Старые и новые законы о разводе

Посвящается

дорогой моей жене

Елизавете Игнатьевне Красножен

«Недобро быти человеку единому»

Быт.11:8

Вопрос о разводе является одним из наиболее жизненных, можно сказать, жгучих вопросов, так как он касается самых существенных, самых дорогих прав людей, именно прав семейственных. А никто, конечно, не будет сомневаться в том великом влиянии, какое имеет семья на все сферы человеческой жизни. В семействе впервые человек узнаёт своего Бога, впервые получает понятие о власти и подчинении, здесь зарождаются в человеке те нравственные начала, которыми он руководится потом во всей своей жизни, на всех путях своей деятельности; здесь, наконец, воспитывается в человеке то высокое чувство любви, без которого нет ни счастья, ни благоденствия на земле. Вот почему с таким интересом следит за этим вопросом и общество, и периодическая печать: вопрос о разводе по своему значению одинаково важен и для обитателя скромной хижины, и для владельца величественного дворца, так как может одинаково затронуть самые дорогие права того и другого. С каким, напр., интересом следит общество и печать за драмою, разыгравшеюся на наших глазах в семье саксонского кронпринца! Сколь важным не только для самих заинтересованных лиц, но и для всего саксонского народа является вопрос о том, согласится ли папа и католическая церковь на развод наследника саксонского престола с женою, Луизою-Антуанеттою, или нет!

Что касается России, то у нас в настоящее время вопрос о разводе имеет и особый современный интерес. В настоящее время появился в свете проект нового нашего Гражданского Уложения, вносящий в нашей семейственное право и, в частности, в право бракоразводное, не мало существенных изменений. Реформа в этой области не является неожиданною; жалобы на неудовлетворённость нашего действующего законодательства о разводе, в особенности жалобы на недостаток нашего бракоразводного процесса, с его теорией строго формальных доказательств, слышались уже давно.

Впрочем мы не имеем в виду в настоящей статье подвести окончательные итоги, или окончательно разрешить этот сложный, вечно живой и трудно разрешимый вопрос о разводе. Наша задача гораздо скромнее: мы имеем в виду предложить вниманию наших читателей краткий исторический очерк нашего бракоразводного права, в связи с законами византийских императоров, так как эти законы вместе с христианством перешли к нам в Россию и долгое время у нас действовали. Это знакомство с прошлым бракоразводного института, с его историей, даст возможность самим читателям сделать по данному вопросу ряд выводов и ряд заключений.

У евреев и римлян, среди которых прежде всего распространилось учение Христово, существовала полная свобода развода¹.

В бракоразводном праве евреев мы встречаем лишь следующие ограничения: 1) не дозволяется развод без написания и вручения мужем жене разводного письма и высылки ея из дома мужа, и 2) воспрещалось возобновление брака с разведённою женой, если она, выйдя замуж за другого, вследствие нового развода со вторым мужем или смерти его, станет свободною... «Если кто, говорит Моисей, ‒ возьмёт жену и сделается ея мужем, и она не найдёт благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-либо противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит её из дома своего, и она выйдет из дома его, пойдёт, и выйдет за другого мужа; но и сей последний возненавидит её и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит её из дома своего, или умрёт сей последний муж ея, взявший её себе в жену, то не может первый ея муж, отпустивший её, опять взять её себе в жену, после того как она осквернена; ибо сие есть мерзость пред Господом, Богом твоим, и не порочь земли, которую Господь, Бог твой, даёт тебе в удел²».

В римском праве, кроме введённой со времени императора Августа формальности – заявить о разводе в присутствии семи взрослых Римлян, не считая в том числе вольноотпущенника, чрез которого лицо, расторгающее брак, делало своё объявление о разводе, – тоже не существовало никаких иных ограничений развода, основанием которого могла служить не только законная причина (divortium ex ratio-nabili causa), но и простое взаимное соглашение супругов (divortium ex consensu). Понятно, что при распущенности правов Римлян конца республики и первых времён империи такая свобода разводов вела к полному разложению семейной жизни.

Даже лучшие Римляне перестали дорожить чистотою семейных добродетелей и крепостью брачных уз. Цезарь, знаменитый в других отношениях, но в семейной жизни не отличавшийся безупречностью, развёлся со своею женой из-за одного лишь подозрения её в неверности, под благовидным предлогом что жены цезаря не должно касаться даже подозрение. Цицерон отверг свою жену Теренцию, надеясь приданым второй жены уплатить свои долги. Павел Эмилий на вопрос о причине развода с умною и благородною Папирией отвечал: «Башмаки мои – новы, прекрасно сделаны, и однако я должен переменить их; никто не знает где они мне жмут». Некоторые мужья меняли жён по нескольку раз в год: друг Августа Меценат прославился тем, что он по нескольку раз в год женился и разводился. Мена жён сделалась явлением настолько обычным, что во времена империи стали воздавать похвалу мужьям, которые, подобно Германику, прожили всю жизнь в одном браке.

С другой стороны, жёны, видя пример мужей, не отстают от них в произвольном расторжении браков. Из слов Сенеки видно, что знатные римские дамы считали свои лета не по числу консулов, а по числу своих мужей; они разводились для того, чтобы снова выйти замуж, и выходили замуж для того, чтобы снова развестись. Св. Иероним рассказывает о том, что он лично присутствовал в Риме на похоронах одной женщины, которая имела 22 мужа. Одномужницы сделались настолько редким явлением, что в надгробных надписях начинают ставить в особую заслугу умершей то, что она имела только одного мужа.

При такой свободе развода брак редко прекращался естественным путём, то-есть, смертию одного из супругов; обыкновенным способом его прекращения сделался развод.

Но вот появляется в мире христианство. Значение христианской религии для человечества было неизмеримо велико: христианство ослабило грозы войн, облегчило участь пленных, смягчило деспотическое управление властителей, уничтожило многожёнство, осудило убиение рабов, гладиаторские бои и бесстыдные языческие обряды, улучшило благосостояние рабочих классов, которые составляют значительное большинство целого общества, установило один день в неделю для отдыха, создало бесчисленные учреждения для пособия и помощи больным, сиротам и покинутым детям, возвестило равенство всех людей пред Богом и вечной правдой.

Огромное влияние, в частности, оказало христианство и на развод.

На вопрос фарисеев: «по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?» Иисус Христос, по свидетельству евангелиста Матфея, отвечал: «Не читали ли вы, что сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их и сказал: оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей. Итак что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Когда же фарисеи возразили на эти слова Христа: «Как же Моисей заповедал давать (жене) разводное письмо и разводиться с нею?» Иисус Христос сказал: «Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с жёнами вашими, а сначала не было так. Но Я говорю вам: кто разведётся с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведённой прелюбодействует» (Мф.9:3–9). – Нерасторжимость брачного союза – вот идеал, к которому должно стремиться человечество, по учению Христову.

