Глава шестая. Режим питания

Если есть область, в которой Отцы пустыни пользуются заслуженной славой, то это режим питания или, скорее, ограничения в еде. Мы увидим, что слава эта вполне заслуженна, однако зачастую сведения, которые имеются в наших источниках, интерпретируют совершенно неверно. Ибо если мы соберем вместе и внимательно прочтем все тексты, посвященные этому сюжету, то станет ясно, что и обычная практика и учение Отцов противоречат нашим представлениям об изможденных и истощенных людях, которые насильно лишают себя еды и питья.

Не стоит, наверное, сомневаться в том, что в пустыне, особенно в самом начале, имели место удивительные подвиги поста и воздержания. Но свидетельства о них крайне скудны. Известно о нескольких монахах, которые 40 дней проводили, ничего не вкушая, но это либо имело место во время Великого поста, либо являлось средством одолеть сильные искушения. Авва Иаков, например, мучимый демоном блуда, скрылся в пещеру и пребывал без пищи 40 дней, после чего его нашли полумертвым³⁴⁴. Льва Моисей, осаждаемый таким же искушением, жил 40 дней посреди пустыни без пищи и воды. После этого он был навсегда избавлен от подобных соблазнов³⁴⁵. Возможно, что ни тот ни другой никогда более не повторяли этот подвиг. Только авва Сармат часто голодал 40 дней подряд, но делал он это по совету аввы Пимена, что является лучшей гарантией мудрости и рассудительности³⁴⁶. Палладий рассказывает о посте Макария Александрийского в монастыре Пахомия: 40 дней он не ел хлеба и не пил воды, довольствуясь только тем, что жевал несколько листиков капусты, а в воскресенье «притворялся, что ест»³⁴⁷.

В Ветхом Завете Моисей и Илия уже явили с Божией помощью этот подвиг. Их последователи в Египте тоже могли рассчитывать на такую привилегию. Авва Ор 10 лет не вкушал никакой земной пищи³⁴⁸. Часто Сам Господь чудесным образом заботился о пропитании тех отшельников, которые целиком вверили Ему заботы о своем существовании. Единственной пищей для некоторых из них были Святые Дары, приносимые либо священником, либо ангелом. Так было в случае Ануфа и Иоанна³⁴⁹. Эрон мог три месяца оставаться без еды, причащаясь Святых Тайн, но затем впал в грех пьянства и плохо закончил³⁵⁰. Другие чудесным образом получали обычную земную пищу. Иоанн Ликопольский, например, каждые два или три дня находил у себя на столе хлеб³⁵¹. Авва Патермуфий каждое воскресенье получал хлеб, и этого ему было достаточно до следующего воскресенья³⁵². После трех недель поста авва Эллий обнаружил подле себя родник и зелень, внезапно возникшие прямо в пустынных песках. А в другой раз он нашел рядом с собой теплые хлеба, мед и разные фрукты³⁵³. Однако еще чаще Господь уклоняется от таких чудес для своих слуг и посылает им еду только в случае крайней необходимости. Спутник Палладия всего один раз получил таким образом вино и хлеб³⁵⁴.

Обычный человек не в состоянии оставаться 40 дней без пищи и воды, даже после постепенной тренировки, которую авва Евлогий рекомендовал своим ученикам: «Упражняйся, чтобы понемногу уменьшать свой желудок во время поста. Ибо подобно тому как то, что вытянуто вовне, становится более тонким, так же и с желудком, который получает много пищи. И наоборот, если он получает ее мало, то он сжимается и никогда не требует много»³⁵⁵. Совет мог быть полезным новичку, еще не привыкшему к суровой пустынной жизни, но Отцы хорошо знали, что пища, наряду с одеждой и сном, одна из тех вещей, которые невозможно целиком отбросить³⁵⁶. Монах, конечно, мог иногда мечтать о небесной жизни, которая была бы полностью свободна от забот плоти, но, как напоминает авва Херемон, «все мы имеем тело, которое есть бедное вьючное животное. Поэтому, по благому промышлению нашего Господа, следует подумать о нем, чтобы не ослабело оно в пути, ибо дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26:41)³⁵⁷.

Великий пост был временем особого воздержания, но большинство монахов не оставались все 40 дней совсем без еды. Однако некоторые проводили весь год – или даже всю свою жизнь – так, как иные проводят время Великого поста. Однажды, когда в Скиту объявили о начале очередного Великого поста, один старец, которому некий брат пришел возвестить это, ответил: «Вот, 40 лет я не ведаю, когда наступают посты, о которых ты говоришь, и когда они кончаются. И вся моя жизнь – это пост»³⁵⁸.

