Книга V. Необыкновенное в обыкновенном

Дорогой читатель!

Наш земной путь не длинный, но пройти его, как говорили наши добрые предки, не то же, что перейти поле, он весь усеян многими и разными событиями: на нем есть и радость, и печаль, и отрада, и скорбь, и свет, и тьма. Но что бы ни случилось на этом пути – ничто не происходит без благой воли Божией. И блажен тот человек, который постоянно чувствует действие Премудрого Небесного Промысла! В предлагаемых рассказах нет отвлеченных размышлений, есть лишь маленькое свидетельство о великой любви Божией к нам. Прочти, дорогой! Вспомни свою жизнь, взгляни на нее очами сердца! Остановись и подумай! Уверен, что и ты найдешь в ней то Необыкновенное, Которое зовет нас к миру Иному. И помолись обо мне...

Весной 1991 г. мы получили в Москве новую квартиру и сразу же переехали в нее. Как обычно, в новом, только что сданном в эксплуатацию доме то отключают отопление, то электричество, то лифт, то воду, не только горячую, но и холодную... И вот поэтому-то, приехав на занятия в Московские духовные школы и остановившись в гостинице Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, я решил принять вечером ванну. Исполнив свое намерение, я вернулся в номер гостиницы и вдруг спохватился, что забыл в ванной нательный золотой крестик. Этот крестик для меня особенно дорог. Объясню, почему. С ним я совершил до 1991 г. все заграничные поездки и все поездки по своей стране. С ним я был на Святой Афонской Горе (старый Афон), в Иерусалиме я его прикладывал ко Гробу Господню, в Барах (в Италии) – к святым мощам святителя Николая, в Троице-Сергиевой Лавре – к святым мощам преподобного отца нашего Сергия... В Афинах я купил для него длинную серебряную цепочку... Обнаружив потерю, я тотчас пошел в ванную комнату, но она уже была занята другим. Надо было подождать. Как только она освободилась, я начал поиски крестика. Но в ванной комнате его не оказалось. Не видел его там и тот, кто занял ванную после меня. Тогда я прошел по своему следу и начал тщательно просматривать каждый метр номера в гостинице. И вот, когда я провел рукой по верхней полке этажерки, увидел покрытый пылью обычный алюминиевый крестик с изображением на одной стороне Распятия, а на другой – слов: «Спаси и сохрани». Я вытер пыль, приложился к крестику, протянул в ушко нитку и надел на себя... Сразу появилась у меня мысль о том, что данный крестик и предназначен мне для ношения. Конечно, я сожалел, что потерял дорогой для меня прежний крестик, но найдя таким образом другой, я не только успокоился, а даже как-то исполнился радости... И что же? – Тут же, без моих дальнейших поисков, нашелся и потерянный крестик! Мысль, которая пришла мне, когда я нашел неизвестно кем и когда положенный крестик в пыли, осталась со мной до сего дня. Золотой крестик я повесил дома в снятом углу возле святых икон, а ношу на веревочке, скрученной из ниток, тот самый алюминиевый, где есть изображение распятого за нас Христа Спасителя и постоянно обращенные к Нему же слова: «Спаси и сохрани».

28 (15) апреля 1993 г.

В ночь на 14 апреля 2006 года я видел необыкновенно яркий сон, оставшийся в памяти во всех деталях, что в моей жизни бывает весьма редко...

Вижу себя среди близких и дорогих мне людей: дяди Ромы (Романа Владимировича Ольдекопа), дяди Володи (Владимира Дмитриевича Коншина) и протоиерея Алексия Остапова – моего однокурсника по Московской Духовной Академии. Все они почили о Господе ещё в семидесятые годы прошлого столетия. Были там и ещё люди с приятными приветливыми лицами, но мне незнакомые... Речь идёт на духовные темы. Я радуюсь, что нахожусь в таком добром обществе. Но вдруг мы в чём-то разошлись, и дядя Володя советует мне уйти. Я смущён таким предложением, но увидел, что дядя Рома по-отцовски улыбается и говорит: «Скоро вернёшься к нам», оставляю их и... просыпаюсь...

Далее происходит совсем необычное. Еду утром в Духовную Академию читать лекции. Захожу в гостиницу Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, в номер, где я обычно останавливаюсь. Ставлю на стул дорожную сумку и слышу: что-то упало на пол. Так как падать было нечему, я решил, что вырвалась пуговица, но смотрю – все пуговицы на месте. Думаю, всё-таки надо посмотреть на пол – ведь падение было! Опускаю глаза и вижу на полу маленький чистенький деревянный крестик, на котором выведен чёрной линией чёткий восьмиконечный крест. Такой крестик обычно кладут во гроб... Я осторожно, с благоговением взял крестик в руки, поцеловал его и приложил ко лбу.

А по спине, чувствую, побежали мурашки... Откуда он взялся – остаётся для меня тайной!...

Придя в профессорскую, где предлагается всем преподавателям, читающим лекции, чай, я рассказал о сне и об обретении крестика. Выслушали меня со вниманием и молчанием... Молчание продолжалось несколько секунд и по окончании всего рассказа.

Крестик я привёз домой, показал жене и поставил вместе со святыми иконами...

А сегодня – 22 апреля – в Пасхальную ночь хотел было до начала Богослужения вздремнуть, но так как из этого хотения ничего не получилось, я встал и за тем же столом, под которым нашёл крестик, написал это...

Теперь есть у меня и другой крестик!

Господи! Прости нас и помоги нам достойно пройти оставшийся земной путь.

22 апреля 2006 г. 22 часа 55 минут.

С незапамятных времен стоит в селе Комайске (Витебская обл.) деревянная Свято-Ильинская церковь. О ней я уже писал (см. в сборнике № 14 моих трудов заметку: «Село духовно возрождается» и в «Вестнике Белорусского Экзархата», 1990 г., № 1, с. 10). Поэтому сейчас только напомню те факты, которые имеют прямое отношение к «Необыкновенному в обыкновенном». Построена церковь по велению Самой Божией Матери, Которая и определила место постройки, чудесно оставив в камне след Своей стопы. Как рассказывает теперешний староста храма инвалид Великой Отечественной войны Иван Константинович Гаврилович, были попытки перенести камень со стопой Божией Матери, а соответственно и храм в другое место, но камень чудесным образом снова оказывался на прежнем месте. Это святое предание и сегодня удержало жителей села от предложения представителей властей перенести храм на другой участок – подальше от свинарника... Здесь мы подошли к тому, о чем следует сказать особо. В 1943 г. село Комайск было сожжено дотла. Но церковь (заметьте: деревянную) не тронули ни немцы, ни партизаны. В разгар же атеистической пропаганды в 1960 г. ее закрыли. А председатель комайского колхоза (не помню его фамилии), чтобы покончить с «религиозным дурманом», построил рядом с церковью свинарник и пустил на храм навозную жижу, чтобы никто не мог даже приблизиться к нему. Нельзя было без содроганья сердца смотреть на то, во что сей председатель превратил священное место. И что же? – Судьба этого председателя была такая, что заставила задуматься и самих гонителей: его постигла страшная болезнь – заживо начал гнить, разлагаться. Никакие медицинские ухищрения не смогли остановить процесса органического разрушения. Конечно, власти района похоронили его с музыкой, помпезно. Но народ брезгливо отворачивался от пышных проводов и уже тогда не боялся говорить: «Пустив гной на церковь, и сам сгнив»... Поистине, исполнились Богооткровенные слова: Смерть грешников люта (Пс.33:22). Болела душа об этом храме. Я все время думал о его восстановлении и открытии. Верил, что Господь, по молитвам Божией Матери, окажет Свою Небесную помощь. И надежда оправдалась... В 1989 г. гостем Белорусского Экзархата был Блаженнейший Патриарх Антиохийский Игнатий IV. К приезду Его Блаженства была приурочена и хиротония во епископа Полоцкого и Витебского архимандрита Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Димитрия, выпускника Московской Духовной Академии. Отец Димитрий пригласил и меня приехать и помолиться вместе во время хиротонии... Я с радостью это приглашение принял, тем более что хиротония должна была совершаться в Жировицком монастыре, с которым у меня связаны самые лучшие годы – время обучения в Минской Духовной Семинарии (она находилась и находится в данном монастыре). И вот во время официального приема по случаю торжеств, на котором присутствовал не только Блаженнейший Патриарх Игнатий со своими высокими спутниками, но и светские власти Белоруссии (в том числе – республиканский уполномоченный по делам религий), я выступил со словом. Коснувшись праздничных событий, я дерзнул сказать о том, что меня больше всего волновало. Я рассказал о печальном состоянии Комайской церкви и выразил надежду, что ныне, когда меняются взгляды людей и когда хиротонисан новый епископ, во владения которого и входит Комайск, церковь будет возвращена и восстановлена. После торжеств я направился в свое родное село Комайск. Ехал я радостный, полный добрых впечатлений, к тому же и ободренный словом епископа Димитрия: «Хорошо, что Вы сказали на приеме о своей Комайской церкви». Но вступив в село, я растерялся. Не был я там шесть лет. И как же все изменилось! В селе я увидел лишь пенсионеров и их внуков, приехавших на летние каникулы из городов. Часть домов была забита досками. С кем же мне говорить о возвращении церкви?! Кто будет ходатайствовать?! Люди хотели бы иметь храм, но, видимо, жизнь приучила их к некоей инертности. Тем не менее я начал ходить по деревне, говорить с теми, у кого еще теплился огонек веры; начал убеждать их в том, что дело открытия храма – это их дело, что без их деятельного участия открыть храм практически невозможно, что я буду им помогать и уже многое сделал, но надо и им самим шевелиться... Мало-помалу люди стали организовываться. Чтобы они с моим отъездом не пали духом, встретившись с неизбежными в те годы препятствиями со стороны местных «активистов», я решил поехать в Докшицы и поговорить со священником, заручиться его постоянной поддержкой своих же прихожан (Комайская церковь является приписной к Докшицкой). Разговор был довольно трудный. В расстроенных чувствах я вернулся в Комайск. Благодарение Богу, здесь я был утешен тем, что увидел возрастающую активность моих земляков в стремлении добиться открытия храма... Мной был сразу же сделан первый взнос в сбор средств на восстановление святыни. Дело пошло быстро. Кто жертвовал свои лепты, кто помогал материалом, трудом, советом. И ровно через год я приехал уже на освящение реставрированного храма. 2 августа во время первой Божественной Литургии после освящения я обратился к своим землякам со словом. Трудно было говорить от слез радости. Плакали от радости и мои односельчане, да и все собравшиеся на молитву... Все это говорю сейчас не для кичливого хвастовства (или, как сказали бы сейчас мои земляки, не для «бахвальства»), а для того, чтобы лучше понять то, что произошло со мной 28 сентября 1992 г. на пути к той же Комайской святыне. А произошло следующее. С 25 по 27 сентября 1992 г. Православная Церковь на Беларуси праздновала свой 1000-летний юбилей. Для участия в торжествах мне было прислано сначала приглашение от Юбилейной Комиссии из Минска, а вскоре и указ Святейшего Патриарха Алексия II о том, что я вхожу в состав Патриаршей делегации на упомянутые торжества. И одно и другое я принял с радостью, так как надеялся услышать много хорошего о своих родных краях, своем народе, встретиться с сябрами, помолиться с ними и, кроме того, на пути из Полоцка заехать в Комайск, чтобы вознести молитву к Божией Матери у Ее пречистой стопы (по местному – «следок»), поклониться могиле родителей, которые лежат на находящемся рядом с церковью кладбище, и повидаться с родными. В первый же день моего пребывания в Минске я испросил на это благословение у Патриаршего Экзарха Белоруссии митрополита Филарета, который мне велел поговорить по этому вопросу с епископом Димитрием. На следующий день я увидел епископа Димитрия – и все было отлично улажено: мне была предоставлена машина. Препятствия, а вернее искушения, случились на самом пути из Полоцка через Комайск в Минск. Около пяти часов утра 28 сентября мы встали с водителем (спали в одном номере гостиницы) и, сотворив краткую молитву, двинулись в путь. Пошел дождь, но дорога была хорошая, и мы спокойно двигались. Через некоторое время дождь прекратился, и небо стало расчищаться. В Бегомле повернули на Докшицкий район. По пути стали встречаться знакомые места. На душе было радостно. И вдруг на ровной асфальтированной дороге как будто кто-то схватил машину, поставил ее поперек дороги и понес вдоль нее боком, а затем начал вертеть, крутить и бросил в кювет, примерно метров на 100–150 от дороги. После «буханья» то сзади, то спереди машина, как вкопанная, остановилась... Все произошло мгновенно... Первый вопрос водителя был: «Вы целы?» Я подвигал ногами, руками и сказал: «Вроде, цел. А вы?» – «Тоже цел, только немного рассек губу». Открыл дверку машины и увидел помятую машину в передней части, и в задней. Стекло переднее превратилось в мелкие-мелкие полоски, но не высыпалось. А ведь мы оба сидели впереди. Водитель сразу определил поломку – заклинило переднее правое колесо – и стал ремонтировать. Я в это время обнаружил, что мой плащ в крови. Стал себя проверять и вижу на мизинце правой руки небольшую, но довольно глубокую царапину, из которой течет кровь. Пока водитель ремонтировал машину, я пошел в соседний дом, где мне наложили повязку на палец и откуда я позвонил в Полоцк и Комайск. В Полоцк я позвонил по просьбе водителя, чтобы за ним прислали вторую машину, так как на поломанной вернуться будет трудно. А в Комайск я вкратце сообщил, что испортилась машина и не знаю, как быть. В этот момент я едва не поддался искушению прекратить дальнейший путь и повернуть в Минск, тем более, что вскоре должен был проходить автобус, а вечером я должен был уже уезжать из Минска в Москву. Это искушение не оставляло меня и тогда, когда братья приехали за мной. Но, подумав, я оградил себя крестным знамением и поехал с ними в Комайск... Оказалось, что попущенный волей Божией «препятствующий» моей поездке продолжал действовать... В Комайске я попросил братьев, не заходя к ним, взять ключи от церкви и поехать к ней. Но увы! Дом старосты был на замке. Мы поехали к его помощнику – и там на замке! Но теперь я не отступал ни на пядь. Мобилизовали всех, кого возможно было, и владельца ключей нашли. В храме я вошел в алтарь, стал на колени и от всей души поблагодарил Божию Матерь у Ее «следка» (находится у престола под полом), – благодарил так, как, к нашему горю, редко мы благодарим. Затем зашел вместе с братьями на могилу родителей. И когда я молился у могилы, вижу и у моих братьев появились слезы, но, видимо, чтобы не обнаружить передо мной и друг перед другом свои чувства, они потихоньку оставили меня одного... Всего на 5–10 минут я зашел к одному и другому братьям, и меня повезли в Докшицы к двенадцатичасовому автобусу, следующему только до Бегомля (в скобках отмечу, что здесь на остановке меня уже ждала старушка тетя Юля – родная сестра папы и ее сын). Приехали мы точно к отходу. В Бегомле я увидел, что в Минск проходит несколько автобусов, но тем не менее сразу занял очередь у билетной кассы. Хотелось думать, что все трудности остались позади. Но надо сказать еще раз «увы!». Через некоторое время кассир объявил, что очередной рейс отменен, а еще некоторое время спустя сообщил: «Отменен и следующий рейс». Я опять и опять обращаюсь с молитвой к Божией Матери. И что же? Приходит третий автобус, на нем в Бегомле освобождается только три места. У билетной кассы я был третий... Сев в автобус, я продолжал благодарить Божию Матерь и примерно так думать: если это нужно, попускай мне искушения, теперь я знаю, что пасть в искушение Ты мне не дашь, как не оставишь в скорби и беде, ибо Ты Заступница усердная рода христианского, рода православного!.. Дальше было все хорошо. Я не только успел к поезду Минск – Москва, но даже к последнему общему ужину... 8 октября (25 сентября ст. ст.) 1992 г. в день преставления преподобного Сергия Радонежского Высокопреосвященнейший митрополит Филарет встретил меня в Троице-Сергиевой Лавре и спросил: «Как съездил на родину?». Я улыбнулся и ответил: «Спасибо, Владыка, хорошо»... Митрополит ничего не знал о случившемся, думаю и сейчас никто ему не рассказал, тем более что я сам мало кому поведал об этом, а больше в молчании делал для себя выводы из всего происшедшего. В завершение мне хотелось бы повторить последний абзац моей заметки «Село духовно возрождается». «Сегодня, сверкая серебристыми куполами и крышей, стоит жемчужина села Комайска на фоне прекрасного сада и урожайных полей, окаймляющих ее с севера и северо-востока. Но с юго-запада продолжает напирать на нее свинарник с визгом его обитателей как грустное напоминание о суровых прошлых годах. Как хотелось бы надеяться, что не только не повторится прошлое, но и все то, что напоминает его, уйдет в небытие!.. Спаси нас, Боже, и сохрани, помоги нам быть достойными Твоей милости!».

