Книги и книжное дело у древних евреев

Книги и книжное дело у древних евреев. Кто писал у евреев во времена ветхого завета? Общедоступность письма, всеобщая грамотность здесь не имели места. С вопросом о лицах, знавших письмена, связывается целый ряд других вопросов, и прежде всего вопрос о том, когда евреи начали писать? В книге пророка Исаии Ис.29:11,12 мы встречаем речение «иодеа гассефер» – знающий письмо, т. е., судя по контексту, умеющий читать, но так как чтение и письмо неразлучны в представлении древних, не знавших особого курсива, то понятно, что пророк предполагал у называемого им «иодеа гассефер» и способность писать, значит, во времена Исаии, при развитии политическом и социальном еврейского народа, пророк не считал, что каждый еврей мог читать и писать. В ранний период еврейской жизни, когда патриархи были номадами, искусство письма еще менее допустимо. Из факта покупки Авраамом пещеры и поля при Махцеле против Мамрэ у Ефрона из сынов Хетовых (Быт.23:17) или покупки Иаковом части поля у сынов Еммора, отца Сихемова, за 100 монет (Быт.33:19) – не следует, что подобно событию, описанному в 32 главе книги Иеремии, покупка была юридически закреплена составлением особой записи. Равным обр. происшествие с Иудой, описанное в 38 главе книги Бытия (вручение перстня Фамари), не говорит, что на известных предметах имелись в то время надписи. Фамарь просит у Иуды дать ей 3 предмета: печать, перевязь и трость; очевидно, одной печати было еще недостаточно, чтобы отличить вещь патриарха, а потому на печати скорее были употребительные в то время какие-либо изображения, а самый предмет был просто убранством. Мужские и женские украшения были распространены и в этом периоде (Быт.24:22). Несомненные данные касательно письмен относятся ко времени Моисея, однако, и в эти и в последующие времена среди народной массы выделяются «соферы», о которых находится упоминание в Пс.45:2, Ис.33:18, Иез.9:2–3 и т. п. Подобным писцом был и Варух, которому Иеремия диктовал свои речи. В отличие от «шотера», писца-чиновника (Втор.1:15; 1Пар.27:1, ср. Втор.29:9, Втор.31:28,16,18); 2Пар.19:11, 2Пар.34:13, ср. Втор.20:5, Иис. Нав.1:10, Нав.3:2), «софер» был лицом, свободно занимающимся письмом. Ионафан, дядя Давидов, упоминается в 1Пар.27:32, как царский советник, человек умный и писец; последним он был, очевидно, не в качестве профессионала. Писец Шафан выступает далеко не в скромной роли техника-переписчика в истории обретения свитка закона при Иосии (см. «Энц.» VII). Отсюда понятно, почему впоследствии под писцом стали разуметь ученого, прототип современного нам библеиста или вообще библиофила.

Соферимы, как γραμματεῖς, уже люди, которые не только умеют писать и читать, но и владеют искусством толкования Библии, номологиею в широком смысле слова, так что софер, как обозначение человека, чувствовавшего внутреннее призвание к занятию письменностью; стало почетным наименованием, вот что, напр., говорится о софере Ездре: «Он был софер, сведущий в законе Моисеевом, который дал Господь Бог Израилев… рука Господа Бога была над ним… благодеющая рука Бога его была над ним, потому что он расположил сердце свое к тому, чтобы изучать закон Господень и исполнять его и учить в Израиле закону и правде» (1Ездр.7:6–11). В книге Неем.13:13 воздается хвала верному писцу Садоку. Помимо софера, наименованием лица, сведущего в письменах было мазкир. Как гифильное причастие от захар, «мазкир» обозначает лицо, заставляющее помнить, напоминателя. LXX переводят речение мазкир в 1Цар.4:2, 2Цар.18:18,37, чрез ἀναμιμνη’σκων, в 2Пар.34:8 и Ис.36:3,42 чрез ὐπομνηματογρα’φος. Такой двойственный перевод обращает наше внимание на двойственность и задач мазкира: он должен был осведомлять царя о происходящем в царстве, это – царский докладчик; с другой стороны, он вел хронику царствования, был придворным историографом. Эти замечания как бы заставляют думать, что мазкир стоит совершенно вне сферы религиозной и что он – антипод софера номолога, но религия и культ проникали все стороны древнееврейского быта, так что исторические по содержанию «Диврэ гайямим» в сущности и библейско-исторический источник. В указанном отношении мазкир отличен от шотера, поставляемого среди чисто светских наименований (Притч.6:7): он историк еврейской жизни, которая если не по выражению в реальных формах, то в идее должна была представляться жизнью исключительно религиозной. Прагматизм у мазкира – прагматизм теолога: он рассматривает все бываемое и бывшее чрез призму откровений вечного Божественного Духа.

Первым историческим свидетельством о записи события является Исх.18:14, где сказано: «Господь повелел Моисею – напиши для памяти в книгу и внуши Иисусу, что Я совершенно изглажу память Амаликитян из поднебесной». Возможно, что эта запись чудесной победы при Рефидиме была вступлением в «книгу браней Господних» (Числ.21:14). В песни Деворы в Суд.5:14, говорится, что от Завулона пришли владеющие тростию писца (швет гассофер). Опись земли обетования, совершенная посланцами Иисуса Навина в книге, является достаточным свидетельством в пользу знания письмен (Иис. Нав.18:9). Возможно, что побуждением к изучению письмен были столкновения евреев с хананейским населением земли обетованной. По крайней мере, юноша из жителей Сокхофа уже умеет писать (Суд.8:14). В 15 главе книги Иисуса Навина описывается завоевание города Кариаф-Сефер, связанное с выходом в замужество Ахсы, дочери Халева (Нав.15:15–20), причем это наименование города выдвигается, как древнее, сравнительно с именем Девир, господствовавшим в эпоху раздела Ханаана. В тексте LXX Кириаф-Сефер передается πο’λις γραμματε’ων. По аналогии других наименований мест от занятий учителей (Вифсаида – дом рыболовства, Гефсимания – маслобойня, Кана – рынок и т. п.), – это были древнеханаанские Афины, и, следовательно, завоевание обетованной земли застало ее аборигенов в состоянии относительной грамотности.

О размерах занятия письмом в библейские времена не следует судить по одному свитку Библии. В состав этого свитка входили в извлечениях древнейшие еврейские писания, имеющие неопределенный для нас объем (см. 1Цар.11:11, 1Цар.14:19; 2Цар.1:18, 2Цар.10:34, 2Цар.12:20, 2Цар.16:19; 2Пар.20:34; ср. 2Пар.33:18,19. В эпоху теократии литературная деятельность у евреев должна была войти в более широкое русло. Доказательством этого положения могут служить произведения религиозной лирики снабженные особыми названиями в сборнике «Тегиллим»; здесь встречаем «шир» – песнь для вокального исполнения, «Мизмор» – песнь для музыкальная исполнения, «Михтам» – песнь только для чтения, «тегилля» – гимн, «тефилля» – молитва, «шигайок» – безыскусственная песнь (беседа сердца), «маскиль» – искусственная песнь, нравоучительная, тенденциозная. В изложенном перечне (различной квалификации) надписаний псалмов уже заметны начатки систематизации литературных писаний; значит, их было достаточно, почему был возможен выбор или отбор. Помимо случайных упоминаний священных писателей касательно значительной части древнееврейской литературы, не внесенной в священный свиток, но соединенной с ним идейно и формально (разумеем один фразеологический тип). Библейская лексика расширяет наше представление о занятии письмом у древних евреев.

