Богослужение о. Иоанна

ПРИБЛИЖАЯСЬ к 70 годам от рождения, при неимоверных трудах, при его постоянных разъездах, при непрестанном духовном и телесном напряжении, окруженный по преимуществу людским горем и страданиями, о. Иоанн удивительно сохранил в себе юношескую свежесть и бодрость. Где источник удивительной телесной бодрости о. Иоанна, столь слабого от рождения? Конечно, в его непрестанных молитвенных подвигах, соединенных с частым приобщением св. ТаИн.Господь подкрепляет меня, с Которым я ежедневно соединяюсь через св. причащение, иначе, где бы я мог почерпнуть силы для таких постоянных усиленных трудов, которыми стараюсь служить во славу святого имени Его и для спасения ближних моих. Так свидетельствовал сам о. Иоанн.

– В храме предполагается высшая школа действительной, высокой, благородной, полезной и благотворной жизни человека. Церковные наши песнопения – это восторженные, победные гимны христиан. В них воспевается не пустошь, а борьба и победа мучеников, подвижников, пастырей, мирян над царящим в мире злом. В них навертывается светлый, могучий, святой идеал христианской жизни, – идеал, который невольно влечет к себе всякую душу, отзывчивую на все доброе святое, честное, благородное и возвышенное. Эти гимны – лучшая христианская поэзия. Голос церковных чтений, песней, молитв и молений, – это голос душ наших, излившийся от сознания и чувства наших духовных нужд и потребностей. Это лучший голос всего человечества, сознающего и чувствующего свою бедность, свое окаянство, свою греховность, свою нужду в Спасителе, нужду в благодарении и славословии за бесчисленные благодеяния и бесконечные совершенства Божии. Чудны эти молитвы и песни; они – дыхание Духа Святаго! Но беда вся в том, что они часто достигают только до нашего слуха, не проникая во внутреннейшее святилище наше. Если бы мы были более внимательны в храме, какими бы чудными нам казались и все наши песнопения, постоянно, сколько бы раз мы не слушали их. Говорю – постоянно. Кто слушает внимательно церковные песнопения, тот каждый раз будет находить в них все новый и новый смысл. Не только в целом песнопении он будет открывать новые глубокие мысли, но и в каждом отдельном выражении их. Я испытал это не один раз.

Есть ли на земле место выше, святее, благотворнее, как храм Божий? Нет. Христианин без церкви, как рыба без воды, не может жить истинною жизнью: церковь его стихия. Всей душой люби храм, благоговей пред ним, ибо из него исходит твоя жизнь, твое освящение, твоя сила, помощь, слава, честь, из него – вечная жизнь: тут все твои духовные сокровища. О, святая невеста Христа, мать наша, Церковь Божия! Ты день и ночь носишь в матерней груди чад своих всех, начиная с иерарха до клирика и простолюдина, с Царя до воина и простого подданного. Ты обо всех печешься и болезнуешь, о всяких благах ходатайствуешь: о благорастворении воздуха, изобилии плодов земных, о избавлении от скорби и нужды, о заступлении, помиловании и сохранении благодатию. Как не почитать церковь уже за то одно, что она спасла в недрах своих несметное число людей, переселив их в место вечного покоя и радости и, не забывая их по преставлении, оглашает их доныне на земле вечною хвалою и прославлением их доблестей, как верных чад своих! Где вы найдете более признательного друга, более нежную мать? Церковь – Божие, как бы великое, святое семейство, в котором – Отец Бог, Матерь наша – Пресвятая Богородица, Матерь Господа Иисуса Христа, старшие братья – ангелы и святые человеки, и мы все – братья единоутробные, порожденные церковью в одной купели крещения.

Как прекрасна, глубоко подумана, воспитательна и самая обстановка православного храма! Что в сравнении с ним все молитвенные дома, какие где-либо только существуют? В самом деле, в каком святом, высоком обществе видит себя христианин в храме, окруженный ликами св. ангелов и св. угодников! Взираю на иконы в храме: на Твою икону, Господи, на икону Пречистой Матери Твоей, св. ангелов, архангелов, на лики святых, украшенные золотом и серебром, и думаю сам в себе: как Ты почтил и украсил наше естество! Твоим светом сияют святые Твои, Твоею благодатию они святы, победив греховность и отмыв греховные скверны плоти и духа; Твоею славою они славны, Твоим нетлением они нетленны. Слава Тебе, столько почтившему, просветившему и возвеличившему наше естество! Вот Твои апостолы и иерархи, живые образы Тебя, верховного, прошедшего небеса Посланника Отчего, Иерарха и Пастыреначальника. Твоя доброта, Твоя премудрость, Твоя сила, красота духовная, власть, величие, святыня в них сияет. Вот мученики Твои, Твоею силою одолевшие страшные мучения, в Твоей крови они убелили одежды душ своих. Вот преподобные Твои, постом, бдением, молитвою приявшие чудесные дары Твои, дары исцелений, прозорливости. Твоя сила укрепила их стать выше греха и всех демонских козней. Твое подобие сияет в них как солнце. В храме, его расположении и частях, в иконах, богослужении с чтением св. писаний, пением, обрядами начертана образно, как на карте, в лицах, в общих чертах, вся ветхозаветная, новозаветная церковная история, все божественное домостроительство человеческого спасения. Величественно зрелище богослужения нашей православной церкви для тех, кто понимает его, кто вникает в его сущность, дух, значение, смысл.

