Толкование на Евангелие от Матфея в неделю Святых отец Седьмого Собора (Мф.5:14–19)

Совершает ныне святая православная Церковь празднество Богоносных Отцев святого Вселенского собора. Сии Святейшие мужи, числом триста шестьдесят пять, по благоволению благочестивейших и Христолюбивых царей, Константина и матери его Ирины, Божественною ревностию воспаляемые, собрашася в знатный град Никею, якоже при равноапостольном Константине, первом христианском царе, собиравшиеся на первый Вселенский соборе. Те, изобличив блядословное¹⁴ учение Ария, исповедали воплощенное Слово, Господа нашего Иисуса Христа, единосущным Отцу: сии же, расторгнув сплетения и хульные суждения иконоборцев, установили почитать благочестиво, но не Божественне покланяясь, лобзать святые иконы, и чрез таковую честь и поклонение возводя наш ум на самая первообразная изображенных: купно же предали анафеме всех, как тогда бывших еретиков, так и после того дерзавших научать или мудрствовать несообразная и противная православным догматам веры. Сей святой седьмый собор был конечным из седьмочисленных Вселенских соборов. Почему не непристойно относить к ним можно сказанное Святым Духом чрез Соломоновы уста: «премудрость созда себе дом, и утверди столпов седмь» (Притч.9:1). Ибо сии седьмочисленные вселенские Соборы без всякого сомнения составляют седмь столпов, поддерживающих истинные догматы изложенных членов, которым научают в Божием доме, то есть Христовой Церкви, и утверждающих уложенными правилами святые человеческие обычаи. Сих убо мы седьмого собора Божественных отцев почествуем, яко ревнителей православия, учителей веры, общих благотворителей человечества, святых мужей, и яко светильников, светом добродетели и истинным учением нас просветивших во всякой истине. Церковь же Божия в честь их и похвалу предлагает ныне Евангельские слова, касающиеся сих Богоносных отцев, яко содержащие знатнейшие их свойства и нам великую доставляющие душевную пользу, если только сим и сих толкованию со благоговением внимаем.

Мф.5:14–15. «Рече Господь Своим учеником: вы есте свет мира: не может град укрытися верху горы стоя. Ниже вжигают светильника и поставляют его под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть.»

Светом мира назвал Богочеловек Своих учеников. Ибо как чувственный солнечный свет лучами своими просвещает телесные очеса, и люди видят и рассуждают о всем сущем в мире: так Богопроведники и Апостолы просветили душевные очеса Евангельскою проповедию, и просвещенные познали и уверовали в истину небесных вещей. «Вы есте свет миру», то есть, душевное просвещение всех земных человеков: град, сказал, тот, который стоит на верху горы, не может быть скрытым от человеческих очес; ибо все видят, ниже когда возжигают светильник и кроют под спуд (есть мерный сосуд, которым меряют жито, ячмень и сему подобная), но полагают его на свещнице, да светит всем сущим в доме. Какой же конец есть сих слов, и чему Господь наш Иисус сими научает? Со Апостолами беседовал, говоря: поскольку Бог соделал вас проповедниками веры, известны есте и всеми людьми видимы, якоже и град поставленный на горе; чего для явите себе непорочными и святыми, да отвсюду сияя как благодатным светом, так и светом добрых дел, просветите весь мир. Поскольку Бог избрал вас проповедниками веры, не скрывайте Евангельской проповеди ради небрежения, или страха, но являйте оную на свещнице, то есть ревностно возвещайте всей вселенной, и освещайте всех в сем мире, яко в некоем дому обитающих человеков. Подтверждается же сие и следующими словами:

Мф.5:16. «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже на небесех.»