Как далеки были от этого идеала господствовавшие в то время воззрения на развод, видно из впечатления, произведённого словами Христа на близжайших учеников Его. Апостолы, сперва не понявшие истинного смысла слов Спасителя и подумавшие, что он высказал абсолютный закон для жизни практической, возражают Ему: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Мф.9:10). Он отвечает им: не все вмещают слово сие, но кому дано (Мф.9:11) и дальше объясняет, что различны пути к достижению указанного Им идеала. Христианская церковь, собственной самодеятельности которой предоставлено было раскрытие и выяснение этого идеала, старается постепенно провести в жизнь идею нерасторжимости брака и воздействовать в этом смысле на светское (государственное) право, ведающее не область идеалов, а лишь формулирующее отношение действительности к идеалу, при этом церковь Христова, всегда внимательная к духовным немощам чад своих, нашла целесообразным не отсекать их от своего тела суровым требованием нерасторжимости брака, а старалась воспитать их в истинном смысле этого слова, пользуясь наличными условиями. Если церковь в своих суждениях о брачном разводе, пользуясь всем своим правом, держалась взгляда историко-воспитательного, то позволительно спросить: оправдывался ли такой взгляд в действительности? Достигалась ли высота и чистота брачного состояния? В ответ на это проще всего сослаться на некоторые гражданские законы, изданные под влиянием церковного взгляда на дело.

Известно, что произвольные, беспричинные брачные разводы, со ссылкою на римский принцип соглашения (consensus и dissensus), в языческой римской империи были наиболее неблагоприятным условием для чистоты брачного союза. И вот как только христианство признаётся господствующею религией в римской империи, первый христианский император Константин В. Спешит дать (в 331 году) на имя консулов Басса и Аблавия закон о разводе, направленный к запрещению беспричинных разводов, по одному соглашению супругов.

Но решительное запрещение столь широко распространённых в римской империи разводов по обоюдному согласию, против которых особенно восставали учителя церкви, мы находим в законодательстве императора Юстиниана, именно в его новеллах, то есть в VI веке. Этот император предписал не допускать до второго брака разведшихся без основания, по одному лишь согласию, и виновных в том женщин заключать пожизненно в монастырь, а мужей подвергать некоторым имущественным взысканиям. Вместе с тем, им были точно определены и законные основания для развода, который, смотря по тому сопровождался ли он невыгодными последствиями для кого-либо из супругов, или нет, разделялся на divortium cum damno и divortium sine damno (bona gratia).

Основаниями развода cum damno для мужа были признаны следующие причины:

Государственное преступление жены, состоящее в том, что она, зная о существовании злого умысла против императора, не довела этого до сведения своего мужа.

Прелюбодеяние жены.

Под прелюбодеянием, по римскому праву, подразумевалась половая связь жены с посторонним мужчиною не только во время супружества, но и до вступления до него. Поэтому, если бы муж после вступления в брак получил верные доказательства того, что его жена жила с посторонним мужчиною до брака, например, если бы он нашёл её беременною, в таком случае он мог искать развода с нею. Но при этом требовались следующие условия: а) незнание со стороны мужа до брака о том, что жена его состояла в незаконной добрачной связи; в противном случае жалоба мужа не принималась; б) узнав о потере женою невинности до брака, муж должен был тотчас же прекратить с нею сожитие и заявить о том родственникам; если же он этого не сделал, а продолжал жить с нею, в таком случае терял право на развод.

Проступки жены, по которым с вероятностью можно судить об её супружеской неверности, именно: а) если она, против воли своего мужа, участвовала в пиршествах с посторонними мужчинами или мылась с ними в бане; б) если она, против воли или без ведома мужа, без уважительной причины отлучилась на ночь из дома; ночевала в чужом доме, кроме только дома родительского; в) если она, без ведома и согласия мужа, ходила смотреть конские скачки, театральные представления и бой зверей, так как посещение этих зрелищ, по тогдашним воззрениям, считались для целомудренной женщины неприличным.

Здесь надо заметить, что к супружеской верности обязывалась только одна жена; для мужа, даже долгое время после утверждения христианства, требующего того же целомудрия от мужа, как и от жены, супружеская верность не считалась обязательною. В римском и римско-византийском праве начало равноправности супругов в этом отношении никогда признано не было. Весьма характерными являются следующие слова римского цензора Катона: «Если ты застанешь жену на месте преступления, то ты в праве убить её; если же случайно он тебя застанет в одинаковом положении, то закон запрещает её коснуться тебя даже пальцем». В христианской римской империи даже обычай церковный, как это видно из правил св. Василия Вел. (пр. 9 и 48), не одинаково относился к мужьям, оставляющих своих жён, и к жёнам, поступающим таким же образом. Ибо жена, говорит св. Василий Вел., если вступит в связь с другим, не принимается мужем, если он того не пожелает, а неверного мужа жена оставить не может. Отцы церкви, конечно, с неодобрением относились к этому обычаю. Так, св. Григорий Богослов, затрудняясь объяснить «несправедливый» и «недостойный» закон об этих преимуществах мужа на супружескую неверность, замечает: «Я нисколько не одобряю этот закон, ничуть не хвалю этот обычай». Лактанций, христианский писатель IV века, говорит: «закон божественный не то, что право римское: Евангелие не полагает различия по отношению к неверности мужа и жены и признаёт виновным каждого из супругов, при равных условиях падения». Св. Иоанн Златоуст тоже замечает: «как мы наказываем неверных жён, так и сами подлежим наказанию, если не по законам римским, то по законам божественным».

Но должно пройти не мало времени, пока это христианское учение о равноправности супругов получило осуществление в жизни и в законодательстве.

Следующим основанием развода cum damno для мужа было –

Покушение жены на жизнь мужа, а также тот случай, когда жена, зная о существовании злого умысла против мужа у других лиц, не довела этого до его сведения.

Муж мог требовать развода с женою в случае вытравления ею плода. Об этом поводе к разводу упоминается в кодексе Юстиниана и повторяется в 22-й новелле его. Законодатель замечает при этом, что жена, вытравляющая плод обличает в себе крайнюю испорченность и глубоко оскорбляет мужа тем, что лишает его потомства. В 117 новелле Юстиниана, в которой перечислены поводы к разводу, об этом основании не упоминается. Но император Лев Философ (886–911) в 31-й новелле подтвердил прежнее постановление Юстиниана.

Основаниями развода cum damno для жены служили следующие причины:

Точно так же государственное преступление, состоящее в том, что муж составлял злой умысел против императора или, зная об умысле других, не доводил об этом до сведения властей.

