ГЛАВА XXXIII. О ВЫБОРЕ797
Итак, что такое выбор? Может быть, то же, что произвольное, так как все, происходящее по выбору, произвольно? Однако – не наоборот, что было бы, если бы произвольное и выбор были тождественны. Между тем, мы находим, что произвольное гораздо шире. Действительно, всякий выбор произволен, но не все произвольное (бывает) по выбору. Так, и дети, и бессловесные животные действуют произвольно, но, конечно, не по выбору; и то, что мы совершаем под влиянием раздражения, не обдумав заранее798, делаем произвольно, однако, конечно, не по выбору. Даже когда к нам внезапно пришел друг, мы радуемся добровольно, но, конечно, не по свободному выбору. И тот, кто неожиданно нашел сокровище, добровольно натолкнулся на находку, но не по выбору799. Из всего этого следует, что добровольное и выбор – не одно и то же800.
Но может быть выбор есть желание? Нет, не то. Желание (όρεξις), ведь, разделяется на три (вида): на вожделение, гнев и хотение (βούλησις )801. Но что выбор не есть ни гнев, ни вожделение, очевидно из того, что люди не имеют ничего общего с неразумными животными по выбору, а только – по вожделению и раздражительности (гневу)802. Если же по этим свойствам803 мы сходимся с животными, а по выбору – отличаемся (от них), то очевидно, что иное нечто есть выбор, а иное – гнев и вожделение. Обнаруживает это и невоздержанный (человек), одолеваемый чувственным пожеланием и поступающий согласно с ним, конечно, уже – не по выбору: ведь в нем (у него) выбор противоборствует вожделению; а если бы они были тождественны, то не враждовали бы между собой804. С другой стороны, воздержанный, действующий по выбору, не поступает по вожделению805. А что выбор не есть и хотение, очевидно из следующего. Не ко всему, к чему приложимо понятие выбора, приложимо и понятие хотения. Так, мы говорим, что хотим быть здоровыми, но никто не сказал бы, что он выбирает быть здоровым806. Можно хотеть быть богатым, но выбрать быть богатым нельзя807. Кроме того, хотение может относиться даже к невозможному, выбор же – только к тому, что в нашей власти. Ведь, мы говорим так: хочу быть (сделаться) бессмертным, но не говорим: выбираю быть бессмертным. Хотение относится только к цели, выбор же – к тому, что ведет к цели808, по той же аналогии, какую имеет то, что подлежит хотению, к тому, что подлежит обсуждению (совещанию): хотению, ведь, подлежит цель, а обсуждению – то, что ведет (относится) к цели. Затем, мы выбираем только то, достигнуть чего считаем возможным сами собой, тогда как хотим и того, что не может произойти через нас самих, как, например, победить какого-нибудь вождя809.
Итак, достаточно выяснено, что выбор не есть ни гнев, ни вожделение, ни хотение. А что он не есть и мнение (δόξα), становится очевидным как из тех же самых доказательств, так и из других. Мнение, ведь, относится не только к тому, что в нашей власти810, но и к вечному811. Затем, мнение мы называем истинным и ложным, выбор же не называем истинным и ложным. Далее, мнение относится к общему812, а выбор – к единичному (частному): ведь, выбор бывает относительно того, что следует делать (των πρακτών)813, а это последнее – единично814.
Однако, выбор не есть и обсуждение, или совещание. Обсуждение, ведь, есть исследование (взвешивание) относительно того, что следует делать тому, кто обсуждает815; выбранное же есть то, что предпочтено через обсуждение816. Таким образом, очевидно, что обсуждение касается того, что еще исследуется817, а выбор – того, что уже предпочтено (предрешено).
Итак, о том, что не есть выбор, сказано; скажем теперь о том, что он такое. Он есть нечто смешанное из обсуждения, решения и желания, и именно – ни желание само по себе, ни решение, ни одно только обсуждение, но нечто составленное (сложное) из всего этого. Подобно тому, как о животном мы говорим, что оно состоит из души и тела и что, однако, животное не есть тело само по себе, ни одна только душа, но то и другое вместе, точно также (следует сказать) и о выборе. Что он есть некоторое совещание и обсуждение вместе с решением, хотя сам и не есть совещание (обсуждение)818, это очевидно и из словопроизводства. Выбор, ведь, есть предпочтение одного перед Другим819; но никто не предпочтет чего-либо, не обдумав, и не изберет, не рассудив. А так как не все, представляющееся нам хорошим, мы бываем расположены осуществлять на деле, то тогда только предпочтенное нами через обсуждение (совещание) становится выбором или избранным, когда присоединится желание. Итак, выбор необходимо бывает относительно того же, относительно чего и совещание. А из этого выходит, что выбор есть соединенное с обсуждением желание того, что в нашей власти820, или – соединенное с желанием обсуждение того, что в нашей власти821. Ведь выбирая – мы стремимся к тому, что предпочтено через совещание (обсуждение)822. А так как выбор, как мы сказали, бывает относительно того же, относительно чего и совещание, то разъясним – относительно чего бывает совещание и чего касается обсуждение.
* * *
Общее заглавие. «Περί προαιρέσεως » – De electione. У Con. начинается. 4-я глава 5-й книги: «De electione, quid fit, et quorum». В M. 1 эта глава приписывается Марку Ефесскому.
