу, будто я согласен.

На другой день вечером вдруг я узнаю, что мой человек под арестом. Я посылаю к консулу о. Ювеналия (Половцева) просить выпустить моего человека, тем более что в этот именно день уволен был мною другой человек и некому было накрыть у меня стол для членов Миссии. Консул отказал, прибавив, что лучше было бы написать на бумаге (здесь и далее подчеркнуто автором письма – Н.Л.) (что и требовалось доказать, как говорится в геометриях). Я написал: мне ответили, что мой человек <нрзб> и не смеют исполнить моей просьбы. Я вынужден был указать на инструкцию и попросить внять моей просьбе. Мне последовал ответ на др<угой> день, после того, как я отказался принять консула по самому простому соображению: моя-то бумага была там, а от меня еще хотели требовать словесного объяснения. <...> Наконец, в письме договорил Доргобужинов до последнего слова. Все объяснилось разом, – что ему хочется объяснять инструкцию по-своему и что главная забота его не об общем деле, а об его персоне. Я был бы рад концу: виделось, что мы еще <долго?> в недоразумении. вчера объяснились. Я ему прямо предложил вопрос самый существенный. Он сознался в своем подозрении. Я ему фактами доказал, что я не подал повода к этим вещам. Он поклялся мне памятью матери, что впредь будет думать благороднее о мне. Я удовольствовался единственною наградою: условием, чтобы мальчишка Кривошеин не являлся ко мне больше по делам.

Хорошо, мой добрый князь? Но не скрою от Вас опасения, что если благороднейший и умный человек Доргобужинов может делать такие глупости, то надобно искать источник их не в одной его безграничной мнительности, а в самом существе дела. Пожалуй, побраните меня, но я не поступлюсь убеждением, что здесь всю роль играет Компания¹⁷⁶, спорящая с Министерством, и, не шутя, буду просить Министерство разделить Агентство <РОПИТ> с консульством. Вопрос большой: знаю. Но – иначе мы все будем в дураках.

Образчики дурачества у нас не редкость. Борис Павлович <Мансуров> объявил мне, что гр<аф> Кушелев¹⁷⁷ подарил нам свои земли. Мы с Бор<исом> Павловичем уже хлопотали о разведении сада. Вчера кн<ягиня> Шаховская привезла письмо, в котором гр<аф> Кушелев поручил архитектору Пьерроти (sic!) продать его земли!!! Так-то делают великие дела!

Кстати, – простите, мой дорогой князь, – о великих делах. «Жертва» Мансурова – Доргобужинов ведет здесь дела сквернейшим образом: все поднято на дыбы. и агенты его попадают в тюрьму. А что говорят! Что говорят? Кое об чем я объяснился с ними (на левом поле приписка: «Дело кривое, поднятое только против меня. Слуга был невиновен ни в том, ни в другом случае». – Н.Л.), но – главное – меня мучит опасение, что мы все – русские в Иерусалиме – останемся в дураках. На этот случай намекает мне уже и паша¹⁷⁸, и другие мои приятели, тогда как свои – жмурят глаза.

Позвольте мне на случай несчастья предложить Вам две вещи, почище Мансурова и для Вас более удобоисполнимые, к чему здесь я уже подготовил почву на всякий случай со всею осторожностью, оберегая честь России больше других.

1-ое. Есть здесь, у Яффских ворот, рядом с армянскими владениями, против англиканской церкви, построенная Ибрагимом-Пашою огромнейшая казарма, отдаваемая иногда в наем греческому монастырю для поклонников. Какая бы прекрасная была вещь для нас! Я думаю, можно бы выпросить ее у <турецкого> правительства за деньги или на условии выстроить казарму за городом. Денег бы нечего жалеть: мы же не станем ведь платить по 6.000 тыс. р. сер. за вояж. А славно было бы! Здешние готовы нам содействовать, хотя под условием, что консул в это дело мешаться не будет и о земле будет прошено от лица Миссии, в каковом случае обещают успех.

2-ое. Есть здесь принадлежащий правительству развалившийся дом, известный под именем «дома царицы Елены». Здание огромное и дорого ценимое (до 3.000.000 п<иастров>). Хотя и материалу там такое количество, которым может окупиться покупка. Место не весьма велико, но для главнейших потреб достаточно. Это тоже можно бы устроить, если бы первое (лучшее) оказалось неудобным. Во всяком случае долгом совести считаю представить на Ваше благоусмотрение предположения эти. Ей-ей, было бы чуть ли не больше <в этом> случае нашего стыда здесь <...>

Словечко о Константинополе. О. архимандрит Петр (настоятель посольской церкви – Н.Л.)¹⁷⁹ изволил выразить проезжим арабам свое недоумение, почему мой драгоман доселе не высылает арабов в Россию для образования. Это сбило с толку весь Дамаск. Покорнейше прошу, если только это возможно, внушить почтенному отцу, что такие шутки непозволительны. Я, впрочем, писал уже об этом и Петербургскому митрополиту.

Простите мне, мой добрый и дорогой князь, всю эту дребедень. Ведь – на Вас надежда.

Весь Ваш.

Е. Кирилл. 13 генваря 59 г.

Что же мой наместник? Скоро ли явится? С восхищением читал его статью в «Русской Беседе»! О, как бы побеседовали с Вами еще раз по-старому, по-русски!!

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 334, л. 27–28 об.

Иерусалим 10 февраля 1859 г.

Публикация.

Консульства нашего в Иерусалиме ждали все; я первый и более всех, по причинам, которых объяснять нет нужды. Полагаю, что г. управляющий консульством довел в свое время до сведения начальства о приеме, который я сделал ему в Иерусалиме. С своей стороны, должен засвидетельствовать, что на первый раз достаточно был вознагражден за мое усердие знакомством с особою г. Д<оргобужинова>. С добрыми надеждами смотрел на него и весь Иерусалим.

Что касается до агентства Общества пароходства и торговли в Иерусалиме, заранее уже обещавшего мне множество затруднений, с ним я надеялся примириться при посредстве г. д. с. с. М<ансурова>. Его Превосходительство, действительно, употребил в своих любезных беседах со мною все меры к моему успокоению: отказался от своих прежних воззрений, согласился с моим простым взглядом на дело наше на Востоке, уверил, что в агентстве Общества я найду себе только помощь. Я хотел верить ему; мог верить в продолжение полутора месяца, которые проведены были мною вдали от Иерусалима.

По возвращении из Дамаска я поражен был ходом дел наших в Иерусалиме. Все, чего только когда-либо я мог опасаться в отношении к делу нашему на Востоке от смешения начал, все это вышло наружу, именно наружу, что плачевнее всего. Не только поклонники наши, но и греки и турки бросились ко мне, после моего приезда, с восторженными изъявлениями своей радости о моем возвращении, а вместе с громким ропотом на консула за то, что он действует против меня. Я не верил собственным своим ушам, могу прибавить даже: своим глазам; не верил никому, хотя искушение было велико, когда почти все здешние власти и представительства то секретными, то открытыми путями усиливались заявить мне свое сочувствие, подозревая или зная что-то недоброе между нами, не верил себе самому, когда г. Д<оргобужинов> вздумал отказываться от участия в устройстве поездки поклонников на Иордан 6 января <1859 г.> потому только, что я послал сказать ему об этой поездке, а не поклонники обратились к нему с покорнейшею просьбою. Я терпеливо выслушал жалобу на поклонников, проповедь о значении флага, «покрывающего в Иерусалиме все русское, начиная с Духовной Миссии», приписал всё это вспышке, какой образчик видел и Патриарх Иерусалимский, едва умиренный мною, и успокоил г. управляющего консульством.

Но не надолго оставил меня в покое г. управляющий консульством. Хорошо, по крайней мере, то, что история с служителем, который был взят из моего дома под арест против моей воли, окончившаяся официальною перепискою между мною и г. Д<оргобужиновым> и моею покорнейшею просьбою, чтобы с сей минуты г. секретарь управляющего консульством прапорщик К<ривошеин> не смел являться ко мне по делам, и, наконец, взаимным нашим объяснением, при котором г. управляющий консульством поклялся мне памятью своей матери – благороднее смотреть на мои к нему отношения, – что эта история прояснила мне все.

Оказалось, вопрос был о самом принципе, о представительстве в Иерусалиме, о значении консула в связи с архиереем, начальником Миссии. Не знаю, в какой степени убедился г. агент Общества, управляющий консульством, в истине высказанного ему мною положения, что меня нельзя ставить на одну доску с последним из русских поклонников в Иерусалиме, что если флаг «покрывает всех русских, то меня только защищает»; не знаю, какие инструкции получит он от своего ближайшего начальства насчет образа исполнения своей клятвы памятью матери; не знаю, до чего мы дойдем дальше; но теперь дела наши в Иерусалиме идут весьма нехорошо. Крайне неосмотрительный образ действий г. управляющего консульством более и более поддерживает в иерусалимском обществе мысль, что мы с ним идем не по одной дороге; отношения наши натянуты до того, что я боюсь выйти из дома, боюсь взяться за какое-нибудь дело даже о поклонниках, опасаясь вновь поднять какой-либо вопрос, которого мы не порешим, или подать повод к подозрениям, которыми раз был уже оскорблен совершенно незаслуженно. Волею или неволею (последнему хотел бы верить больше) г. агент Общества, управляющий консульством, выдал тайну возникающего между нами несогласия сторонним людям, поставил меня в такое затруднение, что я за лучшее считаю безвыходно сидеть дома, чтобы не иметь неприятного труда выслушивать разные намеки и чтобы оградить себя всесовершенно от всякой укоризны во вмешательстве в чужое дело – даже по подозрению.

Я не виню г. Д<оргобужинова>. Главною виною всего – его двусмысленное положение. Но это-то и дает мне смелость обратить внимание начальства на ход наших дел в Иерусалиме. Следствия не прекратятся, доколе причина будет существовать, и это уже крайне худо для нашего дела на Востоке. Как агент Общества, г. Д<оргобужинов> идет со мною уже не по одной дороге, не под одним начальством состоим мы, не одно дело делаем, а если и одно, то совершенно с различными видами, что еще хуже. Я имел успокоительные уверения г. Мансурова насчет вмешательства Общества в наше дело; дело теперь говорит яснее слов и оправдывает мои давнишние опасения более, чем уверения Его Превосходительства. Слияние званий в одном лице г. Д<оргобужинова> не уничтожило в нем различия стремлений по службе в двух ведомствах: начало действительного нашего разделения – здесь, и разделение это не кончится ни с переменою лиц, ни с течением времени. Могло бы оно обнаружиться не так рано и не так грустно; но это уже небольшое зло.

Усвоив себе многочисленные цели, не весьма соприкосновенные с делом торговли, Общество пароходства и торговли дало своим агентам идею какого-то полуявного, полутайного представительства на Востоке и назначение – быть наблюдателями за ходом дел политических и церковных по всему Востоку. Агенты введены таким образом в круг деятельности чиновников министерства иностранных дел и, получив достаточные для большей представительности денежные средства, естественно, претендуют на деятельность: столкновения тут неизбежны, разве со временем все консульские места перейдут в руки агентов Общества. Для Иерусалима, где существует самостоятельная Духовная Миссия, нет впереди и последнего утешения – чтобы нашелся когда-либо архиерей из агентов Общества.

Между тем здесь-то, где, как замечал и г. М<ансуров>, узел всего вопроса, здесь-то с большей силою и проявляется запутанность дела, положительно гибельная для всего нашего предприятия на Востоке. Агенция Общества пароходства и торговли в Иерусалиме, городе ни приморском, ни торговом, так аномальна, что сама не может не чувствовать себя в довольно неловком положении – без товарищей, без дела. Единственное дело, которое она может усвоить себе, это – хлопоты по будущим Постройкам Русским для Миссии и поклонников: она и ухватилась за это дело, ревниво усиливаясь выгородить его себе в исключительное достояние.

Может быть, она и вправе, – не знаю; не знаю, много ли выигрывает от этого и Общество. Знаю только, что эта исключительность в пользу агентства невозможна. Временное дело, какова постройка, требует временного учреждения с определенною целию – комиссии для построения, чиновника особых поручений, и то в связи с Миссией, хотя для сохранения благоприличия. Миссия также имеет поручения по поклонническому делу, и главная опора ее существования в Иерусалиме, признанная Портою, заключается в назначении быть попечительницею поклонников. Отнять у ней это значение, даже сколько-нибудь ослабить его в глазах здешнего населения, значит выдать ее, разрушить все ее дело. Порта не будет смотреть на агенцию Общества благосклоннее, чем на Миссию, а Миссию заподозрит вдвое. Иноверцы и даже единоверцы сейчас же поймут, что у нас есть какие-то отдаленные, особые цели, и на каждый шаг мой будут смотреть с напряженнейшим вниманием.

Таким образом, и Миссия, и агенция Общества, при различных стремлениях, обе держатся за дело поклонничества как за опору своего существования, каждая гибнет, если упустит его, а вместе действовать не могут, исходя из разных точек и стремясь не к одной цели.

Что нужнее для правительства, я судить не смею. Могу только засвидетельствовать, что для своего дела я не вижу со стороны агенции помощи; напротив, встречаю только затруднения и предвижу борьбу, которая немного принесет чести русскому имени и пользы русскому делу на Востоке. Могу только благопокорнейше просить начальство оказать мне одну милость: отделить агентство от консульства, которое связывает меня с агентством, и поставить меня в состояние свободы от подозрения и споров о представительстве и представительности, о правах и преимуществах. Мне найдется довольно дела и кроме этих жалких сцен, а для нашего дела лучше будет, если мы не будем играть в жмурки, ловя друг друга, на радость врагам нашим, любопытству и злословию которых и так уже много дано пищи. Министерство, конечно, не затруднится найти в круге своих чиновников человека, знающего и опытного в делах, который бы мог быть действительным помощником в моей неопытности. Под одним руководством мы будем действовать единомысленнее, а это – насущная потребность для меня, первое условие успеха моего дела.

