XIII век

Родился будущий святитель в семье сербского самодержца Стефана Немани и в крещении был назван Ростиславом. Ему дали доброе христианское воспитание, но готовили совсем не для духовного пути. Отец, имевший еще двух старших сыновей, готовил к престолонаследию именно Ростислава. Он видел душевные и умственные дарования младшего сына и полагал, что он станет лучшим правителем, чем его старшие братья. И действительно, Ростислав стал впоследствии владыкой Сербии, но не мирским, а духовным.

С детства он любил богослужение и часто посещал храмы, всегда с благоговейным трепетом относился к монахам. В богатстве и роскоши великокняжеского двора он жил своей, обособленной от всякого мирского попечения, жизнью. И вот, когда родители Ростислава всерьез задумались о поиске сыну невесты, он познакомился с русскими иноками, прибывшими с Афона. Тогда ему только исполнилось 17 лет. Биограф святителя пишет, что «слова юного княжича поразили афонского старца. После рассказа о Святой Горе Афон и населявших ее подвижниках Ростислав сказал: «Бог, зная болезнь сердца моего, послал твою святость утешить меня. Теперь я понял, чего так сильно желал. Если бы не препятствия со стороны своих родителей, я бы ни дня не остался здесь"».

Видя в юноше искреннее желание иноческой жизни, старец взялся сопроводить его до Афона. Под предлогом охоты за оленями Ростислав покинул дом отца и, встретившись в условленном месте со старцем, бежал на Афон. Когда исчезновение княжича было обнаружено, его родителям нетрудно было догадаться, куда он скрылся. Его отец послал одного из главных своих сановников отыскать и вернуть сына, и если понадобится, то силой. Беглеца нашли в русском Пантелеймоновом монастыре. Он был еще в мирской одежде, что обрадовало искавших. Его стали убеждать вернуться к отцу, пригрозив, что если он не сделает этого добровольно, то его заставят силой. Видя их непреклонность, Ростислав ответил: «Да будет воля Божия!» Успокоив этим бдительность послов, юноша вымолил у игумена благословение на постриг, который и был совершен, пока слуги отца спали. Теперь послы уже ничего не могли сделать. Они забрали с собой только мирскую одежду, остриженные волосы и письмо юного инока к отцу. В письме он просил своих родителей не скорбеть о нем, не считать его погибшим, а лучше молить Бога, чтобы Он даровал ему благополучно совершить путь, на который он вступил.

Молодой инок Савва поселился в русском монастыре, где снискал у братии большую любовь и уважение. Ревностный к подвигам, он пешком, босой обошел весь Афон. Днем он служил братии, ночью молился, часто ходил к отшельникам и раздавал им милостыню из богатых приношений, которые ему присылал отец из Сербии. Одно только беспокоило Савву – письма родителей, которые молили его вернуться домой или хотя бы навестить их. Но не хотел будущий святитель оставлять Афон даже на самый короткий период. И он написал престарелому отцу письмо с предложением отказаться от царской власти и принять постриг. «Молю тебя, – писал Савва, – оставь земное царство, поселись со мной в пустыне. Здесь ясно уразумеешь Бога. А если не пожелаешь, то знай – я не покину Афон». И самодержец Стефан внял сыновнему совету. Он собрал вельмож, а также выборных из народа и объявил им свое желание отречься от мира и царства. Подданные молили остаться, но Стефан передал власть своему среднему сыну, а сам принял иночество с именем Симеон.

Встреча двух царственных иноков – отца и сына – на Святой Горе после многолетней разлуки произвела на окружающих глубокое впечатление. По их просьбе им отдали развалины покинутого монастыря Хиландар, который они восстановили на средства сербских князей. Эта обитель стала центром монашеской жизни сербов. Она и сейчас остается одним из самых известных монастырей Афона. Отец Саввы лишь восемь месяцев прожил на Афоне, скончавшись в уже восстановленном Хиландаре. Через некоторое время он был прославлен в лике святых, а Савва написал в память об отце его биографию – «Житие Симеона Мироточивого».

В 1208 году Савва вынужден был вернуться в Сербию, чтобы прекратить гражданскую войну между старшими братьями. На родине Савва не оставил своего афонского образа жизни, изнуряя плоть постом и ночными стояниями. К подвигам иноческим он присоединил труды пастырские и апостольские. Он сумел не только окончательно прекратить вражду между братьями, но и предотвратить нападение внешних врагов. Так, ведя переговоры с венгерским королем, объявившим войну Сербии, Савва не только добился мира своему отечеству, но и обратил в Православие венгерского монарха. Заслуги Саввы уже при жизни снискали ему любовь народа. Поражали и мудрость его ума, и богатство его знаний, и чистота его жизни, и благородство его сердца, и величие души.

Понимая необходимость иметь независимую Церковь, Савва убедил в этом Константинопольского патриарха, и тот в 1219 году выдал грамоту, по которой в Сербии учреждалась автокефальная архиепископия. Первым главой Сербской Церкви патриарх поставил самого Савву, несмотря на уговоры последнего найти более молодого и не менее достойного кандидата из своего окружения. По возвращении на родину архиепископ Савва занялся не только устроением Церкви, но и укреплением сербской государственности. Он венчал на царство брата Стефана, а по его смерти сыновей последнего, что способствовало подъему национального и религиозного духа сербского народа. Святитель Савва перевел на славянский язык гражданские и церковные законы Византии. Благодаря его трудам появилась новая редакция славянской Кормчей – книги, необходимой для церковного управления. Эта Кормчая стала самой востребованной не только в Сербии, но и в Русской Церкви, в которой она переиздается до сих пор.

Четырнадцать лет управлял Савва Сербской Церковью. Однако, стремясь к уединенному молитвенному подвигу и желая «окончить дни свои странником в земле чужой», он назначил себе преемника и отправился в последнее паломничество. Пройдя Святую Землю, Сирию и Египет, святитель окончил свое странствие в Болгарии. Он скончался в доме своего родственника – болгарского царя – 14 января 1236 года. Память о первом сербском архиепископе осталась в его делах, в народных песнях и народных обычаях. И в наши дни каждый православный серб наизусть знает гимн своему национальному герою – святителю Савве Сербскому.

М.В. Первушин

Великий поэт эпохи Возрождения Данте такими словами восхвалял деяния святого Доминика:

С железной волей, праведен и строг,

Он ринулся, как с гор крутых поток,

В открытую борьбу с еретиками,

Которые зловредны для других,

Которые над слабыми умами

Имели власть и развращали их.

Так родилась ложная легенда о том, что святой Доминик стоял у истоков инквизиции. Огромным авторитетом святого Доминика не преминул воспользоваться самый жестокий инквизитор всех времен и народов – Фома Торквемада. Он приказал изобразить на красном знамени испанской инквизиции изображение святого Доминика.

