История создания Миссионерского общества в России, которое было основано в 1865 году в Петербурге, не только очень скудно, но и весьма противоречиво освещена в литературе¹⁰².

Почти во всех работах на эту тему приводится более или менее подробное описание добрых деяний на этом поприще барнаульского купца А. Г. Малькова и вовсе не упоминается главный вдохновитель и организатор учреждения Миссионерского общества архимандрит Владимир (Петров)¹⁰³, ставший впоследствии начальником Алтайской миссии и выдающимся миссионером. При этом различные литературные источники содержат весьма разноречивые суждения относительно мотивов и результатов деятельности А. Г. Малькова: от однозначно хвалебных, например в работе «Алтайская церковная миссия», до сугубо отрицательных, как в публикации священника В. Гурьева «Поездка в Алтайскую миссию».

Разобраться в этом вопросе помогают материалы архива Святейшего Синода, архива Миссионерского общества¹⁰⁴ и архива митрополита Московского Филарета, а также переписка протоиерея С. Ландышева.

Результаты исследования архивных и литературных источников позволяют сделать вывод о том, что события, предшествовавшие основанию в России Миссионерского общества, развивались следующим образом.

Можно утверждать, что преподобный Макарий Алтайский первым высказал и обосновал идею о необходимости создания в России миссионерского общества¹⁰⁵. В своей работе «Мысли о способах к успешнейшему распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе», представленной на рассмотрение Святейшего Синода в 1839 году, архимандрит Макарий не только показал необходимость учреждения миссионерского общества, но и подробно рассмотрел его функции. Этому вопросу он посвятил пять глав своего труда [147. С. 15–30].

При жизни автора идеи миссионерское общество учреждено, как известно, не было, хотя необходимость в нем была несомненная. Как видно, преподобный Макарий не оставил этого своего предприятия и после своей блаженной кончины. Не без его молитвенного предстательства, очевидно, хлопотать о нем вызвались лица, посвященные в замысел апостола Алтая. Это были инспектор Томской духовной семинарии архимандрит Владимир (Петров)¹⁰⁶ и житель Алтая барнаульский купец 2-й гильдии Афанасий Григорьевич Мальков.

Архимандрит Владимир в бытность свою в Томске состоял в самых близких отношениях с алтайскими миссионерами. Нет никакого сомнения в том, что в Санкт-Петербург он ехал уже с мыслью о православном миссионерском обществе. Но еще до его появления в столице идею о создании миссионерского общества распространял там сотрудник Алтайской миссии иеромонах Иоанн.

Другое главное действующее лицо, Афанасий Мальков, получив в 1850 году из Москвы список с чудотворной иконы Божией Матери «Споручница грешных», во время своего пребывания в Томске услышал от известной юродивой Домны Карповны следующее: «Эту икону Божией Матери увези в Мию на Алтае. Она будет там для них Матерью-Владычицей» [4. С. 164; 25. С. 59; 337. С. 56]. Решив, что речь идет об Алтайской миссии, А. Г. Мальков повез икону туда. В миссии ему бывать никогда не доводилось, хотя он проживал и недалеко от места ее действия. Приехав в село Улала, где находился главный стан миссии, он остановился в доме крещеного инородца Карпа Параева, работником у которого был первый язычник, окрещенный основателем миссии архимандритом Макарием, Иоанн (Элеска). Из разговора с миссионером о. Акакием А. Г. Мальков узнал о давно назревшей проблеме – необходимости создания при миссии законно утвержденной женской общины¹⁰⁷, на что указывал и чего добивался еще ее основатель – преподобный Макарий¹⁰⁸.

Наутро А. Г. Мальков пошел на службу в Улалинскую церковь, устроенную еще архимандритом Макарием. Переступив порог, он был удивлен чрезвычайной бедностью обстановки храма: все обветшало, истлело, лики почерневших икон невозможно было опознать – все свидетельствовало о крайней нехватке средств. Но еще больше Мальков поразился, увидев, насколько богат храм верой прихожан: переполненный инородцами, он с трудом вмещал их; весь приход молился очень искренне и благочестиво; все тихо и довольно стройно пели всю службу по-русски, а «Верую» и «Отче наш» – на местном наречии¹⁰⁹. Начальник миссии протоиерей Стефан Ландышев, услышав историю привезенной А. Г. Мальковым иконы, предложил для того, чтобы узнать волю Божию – где ее место, пойти в храм помолиться, а затем бросить жребий. Так и сделали: прибегли к молитве с приложением жребиев: Улала, Чемал и Телецкое озеро. Два раза подряд жребий выпал на Улалу, где и было решено оставить привезенную икону. Наутро «Споручницу грешных», встреченную с крестом и хоругвями, внесли в храм и отслужили молебен «при стечении всего улалинского населения, торжествовавшего с чрезвычайной радостью день этот»¹¹⁰[4. С. 163].

Начальник миссии поведал А. Г. Малькову, что, кроме создания женской миссионерской общины, архимандрит Макарий указывал и на необходимость организации мужского миссионерского монастыря¹¹¹. Потребность в создании обителей действительно была настоятельная, и все верили, что община и монастырь будут, но некому было взяться за это дело, да и средства на это нужны были немалые. Это произвело большое впечатление на А. Г. Малькова. Он отправился в Бийск, где сотрудники миссии иеромонах Иоанн и рясофорный монах Михаил¹¹², ездившие в Петербург решить вопрос основания на Алтае миссионерских обителей, сообщили ему, что в Святейшем Синоде предложение это было встречено весьма сочувственно, но не нашлось человека, который взялся бы хлопотать за это дело.

