Июль 1869 г.

1 июля. Два раза тяжко согрешил я сегодня: дьячка Каменоградского назвал пакостником и ротозеем в полубашне около цитад[ельных] ворот, где причащали больную [Акишину]. Дьячок долго не являлся – я озлился на него (согрешил ко Господу); в другой раз – на отца протоиерея за то, что вместо меня привел мужичков к присяге и взял мой доход. Волку в пасть попало добро, думал я, и сильно вознегодовал и огорчился на него, желчи и злобы исполнился к нему. О, пристрастие к деньгам, которые не были моими, которые случайно представились и которых я не заслуживал! Вот тебе и любовь к ближнему. Из-за денег она исчезает или отпадает, и мы впадаем в диавольскую злобу, окаянные, страстные до земных благ. А это страсть земная – к земным благам – от диавола. Эта злоба, гордость, суетность – от диавола. И я так согрешил вскоре после причащения Божественных и животворящих Таин! Тысячекратно грешен.

На нищих огорчался, не совсем охотно подавал милостыню. Надо мне терпение, кротость, незлобие, смирение, беспристрастие к земным благам: потерял – не плачь, нашел – не радуйся.

Меньше денег – меньше уз, меньше тварности в сердце, тем удобнее душа может соединяться с Творцом; меньше одежд, меньше земной славы, меньше удобств житейских – тем ближе к небу, к Творцу, к истинному Отечеству. Не унывай же, когда мало имеешь земных благ, не завидуй имеющим много.

И царь, и князь, и граф, и митрополит, и все архиереи, градоначальники, все чины военные, светские и духовные, все простолюдины, воины и купцы – все одинаково предстанем Суду Христову, без различия санов, званий и лиц, ибо нет на лица зрения у Бога [Рим. 2, 11]. Ото всех потребуются дела веры и правды. Помышляя об этом, не бойся никого из земных властей, если творишь доброе; говори в присутствии их или пред ними без робости и смущения, с достоинством, как человек и христианин, как раб Божий, как член Христов и чадо Божие, ибо и они подобострастные нам по всему человеки.

Сегодня вскипел я негодованием на брата Алексея за то, что он сказал, что на свой счет сделал в Москву депешу Григорию Ивановичу Цветкову о прибытии его в Кронштадт: место-де есть в Петербурге. Обиделся я жестоко на то, что он выставил будто бы себя пред Григорием Ивановичем доброжелателем, а нас – недоброжелателями. По объяснении [...] оказался правым. Но каким нетерпеливым, самолюбивым, гордым, злым показал я себя пред ним! Отчего бы мне не остаться было покойным и благим при мысли, что он выставил себя добряком, а нас – нет, хотя бы и в самом деле было так! Любовь долготерпит и переносит в уповании на Бога клевету и неправду и считает дерзостию возненавидеть даже на мгновение брата своего в сердце своем. Из-за денег горячиться тоже не след: они туне подаются мне Богом – туне и я да даю охотно. И зачем я слукавил – заподозрил брата в том, что он хочет выставиться добряком! Видно, я выставляюсь добряком, не будучи таким в самой вещи! А какой я гордец! Как я гоняюсь за добрым мнением людей, хотя, быть может, его и не заслуживаю. От человеков утаюсь, а от Бога утаюсь ли? Не видит ли всего меня сквозь и лучше меня самого в тысячу раз? Итак, мы ежедневно нарушаем любовь к Богу и ближнему из-за денег, пищи, питья, из-за оскорбления нашего самолюбия и нашей чести.

Благодарю Господа, спасшего меня от лютой адской тесноты по молитве моей. Страсти воистину как лютые звери терзают душу!

Прочее время живота своего ты уже должен быть небесным человеком, мудрствуя горнее и отложив всякое житейское попечение, возложив надежду на Бога, – ты, причастник ежедневный Божественных Таин.

Для чего погибают пьяницы? Для чего не обращаются к Спасителю? Для чего Спаситель?