Параллельно народным мазкирам были мазкиры семейные. Родословие сефер тольдот или, арамаизируя, сефер гзйяхас – требовали записи, особенно в семьях левитов, где этим документом доказывались права на священническое служение после замены помазания инвеститурой (облачением в священные одежды). Встречается слово «сефер» и с другими пояснительными словами касательно специального предназначения различных записей (купчая запись, разводная запись и т. п.), но подобные произведения уже вследствие своего малого объема и стереотипного содержания не могут быть относимы к произведениям древнееврейской литературы, как и «игерет» – письмо в узко специальном смысле, записка. Техническое слово «игерет», по-видимому, обязано своим происхождением хозяйственным занятиям древних, означая по производству от агар – хозяйственный счет, запись полевых и садовых продуктов, memorandum. Изменение слова в значении во времени понятно тем более, что игерет о настоящем письме (переписке лиц) употребляется только в арамейских отделах Библии. Среди соферимов нужно различать авторов в нашем смысле слова и просто переписчиков. Авторы нередко диктовали свои произведения: так, Иеремия диктовал Варуху, по Рим.16:22 Апостол диктовал Тертию содержание сего послания. Степень распространения священных свитков в иудейской древности во всяком случае sub judice est. Барайта Kidduschin 30a, стремясь объяснить наименование «софер», прибегает к догадке, что писец-профессионал тожествен со счетчиком, – он считал буквы в Библии; так как не все соферимы интересовались – подобно масоретам – библейской статистикой форм и букв, то допустимо, что счет букв имел целью таксировать цену рукописи, как это было в античном внееврейском обществе. Хотя для Торы по мишне Baba mezia 4, 9 не было определенной цены, и при покупке дело устраивалось на основе душевного расположения покупателя pretio affectionis, однако, в большинстве случаев должны были наблюдаться какие-либо нормативные начала, поскольку были покупатели Библейских свитков и подневольные. Вот некоторый случай, иллюстрирующий это положение: если в Палестине умирал прозелит без наследников, то еврей, завладевший его имуществом, для укрепления такового за собой должен был приобрести на известную часть его свиток Торы (Erubin 64а); по Gittin 52а из достояния сирот, в случае отсутствия наследственной Торы, опекун приобретал им свиток закона и свиток книги Есфири и т. п.

Помимо скрупулезной оценки побуждений к занятию письмом (переписке священных книг), образованию коллегии профессиональных писцов у евреев ставили препятствия и отягощающие предписания касательно самого процесса письма.

Ничего подобного либелларии древнего греко-римского мира не знали. Пишущий Тору как бы священнодействует: он свободен от обычных религиозных обязанностей, напр., чтения Шема (Berachoth 1,5). Писание Библейского свитка помогает восстановлению прерванного гибелью Иерусалима храмового культа, потому что читающий такой свиток совершает жертвоприношение, приносит Богу в жертву волов своими устами. Такое важное значение занятий софера побуждало детально нормировать его работу.

Особенное внимание привлекало начертание четырехбуквенного имени Божия. Механическое писание тетраграммы вообще не допускалось; если софер имел намерение написать Иегуда, но случайно опускал букву далет, то он должен был провести вновь по написанным четырем буквам и освятить их. Здесь, разумеется, идет речь о таком случае, когда имелась ошибка зрения, и в оригинальном манускрипте стояло соответствующее контексту «Ягве». Хотя вычищение отдельных слов и буквы было допустимо, однако тетраграмма никогда не выскабливалась; только в подлежащих сожжению книгах предварительное вычищение имен Божиих считалось возможными. Особое положение тетраграммы сказывалось и в предписании, – в случае ее пропуска, как lapsus manus или lapsus oculi – не вписывать «Ягве» сверху строки, но вычищать ближайшее написанное слово и на его месте в ту же сторону писать имя Божие, а вычищенное слово вписывать сверху строки; так являлось «милле телуйя» – висячее слово, но интереснее стремление графически выделить четырехбуквенное имя помощью пробела (писки) внутри строки. Для фиксации таких разделений был употреблен «песик»: слова, выражающие понятия ненависти, отвращения, злобы, гибели, порочности, в предупреждение беглого чтения их, наряду с ближайшим именем Божиим отделялись вертикальной чертой. Впоследствии имя Божие передавалось анаграмматически – рисунком, фигурой из сочетания букв иод с венцом и подстрочною чертою. Другое имя Божие «Элогим» передавалось с подменой буквы ге чрез далет или коф – Элодим-Элоким. Долгом еврейского либеллярия было детальное воспроизведение своего архетипа, однако до механической копировки софир читал, что переписывал. По Baba bathra 15 а Преблагословенный до слов «и Моисей умер» диктовал содержание Торы Моисею, и последний произносил и писал. «Кетива тама» – совершенное письмо требовало выдержанной графики букв. Талмуд определяет допустимое число погрешностей в колонне письма (2 ошибки исправляются, 3 ведут к генизованию, сокрытию свитка в землю (Menachoth 29 в), дефекты писчего материала (трещины в гевиле и пергамене по их длине и ширине), величину случайного пропуска библейских песуким (стихов), допускающих существование рукописи, как библейского свитка. Неисправная рукопись не могла оставаться в доме более 30 дней, ибо сказано: «Если есть порок в руке твоей, и ты удалишь его, то поднимешь незапятнанное лицо твое» (Иов.11:14). Единственным дополнением к выдержанной графике букв являлись т. наз. «тагин», украшение наподобие брызг или пучков нитей.

Эти особенности библейской графики, не знавшей лигатур и требовавшей, чтобы каждая буква стояла изолированно, бросаются в глаза при сличении с манускриптами раввинистическими. Наилучшей графикой отличаются сефардические рукописи (т. наз. испанский шрифт), наименее тщательны рукописи немецкие (ашкеназ), среднее место занимают рукописи в шрифте Раша (провансальский, т. е. южно-французский) и итальянские.

Рукописи с востока, особенно Иеменские, имеют сжатые письмена и по большей части пишутся без колонн (об этом далее). Для ознакомления с еврейскими рукописями важно издание Нейбауэроли текстов Бодлеевой библиотеки (specimina) и издание Гинзбургом текстов Британского музея (specimina). Хорошие таблицы находятся в Wright's oriental Series в серии изданий Лондонского Палеографического общества. Есть снимки в каталоге Британского музея у Марголиуза. Из систематических работ лучшая Steinschneider, Vorlesungen über die Kunde der hebräischen Handschriften, Lpzg 1897. Древнейшим материалом, на котором писали, были камни. Подобное употребление камней было освящено Самим Богом, даровавшим народу десятословие, начертанное на каменных скрижалях. Писатель книги Иова говорит о скале, на которой могли бы быть начертанными письмена (Иов.19:24).