Ужели Господь сими словами научает Апостолов творить добрые дела для похвалы и тщеславия? Да не будет. Не сказал: старайтесь показать людям ваши добродетели; не сказал: являйте пред людьми добрые ваши дела; но: «тако да просветится свет ваш пред человеки», что означает: да будет ваша добродетель многая, великая и богатая. Таковая же добродетель не может скрыться, хотя бы делатель оной всячески старался сию утаить, но явною бывает людям и сияет яко чистый свет и освещает. Сказал: пред человеки, а не пред Богом, – ибо Богу открыты суть и самые тайные добродетельные слова. Что же таковый есть смысл выше предложенных словес, являет сие: «и прославят Отца вашего, Иже есть на небесех». Славолюбивый и тщеславный человек творит добрые дела для своей, а не для Божеской славы. И так Богочеловек, определив и означив, что конец творящего добродетель есть Божия слава: «да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже есть на небесех», ни малого не предполагал в Своем учении тщеславия и славолюбия. Ибо прославляют люди Бога, видя добродетельные дела, иные сокрушая сердце и обращаясь к Богу, а иные укрепляясь в добродетели, и преуспевая в преславных оной делах, другие же – возводя свой ум к Богу, подателю и источнику добродетели, воспевая Его и славословя. Предложив же о сем Господь, обращает Свое учение к другому, говоря:

Мф.5:17. «Не мните, яко приидох разорити закон, или Пророки: не приидох разорити, но исполнити.»

Пoелику после сего немедленно научал сему: «слышасте, яко речено бысть древним: не убиеши: иже бо аще убиет, повинен есть суду. Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду» (Мф.5:21–22): да слышащие о сем не подумают, яко Он отвергает Моисейский закон и узаконяет тому противное, того для предваряет слушателей сими словами: не думайте так, что Я пришел в мир разорить закон или Пророков; ибо Я не пришел сия разорять, но исполнить. Называет же законом Божеские законы, содержащиеся в Моисейском пятокнижии, а Пророками предсказанное о Нем – чрез Пророков. Не пременил сего Богочеловек, ниже отвергнул, но исполнил и совершил; и что токмо Пророки пророчески предсказали о зачатии, рождении, чудодеяниях, проповеди, страдании, воскресении, на небеса вознесении и седении Его одесную Бога, – все точно на Нем и Им было исполнено. Каким же образом не разорил, но исполнил Моисейский закон, – внемли. Как живописец, наведши разнообразные цветы на тени изображаемого с должною соразмерностию, не пременяет, ниже портит изображение, но очищая и творя светлым, исполняет и совершает икону: тако Богочеловек, приложив учение о совершенстве к несовершенству закона, очистил, объяснил и явил чистейшим изображением Божеского совершенства; закон, говорю, совершенный и достойный всесовершенного Бога. Доказательством сего между прочим есть и сей пример: Моисейский закон запрещал убийство: «не убий» (Исх.20:13). Другого, совершеннейшего закона не имели тогда вышедшие Израильтяне из мрачного и идоложертвенного Египта: и сей закон, бывший сению совершенства и пестуном о Христе (Евр.10:1), располагал токмо и предуготовлял человеческие сердца к приятию совершенства. Но усовершил оный Иисус, определив казнь и для тех, кои либо напрасно гневаются, либо презирают, либо поносят своего ближнего (Гал.3:23): «Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду. Иже бо аще речет брату своему: рака, повинен есть сонмищу: а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней» (Мф.5:22). Сие же что другое есть, если не исполнение и совершенство закона? Таким образом исполнил Христос и то, что закон имел прообразовательне, вместо предъобразований и знаменований показав самые вещи и спасение; вместо плотского обрезания, сердечное обрезание от злых дел; вместо временного священства – священство вечное по чину Мелхиседекову; вместо кровной животных жертвы – бескровное Всесвятого Его Тела священноприношение. Подтверждает же сие то, что Он не пришел разорить, но исполнить закон, говоря:

Мф.5:18. «Аминь бо глаголю вам: дóндеже прейдет небо и земля, иота едина, или едина черта не прейдет от закона, дóндеже вся будут.»

