Апологетика

1. Предмет и задача апологетики. Необходимость защищать свой образ мыслей и свое поведение от возражений и обвинений еще в до-христианском мире создала апологии (ἀπολογία – ответ, отповедь, объяснение, оправдание). Нужду в подобных апологиях всегда имело и будет иметь христианство. Ограниченность и болезненность человеческого духа делают то, что ему истина кажется заблуждением и зло добром. То, что христианство возвещает как истину, философам нередко представляется недопустимым и невозможным; натуралистам и историкам несогласным с тем, что им известно о действительности, моралистам и эстетикам – не отвечающим идеальным стремлениям человеческого духа. Отсюда – возражения против возможности, действительности и желательности того, что исповедует христианство. Задача апологетики устранить эти возражание. Лучшее средство для этого – научные обоснования и доказательства истинности положений христианского вероучения. Вследствие этого предмет апологетики есть прежде всего научное обоснование истин веры, но так как и самое обоснование и доказательства могут вестись критическим путем и так как, далее, одни положительные доказательства не могут устранить всех возникающих недоумений, то поэтому апологетика не только должна обосновывать истину, но и опровергать стоящую на очереди дня ложь – несогласные с религиозной истиной учения философские, исторические, естественно-научные, практические. Такие учения возникают и исчезают постоянно, и потому борьба с ними содержанию апологетики сообщает в некоторой мере элемент случайности. Но в существенном предмет апологетики всегда неизменен: религиозная истина, содержимая истинной церковью. Задача православной апологетики состоит в том, чтобы показать, что религиозная истина содержится в православной церкви – (в теоретическом отношении) непогрешимой и (в практическом) святой. Показать, но не доказать с несомненностью. Доказать что-либо в строгом смысле значит показать, что это что-либо есть несомненное следствие из признанной несомненности других фактов и оснований. В религии выступают свободные отношения, и уже это делает многое в области ее неподлежащим строго научным доказательствам. Затем по самому существу требований религии, вера возбудить и укрепить которую имеет своею задачей апологетика, не есть такое состояние и настроенность духа, которые могут быть навязаны отвне насильственным образом. Религиозная вера есть результат свободных усилий самодеятельности человека и дар божественной благодати. Вера есть внутреннее убеждение, знание внутреннего опыта. Когда человек действительно захочет поверить, и Бог захочет даровать ему веру, тогда Бог воздействует на человека, воздействует через церковь. Ощутив непосредственно в глубинах своего духа непосредственное благодатное воздействие на него спасительной силы церкви, человек уже более не нуждается ни в каких доказательствах и становится верующим. Наоборот, никакие доказательства без этого живого благодатного воздействия на желающую принять его душу не могут иметь неотразимой силы.

2. Исторический очерк апологетики. Религиозные заблуждения (атеизм, пантеизм, лжеверие) являются в истории человеческой так же рано, как и заблуждения всякого другого рода. Точно также и опыты опровержения их восходят к глубокой древности. Первоначально религиозную истину ее защитники обыкновенно утверждают ссылками на сверхъестественные факты – чудеса и пророчества (см. Ис.41:21–24). Позднее к этим фактическим доказательствам присоединяют логические, философские. В книге Премудрости Соломона даются космологический довод бытия Божия и раскрытие историческим путем лжи идолопоклонства. В книгах Сивилл и особенно в книге Иудейской сивиллы соединяются аргументы того и другого рода. Христианство, явившись в иудейско-языческом мире, должно было начать свое существование с оправдания законности своего существования. Иудеям христиане должны были доказывать, что Иисус есть обетованный Мессия иудеев, язычникам, – что Бог, проповеданный Иисусом, есть истинный Бог всего человечества, государственному правительству, – что последователи религии Иисуса не только не вредные, но наиболее полезные служители государства. Так, постепенно составлялись доводы в пользу христианства историко-фактического, философского и практического характера. Со ІІ века в христианской литературе появляется ряд апологий, развивающих эти доводы. Древнейшая из них принадлежит