Если полное воздержание от пищи было в пустыне редкостью, то посты длиною в несколько дней, кажется, случались довольно часто. Но постоянной практикой они тоже не были. Однажды Макарий Египетский наложил на своего тезку – Макария Александрийского – епитимью: есть только раз в неделю в течение трех недель, но мы не можем утверждать, что у великих старцев это было обычным делом³⁵⁹. Так постился авва Илия в молодости³⁶⁰. Ор и Аполлон часто оставались без еды по шесть дней, но это было не всякую неделю. Авва Аполлон всегда ел с братией по воскресеньям³⁶¹. Авва Питирион ел по порции похлебки из пшеничной муки только по четвергам и воскресеньям³⁶². Известно об одном старце, который воздерживался от пищи с понедельника до субботы³⁶³. Палладий сообщает, что Антоний сам ел только по субботам и воскресеньям и заставил Павла Простого голодать в течение четырех дней³⁶⁴. Но, согласно его Житию, Антоний ел через день, а часто и через четыре дня³⁶⁵. Для одного и того же отшельника частота приема пищи могла меняться – это зависело от возраста, состояния здоровья и других обстоятельств. Иоанн Кассиан рассказывает нам об одном старце, который не вкушал пищи всю неделю, пока к нему не являлся посетитель. По субботам и воскресеньям он обычно принимал у себя какого-нибудь монаха и ел вместе с ним³⁶⁶.

Одна апофтегма сообщает о разнице в режиме питания, существовавшей в Скиту во время его расцвета: «Среди скетиотов один ел через два дня, другой через четыре, а третий и через семь...»³⁶⁷ Обычным делом было поститься по два дня. Так обычно делали авва Сисой и авва Мегефий³⁶⁸ и, безусловно, многие другие. Иногда это было епитимьей, налагаемой на тяжко согрешившего монаха³⁶⁹. В любом случае опыт постепенно научил Отцов тому, что лучше есть немного каждый день, чем есть больше через день. Так советовали поступать авва Агафон и авва Пимен³⁷⁰. Последний, когда был молод, часто оставался без пищи по два, три или четыре дня, а то и целую неделю, но позже понял, что лучше есть понемногу каждый день³⁷¹. Это и есть «царский путь Отцов». А Иоанн Кассиан, верное эхо Отцов пустыни, замечает: «Лучше каждодневно разумно и умеренно вкушать пищу, чем сурово поститься много дней»³⁷². С конца IV века становится правилом есть один раз в день. Неизвестный нам старец сказал: «Если человек ест один раз в день – это монах, если он ест два раза в день – это человек плотский, если же он ест три раза в день – это животное»³⁷³.

Одно дело – как часто ели отшельники, и совсем другое – что они ели, то есть количество и качество этой еды. В древности, да и в наши дни, хлеб – главная еда египтянина. Вероятно, в Египте и в наши дни потребление хлеба самое высокое в мире. У Отцов-пустынников хлеб был основным продуктом питания, а часто – и единственным. Антоний Великий, живя на горе, а до этого в заброшенной гробнице, в которой он подвизался, питался хлебом, который ему регулярно приносили³⁷⁴. Это были небольшие хлебцы, круглые и плотные, какие до сих пор еще выпекают в коптских монастырях; их можно сушить и хранить месяцами. Перед употреблением их размачивают в воде. Они имеют около 12 сантиметров в диаметре и весят немногим более 150 граммов. Два хлебца составляют дюжину унций, то есть римскую литру (примерно 340 граммов). Палладий говорит о таких хлебцах весом в 6 унций. Антоний брал из них один, а три отдавал Павлу Простому³⁷⁵. Во времена Иоанна Кассиана два хлебца составляли ежедневный рацион большинства отшельников³⁷⁶. Они ели один из них в час девятый, а другой оставляли, чтобы разделить его с тем, кто их посетит. Если никто не приходил, то монах сам съедал этот хлеб вечером. Однако некоторые довольствовались и одним хлебом в день. Второй они ели в том случае, если воздерживались от пищи накануне³⁷⁷. Именно так, согласно одной апофтегме, поступал авва Моисей со времени своего прихода в пустыню³⁷⁸, но, как сообщает Палладий, он ел по два хлеба в день³⁷⁹. Авва Захария, его ученик, и авва Пимен в молодости также довольствовались одним хлебцем³⁸⁰. Авва Мегефий ел один хлебец раз в два дня. Один старец посоветовал ему есть каждый день по пол-хлебца³⁸¹. Для других два хлеба в день было порцией недостаточной, и они ели больше. Однако это не было правилом хорошего тона. Один брат спросил авву Ксоя, не будет ли ему много есть по три хлеба в день. Старец ответил: «Если нет дьявола, то не много»³⁸². Другая апофтегма рассказывает об одном старце, который также вкушал по три хлеба и не смог «удержаться в своем подвиге», поскольку он осудил брата, евшего по шесть хлебцев ежедневно³⁸³.