А. Г. Мальков припомнил, что юродивая Домна Томская некогда говорила ему прикровенно, будто «скоро падет на него какое-то дело, и от которого он не должен сметь отказываться» [4. С. 164; 25. С. 59], и раздумывал, не об этом ли деле она вела речь. Начальник миссии предложил и в этом случае прибегнуть к жребию, при помощи которого после чтения акафиста и прилежного моления было получено указание: взяться за дело. Тогда Афанасий Мальков, уже с полной верой, дал обет приложить к этому делу все возможные усилия, пожертвовав на него часть своего состояния.

Тут же было составлено письмо к епархиальному архиерею, епископу Томскому Порфирию. Для ускорения дела Афанасий Мальков сам поехал в Томск и в личной беседе с преосвященным заручился его поддержкой. С письмом от него барнаульский купец возвратился в Улалу, где начальник миссии просил его стать официальным попечителем общины и передал ему все необходимые бумаги.

Собрав документы, А. Г. Мальков в 1861 году отправился в Петербург. Путь его лежал через Москву, где он побывал у давнего благодетеля и покровителя Алтайской миссии – митрополита Филарета (Дроздова). Святитель с большим сочувствием и вниманием отнесся к делу, с которым приехал Мальков, и снабдил алтайского ходока письмом к обер-прокурору Святейшего Синода. Напутствованный его благословением, А. Г. Мальков прибыл в столицу. Еще в Сибири Афанасий Григорьевич слышал, что в

Санкт-Петербургской духовной академии служит инспектором архимандрит Владимир (Петров), доброжелательно относящийся к Алтайской миссии. К нему он и обратился. Отец архимандрит радушно принял его, предоставив для проживания свою квартиру, и принял горячее участие в его деле: составлял различные прошения, письма и другие документы; советовал ему, к кому следовало обращаться за помощью. Он также познакомил его с некоторыми высокопоставленными особами, известными своей благотворительностью и сочувствием к миссионерскому делу.

Предложение об учреждении на Алтае миссионерских обителей было принято в столице весьма благосклонно. Заручившись поддержкой некоторых влиятельных людей, А. Г. Мальков вернулся обратно в Сибирь. Улаживание и согласование различных вопросов заняло больше года. В начале 1863 года А. Г. Мальков вновь приехал в Санкт-Петербург, имея уже при себе все необходимые документы: благоприятное заявление гражданских властей, отзыв Горного ведомства о пользе для края учреждения обителей и возможности отвести заявленные земли под монастырь и общину, свидетельство от общины об избрании А. Г. Малькова попечителем и доверии ему ходатайства, а также обязательство свое перед Святейшим Синодом употребить на устройство монастыря 10 тысяч рублей собственных денег.

Дело получило благоприятный ход. Непосредственные контакты кабинета Его Императорского Величества с Горным ведомством и генерал-губернатором Западной Сибири, дарование Государем Императором 7000 десятин земли под женскую общину и 3000 десятин под мужской миссионерский монастырь, решение Святейшего Синода об открытии общины в селе Улала и Высочайшее утверждение его 4 мая 1863 года увенчали успехом усилия Алтайской миссии и ее благодетелей – архимандрита Владимира и А. Г. Малькова.

Вскоре в женскую общину была назначена начальствующая: в отдаленный край отправилась опытная в духовной жизни старица, послушница преподобного Серафима Саровского монахиня Анастасия из Ардатовского Покровского монастыря¹¹³. В феврале 1864 года последовало и Высочайшее утверждение постановления Святейшего Синода об устроении на Алтае, на берегу Телецкого озера, мужского миссионерского монастыря с наименованием его Благовещенским.

Не имея собственных средств на построение монастыря, А. Г. Мальков стал добиваться разрешения на устройство в Санкт-Петербурге, на Сенной площади, миссионерской часовни, чтобы ее доходами поддерживать Алтайскую миссию. Все его усилия, однако, были тщетны.

В это самое время не без Промысла Божия в столицу прибыл начальник Алтайской миссии протоиерей Стефан Ландышев. Он приехал на последние деньги со всем своим семейством, состоявшим из 12 человек, с целью привлечь внимание руководства к бедственному положению миссии. Отец Стефан неожиданно выступил против проекта создания миссионерского монастыря, предлагаемого А. Г. Мальковым, обосновывая это тем, что, с одной стороны, миссионерское делание более приличествует семейным священникам, нежели монахам¹¹⁴, с другой – что неподходяще само место, выбранное под монастырь: оно «отдаленное, недоступное, ущельное, непроходное, не населенное, вовсе не соответствующее святой цели, и предызбранное помимо епархиального и миссионерского начальства, и даже вопреки его мнению»¹¹⁵ [4. С. 179; 71. Л. 7, 7об; 131. С. 11].

В этой ситуации архимандрит Владимир предложил А. Г. Малькову обратить свои силы и способности на продвижение идеи о таком благотворительном учреждении, которое надежнейшим образом обеспечивало бы Алтайскую миссию, и не только ее одну, а именно о миссионерском обществе. К этой мысли архимандрит Владимир пришел не сразу: «Чем больше всматривался я в разные тогдашние условия – пишет он, – тем больше убеждался в необходимости осуществления... той меры, какую давно еще признавал для сего наилучшею отец архимандрит Макарий. Корреспонденция с преосвященным Вениамином (епископом Селенгинским, викарием Иркутским, начальником Забайкальской миссии – С. Н.), личные объяснения с приезжавшим в Петербург протоиереем Ландышевым, поучительный пример московского священника о. Николая Лаврова, своими единоличными усилиями поддерживавшего существование Алтайской миссии, встречаемое Мальковым во многих местах сочувствие к миссионерскому делу... убедили меня в том, что наступило время для исполнения проектированного отцом архимандритом Макарием предложения о Миссионерском обществе. После долгих колебаний, я решился открыть занимавшую меня мысль высокопреосвященному митрополиту Исидору... Его высокопреосвященство приказал мне, предварительно начатия дела, испросить согласие на то и благословение тех преосвященных, непосредственному попечению которых вверено миссионерское дело на Алтае и в Иркутской епархии. Преосвященные – Парфений (архиепископ Иркутский. – С. Н.), Вениамин и Иеремия (строитель Благовещенского монастыря. – С.Н.)... с радостью приняли мое предложение и с отеческой любовью дали мне их святительское благословение. Я начал готовить проект устава Миссионерского общества»¹¹⁶.