Итак, каждый из нас – член церкви, той самой, к которой принадлежат и эти святые. Стоя в храме, окруженный ликами столь великих и святых людей, носителями и выразителями правды жизни, светочами всего человечества, христианин как бы находится на самом небе. Он непосредственно примыкает к сонму святых людей. Между небом и землей уже как бы устраняется всякое средостение. Младшие естественно обязаны почтением к старшим, естественно подчинены им, как несовершенные, просят у старших молитв за себя у Бога. Какое сильное побуждение к нравственному изменению и стремлению к той же нестареющейся жизни, к какой стремились и они, и достигли! Церковь – надежная дорога к вечному животу. Иди по ней неуклонно, держись ее – и дойдешь до небесного царствия. Если уклонишься на распутия своемудрия и неверия, пеняй тогда сам на себя: ты заблудишься и погибнешь. «Аз есмъ истина, путь и живот» (Ин.14:6), – говорит Спаситель. У нас только одна спасительная дверь, которой проходят люди в царство истины, добра, света, небесной красоты, – это Христос. Наше богослужение не только не отрешено, не отъединено от действительной жизни, но и связано с нею такими узами, о каких многие и не подозревают. Своим богослужением православная церковь воспитывает всех нас в граждан земных и небесных. Жизнь – вечно волнующееся море, а церковь – вечно тихая пристань. В благоустроенной пристани все найдется для всякого пловца; и в церкви все заключено, что нужно человеку для его разумной и добродетельной жизни. Пусть меняются люди, появляются на свет новые поколения, пусть возникают разнообразнейшие учения, пусть люди успевают во внешнем прогрессе, они все-таки никогда не опередят своим развитием церкви, потому что ее духовные богатства неистощимы и вечны. Потому надо неотложно, разумно, благоговейно и охотно посещать богослужение, особенно в праздничные дни, участвовать в таинствах покаяния и причащения, внимательно относиться ко всем установлениям и канонам церкви. А удаляющиеся от церкви и богослужения делаются жертвою своих страстей и погибают. В храме мы научаемся верности, мужеству, терпению, кротости, незлобию, смирению, нестяжательности, воздержанию, чистоте, целомудрию, самоотвержению, безропотному перенесению всех скорбей, любви не только к ближним, но и к врагам своим, научаемся и другим многоразличным добродетелям.

Богослужение всегда бодрит и живит меня, – продолжал о. Иоанн. Оно дает мне силы переносить все, что я ни встречаю на своем жизненном пути. Благодарю всеблагую, всесвятую премудрую матерь мою – церковь Божию, спасительно руководствующую меня в этом временном житии и воспитывающую меня для гражданства небесного; благодарю ее за все чины молитв, богослужения, таинств, обрядов. Благодарю ее за посты, столь для меня благодетельные в духовном и телесном отношении. Через них я здрав духом и телом, покоен, бодр, легок. Без поста мне было бы крайне тяжело, как это испытано не во время поста. Благодарю непорочную матерь мою, церковь Божию, восхищающую меня небесным своим служением, восторгающую горе, к небеси дух мой, просвещающую ум мой небесною истиною, указывающую мне пути живота вечного, избавляющую от насилия и бесчестия страстей, делающую жизнь мою блаженною.

Велика Твоя любовь, Господи! Ты всего Себя истощил ради любви ко мне. Взираю на крест и дивлюсь Твоей любви ко мне и к миру, потому что крест есть наглядный отпечаток Твоей любви к нам. «Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя». Твои животворящие Тайны, Господи, также служат всегдашним громким доказательством Твоей к нам, грешным, любви, ибо это божественное Тело Твое было за меня, за всех нас ломимо; эта Кровь за меня, за всех нас изливалась. Господи! Славлю чудеса св. Таин Твоих над верными Твоими, которым я преподавал оные. Славлю исцеления бесчисленные, которым я был свидетелем. Славлю действие их во мне всеспасительное. Славлю Твое милосердие ко мне, в них и через них мне являемое, силу Твою животворную, в них действующую. Господи! За толикою любовь Твою ко мне как не любить Тебя от всего сердца моего, ближнего, как самого себя, любить не только любящих меня, но и врагов моих? О, если бы все мы это постигали, как мало было бы у нас отщепенцев, как все мы любили бы и чтили св. храм Божий, как мало бы говорили о прелести жизни людей, оставивших лоно Христовой церкви! Если бы сектанты и неверующие поняли высоту и красоту христианского идеала и нашего богослужения, то они устремились бы все опять в наши храмы, забыв свои молитвенные дома и своих лжепастырей руководителей.

«Видя пламенную, слезную молитву этого истинного служителя Божия пред престолом», пишет одно лицо, «его глубокое благоговение к совершаемым таинствам,– невольно чувствуешь своим существом, что претворяемые хлеб и вино суть истинно тело и кровь Христовы. В эти минуты как-то отрешаешься от всего земного и видишь пред собою только св. престол и пред ним молящегося о. Иоанна; душа горячо молится, хотя телом в эти минуты и не пошевелишься; и как благотворно действует на душу такая молитва! Точно воскреснешь после нее, и так молиться можно, кажется, только с о. Иоанном». Епископ Евдоким, (ректор Моск. Дух. Академии), еще студентом посещавший о. Иоанна в Кронштадте в 1895 году, так описывает Богослужение о. Иоанна, начиная с утрени.

«Во время утрени о. Иоанн подошел к жертвеннику, стал пред ним на колени, руки сложил крестообразно на жертвеннике, голову склонил на них. Под руками у него были всевозможные записки с просьбой помянуть больных, умерших. Я смотрел на него из-за колонн. Волосы прядями ниспадали на плечи; весь он был освещен слабым утренним светом едва, едва пробивающимся сквозь толщу утреннего северного тумана. Он находился в таком положении около десяти минут. Казалось со стороны, что он как бы умер, и пред нами было только его тело, оставленное, сброшенное его душой, как бы какая одежда. Мне живо вспомнились в эти минуты те картины, на которых изображено, как душа по разлучении с телом с неба созерцает его. Тело там действительно представляется как бы одеждой, оставленной, сброшенной душой. О, какая это молитва, какой священнейший момент... Человек оставляет землю и возносится душою на небо, житель земной проникает в горние миры, ограниченный разумеет тайны неба, плотяной становится духовным, немощный укрепляется, скорбящий утешается, сильный становится еще более сильным. Смотря на молящегося о. Иоанна, я невольно переносился мыслью даже в Гефсиманский сад и представлял молящегося там за нас Спасителя.

И в алтаре, этом великом христианском святилище, не давали о. Иоанну покоя. То один, то другой в удобную минуту подходили к нему с различными просьбами и нуждами. Хорошо зная, что каждый из находившихся в алтаре, пришел сюда, имея какую-либо горячую, неотложную нужду, о. Иоанн и сам иногда подходил то к одному, то к другому. Расспросит о нужде, горе, даст добрый совет. Давал, кажется, некоторым и деньги. Одного обласкает, другого потреплет по плечу.