Рассказывают, что как-то раз в Келлиях старцы съели сначала по три хлеба, но затем по настоянию гостя съели еще по шесть³⁸⁴. В той же пустыне Келлий Евагрий ел ежедневно по два хлебца³⁸⁵. Палладий рассказывает историю об одном бесноватом, который ел хлеб в невероятных количествах, а затем превращал его в пар. Ибо бес, который в нем сидел, был «из того рода, что зовется огненным». Авва Макарий захотел излечить этого несчастного и спросил его мать, сколько еды ему будет достаточно. «Десять литр хлеба», – ответила она. Макарий, проведя семь дней в посте и молитвах за несчастного, установил ему меру в три литры³⁸⁶. История дает представление о том, сколько мог съесть за день обычный египтянин по сравнению с суровым режимом питания анахоретов. Хороший знаток современного Египта А. Айру утверждает, что в среднем феллах ест около дюжины хлебов каждый день, что примерно составляет пять фунтов³⁸⁷. Понятно, что у молодого монаха возникало искушение украсть хлеб, чтобы насытиться. Так некоторое время делал Серапион, ученик аввы Феоны³⁸⁸. Иоанн Кассиан рассказывает, что сам как-то раз навестил старца и в конце трапезы радушный хозяин побуждал его поесть еще. Он ответил, что больше не может. Тогда старец сказал: «А мне сегодня пришлось угощать моих посетителей шесть раз и самому есть с ними, но я еще голоден, а ты ешь только первый раз и говоришь, что больше не можешь!»³⁸⁹

Обычно в Скиту, как и в любом другом месте, в хлеб добавляли соль³⁹⁰. Авва Пафнутий говорил, что хлеб без соли вредит здоровью³⁹¹. Хлеб и соль составляли обычный рацион монахов-пахомиан³⁹². Обычай макать хлеб в соль часто упоминается и в наших источниках, и в Житии Пахомия³⁹³. Рассказывают, что Феодор Фермейский ел по два хлеба в день на протяжении шести лет. Он начинал их размачивать утром с небольшим количеством соли, а ел вечером ложкой как суп³⁹⁴. Однажды, когда жара была особенно сильной, Исайя сделал то же самое, чтобы хлеб лучше проходил в пересохшую гортань. Но авва Ахил, случайно оказавшийся при этом, сделал ему суровый выговор: «Идите посмотрите, Исайя ест похлебку в Скиту! Если ты хочешь есть суп, ступай в Египет!»³⁹⁵,³⁹⁶ Другая история показывает нам двух путешествующих монахов Скита, которые едят хлеб на берегу Нила. Один размачивает его в воде, а другой – нет³⁹⁷. Отсюда видно, что этот обычай не был общепринятым. Но чтобы почтить гостя, можно было даже сделать отступление от сурового правила и подлить к соли немного уксуса³⁹⁸.

Некоторые монахи добывали себе хлеб, меняя его на сплетенные ими корзины или циновки. Они хранили свои хлебные запасы в ларе или специальной корзине³⁹⁹. Авва Арсений, как и Антоний Великий, запасал хлеб на несколько месяцев или даже на год⁴⁰⁰. Когда число монахов в Нитрии, а затем и в Скиту, сильно возросло, там были устроены пекарни, где каждый мог печь свой хлеб. Однажды авва Феодор помог нескольким монахам испечь их хлебцы, а потом приготовил и два своих⁴⁰¹. Во времена Иоанна Кассиана по субботам каждый отшельник помещал в корзинку недельный запас, то есть 14 хлебов, и ставил ее таким образом, что если бы он забыл о трапезе, он не смог бы ее не заметить. Более того, когда корзина становилась пуста, это означало, что наступило воскресенье и монаху следовало отправляться на встречу с братьями⁴⁰².

Иоанн Кассиан, который познакомил нас с этим обычаем, частенько сам до такой степени устремлялся в молитвах к Богу, что забывал о наступлении вечера, времени трапезы⁴⁰³. Авва Сисой часто не помнил о еде, и его ученик напоминал ему об этом⁴⁰⁴. Другие отшельники нередко были настолько погружены в молитву или духовные беседы, что только к рассвету следующего дня вспоминали, что забыли поесть⁴⁰⁵.

Обычай монахов Скита сохранять хлеб про запас был настолько стойким, что один скетиот, переселившийся в Фиваиду, всегда его соблюдал. Тем местным монахам, которые упрекали его в нарушении евангельской заповеди не заботиться о завтрашнем дне и каждый день ходили на рынок за едой, он ответил: «Мой рынок – это моя келья»⁴⁰⁶. Монаху не пристало ее часто покидать.

