Памяти Преосвященного Мефодия, епископа Кампанского († 1974)

В 1999 году исполнилось 25 лет со дня смерти епископа Мефодия – доброго пастыря и молитвенника, много сделавшего для сохранения и укрепления православной веры в кругах русской эмиграции в Париже². На протяжении всей своей жизни он неуклонно следовал завету святого Иоанна Кронштадтского – «Торопись делать добро». Эти слова стали основой всей его самоотверженной пастырской жизни и разнообразной деятельности.

Владыка Мефодий (в миру Владимир Николаевич Кульман) родился 12 (25) июля 1902 года в высокообразованной дворянской семье в Петербурге. Его отец Николай Карлович был известным профессором-славистом. В детские и юношеские годы Владимир молился в Петропавловском соборе, посещал Линтуловский женский монастырь и Валаамский монастырь.

После революции 1917 года семья вынуждена была покинуть Россию и бежать в Болгарию. Пришлось переправляться на речном катере, буксируемом пароходом. В Черном море сильные волны оторвали канаты, и гибель катера казалась неминуемой. Но по горячим молитвам всех обращенных к святителю Николаю совершилось чудо. Утром катер выбросило на румынский берег, и все были спасены. Но румыны их не приняли и, вновь прикрепив катер к пароходу, отправили в Болгарию. Там семья прожила некоторое время в городе Варне, где Владимир окончил гимназию.

Затем Кульманы переехали в Чехословакию, которая предоставила убежище многим русским студентам и профессорам. В Праге Кульманы поселились в профессорском доме.

Владимир поступил на историко-филологический факультет университета и закончил его в 1926 году.

В студенческие годы Владимир испытал сильное духовное влияние Преосвященного епископа Пражского Сергия (Королева), которому часто прислуживал за его богослужениями. Вот как сам Владыка Мефодий писал об этих годах, проведенных в Праге: «Параллельно идет академическая жизнь, научные занятия. Начинаешь понимать относительность и изменчивость научных утверждений. Окончание университета. Получение докторского диплома. Научные и служебные занятия. Неожиданное и близкое знакомство с современной богоборческой литературой и мировым богоборческим движением. Перед лицом этого ужаса можешь ли оставаться кабинетным научным работником? Все существо протестует. Ведь «святая святых» попирается! Владыка Сергий благословляет желание поступить в Богословский институт в Париже и отдать свои силы на служение Церкви.

Годы занятий в Богословском институте. Лекции, профессора, главное – храм Сергиевского подворья и все неизмеримое богатство православного богослужения, раскрывающееся в ежедневных богослужениях при незабываемом участии в них Μ. М. Осоргина. В это время мой духовник и духовный наставник – дорогой батюшка отец Сергий Четвериков. Через него узнаю Оптину пустынь, О плотских старцев. Одновременно работаю в Сергиевском братстве, участвую в издании Сергиевских листков»³.

В 1930 году, еще будучи студентом Богословского института (который он окончил в 1931 году с дипломом первой степени), Владимир принял иноческий постриг. По этому случаю в храме собрались его наставники, друзья по школе, знакомые. Среди присутствующих был его отец, благословивший сына на иноческий подвиг. Митрополит Евлогий, совершивший постриг, сказал: «Я тебе дал имя одного из любимейших учеников, друга и собеседника Преподобного Сергия – преподобного Мефодия, устроившего свою маленькую обитель недалеко от обители Преподобного Сергия. Преподобный часто приходил к своему ученику, беседовал с ним, ободрял, давал советы, указания, иногда простиравшиеся до мелочей, где и как построить то или иное здание, и был связан с ним чувством любви и теснейшей дружбы. Свое имя «Пешношского» получил оттого, что трудился при построении своей обители, «пеш» нося тяжелые бревна через реку. И подумал я: вот и ты хочешь на своих еще юных плечах нести тяготу Матери-Церкви, тяжелую, как кажется нам, но на самом деле легкую, как сказал Господь»⁴.

«Ты понял, – говорил митрополит Евлогий, – как нуждается Церковь в этих тружениках, ибо великое разрушение и разорение внесли враги в нашу Церковь, и всем нужно подставлять свои плечи, чтобы понести выпавшее на ее долю бремя. Даже страшно подумать, какая трудная работа, какой великий подвиг потребуется от тех, кто хочет помочь Церкви Христовой, и может в душу вкрасться малодушие, ибо разрушение так сильно, а силы так немощны, так слабы! Тогда вспомни всех, уже в Бозе почивших и от века ему благоугодивших. И ты не один будешь: великая рать, великое воинство Божие будет вместе с тобой творить это дело»⁵.