2 января (20 декабря) 1993 г., день памяти прав. Иоанна Кронштадтского

Необходимое послесловие... 10 января 1993 г. скончался мой старший брат Феодор. Тот самый, который три месяца тому назад приезжал взять меня на месте аварии и с которым я после этого молился в Комайском храме и у могилы наших родителей... Значит, была еще одна причина съездить в Комайск. Тогда об этом невозможно было даже подумать... Вечная память тебе, дорогой брат!.. Судьбы Божии непостижимы...

20 января 1993 г.

Святитель Иоанн скончался 14 сентября 407 г. на пути в ссылку, недалеко от Коман, возле склепа святого мученика Василиска. В 438 г. останки святителя были перенесены в Константинополь и положены в храме святых апостолов. Впоследствии (вероятно, в период крестовых походов или во время завоевания Малой Азии турками-османами) его святые мощи были перенесены на Запад и теперь находятся в соборе святого апостола Петра в Риме. О главе святого Иоанна Златоуста имеется следующее свидетельство. Привожу его полностью: «Кроме грамот и облачений патриарх (Константинопольский) Паисий прислал в Москву и драгоценную святыню. В 1654 г. им прислана была часть Животворящего Древа. 5 мая 1655 г. им присланы с архимандритом Ватопедского монастыря Дамаскиным: 1) крест, по преданию, устроенный императором Константином Великим по образу креста, виденного им на небе, 2) глава святого Иоанна Златоуста и 3) часть мощей священномученика Игнатия Богоносца. Крест этот и глава Златоуста по приказанию царя Алексея Михайловича сразу же отправлены были в польский поход; их сопровождал архиепископ Тверской Лаврентий. По дороге везде их встречало и провожало местное духовенство с крестами и иконами. Святыня эта долго находилась в царском стане в Кутеинском монастыре. Царским указом из Шклова от 29 июня патриарху Никону ведено было распорядиться уплатой архимандриту за привезенную им святыню и за поднос им царскому семейству икон и других подарков, и 17 августа Никон велел выдать Дамаскину 400 рублей и содержание кормом. Но Дамаскин не удовольствовался этой уплатой; 10 сентября он подал челобитную, в которой просил привезенный им крест и главу Златоуста возвратить, чтобы он мог отвезти их назад, указывая на то, что на них – греков – положена от древних греческих царей клятва о той святыне, о кресте – клятва Феодосия Великого, а о главе Златоуста – клятва царя Иоанна Кантакузена. 2 января 1656 г. было объявлено Дамаскину, чтобы он, получив царское жалование, ехал домой, а святыню оставил. Тогда архимандрит снова просил государя отписать в Ватопедский монастырь, до какого времени он может продержать у себя в Москве означенную святыню, «а впрок оставить ее ему не мочно», потому что за это грозит клятва, наложенная древними царями, и турки, проведав о том, будут грозить монастырю разорением. В марте того же года Алексей Михайлович выдал ему грамоту, в которой писал, что он оставил у себя крест и главу лет на 20 или меньше, как доведется, а в монастырь жалует 1000 рублей соболями и 400 рублей деньгами, кроме выданного уже жалования архимандриту⁴⁵⁷.

Приведенное свидетельство найдено мной случайно (а как мне кажется – чудесно). Было это так: в день памяти святого Иоанна Златоуста в четверг 27 января (9 февраля) 1989 г. я читал на II курсе Московской Духовной Академии лекцию по патрологии. Ударили в лаврский колокол, призывая паству к поздней литургии. Я прервал лекцию и спросил студентов: знают ли они, что сегодня день церковной памяти святителя Златоуста. Приятно отметить, что знали. Но кто-то из них спросил о судьбе святых мощей Святителя. Выяснилось, что недавно по решению советского правительства глава Святителя возвращена Русской Православной Церкви и ныне находится в алтаре Патриаршего Богоявленского собора. В определенное время она выносится в среднюю часть храма, и любой верующий может к ней приложиться. На этом разговор, которому я не придал особого значения, был закончен, и я продолжал лекцию. Но вот дальше произошло, на мой взгляд, необычное. После лекций я пришел в номер лаврской гостиницы и начал просматривать материалы, необходимые мне для выполнения очередного доклада, порученного Комиссией Священного Синода по вопросам христианского единства. Пролистав две-три страницы, вдруг увидел свидетельство о главе Святителя. Это настолько меня изумило неожиданностью, что я остановился в какой-то растерянности. Снова начал, но теперь уже медленнее, читать все свидетельство сначала... Никаких ошибок не было – все то же. На следующий день о случившемся я рассказал студентам. А сегодня и вам...

Читать лекции в Московской Духовной Академии и Семинарии (находятся в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре) я приезжаю из Москвы обычно в среду вечером и остаюсь в обители Преподобного Сергия (в лаврской гостинице) до субботы включительно. Пребывая в святой Обители, я каждый вечер перед сном иду к Троицкому собору, где почивают святые мощи Преподобного Сергия, останавливаюсь у алтарной части, трижды кладу на себя крестное знамение, мысленно кланяюсь Преподобному, благодарю его за прошедший день, прошу его благословения на мирный, безмятежный сон и ухожу в свою комнату. Так было и вечером в воскресенье 20 февраля 1994 г. На воскресенье я остался по той причине, что в стенах Московской Духовной Академии проходило совещание ректоров всех духовных школ Московского Патриархата и я, по благословению Преосвященного Ректора Епископа Дмитревского Филарета (Карагодина), должен был участвовать в этом совещании. Но в понедельник рано утром мне необходимо было быть в Москве. Прочитав вечерние молитвы, я сложил свои вещи к отъезду, поставил будильник на раннее время и, по обычаю, пошел к Троицкому собору. Проходя мимо лаврской книжной лавки, я увидел стоявшую машину (было 22 часа 30 минут). Дверка машины открылась, и из машины вышел священнослужитель. Лицо его мне показалось знакомым, но я решил, что это студент Сектора заочного обучения, который о чем-то хочет меня спросить. Мы поприветствовали друг друга. И вдруг священник мне говорит: «Вы в Москву не собираетесь ехать?» – «Да, собираюсь завтра пораньше». – «Так поедем сегодня с нами». Выяснилось, что священник этот – иеромонах Феоктист (Дорошко), настоятель Афонского подворья в Москве, которое находится недалеко от моего дома. Я с радостью и благодарностью согласился и через час двадцать минут был доставлен к своему подъезду. На следующий день я все успел сделать без какой-либо поспешности... Подобная милость была получена мной от Преподобного Сергия и несколько раньше через одного послушника Великого Радонежского Аввы...

Кланяюсь еще и еще Богоносному Отцу нашему Сергию. Преподобие Отче Сергие, не оставляй нас, не забудь всех нас!

25 февраля 1994 г.

24 октября (по с.с. 7) 1995 г. я возвращался домой из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры от всенощной накануне памяти преставления преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея России чудотворца (1392 г). Было темно. На своей станции я вышел с электропоезда. Вместе со мной сошел и какой-то мужчина высокого роста. Вокруг не было никого. Нужно было идти небольшое расстояние через лесок, а потом вдоль почти не освещённой улицы. Я пропустил мужчину вперёд и пошёл вслед за ним на расстоянии метров 100–150. Выйдя из леса спутник не пошел по улице, а свернул за канаву и пошёл по тропинке возле самых заборов, скрываясь в тени деревьев. Когда я вышел на улицу, то вдали увидел человека, стоящего сбоку улицы возле горевшего фонаря, но не в световом круге. Это меня ободрило, я медленно перекрестился и ускорил шаг. Быстро обогнал своего спутника. Как только я подошел к стоявшему незнакомцу – молодому элегантно одетому, он резко повернулся ко мне... И в этот момент хрустнула ветка под ногами моего спутника, которого незнакомец не видел. Лицо незнакомца на миг застыло. Повернув голову в сторону моего спутника, он с подчёркнутой вежливостью спросил: «Скажите, пожалуйста, далеко ли здесь станция? У меня забарахлила машина, а завтра надо уезжать». Я ему сказал, что станция рядом, и показал её рукой. «Спасибо, извините, пожалуйста», – был ответ. Тем временем спутник меня догнал, и мы пошли дальше, по-прежнему разделяемые канавой. Отойдя немного, всё также не сходя со своей тропинки, спутник спросил меня: «Что интересовало этого молодого человека?». Я ему дословно изложил. Спутник на несколько секунд замолчал, а потом произнёс: «Да, благодарите меня: я вас спас!». Естественно, я поблагодарил его словом, а мысленно – Преподобного Сергия, который, верю, послал мне избавление и защитил меня.

Кто был моим добрым спутником, которого вначале я опасался, мне неизвестно. Мы на минуту сошлись на улице и тут же разошлись, не разглядев в темноте друг друга.

«Стена еси всем человекам, к заступлению твоему прибегающим, преподобие Богомудре Сергие... Радуйся, мертве соделавый руце противу грабления и всяких зол творения... Радуйся, печалей злых во всяких приключениях отгонителю... Радуйся, многая чудеса благодатию Духа Святаго содеваяй...» (Из Акафиста преподобному Сергию, икосы 10 и 1).

5 декабря 1995 г.

Два события, разделённые по времени десятью месяцами, а по содержанию однородны:

1. 27 декабря 2002 г. я приехал в св. Обитель Преподобного и Богоносного Отца нашего Сергия читать в МДА лекции. Кроме чтения лекций мне нужно было встретиться с келарем Лавры – отцом Аристархом (Смирновым), а времени для этого не хватало. Тем не менее, я по обычаю сразу с вокзала пошел в Троицкий собор к св. Мощам Преподобного, чтобы трудовой день начать с благословения. И что же? – Подхожу к дверям собора, открываются они – и выходит из них отец Аристарх... Всё было решено в течение нескольких секунд!

2. Сегодня, то есть 20 октября 2003 г., мне также очень нужно было увидеться с отцом Герасимом (Дьячковым). Время у меня также было весьма ограничено, но я опять-таки начал всё с посещения Троицкого собора – приложился к св. Мощам Преподобного и к другим Святыням, зашел в Духовную Академию, откуда направился к приёмной заместителя эконома Лавры. Только что я вышел из территории Академии и у проходной калитки встретил отца Герасима!.. На рассмотрение всего дела ушло не более трёх минут.

* * *

Благодарю Тебя, наш скорый Помощник, Преподобный Отче Сергие! Глубоко верю, что никогда не оставишь нас, как и не оставлял со времени моего приезда в Твою Святую Обитель в 1951 году!

20 октября 2003 г.

Каждый раз, проезжая на электричке мимо Хотьковского Покровского женского монастыря, я полагаю на себя крестное знамение и молюсь почивающим здесь святыми Мощами Родителям Преподобного Сергия Радонежского – Преподобным Кириллу и Марии († ок. 1337 г.), а сойдя с поезда в г. Сергиевом Посаде спешу к Преподобному и Богоносному Отцу нашему Сергию (†1392). – И великие Угодники Божии не оставляют меня своим небесным предстательством. – Так было и сейчас – 8 октября (по старому стилю 25 сентября) 2004 г. в день преставления Преподобного Сергия и 10 октября (по ст. стилю 27 сентября) того же года накануне памяти его святых Родителей.

* * *

8 октября первая весть в Обители Преподобного Сергия меня опечалила – заслуженный профессор Московской Духовной Академии Алексей Ильич Осипов сообщил мне, что он подал прошение об освобождении его от заведывания Аспирантурой при МДА. Много лет я работал с ним в Аспирантуре и не было ни единой неприятности – конечно, его уход меня весьма и весьма огорчил. И тут же явилась нехорошая мысль: плохо начинается день – жди худшего. «Пришла беда – отворяй ворота!»... Но я призвал на помощь Преподобного – и искушение прошло. Дальше весь день всё было светло... Поистине, Преподобный Сергий скорый и пречудный помощник!

В алтаре Академического храма, подходя во время причастия верующих поздравить с праздником Митрополита Минского и Слуцкого, Патриаршего Экзарха всея Белоруссии Филарета, я снова обратил свой взор к Преподобному – и Митрополит с раскрытыми объятиями встретил меня, сказав при этом: «Почётный член нашей (Минской – К. С.) Академии», а стоявший рядом Ректор Московских Духовных Школ добавил: «И заслуженный профессор нашей Академии»...

Верхом моего счастья было получить благословение у Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – После Божественной Литургии, совершавшейся в Академическом храме, я быстро направился в Успенский собор Лавры, чтобы успеть к «запричастному», когда можно подойти к Его Святейшеству. Но как пройти в алтарь – перед служебным входом стоит усиленная охрана в связи с приездом в Лавру Святейшего Патриарха и сонма епископов только что закончившегося Архиерейского собора. И я паки и паки прошу Преподобного – небесная помощь пришла мгновенно: меня узнаёт руководитель охраны и беспрепятственно пропускает. На возражения других охранников: «У него нет пропуска» (у меня вообще не было никаких документов) слышу его строгий приказ: «Пропустите. Это профессор Духовной Академии». Только вошёл в придел храма, а здесь навстречу идёт епископ Туровский и Мозырский Пётр. «Вы к Святейшему?» – спросил меня. – «Да». – «Пойдёмте. Но он сейчас причащает...». Довёл меня до солеи, а там и алтарь, и в это время входит в него Его Святейшество. Иподиаконы открыли мне дорогу. Святейший Патриарх Алексий прежде всего, улыбаясь, поздравил меня с 75-летием и продолжал: «Догнали меня». – «Да, Ваше Святейшество, первого сентября». – «Мной подписана грамота о награждении вас орденом святителя Макария второй степени...». Я низко поклонился – стал на колени перед Его Святейшеством: награда большая, тем паче, что у меня нет третьей степени того же ордена, а через «ступеньку» награды вручаются только в особых случаях... Ещё Его Святейшество, не выпуская моих рук, сказал: «Прочитал ваши воспоминания, опубликованные в журнале «Встреча» (№ 2 (18), с. 30–34 – К. С.)... Узнал о вас то, что мне не было известно...» – Радость моя была необыкновенна!

Как же не благодарить всем верующим сердцем нашего общего Заступника Преподобного и Богоносного Отца Сергия!!!

* * *

Подобное заступничество я ощутил и через два дня – 10 октября. На сей раз Небесными Предстателями были (для меня это несомненно) Родители Преподобного – Преподобные Кирилл и Мария, церковная память которых совершается 11 октября (по ст. стилю 28 сентября).

А было так. Зная, что 11 октября я не смогу быть возле раки Преподобных, я с женой поехал к Родителям Преподобного накануне. Спокойно постояли в храме и также спокойно приложились к их святым Мощам... Вернулись, и только что вошли в дом, как слышим телефонный звонок и голос иеромонаха Святой Лавры Анастасия (Казмирчука): «Вы желаете с нами поехать к отцу Кириллу Павлову?» – «Конечно!» – «Но никакой гарантии нет, что мы будем допущены к нему». – «Всё равно, согласен ехать». – Я принял эту весть как милость, как небесный дар Родителей Преподобного.

Через полчаса подъехала машина, в которой были с отцом Анастасием иеромонах Николай (Павлык), инок Дмитрий (Фокин) и владелец машины добрый православный христианин Владимир.