Хлеб обычно пекли из пшеницы, но как исключение он мог быть из ячменя или чечевицы⁴⁰⁷. Один брат рассказал авве Пимену о старце, который ел только ячменный хлеб из недрожжевого теста⁴⁰⁸. Хлеб из ячменя не входил в обычный рацион монахов, но в некоторых областях, как кажется, не было ничего другого⁴⁰⁹. И в наши дни в Египте можно нередко увидеть ячменный хлеб. Авва Амун жил по два месяца, питаясь малой мерой ячменя⁴¹⁰. Хлеб можно было также приготовить из муки с нутом⁴¹¹.⁴¹².

Наряду с хлебом самыми распространенными в Египте продуктами были чечевица и нут. Много монахов питалось ими. Отшельники, которые, как и Антоний Великий, имели огород, могли разводить там овощи и фрукты⁴¹³. Авва Марк знал одного брата, который выращивал овощи возле своей кельи, а потом вырвал их⁴¹⁴. Наши тексты часто различают овощи и бобовые в стручках. Свежие овощи – салат, латук, различную зелень – чаще всего употребляли в пищу сырыми или консервировали в уксусе с солью⁴¹⁵. Стручковые – горох, чечевицу, бобы – обычно варили или жарили, но иногда довольствовались тем, что их просто размачивали⁴¹⁶. Известно, что авва Павел Великий провел весь Великий пост с малой мерой чечевицы, но нет сведений о том, что он ее варил⁴¹⁷. Авва Исайя поставил горшок с чечевицей на огонь и держал его до тех пор, пока вода не стала закипать, после чего сказал другому монаху: «Не достаточно ли тебе, что ты видел огонь? Ибо это уже большое утешение»⁴¹⁸.

В рацион питания некоторых отшельников, например аввы Дорофея, входило немного хлеба и немного овощей⁴¹⁹. Авва Илия к старости ел каждый вечер три унции хлеба и три оливки⁴²⁰. Но большинство тех, кто питался овощами или фруктами, полностью отказывались от хлеба. Ор, Аполлон, Патермуфий и другие Отцы, упоминаемые в «Истории монахов», довольствовались зеленью и дикими растениями⁴²¹. В Нитрии много монахов не ели ни хлеба, ни фруктов, предпочитая горький цикорий⁴²². Иоанн Ликопольский вкушал только фрукты и воздерживался от употребления хлеба и вареной пищи⁴²³. Другой, неизвестный нам по имени монах не ел хлеба, довольствуясь только размоченным нутом⁴²⁴. Авва Сисой тоже обычно воздерживался от хлеба⁴²⁵. Авва Постумиан знал в Египте старца, который ничего не ел, кроме шести сушеных фиг в день⁴²⁶. Эти примеры опровергают заверения Иоанна Кассиана, что никто из известных подвижников не отказывался от хлеба, поскольку это самая распространенная еда, которую легче всего раздобыть, и что «никто из тех, кто питался овощами и фруктами, не сделался искусен и не получил дара различения (духов) или познания»⁴²⁷.

Как бы там ни было, Отцы пустыни стремились ограничивать себя в еде – как в ее количестве, так и в разнообразии. Всегда довольствоваться двумя хлебцами было, безусловно, очень строгим правилом. Об этом устами аввы Моисея говорит нам Иоанн Кассиан⁴²⁸. Сам же Иоанн Кассиан дает замечательное описание того, что ему поведал авва Исаак о монахе, терзаемом чревоугодием: «Дух мой бредил теми яствами, которых нет в пустыне, посреди страшного одиночества я ощущал аромат блюд, какие бывают за царским столом... Когда приходил обеденный час и надо было идти к трапезе, вид хлеба наводил на меня ужас»⁴²⁹. И очень понятны рекомендации аввы Моисея: «В назначенный час следует вкушать эту пищу, какое бы отвращение она ни вызывала...»⁴³⁰ Иоанну Кассиану и его товарищу Герману, которые отказывались считать за воздержание ежедневные два хлебца, авва Моисей сказал: «А попробуйте-ка вы в точности исполнить назначенную меру, не добавляя к ней ничего вареного ни в воскресный день, ни в субботу, ни в случае посещения брата... и посмотрите!»⁴³¹ В Келлиях авва Амун признавался, сколь сложно было ему встать из-за стола, чувствуя голод⁴³².