Но на самом деле святой Доминик не имел никакого отношения к инквизиции с ее кровавыми трибуналами. При жизни святого главным средством борьбы с инакомыслящими был публичный диспут католических проповедников с представителями сект катаров и альбигойцев. Какую же ересь проповедовали эти сектанты? «Воплощения Христа вообще не было, а миром на равных правах управляют два бога – добрый и злой» – так утверждали катары и альбигойцы.

После проповедей святого Доминика тысячи людей, колеблющихся в вере, возвращались в лоно христианской Церкви. Святой Доминик, милосердный до самопожертвования, не признавал методов насилия. Этот проповедник обладал огромной силой нравственного воздействия. Вот как скажет о нем духовная дочь Доминика, блаженная Цецилия: «От лба его и из точки между бровями исходила сила, подобная лучу света и наполнявшая людей любовью и благоговением».

Святой Доминик родился в 1170 году в небольшом городке Старой Кастилии. Оба его брата стали священниками. Предание повествует, что маленький Доминик так жалел нищих и бездомных, что стремился, как мог, разделить их страдания: ночью выползал из кроватки и спал на голом полу.

В 14 лет Доминик поступил в университет, где изучал естественные науки, риторику и богословие. А в 1191 году в Кастилии разразился ужасающий голод. Бедный и вечно недоедающий Доминик продал все свои вещи, одежду и даже книги, по которым учился, и раздал деньги голодающим. Товарищи упрекали Доминика: «Брат Доминик, ведь без книг ты не сможешь получить образование!» Он отвечал со слезами: «Неужели вы думаете, что я буду учиться на мертвой коже, когда живые люди умирают от голода?» Пристыженные его примером, профессора и студенты собрали огромную милостыню, благодаря которой сумели выжить тысячи людей.

Милосердие святого Доминика подчас приобретало героический характер. У одной бедной женщины мавры взяли в плен единственного сына. И студент Доминик вызвался добровольно идти в рабство вместо совершенно незнакомого юноши. И пошел бы, но благочестивая женщина не приняла великодушное предложение Доминика.

Десять лет учебы в университете превратили Доминика в выдающегося богослова. «Путь моей жизни – это странствия и проповеди. Ибо что может быть выше, что может быть важнее спасения человеческих душ?» – восклицал святой Доминик.

В 1203 году король Кастилии послал Доминика провести переговоры о браке наследника кастильского престола и дочери французского графа де ла Марша. Доминик прибыл на юг Франции, где особенно свирепствовала ересь альбигойцев. Он был потрясен увиденным. Разрушенные церкви, аббатства и монастыри, ужасающее падение нравов.

Он остановился на ночлег в Тулузе. Выяснилось, что хозяин гостиницы – убежденный еретик. И святой Доминик, буквально падающий с ног от усталости, так и не лег спать: всю ночь он убеждал хозяина гостиницы порвать с сектантами и вернуться в лоно христианской Церкви. И добился своего: утром трактирщик пошел в маленькую, чудом уцелевшую церковь и раскаялся в своем заблуждении.

Доминик выполнил поручение кастильского короля и отправился в Рим, к папе Иннокентию. Он просил папу дозволить ему вступить в борьбу с еретиками на юге Франции. Папа, видя искренний порыв молодого проповедника, отправил его в Тулузу. Простые люди Тулузы очень скоро полюбили этого скромного, доброго проповедника. Главные еретики, озлобленные тем, что им не удается одолеть Доминика в открытых диспутах, дважды пытались убить его, но всякий раз, встретив его кроткий взгляд, опускали оружие.

Однажды к святому Доминику пришли девять богатых женщин, уклонившихся в ересь. «Мы слышали твои проповеди, Доминик, – сказала старшая, – и поняли, что твоими устами говорит Господь. Но если мы вернемся домой и отречемся от ереси, нас смогут убить».

Доминик спрятал женщин, а сам отправился к епископу Тулузы. Тот с готовностью выделил участок земли под строительство женского монастыря. Возводился он наспех, даже стены были глинобитными. Но все великое начинается с малого. Эта первая женская община стала родоначальницей могучего ордена доминиканцев. Уже вскоре возле женского монастыря возник мужской – туда стекались люди, осознавшие свое заблуждение. Так появилась община братьев-проповедников, получившая впоследствии название Доминиканского ордена. Папа отдал ордену Доминика римскую церковь святого Сикста, затем передал доминиканцам крупный монастырь в Риме. Но святой Доминик понимал, что евангельская проповедь особенно важна в университетах Европы. Так возникло братство доминиканцев в Парижском университете, затем – в университете Болоньи.

Многолетние труды подорвали телесное здоровье святого Доминика. Он скоропостижно скончался в своем монастыре в Болонье, где и был погребен. Перед самой смертью Доминик, как когда-то в детстве, попросил положить его на голый пол. Это случилось в 1221 году, когда святому Доминику едва исполнилось 50 лет.

А.А. Аннин

Будущий философ и святой Католической Церкви Фома Аквинский родился примерно в 1225 году на юге Италии. Он был седьмым сыном графа Аквинского, отсюда и его прозвище: Аквинат.

Карьера Фомы, казалось, была предопределена с самого рождения: отец мечтал, чтобы он со временем стал аббатом бенедиктинской обители Монте-Кассино, расположенной неподалеку от их родового замка. Уже в пятилетием возрасте мальчика отправили жить и учиться в этом прославленном и богатом монастыре.

Уже тогда Фома задавался недетскими вопросами: «Что есть Бог? И можем ли мы, простые смертные, познать Его своим разумом?»

Поискам ответов на эти вопросы Аквинат посвятил всю свою жизнь.

Повзрослев, Фома продолжил свое образование в университете Неаполя. А в 19 лет юноша вдруг вышел из повиновения отцу и матери. «Я желаю стать монахом, но вовсе не бенедиктинского монастыря, а нищенствующего ордена святого Доминика». Влиятельные и богатые родители пришли в ужас. Доминиканцы были известны своим суровым, аскетическим образом жизни. В то время они воспринимались высшим светом как некие бродяги, которые ходят по миру и проповедуют Евангелие простым мужикам. И для отца Фомы, аристократа графа Аквинского, была унизительной сама мысль о том, что его сын может стать монахом нищенствующего ордена. Фома отвечал на эти родительские слова: «Отец, меня нисколько не интересует карьера. Я хочу всю жизнь бескорыстно служить Церкви».

Доминиканский орден послал прилежного и скромного юношу на учебу в Париж, в знаменитую Сорбонну. Но по дороге Фому настигли старшие братья, связали его и увезли в родительский замок. Там Фома был заточен в башню. В каземате юноша продолжал учиться: читал «Метафизику» Аристотеля и практически выучил наизусть Священное Писание. Так прошло больше года. Каждый день родные приходили к нему и слезно убеждали изменить свое решение. Фома был непреклонен. Тогда братья решили скомпрометировать Фому – в первую очередь, в его собственных глазах. Они подослали к нему в каземат красивую куртизанку, которая попыталась совратить юношу. Тот выхватил из камина горящее полено и закричал: «Если эта блудница немедленно не уйдет, то, клянусь, я подожгу весь замок!» Девушка в страхе убежала, а потрясенные родные смирились с жизненным выбором Фомы и выпустили его на волю.