Прибыли в Переделкино (подмосковная резиденция Святейшего Патриарха и место нахождения отца Кирилла) благополучно, где были любезно встречены иеродиаконом Авелем. Здесь мы увидели, что пройти к отцу Кириллу довольно трудно. Матушка Любовь, ухаживающая за Батюшкой, сказала, что без предупреждения никто не допускается, к тому же, он только что уснул, а когда проснётся неизвестно – может быть, через час, а может быть и через четыре часа... Но мы все без колебаний ответили: «Будем ждать». – И, о милость Преподобных! – отец Кирилл проснулся через несколько минут и пожелал нас видеть... Вошли в очень чистенькое и уютное помещение; сняли верхнюю одежду, обувь и потихоньку пошли в комнату, где посредине в удобно устроенной кровати лежал Батюшка... Подходили к нему по очереди и в кратких словах излагали наболевшее. Отец Кирилл также давал краткие, но определённые советы и каждому вручал коробки конфет. Когда я подошёл и, поцеловав его руку, остановился возле него, он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Побелел Константин Ефимович». Я также с улыбкой ответил, что пытался сопротивляться, но всё равно «покрасили» меня... «Продолжайте трудиться, воспитывать и готовить добрых пастырей... Наша школа должна быть духовной, подлинно духовной...».

Затем отец Кирилл вспомнил почивших: своего однокурсника протоиерея Аркадия Станько и моего однокурсника (я шёл годом позже отца Кирилла) Николая Ричко... Отец Кирилл ещё по два раза всех нас подозвал к себе и паки и паки всем нам вручил шоколадки. Когда он в третий раз дал знак Любови, чтобы она принесла шоколадки для раздачи, та заметила: «Батюшка! Вы уже два раза давали». Но отец Кирилл, тем не менее, велел подавать ещё... Нам было и радостно и грустно. Радостно, потому что видели чистоту души доброго пастыря; грустно, потому что в уме скользнула мысль: не прощается ли с нами дорогой Батюшка?!

Пробыли мы с отцом Кириллом и возле него около часа, но этот час дороже времён...

Посетили могилы – захоронения у алтарной части храма дорогих и близких мне людей. Среди них почивает митрополит Крутицкий и Коломенский Питирим (Свиридов) – он (в бытность архиепископом Минским и Белорусским) направил меня для продолжения учёбы в Московскую Духовную Академию... Помолились о них, испросили и их предстательства на Небе...

Владимир отвёз всех нас в свою московскую квартиру и предложил ужин. На другой машине – Александра, знакомого отца Николая – мы окрылённые вернулись домой...

14 октября я сходил в Троицкий собор, где почивают святые Мощи Преподобного и Богоносного Сергия, поклонился ему и его святым Родителям за их великую милость.

17 октября 2004 г.

На Святой Руси немало было добрых обычаев, которые украшали жизнь наших предков, разгоняли житейские тучи, открывали солнышко с его светом и теплом, духовно устрояли. Среди таких обычаев в нашем Радонежском крае была остановка паломников в Хотьковском монастыре у гробниц ныне прославленных Кирилла и Марии – родителей Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия – остановка на пути к нему, в его Святую Обитель. Не дерзая сразу обратиться с мольбой к Великому Радонежскому и всея Руси Чудотворцу, паломники шли к его святым Родителям и здесь, прежде всего, рассказывали им, с чем идут к их святому сыну, что их зовёт, влечёт туда или даже понуждает, и со смиренной надеждой просили их подкрепить тогда, когда они придут к «светло Украшенному Духом Святым». И, несомненно, подкрепление получали. – Ведь подобное мы наблюдаем и в обычной нашей жизни. Когда получение чего-либо нужного для нас зависит во многом от высокого начальства, мы, как правило, не обращаемся прямо к нему, а ищем своих знакомых, которые так или иначе вхожи во дворы его и через них начинаем своё дело, а потом уж ободрённые и подкреплённые предстаём лицом к высокому лицу. – Результат действеннее. – Вот и я, недостойный, направляясь в Обитель Преподобного Сергия и проезжая в электричке мимо его Родителей, всегда испрашиваю у них благословения на предстоящий трудовой день, а потом уже иду более уверенно к святым Мощам их Великого сына, и уж совсем уверенно – в Духовную Академию.

Но что же произошло необыкновенного? – А вот что.

Всё происшедшее связано с моим проживанием в Святой Обители в те дни, когда я приезжаю читать лекции в Академии и остаюсь там ночевать. Лет двадцать тому назад (до первого декабря 1988 г. – дня хиротонии во епископа Алексия Кутепова), когда довольно остро стоял вопрос о том, где останавливаться преподавателям-москвичам, я усилил свои просьбы к Преподобному, чтобы он, ему ведомыми судьбами, утроил меня. И очень скоро – в день Обретения честных Мощей Преподобного Сергия, Игумена Радонежского (5/18 июля) – я получил в Святой Лавре в гостинице №2 отдельную комнату. Через некоторое время – и заметьте, опять-таки в день церковной памяти Преподобного Сергия – мне предоставили в той же гостинице более удобную комнату – с видом на Успенский собор. Знаменательно, что в этой комнате когда-то жили мой предшественник в преподавании Патрологии протоиерей Пётр Гнедич (†1963), мой добрейший учитель протоиерей Александр Ветелев (†1976) и способнейший ученик, а затем преподаватель Борис Николаевич Пушкарь (ныне: Вениамин, Архиепископ Владивостокский и Приморский). Чувствовалось, что комната эта намоленная – здесь не просто отдыхали, а проводили дни и ночи в беседе с Богом! Какие славные, великие люди были в Духовной Школе!

Дальше. 11 октября (по старому стилю 28) – вспомним: это ведь день церковной памяти Родителей Сергия Преподобного схимонаха Кирилла и схимонахини Марии – мне сообщают: «Вас выселяют из гостиницы №2». – От этого известия сердце застучало чаще! Но спокойный голос продолжал: «Переводят в первую гостиницу». – «В первую?» – переспросил я. «Ведь эта гостиница предназначена для других!» – «Да, да – в первую». – Через два дня я уже получил новый очень удобный номер... Встретивший меня заведующий гостиницей иеромонах Агафон сразу же спросил, на какое время меня поселяют. «Думаю, – ответил я, – на годика два-три. Ведь мне идёт семьдесят восьмой». – «Нет, нет, – пояснил отец Агафон, – я о другом – в какие дни будете здесь?» – Я ответил... Были и ещё вопросы...

Вижу во всём нечто необычное, а вернее обычное: заступничество Преподобных Родителей и их Преподобного Сына! Внутренний голос мне говорит: «Пребывай с Преподобными – и милость Божия не отступит от тебя!».

Конечно, сегодня я приношу искреннюю – сыновнюю благодарность бывшему Наместнику Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, а ныне Архиепископу Тульскому и Белевскому Алексию (Кутепову), а также продолжающему игуменство Преподобного Сергия нынешнему Руководителю Братией Лавры Епископу Сергиево-Посадскому Феогносту (Гузикову) за их доброту, чуткость, внимание... От души благодарю и гостиничего иеромонаха Анфима. За всё время я не услышал от него ни одного замечания. Наипаче же склоняю голову и преклоняю колена перед Благодатью Неба!

Да хранит Господь добрых людей в мире и благополучии!

26 октября 2006 г.

В субботу 20 ноября 2004 г. – накануне Церковной памяти Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных – вернулся я домой после полных рабочих дней (в пятницу было четыре лекции, а в субботу три) усталым и думаю: смогу ли я завтра съездить в Обитель Преподобного и Богоносного Отца нашего Сергия Радонежского, чтобы почтить Небесного Стража со всеми Небесными Силами. Отходя ко сну, я, тем не менее, дерзновенно обратился с молитвой: «Архистратиг Божий Михаил! Если Ты дашь мне силы, то завтра разбуди меня в положенное время!»... И что же? – просыпаюсь... Кругом темень... Решаю, что это ещё глубокая ночь и потому надо стараться поскорее снова заснуть. И вдруг осеняет мысль: а может быть услышали мою молитву и разбудили меня?! Быстро встаю и смотрю на часы – остаётся до электрички ровно столько времени, сколько мне обычно требуется!!!

Я спокойно дошёл до поезда и, к моему удивлению, попал в вагон более, чем тёплый – в нём я мог снять шапку (на улице была вьюга) и начать благодарственную молитву Архистратигу Божию Михаилу и всем Небесным Силам... – Они с нами!

Архистратиг Божий Михаил и святые Ангелы Гавриил, Варахиил, Иегудиил, Иеремиил, Рафаил, Салафиил, Уриил со всеми Небесными Силами не преставайте молить Бога о нашей Святой Православной Русской Церкви, о её Предстателе, о родной Духовной Школе, её Руководителе, о всех нас!

21 ноября 2004 г.

Вспоминаю 1983 год. Речь шла о возвращении Свято-Данилова монастыря (вернее – того, что осталось от когда-то славного монастыря) Русской Православной Церкви. Все члены тогдашнего Политбюро ЦК КПСС согласились на его «передачу». Против выступил лишь один член Политбюро – первый секретарь московского городского комитета КПСС Гришин В.В. Земной хозяин Москвы выступил против Небесного хозяина стольного града. И что же – сегодня красуется своим благолепием восстановленная усердием верующих святая обитель, а Гришин вскоре был снят со своего поста и умер в отделе социального обеспечения, куда он явился переоформлять свою пенсию... А вот что у меня соединяется с почитанием благоверного князя. В марте 1991 г. в связи с переездом на новую квартиру я встал на очередь для установки телефона. Но жизнь так повернулась, что очередь стала продвигаться очень медленно, так как ввели порядок внеплановой установки телефона за определенную плату. Я решил ускорить дело. Взял необходимые документы в Московской Духовной Академии и 21 февраля 1994 г. пошел на прием в соответствующее правление телефонных узлов. И потерпел полную неудачу! Сотрудник правления железным голосом сказал мне: «Это будет стоить полмиллиона. Готовы вы к этому?». Я расстроился, растерялся и не знал, что ответить. Только выйдя из приемной, осознал причину своего провала: не испросил благословения у святого Хозяина Москвы... Теперь я продолжил дело иначе: прямо от начальства поехал в Свято-Данилов монастырь, зашел в храм Святых Отец Семи Вселенских соборов, постоял у иконы со святыми мощами благоверного князя, поклонился ему – и снова по инстанциям. Нет нужды описывать эти хождения: они были краткими и предельно продуктивными – нашлись и добрые люди. В конце апреля, перед самым Светлым Христовым Воскресением (было 1 мая по н. ст., 18 апреля по ст. ст.) у меня на квартире зазвенел телефон. Знаменательно еще то, что эту заметку (кроме последних абзацев) я написал в конце февраля (25 февраля по н. ст., 12 февраля по ст. ст.) – значительно раньше установки телефона. Уверенность в том, что благоверный князь поможет, меня не оставляла. Ублажаем тя, благоверный княже Данииле, ходатая за свой стольный град, за живущих в нем и притекающих к тебе!

5 января 1996 г. мне нужно было посетить Отдел Внешних Церковных Сношений, расположенный в Свято-Даниловом монастыре. По обычаю я, прежде всего, зашел в храм Святых Отец Семи Вселенских Соборов, где с левой стороны Царских врат находится икона святого благоверного князя Даниила с частицей его святых мощей. Поскольку она находится в иконостасе, то доступа к ней нет... Поблагодарив благоверного князя за его предстательство в прошлом году и попросив его молитв за нас и в наступившем, я вместе с тем посетовал, что нельзя в любое время дня приложиться к его святым мощам, и это в той святой обители, где много любви, добра, благоговения. Когда же ты, благоверный княже, думал я, станешь ближе к нам – всегда доступен?! С этими мыслями зашел я в один из кабинетов ОВЦС. Не прошло и пяти минут, как в тот же кабинет отворилась дверь, и на пороге появился насельник святой обители иеродиакон Трофим (Ячник) с приветливой милой улыбкой. А еще через пять минут мы с отцом Трофимом были уже у святых мощей благоверного князя в Троицком соборе... Благоверный князь приблизился!.. Я почти был уверен, что он увидит мое сетование – и увидел.

О близости святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских /† ок. 345/, ко всем призывающим его на помощь имеется бесчисленное множество свидетельств. Поэтому то, о чем я сейчас поведаю, никого не удивит, тем не менее просто «обыкновенным» не могу назвать случившееся.

А случилось следующее.

13 января 2000 г. мне необходимо было оформить некоторые важные документы в Москве. Чтобы ничто мне не мешало, я, кроме документов, ничего с собой не взял. Дело было совершено довольно быстро, оперативно, и я в хорошем настроении вернулся домой.

Снял с себя пальто, ботинки, подошел к своему рабочему столу, выложил на него все бумаги, чтобы еще раз внимательно просмотреть всё сделанное. И что же? – Основного документа нет! Я почувствовал, что ноги у меня сделались какие-то ватные и мне надо сесть... Просмотрел всё еще раз – нет! Сказал жене. Она спросила, не заходил ли я куда-нибудь. Да, зашел только в Покровский монастырь с надеждой приложиться к святым мощам блаженной Матроны, но так как там была большая очередь, то я поцеловал лишь её святую икону, которая висит снаружи храма на той же стене, у которой внутри находится святая рака. Поклоны я делал только поясные, так что вывалиться из кармана чему-либо было невозможно. Надо срочно идти снова и подавать заявление об утере.

Жена пошла в другую комнату, а я достал чистые листы бумаги для заявления и стал одеваться... Прошло примерно минут пять – и я, без всяких дополнительных поисков, нахожу утерянное. Быстрым шагом я поспешил к жене, чтобы сообщить: нашел! А жена улыбается и говорит: «Благодари святителя Николая: я только что кончила читать ему молитву...». Открыл святую икону Скорого Помощника, приложился к ней и сделал земные поклоны /знаю, что по Уставу земные поклоны отменяются до 18 января по новому стилю – не упрекайте меня. К сему слову хочу добавить иное: не осуждайте и за то, что я не могу понять тех иереев, которые не исповедуют и не допускают к Святому Причащению верующих в день Рождества Христова и в день Святой Пасхи, а некоторые и в последующие святые Дни!!! /.

В нашей семье подобная скорая помощь Святителя была не единственная. Мама моей жены – Елена Владимировна /† 1999/ говорила: «Если что потеряете, просите святителя Николая помочь найти...». Этому совету мы и следуем. Так было найдено обручальное кольцо, пролежавшее на земле, в траве, среди опавших листьев несколько недель. Так нашли одну очень нужную книгу буквально в течение нескольких минут – пока читался тропарь святителю Николаю. – До этого ее не могли найти. Так нашли «страховой полис»...

«РАДУЙСЯ, НИКОЛАЕ, ВЕЛИКИЙ ЧУДОТВОРЧЕ»!

13 января 2000 г.