Печ. по изд.: Титов Феодор, священник. Преосвященный Кирилл (Наумов), епископ Мелитопольский, бывший настоятель Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Очерк из истории сношений России с Православным Востоком. Киев, 1902. С. 405–411.

Иерусалим 2 марта 1859 г.

Подлинник.

Печ. с сокращениями.

Ваше Сиятельство, милостивый государь!

Отношения Ваши от 29 генваря № 52 и от 12 февраля № 88 я имел удовольствие получить 28 минувшего февраля.

Приношу мою глубочайшую признательность за сообщенные мне, при № 52, сведения о делах церковных, столько же интересные сами по себе, сколько и полезные для меня в настоящую минуту, когда я, по долгу службы и совести, должен внимательно всмотреться в ход восточно-церковных дел.

С своей стороны, долгом считаю сообщить Вашему Сиятельству доходящие до меня здесь известия, касающиеся хода дел в Константинополе. Патриарх Антиохийский <Иерофей>, пребывающий теперь в Цареграде, хлопочет о замещении, если возможно, кафедры Вселенской, или, если то не удастся, места настоятеля Синайской Горы, которое остается праздным после свят. Констанция¹⁸⁰. Зная, как сильно опасается претензий <Патриарха> Антиохийского <Патриарх> Иерусалимский на престол Святого Града, полагаю, что внушения сего последнего не могут не наклоняться в пользу стремлений Бл<аженнейшего> Иерофея. Как бы ни было, в случае какой-либо перемены для нас не безразлично, кто займет престол Антиохийский. Поэтому позволяю себе всепокорнейше просить Ваше Сиятельство снабжать нас с г-ном генеральным консулом нашим в Бейруте благовременными сведениями и направлениями, чтобы нам иметь возможность подготовиться на случай.

Пользуюсь случаем обратить внимание Вашего Сиятельства на одно очень важное обстоятельство относительно Русских Построек в Иерусалиме. Убежденный невольным опытом в несостоятельности слов и уверений г. д. с. с. Мансурова, я считаю своею обязанностию снова поставить на вид, что г. Мансуров при первом совещании со мною согласился, что приобретение земли в Иерусалиме не может быть совершено ни на имя Общества, ни на имя консульства, а собственно, для церковно-поклоннических построек. Аргументы, которым г. Мансуров уступил 18 сентября прошлого года, состояли в том, что

1. Общество не имеет права обращать в свою пользу денег, собранных на имя Иерусалима от доброхотных жертвователей;

2. консульство не имеет ни образцов, ни повода приобретать здесь здания, хотя бы и для поклонников, так как ни один консул здесь здания не имеет и так как не в круге консульских обязанностей снабжать поклонников квартирами;

3. поклонники всех вероисповеданий состоят здесь под управлением духовенства и помещаются в монастырях;

4. Миссия имеет и право и нужду оказывать свое прямое влияние на русские богоугодные заведения: право – потому что она имеет Высочайшее поручение на этот предмет, нужду – потому что иначе визириальное письмо, на котором утверждается мое пребывание в Иерусалиме, теряет смысл, и я не буду иметь для себя точки опоры на Востоке.

Если г-н Мансуров найдет эти аргументы вдали от Иерусалима недостаточными, то я с своей стороны удерживаю за собой право отстаивать их со всею твердостию убеждения и протестовать против всякой измены данному мне слову.

Вверяя себя благосклонному вниманию Вашего Сиятельства, с чувствами глубочайшего уважения и вседушевной преданности, имею честь быть и проч.

P.S. Прошу извинения, что все сбил в одну бумагу и написал дурно. Без секретаря, сам пиша все, выбиваюсь из сил.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 3341, л. 31–32 об.

Иерусалим 8 марта 1859 г.

Подлинник

Преосвященный Владыко, милостивый государь и архипастырь,

Я был сейчас у Вас, преосвященнейший Владыко, но не имел удовольствия застать Вас дома.

Имея в виду, что с послезавтрашнею почтою я должен отвечать действительному статскому советнику Мансурову относительно оставленной им Вам, милостивый государь и архипастырь, расписки на две тысячи рубл. серебр., из которых Вы изволили дать мне в начале ноября минувшего года только тысячу четыреста целковых, как значится в расписке, мною врученной, но обратно не полученной, меж тем как 30-го декабря лично я возвратил Вашему Преосвященству полученные мною 1400 рубл. серебр., а 31 декабря через банкира Беркгейма, по требованию Вашему, я уплатил Вам, преосвященнейший Владыко, и остальные 600 рубл. серебр., всего 2000 рубл. (38 т<ысяч> пиастров) сполна, в уплате которых получил и расписку, – покорнейше прошу извинения в том, что решаюсь, среди серьезных занятий Ваших, утруждать Вас, милостивый государь и архипастырь, покорнейшею просьбою: если бы по счетам Вашим также подтвердилось, что помянутые 600 рубл. Вашим Преосвященством еще не уплачены, то почтить меня уведомлением:

а) благоугодно ли Вам будет додать мне их, так как в письме от 14/26 февраля действ. стат. советник Мансуров уведомляет меня, что остальных 600 рубл. сереб. он также не получал, – или

б) не прикажете ли зачесть их в счет денег, должных Вашему Преосвященству за расходы по устройству систерны на участке земли графа Кушелева-Безбородко.

С глубочайшим почтением и таковою же преданностию имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1214, 2 л.

Москва 15 мая 1859 г.

Публикация

Преосвященный Кирилл пишет: «Агенция Общества пароходства и торговли в Иерусалиме, городе ни приморском, ни торговом, так аномальна, что сама не может не чувствовать себя в довольно неловком положении, без товарищей, без дела».

Нет ли здесь правды? Что делает, или хочет делать пароходное Общество? Не видно. Оно хочет строить церковь, помещения и больницу для поклонников. Но это не больше ли принадлежит Духовной Миссии, нежели Обществу пароходства и торговли? А, между тем, деньги, собираемые на богоугодные заведения в Иерусалиме, Общество пароходства и торговли имеет в своих руках, и заботится как бы и впредь в большом количестве получать их в свои руки. Иностранные правительства употребляют сотни рублей на агентство, чтобы обеспечить движение и приобретение тысяч; что, если мы, истратив на агентство тысячи, не приобретем и сотен?

Говорят: большее приобретение есть политическое влияние. Вникнем в сию мысль. Мы можем приобрести или увеличить доброе к нам расположение арабского племени, православного, доброго, но угнетенного, бедного, необразованного, посему мы можем иметь на сие племя нравственное влияние; но какое тут может быть политическое влияние, и какой может принести плод? Не увеличит ли только сие нашу обязанность защищать сие племя в религиозном и политическом отношении, а это зависит от политического влияния нашего не здесь, а в Константинополе.

Слово касается здесь предметов чуждых и незнакомых; но это потому, что разные предметы смешаны, и нужно стараться представить их в порядке. Не знающий дает знающим вину к размышлению: как вернее соразмерить средства с целями, и виды религиозные, политические, коммерческие поставить в порядке так, чтобы одни другим споспешествовали, а не препятствовали, и не были поглощаемы одни другими.

Печ. по изд.: Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский. Собрание мнений и отзывов по делам Православной Церкви на Востоке. СПб., 1886. С. 377–381.

Константинополь 28 июня 1859 г.

Подлинник

Преосвященнейший владыко, милостивый архипастырь

Честь имею уведомить Ваше Преосвященство, что Государю Императору благоугодно было назначить меня Чрезвычайным Посланником и Полномочным Министром при Его Величестве Султане, и что я имел честь представить Его Величеству мои кредитные письма¹⁸¹ в торжественной аудиенции 27 июня.

С совершенным почтением и таковой же преданностью имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 60, д. 1188, 1 л.

С.-Петербург 29 июня 1859 г.

Подлинник

Его Императорское Высочество, войдя, на основании особого Высочайшего поручения, в подробное рассмотрение недоразумений, возникших в Иерусалиме между начальником Духовной Миссии и управляющим консульством, согласно с преподанными Его Высочеству от государя императора общими началами, – изволил указать обоим означенным лицам пределы и границы их деятельности, заботливости, прав и обязанностей.

На основании тех начал Его Императорское Высочество разъяснил преосвященному Кириллу и статскому советнику Доргобужинову, что на обязанности первого – остается нравственное и духовное назидание всей русской паствы, церковное представительство, производство богослужения, управление Духовной Миссиею, пастырское наблюдение за нашими поклонниками и всеми нравственными условиями их жизни, участие советами и указаниями в деле призрения наших богомольцев, передача консулу своих замечаний по сему предмету и содействие ему в улучшении быта поклонников, – а к обязанностям второго относится все политическое, дипломатическое, гражданское и полицейское представительство и управление, все приобретения земель и домов, все хозяйственное заведование постройками, временными заведениями, приютами, госпиталем, на основании инструкций, которые он будет получать от Комитета прямо или чрез меня.

Такое разграничение положило, кажется, конец происшедшим недоразумениям, и теперь можно надеяться видеть нужное единство во всех хозяйственных распоряжениях в Палестине по вверенному Комитету богоугодному делу.

В будущее мое окончательное посещение Иерусалима мне останется изучить и представить в Комитет все меры, которые нужно и можно будет принять для устранения на будущее время всяких новых столкновений и недоразумений, для окончательного разграничения прав и обязанностей действующих в Палестине лиц и учреждений, для устройства всего будущего хозяйственного управления и введения исполнительной стороны нашего богоугодного дела в совершенно нормальное состояние.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 138–139.

Иерусалим 26 августа 1859 г.

Подлинник

Преосвященнейший владыко, милостивый государь и архипастырь.

Проживающая в Назарете русская поклонница, вдова мастерового Саломея Емельянова¹⁸², имеющая двухгодовой, за подписью г-на новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, паспорт, срок которому истек 21 июня сего года, обратилась вместе с другими с просьбою о разрешении ей пробыть в Палестине еще два года.

Получив ныне от г-на генерал-адъютанта графа Строганова отзыв, что Его Сиятельство не может согласиться на ходатайство этой поклонницы, так как не объяснена причина, почему необходимо ей оставаться здесь еще на два года, я полагал бы возобновить просьбу о продлении срока пребывания помянутой просительницы в Палестине перед г. чрезвычайным посланником и полномочным министром нашим в Константинополе. Почему считаю долгом покорнейше просить Вас, милостивый государь и архипастырь, почтить меня уведомлением, имеете ли Вы признавать уважительной просьбу Емельяновой о продлении срока пребывания ее в Назарете, где она служит при церкви; так как, в случае одобрительного Вашего о ней отзыва, преосвященнейший Владыко, нельзя уже будет отказать ей в отсрочке паспорта в пределах, законом дозволяемых.

С глубоким уважением и таковою же преданностью имею честь быть и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1188, 1 л.

Иерусалим 30 августа 1859 г.

Конфиденциально. Подлинник

Верьте, глубокоуважаемый князь, что никогда самолюбие мое не внушило бы мне того образа действий, который вызван был беспощадною и непримиримою, сначала тайно проводимою, а впоследствии обнаружившейся системою действий против меня. Чтобы сказать все (а я должен и хочу сказать Вам теперь все), я имею у себя неопровержимое доказательство того, что во все время крайних неприятностей я был совершенно чужд увлечения каким-либо личным чувством: ни посольство Ваше, ни министерство, никто никогда не слышал от меня ни одного слова против г. Доргобужинова в круге предметов, непосредственно касавшихся меня и отношений моих к консулу, как начальника Миссии, или предметов, данных мне инструкцией. Я имел тысячи случаев, которыми раздраженное самолюбие могло бы, не без видимого права, воспользоваться к тому, чтобы выставить г. Доргобужинова в невыгодном свете перед правительством: у меня были и есть вопиющие факты. Но, отстаивая дело, я оставлял в покое лицо – и остался верен себе до конца. Это могу свидетельствовать смело.

Не так действовали (хоть и не успешно) враги мои. Личное озлобление за мой благонамеренный и кроткий совет (о том, чтобы сестра секретаря не жила в доме консула, что составляет вопиющий соблазн для всего Иерусалима и окрестностей) выразилось, по крайней мере со стороны г. Кривошеина, в действиях именно против моего лица чуть не с первых дней поселения консульства в Иерусалиме. Немного спустя и г. Доргобужинов стал действовать в том же духе. Явно нарушая свои инструкции, он не просил и не дожидался объяснений, а сам усиливался установить наши отношения сообразно с совершенно иными началами, которых я признать не мог. Во что потом обратил весь вопрос о деле нашем г. Мансуров, как не в грязную и недостойную интригу, направленную именно против меня? Приезд сюда великого князя разъяснил не мне одному всю тайну жалкой путаницы, в которой играли роль только два лица (подставного не считаю). Смею после этого прибавить, что если в деле нашем и есть тень расчетов, то она падает не от дома Иерусалимской Миссии.

Винят меня, что я действовал горячо и писал слишком настоятельно. Прошу извинить меня, мой бесценный князь, если я и Вам повторю то, что отвечал на это в Иерусалиме, – что я ни на волос в этом не раскаиваюсь (хоть бы я рисковал вместе с тем удержать за собою репутацию неотесанного бурсака). Я был горяч в отпоре враждебных действий; но мой отпор крылся под двумя крышами – моего кабинета и канцелярии консульской; а действия, направленные против меня, были видны и гласны в целом городе и направлены были именно к тому, чтобы уронить мое значение на Востоке, за которое я должен был постоять. Наглость в оскорблениях росла не по дням, а по часам: простите немощи человека, который один своей головой и рукой работает по 12–15 часов в сутки, если он иногда не мог снести равнодушно обвинений в присвоении чужих денег, а потом, при явной утке в сделанном ему оскорблении, выслушивать проповедь о доверии великого князя: должна быть мера оскорблениям, чтобы была должная мера спокойствия, равнодушия и терпимости. Я писал слишком настоятельно... Но, Боже мой! Что же было бы, если бы я не писал! Окруженный людьми, которые действуют только на словах, бросая их без зазрения совести, а дело всеми неправдами усиливаются направить на кривой путь своих предубеждений и предвзятых идей и систем, я бы пропал, со всем своим делом, в этом омуте.