В то время, когда А. Г. Мальков распространял по столице мысль о миссионерском обществе, архимандрит Владимир занимался составлением проекта его устава¹¹⁷. Расчет его оправдался: те самые люди, к которым Афанасий Мальков безуспешно обращался с просьбой об открытии миссионерской часовни (Н. И. Погребов, городской голова Санкт-Петербурга, С. Ф. Соловьев, петербургский 1-й гильдии купец, коммерции советник В. Ф. Громов и другие), стали охотно содействовать делу учреждения миссионерского общества. Проект его устава, составленный архимандритом Владимиром¹¹⁸, был благожелательно принят многими влиятельными людьми, сочувствовавшими отечественному миссионерству, и в первую очередь известными благотворительницами, близко стоявшими ко двору: Т. Б. Потемкиной, супругой тайного советника А. М. Потемкина, и княгиней Е. А. Васильчиковой. Для продвижения дела несколько благотворителей согласились ежегодно вносить в его фонд по 1500 рублей.

Второго мая 1865 года, после совещания с архимандритом Владимиром, городской голова Н. И. Погребов, петербургский купец С. Ф. Соловьев, коммерции советник В. Ф. Громов, Д. Е. Бенардаки, красноярский купец 1-й гильдии М. К. Сидоров, коллежский асессор Г. М. Пермикин и почетный гражданин города Н. С. Попов подали в Святейший Синод Прошение, с приложением проекта устава, о разрешении им учредить Российское Православное миссионерское общество.

Святейший Синод разрешил и благословил учреждение миссионерского общества, а Государыня Императрица Мария Александровна по просьбе Т. Б. Потемкиной приняла его под свое покровительство¹¹⁹. Шестнадцатого июля последовало Высочайшее утверждение устава¹²⁰ Миссионерского общества, а 21 ноября 1865 года в домовой церкви Потемкиных состоялось торжественное открытие Миссионерского общества, созданного для содействия распространению Православия между язычниками и инородцами в Российской империи.

Перед началом молебна архимандрит Владимир произнес краткую речь¹²¹. «Когда я смотрю на это прекрасное собрание лиц достопочтенных по всему, но особенно украшенных ревностью по вере Христовой, невольно вспоминаю об одном лице, которого нет среди нас, – давно уже нет и в среде живых. Это – первый труженик Алтая, незабвенный по апостольским трудам, отец архимандрит Макарий. Тридцать лет тому назад этот ревнитель спасения язычников заботился о том святом предприятии Православного миссионерского общества, начало которому полагается настоящей молитвой...» – так начал свою речь архимандрит Владимир [27. С. 477]. После богослужения состоялись выборы Совета Общества: председателем был избран преосвященный Герасим, епископ Ладожский, членами – архимандрит Владимир (Петров); архимандрит Герман (Осецкий), наместник Александро-Невской лавры; Т. Б. Потемкина, князь Н. С. Голицын, Н. И. Погребов, В. Ф. Громов и С. Ф. Соловьев; секретарем – профессор Санкт-Петербургской духовной академии И. Т. Осинин; казначеем – И. А. Варгунин.

Так с разрешения Святейшего Синода в 1865 году в России было создано миссионерское общество, полное название которого – Миссионерское общество для содействия распространению христианства между язычниками.

Начало благому делу было положено, но, к сожалению, надеждам учредителей Общества, алтайских миссионеров и всех сочувствующих отечественному миссионерскому делу суждено было пройти через большие испытания, скорби и напасти.

Испытания эти были инициированы Советом Миссионерского общества и А. Г. Мальковым. На общем собрании Общества, состоявшемся 27 февраля 1866 года, противники участия духовенства в его руководстве, воспользовавшись отсутствием наиболее влиятельных членов Совета¹²², открыто выступили со своими требованиями. Тон задали генерал-майор (в отставке) С. О. Бурачок и его сын, редактор журнала «Маяк» Е. С. Бурачок, выступившие с крайне оскорбительными заявлениями в адрес священнослужителей, находя весьма вредным их участие в управлении делами Общества. Вскоре страсти разгорелись до крайности¹²³, в этих условиях профессор И. Т. Осинин и Н. И. Погребов сочли невозможным свое пребывание в Совете и вышли из него. Тут же были проведены выборы нового состава Совета, куда вошли одни лишь светские лица. Председателем Совета был избран князь Н. С. Голицын¹²⁴. Новый Совет общества стал энергично действовать в избранном направлении. Так, 24 апреля 1866 года Совет самовольно облек А. Г. Малькова званием «Попечителя Алтайской миссии и непременного члена Совета Миссионерского общества» [68. С. 61], что поставило алтайских миссионеров в определенную зависимость от него. А. Г. Мальков в новой роли стал и в Петербурге, и на Алтае «неутомимо действовать, не затрудняясь в выборе средств» для достижения своей цели¹²⁵ [127. Л. 1] и грубо вмешиваясь в дела миссии. Только что приступивший к исполнению обязанностей начальника миссии архимандрит Владимир был вынужден письменно известить председателя Совета Миссионерского общества, а затем обер-прокурора Святейшего Синода о неблагонадежности А. Г. Малькова [130. Л. Поб.]. Но Совет Общества встал на путь оправдания А. Г. Малькова. Извращая факты, Совет стал во всем обвинять архимандрита Владимира, причем секретарь его грозил начальнику миссии «сменой, уголовным судом и заключением в Спасо-Евфимьев монастырь» [127. Л. 1об.].

