Саркисова Г. И. Из истории 5-й Духовной Миссии в Пекине

Кяхтинский трактат 1728 г. подтвердил права России на существование в Пекине Российской Духовной Миссии, представители которой находились здесь уже с 1715 г. Необходимо отметить, что все это время китайское правительство благосклонно относилось к российским миссионерам, поддерживало их жалованьем и натуральным содержанием. Особое значение в истории Российской Миссии имела V статья Кяхтинского трактата: на ее основании Миссия получила право сравнительно регулярно принимать в Пекине русских священников. Их содержание китайское правительство обещало осуществлять «по прежнему прецеденту». Беспрепятственное отправление в Пекине религиозных обрядов православной церкви также бралось под охрану местных властей. Кроме того, согласно V статье, разрешался прием и обучение в Пекине шести русских учеников китайскому и маньчжурскому языкам²⁸.

За всю историю существования Российской Духовной Миссии в Пекине ее состав менялся двадцать раз (с 1715 по 1956 г.)²⁹. При этом необходимо отметить, что пребывание духовных представителей в Пекине не всегда укладывалось в одни и те же временные рамки: нередко регулярность замены глав миссий и их свиты нарушалась по тем или иным обстоятельствам. Наглядным примером этому служит история очень значительной по времени пребывания в Пекине пятой Духовной Миссии (1755–1771).

Наиболее полно история Пекинской Духовной Миссии отражена в дореволюционной историографии. Ей посвящен фундаментальный труд Н. Адоратского «Православная миссия в Китае за 200 лет ее существования»³⁰, основанный на богатой источниковой базе³¹. В деятельности Пекинской Духовной Миссии ее исследователь выделил два периода. Гранью, отделяющей первый период от второго, является, по мнению Н. Адоратского, 1745 г. – начало деятельности четвертой миссии. Объясняет он это следующим образом: «С этого времени происходит перемена в дипломатических и торговых сношениях России с Китаем, с этого же времени прекращаются более чем на 100 лет русские караваны в Китай. В истории православной миссии второй период ознаменовывается переходом в ведение миссии албазинской церкви и принадлежавших ей земель. С этого же времени начинается более правильная отчетность в делах миссии. Наконец, к двум первым задачам деятельности русской миссии – пасению албазинского стада и подготовлению в синологии учеников – во второй период присоединяется еще третья задача – служение дипломатическим и научным интересам»³². Важная отличительная черта Пекинской Духовной Миссии, по заключению Н. Адоратского, состояла в том, что в глазах китайцев она «не имела политического характера; тем не менее начальникам и членам ее часто удавалось приобретать расположение тех лиц, которые так или иначе могли иметь влияние на ход политических дел Китайской империи»³³.