У пер.: наперед – ред.
Ср. то же у Дамаскина, ibid. стр. 104–105. Начало этой главы, как и все вообще основные мысли ее, заимствованы Немесием у Aristotle Ethic. Nicomach. III, 4 (pag. 37 по изд. 1597 г. Guil. Laemar. Operum Aristotelis tom. II).
Буквально: «что добровольное не тождественно с выбором».
См.: Aristotle De anima II, 3.
Т.е. (подразумевается) сходятся с ними, имеют общее.
Т.е., по чувственному пожеланию (вожделению) и гневу.
В лат. добавлено: altera cum altera; т. е., между выбором и вожделением как тождественными актами не могло бы быть никакого антагонизма. – Ср. И. Филопона, который на основании воззрений Немесия много говорит о выборе (προαίρεσις) и его нравственном значении. Прежде всего, Филопон берет (у пер.: усвояет – ред.) мысль Немесия о том, что выбор противодействует страсти. Зло, говорит он, не субстанциально, а является результатом «злоупотребления физическими силами 2
Ср. Aristotle Ethic. Nicomach. III, 4. См. предыдущее примечание.
Буквально: «выбрать же быть здоровым никто не сказал бы» (т. е., не мог бы).
Буквально: «говорят о желании (буквально: хотении) обогатиться, но не говорят о выборе обогатиться».
Т.е.. выбор всегда имеет в виду средства для достижения цели. Хотение само по себе, по Немесию, не соединяется с представлением средств для достижения известной цели. Таковым на языке современной психологии является желание, потому что хотение, по учению новейшей психологии, всегда соединяется с представлением средств для известной цели и относится только к возможному, чем и отличается от желания и от еще более простого и неопределенного волевого акта – стремления. О βούλησις по Немесию учит И. Дамаскин (ibid. гл. 22, стр. 87). Сам же Немесий понимает βούλησις по Аристотелю (см. след, примечание).
Все это взято у Aristotle Etbic. Nicomach, III, 4.
Лат. Ant. – «не только к тем вещам, которые положены в нашей власти».
Ср. Aristotle, Op. cit. III, 4.
Лат. Ant.: «к вещам универсальным, всеобщим».
Лат. Ant.: «выбор относится к тому, что подлежит действию».
Значит, выбор относится к единичным (частным) вещам (лат.: res) или действиям.
Лат. Ant.: «изыскание о вещах, подлежащих чьему-либо действованию».
Aristotle Ethic. Nicomach., III, 5.
Иначе: «взвешивается»; буквально: «относится к искомому (τοις ζητουμένοις )».
Буквально: «хотя и не есть самосовещание (αυτόβουλη)».
В греч. подлиннике в этом определении Немесия получается весьма удачная игра слов: προαιρετόν γαρ εστί то έτερον πρо ετέρου αίρεταν, – буквально: «выбранное, ведь, есть одно, взятое перед другим». См. то же у Aristotle Ethic. Nicomacb. III, 4 (в конце).
Греч.: όρεξιν βουλευτικήν των εφ᾿ ήμίν, – буквально: «совещательное желание того, что в нашей власти». Такое определение выбора находим у Aristotle Ethic. Nicomach. III, 5 и VI, 2; ср. то же у Alex. Aphrod. De fato XII, 40 и Quaest. nat. et тот. lib. IV, p. 308 (no Domanski, Op. cit. S. 144).
Греч.: βούλευσιν όρεκτικήν των εφ᾿ ήμΐν – буквально: «желательное совещание (обсуждение) того, что в нашей власти».
Aristotle, ibid. III , 5. В этом смысле προαίρεσις, поскольку он есть результат обсуждения или совещания, по учению св. отцов Церкви, не имеет места по отношению к Богу, так как иначе пришлось бы допустить, что Бог иногда колеблется, на чем остановиться. Св. И. Дамаскин (Op. cit. стр. 99 по рус. пер.) замечает: «хотя мы и говорим о желании в Боге, но не говорим о свободном выборе в собственном смысле, так как Бог не совещается, поскольку совещаться, а следоваельно, и выбирать, свойственно неведению"… Бог же «просто знает все». На этом же основании Дамаскин (ibid.), вместе со св. Максимом («Первое послание к Марину»), отрицает, чтобы προαιpeats был и в человеческой природе Иисуса Христа. Но если выбор в этом смысле не приложим к Богу, по учению отцов, то он вполне приложим, насколько дело идет об определенности решения, в силу которого все сразу осуществляется и надлежащим образом располагается. Потому св. Василий Великий обличает древних философов, говоривших, что мир создан άπροαιρέτως («Беседа I на Шесгоднев»). В таком же смысле И. Филопон приписывает Богу βούλησις (хотение) как творческую волю, сразу осуществляющую свои намерения и мысли. «Не только небо и землю, говорит он, но и все остальное, Бог привел к бытию одним хотением (μόνψ τώ βούλεσθαι)"… Слова: рече Бог, да будет свет, и бысть свет – «означают не что иное, как мысль Бога и хотение (волю) относительно бытия света»,.. «И Давид, когда говорит: Той рече и быша, Той повеле и создашася, указывает словом рече на мысль (νόησιν), а словом повеле – на волю относительно осуществления мысли». См. Ioan. Philopon De opificio mundi, ed. cit., pag. 56, 12–57, 2.