Покушение мужа на жизнь жены, или тот случай, когда муж, зная о существовании злого умысла против жены у других лиц, не поставлял в известность об этом её или законную власть.

Посягательство на целомудрие жены отдачей её третьим лицам на прелюбодеяние.

Обвинение мужем своей жены в прелюбодеянии, когда оно, вследствие неосновательности, осталось недоказанным.

Содержание мужем в одном доме или в одном городе, вместе с женою, постоянной любовницы.

К основаниям divortium cum damno относилось также восприятие отцом или матерью собственного их ребёнка от купели крещения, в виду 53 пр. Трул. Соб, которое ставит духовное родство выше плотского. Это основание служило источником частых злоупотреблений: многие отцы и матери делались нарочно восприемниками своих детей, чтобы иметь законный повод к разводу. В предупреждение этих злоупотреблений императоры Лев IV и Константин VI (776–780) издали новеллу, в которой они налагают строгое наказание супругу, виновному в разводе по этой причине, именно, значительный денежный штраф, семилетнее изгнание и запрещение вступления в новый брак; в случае несостоятельности виновного к уплате денежного штрафа, он подвергался телесному наказанию.

Развод без невыгодных последствий для разведённых супругов – divortium bona gratia – законодательству Юстиниана допускался только в следующих случаях:

В случае неспособности к супружескому сожитию.

Этот повод к разводу, по конституции императора Юстиниана (от 528 г.), наступает в том случае, если неспособность супруга к брачному сожитию продолжалась два года со времени заключения брака. Но так как после издания этой конституции обнаружилось, что мужья, которые в течение 2-х лет не могли исполнить своего супружеского долга, впоследствии оказывались способными к деторождению, то, на основании 22-й новеллы императора Юстиниана (536 г.), двухлетний срок был увеличен до 3-х лет, так что с этого времени жена могла искать развода только в том случае, если муж в течение 3-х лет от совершения брака не окажется способным к брачному сожитию. Если неспособность к супружескому сожитию произошла во время брака, случайно или вследствие болезни, то супруги обязаны переносить её сообща.

В случае безвестного отсутствия или пленения в течение определённого времени лица принадлежащего к воинскому званию.

По древнейшему римскому праву, жена воина попавшего в плен или пропавшего без вести могла вступить в новый брак по истечении 5-ти лет со времени исчезновения мужа. При Константине Великом этот срок был сокращён до 4-х лет. Но император Юстиниан нашёл это закон слишком тяжёлым для мужей-солдат и постановил, что солдатка может вступить в новый брак лишь по истечении 10 лет и после того как муж, несмотря на неоднократные приглашения жены возвратиться к ней, или откажется от брачного сожития с нею, или ответить на её просьбы молчанием. В таком случае жена-солдатка должна была заявить о нежелании мужа жить с нею его военному начальнику, а затем – подать императору просьбу о дозволении вступить в новый брак (нов. 22, гл. 14). В 117-й новелле Юстиниан отменил и это постановление и запретил солдаткам вступление в новый брак до получения верных сведений о смерти мужа. Только по получении таких сведений они могли вступить в новый брак, и то спустя год. Согласно с этим, позднее император Лев Философ в своей 33-й новелле постановил, чтобы, в случае пленения одного из супругов, другой не вступал в новый брак, но ждал возвращения супруга, сколько бы времени ему не пришлось ждать, даже и в том случае, если он не получал от пленника ни устных, ни письменных известий.

В случае принятия одним из супругов монашества.

Принятие монашества должно быть добровольным, так что если бы супруг был насильно пострижен в монашество, то в этом случае другой супруг не имел права вступить в новый брак. С произнесением монашеских обетов одним из супругов брак прекращался сам собою безо всяких формальностей.

В случае выбора мужа в епископы.

По 48-му пр. Трул. Сб., когда избирается в епископы человек женатый, то избрание может состояться только тогда, когда жена согласится развестись с ним и, после рукоположения его во епископа, поступит в монастырь, отдалённый от места нахождения епископской кафедры. Во избежание нарушения этого обещания со стороны жены избранного во епископы, император Исаак II Ангел (новеллой 22 сент. 1187 г.) постановил, что избранный во епископы посвящался только после того как оба супруга дадут письменное обязательство разойтись и жены будет принята в монастырь. После принятия епископской хиротонии брак прекращался сам собою.

По законодательству императора Льва Философа, основанием для развода bona gratia могло служить также и сумасшествие одного из супругов. Согласно 111-й новелле этого императора, муж сошедшей с ума жены три года должен сносить это несчастье, а по истечении трёх лет, если сумасшествие жены не прекратилось, мог развестись с ней. В 112-й новелле Лев Философ дал то же право жене, но только по истечении 5 лет от начала проявления сумасшествия мужа.

После того, как свобода разводов была запрещена законодательством императора Юстиниана, расторжение брака в большей части случаев стало производиться по решению суда; но суд удостоверял только наступление события, от которого зависела законность развода, а не давал позволения или разрешения на развод. Брак считался расторгнутым даже в том случае, когда развелись по причине необозначенной в законе (правда, в таком случае они подлежали известному наказанию). Развод по случаю поступления одного из супругов в монастырь или посвящения мужа в епископский сан производился без судебного решения, посредством самого факта произнесения монашеского обета или епископского посвящения.

Развод сопровождался известными последствиями для разведённых супругов. Они освобождались от всяких личных отношений друг к другу, причём муж тотчас после развода мог вступить в новый брак как в том случае, когда он объявил развод, так и в том, когда развод был ему объявлен, а жена, объявившая развод мужу, могла вступить в новый брак только по истечении года после совершения развода (в предупреждение спора о рождённых после развода детях); виновная же жена, которой муж по законной причине объявил развод, в течение пяти лет не могла вступить в новый брак, а за прелюбодеяние отдавалась в монастырь, и если бы муж не взял её оттуда в течение двух лет или в течение этого времени умер, не взяв её из монастыря, постригалась в монашество³. Далее, в случае развода по преступлению одного из супругов, виновный супруг подвергался известным имущественным потерям в пользу невинного. Наконец, если один супруг объявил другому развод не по законной причине, или оба они развелись между собою по обоюдному согласию, но не для поступления в монашество (в таком случае разводы по взаимному согласию, как мы знаем, были возможны), то в первом случае супруг, неосновательно объявивший развод, а во-втором – оба супруга подвергались денежному штрафу и постригались в монашество.

Но супругам не запрещалось примириться между собою и возобновить брачный союз – был ли развод cum damno, или bona gratia. Виновной стороне даже рекомендовалось стараться о примирении и о возобновлении добрых отношений с прежним супругом, а невинной давался совет – оказать виновной стороне великодушие и снисходительность. Особенно епископы должны были стараться о примирении разведшихся супругов и возобновлении их союза.

