Феофан Исповедник

Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. – Berlin, 1958. – Bd. 1. – P. 531; Hunger H. Die hoch­sprachliche profane Literatur der Byzantiner. – München, 1978. – Bd.l. – S. 336; Mango C. Who Wrote the Chronicle of Theophanes? // Зборник Радова Византолошког института. – Београд, 1978. – Кн. 18. – Р. 10–11. Полемику по поводу биографии и проблемы авторства cm.: Mango С. Op. cit. – Р. 9–17; Чичуров И. С. Феофан Исповедник – публикатор, редактор, автор? (В связи со статьей К. Манго) // ВВ. – 1981. – Т. 42. – С. 78–87; Чичуров И. С. Место «Хронографии» Феофана в византийской исторической тради- ции (IV – начало IX в.) // Древнейшие государства на территории СССР. – M., 1983. – С. 15–18; Duket Т.А. A Stady in Byzantine Historiography. An Analyses of Theophanes’ «Chronographia» and Its Relationship to Theophylact’s «History». The Reigns of Maurice and the 7th Century to 711. – Boston, 1980. – P. 286–337; Продолжателъ Феофана. Жизнеописания византийских царей. Изд. подгот. Я. Н. Любарский. – СПб., 1992. – С. 214– 215; Каждан А. П. в сотрудничестве с Шерри Ли Ф., Ангелиди X. История византийской литературы (650–850 гг.). – СПб., 2002. – С. 279–283.

Папа Мартин I занял престол 5 июля 649 г. и уже в октябре этого же года в Риме состоялся Латеранский собор, в своих канонах зафиксировавший официально признанное государством монофелитство как ересь (Le Liber Pontificalis. Texte, introduc. et comment, par L.Duchesne. – Paris, 1955. – P. 336, 339).

Император Констант II (641–668). У Феофана A. M. 6121 (no александрийской эре), То есть 629/630 г. н.э. Под этим годом Феофан, нарушая хронологическую последовательность изложения, рассказывает о событиях почти четырех десятилетий: от возникновения ереси монофелитов, принятия ею статуса официальной религии до ее осуждения и смерти Константа II.

To есть о созыве собора в Латеране (папский дворец в Риме), осудившем монофе- литство. Ересью также был объявлен указ Константа II (typos tes topos) и провозглашена анафема основателям монофелитства Киру Александрийскому, Феодору Ферранскому и константинопольским патриархам Сергию (610–638), Пирру (638–641, 655), Павлу (641–654). Заседания собора состоялись 5, 8, 17, 19, 31 октября 649 г. и на них присутствовало 105 ортодоксальных епископов, а также один из самых авторитетных антимонофелитов, бежавший с Востока Максим Исповедник. Императору Константу, по-видимому, заранее стало известно о подготовке собора с целью осудить действия правительства, отчего осенью того же года в Италию был послан вновь назначенный экзарх Равенны Олимпий, однако его вмешательство запоздало (см.: Бородин О. Р. Равеннский экзархат. Византийцы в Италии. – M., 2001. – С. 144–147).

Папа Мартин I (649–655) был увезен из Рима 19 июля 653 г. стараниями равеннского экзарха Феодора Каллиопы, выполнявшего распоряжение Константа, но доставили его в Константинополь только 17 сентября следующего года (Бородин О. Р. Равеннский экзархат. – С. 150–151).

Максим Исповедник – византийский богослов, тесно связанный с западной Церковью; родился ок. 580 г. в знатной константинопольской семье; в первые годы правления императора Ираклия был его секретарем, но уже в 613/614 г. поступил в монастырь; с 632 г. в Александрии и, видимо, в Карфагене; противник монофелитов, Максим (после многочисленных соборов в Африке) добился в 649 г. осуждения ереси на Латеранском соборе в Риме; в 653 г. был вызван в Константинополь, а в 655 г. уже сослан в город Виза (Восточная Фракия); в 662 г. Максим вновь появился в Константинополе перед синодом, был подвергнут казни (ему вырвали язык и отрубили правую руку) и изгнан в Лазику, где он и умер 13 августа 662 г. (Altaner F., Stubier A. Patrologie. Leben, Schriften und Lehre der Kirchenväter. 7. Aufl. – Freiburg; Basel; Wien, 1966. – S. 521). По словам Феофана, местом ссылки Максима, как и папы римского Мартина, был Херсон, что неверно; наш хронист не знал и о месте второго изгнания Максима Исповедника.

Это греческое слово среднего рода, поэтому правильнее говорить климата. Южный Крым называли также климата (Philippson A. Das byzantinische Reich als gegraphische Erscheinung. – Leiden, 1939. – S. 122). К. Цукерман предложил понимать под термином климата автономные административные районы в горах Юго-Западного Крыма, которые имели как центры крепости (kastra), или городки (polismata) (Цукерман К. К вопросу о ранней истории фемы Херсона // БИАС – Симферополь, 1997. – Вып. 1. – С. 317–318). Соглашаясь с этим в целом, нелишне заметить, что степень подчиненности или, напротив, автономности климата менялась и находились они не только в горных районах. Видимо, в конце VIII – первой половине IX в. термин уже прочно привязывался к Таврике, а именно, к Готфии, поскольку его употребляли Феофан Исповедник в 810–814 гг. и Феодор Студит в письме от 808 г. (см.: Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. – Екатеринбург, 2001. – С. 70). Константин Багрянородный вполне определенно помещал эти местности на крымских землях «от Херсона до Боспора» (аро de Chersonos mechri Bosporou) (Константин Багрянородный. Об управлении империей. – M., 1989. – Гл. 42. 70–72, с.174–175).

У Феофана A. М. 6150, то есть 658/659 г. Землетрясение в Палестине и Сирии, о котором говорится до сообщения об изгнании Мартина, датируется у Феофана месяцем Дайсием 2-го индикта. Дайсий соответствует аттическим антестериону (конец февраля – начало марта) или таргелиону (конец мая – начало июня); и то, и другое приходится на 659 г., 2-й индикт падает также на 659 г. Возможно, и ссылка Мартина, по Феофану, последовала в этом году. Повтор сообщения о Мартине в «Хронографии» вызван скорее всего использованием двух независимых источников, которые отличались друг от друга не только хронологией, но и содержанием: в первом случае Мартина доставляют в Константинополь и ссылают вместе с Максимом Исповедником, причем указывается место ссылки (Херсон и климата), во втором – повествуется лишь о папе Мартине, а рассказ о казни Максима и его учеников помещен выше под A. М. 6149, то есть 657/658 г. И здесь датировки Феофана ошибочны: Мартин был сослан в 655 г., a Максим подвергся наказанию в 662 г.

Один из списков «Хронографии» Феофана дает разночтение: tes anatoles etoi en Cherconi ekeise teleutesas, to есть в климата «востока или в Херсоне, там умерший».

Жители Византия (Константинополя). У Феофана A. М. 6160, то есть 668/669 г., точнее сентябрь 668 г. (Grumel V. La Chronologie. – Paris, 1958. – P. 357), когда был убит Констант II. Здесь ретроспективное упоминание Мартина, который уже вскоре после смерти вошел в число наиболее популярных и почитаемых пап (см.: Бородин О. Р. Равеннский экзархат. – С. 160–161, 382, прим. 285).

Следует заметить, что источник вновь указывает местом ссылки не конкретно Херсон, а его климата (exorisen eis ta tes Chersonos klimata), то есть округу, соседние области, что созвучно с известиями краткого мартирия братьев Феодора и Евпрепия (ср.: Антология).

У Феофана A. М. 6187, то есть 695 г. – год первого свержения Юстиниана II.

Василевс Юстиниан II (685–695,705–711), по словам Г. Острогорского, был глубоко религиозен: на монетах рядом с его именем стояло servus Christi; он был первым византийским василевсом, приказавшим на аверсе монет помещать изображение Христа; в его правление в 692 г. был созван в Трулльском зале Большого императорского дворца в Кон- стантинополе так называемый Пятошестой (то есть дополняющий решения V и VI соборов) Вселенский синод, уделивший главное внимание укреплению церковной дисциплины и обрекший на сожжение все книги, не вошедшие в догматический канон (Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. 3. Aufl. – München, 1963. – S. 116). И все же оценка этого императора Феофаном резко отрицательна. Может быть потому, что в памяти потомков Юстиниан II остался жестоким, одержимым манией власти тираном, «самым жестоким зверем», к тому же с признаками психической ненормальности, видимо, унаследованной от деда, крутого на расправу Константа II (Гельцер Г. Очерк политической истории Византии // Очерки по истории Византии / Под ред. В. К. Бенешевича. – СПб., 1912. – Вып. 1. – С. 57–58; Дашков С. Б. Императоры Византии. – M., 1997. – С. 116–121).

06 урезании языка сообщает и Никифор в «Краткой истории» под 695 г. (см. ниже в Антологии). Однако из дальнейшего изложения становится ясно, что, обезображенный, Юстиниан все же сохранил возможность говорить. В связи с этим следует обратить внимание на сообщение пресвитера и аббата Агнелла из Равенны (середина IX в.), что императору отрезали «нос и уши» (а не язык) и что это сделали «его воины вместе с некоторыми гражданами Равенны» – одна из причин, по которой Юстиниан воспылал особой, личной ненавистью к равенцам (Agnelliqui et Andreas Liber Pontificalis Ecclesiae Ravennatis / Ed. O. Holder-Egger // MGH. Scriptores rerum langobardicarum et italicarum. – Hannoverae, 1878. – P. 367).

B отличие от сообщений o папе Мартине I местом ссылки в данном случае назван сам Херсон (exorisan en Chersoni), а не его климата.