Вскоре руководство Общества потребовало от Алтайской миссии представить подробнейший отчет о ее деятельности, в том числе о миссионерском имуществе, приобретенном за последние 23 (!) года. До получения отчета Совет Общества не находил возможным отпускать миссии никаких средств, хотя по смете на Алтайскую миссию было выделено 10 тысяч рублей¹²⁶. На составление такого отчета необходимо было не менее пяти-шести месяцев кропотливого труда, а сроку было дано меньше месяца. Между тем средства миссии совсем истощились.

В июне 1867 года сотрудники миссии в полном составе послали обер-прокурору Святейшего Синода прошение о ходатайстве перед Святейшим Синодом о «беспристрастном законном разборе действий Совета по отношению к начальнику миссии и действий купца А. Малькова на месте их совершения» [127. Л. 1об., 2]. Алтайские миссионеры также обнародовали «Заявление к покровителям и членам-ревнителям Миссионерского общества», в котором они с горечью сообщали, что Совет Общества «вверг их в невыносимо бедственное положение, отобрал от миссии все источники ее пособия и лишил ее всяких пособий и со своей стороны» и разоблачали А. Г. Малькова как человека «действительно неблагонадежного, недобросовестного и вредного для миссионерского дела». Обращение заканчивалось призывом ко всем христолюбивым покровителям и ревнителям миссионерского дела «не допустить разрушения святого дела на Алтае» [76. С. 796].

С этого времени противостояние Совета Миссионерского общества и Алтайской миссии стало открытым. А. Г. Мальков, кроме бесцеремонного вмешательства в дела миссии на Алтае, распространял повсюду клевету на ее сотрудников¹²⁷. Алтайские миссионеры на страницах «Православного Обозрения» и «Домашней Беседы» стали разоблачать лживость и зловредность А. Г. Малькова и доверившегося ему Совета Миссионерского общества; сторону же Совета и А. Г. Малькова приняла газета «Деятельность», редактируемая В. Л. Долинским. На страницах этих изданий развернулась настоящая война, длившаяся целых два с половиной года.

В июле 1867 года Совет Общества создал особую комиссию «для рассмотрения дела об Алтайской миссии и для представления своего мнения о недеятельности начальника ее – архимандрита Владимира» [127. Л. 2]. Плодом полугодовой ее работы стал объемистый обвинительный пасквиль на алтайских миссионеров¹²⁸. Другой, еще более резкий пасквиль¹²⁹, задевающий недавно почившего митрополита Московского Филарета, А. Г. Мальков отважился преподнести Государыне Императрице. Смута в Миссионерском обществе все разрасталась¹³⁰; вскоре вскрылись факты возмутительного расхищения почти всей казны Общества; страсти несколько поостыли лишь после того, как в дело вмешалась Т. Б. Потемкина, взявшая архимандрита Владимира под свое покровительство.

Примечательно, что в одной из бесед о судьбе Миссионерского общества Т. Б. Потемкина задала вопрос отцу архимандриту: «Не лучше ли для процветания Общества вручить его постоянному руководству вновь назначенного митрополита Московского Иннокентия?» – на что тот ответил: «Что же может быть лучше, митрополит Иннокентий – патриарх отечественных миссионеров, кому, как не ему, доверить судьбу Миссионерского общества!» [345. С. 133]. Благотворительница передала мнение начальника Алтайской миссии Императрице. В начале марта 1868 года секретарь Ее Величества сообщил князю Н. С. Голицыну, что «Государыня Императрица, известясь с прискорбием о несогласиях, возникших в Миссионерском обществе, повелеть соизволила просить князя озаботиться приглашением всех находящихся в С.-Петербурге членов Общества на годовое Общее собрание, для скорейшего избрания членов нового Совета Общества...» [217. С. 12]. Вместе с тем Государыня выражала надежду, что при устранении возникших недоразумений подобные несогласия, столь пагубные для богоугодной цели Общества, впредь не возобновятся.

18 марта 1868 года был сформирован новый, четвертый Совет Миссионерского общества (куда вошли прежние зачинщики беспорядков). В результате прискорбные несогласия не только не прекратились¹³¹, но и стали сопровождаться публичными скандалами.

В июле 1868 года, в самый разгар разбушевавшихся страстей, для рассмотрения обвинений, выдвинутых против алтайских миссионеров¹³², по Высочайше утвержденному Определению Святейшего Синода была учреждена особая Комиссия под председательством викария Санкт-Петербургской епархии преосвященного Палладия (Раева). Всесторонне рассмотрев дело на месте, Комиссия пришла к выводу, что все обвинения против начальника Алтайской миссии архимандрита Владимира, протоиерея Стефана Ландышева и других алтайских миссионеров оказались голословной клеветой.

Нестроения в Миссионерском обществе не утихали¹³³, и в августе 1868 года Государыня Императрица через синодального обер-прокурора объявила Миссионерскому обществу, что «в видах правильного развития деятельности Общества она изволит признать необходимым, чтобы на будущее время главное управление Общества, находящееся ныне в С.-Петербурге, перенесено было в Москву¹³⁴, под председательство тамошнего митрополита Иннокентия, близко знакомого по собственному опыту с миссионерским делом и с Сибирским краем»¹³⁵ [267. С. 2–3]. При сем Государыня извещала, что «в случае несогласия на это Общества Ее Величество не желает оставлять оное под Августейшим своим покровительством» [267. С. 2–3].

