Муромский монастырь

Муромский монастырь стоит на юго-восточном берегу Онежскаго озера, пудожскаго уезда, олонецкой губернии, в 46 верстах от города Пудожа, в 65-ти – от Вытегры и в 170 – от Петрозаводска, на месте пустынном, уединенном... Пути сообщения с монастырем в летнее и зимнее время относительно довольно удобны: от гор, Пудожа через Нигижемско-Георгиевсвкий (в 19 верст) и Гакукский (11 1/2 в.) приходы, сухим путем; от последняго р. Гакуксою и Муромским озером – 15 верст; от Вытегры, – сухим путем – до деревни Силовой, не доезжая 2 верст до станции Титовой, или Саминскаго погоста, – 40 верст и проселком вдоль берега Онежскаго озера 25 верст. Название свое монастырь получил от озера Муромскаго («Мурва», «Муромское»)²²⁹, длиною 8, шириною до 5 верст, которое находится в одной версте от обители к востоку и соединяется с Онежским озером рекою Муромкою, почти у самаго монастыря, отчего местность имеет вид полуострова, в древности называемого островом Муромским или Муч²³⁰.

Муромский монастырь есть один из древнейших в олонецкой губернии; его основаль свяшенно-инок Лазарь, но когда именно – сказать сего утвердительно не возможно; если принять во внимание упоминаемые в завещании преп. Лазаря годы, именно: 6690 – 1182 и 6699 – 1191, – то монастырь основан в XII веке; если же предпочесть упоминаемых в том же завещании новгородских иерархов Василия, Моисея, то обитель окажется основанною в XIV веке.

Составитель «Истории российской иерархии» предпочитал последнее... Взяв за основание время жизни помянутых новгородских архиереев, бывших в 1333 – 1360 гг., он время основания Муромского монастыря относил «около половины XIV столетия», или даже к 1352 году; поэтому и год (1182) получения Лазарем от новгородского посадника «духовной» на владение Муромским полуостровом и проч. и год (1191-й) смерти преп. Лазаря принимал за «очевидную описку». «А надлежало» бы «сему быть» – говорил он о времени получения записи – «около 6860, т. е. 1352»; а о времени смерти основателя (вторично восклицая: «следовательно здесь описка! а»): «должно быть разве 6899, т. е. 1391 от Р. X.»²³¹. В пользу этой «очевидной описки» вторил в «Олонецк. Губ. Ведомостях» и г. Е. Барсов.

Впрочем, когда бы ни был основан монастырь, основателем его считается один и тот же священно-инок Лазарь и никто другой!..

История преп. Лазаря имеет не мало легендарнаго. По словам «завещания», – он был постриженник игумена Высокогорския римския (?) обители. Родина и морское звание его неизвестны. Он был послан Василием, епископом «Кесарии Веиликия» (?) к Василию епископу новгородскому и прожил у последнего девять лет. Наконец оба Василия одновременно умирают; новгородский, впрочем, – после... Как-то узнав о смерти первого и похоронив другого, Лазарь предался сильной скорби; единственным его утешением была молитва к Богу, Богородице и Предтече. Но вот вскоре является ему Василий, епископ новгородский, и повелевает идти в «северную страну», на «велие озеро, Онего именуемо; именова и «остров» – место пребывания для Лазаря; но последний приказание это оставил без внимания; поэтому снова ему является Василий, но уже не «новгородский», а «Великия Кесарии»; напомнив о словах новгородского епископа, приказывает Лазарю идти «на показанное место: будет бо твоя обитель велия и братии собереши множество», свазал ему в заключение и ободрение Василий.

После этого видения Лазарь обращается к тогдашнему «властелину Великаго Новаграда Ивану Захарьевичу», владельцу острова, прося его уступить оный под устройство монастыря. Тот сначала отказал, но вскоре устрашенный в видении епископом новгородским Василием, который, между прочим, сказал Захарьевичу, что на месте том «хощет прославитися имя Пречистыя Богородицы», сам призывает Лазаря и отдает ему «отчину» своих «прадед» – остров Муч – Муромский за 100 гривен. Последни вскоре отправляется туда и после многих трудов и опасностей от бурь на озере Онеге, достигает желаемаго; Лазарь «един» пришел «на место сие»; «живущаго никого же» – не было; прежде всего поставил «крест и малу хижу, покоя ради телеснаго, таже молитвенный храм, сиречь часовню».

«А живущии тогда именовались около езера Онега »лопяне» и «самояд»²³² – «страшиныя (страшныя) сыроядцы близ места сего живяху... Многи скорби и биения и раны претерпех от сих зверообразных мужей», разсказывает сам препод. Лазарь: «многажды бивше в изгнаша мя из острова сего и хижу мою огню предаша. А сами окаяннии, по научению бесовскому... сотвориша седитву близ мене с женами и детьми, и пакости многи творяху и глаголаху: «Калугере! останися места сего» (оставь место это); «и хотяху мя сыроядцы убити и тело мое в ядь себе сотворити…» Изнемогая в терпении, Лазарь «многажды» оставлял «место сие...» «Но Бог», общий наш Спаситель «не остави» его «и не попусти» сыроядцам «таковая злая начинания сотворити... тии окаяннии сыроядцы многие ослепоша...»

«Крыушимися близ езера Мурма, – продолжает Лазарь – и седящу ми в нуште и ожидающу конца смерти от злых человек, они же искаху убити мя...» Была ночь; пустынник горячо молился Богу и святым Его: пел «псалтирь и каноны...» Вдруг «издалеча» посмотрел на показанное Богом «место, идеже первее» пришел, видит «на сем острове свет велий сияющ и по нем хождаху мужии благообразнии, согласующеся друг со другом. Посреде же острова сего, идеже выне церковь стоит во имя Успениа Пречистыя Богородицы», говорит Лазарь, «видев» жену светолепну, златом сияющу; мужие же они святии окружающе место сие прихождаху молящеся и кланяющеся ей...» «Аз же от видения того радости исполнился и со слезами пад пред образом Владыки Христа Бога и Пречистыя Богоматере и на дользе плачущу и молящуся, и начах пети утреню; таже утру свитающу воспех псалом: Блажени непорочни в путь... и приидох на место сие и поставил образ» у древа и помолихся и отъидох в глаголах в себе: «се покой, зде вселюся во веки»; и поставих крест и хижу малу, ископах себе пещеру (вне монастыря)».

С сего времени обиды сыроядцев для Лазаря кончились навсегда; он жил спокойно... «По мале же времени прииде же ко мне, говорит преподобный, муж Лопянин старейший, нося на руку отроча слепа от рождения и глагола ми: да сотвориши его здрава; и мы отъидем от острова сего, идеже повелевают нам отроцы твои. Аз же о словеси сем удивихся и моление сотворих о нем ко Господу Богу и Пречистой Его Богоматери; и взем отроча и молитвою иерейскою освятих его и окропих святою водою, и приложил ко Владычню образу; оной же прозре. Муж же той отъиде с радостию. Аз же о таковом чудеси прославих Бога. По мале времени той же муж прииде ко мне, и приносе ми нечто от имения своего и от брашен. Аз же едину кожицу еленю и мало нечто от брашен взях, и молебная соверших о нем во Господу. Муж же преждереченный сей кланяяся глагола ми: с тобою суть живущии отроцы... жен и детей наших зело биют... жезлием, и и отсылают от места сего...» «И о том повода ми, како они слышат звон от места сего». «И по мале времени Божиим промыслом лопяне и самояд отъидоша от места сего в пределы океана моря».

«Преждереченный же муж той, жительство имея на Рондо озере, и последи бысть мних и сынове его крестишася».

По удалении диких, кочующих племен «начаша людие от дальних стран приходити и сожительствовати» с муромским отшельником; «и овии постригахуся; и поставиша церковь древяну Воскресение друга Божия Лазаря». Для получения св. антиминса в новосозданную церковь сам основатель ходил в Новгород к епископу, каковым тогда был, по словам «завещания», Моисей. «Святитель же вопроси мя, говорит Лазарь, вся поряду.:. почудися и похвали место сие; и дал мне антиминсию, и священные сосуды, и милостыню довольню, и поучив мя како чин церковный и монастырская предания хранити, и даде мне надписание своея казны и благослови. Аз же вопросих о властелине Великаго Новаграда о Иване; он же глаголаше мне: отъиде ко Господу. И приидох к сынови его Феодору; он же прия мя с любовию и глаголя ми: отец мой отъиде ко Господу, и повеле ми отдати тебе сто гривен, яже прежде взя у тебе на Мурманском острове. Аз же оскорбихся о том», думая: «уже хощет от мене взяти остров сей? Он же видев мя прискорбна и глагола мне: есть, господине, писание отца моего тебе о острове, на нем же ты живеши. И по мале времени к нему же аз приидох. Он же, по повелению отца своего, отдает ми 100 гривен, и вина многа от своих имений на строение обители, и писание рукою отца своего дает ми на хартии написано сице»:

«Во имя Отца, в Сына, и Святаго Духа».

«Даде посаднике в лето 6690 Славенскаго конца Иван, Фомин сын, Пречистой Богородицы да священнику Лазарю и сего чернцем, часть свою земли и воды, по своей души и по своих родителех, на Онеге озере, остров Муч со всею землею, и езеро Муромское и около езера речки и островки и в сих воды, и ловица и перевисяща (перевозы), что владел, и по тому ободу в островах и в мандере (материке) сенные покосы и полешие (мелкими лесами заросшие) земли и воды. Владети землею и водою Пречистой всем чернцем во веки; а детям моим не вступатце. А волостянам силы не делать: земли и воды не отнимать. А владети землею и водою по духовной и по купной грамоте деда моего во веки. А купная грамота чернцем в одерен (т. е. во владение и обработывание земли одеренами или рабами). А кто наступит и грамоту нашу порушит, и он Богу и Пречистой суд отдаст в оном веце. У сей духовной на утверждение приложил Иван Фомин образ Пречистой Богородицы с превечным Младенцем свинцовой, да воображение животворящего креста на другой стороне».

Приложившись к гробу епископа Василия и получив благословение от Моисея, Лазарь «по мале времени» достигает своей пустыни: «братие же радостно с любовию сретоша» его и «певше молебная – разыдошася». По возвращении основатель освятил «церковь Воскресение друга Божиа Лазаря»; потом «поставил келлии мнихом на прибежище и оградил место» это.

«Приидоша ко мне – продолжает Лазарь – иноцы из Киева, старец Иона, да старец Ефросин и сожительствоваху со мною; и поставиша церковь прекрасну, во имя Успения Пречистыя Богородицы Печерския. Аз же о том вельми возрадовахся...» Между тем число учеников умножалось... «Времени же не малу минувшу, прииде к нама старец Феодосий святыя горы, вельми добродетельно житие имея... и вериги тяжки на теле своем нося, и постави трапезу Иоанна своим имением. И «пронеслась слава о месте сем святом, и начаша приходити от дальных стран постригахуся во иноческий чин и сожительствоваху...²³³ Феодосий же инок премудр бе книжной мудрости, именова монастырь Успение Богородицы Муромской. А прежде звася место сие Муч остров».

«Аз же грешный инок Лазарь, говорит в заключении своего «завещания» основатель Муромской обители, состарихся старостию, и явися ми сподружник мой великий господин Васильий епископ Великаго Новаграда и поведа ми конец жития моего. И о видении сем благодарих Бога... По мале же времени призвах братию и глаголах им: братия моя! уже бо сами видите, конец жития моего приспе... Изберите себе из братии вожда и учителя... Они же вси единодушно со слезами и воплем глаголаху: не остави нас отче сиры. Постави, господине, нам своея руки пастыря, вождя и учителя... Аз же благослових Феодосия святыя горы, пастырем и учителем по моем представлении быти ему над всею братиею старейшиною...» При этом преп. Лазарь будто бы предсказал собравшемуся братству: «уже бо братия сея обители не будет над вами начальства имети, но от приходящия братии прочих киновии».