Канон на клиросе читал сам, как и всегда. Нельзя было не обратить внимания на это чтение. Умиление, восторженность, твердость, надежда, упование, печаль, глубокое благоговение – все слышалось в этом дивном чтении. Читает о. Иоанн, как бы беседует, разговаривает со Спасителем, Божией Матерью и святыми, как бы они вот здесь перед ним находились, а не там, где-то в недозримой для нас выси, в надзвездных заоблачных мирах. Голос чистый, звучный, резкий. Произношение членораздельное, отчетливое, отрывистое. Одно слово прочитает скороговоркою, другое протяжно чуть не по слогам, третье подчеркнет, оттенит. Ни одно слово не было прочитано им без смысла и толка. Более важные по мысли и содержанию слова произносит, обратясь даже к народу, чтобы люди могли глубже постигнуть читаемое. Сам он при этом, конечно, всецело сосредоточен на читаемом. Ничто не отвлечет его мысли в это время в сторону. Он как бы переживает все, что читает. Переживает победы над грехом и злом, совершенные святыми людьми, переживает человеческие немощи и падения, переживает времена благоволения и милости Бога

к людям падшим и заблудшим. Многое из читаемого, по-видимому, – это как-то и чувствуется, – относит непосредственно к самому себе. О том, что совершается в это время в его душе, можно судить даже и по его наружности. Душа о. Иоанна настолько проникается мыслями, какие содержатся в читаемых им священных песнопениях, что он не может удержаться от самых разнообразных жестов. Во время чтения он постоянно как бы волнуется и как бы неспокоен. То как бы блаженная улыбка засияет на лице его, когда он читает о небесной славе Бога, Богородицы и св. Угодников Божиих. То как бы глубокая мольба начинает срываться с уст его, когда он читает о немощи, грехе и падениях человеческих. То слышишь как бы праведный гнев, глубокое отвращение, когда встречаются в каноне слова «сатана», «диавол». То слышишь умиление, глубокий восторг, когда он читает о великих подвигах, победах над грехом, какие совершили св. мученики, подвижники. Иногда он наклоняется головой к самой книге; иногда потрясает ею так решительно, так кстати, так победоносно, так чудно-торжественно. Меняет часто тоны. То, наконец, во время пения ирмоса или ектении, когда сам не поет с певчими, преклоняет одно или оба колена тут же на клиросе; закроет лицо руками и молится, молится. Горячо, умильно молится...

По шестой песни и ектении восклицает о. Иоанн: «кондак» и читает его громко, как победную песнь христиан над побежденным исконным нашим врагом. Кончив чтение канона, быстро входит в алтарь и падает в глубокой молитве пред престолом. Укрепив себя молитвою, снова идет на клирос и читает здесь «стиховны на хвалитех». Не забуду никогда я еще одного момента. Начали петь стихиры на «стиховнах». О. Иоанн в это время уже почти облачился, чтобы служить литургию. На нем не было только ризы. Быстро, стремительно, вышел он из алтаря на клирос, присоединился к певчим и начал петь вместе с ними. Пел с воодушевлением, глубокой верой в каждое слово, регентуя сам, опять подчеркивая отдельные слова и замедляя темп там, где это было нужно по логическому смыслу, содержанию песнопения. Певцы чутьем угадывали эти слова, этот темп, и так и вторили ему с немалым искусством и одушевлением. Пение, сначала не совсем стройное, быстро стало гармоническим, сильным, звучным, мощным, воодушевляющим, лилось по всему храму, наполняло всю душу молящегося. Как трогательно было смотреть на певцов в это время. Пела как будто бы одна святая первохристианская семья.

Так отзываются о богослужении о. Иоанна, кажется, все, имевшие счастье присутствовать за ним. Вот отзыв об этом богослужении одного харьковского наблюдателя.

– Службу, по обычаю, о. Иоанн начал одушевленным чтением канона, умилившим всех. Богослужение, совершенное о. Иоанном, не поддается описанию. Это служение особое, не передаваемое в слове, а непосредственно ощущаемое и познаваемое верою и любовью. Ласковый взор, то умилительный, то скорбный, в цветущем лице сияние благорасположенного духа, молитвенные вздохи, источники слез, источаемых внутренне, порывистые движения, огонь благодати священнической, проникающий, его мощные возгласы, пламенная молитва – вот некоторые черты отца Иоанна при богослужении. Жизнь о. Иоанна вся во Христе. Здесь главнейший источник его популярности, народной любви к нему и преданности⁸.

Кончилась утреня, начали звонить к литургии. На проскомидии просфор было так много, что их приносили сюда целыми большими корзинами. Сам о. Иоанн мог вынуть только по несколько просфор из каждой корзины и прочитать только по несколько поминаний и записок из массы их, поданной в алтарь для поминовения богомольцами, собравшимися в храм из самых отдаленных уголков России. Да и как иначе поступить? Просфор иногда подают до пяти тысяч, а три с половиною тысячи довольно часто. Многие во время проскомидии лично подходили к о. Иоанну и просили его помянуть своих родственников, вынуть хотя одну просфору, так что он не имел ни одной свободной минуты.

С о. Иоанном служили и иеромонахи, и белые священники в камилавках и без камилавок, с крестами и без крестов, юные и убеленные сединами. Это все были «пришельцы». О. Иоанн объединял всех, здесь были все родные и близкие друг другу, хотя бы они встречались еще только впервые. В митре с сияющим крестом и цепью на груди, с легким приятным румянцем на лице от внутренней теплой молитвы, стоял о. Иоанн во главе собора священнослужителей, собравшихся около него отовсюду.

– Помолитесь, бр. сослужители, да даст Господь в мире нам совершити божественную службу.

Какие глубокосодержательные слова! Как действительно необходимо всякому пастырю в эти минуты молиться о том, чтобы ничто не нарушило его душевного мира, чтобы он все время пламенел, как серафим, одною молитвою, мыслью дальше проникал в чудный небесный мир.

Отверсты царские врата. Произнесен первый возглас. Началась литургия. Вот он вдруг неожиданно, порывисто берет напрестольный крест и с любовью целует его, обнимает его руками, смотрит на него так умиленно и восторженно, уста шепчут слова молитвы, раза три, четыре подряд лобызает его, прильнет к нему своим челом... Уста снова что-то шептали.

Возгласы о. Иоанн произносит так же, как читает канон на утрени. В голосе слышится и твердая вера, и надежда, и умиление. Взор обращен на горнее место. Иногда он произносит возгласы, закрыв глаза и углубившись в себя. Как сосредоточен, самособран во время богослужения о. Иоанн трудно даже и передать. Все время он погружен в такие глубины души, что как будто он ничего не видит, ничего не слышит, ничего не замечает, что кругом его совершается. Он в своем особом мире. Он в это время один и не похож на другого. Служебника о. Иоанн почти не раскрывает, так как все молитвы знает на память. Читает часто в полголоса. Говорят, служебник не должен быть, так сказать, буксиром для священника. Молитвенное настроение его должно идти дальше служебника. Служебник только для начинающих и неопытных в молитве.