Государь Император в апреле 1869 года повелел упразднить Совет миссионерского общества, а Ее Величеству было благоугодно разрешить митрополиту Московскому Иннокентию составить проект нового устава Общества. Патриарх русских миссионеров оказал архимандриту Владимиру свое доверие, поручив ему составить новый устав (который был Высочайше утвержден 21 ноября 1869 года).

Двадцать пятого января 1870 года, после Божественной литургии в Успенском соборе Кремля, в зале генерал-губернаторского дома состоялось торжественное открытие, или, точнее, возобновление деятельности Миссионерского общества в России¹³⁶.

С обращением к пастве выступил митрополит Московский Иннокентий.

Вся Православная Россия с живым участием откликнулась на призыв прославленного миссионера, и уже через три дня в Обществе состояло 1700 человек при 30 тысячах рублей капитала. С этого времени и началась настоящая деятельность Миссионерского общества в России.

К концу XIX века Православное миссионерское общество насчитывало в своих рядах уже более 12 тысяч человек в 45 городах и располагало состоянием более полутора миллионов рублей.

Так через два десятилетия после кончины преподобного Макария Алтайского выдвинутое им предложение об организации в России миссионерского общества не без его молитвенного предстательства воплотилось в жизнь.

* * *

Примечания

¹⁰¹

Из речи архим. Владимира (Петрова) при открытии Миссионерского общества в Санкт-Петербурге 21 ноября 1865 года (см.: Духовная Беседа. 1865. Т. 2. № 50. С. 484).

¹⁰²

Например, прот. Е. К. Смирнов в своей обзорной работе «Очерк исторического развития и современного состояния русской православной миссии» вообще не упоминает об этом историческом событии и начинает историю Общества с 1870 года, сообщая, что митрополитом Иннокентием «в 1870 году было основано в Москве Православное миссионерское общество» (Смирнов Е. К., прот. Очерк исторического развития и современного состояния русской православной миссии. СПб., 1904. С. 25).

¹⁰³

Нет упоминания об этом эпизоде биографии архимандрита Владимира и в справочных изданиях – например, в «Полном православном богословском энциклопедическом словаре» (СПб., 1912. Т. 1. Ст. 529–530) или в энциклопедическом словаре «Христианство» (М., 1993. Т. 1. С. 367).

¹⁰⁴

Дело архива Св. Синода за 1869 год (№ 1805, т. 1 и 2); Дело Миссионерского общества за 1866 год об Алтайской миссии (т. 1 и 2); Дело Совета Миссионерского общества за 1868 год (№ 48, т. 1 и 2). Анализ этих документов был проведен И. И. Ястребовым в магистерской диссертации «Миссионер высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский. Исследование по истории развития миссионерства в России», защищенной в 1897 году (см.: Ястребов И. Миссионер высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский. Казань, 1898).

¹⁰⁵

Этот факт не получил широкой известности – например, известный церковный историк И. К. Смолич в своем труде «История Русской Церкви. 1700–1917» сообщает лишь о том, что с инициативой основания миссионерского общества в России в 1859 году выступил митрополит Московский Филарет (см.: Смолич И. К. История Русской Церкви, 1700–1917. М., 1997. Ч. 2. С. 205). Следует отметить, что в 1848 году мысль о необходимости учреждения миссионерского общества была высказана святителем Иннокентием (Поповым-Вениаминовым) (см.: Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского. СПб., 1897. Кн. 1. С. 215, 241).

¹⁰⁶

Архимандрит Владимир еще во время обучения в Киевской духовной академии всерьез задумывался о том, чтобы стать миссионером. Личностью архимандрита Макария он заинтересовался в середине 50-х годов, спустя несколько лет после кончины старца, служа профессором Орловской духовной семинарии в Болхове; затем изучал принципы и методы миссионерской деятельности апостола Алтая, будучи инспектором Томской духовной семинарии (1858–1861 гг.). Позже, служа инспектором Санкт-Петербургской духовной академии, он еще ближе познакомился с духовным наследием преподобного Макария по его переписке. А став в 1865 году начальником Алтайской миссии, он сделался прямым продолжателем его миссионерских трудов на Алтае. Как отмечал один из исследователей, и архимандрит Владимир, и его предшественник протоиерей Стефан Ландышев, и сменивший его на посту начальника миссии архимандрит Макарий (Невский) «были почитателями и имени, и дела Макария Глухарева» (Архимандрит Макарий Глухарев. Биографический очерк // Письма архимандрита Макария... Казань, 1905. С. 36).

¹⁰⁷

Еще за два года до этого, 19 января 1858 года, в день памяти основателя миссии архимандрита Макария, в храме главного стана в Улале одиннадцать девиц и одна вдова из числа обучившихся при миссии грамоте и Закону Божию заявили начальнику миссии протоиерею Стефану Ландышеву о своем искреннем желании посвятить себя иноческой жизни, с тем чтобы помогать миссионерам при обращении из идолопоклонства женщин и девиц, то есть обучать их и «служить в болезнях и многоразличных нуждах сего пола от рождения и до гроба» (Ландышей С, прот. Алтайская духовная миссия. М., 1864. С. 6). Большинство из них были крещеные татарки и калмычки. Объединившись, они жили в одном из домов Улалы, пребывая в посте, молитве и трудах. Сестры находились на положении так называемых «черничек», то есть не составляли официально признанной общины, но жили под руководством начальника миссии.

