Раздел 6. Уроки гибели. «Византия после Византии»
Ромейская держава просуществовала 1123 года и 18 дней, с понедельника 11 мая 330 г., дня открытия своей столицы – Константинополя, до рокового вторника 29 мая 1453 г., ставшего последним для города, с которого она началась. С тех пор трагическая судьба многих государств встречает «утешение Византией», чей исторический пример навсегда запечатлелся в памяти человечества.
Византийская цивилизация осталась незавершенной в связи с гибелью византийской государственности. Ее болезнью не стала смертельная рознь власти и общества. Условия развития Византии в рамках прежней системы оказались не исчерпанными, как это произошло в свое время с Римской империей. Причины ее прерванного шествия были в ином. Пребывая долго в силе, она опрометчиво не заметила приход слабости, которой воспользовались внешние враги, сначала латины, потом османы. Но даже разгромленные, лишенные своего общества и государства, потомки ромеев, прежде всего греки, пытались хранить и передавать бесценное культурное достояние своей погибшей «Атлантиды».
Ромейская империя, просуществовав более тысячи лет, исчезла. На то были внутренние и внешние, объективные и субъективные причины, несколько столетий сплетавшиеся в тугой узел смертоносной петли, которая в конечном итоге задушила великана. Александр Солженицын философски заметил: «Человек никогда не постигает сразу смысла происшедшего с ним. Но когда изменения эти к успеху, к победе, – мы все же разбираемся в них быстрей. Трудней различить, что жизнь от вершинного плоскогорья сломалась книзу, и это непоправимо, и хотя бы еще тридцать лет суждено ей тянуться, а только уже к низу и к низу». Так и Романия подошла к сумрачному роковому краю.
Прежде всего, следует заметить, что византийское государство изначально держалось на двух основах – деньгах и централизованной административной системе. Пока и то, и другое было в исправности, Империя была непобедима. Для того, чтобы выжить, она лишь меняла налоговую систему, способ формирования армии, понятия чиновничества и знати, принципы наследования трона. Однако усобицы, рост мощи с трудом обуздываемой олигархической аристократии, религиозные распри, нараставший упадок экономики страны, развал финансовой системы, убогость подданных, потеря военной защиты, разочарование в правителях, голод и частые вспышки чумы подорвали жизненные силы Византии, не позволили приспособиться к новым обстоятельствам и пережить еще одного чуда обновления, подобного прежним. Жизни не стало, точнее, ей не дали устояться.
При монархической самодержавной системе благополучие державы во многом завист от личности правителя. Большинство византийских государей были честными, храбрыми, благочестивыми людьми, с большей или меньшей степенью успеха трудившиеся на благо государства. Но примеры Византии убедительно показывают, что самые неблагоприятные времена наступали тогда, когда царская власть оказывалась в руках презренных личностей, ослаблена междоусобной борьбой или регентством. Схватки же сторонников Иоанна V Палеолога и Иоанна VI Кантакузина в середине XIV в. ввергли страну в гражданскую войну и лишили последних надежд.
Византийцы не сумели включить ряд постановлений новой идеологии, в частности, такое ее направление, как латинофильство, проявлявшееся в попытках церковной унии с Западом, в систему традиционных представлений и в систему миросозерцания. Они сопротивлялись этому всеми фибрами своей души и в ослеплении традициями не хотели видеть спасительный свет нового. Искренние компромиссы оказались выше их сил. Византийская элита оказалась разобщенной, усилились ее центробежные настроения, что способствовало еще большему ослаблению идущей к гибели Империи и означало кризис византийской цивилизации.
Ромейские власти располагали профессиональными военными силами, главным образом, наемными, но армия и флот, лишенные финансирования, все более сокращались, а артиллерии было явно недостаточно, чтобы сравниться с иными «пороховыми империями» средневековья, год от года наращивавшими мощь.
К негативным явлениям следует отнести децентрализацию власти и ее растущее бессилие. Этот симптом вылился в формирование системы коллективного управления страной и укрепление позиций олигархической аристократии, феодальной знати при Палеологах. Отсюда рост независимого крупного землевладения, уход его от уплаты налогов, передача проний по наследству, вне зависимости от службы, рост непомерных расходов на уплату дани. Никифор Григора образно отметил по этому поводу, что Ромейская империя напоминала ему «...человека, который, дабы задобрить волков, во многих местах своего тела вскрывал жилы, чтобы удовлетворить хищность этих зверей, напоив их собственной кровью».