Кодрату (к импер. Адриану). Евсевием из нее сохранен отрывок, в котором Кодрат свидетельствует, что некоторые из воскрешенных Господом дожили до его времени. Затем должны быть названы апологии Аристида (полный текст найден Рендель Гаррисом в 1889 г.), неизвестного автора, «Послание к Диогнету», Мелитона Сардийского, Мильтиада, Иустина мученика, Минуция Феликса, Клавдия Аполлинария, Тациана (впоследствии еретика), Афиногора, Феофила Антиохийского, Ермия, Тертуллиана, Киприана, Климента ал., Оригена, Макария Магнета, Дионисия ал. В апологиях обличаются заблуждения иудеев, несостоятельность языческих религий и ошибки языческой философии. Иудеи порицаются не за их верования, а за их неверие во Христа, в языческих религиях особенно осуждаются культ и безнравственные мифы, но признается нечто и относительно истинное (смутная вера в верховного благого Бога). Отношение к языческой философии двойственно: апологеты находят в ней (особенно в неоплатонической философии) истины и хорошие доказательства истин и пользуются ими, но в общем и в своей основе языческая философия является ложью, и апологеты строго обличают ее. Во II-III вв. по Р. X. в языческой философии преобладали три направления: эпикурейское, стоическое и неоплатоническое. Все они подвергаются разбору христианскими апологетами и с философами всех направлений они вступают в полемику. Особенно в этом отношении много делает Ориген. Его апологетический трактат «κατὰ Κέλσου», направленный против стоика, затрагивает и неоплатонизм, опровергает и материалистический атомизм. Его доводами против последнего воспользовался св. Дионисий ал. в своем сочинении «περὶ φύσεως». К сожалению это сочинение не сохранилось в полном виде, так как в различных местах его содержатся обещания опровергнуть мнения различных языческих мыслителей, но в имеющемся отрывке это обещание не выполнено. Может быть этот трактат представлял собою древнейший опыт философии природы (довод Дионисия против материалистического атомизма, что взаимоотношение атомов возможно лишь под условием их общего подчинения общеуправляющей силе, доселе еще недостаточно оценен и разработан). Рядом с философской защитой христианства и критикой антихристианских воззрений в это время развивается и историческая защита христианства. Языческие философы выдвинули критику текста. Неоплатоник Порфирий отрицал подлинность книги Даниила. Это породило у апологетов апологетическую исогогику и апологетический экзегезис священных книг. Но самым наглядным доказательством истинности христианства являлась его внутренняя жизненная правда, его соответствие требованиям человеческой души, которое влекло к нему томившихся духовным голодом язычников. На эту сторону обратил внимание Тертуллиан, развивший свою знаменитую теорию de testimonio animae – по природе христианки. С IV в. апологетическая деятельность христианских богословов должна была принять более спокойный и уверенный характер. Им становилось уже не нужным защищать себя от клеветы и несправедливых обвинений, и но отношению к самому христианскому учению требовались не столько защита, сколько разъяснения. Литературные нападения языческих философов на христианство, усилившиеся в эту эпоху предсмертной огонии язычества (особенно βίβλια κατὰ χριστιαvῶv Юлиана), не смущают христианских богословов, они служат только плодотворным толчком для развития богословской мысли. На востоке в эту эпоху Евсевий Кесарийский оставил «προπαρασκευὴ εὐαγγελική» – трактат, представляющий собою нечто вроде апологетической христоматии (в состав его вошло и περὶ φύσεως св. Дионисия) И ἀπόδειξις εὐαγγελική (сохранилось 10 книг). Затем из апологетов востока должны быть названы: св. Афанасий В. (Λόγος καθ Ἐλλήνων и Λόγος περὶ τῆς ἐνανθρεπήσεως τοῦ Λόγου), св. Василий В. (Ὀμὶλιαι εἰς τὸν Ἐξαήμερον), св. Кирилл Александр. (Ἰπερ`ρ τῆς τῶν Χριστιανῶν εὐαγοῦς θρησκείας πρὸς τοῦ ἐν ἀθέοις Ιουλιανοῦ) и, наконец, блаж. Феодорит (Ἐλληνικῶν θεραπευτικὴ παθημἁτων). Замечательны некоторые взгляды и приемы аргументации в этих апологетических трактатах. Так, религиозные заблуждения, язычество рассматриваются в них обыкновенно, как умственное ослепление, производимое дьяволом; (мнимые) факты произвольного зарождения обращаются в доказательство всемогущества Божия (у св. Василия – в шестодневе). Некоторыми (наприм., св. Афанасием) развивается теория мгновенного создания мира, устраняющая возможность толкования слов Апостола «рожденный прежде всякой твари» (Кол.1:15) в арианском смысле. Западные богословы этого времени суть Арнобий, Орозий, Лактанций, Викентий Лиринский и бл. Августин. Викентий Лиринский дал замечательное учение о церковном предании, как критерии для верований каждого. Бл. Августин – этот величайший богослов и апологет запада, дал христианскому миру De civitate Dei. Как гражданин римского государства, воспитанный в принципах римского права, он исходит из того, что человек должен быть гражданином наилучшего государства. Руководясь идеями и методом неоплатонической философии, последователем которой он был до обращения к христианству, он находит наилучшее государство в царстве Божием христианской церкви. С V в. развитие богословской науки и апологетики замедляется. Наступает темный период средних веков. Но в этом кажущемся мраке европейская мысль развивалась и работала, чтобы потом в новое время явить себя в великих философских системах и научных открытиях. Внешние умственные враги, тревожившие церковь в это время, были ничтожны: магометанство, раввинизм. На востоке, должно быть, время от времени вспыхивало влечение к языческой философии, но оно угасало, по-видимому, еще скорее, чем вспыхивало (имеется апологетический трактат Николая Метонского, конца X–начала XII в. – «Ἀνάπλησις τῆς θεολογικῆς στοιχειώσεως Πρόκλου Πλατονικοῦ». Спокойное состояние христианства на западе дало возможность в это время развиться апологетике, как научному обоснованию христианства независимо от частных и случайных возражении. Анзельм Кентербер. дал онтологическое доказательство бытия Божия, силу и значение которого в новое время оценили Декарт, Лейбниц и особенно Гегель. Фома Аквинский дал теорию, систему и массу отдельных трактатов по апологетике, и в настоящие дни философско-апологетические воззрения Фомы положены в основание преподавания философии в католических школах. Но в этой средневековой тиши, в которой росла богословская мысль, рос постепенно и европейский рационализм, принявший в новое время такие угрожающие размеры. Языческая философия и языческое искусство стали сильнее и сильнее проникать в духовный обиход европейца, к этому начали присоединяться новые знания и новые открытия. В массе новых идей и теорий, нахлынувших к началу новых веков, западные богословы не умели сначала разобраться. Со Св. Писанием в руках они смеялись над Колумбом, его верой в шарообразность земли и существование антиподов, они зачислили в index книгу Коперника и заставили Галилея на кресте и Евангелии отречься от признания новооткрытых истин. Реформация заставила научное обоснование важнейших истин христианства отступить на задний план перед апологиями частных вероисповедных систем. На возникновение рядом с различными вероисповедными теориями чистого рационализма мало обращали внимания, а новые учения вообще стремились уничтожать не словом, а костром и плахой. Не прочь от этих приемов был и Лютер, и Кальвин возвел на костер врача Сервета. Толчок к развитию апологетики дало возникшее деистическое движение. Обыкновенно говорят об английском деизме ХVII–ХVIIІ вв., но религиозное движение тогдашней эпохи не было исключительно английским, и термин «деизм» в сущности вовсе не характеризует этого движения. Именем деистов называют и пантеистов, и материалистов, и приверженцев положительной религии (Толанд – вантеист, Гоббес – материалист, Монтэнь-француз – скептик, Шаррон-француз – аббат и предшественник Канта). Многие деисты умно и сильно защищали многие христианские истины (Герберт Черберийский). С ними не только должно было бороться, но у них можно было и заимствовать оружие для борьбы с неверием. Пестрота умственного религиозного движения создала то, что в апологетике образовалось несколько направлений. Одни находили возможность. всецело рационалистически истолковать и обосновать христианство (Тиндаль), другие настаивали на его сверхразумности (Локк). Но над всеми этими спорящими, сомневающимися, искажающими и защищающими христианство мыслителями возвышается образ Блэза Паскаля – великого апологета эпохи. Он не только глубоко просознал, но и глубоко прочувствовал правду христианства, и его реnsées продиктованы не только великим умом, но и глубоколюбящим сердцем. И их влияние всегда было и останется сильным. Совесть Дидро, как это видно, например, из его Ме́langes philosophiques нередко смущалась при воспоминании об этих мыслях. С XVIII в. в круг