У Феофана A. М. 6196, то есть 704/705 г., хотя из последующего рассказа следует, что речь идет о событиях более ранних, скорее всего совпадающих с приходом к власти очередного узурпатора, василевса Тиверия III Апсимара (698–705). Свержение Леонтия не могло не вдохновить экс-императора на ожидание скорых перемен, которые он решил, не откладывая, сам подготовить. Поэтому полагать, что все произошло в 702 или 703/704 гг., нет оснований (к примеру, см.: Кеппен П. О древностях южного берега Крыма и гор Таврических. – СПб., 1837. – С. 59; Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. – Екатеринбург, 2001. – С. 43–44; Крым в VIII–IX веках. Хазарское господство // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века / Отв. ред. Т. И. Макарова, C. А. Плетнева. – М., 2003. – С. 64). Параллельный «Хронографии» Феофана и «Бревиарию» Никифора рассказ о ссылке Юстиниана II содержится в «Истории лангобардов» Павла Диакона, где он тоже дан с учетом попытки экс-императора изменить свое положение после свержения Леонтия (Pauli Diaconi Historia langobardorum // MGH. Scriptores rerum langobardicarum et italicarum saeculi VI–IX / Ed. L. Bethmenn, G. Waitz. – Berolini, 1978. – VI. 31–32).

To есть императору Тиверию Апсимару, который до вступления на престол в 698 г. был друнгарием мощной южномалоазийской морской фемы Кивирреотов (Theophanis Chronographia / Rec. C. de Boor. – Lipsiae, 1883. – Vol. 1. – P. 370. 23–24; GuillandR. Recherches sur les institutions byzantines. – Berlin; Amsterdam, 1967. – Vol. 1. – P. 535). A. Г. Герцен трактует этот момент как просьбу, пришедшую из Херсона к новому правителю, «...вернуть неугомонного узника в столицу для окончательного решения его судьбы» (Герцен А. Г. Хазары // От киммерийцев до крымчаков. – Симферополь, 2004. – С. 93).

В пер. Х.-Ф. Байера короче: «Бежав в Дарас...» (eis to Daras) (Байер Х.-Ф. История крымских готов... – С. 43). Рукописной традицией «Хронографии» засвидетельствована форма топонима Дарас (различия лишь в ударениях). Иначе у Никифора, где читаем Doros (см.: «Бревиарий», 704/705 г.). Вопрос о происхождении названия остается невыясненным до настоящего времени. Известны греческая, готская, кавказская, армянская и кельтская этимологии. По A. А. Васильеву, собравшему воедино результаты предшествующих изысканий такого рода, Дорос можно рассматривать как отражение кельтского duros/durus – «крепость» (ср. этот же корень в Octo-durus, Durostorum), либо сближать его с осетинским дор – «камень», дуар – «дверь», «ворота», армянским дурън /дъран – «дверь», «ворота» (Васильев A. А. Готы в Крыму. Ч. I // ИРАИМК. – 1921. – Вып. 1. – С. 323–329; ср.: Vasiliev A. A. The Goths in the Crimea. – Cambridge, Mass., 1936. – P. 52–57). Вместе c тем, этот топоним может быть связан с памятью о местном древнегреческом населении, о дорийцах в Херсонесе, с Херсоном Дорийским, что отразило название епископии «Херсона Дораса» в конце VII в. ( см.: Сидоренко В. А.К вопросу о Фуллах и Доросе // МАИЭТ. – (1994) 1995. – Вып. 4. – С. 584–589).

В пер.: Х.-Ф. Байера: «он попросил о представлении кагану хазар (to ton Chazaron chagano)» (Байер Х.-Ф. История крымских готов ... – С. 43). Анонимная хроника X в. Сохранила имя этого хагана: Ibouzeros Gliabanos (Scriptores originum Constantinopolitanarum / Rec. Th.Preger. Fasc.l:Hesychii illustrii origines Constantinopolitanae. Anonymi ennarationes breves chronographicae. – Leipzig, 1901. – P. 40. 4); вторая часть имени, вероятно, передает тюркское Yalbars, Jilbar(s) (Dunlop D. M. The History of the Jewish Khazars. – Princetn, 1954. – P. 173, n.12). Каким образом, с чьей помощью был обеспечен контакт, остается неизвестным. То обстоятельство, что Юстиниан II просил о встрече с хаганом, находясь в Дарасе, некоторые историки расценивают как свидетельство зависимости крымских готов от хазар в начале VIII в.; по Ю. А. Кулаковскому, свергнутый император якобы знал о хазарском наместнике, сидевшем в Дарасе (Кулаковский Ю. А. История Византии. – К., 1915. – Т. 3. – С. 286). Н. И. Храпунов тоже ошибается, когда пишет, что после бегства из Херсона «...через некоторое время Юстиниан оказался в Боспоре, где в то время находился хазарский наместник» (Храпунов Н. И. Администрация византийского Херсона в VIII – начале IX вв. // ПИФК. – М.; Магнитогорск, 2002. – Вып. 12. – С. 579, прим. 14). Собственно, «Хронография» не дает оснований для категорических утверждений: экс-император, скорее всего, искал свидания с хаганом за пределами Дараса, который, как и прочие центры Готфии, поддерживал мирные отношения с Хазарией. Буквальное понимание текста Феофана означало бы распространение власти каганата на Юго-Западную Таврику. Последнее не подтверждается прямыми свидетельствами источников. В частности, Житие Иоанна

Готского позволяет полагать, что даже в конце VIII в. Готфия еще не была завоевана хазарами: епископ Иоанн вошел в соглашение (заговор) с киром Готфии и его властями, «дабы не подчинили страну их вышеназванные хазары» (pros to me katakyrieusai tes choras tous eiremenous Chazarous) (см. Житие Иоанна Готского // Труды В. Г. Васильевского. – СПб., 1912. – Т. 2. – Вып. 2. – С. 397,416).

310 Феофан и Никифор единогласно называют Феодору родной сестрой хагана (Theodoran ton gnesian autu adelphen – gemanam sororem; adelphen Theodoran) (на это обратил внимание уже П. И. Кеппен. Указ. соч. – С. 59, прим. 80), но армянин Гевонд писал о дочери владыки хазар (История халифов вардапета Гевонда, писателя VIII века / Пер. К. Патканян. – СПб., 1862. – С. 11).

311 К Цукерман относит это ко времени «около 700 г.», а Х.-Ф. Байер к 703/704 гг., однако связка, указываемая Феофаном, весьма неопределенна (ср.: Цукерман К. Хазары и Византия: первые контакты // МАИЭТ. – 2001. – Вып. 8. – С. 312, 333; БайерХ.-Ф. История крымских готов... – С. 43). Поскольку Юстиниан бежал их Херсона вскоре после прихода к власти очередного узурпатора – Тиверия Апсимара в 698 г., не исключено, что уже на следующий год он мог оказаться в Фанагории, которую испросил себе для жительства, очевидно, учитывая привычный, во многом греческий облик города, не изменившего своего древнего названия, и выгодное расположение в центре всей системы коммуни- каций Таманского полуострова. Именно здесь находилось средоточие расходившихся в пяти направлениях главнейших древних дорог, замощенных камнями и обломками позднеримских и раннесредневековых реберчатых амфор (см.: Кругпикова И. Т. Боспор в позднеантичное время. – М., 1966. – С. 221; Болгов H. Н. Проблемы истории, историогра- фии, палеографии Северного Причерноморья IV–VI вв. – Белгород, 2002. – С. 111,114; Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века / Отв. ред. Т. И. Макарова, C. А. Плетнева. – M., 2003. – С. 164). Население Фанагории было включено в круг позднеантичной боспорской культуры, ее могильник сохранил преемственность погребального обряда, включал погребения, предметы, связанные с христианским культом, что вполне совмещалось с давним наличием иудейской общины, в том числе с отдельными прозелитами из числа натурализовавшихся варваров, сарматского населения, на что, указывает, в частности, надгробие IV в., на котором, как предполагается, высечено по древнееврейски огреченное сарматское имя Балкос. См.: Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения... – С. 36,60 (Феофан под 679/680 г.: «... у Фанагории и живущих там евреев обитает множество народов»); Даньшин Д. И. Фанагорийская община иудеев // ВДИ. – 1993. – №1. – С. 66–68; Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье... – С. 158–159. В VIII в. этот город, по площади вдвое превышавший соседнюю Гермонассу-Таматарху, оставался крупным торгово-ремесленным центром, явно процветал, имел благоустроенные улицы, усадьбы (подр. см.: Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье... – С. 179–183).

Из этого следует, что в Фанагории не было постоянного присутствия хазарских военных сил или хотя бы стражи.

Рукописные чтения имени Papatzyn, Patzen, что Анастасий библиотекарь передает в латинском варианте перевода как Papatzin. Никифор имени не сообщает, но говорит об этнической принадлежности Папаца, который, согласно ему, был «единоплеменником» хагана и хазарином (см. под 704/705 г. в Антологии). По Ю. А. Кулаковскому, Фанагория в это время находилась под властью Хазарского каганата (Кулаковский Ю. А. История... – С. 287). Однако с не меньшим основанием можно предполагать кондоминатный статус и этого греческого в своей основе города (ср.: Сорочан С. Б. Византия и хазары в Таврике: господство или кондоминиум? // ПИФК. – М.; Магнитогорск, 2002. – Вып. 12. – С. 509–543).

В греческом тексте – о ek prosopou, у Анастасия – in personae (Thephanis Chronographia / Rec. C. de Boor. – Lipsiae, 1885. – Vol. 2. – P. 238.1), что является скорее всего греческим осмыслением должности экпросопа – наместника, «местоблюстителя», – лица, «начальствующего» «от имени» кого-либо, в данном случае – хагана. Вообще, греческое слово «prosopon» имело значение «личина», «актерская маска». Следовательно, выражение «от лица» понималось так, что человек выступал с со ответствующей маской, играл дарованную ему роль, заменял более высокий персонаж. Среди херсонских сфрагистических материалов известны 4 моливдула конца IX – начала X вв., принадлежавшие экпросопу Сергию, который имел сан императорского спафарокандидата (см.: Алексеенко H. А. Таможня и коммеркиарии Херсона // Приложение).

