Non! (Из воспоминаний об о. Рафаиле)
Среди юбилейного воспоминания великих и светлых имен бывших начальников, профессоров и студентов, украшавших родную Академию своими высокими дарованиями, блистательной эрудицией и многоценными трудами и заслугами в области отечественного богословия, пусть найдется хотя малое место и для имени о. Рафаила, скончавшегося в сане архимандрита в конце прошлого века и отдавшего большую половину своей жизни на служение Академии.
О. Рафаил не блистал никакими талантами и учеными заслугами, занимал в Академии скромное положение помощника академического библиотекаря, но всегдашняя его доброта и детская простота была известна каждому студенту. Он всей душой любил студентов и входил с ними в самое тесное общение, как с своими родными или семейными; делился с ними последними крохами своего скудного содержания; исполнял всякие просьбы по приисканию нужных книг в библиотеке, и за всякое малейшее к нему внимание платил двойной, тройной услугой. Студенты любили доброго старца, спорили с ним об ученых вопросах, о новых теориях, о новых книгах, нередко шутили над ним и посмеивались над отсталостью его воззрений; но скромный и добрый о. Рафаил не только не обижался, но даже радовался тому, что молодое поколение будущих ученых побеждает его в спорах и превосходит его своей диалектикой и научной осведомленностью...
О. Рафаил всегда с благоговением произносил имена тогдашних ученых корифеев нашей Академии; особенно же он глубоко почитал Виктора Димитриевича Кудрявцева, сочинения которого, по мнению о. Рафаила, нужно было бы напечатать не во второй части академического журнала («Прибавления к творениям св. отец»), а в первой части журнала, среди творений св. отец. Знаменитый философ-христианин Виктор Димитриевич Кудрявцев со своей стороны благосклонно относился к о. Рафаилу. О. Рафаил гордился этим и, побывавши запросто в гостях у знаменитого профессора, не мог скрыть столь важного события от студентов и передавал подробности своих бесед с нашей ученой знаменитостью. Насмешники советовали ему проситься в адъюнкты по кафедре философии, но о. Рафаил ужасался подобной дерзновенной мысли и бранил студентов за кощунство...
О. Рафаил был большой поклонник классицизма. По его мнению, каждый ученый должен в совершенстве знать греческий и латинский языки, и без этого знания никто не в праве носить высокое звание ученого; к новым же европейским языкам он относился холодно и даже враждебно, уверяя, что варвары испортили греческий и латинский языки и таким способом образовали свои новые полуварварские языки, изучение которых может повредить чистоте классицизма. Ему пришлось заведовать нижней библиотекой Академии, где в одной половине помещались произведения греческих и латинских писателей, а в другой (в то время) отдел под заглавием «смесь». В последнем отделе любили копаться многие студенты и вели нескончаемые дебаты с о. Рафаилом на разные темы и по разным случаям.
В год коронации Императора Александра III в Академии рано закончились переводные экзамены, и в начале мая студенты разъехались по домам, за исключением некоторых, пожелавших участвовать во встрече Государя и Государыни при посещении ими лавры после свящ. коронования. В числе таких студентов оставался и Алексей Иванович Введенский (впоследствии орд. профессор, скончавшийся в 1913 г.). С молитвой и радостью лавра встретила Августейших Венценосцев и с благоговением проводила Их. Вслед за тем жизнь лавры вошла в обычную колею, и Академия была закрыта по случаю наступивших каникул; но Алексей Иванович остался в Академии еще на некоторое время для занятий в библиотеке, благодаря любезности о. Рафаила, который готов был служить студентам и во время каникул и на свой страх пускал их в библиотеку. Спустя приблизительно неделю после Высочайшего посещения, в лавру прибыли представители римского папы, приезжавшие в Москву для приветствия от имени папы Государя Императора по случаю свящ. коронования. Просвещенные туристы с нескрываемым любопытством осматривали лавру, как главный центр и оплот русского православия, и узнавши, что в стенах лавры помещается Духовная Академия, пожелали посетить и ее. Часа в три пополудни они вошли в академический сад, направляясь к квартире о. ректора. Навстречу им шли два-три студента, в том числе А. Ив. Введенский, к которым туристы обратились с вопросами на французском языке. Студент Алексей Иванович