В 1755 г. начальника четвертой Миссии (1744–1755) архимандрита Гервасия (Линцевского) сменил в Пекине архимандрит Амвросий (Юматов) (1717–1771). Он и прибывшие с ним церковнослужители составили пятую Духовную Миссию. Ее глава архимандрит Амвросий, «человек образованный и с твердым характером»³⁴, прежде был учителем пиитики в Московской славяно-греко-латинской академии. Сохранилось описание его характера и внешнего вида: «был рачителен в домостроительстве, весел в обращении, возраста высокого, довольно плотен, бороду имел длинную»³⁵. В состав духовной свиты архимандрита Амвросия вошли два иеромонаха, один иеродиакон и три церковника. В указе Святейшего Синода от 18 июня 1753 г. о них сообщается следующее: «Из Казанской епархии иеромонах Сильвестр, Заиконоспаского училищнаго монастыря казначей иеромонах Софроний, Ставропагиального Новоспаского монастыря иеродиакон Сергий, церковники из находящихся в Московской славено-греко-латинской академии учеников школ риторики Стефан Зимин, пиитики Илья Иванов, Алексей Данилов»³⁶. Интересные сведения о некоторых членах свиты Юматова сообщил архимандрит Софроний (Грибовский), бывший главой восьмой Духовной Миссии с 1794 по 1808 г.: «иеромонах Сильвестр крайне много пил, но при такой своей неумеренности весьма был скуп; иеромонах Софроний, который при Успенской церкве, где он и жил, удавился; иеродиякон Сергий, коего по приезде в Пейдзин начальник его, архимандрит Амвросий, за пьянственные и буйные дела отдавал директору каравана Алексею Владыкину для вызова³⁷ в Россию, но директор диакона Сергия не принял, потому, как значится, в директорском к архимандриту сообщении, что Сергий не был лишен монашества и: диаконства»³⁸. По словам Софрония (Грибовского), к главе Миссии и его свите были определены на службу китайским Трибуналом три русских перебежчика: Василий Александров, Иван: Козловский и Григорий Спицын³⁹. Однако архивные материалы свидетельствуют о том, что указанные служители были назначены еще в России и прибыли в Пекин в составе свиты архимандрита Амвросия: «при Юматове новокрещеной ис персиан Василей Александров, при иеромонахах Софронии – киевской житель Иван Козловской; при Сильвестре – вместо служителя, сын ево родной Григорей Спицын»⁴⁰. Подобное несовпадение фактов наводит на мысль и о возможной недостоверности материала, на основании которого Софроний (Грибовский) охарактеризовал членов пятой Духовной Миссии.

Необходимо отметить, что несколько иной состав свиты архимандрита Амвросия указал П. Е. Скачков в «Очерках истории русского китаеведения». У него представлены иеродиакон Сергий, Никифор Коленовский и пристав Василий Игумнов⁴¹.

По решению Святейшего Синода архимандриту Юматову и священникам предписывалось обучиться в Пекине китайскому языку. Причем Алексей Владыкин, директор готовившегося к отправке в Китай каравана, выступил перед Синодом с предложением осуществлять на первых порах обучение окружения Юматова и его самого китайскому языку силами находившихся в Пекине российских учеников, которые, по его мнению, могли бы выступать и в роли переводчиков⁴². Из трех учеников, обучавшихся в Пекине с 1742 г.⁴³ (А. Леонтьев, А. Канаев⁴⁴, Н. Чеканов), двух – А. Леонтьева и А. Канаева – по распоряжению Коллегии иностранных дел А. Владыкин должен был забрать в Россию, а затем, по своему усмотрению, одного ученика оставить на Кяхте при таможне, а другого – в Коллегии иностранных дел⁴⁵. В 1746 г. в составе четвертой духовной миссии в Пекин приехал еще один ученик – Ефим Сахновский. Его-то и предполагалось «оставить в Пекине для обучения архимандрита Юматова с протчими»⁴⁶, тем более, что, по словам главы четвертой духовной миссии архимандрита Ленцовского, Сахновский «в учении прилежен, книги манжурские читает и пишет, никанской общей язык знает столько, как и другие ево товарищи, и оным говорит, а сверх того к обучению охоту имеет...»⁴⁷.