Греческая форма – Balgitzin (варианты: Balgitzen, Balgitzein, Balitzen, Balitzun); y Анастасия – Balgitzin. Известна этимология, возводящая имя к тюркскому Bulgi(Bolgi) tsi, Balgichi в смысле «управитель» (Dunlop D. М. The History of the Jewish Khazars. – P. 172, n. 8; Айбабин A. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. – Симферополь, 1999. – С. 187–188, там же библиография вопроса). Слово сходно по звучанию с хазарским обозначением «военачальник, полководец, командир» – «бул-ш-ци» (Bul- saci – Bolsaci или Bulsici – Bolsici) в «тексте Шехтера», где речь идет о походе бул-ш-ци, «досточтимого (почитаемого) Песаха» на «города Романа», в том числе Херсон (Коков- МоВ П. Е. Еврейско-хазарская переписка в X веке. – Л., 1932. – С. 118, прим. 6; Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. – М.; Иерусалим, 1997. – С. 141, л. 2, лицевая сторона; с. 157, прим. 55). Поэтому многие исследователи (Ю. А. Кулаковский, A. А. Васильев, Г. Моравчик, А. П. Новосельцев, А. И. Айбабин, К. Цукерман) полагают возможным видеть в Валгице хазарского наместника на Боспоре, хотя иных оснований, кроме похожего созвучия, для такого вывода нет. В «Бревиарии» Никифора этот персонаж подан без имени, – лишь сказано, что он был архонтом «Скифского Боспора» (см. 704/705 г. в Антологии). Последнее не значит, что под скифами понимались хазары, поскольку таким было старое (еще античное) географическое название, безотносительно к обитавшему там в VII–VIII вв. народу.

Размышления над обстоятельствами случившегося приводят к однозначному выводу: бегство Юстиниана из Фанагории было подготовлено заранее, при полной осведомленности хагана. Весь кровавый спектакль с вызовом и убийством ни о чем не подозревавших представителей властей – экпросопа и архонта кондоминатных Боспора и Фанагории был затеян только для того, чтобы снять с хагана обвинения ромейской стороны в попустительстве и отказе от выполнения договоренности. В противном случае совершенно непонятно, зачем Юстиниану надо было задерживаться в Фанагории и подвергать свою жизнь опасности после получения известия о том, что Тиверий Апсимар требует у хагана выдачи опасного государственного преступника живым или мертвым. Злосчастные Папац и Валгиц ему были совершенно не нужны, и тем не менее, осуществляя заранее разработанный, скорее всего, в ставке хагана тайный план, он сам вызвал и экпросопа, и архонта, которые пришли к нему на заклание, ничего не подозревая. Владыка хазар Ивузир Глиаван показал себя расчетливым интриганом: если он и поставил в известность обоих начальствующих о намерении убить своего зятя, «когда им дадут знать», то только для того, чтобы это со временем, после бегства Юстиниана дошло до Апсимара и в дальнейшем сыграло роль своеобразно- го алиби для хагана. Ведя двойную игру, он мог лицемерно печалиться византийской стороне по поводу убийства «злодеем» двух должностных лиц, якобы проявивиших беспечность и не справившихся с приказом.

Разумеется, после двойного убийства и отправки Фердоры в Хазарию содеянное Юстинианом не могло долго оставаться тайной, но из контекста источника следует, что в Фанагории о происшедшем какое-то время действительно не знали. Все было тщательно скрыто до того времени, пока убийца экпросопа и архонта отправился в «Томы». Списки «Хронографии» единогласно дают чтение Tomen, от чего отступает перевод Анастасия – in Men (Theophanis... – Vol. 2. – P. 238. 7). У Никифора топоним в форме Tomin (см.: 704/705 г. в Антологии). Возможно, здесь кроется топоним тюркского происхождения – tomi, tomen, что означало место богатой водой и пастбищами и могло увязываться с расположенной в 21 км от Фанагории Таматархой (Tomitorakan) (Геогргиев П. Фанагурис-Томитуракан и «Велика България» // Россия – Крым – Балканы: диалог культур. – Екатеринбург, 2004. – С. 85–86). Но не исключено, что мы имеем дело с неизвестным нам небольшим, из двух-трех усадеб поселением Таманского полуострова, из весьма многочисленных в районе Фанагории, или, что более вероятно, с искаженным переписчиком обозначением устья (греч. – stomen) р. Кубани, рукав которой выводил в Меотиду, впадая в Шимардинскую бухту южнее города (см.: Болгов H. Н. Проблемы истории, историографии, палеографии... – С. 110; Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье... – С. 157, 161, рис.9).

318 Галиада или алиада (греч. alias, aliada) – одно из названий парусных рыбацких судов (Koukoules Ph. Byzantinon bios kai politismos. – Athenai, 1952. – T. 5. – S. 340). Поэтому исследователи обычно называют ее рыбачьей лодкой или рабочим баркасом (см.: Кёне Б. Херсонес // ЖМНП. – 1855. – N» 11–12 (отд. отт.). – С. 46; Бобринский А. Херсонес Таврический. Исторический очерк. – СПб., 1905. – С. 98). Вместе с тем, надо учесть, что галиады использовали и в военном флоте (см. ниже, 711/712 г.), поскольку они относились к быстроходным, легким, небольшим кораблям, сравнимым с ладьями и челнами, имевшими экипаж 3–4 человека и водоизмещение 3–4 per. т. (Боголюбов Н. История корабля: В 2 т. – M., 1879. – Т. 1. – С. 141; Bragadin М.А. Le navi, loro strutture e attrezzature nell’alto medioevo // La navigazione mediterranea nell’alto medioevo. – Spoleto, 1978. – T.l. – P. 398–402, 405). Последующий рассказ указывает, что судно было способно принят на борт около десятка человек и отличалось хорошими мореходными качествами, могло выдержать самый свирепый шторм.

319 И этот топоним, отсутствующий, между прочим, в «Бревиарии» Никифора, вызывает сомнения: греческие списки дают формы Assada, Asada, что Анастасий переводит iuxta litora (Theopanis...–Vol. 2. – P. 238. 8), То есть «около берега». Может быть, и здесь название, если оно вообще было, искажено?

320 Ю. А. Кулаковский отождествляет Символ с Балаклавой (Кулаковский Ю. А. История Византии. – Т. 3. – С. 287; ср. с Символом у Страбона – Strabonis Geograph­ica in 17 Büchern / Hrsg. Von W. Aly. – Bonn, 1968–1972. – Bd. 1–2. – S. 308, 309; VII. 2). «Гавань Символов», хорошо знакомая уже древним авторам, могла получить такое название из-за своей характерной формы, напоминающей древнегреческим переселенцам «символ» (symbolon) – разломанный на две части предмет (Гриненко Л. О., Наумова E. A., Падалка Ю. В. Гавань – Символ: о происхождении древнего названия Балаклавской бухты // Символ в философии и религии. Тезисы докл. и сообщ. – Севастополь, 2004. – С. 18–19). Маршрут судна с заходом в эту гавань, единственную на участке побережья от мыса Сарыч до мыса Херсонес обеспечивающую убежище при всех ветрах, указывает на знание маршрута, характера попутных течений и опытность экипажа, везшего Юстиниана и его людей, поскольку вход в бухту очень плохо заметен с моря, а ее узость и извилистость требует особенно искусного управления прямым парусным вооружением для смены галса (Иванов A. В. Навигационно- археологическое обозрение побережья Юго-Западного Крыма // Морська торгiвля в Пiвнiчному Причорномор’i. – К., 2001. – С. 223, 230).

Очевидно, названные шесть человек, преданные Юстиниану люди, оставались в Херсоне после его бегства к хагану хазар. Скорее всего, они были не местные жители, а приближенные из числа тех, кто последовал с экс-императором в ссылку и составил его «свиту». В дальнейшем, некоторые из них выдвинулись на службе, к примеру, Варисвакурий (Барисбакур) достиг высоких санов и стал известным вое- начальником, а Стефан – кувикуларием, ері tes basilikes trapezes и паракимоменом (если только найденные в Херсоне моливдулы первой половины VIII в. принадлежат именно этому Стефану). Известно, что Варисвакурий после гибели Юстиниана II был казнен в конце 711 г. вместе с другими царскими архонтами (Никифора, св. отца нашего, патриарха Константинопольского, краткая история со времени после правления Маврикия // Творения св. отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского. – Минск, 2001. – С. 336).

Почти наверняка можно утверждать, что корабль с Юстинианом Ринотметом на борту покинул Балаклавскую бухту на рассвете, до восхода солнца, когда бриз дует из бухты. Так обыкновенно поступали парусные суда, попадавшие в эту бухту (см.: Стржелецкий С. Ф. Очерки истории Гераклейского полуострова и его округи в эпоху бронзы и раннего железа (Середина III тыс. – V в. до н.э.): Дисс....канд. ист. наук. – Севастополь, 1951 (рукопись) // Архив НЗХТ. – Д. Ne 1343. – Л. 23).

Ton pharon Chersonos – Маячный (он же Херсонесский) полуостров – крайняя западная оконечность Гераклейского полуострова площадью более 400 га, где в 12 км от города издавна существовал маяк, вероятно, в виде каменной башни с костром на верху. He случайно полуостров носил в латиноязычных навигационных средне- вековых наставлениях название Фанари (Fanari, Fanario): его западная оконечность с простирающимся на 500 м в море опасным рифом являлась как бы развилкой морского пути на юг и на север – основных торговых путей Херсонеса и это место вынуждены были огибать все суда, особенно, как и галиада Юстиниана, двигавшиеся с востока (см.: Николаенко Г. М. О ближней хоре Херсонеса Таврического в IV в. до н.э. // X. сб. – 1996. – Вып. 7. – С. 29, 32; Иванов A. В. Навигационно-археологическое обозрение... – С. 222).

Некропилы – Каркинитский залив Черного моря, между северо-западным побе- режьем Крымского полуострова и устьем Днепра (Westberg F. Die Fragmente des Toparcha Goticus // Memoires de lAcademie imperiale des sciences de St.-Petersbourg. – 1901. – VIII serie. – T.5. – № 2. – S. 98 f.).