Некоторые Отцы находили средства еще больше ужесточить свое и так слишком скудное меню. Авва Исаак, например, смешивал свой хлеб с золой из кадила⁴³³. Можно предположить, что «травоядные» отшельники, о которых говорится в «Истории монахов», находили в пережевывании горького цикория не больше удовольствия, чем другие в смаковании хлеба, сухого или размоченного. Раскопки Келлий показали присутствие кухонных плит и печей в большей части жилищ. По сообщениям текстов IV века можно уже отметить, что имеют место послабления, заключающиеся, как правило, в более частом употреблении вареных продуктов. Авва Сисой сказал как-то одному брату: «Ешь хлеб свой с солью, чтобы не пришлось тебе ничего себе готовить»⁴³⁴. Но ригористы старались напрасно, и гастрономия постепенно брала свое, как и те различные «лакомства», о которых упоминает Иоанн Кассиан: «стебли лука-порея, жаренья и соленья, оливки, соленые рыбки...»⁴³⁵

В строгом режиме питания монахов послабления для больных и немощных возникают довольно рано. Евагрий, несмотря на свою прежнюю жизнь, «весьма роскошную, утонченную и изнеженную», провел 14 лет в Келлиях, довольствуясь ежедневной литрой хлеба с небольшим количеством масла, «не прикасаясь ни к латуку, ни к какому другому овощу, ни к фруктам, ни к мясу...». Но в конце жизни, испортив желудок, он был вынужден отказаться от хлеба и есть только вареные овощи⁴³⁶.

По сообщению Иоанна Кассиана, некоторые Отцы советовали не ослаблять свою аскезу в случае прихода посетителей⁴³⁷. И Евагрий в своем «Начертании монашеской жизни» предостерегает монаха от употребления лучшей пищи под предлогом исполнения заповеди гостеприимства⁴³⁸. Достаточно хлеба, соли и воды. Одному скетиоту, который извинялся перед епископом за то, что может предложить ему только это, владыка, посещавший Отцов каждый год, ответил, что в следующем году он не хочет вкушать даже соли⁴³⁹. Однако постепенно строгость сменилась на милость, и монахи, принимавшие посетителей, должны были готовить угощение. Однажды, прямо посреди поста, в Скиту разразился скандал: из кельи аввы Моисея поднималась струйка дыма. Авва принимал нескольких братьев из Египта и что-то им варил. Но в конце концов он заслужил похвалу от старцев, ибо «нарушил заповедь человеческую, но сохранил заповедь Божью»⁴⁴⁰.

Для разведения огня в келье имелись «угольки»⁴⁴¹. При необходимости можно было сходить к соседу, принести огоньку. Авва Эллий приносил такие угли к соседним монахам в складках своей одежды⁴⁴². Но разве нельзя воспользоваться солнечным жаром, чтобы сварить или пожарить себе что-нибудь? Такую возможность подтверждает авва Постумиан, рассказавший по возвращении из Египта, что один святой монах предложил ему тарелку с овощами, варенными на солнце, которое так жарко светит в тех местах! В это галлам почти невероятно было поверить⁴⁴³. Но тем не менее этому есть подтверждения. Во время кампании 1944 года на севере Африки французские солдаты готовили куриные яйца на раскаленной от солнца броне своих танков.

Обычно посетители хорошо относились к пустыне и ее обитателям. Иногда они выражали свою признательность, предлагая монахам продукты, которые приносили с собой, например овощи, тыквы или фрукты. Их клали возле церкви, где монахи могли их взять⁴⁴⁴. Некоторые старцы категорически отказывались принимать то, что, как они считали, было уже не простой едой, а лакомством. Так, авва Ахил не взял яблок, принесенных ему старцами⁴⁴⁵. А авва Арсений в пору созревания плодов только попробовал по разу каждый фрукт⁴⁴⁶. Как-то раз он посетовал, что ему не передали несколько мелких фиг, посчитав их недостойными его⁴⁴⁷. Мы знаем также трогательную историю о виноградных гроздьях, которые монахи передавали в дар друг другу до тех пор, пока они вновь не оказались у Макария, который и послал их братии⁴⁴⁸.

Как кажется, мясо никогда не входило в меню отшельников⁴⁴⁹, даже в тех исключительных случаях, когда надо было поддержать силы в болезни или оказать честь гостю. Сами феллахи редко ели мясо, да и сегодня оно нечасто встречается за столом у многих из них. Мясо было столь непопулярно у Отцов пустыни, что, когда им предложили его за трапезой у патриарха Феофила, они предпочли овощи!⁴⁵⁰

Чтобы наглядно увидеть, сколь далеко заходило гостеприимство отшельников, стоит прочесть рассказ Иоанна Кассиана о «царском» угощении, которое устроил ему и Герману авва Серен: «Вместо (рыбного) рассола, слегка разбавленного постным маслом, он приготовил подливу, сдобренную маслом от души... Затем Серен подал нам жаренье⁴⁵¹, украшенное тремя оливками. Затем он принес нам корзинку с жареным нутом: отшельники называют это лакомством. Мы съели их каждый по пять. Мы съели также по две сливы и по одной фиге. Съесть больше считается в этой пустыне неприличным»⁴⁵².

Без масла рацион отшельника трудно себе представить. По словам аввы Серена, любовь к маслу обусловлена не чревоугодием, а тем, что она может удержать хвастовство о своем воздержании, ибо «столь малого его количества явно недостаточно, чтобы смазать горло, оно растворяется еще до того, как коснуться его».