¹⁰⁸

Замысел об учреждении на Алтае общины жен и девиц, живущих в безбрачии и посвятивших себя служению при миссии – помощи в оглашении женщин и девиц, обучению их домашнему хозяйству, а детей их грамоте; лечению и уходу за больными, шитью, приготовлению хлеба и т.д., возник у архимандрита Макария еще в 1833 году. Он приглашал тогда с этой целью на Алтай Е. Ф. Непряхину из Тобольска, княжну Е. П. Трубецкую из Москвы и свою землячку В. И. Верховскую. Е. Ф. Непряхиной он писал: «...может быть, под сие знамя Креста Господня, если бы вы восприняли оное, собралась бы дружина единомысленных девиц и вдов... дружина... мало помалу умножилась бы, получила бы полный вид правильного общежития к содействию миссии Церковной благопотребному» (Письма покойного миссионера архимандрита Макария, бывшего начальником Алтайской духовной миссии. М., 1860. Ч. 1. С. 94–95). Призывая ее к сотрудничеству на протяжении нескольких лет, архимандрит Макарий подробно описывал, чем она могла быть полезна на Алтае.

По приглашению архим. Макария с 1840 г. в миссии работала благородная девица София де Вальмон. Проживая в Майме в небольшом домике, стоящем за оградой миссионерского стана, она устроила небольшую девичью школу, где учила девочек грамоте и основам христианской веры. Она также лечила больных, стараясь при этом приобщить их к познанию евангельских истин; приучала новокрещенных к молитве и труду. Кроме нее, при миссии в это время служила преклонных лет вдова Прасковья Ландышева (мачеха Стефана Ландышева), которая пекла хлеб на братию и начальствовала в богадельне. Вдвоем они образовали маленькую женскую общину.

В 1836 году архимандрит Макарий обращался с официальным представлением о заведении «правильного общежития вдов и девиц» к преосвященному Афанасию Тобольскому, который выразил полное согласие с его предложением о «миссионерском обществе девиц и вдов, посвящающих себя на служение Богу и Церкви Его в безбрачной жизни» (Письма покойного миссионера архимандрита Макария, бывшего начальником Алтайской церковной миссии. М., 1851. Кн. 1. С. 131), но в связи с отъездом преподобного Макария с Алтая дело довести до конца не удалось.

Как следует из воспоминаний священника Михаила Чевалкова, даже место, где была создана община, преобразованная впоследствии в женский миссионерский монастырь, было пророчески предуказано самим архимандритом Макарием.

¹⁰⁹

Обычай петь во время богослужения всеми предстоящими был заведен в Алтайской миссии ее основателем.

¹¹⁰

Впоследствии икона «Споручница грешных» стала главной святыней Николаевского женского миссионерского монастыря.

¹¹¹

Архимандрит Макарий получил даже согласие от гражданских властей и жителей города Бийска на отвод земли под монастырь, но дело все же не состоялось.

¹¹²

Впоследствии митрополит Московский и Коломенский Макарий (Невский).

¹¹³

В 1881 году община была преобразована в Николаевский женский общежительный миссионерский монастырь со школой, больницей и большим количеством насельниц из числа местных жителей, который со временем стал одним из важнейших центров Алтайской миссии.

¹¹⁴

«Трудный путь служения миссионерского, как требующий самопожертвования и свободы, – писал протоиерей Стефан, – более приличен монахам, но как состоящий в среде народа и в непрерывных соотношениях и тесных связях с семействами, ближе всего к семейным миссионерам. Положение монаха вне монастыря, постоянно среди мирских людей всякого пола и возраста, которых миссионер должен иметь на своем ближайшем попечении, иногда даже в своем доме, есть положение вовсе не нормальное. Потому-то лучшие монахи-миссионеры, сознавая на пути сего служения необходимость в пособии женского пола, просили дозволения иметь постоянных помощниц при себе. Но и эта мера едва ли была бы более удобна, если только не более опасна...» (цит. по: Ландышев С, прот. Алтайская духовная миссия // Душеполезное Чтение. 1864. Ч. 1. № IV. С. 126).

Архимандрит Макарий в свое время имел по этому поводу несколько иное мнение: «Скорби по плоти, попечения о своих детях и занятия по хозяйству развлекают занятия и время женатых клириков, от развлечения же внимание ослабевает, а за ним и внешняя деятельность. – Для поддержания и продолжения дела Божия там, где сила женатых клириков изнемогает, и для надзора за ними, необходимы в составе миссий иноки...» (Макарий (Глухарев), архим. Мысли о способах к успешнейшему распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе. М., 1894. С. 13). Характерно предостережение архиепископа Евгения (Казанцева), долгие годы возглавлявшего Тобольскую епархию, который писал архимандриту Макарию: «Одного боюсь: не дали бы в сотрудники вам тамошнего белого духовенства. Всё испортят. Домогайтесь, чтобы миссия ваша состояла из отрешенных от мира миссионеров» (Архимандрит Макарий Глухарев. Биографический очерк // Письма архимандрита Макария... С. 28).

¹¹⁵

Все сказанное в отношении места для устроения монастыря соответствовало действительности. Это следует, например, из «Записки об Алтайской миссии» протоиерея Стефана Ландышева (см.: Записка об Алтайской миссии. Автограф. 1864. – НИОР РГБ, ф. 316, к. 12, ед. хр. 3, л. 7–8) и заметок священника Вакха Гурьева (см.: Современная Летопись. 1867. № 46. С. 4–5). Основатель миссии преподобный Макарий предлагал устроить миссионерский монастырь в Бийске, а на Телецком озере он считал полезным основать один из станов миссии. Вопреки этому А.П. Башуцкий, например, утверждает, что «архимандрит Макарий преднарек быть монастырю на Телецком озере» (Алтайская церковная миссия. СПб., 1865. С.179).