Очевидно судно, на котором плыл Юстиниан со своими семью поименно известными людьми, было все той же небольшой, быстроходной галиадой, подходившей и для промысла, и для войны, немногочисленный экипаж которой не рисковал идти открытым морем и держался привычного каботажного маршрута, следуя вдоль берега на запад, к устью Дуная. Этот заранее выбранный маршрут точно следовал направлениям течений в северо-западной части Черного моря, что позволяло поддерживать скорость плавания 0,5–1, 2 узла, а при сильных и штормовых ветрах – 2–3 узла (Агбунов M. В. Загадки Понта Эвксинского. – М., 1985. – С. 37–38, рис.2). Впрочем, это не значит, что судно не могло идти кратким путем через Черное море. Плывшим на нем это было не нужно, поскольку их целью являлись владения болгарского хана.

Едва ли стоит видеть в этом эпизоде только агиографический стереотип, к которому, как к своеобразному аксессуару, свойственному для житийного повествования, якобы прибег Феофан (ср.: Каждан А. П. в сотрудничестве с Шерри Ли Ф., Ангелиди X. История византийской литературы (650–850 гг.). – С. 296). Злопамятство Юстинана II, отнюдь не надуманное, действительно станет кредо его противоречивой политики во второй период царствования, когда деструктивные элементы возобладают над всем прочим позитивным, что пытался осуществить этот василевс (подр. см.: Head С. Justinian II of Byzantium. – Madison, 1972).

Болгарский хан Тервель (Terbelin); no Г. Моравчику, годы его правления 702–719 (Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. – Berlin, 1958. – Bd.2. – S. 306), no O. Прицаку – 691–719 (Pritsak O. Die bulgarische Fürstenliste und die Sprache der Protobulgaren. – Wiesba­den, 1955. – S. 51), no Д. Ангелову – 700–721 (Ангелов Д. Византия. Политическа история. – Стара Загора, 1994. – С. 102). Хронология событий, описываемых Феофаном, вызывает разногласия. Дж. Бюри допускает, что Юстиниан II провел у болгар зиму 704 /705 г. (Bury J. В. A History of the Later Roman Empire From Arcadius to Irene (395 A. D. to 800 A. D.). – London, 1889. – Vol. 2. – P. 360), c чем не согласен Ю. А. Кулаковский, no которому сборы болгар происходили в более сжатые сроки; боязнь огласки, к тому же, заставляла Юстиниана II торопится, а тот факт, что он осенью 705 г. был уже в Константинополе, не вяжется с предположением английского византиниста, датировавшим поход весной 705 г. (Кулаковский Ю. А. История Византии. – Т. 3. – С. 288). И. Дуйчев относит встречу Юстиниана с Тервелем к осени 704 г. (Дуйчеѳ И. Проучвания върху българското средновековие // Сборник на Българската академия на науките – 1945. – Т. 41. – С. 5). Очевидно, прав Г. Г. Литаврин, отметивший, что прибытие Юстиниана II к булгарам приходится на лето 6213 г., а отправление его к Константинополю в сопровождении войск Тервеля – на осень 6214 г., но этот период соответствует по счету от Рождества Христова одному 705 г. (Феофан Исповедник // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 2 (VII–IX вв.) / Сост. C. А. Иванов, Г. Г. Литаврин, В. К. Ронин. – M., 1995. – С. 280–281, komm. 354). Вероятно, Юстиниан обращался за помощью не только к Тервелю. В прочтении В. Бешевлиева Мадарская надпись, приписываемая болгарским исследователем Тервелю, звучит следующим образом: «дядья мои не по- верили безносому императору (то есть Юстиниану II) и ушли в Солунь и Кисины»; по Бешевлиеву, речь идет о событиях 704–705 гг., одним из дядьев Тервеля был Кувер (возможно, один из сыновей хана Куврата, брат Аспаруха), известный по «Чудесам св. Димитрия Солунского» хан паннонских болгар, формально признававший сюзеренитет Империи, с которым Юстиниан пытался, хотя и безуспешно, заключить союз (Веsevliev V. Les inscriptions du relief de M adara nouvelle lecture, complements et interpretation // BS. – 1955. – T.16. – P. 226 sq; cf. p. 224; ср.: Ангелов Д. Образуване на българската народност. – София, 1981. – С. 190 сл.). Сообщение Феофана и Никифора об участии Тервеля в восстановлении на византийском престоле Юстиниана II Бешевлиев рассматривает как свидетельство договора между Византией и Болгарией (Бешевлиев В. Три приноса към българската средновековна история // Изследования в чест на Марин С. Дринов. – София, 1960. – С. 284–285). Если это и так, договор все же оказался непрочным: через год после возвращения в Константинополь Юстиниан II нарушил мир с болгарами (Theophanis Chronographia. – Vol. 1. – P. 376. 13–16).

B греческом тексте – kyris, у Анастасия – dominus.

Имеются в виду Ираклий (610–641), основатель династии, и последующие царственные предки Юстиниана вплоть до сурового и непоколебимого Константина IV Бородатого (668–685).

В подлиннике – kai ten eautou thygatera eis gynaika (так же и y Никифора, см.: «Бревиарий», 704/705 г.). Однако, согласно переводу Анастасия, речь шла о дочери Тервела и женитьбе на ней Юстиниана. В конечном итоге, за оказанную помощь в возвращении престола Тервель получил область Загору, населенную преимущественно славянами, и титул кесаря (второй светский ранг Империи после императорского). Это повысило международный авторитет Болгарии, хотя надо учесть, что с точки зрения византийцев награда несла скрытый смысл: приняв от василевса титул кесаря, Тервел тем самым соглашался признать верховную власть Империи, стать ее вассалом (Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. – М., 1998. – С. 75; Раннефеодальные государства на Балканах. VI–XII вв. – M., 1985. – С. 151–152).

Анастасий, видимо, не понял этого места «Хронографии»: cum autem misisset Stephanum ad Terbellin, dominum Vulgariae, ut sibi auxillium praestaret ad optinendum pa­rentale imperium suum, repromisit et plurima se dona daturum et filiam eius in mulierem ac- cepturum ipsique in cunctis oboediturum et concursurum iureiurando pollicitus (Theophanis Chronographia. – Vol. 2. – P. 238. 19–23),то есть «когда он (Юстиниан) послал Стефана к Тервелю, господину Вулгарии, чтобы он (Тервел) предоставил ему (Юстиниану) по- мощь для овладения его (Юстиниана) отцовской Империей, он (Юстиниан) обещал ему (Тервелю), что даст много даров и возьмет его (Тервеля?) дочь в жены, а ему (Тервелю) самому клятвенно обещал во всем подчиняться и споспешествовать». Если же repromisit (обещал со своей стороны) относится к Тервелю, то становится непонятно, почему и за что болгарский хан обещал дары византийскому императору.

Согласно одному из фрагментов Мадарской надписи, Тервель дал Юстиниану Безносому 5 тысяч (Besevliev V. Les inscriptions... – P. 225), очевидно, воинов. Анонимная хроника X – начала XI в. сообщает, что войско болгарского хана в этом походе насчитывало 15 тысяч человек (Scriptores originum Constantinopolitanarum / Rec. Th.Preger. Fase.2–3: Ps. – Codini origines continens. Adiecta est forma urbis Constantinopolis. – Leipzig, 1989. – P. 244. 9). Вероятно, Юстиниан II пользовался поддержкой не только болгар, но и фракийского населения Империи: Феофан рассказывает как на пути в Месемврию Юстиниана встретил будущий василевс Льва III, принесший в дар 500 овец и заслуживший за это особое расположение императора (Чичуров И. С. Визан- тийские исторические сочинения... – С. 42, 65).

До середины IX в. византийские авторы отличают болгар от их данников-славян, которые в пределах Болгарии сохраняли полуавтономию, продолжали жить особыми объединениями – склавиниями. С постепенной славянизацией протоболгар этноним «болгары» переходит на болгарских славян (Нидерле Л. Славянские древности. – M., 1956. – С. 85). Вожди славян признавали верховную власть болгарского хана, платили налоги, несли повинности, в том числе военную. В составе военных сил Болгарии они образовывали особые, обычно пехотные части, которыми командовали славянские вожди (см.: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. – M., 1982. – С. 153–60; Раннефеодальные государства на Балканах. – С. 135–163).

To есть у Константинополя, что произошло, очевидно, не ранее конца лета 705 г. Тем не менее, ошибочно относить это событие к 706 г. (ср.: Герцен А. Г. Хазары. – С. 95).

У Феофана А. М. 6203, то есть 711/712 г. И. С. Чичуров относит все последующее к осени 711 г. (Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения... – С. 128, комм. 322), но это сомнительно, учитывая невероятную насыщенность рассказа событиями отнюдь не кратковременными. Скорее всего, они начались в 710 г., как полагают многие исследователи (ср.: Бертье-Делагард А. Л. О Херсонесе // ИАК. – 1907. – Вып. 21. – С. 163; Шестаков С. П. Очерки по истории Херсонеса в VI–X веках по Р. Хр. – М., 1908. – С. 33; Якобсон А. Л. Средневековый Крым. – М., Л., 1964. – С. 29; Якобсон А. Л. Крым в средние века. – М., 1973. – С. 31; Плетнева С. А. Хазары. – М., 1986. – С. 22; Treadgold W. A History of the Byzantine state and Society. – Stanford, Calif., 1997. – P. 342). В этом случае выстраивается следующий хронологический и событийный ряд: карательная экспедиция «первого флота» летом или ранней осенью 710 г.; его гибель на обратном пути во время октябрьского шторма; прибытие имперской делегации на переговоры не ранее второй половины марта – апреля 711 г.; посылка «второго флота» против архонта Ильи и херсонитов и начало осады города летом 711 г.; провозглашение василевсом Вардана Филиппика и переход на его сторону ромейских войск во главе с патрикием Мавром Вессом осенью 711 г.; конец ноября – отплытие мятежников к Константинополю.

Асмикт (to Asmikto) – дословно «Свирепый».

Согласно «Краткой истории» Никифора, Юстиниан II отправил в Херсон 100 тысяч воинов (см.: «Бревиарий», 711/712 г.).

To есть Константинополя.