Обретя свободу, он принял монашеские обеты Доминиканского ордена и отправился в Парижский университет. Там Аквинат стал учеником Альберта Великого, одного из классиков средневекового богословия. Студента Фому, толстого и медлительного увальня, однокашники прозвали быком, а его молчаливость они воспринимали как отсутствие интереса к учебе. Видимо, так поначалу считал и Альберт Великий. Но после неожиданного для всех блестящего выступления Фомы на семинаре Альберт воскликнул: «Мы называем этого человека немым быком, однако уж если он замычит, то его мычание услышит весь мир!»

Семь лет спустя, победив в открытом диспуте десятерых докторов богословия, Фома Аквинский стал преподавателем Сорбонны. Также он читал лекции по теологии в университетах Кельна и Неаполя. А в 1259 году папа Римский Урбан IV вызвал Аквината в свою резиденцию. Ватикану был нужен ученый-богослов, способный переосмыслить труды древнегреческого философа Аристотеля в духе католицизма. А Фома Аквинский к тому времени уже перевел на латынь труды Аристотеля и составил к ним свои комментарии. В обширных трактатах «Сумма философии» и «Сумма теологии» Фома применил аристотелевский метод логических построений. Он смог из божественных озарений отцов Церкви вывести систему христианской философии, которую впоследствии назовут «томизмом» – в честь ее основателя, святого Фомы. В своих трудах Аквинат, прозванный «ангельским доктором», логическим путем вывел пять разумных доказательств бытия Божия. Фома создал более 60 богословских произведений, а также стихотворные сочинения для католической мессы.

В 1262 году Фома был направлен в Париж для борьбы с вольнодумцами, обосновавшимися в Сорбонне. В богословских диспутах никто не мог сравниться с Фомой по мощи интеллекта и образованности. Король Франции Людовик IX пригласил известного философа на ужин. За шумной и веселой королевской трапезой Фома был погружен в свои размышления. Присутствующие вельможи позабыли о нем. Вдруг Фома вскочил, треснул кулаком по столу и возгласил: «Мы разоблачим ересь манихеев и вернем их в лоно Католической Церкви!» И отчасти это удалось Аквинату. Его вдохновенные, аргументированные выступления вывели многих ученых и студентов Сорбонны из плена еретических заблуждений. Однако некоторые упорствовали в ереси. Тогда Фома сказал Людовику IX: «Государь, коль скоро вы наказываете фальшивомонетчиков, то не следует ли тем более наказывать людей, искажающих веру христианскую?»

Фома возвратился в Италию. В конце его недолгой жизни Аквината стали посещать Божественные озарения. Согласно преданию, однажды монахи ордена святого Доминика оказались свидетелями необычайного явления. Их брат Фома стоял на молитве, и вдруг от Святого Распятия послышался голос: «Ты хорошо написал обо Мне, Фома. Какую награду ты хочешь за это?» Он ответил: «Ничего мне не надо, кроме Тебя Самого, Господи».

После этого события Фома прекратил заниматься философией и богословием. Его спрашивали: почему? «Для меня открылись такие тайны, что все, что я писал прежде, кажется мне теперь имеющим немного цены».

Ему было 49 лет, когда он пешком отправился в Лион, чтобы участвовать в церковном Соборе. В дороге Фома перенес сердечный приступ, от которого так и не смог оправиться. Смерть постигла великого философа в мае 1274 года, в монастыре святого Бернарда. Уже через полвека Фома Аквинский был причислен к лику святых Католической Церкви.

Пожалуй, самым главным в трудах святого Фомы было то, что он «реабилитировал» физическую природу человека и его земную жизнь. «Тело – это почти такая же важная часть человеческого существа, как и его душа. Нормальный, благочестивый человек должен активно заниматься земными делами, вести общественную жизнь, а не только предаваться размышлениям о спасении души».

Вслед за Аристотелем Фома Аквинский утверждал, что государственная власть существует для блага людей. «Если правитель нарушает законы Божеские и человеческие, то такого правителя можно и должно сместить. Но только, разумеется, с согласия Церкви».

Философ ответил на очень важный вопрос о взаимоотношениях религии и науки. «Вера и разум, наука и религия отнюдь не противоречат, а дополняют друг друга. Наука – это всего лишь еще один способ познания Бога и Его творения». Эти идеи Фомы Аквинского остаются актуальными по сей день.

А.А. Аннин

Многие историки называют первые двенадцать столетий нашей эры в жизни Западной Европы «темными веками».

И вот в начале XIII столетия в Западной Европе на смену «темным векам» пришла эпоха Возрождения.

Приход этого нового периода в истории Запада совпал с появлением Франциска Ассизского, прославленного святого Католической Церкви. Франциск так рассказывал о своем детстве и юности: «Я появился на свет в 1182 году в итальянском городе Ассизи, в семье торговца тканями. Отец назвал меня Франциском, потому что он торговал с Францией. В школе меня так и звали – «французик», ибо я с детства любил французскую поэзию трубадуров».

Этот дух рыцарства, дух романтических песен бродячих певцов Франциск Ассизский пронес через всю свою короткую жизнь.

«Дама моего сердца – самая прекрасная дама на свете. И зовут ее – Нищета».

Это он поймет и выскажет позже. А в юности Франциск, единственный и потому избалованный сын своих родителей, тянулся к обществу молодых дворян, где можно было по очереди читать вслух французские стихи. Он устраивал для бедных, но титулованных юношей поэтические посиделки с обильной трапезой, за что Франциска всегда провозглашали «царем пира». Впоследствии, уже будучи аскетом, Франциск сочинил много стихов, в которых славит Господа. Современники называли его «творцом поэзии Возрождения».

Франциск Ассизский с юных лет не делал различия между знатными и незнатными, бедными и богатыми. Все были для него просто людьми, достойными того, чтобы общаться с ними на равных. Однажды Франциск стоял на базаре и продавал ткани. К нему подошел богач и начал беседовать с ним о качестве и цене материи. И тут же рядом возник оборванец, который стал грубо требовать подаяния. Франциск не знал, кого слушать. Богач оскорбился невниманием к нему со стороны продавца и ушел, ничего не купив. Франциск кинулся было его догонять, но тут заметил, что ушел и нищий, которого он так и не дослушал. И Франциск, бросив товар, побежал за оборванцем. «Вот, возьми деньги. И я торжественно клянусь перед Богом, что больше никогда не обижу бедного человека!»

Франциск до конца жизни так и не понял, что такое деньги, в чем их власть и могущество. Вся его жизнь состояла из безрассудных клятв и обетов, и все эти клятвы он неизменно выполнял. Он не был бесплодным мечтателем-фантазером, это был человек действия. И вот к чему это привело.