Древнейшие выражения о процессе письма, попадающиеся, как архаизмы, и в высокой ветхозаветной прозе и в священной поэзии позднейшего времени, означают «вырезать, высекать». Глагол «хакак» сообщил имя закону обрядов «хок», но прямой смысл этого глагола дан в Ис.22:16, где идет речь о приготовлении гробницы в скале; итак хок – нечто высеченное. Даже основное значение технического термина «катав» определяется, как высечение, вырезывание; не только звуковая аналогия с катам (verbum tertiae labialis), но и словоупотребление свидетельствует в пользу такого значения; дериват этого корня в Лев.19:28 относится, очевидно, к высеченному, к нарезам, ибо идет речь о писании знаков на теле в знамение печали.

Во Втор.27:8 и особенно Авв.2:2 параллелизируются речения катав и баар, между тем последний глагол, несомненно, имеет грубо материалистический смысл копания, а дериват его «беор» означает углубление, колодезь. Согласно такому характеру древнего способа писания и инструмент для письма именовался резцом (Иер.17:1, Иов.19:24; Исх.32:4); иногда резец имел даже особенно твердый наконечник (Иер.19:1). В книге Иезекииля Иез.4косвенно упоминается кирпич, как материал для письма, по Иер.17:13 писали и на прахе земном, как Спаситель в эпизоде с женой, ятой в прелюбодеянии. Помимо писания на камнях и петрофицированной глине (терракота), писали и на дереве. Modus scribendi по отношению к ксилографике мог и разнообразиться по свойству материала и степени его обработки, причем допустимо помимо вырезывания нанесение письмен с помощью писчей трости. Так можно понимать в Иез.8:10 «хака» по снесению с той же книги Иез.33:14, где допустимы фресочные изображения. По Числ.17:2 следует, что писание на дереве было известно уже во времена Моисея; в книге Иез.37:16 идет речь о равдографии, похожей на сказанное в выше цитированном месте книги Числ. Золотая дщица на лбу первосвященника при облачении его в кидар имела надписание «святыня Господа» (Исх.29:36, Исх.39:30) – вот прямое свидетельство о писании на металле. Некоторые в пользу писания на металле привлекают место книги Иова Иов.19:24, где наряду с «барзель» (железом) стоит упоминание другого металла «Оферет» – свинец.

Неоспоримо первое свидетельство в пользу халкографии мы имеем в 1Макк.8:22 и след., где сообщается о содержании послания из Рима представителей народа иудейского: – написано было это послание договорного содержания на медных досках. По той же книге 1Макк.14:27 акт избрания Симона Маккавея в царя и первосвященника был увековечен на медных досках, поставленных в ограде храма на видном месте. Если подлинно оба текста международного и национального договоров были воспроизведены на металле, то следует допустить значительное развитие техники письма, ввиду длительности текстов, но, во всяком случае, эти, так сказать, экстраординарные тексты чужды как сфере культа, так и условиям ежедневного быта.

Само собою разумеется, что при ограниченности материала для письма камнем, деревом и металлом, письменность не могла бы наладиться и тем более процветать, а потому чрезвычайно важное значение приобретают кожи, ввиду слабого знакомства евреев с папирусом. Затруднительность письма на металле открывается хотя бы из известного талмудистам факта, что «сефер сота» – формула заклятия над женщиной – была написана на золотой дощечке, вотивном даре Елены, царицы Адиабанской, в знаках сокращения (аббревиатуре) слов.

Происхождение Елены из владельческого семейства той страны, где издревле процветала золотопромышленность (Офир), говорит против толкования этой аббревиатуры; как стоящей в связи с ценностью материала для письма.

Техническое выражение «сефер» почти всегда подразумевает кожаный свиток. Что означает глагольный корень этого слова по библейскому словоупотреблению, – трудно определить; во всяком случае нигде в Библии глагол сафар не обозначает процесса писания, а псевдопартицип софер (актив. каль) в смысле писец – чистейшее denominativnm от речения сефер – письмо, письменный продукт. Папирус «гомэ» также упоминается в Библии, но вне отношения к письму: у Ис.18:2 идет речь о папирусных судах на воде, в Иов.8:11,12 говорится о скором засыхании папируса на корне, в Исх.2:3 о приготовлении из папируса корзины для спасения Моисея.

Новозаветное употребление слова «бумага» (2Ин.1:12) не может свидетельствовать о ветхозаветных глубоких временах, равно как и упоминание навощенной дщицы при речи о рождении Предтечи (ср. ветхозаветные места о воске Мих.1:4; Пс.22:15, Пс.68:3, Пс.97:5). В талмуде встречается слово «найяр», соответствующее по смыслу греческим χα’ρτα, χα’ρτυς; так, напр., в Pirke Aboth: Елисей, сын Абуй, говорит: кто учат ребенка, кому подобен – пишущему чернилами на новой бумаге. А кто учат старого, кому подобен? – пишущему чернилами на старой (выскобленной) бумаге (4, 20). Слово «найяр» нмеет отношение к технике получения папируса для письма: по Плинию, растительный стебель разделялся на полосы, склеивавшиеся Нильскою водой с илом, между тем еврейское слово означает нечто полосатое, носящее па себе следы многосоставности, бороздчатое.

Употребление кожи (еврейское ор) для письма можно выводить из следующих данных. Геродот после речи о финикийском происхождении греческого письма отмечает, что восточные варвары (т. е. не греки, а семиты) пишут на кожах – дифтерах (5, 58). Местом введения пергамента, т. е. тонко выделанных кож, предание поставляет Пергам, область малоазийскую. Чем являлся папирус для арийского мира, тем был пергамент, вообще кожи для семитов и семитизированного востока; по Диодору (2, 32), ссылающемуся на Ктезия, царские книги у персов были написаны на 1.200 воловьих шкурах. В письме Псевдоаристея говорится об удивительно тонкой обработке кожи в образцовых свитках, с которыми явились еврейские делегаты к царю Птоломею (а Шюрер относит происхождение Псевдоаристеева письма к 200 году до р. Хр.). Возражение Штрака против кожи, как материала для письма, на основе события в зимнем царском доме, описанного в книге Иеремии гл. 36 (греческ. 43), носит субъективный характер. Он думает, что смрадный запах горевшей кожи должен был помешать царю осуществить его намерение постепенно жечь весь пророческий свиток (мегиллят сефер) и спокойно слушать чтение его отдельных частей, посему более удобным Штрак считает допустить, что пророческий свиток Иеремии был написан Варухом на папирусе. Однако, можно подыскать и из более древних времен возражение против папирусных рукописей у евреев: нет никаких данных для предположения, что свиток заклятия, произносимого над предназначенною к этому обряду женщиной (Числ.5:23), был составляем на особом исключительном писчем материале, между тем, контекст показывает, что письмена были удобосмываемы; ясно, что свиток «сота» не был бумажным. Античный мир знал папирусные палимпсесты, но, очевидно, их приготовление входит в круг совершенно особой техники. В цитованном месте книги Иеремии LXX ставят χα’ρτης, но скорее здесь определилось стремление передать о неисписанном свитке, чем указать на папирус, как материал для письма.

