О нормальном положении православия в Православном Русском Царстве

Доклады IV Киевскому Миссионерскому съезду¹

При объявленном законе о свободе вероисповедания в России, том законе, который вызвал за собой много и самых добрых, и самых полезных для Церкви обстоятельств, все-таки остается совершенно открытым вопрос, как гражданская власть должна относиться к православию, и, в частности, может ли русская власть к православию относиться явно враждебно.

Ведь свобода вероисповедания может включать в себя самое большее – свободу пропаганды иноверия; но это совсем еще не значит, что православие должно подвергаться гонениям, притеснениям или вообще быть в положении явно приниженном во многих местах сравнительно с иноверием, напр., магометанством. А между тем, вот что пишет из Владикавказской епархии в Киевский Миссионерский съезд один православный христианин (А. П. Кайтов):

«В настоящее время церковь у нас в с. Ногкау, недавно построенная в память чудесного спасения царской семьи во имя свят. Николая, находится в таком состоянии: двери раскрыты, ограду разламывают, колокола и кресты с куполов сняты, иконостас вынесен, разломан и осквернен. Церковь и доныне остается опозоренной, хотя была обеспечена полным содержанием причта». Далее тот же доклад приходит к такому выводу: «У нас мусульманин должен быть терпим среди христиан, никто не посмеет тронуть его пальцем, а христианин среди мусульман недопустим: его грабят, поджигают, воспрещают ему иметь собственные места для богослужения»; в конце концов его выселяют. А если кто остается на местах, то принужден видеть, как св. алтарь, где недавно приносилась бескровная жертва, сделался (в д. Ногкау) местом для стоянки телят и баранов, куда их магометане загоняют назло христианам.

Это, вышеизложенное, было бы вовсе невероятно, если бы не было написано и подписано попечителем и строителем этой церкви, христианином, уважаемым во всей северной Осетии. И это не случайность! Это отношение к Церкви уже является чьим-то принципом. Это видно из того обстоятельства, что за разграбление частного имущества те же ногкаусцы законными властями принуждены были внести 12000 р., и эти же самые власти (не решаюсь сказать: законные) совершенно опустили из виду разграбление и осквернение св. храма (все вышеизложенное подтверждено на съезде свящ. Цомаевым).

Нечто аналогичное замечается и в Казанской губ. (да несомненно, и в других).

В селе Апазове сгорел храм вследствие явно обнаруженного поджога по общему согласию окружного магометанского населения, которое во время пожара решительно отказалось его тушить вопреки закону. Виновники поджога остались, конечно, нераскрытыми. После этого угрозы сжечь другие деревянные храмы среди крещеных татар усилились.

Далее – в тех местах, где крещенцы составляют меньшинство населения, они бывают настоящими исповедниками. Дети их избиты, имущество испорчено; сами они подвергаются смертельной опасности и угрозам в этом направлении ежечасно, потому что, – можно смело сказать, даже и убийство христианина среди магометан окажется, конечно, нераскрытым.

И коренные русские люди, принужденные жить среди магометан, испытывают глумление над собой. В последнее полугодие выстроена в одном селении мечеть почти рядом с храмом; христиане-русские сначала подали жалобу на незаконность постройки, а потом просили возвратить им эту жалобу: «еще де хуже будет нам от татар после этой жалобы».

В другом месте русские жаловались, что ни один праздник у них не проходит в радости. Как только наступает праздник, улицы русского села сейчас же загрязняются отбросами татарскими... И это все происходит на глазах у русских же властей.

Нужно еще отметить такую крайнюю ненормальность: в Осетии за принятие магометанства раздаются особые привилегии так называемого алдарства (т. е. дворянства), когда новые магометане освобождаются от некоторых обязанностей, который продолжают лежать на христианах (заявление свящ. Цомаева).

Подводя итог вышесказанному, можно утверждать: «в некоторых местах России в настоящее время православные христиане переживают явные гонения за веру»; это, разумеется, совсем не одно и то же, что свобода вероисповедания.

Поэтому надлежит ходатайствовать пред св. Синодом, чтоб Синод вошел в Совет Министров с представлением о необходимости оградить церковное имущество и самих христиан от всяких иноверных преступных нападений, чтобы закон о веротерпимости служил действительно к «вящему возвеличению православия», чего желает наш православный Царь, а не к вящему его унижению.

В связи с вопросом об ограждении православия от различных оскорблений, стоит вопрос об отношении к Церкви и православию всей вообще русской администрации. Это – такое обстоятельство, мимо которого миссионеры проходили ранее очень спокойно, заботясь большей частью только об ограждении православия в законах. Поэтому в конце концов эти законы, ограждавшие как будто православие, и были лишь вредны во всех отношениях: они озлобляли против православия людей, с православием незнакомых, а на самом деле никогда не исполнялись. Магометанская пропаганда, т. е. не утвержденные в должности муллы, не разрешенные никем мектебы, – все это существовало и тогда, когда еще «все было благополучно», как пишется в докладах по начальству. И вот плоды этого режима мы и пожинаем (я говорю о северо-востоке Европы, России, о Западе не знаю).