Золотая византийская монета с эпохи Комнинов все более обесценивалась и утратила авторитет за пределами Империи. Это вело к росту цен, углублению экономического кризиса, нищете. Если в период раннего средневековья доходы византийского государства составляли не менее 7–8 млн солидов, то есть около 35 тонн золота, а ко второй четверти XI в. по меньшей мере удвоились, то уже при Андронике II Палеологе (1282–1328 гг.) они едва достигали миллиона, причем наполовину обесцененных золотых – иперпиров, то есть всего двух тонн золота.
Однако глубочайшая беда Византии, да и не только ее, а всех обществ идущих по скользкому пути «цивилизации», состояла не в этом обеднении и не в цеплянии за обветшавшие краеугольные традиции прошлого, а в том, что власть все больше отделялась от народа, отказывалась от подлинного обновления и с конца XIII в. перестала издавать правовые нормы, направленные на создание новых структур. Тяжелое экономическое положение, политический, идеологический кризис, падение воинского и гражданского духа находили объяснение у современников в испорченности нравов. Служить означало не больше чем прислуживаться. Гражданский подвиг не стал обязанностью. Бывший член царского совета, критский монах Иосиф Вриенний с печалью записал по этому поводу: «Поскольку ныне добродетель изгоняется и превозносится стремление к пороку, в угоду этому дружба отвергается, взамен же вползает изобилие клеветы. Поскольку каждый брат топчет ноги своего брата, и каждый друг следует дорогой коварства. Поскольку нет ни сострадания, ни сочувствия, растет ненависть и властвует цинизм. Поскольку архонты наши несправедливы, искусные в делах алчны, судьи продажны, посредники лживы, горожане – насмешники, поселяне неразумны, все вместе взятые, мерзки». Общественный долг, патриотизм действительно превращались в пустой звук, вера уходила из сердец, а понятие самопожертвования на благо родины вызывало смех. И когда всем стало все равно, что будет со страной, она окончательно пала в крови и прахе.
Этому способствовала в первую очередь крайне неблагоприятно складывавшаяся в последние три столетия международная обстановка (карта 7). Именно она сыграла определяющую роль в прекращении существования в целом все же жизнеспособного, с большим интеллектуальным запасом, способного к перестройке государства. С Востока на ромеев неумолимо давили сначала сельджуки, а затем турки-османы, темп нашествий которых все более нарастал и которым провидением было предначертано стать могильщиками древней Империи, оказавшейся в упадке. Византии в отдельные годы приходилось вести борьбу на несколько фронтов. Уже к середине XIV в. разрушения приняли катастрофический характер, некогда цветущие византийские сельскохозяйственные угодья превращались в пустыню. Вражеские нашествия становились сквозными, через всю территорию Империи, а затем началось неотвратимое планомерное завоевание европейских владений ромеев. На ромейской земле установился режим военных оккупантов.
В силу различных причин Византии не удалось получить существенной помощи от православных государств – Руси, Армении и Грузии. Болгарские цари и сербские короли стремились соперничать с ней, грабить ее, но в то же время находились в постоянном противостоянии. Преследуя свои цели, они долгое время не проявляли должного внимания к проникновению и закреплению турок-осман на бывших византийских землях, более того, не единожды неразумно обращались за помощью к османам, пока сами не стали их добычей. Внесли свою пагубную лепту и набеги на Балканы монголо-татар, которые иногда совпадали с болгаро-византийскими войнами. Вообще, постоянные столкновения греков со славянскими державами Балканского полуострова все более ослабляли обе стороны перед лицом гибельной опасности. Знаменитая Столетняя война между Францией и Англией, принявшая характер затяжного международного конфликта, завершилась только в год падения Константинополя и отвлекла крупнейшие страны Европы от деятельного участия в ромейских делах. Короче говоря, надо особо подчеркнуть, что именно внешний фактор оказался решающим для плачевной судьбы Империи.