Восток имел свой папирус, если точны данные у Плиния касательно флоры озера ароматов в Сирии и произрастания папируса на Евфрате (His. Nat. 13, 22), но об эксплуатации этого папируса мало известно. Неисписанные куски кожи, выделанной тщательно, как писчий материал, назывались и у классических писателей χα’ρται ἀ’γραφοι или просто χα’ρται. Касательно материала для древнееврейских сочинений в их графическом воспроизведении небезынтересны переводы Оригеновых экзапл: так, в Зах.5:1 Акила и Феодотион передают слово «свиток» чрез διφθε’ρα, в Ис.8:1 то же понятие Феодотион передает чрез διφθε’ρωμα, между тем в Исх.39:34 слово, обозначающее верхний покров скинии, ее наружный брезент, несомненно состоявший из кожи, LXX передают тем же речением διφθε’ρα: – здесь уже нельзя апеллировать к особой лексике эллинистов-писателей. В талмуде идет нарочитая речь о таких письменных произведениях: о свитке Есфири, читавшемся в Пурим, о гете, отпускной книге жены, о свитке ревнования; если удалить из поля зрения экзотический материал для писания гета, диспутации о котором по местам носят академический, а не практический характер, то всегда письменный документ, священная книга полагались составляемыми на коже.

Эволюция в области письменных материалов у евреев состояла только в замене грубо выделанной кожи ор – более тонкими изящными сортами. Различались 3 вида выделанной кожи – гевиль, келаф и доксост. Гевиль, по общему мнению еврейских архивистов, кожа, обработанная для письма и только путем удаления волос, но без и утончения. Келаф обозначает у евреев и уже пергамент, тщательно выделанную кожу чрез скобление, то, что римляне называли membrana. Разновидностью пергамена был и доксост. Греческие словари не представляют коррелята для талмудического «доксост» и по фонетическому составу, и по употреблению, как terminus graphicus; по всей вероятности, доксост – неологизм раввинического школьного языка, являясь прилагательным, как эпитет при слове Келаф. Полная формула должна быть такою: келафдоксост. Раввины различали двоякую выработку пергамена: туземную палестинскую и эллинистическую, более тщательную, причем последний келаф именовался доксост, диксест, т.е. кожа скоблилась, утончалась с двух сторон: со стороны мяса и со стороны волос. Для гевиля и келафа дозволялось употреблять кожи домашних и диких животных, но только от пород, считавшихся ритуально чистыми. Кроме того, воспрещалось брать кожу от животных с пороком. Писания на коже абортов, искусственных выкидышей овец и коров у евреев не было, в отличие от классических и средневековых приемов получения кожи для письма. Было дозволено соединять для писания кожу различных по породе, но чистых животных, здесь не было килайим (соединение гетерогенного). Хотя галаха: «Что чисто для твоего рта, то чисто и для письма» находила одобрение, но на практике преобладало писание на коже чистых диких животных без порока. По Jer. Megilla 74а рабби Хийяи говорил: «Я могу весь свиток Писания поместить в школу на материале, стоящем 2 мины». Как же он это сделал? Он купил за 2 мины семян льна, посеял на поле, сжал всходы, приготовил из уродившегося льна веревки, сделал силки, поймал газелей и написал на их коже библейский текст. Кожа газелей – антилоп – ор цеви – лучший материал для письма, хотя чаще писали на коже теленка – бекбакар. Животные были годны с 8 дня от рождения, а кожа старых животных для свитков не подходила. Евреи крайне усовершенствовали технику превращения гевиля в келаф, и еврейский пергамент в средние века не только конкурировал, но и превосходил технические продукты европейского письменного дела. В новозаветных писаниях также проскальзывает известие о кожаном свитке. Апостол просит Тимофея принести ему книги, особенно кожаные (2Тим.4:13), были, значит, и другие книги, помимо кожаных, но то выделение, какое производит Апостол, особенно нуждающийся в кожаных свитках, косвенно свидетельствует, что именно Свящ. Писание и было начертываемо на коже, было мембранами.

Чем писали на коже? О чернилах говорится только в одном месте ветхозаветных писаний, именно Иер.36:18: чернилами писал в этот свиток». Выражение подлинника «бадейо», представляя ἁ’παξ γεγρα’μμενον, затрудняет этимологический экскурс. Де-Лагард относил дейо к числу варваризмов в евр. языке и отыскивал его корень в иранском языке (Gesammte Abhandlungen, S. 32). Однако у пророка упоминается о дейо, как о чем-то общеизвестном; притом история письмен у других народов проливает свет и на скудные библейские показания; напр., краска для письма была известна и древним египтянам. В новозаветном Писании соответствующим выражением по отношению к дейо является με’λαν. У греческих писателей με’λαν ῶ γρα’φομεν, γρα’φικον με’λαν, μελα’νιον обозначает краску для письма в отличие от μελαντηρι’α – краски для чернения обуви. У латинских писателей краска для письма называлась atramentum, причем это слово сопровождалось поясняющим определением librarium – чернила книжные в отличие от atramentum sutorium – чернил сапожных или atramentum tectorium для чернения крыш (Плиний). Эта книжная краска приготовлялась из сажи и с нею обращались как вообще со всякою прочею краской. (Vitruv. 7, 10, Plin. Hist. Nat. 35, 6).

Эти древние чернила не представлялись составом, прочно прилегающим к папирусу, тем более к коже. У евреев было в ходу освежение письмен; так было, по крайней мере, с храмовыми образцовыми свитками. По Schabhath 23а для приготовления чернил предпочиталась сажа маслины. Рабби Меир, известный еврейский каллиграф, влагал в дейо халкантум (ханкантум у Вавилонских гемаристов); аналогичное явление представляло практиковавшееся впоследствии смешение раствора медного купороса с настоем чернильных орешков. Плиний описывает получение халкантума из ила болот и его вид, похожий на ягоды, сидящие на стебле, самое же речение χαλκα’νθος (медь и цветок) подтверждает сходство осадков металла с растением. Целю рабби Мепра было сообщение краске для письма прочности, что видно из замечания рабби Измаила, направленного против Меира: дейо должно быть смываемым, как это предписано касательно свитка ревности (разумеется, смывание письмен в воду заклятия). Халкантум, имеющий в составе металлический раствор, весьма подходит к пергамену, на котором простое дейо плохо удерживалось, особенно при частом свертывании и развертывании свитков, но, внедряясь глубоко в толщу кожи, халкантум содействует изветшанию книги. Халкантум в соединении с дейо по Меиру так скоро и прочно входил в кожу, что он не имел основания опасаться, чтобы муха, сев на коронку только что написанного далет, не стерла её и не превратила чрез это далет в реш. Дейо в чистом виде растворенной сажи долее оставалось жидким, но впоследствии все-таки достаточно отвердевало. Галаха о распространены левитской нечистоты свитками Писания, при касании к ним, защищала священные книги от частых развертываний. Письмена в дейо выглядели глубоко черными, слова Песни Песней: «черны, как ворон» (о кудрях) означают по мидрашу буквы. Апостол говорит о законе новозаветном: «вы показываете собою, что вы письмо Христово… написанное не чернилами»… (2Кор.3:3. ср. 2Ин.1:12, 3Ин.1:13).

