III. Арианские споры после Никейского Собора (1)

Литература: Карташев; Мейендорф, Введение; Meyendorff, The Orthodox Church; Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Vasiliev; Ostrogosky, History of the Byzantine State; Previte-Orton; Jones; Болотов; Quasten; Флоренский Прот. Георгий. Восточные отцы IV века. Париж, 1990.

1. В Никее епископы подписали Символ веры почти без раздумий, вместе со словами «Единосущного Отцу». Новая формулировка была принята практически без споров и обсуждений, как бы между делом. Подписали Символ даже оба Евсевия (Никомидийский и Кесарийский). Позднее некоторые епископы спохватились, что совершили, пожалуй, ошибку. Согласно легенде, многие из них, подписывая, добавляли в спорное слово букву «йота»: ομοιούσιος (омиусиос), существенно изменив смысл термина: вместо «единосущного» выходило «подобосущный». Но сказано ведь, что и «йота закона не пройдет». Не прошла и эта уловка.

Единосущие казалось сомнительным по двум основным причинам:

1) оно вводило в соблазн простых верующих, так как было единственным небиблейским словом в «Символе Веры»;

2) единосущие было осуждено на Антиохийском соборе 268 г. как модалистский термин в учении Павла Самосатского.

Тогда, в III в., следуя Оригену, многие говорили, что Бог существует в трех Ипостасях (υπόστασις). Однако в аристотелевой терминологии греческое слово «ипостась» означало некие качественные свойства, имеющиеся у сущности (ουσία). Поэтому единосущие для многих предполагало, что три Божественные Ипостаси имеют лишь относительное значение и представляют собой всего лишь различные способы (т.е. модусы) выражения одной и той же сущности иными словами, несомненный модализм.

С другой стороны, на латынь слово «ипостась» переводилось как субстанция (substantia), которое значило ровно то же самое, что и ουσία сущность. (Слово essentia вошло в употребление лишь в XII-XIII вв. с началом схоластического богословия.)

Неудивительно, что для западных богословов учение о трех ипостасях было равносильно учению о трех сущностях, т.е. звучало как недвусмысленное троебожие (тритеизм), поэтому западное духовенство всегда стояло за единосущие.

Следовательно, тут основным был терминологический вопрос. Термины требовали прояснения, чтобы можно было проповедовать богословие и по-гречески и на латыни и в то же время избежать как модализма, так и троебожия.

После Никейского Собора восточные епископы почти единодушно отвергли единосущие. Слово «омиусиос» (подобосущный) казалось им гораздо более приемлемым. Но не стоит винить их всех в арианстве. Действительно, требовалось много времени и пояснений, чтобы термин был понят в православном смысле и принят. Однако западные богословы, плохо разбиравшиеся в этих тонкостях, не могли вникнуть в восточные проблемы и, продолжая придерживаться православной никейской веры, считали всех, не принимающих ее, чистыми арианами.

2. Таков был фон развернувшихся событий. Их главным героем стал свт. Афанасий Александрийский. Родился св. Афанасий в Александрии в христианской семье. Он получил хорошее образование, хотя и не изучал философии. В молодых летах предавался самому строгому аскетизму. В 319 г. он был посвящен в диаконы епископом Александром Александрийским. В диаконском сане он участвовал в Никейском Соборе. После смерти Александра (328 г.) был избран его преемником и занимал епископскую кафедру 47 лет, из которых 15 провел в изгнании.

Св. Афанасий был человеком необычайно цельного и героического характера. Он всю жизнь свою положил на борьбу с арианской ересью. Однако, не будучи тонким дипломатом, он не желал признать, что термин «единосущие» смущал многих своей двусмысленностью и потому нуждался в дополнительных разъяснениях. Для него «единосущие» было боевым кличем, от которого зависела судьба Православия и в конечном итоге наше спасение, ибо если воплотился не Бог, а тварь, то трагический разрыв между Творцом и творением не был преодолен.