Аминь, если говорится дважды, как то: аминь, аминь, бывает подтверждением; когда же единожды, значит либо желание, то есть, да будет, либо самую истину, а не желание¹⁵. И сие, «дондеже прейдет небо и земля», приемлют некоторые за предварительность, то есть: прежде прейдет небо и земля. Почему утверждают, что Господь сим показал, яко небо и земля изменятся. Упомянул же о новом небеси и блаженный Петр, основываясь на Пророке Исаии: «чающим и скорее быти желающим пришествия Божияго дне, егоже ради небеса жегома разорятся: нова же небесе и новы земли по обетованию его чаем, в нихже правда живет» (2Пет.3:12–13). Йота же едина, или едина точка, по толкованию некоторых, означает один закона пункт, а некоторых – десять заповедей: истинно же и в прямом смысле йота и черта, называемая подразделением, означает самые малейшие письменные знаки, которыми означается самое малое законное завещание. Богоглаголивый Лука, говоря о черте и законе, написал: «удобее же есть небу и земли прейти, неже от закона единой черте погибнути» (Лк.16:17): чем весь смысл вышепредложенных словес объяснил и обнаружил. Почему не другое что означают, как токмо то, что удобнее есть прейти небу и земли, нежели изменену быть самому малейшему законному заповеданию. Сими убо словами Богочеловек, отдалив сомнение о том, что Он не разрушает Моисейского закона, и не учит противному Божиим узаконениям, данным чрез Моисея, присовокупляет и следующее:

Мф.5:19. «Иже аще разорит едину заповедей сих малых, и научит тако человеки, мний наречется в Царствии небеснем: а иже сотворит и научит, сей велий наречется во Царствии небеснем.»

Какие же суть меньшие заповеди? Иные говорят, что как грехи не все суть равны, но суть малые и великие; так и заповеди не суть равны, но заповедь от заповеди различествует по силе заповеданий. Где же есть великое и малое, там может быть и меньшее. Однако знать надобно, что Господь Иисус не о Моисейских заповедях здесь говорит, но о Своих, которыми придал совершенство данному чрез Моисея закону. Если бы говорил о Моисейских заповедях, не сказал бы: едину «сих» заповедей, но: едину тех заповедей. Говоря же «едину «сих» заповедей», показал, что Он предлагал тогда о Своих данных заповеданиях, говоря: «Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду» (Мф.5:22), и сему подобная. Назвал сих меньшими, либо смиряясь по Своему обычаю, либо судя по делам человеков, неудостоившихся благодати Всесвятого Духа, бывших тогда малыми и достойно презрительными. Посему другое значит «меньший», касательно нарушителей заповедей. Ибо меньшее, касательно заповедей, значит, как сказали, заповеди, данные о самых малейших делах: меньшим же, касательно нарушителей, называется отверженный и непричисленный к небесному Царствию. Сему подобное выражение есть следующее: «остави мертвыя погребсти своя мертвецы» (Мф.8:22): где мертвые в двояком смысле приемлются. Что же таковый смысл есть истинный, убеждают и последующие слова. Ибо Богочеловек выше говорил, что кто, понося своего брата, назовет его уродом, осудится на вечный огнь: «а иже речет, уроде, повинен есть геенне огненней» (Мф.5:22). Если убо одно токмо таковое слово сказавший своему брату причастным бывает такового осуждения: без сомнения, отвержется и исключится из небесного Царствия нарушивший едину из сих заповедей. Послушай же и сего, кто называется великим в небесном Царствии. Велик есть, сказал, кто сотворит и научит. Во-первых, сказал – сотворит, а потом – научит: да сим покажет, что прежде должно сохранять Божеские заповеди, а потом, если будем довольны, научать и других о сохранении оных. Посему, кто имеет учительный дар, сохранив заповеди, если не будет учить и других то же исполнять, скрыет свой талант: если же научит других, а сам не сотворит заповедей, явится лицемером, подобным Фарисеям. Кто же и сотворит и научит Божеским заповеданиям, тот будет великим в небесном Царствии, то есть светлейшим пред другими светом своих добродетелей, и славою прославится от трисолнечного Божества.