Если разведшиеся супруги решались на возобновление брачного союза, в таком случае снова требовалось для действительности брака соблюдение всех условий, которые необходимы были и при первоначальном вступлении в брак: требовалось, например, новое согласие родителей, новое благословение брака и проч.

Таковы в общих чертах были постановления византийского права о разводе.

Перейдём теперь к рассмотрению этого вопроса в России, которая, как известно, приняла христианство из Византии и первое время находилась в церковном отношении в тесной зависимости от константинопольского патриархата. Не подлежит однако сомнению, что и языческая Русь имела своё собственное юридическое воззрение на развод пережившее надолго самое язычество и могущественно повлиявшее на видоизменение принесённых к нам вместе с христианством византийских законов о разводе. Поэтому скажем хотя несколько слов о разводе в Руси до-христианской.

Прочность брачных уз прежде всего, конечно, определяется тем, как они связаны; иначе говоря, брачный развод состоит в прямой зависимости от формы заключения брака, а таких форм брака у русских славян до принятия христианства, по мнению исследователей этого вопроса, было три: 1) умыкание или умычка; 2) приведение невесты в дом жениха и 3) купля продажа, которую не называют источники, то есть наши древнии летописи, но допускают исследователи. Что касается первой формы заключения брака путём умыкания или похищения невесты женихом, то летописец о древлянах, радимичах, вятичах и северянах прямо говорит, что они «умыкаху у воды девица». Остатки этого обычая в христианское время замечены этнографами недавнего прошлого и подтверждаются сочувствием к нему народных песен. Выражение «у воды» намекает, что это не было в чистом виде похищение, как нечто тайное и неожиданное, и было действие преднамеренное, предвиденное обеими сторонами и допускаемое. Как бы то ни было, но при умычке супружеские отношения возникают по началам права вещного.

Спрашивается, какое влияние мог оказать этот способ заключения брака на порядок развода?

Очевидно, – никакого, вернее: при таких браках развода, в смысле правильного прекращения брака, не могло быть; всё право принадлежит мужу, жена поступает в полное его обладание в качестве вещной собственности, поэтому муж, недовольный женою, мог отпустить её, но жена не имела права открыто требовать развода; ей, быть может, открывалась надежда поступить в собственность другого мужа, если этот последний в свою очередь похитит её. Не лучшим было положение жены и при двух других формах вступления в брак: при приведении невесты в дом жениха и купле невесты. Отвержение жены – вот тот выход, который был общепринятым в случае затруднений во всех браках в языческой Руси. Жене – вещи мужа некуда было деться, после того, как она перестала нравится мужу; она оставалась в семье мужа, но в роли посторонней супружеству; муж обыкновенно брал себе другу жену или конкубину. Многоженство наших предков древнейшей эпохи засвидетельствовано с очевидностью источниками христианского происхождения. Так, напр., в уставе Ярослава о многоженстве говорится, как о факте общеизвестном: «аще муж оженится иною женою, со старою не распустився»... В канонических ответа митрополита Иоанна II осуждаются такие лица, «иже без студа и без срама две жене имеют». Отголосок этих привычек заметен даже в XV веке. Именно, в послании митрополита Фотия в Псков, между прочим, читаем: «а что мне пишете, что много у вас и пятероженцев, и многоженцев, ино в христианстве православном нигде не слышах». В послании митрополита Ионы в Вятку свидетельствуется: «многие христиане с жёнами в невенчании живут, а иные венчаются, но не законно четвёртым или пятым браком, а иные шестым и седьмым, овии и до десятого⁴».

Не станем уже говорить о наложничестве, перешедшем из языческой Руси даже в Русь христианскую.

Такова была самобытная жизнь древней Руси, принявшей христианство.

С принятием у нас христианства из Византии, все постановления византийского законодательства о разводе, вместе с принесёнными из Византии Номоканонами, т. е. Церковно-гражданскими законодательными сборниками, перешли и к нам в Россию, хотя изложенные в этих сборниках нормы византийского права о разводе, под влиянием особенностей быта и условий русской жизни, должны были претерпеть некоторые изменения.

Действительно, мы видим, что развод на Руси дозволялся в тех случаях, где не было такого дозволения в Юстиниановом законодательстве и, наоборот, некоторые из оснований развода, указанные в новеллах этого императора, не могли иметь применения у нас в России. Так, например, по Юстинианову законодательству, как мы видели, муж мог требовать развода, когда жена его, против его воли, пировала с посторонними мужчинами, или мылась в бане с ними, а также когда она, без ведома мужа, посещала конские скачки, театральные представления и бой зверей. Эти основания к разводу, имевшие смысл и значение в Византии, в виду особенностей тамошней жизни, не могли быть применимы у нас.

В древнейшее время (до развития терема) русская женщина пользовалась сравнительною свободою, и пирование в обществе мужчин не был таким важным пороком, который мог бы служить поводом к разводу; мыться в бане с мужчинами в то время тоже не считалось зазорным или преступным; у нас было в обычае мыться в одной бане не только мужчинам и женщинам мирянам, но даже монахи и монахини мылись и парились вместе. Театров и других зрелищ, о которых упоминается в Юстиниановом законодательстве, в то время не было; национальные же русские игрища, начиная со знаменитых игр «межи-сел» и продолжая разными другими, составляли необходимую принадлежность русской старины; странно поэтому было бы, если бы муж стал возражать против посещения его женою, например, праздника Ивана Купалы, хотя на праздниках тех, по выражению обличителей, которыми являлись первые наши иерархи, и было «хребтом виляние, ногами скакание и топтание». Государственная измена мужа у нас тоже не могла служить поводом к разводу, так как, по русским законам, в случае уголовного преступления, совершённого мужем, невинная жена обязана была разделять участь преступника мужа (в Русской Правде, например, читаем: «боудеть ли стоял на разбои... выдабоудут⁵ самого всего и с женою и с детьми на поток и на разграбление»); между тем, муж участи преступницы жены не разделял: в одном из дел XVII в. читаем: «По указу Великих Государей, которые люди за воровство доведутся ссылки мужеска пола, и тех воров посылают с жёнами их; а за женою воровство мужей в ссылку не ссылают».