Молодой Франциск, как и все городские юноши, мечтал о воинской славе. И вот по призыву папы Римского он вместе с другими добровольцами едет воевать в Сицилию, чтобы поддержать французского кандидата на королевский престол.

Франциск не попал на войну. Еще по пути на корабль он упал с лошади, сильно разбился и вынужден был воротиться домой. Это был позор. В глазах горожан Франциск выглядел трусом. Ему, словно прокаженному, никто не подавал руки. Он целыми днями бродил по полям вдали от людей и вот однажды встретил настоящего прокаженного. В порыве братского чувства Франциск обнял и расцеловал больного, дал ему денег. И поклялся служить прокаженным. Вскоре он организует для них приют, где ухаживает за больными без страха и брезгливости.

Избегая людей, Франциск любил молиться в одиночестве в полуразрушенной, заброшенной церкви. И вдруг он загорелся желанием восстановить этот маленький храм. Не думая о том, что делает, Франциск украл деньги у отца. Отец узнал об этом и потащил сына на суд к епископу. Добрый епископ, видя рассерженного старика-торговца, приказал Франциску вернуть отцу все деньги. Франциск вернул и сказал: «У меня больше нет отца по имени Пьетро Бернадоне. Отныне я слуга Господень».

Епископ благословил пылкого юношу на подвиг добровольной нищеты. И тут Франциск понял: для того чтобы отстроить заново храм, не надо искать деньги. Надо собирать камни! Это был единственный во всей округе нищий, который просил не хлеба, не денег, а больших камней. Люди спрашивали: зачем тебе? Он говорил зачем, и крестьяне бесплатно помогали ему. Люди нуждались в делах покаяния. И храм в короткий срок был восстановлен.

«Я следую за нищим, странствующим Христом. Кто желает, может пойти со мной». И тут же в лесную глушь, где возле своей любимой церкви Франциск со своими помощниками построил хижины для прокаженных, потянулись люди. Пришел богач, отрекшийся от всего своего имущества, пришел священник – чтобы исповедовать и причащать прокаженных, и многие другие. Пришла 18-летняя дочь помещика, будущая святая Западной Церкви Клара, ее младшая сестра Агнесса. Франциск постриг их в монахини, уже имея на то папское благословение. И отдал этим девам восстановленный храм святого Дамиана, при котором возник знаменитый впоследствии на весь мир женский монашеский орден кларисс.

Вокруг Франциска Ассизского сложился монашеский орден нового типа: орден нищенствующих монахов-проповедников. Есть легенда о том, как святой Франциск пришел к римскому папе, чтобы тот благословил устав нового ордена. Папа был не в духе и, увидев оборванного Франциска, послал его к свиньям. Франциск выполнил приказ буквально: пошел ухаживать за свиньями. Папа узнал об этом, растрогался и утвердил устав монашеского ордена. Члены ордена имели особую одежду. Как-то один крестьянин отдал Франциску длинную бурую рубаху, и Франциск подпоясал ее веревкой. Через 10 лет такая рубаха и веревка станут одеянием 5 тысяч францисканских монахов. А еще через 100 лет в этой одежде похоронят великого Данте.

Франциск Ассизский умер от тяжелой болезни в 1226 году. Он не дожил до тех времен, когда созданный им орден францисканцев стал могущественной силой. Франциск не мечтал об этом. Однако и по сей день его вспоминают простые люди. Они пересказывают своим детям легенды о том, как святой Франциск кормил медом диких пчел, как выкупил ягненка, которого вели на убой, как выпустил на волю зайца, попавшего в капкан… За эту доброту и милосердие и любят святого Франциска миллионы христиан.

А.А. Аннин

В истории средневековой Церкви нет эпохи более противоречивой и в то же время более захватывающей, чем эпоха крестовых походов. Она продолжалась с конца XI до XIV века. Начало крестовых походов провозгласил Римский папа Урбан II. 26 ноября 1095 года он обратился к представителям высшей знати и клирикам Римской Церкви с призывом начать освободительную войну за Святую Землю. Вся Палестина к тому времени была под властью мусульман. Он обещал всем, кто возьмется за это «святое дело», множество льгот со стороны Римской Церкви. Имущество и семьи участников похода на время их отсутствия находились под охраной Церкви. «Принявшие крест» освобождались от уплаты долгов. Крепостные, отправлявшиеся в поход, освобождались от власти своих господ. Всем участникам обещалось отпущение грехов, а погибшим – рай. В ответ на призыв папы несколько тысяч его слушателей скандировали: «Deus vult!» («Бог того хочет!»). Эти слова стали боевым кличем крестоносцев. Тысячи людей тут же дали обет, что отправятся на войну.

Прежде всего в поход ринулась крестьянская беднота, привлеченная обещаниями свободы и прощения долгов. Многие из них продавали имущество и с семьями направлялись в дальние края. Этот поход бедноты не принес ожидаемых результатов, а лишь настроил против крестоносцев мирное население. Неорганизованная толпа крестьян в поисках пропитания зачастую дотла разоряла местности, через которые проходила. Оказавшись на азиатском берегу без должного вооружения, не имея четкого руководства и плана действий, отряды бедноты вскоре стали жертвой турок-сельджуков.

Вышедшие вслед за бедняками хорошо вооруженные и организованные отряды рыцарей оказались более удачны. В 1099 году Иерусалим был захвачен крестоносцами, которые создали несколько вассальных княжеств на палестинской территории. Во главе их стоял король Иерусалимский. С завоеванием Гроба Господня была достигнута основная цель крестового похода. Однако из-за стремления к богатству, могуществу и славе в среде рыцарства постоянно возникали ссоры. Этим пользовались турки для возврата захваченных территорий.

Все крестовые походы, кроме первого, возглавлялись коронованными особами. Так, наиболее знаменитыми участниками их были – английский король Ричард Львиное Сердце, французский король Людовик Святой, германский император Фридрих Барбаросса. Во Втором крестовом походе помимо мужчин приняли участие и многие супруги европейских феодалов. Для знатных дам это предприятие поначалу казалось увеселительной прогулкой. Многие из них взяли с собой лучшие наряды, а также придворных поэтов. Но ошеломленные невиданными трудностями, они остановились на полпути.

Военные неудачи крестоносцев в Святой Земле породили идею о том, что Иерусалим не может быть освобожден усилиями взрослых в силу их непомерной греховности, и «святое дело» спасут только невинные дети. В 1212 году состоялся детский крестовый поход. Римский папа и французский король попытались противодействовать предприятию, но безуспешно. Около 20 тысяч французских детей под предводительством маленького пастушка Этьена прибыли в Марсель, где их погрузили на корабли. Два корабля затонули во время шторма на Средиземном море, а остальные пять дошли до Египта, где предприимчивые судовладельцы продали детей в рабство. Подобное явление наблюдалось и в Германии, где десятилетний мальчик Николас из Кельна собрал около 10 тысяч детей, и они пешком направились в Рим за благословением к папе. При переходе через Альпы две трети отряда погибло от голода и холода. Оставшаяся часть детей, не получив папского благословения продолжать поход, рассеялась по дорогам Италии. Лишь единицы вернулись домой.