Имя святителя Московского Филарета (Дроздова) впервые я услышал на уроках по Истории Русской Церкви от отца Виталия Борового в Минской Духовной Семинарии. Не могу сказать, что оно сразу стало мне близким – скорее рассказ о нем воспринимался как очередной учебный материал, знание которого полезно для души и необходимо для будущего служения Церкви Божией. Входить в мое сердце стал Святитель со студенческих лет в Московской Духовной Академии – с 1951 г. Объясняется это прежде всего тем, что в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре в Духовской церкви (вернее возле нее) был похоронен Святитель. (Надгробие стояло в Духовской церкви возле южной стены. Как оказалось при открытии святых мощей Святителя, часть из них была в могиле возле Духовской церкви» а часть – под надгробием). Будучи студентами» мы любили заходить в Духовскую церковь, чтобы помянуть там погребенных и испросить их молитв. А это и устанавливало с ними основы духовной связи. Большей же близости со Святителем содействовали проводившиеся в Духовной Академии по благословению Святейшего Патриарха Алексия I 1 (14) декабря – в день Небесного Покровителя Святителя святого праведного Филарета Милостивого – «Филаретовские вечера». Вечера эти проходили в доброй семейной обстановке с непременным участием в них самого Патриарха. Каждый раз Его Святейшество выступал со словом, в котором с большой любовью к Святителю и теплотой сообщал о нем что-то новое, святое. Мы все больше и больше узнавали об этой светлой личности и все больше и больше проникались к ней любовью. Мы чувствовали, что святитель Филарет пребывает в сонме угодников Божиих. Но в те времена о канонизации святителя Филарета в ближайшие десятилетия невозможно было даже подумать. Однако судьбы Божии неисповедимы... С 29 ноября по 2 декабря 1994 г. в Даниловском монастыре заседал Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, на котором в числе прочих деяний было засвидетельствовано самое радостное для Московских духовных школ – святость митрополита Филарета. Незадолго до деяния Собора были открыты останки (ныне святые мощи) Святителя и положены в Духовской церкви на специально уготованном столе перед иконостасом. (Одновременно были открыты из-под спуда и святые мощи митрополита Иннокентия (Вениаминова), а также останки наместника Лавры – духовника митрополита Филарета архимандрита Антония). Сохранился череп, волосы на нем и все прочие косточки. Пока еще не было прославления – я видел. Но что же побудило меня написать эти строки? Что произошло необыкновенного? – А вот что. Первое. В четверг, 1 декабря, прочитав лекции, я сразу ушел в город по разным хозяйским делам. Дел было немало, и я рассчитывал вернуться в святую обитель только около 16 часов. Но все шло удивительно быстро, и в 14 часов 53 минуты я уже был в гостинице. Возле дверей меня встретила матушка Анастасия вопросом: «А вы пойдете?» – «Куда?» – в недоумении спросил я. – «На перенесение останков митрополита Филарета из Духовской церкви в Трапезный храм». – «Когда это будет?» – «А вот сейчас, ровно в 15 часов!..». Ничего об этом я не знал, иначе и не пошел бы в город, так как мог там надолго задержаться по самой простой причине – редко ходят автобусы. Могли быть и другие причины задержки. – Все Святитель устроил, вовремя вернул меня в Лавру и вовремя сообщил о своем переселении... Ровно в три часа я уже стоял возле Духовской церкви. Через несколько минут дверь в церковь открылась. Специально прибывшие в Лавру, по указанию Святейшего Патриарха Алексия II, епископ Истринский Арсений и епископ Тихвинский Симон с братией обители отслужили заупокойную литию, и под перезвон колоколов останки митрополита Филарета были перенесены и положены в уготованную раку между двумя боковыми алтарями, после чего была совершена панихида. Второе. В субботу, 3 декабря, мне нужно было уезжать домой – в Москву. Но опять как будто случайно узнаю от воспитанников первого класса Духовной Семинарии о том, что в 16 часов приезжают с Собора архиереи и будет совершена последняя панихида о приснопамятном Московском Митрополите. – Я это принял опять как зов самого Святителя. Остался... и пережил поистине священные минуты... Панихиду совершил архиепископ Тамбовский и Мичуринский Евгений в сослужении наместника Обители архимандрита Феогноста. Пел студенческий хор под управлением великого мастера своего дела, архимандрита Матфея (Мормыля). Третье. Я знал, что 4 декабря в Успенском Патриаршем соборе Кремля состоится сам акт канонизации митрополита Филарета. Знал и то, что в Кремль и, соответственно, на богослужение можно попасть только с пригласительным билетом. Достать в Академии его я не смог. И тем не менее, когда воспитанники спросили меня, буду ли я на торжестве канонизации, я ответил: «Уже два раза Святитель позвал меня, и, если ему угодно, позовет и в третий раз». Услышав мои слова, воспитанники улыбнулись. И что же? Возвращаюсь из семинарского корпуса, захожу в гардероб раздеваться, а за мной входит студент первого курса Академии и, передавая пригласительный билет на богослужение в Кремль, говорит: «Из Москвы Вам прислал иеродиакон Вениамин»... И я на канонизации святителя Филарета был! С глубоким волнением я слушал во время малого входа чтение митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием Деяния Архиерейского Собора: «29 ноября – 2 декабря 1994 г. Свято-Данилов монастырь, г. Москва. Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Освященный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, исследовав жизнь и святительское служение Митрополита Московского и Коломенского Филарета... определяет: 1. Причислить к лику святых... 2. Честные останки ... считать святыми мощами. 3. Память его праздновать 19 ноября по Юлианскому календарю...». Четвертое и на сегодня последнее. Вчера воспитанники первого класса дали мне частички от гроба и облачения Святителя. Слава Тебе, Господи, слава Тебе! Святителю отче Филарете, моли Бога о нас!

10 декабря 1994 г.

9 июня братия Святой Лавры Преподобного Сергия во главе с Наместником Сергиево-Посадским Феогностом проводила в Москву в Храм Христа Спасителя святые Мощи дорогого для сердца учащих и учащихся Московских Духовных Школ святителя Московского Филарета (Дроздова) (†1867).

Господь сподобил меня, – верю, по молитвам Святителя, – быть на его канонизации, также и сейчас – вместе с братией проститься с ним.

Накануне была совершена полиелейная служба. Все с любовью прикладывались к святым Мощам Святителя, стоявшим перед амвоном, и с благоговением подходили под елеопомазание к епископу Феогносту. Подошёл и я.

9 июня в 15 часов был совершён молебен тремя арихпастырями – архиепископом Верейским Евгением, архиепископом Тернопольским и Кременецким Сергием и епископом Феогностом – со всей братией обители. После молебна насельники святой Обители стали подходить к святым Мощам, чтобы воздать здесь последний поклон. Стал в очередь и я. Но как только братия приложилась, святые Мощи были отделены духовенством от очереди. Я на мгновение растерялся, а ещё больше восскорбел, что не смог подойти к Святыне, и взмолился к Святителю. – И тут же слышу распоряжение отца Павла, Благочинного Свято-Троицкой Сергиевой Лавры: «Пропустите Константина Ефимовича!». Духовенство расступилось, и я, с глубокой благодарностью отцу Благочинному, наипаче же святителю Филарету, поклонился святым Мощам и приложился... Для меня сие явилось очевидным знамением, что Святитель остаётся духом с нами, со всеми, кто его почитает и прославляет!..

Не трудись худой ратник, пытающийся принизить наследие Святителя – в крепкой броне стоит Великий Покровитель нашей Великой Школы, Школы Духовной!!!

Священнослужители взяли на свои рамена гроб со святыми Мощами и под звон всех Лаврских колоколов понесли через Святые Ворота Лавры к стоявшему на площади автобусу... На глазах многих появились слёзы... В это время пошёл мелкий-мелкий дождик. А ведь на Руси с древних пор существует поверье: когда дети провожают любимого отца – идёт дождик!

Мы глубоко верим, что Святитель Филарет будет не только с Москвой, но и со всеми нами!

А прикладываюсь теперь я к тому месту, где находились святые Мощи. Святителю Отче Филарете, моли Бога о нас!

20 июня 2004 г.

«Подобает тебе здесь пребывать, потому что Бог через тебя на этом месте многих приведет ко спасению», – так велел преподобной Евфросинии святой Ангел, явившийся ей и приведший ее на то самое место, где святая и основала существующий поныне в граде Полоцке Спасо-Евфросиниевский женский монастырь. С 1910 г. в нем почивают и святые мощи Основательницы. Преподобная скончалась 23 мая 1173 г. в Святой Земле. До 1187 г. ее честное тело находилось в Палестине, в обители преподобного Феодосия Великого, когда было перенесено в Киево-Печерскую Лавру, а затем – в ее родной монастырь. Слова Небесного Вестника, как и путь святых мощей Преподобной показывают, что Всечестная Невеста Христова неотделима своим предстательством у Престола Божия за град Полоцк, за всех чтущих благочестно ее память. Хочется верить, что ходатайство Всечестной Игуменьи Полоцкой коснулось и меня в день хиротонии во епископа Полоцкого и Глубокского Феодосия (Бильченко) – 10 августа (410 н. ст.) 1997 г. Произошло следующее. Город Полоцк находится на расстоянии примерно 100 километров от моей родины, где я провел детские и юношеские годы. Естественно, что мне очень хотелось воспользоваться поездкой из Москвы в Полоцк, посетить и родной край: поклониться святыням своей сельской церкви святого пророка Илии (в ней на камне находится Стопа Божией Матери), помолиться у могил родителей, брата, других близких мне почивших, встретиться и с оставшимися в живых родственниками и знакомыми. На родине я не был уже с января 1993 г. Поэтому как только все приехавшие прибыли 9 августа в Полоцкое Епархиальное Управление, где новоизбранного епископа встречал Патриарший Экзарх всея Беларуси митрополит Минский и Слуцкий Филарет, я тут же испросил у митрополита благословение на поездку в родное село Комайск. Благословение было дано на понедельник, 11 августа. Так как на послеобеденное время этого дня были куплены обратные билеты в Москву, то мне сказано было вернуться в Епархиальное Управление к 14 часам. Времени на посещение было мало, и у меня явилось опасение, что приехав в Комайск, я не смогу зайти в храм по самой простой причине, что хранитель ключей от храма может уйти на полевые работы, равно как и мои родные могут куда-нибудь отлучиться. Ожидать же, пока всех найдут, возможности не было. Оставался один выход: позвонить и попросить, предупредить. Помолившись преподобной Евфросинии, я с раннего утра в воскресенье 10 августа стал заботиться об этом. Но позвонить из гостиницы оказалось невозможно. Дежурный посоветовал мне пойти на почту. Однако и здесь встретилось препятствие – заказ на телефонный разговор у меня не приняли, потому что оплачивать его следовало лишь белорусскими деньгами, которых я не имел. Банк же, где можно было поменять российские рубли, оказался закрытым – день был выходной. Я снова вернулся на почту и стал просить у стоявших в очереди поменять мне необходимое количество российских денег на белорусские. Но полочане, выразив сожаление, что с собой нет запасных денег, направили меня на рынок. Там, говорили они, быстро и легко поменяют. Не видя другого пути, я пошел туда, куда меня направили. Дохожу до конца улицы от гостиницы «Двина», поворачиваю направо и ... слышу: «Здравствуйте!» – протягивает мне руку мэр города Полоцка Константин Леонидович, с которым я только что накануне вечером во время приема познакомился. Опытным взглядом он определил, что у меня есть какие-то проблемы и спросил о них. Я вкратце рассказал ему. «Идите, – сказал он, – одевайте пиджак и приходите ко мне в горсовет, который рядом с кафедральным собором, куда все равно скоро надо идти, и мы позвоним из моего кабинета...». Встреча с мэром и его предложение были для меня настолько неожиданными, необычными, что я тут же, поблагодарив его, ответил: «Как хотите судите, но для меня очевидно: вас послала мне навстречу преподобная Евфросиния, Небесная хозяйка города Полоцка!». Через несколько минут я уже сидел в просторном кабинете мэра. К моему удивлению, ответили из Комайска при первом же наборе номера телефона. Было такое впечатление, что у телефона сидели и ждали звонка – и это в пору летней страды... Осталось еще время и на беседу с мэром, из которой я вынес самое хорошее впечатление: есть у богоспасаемого града Полоцка и заботливая Небесная хозяйка, и добрый земной хозяин... Во время Божественной Литургии я попросил священнослужителя вынуть из святой просфоры частичку и за Константина Леонидовича, хотя не знаю, крещен ли он в Церкви Православной. Вынимавший частицу белорусский батюшка не возразил мне... Поездка в Комайск была весьма успешной. Я остался до глубины души благодарен проректору Московских духовных школ архимандриту Венедикту (Князеву) за то, что он согласился вместе со мной посетить мою родину. В той же степени я благодарен и настоятелю Докшицкой церкви священнику Георгию Мелешко за то, что он, невзирая на свою занятость, принял благословение митрополита Филарета и с ветерком доставил нас в Комайск, а затем и в Полоцк. Конечно, я низко кланяюсь Высокопреосвященному Экзарху всея Беларуси за благословение, а Преосвященному Феодосию – за поддержку... Молитвами преподобной Евфросинии да благословит Господь труды Преосвященного Феодосия, нового епископа града Полоцка и мэра того же града во славу Святой Православной Церкви и родной Беларуси!

* * *

Было и иное, но опять-таки связанное от начала до конца с поездкой в г. Полоцк на хиротонию епископа Феодосия – с 8 по 10 августа. Вместе со мной (или я с ним) в одном купе должен был ехать на хиротонию Николай Васильевич Маслов, но перед поездкой он заболел, и билет был сдан. Купила его транзитная пассажирка из Северных районов России Светлана Федоровна... Фамилии ее, как и города проживания, не называю, так как не знаю, угодно ли это ей будет. Но имя и отчество называю умышленно, чтобы читатель помолился об этом добром человеке и одновременно помянул и новопреставленного ее отца. Должен только свидетельствовать, что Светлана, к глубокому сожалению, пока еще не крещенная. Но я верю, что Господь за добрые дела приведет ее в ограду Святой Православной Русской Церкви... Так вот, когда она вошла в купе, я несколько смутился. Но скоро у нас начался разговор, тем более, что она сразу увидела, что я вхожу в состав какой-то церковной делегации. Она, прежде всего, поделилась своим горем, что едет в Витебск на похороны отца. Я сказал, что мы едем в Полоцк на хиротонию нового епископа, того самого, который только что приходил к нам в купе, и там непременно помолимся об упокоении новопреставленного Феодора. А так как Господь устроил нам эту встречу, то я буду поминать ее отца и вернувшись домой (что за домашней молитвой мы с женой ежедневно и делаем, поминаем и Светлану, и Владимира, но о нем ниже). Далее выяснилось, что на севере чрезвычайно активно – даже как-то настырно, назойливо – действуют иеговисты, а голоса православных священнослужителей почти не слышно. Где, каким образом можно узнать о православном учении, об опасности попасть в сети различных сектантов, о том, как верить и достойно, правильно испо-ведовать святую веру?.. У меня с собой была моя брошюра «Православная вера», и я подарил ее Светлане, хотя и сознаю, что многое в этой брошюре останется для нее непонятным, невзирая на адаптированность содержания. Затем я сказал, что подготовил к изданию более обширную и, как думаю, более доступную для читателя книгу. Но так как весь тираж я жертвую на восстановление одного из храмов Московской области, порушенного в годы лихолетий, то издание этой книги задерживается по причинам финансовым. Услышав это, Светлана предложила мне необычное, совершенно мной не ожидаемое и даже совершенно не предполагаемое – написать на имя ее директора письмо и изложить в нем свою просьбу. Это предложение было принято мной как чудо действия Промысла Божия, как благословение Неба доводить издание книги до конца. Я, от всей души поблагодарив, согласился. Оговорил я лишь только то, что вернувшись в Москву, должен буду предварительно выяснить, остается ли надежда на издание без помощи со стороны других благотворителей. Далее события развивались не менее чудесно. Прибыл я в Полоцк окрыленный надеждой и радостью. Но вскоре начали появляться и сомненья: не явился ли этот разговор просто доброй беседой, а до дела – до осуществления – весьма и весьма далеко. И вот здесь совершилось нечто новое, рассеявшее мои сомненья. После хиротонии во епископа Феодосия в трапезной Спасо-Евфросиниевского монастыря был устроен прием. Молодежь, как более расторопная, быстро заняла места за столом, и я оказался на предпоследнем месте. На последнем месте – от меня слева – спокойно и скромно сел какой-то незнакомец. Справа же от меня сидел преподаватель Минской Духовной Семинарии иеромонах Игнатий. Не зная соседа, я не решался его беспокоить. Но тут отец Игнатий, повернувшись к нам, громко сказал: «Константин Ефимович, рядом с вами сидит наш благодетель. Он нам много помогает». С этого представления и начался мой разговор с соседом Владимиром (отчество, фамилию и все прочее не называю по тем же причинам, что и выше). Сам не знаю, как получилось у меня, но я Владимиру в общих словах изложил содержание беседы со Светланой. И вот тут произошло то, что меня заставило снова задуматься. Как только была названа организация, где работает Светлана, Владимир, как-то приветливо улыбнувшись, сказал примерно так: «А ведь мне и надо выйти на эту организацию. Дайте мне их координаты. Мы с ними вступим в контакт, и им легче будет удовлетворить и вашу просьбу...». Отказать я не мог... «Радуйся, Евфросиние, невесто Христова всечестная».

21 августа 1997 г.

Р. S. Сегодня свидетельствую: чудо действия Промысла Божия совершилось!

10 декабря 1997 г.