Ты целомудренно живешь и в этом поставляешь свою заслугу пред Богом, считая себя как бы вправе сребролюбствовать и жестокосердствовать к бедным? – Останешься вне врат Царствия и с целомудрием своим, если не будешь раздавать столь же щедро, сколько щедро получал и получаешь от других, юродивая дева [Мф. 25, 1 –12]!

Когда я умру для злобы, стяжания, сластолюбия, чревоугодия, гордости, тщеславия, подозрительности, нетерпеливости, уныния, лености и всех прочих грехов?

Если постники удручают свое тело к вечному животу души и тела, то и невоздержные объедалы и пьяницы также удручают его – к погибели души и тела. Лучше же удручать тело для пользы души, чем на погибель.

После поражения диавола Крестом Господа нашего Иисуса Христа диавол и его споспешная сила сделались для нас не более как бичами и учителями добродетели отрицательным образом, так что воистину во множестве силы Господней служат Ему, Господу, и нашему спасению врази Его [Пс. 65, 3]. Так, например, наказываемый за твою злобу и гордость самою злобою и гордостию, их огненными бичами, ты приходишь в разум, смиряешься, уцеломудриваешься мучениями греховными.

Ты на себе сам видишь всю бедственность греха, например злобы, гордости, зависти, любостяжания, чревоугодия, блуда и прочих, видишь сам на себе необходимость усердной молитвы ко Господу, чтобы Он един, всемогущий Спаситель, спас тебя от греха, ибо сам по себе, своими силами не можешь избавиться от него, – напротив, диавол более и более подстрекает тебя с возрастающею силою усиливать грех, разжигать тебя, насиловать тебя. Не видишь ли отсюда ясно необходимости жалеть всех согрешающих, а не раздражаться и озлобляться на них, молиться за них со всем усердием, а не придумывать средства, как бы отомстить им или уязвить их, спокойно относиться к согрешающим, а не возмущаться бесполезно, ибо всё это козни вражии.

Если видишь кого-либо из подчиненных непокорным себе и противоречивым, враждебным, считай это себе за возмездие от Бога за грехи твои, может быть такого же рода или подобные, и не презирай согрешающего, не озлобляйся на него, но всегда самого себя внутренно прежде осуждай и порицай, называя себя, а не брата зверем или горделивцем, ленивцем, грубым и необразованным, сребролюбцем, сластолюбцем, пияницей и проч., и с кротостию исправляй его. А то мы по самолюбию и греховной слепоте почти всегда других называем грешниками, а себя едва ли не праведниками, в других видим тьму грехов, а в себе – мало. И если в самом деле брат согрешает – должен, по возможности, извинять его, снисходить к нему, жалеть его, хотя бы он враждовал против нас и какими-либо знаками показывал к нам вражду свою. Побеждать нужно зло благим [Рим. 12, 21]: если ты оскорбил его, извинись пред ним и впредь берегись оскорблять его в порывах нетерпеливости и горячности. Из-за одного обидного слова иногда бывает продолжительная вражда.