Самым бескровным был Шестой крестовый поход в 1228 году. Его называют еще «дипломатическим». Германский император Фридрих II, используя противоречия между двумя мусульманскими державами, добился мирной уступки Иерусалима и ряда других святых мест в Палестине. Однако после возвращения Фридриха в Германию все из-за тех же раздоров между крестоносцами Иерусалим вновь отошел к мусульманам.

Фактически эпоха крестовых походов завершилась в 1270 году. В это время французский король, окончательно забыв о провозглашенных когда-то лозунгах освобождения Святой Земли, решил направиться в Тунис для ведения боевых действий в этом регионе. Однако поход быстро закончился: в войске началась эпидемия, от которой скончался и сам король. Его войско ни с чем вернулось во Францию.

Искренность порыва западных христиан в Святую Землю ради возвращения Гроба Господня не подлежит сомнению. Первый крестовый поход наиболее сильно отразил идею крестоносного движения. Однако, как отмечают историки, экономические явления также сыграли весьма значительную роль в его проведении. С каждым новым крестовым походом мирская струя пробивалась в них все сильнее, чтобы одержать, наконец, окончательную победу над первоначальной идеей движения во время Четвертого крестового похода, когда крестоносцы захватили Константинополь.

М.В. Первушин

Самая печальная страница в истории крестовых походов та, которая повествует о четвертом из них. Этот крестовый поход вышел за рамки освободительного движения Святой Земли. Он показал, что жажда наживы и власти затмила собой религиозные лозунги и освободительные цели первых походов. Более того, крестоносцы, разбив своих же братьев христиан, основали на обломках Византийской империи новое латинское государство.

«Епископы и клирики сообща говорили нам, – вспоминал один из участников этого похода, – что можно смело нападать на византийцев, так как раньше они повиновались римскому закону, а теперь ему не подчиняются. Битва против них не только не будет грехом, но делом великого благочестия». Однако лишь некоторые религиозно настроенные рыцари понимали всю нелепость нападения на христианское государство. Большинство же крестоносцев не мучились сомнениями по поводу захвата Константинополя. Наоборот, те несметные богатства, которые хранились за его стенами, еще более возбуждали в них зависть и ненависть к жителям города.

Множество восхищенных описаний Константинополя было оставлено теми, кто во времена первых крестовых походов шел через него в Палестину. Европа по сравнению с Византией в бытовом смысле могла быть названа варварской. Тесные и грязные европейские города с населением 2–3 тысячи человек, мрачные и неуютные рыцарские замки. Все это меркло перед восточной роскошью Константинополя с его миллионным населением. Рассказы людей, посетивших Константинополь, сводились к описанию того блистательного богатства, которое они наблюдали в Византии. Вот что пишет один из посетивших столицу Византии: «Ни один человек на земле, сколько бы он ни пробыл в городе, не сумел бы ни назвать, ни рассказать о том громадном количестве богатств, которое имелось здесь. И если бы кто-нибудь поведал хоть о сотой его доли, то его сочли бы лжецом. Думаю, что и в сорока самых богатых городах мира едва ли нашлось бы столько добра, столь благородного и ценного, сколько было в Константинополе».

Четвертый крестовый поход начался в 1202 году. По первоначальному плану крестоносцы должны были достичь Святой Земли по морю. Однако они не располагали флотом и вынуждены были обратиться за помощью к Венецианской республике. Ее жители потребовали за корабли и снаряжение огромную сумму, которой у крестоносцев не оказалось. Тогда венецианцы предложили компенсировать недоимки захватом портового города Задара, подвластного венгерскому королю. Купцы этого города были главными конкурентами венецианцев по торговле на всем Средиземноморье. Рыцари согласились, и первоначальный план крестового похода в Палестину был на время отложен.

В ноябре 1202 года объединенная армия захватила и разграбила Задар. Легкая победа и большая нажива вскружили головы крестоносцам. Венецианцы вновь предложили им отклониться от маршрута и повернуть к Константинополю. Там они рассчитывали восстановить на троне свергнутого императора Исаака Ангела и получить за эту услугу торговые льготы, а также дополнительные средства для продолжения экспедиции. Таким образом, маршрут крестового похода был изменен во второй раз. Однако император не торопился с выплатой обещанного вознаграждения, а после того, как в Константинополе произошло очередное восстание и императора опять сместили, надежды на компенсацию у крестоносцев исчезли.

Разгневанные таким поворотом дела, «освободители Святой Земли» в апреле 1204 года штурмом взяли Константинополь. Все жители города вышли навстречу рыцарям с крестами, иконами и хоругвями, как это делается в торжественных и праздничных случаях. Но это зрелище не смягчило латинян. Было убито более половины всех жителей. Город подвергся погрому и разграблению. Византийский историк, свидетель завоевания Константинополя, пишет с укором про крестоносцев: «Вот эти ревнители, взявшие на плечи крест и многократно клявшиеся им проходить христианские страны без кровопролития… Вот эти люди, которые учили нас своей вере, говоря, что они более благочестивы и правдивы, гораздо более точные блюстители Христовых заповедей, чем мы, греки… Все они оказались полнейшими лицемерами. Вместо отмщения за Гроб Господень неистовствовали против Бога. Убивая христиан, они подняли руку на самого Христа, уподобляясь римским воинам, его распявшим».

До Святой Земли участники Четвертого крестового похода так и не добрались, показав свои мирские цели и земные интересы. На месте Византийской империи была создана империя Латинская. Римский папа Иннокентий III принял ее под свое покровительство. Он надеялся укрепить союз Православной и Католической Церквей, но союз этот оказался непрочным, а существование Латинской империи способствовало углублению раскола. Государство латинян просуществовало до 1261 года, когда окрепшая византийская армия под предводительством императора Михаила смогла вернуть себе Константинополь.

М.В. Первушин

Русская земля слабела от нескончаемых войн, которые вели удельные князья между собой. В этих междоусобицах заглушался голос совести, ни во что вменялись клятвы, а общерусское единство приносилось в жертву частным княжеским стремлениям. Видя такое несогласие, народ перестал уважать княжескую власть. Все чаще можно было встретить своеволие и мятежи посадских людей против неугодных им князей. В этих бессмысленных войнах гибло множество русских людей. Брат восставал на брата, сын – на отца, одно княжество – на другое. Русский историк Сергей Соловьев приводит статистику, согласно которой каждый из уделов в течение года хотя бы раз опустошался усобицами. Этим Киевская Русь обрекала себя на самоистребление, но не от этого суждено было ей погибнуть.