Однако только по прибытии в Китай пятой духовной миссии в 1755 г., судя по всему, выяснилось, что уже нет в живых Андрея Канаева и Никиты Чеканова. Они умерли в 1752 г.⁴⁸. Поэтому А. Владыкин, выполняя указ Коллегии иностранных дел, взял с собой в Россию оставшихся двух учеников: Леонтьева, направленного им по прибытии в Россию в Коллегию иностранных дел, и Сахновского, оставленного для работы при кяхтинской таможне. Таким образом, планам Коллегии иностранных дел об использовании находившихся в Пекине учеников для обучения членов пятой миссии китайскому языку не суждено было осуществиться. Более того, на весь срок пребывания в Пекине Миссия архимандрита Амвросия осталась без учеников, которые, как известно, были не только включены в ее состав из числа обучавшихся в Спасском монастыре, но и достигли пределов китайской столицы в караване Алексея Владыкина среди других миссионеров. Однако Лифаньюань отказал ученикам Вавиле Ермолаеву, Степану Соколову, Степану Якимову и Ивану Озерову в приеме, сославшись на отсутствие в V статье Кяхтинского трактата положения о регулярности замены одних учеников другими⁴⁹. На самом деле причина отказа заключалась в различного рода противоречиях между русскими и китайскими властями по пограничным вопросам. Это же обстоятельство являлось основным препятствием в решении вопроса о замене архимандрита Амвросия. Все запросы Синода по этому поводу (с 1766 г.) Коллегия иностранных дел отказывалась удовлетворить вследствие неурегулированности споров с китайской стороной⁵⁰. Лишь в 1769 г. по достижении согласия в переговорах с китайскими властями Святейший Синод получил разрешение на отправку в Пекин шестой миссии во главе с архимандритом Николаем (Цветом)⁵¹. Его сопровождал комиссар Игумнов, который, возвратясь из Пекина в Кяхту, 13 июля 1772 года рапортовал губернатору: «архимандрит Юматов с прочими духовными померли, а имянно: архимандрит 1 числа июля

1771 года, иеромонах Софроний 30 июля 1770, иеродиакон Сергий 30 сентября 1768, псаломщик Алексей Данилов 7 апреля

1772 года, а выехали с ним, Игумновым», из Пекина только один иеромонах Сильвестр⁵², да один псаломщик Степан Зимин⁵³, кои и прибыли с ним же, Игумновым, в Кяхту»⁵⁴. При таком стечении обстоятельств, когда глава пятой миссии и большая часть его окружения скончались на чужбине, так и не дождавшись себе замены для возвращения на родину, особое значение приобретает документ одного из немногих оставшихся в живых – С. Зимина. Его доношение в Коллегию иностранных дел, поданное 7 июня 1773 г., представляет собой своеобразный отчет о деятельности миссии. Именно на его основе Н. Адоратский представил историю пятой духовной миссии в своем исследовании, полностью передав содержание доношения С. Зимина в собственном изложении. Однако оригинальный текст этого документа, составленного, как уже отмечалось, бывшим учеником школы риторики Московской славяно-греко-латинской академии, представляет несомненный интерес. Доношению Степана Зимина присущи лаконизм, обилие фактов, выраженный авторский интерес к происходившим событиям. Поэтому текст этого ценного исторического источника заслуживает не только пересказывания и цитирования (как это сделал Н. Адоратский), но и публикации. Она осуществляется на основе копии, выявленной в Архиве внешней политики России (АВПР) в фонде «Внутренние коллежские дела»⁵⁵. Составителя этой копии, а также время ее возникновения установить не удалось. Текст публикуется с сохранением особенностей орфографии того времени, за исключением употребления мягкого и твердого знаков, которые проставлены по современным правилам. Внесенная нами в текст пунктуация также соответствует нормам современного русского языка.

В чем же состояла деятельность пятой духовной миссии па доношению Степана Зимина?

Важная сторона этой деятельности – политика христианизации. Поскольку Коллегия иностранных дел в своей переписке со Святейшим Синодом выразила полное незнание, «о каких новокрещеных от архимандрита Юматова представляется»⁵⁶, есть основание предположить, что инициатива в обращении местного населения в христианскую веру принадлежала главе пятой духовной миссии в Пекине. В доношении Степана Зимина подобная деятельность архимандрита Юматова имеет характер разумный и постепенный. Это особенно важно в политике привлечения «к православию чужестранных нации людей», если учитывать опасения Коллегии иностранных дел, «не может ли от того произойти какого-либо с китайской стороны негодования?»⁵⁷. Именно эти принципы легли в дальнейшем в основу предписаний Коллегии иностранных дел архимандриту Николаю (Цвету), сменившему о. Амвросия (Юматова) на его посту. Новому архимандриту необходимо было поступать с осторожностью при обращении китайцев в христианскую веру, «предусматривая тамошния обстоятельства, дабы ни малой причины не подать тамошнему двору и народу к какому-либо негодованию и неудовольствию»⁵⁸.