Рассматривая конечные слова нынешнего Евангелия и рассуждая о том, какие суть меньшие заповеди, купно вникая в жизнь и наше существование, толиким страхом объемлется душа моя, что почти совершенно отчаиваюсь о вечном нашем спасении. Послушайте, какие суть те заповеди, которые Владыка всех назвал меньшими. Кто, сказал, гневается всуе, то есть ради плотских мирских причин, на своего брата, тот грешит и виновным бывает суда: «всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду» (Мф.5:22). Кто, нерадя о телесном состоянии своего брата, скажет ему: «рака» и рубищем одетый, повинен будет в день суда пред ликом святых: «иже аще речет брату своему: рака, повинен есть сонмищу». А кто, насмехаясь душевному его дарованию, назовет его уродом, тот повинен геенне огненной: «а иже речет: уроде, повинен есть геенне огненней». Коликочастно же мы и ради самых малейших временных вещей гневаемся и негодуем на ближних наших? Коликочастно нечувствительным почти образом исходят из уст наших презрительные и ругательные слова, касательно телесного состояния и душевного расположения наших ближних, еще гораздо поносительнейшие и ругательнейшие, нежели «рака» и «уроде»!

Если, говорит, приносишь дар твой на жертвеннице, то есть, когда приносишь в церковь хлеб, вино, воск, елей, фимиам или другое что, и вспомнишь о обиде, нанесенной твоему ближнему, хотя бы была малая, хотя бы великая: не смей приносить твоего дара, но оставь его там, пред жертвенником, и шед прежде примирись с братом твоим, потом принеси Мне твой дар. «Аще убо принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой» (Мф.5:23–24). Для чего же? Ибо Бог не приемлет дары от нелюбящих Его, понеже кто не любит, но вредит своему ближнему, тот ниже Бога любит: «аще кто речет, яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, ложь есть; не любяй бо брата своего, егоже виде, Бога, егоже не виде, како может любити?» (1Ин.4:20) Коликожды же руки наши приносимые дары к Богу посвящают Богу, но сердце наше бывает исполнено вражды на ближнего? Коликожды же приносим дары таковые, которые стяжали со вредом ближнего, и ласкаясь таким образом, радуемся, чая и уповая, что таковые дары суть приятны и угодны Богу?

Если тобою обиженный влечет тебя на суд, примирись, сказал, с ним немедленно на пути, ведущем к судилищу, да не предаст тебя судии, судия же повелит рабу своему заключить тебя в темницу, и тамо дотоле пребудешь, пока воздашь тобою обиженному требуемая: «буди увещаваяся с соперником твоим скоро, дóндеже еси на пути с ним, да не предаст тебе соперник судии, и судия тя предаст слузе, и в темницу ввержен будеши. Аминь глаголю тебе: не изыдеши оттуду, дóндеже воздаси последний кодрант» (Мф.5:25–26). Видиши ли, како и в настоящей жизни убеждает нас Богочеловек, удаляясь неправд, бывающих причиною гнева, вражды и злобы, быть непреклонными в любви, любить ближних наших, якоже самих себя. Но сколько находится хранящих сие полезнейшее узаконение? Сколько желающих примириться с обиженными, не входя в суд? Очень редкие и весьма малые.

Воззревый на жену с тем намерением, да возбудит в своем сердце худое пожелание, и таковый заражает душу свою грехом любодеяния: «всяк воззревый на жену, ко еже любодействовати ю, уже любодействова с нею в сердце своем». Сказав же о сем Господь, предложил и средство, чрез которое можем избегнуть такового вреда, если восхощем. Бегай, сказал, и отвращайся от соблазняющего тебя лица, хотя бы был сродник и домашний, хотя бы нужный яко десное твое око и десная твоя рука: «аще же око твое десное соблажняет тя, изми е, и верзи от себе: и аще десная твоя рука соблажняет тя, усецы ю, и верзи от себе» (Мф.5:29–30). Горе же нам! Кто сохранит сию Господню заповедь, которая не токмо препятствует в творении греха, но совершенно исторгает и вину худого вожделения? Мы, несчастные, либо ласкаясь, что таковое плотское и пленительное удовольствие не есть грех, либо надеясь, что хотя и подвергаемся плотскому вожделению, но не осуждаемся с творящими грехи, как нерадим о избежании от соблазняющих лиц, так часто с намерением всячески ищем сообращения с таковыми!