Были ли краски для письма иного цвета, помимо черного? По-видимому, были, и самый факт речи о необходимости писать черною краской предполагает наличность иных красок. По Jer. Gittin 44в если кто-либо в субботу писал по другому письму, т.е. реставрировал письмена, то он не совершал преступного деяния, но если он писал черной краской по написанному ранее красной или наоборот, то он подлежал ответственности. Библейские свитки мало выделялись по материальной своей стороне от других житейско-литературных книг, поэтому и в них не выдерживались вся ритуальность письмен, одноцветность. Дошедшие до нас средневековые свитки и кодексы показывали раскрашенные инициалы, иллюминации в виде фигур всех цветов радуги на полях, реже в тексте. Для ознакомления с иллюминациями и орнаментацией манускриптов важно издание Günzburg et. Stassoff, L’ornementation (ornement) hebraique, Berlin 1905. Calvory или таблицы в издании Gaster'a, Hobrew Illuminated Bibles, London 1901. Полусвященный характер имела краска алая и пурпуровая (сикра). Слово сикра получилось чрез перестановку букв в слове сарак – красный, чаще темно-красный. В Зах.1:8 так обозначен цвет коня, в Быт.49:11 – порода гроздов винограда. По Middoth сикрой была обозначена линия на жертвеннике всесожжения для различения верхнего и нижнего поясов для ритуальных кроплений. По Bekoroth сикрой отмечалось десятое животное, при подсчете десятины; красною нитью обозначались первые плоды каждого года – биккурим. Однако сикра не имела такого распространения в ппсьме, как дейо. Прототора, десятословие, было по мидрашу смешением (соединением) двух пламеней – белого и черного, а не красновидного, как обычный огонь. Судя по арабескам в иллюминованных еврейских кодексах, сикра употреблялась и для внетекстуальных украшений в оттенках священных цветов: красно-синем (фиолетовом), темно-красном (аргаман) и алом (тоалят шени). Эти же оттенки замечаются в красках завес скиний и в окраске литургических одежд.

Любопытную страницу в истории материалов для письма представляет у евреев хрисографика.

По письму Псевдоарастея свитки иудейских священных книг, отосланных Птоломею, были написаны золотыми буквами. Иосиф Флавий примыкает к этому свидетельству (Древн. XII, 2, 11). По Ваттенбаху и Бирту хрисографы вообще известны древнему миру, когда книжные свитки выступали настоящею драгоценностью. Кроме того, при широком распространении на западе папируса и трудности создания на нем хрисограмм возможно ассоциировать писание золотом именно с кожею, характерным материалом для письма на востоке. В мидраше на книгу Песнь Песней под золотыми подвесками разумеется Тора, – нет ли здесь намека на писанные золотом рукописи Пятокнижия? Запрещение писать золотом основывается на одном месте в трактате из числа малых отделов Талмуда Massecheth Soferim; здесь читаем: Случилось, что все имена Божии в Торе Александрийцев (Александра) были написаны золотом; когда это доложили, ученым, они сказали, что свиток должен быть скрыт. Галаха о чернилах получила такое широкое толкование, что и имена 12 патриархов на хошене первосвященника считались обведенными чернилами. Каковым было техническое выполнение хрисограммы, – нельзя сказать точно: выражение «вешал золото» о процессе подобного письма как бы показывает слабую сцепляемость золота и пергамена. Можно думать, что хрисографическое начертание имени Божия (талмудическое азкарут) воспрещалось потому, что, забавляя взор читателя, хрисограмма отвлекала его от остального текста, оставляла его как бы в тени, да и самая тетраграмма вскоре стала писаться символически. Нечто подобное было и у христиан: Иероним осуждал пурпуровый пергамент, золотые и серебряные на цветном фоне письмена. Полемика талмудистов с пишущими хрисографически тетраграмму (Ягве) может быть выводима и из последующего взгляда на Тору, как содержащую скрытые имена Божии в целом своем объеме. Сплошная хрисографика могла особенно являться в культовом употреблении письмен не для прочтения, но для напоминания, напр., в филактериях, в мезузе, в синагогальном мизрах и т. п.

Будучи преимущественною на практике и номически исключительною краской для письма, чернила неоднообразно наносились на материал, на котором писали. Различают 2 вида письма: кетива дака и кетива гаса. Тонкое письмо «дака» по преимуществу отличало внебиблейские книги, на языке лашон хахамим – т. е. школьном, а гаса отмечало библейские списки. Толстое (жирное) письмо «гаса» было введено для выделения библейского текста от чтений комментариев, писавшихся на полях рукописи. Достаточно видеть издание т. наз. раввинической Библии, чтобы уяснить себе взаимоотношение основного и комментирующего текстов в одной рукописи. Издания талмуда, для которых основной текст – мишна, подобным же образом располагает гемарические чтения, как кааментарий мишны. При обособлении глосс и схолий до степени самостоятельных сочинений для писания их сохранено тонкое письмо: так явилась бифуркация письмен, и наряду со священным типом жирного глубоко черного письма «гаса» явились нитевидные письмена, прототип курсива еврейских сочинений. Наименование агуль противополагает тонкое письмо толстому, как квадратному (агуль – округленное). Письмо агуль (Провансальское, Раши) – тип тахиграммы, ускоренного письма, предлагая кривые очертания вместо длительного способа письма в квадратных очертаниях букв.

Инструмент для письма назывался махтев. Древнебиблейские названия херет и ет уже не встречаются в талмуде и мидраше, где словоупотребление констатирует новую фазу в развитии письмен. По материалу махтев мог быть и тростником, судя по талмудической транскрипции калмос (κα’λαμος), но, во всяком случае, это употребление тростника было чуждо библейской древности: здесь канэ и растущий тростник, и особый ароматичный ингредиент масла помазания священников, и травяной стебель, и полая трубка, и коромысло весов, и единица мер протяжения, – все, но только не трость писца. Древнееврейское обозначение орудия для письма ет только в греческом переводе, подражательно к обычаям классического мира, передается чрез κα’λαμος (Пс.45:2) или σχοῖνος (Иер.8:8). По деривации от ата – ег просто характеризует нечто кроющее, одевающее поверхность для письма. Ет обнимает группу разнородных металлических предметов, потому что грифель пишущего на камне разве только иронически мог бы назваться тростью скорописца.

Прибор для хранения чернилназывался кесет гасофер. В Иез.9:2,3,11 описывается одно из видений пророка, причем среди 6 человек, идущих от верхних ворот, обращенных к северу, замечается один одетый в льняную одежду, у которого за поясом прибор писца. По 4 стиху той же главы Господь повелел человеку, облеченному в лен и имеющему при поясе прибор писца, пройти посреди города и сделать знак на челе людей скорбящих… Для изображения знака потребна краска, а потому прибор писца должен был вмещать сосуд с дейо. Талмудическое речение каламарион также обозначает соединение пенала, места хранения писчих тростей, с чернильницею – классическими μελανδόχον – atramentarinm. В пользу отождествления кесет с сосудом говорить и омофоническое кесот – (кесотав) в Ис.25:1, Ис.37:16. Числ.4:7. 1Пар.28:17, где так обозначаются сосуды для либации и вообще предметы из утвари жертвоприношения.