«Завешание преп. Лазаря», писал со слов его вышеупомянутый Феодосий: «аз же грешный священно-инок Федосий святыя горы – говорит последний в конце «завещания» – слышах таковая повествования о святем месте сем от господина моего старца Лазаря, от его уст.., и како явися ему ангел Господень и повеле идти на место сие... и о терпении на месте сем от сыроядцев – писанию предах».

Священноинок Лазарь, причастившись св. таин тела и крови Христа Бога нашего, дав братии последнее целование и благословение, простер руки свои к небу и предал душу свою Господу. Братия, видевше преставление отца своего, обрядивши честное тело, со псалмопением, погребли его за олтарем церкви Воскрешения друга Божия Лазаря, «идеже первее преподобный крест постави». Преставился старец «Лазарь 6699 (1191), месяца марта в 8 день. А всех лет живота его 105. По иноке Лазаре панихида петь и литургия отправлять» назначено почему то не 8-го, а 24 марта²³⁴.

Управлявший монастырем непосредственно после основателя Лазаря, он получил настоятельство, как мы уже и видели, по благословению преподобнаго.

После Феодосия настоятели обители именовались игуменами. Св. игумен Афанасий считается первоначальником и создателем обители. Но когда он игуменствовал: сряду ли после Феодосия, или около половины XV века – неизвестно. (Если же допустить, что преп. Лазарь основал монастырь в ХII веке, то преп. Афанасия, как первоначальника и создателя обители, должно отнести к XIII веку, даже к 1-й его половине). Память преподобного Aфанасия чтится и до ныне наравне с основателем; могила его в часовне,за алтарем Успенской каменной церкви; над нею деревянная гробница с изображением Афанасия; здесь же хранится единственный вещественный памятник его земной жизни – желзныя вериги, который преп. Афанасий носил на себе...

При игумене Aфанасие монастырь приходит в более цветущее состояние. Мы уже видели, что основателем преп. Лазарем приобретен был весь Муромский остров, с водами и проч. В 1387 г. монастырь владел уже крестьянами: в 1537 году старики – крестьяне при допросах говорили о себе так: «крестьяне мы, господине, Муромского монастыря; отцы наши, господине, жили восмьдесят лет за теми муромскими старцами, а сами есмя, господине, живем семьдесят лет за ними ж после отцов своих; а скажем, господине, по крестному целованию...»²³⁵. Но Муромский монастырь владел еще и кроме приобретенных основателем – землями и угодьями, которые приобретались чуть ли не каждым последующим настоятелем... По обычаю тогдашняго времени почти сряду же по устройстве монастыря начинались жертвоваться и земли, и угодья; так некоторыя были пожертвованы и при игумене Афанасие, а некоторые или раньше, или позже его и притом почти все новгородскими посадниками и князьями... Так читаем в грамоте царя Алексея, данной в 1650 г. по просьбе строителя описываемой обители Илариона: прежние «данные им (монашествующим Муромского монастыря) дали на землю на Муромский Нос благоверные новгородские старые князи и посадники. Каковы данные новгородские князи и посадники в Муромский монастырь дали, и с тех данных подал нам (т. е. царю) старец строитель Ларион списки. А по тем спискам князь Василий Иванович новгородской Вечеслав...» Что зто был за князь и, притом, в какое время – к сожалению неизвестно, ибо в буйном Новгороде было их – этих князей так много, что, кажется, в ином городе и воевод столько не бывало... «Вечеслав, продолжает грамота, дал в дом святаго Ивана Предтечи, честнаго его Рождества, в Муромской монастырь игумену и священникам и всем старцам, отчину матери своей и свою в Муромском Носу землю и пожни в Гакуксе деревни его и всю часть и с теми деревнями пожни и полешны земли и лес и всякие ловища и перевесища, по старому их владению; а владеть игумену и священникам и всем старцам Муромскаго монастыря во веки; а что в ловища в Муромском озере и в реке Муромской и около Муромскаго Носу и в сельгах (возвышениях, сухих местах), то же и в Гакуксе, и теми владеть Муромскаго ж монастыря игумену и всем старцам. И в котором году тое землю и угодье князь Василий Иванович в Муромской монастырь дал, того в списке» – к сожалению – «не описано. Да новгородские посадники Иван... дал по душам своих землю и воду Пречистые Богородицы, и великому во пророцех Предтечи Господню Иоанну, преподобному чудотворцу Афанасию Муромскому²³⁶: от Онега в Андомской губе… ручье сверху да около Ранда озера, да от Ранда озера (к) Великому Камню, а от Камени через Лющик Андомской, да на Верховския большое Сормной реке, да на Черможу (Челможу?) реку, да по Целможи вверх, да на Нигижемския реки верховья, да через Великой Мох на Ял ручей и по ручью вниз на Сомбу реку, по Сомбе вниз на Вич ручей, ручьем вверх, да на Верхнюю Пидцелгу, да суземьем по нижней стороне на Пала-ручей, да вниз на Вадмож, да на верх Акуксы реки, да вниз по реке, да ручьем верх, что из Великаго Мха, да чрез Лющик на Великой Мох, да край Болдаклимска озера, да Тетеревиную Гору, которая над Онегом озером, да по Онегу в тот же Велигут ручей. А дали ту землю и угодье в Муромской монастырь посаднику в лето…»²³⁷ – неизвестно какое.

В 1483 г. число земли и угодья Муромскаго монастыря еще увеличились посредством вклада некоего «Панфилия Селифонтовича». Вот его вкладная грамота:

«По Божьей милости, Пречистые Богоматере и великого Ивана Предтечи заступлением, се дает Пафеилей Селифонтов в дом святий Богородицы и Ивана Предтечи в Муромский монастырь свою отчину в Уноских, всю без вычета, с сыном своим Игнатием иноком, землю, и воду и полеший лес, и водная ловища во всех островех, в в мандере, землю, и пожни, и Шале реки пожни, и в Вунай губе, и деревню, на Лухтоострове, Оникиево сиденье, со всеми пошлинами и угодья, по старой грамоте по меновной, что есми выменил у Богдана у Ермолина. А мне – Панфилию, и сыну моему, Лаврентею, в Уноские в Лухтоостров не вступатца. А водная ловища, то нам по половинам без вывета во всех Уноских и вкруг Лухтоострова, Панфилею и Лаврентею по половинам станы держать с Муромскими старцы, где есь. А меновную грамоту дал Панфилей Селифонтов старцам Муромским по сей грамоте в век. А на то Бог послух и Пречистая Богоматере и Предотеча, и печать Панфилия Селифонтовича. Сия грамота дана лета (6900) девятьдесятьперваго»²³⁸.

По его повелению был вылит в означенном году колокол, как гласит на оном надпись, весом около 16 пуд.

При этом настоятеле разыгралось у Муромскаго монастыря тяжебное дело с Палеостровским монастырем (петрозаводкаго уезда). Игумен последнего Корнилий II-й на суде вел дело это лично, игумен же Лаврентий чрез своих муромских старцев и служек... Эта тяжба дает любопытные сведения относительно темных сторон тогдашнего монашества... Нравственность муромских чернецов оставляла желать многаго. Муромские иноки делали набеги на владения Палеостровскаго монастыря, где производили грабежи... и, в конце концов, от всего этого отпирались: «не знаем, господине, не ведаем! не бивали есмя, ни грабливали – говорили они на суде – те нас клепают»; сверх сего просили еще поединка – «лезли на поле биться»; и, в свою очередь, обвиняли палеостровских чернецов в самоуправстве... Совершив подвиг грабежа, муромцы первые же начали и жаловаться... Эти то действия монашествующих и послужили к обоюдной тяжбе, которую и приводим:

«Лета 7045 (1537) бил челом Государю, Великому Князю, Муромского монастыря игумен Лаврентей з братиею на Палеостровского игумена Корнилия и на его братию, а сказывал Государю Великому Князю, што вступаетца, де, в Муромского монастыря землю и в рыбные ловли Палеостровской игумен Корнилей з братиею. А Палеостровской игумен Корнилей бил челом Государю, Великому Князю, на Муромского монастыря игумена Лаврентея и на его братию: а сказывал Государю, Великому Князю, што вступаетца, де, в их монастырскую землю и в рыбные ловли, Палеостровского монастыря, игумен Лаврентей Муромскаго монастыря. Вели, Государь, Князь Великий, дати им на те земли и на рыбные ловли судей и разъезжика».

«И по Государеве, Великого князя, грамоте дворецкой Ондрей Федорович Ласкирев, да... дьяки Иван Вязга Офонасьев, сын Сукова, да Никита Васильев, сын Великой, дали на те земли и рыбные ловли судей Третьяка Кривякова, да Спира Михайлова и велели им про те земли и про рыбные ловли обыскать с монастыркими исцы с обоей стороны и с иными погосты старостами и крестьяны, и те их земли разъехати по старым межам, да где оне сопрут на тех на спорных землях и на рыбных ловлех, и им в том велели судити, да суда своего список перед их и обоих исцов поставить»,

«И... 7045, сентября в 14, тягася игумен Корнилей Палеостровского монастыря и в братьи своей место с игуменом Лаврентьем Муромского монастыря; так рек игумен Корнилей, став перед судьями: «По Государеве грамоте, жалоба ми, господине, на игумена на Лаврентея Муромского монастыря и на его братию, на старца на Левонида, да на Варлаама, и на его слуг, на Гридю на Широкого, да на Васюка на Чалца. Дал Панфилей Селифонтов в дом Рожества Святыя Богородицы и св. пророка Илье в Палеостровской монастырь в Уноских землю и воду, и пожни, и ловли, и страдомые земли, и селища, и полешие лесы. И той, господине, игумен Лаврентей Муромского монастыря и его старцы и его слуги в тех Уноских землю и виду отнимают, а нас, Господине, тот игумен Лаврентей и его старцы и его слуги той земли и воды лишают, а наших, господине, слуг и крестьян бьют и грабят». Деялось, господине, в Великой Пост лета 7045 го, во вторник на шестой недели, приехали, господине, те старцы Муромского монастыря, Левонид и Варлаам, да и с теми слуги, з Гридею, да с Васюком, и со многими людми на наши на монастырские деревни Палеостровского монастыря разбоем... Кузмина сына и наших крестьян били, и грабили, и вязали, а грабежу взяли из монастырской житницы хлеба двестей полтретью, да шесть кокотов сетей плавучих, да пятнадцать переметов сетей сиговых; а всего того, господине, грабежу взяли запасу, опричь хлеба, на восем рублев на Московскую, з гривной с Московской, оприченно крестьянского грабежу. И мы, господине, тех старцев, Левонида да Варлама, и их слуг Гридю и Басюка, познали, а многих людей не познали».

«И судьи так рекли: «Отвечай!»

«И став отвечик Левонид на игуменово место и в слуг, да Васю Чалец, так рекли: «Не знаем, господине, не ведаем: ни бивали есмя, ни грабливали, – те нас клепают. Дай о земли и воде им допрос! Вопросил ли игумена Корнилия: почему ты называешь ту землю и воду – своею землею и водою?»

«И игумен так рек: «По тому, господине, называю своею, что есть, господине, у меня на ту землю и воду духовная Панфиля Селифонтова и даная. А во се, господине, пред вами и духовная; а в ней пишет: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Дула. Се яз, раб божий, Панфилей Селифонтов, списах рукописанье при моем животе, а приказываю землю свою, в Пигмоозери, сельцо и воду – все Пигмоозеро и полешею лесу на восм человек, а ту мнеся братнине и в другом Пигмоозере земля и вода с одного конца северного; а то приказываю землю и воду в дом Пречистой, в Палеостров, по данной по грамоте и по своему рукописанью одерен и в веки; а в Уноских приказываю землю, и воду, и селища, и полешие леса, и пожни и ловяща всякие, половину земли в Уноских по старым грамотам, по купчим отца моего и по меновной грамоте, что есми выменил у Богдана у Ермолина землею на землю и по ободной грамоте, а туто ся мне братнине в Уноских ни какова. К яз тую половину земли во Уноских приказываю в дом святий Пречистей в Палеостров одерен а в веки св. пророку Илье и в веки ж, землю и воду, и полешие леса, и страдомые земли и селища; а другую половину, в Уноских, земли, воды и пожней, и полешаго леса, и селища, приказываю сыну моему, Лаврентью. А се рукописанье выписано из моего рукописания из большего; а в приказ приказываю господину моему, Александру Тимофеевичу, да Дмитрею Пахомьеву; а на то Бог послух и отец мой духовной, поп Стефан, служитель святого Николы. А хто се рукописанье переступит, на того Пречистая Богоматерь».