Закон Моисейский хотя и повелевал, что кто не любит свою жену, но ради какой-либо вины ненавидит оную, имеет власть изгнать ее из дома и поять другую жену, так как и изгнанная жена другого мужа (Втор.24:1–2): однако Иисус Христос показал, что сего тогда не было, а только Моисей, ведая жестоковыйность Иудейских сердец, смягчал сии, опасаясь, да не когда возненавидят своих жен и, не имея власти изгнать их из своего дома, начнут умерщвлять их в доме (Мф.19:8). О сем убо показав Богочеловек, и сказав: «еже убо Бог сочета, человек да не разлучает» (Мф.19:6), узаконил и предписал, что ежели кто, кроме прелюбодейной вины, по какой-либо другой причине оставит свою жену, тот сотворит ее любодейцею, и мужа ее, который яко жену поймет, прелюбодеем. Однако и доныне находятся таковые христиане, которые, нерадя о сей заповеди, по другим причинам и обстоятельствам оставляя своих жен, совокупляются с беззаконными женами.

Иисус Христос так явно запретил божбу и клятвы в рассуждении нарушающих и соблюдающих оные, хотя бы клялись лживо, хотя бы истинно, хотя бы имя Божие призывали, хотя бы другие клятвенные имена, что безответным является каждый клянущийся: «Аз же глаголю вам не клятися всяко, ни небом, яко престол есть Божий: ни землею, яко подножие есть ногама Его: ни Иерусалимом, яко град есть великаго Царя. Ниже главою твоею кленися, яко не можеши власа единаго бела или черна сотворити» (Мф.5:34–36). Но мы, по худой привычке и невниманию, не только во время необходимости, но и без всякой причины, ради малейших и подлейших вещей, всякий употребляем род клятвы, ротясь и чадами, и очами, и жизнию, и душею, и сущими на небе святыми, и самым страшным именем Вседержителя Бога.

«Кто ударит» тебя «в десную твою ланиту, обрати ему и другую» (Мф.5:39–44). Кто поведет тебя на суд, да возьмет твою ризу, «оставь ему» и твою «срачицу». Кто возьмет тебя, да пойдеши с ним «едино поприще, иди два». Кто восхощет от тебя заяти, не отвратись от него, но даждь ему. Люби твоего врага, благословляй клянущего тебя, «добро твори ненавидящему, молися и за творящих напасть, и изгонящия» тебя. Кто же премудр и сохранит сия, и уразумеет милости Господни? Коль мало находится разумных и премудрых, творящих таковая, а следственно, коль мало спасаемых! Иные дерзают говорить, что сие есть так невозможно, что если на сем основывается человеческое спасение, никто не может спастись. Иные же тем успокаивают свою совесть, что хотя почитают сие за советы добрые и полезные, однако за таковые, которые хранящий бывает совершенным и святым; и нехранящий, токмо ненарушающий заповедей Десятословия, хотя и не достигает до совершенства и святости, однако не осуждается, и получает спасение. А иные думают, что таковые преступления хотя суть грехи, но очень малые, каковые удобно заглаждаются покаянием.

Мы первым ответствуем тако, что кто так, как они, мудрствует, почитает Бога воспящающим человеческому спасению, поскольку узаконил трудные заповеди, да либо никто, либо малые спасутся. Какие суть заповеди, которые были бы весьма трудны? Кротость ли? Но что труднее: сия ли, которая успокаивает сердце, творит мирною душу, хранит телесное здравие, или гнев, который возмущает кровь, помрачает разум и повреждает телесное здравие? Кто есть здравого разума, не усомнится, что гнев есть труднее, нежели кротость: заповедь же сие и повелевает, да, отвергнув гнев, имеешь кротость в твоем сердце. Не гневайся, говорит, на твоего брата ради временной, суетной и маловажной вещи, но пребывай кроток и спокоен, то есть, храни в твоем разуме естественное положение, и телесное твое здравие цело и невредимо. И ты ли сие называешь труднейшим? Если же сие не есть столько трудно, как ты думаешь: кольми паче не есть то трудно, да воздержишься от ругательства и поношений твоего ближнего. Ругательства и поношение суть чада гнева. Отвратился ли ты от гнева? Тогда же не будет в устах твоих никакого поношения и хулы на твоего ближнего.