«Обрушилась беда на Русь, – сообщает летописец о нашествии монгол, – привел Бог на нас «поганых», не им покровительствуя, а нас наказывая за множество беззаконий». Летописи и сказания не щадят мрачных красок в описании разрушений и опустошений, произведенных нашествием Батыева войска. За три года, с 1237-го по 1240-й, двухсоттысячная армия монгол разорила всю Русь от Рязани до Киева. Страшную картину описывает итальянский путешественник и миссионер Карпини, проезжавший через Русскую землю спустя пять лет после катастрофы: «От русского стольного града Киева, некогда поражавшего своим величием и богатством, осталось не более двухсот строений, большинство жителей убито или угнано в рабство, окрестности усеяны изрубленными человеческими костями».

Множество русских городов были совсем стерты с лица земли. Одним из них была Рязань, первая принявшая на себя удар неприятеля. Подойдя к границам рязанской земли, монголы отправили послов к рязанскому князю Юрию с требованием подчиниться хану и платить ему дань. Князь же ответил послам, как всегда и везде отвечал русский князь: «Коли нас не будет, то все ваше будет». Получив ответ князя, монголы двинулись на русские земли. Понимая, что помощь от великого князя не успеет подойти вовремя, Юрий послал для переговоров к Батыю своего сына Феодора, чтобы хоть как-то оттянуть время. Хан, прослышав о красоте супруги Феодора Евпраксии, пожелал видеть его жену. Но Феодор ответил хану, что не в обычае христианском показывать своих жен, тем более нечестивым язычникам. Батый велел варварски убить Феодора и начать наступление. Узнав о причине гибели своего мужа, Евпраксия, дабы избежать насилия и сохранить чистоту брака, ринулась вниз с высокой колокольни вместе со своим малолетним сыном. Как пишет о ней летописец: «Она заразилась», что значит – разбиться на смерть. С тех пор это место так и зовется – Зарайск. Имена этой благочестивой княжеской четы, которая избрала лучше умереть, чем нарушить обеты брака, помещены в числе рязанских святых.

Пять дней стояли жители Рязани, защищая свой город, но силы были неравные. Рязань пала. После нескольких дней разграбления и убийств весь город превратился в пепел. «Исчез вопль отчаяния. Все стихло. Некому было стенать и плакать», – восклицает летописец. Позднее Рязань была отстроена заново, но уже на другом месте в нескольких десятках километров от старой Рязани.

За Рязанским княжеством были сожжены Коломна, Москва, Суздаль. Батый подступил к Владимиру. Город можно было спасти ценой рабства, которое предлагал хан, но жители предпочли смерть. В последние часы перед взятием Владимира оставшиеся жители затворились в Успенском соборном храме вместе с владимирским епископом Митрофаном. Монголы, ворвавшись в город, подожгли храм, где совершалось последнее богослужение.

Перед лицом страшной трагедии, разыгравшейся на Русской земле, все были уравнены. И князья, которые не жалели отчизны в кровавых междоусобиях, заботясь только о личной выгоде, и простые горожане – все сделались рабами ханов. Исчезла русская государственность, начатки просвещения, промышленности, торговли. Разрушены города, храмы, иноческие обители. Русь лежала в руинах.

Погибло все земное, все временное, все дела рук человеческих. Уцелело только то, что вечно и неизменно, – вера православная, Церковь Христова. Именно она и стала опорой русского народа в постигшем его бедствии.

«Пало иго монгольское на землю Русскую, и покорилась ему Русь», – восклицает летописец. Тяжелые дни наступили для тех, кто уцелел. И в это страшное время проявляется вся любовь русского народа к Богу, верность Его Церкви. Все прекрасное, что было раньше затоптано проявлением взаимной вражды, теперь явилось в чудном свете верности Богу и любви к людям, не только у простого народа, но и у его князей.

Монгольское иго создало условия для настоящего мученичества за Христа. Непобедимые ханы Золотой Орды убедились в невозможности заставить русских людей отречься от православной веры. И первый пример такого мученичества явили святой благоверный князь Михаил Черниговский и его боярин Феодор. Князь был вызван в ставку хана. Прежде чем предстать перед его лицом, монгольские жрецы потребовали от князя и боярина подчиниться языческому обычаю. Они должны были поклониться изображениям умерших ханов, солнцу и войлочным идолам. Михаил ответил:

– Христианин должен поклоняться Творцу, а не творению. Такова христианская вера!

Узнав об этом, Батый велел Михаилу выбирать одно из двух: или исполнить требование жрецов, или принять смерть. Михаил ответил, что он готов поклониться хану, которому Сам Бог предал его во власть, но не может исполнить того, чего требуют жрецы. Присутствовавшая княжеская свита, бояре умоляли

Михаила поберечь свою жизнь. Они предлагали принять на себя ответственность за этот грех, но Михаил не хотел слушать никого. Он сбросил с плеч княжескую шубу и сказал:

– Не погублю души моей! Прочь, слава тленного мира!

На сторону князя встал лишь его верный боярин Феодор.

Их схватили, начали бить палками, затем топтали ногами и, наконец, отсекли голову. Последние слова святого князя были: «Я христианин». Произошло это в сентябре 1246 года. Их тела были привезены в Чернигов, а в XVI веке перенесены в Архангельский собор Московского Кремля. Князь Михаил и боярин Феодор стали самыми почитаемыми святыми на Руси после Бориса и Глеба.

Еще одним ярким примером мученичества за веру был подвиг Романа Олеговича Рязанского. Этот князь, видя бесчеловечные издевательства ханского сборщика дани, заступился за своих подданных. Тот же оклеветал князя перед ханом в хуле на их веру. Вызвав Романа в Орду, хан предоставил ему выбор: либо принять их веру, либо мучительная смерть.

– Я покорен воле Божией и повинуюсь власти хана, но никто не принудит меня изменить моей вере. На что хан ответил:

– Пусть умрет мучительной смертью.

Князю сперва отрезают язык, чтобы он не смог проповедовать веру Христову, а затем подвергают медленному четвертованию. Подробное описание в летописи казни Романа оставляет впечатление страшной жестокости ордынских ханов. В конце казни отрубленную голову князя воткнули на копье для всеобщего обозрения.

Как мученичество за веру стал восприниматься русскими людьми и ратный подвиг – смерть в бою.

Народное почитание вносило в число русских святых многих князей, погибших в Батыево нашествие. Особо же отмечали тех из них, чей подвиг и смерть были доподлинно известны.

Таким, например, был князь Василько Константинович Ростовский. Он был взят в плен после битвы при реке Сити в 1238 году. Князь, изнуренный жестоким боем, израненный, томимый жаждой и голодом, не захотел принять пищи из рук врагов. Зная на опыте мужество и силу Василия, Батый предложил ему воевать под его знаменами. Но русский князь отверг это предложение, сказав: «Враги моего Отечества и Христа не могут быть мне друзьями». Его убили недалеко от Калязина, в Шеренском лесу. Отыскав тело князя, его перенесли в Ростов и погребли под сводами соборного храма.