Курьер В. Ф. Братищев, в 1757 г. побывавший в Пекине, оставил в своем журнале интересные сведения о деятельности архимандрита Амвросия. Заботясь о поддержании дружественных отношений с местным населением и «для избежания от своевольного китайского народа ругательных посмеяний», архимандрит, по сообщению Братищева, и с ним вся свита, носили маньчжурское или китайское платье⁵⁹. Вследствие всех мер, предпринятых архимандритом Амвросием, обеим сторонам удавалось сохранять миролюбивые отношения и, по заключению русского дипломата, «не слышно было ни от архимандрита на китайцов и ниже от сих на него никаких жалоб»⁶⁰.

Оценивая значение доношения Степана Зимина как источника по истории пятой Пекинской Духовной Миссии, необходимо отметить, что документ не только затрагивает вопросы, связанные с политикой христианизации и пребыванием в Китае потомков албазинцев, а также судьбой «переметчиков», привезенных в Пекин с 1764 по 1771 г., но и содержит разносторонние сведения о жизни в Китае русских миссионеров. В частности, это касается церковного хозяйства (постройка хлебопекарни, бани, конюшни, разведение сада, приобретение дворов, с которых собирались «пожилые деньги», церковные пашенные земли и собираемые с них урожаи), церковных денежных расходов, состояния русских церквей, их интерьера, размещения церковнослужителей в монастыре, деятельности архимандрита Амвросия как представителя России в Пекине.

Копия с доношения в коллегию иностранных дел бывшаго в Пекине в духовной свите церковника Степана Зимина, поданного в 7 июня 1773 году

По отъезде из Пекина российскаго каравана в 1755-м году архимандрит, усмотря (что большая часть находится в русской сотне не крещеных из потомков албазинскаго рода), всячески увещевал и научал некрещеных чрез толмачей крещеных их же рода, представляя им в пример предков и отцов их благочестие. Таким способом вскоре приобрел в христианскую веру тритцать пять человек мужеска полу и женска. Ныне в руской сотне при церкви Николая чудотворца находится потомков албазинскаго рода только пятьдесят человек, а все крещеныя, из коих пятнатцать человек обучилися славенской грамоте и в церкве во время службы поют и читают. От пленения предков своих щитали они по 1772 год без мала сто лет. Во время гонения на христиан римскаго закона (которое в 1768-м году возгорелося от ссоры эзуитской, произшедшей за учеников с президентом математическаго приказа, которой, озлобяся, подал богдыхану доношение на эзуитов и на всех ими крещеных манжуров и китайцов в такой силе, что аки бы эзуиты приводят его подданных в свою веру прелестно и приворотным лекарством не для чего инаго, как только, чтоб, получивши удобной случай, склонить к бунту своих крещеных) за божиею помощию и защищением до наших грекороссийских христиан албазинскаго рода правительство китайское не касалося потому, что знает, что они суть руские потомки, под которым видом и прочие из китайцов и из манжуров крещеныя безопасно ходили в церковь на словословие божие.

Из природных манжуров и китайцов крещено в бытность архимандрита Амвросия семнатцатилетнюю двести дватцать человек не в один год, но и в иной год дватцать, а в другой тритцать человек, а в иной год и ни одного человека (в чем свидетельствуют реэстры новокрещеных, врученныя в Пекине архимандриту Николаю Цвету). Каждому по крещении из казны церковной по одной лане, а убогому и по две ланы серебра давано было на крест и на платье; некоторыя из крещеных не требовали серебра, но на свое собственное покупали. В 1768-м году, хотя и публикован был от богдыхана указ, весьма грозной и запретительной, всем манжурам, китайцам, мунгалам и корейцам не принимать чужестранных вер под жестоким наказанием, но пребывать бы всем в природном своем законе. Такая строгость наблюдалась только чрез один вышеписанной год, а после паки крещено было десять человек без опасности потому, что верховной их парламент не столь строго стал наблюдать указ запретительной, и следствие христиан римских перестало. К сему же доброе и ласковое обхождение архимандрита с знатными господами покрывало и помогало крещеным. И ныне можно приводить в святую веру христианскую с таким же порядком и обхождением.