Теперь я благодарю Бога за то, что приобрел настоятельным словом: 1) как бы ни было, граница проведена на бумаге; если тут где-нибудь и кроется зарождение какого-либо неустройства, по крайней мере, я чужд ответственности и нравственной и служебной; 2) участие устранено; 3) гг. Мансуров и Доргобужинов получили по поклонническому делу определенное значение и круг деятельности, за пределы которого не могут выходить безнаказанно; 4) характер предпринимаемых для поклонников <зданий?> здесь дан именно тот, которого с такими усилиями я должен был добиваться... Результаты таковы, что они в моих глазах выкупают все неприятности, которые пришлось мне вынести. Будут еще возникать вопросы, но они перейдут уже в высшую сферу и решение их не будет зависеть от произвола г. Доргобужинова.

АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 334, л. 20–21 об.

Константинополь 21 сентября 1859 г.

Подлинник

Преосвященнейший Владыко, милостивый архипастырь,

Имею честь препроводить у сего, для сведения Вашего Преосвященства, копию с отношения моего от сего числа № « » к г. управляющему генеральным консульством нашим в Бейруте по вопросам об отправлении в Россию Амидского митрополита Макария и назначении Аркадийского епископа Иосифа начальником Антиохийского в Москве подворья.

Поручая себя молитвам Вашим, имею честь быть с отличным почтением и таковою же преданностию и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1202, 1 л.

С.-Петербург 20 ноября 1859 г.

Подлинник

В течение последних годов некоторые лица, ревнующие о благосостоянии Св. Гроба Господня в Иерусалиме и других св. мест на Востоке, пожертвовали на сей предмет более или менее значительные капиталы с тем, чтобы проценты с них доставляемы были по принадлежности.

Проценты сии ежегодно высылаемы были в наши Миссии и консульства по утвержденному порядку.

Ныне Азиатский Департамент имеет честь уведомить Ваше Преосвященство, что Министерство Иностранных Дел, имея в виду интересы тех мест, на кои означенные вкладчики пожертвовали процент с сих билетов, воспользовалось выпуском, на основании высочайшего указа от 13-го минувшего Марта, четырехпроцентных непрерывно-доходных билетов, и прежние билеты Сохранной Казны, проценты с коих следует высылать в Иерусалим, в пользу Гроба Господня, переменило на помянутые непрерывно-доходные билеты, кои должны приносить вместо 3 по 4% на сто, причем по каждому билету Сохранной Казны получило проценты по день выдачи свидетельств, т. е. по 30 июля 1859 г., а именно:

1) по билету вдовы купца Быковой С.-Петербургской Сохранной Казны от 17 октября 1857 г. в 2000 р. с. – 47 р. 33 к. с.

2) по билету г. Буторина, С.-Петербургской Сохранной Казны от 14 Мая 1858 г. в 500 р. с. – 18 р. 30 к. с.

3) по билету вдовы протоиерея Духовской С.-Петербургской Сохранной Казны от 16 июля 1856 г. в 1000 р. с. – 65 р. 21 к. с.

4) по билету ст. сов-цы Киселевой С.-Петербургской Сохранной Казны от 30 апреля 1856 г. в 7 500 р. с. – 283 р. 58 к. с., и

5) по билету г-жи Боборыкиной С.-Петербургской Сохранной Казны от 13 января 1850 г. в 6964 р. 70 к. с. – 115 р. 61 к. с.

Всего: 530 р. 3 к. с.

Азиатский департамент переслал сии деньги к банкиру Штиглицу и К° и получил взамен оных векселя, за вычетом банкирских расходов, в пятьсот двадцать три рубля шестьдесят восемь копеек серебром.

Препровождая при сем к Вашему Преосвященству первый из сих векселей, Департамент имеет честь покорнейше просить Вас, Преосвященный Владыко, передать оный наместникам Патриарха, под установленную расписку, которую и доставить в Министерство, о получении же доставляемого векселя – уведомить.

Архив РДМ, п. 22, д. 389, 2 л.

Без даты. 1859 г. Подлинник

Начальник Отделения (подпись) Столоначальник (подпись)

Архив РДМ, п.22, д. 389, 1 л.

Бейрут 16 января 1860 г.

Подлинник

Преосвященный владыко, милостивый архипастырь

Честь имею уведомить Ваше Преосвященство, что препровожденные Вами через посредство г. архитектора М.И. Епингера (Эппингера. – Н.Л.)¹⁸⁴ четыреста пятьдесят полуимпериалов я получил в исправности и не замедлю, согласно Вашему желанию, триста пятьдесят из оных переслать в Дамаск, вице-консулу нашему, коллежскому асессору Макееву.

С глубоким уважением и таковою же преданностью честь имею быть и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1204, 1 л.

Александрия 23 января 1860 г.

Подлинник

Преосвященнейший владыко, милостивый государь и архипастырь

В минувшем декабре я имел честь довести до сведения Вашего Преосвященства, что находящийся ныне в заведовании Иерусалимского консульства Русский Госпиталь может быть передан в распоряжение Миссии к 1-му февраля сего года.

Ныне, вследствие вновь полученных мною известий из С.-Петербурга, я нахожусь в необходимости уведомить Вас, преосвященный владыко, что передача эта должна быть отсрочена на некоторое время и что я вместе с сим пишу в этом смысле г-ну управляющему нашим консульством камер-юнкеру В.И. Доргобужинову. Надеюсь, что Ваше Преосвященство снисходительно посмотрите на это промедление, испрашиваю архипастырского Вашего благословения и пользуюсь сим случаем, чтобы возобновить пред Вами, преосвященнейший владыко, уверение в чувствах истинного почтения и совершенной преданности.

Вашего Преосвященства покорнейший слуга и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1217, 1 л.

С.-Петербург 29 января 1860 г.

Подлинник

Секретарь государыни императрицы Марии Александровны уведомил Ваше Преосвященство о желании Ее Величества, чтоб временный госпиталь, устроенный при Духовной Миссии, передан был в полное заведование российского консула в Иерусалиме.

Ныне с соизволения государыни императрицы и государя великого князя генерал-адмирала Азиатский департамент долгом своим считает просить Вас, преосвященнейший владыко, во избежание беспорядков и недоразумений при частой передаче из рук в руки заведования сим госпиталем, подождать приезда в Иерусалим коллежского советника Соколова¹⁸⁵, назначенного туда консулом, и уже прямо ему вручить все дела, касающиеся сего учреждения.

Вместе с сим об этом дано знать и статскому советнику Доргобужинову.

Директор генерал-майор Ковалевский.

Коллежский секретарь князь Голицын.

Архив РДМ, п. 61, д. 1217, 1 л.

Бейрут апрель 1860 г.

Подлинник

Преосвященный владыко, милостивый архипастырь

Я имел честь получить письмо Вашего Преосвященства от 8 минувшего февраля об особенном покровительстве, оказываемом православным наплузским мутеселлимом Иусуф-Зия-Бекан, и о преследовании, коему он вследствие сего подвергся со стороны латинов.

В последнем моем свидании с Бейрутским муширом я не упустил случая обратить его внимание на интриги иезуитов в Наплузском крае и на заслуги мутеселлима, оказанные православному населению.

Бейрутский Генерал-Губернатор отвечал мне, что он имеет самое выгодное мнение о наплузском мутеселлиме, что сей последний его доверенное лицо и что если спокойствие водворилось в Наплузе между христианами и мусульманами, то правительство обязано единственно ему. Хуршид Паша присовокупил, что здешний французский консул сильно нападает на Наплузского мутеселлима, но что он считает своею обязанностию поддержать мутеселлима против интриги иезуитов, старающихся силою и другими средствами обратить в католицизм турецких подданных, уже исповедующих православную веру.

С глубоким почтением и такою же преданностью честь имею быть и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1204, 2 л.

С.-Петербург 12 апреля 1860 г.

Копия

На первом листе примечание карандашом: «Переписал в 2 экземплярах для вел<икого> князя <Константина Николаевича> и для <А.В.> Головнина¹⁸⁶».

Представлено в заседание ... апреля 1860 Иерусалимского Комитета.

При восстановлении в 1857 г. Русской Духовной Миссии в Иерусалиме во главе ее был поставлен, вместо бывшего прежде архимандрита, епископ. Дело сие было решено, и инструкция Иерусалимской Миссии составлена без сношения с митрополитами Московским и С.-Петербургским. Теперь опыт показал и почти все духовенство и многие государственные мужи убедились, что назначение начальником Миссии епископа, а не архимандрита, была ошибка. Со стороны Духовного Ведомства в этой ошибке виновен один обер-прокурор Св. Синода, который был приглашаем в Азиатский департамент Министерства иностранных дел для прочтения инструкции, после чего инструкция сия была прислана в Св. Синод уже Высочайше утвержденною, для зависящих от него распоряжений.

В Высочайше учрежденном Комитете для принятия мер к устройству богоугодных заведений в Палестине 11 декабря 1859 г., под председательством Его Императорского Высочества великого князя генерал-адмирала, вопрос о сем возникал при рассуждении о необходимости прекратить недоразумения между Начальником РДМ> Преосвященным Кириллом и <консулом в Иерусалиме> д. с. с. Доргобужиновым, получившие столь печальную огласку. При сем все члены Комитета, и между прочими обер-прокурор Синода, который и тогда признал свою ошибку, приписывали сии недоразумения не одной неопытности епископа или его излишней впечатлительности, но преимущественно неправильному положению русского епископа в Иерусалимском Патриархате. Долговременное пребывание и самостоятельное действование епископа в чужой епархии <является> нарушением уважения к местной иерархии <и> противно церковным канонам¹⁸⁷, и допускается только Латинскою Церковью, в которой так часто видим смешение церковных дел с политическими расчетами. Посему, члены Комитета находили, что епископский сан начальника нашей Миссии дает представителям других держав ошибочное понятие о самой цели Миссии и возможность, чистосердечно или лукаво, придавать нашему епископу такое же значение, какое имеют во св<святых> местах инославные епископы, цензоры и враги Православной Греческой Церкви.

По сим причинам члены Комитета полагали, что единственно верное и коренное средство отвратить на будущее время недоразумения между нашею духовною и гражданскою властью в Иерусалиме состоит в том, чтобы начальником Миссии по-прежнему назначить архимандрита вместо епископа. Такое мнение было согласно с мыслью, вынесенною из Иерусалима августейшим поклонником, великим князем генерал-адмиралом.

В нынешней записке статс-секретаря Мансурова до Духовного Ведомства касаются предположения об увеличении состава Миссии и о построении отдельного соборного храма; предположения сии имеют видимою целию познакомить православных жителей Востока с теми особенностями, которые с течением времени вкрались в наше богослужение.

Не говоря об увеличении расходов, которое бы потребовалось для приведения в исполнение сих предположений и которое составляет лишь второстепенное неудобство, укажем на другие обстоятельства, которые необходимо в сем случае принять в соображение.

В делах церкви и богослужения большое и малое получает достоинство и привязывает к себе православный народ по мере своей древности. Можно утвердительно сказать, что, в противность прочим мирским делам, совершенствование церковных установлений должно состоять в возвращении к первым векам христианства, а не в удалении от них. В этом отношении Греческая Церковь имеет неотъемлемое преимущество, купленное, может быть, ее угнетенным положением: преимущество древности и самого крайнего стремления к сохранению древних обычаев. Так, например, <в вопросе> о духовном пении она заботится только о том, чтобы напевами не заглушалось ни одно слово молитвенных пений (еще в недавнее время появились особые патриаршие послания о воспрещении вводить «венский напев» в греческих церквах). В других подробностях Греческая Церковь также сохранила древность, которая дорога нашим поклонникам. Посему нет никакой причины нам в Иерусалиме при чтении Евангелия, при малом и большом входе выставлять на вид наши богослужебные особенности, тем более что в настоящее царствование, к отраде всех православных, мы стремимся заменить в музыке и живописи западные новизны восточною трезвенностию.

Сверх того, мысль о построении нового благолепного храма, кажется, не вполне согласуется с мыслями и чувствами, которые влекут поклонников к земле смирения и Гробу Искупителя¹⁸⁸.

Не перетолкуется ли сие, как нашими западными врагами, так и нашими соплеменниками, при настоящем возбуждении страстей, знамением некоторой отдельности от общего корня всей Вселенской Церкви?

Мысли сии, если бы они были и ошибочны, так тесно связаны с соображениями чисто церковными, что без сомнения признано будет членами Комитета необходимым испросить предварительно по этим предметам мнения митрополитов – если не всех, то для сокращения времени Московского и С.-Петербургского.

ОР РГБ, ф. 188, картон 11, ед. хр. 5, л. 30–33.

Бейрут 20 мая 1860 г.

Подлинник

Преосвященный владыко, милостивый архипастырь

Я имел честь получить письмо Вашего Преосвященства от 16 мая № 58 и при оном сорок полуимпериалов, один узел с архиерейским облачением и один футляр с митрою.

Я не премину передать вышеозначенную сумму по принадлежности. Что же касается до вещей, то я воспользуюсь первым случаем, чтобы доставить оные епископу Тиро-Сидонскому Герасиму, который уже не находится более в Бейруте.

Честь имею быть с глубоким уважением и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1205, 1 л.

Иерусалим 4 сентября 1860 г.