Ключ к богословской системе св. Афанасия (так же как и у Оригена) его учение о сотворении мира. По Оригену, творение есть проявление самой сущности Бога. Бог не может не творить. Творимые им разумные твари находятся в вечном общении с Творцом. Главная слабость системы Оригена – его отрицание времени (время в системе Оригена лишь иллюзия). И тварь и Бог лишаются истинной свободы, они вечно привязаны друг к другу они как бы скованы одной цепью.

Св. Афанасий различает божественную природу (φύσις) и волю (θέλημα). По Своей природе Бог Отец. Он рождает Сына, Он посылает Святого Духа. Но сотворение мира происходит по всеблагой воле Бога. Теоретически Бог мог бы и не творить мира, но Он не мог не родить Сына. Творение существует по воле Бога, но и само по себе. Бог сотворил мир и человека – центр и венец творения – с определенной целью. Однако грехопадение отклонило его от этой цели. В мир вошли смерть и тление, мощная космическая реальность, воцарившиеся в этом мире.

Спасение для св. Афанасия не просто прощение грехов, а избавление мира от смерти и тления. Это не спекулятивная проблема, как для Оригена, а вопрос жизни и смерти. Тварный мир настоящий, живой и потому драгоценный в глазах Бога. Смерть можно победить изнутри ее же оружием, смертью, смертью воплощенного Бога. Ради этого происходит Боговоплощение, которым превозмогается власть смерти, уничтожается тление.

Достижение нетленного состояния, обожение – это подлинная цель человеческой жизни. Ключевая фраза св. Афанасия, необходимая для того, чтобы понять его взгляды: «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать богом». Бог воспринял плоть, чтобы мы могли стать носителями Духа.

Сражаясь с арианством за единосущие, св. Афанасий отстаивал самый смысл, самое существо христианства. Воплощение, смерть и воскресение Христа принесли миру спасение. Отрицая единосущие Христа Отцу, арианство угрожало разрушить самые сущность и основание христианской веры: человечество нуждается в спасении, но спасение возможно только от Бога, поэтому Христос и Человек, и Бог, иначе мы не спасены.

Св. Афанасий твердо знал, что, только отстояв единосущие, можно отстоять чистоту христианской веры. Для него это был вопрос жизни и смерти, поэтому он не вдавался в богословские тонкости не до этого было. Отсюда некоторая терминологическая путаница в его творениях. Например, он употреблял как синонимы υπόστασις и ουσία, что осложняло проблему. Но надо отдать ему должное в нужный момент он сумел проявить гибкость и понять, что дело не в терминах, а в вере.

Великий александриец не дожил до Константинопольского Собора 381 г., но в конце своей долгой жизни он знал о каппадокийских отцах, которые объяснили и выразили никейскую веру так, что она стала приемлемой для большинства восточных богословов.

3. Во время жизни Константина никейское вероисповедание осталось неоспоримым критерием правой веры. Но друзья Ария смогли вернуть многие позиции, утраченные летом 325 г. Это удалось им прежде всего благодаря хитрой политике царедворца-епископа Евсевия Никомидийского.

Евсевий подписал Никейское определение, но уже через месяц принял Ария в евхаристическое общение в Никомидии во время процесса рассмотрения апелляции последнего. Константин, узнав об этом, тут же отправил в ссылку и Евсевия. Однако тот вскоре вымолил себе прощение и вернулся, поняв, что нужно действовать иначе. Нужно было устранить трех главных никейцев: епископов Евстафия Антиохийского, Афанасия Александрийского и Маркелла Анкирского.

Легче всего оказалось справиться с Евстафием Антиохийским он имел несчастье поссориться с Еленой, матерью Константина, на ее пути паломничества в Иерусалим. Дальше убрать его было делом техники. В 326 г. он был низложен Собором в Антиохии и отправлен в ссылку, откуда уже не вернулся.