Из других принадлежностей письма можно упомянуть о ноже писца – таар гассофер. Если не допускать тростника, как орудие для письма в библейской древности, то нож писца был ни что иное, как прибор для обделки кожи и для разрезывания гевиля на листы. По крайней мере, в Иер.36:23 описывается именно такое употребление ножа писца: царь отделял по 3 и 4 столбца от общего свитка и бросал в огонь, здесь нож – прямо делитель кожи. Потом таар гассофер мог преобразоваться в нож для очинки каламоса; вообще же этимология слова таар и случаи его употребления без определения гассофер ничего не дают касательно его внешнего вида (корень ара). Из других предметов, относящихся к письменному делу, можно упомянуть о линейках, циркулях, масштабах (ама, кане, кен, оляр, сарголь). Ввиду экзотического характера наименований этих предметов нужно признать сравнительно позднюю дату введения предполагаемых ими приемов письма в обиход софера; с другой стороны, разнородные измерители нужны лишь тогда, когда уж выработан сложный скрупулезный способ писания священная свитка; с соблюдением всех предосторожностей касательно строк в их направлении, взаимоотношении и получении в колоннах письма. Некоторые пытаются отыскать для сарголь прототип в упоминаемом в Ис.44:13 измерительном инструменте, но, во всяком случае, дело не идет далее аналогии, и то сомнительной. В общем, следует сказать, что техника древних евреев в деле писания библейских свитков в значительной мере пребывает в тени, благодаря неопределенности допускаемых в этой области выражений; некоторые из речений, заимствуемых из описания занятий письмом, настолько темны, что саргель, напр., считается одним за четырехбуквенный глагол – линовать (noten actionis), другими – за обозначение налинованного свитка, иными – за начертанную линию, наконец, находятся археологи, признающие, что саргель обозначение инструмента для линования, по аналогии с кен (κα’νον). Одною из галах касательно приготовления свитка было требование, чтобы материал для письма был прерывным и чтобы отдельные куски кожи сшивались кожаным шнурком из того же материала, из которого состоял свиток, или жилами. Внесение гетерогенного материала, вроде нитей, веревок, воспрещалось, по принципу килайим, несмешиваемости продуктов (различных царств природы в данном случае). Иногда даже подготовленные для письма листы кожи (иериот) оказывались слишком большими, вновь разрезались, исполнялись письмом и опять сшивались; в случае необходимости сшивались в один лист 2 куска кожи при условии не вертикального, но горизонтального шва (т. е. не в длину, а в ширину). Все это заставляет предполагать у софера среди инструментов его дела и иглу. Талмуд, действительно, наряду с режущим тайр помещает и махат – иглу для рукописей; однако внешние особенности такой иглы здесь не определяются, скорее всего – это была игла, общая у софера с кожевником овед, ет, габр, βορσευ’ς.

Высокое почтение, каким был окружен свиток, и сравнительно высокая цена библейских манускриптов побуждали изыскивать средства для предохранения свитков от профанации и преждевременного разрушения. Для защиты рукописей прежде всего нужна покрышка или обертка. По Schabbath 14а, кто берет в руки голую Тору (т. е. без обертки), сам будет погребен нагим. Свиток развертывался только таким образом, чтобы открывались 3 столбца текста, а остальное держалось под покрышкою. Если считалось делом благочестия написать Тору на хорошей коже и хорошей краской, то столь же благочестивым было и украшение торального свитка хорошею покрышкой. Простейшим наименованием для покрышки свитка было маипа, т. е. папка, но любопытнее наименование митпахат, которое по лексикону Библии указывает на верхний плащ женщины (Руфь.3:15; Ис.3:22); некоторые ссылаются на концепцию Торы, как невесты Адоная или Его дочери, и отсюда пытаются объяснить перенос данного выражения на покрышку свитка. Во всяком случай, митпахат, окружая священный свиток закона, сам становился священным предметом. Покрышка, коснувшаяся свитка закона, уже не употреблялась для других целей, даже покрышка меньшей по объему книги не должна была накладываться на книгу большую, напр., покрышка хумашн (т. е. всей Торы) могла возлагаться на хумаш (отдельную книгу Пятикнижия), а не наоборот. По Moedkatan книжные обертки, имевшие третью степень святости (Тора, священная книга [невиим, кетувим] и покрышки), можно было мыть, но такими средствами, чтобы не нарушалось почтения к ним. По материалу покрышки были шелковыми, шерстяными и льняными; по мишне Kelim 26 были покрышки и из кожи; для сбережения самой покрышки, возможно, практиковалось обвертывание в бумагу (Раrа 10, 6). Находящиеся в коллекциях музеев митпахат отличаются богатством отделки и представляют соединения искусно выкроенных частей ткани, а не однообразный кусок материи. Ввиду тесного отношения к свитку покрышка в случае ветхости разделяла его участь, т. е. погребалась (гениза).

Помимо митпахат книжные свитки имели особую принадлежность – тек (θη’κη), слово, известное доныне в речении «библиотека». На древних памятниках нередко можно видеть подобные книжные ящики (scrinia), в которые заключались свитки, подобно замкнутым в одну корзину бутылкам, по цилиндрическому виду самых свитков. Тек мог быть подразделяем внутри на особые помещения для каждого свитка – nidi – гнезда – и был достаточно высок, если обратить внимание на синонимное латинское обозначение puteus – колодезь; книжные свитки глубоко в него опускались, особенно при передвижении. В большом виде книжный тек представлен ароном синагоги, т. е. шкафообразным помещением, хранящим священные книги. Было бы бесполезным давать представление о книжном ароне в первоначальный период существования синагог, основываясь на библейском употреблении речения «арон»; всего менее данных придавать ему форму античного саркофага по Быт.50:26; скорее всего это – просто ящик, рака (arсa), как стоит это слово в 2Цар.12:10 и 2Пар.24:8. О таком виде арона косвенно свидетельствует его наименование тева, каковое речение прилагается к ящикообразному пространству вне разницы его размеров (Быт.9:14–18. Исх.2:5). Синагогальный арон считается высоким; по крайней мере, в пользу такого мнения обращают Berachoth 47b, откуда выводят, что, при наличности 9 молящихся в синагоге, арон к ним присчитывался, как десятый, значит он был в рост человека. Материалом для изготовления арона, помимо дерева, являлись иногда металл, кость, кожа стекло (зехухит). Подобно древнему ковчегу Моисеевой скинии и Соломонова храма, синагогальный арон мог быть снабжаем и кольцами для ношения (Jer Taanith 65 а). Открывался арон или сверху, или сбоку (Kelim. 24, 4). Из пород дерева для устройства арона мог предпочитаться кедр, как дерево, имевшее применение в древнееврейском ритуале, и, кроме того, почитаемое древними, как предохранитель книг от порчи. Подобные книгохранилища могли быть в частных домах, ибо в Jer Santiedrin 27d ставится вопрос должен ли иметь мезузу (вотивную надпись на пороге) дом, который полон книг (священных?). Такие книгохранилища помещались в укромных пространствах дома; по крайней мере, говорится о книжном ящике, стоящем в спальной комнате, причем рекомендуется ставить его в головах, а не в ногах постели. В присутствии книжных свитков (священных) дозволялось снимать одежды, но требовалось только, чтобы они были покрыты (Jer. Berachoth 6d. 40) или положены на окно (Baba bathra 20 l.) Скромный по предназначению armarium judaicum (у Тертуллиана – De cultu femmarum 1, 3) явился не только средоточием позднейшей синагоги, но и замещением храмовой библиотеки, заключая в себе образцовые списки закона.