«И судьи так рекли: «Сверх того, игумен, у тобя той духовной есть ли что улика?»

«И игумен так рек: «Сверх той духовной есть у меня на ту землю и воду старики семи погостов».

«...Судьи... рекли: «Где у тебя, игумен, те старики?»

«И став старики – Шунскаго погоста (трое) – так рекли: «Скажем, господине, по крестному целованью: дал Панфилей Селифонтов половину земли, и воды, и пожен, и селищ в Уноских в дом Пречистий Богородицы и св. пророку Илье, в Палеостров; то мы господине ведаем».

Но муромские чернецы – «старец Левонид и Варлаам» перебили, говоря: «То, господине на нас послухи лживые! Дайте нам, господине, с ними бою ж; правду целовав крест, да лезем с ними на поле битца; дайте нам племенника».

Допросы стариков однако продолжались. «Никольскаго Шунскаго погоста», «Егорьевскаго погоста из Толвои», «Петровского погоста из Челможи», «Егорьевскаго погоста с Кузаранде», «Купецкаго погоста, из Егорьевскаго став старики», по двое и по трое, сказали тоже самое, что и первые «старики» – Шунскаго погоста. «А Спаского погоста, из Шалы, став старики, Агапит Васильев и... так рекли: Скажем, господине, по крестному целованию: бразговали есмя у Панфилья те воды да ловили семнадцать лет, а Панфилей постригся в Палеостровском монастыре, и мы бразговали те воды у Палеостровских и у Муромских, да ловили, а бразгу давали, обоим монастырем по половинам; то, господине, мы ведаем. Да... Иван Евшак, да Клементей Андреев, из Купецкого погоста, став старики, так рекли: скажем, господине, по крестному целованию: бразговали есмя полеший лес и воды после Панфильева данья, как Панфилей дал ти земли и воды в Палеостров, и мы те лесы полесовали и воды ловили, а бразгу давали в Полеостров, двенадцать лет; то нам, господине, ведомо. Да Кузоранского погоста, став старики, Офим Микифоров, да Онуфрей Васильев, так рекли: скажем, господине по крестному целованью; после Панфильева данья те воды бразговали, а бразговали у Палеостровских; а то нам, господине, ведомо, что половина земли и воды Палеостровских; а сами есмя те воды в Уноских ловили половину».

«И судьи спросили у Васюка, у Кузмина сына: Чем их уличаешь»?

«И Васюк так рек: Уличаю, господине, их крестом животворящим, – крест целую и на поле с ними лезу битца: дайте ми, господине, племенника!»

«...Судьи вопросили старца Левонида, да Васюка Чалца: Вы крест целуете ли? а на поле лезете ли битца?»

«...Левонид, да Васюк так рекли: Крест, господине, целуем и на поле битца лезем: дать нам племенника»!

«И оба исца поимались за поле».

«...Судьи вопросили игумена Корнилия: Сверх того, чим их уличаешь?»

«Игуимен Корнилей так рек: Шлюсь, господине, во обыск в земской на семь погостов, на старост и на людей на добрых».

«... Левонида да Васюка Чалца судьи вспросили: Вы на те семь погостов шлетесь ли во обыск в земской на старост и на людей на добрых»?

«...Левонид да Васюк так рекли: Шлемся, господине, в послушество».

«И старосты стали тех погостов и люди добрые».

«...Судьи вспросили у старост, у людей добрых: Скажите по крестному целованью, по Великого Князя сверх того суда, что вам ведомо промеж тех игуменов»?

«И став староста Кижскаго погоста Ершев Сергеев так рек: Скажу, господине, по крестному целованью и во всех крестьян место Кижскаго погоста, что дал Панфилей Селифонтов половину земли, и воды, и всех угодей в дом святий Пречистой и св. пророку Илье, в Палеостров: то нам, господине, ведомо. Да туто ж стал Шунгского погоста староста Ив. Денисьев, да Толвуйского погоста стали люди добрые, Олферей Андреев Луста, да Онтоман Фомин, да Оннася Тимофеев, да Челмоского погоста староста Григорей Федоров Горбачев, да из Купетского погоста староста Еремей Панфильев сын Куков, да Кузаранскаго погоста староста Олфим Микифоров сын Схунов, да из Шальского погоста староста Данила Микитин сын Юсов, ... рекли» то же самое, что и «староста Кижскаго погоста».

«Да став, не сходя с суда, старец (Муромскаго монастыря) Левонид, да слуга Васюк Игнатьев, в игуменово место Лаврентьево, всем братством, так рекли: «Жалоба нам, господине, на игумена на Корнилия и на его братию, и на их слуг: наезжает, господине, тот Корнилий с своею з братиею, на нашу землю описную в Уноские, и землю, господине, пашет сильно, и ловли ловят сильно ж, и вешки поставил сильно ж; да тот же Корнилей з братиею отнял у нас починок наш монастырской на Марнаволоке; да тот же Корнилей з братиею поставил починок на Пертонаволоке, на нашей земли описной, в нашем же ободу; да от тогож Корнилия и от его братии все мы если изобижены и изгоняны, и наши крестьянишка вытравлены, и неводы режут у наших крестьянишек, и ловли тем не дают! Государи судьи Великого Князя, обыщите скоим Государским обыском! А уж тому, господине, тринадцать лет, а как они силу творя, живут сильно. А в ту тринадцать лет убытка доспелось на сто рублев и на полтретъяцать рублев Московскую».

«И судьи так рекли игумену Корнилию: Отвечай»!

«Игумен Корнилей так рек с старцем з Галасием и в братии своей место и слуг: Ни знаем, господине, ни ведаем: неводов есмя у них не резали, а сильно починков у них не отнимаем, а вешок на их землях не ставим, земли у них сильно не пашем, и ловли не ловим; а починки, господине, ставим на своей земли; а вешки ставим на своей же земли, а рыбу ловим на своей воде и землю пашем свою».

«...Судьи вспросили у игумена у Корнилия и у старца у Галасея: Почему вы называете ту землю своею»?

«... Корнилей игумен так рек: Есть, Господине, у нас духовная даная грамота, а та, господине, грамота, у вас в суде».

«...Судьи вспросили старца Левонида, да Васюка Игнатьева (муромских): А вы почему ту землю называете своею землею, да и воды своими водами»?

«...Левонид так рек, да Васюк Игнатьев: Есть, господине, у нас на ту землю и воду меновная грамота. Се менил Панфилей Селифонтов з Богданом Ермолиным землю на землю и дал Панфилей Селифонтов Богдану Ермолину землю и воды в Тубозере, что купил Панфилей у Богдана и Якова Мануиловщину, деда Богданова, полевую землю и лешую землю и полешей лес, все без вывета, пожни и ловища и на Онеском берегу два мужа места полешего леса; и в Тубы реки половина; а володить Богдану Ермолину и его детем тою землею и водою в Тубозери по старому володенью и по Мануилову володенью и по Панфильеву по купной грамоте. И по сей по меновной грамоте те одерен во веки. А против той земли дал Богдан Ермолин Панфилию Селифонтову, во отмену, землю и воду в Уноских, отчину свою, что ему досталось от отца своего Ермолы, и от братий в дел (дележ) полевую землю и лешую землю в полешей лес, и пожни и ловища, и остров, все без вывета, в Уноских и в Уной губе остров и малые островки, и по Шаге реки земли и пожни, а володить Панфилию Селифонтовичю и его детем тою землею, и водою, и полешим лесом, и пожнями, и островы, по старым грамотам и по старому володенью, и по Ермолину володенью, и по Ермолиной купной грамоте, и по Богданову володенью, и по сей по меновной грамоте одерен и в веки. А придал Панфилей Селифонтов Богдану Ермолову в Уноской два рубля. А сяя им мена с обе половины крепка и их детем. А на сей мены были с обе половины Богдан Михайлович, Степан Остафиевич, Василей Оксентиевич». «А сверх того, господине, у нас есть даная грамота. А се, господине, грамота перед вами. И в грамоте пишет»... (Грамоту эту мы привели уже выше, под 1483 годом)...

«Судьи спросили Левонида старца и Васюка Игнатьева: Сверх вашей грамоты меновной и данной грамоте, что у вас улика на ту землю и воду»?

«...Старец Левонид и Васюк Игнатьев так рекли: Есть, господине, у нас сверх тех грамот старики».

«...Судьи спросили Иванка Онисьева, у стариков, да у Созонка у Михалева, да у Тимохи у Микулина, да у Парфия у Макарова, да у Омельяна у Логинова: Чьи вы крестьяне»?

«И они так рекли: «Крестьяне мы, господине, Муромского монастыря».

«...Судьи спросили: Что вам ведомо промеж тех игумены»?

«И они так рекли: Не ведаем, господине, ничего промеж тех игуменов. Отцы наши, господине, жили восмьдесят лет а за теми Муромскими старцами, а сами есмя, господине, живем ужо семьдесят лет за ними ж, после отцев своих; а скажем, господине, по крестному целованию, что промеж тех игуменов не ведаем ничего».

«И судьи спросили старца Левонида да Васюка Чалца: Сверх тех стариков, чим вы их уличаете»?

«...Левонид да Васюк так рекли: Шлемся, господине, на Великого Князя книгу; а сверх того, господине, шлемся на старика, которой у нас старик ставился на пень на Марна-волок».

«Судьи спросили старика Микулко по крестному целованию по Великого Князя: Что ты ведаешь промеж тех игуменов?»

«Микулка так рек: Скажу, господине, по Великого Князя крестному целованию, что есмя, господине, ставился на пень на Марнаволок, а бревна имал на Лухто-острове на Паловой нивы».

«Судьи спросили: От кого того ставился?»

«Микулка так рек»: Ставился есми, господине, от Палеостровских старцов».

«И о сем, рекли судьи, списке доложить дворецкого ноугородского, Дмитрея Федоровича, да Великаго Князя дьяков: Ив. Феонасьевича, да Никиты Васильевича. А в суде седели люди добрые: Ерш Сергеев сын – староста, да Никита Михайлов сын Сидорова из Кижского погоста, да Шунские волости староста Ив. Денисьев сын, да Шуйские ж волости Денисей Феонасьев сын Носко, да Челможские волости староста Григорей Федоров Горбачев», да Шальские волости староста Данила Никитин сын Юсов, да Семен Васильев сын Оштиков из Шалы, да Еремей Панфильев сын староста Купецкого погоста, да Зиновей Павлов» Черной из Шалы, да Ив. Федоров сын Смолев из Нигижмы. А сей судной список писал дьяк святаго Спаса нашего Шальские волости Олешка Еремеев сын».

«И туто ж стоя перед дворецким и перед дьяки, положил игумен Корнилей Палеостровского монастыря ободную грамоту. И дворецкой ноугородской Дмитрей Федорович и Великаго Князя дьяк велели перед собою ободную грамоту честь. И в ободной пишет»:

«Се купи Селифонтей Твердислав у Ивана у Фомина землю и воду в Уноских, а обод, де, той земли от Онега озера по Згир ручью вверх от верховья по полешнему лесу ко Ялганде реки к Великому вамени, от камени вниз по Ялганде реки в Шалу реку, вниз по Шалской матке, а по матки в Унойский ручей, да вниз по ручью в Унайскую губу, по Ужной стороне деревни в Онего озеро Клошим. А по тому заводу в матерой земли и в островах селища, и пожни, и полешей лес, и водные ловища в Онеги озере. А на всем том без вывета, да Ивану Фомину восм рублев Селифонтей собе и своим детем одерен и в веки. А нато послуси Иван Фомине, Федоре Игнатеве, Демиде Волосове»...