Афанасий Александрийский оказался куда более крепким орешком. В 328 г. он был избран архиепископом Александрийским. Вскоре он получил письмо от императора, что Арий согласился подписать Никейское определение (правда, с небольшими поправками и оговорками) и должен быть возвращен в общение с Александрийской церковью. Афанасий отказался, и когда его вызвали «на ковер» к Константину, настолько впечатлил императора своими личными качествами, что тот отпустил его с миром и более не требовал восстановления Ария.

Евсевий тогда пошел другим путем: в Египте все еще продолжался мелетианский раскол. Ариане подкупили мелетиан, и те стали пачками слать жалобы на Афанасия во все инстанции. Были среди них самые абсурдные: что Афанасий посылал золото каким-то бунтовщикам, что он убил мелетианского епископа Арсения, а руку его отрезал и приберег себе для колдовства. А самого Арсения клеветники спрятали в дальнем монастыре. Афанасию несколько раз удавалось убедить Константина в своей невинности, и тот всякий раз писал ему благосклонные письма. Но невольно за св. Афанасием утвердилась репутация смутьяна, чего Константин, более всего ценивший мир и спокойствие, не мог выносить.

В 335 г. в Тире собрался Собор, который низложил св. Афанасия, несмотря даже на то, что он привез туда живого Арсения, якобы убиенного им, и несмотря на то, что Арсений продемонстрировал всем собравшимся обе свои руки. Не дожидаясь осуждения, Афанасий бежал оттуда на груженной лесом барже и прибыл в Константинополь добиваться справедливости у императора. Однако Евсевий нашел свидетелей, утверждавших, что Афанасий призывал к забастовке докеров в Александрии, что сорвало бы поставки хлеба в Константинополь. Константин потерял терпение и сослал Афанасия в Трир. Тут важно отметить, что против Афанасия никогда не было принято никаких доктринальных постановлений, а только дисциплинарные.

Третьим вождем «никейской» партии был Маркелл Анкирский участник Никейского Собора, убежденный антиоригенист. Он воевал против «разделения» Бога на три Ипостаси. Для него важнее всего было единство Бога в смысле библейского богословия, а не Платона или Оригена. Ему был присущ определенный библейский фундаментализм, который его и подвел. Его любимая цитата: «Когда же все покорит Ему [Сын Отцу], тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем» (1Кор.15:28). Отсюда Маркелл выводил, что различия между Сыном и Отцом временны и в конце веков исчезнут. Таким образом, учение Маркелла Анкирского можно назвать своего рода историческим модализмом.

В 335 г. Константин пригласил всех восточных епископов принять участие в освящении храма Воскресения Господня в Иерусалиме (Гроб Господень), на котором он также намеревался отметить 30-летие своего императорства и примирение со всеми арианами. Маркелл отказался, был обвинен в ереси и неуважении к императору и в начале 336 г. был низложен Константинопольским Собором и сослан.

Приблизительно в это время умер Арий. Смерть его покрыта туманом неизвестности. Он был покинут и забыт всеми. Арий написал письмо Константину, жалуясь, что стар и болен и что все его влиятельные и сильные друзья, такие как Евсевий Кесарийский, оставили его. Константин великодушно постановил вернуть его из ссылки и принять в общение в Константинополе. Но непосредственно перед восстановлением евхаристического общения с Церковью Арий внезапно умер. Лет через 20 после этого св. Афанасий рассказал историю о том, как патриарх Константинопольский Александр молился о том, чтобы Господь не допустил Ария к причастию, и как Арий, направляясь в Церковь, вдруг умер постыдной смертью в отхожем месте. Но, как бы там ни было, фактически Арий умер задолго до своей физической смерти: о нем все забыли, и как человек он более ничего не значил.

Вскоре после этих событий скончался император Константин. Незадолго перед своей смертью на Пятидесятницу 337 г. Константин был крещен Евсевием Никомидийским. В гробу он лежал в белой крещальной рубахе. Похоронили его в построенном им городе Константинополе в церкви 12 апостолов, где находились символические гробницы 12 учеников Христовых с их мощами. Отсюда и происходит его почетный титул равноапостольный.