Невольно поражаешься мужеством и преданностью Православию русского народа. Перечисленные в летописях народные бедствия, достаточные для полного уничтожения любой нации, сроднили между собой целые области, укрепили русский национальный дух и еще более приобщили народ к церковной жизни, ставшей для него неотъемлемой частью бытия. Русская Церковь, столь претерпевшая от погрома, лишившаяся множества прекрасных храмов и обителей, стала для народа хранительницей духовных ценностей и источником крепости в постигших его испытаниях.

М.В. Первушин

Древняя Русь, как и Византия, в XIII веке испытала на себе удары крестоносцев. Еще в 1207 году папа Иннокентий III, воодушевленный захватом Константинополя, обратился к русским князьям с посланием. В нем он описывал Византию в самом жалком виде, уверяя, что церковная зависимость от этой униженной нации недостойна славного русского народа. Он призывал Русскую Православную Церковь, называя ее «дочерью», «вернуться к своей матери – Церкви Римской». Однако папское послание осталось без ответа. Сначала междоусобная брань не давала князьям задуматься о судьбе Церкви, а затем и страшное нашествие монгольских кочевников.

Монгольское иго дало надежду Риму воспользоваться ослаблением Руси для того, чтобы попытаться навязать русским силой оружия латинскую веру. В 1237 году папа объявляет новый крестовый поход для обращения в латинство северных областей, обещая всем его участникам отпущение грехов. Наступление на Русь началось сразу с нескольких сторон. И лишь благодаря подвигу Александра северо-западные княжества удалось сохранить в составе Русского государства.

Александр был сыном великого князя Ярослава Всеволодовича и родился в Переяславле-Залесском 30 мая 1219 года. С ранней юности он был посажен своим отцом княжить в Новгороде – единственном крупном княжестве, избежавшем разорения. Однако вскоре после нашествия монгол в Новгород прибыли ханские слуги и потребовали с новгородцев такой же дани, как и с покоренных русских земель. Одновременно с этим началось вторжение в северо-западные княжества крестоносцев. Сражаться одновременно на два фронта было невозможно. Александр предпочел подчиниться верховной власти хана и, не оказывая сопротивления монголам, согласился платить дань. Такое решение объясняется тем, что ханы брали дань, но не вмешивались во внутреннюю жизнь Руси и ее Церкви. Цель же соседей-рыцарей состояла не только в том, чтобы привести русских под власть папы, но и основать новую латинскую империю, разрушив русскую государственность. Немецкие рыцари стремились сломить православный Новгород точно так же, как их собратья-крестоносцы на юге сломили православный Константинополь.

В 1240 году на новгородские земли напали почти одновременно немецкие рыцари, шведские крестоносцы и литовцы. Князь Александр действовал решительно и быстро. Не дожидаясь помощи, он с небольшой дружиной двинулся навстречу шведам. Шведы не сомневались в своей победе, зная о своем превосходстве над новгородским войском. Слова князя Александра: «Не в силе Бог, а в правде!» – вызвали, со слов летописца, воодушевление в его войске и вселили веру в будущую победу. Рано утром подойдя незаметно к стану врага, Александр ударил по беспечным шведам. Неожиданное появление русских произвело полное смятение в их рядах. Лишь ночь спасла остатки шведских крестоносцев от полного истребления. Потери же со стороны новгородцев были так малы, что им дивились даже современники. Александра за эту блестящую победу прозвали «Невским».

Воспользовавшись отсутствием князя, немецкие рыцари захватили псковские земли и подошли к Новгороду. В 30 километрах от столицы своего княжества Александр остановил немцев, а затем освободил от них и Псков. Чтобы положить конец агрессии крестоносцев и окончательно очистить от них русские земли, Александр Невский вошел в земли рыцарского ордена. На льду Чудского озера 5 апреля 1242 года произошло знаменитое Ледовое побоище. Разгромленные крестоносцы бежали. Их потери были настолько значительны, что крестоносцы не посмели больше касаться русских областей. Покончив с немцами и шведами, Александр Невский устремил свои войска против литовцев, упорно осаждавших полоцкие и новгородские окраины Руси. Русские одержали над ними ряд побед и окончательно разбили их в 1245 году.

В 26 лет Александр Невский стал великим князем Владимирским. Слава о его победах распространилась далеко за пределами Руси. Удивленный окончательным провалом крестового похода, Римский папа пишет восторженное письмо Александру, предлагая ему принять католичество и царскую корону. Хан Батый устроил в честь победителя крестоносцев прием в Орде, а ордынские женщины, по словам летописца, «пугали своих непослушных детей, говоря им: «Александр едет!"».

Ценой внешней покорности жестокой власти хана Александр Ярославович сохранил и укрепил внутреннюю духовную силу Руси для будущей победы над ордынским игом. Он понимал, что мощь Руси заключается, в первую очередь, в объединяющей все русские княжества православной вере, а потому лично свидетельствовал веру и послушание Церкви и был до конца верен Православию.

М.В. Первушин

После разрыва отношений между Западной и Восточной Церквами не раз возникали попытки их примирения. Однако главным камнем преткновения был вопрос о первенстве римского епископа. Если для Востока примат Римской кафедры оставался нравственным понятием и опирался на церковное предание, то Запад воспринимал первенство юридически. Народы Западной империи были мало расположены к созерцательному богословию, как это было на Востоке. Они были создателями римского права и строгого государственного строя, поэтому воспринимали христианство как систему общественного устройства, необходимую для спасения. Восточная Церковь признавала за папой первенство чести, но не превосходство над другими Церквами. Римский епископ считал, что окончательное решение любого вопроса веры остается за ним. Византийские же епископы были убеждены, что это решение должно принадлежать собору всех епископов Церкви. Захват крестоносцами столицы Восточной империи в начале XIII века привел к окончательному разрыву Восточной и Западной Церквей. После этого попытки объединить две ветви христианства предпринимались с помощью унии.

Слово «уния» в переводе с латинского языка означает единство. В практическом плане это означало слияние Католической Церкви с Православной на условиях признания главенства папы римского. Римские первосвященники не теряли надежды подчинить своей власти Православную Церковь. Именно для этих целей и была задумана уния. Уния упрощала переход христиан из Православия в Католичество, так как православные обряды и богослужение оставались без изменений, а в вероучительные вопросы простые христиане зачастую не вникали. Интерес к унии византийцев был чисто политическим. Положение Восточной империи было крайне тяжелым, и чтобы защитить государство от вторжений западных правителей, требовалась поддержка папы.