В богослужении о. Иоанна встречаются некоторые особенности, из которых многие, я думаю, самые главные невозможно уловить. А как это было бы интересно. Ведь это все – плоды глубоко религиозного настроения чистой верующей и пламенеющей души, это – лучшие благоухающие цветки на пышном цветнике, это – отзвуки из «святое святых» его души. Передам некоторые из них.

Принимая в царских вратах Евангелие от о. протодиакона, о. Иоанн сказал:

– Мир ти, брате, благовествующу.

Подумайте-ка, что это означает? Какая тут кроется глубокая мысль, сколько здесь чувства, какое отношение к своему младшему сослужителю... Как мало многие походят в данном случае на о. Иоанна.

Идя со Св. Дарами во время великого выхода о. Иоанн в полголоса говорил:

– Его же изведоша вон из града и распяша.

И опять как это глубоко трогательно, как свидетельствуют эти строки о его глубокой самособранности и проникновенности в те священнодействия, какие он совершает. Вся его душа наполнена, проникнута церковно-богослужебной благодатью. Сколько тут души, осмысленности, веры во все...

По поставлении Св. Даров на престол, о. Иоанн читает обычную молитву, прибавляя к церковным словам о ниспослании благодати на людей следующие глубокосодержательные слова: «на всех рассадницех юношеских и отроческих, духовных и мирских, мужеских и женских, градских и сельских, и на всем неучащемся юношестве; – на всех рассадницех духовных, монашеских – мужских и женских, – на нищих людях Твоих, вдовицах, сирых и убогих, – на пострадавших от запаления огненного, наводнения, бури и труса, – от недорода хлеба и глада, – на всех заповедавших мне недостойному молиться о них и на всех людях Твоих».

Лобызая после возгласа «возлюбим друг друга» сослужащих священнослужителей в оба плеча, говорил:

– Христос посреди нас живый и действуяй.

Я стоял, пораженный этими словами, и невольно думал. Да, вот здесь, а не там, где-то вдали находится Христос Спаситель, находится не мертвый, не как только историческая известная личность, а живой, «живый и действуяй». Он среди нас. И даже «действуяй». Жутко становилось, трепетом великим наполнилась невольно душа. Я готов был упасть пред престолом.

По тайном прочтении символа веры он прибавляет следующую молитву. «Утверди в вере сей и верою сею сердце мое и сердце всех православных христиан; сея веры и сего чаяния жити достойно вразуми; соедини в вере сей вся великие христианские общества, бедственно отпадшие от единства св. Православныя кафолическия и апостольския Церкви, яже есть тело Твое, и ея же Глава еси Ты и Спаситель тела, – низложи гордыню и противление учителей их и последующих им, даруй им сердцем уразуметь истину и спасительность Церкви Твоея и неленостно ей соединитися; совокупи Твоей святей Церкви и недугующих невежеством, заблуждением и упорством раскола, сломив силою благодати Духа Твоего упорство их и противление истине Твоей, да не погибнут люте в своем противлении, якоже Корей, Дафан и Авирон, противившиеся Моисею и Аарону, рабам Твоим. К сей вере привлецы вся языки, населяющие землю, да единым сердцем и едиными усты вси язы́цы прославляют Тебя единаго о всех Бога и благодетеля; в сей вере и нас всех соедини духом кротости, смирения, незлобия, простоты, бесстрастия, терпения и долготерпения, милосердия, соболезнования и сорадования».

Все говорили мне, что с о. Иоанном совершается что-то необыкновенное во время литургии. И это вполне справедливо. Чем ближе подходят минуты пресуществления Св. Даров, тем более и более повышается настроение души и начинает отражаться и в голосе, и в лице о. Иоанна.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа, – восторженно восклицает о. Иоанн. Что он переживает в эти минуты? В своем дневнике о. Иоанн пишет: «как нельзя более благовременно это благожелание апостольское произносится священнодействующим, именно в это время, т. е. пред совершением ТаИн.Благодать Иисуса Христа – милующая, очищающая, спасающая, просвещающая, укрепляющая душу нашу, нужна во всякое время, а теперь, в эти страшные, небесные минуты, когда с нами служит множество воинов небесных, с трепетом окружающих престол Божий, – благодать Божия, просвещающая и укрепляющая слабые, рассеянные силы духа, особенно нужна нам для возможного понимания высоты и важности предстоящего таинства.

Любы Бога и Отца. В эти минуты всем надо восчувствовать беспредельную любовь к нам грешным Бога и Отца, Который «так возлюбил мир, что и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Он, не погибнет, но имать живот вечный» (Ин.3:16); и самим возлюбить Его, со Единородным Сыном и Духом Святым, отвергнув все житейские пристрастия.

Причастие Святаго Духа – необходимо нам наипаче в это время, потому что без сего причастия не можем возлюбить Бога Отца; ибо только духом Святым можем взывать к Богу с искреннею любовию: «Авва Отче» (Рим.8:15). Ибо только благодать Святаго Духа предочищает, освящает, просвещает, умиротворяет и укрепляет нас достойному и благоплодному предстоянию во время святейшего таинства.

Горе имеем сердца, – восклицает о. Иоанн, обратившись к народу и подняв руки горе. Взор устремлен к небу, дух его витает там, где стоит престол вечной истины и любви. Тайно при этом о. Иоанн произносит: «возвыси Духом Твоим Святым всех предстоящих зде Тебе, Богу живота нашего, и отрини от сердец наших все страсти плотские и душевные». И как не молиться в эти минуты за народ? Народ отвечает: имамы ко Господу. Но искренно ли мы отвечаем? Нет, или весьма немногие, потому что сердца большинства людей прикованы к земле разными житейскими пристрастиями. Не легко и не вдруг сердце вознесется к небу, ко Господу. Для того чтобы искренно возноситься сердцем к Богу, нужно христианину непрестанно жить в Боге, размышлять глубоко о делах Его промысла, давать им истинную, спасительную цену, душой и сердцем усвоить их себе и быть на земле небесным гражданином. А мы приходим в храм с рассеянием, с различными житейскими страстями и похотями, пригвождающими нас к земле. Где же тут горе сердца? Но горе нам, если мы не горе имеем сердца в такие минуты величайших чудес милости Божией к нам! Значит, мы бесчувственны и несмысленны. В это время требуется от нас совершенная преданность Господу Иисусу Христу, Пречистой Его Матери, полная доверенность (вера), совершенное упование во всех обстоятельствах жизни, во всех прошениях, благодарениях, восхвалениях; при этом чистое сердце, ненависть ко греху во всевозможных его видах и горячая любовь к правде во всех ее проявлениях.