В каждом грехе: в скупости, роскоши, расточительности, зависти, осуждении, сребролюбии, чревоугодии, невоздержании, любодеянии, татьбе, лжесвидетельстве, унынии, малодушии, ропоте и прочих – скрывается вражда к Богу, к ближнему и даже к себе самому, хотя иной или всякий грех и прикрывается именем любви, как-то: блудная страсть, скупость, роскошь, расточительность, сребролюбие, чревоугодие, татьба, уныние, ропот... Напротив, всякая истинная добродетель есть выражение истинной любви к Богу, ближнему и самому себе. Опасно для человека иметь какую-либо страсть в душе, особенно укоренившуюся, потому что всякая страсть дает в нашем сердце место диаволу, а сей бесплотный злодей может каждую гнездящуюся в нас страсть обратить в повод к вражде на Бога и ближнего, к нашей собственной погибели, каждую скрытую страсть, как искру, сокрытую в пепле, может обратить в пламя вражды. Вот отчего бывает, что иногда, по-видимому, ничтожный случай, например взятие другими нашей собственности (прямо или косвенно), взятие денег, употребление нашей пищи-питья и прочее, производят в нас бурю вражды; даже один взгляд на оказавшего нам непокорность, грубость или слышание его голоса производит в нашем сердце чувство вражды, неодолимой без благодати Божией. Потому надо искоренять всякую страсть, всякое пристрастие к земным вещам, к земной чести, которые диавол всегда старается употреблять в повод к вражде на Бога и ближнего, и прилепляться всем сердцем к Богу, любя и ближнего, как себя,– для Бога, заповедавшего любить его. И как не любить Бога всем сердцем и ближнего, как себя? Ибо что сделал для нас Господь и делает непрестанно ? Создав нас и введши в жизнь сию и искупив нас от греха, проклятия и вечной смерти, Он даровал нам жизнь вечную, залог будущих благ – Духа Святого, питает Божественным Телом и Кровию Своею, довольствует всеми и земными благами, очищает все беззакония наши, исцеляет все недуги наши, непрестанно помогает во всяком благом, во всех добрых трудах наших, просвещает, умиротворяет, радует, возвышает, прославляет – и за всё это требует от нас только любви к Нему и между собою.

Если я служу облеченный во Христа, в благодать Его, отрешившись всех страстей, я бываю силен в служении, мирен, свободен, дух торжествует: враги невидимые стоят издалека, не смея подступить. Но если я не совлекся ветхаго человека с деяньми его [Кол. 3, 9] – плотоугодием, чревоугодием, любостяжанием, сластолюбием, честолюбием, тщеславием, леностию, злобою, завистию и прочим, тогда я бываю крайне немощен в служении, робок, труслив, беспокоен, связан; враги усердно во мне работают, поджигая к разным страстям. Какая польза от такого служения?

6 июля. Трижды враг мучил меня злобою своею нынешний день: пред самым причастием за обедней в Успенской церкви (сорокоуст по Проворову) – впрочем, я не допустил ее до сердца, по благодати Божией: был только прилог мучительный; потом на молебне за великого князя Александра Александровича новорожденного⁹⁹ на протоиерея Павла и отчасти Матфея; и наконец дома – на свояченицу Марью Константиновну за то, что опоздали на пароход, – точно бомбы пускал или огненные стрелы. А как подстрекает! Мочи нет. За что-нибудь мстит, окаянный. Трижды спасал меня Господь по молитве моей от пасти адского дракона.

Любим человека большею частию или потому, что мы обязаны ему каким-либо житейским благом, или потому, что надеемся от него получить что-либо, или потому, что он красив лицом, или по крови, или за его образование, манерность и прочее; но отнимите всё это – и мы часто ни во что не ценим человека, как самую простую вещь. Любить человека должно для его бессмертной души, созданной по образу и подобия Божию, не взирая на то, красив или безобразен лицом человек, богат или беден, благодетель или враг, свой или чужой, единоземец или чужестранец.

Мы самолюбивы, а не боголюбивы и человеколюбивы. Любим себя и в Боге, и в ближнем, а надо любить в себе, равно и в ближнем – Бога; себя и ближнего любить для Бога, а Бога – для Него Самого и больше всего.

Бога любят всею душею и всем сердцем и всею крепостию, когда для Него жертвуют всем, что дорого, всеми земными благами, самою жизнию. Таковы были апостолы, пророки, мученики, иерархи, преподобные, бессребреники; ближнего любят, как себя, когда ему желают и делают то же, что и себе.

Не мне, но Тебе, Господи, брат мой согрешил, а Ты прости его,– я сам без числа согрешаю пред Тобою и всем прощаю, прощаемый бесконечно от Тебя. Так говори, когда кто-либо оскорбит тебя, хотя и как священника, не как человека.