Церковный раскол, ставший постепенно осознаваться современниками со второй половины XI в., ширился от столетия к столетию и вел ко все большему непониманию и глубокому озлоблению. Все большее подчеркивание национального противостояния «греков» и «латинов» увеличивало пропасть. Примирение с католическим Западом, безусловно, могло бы помочь Византии оправиться. Здесь крылся реальный шанс, который при искреннем желании, умелом подходе и отказе от некоторых устаревших принципов можно было бы использовать на благо ромеям. Но разграбление Константинополя в 1204 г. способствовало росту антилатинских настроений, не желанию сотрудничать с Западом ни по каким вопросам. Да и сам Запад, все более набиравший экономическую и военную мощь, втайне лелеял собственные планы и, по сути дела, безучастно взирал на несчастья обескровленного христианского Востока. Его быстро жиревшие морские города-республики, ослепленные корыстными торговыми интересами, не осознавали, что Византия является единственным бастионом, который защищает их от агресии со стороны мусульман.
Ромеи из творцов истории превратились в заложников обстоятельств и были раздавлены огромной тяжестью отдаленных первопричин, корни которых, будто сорняки, уходили в темную глубь веков и пышным цветом разрослись к XV в. Как следствие, в 1453–1461 гг. под ударами турок-османов остатки былой мировой державы – Византийской империи прекратили свое существование, а эхо насилия над ней отдалось в будущем как метастаз истории.
Великая трагедия, разыгравшаяся на берегах Босфора, произвела не меньшее впечатление, чем в свое время падение древнего Рима. Известие о конечной гибели Константинополя облетело все государства и народы Европы, никого не оставив безучастным. У одних оно вызвало печаль и гнев, у других – злорадство и смех. Но, тем не менее, все ощутили, что значила для них Византия, о границы которой, как о щит, разбилось немало армий жестоких завоевателей. Теперь государства Балкан и западной Европы получили мощного и опасного врага, с которым им приходилось сражаться на суше и на море. Кичливые, пронырливые италийцы лишились своих привилегий на территории бывшей Ромейской империи. Были срыты генуэзские укрепления в Галате, в бухте Золотого Рога, снесены стены, окружавшие колонии латинов в Константинополе.
Самое главное, османы сохранили пристрастие к завоеваниям христианских земель, в 1526 г. захватили отчаянно сопротивлявшуюся Венгрию, через три года впервые осадили Вену, перекрыли пути на Восток, вызвали серьезнейший кризис торговли, вынудили европейских мореплавателей искать замену Средиземноморья и Черноморья в иных морях и океанах. Впрочем, это подтолкнуло к началу эры колоний и складывания мирового рынка.
Падение Константинополя прервало исконные культурные связи Византии с Европой. Вместе с тем началась сильная эмиграция на Запад. В частности, туда уезжали многие греческие ученые и писатели, унося с собой то наследие эллинской культуры, которое столетиями сохранялось в древней Империи. Эти ученые, мыслители, книжники, спасавшиеся от кривой сабли османов в Италии и других государствах Европы, сыграли серьезную прогрессивную роль. Но все это, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с тем невосполнимым ущербом, который был нанесен развитию общеевропейской культуры в результате гибели Византии. Падение ее столицы стало общим бедствием для всех христиан, с тоской и грустью оплакивавших случившееся.
Византийская империя прошла длинный, славный и трудный исторический путь, наполненный яркими событиями и трудовыми буднями. Ее выживание в течение боле чем тысячелетия французский византинист Жан-Клод Шейнэ справедливо назвал сияющим подвигом, достойным восхищения. Она создала оригинальную и утонченную цивилизацию средневекового мира, которая могла бы еще многим обогатить человечество. Для многих народов и государств ромеи были наставниками и образцом для подражания. И не случайно, потеряв свою путеводную звезду, православный Восток долго довольствовался ролью прилежного ученика католического Запада, который так и не выполнил свою неоднократно декларируемую миссию спасителя Византии.
* * *
Выдающийся византинист Александр Каждан в одной из своих книг, изданной посмертно, написал следующие много объясняющие слова, которые могут служить своеобразным эпилогом, конечным эпиграфом ко всему рассказанному: «Византия ушла в прошлое. Ее общественные порядки невозвратимы. Но ее памятники уцелели. Они напоминают нам, несомненно, о величии василевсов-самодержцев, но вместе с тем и совсем о другом – о героической борьбе духа против политического униформизма и догматической идеологии. И, может быть, в этом пассивном сопротивлении – человеческое величие византийского искусства, далеко не такого напыщенного и недвижимого, как это может показаться невнимательному наблюдателю».