Ромейских сенаторов, членов синклита.

В подлиннике – kai ergasteriakon. Эргастириаками называли, очевидно, не только глав торгово-ремесленных корпораций столицы, как полагает П. Яннопулос, но во обще владельцев эргастириев, лавок-мастерских и других мест работы, подходивших под достаточно широкое, родовое понятие «эргастирий» (см.: Yannopoulos P. A. La societe profane dans l’Empire byzantin des Vile, Ville et IXe siecles. – Louvain,1975. – P. 162; Sorochan S. B. On the Problem of the Social Stratification of Merchants in the Byzantine Empire of the Seventh-Ninth Centuries // Acts, 18'h International Byzantine Congress, Selected Papers: Main and Communications, Moscow,1991. – Sheperdstown,1997. – Vol. 2: History, Archaeology, Religion and Theology. – P. 110–114, 116; Сорочан С. Б. Византия IV–IX веков: этюды рынка. – Харьков, 1998. – С. 71–163).

341 Димоты – члены димов, городских регионов и одновременно спортивно- политических, цирковых партий, наибольшее значение среди которых имели пра- сины, отражавшие интересы преимущественно торгово-ремесленых, предпринимательских кругов, и венеты, представлявшие землевладельческие, аристократические круги; димы имели военные и политические государственные функции, объединяли граждан и противопоставлялись «толпе» – охлосу, «посторонним», «чужим» – ксенам (Janssens Yv. Les Bleus et les Verts sous Maurice, Phocas et Heraclius // Byzantion. – 1936. – T.ll. – P. 499–536; Дъяконов A. П. Византийские димы и факции (ta mere) в V–VII вв. // Византийский сборник. – М.; Л., 1945. – С. 155–179; Dagron G. Naissance dune capitale. Constantinople et ses institutions de 330 – a 451. – Paris, 1974. – P. 353–364; Cameron A. Circus Factions, Blues and Greens at Rome and Byzantium. – Oxford, 1976. – P. 13, 16, 24, 32, 39, 44, 117–119).

Термин «дромон» (от греч. dromos – «бег») появляется в просторечии с V в. на смену античной триере и служит для обозначения высокобортного, преимуществен- но военного, быстроходного корабля повышенной устойчивости, длиной около 50 м и шириной около 4 м, который мог двигаться на веслах (их было около сотни в два параллельных ряда вдоль бортов) и под парусом, в том числе «латинским» треугольным (имел две-три мачты), вмещал до 230 человек, гребцов и воинов (Феофилакт Симокатта. История. – M., 1996. – С. 192 (VII. 10. 3); с.222 (VIII. 9. 7); Ahrweiler H. Byzance et la mer. – Paris, 1966. – P. 410–414; Шевеленко A. Я. Первые корабли средневековой Европы // ВИ. – 1981. – №9. – С. 183). В «Бревиарии» Никифора упоминание дромонов в связи с событиями в Херсоне отсутствует.

Собственно античный термин для обозначения военного корабля с тремя рядами весел, употреблявшийся, однако, и в средневековом греческом языке, хотя термины «дромон» и «хеландий» заменили античные (Ahrweiler H. Op. cit. – Р. 410). Провести различие между обоими видами судов не представляется возможным. Видимо, они были очень близки. Впрочем, прибавка «даже» может служить косвенным указанием на то, что в отличие от дромонов, хеландии имели не только военное, но и бытовое назначение, могли служить грузовыми судами.

Греческое понятие skaphos служило для обозначения корабля вообще, как большого, так и маленькой лодки; впрочем, корабли торгового, «купеческого и делового» флота назывались именно emporeutika е pragmateutika skaphe (Koukoules Ph. Vie et ci­vilisation byzantines. Byzantion bios kai politismos. – Athenes, 1952. – T.5. – S. 360). Они относились к разряду транспортных, грузовых, так называемых «круглых» судов.

В одних списках «Хронографии» скафы названы myriagogon (дословно – «десятитысячные»), а в других о них сказано, как о «десятитысячеоболовых» (miriobolon). Издатель и комментатор текста считает, что так обозначалась их вместимость, учитывая объем обола равный 1/6 драхмы (Чичуров И. С. Указ. соч. – С. 129, komm. 339). При по добном допущении водоизмещение кораблей выглядело бы ничтожно малым. Поэтому можно предположить, что данный оборот в тексте Феофана подразумевал указание не на грузоподьемность таких судов, а на их стоимостную оценку, равную приблизительно 30–35 номисмам. Именно столько золотых стоил, согласно Морскому закону, не новый торговый корабль (ploiou tou palaiou) вместимостью в тысячу модиев (6 per. т). В византийском военном флоте подобные скафы служили для перевозки грузов, снаряжения и обеспечивали связь, будучи незаменимыми благодаря своей легкости и маневренности (см.: Сорочан С. Б. К вопросу об уменьшении вместимости византийских грузовых кораблей в «темные века» // Древности 1996. – Харьков, 1997. – С. 77–78).

На одной из таких галиад (aliada, alias), – легком, быстроходном судне универ- сального «промыслово-транспортно-военного» назначения, способном вести около десяти человек, Юстиниан II бежал с Таманского полуострова и добрался до Дуная (см. выше, 704/705 г.).

Хеландий (от греч. egchelus/chelus – «угорь», что подчеркивает продолговатость форм) – тяжелый боевой и одновременно транспортный корабль; термин появился в ранневизантийский период и к VIII в. заменил собой stratiotes naus и триеру античного времени; судно вмещало 100 гребцов и около 200 человек экипажа; хеландий, вероятно, был тождествен дромону и служил его просторечным названием (Ahrweiler Н. Byzance et la mer. – P. 412–413). К X в. в византийском флоте существовали хеландии разных видов: хеландии-памфилы, вмещавшие 150 человек, и хеландии-усии – на 40 человек меньше (С. Б. Сорочан. К вопросу об уменьшении вместимости византийских грузовых кораблей... – С. 79). Л. Гавликова вполне резонно полагает, что, как и дромон, хеландий мог сохранять также торговый, транспортный характер (Havlikova L. Slavic Ships in the 5^th–12^th Centuries Byzantine Historiography // BS. – 1991. – T.52. – P. 102).

В подлиннике – tois kastrois. Термин «кастрон» означал для византийцев не только укрепление, крепость, но и город, укрепленное поселение, городище (подр. см.: Шувалов П. В. Анализ терминологии как метод исследования истории текста (на примере изображения города в сочинениях Константина Багрянородного) // Проблемы социальной истории и культуры средних веков. – Л., 1986. – С. 75–86; Kazdan A. Polis and kastron in Theopanes and in Some Other Historical Texts // Eupsychia: Melanges offerts a Helene Ahrweiler. – Paris, 1998. – T.2. – P. 345–360).

Спафарий (от греч. spathe – широкий меч) – военный титул восьмого ранга, открывавший третий, предпоследний класс в табеле о рангах (Guilland R. Recherches sur les institutions byzantines. – Berlin; Amsterdam, 1967. – Vol. 1. – P. 75). Спафария Илью или Илию – Elia (впоследствии одного из зачинщиков мятежа и убийцу Юстиниана II) патриарх Никифор называет дорифором («копьеносцем»), то есть личным телохранителем василевса (см.: «Бревиарий», 711/712 r.). В комментарии И. С. Чичурова он по ошибке назван дорифором Стефана Асмикта (Чичуров И. С. Указ. соч. – С. 129, komm. 341).

...должны были поставить архонтом Херсона. Сказанное не означает, что Херсон не имел до этого архонта. Им вполне мог быть протополит Зоил, причем и он не являлся первым исполнителем обязанности главы архонтата, в VII в. сменившего здешний дукат. Как представитель имперской власти архонт Херсона сохранялся до середины IX в., после чего был окончательно замещен стратигом (см.: Шене Ж.-К. Поздний архонт на примере Херсона // МАИЭТ. – 2000. – Вып. 7. – С. 312, 315; Сорочан С. Б., Зубарь В. M., Марченко Л. В. Жизнь и гибель Херсонеса. – Харьков, 2000. – С. 228–229, 246–248; Алексеенко H. А. Архонтия Херсона VIII–IX вв. по данным сфрагистики // МАИЭТ. – 2002. – Вып. 9. – С. 455–500; Сорочан С. Б. Государственное устройство раннесредневекового Херсона и «призраки самоуправления» // ВВ. – 2003. – Т. 62 (87). – С. 33–35,36–37; Херсонес Таврический в середине I в. до н.э. – VI в. н.э. Очерки истории и культуры. – Харьков, 2004. – С. 533–534).

...никто им не воспротивился. Причиной захвата хорошо, по всем правилам фортификации укрепленного Херсона стало отсутствие сопротивления жителей. Видимо, это объяснимо состоянием демилитаризации, в котором находился город вследствие действия византино-хазарского кондоминиума на крымской земле (см.; Сорочан С. Е., Зубарь В. M., Марченко Л. В. Указ. соч. – С. 220–225).

Феофан явно сгущает краски, так как ниже идет речь о продолжавшемся сопротивлении херсонитов. Сам факт назначения Юстинианом нового архонта Херсона говорит в пользу того, что у Юстиниана не было плана целиком уничтожить город. Ниже из текста становится понятно, что сюда вместе с флотом карателей были привезены новые ссыльные, в числе которых был будущий узурпатор Вардан Филиппик. Разумеется, они не могли остаться без надзора и, значит, их предполагалось где-то в городе поместить. Очевидно, как и в случае с нелояльными к императору равеннцами, предполагалось расправиться прежде всего не с рядовыми горожанами, а с той самой знатью, которая в свое время не пожелала слушать крамольных речей ссыльного Юстиниана и собиралась его убить или выдать только что пришедшему к власти василевсу Тиверию Апсимару.

В греческом тексте – pros douleian, что Анастасий передает как in servitium (Theophanis Chronographіа. – Vol. 2. – P. 241. 25). Дословно – «в рабство», хотя едва ли речь идет о рабах, скорее о слугах.