Доселе я работаю тлению и праху – разумею корыстолюбие, чревоугодие, суетность, лицемерие, ценение плоти, славолюбие, хотя вижу, что всё это на минуту. Доселе гоняюсь за призраками, за сновидением, разумею временные блага, хотя эти призраки мучат, теснят, смущают меня, омрачают. Доселе неискусен я в делании заповедей Христовых, доселе дольняя, а не горняя мудрствую, доселе безумствую, несмотря на то что Господь вознес меня на небесную высоту священства, сделав меня предстоятелем престола Своего, совершителем Небесных Таин, сослужебником Ангелов.

Что привлекательного на земле? – Непрестанный грех, частые или непрестанные душевные уязвления от духовных змии, непрестанная война и ратоборство. Нет почти минуты покоя; только при всецелом обращении к Богу, при искреннем, слезном покаянии, при сердечном славословии и благодарении Бога водворяется в душе истинный покой и блаженство. А пристрастие сердца к земной красоте, к земному блеску, богатству, к земным сластям сильно бодет и мучит душу, между тем всё земное прельщает и привлекает к себе. Земные блага – подслащенные пилюли с ядом.

Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека [Еккл. 12, 13]. Мысль и намерение и старание непрестанное сопротивника диавола заключаются в том, чтобы прельстить человеков разными земными благами и прилепить их к оным, дабы они не любили Бога и не пеклись о спасении душ своих, ибо невозможно работать Богу и миру, разделяя душу, по существу своему простую и нераздельную, между любовию к Богу и любовию к миру: или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть [Мф. 6, 24]. Вот с этим-то намерением и стремлением противника должно непрестанно и ежедневно нам бороться, всемерно усиливаясь горняя мудрствовать, а не земная, непрестанно воюя с чревом, которое обыкло пленять нас каждый день, с блудом, любостяжанием или корыстолюбием, красотолюбием, с честолюбием, гордостию, тщеславием, злобою, завистию и прочими страстями.

6 июля. Воскресение. Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко даровал еси по молитве моей благодать совершить раннюю литургию с теплотою сердечною, возвышенной душою, со слезами, с миром, свободою духа, с дерзновением и громогласно; молебен – так же.

Делающий зло другому делает оное прежде всего себе самому – тем паче надо жалеть его, как безумного и подвергающего душу свою гневу Божию и вечной погибели. С любовию и терпением надо исправлять его, а не горя¬чась и сердясь. Последнее не исправит, а повредит делу.

На человека смотри чистыми очами, как на сосуд, Божиими руками и Божиею мудростию устроенный, и как на храм Божий. Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? [1Кор. 6, 19]. Только грех, это безумие диавольское, коему человек работает волею или неволею, заведомо или неведомо, есть нечистота и мерзость.

Гоняясь за чувственными удовольствиями, потеряешь благодать Божию – но горе обнаженному от благодати Божией!

Красота лица человеческого – минутный призрак, впрочем указующий на бесконечную премудрость Божию и неизреченную красоту и доброту лица Божия.

Людей должно любить в Боге и для Бога, со всякою чистотою.

Всё, что поется и читается в церковных молитвах и песнопениях о Господе и Богоматери, все бесчисленные и неизреченно великие благодеяния и чудеса – есть истина: нам остается только внимать, удивляться, благодарить, надеяться.

На табак курительный обратить внимание относительно вреда всесторонне: относительно пожаров, здоровья, детей и прочего.

Ни в коем случае ни на кого не озлобляйся, хотя бы кто на тебя клеветал, или утаивал и скрадывал твои достоинства и заслуги пред начальством, или иначе как обижал, или хулил доброе имя, нареченное на тебе, или отнимал твое, или поносил, или явно презирал и ненавидел, или гнал и покоя не давал, – и не только не озлобляйся, но от души молись за них, жалей их, как заблудших и погибающих.