«...Сын Сукова, да Никита Васильев сын Великого велели пред собою список суда их чести; и, выслушав список, спросили обоих исцов, ищей игумена Корнилия Палеостровского монастыря, и ответчиков старца Левонида да старца Варлаама, да слуг Гридки Широкого да Васюка Чалца Муромского монастыря: был бы (ли) вам таков суд перед судьями, как в сем списке писано? И обои исцы сказали, что им таков суд перед судьями был, как в сем списке писано».

«И дворецкой ноугородцкой Дмитрей Федоров Ласкирев, да Великаго Князя дьяк Ив. Вязго Феонасьев Сукова, да Никита Васильев сын Великого, велел и тех островов в книги смотрети письма Юрья Сабурова; и в книгах пишет»:

«В Шальском погосте Муромского монастыря деревня на Онезе озере, на Уноском острове: в дворе Оникейко Семенов, да его дети – Михалка, да Микулка; в дворе Ульянко Семенов, да зять его, Игнатко; сеют ржи две коробьи, а сена косят пятнадцать копен обжа, а дохода монастырю десять бел, а из хлеба четверть, да сыр, да мерка масла; и по старому письму деревня двор два человека обжи, и по новому письму деревня два двора, а людей пять человек, обжа треть сохи; и при старом письме прибыл двор да три человека, а дохода монастырю 10 бел, а из хлеба четверть, да сыр, да мерка масла».

«А иные пашни на Уноских островех пожни и ловиша, и починки не писаны в книгах ни к одному монастырю».

«И дворетцкой ноугородской Дмитрей Федорович Ласкирев и Великого Князя дьяки Ив. Вязга Офонасьев сын Сукова, да Никита Васильев сын Великого, велели судьям по сему списку ищею игумена Корнилья Палеостровского монастыря в починку в Марнаволоке и в половине Уноских в пашнях и в рыбных ловлях и в полешем лесу – оправить, и ответчиком – старца Левонида, да старца Варлама, да слуг Гридку Широкого, да Васюка Чалца Муромского монастыря в игумена их место, в Лаврентеево, велели по сему списку – обвинити»...

За сим следует изложение оснований приговора, т. е. сокращенное повторение всего судопроизводства, почему именно так, а не иначе, постановили решение, – между коими значатся и следующие доводы:

«...Да и потому, что игумен Корнилей Палеостровского монастыря слался на своих старожилцов, – на семь погостов, на старост и на людей добрых... И ответчики: старец Левонид, да старец Варлам, да слуги Гридка Широкой да Васюк Челец Муромского монастыря, с теми старожилцы поля просили. А изо шти погостов: из Никольского, из Шунги, да из Егорьевского, из Толвуи, да из Петровского из Челможи, да из Егорьевского с Кузаранды, да из Егорьевского с Купетцкого, да из Спаского из Шалы, старосты и крестьяне, Остафей Борисов, с товарищи, шестьнадцать человек, перед судьями сказали, что та земля и воды в Уноских половина Палеостровского монастыря; и, ответчики – старец Левонид, да старец Варлам, да слуги Гридка Широкой, да Васюк Чалец Муромского монастыря, с теми старожилцы целованья и поля не просили. Да и потому, что клад ищея – старец Левонид, да старец Варлам, да слуги Гридка Широкой, да Васюк Чалец Муромского монастыря, и в игумена их место, в Лаврентьево, на те земли и на воды, в Уноских перед судьями меновную грамоту, что менялся теми землями и водами Панфилей Селифонтов з Богданом с Ермолиным, и даную грамоту, что дал те земли и воды в Уноских Панфилей Селифонтов в дом Пречистой Богоматере и Ивана Предтечи в Муромской монастырь; да сверх даные грамоты и меновные ищея ж – старец Левонид, да старец Варлам да слуги Гридка Широкой, да Васюк Чалец Муромского монастыря, слался на своих старожилцов – на Муромского монастыря крестьян, на Иванка на Оникиева, с товарищи, на пять человек; и их старожилцы – Иванко Оникиев с товарищи, пять человек, сказали перед судьями по Государеву крестному целованью, что жили отцы их за Муромским монастырем восмдесят лет, а оне живут семдесять лет, а не ведают промеж тем монастырем про те земли и воды ничего; да и потому, что сверх тех старожилцов ищея ж, староста Левонид с товарищи Муромского монастыря, владея на своего старожилца, на Микулку, что сказывают, ставился тот Микулка на Марънаволоке от Муромского монастыря... и их же старожилец Микулка перед судьями, по Государеву крестному целованью (сказал), что ставился на Марънаволоке от Палеостровского монастыря; да и по тому, что в книгах письма Юрья Сабурова земли, и пожни, и ловища, и полешей лес в Уноских, ни писано ни к одному монастырю; и писано в книгах Муромского монастыря одна деревня на Онеге озере, в Шальском погосте, на Уноском острове»...

И не смотря на то, что защитники выгод Муромскаго монастыря сильно ратовали за эти выгоды, даже чернец «Левонид» вопиял на суде: «крест, господине, целуем и на поле битца лезем: дайте нам племенника!...» («и оба исца поимались за поле»); не смотря наконец на заявления – жалобы относительно якобы самоуправства палеостровцов («жалоба нам, господине, – заявляли муромцы, – на игумена Корнилия и на его братию, и на их слуг»), – ничто не помогло!. Весы правосудия сразу перетянули на сторону палеостровцев и, мало того, что «в обоих делех игумена Корнилия (палеостровскаго) з братьею оправили, а Муромского монастыря игумена Лаврентья обвинили», но «велели – дворетцкой ноугородцкой Дмитрей Федорович Ласкирев и Великого Князя дьяки Вязга Суков да Никита Великой, судьям... половину в Уноских земли, и воды, и ловища, и лес, и починок Микулки на Марънаволоке присудити ящей игумену Корнилию Палеостровского монастыря, по его данной и духовной грамоте, и велел судьям по сему списку ищей игуменов Корнилиев Палеостровского монастыря иск, двесте полтретьяца коробей ржи, да восьмь рублев Московскую с гривною с Московскою грабежу велели судьям доправити на муромских старцах, на старце на Левовиде с товарищи, которые... в... списке писаны, да отдати игумену Корнилию Палеостровского монастыря. И что писаны в книгах письма Юрия Сабурова деревня на Онеге озере, в Шальском погосте, на Уноском острове, Муромского монастыря, в дворе Оникейко Семенов, да его дети, Михалка да Микулка, в дворе Ульянко Семенов, да его дети, Михалка, да Микулка, зять его, Игнатко Обжа, и та деревня ведати игумену Муромского монастыря по книгам и по старине; и в Унойских игумену Муромского монастыря з братьею земли, и воды и рыбные ловли, половина ведати по даной грамоте и по Панфильеве Селифонтова... И по дворетцкого ноугородцкого Дмитрея Федоровича Ласкирева и Великого Князя диаков, Ивана Вязги Феонасьева сына Сукова, Никиты Васильева сына Великого, докладу, судьи Третьяк и Спиридон, игумена Корнилия Палеостровского монастыря и его старцов, в их иску, в земли, и в рыбных ловлях, и восми рублех Московских з гривною с Московскою, и в двустех и в полутретьяцати воробьях ржи, что они искали на Муромском игумене, на Лаврентеи, и на его братьи; да и в том, что игумен Лаврентей Муромского монастыря з братьею искал на Палеостровском игумене на Корнилие ста и полутретьяцать рублев Московских, и земли, во обоих делех игумена Корнилия з братьею оправили, а Муромского монастыря игумена Лаврентея и его братью – обвинили... и иск игумена Корнилия и его братьи на игумене Лаврентеи и на его братьи доправили, и пошлины, что они давали от судного списка, от подписи, и от печати, и от правой грамоте, да отдали игумену Корнилию и его братьи... лета 7000 четыредесять седмаго»²³⁹.

Уже один иск муромских чернецов с палеостровских «в сто полутретьяцать рублев Московских», убытки, причиненные и уплаченные первыми последним – в двести «и в полутретьяцати коробьях ржи», да «восми рублех Московских з гривною Московскою» – указывают не только на цветущее состояние, но даже на богатство Муромскаго монастыря. Из этого же суднаго дела видно, что описываемый монастырь еще за полтораста лет до сего владел крестьянами, о чем мы и упоминали выше; кроме сего владел половинною в Уноских землею, водою с рыбными ловлями, пожертвованными Панфилом Селифонтовым; да сверх сего деревнею «на Онезе озере, на Уноском острове, что жили «Оникейко» да «Ульянко Семенов»... Но чтобы укрепить навсегда за собою владение этою половинною в Уноских землею и водою, по окончании тяжбы между монастырями, была дана палеостровцам «деловая» (раздельная) разъезжая грамота, в коей определено было, чем владеть Палеостровской а чем Муромской и чем обеим обителям вместе:

«Лета 7047» (1539) – читаем в этой грамоте – «писал Государь Князь Великий Иван Васильевич, всея Руси, в своей Государеве грамоте, в свою Государеву вотчину, в Обонежскую пятину, в Спаской погост, в Кижи, Спиру Михайлову сыну. Бил ми челом от Рожства Св. Богородицы из монастыря, из Палеострова, игумен Корнилий с своею братиею о том, что, де, велено тебе, которые, де, островы, и полешие лесы, и пожни, и ловища всякие в книгах не писаны ни к одному монастырю, и те, де, островы, и полешие лесы, и пожни, и рыбные ловища всякие разделить к обоима монастырем по полам в Уноских, и велел Князь Великий тебе, по своей Государеве грамоте, на тее островы, и полешие лесы, и на рыбные ловища всякие, и на пожни ехать, и тее островы в Уноских, и полешие лесы, и пожни и рыбные ловища всякие разделити. И я – говорит начальный человек заонежских погостов – Спир Михайлов, по Государеве Великого Князя грамоте, в Уножские на тее островы, и полшиее лесы, и пожни, и рыбные ловища всякие ехал, да... по суда своего списку и дворецкого ноугородского Дмитрия Федоровича Ласкирева докладу и приговору... и разделил есми по Государя Великого Князя грамоте, в Уноских островех земли, и полешие лесы, и пожни всякие, и рыбные ловища всякие, которые не писаны ни к одному монастырю в книгах; ино досталось... Медвежей островок и Вревенной островок, да и в Кодай губе островок, те три островки с лудушами и с всем угодием, да Кайдо остров и Стороничной островок с всем угодием, да Сиго остров (с) землею по половинам к обема монастырем; да на том же Сиго острове есть тоня новая, да тоня Метей, да тоня Падо, а ловити тее три тони Муромскому монастырю и Палеостровскому монастырю по половинам; да Васоко остров и с тоням станы держати и ловити по половинам обеима монастырям, да и в Унай губе тоня ловити по половинам, да и Чажба река ловити по половинам же обеима монастырем... да и в Унай губе пожни обеима монастырем по половинам. А по лешему лесу и страдомой земли межа от Онега озера по Чажве реки в верх по Панфилиевой матки, до угольной ямы, да от Панфилиевой матки и от угольной ямы к дощанчному моху, на сухую веретею; а на сухой веретее сосна иловатая, а от сосны камень и рубежи и крест – тое межа. От сухой веретеи через дощанчной мох, а от дощанчного моха до высокой горы яма угольная – то есть межа... по рубежам от высокой горы и ямы от угольной до Ялганде реки... то есть межа. А от Ялганде реке стоит ель, а в ней залаза заложена, да по ряду ели стоит береза, а в верху у березы рубежи срублены, а та ель и береза стоит по выше порошка – то есть межа. А северной половина от межи леса страдомой земле досталась игумену Корнилию и его братьи – Палеостровскому монастырю. А сетная вода промеж Уноских островех обема монастырем ловити по половинам. А которая половина досталасе игумену Корнилию и его братии в Палеостровской монастырь – островов, и рыбных ловлей, и полеших лесов, и страдомой земли, и поженной, и игумену (Муромскаго монастыря) Лаврентию и его братии не вступатся в Палеостровского монастыря в их половину – ни в что. И спросил Спиридон Михайлов сын у игумена у Корнилия и у его братьи: люб ли вам таков дел по Государеве Великого Князя грамоте? игумен Корнилий и своею з братиею сказали: люб, господине, таков дел»... – Значит ни муромских старцев, ни игумена при этом разделе не было: по крайней мере их «Спир» не спрашивал. За то были неизбежные в подобных делах «сотские и десятские и крестьяне лучшие» со своими старостами: из «Кижскаго погоста» восмеро, из «Шуньского» двое, Толвуйскаго трое, «из Падмоозера» один, «Кузаранские волости» четверо, «Шальсково погоста» два старосты, три крестьянина, да «дьяк»; всего 24 человека. Деловая разъезжая грамота списана лета 7048 (1540), месяца июня в 18 день²⁴⁰.