В 1764-м году привезен от Кяхты в Пекин переметчик Петр Калман, которой был вместо сына у тобольскаго купца Владимерова. Сей переметчик принят был в школу российскаго диялекту для точнаго изъяснения российских сведений, за что и оженат был знатно. В 1771-м году пожалован он был офицером осьмаго степени и учинен в вышеписанной школе вице учителем.

В том же году привезены были в Пекин четыре переметчика, ссыльныя запорожцы, которыя убежали из серебряных заводов нерчинских: Филип Большой, Андрей Плаха, Данило Третьяков, Федор Таран. Сии определены были салдатами в рускую сотню и на китайских девицах крещеных женилися.

В 1765-м году солоны восточныя взяли в плен на реке Амуре троих промышленных: Иосифа Достовалова, Степана Протопопова, Филипа Оплеухина, которых Трибунал отдал было архимандриту во услужение, но в 1768-м году по указу богдыханскому посланы были в Гуаннтунскую губернию слугами.

В 1766-м году привезен был в Пекин переметчик из Селенгинска казак Максим Суровцов, которой за свои непорядки долго содержался в Трибунале. В том же году привезено было в Пекин восемь человек ссыльных, которыя убежали из серебряных заводов Нерчинских, да восемь человек раскольников, которыя убежали из Селенгинска, бывши уже салдатами.

В 1767-м году привезено было переметчиков в Пекин от Усть-Каменегорской крепости шесть человек, да шестярых от реки Аргуня. В сем году по указу богдыханскому послано из вышеписанных переметчиков тритцать три человека в Фудзяньфу и Гуаннтунн губернии, где определены гварнизонными конными салдатами.

В 1768-м году привезено было в Пекин девять человек, из которых четыре захвачены были за рекою Аргуном, а пять человек недалеко от Усть-Каменегорской крепости. В месяце июле сего ж года по указу богдыханскому сии девять пленники да трое, данныя от Трибунала во услужение архимандриту, посланы невольниками (за то, что не хотели быть верноподданными китайскому богдыхану) в Фудзяньфу и Гуаннтунн губернии.

В 1769-м году привезено было в Пекин поиманных при Усть-Каменегорской крепости восемь человек, которых по допросе скоро отправили в вышеписанныя губернии во услужение манжурским офицерам.

В 1770-м году привезено было в Пекин шесть человек, из которых четыре пойманы были за рекою Аргуном, а двое – недалеко от Усть-Каменегорской крепости, которыя по допросе скоро отправлены были в те же губернии на поселение.

В 1771-м году привезен был в Пекин толмач Михайла, котораго, с собою насильно увезши, калмыки астраханския отдали генералу манжурскому, которой увещевал толмача Михайлу, чтоб верноподданным был их богдыхану. Но толмач сказал генералу, что де никакая гроза и смерть не преклонит меня к подданству вашего богдыхана, за что послан был слугою в оковах в Гуаннтунскую губернию.

Российской капитан с свитою, в плен увезенный калмыками астраханскими, в котором месте Китайскаго государства находится, не можно было проведать.

В Стретинском российском монастыре церковь каменная четвероугольная покрыта круглою черепицею. На церкве купол деревянной, обитой железом белым, так погнил, что гвозди уже не держатся, но отстают прочь, для чего во время дозжеваго лияния бывает великая течь. От трекратного же трясения, бывшаго в 1761-м году, церковная южная стена разселася в двух местах.

Колокольня каменная двукровная. В 1764-м году в верхнем апартаменте часы немецкия боевыя, а внизу шесть колоколов малых и два таза медныя большия для благовесту и звону, которой бывает и производится во всякия праздники и буднишния дни, также как и в России.