13-е июля. Суббота. Очерёдная неделя. Служил всенощную в соборе. Сильное искушение; сильная скорбь и теснота; разжженные стрелы лукавого вонзились в меня; беды адовы окружили меня, в сетях адских запуталась душа моя, в бездну греховную погрузилась, наипаче из-за пресыщения. Но чего не сделает церковная молитва! Царствие Небесное силою берется, и усильные искатели восхищают его [Мф. 11, 12; Лк. 16, 16]. Это случилось и со мною. После усиленной непрестанной молитвы о спасении Господь простер мне руку помощи – и спас меня и вырвал меня из лап адского дракона, который запнул меня злобою на протоиерея за то, что он скрадывает число моих катехизических бесед пред начальством в донесении причта за полгода. Я молил Господа даровать мне нерушимое незлобие при всех нападках на меня врагов и любить их как подстрекаемых начальником злобы – диаволом, подобно как и я подстрекаюсь к злобе на ближних от него же. Я молил Господа даровать мне мудрость к исполнению Его заповедей – мудрость незлобия, смирения, терпения, воздержания, нестяжания, чистоты, простоты, благожелательства и прочего.

Кто имеет истинную любовь к самому себе? Тот, кто всячески старается восстановить в себе падший образ Божий чрез отвержение страстей и водворение в себе всякой добродетели; кто не порабощает бессмертного, богоподобного духа своего земной суете, земной суетной мудрости, земным почестям, удовольствиям, земному богатству и прочему; кто всемерно прилепляется к своему первообразу Богу, источнику жизни и бессмертия, и не служит твари паче Творца.

Бог есть любовь [1Ин. 4, 8]. Бог есть Отец, из Негоже всякое отечество на небе и на земле [Еф. 3, 15]. Потому особенно надо ревновать о любви взаимной.

Осуждая ближнего и с злорадством говоря о его слабостях, грехах, недостатках, ты прежде всего оскверняешь и уязвляешь себя самого, причиняешь духовную смерть душе своей, делаешься врагом Божиим и споспешником диавола, коему одному свойственно радоваться о зле. Поступая согласно с разумом и Евангелием, не следует ли посмотреть прежде всего на самого себя, на свои слабости, страсти, недостатки, на свои струпы и язвы душевные и, снисходительно смотря на свои слабости, так же снисходительно смотреть и на слабости и немощи других; прощая себе взрывы злобы, гордости, зависти, сребролюбия, жадности, высокомерия, лицеприятия, лукавства, прощать оные и другим и молиться за них Богу, как молимся за себя, когда, согрешивши пред Богом и людьми, уязвляемся своею совестию и, томясь в душе, раскаиваемся пред Богом, прося Его милости и мира? Ведь ближние – члены наши: их благосостояние – наше благосостояние, их злополучие, страсть, грех, болезнь – наше неблагополучие.

О, величие архиерейского и священнического сана и благотворность его для земнородных: ему вверено продолжение дела Иисуса Христа и апостолов.

Особенно надо воздерживаться от осуждения наших пастырей и архипастырей, носящих сан Христов; особенно об них надо молиться, чтоб дал им Бог понести тяготу их служения и достойно проходить это высокое служение.

Если будешь любомудрствовать по Евангелию, то и враги твои нисколько не повредят тебе, а соделаются лишь виновниками твоего вечного благополучия и спасения. Не воздавай только зло за зло и досаждением за досаждение, а напротив, благословляй, молись, зная, что на то ты называешься христианином – от незлобивого Христа, к тому ты призван и наследуешь за это благословение Божие и вечное блаженство, по оному гласу: при- идите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира [Мф. 25, 34]. Тебе случай к терпению – покажи его, не упускай случая получить награду за оное. Все ходим пред Сердцеведцем и праведным Судиею.

Глупое, злое, самолюбивое и упрямое мое сердце: не только на своего протоиерея я сержусь и на отца Матфея и на дьячка Каменоградского, но и на самого митрополита – за их оговоры меня или выговоры мне за мои беспорядки, коих я не сознаю. Верь после этого своему сердцу, следуй его злобе! Предай же себя, друг друга и весь живот свой Христу Богу – Главе и Спасителю нашему и Судие нашему.