За сим на целыя сорок слишком лет о Муромском монастыре «история умалчивает» и только 1583 год дает нам краткое описание этой обители, произведенное Андреем Плещеевым с подьячим Семенком Кузминым... Вот оно:

«На монастыре церковь Ивана Предтечи древяная, с трапезою. Да на монастыре ж место церковное, что была церковь Успенье Пречистыя Богородицы; да за монастырем церковь Лазарь святы(й). Да на монастыре келья игумена Зосимы, да келья священника Никона, да келья келаря Иосифа, да 16 келий, а в них живут 33 братов. А церковь Успенье Пречистыя и около монастыря ограда – сгорела. Да за монастырем двор конюшенный пуст; да от монастыря двор коровницкой, а живет в нем коровник Теремко Ондреев. Сена косят на монастырь на Березовце 25 копен. Всего Муромского монастыря 7 деревень»²⁴¹... Эти деревни находились в Гакуксе, Андоме и под монастырем; при них было пахомой земли 33 чети с третником, да перелогом 35 четей; сена – 194 копны. Сверх сего монастырь владел пустошами: Борисовскою, за коей сена выкашивалось 20 копен, Тетеревиной горой – 35 копен, и волочком «что был починок»; в последнем имелось «пашни перелогом 2 чети с осминою» и в двух полях по столько же²⁴².

При этом игумене была построена – как видно из надписи на одном кресте – и освящена деревянная шатровая церковь Успения Пресвятыя Богородицы, с шатровою же колокольнею.

Начало XVII века не прошло безследно для Муромскаго монастыря; ибо тогда вся олонецкая страна была разорена поляками, литовцами, казаками и отчасти шведами... Этой же участи подверглась и описываемая обитель:

«Во 120 (1612) году приходили к нам – разсказывал впоследствии настоятель Муромскаго монастыря, строитель Иларион – в Заонежские погосты немецкие и литовские людские воры и монастырь наш разорили и жалованные и межевые грамоты и всякие монастырские крепостные дела – поимали»²⁴³…

Вследствие разорения немецкими и литовскими людскими ворами – монастырь пришел в упадок; им управляли уже строители... А следствием истребления крепостных и межевых актов не преминули воспользоваться соседние жители: «Никольскаго, Андомскаго и Пудожскаго погостов крестьяне их монастырскою землею и водами завладели насильством – говорил настоятель – потому что у них, у строителя с братиею межевыя грамоты нет»²⁴⁴.

Пожертвования, впрочем, продолжались. Около этого времени, если не раньше, дана описываемому монастырю в Спасском Шальском погосте вотчина, принадлежавшая Федору Ив. Морозову, состоявшая из двух деревень и пустоши²⁴⁵.

Однако монастырь, как видно из нижеприведеннаго описания 1628 г., был еще сравнительно довольно богат зданиями, утварью, ризницею и землею. Посему должно заключить, что Муромская обитель в 1612 г. подверглась только одному ограблению и то не весьма значительному.

Вот каково было состояние этой обители по писцовым книгам 1628–29 гг.:

«В Никольском Андомском погосте, на Анеге озере, на Муромском острову, монастырь Муромской; а на монастыре церковь Успения Пречистые Богородицы древяна клецки – верх шатровой. А в церкви образов месных: образ Успения Пречистые Богородицы на золоте; образ Рождество Христово, образ «О тебе радуеца», образ Иякова брата Господня, да Николы Чудотворца, да Игнатия Богоносца, образ Николы Чудотворца – все на красках; образ Пречистые Богородицы Одегитрия, образ Благовещения Пресвятой Богородицы на золоте; образ Пречистые Богородицы Одегитрея на краске; образ Успения Пречистые Богородицы в деянье – на золоте; образ Живоначальной Троицы на краске; образ Происхождение Честнаго Креста на краске; образ Ильи пророка на краске; Дейсус, празники и двери царские и сень и столбцы на краске; над Дейсусом Нерукотворенной образ на краске; да в олтаре за престолом образ Пречистые Богородицы Одегитрея, а на другой стороне образ Спасов на краске; крест выносной на краске; евангилье напрестольное апракос, писмено, в десть, евангелисты и средина медные; крест благословящей обит медью; индитья и покров выбойчетые; сосуды, потир и блюда деревянные; воздух и покровцы зендининные».

«Да другая церковь теплая с трапезою – Рождество Иванна Предотеча древяна клецки. А в церкве образов: образ месной Ивана Предтечи; образ месной Николы Чудотворца; образ месной Пречистые Богородицы Одегитрея; Дейсус и двери царские и сень и столбцы на краске; да в олтаре за престолом образ Пречистыя Богородицы воплощения, а на другой стороне образ Николы Чудотворца на краске; крест выносной на краске; евангилье тетр писменное в десть, евангелисты медные; крест благословящей обит медью, индитья крашенинная, покров выбойчетой; сосуды потир и блюда оловяные, воздух и покровцы крашенинные, звезда и кадило и укропник медные; ризы мухоярные, оплечья выбойчетое; другие ризы полотняные, оплечье – острадам цветной, стихарь полотняной».

«Да в обых церквах книг: псалтырь, два охтая в десть, двенадцать миней мисячных, полууставье, две триоди – посная да цветная, псалтырь с следованьем, служебник, апостол тетр в полдесть, евангилье толковое в десть, да три книги евангелисты толковые Марк, Лука, Матвей в полдесть, евангилье толковое, патерик, златострун, книга Авва Дорофей, житие святых отец, книга Ефрема Сирина в десть, два соборника, апостол апракос, потребник; книга Григорья Богослова, в полдесть, два пролога в десть, евангилье толковое в десть, – все книги писменные».

«Колокольница рубленая, верх шатровой; а на колокольнице колоколов: колокол в 20 пуд, другой в 16 пуд, третей в 12 пуд, колокол в 6 пуд, два колокола зазвонных в два пуда».

«Да на монастыре 13 келей живущих: (к) черного священника Мисаила, (к) келаря Пафнутья, (к) казначея Матвея, (к) гостиная, девять келей, а в них живут старцы и служки»; но сколько было зтих старцев и служек – не сказано. «Да за монастырем два двора – говорится дальше – конюшенной, да коровей, а в них живут детеныши».

«Да под монастырем пашни паханой 4 чети с осминою в поле, а в дву – потому же; а пашут на монастырь служки и детеныши».

«Да за монастырем же за полем церковь во имя Лазарево Воскресенье древяна клецки. А в церкве образов: образ месной Лазарево Воскресенье на краске; образ Пречистые Богородицы Одегитрея на краске; Дейсус и двери царские и сень и столбцы на краске; да в олтаре за престолом образ Пречистые Богородицы Одегитрея, а на другой стороне образ Николая Чудотворца на краске; крест выносной на краске; индитья и покров крашенинные».

«Да под Муромским монастырем: дер. в Мусовском носу Роди Ермолина; д., что была пустошь на Андоме, Каменка; дер. в Вакуксе, вонче Великого Князя (со) крестьяны, а Князево то ж; д. на Вакуксе Гришки Фролова, а Спикова то ж; д. на Вакуксе ж, на горе, Никонка Никифорова; д. на Вакуксе ж Федки Леванидова, а Харлоска то ж; пустошь, что была деревня на Вакуксе ж, вопче Великого Князя со крестьяны, Мелешки Петрова, а Михалевска то ж. В Спаском Шальском погосте Муромского ж монастыря вотчина: деревня на Онеге озере на Лухтоострову Яковлевская в Унских; дер. Куршлова; пустошь Корельщина».

«И всего Муромскаго монастыря в вотчине 8 деревень живущих да 2 пустоши. А в живущих деревнях 30 дворов крестьянских, а людей в них то ж; да их братьи и детей и племянников 34 человека; да 5 дворов бобыльских, а людей в них 6 человек». Всех, значит, 60 человек, кроме женскаго пола и детей. «Монастырские пашни паханой добрые земли 8 четей; и та пашня в живущие выти и в сошное письмо не положена. Да в живущих деревнях крестьянские пашни и паханой добрые земли 9 четей без полу осмины и полполполтретник пашни; да перехожие пашни паханой, что осталось у живущих вытей, 23 чети с осминою и полполтретника пашни; да перелогом и лесом поросло 42 чети с полтретником. И всего пашни паханые и перелогом и лесом поросло 74 чети с осминою и полполполтретник, опричь монастырские пашни. В живущем выть без полтрети и полполполтрети выти и полполполтретник пашни; а в перехожей две выти с третью и полполполчети выти без полчетверика пашни; а впусте четыре выти с полтретью и полполтретника пашни. Сошново письма в живущем 9 четей без полуосмины и полполполтретник пашни; а в перехожей полполполчети сохи и 5 четей без полутретника пашни; а в пусте полполполчетверти сохи и 5 четвертей без третника пашни. Сена 218 копен».

«А по Государеву Цареву и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русии и отца ево, Государева, Великого Государя святейшаго патриарха Филарета Никитича Московскаго и всеа Русии (указу), положено в той вотчине в живущее на четь пашни по шти человек крестьян, да по три человека бобылей; а в выть положено доброю землею по десяти четвертей; а в соху по шти сот четвертей пашни²⁴⁶.

В писцовой же книге Никиты Панина да подъячаго Семена Копылова, составленной после 1645 г., означено, между прочим, и число монашествующих Муромской обители, которое было весьма не велико: «На Онеге озере монастырь Муромской», гласит книга. «А на монастыре церковь Успения Пресвятыя Богородицы; да другая церковь Рождество Ивана Предтечи, теплая; за монастырем в роще церковь преп. Лазаря. Да на монастыре келья чернаго священника; да 5 келей братцких; а в них братии семь человек. За монастырем двор конюшенной...»²⁴⁷.

Так как крестьяне продолжали насильно владеть монастырскими землями, то, чтобы положить конец этим притязаниям на монастырские земли и укрепить последние за монастырем навсегда, – строитель Иларион обратился к царю с челобитной, в коей, указав древние границы земель Муромской обители, просил царя выдать «на землю и на угодье межевую грамоту», каковая и была выдана в 1650 г.

«В грамоте пишет»:

«От Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича всея России, в Заонежье окольничему нашему и воеводе Василью Александровичу Елагину».