Верхушка восточно-тюркской иерархии, по свидетельству китайского историка Лингху Тэ-фена (583–666), выглядела следующим образом: ябгу, шад, тегин, сели (Sse-li-fa) и тудун; все должности, делившиеся на 28 классов, были наследственными (Liu Mau-Tsai. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Turken (T’u-Kue). – Wiesbaden, 1958. – Bd. 1. – S. 8–9). По Г. Дёрферу, в обязанности тудуна, положение которого аналогично положению баскака Золотой Орды, входил контроль за управителями (Doerfer G. Turkische und mongolische Elemente im Neupersischen. – Weisbaden, 1965. – Bd. 2. – S. 397). У Феофана титул тудун прямо сопоставляется с формулой о ek prosopou (от лица), за которой могла крыться знакомая ромеям должность экпросопа. Анонимный греческий словарь X в. дает как параллель тудуну греч. topoteretes, то есть «местоблюститель», «наместник» (Etymologicum Magnum / Rec. Th. Gaisford. – Oxonii, 1848. – P. 763. 24). Обращает внимание, что тудун был в городе если и со свитой хазар, то крайне малочисленной и не военной: о его окружении в источнике не сказано ни слова. Появление такого «местоблюстителя» и «экпросопа» в Херсоне А. А. Васильев связывал с бегством из города Юстиниана II, его обращением за помощью к хагану, лишь после этого пославшего в Крым своего «наблюдателя» (Васильев А. А. Готы в Крыму. Ч. 2 // ИРАИМК. – 1927. – Т. 5. – С. 196; Vasiliev A. A. The Goths in the Crimea. – P. 84). В принципе это мнение разделяет Д. Данлоп, считая, что иначе (то есть если бы тудун был в Херсоне при Юстиниане II) свергнутому василевсу не пришлось бы искать контактов с хаганом из Дараса (Dunlop

D.M. The History of the Jewish Khazars. – Princeton, 1954. – P. 174).

В более вольном пер. Х.-Ф. Байера: «...начальника Херсона в качестве наместника кагана» (Байер Х.-Ф. История крымских готов... – С. 44). Приписка «от лица» недвусмысленно подчеркивает, что в данном случае подразумевался не собственно архонт («начальник») Херсона, а постороннее должностное лицо, экпросоп, посланный хаганом. К этому выражению Феофан уже прибегал, когда речь шла об архонте Фанагории Папаце (см.: 704/705 г.), но в отличие от Херсона, там, видимо, не было еще и местного, греческого архонта, к которому мог бы напрямую обратиться василевс Тиверий Апсимар.

Это греческое имя передается в списках «Хронографии» без существенных разночтений (варьируются только ударения, и в одной рукописи вместо i стоит е), у Анастасия библиотекаря – Zohelum (Theophanis Chronographia. – Vol. 2. – P. 241. 26, 242. 14, 21). И в античное, и в византийское время оно остается в употреблении, но встречается редко (см.: Байер Х.-Ф. История крымских готов... – С. 336–337, к с.46). В Херсоне известно на моливдулах первой половины – середины IX в., принадлежавших имперским архонтам и первым стратигам города (Зайбт H., Зайбт В. Печати стратигов византийской фемы Херсон // Византия и средневековый Крым (АДСВ. – Вып. 27). – Симферополь, 1995. – С. 91–92; Алексеенко Н. А. Новые находки печатей представителей городского управления Херсона // МАИЭТ. – 1996. – Вып. 5. – С. 156–157, № 2–3). Кроме того, среди материалов херсонского общегородского архива печатей выявлено еще шесть новых моливдулов VIII – начала IX вв. с именем Зоил. Похоже, это имя было распространено именно в Херсоне, среди представителей его исконной, местной, отнюдь не хазарской знати, и кроме отдаленного созвучия с именем Цула (Tzoulos) ничего тюркского или булгарского в нем нет.

Протополит (греч. protopolites), primus civum – «первый города» в передаче Анастасия библиотекаря (Theophanis Chronographia. – Vol. 2. – P. 241. 27). Видимо, он являлся архонтом города от лица василевса.

В греческом тексте – ek seiras. В латинском переводе Анастасия смысл фразы передан точнее – ex linea («по линии») (Theophanis Chronigraphia. – Vol. 2. – P. 241. 26). Пер. Х.-Ф. Байера здесь менее точен: «по рангу» (Байер Х.-Ф. История крымских готов... – С. 44).

...и племени (kai genous). У Х.-Ф. Байера: «и происхождению» (Байер Х.-Ф. Указ. соч. – С. 44). Н. И. Храпунов переводит: «...и семейному положению» (Храпунов Н. И. Администрация... – С. 570). В любом случае фраза явно указывает, что Зоил был местного происхождения и являлся главой администрации Херсона, который утверждался императором.

В подлиннике – emphaneis.

Протевон (греч. proteuon) – дословно «первенствующий», как правило в применении к главам города. Эволюция форм городского самоуправления в Византии естественно подразумевает и изменение терминологии, что не могло не отразиться на значени слова «протевон». Если в V в. оно могло служить синонимом сенатору (Dagгоп G. Naissance d ’une capitale. – Paris, 1974. – P. 191), то в VI в. протевоны играли руководящую роль в городском «самоуправлении» как представители муниципальной верхушки; по эдикту 24 июня 530 г. епископы возглавили в городах комиссии из пяти знатнейших граждан города (quinque primatibus civitatis) по проверке деятельности куратора, ситона, отвечавшего за снабжение зерном (Курбатов Г. Л. Основные проблемы внутреннего развития византийского города в IV–VII вв. – Л., 1971. – С. 197, 199). Но в течение VII–VIII вв. термин, наряду с узко техническим значением (первые граждане-куриалы, первые в списке курии, то есть главы городского управления), приобрел и широкое: он стал применяться для обозначения всех с социальной точки зрения наиболее влиятельных лиц в городе, в том числе и государственных чиновников; протевоны VII–VIII вв. сочетали в себе государственных служащих, военных и первенствующих в городе собственников (Там же. – С. 204). По мнению М. Я. Сюзюмов, протевоны VIII в. были наиболее влиятельными и состоятельными гражданами городов, осуществлявшими по поручению и под контролем императорской чиновной администрации определенные функции по руководству населением города или отдельных его кварталов (Сюзюмов М. Я. О социальной сущности законодательства «Василик» // ВВ. – 1953. – Т. 6. – С. 76). Продолжатель Феофана и Константин Багрянородный, рассказывая о создании стратигии в Херсоне в конце правления Феофила, указали протевона в единственном числе, очевидно, имея в виду под ним имперского главу архонтата, а остальных местных чиновников назвали архонтами во множественном числе, что позволяет видеть в них не только представителей городских властей Херсона («отцов города»), но и «начальников» окрестных городков и крепостей – полисм, кастра, которые входили в административную систему архонтата, а затем фемы (Сорочан С. Б., Зубарь В. М., Марченко Л. В. Указ. соч. – С. 246–247; Шене Ж.-К. Поздний архонт... – С. 315; Oikonomides N. Le «systeme» administratif byzantin en Crimee aux IXe-Xe s. // МАИЭТ. – 2000. – Вып. 7. – P. 320–321).

В пер.: Х.-Ф. Байера: «...отправили скованными к императору» (Байер Х.-Ф. Указ.соч. – С. 45).

Если данные Феофана и Никифора точны, в Херсоне в 710 г. было два архонта (один – экпросоп от хагана, другой – от василевса) и 47 протевонов. 20 других протевонов названы в «Хронографии» «остальными» (а11ои5), то есть не обязательно херсонитами, а в «Бревиарии» под 711/712 г. о них прямо говорится как о «других мужах, управляющих городами» (ton eteron prostateuontas polismaton andras) (Чичуров И. C. Византийские исторические сочинения... – С. 156, 164). Судя по тому, что они тоже подверглись расправе, Юстиниан Ринотмет в свое время не нашел среди них сочувствия и поддержки, даже когда он бежал из Херсона в одну из пограничных фрур – Дорос (Дарас). Для него все они были неверными подданными, действовавшими заодно.

В латинском переводе – ad lora navis – «к ремням судна» (Theophanis Chronographia. – Vol. 2. – P. 241. 31). Никифор пишет о «суденышке» (akatio) (см.: «Бревиарий», 711/712 г.).

Очевидно, сообщение доставили прибывшие в Константинополь с теми кораблями, на которых привезли арестованных Тудуна, Зоила и других сорок знатных и протевонов с их домочадцами.

Речь шла о наказании тех, кто не выполнил в точности приказа Юстиниана II. Разумеется, флот, которому предстояло вернуться, не мог «завершить дело» (ср.: Герцен А. Г. Хазары. – С. 96).

Рукописи сохранили варианты Tauroura, taurou oura. Ф Комбефис предложил поправку arktoura / Арктура. Никифор уточняет дату отплытия флота: «в начале месяца октября» (см.: «Бревиарий», 711/712 г.).

Цифра вызывает сомнение, но она принадлежит не самому Феофану, а первоисточнику, поскольку такое же количество погибших назвал и Никифор.

В подлиннике – arotrian apantas kai exedaphizein («распашет всех и сравняет с землей»). Ф. Комбефис логично предложил исправить apantas (всех) на apanta (всё), но на деле мы можем иметь дело не с опиской, а с необходимостью составителя источника увязать текст со следующей фразой.