Копия

Речь, произнесенная начальником Русской Духовной Миссии, епископом Мелитопольским Кириллом, по совершении закладки храма во имя Св. Живоначальной Троицы в (будущей) Русской поклоннической обители, в Иерусалиме, 30-го августа 1860 года.

Не берусь, братия мои, быть истолкователем всего, что отрадного и поучительного внушает нам священнодействие, которого свидетелями были вы сию минуту, однако ж и вовсе удержаться от слова не могу, по крайней мере, от слова душевного привета вам с необычайным и, может быть, единственным в своем роде торжеством, которое, начавши с вас, простирается на всю землю Русскую, на всю православную Церковь Всероссийскую.

Приветствуя Вас, души благочестивые, из дальнего севера подвигшиеся сюда для поклонения Востоку свыше, и в лице вашем приветствую все грядущие поколения поклонников русских, которые когда-либо придут по следам вашим к тридневному покоищу Бессмертного. Вот, наконец, Господь, милостиво призрев на усердие ваше, уготовляет державною рукою покой (3Цар.8:56) для приутруждающихся в подвиге богоугодного странствия телес ваших! Вот уже положен краеугольный камень храма, который будет приосенять приют ваш, служа душам благочестивых богомольцев и местом приготовления к молитве у Гроба Спасителя, и пособием для сохранения и возгревания духа молитвы, приносимого от Гроба.

В лице вашем, любезные соотчичи мои, приветствуют любезную отчизну нашу с особенным значением благоволения к ней Божия, явленным нам в воле Помазанника Божия о сем именно храме. Не скрою от вас: верноподданническая любовь и признательность к Благостнейшему Монарху внушила многим горячее желание увековечить память имени Державного приютителя поклонников в самом имени обители поклоннической, посвящением сего храма имени св. благов. вел. князя Александра. Царское смирение отклонилось от почести, хотя и вполне заслуженной. Зато, как бы в воздаяние, царственная воля осенена была свыше истинно вдохновенной мыслью, для которой не найдешь довольно благословений. Невдали от Хеврона, где отец верующих <Авраам> удостоился посещения Троицы пред дверьми сени своея; у врат Иерусалима, где впервые услышано было открытое слово о Боге в Троице из божественных уст Единого от Троицы; чуть не в виду Иордана – реки Богоявления, торжественного явления Св. Троицы; в виду Галилеи, откуда понеслась в мир проповедь крещения во имя Отца, Сына и Св. Духа, – мы будем иметь храм Св. Троицы! Мы первые, и пока одни, будем иметь здесь храм Св. Троицы!.. Россия поймет достоинство царской мысли! Россия оценит величие Божией к ней милости, – да, видимой особенной милости!..

В лице вашем, возлюбленные чада Церкви Всероссийской, благоговейно приветствую Церковь отечественную с новым потоком утешений и даров, которым путь к ней проложило богоуправляемое сердце царское. Не утешение ли для нас, в самом деле, что Матерь Церквей <Иерусалимская Церковь>, через 1800 лет, увидит пред очами своими вековечный священный памятник чистой и живой веры Православного Севера в Св. Живоначальную Троицу, проповедь о которой, изшедши отсюда, воцарилась там; что по мере того, как будет расти и укрепляться здесь наш храм, будет умножаться радость единоверных братий наших, которые в нашем благолепном храме будут иметь перед глазами свидетельства торжества православия – хоть и не близко от нас? Не великое ли утешение, что, вот, святитель Церкви Греческой разделяет с епископом русским священнодействие освящения краеугольного камня для храма русского; что приспело время, когда единение молитвы с единоверными братьями будет у него видимо-взаимное, когда братия наша не только позволят нам прийти к ним – молиться с ними, но и сами будут приходить к нам – молиться с нами? Не величайшее ли утешение (не усумлюсь назвать это и приобретением) для Церкви Всероссийской, что в этом храме, под сению престола преемника первого епископа Иерусалимского – <Иакова> Брата Божия, будут воспитываться в истинных поклонников Богу духом истинного благочестия поколения богомольцев, которые со временем сделаются живою связью между Матерью Церквей с младшею (хоть уже и тысячелетнею) из Церквей, здесь служа к славе Церкви Всероссийской своим благочестием, и отсюда домой привнося новую струю духовной жизни – в своей вере, обновленной видением древней первоначальной святыни христианской; в своей преуспевающей молитве, возгретой невольными впечатлениями и вольным, только теперь облегченным, трудом; в своей благоговейной любви к святыням Палестины, оживляющим в памяти, вместе с сказаниями Евангельскими, и заповеди Евангельские?..

Слава Святой, Единосущней и Животворящей Троице, явившей нам милость Свою словом царевым! Начало всякого начала, да свершит Она начатое Ею и во славу Ее!

Архив РДМ, п. 62, д. 1247. 2 л.

Иерусалим 18 ноября 1860 г.

С самого начала моего служения в Иерусалиме я не мог не предвидеть затруднений, которые представит мне скудный состав Миссии, почему и осмелился беспокоить начальство усильным ходатайством об увеличении штата Миссии.

Успокоительные извещения, которые имел я счастие получить от Вашего Сиятельства от 11 июля 1858 г. и от Св. Синода в указе от 7 июля 1858 г., ободрили меня в изобретении средств к успокоению обременявшихся службою членов Миссии и соблюдению возможного благоприличия как в повседневных службах в Архангельском монастыре, так и при моих служениях на Св<ятом> Гробе и других святых местах Иерусалима. Приглашение поклонников к участию в церковных службах пением и чтением, как ни нескладно выходило это, наем иеромонахов и иеродиаконов, странствующих по св. местам, всевозможные облегчения членам моей Миссии по отношению обязанностей церковной службы, – все было допущено или сделано мною в ожидании времени, когда состав Миссии пополнится.

Но состав Миссии не пополняется, наличные члены Миссии выбивались из сил, так что летом нынешнего года, за болезнию то иеромонахов, то иеродиаконов, то певчих, я вынужден был отказываться от служения даже в большие праздничные и торжественные дни. В минувшем июле месяце необходимость заставила меня, на некоторое время, вовсе прекратить богослужение в Архангельском монастыре, хотя и под благовидным предлогом поправок и переделок в церкви, и, по требованию медика, отправить большую часть Миссии своей в Яффу для отдохновения и пользования морскими купаньями. И в Яффе болезнь диакона лишила меня возможности совершать священнослужение, так что в один из высокоторжественных дней я едва в состоянии был отслужить кое-как одно молебствие. Во все продолжение этого времени я глубоко чувствовал, как неудобна была отлучка Миссии из Иерусалима, где присутствие ее, среди тогдашних смут и опасений, было необходимо для успокоения и поклонников, и местных жителей. Но мне не было возможности избирать лучшее.

Спустя три недели богослужение было восстановлено в надлежащем порядке. Но не смею скрыть от Вас, что я не могу спокойно проспать ночи накануне своего служения, боясь, что утром скажут мне, что иеромонах, иеродиакон, или даже и один из певчих болен, и я должен остаться без службы. Не говорю уже о том, что даже в лучшие времена я вынужден пользоваться торопливыми услугами нештатного пономаря, который, при помощи какого-нибудь забредшего в Иерусалим афонского монаха, должен нести две обязанности – пономаря и иподиакона: с терпением и усилиями удается пока уладить ход службы, хотя так, что она не кажется плачевно-жалкою. Но нелегко моим бессменным труженикам.

Между тем опыт уже трех лет службы здесь убедил меня, что священнодействия, совершаемые Миссиею каждодневно, в особенности священнослужения мои, составляют предмет первых наблюдений со стороны, точно так же, как и первую потребность для нас; разумею здесь в особенности поклонников русских. Не говорю о греках, внимательно наблюдающих за нами, об арабах, жадно любопытствующих посмотреть на нашу службу церковную, и разноплеменных поклонниках, на глазах которых мы совершаем свою полуночную службу у Гроба Господня в дни молитв за Благочестивейшего Монарха и его благословенный дом: сколько раз иностранцы разных вероисповеданий выражали желание видеть «русскую службу»! Большей части из них приходилось удовольствоваться только обозрением моей ризницы, тогда так, по опыту над другими, я знал, какое глубокое впечатление унесли бы они от нас из Св. Града, если бы могли видеть наше священнослужение, мало-мальски устроенное приличным образом.

Руководствуясь сими и подобными наблюдениями, я много размышлял о нашем здесь положении относительно церковно-служебной деятельности и пришел к следующим заключениям:

1. одна из необходимейших наших обязанностей озаботиться лучшим устройством богослужения здесь;

2. при отсутствии пока всякого участия членов Миссии в исключительной деятельности начальника Миссии по вопросам не церковно-служебным, нет нужды обременять Миссию второстепенными лицами с особенными претензиями: ей нужны люди здоровые и способные служить;

3. подобные указанным мною люди могли бы довольствоваться и меньшим вознаграждением, тогда как при этом условии можно было бы иметь их достаточное количество и труды их были бы столько же сообразны с целию, сколько и не обременительны для них;

4. не обременяя правительства просьбою об особых издержках, можно было бы устроить Миссию сообразно с ее назначением, лишь бы только признанная уже необходимою, как изъяснено мне в указе Св. Синода от 7 июля 1858 г., прибавка на содержание членов Миссии в 4700 р. состоялась, на что осмеливаюсь надеяться.

Печ. по изд.: Титов Феодор, священник. Преосвященный Кирилл (Наумов), епископ Мелитопольский, бывший настоятель Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Очерк из истории сношений России с Православным Востоком. Киев, 1902. С. 126–129.

С.-Петербург 30 декабря 1860 г.

Подлинник

Преосвященнейший владыко, милостивый архипастырь!

Императорское Русское Археологическое Общество, позволяя себе надеяться, что Ваше Преосвященство соблаговолите сообщать оному любопытные сведения о древностях, находимых в священных местах Вашего пребывания и ценя услуги, уже оказанные Вами Обществу в бытность Вашу духовным ценсором, избрало Вас, в заседании 22-го марта, своим почетным членом.

Вменяя себе в обязанность препроводить при сем к Вам, милостивый архипастырь, диплом на звание почетного члена Общества, издаваемые отныне «Известия»¹⁸⁹ и «Сказания о Св. Борисе и Глебе»¹⁹⁰, осмеливаюсь присовокупить и от себя покорнейшую просьбу почтить наше Общество Вашим благосклонным вниманием. Сообщение сведений, как подобных тем, которые Ваше Преосвященство уже доставили Его Императорскому Высочеству государю великому князю Константину Николаевичу, августейшему председателю Археологического Общества, так и тех, которые относятся к стране, ознаменованной драгоценными для всех христиан воспоминаниями, будет принято Обществом с живейшею признательностью.

Испрашивая Вашего архипастырского благословения и прося о неоставлении меня воспоминанием в святых молитвах Ваших, имею честь быть с глубочайшим почтением и совершенною преданностью

Вашего Преосвященства

милостивого архипастыря

покорнейшим слугою.

Д. Поленов¹⁹¹.

Архив РДМ, п. 64, д. 1409. 1 л.

С.-Петербург 19 апреля 1860 г.

Приложение к предыдущему документу.

Подлинник

Императорское Русское Археологическое Общество под председательством Его Императорского Высочества государя великого князя Константина Николаевича избрало Преосвященного Кирилла, епископа Мелитопольского, в число своих почетных членов.

Санкт-Петербург, апреля 19-го дня 1860 года.

Председатель: Константин

Помощник председателя: (подпись)

Секретарь: (подпись)

Архив РДМ, п. 64, д. 1409. 1 л.

Константинополь 21 ноября 1861 г.

Подлинник

Преосвященнейший владыко, милостивый архипастырь

Госпожа Брюн де Сент-Ипполит¹⁹², урожденная Конева, отправляется в Иерусалим с намерением содействовать образованию и воспитанию православного юношества на Востоке.

Желая облегчить г-же Брюн де Сент-Ипполит достижение этой цели, честь имею просить Ваше Преосвященство не отказать ей в Вашем внимании и покровительстве и принять уверение в совершенном моем почтении и преданности.

Кн. Лобанов.

Архив РДМ, п. 61, д. 1218. 1 л.

С.-Петербург 1 мая 1862 г.

Копия

Отношение Вашего Сиятельства от 13-го марта № 143 о предосудительном образе действий проживающей в Иерусалиме госпожи Brun de St Hippolite¹⁹⁴, равно как приложенные к означенному отношению письмо к Вашему Сиятельству Его Преосвященства Кирилла Мелитопольского по тому же предмету и письмо к нему от этой особы, были доведены министерством иностранных дел до сведения государыни императрицы, через посредство секретаря Ее Императорского Величества. Ныне статский советник Мориц уведомил Азиатский департамент, что Ее Величество, с прискорбием известившись о недостойном поведении г-жи Brun, соизволила отозваться, что необходимо принять меры к прекращению того пагубного влияния, которое она распространяет в Иерусалиме и его окрестностях.

Сообщая Вашему Сиятельству о таковой Высочайшей воле, имею честь покорнейше просить Вас, милостивый государь, употребить зависящие от Вас меры к предупреждению дурного влияния, могущего произойти от образа действий г-жи Brun, а в случае, если изволите признать то необходимым, пригласить ее выехать из Иерусалима.

Примите уверение и пр.

Архив РДМ, п. 61, д. 1218. 2 л.

С.-Петербург 23 мая 1862 г.

Копия

Алексей Петрович,

Сообщив высокопреосвященнейшему митрополиту Исидору и Вашему Превосходительству предположения о будущем устройстве русских приютов для православных поклонников близ Иерусалима¹⁹⁶, я нахожу необходимым ныне же озаботиться обеспечением окончательного преуспеяния сего дела и уверен, что Вы, с своей стороны, окажете мне полное содействие в приведении к концу предприятия, столь близкого сердцу государя императора.