Благодарим Господа, – снова восклицает о. Иоанн. Первые два слова молитвы: «Достойно и праведно поклонятися» произносит громко, а последние тише, смолкая совершенно под конец. При тайном чтении молитвы после слов: «Ты от небытия в бытие нас привел еси», о. Иоанн добавляет для усиления благородного чувства: в разумное бытие и по душе бессмертие, т. е. привел еси; после слов «падших нас восставил еси паки» – прибавляет: и стократно на кийждо день восстановляеши согрешающих и кающихся. После слов: «дондеже нас на небо возвел еси, и царство даровал еси будущее», прибавляет: Ты и в самом причащении нашем животворящих Твоих Таин уже возводишь нас на небо: ибо, где Ты, там небо и небо небесе, и даровав Себя Самого верным, Ты вместе с Собою уже даруеши и царство небесное, царство будущее, в залоге пречистого Тела и Крови Твоей».

Примите, ядите, сие есть Тело Мое. Произнося эти слова, он делает особенное ударение на слове Тело и на словах: за вы ломимое. Последние слова он произносит, обратившись лицом к народу.

Пийте от нея вси, – с глубокою верой восклицает о. Иоанн. Произнося эти слова, он не раз прикасается перстом к чаше, как бы даже с силой ударяет по ней. Снова подчеркнуты слова: за вы и за многия изливаемая. Так и слышится в эти минуты в голосе батюшки: за нас пролита Кровь, за вас, за тех самых, что вот стоите здесь в данную минуту, а не за тех только, что стояли у креста. Она пролита не за отвлеченное какое-то человечество, а за живых людей, за каждого бедняка, убогого, богатого, знатного, мужчину и женщину. Твоя грудь едва прикрыта рубищем, и за тебя пролита Кровь. Ты забыл и отверг Бога, и за тебя пролита эта святейшая Кровь. За ваши грехи, стоящие здесь, страдал Христос.

По произнесении слов установления, о. Иоанн в каком-то необыкновенном восторге читает: о Божественного, о любезного, сладчайшего Твоего гласа! А что чувствует он в эти минуты? Здесь бездна любви, – говорит он, любви Божества к роду человеческому. Есть о чем подумать каждому беспристрастно углубляющемуся в судьбы Божии касательно рода человеческого и в себя самого. Священный трепет пробегает по всем членам, по всему существу всякого непредубежденного, несвязанного житейскими сластьми и похотьми человека, когда он сердечным ухом слушает сии слова из уст священнослужителя. О, любовь совершеннейшая, любовь всеобъемлющая, любовь крепчайшая! «Господь сый всех и Зиждитель Бог, созданное Бесстрастный обнищав, Себе соедини, и пасха, за яже хотяще умрети. Сам Сый Себе предпожре: ядите, вопия, тело Мое и верою утвердитеся». Что мы приносим в благодарность Богу за эту любовь к нам? Питаем ли алчущих, напояем ли жаждущих? Одеваем ли нагих? Посещаем ли больных и в темнице заключенных? А ведь в лице их, как членов своих, требует нашей помощи Сам Христос, Спаситель наш, Себе пожерший за нас.

Твоя от Твоих, – возглашает о. Иоанн, делая особенное ударение на слове о всех, произнося его более протяжно, чем другие. Чувствует его душа, как люди, собравшиеся во множестве в этом храме, нуждаются в небесной помощи, и он горячо молится за всех.

«Когда произношу слова: Твоя от Твоих, – пишет он, – то представляю торжественность и величие данной минуты, когда архиерей или священник, стоя лицом к лицу с вечною, совершенною, неизменною правдою Отца небесного, карающего грех, приносит от лица всех и за всех единую безмерную, всеправедную, умилостивительную жертву Христа Сына Божия, единую могущую преклонить на милость Бога Отца, искупить весь мир от праведного проклятия и исходатайствовать всем верующим прощение грехов и благословение, а усопшим в вере и надежде воскресения и жизни вечныя – оставление согрешений и покой со святыми, – жертву, которою оправдались все святые, Богу угодившие от века, и в благодарение за коих она также приносится».

Преложив духом Твоим Святым. Аминь, – искренно верующим тоном возглашает о. Иоанн, и как бы еще для большего уверения в этой истине находящихся в алтаре, дополняет: Бог явися во плоти. Слово плоть бысть и вселися в ны. И еще что-то шептали уста его, но я успел разобрать только «окружаемый ангельскими воинствами». Но и без слов, по выражению лица, было видно, что мысль о. Иоанна всецело занята св. Тайнами. Да и было, и есть – о чем подумать здесь. «Кто постигнет величие благодеяния, подаваемого нам Господом нашим Иисусом Христом в таинстве Евхаристии или Причащения? Вполне – никто, ни даже ум ангельский. Ибо благодеяние это беспредельно и необъятно, как и Сам Бог, Его благость, премудрость и всемогущество. Какая любовь к нам грешным ежедневно сказуется в Литургии! Какая близость Божия к нам! Вот Он тут на престоле ежедневно, существенно, всем Божеством и человечеством предлагается и вкушается верными или вносится иереем в домы верных и предлагается болящим. Какое чудное общение, какое растворение Божества с нашим падшим, немощным, греховным человечеством, но не с грехом, который сжигается огнем благодати. Какое счастье, блаженство нашей природы, приемлющей в себя Божество и человечество Христа Бога и соединяющейся с Ним. В этом принятии внутрь себя с верою – наше очищение, освящение, избавление от грехов и врагов наших, обновление наше, сила наша, утверждение сердца нашего, мир наш, свобода наша, слава наша, жизнь и бессмертие наше.

О, сколько благодеяний подается нам от Бога чрез Литургию! Как же к ней христиане относятся? Большею частью с обыкновенною холодностью, невниманием, равнодушием. Причащаются Св. Таин весьма редко, как бы по необходимости и заведенной привычке, раз в год. Чего же они лишают себя, какого божественного сокровища бесценного, какого бессмертного, животворящего дарования Божия, какой помощи Божией! Вот отчего нет ныне истинной жизни в православных христианах, жизни по духу Христову. Вот почему умножились пороки и бедствия. Вот почему вооружилась против нас вся тварь в месть врагам Божиим, все стихии: и вода, и огонь, и воздух, и смерть во всех видах».