Византия всегда жила вопреки. Такой она осталась и за гробом, проявив удивительную способность к адаптации. Даже ее прославленный завоеватель, султан Мехмед II рассматривал себя как ромейский император. Он постарался превратить Константинополь в традиционный мусульманский город. С этой целью в нем началось активное строительство, восстановительные работы, основание новых кварталов (махалла). В город организованно возвращали беженцев и целыми семьями заселяли пленников из числа немусульман – христиан, иудеев, обещая им определенные льготы и свободу вероисповедания, то есть демонстрируя возможность сосуществования завоевателей и покоренных. Но особенно быстро росло мусульманское население, уже через два десятка лет составившее больше половины населения города, который превысил к концу XV в. 200 000 человек. Это потребовало переделки церквей в мечети и медресе. Передавая их мусульманам, к зданиям с западного угла добавляли высокие башни-минареты для призыва к молитве Аллаху, а внутри строилось святилище-михраб, для чего использовали главную апсиду храма или вырубали нишу в стене, ориентированную по направлению на священную Мекку. Византийские мозаики и фрески на стенах уничтожали, замазывали. Таким образом, за полтора столетия почти все храмы Константинополя были переделаны, что, впрочем, спасло их для грядущих поколений. К тому же и после передачи в руки мусульман церкви с их местными святынями, например, погребениями, мартириями, нередко продолжали оставаться объектом поклонения для христиан.
Теперь турки стали хозяевами на Балканах, надев ярмо на народы юговосточной Европы. Эти народы должны были платить налог – харадж и не имели права поступать на службу султану, носить оружие, ездить верхом, строить дома выше, чему у турок, даже носить платье слишком светлого цвета. Христианину, надевшему зеленое – цвет Пророка грозило наказание палочными ударами, хотя, скорее всего, его бы просто закидали, забили камнями. Завоеватели в невиданном масштабе возродили работорговлю, которая стала одним из источников пополнения казны Османской державы. Сами турки, особенно аскери – военные и улемы – духовенство, не занимались ни ремеслом, ни торговлей, оставляя эту непрестижную деятельность главным образом на долю местного покоренного населения, которое презрительно именовали словом «райя» – «стадо». Это было общее название податного сословия Турции, куда, впрочем, входили не только немусульмане, но и мусульмане, главным образом, простые крестьяне, привыкшие копаться в грязи и кормить паразитировашую на них рать. Через учережденные миллеты – самоуправляемые общины православной паствы османы осуществляли контроль за завоеванными христианами – зимми, которые, в соответствии с наставлениями Корана, считались «людьми Писания». Фактически Церковь сохранила право управлять общиной православных. Но мусульманская община – умма, разумеется, объявлялась самой лучшей. Это означало, что инаковерующий – «неверный» никогда не может властвовать над мусульманами. Зимми были категорически отстранены от исполнения общественных обязанностей. На них были возложены тяжкие повинности по формированию вспомогательных войск, осуществлению тяжелых, грязных работ, обеспечению турецким войскам необходимых условий во время походов. В провинции с греками поступали совершенно бесчеловечно: имущество, жена, дети, честь и сама жизнь грека всегда зависела от деспотической власти турка, каким бы недостойным, грубым и бессердечным он ни был.
Все это не могло не сказаться на образованности и культуре некогда великого народа, заложившего основы европейской цивилизации. Училища и иные учебные заведения были совершенно уничтожены турками и основная масса греков в Османской империи в короткое время пришла в состояние крайнего невежества. Даже греческий язык претерпел искажения и испортился. На территории бывшего государства ромеев утверждались отсталые формы феодализма, принесенные с собой турками. Османское завоевание Византии и других государств Балканского полуострова на целые столетия задержало экономическое и собственное культурное развитие населения этих стран. Результаты этого не заставили себя ждать: не прошло и четырех столетий, как Османская империя, исчерпав свой завоевательный потенциал, стала сдавать позиции перед лицом набиравших силу европейских национальных государств.