«И, как преподобный Мефодий носил тяжелые бревна для своей обители, так и ты будешь нести принятый крест монашеского подвига для благоустроения Христовой Церкви», – напутствовал митрополит Евлогий новопостриженного монаха Мефодия⁶.

Вскоре произошло рукоположение в иеродиакона, а потом в иеромонаха.

Первое свое послушание скромный молодой иеромонах Мефодий прошел как духовный руководитель в летнем лагере, организованном Русским Студенческим Христианским Движением в 1931 году на берегу Атлантического океана⁷. Он служил в лагерном храме. Проводил беседы с молодежью, его проповеди всегда отличались ясностью мысли и краткостью изложения.

В 1931 году, после рукоположения в иеромонаха, отец Мефодий был назначен настоятелем только что основанного в Аньере русского православного прихода, у которого не было ни церкви, ни денег, но было сильное желание создать храм Христа Спасителя в память одноименного храма в Москве, предстоящее разрушение которого вызвало глубочайшую скорбь в кругах русской эмиграции. Все во главе с настоятелем работали во славу Божию, и 13 марта (29 февраля) 1932 года храм Христа Спасителя в Аньере был освящен митрополитом Евлогием. В этом храме отец Мефодий служил Господу и людям 42 года, сначала как иеромонах, затем как архимандрит, а с 1953 года как викарный епископ Кампанский. В приходе Владыка создал молитвенную жизнь, атмосферу мира и любви, развил благотворительную и просветительную деятельность. Митрополит Евлогий неоднократно отмечал среди русских зарубежных приходов в своей епархии Аньерский как один из выдающихся, как важнейший духовный центр распространения Православия во Франции. Многие из духовных чад Владыки стали со временем священниками и проповедниками.

Владыка Мефодий сотрудничал со всеми русскими общественными деятелями Парижа, помогал православным храмам многих стран.

Велика заслуга Владыки в создании (1948 г.) ежемесячного журнала «Вечное», который он сам составлял и редактировал. В журнале печатали все то, что в жизни Православной Церкви имеет непреходящее, вечное значение. Это было очень важно, так как в то время русские были лишены в эмиграции духовных книг. Благодаря усилиям Владыки Мефодия тысячи читателей приобщались и продолжают приобщаться к сокровищнице духовной мысли. В 1973 году во второй раз был опубликован сборник проповедей Владыки Мефодия «Немного о многом», позднее переведенный на французский язык (1997 г.). Посмертно были изданы «Пастырские наставления» (1976 г.).

Владыка Мефодий восстановил прерванную в 1914 году связь русских православных паломников со Святой Землей. В 1951 году он совершил свое первое паломничество в Палестину, поклонился Святыням, был принят Иерусалимским патриархом. С 1952 года и на протяжении 20 лет Владыка ежегодно организовывал паломничества русских по Святой Земле, любовь к которой была поистине безграничной. Под руководством Владыки был создан комитет по сбору средств в помощь русским монастырям на Святой Земле, поскольку тогда они очень бедствовали.

Под редакцией Владыки стал издаваться «Листок паломника». В 1958 году был напечатан краткий путеводитель по Святой Земле. Позднее вышли два издания книги «Спутник паломника» с текстом песнопений на каждом Святом месте.

Владыка Мефодий всегда желал умереть на Пасху, и это желание исполнилось. Он умер 13 апреля 1974 года, в Великую Субботу за несколько часов до начала Пасхального богослужения.

Похоронен епископ Мефодий в крипте церкви Успения Пресвятой Богородицы в Сент-Женевьев де Буа рядом с митрополитом Евлогием и митрополитом Владимиром.

(Из книги «Путь моей жизни». М., 1994. С. 441–444)

В 1931 году возникла инициативная группа для организации богослужения в Аньере. Во главе ее был граф Граббе (впоследствии ставший во Франции Донским атаманом), граф Бенигсен и Стахович. «Аньерцы» пришли ко мне просить благословения на открытие общины и устроение храма для обслуживания русских, проживающих в Аньере, в Леваллуа-Перрэ, Буа-Коломб, Курбевуа и Безоне. Я доброе начинание благословил и поручил отцу Иоанну (Шаховскому) собрать приходское собрание. Оно состоялось в Курбевуа, в музее лейб-гвардии казачьего полка.