Глубокие чувства переживает о. Иоанн в эти минуты. Его великое благоговение к Св. Таинствам обнаруживается и в том, что много раз, неспешно, без крестного даже знамения, преклоняет главу свою пред ними. Слезы обильно лились из его глаз. То один, то другой платок вынимал он из кармана и отирал их. О чем плакал этот дивный муж? Не бывает слез без глубокого душевного волнения. Нет слез без чувства любви и живой мысли. Если бы кому-нибудь удалось, так сказать, анализировать слезу о. Иоанна, то какое бы богатейшее содержание можно было найти в ней. Настроение о. Иоанна так высоко в эти минуты, что невольно передается другим и озаряет в значительной мере настроение всех здесь присутствующих в это время. Мне рассказывали, что некоторые не раз видели над престолом в момент пресуществления Св. Даров ангелов. Небожители как бы сослужители земножителю при совершении им таинства.

Строгий по отношению к себе, о. Иоанн в данном случае весьма строго относится и к мирянам. «Во время Тебе поем вся церковь, все предстоящие в храме должны молиться со священнодействующими, чтобы Отец Небесный ниспослал Духа Своего Святаго на нас и на предлежащие Дары – и читать про себя молитву: Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа. В это время ни одна душа не должна оставаться хладною, но всякая душа должна быть воспламенена любовью к Богу. В это время да будут души наши, как светильники горящие, как кадило горящее и благоухающее, как дым фимиама, восходящий горе: ибо в эту минуту совершается страшное, животворящее таинство – претворение Духом Божиим хлеба и вина в Пречистое Тело и Кровь Христову, и на престоле является Бог во плоти».

После возгласа: Изрядно о Пресвятей, поминая всякое епископство православных, о. Иоанн добавляет: «помяни, Господи, всех православных епископов, носителей Духа Твоего, звания и сана Твоего, правды Твоея, власти Твоея и суда Твоего, святыни Твоея, бессмертия Твоего, новотворения Твоего и обожения Твоего, носителей ума Твоего и сердца Твоего, светлости и великолепияТвоего, всякое – пресвитерство – и прибавляет тайно: ему же вверил еси служение примирения человеков с Богом, покаяния, пакибытия обновления, просвещения, благословения, умножения рода через таинство, брака, освящения и обожения и все пренебесные таинства, кроме рукоположения, – да будет оно достойно своего звания, и да право жительствует и священнодействует и богоугодне приносит молитвы Тебе Владыце о всех и за вся: помяни во Христе диаконство, вспомоществующее священству и служащее пренебесным Тайнам, и всякий священнический чин. Еще приносим Ти словесную сию службу о вселенней, – о святей, соборней и апостольстей Церкви, из всех народов составленной, и в бури мира сего и князя тьмы сущия Церкви умири, и твердое благочестие в них насади; о Благочестивейшем Государе нашем, о Супруге его, о Наследнике его, – Надежде Церкви Твоея, и о всем царствующем Доме»... Не говорю о его пламенной молитве за умерших. Она отличается необыкновенным дерзновением и глубиной.

Диакон начал ектению пред «Отче наш».

При тайном чтении молитвы, положенной на этой ектении: Тебе предлагаем живот наш... сподоби нас причаститися... с чистою совестию, о. Иоанн, прибавляет следующее: «в дерзновение пред всеми людьми Твоими, в искоренение тлетворных, льстивых, досаждающих, насилующих, омрачающих, посрамляющих, от Тебе разлучающих и душу умерщвляющих страстей, – в насаждение, возвращение, утверждение в душах всякия истинныя, живоносныя добродетели, – в исполнение премудрости – во еже научити вся люди вере и заповедем Твоим, – в просвещение света моего пред людьми Твоими, яко да видят моя добрая дела и прославят Тебе, Отца нашего, иже на небесех, да не вотще ношу толикий – горний, ангельский, боготворящий, владычественный сан священства, – не в суд или осуждение».

Не забыть никогда еще одного момента из этого времени. Во время ектении, по прочтении тайной молитвы, о. Иоанн склонился над престолом и в глубоком благоговении молился. Затем он взял в свои руки дискос с Св. Телом, поднял его немного над престолом и, вперив свой взор, сосредоточенно молился пред ним. Потом он взял в свои руки потир с Св. Кровию, прильнул к нему челом, и долго горячо молился. Не произнес он в это время ни одного слова, не сделал ни одного движения, и глаза его были почти постоянно закрыты. Какая глубина воодушевления, духовного погружения в тайны нашей жизни во Христе, какое проникновенное созерцание этих тайн! Какая трогательная, умилительная, незабвенная картина. Как она трогает, возвышает, возбуждает, очищает, просветляет самое черствое, загрубелое, окаменелое сердце Я не раз впоследствии падал духом, но стоило мне только вспомнить эти минуты, как в меня вливалась откуда-то незримо новая живая струя, и я снова оживал духом.

Возглас: и сподоби нас, Владыко, заканчивает словами и глаголати: Отче наш. Нельзя не видеть глубокой мысли и в этом прибавлении. От лица всех предстоящих в храме оно исповедует, что Бог – Отец всех нас, и что мы все – родные братья друг другу. Как важно хоть одно мгновение пережить эти часто забываемые нами слова о всеобщем братстве нашем, братстве не на бумаге и в мыслях только, а в самой действительности.

По прочтении молитвы: Верую и исповедую, о. Иоанн тайно говорит следующие слова: «Господь во мне лично, Бог и человек, ипостасно, существенно, непреложно, очистительно, освятительно, победотворно, обновительно, обожительно, чудотворительно, что я и ощущаю в себе». Итак, для о. Иоанна в эти минуты Христос Спаситель не только с ним, но и в нем самом, Христос не как отвлеченное какое понятие, а как действительная, живая Личность, не как только одно представление о Христе, мысль о Христе, но и живое действование Христа в нем, ощущаемое реальным образом сердцем благочестивого пастыря. Многие ли из нас переживают такие думы и чувства в эти минуты?!.

