Восстановление Петра в чине апостольства

(Ин. 21:15–19)

Свящ. М. Трухманов. «Симон Петр, апостол Господа»

По явлении Своим ученикам на берегу Галилейского моря Господь предложил им обед, который Сам приготовил для них. По окончании этой счастливой трапезы Он обращается к Симону Петру с вопросом: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?» Здесь невольно обращает на себя внимание выражение «Симон Ионин», которое было употреблено три раза. Господь называет апостола прежним его именем: Симоном Иониным, между тем Сам же ему дал новое имя Петра и при этом обещание: «на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Конечно, это имеет свое основание. Называя апостола Симоном, Господь хочет напомнить ему, что он еще не камень, но человек и сын человека, и побудить его еще раз подумать о самом себе, еще раз посмотреть на свою человеческую слабость, прежде нежели он совершенно последует за Господом. Чрез отречение свое Симон Петр показал себя недостойным нового имени. Ветхий человек брал еще над ним верх, влиял еще на его мысль и дело, потому и должен он был назваться своим старым именем. Преосвященный Игнатий так объясняет выражение Господне «Симон Ионин»: «Господь как бы говорит Петру: Симон Ионин, Симон Ионин! Я наименовал тебя некогда Петром, каменем, и ты не был, как должно, тверд, оттого именно, что, получив свое имя по благодати Моей, ты мог быть действительно с ним тогда только, когда бы пребыл во благодати сей, но ты положился на собственные силы природы своей, и от того стал опять не Петром, каменем, а тем, чем был ты по рождению, обыкновенным слабым человеком. Не говорил ли Я пред самым разлучением с тобою, когда шли все мы в вертоград Гефсиманскнй, что якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на (виноградной) лозе: тако и вы, аще во Мне не пребудете (Ин. 15:1–27)? Не ясно ли говорил Я вам тогда, указывая на виноград, мимо которого шли мы, что без Мене не можете творити ничесоже, что аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсшет?

Для сего-то и дал Я вам пред тем и оставил навсегда, под видом крови гроздовой, собственную Мою Кровь. Пребудешь ли, Петр, по крайней мере далее, во Мне, чтобы и Мне быть в тебе едино с тобою?

Господь спрашивает Петра три раза: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» Эти три вопроса – напоминания о троекратном отречении Петра. Господь как бы говорил: ты три раза отрекся от Меня; теперь очисти свою вину троекратным признанием, что любишь Меня больше, чем кто бы то ни было.

В первый раз Господь спрашивает Петра: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня (ἀγαπᾷς Με) больше нежели они (πλεῖον τούτων, то есть прочие апостолы)? Очевидно, такое сравнение приводит на память Петру его заносчивость, когда он некогда высказал с такою уверенностью среди братьев: «Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь». Здесь заключалось утверждение: «Я люблю Тебя больше, чем все прочие, я не способен соблазниться о Тебе». И при всем том он отрекся от Него, и отрекся с клятвою и божбою. Но Петр не прежний уже. Он не утверждает сравнения в вопросе Иисуса; он не полагается теперь на свою силу и свое суждение; он не говорит: да, Господи, я люблю Тебя больше, нежели все мои соученики; он не говорит: я знаю, что люблю Тебя. Теперь мы видим гордость его сокрушенною, горячность его укрощенною: он уже не смеет больше возвышать себя над другими. Те покаянные слезы, которые он пролил в ту тяжкую ночь, сделали его глаза ясными и светлыми. Теперь он совершенно покоряется своему Учителю и Господу, ссылается на суждение Самого Сердцеведца, – со смирением отвечает «Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя (φιλῶ Σε)», но «больше, нежели они», – оставляет без ответа, не сравнивает своей любви к Господу с любовию прочих учеников, исповедует свою любовь безотносительно к любви соучеников, чего не сделал бы за несколько недель до этого. Притом вместо глагола ἀγαπᾷν, употребленного в вопросе Господа и означающего совершенную, глубокую, вечную любовь, Петр употребляет глагол φιλεῖν, выражающий просто личную привязанность, дружескую преданность. Нужно при этом заметить, что в вопросе Господа не заключается того, будто Он не знал о состоянии внутренней жизни апостола, будто Ему неизвестна была степень любви, которую питал к Нему Петр.

Господь спрашивает Петра во второй раз: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» – но не употребляет уже «больше, нежели они» – уже без высказанного прежде упрека, видя из первого ответа глубокое смирение Петра, по которому он не дерзает сравнивать свою любовь к Господу с любовию прочих учеников. Петр не понимал цели, с какою повторен был вопрос, и повторил ответ в тех же самых выражениях.