Между тем нужны не законы, преследующие иноверие, а законы, способствующее усилению православия.

Поясню свою мысль примером.

Когда из Царевококшайскаго уезда высланы были в Сибирь сектанты-кугосортинцы, то православие от этого само по себе нисколько лучше не стало; несчастные черемисы остались с теми же нелепыми школами, какие у них были и ранее. Между тем, если бы, с появлением кугосортинцевь, обращено было внимание на школьное преподавание Закона Божия, то ныне эта секта (глупейшая сама по себе) не захватывала бы все больший и больший район.

Тогда был период несомненных ошибок государства в отношении вероисповедной политики. Ныне во времена, так называемой, «свободы вероисповедания» вероисповедные ошибки и их число нисколько не уменьшились, но они переменили свой характер, о чем выше сказано.

Но, кроме указаний на эти ошибки, Миссионерский съезд должен выяснить еще следующее общее положение: русское православное правительство русского государства должно ли содействовать православию или оно может православием и русским именем вполне пренебрегать, и если последнее предположение принципиально недопустимо, то нужно добиться, чтобы оно было и на практике одинаково недопустимо.

Приведу ряд примеров для пояснения дела.

Если агент русского правительства в присутствии магометан явно унижает русских людей и кричит, что он ненавидит «всех этих русских д…в», то совершает ли он преступление по должности или это простительная бестактность?

Когда в другом ведомстве весь состав низших служащих оказывается подобранным не из местных жителей, а из выписанных отовсюду сектантов или др. иноверцев, то можно ли это явление рассматривать, как нормальное, или такое содействие местных агентов правительства расширению сектантства не должно быть терпимо?

Далее. – Если священник замечает явно вредное для Церкви настроение и деятельность учителя местной школы, является вопрос, составляет ли непременную обязанность его добиться того, чтобы этот учитель перестал развращать его паству, или он должен снисходительно относиться к той власти, которая насаждает подобных учителей, намеренно не обращая внимания на их антицерковность? Между тем даже в ученых обществах можно слышать профессорские заявления, что еще неизвестно, которая культура выше – христианская или магометанская.

Наконец, бывают и такие случаи, когда полицейский агент отказывается оказать помощь христианину, чтобы не навлечь на себя гнева магометан, или когда полицейский чин содействует настроению среди христианского населения не православного храма, а мечети! Что делать в таких случаях местному пастырю?

Собственно говоря, – все это совершенно не подлежало бы и обсуждению съезда, если бы мы и доселе не переживали такого взгляда на священника, когда его главной добродетелью считается уживчивость с властями и если бы мы и доселе не переживали режима пастырского молчания в отношении ближайших жизненных вопросов.

Поэтому в видах процветания церковной жизни и уважения к святому православию, я полагал бы просить Миссионерский Съезд ходатайствовать пред св. Синодом о том, чтобы духовенству сельскому вменено было в обязанность всемерно заботиться об ограждении православия от глумлений со стороны кого бы то ни было или путем проповеди, предостерегая свою паству от инославия и сектантства, или путем обличения в печати тех, кто позволяет себе пользоваться своим служебным положением во вред св. Церкви.

В некоторых местах Казанской губ. (и несомненно, и др. губерний), где христианское население представляет из себя меньшинство сельского общества, положение христиан уже столь невыносимо, что они просят разрешить им переселение куда-нибудь, где бы они не переносили мучений от магометан. По своей крайней бедности они не в состоянии купить себе землю и нуждаются в помощи правительства. И эта правительственная помощь, таким образом, необходима нынче тем русским гражданам, которых правительство не в состоянии оградить от насилий и оскорблений иноверцев. Поэтому простая справедливость требует, чтобы эти страдающие получили от правительства помощь, хотя бы на переселение. Предлагаю VIII отделу Миссионерского Съезда доложить съезду о необходимости войти в св. Синод с ходатайством, чтобы всем христианам, терпящим притеснения от магометан, была оказана помощь и чтобы такие христиане Советом Министров были уравнены в правах на переселение с малоземельными крестьянами, которые ныне этими правами уже пользуются.

В Приволжье всем известно, что магометанская пропаганда употребляет все средства для расширения своей деятельности. Главным же ее орудием является школа; школьный магометанский учитель – это первый миссионер ислама, и сколько магометанских учителей и учительниц, столько, можно сказать, и фанатиков миссионеров-магометан. Поэтому магометане и стараются не оставить ни одного своего поселка без школы.

Таково отношение магометанства к своим школам.

А христианские школы? Они насколько развиваются?

На этот вопрос, к стыду всех русских государственных деятелей, мы должны сказать, что христианские школы, вносящие начатки русской гражданственности в громадный мир ислама, эти школы закрываются! И вместо них, – без всякого преувеличения – на другой день – открываются школы магометанские с явно выраженным антирусским направлением. И это явление закрытия русских школ Миссионерского Общества за последнее время, вследствие недостатка средств, происходит на глазах русского правительства; иначе говоря, – русское правительство допускает равнодушно отатаривание приволжских инородцев. Мало того: в Уфимской губ. и в Осетии замечено такое явление, что христианская школа в некоторых местах чахнет, еле влачит свое существование рядом с прекрасно оборудованной школой магометанского Мин. Нар. Просвещения, совершенно чуждой русскому воспитанию.