С другой стороны в России, как мы сказали, дозволялся развод по таким причинам, по которым он не допускался в Византии, как то: вследствие крайней бедности, при которой муж не в состоянии прокормить жены и семьи, а также вследствие расхищения мужем жениного состояния (свидетельства этому мы находим в вопрошании Кирика к новгородскому епископу Нифонту, в XII веке: «Оже ли велми зло боудеть, яки не мочи моужю дьржати жены, или жена моужа или долг мног у моужа застанеть; а порты ея грабити начнёть или пропиваеть, или ино зло»); допускался на Руси развод также вследствие совершённой женою у мужа кражи (в сделанной к одному из списков Устава Ярослава приприске указан этот повод к разводу: «А теми винами разлучи мужа с женою... 5 вина: аще ведеть жона мужа своего покрасти клеть или товара»). Дозволялся развод и вследствие хронической болезни (больная жена в таких случаях обыкновенно шла в монастырь); так, в 1205 г. жена Суздальского князя Всеволода III Мария, будучи восемь лет больною, постриглась от живого мужа в монашество Возможен был также развод вследствие жестокого обращения мужа с женою, под которым, при грубости нравов тогдашняго общества, подразумевались лишь систематические, почти смертельные обои или, как тогда говорили, «изгонка мужнина». О существовании у нас этого повода к разводу говорит Котошихин: «И будет которая жена бывает противна, побои его и мучения не терпит, жалуетца сродичам своим, что он с нею живёт не в совете, и бьёт, и мучит, и те сродичи на того человека бьют челом патриарху или большим властям, и по тому челобитью власти велят сыскать дворовыми людми и соседми, по душам их: и будет тому есть правда, и того человека сошлют в смирение, в монастырь на полгода или на год, а жена его останется в дому, а как урочные месяцы в монастыре отсидит, или до того времени жена о нём начнёт бить челом, чтоб был свобожен, и его свободят и велят ему с нею жить по закону; и будет и того не послушает, и их разведут, и животы их им разделят пополам». Не редки были у нас разводы и по бесплодию жены, которое, по понятиям того времени, считалось, да и теперь у некоторых славянских народов считается великим несчастьем⁶.

На этом основании насильно была пострижена в монастырь супруга великого князя Василия Ивановича Соломония Сабурова. На этом же основании царь Иоанн Грозный постриг свою третью жену Анну. Два иностранные писателя, Олеарий и Коллинс, тоже согласно показывают, что бесплодие жены было обычным поводом к разводу у русских людей их эпохи. Последний писатель говорит: «Когда муж считает жену свою бесплодною, тогда уговаривает её постричься, а сам женится на другой; если жена на это не соглашается, то он прогоняет её в монастырь насильно».

Вообще, надо заметить, что строгая регламентация развода, которую мы находим в Юстиниановом законодательстве, долго была не применима к нашему отечеству. Фактически в древней Руси браки расторгались легко: особенно часто совершались разводы под видом желания одного из супругов вступить в монашество. К этому способу обыкновенно прибегали мужья, желая избавиться от нелюбимых ими жён, и всякими средствами принуждали их сопричислиться к «ангельскому чину». Даже в среднем и низшем кругу были распространены самовольные разводы под предлогом поступления в монашество, или принуждение нелюбимой супруги к пострижению, чтобы отделаться от неё. Как часто практиковалось это принудительное пострижение жены – показывает дошедшая до нас поручная Тихвинцев 1677 г. по своем посадском Парфении, в которой говорится: «Идти ему за нашею порукою в деревню рожь жать с женой своей и придти на Дмитриев день – и той жены своей ему не убить, и не замучить, и не постричь без властелина ведома. А будет он, Парфений, сжав рожь, на посад на срок жить не придёт или над женой учинить какое дурно или пострижет, – и на нас на порутчиках пеня». Сохранились такие весьма интересные разводные записи по случаю пострижения жён в монахини; в этих грамотах говорится, что жена постригается добровольно, своею охотою, а не от мужней изгонки, по упрошению и по совету с мужем своим, для своей немощи и скорбности, чтобы ему повольно было жениться на иной жене законным браком, а мне не бить челом о приданом (Акты Юрид. № 326 и № 404).

Разлад супружеских отношений, который доводил слабый пол до чёрного платья, отразился и в народной поэзии. Прекрасная и цельная песня саратовская представляет такую картину:

«Возле реченьки я хожу молода, меня водоньки потопить хотят, а немилый муж всё журит-бранит, всё журит бранит, постричься велит:

«Постригися, моя жена немилая,

Постригися, моя жена постылая!

За постриженье тебе дам 100 рублей,

За посхименье дам тебе тысячу;

Я построю тебе нову келейку,

Обобью её чёрным бархатом,

Ты в ней будешь жить да спасатися».

«Ехали тут купцы богатые и рассуждали между собой, дивуясь на келью, кто в ней спасается – девушка или вдовушка?

«Выходила к ним млада старочка,

Хорóшенька, молодéхонька,

Поклонилася им низёхонько,

Поклонимшися слово молвила:

«Тут спасается не девушка,

Не девушка и не вдовушка,

А спасается тут жена мужняя,

Не в любви жила, не в согласии!»

В числе богатых купцов оказался и муж постриженной.

Неожиданность ли встречи, или раскаяние мужа при виде изменившейся своей супруги, которую он уговаривал раньше постричься, так поразили его, что он совершенно переменил тон:

Как и взмолит тут немилый муж:

«Разстригися ты, жена моя милая!

За разстриженье дам тебе тысячу,

За расхименье – всё именьице.

Я построю тебе нов-высок терем

А со красными со оконцами,

Со хрустальными со стекольцами;

Будешь жить в нём, прохлаждатися,

Во цветно платье наряжатися.»

Как возгóворит млада старочка,

Что не надо мне твоей тысячи,

Ни всего твово именьица.

Я остануся в этой келейке,

Уж я стану жить – спасатися,

За тебя Богу молитеся⁷.

Продолжают по-прежнему, в разрез с Юстиниановым законодательством, практиковаться и разводы по обоюдному согласию супругов, при чём в юго-западной России взаимные договоры об этом предъявлялись в городской магистрат и вносились в городские книги, а в северо-восточной Руси они облекались в форму разводных или «роспустных» писем, писавшихся священно-и церковно-служителями, против чего даже в XVIII веке не раз издавались запретительные указы Св. Синода.

Из сказанного видно, как многочисленны и разнообразны были в до-петровской Руси поводы к разводу.

С Петра Великого, обратившего особенное внимание на наше семейственное право, наступает новая стадия в истории бракоразводного института, характеризующаяся стремлением к ограничению развода.

На дальнейшее развитие законодательных мер в указанном направлении влияло как желание правительства искоренить злоупотребления, существовавшие в браке и разводе, так и некоторые совершенно побочные и временные явления, какими является, например, увлечение всех правительств XVIII в., а в том числе нашего, популяционистическою теорией народонаселения, т. е. Стремлением покровительствовать размножению последнего. В виду этого наше правительство, с одной стороны, старалось облегчить вступление в брак, с другой – в тех же видах стало затруднять развод. Впрочем, строгой определённости и последовательности в законодательстве о разводе в этом периоде мы не находим, так как многое здесь зависело от личной воли носителя светской власти, которая с Петра Великого начинает иметь большое влияние как на брачное право вообще, так и на бракоразводный институт в частности. Общею же тенденциею законодательных мер о разводе в рассматриваемом периоде является желание правительства сделать развод учреждением, «кое с великими предосторожностями и в одних только нетерпимых, ясно доказанных, случаях дозволяется» (закон 1 янв. 1805 г.).