умственных интересов Европы стала постепенно входить и Россия. Вместе с культурой к нам стало проникать и вольнодумство. Пытался вольнодумствовать у нас историк Татищев, но Петр Великий для вразумления его употребил своеобразный апологетический прием – свою историческую дубинку. Вслед за дубинкой явились и литературные опыты борьбы с неверием Феофана Прокоповича, Криновского, Сеченова, Конисского, м. Платона. Русское неверие было наносным явлением с запада, но на западе происходило могучее разрастание неверия, политическим плодом которого была революция. Неверие предлагало механико-материалистическое истолкование мира. Апологеты (на западе и у нас) противополагали ему главным образом факт телеологического строя мира. Известен рассказ об аббате Галлиани. Ему предложили в немногих словах доказать бытие Божие. Он рассказал, что он однажды видел человека, который при игре в кости постоянно вытаскивал белые очки и выигрывал. «Ну что же, – заметили собеседники аббату, – кости были подделаны». «Да, – ответил Галлиани, – и кости природы тоже подделаны». В первой половине XIX в. европейская мысль под влиянием пережитых тяжелых политических событий обратилась к религии. Обстоятельства сложились так, что и наука, и философия приняли религиозное направление. Авторитет Кювье освящал в естествознании религиозное понимание природы, идеалистические системы немецкой философии полагали цель всего в Боге. Величайший представитель идеализма Гегель называл христианство – положим, понимая его по своему – абсолютной религией, абсолютной истиной. При таких условиях апологетика, понимаемая в смысле философского, рационально обоснования христианства, должна была процветать и развиваться. Над ее разработкой в научном направлении особенно потрудились немцы. Постарались установить различие между апологетикой и апологией (защитой частных истин христианства, опровержением частных возражении, популярной защитой). Апологетику стали трактовать, как ветвь теоретического богословия – философскую догматику, первую часть догматики («об истинности христианства», «о самооправдании христианства», «о божественности Христа»). Таковы апологеты: Франк, Планк (Исторический путь доказательств), Штейн (Апологетика Откровения), Сакк, Ульман (Безгрешность Христа), Ганне (Чудо христианства). Признав апологетику ветвью теоретического богословия, ее начали связывать и с богословием практическим, деятельным (миссионерская задача апологетики – обращение к христианству).

3. Современное положение апологетики. Начало второй половины века ознаменовалось введением в естествознание новых принципов, которые сообщили естествознанию новый дух и небывалое значение: естествознание стало исходным пунктом и основанием, и для философских, и для исторических доктрин. Принципов этих два: принцип косности в науках о материи и принцип развития в науках о жизни. Количество вещества и движения в мире остается неизменным, и все явления в мире суть модификации движения вещества. Так, с физической стороны мир остается неизменным, с биологической он прогрессирует. Из возникающих разнообразнейших форм жизни менее устойчивые (менее совершенные) погибают, более устойчивые (более совершенные) сохраняются. Процесс совершенствования, процесс образования более и более целесообразных форм происходит в мире с крайней медленностью и постепенностью, но он происходит неизменно, потому что в природе может сохраняться только целесообразное. Эти естественно научные принципы послужили основанием в философии для теории познания, которую можно назвать материалистическим релятивизмом или феноменализмом, в этике – для теории строгого детерминизма, в психологии – для учения о феноменализме личности. Всякое явление в мире по форме есть движение вещества (чувство гнева выражается и в видимом – тела, и невидимом – нервной системы, движении гневающегося), и взаимная зависимость явлений может быть выражаема алгебраическими формулами. Всякая попытка проникнуть за явления есть попытка поставить за одними явлениями другие и не может дать никакого плодотворного результата. Задача познания – установить связь между явлениями, тогда их можно будет предвидеть, это – идеал познания. Идея неизменной связи между явлениями есть идея строгого детерминизма, необходимости совершающегося. Наши мысли, чувства и действия – необходимая функция прежде существовавших условий. И не только наши мысли, но и самое наше «я» есть