¹¹⁶

Цит. по: Дело архива Св. Синода за 1869 год № 1805, т. I, л. 17–18.

¹¹⁷

Архимандрит Владимир сообщает следующее: «Надежды Малькова на часовню, несколько раз манившие его близостью успеха, рушились... Я решился призвать его к участию в осуществлении моей дорогой мысли, воспользоваться его энергичностью, неутомимой ревностью к славе Божией и усердием к делу миссии, в которых я тогда не сомневался. Я предложил ему, вместо толков о часовне, ходить по Петербургу и проповедовать о миссионерском обществе; познакомил его обстоятельно с прошедшим ходом дела; наметил дальнейший, сдал ему свои предположения и, наконец, впоследствии – самый проект устава Миссионерского общества. За собой я оставил только обязанность быть руководителем Малькова и тайным его помощником».

Мотивы, которыми он руководствовался, архимандрит Владимир объясняет так: «Причины, побудившие меня сдать дорогое для меня дело на его руки, а самому остаться в стороне, были следующие: а) замечание, сделанное мне одним из присутствовавших тогда в Св. Синоде, преосвященным Могилевским архиепископом Евсевием (бывшим до того на Иркутской кафедре. – С. Н.), что «если начало этого дела по форме выйдет от лиц духовных, то, по господствовавшему тогда настроению духа, может не встретить желаемого сочувствия; а потому мне, как лицу духовному, благоразумнее будет прикрыть свою деятельность другим лицом»; б) моя собственная надежда на больший успех дела, если оно будет представлено исшедшим из самого общества; будет казаться делом, инициатива которого принадлежит одному из его среды; в) сознание, что Мальков, как человек, не обязанный никакими должностями, может свободно посвятить себя этому делу.

...Такова внутренняя сторона основания Миссионерского общества, – заканчивает свое повествование архимандрит Владимир. – Я никогда не решился бы раскрыть мое участие в нем, если бы теперь не вынуждала меня на это необходимость в надлежащей полноте очертить личность г. Малькова. Что собственной известности и других подобных целей этим путем я не искал, лучшим доказательством на это может послужить уже то, что в официальных делах об учреждении Общества мое имя нигде не упоминалось...» (цит. по: Ястребов И. Миссионер высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский. Исследование по истории развития миссионерства в России. Казань, 1898. С. 85–88).

¹¹⁸

В составлении устава приняли участие также В. И. Аскоченский, В. А. Васильев и алтайский миссионер иеромонах Макарий (Невский).

¹¹⁹

Как видно, не осталось без осуществления даже пожелание автора проекта миссионерского общества, чтобы оно находилось «под особенным покровительством Первого слуги Божия в Русской Державе» (Макарий (Глухарев), архим. Мысли о способах к успешнейшему распространению христианской веры... С. 15).

¹²⁰

Устав Общества имел, конечно, недоработки и недомолвки, важнейшими из которых надо признать следующие: 1) в нем не было определено отношение Миссионерского общества к Св. Синоду; 2) не сказано, какое лицо должно стоять во главе Общества – духовное или светское; 3) не установлено отношение Общества к епархиальным архиереям; 4) заведование делами Общества было возложено на Совет его, весь состав которого, во главе с председателем, избирается и полностью зависит от общего собрания Общества. Несовершенство устава дало простор общественным страстям и сословной вражде, не замедлившим остро проявиться в работе Общества и больно ударившим в первую очередь по самому составителю устава.

¹²¹

Накануне открытия Общества исполнилось давнее желание архимандрита Владимира самому стать миссионером. 20 ноября 1865 года он был назначен начальником Алтайской духовной миссии и строителем Благовещенского монастыря в Горном Алтае. За 18 лет служения его в Алтайской миссии (с ноября 1865 года по август 1883 года; с 1880 года – в сане епископа Бийского) в Христианство было обращено 6679 душ; было открыто более 10 школ, построено 28 церквей и молитвенных домов, основано Центральное миссионерское училище в Улале. В 1886 году он был переведен в Ставропольскую епархию, где добился осязаемых результатов в просвещении калмыков. Ему принадлежит авторство широко известной «Молитвы миссионера» (см.: Православный Благовестник. 1865. № 23). Скончался 2 сентября 1894 года в сане архиепископа Казанского и Свияжского (см.: Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1. Ст. 530).

¹²²

Преосвященный Герасим был переведен на Самарскую архиерейскую кафедру, архимандрит Герман хиротонисан во епископа Сумского, викария Харьковской епархии, архимандрит Владимир, получив новое назначение, 10 января 1866 г. выехал из Петербурга на Алтай, а главная благотворительница Общества Т. Б. Потемкина отсутствовала из-за болезни.

¹²³

Как писал впоследствии протоиерей А. Никольский, «вообще на этом собрании ясно сказалось резко оппозиционное отношение и к Церкви, и к церковному правительству, выросшее на почве отрицательных, разрушительных идей того времени...» (Никольский А., прот. Из истории Петербургского миссионерского общества (1865–1869 гг.). М., 1914. С.4),

¹²⁴

Епископ Феофан (Говоров), затворник Вышенский, писал вскоре председателю нового Совета князю Н. С. Голицыну: «Странно мне кажется устройство Совета. Все светское. Когда сказали мне это, подумалось, что это дурно. Миссионерское общество – дело первой важности, но дело есть чисто церковное. Особняком идти ему, как теперь, не следует. Оно должно непременно состоять под блюстительством и руководством Св. Синода, для нашей Русской Церкви там изрекает Свою волю Господь. Как такому делу быть без связи со Св. Синодом? И думалось бы – упросить Владыку Вашего – принять на себя почетное-неизменное председательство в Совете. Председатель – действующий своим чередом. Но коль скоро нужно что, он бежит к Владыке и перетолковывает с ним о всем. Владыка же, если нужно что, поговорит в Синоде. Таким образом будет живая связь с центром Церкви Русской» (цит. по: Феофан [Затворник], еп. Какого текста Ветхозаветных Писаний должно держаться? // Церковный Вестник. 1876. № 19. С. 7).