Образ есть неизреченныя Божия славы Преосвященный митрополит Исидор¹⁰⁰, аще и носит язвы прегрешений, – пожалей и поболезнуй и помолись об нем, как о себе; пожалей, хотя бы ты и не увидел его перемены к тебе, попирая свое самолюбие и считая себя достойным строптивого его обращения с тобою,– ибо владыка есть. Вспоминай Суд Страшный, последний и предстоящее на нем человечество. И ты – образ неизреченной славы Божией, хотя и носишь язвы прегрешений, – видишь одинаковость природы и немощей, одинаковую высоту и одинаковое смирение: взаимной жалости, да и уважения мы достойны.

Бежи от славы земной, презирая ее, – и она будет искать тебя; ищи славы небесной, нетленной – и к тебе придет слава небесная и земная. Враг спасения нашего подстрекает нас гоняться за славою земною, за земными наградами, отличиями, крестами, формальными благословениями синодскими – и морочит нас ими и вовсе удаляет нас от горнего мудрствования, от почести горнего звания, от славы внутренней, порождаемой тайною добродетелию, как морочит нас земным богатством, земными сластями и нарядами, унижая и извращая тем нашу природу богоподобную, небесную. Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? [Ин. 5, 44]. Мы домогаемся, чтобы в формулярном-то списке были мы отмечены хорошо, а о том, как мы отмечены сами у себя в сердце, в совести, как мы отмечены у беспристрастных и светлых Ангелов, у Самого Бога, – не думаем. Потребуются ли наши формулярные списки на Страшном Суде? Нужны ли наши формулярные списки народу, среди которого и которому мы служим? Не нужны. Мы нужны народу лицом, жизнию, делами, а не по формулярным об нас отзывам. Это условная и временная форма. В формулярных списках часто великие злодеи, неправедные люди отмечаются прекрасно.

Итак, горняя мудрствуй: ищи горней славы, порождаемой истинной добродетелию, любовию к Богу и человечеству, а не земной. Брось самолюбие. Не обольщай себя. По совести, ты заслуживаешь не похвалы, а порицания, не награды, а наказания. Достоин есмь всякого осуждения и муки, говоришь ты ежедневно на молитве¹⁰¹. Смиряйся пред Богом и человеками, считай себя на деле хуже всех и ниже всех и не гоняйся за наградами. Не видишь ли, что, гоняясь за наградами, ты обнаруживаешь свое греховное самолюбие и гордость, возвышаешь сам себя? Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится [Лк. 18, 14]. Раб, говори, неключимь есмь, яко еже должен бых сотворити, сотворих [Лк. 17, 10]. О формулярах не заботься. О душе заботься – формуляры приложатся. Слава за истинною добродетелию, как тень за телом, следует. Господи, вразуми и помоги!

Слава Божественным Тайнам, укрепляющим мою душу и тело! Если я не литургисаю неделю или три-четыре дня, я делаюсь слаб духом; ветхий человек начинает возмогать; являются похоти и страсти, и, когда начинаю служить, мне приходится всегда испытывать крайнюю немощь духа и тела, слабость голоса и прочее, перенести борьбу самую ожесточенную с внутренними врагами; но после достойного причастия Божественных Таин я мгновенно оживаю, успокаиваюсь, укрепляюсь, получаю благодерзновение пред Богом и людьми. Слава Святым Божественным бессмертным и животворящим Тайнам Христовым!

Замечат[ельный] день щедрот Господних: сегодня (14 июля) Господь послал доходу поручного четыре рубля пятьдесят копеек. Дивный промысл о подающих милостыню: я раздал только два рубля с копейками, а мне пришло четыре рубля с копейками! (Молитва с крест, у Ковригиной; причащ[ал] старушку Матрону Егоровну, мать Гречухина, и молитву родильнице давал на горе.)

Марина Ив. обиделась, что ей замеч[ено] о бесквасии просфор. Лучше не замечать, а стерпеть.

Воистину, я один зол – никто другой. Да бегу от злобы усерднейше, да прилежу благодати.