Как иудейский, так и языческий мир имели в древности книги в форме свитков. Под книгою библейские писатели разумели свитки, как открывается из Ис.34:4: «Небеса свиваются, как книга». Иов высказывает желание обвить свою голову на подобие диадемы судебною рукописью своего обвинителя (Иов.31:35,36). У прор. Иеремии выражение «книжный свиток» в 36 главе прилагается к подготовленному для писания свитку и к написанной книге. у прор. Иезекииля также идет речь о книге под образом свитка, притом исписанного с двух сторон (Иез.2:8,9). Псалмопевец в псалме Пс.39:8 упоминает о книжном свитке, с которым он является пред Иеговой. У Зах.5:1 созерцается писателем летающий книжный свиток. В послебиблейские времена талмудизма и раввинизма и до наших дней, древняя форма книги сохраняется в типе синагогального хумаша (свитка Пятикнижия), полагаемого в каждом синагогальном ковчеге – ароне (книжном шкафе, на стороне мизрах). Эпоха преобразования древней формы свитка в новую форму кодекса, книги из страниц (классический полиптих) не может быть определена для еврейской письменности, и, во всяком случае, такие экземпляры оставались вне употребления в сфере культа. По письму Псевдоаристея иудейские книги были «развиты» пред Птоломеем ω’ς δ᾿απεκα’λυψαν τὰ τῶν ἐνειλημα’των καὶ τοὺς ὑμε’νας ἀνει’λιξαν. У Иосифа Флавия в «Древностях» также встречается речение ἐνει’λημα в отнесении к книжному свитку (XII, 2, 10). Более простое выражение ἐ’ιλημα находится у Акилы в псалме 39, 40 (8), у Симмаха и Акилы ἐ’ιλημα в Иез.27:24 и ἐιλητο’ς у Симмаха в Иез.2:9. Эти греческие неологизмы представляют опыт передачи еврейского речения мегилля – свиток – галяль – скатывать. На триумфальной арке Тита один из изображенных соучастников викториального шествия несет круглый длинноватый предмет, возможно, представляющий иудейский книжный свиток. Иосиф Флавий в книге «О войне иудейской» VII, 5: 5 упоминает, что в числе трофеев римского полководца был и закон иудеев (ср. там же 5, 7 и автобиографию Иосифа Фл. § 75). Блаж. Иероним в своих творениях часто указывает на Библию Ветхого Завета, как на еврейские свитки. В послании к Дамасу (36) он пишет: «Вдруг (subito) приходит еврей, принесший немало свитков, каковые он взял из синагоги, как бы намереваясь читать (quasi lecturus)». B послании во Флоренцию (27) Иероним замечает: «изобилуем свитками священной библиотеки». В сочинении De viris illustribus гл. 54 Иероним констатирует: «в еврейских свитках не читается». Библия евреев для этого великого учителя – свитки – volumina. Талмудическая письменность знает священные книги только в форме свитков; по крайней мере, в трактате Мегилля, где идет речь о чтении книги Есфирь в дни праздника Пурим, ничего не сказано о внешнем виде книги при скрупулезности различных предписаний касательно ее ритуальной переписки, – ясно, что таковой вид – свиток – само собою подразумевался. В мишне Erubin 10, 3 читаем: Если кто-либо читает книгу (в субботу) на пороге дома, и книга скатится из руки его, то должен свить ее к себе; если он читает на крыше, а книга скатится (развернется) из руки его, то пока она (концом) в расстоянии 10 пядей от земли, должен свить ее. Здесь движение книги характеризуется как развитие, развертывание наподобие ленты, или свитие, скручивание. Подобная квалификация является постоянною в мишне, и в гемаре. По мишне Sota 7, 6 первосвященник читает в день очищения стоя из Пятикнижия (парашу из Левит.) и свивает тору, и кладет ее на свое место, и говорит: более, чем я вам прочитал, здесь написано. По Jer Taanith (69а в средине) во время войны против римлян ученики еврейской школы были обернуты победителями-язычниками в свои школьные свитки и так сожжены: ср. Echa rabbathi к 2, 2 (42 а). По bab Aboda Sara 18а Хаоина бек-Терадион был замучен таким образом: книга закона была в его объятиях, он был в нее завернут и сожжен. За историческую достоверность этих данных старинных иудейских сочинений говорит свидетельство Марциала об употреблении римлянами письменных материалов при сооружении костров (VIII, 44: 14, X, 97).

Принадлежностью книжного свитка являются цилиндрические валики при его начале и иногда при конце. По вав. Вава bathra все книги раскатываются от начала до конца лесофо метехилато, но Тора свертывается в середину, а поэтому делают у нее в начале и в конце валики. По рабби Елиезеру, сыну Садока, так поступали Иерусалимские соферимы. Для других свитков Писания, помимо Торы, валик (цилиндрическая ось) укреплялся только в начале свитка (древо жизни – ец гахайим), а в конце оставлялась писка, т. е. колофон рукописи составлял свободное пространство таких размеров, чтобы его было достаточно для покрытия всего свитка при его свернутом состоянии. Книжный валик – амуд, являясь осью рукописи, должен был иметь на концах приспособления против сползания рукописи в виде головок или даже рогообразных выступов, у римлян cornua. Эти выступы, называвшиеся в синагогах эллинистов κεφαλι’δες, подали повод к метонимическому обозначению всего книжного свитка словом κεφαλι’ς – главизна. Богато отделанное резьбой на головках ец гахайим можно сопоставлять с омфалом (umbilicus) классических рукописей, который также часто бывал pictus, χρυσοῦς. Не принадлежа органически к составу рукописи, омфал, однако, всю ее сдерживает, он – основа всего свитка, а потому синекдохически эта часть дает имя и всему свитку. У Иезекииля по LXX читаем καταφα’γε, τὴν κεφαλι’ς – съешь книгу, в 1Ездр.6:2 εὐ’ρεγη κεφαλι’ς – найдена книга. Что касается до речения κεφαλι’ς (του) βιβλι’ου [Евр.10:6], то это или гендиадис (ἐ’ν δῖα διοῖνs) или фигура амплификации.