На Светлой седмице в четверг 15 апреля 2004 г. я поехал в Святую Лавру Преподобного Сергия Радонежского, чтобы и помолиться там, и заняться академическими делами. Всё исполнив, я пошел поздравлять с Праздником Праздников келаря Лавры игумена Аристарха (Смирнова) . Отец Аристарх, как всегда, встретил меня тепло, подарил красивое пасхальное яичко, а для моей жены передал иконку в рамочке преподобной Параскевы исповедницы (†1952). Я несколько был удивлён такому дару, но решил: видимо, это потому, что у нас дома мало икон новомучеников нашей Святой Церкви. Оказалось, что всё произошло промыслительно. Придя домой, я сразу достал иконку и отдал Маше. У нас тут же состоялся следующий диалог, который и показывает необыкновенность происшедшего.

– Какая Параскева изображена на святой иконе? – спросила Маша. – Не Матиешина ли?

– Не знаю. На обратной стороне иконки написано, что церковная память её 22 ноября (по старому стилю). Посмотрю в календаре... Да, Матиешина.

– Так с ней же моя мама (Елена Владимировна Апушкина – К. С.) была в ссылке в Казахстане. Там они познакомились, подружились. Потом матушка Параскева приезжала к нам на московскую квартиру. Я хорошо её помню, как помню и некоторые её наставления...

Дивен Бог во Святых Своих!

19 апреля 2004 г.

18 июня с. г., по милости Божией и по доброте настоятеля Троицкого храма г. Яхрома священника Максима Брусова и его супруги Натальи, мы (матушка Наталья, моя жена Мария – в девичестве Апушкина, сын Алексей, внук Ваня и я) смогли осуществить своё давнишнее желание – посетить Спасо-Влахернский женский монастырь пос. Деденёва... Красота, благолепие, чистота, порядок сразу произвели на нас большое впечатление. Но не об этом я хочу сейчас свидетельствовать...

Войдя во святую Обитель, мы направились к храму, где почивают святые Мощи Преподобной Исповедницы. Каково же было наше удивление, а ещё больше – радость, когда мы подошли к святой Раке! – Дежурившая в храме послушница Александра (кажется, так её имя) опередила нас и открыла святые Мощи. Мы с сугубым благоговением и молитвой приложились к ним. Затем Александра подошла ко мне и спросила, не был ли я знаком с матушкой Параскевой. Я ответил, что не был, а вот моя жена ещё девочкой встречалась с ней, так как матушка бывала в их московской квартире. По просьбе Александры жена рассказала, чем запомнилась встреча (здесь я не повторяю это) как и то, что Преподобная проходила свой трудный исповеднический путь в Казахстане с её мамой – Еленой Владимировной Апушкиной (†1999) и нашим другом семьи Владимиром Владимировичем Быковым (†2005).

А вот сегодня – 24 июня – жена, вспоминая рассказ мамы, сказала следующее:

В селе, где проходило детство будущей Исповедницы, жил кузнец, лицо которого было тёмным и выглядело сурово, даже страшновато, за что сельские дети дразнили его, хотя и очень боялись. Естественно, что и кузнец гонял их. И вот однажды девочка, часто посещавшая храм Божий, услышала Апостольские слова: «Всяк ненавидящий брата своего человекоубийца есть» (1Ин.З:15). Слова эти заставили девочку задуматься: значит, тот, кто плохо относится к кузнецу – убийца. Страшно! И она набирается смелости подойти к «брату» и приветствовать его – «Здравствуйте». – «Здравствуйте!» – несколько удивлённо, но с добрыми глазами ответил кузнец... Дальше приветствия стали обычными и всегда приносившими обоюдную радость. Вскоре кузнец полюбил её как дочь или внучку и однажды, придя к ним, сказал дедушке: «Какая хорошая у вас девочка!».

Можно бы здесь в качестве дополнения рассказать, как в наш дом пришла святая икона Преподобной Исповедницы. А она пришла к нам особым путём. Но это мной уже описано и, если будет на то воля Божия, опубликуем в разделе «Необыкновенное в обыкновенном».

Да хранит Господь Свою святую Обитель!

Просим прощения за беспокойство и святых молитв сестёр монастыря –

Константин Ефимович Скурат,

Мария Константиновна со чады и внуки.

24 июня 2006 г.

Речь пойдет об иноках Глинской пустыни архимандрите Таврионе (Батозском, †1978) и схиархимандрите Иоанне (Маслове, †1991). Первого я никогда не видел и ничего о нем до 3 ноября 1992 г. не слышал, а второго хорошо знал как своего ученика, сослуживца по преподавательской работе, а затем и официального оппонента на мою докторскую диссертацию. После кончины отца Иоанна я ежедневно на утренней и вечерней молитве поминал его в числе своих родных и близких, завершая каждый раз, по семейному обычаю, поминовение словами: «И святыми их молитвами прости, Господи, и наши согрешения». А с вечера 4 ноября 1992 г. после имени отца Иоанна я стал поминать и отца Тавриона. Что же побудило меня к этому? Что заставило? 3 ноября 1992 г. принесли нам очередной номер одной московской газеты. В глаза сразу бросилось благостное лицо старца Тавриона. Так как материал о нем представлен был большой (5 столбцов страницы из 6 возможных), я в этот день прочитал лишь преамбулу. Она понравилась мне своей теплотой, но вместе с тем и смутила меня сообщением, что группа верующих г. Москвы обратилась «к председателю Синодальной комиссии по канонизации митрополиту Крутицкому и Коломенскому Ювеналию с просьбой рассмотреть вопрос о причислении к лику святых архимандрита Тавриона», а автор статьи тут же выразил надежду, что «процесс канонизации этого праведника не затянется надолго». Я принял это сообщение как нечто поспешное, скороспелое: ведь от дня кончины отца Тавриона отделяет нас всего 14 лет. Для того, чтобы сегодня непогрешительно сказать, что он святой, нужны весьма и весьма убедительные свидетельства. Конечно, время было такое, когда о нынешних святых не говорили. Мы жили больше воспоминаниями о древней Церкви. И все-таки иногда, как сквозь тучу, прорывались вести о том, что есть и сейчас светочи, праведники. Но вот об отце Таврионе – моем современнике – я ничего не слышал... С такими мыслями я отложил газету, тем более, что продолжать чтение ее не было времени. На следующий день – память Казанской иконы Божией Матери – я пошел к Божественной Литургии в Богоявленский Патриарший собор, где должна была совершиться хиротония во священники моего племянника Феодора Кречетова. Богослужение и хиротонию совершал сам Святейший Патриарх Алексий II. Молитвенно и торжественно проходило богослужение. А вовремя запричастного поздравления с праздником священнослужителей я подошел поздравить протоиерея Геннадия Сибирева. И вдруг он мне говорит: «А вы знаете, Константин Ефимович, какой великий духовно был отец Таврион?!» – Я на какое-то мгновение остолбенел. – А отец Геннадий продолжал: «С ним мне довелось встретиться один раз, и это запомнилось на всю жизнь... Когда преосвященного Леонида определяли на Рижскую кафедру, он попросил у Святейшего только об одном: дайте мне с собой отца Тавриона... Везде, где он появлялся, мир преображался!..». Придя в себя, я решил, что отец Геннадий, так же как и я, только что увидел сообщение об отце Таврионе в газете и потому вспомнил о нем. Но здесь я был не прав. Отец Геннадий ничего об этом не знал. Когда я спросил его, видел ли он газету с материалами об отце Таврионе, он сразу поставил мне несколько вопросов: где? когда? что пишут? Нет ли у меня с собой этой газеты, чтоб хотя бы взглянуть? – На все вопросы я ответил, но ничего не сказал отцу Геннадию о моем вчерашнем смущении, да и причащение священнослужителей уже завершилось. Придя домой, я снова взял газету, положил ее в сумку, так как вечером собирался ехать в Сергиев Посад, ибо на следующий день с утра у меня начинались занятия в Духовной Академии. По дороге я внимательно прочитал все об отце Таврионе... Все сомнения мои были сняты. В проповедях старца я и сердцем, и разумом почувствовал благоухание Христово. Теперь мне хотелось поступить иначе, чем после прочтения преамбулы: я хотел сразу написать митрополиту Ювеналию письмо, присоединяясь к автору статьи и поддерживая его надежду на то, «что вскоре мы сможем обращаться к отцу Тавриону с молитвами». Войдя в комнату гостиницы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, где я останавливаюсь и ночую, я достал бумагу, ручку, сел за стол, и... посидев несколько минут, отложил все в сторону – не стал писать... 5 ноября во время лекции, я кратко рассказал студентам, что произошло. Они попросили меня записать это. Тем не менее что-то тормозило. Однако дальнейшие события понудили меня взять перо и все записать. События эти следующие. Статью об отце Таврионе я показал одному иноку. Взяв у меня газету, он сказал: «Сейчас я вам принесу другую интересную газету» и принес мне развернутый на 13 странице «Русский Вестник» (№8). Со страницы «Русского Вестника» на меня смотрело одухотворенное лицо схиархимандрита Иоанна (Маслова), глинского молитвенника того же времени, что и отца Тавриона (отец Иоанн пришел в Глинскую пустынь 1955 г., а отец Таврион в 1957 г. был назначен туда же наместником). Это было для меня последним свидетельством, что надо брать в руки перо... Остается только несколько вопросов. Почему явил себя мне отец Таврион? Потому ли, что я усомнился в возможности скорой его канонизации? Хотел ли он мне показать, что надо больше доверять сердцу, а не разуму? Или, может быть, отец Иоанн в ответ на мои молитвы явил свое ходатайство перед небесным Престолом Божиим – привел меня к отцу Тавриону и соединил меня с ним? А может быть, и одно и другое, вместе взятое? Как бы то ни было, а я сегодня с еще большей верой в союз Церкви Небесной и земной молюсь: о упокоении схиархимандрита Иоанна, архимандрита Тавриона... и прошу: «И святыми их молитвами прости, Господи, и наши согрешения!».

6 ноября 1992 г., Свято-Троицкая Сергиева Лавра

5 сентября 1998 г. почти весь день я с женой строил забор (старый сгнил и развалился) вдоль северной стороны нашего участка в посёлке Абрамцево. Строить было нелегко, так как сетка-рабица, которую мы натягивали, довольно тяжёлая для нас. Особенно трудным было укрепление двух цементных столбов. И уже к вечеру почувствовалась боль в спине и пояснице, а на следующий день было трудно даже встать. Но день был воскресный, и мы поехали в храм Божий в Академию. Я сразу прошёл во святой Алтарь, чтобы у жертвенника помянуть о здравии и упокоении своих родных и близких. Войдя в алтарь, я был несколько смущён, увидев стоящего с левой стороны у иконостаса Владыку Ректора Епископа Верейского Евгения. Потому я, помолившись у святого жертвенника и получив благословение у Владыки, почти сразу ушёл в помещение возле ризницы, где обычно стоят служащие Академии и некоторые преподаватели. Но через несколько минут слышу, что кто-то шёпотом обращается ко мне. Оглянулся – вижу иподиакона Владыки Ректора. «Константин Ефимович, – говорит он. – Владыка зовёт вас в алтарь...». Приглашение со стороны Администрации воспринимается как вызов (большей частью) на какое-либо мероприятие. А мне на семидесятом году жизни дополнительные нагрузки уже не приносят особой радости, а подчас даже расстраивают. И я пошёл за иподиаконом, понурив голову. Но в алтаре я сразу воспрянул, ибо Владыка, как только увидел меня, указал рукой на стульчик для сиденья – и до конца Богослужения в дозволенные церковным уставом минуты я сидел...

Казалось бы, ничего особенного не произошло. В самом же деле – произошло (по крайней мере для меня). В поступке Владыки Ректора я почувствовал проявление действия Божественной Благодати Священства: после «заборных» трудов я, как никогда, нуждался в отдыхе...

9 сентября 1998 г.

По определению Московского святителя Филарета (†1867), в таинстве Священства правильно избранный «получает благодать духовно возрождать и воспитывать других посредством учения и таинств». В силу этого благодатного дара слово, наставление священнослужителя, получает особое значение. Устами доброго пастыря или архипастыря говорит Сам Дух Божий. Мы, – свидетельствует святой апостол Петр, – благовествовали вам Духом Святым, посланным с небесе (1Пет.1:12). Верный служитель Божий может сказать или посоветовать то, что вопрошающему более всего и нужно знать в данную минуту жизни. И если вопрошающий будет смущен тем или иным советом и поинтересуется, чем он вызван, попросит объяснить, то вряд ли получит на это удовлетворяющий его ответ. Почему? Потому что здесь и было невидимое действие благодати Священства. Приведу пример, который, вероятно, покажется читателю ничтожным, но для меня он необыкновенный. В день Казанской иконы Божией Матери 4 ноября (по н. ст.) 1995 г. мы с женой после Божественной Литургии в храме Московской Духовной Академии пошли завтракать в столовую для служащих Академии. За один стол с нами сел знакомый священник. После завтрака он взял со стола яблоко и, протянув его мне, сказал: «Возьмите для своего внука». Я поблагодарил и, улыбаясь, ответил: «Внук сейчас в Москве, а мы живем в Абрамцеве». Яблоко не взял. И что же? Иду звонить в Москву и узнаю: внука везут к нам в Абрамцево...

10 ноября 1995 г.

Несколько фактов... Летом 1970 г. я с женой и детьми поехал в Подмосковье навестить своих друзей и несколько дней побыть у них. В первую же ночь я увидел необыкновенный сон. Мне явился как будто из загробного мира очень близкий и дорогой нашей семье дядя Володя (так мы всегда называли Владимира Коншина, хотя он и не был нашим родственником). Первое, что мне пришло на мысль при виде умершего – это: кому же теперь отдать мне святую Библию, которую я достал по его просьбе. И дядя Володя говорит: «Положи мне во гроб!». Встав от одра, я хорошо помнил этот сон, хотя обычно утром все забываю. Тем не менее, я не придал значения сну, так как во время нашего отъезда из Москвы дядя Володя был жив. Но вот ни с того ни с сего наши дети, дружно игравшие с детьми хозяев, начали ссориться. Посоветовавшись с женой, мы решили незамедлительно уехать. И, невзирая на просьбы хозяев остаться, мы вернулись в Москву. И тут же узнали, что в день нашего возвращения будет отпевание и похороны дяди Володи. Мы, таким образом, смогли проститься с ним и проводить в последний путь. Спросив у священника, как быть с велением умершего: «Положи мне во гроб!», мы положили святое Евангелие, которое почивший свято исполнял... Другой случай проявления воли Божией и, надо думать, воли почившего, был такой. Погиб Сергей Георгиевский, наш добрый знакомый. О его гибели я ничего не знал. И вдруг я, никуда до этого не собираясь уходить из дома, собрался и поехал в Издательский отдел Московского Патриархата. Прибыл я туда в ту минуту, когда сотрудники редакции «Журнала Московской Патриархии» садились в машину, чтобы успеть на отпевание новопреставленного... И еще один подобный случай, бывший в 1991 г. Летом мы жили в Подмосковье на даче. В Москве мы появлялись редко и ненадолго и поэтому мало слышали о наших знакомых москвичах. Особенно редко ездил я в Москву – не более одного раза в месяц. И вот еду в Свято-Данилов монастырь, все делаю, что мне нужно, и быстро направляюсь к метро «Тульская», чтобы ехать домой. Но на полдороге к метро вспоминаю, что не все сделал в монастыре, и возвращаюсь. Возле ворот монастыря встречаю знакомого человека, который мне и говорит: «Умер отец Петр Дьяченко. Завтра похороны...». Отец Петр одновременно со мной учился в Московских Духовных школах, а затем был священнослужителем в нашем приходском храме святого пророка Илии Обыденного... Помяни, Господи, во Царствии Твоем Владимира, Сергия, протоиерея Петра!..

Все христиане помнят слова Спасителя: Несть Бог Бог мертвых, но Бог живых (Мф.22:32), однако многие нередко забывают или не хотят до конца прочувствовать глубокое действие на их земную жизнь существующего духовного общения с ушедшими в мир вечности. Значение этого общения художественно выразил английский поэт Джордж Байрон (†1824): «О, если там, за небесами, Душа хранит свою любовь, И если с милыми сердцами За гробом встретимся мы вновь, То как манит тот мир безвестный. Как сладко смерти сном заснуть, Оставить горе в поднебесной И в вечном свете потонуть»⁴⁵⁸.