Вот приобщился о. Иоанн Тела и Крови Христовых. Лицо его изменялось. Нет более на нем и следа той утомленности и какой-то скорби или грусти, какие можно было видеть, когда он только что входил сегодня утром в храм. Необыкновенная духовная радость, необыкновенный мир и небесный покой, необыкновенная сила и мощь отображались теперь в каждой черте его лица. Его лицо как бы светилось, как бы издавало какое сияние. Невольно вспоминался при этом нимб, (светлый кружок), изображаемый на иконах около головы св. Угодников. О. Иоанн готов был теперь снова трудиться без всякой устали с утра до самой поздней ночи; он в таинстве восприял силы на все предстоящие ему дневные труды и заботы. Лица, близко стоящие к нему, говорили что такая перемена бывает с ним каждый раз, когда он приступает к св. Тайнам, ибо в св. Тайнах он почерпал силы для несения того труда, который превышает всякие человеческие силы.

Воззрения о. Иоанна на богослужение чрезвычайно замечательны и достойны всякого внимания. Ими объясняется весьма многое из его поведения, жизни и деятельности. «Божественная служба, – пишет он в дневнике своем, – есть для меня бесценное и величайшее благо в жизни; в Богослужении – вся жизнь нашей души, все ее сокровище; – тут ее родина, ее воспитание, врачевание, ее пища и питие, ее сила и слава, ее святыня и жизнь». «Как велико милосердие Божие к нам грешным, – говорил однажды о. Иоанн И. Т.⁹ Какое неоцененное небесное утешение оставил Он нам на земле в своей святой церкви. И ведь каждый день дается нам эта радость и сладость духовная; мы здесь воспеваем св. Угодников Божиих, воспоминаем подвиги преподобных, страдания мучеников, доблести святителей, апостолов, и, наипаче, преблагословенную нашу Заступницу, Матерь Божию, – переносимся мысленно в дни их земной жизни, видим высокие примеры для подражания. Ведь и они были такие же люди, как и мы, но любили Господа и сумели угодить Ему. Мы здесь воспеваем их и ублажаем; а они, в свою очередь, как бы в воздание нам за любовь к ним, поминают нас перед престолом Божием на небе, молятся за нас, как за своих младших братьев, и мы это чувствуем осязательно, ощутительно! Ты веришь этому»?

– Верю, батюшка, как не верить?

«Да, истинно – как не верить, а, к сожалению, есть ведь несчастные, неверующие, надобно молится за них! А литургия-то божественная, какое дивное таинство! Это предвкушение будущего блаженства, это – тайна небесная, Ангелам непостижимая. А мы люди грешные совершаем, священнодействуем». «Бедные человеки, – пишет он в своих записках, – если бы вы знали, если бы вполне уразумели, какого великого сокровища, какого дара вы лишаете себя, отдаляясь от св. Чаши! Какого божественного, бесценного, животворящего, бессмертного дарования Божия, какой помощи в ваших душевных нуждах и немощах! – Вот отчего нет истинной жизни в христианах православных, жизни по духу Христову, – оттого, что они отдаляются от Христа! Вот почему умножились в людях пороки и бедствия! Вот почему против нас вооружилась вся тварь, – в месть врагам Божиим, отступившим от своего Творца! Вся природа, все стихии: воздух, вода, огонь, смерть во всех ее видах казнят отступившего от Источника жизни! Вот зрелище божественное – Литургия. Зрелище бесконечной любви, премудрости, всемогущества, правды, святости и обновления существа человеческого, растленного грехом, ощущение бесконечной сладости, красоты, света, блаженства: ибо в сем таинстве сокрыты для смыслящих и благочестивых бесконечная сладость, красота, свет, блаженство, святость, правда вечная, всемогущество, благость и премудрость Божия: не насытится сладким и светлым созерцанием ум, восхищением и блаженством сердце, при размышлении об этом таинстве беспредельной любви Божией к погибающему роду человеческому.

О, сколько благодеяний подает нам Бог ежедневно в Божественной литургии! – А как христиане к ней относятся?

Холодно, равнодушно, невнимательно. Какая безграничная любовь Бога к нам грешным ежедневно сказуется в божественной литургии! Какая близость Бога к нам. – Вот Он тут, – на престоле; – прииди и виждь! Вкусите и видите! Какое чудное общение! Какое счастие и блаженство нашей природы в этом принятии Христа внутрь себя, – очищение, обновление мир, величие, свобода, слава, жизнь и бессмертие! О, бедные, бедные люди, чего вы лишаете себя пустыми предлогами суетных житейских попечений! Говоришь, «я недостоин, грешен», – покайся, – здесь очистилище, – здесь Сын Божий, пришедший в мир грешныя спасти, а не праведных! – Говоришь: «я занят, не имею времени», – шесть дней делай, и твори в них дела твои, а хотя один в неделе – седьмой удели Господу Богу твоему. Воздадите кесарево кесареви, а Божия – Богови. Упразднитеся и уразумейте. Для всего мы находим время: для пищи и пития, для отдыха и покоя, для дел житейской суеты, для забав, театров, игрищ, нередко вредных и греховных, в угождение страстям нашим, – для всего есть время, а посетить храм Божий, отслушать с надлежащим вниманием божественную литургию, – тем более – поговеть и причаститься св. Таин, нам нет времени, нет досуга. Между тем мы знаем, что первых времен христиане бяху выну в церкви, хваляще и благословяще Бога; знаем, что они приступали к св. трапезе каждую неделю, каясь и исповедуя грехи свои вслух пред всею церковью».

Так пишет о. Иоанн, так проповедует в церкви, так учит по домам везде, где бывает, и собственным своим примером подтверждает свое учение, сам ежедневно более 35 лет приобщаясь св. Таин, за исключением тех дней, когда он бывает в дороге. Итак, вот этому-то ежедневному приобщению он и приписывает ту силу и крепость, которая поддерживает и ободряет его в изумительных его трудах среди обширной деятельности. «Господь подкрепляет меня, с Которым ежедневно я соединяюсь чрез св. причащение; иначе, где бы я мог почерпнуть силы для таких постоянных, усиленных трудов, которыми стараюсь служить во славу святого имени Его и во спасение ближних моих»!