«Бил нам челом новгородскаго уезду, с Онега озера, из пустыни Успения Пресвятыя Богородицы, да Рождества Иванна Предтечи и Преподобнаго Афанасия (?), Чудотворца Муромскаго, строитель старец Иларион Запольской с братиею: в прошлом де во 120 (7120 – 1612) году приходили к ним в Заонежские погосты немецкие и литовские людские воры, и монастырь их разорили, и жалованные и межевые грамоты и всякие монастырские крепостные дела поимали; и Никольскаго, Андомскаго и Пудожскаго погостов крестьяне – их монастырскою землею и водами завладели насильством, потому что у них, у строителя с братиею, межевыя грамоты нет. И нам бы их пожаловать, велеть бы им дать на землю и на угодье нашу межевую грамоту с прежних данных, каковы данные им дали на землю на Мурманской Нос благоверные новгородские старые князи и посадники. Каковы данные новгородские Князи и посадники в Муромский монастырь дали, и с тех данных подал нам старец строитель Ларион списки. А по тем спискам Князь Василий Иванович новгородской Вечеслав дал в дом святаго Иванна Предтечи, честнаго его рождества, в Муромской монастырь, игумену и священникам и всем старцам, отчину матери своей и свою в Муромском Носу землю и пожни в Гакуксе деревни его и всю часть и с теми деревнями пожни и полешны земли и лес и всякия ловища и перевесища, по старому их владению; а владеть игумену и священникам и всем старцам Муромскаго монастыря во веки: а что в ловища в Муромском озере и в реке Муромской и около Муромскаго Носу и в сельгах, то же и в Гакунсе, и теми владеть Муромскаго ж монастыря игумену и всем старцам. И в котором году тое землю и угодье Князь Василий Иванович в Муромской монастырь дал – того в списке не описано. Да новгородские посадники Иван… дал по душам своих землю и воду Пречистые Богородицы, и великому во пророцех Предтечи Господню Иоанну, Преподобному Чудотворцу Афанасию Муромскому...» Отсюда следует указание границ монастырских владений, но опять таки с пропусками: «От Онега в Андомской губе… ручье сверху, да около Ранда озера, да от Ранда озера (к) Великому Камню, а от Камени через Лющик Андомской, да на Верховския большое Сормой реке, да на Черможу (Челможу?) реку, да по Целможи вверх, да на Нигижемския реки верховья, да через Великой Мох на Ял ручей и по ручью вниз на Сомбу реку, по Сомбе вниз на Вич ручей, ручьем вверх, да на Верхнюю Пидцелгу, да Суземьем по нижней стороне на Пала ручей, да вниз на Вадмож, да на верх (Г)акуксы реки, да вниз по реке, да ручьем верх, что из Великаго Мха, да через Лющик на Великий Мох да край Балдаклимска (?) озера, да Тетеревиную Гору, которая над Онегом озером, да по Онегу в тот же Велигут (?) ручей. А дали ту землю и угодье в Муромской монастырь посадники в лето… И мы, Великий Князь Алексий Михайлович всея Росии Муромскаго монастыря строителя Илариона с братиею пожаловали землею и угодьями, что дано в тот монастырь истари, им владеть по прежнему, и велели их монастырскую землю и угодье от вашего Никольского, Андомскаго и Пудожскаго погостов землю и угодьи отвести. И как к вам ся наша грамота придет – говорил царь воеводе – и вы б в тот Муромской монастырь и в Никольской, Андомской и в Пудожской погосты послали кого пригоже и кому мочно верить, хтоб учинил правду; а велеть к тому Муромскому монастырю землю и угодье Никольскаго, Андомскаго и Пудожскаго погостов от нашей земли отвести по старым крепостем, каковые крепости есть в Муромском монастыре у старцев и каковые крепости Никольскаго, Андомскаго и Пудожскаго погостов у крестьян и владеть велеть землею и (у)годьи – кому что дано и как у кого в крепостях написано и владели истари, а в чужее никому ни во что не велеть вступаться и насильством владеть не велеть же, чтоб нам впредь никто ни на кого не бил челом. А прочет сию нашу грамоту, велеть с нее списать список, да тот список оставить у себя в нашей казне – в съезжей избе; а сию нашу грамоту отдать в Муромской монастырь строителю старцу Илариону с братиею. Писана на Москве, лета 7158 (1650), генваря в 4 день...»²⁴⁸.

По получении сей грамоты монастырь в материальном отношении улучшается и после строителя Илариона опять управляется игуменами.

При сем игумене построена в 1673 г. деревянная церковь во имя рождества св. Иоанна Предтечи, на место прежней, вероятно, обветшавшей²⁴⁹.

При нем построена, в означенном году, деревянная же церковь во имя Успения Божией матери²⁵⁰.

В половине ХVIII века, если верить «Истор. российской иерархии», состояли приписными к Муромскому монастырю шесть пустынь, находившиеся при том в разных уездах олонецкой губернии, именно: 1) Кедринская (лодейнопольском у.), 2) Куржинская (олонецком); 3) Петропавловская, 4) Лужандозерская, 5) Рубежская (вытегорском) и 6) Сунорецкая (в петрозаводском у.). Но вскоре и «сама» Муромская обитель будто бы «была приписана к Александро-Свирскому монастырю»²⁵¹.

При учреждении в 1764 г. пресловутых духовных штатов Муромский монастырь «оставлен» в числе немногих олонецких обителей «вместо больницы – на своем содержании»²⁵², т. е. за штатом, а вовсе не был упразднен, как говорит г. Е. Барсов²⁵³. Вследствие же упразднения Важеозерской Задне-Никифоровской пустыни (олонецк. у.) и был переведен сюда настоятелем же последний игумен описываемой обители Тарасий. При нем построена в 1770 г. новая деревянная церковь во имя Богоявления Господня²⁵⁴; при нем же и монастырь опять стал приходить в упадок, по причине безлюдья в монастыре, происшедшего опять-таки от пресловутых, не в меру строгих, указов Петра I и его преемников, указов воспрещающих пострижение в монашество... так, что еще в 1765 г. в Муромской обители «монашествующих» не было никого...»²⁵⁵.

Этот настоятель был совершенно не монашеской жизни... И не смотря на это управлял монастырем целыя 13 лет! Между прочими «художествами» он держал в монастыре даже беглых беспаспортных людей... Это ему однако воспрещалось (и подтверждалось) указами тогдашней олонецкой консистории, но напрасно... Вот один из подобных указов:

«Указ»... новгородской епархии викария преосвященнаго Иоанникия, епископа олонецкаго и каргопольскаго, из олонецкой духовной консистории... Сего августа 3-го дня по... указу и резолюции его преосвященства, а по промемории вытегорской воеводской канцелярии, которою требовано, чтоб о недержании впредь Муромского монастыря строителю иеромонаху Пафнутию в реченном монастыре беглых людей без пашепортов учинить подтверждение, – велено не только к оному строителю Муромскому, но и ко всем прочих монастырей настоятелям о недержании без пашепортов и о явлении к прописке, – где надлежит в светской команде, за силу указов, – пашепортов приходящих в работу с оными и во все правления (духовныя) для подтверждения о том всем священно-и-церковно-служителем с подписками послать из консистории указы... Августа 4 дня 1775 года»²⁵⁶.

Наконец в 1783 г. строитель иеромонах Пафнутий, как совершенно неисправимый, был отрешен от должности настоятеля...²⁵⁷

Это – последний строитель. При нем отмежевана в 1784 г. монастырю мельница на р. Самине, на основании грамоты царей Иоанна, Петра, Софии, 1689 г.²⁵⁸

В 1786 г. Муромский мужской монастырь превращен в женский²⁵⁹; первою и последнею настоятельницею этой преобразованной обители была, как можно заключить из надписи на кресте, стоящем позади Лазаревской церкви, игуменья Неонила; говорим последней, потому что описываемая обитель через какие нибудь два года, именно около 1788 г., совершенно упразднена и обращена в безприходную церковь...²⁶⁰

Для приношения безкровной жертвы был определен священник (Иаков Ларионов – по 1798 г.) с двумя причетниками... Явился пастырь без паствы и целыя восемдесят лет церкви св. обители стояли без ежедневнаго молитвословия!..

Второй священник Феофилакт Терентиев, до 1825 г. Третий – сын Феофилакта, Козма, с 1825 г. Благодаря этому священнику, его заботам и чрезвычайной деятельности – в опустевшей Муромской обители была построена каменная церковь во имя Успения Пресвятыя Богородицы, с каменною же колокольнею. Храм этот был освящен 24 июня 1866 г. – ровно за год до открытия монастыря.

Последний – до возстановления монастыря – священник Василий Бланков²⁶¹.

«Свято место не бывает пусто», говорит наша русская пословица. И почти в большинстве случаев она оказывается верною. А почему? Потому, что Господь не оставляет св. мест, прославленных подвигами избранных своих, не оставил и сего места, предъуказаннаго Им же, чрез своих служителей, избраннику своему Лазарю. Он и в этот раз вложил мысль – о возстановлении Муромской обители – чрез своего же служителя пудожскому купцу Ив. Ив. Малокрошечному: «мысль о возстановлении Муромскаго монастыря – писал впоследствии архиепископу Аркадию архимандрит Александро-Ошевенскаго монастыря Нафанаил, как уверяет Малокрошечный, вложил в него покойный Венедикт, архиепископ олонецкий, изъявивший искреннее свое сожаление о том, что при гробах преподобных Лазаря и Афанасия... при одном священнике не может каждодневно отправляться божественная служба, а за отсутствием его или болезнию остаются иногда без удовлетворения благочестивые желания богомольцев; приходящих из дальных мест. Мысль эта постоянно занимала г. Малокрошечнаго – пишет далее Нафанаил Аркадию – и зрела в его уме. Но когда в прошлом 1863 г. почти внезапно скончался его старший брат, г. Малокрошечный, приняв сей ударь за указание свыше – о возстановлении Муромскаго монастыря, положил неотложно приступить к этому делу. И для этой цели обратился к вашему преосвященству в том же 1863 году с предложением 10,000 руб. сер. на обезпечение и содержание монастыря, которыя и готов был внести в государственный банк на вечное время и просил об открытии монастыря».

Архиепископ Аркадий предложение и просьбу купца Ив. Малокрошечнаго принял к сердцу. И вот, вследствие указа олонецкой духовной консистории, от 11 июня 1864 г., за № 4024, была составлена комиссия из трех членов – священников пудожскаго уезда: благочиннаго Шальскаго прихода Матф. Попова, Нигижемско-Пречистенскаго прих. Глеба Добромыслова и Муромскаго монастыря Василия Бланкова. Комиссия, описав все земли упраздненной Муромской обители, донесла о них так: «судя по количеству земли, ея свойству и качеству, можно надеяться, что она доставит достаточные средства к содержанию монастыря. Хоти пахотныя и сенокосныя угодья в настоящее время находятся не совсем в нормальном положении, но опытный и деятельный владетель, при небольших средствах, может привести их в надлежащее положение и достигнуть желаемой цели»²⁶².