* * *

Работница наших Московских духовных школ Надежда Глушко рассказала мне следующее. 8 августа 1995 г. скончался ее отец, Михаил. До этого он немного болел, но во время болезни, как и в течение всей своей жизни, терпеливо переносил невзгоды, никогда не повышал голоса на родных и вообще на ближних, любил Божий храм. В продолжение сорока дней Надежда посещала разные монастыри и храмы, везде заказывала поминовение о новопреставленном и сама молилась о нем. В сороковой день – 16 сентября – она была за Богослужением в Покровском Академическом храме, а затем передала некоторые продукты в профессорскую столовую с просьбой к преподавателям помянуть ее отца. И вот в третью ночь после сего видит она сон. Излагаю почти дословно. «Как будто я нахожусь в своем новом доме, где до последнего дня жил папа и где продолжает жить мама. Знаю, что папа умер. Мама заботится о поминальной трапезе и кому-то дает указания. Все время слышу духовное пение, вселяющее в душу отраду, мир, покой, но поющих не вижу. Стоим я, папа и вы (то есть автор этих строк – К. С.). Папа, обращаясь к нам, сказал: «Не думал я, что будут поминать меня профессора». И начал говорить о благодати Божией, пребывающей в святой обители преподобного Сергия Радонежского, о величии его святынь, о святости самого сего места, о том, что надо дорожить этим святым местом и ценить то, что мы здесь. Затем стал выражать свою радость, что я здесь – в стенах святой Лавры – работаю. Меня несколько смутило то, что он так радуется в вашем присутствии...». Что здесь необычного? – То, что я в сороковой день услышал просьбу Надежды: помянуть ее отца – и помянул, как и продолжаю поминать об упокоении его там, где нет болезней, печалей, но есть вечная жизнь. Заслуживает внимания и то, что это рассказано было мне Надеждой в день памяти преподобного Евфимия (20 января (2 февраля) 1996 г.) – день Небесного Покровителя моего отца, скончавшегося в 1943 г. Хочется верить, что наши отцы в ином мире вместе и напоминают нам о себе.

20 января (2 февраля) 1996 г.

В четверг, 3 мая 1990 г., на 80-м году жизни мирно, истинно христианской кончиной – кончиной праведника – почил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Причастился Святых Христовых Тайн, перед чем собрал членов Священного Синода на очередное заседание, сел в кресло, вздохнул – и ушел ко Господу. Думаю, что последние минуты жизни Святейшего, нередко обычно рассматриваемые как итог всей жизни, опишут очевидцы, те, которые были много лет рядом с ним. Мне сейчас хотелось бы сказать о том, что воспринято было мной как продолжение молитвенной связи новопреставленного со своей Святой Русской Православной Церковью. Первое. 4 мая по расписанию у меня должны были состояться занятия в аспирантуре. Проводятся они в помещении Свято-Данилова монастыря. Как обычно, на занятия я поехал раньше, чтобы иметь время зайти в храм и испросить благословения у святого благоверного князя Даниила – Небесного хозяина града Москвы. Богослужение шло на втором этаже храма Святых Отец Семи Вселенских Соборов. Туда я поднялся и был очень обрадован, что пришел точно к началу панихиды по Святейшему Патриарху Пимену, которую совершил наместник обители архимандрит Ипполит. Панихида закончилась так, что до занятий оставалось еще 6 минут – ровно столько, сколько мне нужно было (!), чтобы спокойно дойти до аудитории. Второе. На следующий день, 5 мая, я поехал в Богоявленский собор, чтобы поклониться Святейшему и попрощаться с ним, так как не знал, будет ли продолжаться прощание в Троице-Сергиевой Лавре, где я собирался быть 6 мая, чтобы вместе с лаврской и академической братией последний раз встретить Святейшего. Взойдя на солею, я влился в общий поток. Подошел ко гробу, поклонился, приложился к иконе и поцеловал руки Его Святейшества. И вдруг услышал голос, окликнувший меня: «Константин Ефимович, подождите!». Я остановился. Воздух сняли – и передо мной открылось лицо Святейшего Патриарха, лицо праведника – чистое, мирное, благословляющее всех присутствующих, всю Русскую Православную Церковь, которая продолжает свою спасительную миссию. Грусть прощания и радость, что молитвенная связь не кончается, соединились в моей душе. Эта связь настолько живо почувствовалась мной, что, отойдя от гроба, я вспомнил святоотеческое наставление: если ты умилился каким-либо словом молитвы – остановись на нем, ибо в это время молятся с тобой в Горнем Мире! Хотелось бы, чтобы эти небесные мгновения остановились надолго... 6 мая в воскресение (неделя о расслабленном) в начале шестого часа пополудни состоялись похороны Святейшего Патриарха Пимена в крипте Успенского собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. День был солнечный, теплый...

14 мая 1990 г., день церковной памяти иконы Божией Матери «Нечаянная Радость».

Речь пойдёт о недавно почившем – 1 октября 2001 года – Феодосии (в миру Митрофан Дикун), митрополите Полтавском и Кременчугском, моём друге, однокурснике, вместе со мной окончившем в 1955 г. Московскую Духовную Академию.

В те полувековой давности суровые времена студенческая семья, как и преподавательский состав, отличались подлинно христианской сплочённостью. Это поистине была академическая семья, – так мы и называли. Чуждых её духу – «не своих» – было ничтожное число – их можно было, как говорится, пересчитать по пальцам одной руки. Я знаю таких только троих. Не следует их называть поимённо, но об одном из них я до сих пор скорблю, так как он был моим однокурсником, затем преподавателем Духовной Семинарии, игуменом, и не только ушел из Духовной Школы, но что страшнее всего, снял с себя сан и погрузился в мир суеты. Мне хочется надеяться, что он образумится и придёт «в себя» (Лк.15:17), хотя бы в последний час своего земного пути.

Митрофан был постоянно задумчив, но жизнерадостен, общителен, легко и просто сходился с людьми. В аудитории или спальне всегда что-нибудь читал – без дела увидеть его в помещении было невозможно. Любил выходить на прогулку, особенно во время снегопадов. Как только начиналась вьюга – Митрофан надевал пальто и исчезал, обычно в одиночестве. Все однокурсники были уверены, что Митрофан прежде всех женится и станет священником-семьянином. Эта уверенность нашла своё выражение и в написанной Лёней Остаповым (потом протоиерей, †1975) оде, посвящённой нашему седьмому выпуску. Помню в ней говорилось: «Пожелаем Дикуну поскорей найти жену». Дикун, слушая оду, улыбался, но ничего не говорил. А вскоре принял монашество, сан священнослужителя, и в 1967 г. был хиротонисан во епископа.

Владыка Феодосий отдал всего себя делам епархиальным и потому на устраиваемые через каждые пять лет братские встречи однокурсников не приезжал. Встречался я с ним только в дни церковных торжеств – празднования 1000-летия Крещения Руси, во время его приездов на Архиерейские и Поместные Соборы. Эти встречи приносили мне много радости – мы по студенчески обнимались, лобызались, шутили...

И вот рано утром 6 октября иду я от вокзала к Свято-Троицкой Сергиевой Лавре читать очередные лекции в Московской Духовной Академии и Семинарии. Поднимаюсь в гору к Святым Воротам Лавры – и вдруг вспоминаю митрополита Феодосия: как он живёт, как трудится на Украине, где неистовствует лишённый сана и даже отлучённый от Святой Церкви бывший митрополит Филарет (Денисенко), где много бед принесли православному народу и униаты. – Владыка Феодосий, как только начался захват православных храмов униатами, сразу возвысил голос в защиту гонимых и обратился с призывом ко всем, в том числе к Московским Духовным школам, преградить путь фанатизму католиков. Я тут же откликнулся на его призыв и послал соответствующую телеграмму в Кремль на имя Михаила Сергеевича Горбачёва. Следует заметить, что мой протест закончился внушением мне со стороны Совета по делам Религий. Дальше не пошли: ведь это были годы «перестройки», «гласности»...

Войдя в Лавру я, прежде всего, по многолетнему обычаю, направился в Троицкий собор к святым Мощам Преподобного Сергия и к другим Святыням собора. В соборе я услышал, что поют запричастный стих – значит, к св. Мощам доступ открыт (в другие моменты совершения Божественной Литургии проход к св. Мощам перекрывается цепочкой, да и дежурный не пускает). Обхожу справа колонну и занимаю очередь. И тут слышу справа – близко к св. Мощам – громкий и чёткий женский голос: «Мы приехали помолиться у св. Мощей Преподобного Сергия – умер наш Владыка митрополит Феодосий». Я вздрогнул и попросил у стоящих рядом спросить у женщины, не Полтавский ли митрополит. В ответ на мою просьбу народ расступился, и я сам подошел и спросил. – «Да, митрополит Полтавский и Кременчугский... Скончался в понедельник, а в четверг похоронили». – Свидетельницей моего разговора была преподавательница Иконописной школы Наталья Евгеньевна Алдошина.

Соединяя в одно целое то, что я неожиданно для себя вспомнил у Святых Ворот митрополита Феодосия и то, что я услышал у святых Мощей об его отшествии в Мир Иной, я понял, что однокурсник, друг просит помолиться за него. И я с волнением подошел к св. Раке, поклонился Преподобному Сергию и попросил его ходатайства у Престола Божия за новопреставленного.

С того дня мы на домашнем молитвенном правиле ежедневно поминаем митрополита Феодосия и просим его св. молитв за Константина, мою жену Марию и детей – иерея Николая, Алексия, Наталью со всеми родными и близкими.

Помолись и ты, дорогой читатель, за почившего и за нас, пока ещё носимых волнами житейского моря.

6 января 2002 года Рождественский сочельник

Уже много лет, совершая вечернее домашнее правило, мы молимся о здравии живущих наших родных, знакомых и об упокоении почивших. Но случилось так, что в Рождественские праздники два дня подряд мы никого не помянули. И вот сегодня вечером – 10 января 2002 года – у меня вдруг появилось желание взглянуть на недавно опубликованную мою брошюру «Необыкновенное в обыкновенном» (Фонд «Христианская жизнь». Клин. 1999 – 80 с.). Первый рассказ – «Крестик в пыли», – предельно краткий, я прочитал полностью, а второй – «Божия Матерь покрывает», – как более пространный, я лишь просмотрел. Открыл последнюю страницу этого рассказа и читаю (то, что я и считаю на сегодня – 10 января – необыкновенным): «... 10 января 1993 года скончался мой старший брат Феодор...» (с. 18). А я ведь совсем забыл, что это скорбное событие произошло именно сегодня...

В эти минуты зашел в мою комнату внук Ваня. Я ему показал в брошюре на с. 18 две верхние строчки, и мы вместе с ним спели моему брату, а его «дедушке» «Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой...».

Вечный покой Тебе, дорогой брат Феодор! Многое испытал Ты за время своей нелёгкой жизни (немецкий концлагерь, фронт, ранение и инвалидность…), но много сделал и добра людям, особенно мне. Пусть примет Тебя Господь в Свои Светлые Обители!

10 января 2002 года

3 января 2003 года скончался мой однокурсник по Московской Духовной Академии архимандрит Трифон (Кревский). Мне сообщили, что отпевание будет 5 января в 12 часов дня в храме Переделкино. Дни были очень холодные – термометр опускался до 30 градусов. Одевшись потеплее, я отправился из Подмосковья на Киевский вокзал. Прибыл я туда довольно быстро, но, подойдя к расписанию, увидел, что поездов до Переделкино нет – идут только до последней станции перед Переделкино. И тут подошел некто и порекомендовал мне ехать до этой последней станции, а дальше добираться автобусом. Я так и поступил. Знаменательно то, что выйдя из вагона, я встретил человека, который также ехал в Переделкино и потому довёл меня до остановки автобуса.

В храме было много народа. Уверенный в том, что гроб стоит возле солеи, я остановился. Но когда стали подходить после Божественной Литургии ко кресту, увидел, что покойников нет в храме. Я обратился с вопросом к священнику, дававшему крест, где же и когда будет отпевание архим. Трифона. Священник не знал. Голос же мой был услышан иеромонахом Авелем. Отец Авель немедленно вывел меня на улицу и попросил своего знакомого Александра отвезти меня попрощаться с однокурсником. С помощью мобильного телефона Александра узнали, куда следует ехать, и меня довольно быстро привезли на Пыхтенское кладбище, к месту захоронения отца Трифона. Поблагодарив Александра и его спутников за их доброту, я остался в храме-часовне ждать похоронную процессию. Вскоре показался автобус и несколько легковых машин. С чувством грусти я вошел в автобус, преклонил колена и прикоснулся устами ко гробу – в груди что-то сжало, мгновенно вспомнились совместные студенческие дни, мечтания, планы... И всё это было как будто вчера! (А было в 1951–1955 годы).

Обратно довёз меня также легко и быстро до первого метро («Юго-западная») настоятель храма в Переделкино отец Владимир (Зорин).

Во всей истории вижу молитвенную помощь новопреставленного: преодолеть такой непростой путь за сравнительно короткое время можно было только при Небесной помощи.

Вечная память тебе, дорогой Батюшка!

Помолись и ты за нас, за всех, кто узнал твоё желание и услышал твой зов! Жди: я уже недалеко от тебя.

24. Х.2003 г.

11 мая 1999 г. скончалась моя троюродная сестра Вера Антоновна Грозная. Была она глубоко верующая, благочестивая православная христианка: даже будучи совсем больной, она старалась не пропускать ни одного богослужения. А когда уже не могла ходить, то просила отвезти ее на машине в храм свою верную подругу Раису, с которой они дружно прожили в одном домике в небольшом городке Западной Белоруссии много-много лет… А с какой любовью, с каким радушием всегда встречала она нас – меня, мою жену Марию, детей Колю, Алешу и Наташу! Из ее гостеприимного дома не хотелось уходить... Когда Господь позвал Веру к Себе, Раиса сразу же попыталась по телефону сообщить нам о ее уходе из земной жизни. Но оказалось, что номер нашего телефона у них был старый – нашей прежней квартиры, где кто-нибудь из нас бывает очень редко и недолго. И что же? – Приезжает в квартиру моя невестка Оля, открывает дверь и слышит междугородний звонок… Вчера я был в Москве (летом мы живем в пригороде), а сегодня – 28 мая 1999 г. – ездил в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, где в храме Московской Духовной Академии заказал «сорокоуст» по почившей доброй христианке... Да, жив Господь – живы души умерших! И наше духовное общение с ними вечно: не подвластно ни времени, ни месту!..

Расскажу о двух событиях совершенно разных, но происшедших в один день (во вторник 11 ноября 1992 г.), а главное, после единой молитвы у святых мощей благоверного князя Даниила Московского. У меня уже давно сложилось обыкновение: прибыв в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру или в Свято-Данилов монастырь, прежде всего, заходить в храм Божий поклониться святым мощам угодников Божиих и попросить у них ходатайства о благословении Божием на предстоящий день или дело. Так было и сейчас... Некоторое время тому назад я отдал свою статью одному на редакторов журнала «Даниловский благовестник» Галине Митрофановне, а 11 ноября я поехал в монастырь, чтобы узнать о судьбе моей статьи и о том, к какому времени готовить продолжение. Хотя я и торопился, но тем не менее, по обычаю зашел в храм Святых Отец Семи Вселенских соборов, чтобы помолиться перед святыми мощами благоверного князя Даниила (частица его святых мощей хранится в иконе благоверного князя) и только после этого идти в редакционный отдел. Но в отделе на мои настойчивые звонки никто не отвечал. Я уже собрался уходить, как мне тут же повстречался один из иноков монастыря отец Валентин. На мой вопрос, где мне можно найти Галину Митрофановну, он ответил, что она в отпуске и тут же спросил: «А в чем дело?». Я ему изложил суть дела. Оказалось, что отец Валентин входит в редакционный совет, поэтому все знает и все нужное для меня сообщил. Я поблагодарил его и направился дальше. Путь мой лежал в другую святую обитель – Донскую. Там мне нужно было купить интересовавшую меня книгу священника Г. Дьяченко «Из области таинственного». (Узнал я о том, что она там продается, совершенно случайно). Подхожу к монастырю и думаю, увижу ли я отца наместника архимандрита Агафодора (Маркевича). И что же? Только я прошел святые ворота – и прямо передо мной оказался отец наместник! Я с радостью сердечно поприветствовал его и сказал, что иду за нужной книгой. «Пойдемте со мной», – сказал он. Привел меня на книжный склад и подарил мне ее... Изумленный и благодарный за молитвы благоверного Даниила и доброту отца наместника, я зашел в собор, где поклонился и святым мощам святителя Тихона Патриарха Всероссийского...