Красота ли чьего лица прельщает тебя и отвращает твое сердце от Бога, ибо невозможно совместить любовь плотскую с духовною? Но Бог есть красота неизреченная, виновник всякой красоты земной и небесной. Сладость ли пищи и пития? Бог есть сладость бесконечная, а земная сладость – минута. Одеяние ли драгое и прекрасное? Бог есть одежда пресветлая. Почесть ли земная? У Бога почесть несравненная – сына и наследника Божия. Свет ли видимый прельщает тебя? Бог есть свет неизреченный, неприступный. Богатство ли земное? У Бога всякое богатство. Бог есть всякое благо. Прилепляйся к Нему единому всем сердцем безраздельно – и всё приложится тебе.

Внутренняя жизнь человеков: сколько печалей, мелочных страстей, споров, внутренних войн, рвения, совопросничества! Враг непрестанно крадет наше сердце и наше спасение, занимая нас земною дребеденью.

Ей, полезно и нужно, чтобы враги твои жили и искушали тебя, – зачем же ты желаешь им зла и смерти? Разве один хочешь поселиться на земле с своими только приятелями? А тогда зловоние страстей всё останется в тебе: некому будет потревожить и обнаружить оное. Только враги или истинные друзья могут вызвать наружу наши недостатки: одни по злобе, другие – по доброй воле и по дружеской любви и мудрости. Не желай же, чтобы все враги твои были истреблены. Тогда и поводов к терпению и венцов, за терпение уготованных, не будет. Как в жизни естественной нам нужно и горькое и сладкое, и кислое и пресное, соленое и без соли, так и в жизни духовной нужны други и недруги, радости и печали, страхи и дерзновение.

Если начальник велит тебе что-либо сделать против твоей воли и ты считаешь волю его незаконной, то не возмущайся, не ярись и не озлобляйся на него и не говори: на что это похоже? не стану исполнять таких приказаний! – но, оставаясь покойным, сходи к нему сам и кротко и разумно переговори с ним о недоразумении – и увидишь, что он сам с благопокорностию отменит свое приказание, и ты избегнешь таким образом неповиновения, противления, злобы, упрямства, которые могли бы навлечь на тебя много зла и напрасного смущения. Это же наблюдай и по отношению к своим родным: будь и к ним благопокорен и не ярись на них, когда они требуют чего-либо противного твоей воле.

Кротко и благосмысленно поступай во всем, не попуская действовать в себе буйным и слепым страстям.

Часто бывает, что чем кто недостойнее, тем тот более желает себе наград и отличий, а достойные, думая о себе смиренно, евангельски, считают себя не достойными никаких наград, говоря: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать [Лк. 17, 10].

Величайшая святость во всем житии требуется от священника, преискренне причащающегося Пречистых Таин Господа Иисуса Христа.

Свят, Свят, Свят Господь Саваоф [Ис. 6, 3]. Этими и подобными словами внушается всем, именующим имя Господне, жить свято. Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш [Лев. 19, 2].

Зол, строптив, говоришь, такой-то начальник или вообще человек. Потому-то его и пожалей, и помолись об нем от души, а не сердись на него, не негодуй, не питай к нему презрения, ненависти, желчности: злоба и прочие страсти есть общая наша немощь душевная, общая болезнь, беда. Озлобляться на злого и строптивого есть безумие, крайний вред и погибель душевная для тебя самого. Злоба происходит часто от пресыщения и довольства во всем. Злиться на злобного значит то же, что битого бить еще. Всех нас в злобу приводит диавол.

Не думайте, что Богу нужна ваша молитва, – она нужна неотложно для вас, и для вас крайне нужен Бог. Молитва есть величайшее благодеяние Божие вам.

Не только за бедных, но и за богатых носи тяготы при случае, безмездно и без досады. Бог воздаст тебе. Досада при несении тяготы за ближнего показывает недостаток любви и терпения и наклонность к корыстолюбию. Трудись потому, что труд полезен и необходим для тебя самого, и не думай, что работаешь для других и за [других], а для себя и за себя.