4. Константин планировал, что Империя вновь станет тетрархией, как во время Диоклетиана. Он разделил ее между своими тремя сыновьями и племянником. Однако армия отказалась принять этот план, начался бунт, в ходе которого были убиты все родственники Константина мужского пола, кроме двух маленьких мальчиков Галла и Юлиана. Три сына Константина разделили империю между собой. 21-летнему Константину II достался Запад, 16-летнему Констанцию Восток и младшему 15-летнему Констансу Центр (Италия и Северная Африка). В 340 г. разразилась война между Константином II и Констансом. Константин был убит, и Констанс стал западным императором. На этом посту он оставался до своей смерти от узурпатора Магнентия в 350 г. Констанс был православным, Констанций арианином.

Летом 337 г. сосланные Афанасий, Маркелл и другие попытались вернуться на свои кафедры. Однако Евсевий Никомидийский, переехавший к тому времени в Константинополь и имевший громадное влияние на Констанция, назначил на их кафедры новых епископов и организовал такую травлю на ссыльных, что они вынуждены были бежать.

В 340 г. они прибыли в Рим, где папа Юлий (337–352) принял их в евхаристическое общение, созвал собор и полностью оправдал. Это поставило серьезную проблему: в глазах восточных епископов Афанасий и Маркелл были соборно осуждены. Какое право имел папа принимать их? Папа утверждал, что его «апостольская кафедра» имеет право действовать как высший апелляционный суд. На Востоке это утверждение было абсолютно неприемлемым. Афанасий и Маркелл, со своей стороны, говорили, что их соборное осуждение было неправомочным, так как их обвинители сами были еретиками, что, естественно, также не признавалось восточными епископами.

6 января 341 г. император Констанций созвал собор в Антиохии, на который собрались 97 восточных епископов. Они отвергли обвинение в арианстве: «Нас называют «арианами», как будто мы, епископы, пошли за пресвитером Арием. Ничего подобного! Наоборот, он, Арий, пришел к нам, и мы, исследовав его веру, приняли его в общение с нами. Мы не держимся никакой иной веры, кроме преданной от начала».

За этим заявлением следует вероизложение, в котором главная формула такова: «И во единого Сына Божия, единородного, сущего прежде всех веков и со-сущего (т.е. и единосущего σύνοντα) родившему Его Отцу». Специально против Маркелла Анкирского были направлены следующие слова: «Он пребудет Царем и Богом вовеки».

Смысл этого определения был таков: мы принимаем любую веру, кроме слова «единосущный», дающего свободу таким еретикам, как Маркелл. Епископы также вынесли определение, что Рим не может быть судьей решений на Востоке и что западные соборы не могут изменять решения восточных соборов. Конечно, они глубоко уважают Рим за сохранение апостольского Предания, но ведь апостолы пришли в Рим с Востока? Наверное, все-таки Рим уважается прежде всего из-за важности самого города? Конечно, их уважение к римскому престолу было бы намного выше, если бы там не был принят в общение Маркелл явный для них еретик. Интересно, что, несмотря на осуждение св. Афанасия, решения Антиохийского Собора вошли в наше каноническое право.

Итак, арианские споры вышли за рамки чисто доктринальных. Впервые серьезно проявились разногласия между Востоком и Западом. Восток не принимал римских претензий на власть и презирал богословские способности латинян, подозревая их в наивном модализме. Запад не верил грекам, считая их слишком хитрыми и подозревая их в тритеизме (три sub-stantiae). К тому же им совершенно не нравился сам факт, что восточную политику направлял Евсевий НикомидийскийКонстантинопольский, известный на Западе как ярый арианин: покуда он оставался у власти, как бы восточные ни отрекались от арианства, веры им не было.