В героическую эпоху первых пустынножителей масло в их рационе отсутствовало полностью. И только когда Антоний Великий сильно состарился, ученики каждый месяц приносили ему оливки, овощи и масло⁴⁵³. Чтобы отпраздновать Пасху, молодой Пахомий решил добавить немного масла в толченую соль. Когда его наставник Паламон это увидел, он заплакал: «Господь был распят, а я! А я буду есть масло!»⁴⁵⁴ В кельях отшельников почти всегда можно было найти масло для светильника, и это же масло они иногда употребляли в пищу. Еще Геродот отмечал, что египтяне использовали касторовое масло, которое не меньше подходит для светильников, чем оливковое, но источает более резкий запах⁴⁵⁵. Было еще и льняное масло. Так, один монах, думая, что это мед, добавил его в порцию овощей, предназначенную для его больного старца. Старец ел это блюдо, несмотря на отвращение, но не смог осилить его до конца и пригласил ученика разделить с ним трапезу. И только после того, как ученик начал есть, он понял свою ошибку⁴⁵⁶. Слова аввы Херемона объясняют нам эту ошибку, которая кажется невероятной: «Я подтверждаю, что возможно выдавить из пшеницы мед или из очень сладкого масла, приготовленного, например, из семян репы или из льна»⁴⁵⁷.

Авва Вениамин рассказал, как после жатвы монахи возвратились обратно в Скит и получили в качестве платы по алебастровому кувшину с мерой масла, а на следующий год, когда приблизилась пора урожая, каждый принес в церковь то, что у него осталось. Авва Вениамин, который не открывал кувшин, а лишь проделал в нем иглой маленькое отверстие, чтобы попробовать масло на вкус, думал, что совершил великий подвиг. Когда же он увидел, что другие братья принесли свои кувшины вовсе не распечатанными, ему стало так стыдно, как будто он впал в блуд⁴⁵⁸.

Тот же Вениамин рассказал, что, когда он и братья, бывшие с ним, пришли к старцу, тот предложил им масла из редьки. Когда один из гостей спросил старца, нет ли у него масла чуть лучше, тот ответил: «А разве есть кроме этого масла какое-то другое? Я не знаю»⁴⁵⁹.

Масло, как говорит Иоанн Кассиан, – это единственное лакомство для монахов и их гостей, подаваемое на десерт⁴⁶⁰. Но изначально скудное питание постепенно приводило к злоупотреблениям, о чем сокрушался, например, авва Иоанн: «В самом начале обходились вовсе без масла или одной меры хватало на весь год, чтобы принимать гостей. А сейчас ее удвоили и утроили, и этого им едва ли хватает». Как видим, обитатели пустыни далеко ушли от той капли масла, которой было достаточно первым отшельникам... «Дошли уже до того, что обильно смазывают маслом египетский сыр: это два кушанья, каждое имеет свою привлекательность, они и так могли бы служить монаху двумя хорошими лакомствами в разное время...»⁴⁶¹

В отличие от пахомиан⁴⁶² сыр у Отцов-пустынников, как кажется, не был частью рациона. Мы можем обнаружить только два упоминания о сыре в апофтегмах, причем одно можно трактовать как критику киновитов. Когда игумен киновии спросил авву Пимена: «Как стяжать страх Божий?», тот ответил: «А как мы можем стяжать страх Божий, когда у нас внутри лепешки из сыра и горшки с соленьями»⁴⁶³. Единственный раз мы видим отшельника, вкушающего сыр, – это авва Симон, но он ест хлеб с сыром только для того, чтобы отвадить чиновника, прибывшего к нему со своей свитой⁴⁶⁴. Откуда же взялся у него сыр? Может быть, авва Симон держал его у себя, чтобы потчевать им гостей?

Согласно завету аввы Пимена, который приводит в своих правилах святой Бенедикт, «вино – вещь вовсе не монашеская»⁴⁶⁵. Старец изрек его, чтобы оправдать поведение одного брата, который никогда не пил. Это и понятно – большинство монахов не были абсолютными трезвенниками. Можно привести около пятидесяти упоминаний о вине в апофтегмах, и почти все свидетельствуют о том, что употребление вина было если и не всеобщим, то и не таким уж редким, как можно было бы подумать. Антоний Великий никогда не пил вина, как и те монахи, что с ним подвизались⁴⁶⁶. Но едва ли можно добавить к ним хотя бы еще два-три имени. Можно предполагать, что отшельник никогда не пил в своей келье один. Но он мог иметь небольшие запасы вина на случай прихода гостей, тогда он пил вино вместе с ними⁴⁶⁷.