Такое, несомненно вредное для России, как государства, уничтожение христианских школ (более 100 ежегодно) невозможно признать явлением нормальным ни с какой стороны. Поэтому необходимо Миссионерскому Съезду настойчиво просить Мин. Нар. Просвещения, чтобы оно признало христианские миссионерские школы не подлежащими уничтожению и в случае закрытия их миссией немедленно заменяло бы их, по крайней мере, школами общего типа, но ни в каком случае не допускало бы замены школ христианских русских школами магометанскими, уже совсем не русскими и очень часто – открыто антирусскими.

Одним из больших зол противомагометанской миссии Приволжского края является почти полное отсутствие там деятелей, знакомых с задачами русского православного дела в крае. Между тем деятели нашлись бы, если бы более обращалось внимания на специальность подготовки оканчивающих Казанскую Духовную Академию. Можно сказать, что миссионерское определение этой Академии, единственное учреждение в Европе, изучающее магометанство с научной точки зрения, потому и имеет мало значения, что оканчивающие в а этом отделении кандидаты богословия получают назначения – совершенно неудачные по своей безыдейности. Напр., один крещеный татарин, окончившей миссионерское отделение Казанской Академии, был назначен учителем греческого языка в Сибирь среди русского населения. Другой – тоже татарин по происхождению, попал на словесность в епархиальное училище где-то на западной окраине. Третий инородец с высшим образованием оказался помощником инспектора Подольской д. семинарии, несмотря на знание только восточных языков; он не принял назначения и вовсе ушел с духовно-учебной службы в Мин. Нар. Просв. С другой стороны, в деятели на востоке попадают люди, ровно ничего не понимающие в противомагометанской миссии, урождены западных губерний, и оказываются вершителями судеб этой миссии. Разумеется, такой порядок вещей идет вовсе не на пользу миссии и всему русскому делу среди приволжских инородцев

Поэтому необходимо просить Св. Синод, чтобы оканчивающие миссионерское отделение Казанской Дух. Академии молодые люди получали назначение исключительно в те епархии, где они могут приложить к делу свои познания или в качестве сотрудников местных епархиальных Миссионерских Комитетов, или в качестве публицистов или цензоров местной татарской прессы. Последнее обстоятельство очень важно, потому что местная администрация испытывает крайние затруднения в разборе татарских газет (печатаемых арабским шрифтом) за неимением людей, могущих читать эти издания фанатически магометанской окраски. Если в будущем все эти обстоятельства будут взвешены нашими центральными ведомствами и если проектируемые здесь назначения будут приняты за правило, то можно будет надеяться на то, что миссионерское отделение будет иметь более студентов, чем оно имеет ныне и занятия их будут находить себе некоторые основания и цели, чего ныне совершенно не наблюдается, и почему это отделение имеет так мало учащихся.

Необходимо заранее озаботиться приглашением на будущий Казанский Миссионерский съезд, если он состоится, наибольшего количества деятелей, имеющих соприкосновение с магометанством. При этом необходима историческая справка о том, что всю миссию противомагометанскую в существе дела взяло на себя и доселе несло Министерство Нар. Просвещения, в ведении которого смиренно трудился знаменитый просветитель инородцев Н. И. Ильминский. Он, не понятый и не оцененный по достоинству в духовном ведомстве, перешел на службу в Министерство и там начал и вынес на своих плечах великое церковное дело спасения крещеных инородцев от гибели их в волнах ислама. Почитатели его в Министерстве и доныне здравствующее, трудятся на том же поприще и в том же направлении и дают тон всей деятельности Министерства Нар. Просв. в духе истинно русского христианского отношения к инородцам. Они создали громадную литературу учебную и педагогическую в деле инородческого просвещения, они объединили деятельность Министерства в трех громадных учебных округах, они обладают большими материалами по изучению всего инородческого вопроса; поэто му присутствие представителей Министерства совершенно необходимо в будущем миссионерском Съезде: хорошо было бы видеть и слышать на этом Съезде председателей от каждого учебного округа, где действует «система Ильминского» и где русские имеют дело с магометанами.

Нужно иметь в виду и то обстоятельство, что очень многие предначертания Министерства самые добрые и целесообразные не получают должного направления вследствие иногда полного непонимания дела со стороны деятелей духовного ведомства, примеров тому можно насчитать очень много.

Ввиду всего вышеизложенного будущей съезд в Казани можно будет тогда признать состоявшимся, если среди деятелей его будут и представители Мин. Нар. Просвещения. Иначе этот съезд или не состоится или будет очень мало полезен, а в некоторых отношениях и вовсе вреден, потому что будет односторонним в своих решениях, будучи ошибочным в своей основе.

Программа съезда должна быть выработана заранее в Казани (а не в Петербурге) и задолго до Съезда опубликована по утверждении ее св. Синодом.

Епископ Андрей