Число поводов к разводу, поэтому, постепенно уменьшается. Например, тяжкая болезнь одного из супругов перестаёт быть основанием к разводу для другого супруга. В одном из синодских решений начала XVIII в., по поводу просьбы о разводе, поданной в Синод мужем вследствие официально констатированной неизлечимой венерической болезни его жены, читаем: «Хотя врачебною управою и засвидетельствовано, что венерическая болезнь в крестьянке N неизлечима и она к супружескому сожитию неспособна, но как болезнь сия случилась ей не от нарушения ею чистоты супружеского ложа, а от неизвестного ей случая, каковое показание в рассуждении прилипчивого свойства той болезни и заслуживает вероятия, и как таинство брака, по Ев. М.19:9, разрушается токмо за прелюбодеяние, то брака не расторгать».

Разводы вследствие психической болезни ещё бывали в судебной практике. Так, в 1725 г. 18 дек., Моск. Дух. Консисториею «по челобитию жены», что «со времени венчания 15 лет муж ея находится в безумстве», велено было произвести следствие духовных дел управителю. При следствии родители мужа, духовный отец и посторонние свидетели подтвердили слова жены. Брак был расторгнут, и жене дозволено было вступить в новый брак.

Развод на основании желания одного из супругов принять монашество, столь распространённый в до-петровской Руси, в настоящем периоде имеет уже гораздо менее применения. В прибавлении к Духовному Регламенту Петра Великого было постановлено: «не принимать в монастырь мужа от живой жены». «Обычаем водится, читаем мы здесь, – что муж с женою по обоюдному согласию расторгают брак с тем, чтобы мужу постричься в монахи, а жене быть свободной и выйти замуж. Такой развод простым людям кажется правильным, но слову Божьему он вполне противоречит, если он делается только на этом основании. Но если бы даже существовала и достаточная причина к разводу, тем не менее не следует мужу самовольно разводиться со своею женою, а просить об этом своего (епархиального) епископа, который, обстоятельно исследовавши дело, должен писать об этом в Св. Синод для рассмотрения этого дела и постановления определения, и без решения Синода разводов не производить. Если бы муж и жена, по взаимному соглашению, пожелали принять сан монашеский, то тогда, кроме других обстоятельств, обращать внимание на возраст жены, достигла ли она 50-ти или 60-ти лет, и есть ли дети у этих супругов, и в каком положении они их оставляют».

Насильственные пострижения жён мужьями, с целью разорвать таким образом брак для заключения нового, столь часто практиковавшиеся в прежнее время, считаются теперь Св. Синодом не действительными, а самые браки, вновь заключённые, когда об этом делалось известным Синоду, расторгаются как незаконные⁸.

Некоторые из других поводов к разводу, которые знает до-петровская Русь – покушение на жизнь супруга, жестокое обращение мужа с женой – не упоминаются в рассматриваемом периоде, вероятно, потому, что в XVIII веке появляется новый повод к разводу – присуждение одного из супругов к ссылке. Таким образом, по мнению известного учёного Неволина, сделалось ненужным при разводе обращать внимание на те или другие преступные действия супруга: или вина преступного супруга ещё не такова, чтобы она заслуживала осуждения в вечную ссылку – в таком случае нет основательной причины расторгать брак, или за свою вину преступник осуждается на вечную ссылку – в таком случае брак с ним расторгается на основании общих законов о последствии ссылки.

Кроме ссылки, новым (сравнительно с предшествовавшим периодом) поводом к разводу в XVIII веке является тот случай, когда один из супругов обратился в православие, а другой не желает последовать его примеру; в этих случаях лицу принявшему православие дозволялось вступить в новый брак, для чего ему выдавался «отверстый указ».

Таким образом, как видно из сказанного, в законодательстве о разводе Петра Великого замечается стремление: 1) к совершенному запрещению самовольных разводов по взаимному согласию супругов и 2) к ограничению самых оснований к разводу.

По ныне действующему законодательству, брак может быть расторгнут только формальным церковным судом. Самовольное расторжение брака без суда, по одному взаимному согласию супругов, ни в каком случае не допускается. Равно не допускаются никакие между супругами обязательства или иные акты, заключающие в себе условие жить им в разлучении, или же какие-нибудь другие клонящиеся к разрыву супружеского союза. Места и лица гражданского ведомства не должны утверждать или свидетельствовать актов сего рода. Священно-церковно-служителям также воспрещается писать, под каким бы то ни было, видом и кому бы то ним было разводные письма⁹.

Из поводов к разводу по просьбе одного из супругов наше действующее законодательство знает только одно: 1) прелюбодеяние, 2) неспособность к брачному сожитию, 3) безвестное отсутствие одного из супругов, 4) присуждение одного из супругов к наказанию соединённому с лишением прав состояния.

Под прелюбодеянием, по действующему законодательству, подразумевается факт половой связи того или другого супруга с лицом посторонним, всё равно, состоящим в браке или свободным от него, будет ли такая связь продолжительною или единичным фактом.

В случае развода вследствие супружеской неверности, виновное лицо осуждается на всегдашнее безбрачие, безразлично, является ли виновною стороной муж или жена, и, кроме того, подвергается эпитимии по церковным правилам¹⁰.

Если истец сам виновен в супружеской неверности, то брак не расторгается.

Возникает вопрос – подвергается ли виновный супруг уголовному наказанию? Дело в том, что в нашем действующем Уложении о Нак. Находится ст. 1585, в которой говорится: «Состоящее в браке, изобличённое в прелюбодеянии, лицо подвергается за сие по жалобе оскорблённого в чести своей супруга: заключению в монастыре, если в том месте есть монастыри его исповедания, или же в тюрьме на время от четырёх до восьми месяцев¹¹».

Следует, однако, заметить, что оскорблённому супругу предоставляется на выбор просить о разводе, или же о наказании виновного супруга; нельзя просить о том и о другом вместе, или, в случае отказа в просьбе об одном, просить о другом.

Двоебрачие, по действующему законодательству, составляет тоже повод к разводу, если первый законный супруг лица двоебрачного не пожелает жить с ним. Последствием такого развода является осуждение на всегдашнее безбрачие двоебрачника и дозволение второго брака супругу невиновному. Но если оба супруга будут виновны в двоебрачии, то, по уничтожении вторых браков их, восстановляется первый и, в случае прекращения этого брака смертию кого-либо из супругов, оставшемуся в живых воспрещается навсегда вступление в новый брак¹².