Образование прихода, порученное мною иеромонаху Иоанну (Шаховскому), прошло успешно. Нужда в церкви была настоятельная, и русские люди дружно поддержали добрый почин. Отцу Иоанну остаться в Аньере не пришлось, я перевел его в Берлин, а сюда назначил молодого иеромонаха Мефодия (Кульмана) (из Богословского института), который начатое дело и продолжал.

Прежде всего надо было найти помещение для церкви. Отыскали особнячок на рю дю Буа, № 7-бис, расположенный столь близко от полотна железной дороги, что дом ежеминутно сотрясали проходящие на большой скорости поезда. В нижнем этаже устроили церковь, а остальное помещение, кроме комнаток для отца настоятеля и для псаломщика отца Петра Попова (тоже из Богословского института), отдали внаем с целью извлечь небольшой доход в пользу церкви.

Отец Мефодий, молитвенный, аскетически настроенный монах, чуткий к человеческой совести, вложил в приход всю свою душу, и он стал быстро развиваться. Создалась небольшая, но красивая церковка, украшенная прекрасными иконами, заботливо устроенная, уютная. Организовались просветительные и благотворительные учреждения. Широкую благотворительную деятельность развил приход во время забастовки шоферов. Русским шоферам выдержать ее было трудно, примкнуть к ней пришлось поневоле, а как было ее пережить без сбережений, да еще людям семейным? Для некоторых лиц положение создалось безвыходное. Отец Мефодий спешно наладил специальную помощь – обращался к русскому обществу с воззваниями и лично выпрашивал пожертвования у добрых людей. В результате наши бедные шоферы сравнительно благополучно пережили тягостную для них забастовку. Кроме временной благотворительной помощи, организована была и постоянная для нетрудоспособных и для неимущих членов прихода. В церковном доме отвели помещение для призрения престарелых женщин, а при церкви устроили трапезную для нуждающихся прихожан. Между церковным народом и церковью возникло общение, по духу своему напоминавшее времена первохристианства. Отец Мефодий входил во все интересы прихожан, особенно много внимания уделяя детям в организованной им церковноприходской школе; он не только обучал их Закону Божию, но и играл с ними и сделался таким их другом, что одна из девочек попросила свою мать: «Мама, купи мне, пожалуйста, икону отца Мефодия»... При церкви сгруппировалось в единую семью и молодое поколение: скауты, витязи... Аньерская молодежь приходила на рю дю Буа, чтобы и в церкви побывать, и на церковном дворе в свои игры поиграть, а то и просто забежать в церковную библиотеку за новой книжкой. Благодаря самоотверженной работе отца Мефодия приход развил кипучую деятельность. Я нередко посещал Аньер и всегда выносил от прихода самое светлое впечатление. Атмосфера теплоты, уюта, греющей христианской любви, единой христианской семьи – вот отличительные черты этого примерного прихода.

Постепенно аньерская церковь стала делаться тем культурно-просветительным центром, который начал притягивать к себе местных и окрестных русских жителей. При церкви создалась хорошая библиотека с правильной выдачей книг, наладилась газета «Приходской листок», в которой обсуждались нужды прихода и давались сведения о разных его предположениях и начинаниях. Отец Мефодий устраивал просветительные лекции и собеседования, приглашая лекторов из Богословского института или из «Христианского движения». Уделял внимание миссионерству: узнает, что кто-нибудь увлекается сектантством или теософией, постарается с этими лицами встретиться и побеседовать, посещая их иногда даже на квартирах.

За три-четыре года приход так расширился, что церковь стала тесна, и летом всенощную уже приходилось служить на дворе. Это был один из самых деятельных и самых популярных приходов. У отца Мефодия много духовных детей. Пастырская его деятельность непрерывно развивалась, а авторитет его возрастал. Он исполнял обязанности законоучителя в приюте «Голодная пятница», часто по приглашению посещал больных в нашей больнице в Виль-жюиф, имел уже много почитателей по всему Парижу.