Восточные могли бы продержаться долго против западных требований, но обстоятельства изменились. Зимой 341–342 г. умер старый интриган Евсевий. В Константинополе оказалось два враждующих епископа, а партия Евсевия осталась без лидера. После 340 г. Констанс, единовластный правитель Запада, стал оказывать давление на Констанция, чтобы тот сделал своих епископов более сговорчивыми.

Оба императора созвали Собор в Сердике (София) в 342–343 гг. Однако он тут же раскололся на два лагеря, которые заседали отдельно и анафематствовали друг друга. Греческая половина Собора опубликовала новую вероисповедную формулу с анафемой против Ария и хорошо составленную пасхальную таблицу.

Латиняне опубликовали свод канонов, направленных на дисциплинирование индивидуалистических и чрезмерно честолюбивых епископов. На Соборе также был принят канон, что епископ римский может назначить судей для повторного рассмотрения дела апеллирующих к нему епископов, низложенных в своих провинциях. Это единственное соборное постановление о каких-либо внетерриториальных правах Рима. К сожалению, Западный собор также опубликовал наивный богословский манифест, оправдывающий восстановление Маркелла Анкирского, но зато он низложил двух епископов, Валента Мурсийского и Урсакия Сингидунского (Белградского) личных учеников Ария во время его ссылки, перебежавших с Западного на Восточный собор. (Они были осуждены как «безбожные и неопытные юнцы».) Однако западный манифест невольно покрывал модализм, и св. Афанасий, уже разобравшийся в Маркелле, весьма жалел о его публикации.

Поскольку оба императора приложили максимум усилий к достижению мира, стороны пошли на компромиссы. Восток согласился принять Афанасия, а Запад отказался от поддержки Маркелла. Урсакий и Валент покаялись и вернулись на свои кафедры.

Афанасий, наученный горьким опытом, заставил Константинополь послать себе троекратное письменное приглашение и лишь тогда, в 346 г., вернулся в свой город, где был с триумфом встречен толпами александрийцев. На этот раз он пробыл на своей кафедре 10 лет подряд самый долгий период в своей жизни.

5. В 350 г. Констанс был убит в Галлии узурпатором Магнентием. Констанций начал войну против Магнентия и разбил его возле Мурсии. Урсакий и Валент вновь переметнулись на арианскую сторону. Оба были прожженными циниками: когда Констанций 28 сентября 351 г. давал решающий бой Магнентию под Мурсией, Валент, чья кафедра была в городе, расставил повсюду своих агентов, и когда Констанций стал одолевать, послал ему донесение о пришедшем к нему во сне откровении о его грядущей победе. Тот был потрясен. Таким образом оба проходимца получили громадное влияние на императора.

Констанций и его советники понимали, что для низвержения Афанасия нужно подорвать его поддержку на Западе. Это было не слишком трудно, так как многие тамошние епископы имели самое приблизительное представление о происходящем на Востоке. Например, такой выдающийся западный богослов, как св. Иларий Пиктавийский (Пуатье), заявил, что был епископом много лет, прежде чем услышал о Никейском определении.

На двух соборах в Арле (353) и Медиолане (355) Констанций вырвал у западных епископов осуждение св. Афанасия. Медиоланским Собором руководили Урсакий и Валент. Император, по преданию, тайно присутствовал на заседании и слушал прения из-за занавесок, а когда епископы утверждали неканоничность заочного обвинения, Констанций взорвался, выбежал из своего укрытия и, ударив своим мечом плашмя по столу, закричал: «Моя воля вот для вас канон!» Св. Афанасий в конце концов был осужден. Несколько епископов, отказавшихся подписаться под осуждением, были отправлены в ссылку, в том числе Люцифер Каларский (Сардиния), Иларий Пиктавийский и Либерий, Папа римский.

Теперь можно было заняться Афанасием. В феврале 356 г. с помощью военной силы на Александрийскую кафедру был помещен арианин Георгий. Св. Афанасий бежал в пустыню, где его спрятали друзья-монахи. Оттуда он разразился целой серией памфлетов против Констанция и его арианских советников. Тогда же он написал ряд богословских работ и житие преп. Антония Великого.