¹²⁵

Свидетельства о деятельности А. Г. Малькова в качестве попечителя миссии приводятся, в частности, в публикациях протоиерея Василия Постникова и священника Вакха Гурьева. Разоблачение всех его деяний приводится в Деле архива Св. Синода за 1869 год (№ 1805, т. 1, л. 20–105); а также в Деле Миссионерского общества об Алтайской миссии, 1866 год (Т. II, л. 80–86, 105–128). Краткое описание содержания этих документов приводится в работе И. Ястребова (см.: Ястребов И. Миссионер высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский... С. 83–88, 112–118).

¹²⁶

Отчет Высочайше утвержденной Комиссии по делу Алтайской миссии. – Дело архива Св. Синода за 1869 год, № 1805. Т. II, л. 7–8.

¹²⁷

И. И. Ястребов так характеризует А. Г. Малькова: «Это был чрезвычайно энергичный человек, большой проныра и дипломат, умевший необыкновенно искусно заинтересовать собою других лиц. По наружности своей .он казался истым русаком, богомольным, постоянно говорившим о монастырях, юродивых, знаменательных видениях и тому подобном. Никто тогда не подозревал, что под такой благочестивой внешностью крылся прогоревший купец и ловкий плут, который из ревности по благочестию делал ремесло, а из своей склонности к попечениям – прибыльную спекуляцию» (цит. по: Ястребов И. Миссионер высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский... С. 81).

¹²⁸

Напечатан в «Отчете Миссионерского общества за 1867 год с приложениями» (СПб., 1869).

¹²⁹

Приводится в Деле архива Св. Синода за 1869 год (№ 1805, Т. 1, л. 141–166).

¹³⁰

В официальном отчете обер-прокурора Св. Синода за 1867 год отмечалось, что несогласия, возникшие в Петербургском совете Общества, породили «скорбные пререкания между Миссионерским обществом и Алтайской миссией, отвлекшие членов миссии от проповедания слова Божия к довольно продолжительным счетным занятиям, и побудившие начальника миссии архимандрита Владимира лично прибыть с Алтая в Петербург» (Извлечение из Всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода графа Д. Толстого по Ведомству Православного исповедания за 1867 год. СПб., 1868. С. 54).

¹³¹

Характерный эпизод: по жалобе А. Г. Малькова, оскорбившегося на алтайских миссионеров за их «Заявление», петербургский мировой судья летом 1868 года через Томское полицейское управление потребовал их в Петербург – лично или через поверенных (за 5000 верст!) (см.: О вызове миссионеров Алтайской духовной миссии в С.-Петербург к мировому судье по жалобе купца А. Г. Малькова – Дело архива Томской духовной консистории за 1872 год, № 642).

¹³²

По существу обвинений, выдвинутых Миссионерским обществом, ответ начальником Алтайской миссии был дан в «Объяснительной записке» (см.: Домашняя Беседа (1868)).

¹³³

Описание бурного собрания, состоявшегося 27 августа 1868 г., помещено в «Домашней Беседе» (см.: Блестки и изгарь // Домашняя Беседа. 1868. Вып. 41. С. 972–986).

¹³⁴

Как писал впоследствии один из исследователей, «в Петербурге, в месте и гнезде тогда начавшихся уже, в апреле 1866 года, предательских покушений на жизнь Царя-Освободителя, было не место учреждению Апостольскому...» (Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1884. Сент.-окт. С. 376).

¹³⁵

Незадолго до этого, 2 июня 1868 года, на общем собрании Миссионерского общества митр. Московский Иннокентий был избран «почетным Председателем» Общества; при этом не было разъяснено, что, собственно, означает эта должность (Приложение № 4 // Отчет Миссионерского общества за 1867 год... СПб., 1869. С. 6). Очевидно, руководство Общества предназначало святителю роль некоего свадебного генерала, не собираясь делиться с ним своей властью. Это, конечно, не могло найти понимания у преосвященного, который никак не реагировал на это избрание. В тяжбе между Алтайской миссией и Советом Миссионерского общества митр. Иннокентий однозначно встал на сторону первой, заявив в печати, что Петербургское Миссионерское общество не только бесполезно, но едва ли не вредно (см.: Научно-богословские труды по проблемам православной миссии: Сборник. Белгород, 1999. С. 91). По свидетельству П. С. Казанского, митрополит Иннокентий в 1868 г., говоря о засилье в руководстве Миссионерского общества светских лиц, отмечал, что «инородцы и вообще светские хорошие способники в этом деле, когда действуют под руководством духовных», и добавил буквально следующее: «...а то дай им волю, наедятся власти и вспучит им живот» (Письма П.С. Казанского к Бахметевой // У Троицы в Академии, 1814–1914 гг. М., 1914. С. 543–544).

¹³⁶

В Москве почва для деятельности вновь открытого Общества была подготовлена трудами священника Н. Д. Лаврова, к тому времени в течение уже 30 лет деятельно исполнявшего обязанности сотрудника Алтайской миссии.

Источник: Словом и житием наставляя : жизнь и тр. преп. Макария Алтайского / С. В. Нестеров. - Москва : Православ. Свято-Тихон. гуманитар. ун-т, 2005. - 540, [1] с.

Telegram-каналы

Комментарии для сайта Cackle