После падения «Второго Рима» и уничтожения последних следов Ромейской империи некоторые спасшиеся греческие аристократы, образованные представители торгово-денежной верхушки согласились пойти на службу в турецкое казначейство, переводчиками-драгоманами или были назначены на посты правителей завоеванных османами провинций, например, Армении, Молдовы, Валахии. Кое -кто из них принял ислам. Эти люди сникали презрение прочих константинопольских христиан и получили от соотечественников прозвище «фанариоты». Но куда больше образованных ромеев эмигрировало в адриатический Дубровник, на «перекресток цивилизаций» – эгейский Крит, в западную Европу, стремительно разраставшуюся Московскую Русь. С собой они привезли чудом спасенные во время погрома турками Константинополя древние греческие рукописи и ценные произведения византийского искусства – иконы, ювелирные изделия, иллюстрированные великолепными миниатюрами книги и многое другое. Вывоз с Востока рукописей, исправление старых и появление новых переводов стимулировало издание сочинений греческих авторов. Но главное, византийские ученые и богословы принесли с собой знания, которые они впоследствии передали европейцам. Этот поток мудрости излился на Запад, который таким образом познакомился с неувядающей прелестью античной и ромейской цивилизаций. В XV в. в Европе необычайно возросла тяга к культуре и языку греко-римского мира. Последним ромеям суждено было не только поддержать этот интерес, но и открыть западноевропейским гуманистам сокровища античной философии, римского права, поэзии, литературы, искусства.
Основной поток греческой эмиграции хлынул в Италию, которая, собственно, считается родиной гуманизма и европейского Возрождения. Здесь византийцы пробудили интерес италийцев к античному наследию, стали их учителями и наставниками. Самым мощным бастионом знакомства с античностью стал Флорентийский университет, в котором впервые начали систематически изучать греческий язык, знакомиться с трудами древних мыслителей и писателей.
В этом университете в 1397–1399 гг. грек Мануил Хрисолор занимал профессорскую кафедру, а его лекции по красноречию пользовались огромной популярностью. Один из его слушателей, Леонардо Бруни, перевел с греческого на латинский «Этику» и «Политику» Аристотеля, диалоги Платона и речи Демосфена, драматические пьесы Эсхила. Тем самым, он дал толчок дальнейшей работе в данном направлении.
В XV в. греки Иоанн Аргиропул и Андроник Каллист (из Константинополя) объясняли труды Аристотеля в Падуе и Флоренции. Георгий Трапезунций (с Крита) обучал студентов в Венеции, а затем в Риме; Феодор Газа (из Фессалоники) преподавал в Ферраре, Константин Ласкарис (из Константинополя) – в Милане, а позже в сицилийской Мессине, Димитрий Халкокандил (из Афин) – в Риме, Падуе, Флоренции. Всех их не перечесть.
Одним из аванпостов православия явилась Венеция, поскольку туда из покоренного Константинополя бежали многие представители старшего духовенства, а с изобретением книгопечатания именно в венецианских типографиях стали заказывать книги, требующиеся оставшемуся на землях османов Константинопольскому патриархату. Некоторые из эмигрантов зарабатывали себе на кусок хлеба перепиской греческих книг. Они правили старые переводы и переводили неизвестные Европе греческие античные и средневековые тексты. Византийских ткачей приглашал дальновидный французский король Людовик XI (1461–1483 гг.) для первых французских мануфактур. Искусных ромейских зодчих нанимали самые могущественные феодалы западной и восточной Европы для строительства дворцов и храмов. Впрочем, далеко не все беглецы смогли найти себе занятие на чужбине, многие из них нуждались, жили впроголодь, предаваясь ностальгии по утраченному отечеству.
Ну а духовный стержень – византийская Церковь? Она потеряла большую часть своих земельных владений и богатств, ее духовенство должно было платить подать, но оно не утратило свое влияние после турецкого завоевания Константинополя. Патриарх сумел убедить султана признать его власть над всеми православными христианами, живущими на завоеванных османами территориях, и позволить ему организовать школу в Константинопольском патриархате, где будут преподавать византийское богословие, а значит, говорить и писать по-гречески. Таким образом, Вселенский Патриарх в Константинополе стал играть важную роль в сохранении христианства и остатков ромейской культуры на территории, подконтрольной османам, хотя это сопровождалось стремлением самого Патриарха к уничтожению местных Церквей. К тому же точно также, как Церковь доказывала превосходство своей догмы, унижая иудаизм, так и ислам в свою очередь стал утверждать свое собственное превосходство, унижая Церковь. Новые храмы теперь запрещалось возводить, также как восстанавливать старые. Христиане должны были скрывать свое богослужение от глаз мусульман, особенно в главные праздники.