Теперь, с изгнанием св. Афанасия, ариане, казалось, полностью победили. Правда, в Александрии произошел срыв: Георгий через 18 месяцев должен был бежать из города. Народ не хотел другого епископа, кроме св. Афанасия.

В Антиохии правил арианин Евдоксий ученик вольного философа Аэтия, радикального арианина, утверждавшего, что Сын неподобен (аномиос) Отцу. Все последователи Аэтия стали впоследствии называться аномеями.

Итак, на всех ведущих кафедрах воцарились ариане. Однако эта победа стала для ариан пирровой. Впрямую столкнувшись с насаждаемым сверху крайним арианством, восточные епископы опомнились. Опасность арианства стала очевидной для большинства из них. Медленно начался обратный процесс.

Епископы, придерживающиеся омиусианской позиции, начали постепенно прозревать. Их лидером стал епископ Василий Анкирский опытный в дипломатическом отношении человек. Василию удалось перехитрить Валента Мурсийского и убедить Констанция, что только формула «омиусиос» может сохранить единство Церкви и правую веру. Даже папа римский Либерий подписался подформулой Василия и вернулся из ссылки.

В течение года Валент и Василий боролись за мнение императора. Валент выдвигал формулу, что Сын «подобен» Отцу во всем, но без слова «сущность». Василий боролся против этой арианской формулировки.

В 359 г. Констанций решил провести Великий Вселенский Собор Востока и Запада. Для удобства он разделил его на две части: для Запада в Ариминиуме (Римини) и для Востока в Селевкии. Это разделение ослабило позиции Василия. Таким образом, оба Собора приняли арианские решения.

Валенту и Урсакию удалось подчинить западный Собор своей воле, а на Востоке ариане Евдоксий Антиохийский и Георгий Александрийский перевесили Василия.

В 360 г. Евдоксий был переведен из Антиохии в Константинополь. На Соборе, посвященном освящению храма св. Софии, он торжественно провозгласил, что Сын «подобен» (ομοιος) Отцу, без дальнейших пояснений. Его последователи стали называться партией «омиев». Как написал блаженный Иероним, «Мир застонал, обнаружив себя арианским».

Внешне мы видим почти полную победу арианства, за исключением разве что Аэтия, не согласившегося признать даже, что Сын подобен Отцу, и сосланного. В ссылку были отправлены Василий и многие его единомышленники, в том числе св. Кирилл Иерусалимский.

Констанцию, добивавшемуся мира, показалось, что формулировка Евдоксия, умышленно неточная, даст мир всем. Однако она вызвала лишь большие разделения. Теперь нужно было ссылать не только Афанасия, но и многих других.

Тут противникам арианства постепенно стало ясно, что самой по себе приверженности к старому мало. Нужно новое богословие, объясняющее ошибочность арианства. Лидером нового богословия стал Василий Анкирский. В Риме обратился в никейское христианство неоплатоник Марий Викторин. Его сочинения заставили восточных немного больше уважать умственные способности западных. В 360 г. великий Афанасий, всю жизнь боровшийся за ομοούσιος, понял, что он и Василий борются за одно и то же, и предложил ему союз, даже при условии, что Василию с друзьями трудно пока принять ομοούσιος:

«К тем, кто принимают никейскую веру, но сомневаются относительно омоусиос, не должно относиться как к врагам. Мы обсуждаем этот вопрос с ними, как братья с братьями: они имеют в виду то же, что и мы, и мы спорим лишь о словесных формулах».

По мнению многих, эти слова высшее достижение св. Афанасия. Его сближение с партией Василия означало уже несомненную победу Православия. Однако до победы оставалось еще 20 лет, когда на Восточный престол взошел император, поддержавший Православие.

А пока наступила трагическая интерлюдия, связанная с именем племянника Константина Великого, Юлиана (361–363).