Это случилось весной 1991 г. на даче в Подмосковье. В огороде мы все посадили вовремя, но «московские» дела понудили нас на несколько дней уехать в Москву. А так как я продолжал ездить на экзамены в Академию, то однажды решил переночевать на даче. Было еще совсем светло и я, не зажигая света, начал ужинать. И вдруг «случайно» вспомнил, что мне наказали дома привезти забытую на террасе одну вещь. Я тут же встал и пошел ее взять. Открываю дверь на террасу и вижу, что какой-то высокий молодой человек вошел через калитку на дачный участок и аккуратно закрывает и запирает калитку. Мне показалось, что это идет мой сын. Первая моя мысль была та, что меня куда-нибудь вызывают, а потому и приехал сын сказать мне об этом. Я открыл дверь террасы и вышел на крылечко... Стою и смотрю... Молодой человек запер калитку и с улыбкой повернулся ко мне лицом. Улыбка сразу исчезла, на мгновение он замер, а затем, истошно закричав: «Шухер, шухер», быстро открыл калитку и бросился бежать. С противоположной стороны дома я услышал, что кто-то тоже убегает. Подойдя к углу дома, я действительно увидел спину убегающего невысокого, но коренастого, с короткой густой черной шевелюрой (как у африканца) «гостя». Через несколько секунд он скрылся за парником, и тут же послышались два прыжка через забор. Я вышел на улицу, закрыл калитку. Кругом было тихо. Стал осматривать участок и вижу возле дорожки что-то желтое. Подошел поближе – возле дорожки валялись белые перчатки, перевернутая бутыль, из которой вытекал ароматный сок, а на палочке висел желтый пакет иностранного производства. Вглядевшись внимательнее, я увидел стоявшую за пакетом икону, от древности почерневшую с едва различимым ликом. Взяв ее в руки, я осмотрел и снова поставил на прежнее место, лишь накрыв ее пакетом... Обошел еще раз дом и лег спать. Проснувшись рано утром, я увидел все предметы, оставленные «гостями», на месте. Собрался и уехал. Через три дня мы – я и жена – приехали на дачу... Никаких изменений. Теперь мы решили икону передать в недавно открытый в Загорске (ныне Сергиев Посад) Свято-Успенский (в народе он известен как Никольский – по приделу) храм, а пока с благоговением и молитвой перенесли ее в дом и поставили на чистом месте. И что же? Со времени нахождения иконы на улице не было дождя, но как только мы внесли ее в дом, через несколько часов пошел проливной дождь. Мы еще и еще перекрестились у святой иконы и помолились. На следующий день к нам пришли соседи и сообщили, что у них на днях побывали воры и «набезобразничали». Тогда и мы рассказали о «визите»... Оказалось, что все оставленное у нас на участке взято у них. После этой «истории» соседи сказали, что святую икону они поставят в красном углу... А ведь вся «история» развернулась именно так только потому, что я «случайно» вспомнил... Не выйди я на террасу в определенные секунды – последствия могли быть непредсказуемые!.. Но над всеми нами милость Божия!

28 января 1993 г.

Примите от меня, Ваше Высокопреподобие, поздравление со Светлым Христовым Воскресением. Воскресший Господь да поможет Вам еще много-много свидетельствовать и о Валаамских старцах и о других великих подвижниках нашей Святой Православной Церкви. Думаю, что многие пишут Вам и потому мое письмо не вызовет у Вас недоумения. Но, тем не менее, я хотел бы сразу пояснить те обстоятельства, которые понудили и меня писать Вам. В моей жизни происходило немало событий, в которых, по своей вере, я видел проявление милости Божией, вразумляющей, научающей, предостерегающей и спасающей. С конца восьмидесятых годов эти события я стал записывать под рубрикой: «Необыкновенное в обыкновенном». Часть этих записей вошла в сборник № 15 моих трудов (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, МДА, 1993 г. С. 251–272), передаваемых мной в библиотеку Московских духовных школ... Вот и сейчас произошло нечто необыкновенное. Я знал, что восстановлено издание «Русского Паломника», но как-то не попадались мне номера этого журнала. И вот накануне Вербного воскресенья – недели ваий – сын мой Николай прислал мне пятый номер «Русского Паломника». Перелистывая его, я вдруг увидел то, что давно хотел увидеть или о чем хотел услышать: «Валаамские святые старцы в Псково-Печерском монастыре». Рассказ-запись иеромонаха Кенсорина (С. 51–57). Почему это остановило мое внимание? Ответом сему служат слова одного из Валаамских старцев, о котором, наряду с другими, говорится в упомянутой записи: «Боголюбивому Константину Скурату благословение Преподобных Сергия и Германа. Да хранят они Вас в мире, здравии. Схиигумен Лука. 4 сентября 1966 г.». А теперь несколько пояснительных слов. Господь сподобил меня посетить осенью 1966 г. Псково-Печерский монастырь (это было мое первое и единственное посещение). Узнав о том, что в обители есть старец отец Лука, я попросил помочь мне попасть к нему, чтобы получить благословение. Старец встретил меня приветливо, расспросил кто я, откуда, после чего подошел к столу и на обратной стороне небольшой фотографии-иконы Преподобных Сергия и Германа Валаамских Чудотворцев написал те самые слова, которые приведены выше. Тогда же этот священный дар я положил в бумажник в нагрудный карман и пребывал с ним (как и пребываю) неразлучно везде и всегда – и в зарубежных поездках, и в поездках по своей стране, и на чужбине, и дома. За 27 лет края фотографии-иконы порвались, но письмо отца Луки не стерлось, как сохранилась о нем и память у меня. Я хорошо все помню, помню даже его лицо (узнал его в «гостиннике Луке» – фотографии, помещенной на с. 54 «Русского Паломника»). Я всегда имел при себе этот святой дар, потому что верил, что Валаамские Чудотворцы невидимо пребывают со мной, а вместе с ними присутствует и схиигумен Лука. Сегодня же как бы случайно принесенный мне номер «Русского Паломника» еще раз подтвердил эту духовную связь. Валаамские Святые Старцы, молите Бога о нашей Святой Церкви, о нашей стране, о нас! С низким поклоном Вам

Пасха Христова, Москва, 1993 г.

Летом 1996 года я изучал жизнь, творения и богословие преподобного Иоанна Кассиана Римлянина, так как намерен был дополнить программу по Патрологии для III курса Московской Духовной Академии. К сожалению, до сих пор этот святой отец Церкви должным образом не исследовался в нашей Академии. Обычно работать я ухожу на мансарду, где тише и побольше места. «Спустить» оттуда меня вниз нелегко, даже по срочному вызову. Так было и 15 августа. В этот день я завершал в разделе «Богословие» раскрытие темы: «Молитва (по творениям преподобного Иоанна Кассиана Римлянина)». Начал писать следующий – очередной абзац: «Словами четвертого прошения: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь» испрашивается тот «превосходящий все твари высокою своею святостью» «Хлеб», без которого не...» И здесь меня как будто бы кто-то остановил и, более того, поднял со стула и повел к лестнице... Каким образом? – Я забыл, как писать слово «невозможно» – слитно или раздельно! (Написал только «не») Но ведь это слово я писал десятки, а может быть и сотни раз. К тому же, если у меня бывают сомненья в правописании, то я ставлю на полях листа вопрос и двигаюсь дальше, чтобы не разрывать уже сложившееся течение мыслей. И никогда сразу не спускаюсь по лестнице, чтобы спросить у жены или посмотреть в словарь, лежащий на кухне. А тут все произошло иначе. И лишь я поставил ногу на верхнюю ступеньку лестницы, как жена мне говорит: «А я только что хотела тебя позвать. Началось выступление по радио Николая Васильевича Маслова, племянника отца Иоанна...». Выступление Николая Васильевича – лидера партии народного согласия – было коротким (минут 15), но чрезвычайно важным, нужным, интересным. Для меня в нем было открыто то, что партия согласия создана в конце восьмидесятых годов по благословению отца Иоанна (29 июля 1991 г.)... Да, отец Иоанн поистине был старец-праведник! Сегодня мне вспомнился день погребения отца Иоанна, чудесно совпавший с днем выписки меня из Загорской больницы (за всю жизнь только один раз и был в больнице). Тогда на пути из больницы я зашел поклониться преподобному Сергию – и прошел возле Духовской церкви, где еще лежало тело новопреставленного. Вспомнил и о необычном соединении в обстоятельствах моей жизни двух Глинских подвижников – архимандрита Тавриона и схиархимандрита Иоанна (об этом см. мою заметку: «Глинские подвижники»). И еще: года два тому назад отец Иоанн (именно он) примирил меня с одним человеком. Последнее для меня весьма знаменательно. Конечно, я всегда с благодарностью вспоминаю его как своего рецензента на докторскую диссертацию и сожалею, что имя его не поставили в числе рецензентов при ее публикации. Глубоко верю, что отец Иоанн, предстоя у Престола Божия, молится за всех нас. И тем не менее я прошу: дорогой батюшка, продолжай молиться за нас, за родную духовную школу, за свою Святую Церковь, за любимую Родину, чтобы мы в своей жизни были подобны тебе, чтобы духовная школа была подлинно духовной, чтобы Церковь наша утверждалась и распространялась, чтобы Отечество наше от края до края стало православным и по вере, и по жизни!

15 августа 1996 г., 22 часа

18 июля 2006 г. – в день обретения честных мощей Преподобного Сергия, игумена Радонежского (1422) – я вместе с внуком Ваней поехал в Обитель Богоносного Сергия. Весь день был удивительно ясный, солнечный (17 и 19 июля дождь шёл почти беспрерывно). Но самое дорогое было для нас то, что мы молились за Божественной Литургией в академическом храме, где подошли под благословение к Филарету, Митрополиту Минскому и Слуцкому, Патриаршему Экзарху всея Белоруссии, другим Святителям, а в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры получили благословение у самого Предстоятеля нашей Святой Церкви Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Его Святейшество удостоил меня и краткой беседы: одобрил моё намерение издать отдельные мои труды, а также то, что я написал свои воспоминания о тех годах, когда писать было небезопасно. А когда подошёл Ваня, Его Святейшество спросил его имя, а у меня: «Много у вас внуков?» – «Семеро, Ваше Святейшество. Шестеро – дети иерея Николая». Его Святейшество одобрительно улыбнулся.

Счастливые и радостные мы пошли на молебен Преподобному Сергию, который совершался на Лаврской площади.

Конечно, всё сказанное не является обыкновенным – начиная с солнечного, тёплого дня в эти дождливые недели. А получить благословение у Великого Предстоятеля Великой Церкви, разве это обычное событие?

Дальнейшее подтвердило необычность святого Дня Обретения честных мощей Преподобного... Возвращаемся с молебна, а на пути стоит иерей Константин (кажется, так его имя; отец у него протоиерей Сергий). Мы поздравили друг друга с Праздником, и Батюшка дал мне «ассигнацию». Заходим на минутку в Академию – и здесь вручают мне письмо от некоей Наталии. Читаю: «...мама 26 февраля ушла (скончалась. – К. С.) ... Болела мл. Илария (2 годика). Потом супругу Георгию 6.04.08 сделали операцию. Я сильная. Но сейчас концы с концами не сведу. Всё, что можно, продала. На работу выйду только в июле... Ради всех святых пришлите сколько сможете денег. Рады будем любой сумме. Низко кланяюсь до земли... Простите. Очень стыдно».

Письмо у меня не вызвало каких-либо подозрений – «приход» и тут же «расход»! Словно, Невидимая Проверка честности! Разительно!

20 июля я пошёл на почту и на бланке денежного перевода написал: «Вас я не знаю или не помню. Но в день получения Вашего письма (18. VІІ.2006) я неожиданно получил высылаемую сумму. Поверил, что Бог послал её для Вас».

Разве не так?! – Передай алчущему.

20 июля 2006 г.

«Иди, говори смело, не бойся ничего – Господь твой помощник» (преподобный Савва Сторожевский)

Только два рассказа о незначительных событиях, но для меня имеющих немаловажное значение...

1. В период летних каникул 2006 г. группа Молодёжной организации Оптинского подворья в Москве направилась в Пермские края с целью благовествовать местным жителям, продолжающим сидеть «во тьме и тени смертной» (Лк.1:79), слово Божие. Одному из благовестников – иерею Сергию Ишкову – я дал несколько экземпляров своих книжечек и связочку шнурков, свитых моей женой для новокрещаемых. – Такие шнурки (голубые для мальчиков и розовые для девочек) жена плетёт уже несколько лет – и мы отдаём их в разные храмы. – И вот что произошло... 30 августа я иду на заседание Совета корпорации Московской Духовной Академии и Семинарии. Меня догоняет отец Сергий и говорит: «Я только что вернулся из миссионерской поездки и хочу вам сообщить интересную весть». – «Давайте пройдём в актовый зал, где будет заседание Совета, – ответил я, – там я поставлю на стул портфель (другими словами говоря: займу удобное для меня место), а потом вы мне расскажете...». Сели мы с ним на диванчике. Слушаю. Вот что произошло. Прибыв на место своего назначения, благовестники часто встречались с аборигенами, забывшими просветителя их предков святителя Стефана, епископа Великопермского (†1396), беседовали с ними, раскрывая основы святого Православия. Их со вниманием слушали, но на предложение креститься после оглашения отвечали решительным отказом. «Когда мы захотим креститься, – говорили они, – мы съездим в соседний город, где есть храм, и там примем Крещение». Потеряв надежду убедить жителей в необходимости неотложного Крещения, благовестники достали связочку шнурков и предложили собеседникам взять их с собой, когда они поедут в Божий храм... Наступила пауза... И вдруг один за другим стали просить, чтобы их удостоили святого Крещения сейчас же!.. Крестились тринадцать человек и один уже крещённый ранее был миропомазан... «Мы восприняли всё это, – закончил своё сообщение отец Сергий, – как чудо!» – Я, конечно, согласился с ним и сказал: «Молились вместе с вами и многие другие», и добавил: «Шнурки также плелись с молитвой»...

2. В тот же день – 20 августа, произошло и другое событие, в котором я увидел явную милость Божию ко мне по заступничеству Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия Радонежского...

Чтобы было яснее, надо вернуться на недельки две в прошедшее...

Приезжаю я в Академический храм на Богослужение, после чего захожу в профессорскую, где предлагают попить чайку. Заходит сюда и один из членов Администрации Академии и начинает вести примерно такую речь: в связи с хиротонией во епископа отца Аристарха у нас освободились уроки по Катихизису в одной из групп Духовной Семинарии, не возьмёте ли их. Я поблагодарил его (потом благодарил и Владыку Ректора Архиепископа Верейского Евгения) и сказал, что возьму с охотой, так как очень люблю этот предмет, к тому же преподаю его в двух группах и взять третью группу для меня будет больше радости, чем труда. Только мне не хотелось бы, чтобы в расписании появился третий день (для меня, в моём возрасте – 77 лет – это будет трудно), а ведь в Академии на третьем курсе я читаю лекции по Патрологии, тоже не только любимом моём предмете, но почти изначальном в моём преподавательском служении (с 1963 года без перерыва). Так пусть Администрация Академии подумает и решит... Приезжаю 30 августа на заседание Совета, иду в профессорскую и смотрю расписание лекций на предстоящий 2006/2007 учебный год. Вижу, что в пятницу и субботу у меня уроки по Катихизису во всех трёх группах Семинарии. Но не нахожу себя в Академическом расписании. Прошу помочь мне в поисках доцента Ивана Васильевича Воробьёва, так как расписание напечатано предельно мелким шрифтом. Ищем вдвоём и не находим. Иван Васильевич говорит мне, что расписание, видимо, не успели ещё составить или закончить – последних трёх дней недели в нём нет. Я успокоился...