Смысл фразы на первый взгляд темен: eos ourounta pros toichon дословно означает «вплоть до мочащегося у стены» или «вплоть до стены, где мочились». Именно так понял Феофана его латинский переводчик: usque mingentem ad parietem (Theophanis Chronographia. – Vol. 2. – P. 242. 5–6). Близкое толкование этих слов находим в переводе В. И. Оболенского – Ф. А. Терновского: «даже где мочились» (Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. – M., 1884. – С. 277). По мнению И. С. Чичурова, мы имеем в данном случае дело «с устойчивым фразеологическим оборотом, точное значение которого неизвестно» (Чичуров И. С. Указ. соч. – С. 132, komm. 352). Ho еще более вероятно, что Юстиниан, хорошо знавший топографию Херсона, имел в виду какой-то конкретный, местный, достаточно известный ориентир, скажем, афедрон – большой общественный туалет около 14 крепостной куртины рядом с Мертвыми воротами, причем разрушение постигло бы в этом случае значительную часть города (с севера, от моря, вплоть до южной оконечности). Высказанную им фразу в буквальном виде донес первоисточник, возможно, Траян Патрикий. Примечательно, что в ходе раскопок К. К. Косцюшко-Валюжинича рядом с Южными воротами города впритык к оборонительной стене были открыты остатки значительного общественного отхожего места на 30 мест (6,5 х 15 м), с толстыми стена- ми из бутового камня на извести и оштукатуренные внутри цемянкой, а рядом, в 20 метрах находилась площадь, которая являлась малой агорой. Судя по тому, что афедрон был связан системой водоводов с соседним городским водохранилищем-цистерной, действовавшей до первой половины IX в., Юстиниан Ринотмет в 695–698 гг. еще застал запомнившееся ему сооружение в рабочем состоянии (см.: Косцюшко-Валюжинич К. К.

В пер. Х.-Ф. Байера: «Это услышали те, кто был в оных крепостях (oi ton kastron ekeinon)» (Байер Х.-Ф. Указ. соч. – С. 45). Имееются в виду те кастра Юго-Западной Таврики, 20 управляющих-простатевонтов которых уже были казнены по приказу Юстиниана. Никифор называет инициаторов обращения к хагану «архонтами тех областей» (oi de ton choron touton archontes tes phemes) (см.: «Бревиарий», 711/712 г.).

В пер. Х.-Ф. Байера: «...и обезопасили себя» (Байер Х.-Ф. Указ. соч. – С. 45).

У Х.-Ф. Байера: «...и, принужденные замышлять против императора» (Байер Х.-Ф. Указ. соч. – С. 45).

Следует отметить, что неизвестный автор VIII в. (первоисточник «Хронографии» и «Бревиария») прямо не отождествляет Крым и Хазарию: херсониты и жители других крымских «кастра» и «полисм» (крепостей, городков) посылают за помощью к хагану в Хазарию, то есть за пределы своих центров, где они, по всей видимости, не находили поддержки хазар.

В пер. Х.-Ф. Байера: «...с просьбой о людях для своей охраны» (Байер Х.-Ф. Указ. соч. – С. 45).

Вардан, армянин по происхождению, был сослан василевсом Тиверием III Апсимаром на основании доноса о том, что некий монах-затворник, еретик, способный пророчествовать (prooratikos), предсказал Вардану царскую власть (Theophanis Chronographia. – Vol. 1. – P. 381. 7–8).

Первоначально местом ссылки Вардана, куда его отправили в кандалах, предварительно выпоров и обрив голову и бороду, была Кефалиния. Так называли военное фемное подразделение – турму, которая располагалась к югу от гористого побережья Черногории и низменного албанского берега. Она охватывала о. Корфу (с главным городом Панормусом) и прилегающие Ионические острова у восточного побережья Греции. Одноименный остров Кефалиния (Кефалония) в Ионическом море к юго-западу от о. Итаки был одним из группы Ионийских островов, находящимся против входа в Патрский залив. Турма стерегла южный вход в залив Отранто и была ключом к адриатическому морскому пути, который в свою очередь выводил к Криту, Кипру и Сирии (Markl О. Ortsnamen Griechenlands in «frankischer» Zeit. – Graz; Koln, 1966. – S. 39; Кефалония // Полный православный богословский энциклопедический словарь. – М., 1992. – Т. 2. – Стлб.1265; Оболенский Д. Византийское содружество наций. – С. 22). В дальнейшем, после возврата Юстинианом II трона, Вардан был «призван» (ta anakletheis) с Кефалинии, но вновь заподозрен и сослан на этот раз в Таврику, в Херсон.

В подлиннике – to stolo, что можно понимать и как «с флотом», и как «со свитой». Фраза становится понятной после сравнения с текстом «Бревиария», где сообщается, что Юстиниан II приказал патрикию Стефану Асмикту, поставленному во главе карательного флота, доставить в Херсон и оставить там изгнанником Вардана (см. 711/712 г. в Антологии). Не исключено, что вместе с ним сюда, «на берега Понта, был доставлен из Константинополя еще один ссыльный, предварительно ослепленный равеннский архиепископ Феликс, который в дальнейшем будет возвращен в Равенну после прихода к власти Вардана Филиппика (Бородин О. Р. Равеннский экзархат. – С. 163). Очевидно, речь в тексте идет именно об этом флоте, в сентябре 710 г. привезшем из Константинополя будущего узурпатора, и мы имеем дело с неудачной компановкой Феофаном материалов своего первоисточника. Никифор же опустил подробности о первоначальном месте ссылки Вардана на Кефалинии, но зато, в свойственной ему более логичной и последовательной манере, объяснил момент появления изгнанника в Херсоне. Примечательно, что он не сообщил о требовании Юстиниана II привезти ему из Херсона Вардана, а лишь доставить архонта спафария Илью: в его рассказе узурпатор появляется только после прихода к Херсону нового карательного флота, на сей раз с патрикием Мавром Вессом, и вступления в активную политическую игру хагана хазар.

Очевидно, морская связь с Херсоном, несмотря на позднюю осень и приближение конца навигационного сезона в середине – конце ноября, оставалась достаточно устойчивой, и новости быстро достигали столицы.

Геникон – финансовое ведомство и государственная сокровищница, куда стекались поступления от налогов и где хранились податные списки. Во главе геникона стоял логофет – своеобразный министр финансов, который следил за налоговыми сборами, государственными платежами, распределением податей. Должность эта появилась, судя по сфрагистическим материалам, в конце VI в., хотя ее отправление стало регулярным, видимо, лишь к концу VII в., когда сложились основные черты ромейского государственного налогового управления «темных веков» (Brehier L. Le monde byzantin. – Paris,1949. – Vol. 2: Les Institutions de l’Empire byzantin. – P. 257; Dolger F. Beitrage zur Geschichte der byzantinischen Finanzvervaltung. Besonders des 10. und 11. Jahrhunderts. – Heldesheim,1960. – S. 19–24; Oikonomides N. Les Listes de preseance byzantines des IXe–Xe siecles. – Paris, 1972. – P. 313; Бардола K. Ю. Система опдаткування у Вiзантii в IV–IX ст.: Автореф. Дис.... канд. ict . наук / Харкiвський нац. ун-т. – Харкiв, 2003. – С. 14).

Эпарх города – префект города (то есть Константинополя) – одна из высших должностей Империи. В столице эпарх обладал высшей властью после василевса, в его руках была сосредоточена административная и судебная власть, он отвечал за сохранение порядка в городе, под контролем эпарха находились городские рынки, ремесленники и торговцы, организованные в профессиональные ассоциации – систимы и соматионы (Bury J. The Imperial Adminisrative System in the Ninth Century... – P. 69–70; Guilland R. Recherches sur les institutions byzantines. – Berlin; Amsterdam, 1967. –

Vol. 1. – P. 5, 26). В случае с Херсоном эпарх мог быть нужен как знаток судебных тяжб, опытный в такого рода разбирательствах ромеев с властями.

Турма – военное подразделение (обычно третья часть фемы, несколько отрядов – ванд или фламулл со своими штандартами – значками) во главе с турмархом – комендантом той части военно-административного округа, на котором была расквартирована турма. Иногда под понятием турмарх византийцы подразумевали командующего вообще. В феме обычно было три турмарха.

Фракисийцы – стратиоты фракийских отрядов, размещенных на юго-западном побережье Малой Азии, в районе г. Смирны. Есть основания считать, что эта военно- административная область оформилась уже до 687 г., выделившись из центрально-малоазийской фемы Анатолик, но полноправной фемой она стала, вероятно, позже (Lilie R.-J. «Thrakien» und «Thrakesion». Zum byzantinischen Provinzorganisation am Ende des 7. Jahr­hunderts // JÖB. – 1977. – Bd.26. – S. 7–47). He случайно Феофан упоминает не Фракисий как фему, а только фракисийцев с их командиром. В состав Фракисия входил и эгейский о. Хиос. Штаб-квартира находилась в крупном городе Эфесе (совр. Аясулуг) либо в Хонах (cp.: Treadgold W. A History of the Byzantine State and Society. – P. 316).

Эту же цифру дает и Никифор (см.: «Бревиарий», 711/712 г.). Ее величина позволяет предположить, что в Херсон прибыло не более двух-трех дромонов, которые доставили меньше двух ванд воинов.

В греческом тексте – periloge, что К. де Боор понимает как colloquiam de pace, То есть «переговоры о мире», ссылаясь на словарь Софоклиса (Thephanis Chronographіа. – Vol. 2. – P. 766). Анастасий переводит rationem reddere, То есть «отдавать отчет» (Ibid. – P. 242. 15–16).

В город из прибывших были впущены их начальники, но не «заложники» (ср.: Герцен А. Г. Хазары. – С. 96). He исключено, что поводом к убийству стала неуступчивость представителей верховной власти Империи по поводу неких болезненных для херсонитов финансовых, податных вопросов. Когда страсти накалились, пролилась кровь. Однако надо учесть, что логофет должен был чувствовать себя хозяином на имперской территории, какой являлась территория города, и он не стал бы даже обсуждать некие гипотетические предложения по поводу нового таможенного соглашения с городом и хазарами, наличие которого предполагает В. Е. Науменко (Науменко В. Е. К вопросу о хазарском «тудуне» в Херсонесе в начале VIII в. // Кумуляция и трансляция византийской культуры. Материалы XI Науч. Сюзюмовских чтений. – Екатеринбург, 2003. – С. 72–73).