Поэтому политический центр православия переместился на северо-восток, в Русь, где быстро набирало силу Московское государство. Уже до этого великий князь Василий II первым из Московских князей заявил о притязаниях Руси на преемственность от Византии. В 1472 г. его сын, Иван III, закрепил этот переход, вступив в брак с бедствующей племянницей последнего византийского василевса, дочкой деспота Фомы Палеолога, Зоей Палеологиней (около 1456–1503 гг.), после венчания принявшей имя Софья. Хитрая и властолюбивая, необыкновенно тучная «деспина», привезшая с собой множество книг, оказала большое влияние на двор князя и на него самого, родила сына Василия, отца прославленного Ивана Грозного, официально принявшего римский титул цезаря – царя. Династический знак Палелогов – византийский двухглавый орел – стал гербом Московского государства, притязавшего на название «Третий Рим». Царская Россия надолго унаследовала духовное наследие Византии, ее веру, идеалы, имперские идеи всеединства, идеи универсальной государственности, которые завладели страной на подсознательном уровне.
Впрочем, у греков оставались такие укрепленные монастыри как Св. Екатерины на Синае или Великая Лавра Св. Саввы в Палестине. Наконец, они нашли прибежище и в могущественных монастырях, скитах Афона (на скалистых склонах Святой Горы), на одном из полуостровов приморской гористой Халкидики в Македонии, открыв новую страницу византийской культуры, которая еще многие столетия духовно питала все православные народы. Афону удалось убедить султана признать часть своих владений как неотчуждаемую собственность. Благодаря этому было обеспечено выживание Святой Горы. Она получила особое, международное значение для тех, кто оказался под турецким игом. Православные греки, грузины, сербы, болгары видели в Афоне символ грядущего освобождения. В тяжелых условиях мусульманского владычества они получали оттуда все необходимое для поддержания христианского благочестия – священнослужителей, духовных учителей, книги, иконы, святые реликвии. На Афон посылали угнетенные народы и своих лучших сынов для усвоения знаний, подпитывавших и укреплявших веру и культуру. Любой искавший здесь уединения, если только он не был женщиной, мог рассчитывать по крайней мере на три дня бесплатного гостеприимства.
Источником духовности служил Афон и для Руси. На Св. Горе она имела свой большой монастырь – руссика и ряд скитов, где всегда находилось немало искателей духовности. Возвращаясь на родину, они привозили с собой лучшие традиции византийской культуры. Тесные контакты Православной Церкви с Афоном сохранялись вплоть до начала XX в. и возрождаются ныне.
Падение Константинополя не означало гибели византийской цивилизации. Она продолжала жить в культуре различных стран и народов Европы. Без преувеличения можно сказать, что во многом, благодаря ромеям, Европа приобрела свой современный облик и в ее «душе» есть и частицы навсегда угасшей Византии
Уже вскоре после разгрома византийской столицы, ее обесчещения, в среде греков появились надежды на возрождение и возвращение утраченного. Одна из легенд гласила, что священники, которые в день завоевания совершали утреннюю службу у главного алтаря Св. Софии, не были убиты турками, а, захватив Святые Дары, скрылись в стене великого храма. Если приложить ухо к ней, можно услышать издалека идущее пение. Эта стена откроется в тот день, когда Константинополь снова станет христианским городом, а прерванная утром злосчастного вторника, 29 мая 1453 г. служба возобновится. Другое пророчество утверждает, что славный император Константин XI не погиб в битве, а скрылся в каком-то подземелье, где он то ли спит, то ли превратился в мрамор и ждет своего часа. Также существовала легенда об ангеле, который сойдет с небес около колонны Константина Великого и укажет на незнакомца, который сидит под колонной, а тот в свою очередь с Божией помощью выгонит завоевателей прочь. Все это должно произойти тогда, кода Бог решит, что Константинополь, Империя и Св. София должны вернуться грекам. Поэтому это ожидание приобрело мощный религиозный контекст и окрасилось непоколебимой верой в Бога, который покарал за грехи своих рабов, а потом вознаградит их своей небывалой милостью.