Дальше: после заседания Совета назначается собрание Богословской кафедры. Всё идёт хорошо, я и забыл, что мне надо выяснить в отношении расписания в Академии. И совершенно неожиданно – необычно (никогда этого не было) раздаются всем членам кафедры листочки, в которых надо указать дни и часы своих лекций. В связи с этим я, естественно, обратился к председателю с вопросом: «А какой же день и какие часы будут у меня в Академии – в расписании я не нашёл себя?» – И тут услышал то, что готово было меня сразить, если бы не молитва к Преподобному Сергию: «Вас в Академии нет... Вы сказали, что на усмотрение Администрации». – «Да, на усмотрение Администрации, – смог я выдохнуть, – только это касалось Катихизиса, а не Патрологии». – «Интересно получается», – был ответ. – «Да, действительно интересно, если было бы не печально». – сказал я и подумал: «Дивны дела Твои, Господи! Если бы не розданные листочки для заполнения, я уехал бы домой не зная, что уже не являюсь преподавателем Академии, – и это после сорока трёх лет преподавания в ней!»...

Дальше всё произошло, по дивной милости Божией и доброте членов Богословской кафедры, радостно. Присутствовавший на заседании преподаватель «Греческой Патрологии» иеромонах Сергий (Говорун) с истинно христианской решимостью и пастырской внимательностью уступил для меня одну лекцию на втором курсе. Председательствующий не протестовал... В конце заседания я подошел к последнему, протянул ему руку и сказал: «Не надо, друже, вносить новые разделения в наш неплохой коллектив».

Когда я сегодня, спустя всего неделю после описываемых событий, вспоминаю их, – внешне кажется всё просто, ничего особенного. Но когда начинаю вдумываться – раскладывать «по полочкам», – то снова и снова вижу: всё зависит от всемогущей, дивной воли Божией. От нас требуется только покорность ей. Это надо свято хранить!

Господи! Управляй нашей жизнью, а в конце её – неизбежном для всех – прими нас хотя в самые последние Твои Святые Обители!

6 сентября 2006 г.

Название это мной позаимствовано из журнала «Православная беседа», 1996 г., №2, с. 26–27. В указанном журнале читаем: «Мир преисполнен «прозаических чудес», а как раз они-то и служат свидетельством неусыпного Божественного присутствия». О таком или подобном «прозаическом» я и хочу сообщить.

* * *

1. Некоторое время я жил в одной комнате с близким мне человеком. Жили мы дружно, никаких недоразумений не возникало. Но у него была одна особенность: он не имел обыкновения убирать нашу комнату. Подметал комнату всегда я. Наконец мне это надоело, и я решил, наводя порядок в комнате перед Святой Пасхой, не выметать пыль из-под его кровати: пусть мол, соберётся побольше её, авось хозяин заметит и возьмётся за веник. Довольный проделанной работой, я подошел к окну, возле которого стояла кровать моего «напарника», достал расчёску и стал причесываться (на голове-то осталось «три» волоска). Вдруг как будто кто-то подхватил мою расчёску и бросил её за кровать. Пролетев немалое расстояние, она «потонула» в пыли. Достать её можно было только веником и потому я стал всё выгребать из-под кровати, но расчёска не цеплялась за веник. Тогда я зажег настольную лампу, поставив её на пол, сам опустился на колени и согнувшись стал ещё раз, но уже более тщательно, выметать и вычищать. Только после этих усилий расчёска снова оказалась в моих руках... После сего «прозаического» случая я подметал всю комнату – и своё место, и не своё.

2. Вечером 4 апреля 1996 г. в обители Преподобного Сергия Радонежского происходило важное событие – совершался постриг в иноки шести молодых послушников. Среди них был и один из лучших студентов Московской Духовной Академии Александр Казмирчук – в монашестве Анастасий. Естественно, что к этому событию с благоговением готовились послушники, а братия святой Лавры, студенты и преподаватели Духовных Школ с доброй надеждой ожидали. Ожидал и я. Отложив свои дела, я собрался выходить из лаврской гостиницы на постриг, который уже начался. Слышу кто-то пытается войти в гостиницу и потому беспрерывно звонит. Никто ему не открывает – значит и дежурный ушел на постриг. Впускать незнакомого человека без гостиничного нельзя. Я знаю, что если сейчас открыть дверь, то стоящий за ней будет пытаться войти в гостиницу, а мне надо скорее выходить. Я быстро открыл дверь и вышел, но незнакомец сразу стал меня от неё оттеснять. Чтобы воспрепятствовать войти ему, я сказал: «Извините, я не дежурный и потому впустить вас не могу». Стоявшая в гостинице женщина подтвердила мои слова и прибавила: «Сказали никого в гостиницу не пускать». «Вот слышите, что она говорит», – продолжил я и захлопнул дверь. «А вы кто такой?» – сердито спросил меня незнакомец. «Вам уже было сказано – не дежурный», – ответил я и пошел. Этого было достаточно, чтобы расстроиться, тем более, меня беспокоило то, что может быть неправильно поступлено с человеком. Пришел в Троицкий собор, где совершался чин пострижения в иночество, а в голову лезут одна за другой мысли о только что состоявшемся кратком разговоре. Но вскоре я вспомнил: в те минуты жизни, когда можно особенно приблизиться к Небу, сила злая стремится с большим напряжением приземлить человека. Ждешь благодати Божией – будь готов и к отражению искушений. И с Божией помощью искушение было побеждено: я успокоился и свою молитву присоединил к собору иноков-молитвенников, подвижников, учеников и преемников Великого Аввы, Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия...

3. Накануне Великого Четверга 10 апреля 1996 г. я пошел в храм святого пророка Божия Илии «Обыденного», чтобы поисповедоваться у отца Александра Егорова (сорок пять лет он служит на одном месте), а также и чтобы посмотреть на служение моего сына Николая, ровно месяц тому назад (10 марта) рукоположенного во диакона к сему святому храму. Пришел я до начала Богослужения, приложился к святой чудотворной иконе Божией Матери «Нечаянная Радость» и по пути от главного придела встречаю своих добрых знакомых. Они меня поздравили с Великими Святыми Днями (я их тоже), а также и с рукоположением сына. В разговоре меня спросили: «Вот мы читаем жития святых и видим, каких высот они достигали своими молитвами, подвигами – творили чудеса, были прозорливыми. А где можно сегодня обрести прозорливца?». Но в эти минуты отец Александр вышел на солею исповедовать, и я только успел сказать, что в Лавре Преподобного Сергия есть иноки, известные подвигом, духовностью... Исповедь отец Александр предварил напоминанием о последних днях земной жизни Христа Спасителя, а также о том, каким должен быть православный христианин и каким не должен быть. Все по очереди стали подходить к нему для частной – индивидуальной исповеди. Как только начали читать канон, он на несколько секунд прервал исповедь и, обратившись к стоящим вдоль солеи, сказал: «Братья и сестры! Сейчас читают канон. Будьте внимательны: он весьма и весьма глубок по своему содержанию. Старайтесь услышать каждое слово». Когда так говорил отец Александр, я подумал: хорошо было бы побыстрее поисповедоваться и подойти поближе к чтецу. И что же? Не прошло и десяти минут, как отец Александр снова подошел к краю солеи и громко позвал меня к себе вне очереди, указав рукой, где следует пройти... Все прочие песни канона я уже стоял совсем близко от чтеца и мог всё слышать... Когда Богослужение кончилось, мне вспомнился разговор с моими знакомыми в самом начале и я подумал: Бога и Его доброго, верного служителя можно найти в любом месте, если искать с несомненной верой и преданной любовью, но увы! Можно в любом месте и потерять...

4. В Пасхальную ночь (с 13 на 14 апреля 1996 г.) я молился в Покровском храме Московской Духовной Академии. Собираясь утром уезжать в Москву, я приложился к святым мощам Преподобного Сергия Радонежского и направился в Трапезный храм, чтобы также помолиться у святых мощей святителей Филарета и Иннокентия Московских и сказать у их гробниц «Христос Воскресе!». Но храм только что закрыли на уборку. Стоящая возле двери женщина с длинной берёзовой клюкой властно показала на Успенский собор, заявив: «Служба будет там». Жест и тон её ясно свидетельствовал, что голос мирянина не будет услышан ей. Я с печалью отошел от двери и обратился прямо с просьбой к самому святителю Филарету: «Святителю отче Филарете, помоги мне подойти к тебе, ведь ты однажды уже позвал меня!» (см. мою заметку «Святитель Филарет позвал»). Стою на ступеньке марша лестницы и жду, когда позовёт меня Святитель. Смотрю, идёт архимандрит Нектарий. Я – к нему, поприветствовал его, а он мне и говорит: «Пошли к нам!» – «Отец Нектарий, Вас и жду, чтобы вместе с Вами пройти». Но увидев, что дверь заперта, отец Нектарий сказал, что поздняя Литургия, значит, будет в Успенском соборе. Оказалось, что он шел к поздней Божественной Литургии. Не успел я попросить его постучать, как подошел другой инок (имя его не знаю), по требованию которого дверь была открыта. Святитель Филарет услышал мою просьбу...

5. Живём мы в Москве рядом с Новоспасской Обителью, где Наместником является епископ Орехово-Зуевский, председатель Синодальной комиссии по делам монастырей Алексий (Фролов). В большие праздники святой Церкви я стараюсь поздравить всю Братию Обители с великими днями. Так было и на Светлой седмице 1996 г. Во вторник я выбрал самое красивое яичко и пошел поздравлять, но при входе в храм увидал, что Владыка Алексий садится в машину и уезжает. Первая мысль, которая мне пришла, это: положить яичко на могилу архимандрита Иннокентия (Просвирника), скончавшегося 12 июля (с/с 29 июня) 1994 г. и похороненного у восточной стены Спасо-Преображенского собора монастыря. Но подумав, что у меня нет другого красивого яичка для Владыки, я решил прийти на следующий день – в среду Светлой седмицы. Вхожу в монастырь и встречаю инока, который возит Владыку. Он мне сказал, что епископ Алексий находится в алтаре, молится у Жертвенника. Я обрадовался. Подождал пока пропоют «Причастен» и вошел в святой алтарь. Но мне тут же сообщили: «Только что Владыка ушел»... Теперь я понял: яичко моё предназначается для отца Иннокентия. Так я и поступил... Вернулся домой, а Владыку Алексия поздравил со Святой Пасхой по телефону.

* * *

«Каждый из нас, – хочется закончить свою «прозаичность» словами упомянутого журнала, – испытывает на себе ежечасно действие Христовой любви. Моя «особость» лишь в том, что мне, если мои рассуждения имеют что-то общее с истиной, было дано заметить это. А заметив, я посчитал бы грехом (в том числе и чисто профессиональным) не изложить свои впечатления на бумаге», (с.27).

Страстная и пасхальная седмицы 1996 г.

Этот сон необходимо записать. Почему? – Потому что обычно мои сны бывают какие-то «расплывчатые», не производящие на меня впечатление и не запоминающиеся. А этот – иное: краткий, конкретный, крепко оставшийся в памяти от начала до конца...

Вижу: в день своего Небесного Покровителя – 3 июня /21 мая/ – я нахожусь в Московской Духовной Академии. Ко мне подходит мой друг Николай Николаевич Ричко /†1972/ и передаёт от отца Алексия Остапова /†1975/ приглашение в гости. Тут же собралось во дворе между учебным и библиотечным корпусами множество незнакомых людей, нас провожающих. У всех радостные лица, настроение праздничное... Но самой дороги не было – сразу мы оказываемся в здании Московской Патриархии (в Чистом переулке) возле стола, украшенного различными яствами. Отец Алексий приветливо нас встречает и усаживает. Здесь же за столом вижу Анну Ефимовну – мать отца Алексия /ск. до 1970 г./. За отдельным столиком, но близко, сидит Святейший Патриарх Алексий I /†1970/ – смотрит на нас и улыбается. Отец Алексий поздравляет меня с Днём Ангела. Я в смущении от такой чести от души благодарю его. В это время откуда-то выходит радостный Даниил Андреевич – отец протоиерея Алексия /ск. после 1975 г./ и садится рядом со мной... Трапеза продолжается...

Я просыпаюсь.

15 марта 2000 г.

Жизнь наша – величайший дар Божий и величайшая тайна. Многое происходящее в ней кажется, особенно на первый взгляд, непонятным для нас, необъяснимым, даже в какой-то мере странным. И только с годами – спустя немало времени – постепенно нам открывается смысл бывшего. Конечно, так бывает, как правило, у человека имеющего веру в бытие Мира Иного – Небесного. Для неверующих, не имеющих облагодатствованного ума, всё объясняется случайностью, неким «совпадением», «однородностью». О последних Господь наш Иисус Христос сказал как бы устами ветхозаветного праведника Авраама: «Если бы кто из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16:31).

* * *

Сегодня, 19 марта 2011 г. – день кончины моей мамы Татьяны (†1960); сегодня и день Поминовения усопших (суббота второй недели Великого Поста) и сегодня же (!) я получил фотографии могил моих родителей от регента Академического хора игумена Никифора (Кирзина), посетившего в июне прошлого года вместе с группой студентов Московских Духовных школ мои родные края.

Ход событий был такой: в конце месяца мая 2010 г. я приехал в Академию принимать экзамен у студентов. Буквально на минуту чем-то озабоченный вошел в профессорскую отец Никифор и уже «на выходе» сказал, что он через несколько минут уезжает с хором в г. Полоцк по приглашению архиепископа Полоцкого и Глубокского Феодосия на очередные церковные мероприятия. Я тут же обратился к нему с дерзновенной просьбой посетить со студентами моё родное село Комайск – главным образом святыню его: древний деревянный храм во имя св. пр. Илии, чудом уцелевший в огнях войны (всё кругом было сожжено), и сельское кладбище, где нашли вечный покой мои родители, и другие родственники, близкие, знакомые, мой друг детства Серёжа... (См.: К. Е. Скурат. Воспоминания и труды по Патрологии (I–V века). Троицкий собор, г. Яхрома, 2006. С. 73–74). Отец Никифор любезно согласился исполнить мою просьбу при условии получения на то благословения Владыки Феодосия, так как Комайск находится в ста с лишним километрах от Полоцка. – Владыка благословил (да хранит его Господь!)... И вот 3-го июня, когда Святая Церковь молитвенно вспоминает равноапостольного царя Константина с его матерью равноапостольной царицей Еленой, именем которого и назвали меня родители во Святом Крещении (!), в моём жилище раздался телефонный звонок Клавдии (жена скончавшегося моего двою¬родного брата), которая сообщила нам, что москвичи и мои односельчане находятся у могилы моих родителей. Отец Никифор добавил: «Сейчас мы будем петь «Вечная память», слушайте!». Я со слезами и грусти, и радости, и благодарности молился со стоящими у могил Татьяны и Ефимия, даровавших мне, по милости Божией, жизнь, а в этот день – 3 июня – открывших святым Таинством дверь в Православную Церковь. К общей молитве присоединились и мои гости. (Это случайно?) ...

А вчера – 18-го марта 2011 г. – отец Никифор вдруг спрашивает меня, получил ли я фотографии, сделанные у могил родителей. Узнав, что мне ничего не передали, он пообещал их отыскать и незамедлительно мне подарить.

Но дальше опять-таки произошло что-то, на мой взгляд, да и на взгляд отца Никифора, важное. – Он искал фотографии до 12 ночи. Устав от поисков, остановил своё внимание на последней фотографии его с приснопамятным архимандритом Матфеем (Мормылём), тоже регентом только хора Святой Обители Преподобного Сергия. «Отче Матфее! – взмолился он. – Помоги найти!» – Перевернул лист – и нашел!.. Вручая их мне, отец Никифор так и сказал: «Найти фотографии для Вас помог мне Батюшка!». Когда же некоторое время спустя сообщил я отцу Никифору, что именно сегодня день кончины моей мамы, он заметил: «Да что вы говорите?!» положил на себя широко Крестное знамение.

Полагаю и я на себя Крестное знамение во имя Пресвятой Троицы и продолжаю: почившие родители продолжают пребывать рядышком с живущими детьми!

Вечная вам память и Царство Небесное, дорогие мои родные!

19 марта 2011 г.