Первой такой попыткой объединения двух Церквей была Лионская уния. Отвоевав в 1261 году Константинополь, император Михаил Палеолог восстановил Византийскую империю. Однако за время западного владычества былое величие Византии было утрачено. Латинские императоры постоянно находились на грани банкротства и продавали все, что только продавалось. Церкви опустошались, дворцы разрушались; даже свинец с крыш императорского дворца был ободран и распродан. Новому императору требовались огромные средства не только для восстановления утраченного, но и для обороны отвоеванной империи. Ждать помощи можно было только от папы ценой соединения Церквей под властью Рима.

В результате переговоров император Михаил согласился подчинить Константинопольскую Церковь папскому престолу вопреки сопротивлению духовенства и народа. В 1274 году папа созвал Собор в Лионе. Делегация, представлявшая Константинопольскую Церковь, была крайне непредставительной и возглавлялась низложенным патриархом Германом. Зато папу представлял целый сонм знаменитых богословов. Однако никаких богословских дебатов на Соборе не было. Константинопольская делегация привезла с собой письмо императора, соглашавшегося на все условия папства. Так, Константинопольская Церковь формально вступила в унию с Римским престолом.

Однако вскоре стало очевидным, что принять папские условия императору оказалось гораздо легче, чем навязать их Церкви и народу. Практически вся империя отвергла унию. Патриарх Иосиф отлучил императора от Церкви. Тем не менее император остался верным подписанной им унии и использовал всю мощь государственной машины, чтобы навязать ее народу. Императору удалось низложить патриарха. Многие епископы, священники и монахи, отказавшиеся принять унию, были сосланы, брошены в темницы и замучены. Император пытался навязать унию и путем уговоров, объясняя ее политическую необходимость. Но он оказался бессилен. Сторонники унии служили в пустых храмах. Сестра императора, заявив, что «пусть лучше погибнет империя моего брата, чем православная вера», удалилась ко двору болгарского царя.

Пять папских посольств, побывавших в Константинополе, докладывали папе, что Православная Церковь фактически не приняла унию. В 1281 году новый папа Мартин IV разорвал союз с Михаилом и отлучил его от Церкви. Через год со смертью императора Михаила Палеолога Лионская уния закончилась.

Спасший Византийскую империю, до конца жизни хранивший верность унии, дважды отлученный от Церкви, император Михаил Палеолог был оставлен без церковного погребения. Взойдя на престол, его сын Андроник II созвал Собор в Константинополе, на котором Лионская уния была осуждена и отвергнута. За этим Собором еще дважды на соборах подтверждалось отречение от унии.

Первая попытка искусственного соединения Западной и Восточной Церквей так и не удалась.

М.В. Первушин

Конец XIII века был сложным временем не только для Византии, где император согласился на церковную унию вопреки желанию народа и духовенства. Это время было непростым и для нашего Отечества. Русь лежала под тяжелым ордынским игом, с севера рыцари-крестоносцы грабили и разоряли ее города, а внутри страны «брат восставал на брата» – междоусобица раздирала русские княжества.

Однако в борьбе с внешними врагами русские князья не шли на компромиссы в вере. Одни, как Александр Невский, боролись за независимость Родины, сохранение ее святынь и умножение земель искусной политикой и воинским подвигом, другие созидали величие России мудростью, кротостью и смирением. Таким князем был младший сын Александра Невского – Даниил. Он первый положил начало собиранию русских земель в единое государство.

Даниилу едва исполнилось два года, когда неожиданно умер его отец. Старшие братья начали междоусобную брань за великокняжеский престол. Про младенца Даниила в начавшихся усобицах забыли, и он долго не получал своей доли наследства. Только через десять лет по смерти отца, в 1272 году, ему выделили в удел городок Москву. Это был самый маленький и самый бедный удел из всего наследия Александра Невского. Однако Даниил остался доволен и этим. Он не стремился искать себе иных приобретений, отнимать города у других князей, а вместо этого попытался превратить свою вотчину в цветущий удел. Ко времени Даниила относится первое каменное строительство в Москве и расширение границ города. Он украсил Москву многими зданиями и храмами. Основал первый московский монастырь, названный Даниловским, в котором была собрана единственная в то время в Москве библиотека.

Подобно своему отцу, князь Даниил отличался не только воинской удалью и храбростью, но кротостью и миролюбием. Именно благодаря этим качествам князя ему часто удавалось предотвратить кровопролития между братьями. Так, однажды, желая восстановить справедливость, он поддержал своего брата Андрея в его борьбе против другого брата – Димитрия. Однако при первой же встрече у города Дмитрова три брата заключили мир, не вступая в военные действия.

В другой раз уже Андрей проявил несправедливость и хотел завладеть городом Переславлем-Залесским, вотчиной брата Димитрия. Князь Даниил смело встал на защиту справедливости, не считаясь с тем, что Андрей был его недавним союзником. Он собрал вместе с братьями ополчение и вышел на встречу Андреевых войск. Но и в этот раз стремление к миру победило, и кровопролития удалось избежать. Братья признали правоту Даниила и заключили мир. В 1301 году на съезде русских князей в Дмитрове опять разгорелась ссора между братьями, и вновь Даниил призвал к справедливости и убедил братьев разойтись полюбовно.

Даниил никогда не брался за оружие, чтобы захватить чужие земли, никогда не отнимал собственности у других князей. В 1300 году рязанский князь Константин решил подчинить себе Московское княжество и призвал себе на помощь ордынское войско. Не дожидаясь нападения, князь Даниил пошел с войском к Рязани, разбил неприятеля, взял в плен Константина и истребил множество ордынцев. Это была первая победа над войском Золотой Орды. Победа негромкая, но замечательная – как первый порыв к свободе Руси от монгольского ига. Разбив рязанского князя, Даниил не воспользовался победой, чтобы отобрать его земли или взять богатую добычу, как это было принято в те времена, а показал пример истинного нестяжания и братолюбия. Он держал у себя в Москве брата не как пленника, а как гостя, тем и примирил его с собой.

За это неустанное стремление к единению и миру уважали и любили князя Даниила. Его приглашали на княжение в Великий Новгород, племянник Даниила князь Иван Дмитриевич, умирая бездетным, завещал ему Переяславское княжество. Даниил остался верен Москве. Он не стал переносить столицу княжества в более сильный и многолюдный Переяславль. Этим было положено начало объединению Русской земли в единую державу. Так из бедной деревушки на берегах реки Москвы выросла первопрестольная столица. Скудный московский удел еще при жизни Даниила сделался великим княжеством Московским, а сам он без кровопролития и междоусобных браней стал первым московским великим князем.

Князь Даниил в самом расцвете своих лет оставил княжество сыну и удалился в основанный им монастырь, приняв иноческий постриг. В 1303 году он скончался, завещав похоронить себя не по-княжески, а как простого инока на монастырском кладбище.

Русские митрополиты поддержали начинание Даниила. Уже при его сыне Иване в Москву переехал жить и русский первосвятитель – митрополит Петр, поддержав тем самым стремление московских князей в деле собирания русских земель вокруг Москвы.

М.В. Первушин