Непременный повод для вкушения вина составляли агапы⁴⁶⁸, которые предшествовали или сопровождали Евхаристию по субботам и воскресеньям. В данном случае считалось, что поступать так – значит являть одновременно и смирение, и милосердие, как везде принято. Авва Сисой, например, пил вино по две меры, но отказывался принимать его в третий раз⁴⁶⁹. Одному брату он дал такой совет: не доходи до трех раз⁴⁷⁰. И Макарий Египетский тоже пил вино с братией, которые были довольны этим, пока не узнали, что старец затем воздерживался от воды столько же дней, сколько стаканов он выпил. Тогда они перестали предлагать вино авве⁴⁷¹. Однако питие вина не было обязательным правилом при совместных трапезах. Исаак Фивейский, например, убегал в свою келью тотчас после литургии, не дожидаясь «честного вина»⁴⁷². В Келлиях в момент раздачи вина один брат забрался на крышу кельи, и крыша под ним проломилась. Этот случай расценили как Божье наказание брату за грех тщеславия, который он продемонстрировал. Его старец вступился за монаха, но запретил возводить крышу в келье до конца своих дней⁴⁷³. В Келлиях на Пасху одному брату предложили вино и настаивали, чтобы он выпил. Но он отказался, сказав: «Вы предложили уже мне вина в прошлом году, и после этого я долго и сильно болел»⁴⁷⁴.

Некоторые старцы в Скиту были и более категоричны. Так, однажды один старец, которому предложили стакан вина, отказался, говоря: «Уберите от меня этот смертельный яд». И тотчас два брата, что ели вместе с ним, также отказались от вина⁴⁷⁵. Все эти рассказы свидетельствуют о том, что отказ от вина стал к определенному времени, еще до кончины Макария Египетского, практикой, определяемой по разумению самого монаха. Апофтегма, превозносящая добродетели подвижников Скита, говорит, что один из них не вкушал хлеба, а другой – не пил вина⁴⁷⁶. Отцы советовали либо полностью воздерживаться от него, либо пить его очень мало⁴⁷⁷. Многие старцы, даже пожилые или больные, брезговали его употреблять⁴⁷⁸. Пиор и Пионит пользовали его только с тем, чтобы подкрасить воду, которую пили⁴⁷⁹. Другой старец, когда был болен, заплакал, увидев чашу с вином, которую ему принесли, и сказал: «Никогда не желал я пить вино до самой своей смерти»⁴⁸⁰. А вот авва Пиамун, наоборот, – не пив вина 25 лет, без колебаний принял предложенную ему чашу⁴⁸¹. Подобно Христу, который пил вино и лечил одержимых, авва Ксанфий изгнал демона, выпив чашу вина⁴⁸². Авва Пафнутий привел к покаянию целую шайку разбойников тем, что осушил чашу вина, когда ему грозили мечом⁴⁸³. Говоря всем, что вино никак не подходит для монаха, авва Пимен тем не менее хранил его в своей келье, поскольку распорядился отнести вина завистливому старцу, чтобы задобрить его, а также одному монаху, который жил с женщиной и только что стал отцом ребенка⁴⁸⁴. Конечно же Отцы пустыни знали, что вино может хорошо послужить трудам милосердия и смирения. Палладий по этому поводу мудро заметил, что «лучше пить вино с рассудительностью, чем воду с гневливостью»⁴⁸⁵.

Даже при употреблении воды, которая была у отшельников вещью насущной, Отцы рекомендовали умеренность. Вероятно, Антоний сказал, что монаху не следует, воздерживаясь от вина, упиваться водой⁴⁸⁶. Избыток воды в теле рискует, согласно Евагрию и Иоанну Кассиану, вызвать плотские побуждения и ночные фантазии⁴⁸⁷. Это знал еще Гиппократ⁴⁸⁸. И более того, согласно «Истории монахов», Евагрий часто советовал не пить воды вдоволь, поскольку демоны, как он говорил, постоянно посещают места, где много воды⁴⁸⁹. Он же приводит слова аввы Макария о том, что тот отмерял себе меру воды так же, как он взвешивал себе меру хлеба⁴⁹⁰. Цедить воду, находясь в пекле пустыни, – это, безусловно, великий подвиг. Авва Павел провел весь Великий пост с одной мерой воды: примерно в три или четыре литра⁴⁹¹. Авва Херемон за одну неделю выпивал обычно двойную меру⁴⁹². Нужно еще сказать, что вода в пустыне часто горька и пить ее не слишком приятно⁴⁹³.