Стратиотская система была тесно связана с фемным устройством Империи. Стратиот – воин-ополченец, получивший земельный надел и обязанный нести службу в армии или флоте, обеспечивая себя всем необходимым для этого. Денежное содержание стратиота составляло в это время около 5 номисм в год. Каждую весну стратиоты инспектировались, проходили смотр, получали плату и отправлялись на военную компанию. Кроме комита (komes) Опсикия, командиры каждой фемы титуловались стратигами (strategos). Глава Опсикия находился в Анкире, Анатолика – в Амории, Армениак – в Евхаите, Фракисия, вероятно, в Хонах или Эфесе. Морской стратиг Карависиан был, очевидно, на о. Самосе (Treadgold W. Op. cit. – P. 315–316). Впрочем, следует учесть, что стратиотами называли и воинов регулярных армейских подразделений (ср. со стратиотами Феоны из «Житий св. епископов Херсонских», § 14).

Следовательно, военные силы хазар, приглашенные херсонитами, значительно превосходили ромейский отряд фракисийцев, не решивший оказать им сопротивление, причем хазары находились совсем рядом с городом. Х.-Ф. Байер совершенно безосновательно полагает, что Феофан пишет в данном месте о выдаче «...бывших хазарских начальников города хазарским союзникам для отправки к кагану» (Байер Х.-Ф. История крымских готов... – С. 46). Эти «начальники» – архонты были не только хазарскими, но и византийскими.

Рукописи дают варианты этого слова – dogen, dougen, dochen. Очевидно, речь идет о dogia – тюркской тризне по умершему, основной форме культа мертвых, который у христиан был запрещен Церковью (Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. – Berlin, 1958. – Bd.2. – S. 119; Арнаутова Ю. E. Колдуны и святые. Антропология болезни в средние века. – СПб., 2004. – С. 241,243). О языческих погребальных обрядах хазар подр. см.: Флёров В. С. Погребальные обряды на севере Хазарского каганата. – Волгоград, 1993.

Судьба протополита Зоила остается неизвестной, хотя, как можно понять из тек- ста Никифора, он разделил участь остальных ромеев: «Взяв [всех], хазары убили их по дороге» (см.: Антология).

Вардан получил тронное имя Филиппин (711–713). Согласно предположению Г. Сэмнера, Филиппик был провозглашен василевсом в сентябре 711 г. (Sumner G. V. Philippicus, Anastasius II and Theodosios III // Greek, Roman and Byzantine Studies. – 1976. – Vol. 17. – № 3. – P. 289), однако из контекста «Хронографии» и «Бревиария» выходит, что это событие не могло произойти раньше начала октября. Д. Данлоп видит в свержении Юстиниана II и провозглашении императором Вардана свидетельство господства хазар в Крыму (Dunlop D. Op. cit. – P. 176), что следует считать преувеличением: по свидетельствам Феофана и Никифора, византийских царей свергают и провозглашают ромеи–херсониты, жители, архонты других крымских крепостей и областей, присланные Юстинианом II воины. Для высокой оценки хазарского вмешательства во внутренние дела Империи нет веских оснований.

Патрикий Мавр командовал и первой морской экспедицией против Херсона. Видимо, его род происходил из Фракии. Бессы (Вессы) – ветвь фракийского племени сатров; жили вдоль горного течения р. Хеброс (совр. Марица).

Имеется в виду krios – лат. aries («баран»), как и перевел Анастасий.

Разновидность осадных, преимущественно метательных машин (Lemerle P. Les plus anciens recueils des Miracles de Saint Demetrius et la penetration des Slaves dans les Balkans. T.l: Le texte. – Paris, 1979. – P. 255).

Дословно – «и другие елеполы» (kai pasan elepolin), to есть изготовленные из дерева, сборные передвижные осадные машины. Обычно «елеполы», изобретенные Димитрием Полиоркетом, представляли собой высокие башни на катках. На этажах размещались камнеметные орудия, а внизу – таран. Предоставление Мавру Вессу столь мощного осадного парка осадных орудий свидетельствует о том, что нападавшие ожидали встретить сопротивление, поскольку в городе со спафарием Ильей осталась некоторая часть стратиотов, прибывших с первой карательной экспедицией.

Здесь – очередное подтверждение возможности беспрепятственного, частого и быстрого сношения Херсона с заморской частью Империи и столицей. Очевидно, переправа через Черное море контролировалась имперским флотом.

В переводе И. С. Чичурова это слово оказалось пропущено.

Приморская башня точно с таким же наименованием (Kentenaresios) стояла на самом краю берега в Константинополе, где она, по словам Льва Диакона (V. 2), служила для прикрепления железной цепи, с помощью которой затворяли вход в бухту Золотой Рог. Латинское слово centenarium, от которого было производно ее название, означало «сто», «сотню», и вполне могло заключать в себе понятие о центурионе – военачальнике. В таком случае башня служила местом его военного пребывания как коменданта «цитадели» и надолго сохранила воспоминание об этом в своем имени. Соображения о вероятных местах атаки Мавра Весса см.: Антонова И. А. Оборонительные сооружения Херсонесского порта в средневековую эпоху // АДСВ. – Свердловск, 1971. – Сб.7. – С. 116; Романчук А. И. Очерки истории и археологии византийского Херсона. – Екатеринбург, 2000. – С. 40–41, 52; Сорочан С. Б., Зубарь В. М., Марченко Л. В. Жизнь и гибель Херсонеса. – С. 524–526). К настоящему времени исследователи сходятся лишь в одном: ромеи вели осаду со стороны портовой части города, после того как их корабли вошли в Карантинную бухту.

Syagros дословно переводится с греческого как «кабан», «вепрь». Ассоциацию с этим зверем вызывает необычная конфигурация приморской угловой башни XVIII, защищавшей «цитадель» Херсона.

Осаждающие, то есть войска патрикия Мавра, оказались, вероятно, блокироваными со стороны хазар и со стороны города (Герцен П. Г. Хазары. – С. 96).

Здесь как будто явное несоответствие предыдущим словам, из которых следовало, что Вардан уже был провозглашен василевсом в Херсоне еще до того, как Юстиниан послал туда «второй флот». Однако точно такое противоречие содержит и рассказ Никифора (см.: «Бревиарий», 711/712 г.). Может быть, оно мнимое и объяснимо тем, что Вардана сначала провозгласили херсониты с архонтом Ильей, архонтами и жителями других крымских поселений, а лишь затем ромеи, прибывшие с Мавром Вессом?

Размер выкупа, согласно Ватиканскому списку «Бревиария», в сто раз больше: по сто номисм за человека (см.: «Бревиарий», 711/712 г.). Остается неясным, участвовали ли в сборе денег херсониты, поскольку инициатива исходила от ромеев, прибывших с патрикием Мавром, и именно их (to Romaikon plethos) связал клятвами хаган.

Опсикион (от лат. obsequium – «императорская гвардия») – военно- административная область в северо-западной части Малой Азии с центром в старинном городе Никея (совр. Изник). Возглавлялась высшим офицерским военным чином – комитом. Северная часть Опсикия (древняя провинция Вифиния) была местом расселения славян. Создана, вероятно, в правление Ираклия и уже безусловно существовала в 680 г. (Ostrogorsky G. Sur la date de la composition du Livre des Themes et sur l’epoque de la constitution des premiers themes d’Asie Mineure // Byzantion. – 1953. – T.23. – R 48–51). По Никифору, Юстиниан II и в этот раз обратился за помощью к архонту булгар Тервелю, который прислал ему 3000 воинов (см.: «Бревиарий», 711/712 г.).

Никифор не упоминает Фракисийцев, но зато пишет о «другом тяжеловоору- женном войске».

Торговый и морской город-порт в Пафлагонии, в центральной части побережья Черного моря, рядом с мысом Карамбисом, откуда начинался краткий путь через Черное море, к берегам Таврики. Никифор сообщает, что Юстиниан дошел до прибрежной деревни Гингилисс, вероятно, находившейся около м. Карамбиса, откуда он мог наблюдать движение кораблей. Впрочем, василевс оказался здесь отнюдь не по этой причине. He предполагал он и то, что «восставшие не решаться сразу штурмовать Константинополь, а попытаются вначале высадиться где-либо на побережье» (Герцен А. Г. Хазары. – С. 98). Накануне ему пришлось выдержать нападение арабов, которых удалось отбросить с большим трудом. Поэтому, заключив мир с Тервелем и получив 3 тыс. головорезов-булгар, Юстиниан перебросил войска Опсикия и Фракисия к Синопе, откуда он мог атаковать арабов в Лазике, Армении или Киликии. Узнав о перевороте в Херсоне василевс, немедля повернул обратно к Константинополю, но уже недалеко от Халкидона стало известно, что мятежники его опередили и овладели столицей. Филиппик зарезал сына Юстиниана, малолетнего Тиверия, и приказал казнить некоторых чиновников. Сам василевс был обезглавлен в своем лагере около Халкидона, после чего узурпатор отослал его голову в Рим и Равенну в качестве наглядного доказательства смерти врага (Treadgold W. A History of the Byzantine State and Society. – P. 342).

Следует обратить внимание на То, что обстоятельства заставили флот отплыть из Херсона к Константинополю в самом конце навигационного сезона или даже после закрытия моря, когда процент риска плавания резко увеличивался (для XIV–XV вв. он доходил до 42, 4 %): недаром венецианцы прекращали навигацию судов по Черному морю к середине октября, а генуэзцы делали это в период с 1 декабря по 15 марта (подр. см.: Иванов И. А. Навигационно-археологическое обозрение побережья Юго- Западного Крыма. – С. 225). Поскольку Юстиниан II оказался умерщвлен лично архонтом Херсона, спафарием Ильей 7 декабря, суда покинули херсонесский порт, скорее всего, в последних числа ноября, учитывая, что им понадобилось бы не менее трех суток, чтобы достичь побережья Пафлагонии, а оттуда еще несколько дней добираться до столицы. Впрочем, херсонитам было привычно выходить в это время в море, прав- да, недалеко от берега, поскольку только в конце ноября наблюдалось промысловое скопление анчоуса – основной рыбы для засолки, какую с первых веков н.э. ежегодно в течение декабря и в конце марта – апреле добывали в районе Херсонеса и Балаклавы (см.: Кадеев В. И. История и археология Причерноморья. Статьи разных лет. – Харьков, 2000. – С. 74–75).