Но преосвящ. Аркадий на эти «судя, хотя, можно надеяться» не надеялся и не полагался; а чтобы осязательнее узнать обо всем, послал любимца своего, вышеупомянутаго Нафанаила, который должен был побывать, как в Пудоже, у г. Малокрошечнаго, так и в упраздненном Муромском монастыре, чтобы знать в самые здания, земли и другие средства для существования иночествующей братии. Нафанаил побывал везде, и от 20 ноября 1864 г. доносил рапортом, в котором, упомянув о пути сообщения к монастырю, о церквах монастыря, их неудобстве, писал далее так: «из жилых помещений находятся 3 деревянных небольших дома: в одном живет священник, а два пустые. Четвертый дом, в коем живет пономарь Охотин, построен будто бы его отцом, покойным священником Козмою Феофилактовым, на свой счет, но из монастырскаго леса. При этом и при доме священника имеются помещения для скота, 3 анбара, рига с гумном, баня, будто бы построенная иждивением их, но из монастырскаго леса. Все эти здания, кроме дома священника, не новы и требуют исправлений, но для помещения монашествующих, человек до 5, и прислуги, могут быть на первый раз довольно удовлетворительны, с некоторым их исправлением. По учреждении же монастыря они не могут оставаться в этом положении и на этих местах, потому – поставлены беспорядочно и без соблюдения всякой самметрии. Посему с открытием монастыря помещения для монашествующих решительно должны построиться вновь, на других, более приличных местах и с соответствующим их назначению расположением; а прежние строения могут быть обращены на другие хозяйственные помещения. Относительно средств к построению новых келлий и других помещений для монашествуюших, при личном совещании моем с благотворителем и ревнителем о возстановлении монастыря И. И. Малокрошечным, мы пришли к убеждению, что на первый раз для подобных построек имеется в готовности до 1,000 р. с. В настоящее время в Муромском монастыре имеется собственной наличной суммы до 2,500 р., из них до 1,700 р. следует в уплату за иконостас. Остается 800 р.; к ним жертвует г. М. 200 р., кроме 10,000 р., и не отказывается помогать в дальнейшем устройстве обители. Он убежден твердо, что по открытии монастыря и начине внешняго благоустройства найдутся благотворители, как в С.-Петербурге, так и Вытегре. Местный священник Бланков, до свидания моего с Малокрошечным, передал мне, что известный петербургсюй купец Русан., у коего в настоящую зиму заготовляется лес, в Гакугской даче, по открытии монастыря обещался сделать пожертвование. В проезд мой чрез г. Вытегру, при свидании с некоторыми из почтеннейших граждан, мысль о возстановлении Муромскаго монастыря была встречена с большим сочувствием; меня уверяли, что много лиц питают эту мысль, которыя целыми семействами желали бы говеть там, но за неимением в Муромском помещений и теплой церкви не могли удовлетворять этому желанию. Меня даже просили в Вытегре, чтобы с учреждением монастыря монашествующим оного и, в особенности, настоятелю, если он будет человек достойный и благочестный, официально разрешено было епархиальным начальством о праздниках Рождества Христова и св. Пасхи приезжать в Вытегру с животворящим крестом. Это было при вытегорском миссионере – протоиерее, который такого желания граждан не нашел противным интересам вытегорскаго духовенства, но видит в этом выражение благочестиваго настроения своих прихожан и залог искренней преданности вере и церкви православной. Особенное благоговейное чествование преподобных оо. Лазаря и Афанасия, муромских, чудотворцев, – как жителями Вытегры и Пудожа, так и окрестными поселянами, даже вне пределов олонецкой губернии, – выражается в частных, в каждое время года, посещениях и в общем, торжественном собрании народа на 23 – 24 июня, праздники Владимирской иконы Богородицы и Рождества Иоанна Предтечи, когда бывают крестные ходы: в 1-й день ко кресту в поле, существующему от времен преподобнаго Лазаря, а во 2-й – на кладбище, в рощу, к церкви св. Лазаря. Другое, смотря по состоянию дороги, более или менее торжественное народное собрание бывает в Лазареву субботу – день памяти преподобнаго Лазаря. Предвидя благодетельные последствия от возстановления Муромскаго монастыря для православной веры и церкви, окрестные жители настроены в пользу учреждения там иноческой обители и некоторые из граждан гг. Вытегры и Пудожа... возстановление одного из древнейших, в здешнем крае, монастырей считают явлением отрадным, теме более, что ни вблизи этих городов, ни в их уездах нет ни одного монастыря, с богослужением более или менее продолжительным и, умилительным. Собственные средства монастыря, к безбедному содержанию во оном штате монашествующих, столь обширны и настоль удовлетворительны, что некоторые из сушествующих ныне в епархии обителей, как напр. пустыни: Яшезерская, Задне-Никифоровская и Андрусовская, и монастыри: Климецкий и даже Александро-Ошевенский не могут равняться в этом отношении с Муромским монастырем. Эти средства суть: 1) пахотные и сенокосные земли и лесныя дачи, в разных местах, безспорно принадлежащие монастырю, заключающие в себе 470 десятин 579 сажен. (Пахотные земли – писали члены комиссии – при монастыре 36 десятин 1674 саж.: одна треть ея заросла кустарником и лесом. Внутри Гакукской дачи в 3-х участках: 12 десят. 1669 саж., с них в 186.. году получили оброка от крестьян 32 руб. В урочище Гайке 1 дес. 800 саж. – оброка 3 р. В Полянке, близ Гакукской церкви, 3 дес. – оброка 3 р.; все 3 участка в 15 верстах от монастыря. Под деревнею Михалевскою 152 саж., под монастырскими строениями, огородами и пустопорожним местом 3 дес. 224 с. Пустопорожней при монастыре болотисто-песчанной земли 62 дес. 2201 саж. Участки земли, на кои не имеется планов: в урочище Ситнос 4 дес., на устье р. Андомы, в 30 верст. от Муромского монастыря, при деревне Гоневой около 1/2 десят. Андомской волости в 40 верст., на Сормойском устье, 1 1/3 дес., на монастырском поле на р. Гакуксе около 1 дес., в 7 верстах от монастыря. В Руданках около 4 дес. в 15 верст. от монастыря. На Ран-ручье около 5 дес. в 15 верст., в пустоши 2 десят. в 12 верстах. Пахотныя земли – продолжал Нафанаил – по заверении местных священников, благочиннаго и Негижемско-Пречистенскаго прихода, при более правильаом хозяйстве и более удовлетворительном удобрении оных, могут доставлять до 1,500 суслонов озимового и такое же количество яроваго хлеба или до 750 мер того и другаго в отдельности, а всего до 1,500 мер в год. 2) Сенные покосы могут поставлять от 300 до 400 возов сена, при каковом количестве можно содержать монастырю до 50 голов скота, для коего имеются около монастыря обильные травою пастбища. (Сеннаго покоса – по донесению коммиссии – при самом монастыре 6 дес. 355 саж., наполовину покрытые кустарником и лесом. На Березовце 2,340 саж., из него 1/4 заросла кустарником. На Сорме (большой, осмиверстной) 11 дес. 2,100 саж., на Сорме (малой, 3-х верстной) в 4-х участках: на Петручье 1 дес. 627 саж., еще в 3-х пожнях 1 дес. 2148 саж. и в 2-х участках «у Камня» 1400 саж., на Суе 3 дес. 650 саж., на Суйском Омуте, в 12 верстах, 1214 саж., на Гайке 1 дес. 1730 саж., в 2-х участках у Лухтручья 3 дес. 2090 саж. (в 10 верст. от монастыря), на Борисовой Сорме, в 20 верст. от монаст., 2 десят. 600 саж., на пустоше Каменке 5 десят. 78 саж., на Сорме у брода 980 саж., на Лухтручье 1548 саж. Два последние участка считаются спорными). Собственно под лесом – говорит Нафанаил – более 300 десятин, где строеваго и дровяного леса весьма достаточно, не только для потребностей монастыря, но и на продажу. Сбыт леса весьма удобен, так как лес находится в близком разстоянии от Онежскаго озера («строевыя и дровяныя леса – писали члены коммиссии – при всех возможных постройках монастырских, могли бы еще доставить, чрез продажу их, такие средства, которых было бы достаточно для приведения всех угодий в цветущее положение». При монастыре леса 64 дес. 1420 саж. из этого числа только 1/3 строеваго, остатки дровяной. Затем «Тетеревина Горка» – 6 дес. 1482 саж. По словам старожилов на ней издревле была пахомая земля; она в 3-х верстах от монастыря. Урочище «Тюлянос» – отведено во владение монастыря в 1862 г. – 229 дес. 300 саж.). Рыбныя ловли в озерах Онежском и Муромском. Улов рыбы, особенно весною и летом, здесь столь изобилен, что местный пономарь Охотин, сверх собственного продовольствия, при небольших рыболовных снарядах, продает рыбы на 100 – 200 руб. в год. И священники, благочинный и Добромыслов удостовряют, что монастырь, при усердном занятии ловлею рыбы, не будет иметь нужды (в ней) в течение всего года. Мукомольная мельница на речке Саминой; она кроме обработывания монастырскаго хлеба может доставлять некоторые выгоды от посторонних лиц, находясь в местности многонаселенной и Хлебородной (при ней земли 1 дес. 2,000 саж.). К этим средствам должно присовокупить капитал в 10,000 руб., жертвуемый г. Малокрошечным в 5% билетах, приносящей ежегодно 500 руб. дохода; он должен быть неприкосновенным. Кроме сего имеется в монастыре собственного капитала в билетах до 1,000 р., приносящаго до 40 р. процентов. Доходы за отправление молебнов и поминовений, от богомольцев; их несомненно можно ожидать до 500 р. в год, в особенности, если разрешено будет посещать монашествующим Вытегру о Рождестве Христове и св. Пасхе. Некоторые граждане г. Вытегры указывали как на один из источников к содержанию монашествующих Муромскаго монастыря – сбор хлеба и других съестных припасов с проходящих в летнее время через город Вытегру хлебных караванов, в числе 3,000 и более судов, и монастырь может быть обезпечен некоторыми съестными припасами на целый год. Около Вытегры имеются крупчатные заводы, которые не откажут в посильном пожертвовании муки на просфоры и другие потребности. Вообще, можно повторить – писал архимандрит – что Муромский монастырь в отношении содерания находится в гораздо благоприятнейших условиях, нежели большая часть существующих монастырей в олонецкой епархии». О. Нафанаил заключал свой рапорт следующими знаменательными словами: «отказать в удовлетворении такого ходатайства (Малокрошечнаго – об открытии монастыря) – значило бы оскорбить в жертвователе чувство благочестия и угасить веру его в молитвенное ходатайство св. Божиих человек – об упокоении душ, представившихся в уповании жизни вечныя, а главное – лишить епархию одного из благодатных святилищ веры и церкви православной, в огорчении окрестных жителей и граждан гг. Вытегры и Пудожа, совершенно удаленных от других иноческих обителей и лишенных утешения во время благопотребное изливать души свои пред Господом, под сению нетленных мощей праведников Божиих, столь близких нам по вере Христовой и месту упокоения»²⁶³.

Повидимому все способствовало возстановлению древней Муромской обители: и обезпечение ея капиталом, и ея земли, и древность, ея выгодное по уединению для иночества положение, доходы, великие надежды на жертвователя, желание окрестных жителей и, наконец, сочувствие самого архипастыря, который не приминул донести о сем Св. Синоду... Кажись, чего бы еще?!.. Но «враг человек» возстал против этого благого дела, желая воспрепятствовать возстановлению монастыря, почему и возникла переписка, продолжавшаяся несколько лет... Все, кто только интересовался этим делом, с нетерпением ожидали его развязки... По поводу сих препятствий один духовный оратор – сельский иерей – высказал в день открытия обители в своей речи, в церкви Муромскаго монастыря, между прочим следующее: «...При освящении этого храма в беседе своей я упоминал о начавшемся деле по возстановлению здесь монастыря... Радостные чувства вырывались при этой вести из груди присутствовавших при освящении. Многие, находившееся тогда здесь, знают это по собственным испытанным тогда чувствам. Mногие из вас не забыли, вероятно, и того скорбнаго впечатления, которое произведено было известием, что дело возстановления монастыря встретило препатствия и неизвестно чем окончится. Подобно тому – продолжал проповедник – как преподобному Лазарю при возстановлении монастыря были препятствия от язычников – сыроядцев, и нынешним возстановителям этого монастыря были преграды, но уже не от язычников, а от именующихся христианами, не от сыроядцев, а от людей образованных, но, не смотра на образование, не понимающих того значения, какое могут иметь и имеют св. обители для здешняго, мало развитаго населения. Но благодарение Богу! Сердечное желание почитателей преподобных Лазаря и Афанасия – востановить их обитель – исполнилось!..»²⁶⁴

«Желание исполнилось» потому, что Бог, разоряющий неправедные советы, разорил и этот лукавый совет, развеяв все злые плевелы, как прах!.. В марте 1867 г. последовало высочайшее разрешение и указ Св. Синода о возстановлении Муромскаго монастыря с тем однако ж, чтобы учрежден был при нем причт для престарелых и увечных.

Первыми насельниками новооткрывшейся обители были иноки Александро-Ошевенскаго монастыря (каргопольскаго уезда), иеромонахи Феодосий – строителем – и Мисаил. Мисаил «пришел первым», когда еще не последовало официальнаго открытия монастыря и «когда еще жили попы», как он разсказывал впоследствии... По определению архиепископа Аркадия 24 июня 1867 г. Муромский монастырь был открыт строителем Феодосием, при участии белаго духовенства и народа, так как в этот день по случаю монастырскаго праздника (Рождества Иоанна Предтечи) ежегодно собирается народ. При чем одним из иереев была сказана приличная сему торжеству речь.

Строитель Феодосий через год был произведен в игумены, а с 1872 г. переведен в Спасо -Каргопольский монастырь настоятелем же, где через два года уволен якобы за старостью на покой и затем умер. Первый же насельник Муромской обители инок Мисаил еще раньше оотавил ее. Братство же новооткрытой обители не могло быть велико в начале и, как теперь, так и тогда, не превышало и не превышает 5 – 8 человек и с послушниками. После Феодосия по настоящее время управляет монастырем иеромонах Онисим из раскольников знаменитых Выго-Лексинских скитов.