Как мы видим, в пустыне относительно пищи и напитков единого строго установленного правила не существовало. Имели место определенные различия. И эти различия зависели от возраста, других обстоятельств⁴⁹⁴. Монахи могли по-разному добывать себе те или иные продукты. Господь более не указывал на строго определенные пищевые запреты. Но постепенно у Отцов сложились определенные нормы, плод их каждодневного опыта – как часто нужно есть, каково должно быть качество и количество потребляемой пищи: необходимо есть столько, сколько нужно для поддержания тела, но всячески избегать пресыщения, воздерживаться, «когда еще хочется есть»⁴⁹⁵. Это – основной принцип, золотое правило: «ешь столько, сколько нужно для того, чтобы питать тело, но не достаточно для того, чтобы его утолить». Излишнего воздержания следовало избегать, так же как и злоупотребления пищей и напитками⁴⁹⁶. Авва Моисей рассказал Иоанну Кассиану, как бес подталкивал известного подвижника Иоанна Ликопольского к чрезмерному посту⁴⁹⁷. Оставшись наедине с Богом, отшельник сам регулировал свой рацион, но часто находился под контролем старцев. Вспомним слова святого Антония о том, что старцам следует открывать, сколько капель воды ты выпил в келье⁴⁹⁸. Бесы чревоугодия и тщеславия обманывают нас весьма искусно: одни заставляют нас ослабить наше воздержание, а другие подталкивают к тому, чтобы увеличить его сверх меры. Мы уже приводили слова аввы Дорофея, сказанные им о собственном теле: «Оно убивает меня, а я убиваю его»⁴⁹⁹. Однако не следует понимать эту формулу буквально и прилагать ее ко всем Отцам пустыни. Авва Пимен сказал, что когда в молодости он предавался суровым подвигам, «он не убивал тело, но лишь стеснял его до такой степени, чтобы ему удалось войти в точную меру Господа»⁵⁰⁰. И вот после такого заявления имеем ли мы право упрекнуть монахов-пустынников в мере их воздержания, которая кажется нам избыточной? Ключевое слово здесь «принуждение», то есть те нормы, которые налагали на себя Отцы, чтобы остаться верными своему призванию. Чувствуя то, что можно назвать высшей радостью, они отказывались следовать за гастрономическими удовольствиями. И именно поэтому они практиковали особый подход к еде. Элладий, как и Бане, часто ели стоя⁵⁰¹. Авва Пиор ел на ходу⁵⁰². А один старец ел одной рукой, другую же простирал к молитве, не переставая думать о Божьем суде⁵⁰³.

Когда Афанасий Александрийский говорит, что Антоний стыдился видеть себя во время еды или сна, то он заимствует эту мысль из «Жизнеописания Плотина», который, по словам Порфирия, «стыдился, что у него есть тело». Но отец монашества часто ел вместе с братьями⁵⁰⁴. Авва Даниил сказал: «Насколько тело тучнеет, настолько и душа прозябает; насколько тело прозябает, настолько же и душа процветает»⁵⁰⁵. Но такие заветы могли быть опасными и приводить к излишествам, которые стал порицать уже Антоний: «Некоторые изнуряют тело аскезой, но, лишенные рассудительности, они удаляются от Бога»⁵⁰⁶. «Нужно, – говорил он, – посвящать все свободное время душе скорее, чем телу, уступать телу лишь на малый срок по необходимости, остальное же время отдавать душе, искать пользы для нее, чтобы не увлеклась она телесными удовольствиями, но скорее, чтобы тело стало ее рабом. Именно так и сказано Спасителем»⁵⁰⁷. Так же, в духе Евангелия, объясняет это и Палладий в прологе к «Лавсаику»: «Для христиан важен не отказ от продуктов неких или полное воздержание от них, но вера, действенная милосердием»⁵⁰⁸.

Языческие философы и аскеты могли налагать на себя пищевые ограничения, чтобы сохранить строгое целомудрие и господствовать над страстями. И христианские монахи имели такие же намерения, но не это было главной целью их постов и воздержания⁵⁰⁹. Эти практики являлись только частью главной цели их подвига – уподобиться Христу и разделить с Ним Его страдания. Мы уже цитировали мысль аввы Паламона: «Господа распяли, а я буду масло есть?!». Мы можем прочесть в апофтегмах и такие слова: «Устреми взор свой на Христа, Который вместо предложенных ему благ выбрал крест». Или: «Нужно много потрудиться, без трудов нельзя наследовать Богу, ибо Он был распят за нас»⁵¹⁰.

Тексты далеко не всегда прямо говорят нам о тех мотивах, что вдохновляли Отцов пустыни на их подвиги. Но ведь нужно уметь читать между строк, когда, например, мы находим рассказы, подобные этому:

«Случилось, что в праздничную субботу братия ела в церкви Келлий. Когда принесли похлебку, авва Элладий заплакал. Иаков спросил его: “Почему, авва, ты плачешь?”. Он ответил ему: “Потому что закончилась радость для души, то есть пост, и пришло время угождения телу”»⁵¹¹.

Такая простая и непосредственная реакция ясно свидетельствует о состоянии души этого отшельника, находившего в духовной радости поста нечто несравненно большее, чем во всех удовольствиях желудка.