Святейшему Синоду известны уже из 3-х-летнего опыта все неудобства, возникающие от присутствия во главе Русской Духовной Миссии в Иерусалиме преосвященного Кирилла, епископа Мелитопольского. Весьма желательно и необходимо устранить те затруднения, которые происходят собственно от слишком высокого иерархического сана начальника Миссии, и я убедительно прошу Ваше Превосходительство испросить согласие Святейшего Синода на исходатайствование Высочайшего соизволения Его Императорского Величества на то, чтобы пр<еосвященный> епископ Мелитопольский получил другое назначение и чтобы Иерусалимская Духовная Миссия была поставлена под начало благочестивого и способного архимандрита, по выбору Св. Синода.

Я буду искренно благодарен Вам за удовлетворение настоящей моей просьбы, основанной на близкой и личной известности о местных наших нуждах в Иерусалиме.

/Подп./: Константин

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 141–141 об.

С.-Петербург 28 мая 1862 г.

Копия

Постройка Русских богоугодных заведений, начавшаяся в 1860 году на Мейдаме, приближается уже в настоящее время к окончанию. Поклоннические учреждения, по мере прекращения по ним строительных работ, должны вступать в предназначенную для них деятельность и быть снабжаемы хозяйством. Устройство в них хозяйственного порядка и, в особенности, дальнейшее ведение оного составят, при мелочности своей, весьма сложную обязанность для лица, на которое будет она возложена, посему выбор распорядителя в этот не блестящий, но не менее того требующий большой заботливости и добросовестности круг действий должен быть сделан с тщательною осмотрительностью, обеспечивающей в будущем благополучный ход предпринятого дела в Св<ятой> Земле.

Временные приюты, основанные в Иерусалиме, состоят до сих пор под ведением местного русского консула. Хотя консула на Востоке, представляя собою дипломатических агентов правительства, должны для соблюдения своего достоинства действовать лично только в делах действительной важности и избегать видимого вмешательства в интересы незначительные, однако же, надзирание за временными приютами не могло быть возложено до сих пор иначе как на консула, так как главное дело пока состояло в основании русских учреждений и обеспечении их существования посредством отклонения различных местных административных затруднений.

К тому же занятия по этим небольшим временным учреждениям были несложны, и консул мог легко заведовать ими чрез своих помощников, не спускаясь сам до мелочей управления.

Поручить непосредственному надзору консула наши будущие там обширные поклоннические учреждения представляется весьма неудобным, во-1-х, потому, что он, по силе вещей, был бы приведен к необходимости, во вред своему дипломатическому значению, входить во все мелочные обязанности администратора приютов, т. е. распорядителя их хозяйственной частью, во-2-х, потому, что наши простолюдины, приходя на богомолье, легко подчиняются власти духовного характера, которую они привыкли видеть в России во главе всех гостеприимных лавр и монастырей, и с недоверием смотрят на вмешательство в такое дело гражданской власти, и, в-3-х, потому, что русский консул в Иерусалиме должен быть высшею, последнею инстанциею, решающею всякие споры и недоразумения во всех житейских делах поклонников.

Если консула оставить непосредственным распорядителем хозяйства в приютах и ближайшим блюстителем порядка в них, то в нем соединились бы характеры и распорядителя, и главного судьи.

По таким же уважениям, но еще в более обширном смысле, невозможно возлагать непосредственного заведования новыми приютами на самого начальника Духовной Миссии в Иерусалиме, который облечен по своему сану в слишком высокое значение, считается на месте представителем Русской Церкви на Востоке и, так сказать, аккредитован в духовном отношении пред соседними Патриархатами Антиохийским и Александрийским. Преосвященный начальник Миссии весьма часто должен предпринимать продолжительные путешествия, естественным образом занят своим духовным представительством и обязанностями духовного пастыря и не был бы решительно в состоянии, без нанесения вреда своей высокой обстановке, принять на себя ежедневные заботы о благосостоянии и материальных нуждах поклонников.

Члены Миссии, иеромонахи, при ограниченном ее составе, столь заняты очередным и неочередным служением в церкви, исповедованием поклонников и попечением о их нравственном преуспеянии, что и ныне едва находят возможность исполнять лежащие на них многотрудные обязанности.

Поручить заведование приютами одному из подчиненных консула или послать для сего в Иерусалим особое гражданское лицо также неудобно, частью по указанной склонности наших поклонников подчиняться гораздо легче духовному начальству, – частью потому, что при консуле состоит только один секретарь, а найти для отправления в Иерусалим надежное лицо, которое согласилось бы служить там без всяких выгод по чести, будет или очень трудно, или очень дорого.

Совокупность всех этих уважений приводит к тому убеждению, что лучше и полезнее всего было бы постараться ввести в управление будущею Русскою Странноприимною Лаврою тот именно порядок, который приносит во многих монастырях в России столь блистательные и вместе вполне христианские последствия, а именно создать во главе Иерусалимской Св<ято->Троицкой Лавры особую духовную должность настоятеля, наместника или игумена, который состоял бы на общем основании и непосредственно под властью Святейшего Правительствующего Синода и прямо, чрез консула, отчитывался бы в деньгах пред Палестинским Комитетом, от коего он будет получать суммы на содержание приютов.

Настоятель, наместник или игумен Лавры мог бы быть архимандритом на том же основании, на каком все греческие монастыри в Иерусалиме и окрестностях управляются архимандритами.

Пока во главе Русской Духовной Миссии состоит епископ, естественно, что архимандрит-настоятель будет находиться к нему в отношениях того духовного иерархического подчинения, которое определяется общими церковными законами, – но и это подчинение не препятствует, сколько кажется, поставлению всей Лавры и ее настоятеля в более прямые отношения к Святейшему Синоду, ибо преосвященный начальник Миссии не имеет и не может иметь в Иерусалиме епархиальной власти.

Если со временем во главе Духовной Миссии был бы не епископ, а архимандрит, по прежде существовавшему порядку, то присутствие в Иерусалиме двух таких русских духовных сановников не представляло бы никаких затруднений: настоятель имел бы свой определенный нравственный и хозяйственный круг действий, а начальник Миссии продолжал бы заведовать высшими делами церковных сношений между Святейшим Синодом и Восточными Патриархатами Иерусалимским, Антиохийским и Александрийским.

Все расходы, потребные на содержание настоятеля Русской Лавры в Иерусалиме и на отправление его в Св<ятой> Град, можно без всякого затруднения принять раз навсегда на полное иждивение Палестинского Комитета, который будет располагать постоянным ежегодным бюджетом из сумм кружечных сборов, нарочно на то установленных.

Точно так же можно будет принять на счет Комитета содержание необходимого при настоятеле письмоводителя и эконома из духовных лиц. По всей вероятности, настоятелю легко будет найти себе дельных помощников из часто посещающих Иерусалим поклонников, подобно тому, как и ныне найдено было нужное число надежных смотрителей во временных русских приютах.

Особого причта для отправления службы в соборе Св<ятой> Живоначальной Троицы и домовой церкви Духовной Миссии учреждать не нужно, ибо служение будет производиться самою Миссиею, которая нарочно и существует для этого в Иерусалиме.

Главные качества, которые будут требоваться от настоятеля Русской Странноприимной Лавры в Иерусалиме, должны быть строгое благочестие, твердость характера, умение обращаться с русским простым народом и опытность в деле монастырского хозяйства. От такого духовного лица не нужно вовсе требовать ни выспренной учености, ни умения вынести условия общительности с иностранцами, ни даже познания греческого и арабского языка. Настоятель будет иметь дело исключительно с русскими поклонниками в пределах стен русской обители, – следовательно, главное условие заключается в умении управлять поклонниками и хозяйством на таком же основании, как это делается в монастырях в России. Все местные сношения с греческим духовенством и иерусалимскими властями останутся уделом дипломатического представителя правительства, т. е. консула, и отчасти начальника Духовной Миссии.

Никакого нет сомнения, что Святейший Синод легко найдет вполне достойное лицо, которое могло бы быть благословлено на полезное служение русскому духовному и богоугодному делу в Палестине и с радостью согласилось бы подвизаться за христианское дело на месте страданий Божественного Искупителя.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 142–147 об.

С.-Петербург без даты (1862)

Копия

I. Министерство иностранных дел, основываясь на донесениях своих агентов и на политических соображениях, не находит присутствие епископа Мелитопольского в Иерусалиме во главе Духовной Миссии излишним и тем менее вредным. Преосвященный Кирилл принял самое деятельное и успешное участие в делах воссоединения униатов к православию, равно как и в других не менее важных духовно-политических вопросах, и умел сохранить постоянно самые дружественные и благоприятные отношения к Патриархам и к прочему высшему православному духовенству.

Насколько начальник Иерусалимской Миссии соответствует своему посту с чисто духовной точки зрения, необходимо ли в этом отношении заменить его другим лицом, может решить лишь высшее духовное начальство; но во всяком случае Министерство иностранных дел полагает, что отозвание из Иерусалима епископа Кирилла и замещение его архимандритом представит много неудобств, особенно в настоящих обстоятельствах, что подобное распоряжение будет иметь вид резкого, слишком крутого оборота дела и затруднит сношения Духовной Миссии с восточными православными иерархами.

II. Что касается до предположения назначить архимандрита в качестве настоятеля или игумена для хозяйственного заведования нашими богоугодными заведениями в Иерусалиме по примеру некоторых из наших монастырей, то Министерство иностранных дел полагает:

1) Что гораздо было бы удобнее поручить хозяйственную часть богоугодных заведений способному и надежному светскому лицу со званием эконома или смотрителя, которому несравненно легче и приличнее исполнять эти обязанности: входить во все разнообразные материальные потребности поклонников обоего пола, иметь дело с поставщиками, рабочими и торговцами и наблюдать за полицейским порядком в этих учреждениях.

Он может иметь помощников для письмоводства и счетоводства, и обеспечение всех их приличным содержанием, конечно, не потребует больших пожертвований от средств Палестинского Комитета.

2) По этим же соображениям, назначение архимандрита или игумена представило бы, напротив, много неудобств. Это монашествующее духовное лицо должно было бы исключительно посвятить себя крайне сложным и мелочным хозяйственным работам, входить в разбирательства возникающих между разнородною толпою поклонников споров, быть зрителем и судьею разных предосудительных и соблазнительных поступков их. Хотя в наших обителях, а равно и у единоверцев наших на Востоке, управление хозяйственными делами и наблюдение за многочисленными гостиницами вверяются одному из братии, но нельзя не заметить, что поручение богоугодных заведений в Иерусалиме русскому архимандриту может произвести неблагоприятное впечатление на наших же там единоверцев, которые в первый раз увидели бы лицо, находящееся на высокой степени нашей духовной иерархии, исключительно исполняющим довольно мелочные и хлопотливые хозяйственно-полицейские обязанности.

Все эти неудобства, по мнению министерства, отнюдь не выкупаются какими-либо выгодами подобного назначения и не оправдываются необходимостию. Действительно, в Иерусалиме нет русской монашествующей братии, которая нуждалась бы в настоятеле, потому что пребывающие там иеромонахи, пекущиеся о духовных нуждах поклонников, по-прежнему останутся в ведомстве начальника Миссии, а допустить образование целого монастыря из поклонников или пришельцев из России было бы совершенно излишне и даже вредно, потому что в таком случае в состав братии вошли бы те самые элементы, которые с столь невыгодной стороны проявляются в общей массе поклонников. Влияние духовного настоятеля странноприимного дома на наших простолюдинов вряд ли окажется необходимым, потому что об их материальных нуждах может столь же тщательно заботиться светский эконом или смотритель, а духовные потребности должны быть удовлетворяемы иеромонахами Миссии, которые будут священнодействовать в соборе Святой Троицы и в домовой церкви богоугодных заведений.

3) Сложение с нашего консула всех обязанностей по хозяйственным делам этих заведений совершенно необходимо, и министерство иностранных дел ни в каком случае не могло бы требовать от этого агента подобного рода деятельности. В случае каких-либо притеснений со стороны местных властей или при каких-либо затруднениях по делам поклонников, консул обязан по представлению эконома или смотрителя оказать то содействие или участие, которое окажется необходимым и совместным с справедливостью и смыслом трактатов; и даже в этом случае консульству всегда будет гораздо легче и удобнее оказать защиту и покровительство светскому смотрителю заведений, чем духовному лицу.

Должно присовокупить, что так как суммы на содержание богоугодных заведений будут передаваться Палестинским Комитетом лицу, заведующему этими заведениями, то вся отчетность в расходовании сумм должна быть представляема этим лицом прямо Комитету, <тогда как> в проекте сказано: «прямо чрез консула», что кажется совершенно излишним и весьма неопределительным. При недоразумениях же, могущих возникнуть между поклонниками и смотрителем, – консул, как представитель в Иерусалиме нашего правительства, должен быть единственною судебною там инстанциею, на решение которой жалобы могут поступать лишь высшему нашему правительству на общем основании, и нельзя оспорить, что при справедливой жалобе поклонников на светского смотрителя, консул может без затруднений удовлетворить ее, между тем как ему было бы или невозможно, или в высшей степени щекотливо и неблаговидно признать относительно поклонников даже неумышленную виновность архимандрита, зависящего непосредственно от Св. Синода. Подобные случаи могут, однако, представиться и при назначении самого благочестивого и опытного настоятеля, который будет иметь дело с пестрой беспрерывною переменяющеюся толпою поклонников.

4) Для соблюдения строгого порядка и благочиния в иерусалимских богоугодных заведениях смотрителю может быть преподана строгая и подробная инструкция, между ним и начальником Духовной Миссии какие-либо столкновения будут совершенно невозможны, потому что в их обязанностях не будет никаких точек соприкосновения, а за это трудно поручиться при нахождении там двух духовных лиц одинакового или почти одинакового иерархического значения, тем более что иеромонахи, зависящие от начальника Миссии, будут священнодействовать и исполнять требы в домовой церкви богоугодных заведений.