Введенский, довольно хорошо знавший французский язык, стал отвечать им и объяснил, что здание Академии закрыто и ректор по случаю каникул живет в своем доме. Легаты заинтересовались академической библиотекой и пожелали осмотреть ее. Один из студентов тотчас побежал и разбудил о. Рафаила, сладко почивавшего в послеобеденное время. «Кардиналы от папы приехали; скорей вставайте и ведите их в библиотеку», – так озадачил о. Рафаила прибежавший к нему студент. Был ли это испуг от внезапного пробуждения или нервное потрясение от предстоявшего свидания с необычными посетителями, но только о. Рафаил весь трясся, как в лихорадке, и с трудом одел рясу, камилавку и ордена. Впоследствии он признавался, что и самого митрополита так бы не испугался, как на этот раз кардиналов. Отперев главную половину своей нижней библиотеки, о. Рафаил стоял у входа как приговоренный к смерти, бледный, с закрытыми глазами и опущенными руками. Вот появились кардиналы в роскошных костюмах, с изящными манерами, с приятно-улыбающимися лицами, грациозными поклонами и приятными разговорами на французском языке. О. Рафаил на приветствия по-французски едва мог слегка склонить голову и с великим усилием сказал роковое слово: «Non!» А. Ив. Введенский благодаря своей находчивости сразу нашел для о. Рафаила выход из критического положения, объяснив гостям, что наш достоуважаемый о. библиотекарь предпочитает разговаривать на латинском языке. Тем временем о. Рафаил сделал несколько шагов налево и стал открывать шкапы, где в переплетах из белой кожи хранились старинные латинские фолианты. Гости последовали за ним, увидели действительно книжные сокровища и полюбопытствовали спросить о. Рафаила по-латыни: «Часто ли студенты обращаются к латинским писателям?» – О Рафаил недоумевающе посмотрел на них и, откашлянувшись, сказал довольно громко: «Non!» – А. Ив. Введенский и тут нашелся объяснить, что о. библиотекарь не позволяет студентам брать эти ценные книги на дом, а занятия происходят в самой библиотеке. Кардиналы снова обращаются по-латыни к о. Рафаилу и выражают свое приятное удивление, что в далекой северной стране с такой просвещенной заботливостью сохраняются произведения отцов их Церкви, а потому они считают долгом выразить свое истинное почитание искусному хранителю... О. Рафаил, принявши серьезный вид, сказал строго и решительно: «Non!» – Алексею Ивановичу осталось только пожать плечами и объяснить, что о. библиотекарь обычно говорит с помощью слуховой трубки, и тут же он подошел к о. Рафаилу и, наставивши руку трубкой к его уху, сказал: «Отвечайте им: «gratias ago!» – И вдруг о. Рафаил повторил: «Non... gratias ago!...» – Произошло что-то в роде немой сцены... О. Рафаил бодро взмахнул ключами и пошел отворять вторую половину своей библиотеки, где над дверями в то время красовалась надпись «смесь». Гости последовали за ним. В этом зале книги находились в полном беспорядке – шкапы были раскрыты, книги лежали всюду. О. Рафаил подошел к первому шкапу, наугад взял первую попавшуюся книгу и передал Алексею Ивановичу, который прочел заглавие: «Тамбовские Епархиальные Ведомости»; тогда о. Рафаил из другого шкапа тоже неудачно вынул задачник Евтушевского. Алексею Ивановичу пришлось объяснить гостям, что в этом зале происходит сортировка новопоступающих книг, откуда они поступают в главную библиотеку, которая, к сожалению, теперь закрыта. Туристы с приятными улыбками и рукопожатиями простились с о. Рафаилом, а А. Ив. Введенский проводил их до конца академического сада и получил в награду лестные комплименты.
В наступившем затем августе, по возвращении студентов в Академию, дело о посещении кардиналами академической библиотеки не могло укрыться от них и быстро переходило с курса на курс, из одного номера в другой, при встрече студентов с о. Рафаилом часто слышалось обидное: «Non!» О. Рафаил сперва оправдывался перед студентами, потом защищался и, наконец, стал нервничать и сердиться, если кто из студентов в разговоре скажет: «Non!» Студенты в глазах о. Рафаила поделились на два лагеря: «нонов» и «безнонов», при чем для последних он охотно приискивал проповеди в епархиальных ведомостях, а первые должны были сами искать таковых... Впрочем, такое деление продолжалось недолго: добрый старец перестал ворчать, а студенты скоро позабыли коварное «Non!» Снова между студентами и о. Рафаилом восстановилась прежние рах et amicitia.
Прот. Ст. Каверзнев.