Физическая неспособность к брачному сожитию служит поводом к разводу при наличности следующих двух условий: а) если она есть прирождённая и вообще добрачная, и б) если со дня заключения брака прошло не менее трёх лет¹³. Таким образом если даже удостоверено, что существует неспособность природная и начавшаяся до брака, то всё-таки супруг, имеющий право иска о разводе, должен ожидать истечения трёхлетнего срока. Последствием развода вследствие признания супруга неспособным к брачному сожитию является воспрещение ему нового брака навсегда.

Относительно развода по безвестному отсутствию одного из супругов в действующем законодательстве находится следующее постановление: «Когда один из супругов, отлучившись по какому-либо случаю из места своего жительства, будет в продолжении пяти лет или более находиться в совершенно безвестном отсутствии, то оставшемуся супругу дозволяется о расторжении брака и о дозволении вступить в новое супружество просить своё епархиальное начальство¹⁴». К безвестному отсутствию приравнивается побег солдата со службы, пропажа на войне без вести и взятие неприятелем в плен¹⁵.

Последствие развода по безвестному отсутствию определено в законодательстве так: «лицо, оставившее супруга, или супругу, и более пяти лет скрывающееся в неизвестности, в случае расторжения брака по этой причине, осуждается на всегдашнее безбрачие. Сие однакоже не касается нижних чинов военного ведомства, бывших и более пяти лет в плену или безвестной отлучке на войне. Им не возбраняется по возвращении вступать в новое супружество, если прежний их брак уже расторгнут¹⁶.

В случае присуждения одного из супругов к ссылке в каторжные работы и на поселение с лишением прав состояния, судебный приговор сам по себе не влечёт за собою ipso jure расторжение брака; невинному супругу предоставляется лишь факультативное право «просить духовное начальство о расторжении прежнего брака и о разрешении вступить в новый¹⁷»; но, в случае своего желания, невинный супруг может также последовать за виновным в ссылку.

Высочайше утвержденным 14-го декабря 1892 г. мнением Государственного Совета расторжение брака допущено также вследствие ссылки на житьё в Сибирь с лишением всех особенных прав и преимуществ, если супруг не последовал за осужденным на место ссылки и, кроме того, просить о расторжении брака предоставлено не одному супругу осуждённого, но и самому осуждённому¹⁸. Жёны возвращённых по Высочайшему милосердию или новому приговору суда из ссылки, если брак их ещё не расторгнут, или оне о расторжении его не просили, имеют оставаться в прежнем с ними брачном союзе неразлучными. Тоже разумеется и о мужьях, коих жёны по судебному решению подвергнуты ссылке¹⁹.

Кроме указанных поводов к разводу, есть ещё случай расторжения брака вследствие обоюдного согласия супругов вступить в монашество (такое желание, как мы видели, признавалось за повод к разводу и Духовным Регламентом). В 413 ст. Т. IX. ч. 1 Св. Зак. (о состояниях) читаем: «Запрещается принимать в монашество мужа при живой жене законно с ним не разведённой. Если же оба супруга по взаимному согласию пожелают принять пострижение, то надлежит принимать в уважение – не имеют ли они детей малолетних, требующих родительского призрения, а по принятии в монастырь к самому пострижению допускаются не иначе, как по достижении обоими просящими пострижения супругами узаконенных для того лет» (не менее 50-ти лет). Но в настоящем случае мы видим собственно прекращение брачного союза супругов без права их вступить в новый брак, а не развод, так как последний сопровождается для невинной стороны правом вступления в новый брак²⁰.

Таковым представляется действующее законодательство о разводе в России, которое скоро должно будет уступить место новому законодательству о разводе. Над этим новым законодательством несколько лет работала Высочайше учреждённая редакционная комиссия по составлению нового Гражданского Уложения, проект которого недавно напечатан, так что нам приходится быть, так сказать, свидетелями реформы нашего бракоразводного права; нельзя поэтому не указать хотя в самых кратких чертах, на особенности нового Гражданского Уложения о разводе.

Характерными особенностями нового Гражданского Уложения о разводе являются:

Увеличение числа поводов к разводу, а именно, к прежним четырём поводам к разводу для лиц православного исповедания – прелюбодеянию, неспособности к брачному сожитию, безвестному отсутствию одного из супругов и присуждению одного из супругов к наказанию соединённому с лишением прав состояния, проект Гражданского Уложения прибавляет пятый повод к разводу – посягательство одного из супругов на жизнь другого или жестокое, опасное для жизни, здоровья, обращение одного супруга с другим, если виновность супруга-ответчика признана вошедшим в законную силу приговором уголовного суда (ст. 172).

Характерною особенностью проекта нового Гражданского Уложения является введение неизвестного у нас до сих пор для лиц православного исповедания раздельного жительства или разлучения супругов, по просьбе одного из них, даже без согласия другого, и при том в самых широких размерах, а именно, если совместная супружеская жизнь представляется для просителя невыносимою вследствие жестокого с ним или детьми обращения другого супруга, нанесения тяжких оскорблений, прилипчивой болезни другого супруга, развратной или позорной его жизни, постоянного пьянства или безрассудного и разорительного для семьи мотовства, а равно в случае такой болезни жены, при которой продолжение супружеского сожития представляется опасным для её жизни или здоровья (ст. 141). Раздельное жительство супругов может быть разрешено вследствие злонамеренного оставления просителя другим супругом, если оно продолжалось не менее года и если супружеская жизнь не была восстановлена по вине ответчика в течение трёх месяцев после обращения к нему просителем требования о восстановлении совместной жизни (ст. 142). Далее, жене, по её ходатайству, может быть разрешено отдельное жительство от мужа, когда он не имеет оседлости, отказывает просительнице и детям в необходимом содержании или, при недостаточности доставляемых им средств, препятствует жене снискивать средства к жизни собственным трудом (ст. 143).

Раздельное жительство супругов разрешается на срок от одного года до трёх лет и на неопределённое время. Назначенный срок может быть впоследствии продолжен вновь до трёх лет или заменен разрешением раздельного жительства на неопределённое время (ст. 144). От соглашения супругов зависит определить, у кого из них, в случае разрешения им раздельного жительства, должны оставаться несовершеннолетнии дети. При отсутствии такого соглашения, сыновья остаются у отца, дочери у матери. Невиновный супруг в праве требовать оставления у него всех детей (ст. 148).