Итак, не находя с политической точки зрения отозвание преосвященного Кирилла и замещение его другим епископом или архимандритом необходимым или полезным, министерство иностранных дел предоставляет окончательное рассмотрение и разрешение этих вопросов в духовном отношении Св. Синоду.

Что же касается до создания в Иерусалиме особой должности настоятеля, начальника или игумена богоугодных заведений и назначения на эту должность архимандрита, то, по мнению министерства, эта мера была бы крайне неудобной и могла бы иметь весьма неблагоприятные последствия.

Институт рукописей. Национальная библитека Украины им. В.И. Вернадского. Ф. XIII, № 6343, л. 5–7 об.

С.-Петербург 17 октября 1862 г.

Подлинник

Господину начальнику Российской Императорской Духовной Миссии в Иерусалиме

Вследствие представления Вашего Преосвященства о долговременной и усердной службе состоящего при вверенной Вам Миссии в качестве нештатного драгомана и учителя арабского языка Фадлалла Сарруфа, государю императору благоугодно было, в 6 день сего октября, по всеподданнейшему докладу г. вице-канцлера, Всемилостивейше соизволить на зачисление Сарруфу 14 лет, проведенных им с 1848 по 1862 г. при Миссии, в действительную службу и на награждение его чином коллежского регистратора со старшинством с октября сего года.

Сообщая Вашему Преосвященству о таковой монаршьей воле, имею честь покорнейше просить Вас поставить о ней в известность г. Сарруфа.

Директор генерал-адъютант (подпись)

Начальник Отделения (подпись)

Архив РДМ, п. 2, д. 21.1 л.

С.-Петербург 24 октября 1862 г.

Подлинник

Ваше Преосвященство!

Письмом от 2 минувшего августа Ваше Преосвященство, сообщая подробности пребывания Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского в <Святом> Граде и путешествия его по различным местностям Палестины, выразили мнение, что было бы весьма приятно и полезно для Православия, чтобы наше правительство выказало свое внимание к Патриарху и его наместнику, высокопреосвященному митрополиту Мелетию, назначением им Всемилостивейших наград.

По донесении до Высочайшего сведения как сообщенных Вами сведений, так и мнения Вашего, государю императору, согласно с представлением г. вице-канцлера, благоугодно было Всемилостивейше соизволить на сопричисление Его Блаженства Патриарха Кирилла к ордену благоверного великого князя Александра Невского, а Его Высокопреосвященства наместника Патриарха митрополита Мелетия к ордену св. равноапостольного князя Владимира 2-й степени¹⁹⁷.

Поставляя себе приятным долгом сообщить о таковой монаршьей воле Вашему Преосвященству, в ответ на почтеннейшее письмо Ваше, долгом считаю Вас, милостивый государь, уведомить, что сами орденские знаки и Высочайшие грамоты на оные вместе с сим отправлены к посланнику нашему при Порте Оттоманской, который не замедлит переслать их к Вам для передачи по принадлежности вместе с письмами к Патриарху от князя Александра Михайловича <Горчакова> и к наместнику от князя Лобанова-Ростовского.

Убежденный в том, что Ваше Преосвященство не упустите воспользоваться случаем вручения этих знаков Всемилостивейшего благоволения, чтобы обратить внимание Блаженного Кирилла и Высокопреосвященного Мелетия на сердечную заботливость нашего правительства к преуспеянию Православия и на сочувствие его ко всем посвящающим свою деятельность истинным пользам нашей Церкви, я считаю излишним входить в большие подробности по этому предмету.

Примите уверение в совершенном к Вам почтении и пр.

Архив РДМ, п. 51, д. 956. 1 л.

С.-Петербург 31 октября 1862 г.

Подлинник

Высокопреосвященнейший Владыко, милостивый государь и архипастырь!

Примите, Высокопреосвященнейший Владыко, мое сердечное поздравление с тем монаршим благоволением нашего государя императора, которое выражено им к Вашим духовным доблестям чрез пожалование Вам ордена святого Владимира равноапостольного, 2-й степени. Конечно, Вы уже получили рескрипт государя императора, препровожденный к Вам г-м министром иностранных дел. Все русские поклонники Животворного Гроба Господня будут сим глубоко утешены. Все они хранят память сыновней благодарности к Вашим духовным утешениям, им доставленным; эти чувства и я, Ваш недостойным сын духовный, ношу в сердце моем.

Я писал к Блаженнейшему Патриарху <Кириллу>, принося ему мое поздравление и уведомляя его об отправлении моего скудного, но посильного дара: на Святую Голгофу – Снятие со Креста, которое предназначено занять место над жертвенником, по той мерке, которая мне была дана. И образ Рождества Спасителя для Вифлеемского храма – местный образ. Оба образа в серебряных окладах. Иконостас же для придела святой великомученицы Варвары будет отправлен на сих днях. Желаю, чтобы эти образа Вам понравились в отношении работы.

Будьте так милостивы, Владыко, потрудитесь приказать доставить приложенное здесь письмо архимандриту монастыря Святого Георгия Гавриилу (близ прудов Соломоновых) и другое – к благочестивому отцу игумену Лавры святого Саввы Освященного Иоасафу, чем много меня обяжете.

Благоволите также передать мой теплый поклон любезному племяннику Вашему Гавриилу, если он не забыл меня. Приношу также мой поклон отцу Никифору, обер- секретарю Патриарха, также профессору арабского языка при Патриаршей школе г. Георгию Селаму, и благоволите сказать ему, что я скоро вышлю ему Арабскую Хрестоматию, которой здесь не было, а надобно было выписать.

Простите, Владыко, что так много затрудняю Вас, но вот еще просьба: засвидетельствовать мое почтение нашему епископу Преосвященному Кирилле (sic), к которому я недавно писал, также нашим почтенным отцам иеромонахам Вениамину и Христофору и диакону Максиму, но попенять им, что они меня забыли, а что я о них ежедневного молюсь за их поминовения о жене моей. Я писал к отцу Вениамину из Яффы, но от него ответа не получил; письмо мое было поручено провожавшему меня диакону Парфению.

В заключение молю Вас, Владыко и мой отче духовный, помяните на Животворном Гробе Господне и на Святой Голгофе рабу Божию Варвару, жену мою, и не оставьте ее Вашими святыми поминовениями на литургиях, чем навеки обяжете испрашивающего благословения Вашего, Высокопреосвященнейший Владыко,

духовного сына Вашего и слугу

Авраама Норова

Архив РДМ, п. 28, д. 547, 2 л.

С.-Петербург 22 декабря 1862 г.

Подлинник

Резолюция императора Александра II: «Исполнить».

Вследствие возбужденного вопроса о том, из какого источника должны быть производимы расходы на отправление членов Духовной Миссии нашей в Иерусалиме к месту служения и на возвращение их оттуда, министерство иностранных дел и главное духовное начальство, имея в виду, что, со времени учреждения Иерусалимской Духовной Миссии, издержки этого рода были всегда производимы пополам из сумм Духовного ведомства и Государственного казначейства, полагали бы наиболее удобным сохранить этот порядок и на будущее время.

Министр финансов, по сообщении ему такового мнения министерства иностранных дел и главного духовного начальства, уведомил, что он, с своей стороны, не встречает препятствий к отнесению на счет Государственного казначейства половины издержек на отправление в Иерусалим лиц, назначаемых быть членами Духовной нашей там Миссии, и на возвращение их оттуда.

Доводя о вышеизложенном до сведения Вашего Императорского Величества, осмеливаюсь испрашивать Высочайшего соизволения на таковое разрешение настоящего вопроса.

АВП РИ, ф. СПб ГА I–1, оп. 781, д. 38, л. 89–89 об.

Москва 29 апреля 1863 г.

Публикация

Указом Святейшего Синода от 12 марта сего 1863 года (№ 686) предписано мне, по записке¹⁹⁸, содержащей в себе соображения и проект управления богоугодными заведениями в Палестине, представить заключение.

В сей записке встречаются изречения, основанные на неточных понятиях о предметах и о значении имен. Дабы неточность сия от слов не перешла в дело и не причинила затруднений, настоит необходимость рассмотреть как предметы, так и имена.

I. Русским богоугодным заведениям в Иерусалиме в записке назначается наименование «Иерусалимской Святотроицкой Лавры». Наименование лавры дается обыкновенно большому, в высшей степени благоустроенному монастырю, обилующему и числом братии. Так, на Афоне есть лавра Иверская¹⁹⁹; так, есть лавры в России, составляющие высший разряд монастырей. Но в русских богоугодных заведениях в Иерусалиме должны помещаться: Духовная Миссия, состоящая из 1 епископа (или архимандрита), 2 иеромонахов, 1 иеродиакона, 2 причетников и 6 певчих, и, по временам, до нескольких сот мирян, поклонников; это не лавра и не монастырь.

Как, по правилам церковным, власть всякого Патриарха, равно и Святейшего Синода, простирается не далее пределов области его, то Святейший Синод не имеет права основать в Иерусалиме лавру.

По братолюбию Святейшего Синода, в Москве допущено быть метохам, или подворьям Патриархов: Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского; но это не лавры и не монастыри, а скромные пристанища временно проживающих монахов той или другой Патриархии.

Если бы Святейший Синод устроил в Иерусалиме лавру, то Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский, по праву взаимности, могли бы потребовать, чтобы в Москве или в Петербурге учреждены были от них три лавры, что повело бы к важным затруднениям и неустройствам в церковном управлении.

Высокое наименование не возвысит заведения, если устройство сего не соответствует достоинству оного, а при благоустройстве заведения самое простое наименование его может сделаться почетным.

Если почему-либо не признано будет удовлетворительным наименование русских богоугодных заведений в Иерусалиме, то можно присвоить им наименование Русской странноприимной обители, так как сие наименование не ограничивается строго значением монастыря (Флм.22) и в России дается и не имеющим монашества богоугодным общежитиям. На сие прилично испросить соизволение Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского.

II. В записке полагается для русских в Иерусалиме богоугодных заведений «создать особую духовную должность настоятеля, наместника или игумена», и далее говорится, что «игумен мог бы быть архимандритом». Еще далее говорится в записке, что во главе Миссии мог бы быть архимандрит – и вместе с ним другой настоятель. Здесь имена и предметы представляются в невообразимом смешении.

Настоятелем называется обыкновенно главный начальник обители. Следственно над архимандритом, который называется главою Миссии, поставляется еще выше настоятель. Постановление несообразное с наименованием главы Миссии, равно как и с существом дела.

Предлагается на выбор создать настоятеля или наместника. Наместником называется в монастырях второе лицо по настоятеле, которое, в случае нужды, заступает его место.

Следственно, если создать наместника, то надобно будет создать еще что-нибудь выше его; иначе у кого будет он наместником?

Какая мысль заключается в изречении: «игумен мог бы быть архимандритом» – непонятно.

III. В записке при настоятеле не полагается ни священнослужащих, ни братства монашествующих, а только письмоводитель и эконом из духовных лиц и находимые им помощники из поклонников. Организация – не соответствующая наименованию настоятеля.

IV. В записке излагается следующее предположение: «присутствие в Иерусалиме двух русских духовных сановников не представляло бы никаких затруднений: настоятель имел бы свой определенный нравственный и хозяйственный круг действий, а начальник Миссии продолжал бы заведовать высшими делами церковных сношений между Святейшим Синодом и Восточными Патриархами – Иерусалимским, Антиохийским и Александрийским».

Кажется, здесь полагается, что начальник Миссии с ее членами и настоятель с его письмоводителем и экономом будут два независимые один от другого начальники и два отдельные общества в одном заведении. Такая организация заведения повела бы к непрестанным затруднениям, столкновениям и запутанностям. Так называемый настоятель, которому полагается вверить нравственное и хозяйственное управление, неужели подвергнет своему нравственному надзору и членов, и начальника Миссии, которому вверяет записка «высшие» сношения с Патриархами? Церковное богослужение записка предоставляет Миссии. Но что, если настоятель, независимый начальник хозяйственной части, не удовлетворит достаточно и прилично церковь богослужебными потребностями? Что если начальник Миссии скажет: приготовьте мне несколько просфор для некоторых известных мне поклонников, а настоятель будет отвечать: не могу увеличивать расход; купите у меня просфоры? Что если начальник Миссии, по холоду или по нездоровью, попросит отопления кельи, а настоятель откажет, сберегая дрова? Искать правосудия в Синоде? Очень ли это удобно? Такое нестроение двуначалия не подвергнет ли заведение оскорбительным суждениям и иерусалимлян, и поклонников?

V. Правда, по другим словам записки, «пока во главе Русской Духовной Миссии состоит епископ», настоятель «находится к нему в отношениях иерархического подчинения»; но, вслед за тем, отрицается епархиальная власть сего епископа. А из сего следует, что подчинение епископу «настоятеля» полагается только в неимении права стать на место епископа и распоряжаться в церкви и что подчинение совершенно уничтожится, когда начальником Миссии будет не епископ, и засим последуют вышеизложенные затруднения.

VI. В записке говорится, что «настоятель» отчитывается в деньгах пред Палестинским Комитетом «прямо чрез консула». Как будет исполнять сие настоятель? Словом «прямо» дается ему право посылать отчет непосредственно в Палестинский Комитет, но сие право отъемлется у него словом «чрез консула».

VII. Записка говорит о поставлении настоятеля «в более прямые» отношения к Святейшему Синоду. Что значит «в более прямые» отношения к Святейшему Синоду? Что значит «более прямые»? Значит ли – непосредственные? По каким предметам относится? Не объяснено.

VIII. Рассмотрение проекта управления богоугодных заведений в Иерусалиме приводит к необходимости представить о сем особое мнение, которое может заключаться в следующем:

I. Русские богоугодные заведения в Иерусалиме примут название Русской странноприимной обители, или Свято-Троицкой странноприимной обители.

II. Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме есть начальник или настоятель сей обители.

III. Он может быть епископ или архимандрит.

IV. При нем состоят монашествующие священнослужители и клирики, в соответственном потребности числе, определяемом Святейшим Синодом.

V. Он управляет обителью с такими правами, какими пользуется настоятель монастыря.

VI. Старший по нем именуется наместником и вспомоществует ему во всех делах управления, и, в случае нужды, заступает его место.

VII. Третье должностное лицо есть эконом, которому вверяется хозяйство обители.

VIII. В случаях особенной важности сии три лица составляют совет и постановляют определение за общим подписанием, под общею ответственностью.

IX. Настоятель, и по нем наместник, имеют духовно-нравственное попечение о поклонниках, а хозяйственное о них попечение возлагается на эконома.

X. Суммы, поступающие в обитель, разделяются на два разряда: во-первых, суммы, поступающие от Святейшего Синода и из других источников, кроме Палестинского Комитета; во-вторых, суммы, поступающие из Палестинского Комитета.

XI. Оба разряда сумм, каждая отдельно, хранятся в безопасном месте, например, в ризнице, за печатью настоятеля и за ключом эконома, и выдаются не иначе, как по определенной о их назначении записке эконома, утвержденной настоятелем и наместником, которая потом хранится в самом хранилище сумм. На мелочные расходы выдается эконому круглая сумма, в которой он обязан дать отчет прежде получения таковой же вновь.

XII. Суммы первого разряда записываются в особых приходо-расходных книгах, и об оных дается отчет Святейшему Синоду.

XIII. Суммы второго разряда записываются в отдельных приходо-расходных книгах, и об употреблении оных дается отчет Палестинскому Комитету.

XIV. По окончании каждого года настоятель представляет Святейшему Синоду общий отчет о состоянии обители в церковном, духовно-нравственном и хозяйственном отношении и в отношении к попечению о поклонниках.

XV. Отношения к Святейшему Синоду могут быть непосредственные или чрез посредство первенствующего члена, как заблагорассудит определить Святейший Синод.

Печ. по изд.: Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский. Собрание мнений и отзывов по делам Православной Церкви на Востоке. СПб., 1886. С. 401–406.

Иерусалим 19 мая 1863 г.

Копия

Департаменту уже известны те слухи, которые разновременно доходили до С.-Петербурга, о безнравственном поведении начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме епископа Кирилла Мелитопольского. Слухи эти, по самому существу своему, постоянно казались до того неправдоподобными, что им могли верить только те, которые были в Иерусалиме личными свидетелями его образа жизни. Действительно, можно ли верить, чтоб монашествующее лицо, облеченное в такой высокий сан, могло дойти до такого цинизма и не гнушаться поведением, которое обесславило бы последнего мирянина. Но еще труднее становится верить этому и больно всякому русскому при мысли, что так ведет себя русский архипастырь, правительством нашим поставленный в Святой Земле представителем русского духовенства.

Чтобы достаточно оценить епископа Кирилла, нужно, без сомнения, пожить в самом Иерусалиме и видеть его на месте его деятельности: так, например, лица, знававшие его в Бейруте и Константинополе, судить о нем положительно не могут; вне Палестины и в городах, где человек этот мог бы встретить влиятельных порицателей своего поведения, он настолько умен и осторожен, что на короткое время умеет быть достаточно приличным. Но прежде всего, чтобы узнать епископа Кирилла, хотя и живя в Св<ятом> Граде, необходимо быть лицом, которое этот архиерей считал бы для себя неопасным; лицам же сильным и влиятельным, голос которых мог бы с успехом обвинить Кирилла перед правительством, таким лицам узнать этого епископа делается трудною задачею: на время присутствия их в Св<ятом> Граде Кирилл делает тяжкое над собою усилие и старается отстать от обычного своего образа жизни. В нем до того развиты актерские способности, что некоторых даже из подобных посетителей он успел обворожить архипастырскими своими добродетелями и вполне убедить их в громадном влиянии, которое он будто бы имеет на Патриархаты Иерусалимский, Александрийский и Антиохийский. Когда же время пребывания в Палестине таковых посетителей превышает меру его терпения и способности к воздержанию, то он на несколько дней запирается в своем доме, и люди его объявляют, что Преосвященный болен, никого не может принимать. Прибавлю еще, что влиятельные в Петербурге лица, о которых я говорю, посещающие св<ятые> места, бывают в Св<ятом> Граде на короткое время и, как паломники, слишком заняты делом поклонения, чтобы обращать должное внимание на иерусалимскую о Кирилле молву. В противоположность всем слухам, ходящим в толпе и преувеличивающим или искажающим истину, уважение к сану Кирилла и желание между русскими поклонниками не видеть его безобразий так сильны, что молва о нем вообще только бледными чертами намекает на голую истину; в этом, к крайнему моему прискорбию, я успел убедиться, подвергнув многие слухи о нем самой строгой критике; в этом я с прискорбием убедился, быв неоднократно очевидцем его неумеренности, к сожалению, не келейной, а, так сказать, публичной. Многие из моих иностранных сотоварищей неоднократно с улыбкою говорили мне, что очень трудно добиться чести видеть Его Преосвященство, но что тот, кто достигал этой чести, бывал всегда вознагражден особою любезностью и веселостью владыки, редко встречаемыми в духовном лице такого сана. Легко каждому судить, как приятно мне, как русскому консулу, слушать от других консулов подобные намеки на образ жизни нашего епископа.

Для полного очерка поведения и нравственности этой личности нужно бы писать слишком многое и упоминать о таких фактах, изложение которых было бы несовместно с границами приличия, требуемыми от официального донесения, тем не менее, считаю долгом сказать здесь, что некоторые из фактов, наиболее доступные для письменного изложения, вкратце упомянуты мною в частном письме от сего же числа и отчасти удовлетворительно характеризуют личность Кирилла. Кроме срама и всего вреда для службы от многих его пороков, неумеренность его есть личный и злейший его враг: уже неоднократно требовалась Кириллу помощь медика от припадков белой горячки; но в половине января нынешнего года один из таких припадков был так силен, что пользовавший его доктор Греческой Патриархии и Русского госпиталя, Мазараки, сознался мне, что он тогда уже не надеялся его спасти.

Из всего мною изложенного департамент может судить, насколько пример епископа Мелитопольского Кирилла может быть полезным для членов вверенной ему Духовной Миссии, насколько он сам может быть способен к выполнению инструкций, преподанных ему от Святейшего Синода и Министерства иностранных дел. Легко понять, что при таком образе жизни ему трудно исполнять лежащие на нем обязанности священнодействия: так, например, 1-го января текущего года <он> не мог ни совершать литургии, ни присутствовать в церкви, потому что всю ночь перед тем пропировал с наиболее приближенными ему членами Миссии. Понятно также, что он немногое может сделать для духовного назидания и нравственного направления наших поклонников: поклонники наши нечасто пользуются его лицезрением; в церквах показывается он весьма редко, а к нему самому доступ так труден, что из тех, которые ходили к нему по пятнадцати и двадцати раз, весьма немногие удостаивались чести его видеть: таковы, по крайней мере, мною самим слышанные отзывы поклонников, приходящих для визирования паспортов в канцелярию вверенного мне консульства. Но особенного внимания заслуживает положение Кирилла в отношении к местному греческому духовенству. Понятно, что он не может пользоваться ни малейшим уважением греческого клира, хотя лица высшего духовенства соблюдают в сношениях с ним наружную вежливость и приличие.

Греческое духовенство дорожит таким начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Поведением своим он лишил себя всякого права на самостоятельность; сам вполне это сознавая, он рад и тому, что греки дозволяют ему невозмутимо предаваться всем слабостям и страстям; за то он служит в руках их бессловесным и покорным орудием для всего, чего они только могут добиться чрез знакомства и связи его в России и Константинополе. Несмотря на все это, и у греков есть, однако, мера терпения, и у них бывают порывы законного негодования. В начале прошлого ноября Патриарх Иерусалимский, Блаженный Кирилл, был выведен из терпения безобразиями, творимыми нашим епископом в Яффе, Иерусалиме и на даче близ Ильинского монастыря. Управлявший тогда консульством титулярный советник Гладкий²⁰¹ был болен, и Его Блаженство обратился к архитектору нашему, надворному советнику Эппингеру, и в сильном волнении и гневе говорил ему, что поведение архиерея Кирилла превосходит все границы и так безобразно, что он, Патриарх, хочет немедленно созвать Синод и сослать виновного на покаяние в монастырь Св<ятого> Саввы²⁰²; что поведение его есть совершенный срам для всего православного духовенства. Г. Эппингер старался отклонить Его Блаженство от такого поступка, советуя ему лучше писать об этом в С.-Петербург. Разговор этот остался без последствий: весь греческий Патриархат был вскоре встревожен оборотом, который приняло дело о куполе, и Блаженный Кирилл, исключительно занятый этим вопросом и не находя, может быть, расчета в такую минуту ссориться с нашим епископом, наружно подавил свое негодование и через короткое после того время уехал в Константинополь, откуда еще не возвращался.

В заключение считаю долгом присовокупить, что если императорское министерство благоволит принять настоящее мое донесение во внимание и сделать распоряжение об отозвании из Иерусалима епископа Кирилла, то я считал бы более полезным для единства наших действий и русских интересов в Палестине новым начальником Духовной Миссии назначить не епископа, а архимандрита, известного не одними только умственными способностями, но и добрым, честным поведением и строгою примерною жизнью; на это необходимо обратить особенное внимание при выборе главы для Духовной Миссии, которая местом пребывания своего имеет город Иерусалим.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 157–161 об.

С.-Петербург 19/21 июня 1863 г.

Копия

На нижнем поле записи:

«Подлинное подписано 19/21 июня 1863 г.».

«Высочайшее повеление состоялось по сему протоколу 28 июня 1863 г.».

По указу Его Импер<аторского> Вел<ичества> Св. Синод слушал предложение об<ер>-прокурора касательно образа жизни начальника Иерусалимской Духовной Миссии еп<ископа> Кирилла.

ПРИКАЗАЛИ:

1) Епископа Кирилла от занимаемой им должности уволить.

2) За неимением в настоящее время вакантной кафедры назначить преосвященного Кирилла до времени в распоряжение архиепископа Казанского Афанасия, предоставить ему, преосвященному Кириллу, иметь помещение в находившемся в заведовании викария Казанской епархии Казанском Спасо-Преображенском монастыре с управлением оным и получать на содержание настоятельский по означенному монастырю оклад.

3) Затем избрать в звание начальника Иерусалимской Духовной Миссии лицо в сане архимандрита.

4) Пересмотреть существующий ныне штат означенной Миссии, изменить оный применительно к положению начальника Миссии в сане архимандрита.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 163.

Иерусалим 22 августа 1863 г.

Копия

Ваше Высокопревосходительство, милостивый государь

Именем Живого Бога и Его Церкви Святой, именем милосердого и правдолюбивого нашего монарха, именем Вашего собственного служебного долга умоляю Ваше Высокопревосходительство уделить долю Вашего внимания этим строкам, которые внушает мне долг совести и чести.

С последней русской почтой получил я указ из Святейшего Правительствующего Синода от 28 июня. В указе этом изображено, что 1) я уволен от должности начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме; что 2) за неимением в настоящее время вакантной епархии я назначаюсь в Казанскую епархию, для помещения в месте пребывания викариев Казанских, в Спасо-Преображенском второклассном монастыре, предоставляемом в мое управление; что 3) мне назначается оклад жалованья в 1021 руб. 76 коп. сер<ебром>, что 4) я предоставляюсь в распоряжение преосвященного архиепископа Казанского, который и будет назначать мне занятия по личному своему усмотрению; что 5) я немедленно должен отправиться к месту моего нового назначения.

Если бы и не было предварительных торжественных разглашений по стогнам Иерусалима со стороны находящихся здесь агентов враждебной мне партии, давно уже заявившей себя и в С.-Петербурге, и здесь, с первого разу нетрудно было бы понять, что все означенные распоряжения имеют характер карательный и строго карательный: в один раз пять наказаний, из которых не знаем, какое тяжелее. Но не о количестве и качестве присужденных мне кар решился я, по убеждению совести, сказать несколько слов Вашему Высокопревосходительству.

Ваше Высокопревосходительство! Человек-христианин может перенести много, но есть вещи, которых не перенесет и самый лучший христианин. Апостол Павел потерпел столько лишений и страданий, что и представить страшно, но и у него был случай, когда он указал на достоинство римского гражданина. Монах-христианин должен переносить еще больше, чем другие, но и послушание монаха, не имеющее границ в отношении к заповедуемому труду, имеет свои границы, когда дело доходит до защиты прав и чести: истолкователь Павлов, св<ятитель> Златоуст, верно, знал свой долг, пострадав даже до смерти за свои права и честь. Конец слову: тот Сам, кто дал заповедь биющему в ланиту отдавать и другую, кто был послушлив даже до смерти же крестныя, тот Сам указал, что бывают времена, когда и не должно биющему в ланиту, молча, оставлять и другую: аще зле глаголах, свидетельствуй о зле; аще ли добре: что мя биеши.

Словом Христовым договорился я до своего слова, тяжелым камнем лежащего у меня на душе. Надо мною совершен какой-то странный суд, не подходящий ни под какие законы – ни Божеские, ни человеческие, ни гражданские, ни церковные.

На всяком суде подсудимый знает, в чем его обвиняют и за что судят. Для меня в этом отношении сделано непостижимое исключение. Я прочел уже свой приговор, а доселе не знаю, ни кто мои обвинители, ни в чем обвинения. В продолжение всего времени службы на Востоке я не имел ни откуда ни малейшего замечания по службе, и вдруг подвержен осуждению. В самом указе от 28 июня ни малейшим намеком не объяснено, в чем судили меня и за что присуждено разом пять наказаний. Чем больше вчитываюсь в приговор, тем больше недоумеваю.