Колофоны библейских свитков имеют интерес со стороны начертания на них масоры, хотя чаще это бывает в типе кодекса, в его так наз. эсхатоколлии. Масора изображается в рисунках самых причудливых, в виде фантастических животных, растений и т. п., еще любопытнее масора в типе геометрических рисунков и сети узоров. Для ознакомления с древним свитком высокоценно недавнее издание Бирта: Die Buchrolle in der Kunst, дающее представление о свитке по монументальным памятникам древнего искусства. Как богослужебный предмет, свиток не должен был представляться ни чересчур объемистыми ни слишком малым. Свиток Писания, во всяком случае, книга т. е. sui generis. Свитки, обнимающие главные библейские отделы, – вот что обычно встречалось в синагоге, но в частном быту, особенно в школе, могли попадаться свитки, содержащие всю ветхозаветную Библию, комплекс сочинений. Для объяснения modus scribendi таких обширных свитков нужно припомнить, что древние заботливо культивировали миниатюрное письмо. О мелких буквах (de parvitate litterarum) писал в отношении библейских манускриптов блаж. Иероним: свитки можно было читать только в полдень, при ярком солнце.

Затруднение при чтении еврейских рукописей, на которое жаловался Иероним, было несравненно меньшим для еврейских соферимов, которые уже в школе изучали Библию на ее древнем языке на память, а потому чтение по рукописи мелкого письма походило только на отыскивание мнемонических знаков. Рабби Меиз, не найдя в Ефесе ни одного свитка книги Есфири для употребления в синагоге в дни Пурим (запрещалось читать наизусть), написал на память весь текст этой книги и по собственной записи, согласно ритуалу, читал его. В отличие от сефер, малые свитки назывались мегилля. Малые книги: Руфь, Плачь Иеремии, Екклезиаст, Песнь Песней и книга Есфири назывались хамеш мегиллот (не сеферим). Небольшой отдел в сочинении – параша, но отдельное малое сочинение – мегилля, однако, небольшие сочинения по большей части соединялись в один свиток: так образовался свиток Тере-асар, 12 пророков; а большие сочинения дробились: так явились хумшины из одной Торы. Положение о выделении частей из целого сочинения при писании их самостоятельно было спорным, многими учителями закона эксцерпты осуждались. Деление свитка по листам кожи было воспрещаемо, лист – res illicita.

Приведенное касательно воспрещения писать фрагменты Библии (напр., галлель и лема для ребенка) не противоречит наличности отдельных книг. Вот отражение практики в этом отношении раннего талмудизма. По Aboda Sara 19а рабби Иуда вынимал свитки из скриниума; это Мишлэ, сказал его сын, нет это Тиллин, сказал рабби, причем его слова оправдались. Запрещение читать в синагоге гофтары из свитков, только их содержащих, не исключает возможности писания отдельных свитков пророческих книг, хотя писание в комплексах сочинений бесспорно преобладало. По Gittin 35b одна вдова получила в уплату своей кетубы 3 подержанные свитка – Тиллин, Иовэ и Мишлэ.

Обычный вид свитка – свернутая в цилиндр, сдерживаемая нитью рукопись. Внешний вид книги в египетских иероглифах именно таков. Даже малые свитки, какие влагались в филактерии, были обычно перевязаны. Помимо перевязывания, свитки еще нередко опечатывались. Библия знает сефер гахатум и сефер гагалуй (Иер.32:10–14). Опечатывание не имело в виду сообщить содержанию книги характера таинственности но просто было предохранением от развертываний без особой нужды.

В свитке можно писать вдоль от начала до конца, но против этого прерывность материала, на котором писали. Свиток составляется из отдельных кусков – иериот, и каждый такой кусок кожи – лист – составляет целое в древне-графическом искусстве. Выражение иериа о листе писчего материала особенность ново-еврейского языка, ибо в Библии так именовались только навесы в скинии и вообще свободно повешенные завесы в шатрах. Для писания могла служить или одна сторона свитка, или обе стороны – в последнем случае он назывался опистографом. Для библейских сочинений опистографика вообще не употреблялась: на это находим указание в Иез.2:10, где нарочито отмечается то обстоятельство, что свиток был исписан с двух сторон. Бытописатель также останавливается на факте присутствия письмен на 2 сторонах скрижалей десятословия (Исх.32:15). Апостол также пользуется образом опистографа, когда говорит о нерукотворенном свитке (Откр.5:1). Само собою разумеется, что при наличности обычая писать на двух сторонах свитка упоминание об опистографах было бы напрасным.

В листке свитка замечались колонны письма, по-еврейски делатот – двери, створки. Можно, углубляясь в номадические времена, толковать делет – дверь, как обозначение драпировки входа в шатер, делет – небольшая полоса кожи. Ново-еврейское обозначение книжного столбца словом даф – доска взято из другой области предметов для сравнения, – из архитектоники постоянного жилища: свиток рассматривается, как постройка, а столбец, как элемент этой постройки. Во всяком случае, свиток iu statu nascenti распадается на кожаные мелкие манускрипты, основное свойство которых стриатизм, волосатость, благодаря мелкому письму в узких колоннах. Письмо было окружено чистыми полями гиллайон. Верхнее чистое пространство равнялось ширине 2 пальцев, нижнее, подстолбие – 3 пальцев. Широкие надстолбия и подстолбия характеризуют ритуальный свиток. На одном листе не нужно было делать ни слишком много, ни слишком мало столбцов. По дошедшим до нас древним рукописям, число столбцов было по большей части 3. В синагоге разрешалось открывать в свитке сразу 3 столбца, причем этот предел стоял скорее всего в зависимости от обычной длины листа кожи, первоосновы свитка. При таком развертывании швы между листами не натягивались, а при прочности гевиля изнашивание грозило свитку именно со стороны скрепления иериотов.

Для выяснения внешнего вида свитка остается сказать о линевании. Линии были непременно составной частью книги, как материального свитка. Такова галаха Моисея от Синая, – пишут на коже, пишут чернилами, линуют тростником. На Геркуланских свитках заметны также следы линевания. Линии проводились режущим инструментом в виде царапин. Единственно допустимым отступлением от древней макускриптской линии было замещение таковой пунктиром; по крайней мере, в мидраше на Песнь Песней серебряные блестки (точки) изъясняются, как линии в рукописи Торы («Золотые подвески мы сделали тебе, с серебренными блестками» Песн.1:10). Гаон Гайя сообщает, что цитаты из Писания для выделения отмечались пунктиром: этот ученый видел такой пунктир в сочинениях сабореев (V века), от Маймона, отца Маймонида, и Симеона бек Цемах Дуран узнаем, что подобный способ выделения цитат был живуч до XVI века. Писали по линиям под ними, а не над ними, как теперь. При писании цитаты из Библии раввины всегда сначала линовали (Gittin 7a). Были ли наряду с горизонтальными вертикальные линии, нельзя решить, по крайней мере, в издании Gastera Hebrew Illuminated Bibles подобные черты имеются в факсимилированных таблицах.

Лучшие из работ по талмудической интерпретации библейской графики ветхозаветные исагогические сочинения Блау, Леве, Гинзбурга и Джидена. Отчасти материал можно находить у Бахера в его терминологии таннаимов-амораимов и у Бюхлера в его этюдах о послепленном иудействе. Вообще систематизации материала нет, кроме опыта Блау, но он не закончен. [См. подробнее у проф. свящ. Е. А. Воронцова, Домасоретская и масоретская Библия, как манускрипт, в связи с историей древнееврейского письменного дела, вып. 1: общие положения, Сергиев-Посад 1909, 332 стран., но предполагается 2-е издание этой магистерской диссертации].

Свящ. Е. Воронцов.