Господь обращается к Петру в третий раз с вопросом: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня (φνλεῖς Με)?» Тяжело пали эти слова на сердце апостола, и, как замечает евангелист, «Петр опечалился». Больно ему стало, что Господь тот же вопрос повторяет в третий раз, как будто Он сомневается в сердечном расположении его к Нему, в его φιλεῖν, как замечает Мейер. Но со стыдом и печалью чувствует он, что его Божественный Друг имеет право и причину спрашивать его трижды: он вспомнил свой грех, когда трижды отрекся от Него, несмотря на свою прежнюю самонадеянность, на настойчивое уверение, что не оставит своего Учителя, хотя бы довелось ему за Него и в темницу, и на смерть идти. Со стыдом и печалью чувствует он, как в роковую ночь он показал себя в борьбе с искушением не твердым, как камень, человеком, не Петром, но слабым Симоном. При этом могла озаботить и опечалить его мысль, не провидит ли его Господь нового искушения, не менее, как прежнее, опасного для его любви? Не предвещает ли ему Он нового отречения от Него? Когда спрошен был Петр в третий раз, то смутился, говорит св. Иоанн Златоуст, убоявшись, чтобы опять не случилось того же, что было прежде; потому что и тогда он говорил с уверенностью, но последствия опровергли его. Но вместе с тем Петр сознает, что он верно и искренно любит Господа, верит в эту любовь к Нему, и потому с особенною силою и как бы с усилием исповедует эту свою любовь к Нему, ссылаясь на Его всеведение: «Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, как тяжко и глубоко я пал; но также Ты знаешь, что я люблю Тебя». Как в третий раз он с клятвою и божбою отрекся от Христа, так в третий раз с особенною силою исповедует свою любовь к Нему.

Господь отвечает Симону Петру на исповедание его любви непосредственно вслед за каждым ответом его на Свой вопрос: «Паси агнцев Моих, паси овец Моих». И этими словами Господь торжественно восстановляет падшего ученика в чине апостольства. «Примечательны обстоятельства этой беседы Господа с Петром, – говорит епископ Михаил. – С одной стороны, чудная ловитва рыбы, напоминающая ту, после которой Петр призван был к апостольскому служению (Лк. 5и дал.), с другой – разведенный огонь, напоминающий тот, около которого он отрекся от Господа во дворе Каиафы. Трижды Петр отрекся, трижды спрашивает Господь Петра о любви к Себе, трижды слышит его исповедание, трижды поручает ему пасти овец духовного стада. Все это показывает, что эта беседа Господа с Петром имеет прямое отношение к отречению Петра от Господа, и можно полагать, что она имеет целью торжественное восстановление падшего Петра в чине апостольства. «Троекратным вопрошением и исповеданием врачует троекратное отречение и словами исправляет падение, бывшее на словах» (блж. Феофилакт).

«Паси агнцев Моих, паси овец Моих» – этими словами Господь показывает Петру, что цель его будущего апостольского служения не ловитва только человеков, но что он должен быть также верным пастырем приобретенных чрез это его служение членов духовного Царства Его. Теперь настало время вызвать в памяти его слова Спасителя: «Ты, некогда обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. 22:32). Поэтому – неоднократное, настоятельное требование Воскресшего: «Паси агнцев Моих, паси овец Моих». Мало того, хочет Господь сказать Петру, что ты евангельскою проповедью обращаешь к вере в Меня людей, что они составляют собственность Мою, что они веруют во имя Мое и делаются членами Моего Царства, кроме этого, ты должен со всею верностью вести, руководить, питать и укреплять этих юных, нежных, слабых членов Моего Царства, иметь о них заботливый уход, как о новорожденных агнцах, и действовать до того, чтобы они всегда принадлежали Мне, пребывали в общении со Мною и были достойными членами Моего Царства. Мало того, что ты собираешь Мне стадо, ты должен также оберегать и стеречь это стадо и пасти его со всяким тщанием, как пасет пастух своих овец. К этому Я торжественно призываю тебя, это апостольство, эта пастырская должность – отныне твое призвание… Ясно, что в настоящем случае Господь повторил Петру то, что Он прежде сказал ему: «Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16:18). Теперь же Господь вручил Петру «дело созидания Тела Своего», Церкви (Еф. 4:12). Там сказано: создам; здесь питай, паси. Там обещано, предназначено; здесь предпоручено. И ученик не забыл, что ему в этот час повелел его Господь и Учитель. Он верно пас агнцев и овец своего Спасителя. Даже пред своею смертью он заботился о том, чтобы и другие пастыри были послушны этому повелению и поручению их Пастыреначальника и совершали это дело. Поэтому в своем первом послании он увещает пастырей: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно (и Богоугодно), не для гнусной корысти, но из усердия; и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы» (5:2–4).

Но апостольская деятельность Петра, пастырство его требуют любви к Пастыреначальнику как необходимого условия для успешного и плодотворного прохождения сего служения. И Господь требует этой любви от Петра.

Показав цель, благословение и условие апостольской деятельности Петра, Господь открывает ему и конец ее: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь». Как бы так говорит Господь Петру: «До сих пор ты, Петр, был своенравным и самовольным, сам опоясывался и ходил, куда хотел. С юношеским восторгом ты хотел построить кущи на горе Моего Преображения, потому что тебе нравилось это. С юношескою самонадеянностью и самоуверенностью ты хотел идти на смерть за Меня. Недавно с юношескою быстротою ты опоясался одеждою и бросился с лодки в море, чтобы поспешить ко Мне, не дожидаясь Моего зова. Вообще до сих пор ты располагал сам собою самостоятельно, свободно во всех случаях твоей жизни. Но придет время, в старости твоей этого уже не будет с тобою: ты должен дойти и дойдешь до того, когда другие возьмут насильно, обнажат и опояшут тебя, а ты потянешь руки твои и принужден будешь идти нежелательным для твоей естественной воли и плоти, при всей бодрости духа и любви, тяжким путем насильственного исхода». Конечно, Петр понял символическую форму речи своего Господа, представил себе мысленно трудный путь последующей апостольской деятельности и полный образ крестной смерти, как конец этой деятельности. Что на это указал Господь, показывает нам евангелист Иоанн, который ясно прибавляет в объяснение иносказательной речи Иисуса: «Сказал же сие, давая разуметь [1]