Само собою разумеется, что при такой первоначальной постановке дела не может уже и речи быть о предоставлении мне права на оправдание себя, предоставляемого подсудимым с искони и по всем судам в мире. Закон не судит никому же, аще не прежде слышит его: для меня сделано изъятие из этого правила, поражающее изумлением не только меня, но и всех здесь, ближних и дальних, до кого только доходит слух о внезапном приговоре надо мной, заочном и безгласном.

Осмеливаюсь обратиться к Вашему Высокопревосходительству, как законному блюстителю за правильным ходом церковных дел в Церкви Русской, и усерднейше ходатайствовать:

а) чтобы мне предоставлено было право оградить себя от незаконного осуждения без суда, которого по совести, убеждению и праву не могу признать законным решением и не могу принять с покорностью, как принял бы наказание и в пять раз тяжелейшее (если это возможно), присужденное судом, основанным на законе и правде;

б) чтобы мне сообщены были копии с переписки по делу обо мне, которые дали бы мне возможность знать, откуда и какие обвинения падают на меня, и оправдать себя в очах Святейшего Правительствующего Синода;

в) чтобы это право самооправдания, немало, может быть, затрудненное неправильным ходом дела, мог я привести через посредство Восточных Патриархов и иерархов, бывших свидетелями моей шестилетней службы на их глазах и имеющих возможность устроить правильный суд на строгом основании церковных правил, требующих исследования дела двенадцатью архиереями;

г) чтобы ради сего предоставлено было мне право остаться здесь на Востоке под кровом священных Патриарших престолов, доколе я буду оправдан законным судом, и честь моя, как епископа русского, будет ограждена: желание, имеющее и то основание, что в настоящее время мне и трудно было бы рисковать путешествовать на север при шестилетней привычке к теплому климату;

д) чтобы милостивое правительство благоволило обратить внимание на мою шестнадцатилетнюю службу и назначило мне заслуженную пенсию в звании доктора богословия и почетного члена Императорской Академии наук, в должности инспектора, а под конец и в должности ректора С.-Петербургской Духовной Академии, в должности ординарного профессора Академии, в должности цензора в продолжение шести лет, при должности постоянного сотрудника в журнале «Христианское Чтение», а потом и помощника редактора, равно как и помощника председателя Комитета, бывшего для издания назидательных книг, в достоинстве автора пастырского богословия, книг «Минуты уединенных размышлений христианина», «Жизнь св<ятого> благоверного великого князя Александра Невского», Акафист сему угоднику, пожертвованных в пользу Александро-Невской Лавры, наконец, в звании начальника Миссии, шесть лет почти безраздельно трудившегося по переписке от Алеппо до Каира по делу греко-унитскому и другим церковным вопросам.

Вверяя себя сему вниманию Вашего Высокопревосходительства, имею счастье быть Вашего Высокопревосходительства, милостивого государя, покорнейшим слугою.

/Подп./: Епископ Мелитопольский Кирилл.

АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/1, д. 694, л. 169–172.

Константинополь, Буюкдере

27 августа 1863 г.

Весьма конфиденциально

Копия

Милостивый государь, Николай Павлович!

При последнем свидании моем с Иерусалимским Патриархом Кириллом, тому назад несколько дней, Его Блаженство объявил мне, что он намеревался быть сам у меня, чтобы переговорить со мною конфиденциально о некоторых слухах, дошедших до него из Иерусалима.

А именно: святогробские наместники писали ему, что начальник Духовной Миссии нашей, епископ Мелитопольский Кирилл, получил из Св. Синода приказание возвратиться в Россию и ехать прямо в Казань для вступления в должность тамошнего викарного архиерея, а на его место в Иерусалим назначается будто бы архимандрит Антонин²⁰³.

Уведомляя меня о сем, Патриарх выразил мне сожаление, что такая важная перемена в управлении иерусалимскою нашею Миссиею последовала без предварительного дружеского с ним сношения, что, сколько он может судить из донесений своих наместников, вызов епископа Кирилла имеет характер решения окончательного и что ему неизвестны причины такого распоряжения, хотя он и подозревает, что побудительным к оному поводом послужили какие-нибудь личные жалобы на нашего епископа, но с чьей стороны, он не знает.

Его Блаженство намекнул при этом, что так как назначение начальника нашей Духовной Миссии в Иерусалим последовало не от Св. Синода, а от Министерства иностранных дел, то и для отозвания его, как факта, относящегося к нашей дипломатической деятельности, потребно распоряжение императорского министерства.

<…>

Я заметил Патриарху, что сколько мне известно, он постоянно предпочитал простого архимандрита епископу в звании начальника нашей Духовной Миссии, и что, если справедливы сообщенные ему из Иерусалима слухи, то предполагаемый исход дела должен быть ему приятен.

Патриарх поспешил отвечать, что если упоминаемый в донесении его наместников архимандрит Антонин – тот самый, который состоит теперь настоятелем нашей посольской церкви, то, зная его за достойного человека, он примет его с любовию и удовольствием, но что ему совершенно неизвестно, тот ли это самый или другой Антонин.

Я заключил разговор наш замечанием, что императорское министерство, проникнутое уважением как к духовному сану Патриарха Иерусалимского, так и в особенности к личности Блаженнейшего Кирилла, а также оценяя всю важность доверчивых отношений между ним и начальником Духовной Миссии, конечно, выберет для этого поста духовное лицо, которое представляло бы все ручательства тесного сближения с Его Блаженством, и не оставит предупредить Его о предназначаемом преемнике епископу Кириллу.

Я счел не излишним сообщить Вашему Превосходительству подробности объяснений моих с Иерусалимским Патриархом на тот случай, что, может быть, Министерству угодно будет предписать мне поставить его в известность о намерениях наших относительно Духовной нашей Миссии для сохранения полного единства действий с Его Блаженством при настоящем положении вопроса о куполе.

Национальная библитека Украины им. В.И. Вернадского. Институт рукописей. Ф. 175, ед. хр. 2338, л. 10–11 об.

Иерусалим 1863 г.

Пер. с арабского

Копия

Писано рукою кадия Иерусалимского Сейида Мухаммеда Эль-хюсейни, бен Зейн-эль Абидин, да благоприятствует ему милость Божия.

От почетных жителей Иерусалима –

Его Светлости министру иностранных дел Великой России.

Объявляем, что во все продолжение шести лет пребывания между нами в Иерусалиме Его Высокопреосвященства, славы христианской нации, владыки Кирилла, епископа высокой державы Российской, мы не преставали находиться с Его Высокопреосвященством в самых близких сношениях и никогда никто из нас не видел в нем других чувств, кроме совершеннейшей благосклонности и благодушия, ничего такого, чего бы нельзя было назвать поведением, достойным уважения. Он соединял с этими качествами дружественное расположение ко всем вообще, большим и малым, показывал во всех случаях великую рассудительность и большое знание во всех делах.

Ныне осведомились мы, что он намерен оставить страну эту и что другое лицо назначено для его замещения. Мы не можем не сожалеть об этой мере вследствие того, что Его Высокопреосвященство находился с нами всегда в самых приязненных и благих отношениях и что, кроме того, он одарен великими познаниями и одушевлен благосклоннейшими чувствами ко всем. И тем более мы скорбим об этом, что Его Высокопреосвященство, как мы полагаем, приобрел совершенное знакомство с обстоятельствами и делами края.

Желая засвидетельствовать о том, что мы как нельзя более довольны действиями Его Высокопреосвященства, мы спешим начертать эти строки, которыми мы просим, если это может быть приятно подлежащему ведомству, оставить Его Высокопреосвященство в крае этом, чем увеличатся благодарность наша и удовольствие.

21 Джемадиль-ахир. 1280.

Подписи с приложением печатей.

Национальная библитека Украины им. В.И. Вернадского. Институт рукописей. Ф. 175, ед. хр. 2338, л. 20–21 об.

Иерусалим Б. д. (1863)

Подлинник

Список членов Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, коим выданы из депозитных сумм консульства ссуды в счет жалованья, причитающегося им за вторую половину 1863 года.

АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 1809, л. 3.

Константинополь 26 февраля 1864 г.

Отпуск

Преосвященнейший владыко, милостивый архипастырь!

Директор Азиатского департамента предложил мне известить официально Ваше Преосвященство о содержании предписания, данного им нашему консулу в Иерусалиме и ныне отправляемого мною к г. надворному советнику Карцеву.

Означенным предписанием г. генерал-адъютант Игнатьев на основании уведомления г. обер-прокурора Святейшего Синода извещает консула нашего в Иерусалиме, что Святейший Синод, обсуждая вопрос об изменениях, потребных для устройства Духовной Миссии нашей в Иерусалиме, признал нужным поставить оную под начальство лица в сане архимандрита. Дав вследствие сего другое назначение Вашему Преосвященству, Святейший Синод назначил начальником Миссии о. архимандрита Леонида, по представлению которого духовным начальством избраны вновь члены Миссии, а прежним членам назначены особые суммы на покрытие их издержек по возвращению в Россию.

Департамент озаботится отправлением из С.-Петербурга о. архимандрита Леонида, равно и прочих членов новой Миссии, и не замедлит доставить к консулу в Иерусалиме векселями те суммы, которые имеют быть выданы на путевые расходы членам прежней Миссии, а дотоле поручает г. Карцеву сделать следующие распоряжения:

1. Объявить ныне же состоящему при Духовной Миссии бывшему профессору С.-Петербургской Духовной Академии Левисону, что, по Высочайше утвержденному определению Св. Синода, он отзывается от Миссии и что ему прекращено производство содержания по этой службе; затем, как только г. Карцев получит вексель на назначенные г. Левисону для путевых издержек деньги, выдать ему оный, дабы он мог тогда же отправиться из Иерусалима; при этом объявить г. Левисону, что Св. Синод предполагает иметь суждение о дальнейшем его назначении по возвращении его в Россию.

2. Всех членов Миссии (кроме Вашего Преосвященства и г.Левисона) пригласить оставаться при занимаемых ими местах впредь до прибытия архимандрита Леонида и тогда уже, по соглашении с ним, выдать назначенные им проездные деньги, а также и паспорта тем из них, которые должны возвратиться в Россию.

3. Передать состоящему при Миссии иеромонаху Христофору для сведения препровождаемые к г. Карцеву описи ризницы богослужебных предметов и книг Миссии, доставленные в Министерство иностранных дел Св. Синодом, и объявить этому иеромонаху, что Св. Синоду благоугодно было поручить ему принять, при содействии г. Карцева, от Вашего Преосвященства ризницу, богослужебные предметы и книги Миссии, равно как и всю прочую ее движимость, но принимая при этом только в руководство, по неполноте их, вышепомянутые описи. Само собою разумеется, что на этом же духовном лице будет лежать сдать впоследствии всю эту движимость, при содействии же г. Карцева, архимандриту Леониду.

4. Передать Вашему Преосвященству указ Св. Синода за № 3978, во исполнение коего Вы имеете сдать г. Карцеву под его расписку, согласно с отношением г. товарища министра иностранных дел к Вашему Преосвященству за № 59, архив Миссии, равно как и все суммы, при ней находящиеся, которые консул в Иерусалиме передаст также впоследствии архимандриту Леониду.

5. Так как, согласно с отзывом Св. Синода, упомянутые в 4 пункте описи не заключают в себе полного перечисления всех предметов, составляющих движимость Миссии, то предложить о. Христофору составить дополнительные тем из них, которые при сдачах оказались бы излишними против описей, обратив при том внимание сего духовного лица на то, что, по отзыву Св. Синода, в 1858 году пожертвована бывшим в составе прежней Иерусалимской Миссии, ныне преосвященным Владимирским Феофаном, библиотека, принятая Вашим Преосвященством. При этом не оставить сообщить о. Христофору, что, по желанию Св. Синода, составление этих дополнительных описей отнюдь не должно задерживать Ваше Преосвященство в Иерусалиме.

Вообще же обязанность консула в Иерусалиме будет заключаться в содействии о. Христофору при исполнении возложенного на него Св. Синодом поручения.

Исполняя полученное мною приказание, имею честь уведомить Ваше Преосвященство о вышеизложенном, сообщаю Вам вместе с тем желание Министерства иностранных дел, дабы Вы сдали консулу в Иерусалиме архив Духовной Миссии нашей и переписку Вашу с имп<ераторским> министерством, а также и суммы, находящиеся в заведовании означенной Миссии.

Поручая себя святым молитвам Вашим, с отличным почтением и таковою же преданностью и т. д.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 1809, л. 19–21.

Иерусалим 31 марта 1864 г.

Копия

Библиотеку Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, составившуюся из книг, пожертвованных в 1857 г. иеромонахом прежней Миссии, ныне преосвященным епископом Владимирским и Суздальским <Феофаном>, – из книг и повременных духовных журналов, высылавшихся из Хозяйственного управления при Св. Синоде, и, наконец, из книг и журналов, оставляемых мною, – сложенную в двух шкафах, нарочито для нее устроенных, сдал под своею печатью иеромонаху Христофору. Марта 31-го дня, 1864 г.

/ Подписал: / Епископ Мелитопольский Кирилл

С подлинным верно: А. Карцов

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 1809, л. 30.

Константинополь 29 апреля 1864 г.

Отпуск

Милостивый государь Андрей Николаевич!

Спешу уведомить Вас о прибытии в Константинополь 20 сего апреля бывшего начальника Духовной Миссии нашей в Иерусалиме епископа Кирилла.

Новый начальник сей Миссии, о. архимандрит Леонид, прибывший сюда 27 апреля, отправляется с отходящим сегодня русским пароходом к месту своего служения, в сопровождении прочих членов Духовной Миссии, а именно: двух иеромонахов, иеродиакона и шести певчих.

АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/2, д. 1809, л. 38–38 об.