Характерною особенностью нового Гражданского Уложения о разводе является та черта, что в то время как, по ныне действующим законам, «все дела, об удостоверении события браков, о признании их законными или незаконными и о расторжении браков» подлежат ведомству судов духовных, по проекту нового Гражданского Уложения, решающее значение в делах о разводе приобретает суд светский, так как он рассматривает дело по существу и предоставляет суду духовному, так сказать, второстепенную, исполнительную роль – делать распоряжении о расторжении брака на основании его решения, т. е. Решения гражданского суда. Что же касается раздельного жительства или разлучения супругов, то, по проекту Гражданского Уложения, эти дела всецело подчинены ведению светского суда, именно рассматриваются в окружных судах, в качестве первой инстанции.

Не входя в подробное критическое рассмотрение этих новых законоположений о разводе, ещё ожидающих утверждения компетентной власти, заметим лишь, что мы не являемся сторонниками столь широко намечаемого новым Гражданским Уложением раздельного жительства или разлучения супругов – это какой-то средней, недоконченной меры, когда брачные узы остаются неразорванными, хотя супруги даже против воли одного из них, разделены друг от друга. По нашему мнению, это значит остановиться на половине дороги, закрывая глаза на то, что тягость всё-таки остаётся тягостью. Едва ли также эта мера, при которой не тронута лишь форма брака, тогда как уничтожена его сущность, будет «содействовать защите святости брака и охране его существа», как утверждает Комиссия²¹.

В заключение нашей статьи выскажем пожелание, чтобы тот высокий идеал брака, который высказало христианство в словах Апостола: «привязался ли еси жене, не ищи разрешения, отрешился ли еси жены, не ищи жены». (1Кор.7:27) всегда служил путеводною звездою в русской семейной жизни; пожелаем, чтобы русская семья, основанная на высоких христианских началах любви и уважения супругов друг к другу, и впредь служила прочным цементом для великого русского государства.

Азаревич Д. Брачные элементы и их значение. Ярославль. 1879.

Русский брак. Журнал гражданского и уголовного права. 1880. V. VI.

Арсеньев. Разлучение супругов, как необходимый институт брачного права. Речь в Юридическом Обществе. 1884.

Бердников И. Форма заключения брака у европейских народов в ея историческом развитии. Казань. 1887.

Волжин В. О противозаконном сожитии. Юрид. Вестник 1890. IV.

Подсудность дела о прелюбодеянии. Юрид. Вестник. 1892. IX.

Воронов А. Законы уголовные и брачные (по поводу статьи проф. Красножена). Журнал Юрид. Общества. Спб. 1895. XII.

Вышелесский Д. Борьба древне-русской церкви с остатками язычества в строе семейном и общественном. Христ. Чтение. 1896. I-II, V-VI.

Глубоковский Н. Развод по прелюбодеянию и его последствия по учению Христа Спасителя. Христ. Чтение, 1895. Ч. I.

Григоровский С. Сборник церковных и гражданских законов о браке и разводе и судопроизводство по делам брачным. Изд. 4-е. Спб, 1901.

Гражданское Уложение. Проект Высочайше учреждённой Редакционной Комиссии. Спб, 1902.

Дернов А. Протоиерей. Брак и разврат. Спб. 1901.

Духовный Регламент Петра Вел.

Завьялов А. К вопросу о браке и брачном разводе. Спб, 1892.

Загоровский А. Курс семейного права. Одесса, 1902.

О разводе по русскому праву. Харьков, 1884.

Заозерский Н. На чём основывается церковная юрисдукция в брачных делах. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1902.

Каган В. О совместной жизни супругов. Журнал Юрид. Общества. 1894. IX.

Казанцев Л. О разводе по римскому праву. Киевск. Унив. Известия. 1891–1892.

Канторович Я. Женщина в праве. Спб. 1895.

Каутский К. Возникновение брака и семьи.

Квачевский. Семейные отношения и будущее гражданское Уложение. Юрид. Вестник. 1887. II.

Красножен М. О разводе в России. М. 1899.

Старые и новые законы о браке. Юрьев. 1896.

Кулишер М. Развод и положение женщины. Спб. 1896.

Лазовский. Личные отношения супругов по русскому обычному праву. Юрид. Вестник. 1883. VI. VII.

Левитский М. По поводу 1016 ст. Уст. Угол. Суд. (дела о прелюбодеянии).

Лопухин. Законодательство Моисея. Исследование о семейных, социально-экономических и государственных законах. Спб. 1882.

Любавский А. Доставление мужем жены пропитания и содержания. Юрид. Монографии и исследования. Т. III. 1875.

О влиянии на брачный союз безвестного отсутствия одного из супругов. Там же. Т. I. 1867.

Расторжение брака. Там же. Т. III. 1875.

Мордвинов В. Сборник законов, распоряжений и разъяснений о браке и разводе. Спб. 1895.

Надёжин. Права и значение женщины в христианстве.

Орович Я. Женщина в праве. Спб. 1895.

Осипов А. Брачное право древнего Востока. Вып. I. Казань. 1872.

Павлов А. Есть ли твёрдое каноническое основание для содержащегося в 253 ст. Уст. Дух. Консист. Правила об осуждении на всегдашнее безбрачие лица, брак которого расторгнут по нарушению им супружеской верности. Изд. 2-е. Спб. 1893.

Правила Св. Апостола, св. соборов вселенских и поместных и св. отец с толкованиями. Издание Московск. Общества Любит. Дух. Просвещения. М. 1876 и след.

Предполагаемая реформа церковного суда. Вып. I (изд. 2-е дополненное) Спб. 1874. Вып. II. Спб. 1873.

Раин А. Св. Иоанн Златоуст и семейная жизнь его времени. Христ. Чтение. 1895. Ч.1.

Розанов Н. О расторжении брака. Москов. Церк. Ведомости. 1898. №№49 и 50.

О разводе. М. 1898.

Руднев. Церковное судопроизводство по делам о расторжении брака по причине супружеской неверности. Христ. Чтение. 1901. IX-XI.

Свод законов Российской Империи.

Соколовский А. О брачном союзе, о расторжении брака. Спб. 1889.

Способин А. О разводе в России. М. 1881.

Страхов Н. Брак рассматриваемый в своей природе и со стороны формы его заключения. Харьков. 1893.

Уголовное Уложение. Спб. 1903.

Чичинадзе Д. Сборник законов о разводе.

Tissot E. Le mariage, le séparation et le divorce considérés. Paris 1868.

Unger. Die Ehe in ihrer welthistorischen Entwickelung. Wien. Русский перев. Я. Р. Киев-Спб. 1885.

Varlam A. Le divorce. Genève. 1877.

Wächter. Ueber Ehescheidungen bei den Römern. Stuttg. 1882.

Zhishman. Das Eherecht der orientalischen Kirche. Wien. 1864.