Аньерская церковь и ее настоятель стали пользоваться симпатией владельцев нашего церковного особняка г-на Фужери (судебный следователь по делу Торгулова). Он и его семья, люди религиозные, отнеслись к русским жильцам благожелательно. Свои симпатии они сочли религиозно оправданными, когда как-то раз на Пасху чуть было не погибли в автомобильной катастрофе.

Спасение они приписали особому Божию покровительству в награду за те льготные условия, на которых они сдали нам особняк под церковь. Фужери пришли к отцу Мефодию и просили, несмотря на то что они католики, отслужить благодарственный молебен.

Аньерский приход положил основание благотворительному учреждению на стороне. Отделение для призрения престарелых женщин стало тесно, другие приходские учреждения тоже расширились и требовали более просторного помещения. Поэтому решено было перебраться со старушками куда-нибудь на сторону. Заведующая Е. Л. Лихачева, принявшая монашество под именем Мелании, и ее две помощницы-монахини сорганизовали общежитие для своих подопечных в Розэй-ан-Бри (полтора часа езды автобусом от Парижа).

Была нанята, весьма дешево, усадьба с садом и огородом. Летом превратили пустующую часть дома в «Дом отдыха» преимущественно для прихожан Аньерского прихода, но решено было при случае брать пансионеров и со стороны. Уклад жизни ввели полумонастырский. Ежедневно литургия и еще молитвы до и после трапез. Успех «Дома отдыха» превзошел все ожидания. Условия жизни оказались столь удобны, приятны и материально доступны, что с первого же летнего сезона все свободные комнаты оказались заняты и даже кое-кому пришлось отказать. Монашеская атмосфера в «Доме отдыха» очень нравилась пансионерам. Способствовало популярности общежития матушки Мелании и отношение сестер к приезжим, преисполненное теплотой, добротой и лаской. Бывали дни, когда число пансионеров достигало сорока. К сожалению, с таким наплывом приезжих сестры едва справлялись. Недостаток рабочих рук – серьезное препятствие для развития этого прекрасного и полезного учреждения. Потребность в таком тихом церковном приюте ощущается среди русских круглый год, и даже в самые глухие месяцы, зимой, там проживало несколько пансионеров.

Сначала церковь в Розэй обслуживал священник Аньерского прихода. Я посылал оттуда очередного помощника настоятеля Аньерского прихода отца Мефодия. Обычно эти обязанности я возлагал на новичков, только что окончивших Богословский институт. Начать пастырское служение под руководством отца Мефодия в Аньере я считал для них полезным. Сперва вторым священником в Аньере был целибатный священник отец Андрей Насальский, потом отец Олег Болдырев. Впоследствии я назначил их к матушке Мелании уже самостоятельными священниками. Посылал я туда отца Дионисия (Лукина) и иеромонаха Евфимия.

Деятельность отца Мефодия имеет большое значение. Настоятельство в Аньере поставило его в центре громадного фабрично-заводского района и дало возможность духовно руководить большим Аньерским приходом и его общинами. Влияние церкви стало проникать в среду русских рабочих.

Многие из них годами пребывания вне церковной жизни опустились, растеряли моральные принципы, забыли заветы христианской веры.

Сколько некрещеных русских детей разыскал отец Мефодий! Сколько обнаружил внебрачных сожительств! Благодаря неутомимой деятельности Аньерского настоятеля многие дети были крещены, а родители их повенчаны. И очень многие русские люди вернулись в лоно родной Церкви.

К Аньеру приписана домовая церковь приюта для престарелых в Гаренн-Коломб.

В Святую Великую Субботу 1974 году Преосвященный епископ Мефодий был призван Господом поклониться теперь уже не земному месту Воскресения Спасителя на Святой Земле, а самой небесной славе Воскресшего Господа в Горнем Иерусалиме. В Великую Субботу перед Пасхой не может быть никаких заупокойных служб. Но к пению предпасхальных песней Святой Церкви присоединяется в наших сердцах тихая молитвенная память о покойном святителе. И мы обращаемся ко Христу Победителю:

Ты еси Бог, сошедый во ад

и узы окованных разрешивый,

Сам и душу раба Твоего упокой.

...Ты еси воскресение, и живот, и покой

усопшаго раба Твоего,

Христе Боже наш,

и Тебе славу воссылаем,

со Безначальным Твоим Отцем

и Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом,

ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!