С каким намерением приносишь ты дар Богу: для того ли, чтобы принял, или для того, чтобы отвратился? Без сомнения, с тем намерением, чтобы Бог принял оный яко приятную жертву, и Божественным Своим благоволением вознаградил бы тебя. Но когда имеет что на тебя твой ближний, поскольку его обидел: Бог тогда отвращает Свое лице от твоего дара. Следовательно, принося дар не примирившись с твоим ближним, являешься неразумным. Безумие же есть не от естества, а примирение и любовь к ближнему суть естественные. Что убо удобнейшее есть, первое ли, или последнее? Да будет о сем каждый сам судию.

Если рассмотрите, сколько претерпевают учащающие судебные места, и что бывает с примиряющимися прежде вхождения в суд: явственно узнаете, что судебная трудность несравненно вящая пред неудобством примирения, хотя бы неправедные представления были обиженного.

Чего ради удаляешься от сообращения с нечистыми, чахотными и прокаженными, нимало не отговариваясь, что такое удаление есть трудное? Для того, да не прейдет болезнь их в твое тело, и повредит твое здоровье. Как же говоришь, что трудно есть удержаться от сообращения с лицами, могущими повредить твою душу? То делаешь с охотою, не находя никакого неудобства, а о сем совершенно нерадишь, почитая трудным? И кто не почтет тебя безумным, предпочитающим тленное тело твоей бессмертной душе?

Жена каждого есть истинный его помощник. Она бывает советником мужу и в тайном и в явном, также возлюбленною материю и питательницею чад, и в доме верным прибежищем, участником в счастии своего мужа и в нечастии, и в радости и печали, и в славе и бесчестии: она своему мужу и состраждет, и сорадуется, и сопечалует, и сопрославляется, и купно обесславляется. Если же какие имеет и погрешности, поскольку и муж не есть безгрешен и беспорочен: взаимно сносят свои слабости; она, пoелику от начала взята от мужа, есть едина плоть с своим мужем (Быт.2:23–24). И какая другая связь либо естественнее, либо свойственнее, либо сильнее сей связи? Следовательно, трудно есть не исполнение заповеди, то есть, любовь мужа к своей жене, но нарушение заповеди, то есть, отлучение мужа от своей жены.

И какую трудность имеешь положить хранение твоим устам, и дверь ограждения о устнах твоих, да язык твой воздержится от клятв? Сие не другого чего требует, как только тщания отложить худую привычку. Если не будешь говорить лжи, никто не потребует от тебя клятвы: если же многажды станешь обманывать, хотя бы тысячу раз клялся, никто тебе не поверит.

Но как, скажешь, не трудно обратить шуюю мою ланиту тому, кто ударил меня в десную? Но что почитаешь труднейшим: обратить шуйцу¹⁶ твою, или отмстить ударившему тебя? Рассмотри, во-первых, последствия, рассуди без пристрастия. Отмстив, воспаляешь пламень гнева. Посему ты хотя отмщеваешь, но он бьет тебя; ты паки тем же отмщеваешь; он прибегает к ножу, равно и ты; а сего следствием бывают язвы, а нередко и убийства. Если же обратишь и твою шуйцу: погашаешь огненный гнев, посрамляешь ударившего, возбуждаешь обличение в его совести и удерживаешь его руку так, что не только не ударяет в шуюю твою ланиту, но благоговеет пред твоим лицем, видя великую твою кротость. Когда отмщеваешь, никто тебе не удивляется, ни похваляет твоего поступка: если же обращаешь и твою шуйцу, все удивляются, и соплетают тебе венец похвал за мужественный твой поступок, ударивый же тебя сам посрамляется. А из сего явствует, что более отмстишь ударившему тебя, обратив твою шуйцу, нежели отмстив. Суди теперь беспристрастно, что труднее и что полезнее?