Замечательна молитва о. Иоанна пред совершением богослужения, записанная им в дневнике. «О, святейшая, всемогущая, всеблагая Глава Церкви Своей, Господи Иисусе Христе, Альфа и Омега, Начало и Конец! Даждь мне недостойному благодать совершать святыню Твою, т. е. Богослужение Твое свято, мирно и твердо: очисти сердце мое от всякия страсти и от всякого навета вражия! Воспламеняй меня небесным огнем Твоим и не только меня, но и всех предстоящих и молящихся Тебе со мною во время моего служения! Смиряй сердца надменных века сего; покори умы их Твоей истине, и сердца их Твоему Слову; воссозидай, обновляй люди Твоя, Господи! – Я немощен, но Твоя сила в немощах моих, да совершится». Когда причастились все сослужащие, о. Иоанн приступил к раздроблению св. Агнца для причащения мирян. Раздроблял Агнца он с необыкновенной быстротой. В служебнике не положено никаких молитв в данном случае. Но чтобы во время такого св. дела не смущали душу его какие-либо праздные мысли, о. Иоанн снова шепчет молитвы. До моего слуха доносились отрывочные выражения из канона Симеона Логофета «на распятие Господне и плач Богородицы».

Закончим нашу речь прекрасною проповедью о. Иоанна о таинстве причащения, произнесенною им в 1893 году при посещении города Ярославля.

И повелел (Иисус) народом возлещи на траве, и прием пять хлеб и обе рыбы, воззрев на небо, благослови: и, преломив, даде учеником хлебы, ученицы же народом. И ядоша вси и насытишася.

(Мф.14:19, 20).

«С благословения преосвященного владыки, призвав в помощь Господа, хочу предложить вам, возлюбленные братия и сестры, несколько слов для общего назидания.

В основание слова возьму ныне читаное евангелие о чудесном исцелении Иисусом Христом недужных и также чудесном насыщении Им в пустыне пяти тысяч народа пятью малыми хлебами и двумя рыбами. Евангелие начинается словами: Во время оно, виде Иисус мног народ и милосердова о них. Все евангелие, возлюбленные братия, в главных чертах есть священная повесть о бесчисленных делах милосердия Господа Иисуса Христа к людям. Ради крайнего милосердия Он сошел с небес на землю, облекся в плоть нашу и сделался человеком, по всему нам подобным, кроме греха, не переставая быть Богом, чтобы уврачевать подобное подобным, чтобы исцелить злокачественный струп греха – всего человеческого рода; жил с человеками, не гнушался ни единого, искренно кающегося грешника, всех наставлял словом, указуя пути ко спасению, сотворил бесчисленные благотворные чудеса, являвшие Его безмерную благость и божественное всемогущество, трудил путешествиями Свои пречистые ноги, претерпевал клеветы, поношения, гонения, биения, крестные страдания и смерть и – воскрес, как Бог. Столь велико, необъятно, всеобъемлющее милосердие Господа Иисуса Христа. Он, как Творец, Промыслитель, Искупитель и Врач человечества, о всех болезновал, всех призывал ко спасению и радовался обо всех обращавшихся.

Но обратимся к священной повести о чудесном насыщении народа. Милосердие Господа к пятитысячной толпе народа, который из-за жажды слышать слово Его удалился с Ним в пустыню, и почувствовал голод, – крайне поучительно и назидательно. Оно показывает, что Иисус Христос есть Творец всего, Спаситель и Питатель рода человеческого. Довольно поучив народ словом и напитав души их нетленною пищею, Он питает и тела их вещественным хлебом и рыбами, но питает не как человек, а как Бог всемогущий. Ученики Христовы, еще несовершенные и маловерные, просят Его отпустить народ в селения для покупки хлеба, а Он говорит им, что это не нужно, и, повелев всему народу возлечь на траве, берет имевшиеся у учеников пят хлебов и две рыбы, взводит очи на небо к Отцу Своему, благословляет их, преломляет и дает ученикам для раздачи, а ученики раздают народу, и дивное чудо! Сколько ни раздают хлебы, – они не убывают, как и рыбы, доколе не получают все по довольному количеству. Все насытились, сколько ни были голодны, и оставшиеся по насыщении куски далеко превышают бывшее в начале количество пищи, ибо оставшимися кусками наполнили двенадцать корзин. Чудное творчество; чудное благословение! Чудные руки! Ибо это те Божественные Руки, которые в начале сотворили небо – и землю, и твердо держат их в стройном чине многие тысячи лет. Это – те Руки, которые производят благодетельные громы в круге небесном и осиявают землю страшною молнией, как это слышали и видели не спавшие прошедшею ночью¹⁰, – громы и молнии, от коих содрогается все дышащее. Это – те Руки, которые привели из небытия в бытие бесчисленное множество огненных слуг небесных, Ангелов, ликующих на небесах в стройном иерархическом чине, непрестанно славящих Господа и наслаждающихся неизреченным блаженством от лицезрения Божия. Это – те Руки, которые создали бесчисленное множество одушевленных и неодушевленных тварей земных, и размножили и размножают от одной крови весь род человеческий. Это – те Руки, которые разрушили ад, связали сатану, восхитили многочеловечное богатство его и извели из ада души, им содержимые. Это – те Руки, которые произращают все

плоды земные и дают пищу всякой плоти, которые изобильно произращают для человеков хлеб на полях и траву для скотов. Это – скажу, наконец, те Руки, которые на Тайной Вечери благословили хлеб и вино, растворенное водою, со словами Дающего: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, и: пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов. Да, чудесно насыщение пятью хлебами, но безмерно чудеснее напитание нас пречистым Телом и Кровию Богочеловека, которых мы, недостойные, сподобляемся так часто по милости Его. Поучительно, трогательно – умилительное зрелище чудесного насыщения народа хлебами и двумя рыбами, но безмерно поучительнее питание верных христиан Собственною Плотию и Кровию Господа, обновляющею растлевшее грехами естество наше и обожающею достойно причащающихся.

Будем же, возлюбленные братия и сестры, любить, благодарить и прославлять Господа щедрого и многомилостивого, питающего нас всякий день хлебом и всякими плодами и сладостями земными; но особенно будем любить и благодарить Его за то, что Он дает нам в пищу и питие Пречистое Тело Свое и Божественную Животворящую Кровь, и будем любить друг друга и творить милосердие ближним, как Он заповедал нам. – Аминь».

Он говорил с великим воодушевлением и горячо. Ярославцы еще в первый раз слышали о. Иоанна у себя дома, и нечего говорить, с каким благоговением ловили каждое слово горячо любимого и чтимого ими о. Иоанна. Кажется, никогда еще в этом древнем обширном храме Толгского монастыря столько слез умиления не было пролито, сколько теперь во время этой проповеди, говоренной о. Иоанном. Весь собор, битком набитый, плакал.