Со всех точек зрения Константинополь остался таким же важным для коллективного представления греков, как Иерусалим для евреев. Даже в конце XVIII в. оставались очень популярными пророчества, которые появились в среде греческой диаспоры на Сицилии и в Италии между 1279 и 1555 гг. и приписывались василевсу Льву VI Мудрому. Они предсказывали как падение, так и последующее возвращение Великого Города, временами вызывая значительные мессианские ожидания. Это же отразила народная литература XV-XVIII вв. в виде песен-плачей и поэтических пророчеств, которые выражали надежду на близкий конец «царства Исмаила» и торжественное пришествие «царства Христа», в котором греки, разбросанные по разным государствам, угнетаемые разными правителями, получат обещанного «одного пастыря и одно стадо». Большие надежды возлагались на войну 1768–1774 гг. между Россией и османами, прежде всего в контексте легенды о светловолосом народе с севера, который принесет грекам освобождение. К тому же время войны совпало с одним из наиболее влиятельных пророчеств Льва Мудрого о том, что возвращение Святого Города произойдет через 320 лет после его падения. Даже когда эти пророчества не сбылись, мессианские ожидания не утратили своей остроты.
Византийско-православная тема стала в центре греческой национальной Великой идеи с конечной целью отвоевания Константинополя и всех греческих территорий ради триумфа греческой нации над варварами-завоевателями. В результате Афины и рожденное греческое государство рассматривались как временное образование, точка отсчета в великом марше во имя неотомщенных братьев, которые до сих пор страдают от ненавистного турецкого ярма. Таким образом, эти идеи подпитывали радикальный греческий национализм, который в ХХ в. столкнулся с турецким национализмом. Молодое турецкое государство переименовало в 1930 г. город в Стамбул и пыталось избавиться от остатков греческого населения города, сначала за счет принудительного обмена населением, потом наложением непомерных налогов во время войны. Наконец, погромы весны 1955 г. оставили в городе Вселенского Патриарха с небольшой группой соотечественников. Мечты о возвращении Константинополя ушли в прошлое. Тем не менее эта тема вместе с другими нереализованными чаяниями появлялась в средствах массовой информации в наиболее конфликтные моменты – столкновений на Кипре, претензий относительно морского шельфа и воздушного пространства.
Травма коллективной памяти греков проявляется и ныне в целой череде проблем греко-турецких отношений, и даже в греческих дорожных знаках, которые упрямо указывают направление на Константинополь, а не на Стамбул. И едва ли эту травму будет способно изгладить вступление Турции в Евросоюз. Ведь до сих пор на турецком флаге изображен не полумесяц, а луна в ущербе, в своей последней четверти, какой она была, когда Константинополь окончательно пал. Призрак «убиенной Византии» не прекращает свои стенания уже пять с половиной столетий, являясь вновь и вновь, а вторник во всем греческом мире продолжают считать самым несчастливым днем недели. Вглянись же в этот печальный призрак. Покоясь на каменной груди вечности, он ждет теперь только тебя – только тебя!
Задания для самостоятельной работы:
1. Выделите основные причины и основные последствия падения Византии. Что сближает их с ситуацией переворотов, которые переживали иные известные вам империи?
2. Когда, по каким причинам и при каких обстоятельствах Византия свернула с пути, по какому шло развитие остальной Европы и было ли необходимо возвращение на этот путь?
3. Почему в Византии не сложились буржуазные государственные элементы и могли ли они спасти страну?
4. Был ли Запад врагом Византии, и что она сделала для разрушения враждебных стереотипов в отношении себя?
5. Какова роль балканских соседей в истории Византии и в ее гибели?
6. Почему Византия погибла в то время, когда западноевропейские страны находились на подъеме?
7. Какую роль играла Византия в средневековом мире и почему ее существование можно назвать подвигом?
8. Известны ли вам империи, которые просуществовали столь же долго как Византия? Что принесло с собой османское завоевание Византии?
9. Как в Турции называли завоеванных христиан?
10. Чем можно объяснить появление тех, кого называли фанариоты?
11. Какова судьба византийского наследия?
12. Как вы думаете, почему именно в Италию направился наибольший поток греческих эмигрантов? Чем они там занимались?
13. Какую роль сыграли ромейские эрудиты в развитии гуманистического движения?
14. В чем после падения Константинополя выразились сила и слабость Константинопольского (Вселенского) патриарха?
15. Как смотрели православные народы на Византию?
16. Почему именно Русь стала новым политико-религиозным центром православия после падения Ромейской империи?
17. Назовите основные монастырские центры, оставшиеся у греков. Поищите, в какие столетия уходит отсчет их истории?
18. Как вы полагаете, почему именно Афон долгое время оставался очагом византийской культуры? Какое значение он имел и имеет для православного мира?
19. На что указывают греческие националистические пророчества и легенды в отношении Константинополя? Знаете ли вы что-то подобное для других стран и эпох?