таковая функция. Всякое явление возникает путем суммирования или разложения чего-либо. Наше «я» есть тоже феномен, оно возникает, развивается, изменяется и уничтожается. Если «я» вообще есть феномен, то «я» абсолютного, т. е. личного Бога не может быть. Не может, следовательно, быть и религии, как живого взаимоотношения между Богом и человеком. Исторические науки, исходя из естественнонаучных начал, и отрицают факт такового взаимоотношения в истории. Идея развития требует предположения, что история человечества началась с возвышения человека над животным (путем усовершения), а не ниспадением человека до животного (чрез грех). Идея развития требует далее представления истории человечества, как процесса постепенного естественного усовершения человечества, а не как процесса сверхъестественного препобеждения наклонности человека к падению. Так, в научной мысли теперь образовалось широкое антирелигиозное течение, но навстречу ему направляется иное течение – апологетическое. Образовались общества натуралистов – друзей религии (брюссельское), явились естествонаучные апологетические журналы (Revue des Questions scintifigues, Kosmos, Natur und offnbarung), стали устраиваться апологетические конгрессы (католических ученых). Рядом с этим у протестантских и католических ученых явилась серия общеапологетических журналов (в роде распространенного Beweis des Glauens Цокклера), постоянно издаются системы апологетики и апологетические монографии. В апологетике образовалось много направлений, и среди апологетов в приеме доказательств, и в вопросе о том, что можно признать и что должно отвергнуть в новых учениях, обнаруживается значительное разногласие. Так, одни апологеты (Бретон, Карбонель) отрицают принцип сохранения энергии и противополагают ему принцип ее возрастания, на каковом факте утверждают довод бытия промышляющего о мире Бога. Другие (Гирн) за принципом сохранения энергии признают великое апологетическое значение. Энергия стремится к равновесию, жизнь мира обусловливается нарушением равновесия. Для жизни мира должно существовать это трансцендентное обусловливающее – Бог. Принцип эволюции отвергается многими религиозно-настроенными натуралистами (наиболее выдающиеся: Надаяк, Лапиаран Суэтэ, Булэй, Ноден, отчасти Вирхов, Ранке). Они указывают, что в природе постоянно наблюдаются факты деградации, вырождения и вымирания, и нигде нет прогресса. Даже человеческие племена, покидающие очаги духовной культуры, если разрывают с ними связь, гибнут или дичают. Отсюда вывод, что преуспеяние человечества есть дело Божие (Логоса) в человечестве. Другие (Сабатье, Годри), напротив, признают факт эволюции и раскрывают, что предполагаемая теорией эволюции прогрессивная изменчивость (своего рода возрастание энергии) может иметь свою причину только в Боге. В области философии из теории непознаваемости сущности материи многие апологеты пытаются исходить, чтобы обосновать факт познаваемости душевных явлений, духовного мира. Факты внушения и гинноза, спиритические явления, служат основанием для апологетических выводов (Крукс, Уоллэс), даже геометрической теорией четвертого измерения (Лобачевского и Римана) воспользовались (Цольнер, у нас – Бутлеров) для того, чтобы указать место обитания невидимых духов. Теорию механико-материалистического детерминизма пытаются разрушить, исходя из принципов тех наук, к которым апеллирует эта теория математики и механики. Указывают (Курно, Буссинеск, Сент-Венан, Бертран, Дельбеф, Фрейсннэ, Муннинк, Куаяк, Навиль), что интегрирование некоторых дифференциальных уравнений, составленных для решения задач по механике, показало, что в некоторых случаях данные условия могут равно вести к нескольким исходам, и выбор исхода может быть делом свободы. Далее, с несомненностью было выяснено, что свобода душевной деятельности не стоит ни в каком противоречии с принципами необходимости, действующими в материи. Теории феноменализма личности противопоставили теорию ее субстанцианальности, исходящую из того, что в потоке явлений должно быть нечто неизменное, что составляет их основу и причину явлении и открывающихся в явлениях субстанций признали в Боге. С этой точки зрения история должна являться процессом свободного при помощи Божиией приближения человека к Богу. Свобода обусловливает возможность падения и уклонений, но она же зато и сообщает цену нравственным деяниям. Так рассматривают и представляют историю апологеты – в истории религий (например, Ленорман, Гарлец), в истории откровения (например, Вигуру, Бакэ, Кнабенбауэр, Сэйс, Равлинсон), в истории христианства и христианской письменности (например, Навиль, Цан). Рядом с этой защитой частных истин христианства и разбором частных направляющихся против него возражений развивается принципиальная защита христианства из святости его нравственных идеалов и из соответствия его требованиям человеческого духа. Защита частных истин и опровержение частных ложных теорий – преимущественно дело католических богословов, принципиальная защита христианства – преимущественно дело богословов протестантских. Без сомнения много пользы принесли и принесут те и другие апологеты, но однако как католическая, так и протестантская апологетика, помимо вероисповедных заблуждений, имеют еще и другие слабые стороны. Опровержение антирелигиозных научных гипотез католическими апологетами часто ведется так, что они устраняют только ошибочные научные гипотезы, а вовсе не ведут к вере. Защита нравственной сущности христианства у протестантских богословов часто соединяется с безразличным отношением к догматам или даже с большими пожертвованиями в области догматики (у Ричля, Кафтана, Пелейдерера, особенно у Гарнака). Избежать крайностей католической (научно-схоластической) и протестантской (односторонне-практической) апологетики и дать разумный синтез их направлений должна апологетика православная.

4. Литература апологетики. Апологетическая литература вообще чрезвычайно обширна и разнообразна, но православная русская апологетика насчитывает за собой недолгое прошлое и поэтому доселе она не приняла в России характера научной дисциплины, в разработке которой был бы установлен согласный метод, приняты общия руководящие начала и которая развивалась бы дружными совокупными усилиями богословов. Историю русской апологетики пытаются возводить ко времени появления в России ереси жидовствующих и первым апологетическим опытом называют «Просветитель» Иосифа Волоцкого. Но с одной стороны, и ранее в древне-русских поучениях встречается апологетический элемент, с другой в «Просветителе» гораздо более обвинений и предложений кар, чем апологии. Довольно силен апологетический элемент в сочинении Зиновия Отенского «Истины показание к вопросившим о новом учении». Но вообще и неверие, и защита веры у нас возникают и развиваются с ХVIII в. В ХVIII в. неверие бичуется преимущественно в проповедях и у некоторых проповедников (например, у Георгия Конисского) с большим остроумием. В первую половину XIX в. у нас появляется серия переводов по апологетике. Таковы например: Иерузалема «Размышление о важнейших истинах религии»; Поутьюса «Краткое изложение главных доводов и свидетельств, неоспоримо утверждающих истину и божественное происхождение христианского откровения»; Аридта «Об истинном христианстве», шесть книг; Ботеня «Преимущество нравственного учения евангельского пред учениями философов древних и новых». Во вторую половину XIX в. были переведены: Ульрици «Бог и природа, Душа и тело»; Геттитер «Апология христианства»; Огюст Николя «Философския размышления о божественности религии христианской»; Гизо «Размышления о сущности христианской веры»; Лютардт «Апология христианства»; Эбрард «Апологетика»; Гук «Естественная религия»; Эрнест Навиль «Вечная жизнь» и целая серия сочинений. С конца первой половины века начинают появляться апологетические системы русских богословов. Классический труд архимандрита (впоследствии митрополита) Макария – «Введение в православное богословие». Затем должен быть назван труд Н. Рождественского «Христианская апологетика. Курс основного богословия». Сочинения последнего времени: архимандрита (впоследствии епископа) Августина «Руководство к основному богословию»; Тихомирова «Курс основного богословия»; Кудрявцева «Краткий курс лекций по православному богословию»; Пятницкого «Введение в православное богословие»; Добротворского «Основное богословие или христианская апологетика»; Елеонского «Краткие записки по основному богословию»; Петропавловского «В защиту христианской веры против неверия»; П. Я. Светлова «Опыт апологетического изложения христианского вероучения». По истории апологетики вышла книга прот. Буткевича «Исторический очерк развития апологетического или основного богословия». Указания монографий и статей по частным вопросам апологетики см. под соответствующими словами.

С. Глаголев.