Архимандричьи кельи каменныя одноапартаментныя построены по российскому манеру в 1756-м году. Каждому иеромонаху, иеродиакону по три покоя в одной линии, которая в 1756-м году снова перекрыта черепицею, а внутрь покоев зделаны потолки и простенки дощатыя и разкрашены, печи выкладены подпольныя.

Кладезь выкопан глубокой в 1757-м году и кирпичем крупным выкладен. С четырех сторон кладезя услано диким камнем и обзажен кедровыми деревами.

Для церковнослужителей построено вновь пять покойцев. В 1757-м году каменных, а в 1769-м году еще два покоя построены каменныя ж для проезжих россиан.

В 1760-м году построена хлебня каменная для печения просфор и хлебов. Поварня, баня и конюшня построены каменныя же, сарай большой каменной для поклажи разных вещей.

Ограда каменная с двух сторон церкви и против братских келей построена в 1764-м году. В монастыре дороги высланы диким камнем, лещадми и кирпичем.

Сад разведен виноградной, в котором тритцать семь виноградных лоз, по пристойным же местам дерева разныя разсажены.

Церковь приходская Николая чудотворца при руской сотне, каменная, небольшая, которая за ветхостию перекрыта и переправлена была в 1765-м году. Внутрь церкви и придела зделан потолок дощатой.

Колокольня деревянная четвероугольная построена в 1764-м году. Внутрь колокольни четыре колокольчика, да два большия таза медныя для благовесту и звону.

Ограда каменная от запада, севера и востока зделана в 1764-м году. От южной страны три покоя каменныя, в которых иеромонах с церковником живет для священнослужения. Сии покои перестроены были снова в 1765-м году. При святых воротах два покоя каменныя, которыя построены с святыми воротами были в вышеписанном же году. При церкве и на переднем дворе посажены четыре виноградные лозы и несколько древес.

К монастырю Сретения Господня принадлежат четыре двора небольшия, купленныя разными архимандритами. С сих дворов собирается пожилых денег на каждой месяц по восьми лан по пяти чин серебра, которое на российскую монету зделает 13 рублей 60 копеек, итого в целой год 163 рубля 50 копеек. Сии деньги употребляются на строение и на починку в монастыре и дворов и на раздачу новокрещеным. Часто случается, что иной жилец, не заплативши за три и за пять месяцов, выезжает ночью с своею семьею и пожитками, оставивши покои раззоренныя. По обычаю своему варварскому разламывают в покоях полки, полы, печи и окна, а иногда выломанныя вещи, побравши, сбегает.

До церкви Николая чудотворца принадлежат в четырех местах прикладныя прежними христианами пашенныя земли, с которых каждое лето хлебородное сбирается по дватцати по пяти лан серебра, которое зделает на российскую монету 42 рубля 50 копеек. Но не повсягодно платятся мужики для того, что иногда два года, а иногда три не хлебородныя бывают от безмернаго наводнения проливных дождей.

Еще принадлежат три двора прикладныя же (о сих дворах церковных был спор в 1766-м году с переметчиками, но Трибуналом утверждены дворы за церковию), на каждой месяц сбирается пожилых денег по три ланы по пяти чин серебра, что зделает на российскую монету 5 рублей 95 копеек. Итого в целой год 71 рубль 40 копеек. Сии сборныя деньги употребляются на строение и на починки церковныя, дворовыя и на раздачу новокрещеным христианам.

В столичном китайском городе Пекине российскаго резидента не имеется (о чем Государственной иностранной коллегии известно), но вместо его российской архимандрит имеет сношение с Трибуналом, из котораго присудствующия также и из протчих коллегиев господа часто приезжают в российской посольской двор в высокоторжественныя дни и в господския праздники для смотрения церковной церемонии и украшения. Архимандрит для российской славы и радости трактует их трапезою на свой щет, а нужнейших особ для всяких случаев презентует российскими вещми. На таковые приемы и подарки расходится у архимандрита на каждой год не малая сумма, а особливо, что ныне в Пекине всякая всячина продается дорого.