Если таким образом разберешь все прочие Господа Иисуса заповедания, узришь, что не суть столько трудные, как ты думаешь. Трудными кажутся страстным, трудными кажутся безрассудным, трудными кажутся тем, которые не так, как должно, судят о вещах. Но пусть хотя и трудны, однако их таковая есть трудность, каковую преодолели тысяча тысячей людей, то есть, все праведные и святые. Пусть будут трудны; но Бог, Творец наш, имеет право требовать от нас и трудного. Бог, ведущий всякую трудность, посылает благодать Свою, превышающую трудность, и приуготовляет воздаяние таковых благих за труды, «яже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1Кор.2:9).

Вторым же ответствуем таковым образом: яко Богочеловек не советовательне, но повелительне заповедал таковая. Ибо когда давал спасительные Свои советы, так говорил: «могий вместити, да вместит»; и: «аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим» (Мф.19:12, 21). Но когда сия заповедывал, так повелительне говорил: «Аз же глаголю вам» (Мф.19:23, 28). Для неубеждающихся святыми Его советами никакого не полагал наказания; но для нарушающих сии заповеди показал причастие суду и гееннскому огню. Как же мы дерзаем говорить, что не суть заповеди, если Сам Он явно и прямо назвал их заповедями, говоря: «иже аще убо нарушит едину заповедей сих» меньших, «и научит тако человеки, мний наречется в Царствии небеснем»? (Мф.5:19) Все те суть заповеди, которые две великие составляют заповеди, на них же «весь закон и Пророцы висят» (Мф.22:40): но если вникнешь в каждую из сих меньших, не другое что в них усмотришь, как токмо исполнение любви к Богу и ближнему. И сии убо суть заповеди Моисейского закона, присовокупленные и исполненные для «совершенства», каковое придал им единородный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, якоже Сам подтвердил, говоря: «не мните, яко приидох разорити закон, или Пророки: не приидох разорити, но исполнити» (Мф.5:17). И так все те, кои оные нарушают, почитая советами, погрешают и тщетно успокаивают свою совесть.

Вот же ответ и третьим. Без сомнения, покаяние все грехи заглаждает, и никакой грех не побеждает беспредельного Божеского милосердия: «и аще будут греси ваши яко багряное, яко сень убелю: аще же будут яко червленое, яко волну убелю» (Ис.1:18); но покаяние без смирения и сердечного сокрушения не есть покаяние. Кто же почитает свои грехи за маловажные, таковый ни смиряется, ни сокрушается. Но пусть будут малые, то есть, таковые грехи, о каковых Божественный Иоанн написал: и есть «грех не к смерти» (Ин.5:16). Но что в сем? Ужели мы можем пред Богом извиниться и во грехах не к смерти? Какой грех маловажнее празднословия? Однако Господь и о сем сказал: «глаголю же вам, яко всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный» (Мф.12:36). Какую убо будешь иметь причину извиниться в день суда, будучи вопрошенным, для чего ты напрасно гневался на своего ближнего? почто поносил твоего брата? почто приносил дары к Богу, не примирившись с обиженными тобою? Почто окалял душу твою скверными вожделениями? почто незаконным образом оставил жену твою? почто ежедневно клялся? почто нарушил едину меньших заповедей? Пред таковым страшным Судиею извинение не имеет места, ходатайство бесполезно, приношения невидимы суть, ни слышимы, милосердие отъимется, едино токмо правосудие будет иметь место и действие. А покаяние? Так! Истинное покаяние и сокрушенное исповедание заглаждает все грехи. Но когда раскаиваешься, не думай о том, что согрешил мало и неважно; но бей в перси твои, якоже мытарь, и сокруши сердце твое, якоже блудница, и плачи горько, якоже Петр, и твори исповедание, якоже Манассия: «согреших паче числа песка морскаго, умножишася беззакония моя, Господи, умножишася беззакония моя» и проч. Беспредельно же благоутробный Бог, прияв жертву твоего покаяния, душевного смирения и сердечного уничижения и сокрушения, оставит все твои грехи. «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50:19).