Приют же для престарелых и убогих и по настоящее время еще не учрежден, вероятно, по неимению средств.

Кроме сумм, состоящих в 4–5% билетах, в размере 12,294 руб., оставшихся к 1868 г., в первый год – с июня по 31 декабря), или почти за 1-е полугодие существования Муромской обители, – доходы ее простирались до 808 руб. с копейками, расходы до 535 руб.²⁶⁵ Увеличился ли впоследствии доход, или уменьшился (последнее скорее можно предположить) – не знаем».

***

Наконец должны мы сказать и о зданиях Муромского монастыря, находящихся в настоящее время, и его местности, самим Богом указанной, чрез своих служителей, основателю обители и освященной чудным явлением Царицы небесной... Местность эта имеет невыразимую прелесть для души, ищущей уединения и чистых впечатлений природы!... Здесь все говорит о величии Бога: и необозримое, кажущееся безбрежным, огромное озеро – море, и шум свирепых волн его, дробящихся о каменистый берег, и, наконец, вековые сосны и ели, стоящие на недоступном волнам берегу... И этот-то шум волн, катящихся с обширного озера, сливаясь с заунывным шумом гигантских сосен и елей, как бы поет достойный гимн Творцу – Создателю своему... И это бурное озеро напоминает сердцу, хотя не много жившему, но много испытавшему превратностей в жизни, напоминает «житейское море», волнуемое страстями и скорбями... Тихим пристанищем от бурь этого моря служит Божий храм, стоящий на возвышении, в несколько сажен над озером, окруженный рядом сосен и елей.

Если ехать к монастырю водою (с юго-западной стороны), то прежде всего открывается взору путника покрытый лесом, выдавшийся на запад в оз. Онего и окруженный с юго и северо-запада водою Муромский полуостров («нос» в просторечии и в старину), на коем белеется каменная с такою же колокольнею церковь во имя Успения Пресвятыя Богородицы, с двумя приделами – Рождества св. Иоанна Предтечи и преподобного Иоанна Рыльскаго. «Должно весьма сожалеть, писал в 1864 г. об этой церкви архиепископу Аркадию архимандрит Нафанаил, что строители и здатели каменной церкви настолько (были) не предусмотрительны, что не построили ее над самою могилою преподобного Афанасия; а это было бы и весьма удобно и прилично, по близости ее к могиле. Вообще нужно заметить, продолжает архимандрит, что церковь строилась рукою неискусною и неопытною: много в ней недостатков и недосмотров, но она уже совсем отделана и иконостасы к установке приготовлены. Сожалеет [благотворитель (И. Малокрошечный), что поздно принял попечительство над устройством этой церкви. Впрочем он выразил желание устроить другую, небольшую, каменную церковь над могилою преподобного Афанасия», каковая, однако – прибавляем – не была им построена.

Вблизи каменной Успенской церкви стоит другая, деревянная, небольшая, очень ветхая церковь по имя Богоявления Господня, построенная, как мы уже замечали выше, в 1770 г., т. е. 115 лет назад; иконы в ней древние, почернелые; «она в этом» состоянии не может оставаться надолго, замечал Нафанаил», – и едва ли годна к исправлению».

За алтарем Успенской каменной церкви стоит деревянная часовня над могилою преп. Афанасия, над последнею деревянная же гробница, с изображением Афанасия; здесь же хранятся вериги, которые он носил на себе и каменный ручной жернов, которым мололи хлеб для братии. Затем – деревянный двухэтажный дом, в коем помещается настоятель...

Кругом всех этих зданий устроена низкая ограда, с северной стороны из кирпича, а с трех прочих сторон из булыжного камня. За оградой находится скотный двор...

Но главная достопримечательность Муромской обители – древняя церковь во имя воскресения св. праведного Лазаря стоит вне монастыря в так называемой «Лазаревой роще» (кладбище), за Лазаревым полем, состоящим из одного песка, саженях в 80-ти от каменной Успенской церкви. «Церковь эта – писал Нафанаил Аркадию – весьма малая и по устройству своему замечательная, свидетельствующая, действительно, о весьма древнем построении ее. Подобных этой церкви – продолжал он – мне не случалось встречать нигде; иконы в ней древни и потемнели. Церковь эта, как памятник глубокой древности, должна быть непременно сохраняема и поддержана». И она поддерживается и сохраняется! В недавнее время устроено над ней что то в роде навеса или футляра... Храм этот довольно еще прочен, тоненький лес которого сохранился еще довольно хорошо, без всякой обшивки, вероятно, потому, что по поперечинам наложен толстый ряд бересты и затем прибиты доски; в алтаре потолка нет. Это любопытная церковка, рисунок которой был помещен в 11– 12 № газеты «Зодчий» за 1877 г., разделяется на три части: алтарь, храм и паперть; последняя клетчатая, т. е. не рубленная из бревен, а состоит из связанных обвязок и стоек, клеток, пространство между которыми забрано досками; отверстие в рубленной стенке, отделяющей алтарь от церкви, разделено на двое: меньшее изображает северную дверь, состоявшую еще в начале семидесятых годов (текущего века) из простой сосновой доски, замененной впоследствии навешенным образом благоразумного разбойника, изображающаяся очень часто на северных дверях; большое отверстие занято иконописными царскими дверьми, т. е. такими, которых каждая половина составляет целиком отдельную икону; на половинах изображены, как это часто делалось в XVI веке, – вместо четырех евангелистов и Благовещенья – святые Иоанн Златоуст и Василий Великий, обычай писать которых на дверях, как говорят в народе, ввел царь Иван Грозный. Пространство разделяющей стенки, не занятое пролетами, покрыто иконами разных размеров; но их немного – около пяти; вообще церковка бедна образами; храмовой – поставлен на стене у клироса, величиною около 1/2 аршина в вышину и ширину, без украшений. Света в церкви мало, так как окна небольшие; ставни и двери без навесок и движутся на деревянных шипах («пятах»), выпущенных на углах из той же доски. Одежды на престоле, жертвеннике и завеса – холщевые. В сей же церкви хранятся достопримечательности монастыря: сосуды деревянные, крашенные, с приличными изображениями, потир, блюдо вместо дискоса и два блюдца для проскомидии; на них преподобный Лазарь приносил бескровную жертву; ризы крашенинные, в коих основатель священнодействовал».

Когда и кем построена эта церковка – это вопрос спорный.

Предание, в первый раз записанное составителем «Ист. росс. иерархии», говорит, что церковь эта построена самим основателем монастыря, преподобным Лазарем²⁶⁶; окрестные жители стараются доказать это мнение рубкой ее бревен, в которых паз вынут не в верхнем, накладывающемся бревне, а в нижнем...

Но... 1) академик Л. В. Даль употребление этого способа рубки видел не более 30 лет тому назад и потому, за неимением других доказательств, считал «более вероятным, что эта церковь... построена в XVI веке»²⁶⁷ 2); замечательно, что из трех приведенных нами в сем описании писцов (составителей писцовых книг: 1583, 1628 – 1629, и после 1645 гг.), ни один не упоминает, чтобы Лазаревская церковь была построена самим основателем монастыря. Между тем в подобных случаях писцы, если не всегда, то не редко означили, что такое то здание построено именно основателем... Возьмем, наприм., первого писца Андрея Плещеева, описавшего Муромский и Палеостровский монастыри; при описании Лазаревской церкви перваго монастыря он не говорит – кем она построена, тогда как при описании палеостровских зданий означает – кем они построены: «в Палеостровском острове, на Онеге озере, пишет Плещеев, монастырь общей Рожественской Пречистыя Богородицы, да церковь Николы Чудотворца, да церковь теплая – Илья Пророк, с трапезою, древянные, а церкви поставления и церковное строение преподобнаго игумена Корнилия...»²⁶⁸ Дальнейшие писцы, при описании Палеостровскаго монастыря всегда означали постройку преподобнаго. Так «в отдельных книгах во 7098 (1590) году, августа 5 дня написано: на Палеостровском острову, на Онеге озере, церковь Рожества Пресвятыя Богородицы, да церковь – Никола Чудотворец, да церковь теплая – Илья Пророк, с трапезою, деревянная, а церкви поставленные и церковное строение прежнего игумена Корнилия...»²⁶⁹. «В писцовых книгах письма и меры Петра Воейкова, да дьяка Ив. Лонского, 124 и 125 (1616–17) гг... написано: на Вспальевском острову, на Онеге озере, монастырь Рожественской общей, а на монастыре церковь Рожества Пречистые Богородицы, верх шатровой высок; церковь Николая Чудотворца клецки, церковь теплая – Илья Пророк, с трапезою, – все три церкви древянныя... строение старинное, прежняго игумена Корнилия…»²⁷⁰. В писцовых же книгах Никиты Панина с подъячими Раковым и Копыловым 1628–1629 гг. упоминается, что Рождественская «церковь изгорела во 134 (1626) году»²⁷¹, две же другие – «Николы Чудотворца, древянна, клецки, с трапезою, в верх на каменное дело», да «св. пророка Ильи древяная, теплая, с трапезою и с келарскою, верх шатрово»²⁷², – продолжали еще существовать и, по всей вероятности, существовали почти весь XVII в., т. е. до самаго сожжения их раскольниками; по крайней мере дальнейшие писцы, описывая монастырь, не упоминают, чтобы церкви эти были построены вновь... Следовательно, если согласиться с мнением, относительно основания Палеостровского монастыря в конце XII века, то окажется, что церхви эти существовали более четырех с половиною веков; если же монастырь основан позже – в начале XIV или конце ХIII вена, так и тогда получится более трехсот лет...

Конечно мы имеем доказательства, с одной стороны, о древности некоторых, немногих, деревянных церквей, существовавших без поправок по 300 – 350 лет, каковы, наприм. св. великомученика Георгия, в Юксовском погосте, освященная преп. Александром Свирским, но не в 1493 г., как говорит почтенный академик, а после 1505 года, так как сей угодник Божий принял сан священства после означенного года, Георгиевская же церковь, Шеменского погоста, освященная в 1493 г., – обе лодейнопольского уезда²⁷³, наконец – та же Лазаревская церковь, Муромского монастыря, о которой упомянул в 1-й раз писец Плещеев – вот уже 303 года назад!.. Но сказать, чтобы деревянная церковь могла существовать пятьсот и более лет – не говорим уже о семистах лет – не смеем, тем более, что, с другой стороны, и в древности, наприм., в XV–XVI вв., когда можно было выбирать в дремучих, непроходимых лесах каргопольско-олонецких деревья здоровые, лучшие, – деревянные церкви через какие-нибудь 80 даже 40 лет приходили в совершенную ветхость и требовали новых построек, как это видим из рукописного жития и чудес преп. Александра Ошевенскаго (каргопольского чудотворца); даже в том же Муромском монастыре церковь Богоявления Господня через какие-нибудь 90 лет пришла в такую ветхость, что еще архимандрит Нафанаил признавал исправление ее невозможным, о чем мы и замечали выше.

О алтарную стену этой замечательной Лазаревской церковки стоит ветхая деревянная же часовня над прахом подвижника – основателя обители преп. Лазаря; над самою могилою его стоит рака с его изображением... Да, прошли века, а скромность и даже убожество обстановки могил муромских подвижников – не изменились!.. – Вход в часовню с восточной стороны.

«Лазарева роща», в коей находится описанная церковка и могила основателя обители, по открытии монастыря, обнесена деревянною оградою; роща эта замечательна так же по исполинскому росту своих деревьев – сосен и елей; некоторые из этих великанов – растений современны, быть может, если не основателю, то возобновителю Муромской обители (преп. Афанасию) и также служат памятником древности. В этой-то роще, принявшей в недра земные трудолюбное тело пр. Лазаря, и все прочее муромские подвижники, братия и пришельцы-миряне нашли себе успокоение и, под тению вековых дерев, убаюкиваемые их шумом, спят вечным сном, пока глас архангела в последний раз не разбудит всех нас на суде пред Судию Праведнаго!..