16 июля. Среда. Утреня. Очерёдная неделя. Сегодня бесплотный злодей напал на меня мгновенно и сразил меня при взгляде на вошедшего в церковь чтеца Василия

Каменоградского, воспротивившегося мне в Великий пост в алтаре, когда я велел ему (в смутном и злом духе) остаться и поучиться службе утренней. Как меня смутила, парализовала эта злоба! Сердце помрачилось, сила оставила его; скорбь, огонь адский, теснота объяли меня; дух злобы напал на меня, как вихорь, и колебал меня, но я молился и противился ему: молился за чтеца Василия, чтоб Господь его помиловал, вразумил, чтоб он не погиб ради меня и я ради него. Не жалок ли я, обладаемый и насилуемый от сопротивника против моей воли? Не должно ли пожалеть и брата, согрешающего по научению диавола? Не должно ли терпеть и долготерпеть ему? А у меня терпения-то, не только долготерпения, и недостает. Долготерпение же первый признак любви, по Апостолу: Любовь долготерпит, милосердствует и прочее [1Кор. 13, 4]. Несколько раз я припадал к престолу – и едва оставила меня злоба; даже доселе не совершенно изгладились последствия ее в душе моей: доселе она еще потрясена и смущена. Что нелепее и смертоноснее злобы – и, однако же, мы поддаемся ей! О, безумие, омрачение, бессилие для добра! О, злоба! И как же безумен злобный! Хотя брат, на коего сердимся, и подходит к нам со смирением, но мы всё упорствуем в злобе, равно как когда и не подходит к нам для привета, тоже носим злобу на него. Не потому ли мы на него злобимся, что в нем есть много задатков добра, из-за которых чрез нас гонит его диавол, и мы, таким образом, становимся орудиями его злобы? Во всяком случае, очевидно, что злоба – сам диавол, и тот, кто злобится на брата, хотя бы оскорбившего нас, противившегося нам,– есть слуга диавола. Поминай незлобивого Иисуса Христа, претерпевшего с кротостию и незлобием столько дерзостей от людей и молившегося за них. Терпи и молись и ты, и врагу не служи. Зло добром, а не злом истребляй.

16 июля. Благодарю Господа, услышавшего молитву мою о чтеце Василии Каменоградском и чудесно изменившего его, сделавшего смиренным: каким благоустроенным сердцем и голосом прочитал и пропел он вечерню сегодняшнюю, с каким смиренным настроением духа! Этого я и желал, об этом и молился. Благодарю Господа, примирившего меня с сим чтецом. Великую силу имеет изъятие частиц из просфоры за кого-либо и моление пред Бескровною Жертвою.

Как за человека немощного (не как только митрополита) помолился я сегодня и за владыку Исидора – и уповаю, что благоплодно, по благодати Божией; это знает его душа, и на это уповает мое сердце.

Всесовершенный Бог сотворил всё совершенным и прекрасным, так что вся добра зело [Быт. 1, 31], как Он Сам засвидетельствовал по окончании творения. Но особенными совершенствами Господь одарил на земле венец творения – человека, создав его по образу и по подобию Своему и даровав ему заповеди, при добровольном исполнении которых он мог сохранять и возвышать в себе дарованные совершенства и возвышать свое блаженство, а при неисполнении – терять их и искажать себя и совершенно погибнуть. Самое совершенство Божие. не терпящее несовершенства в разумной твари и где бы то ни было, требовало строгого и неопустительного исполнения законов Творца; самая любовь Божия к Своему образу и подобию – человеку требовала строгого исполнения законов творческих, потому что как от исполнения их зависело совершенство человека и блаженство его, так от неисполнения он неминуемо должен был сделаться несовершенным, должен был обезобразиться, извратиться, сделаться несчастным и погибнуть. Потому не только человеку, но всему даны законы в мире, всем тварям – разумным и неразумным, одушевленным и неодушевленным, которые исполняются разумными существами разумно и свободно (или не исполняются), а неразумными и неодушевленными – слепо и необходимо. От исполнения этих-то законов Творца зависят красота, жизнь, порядок, благобытие тварей, а уклонение от них влечет за собою безобразие, беспорядок, смерть их, ибо все вы званы посредством слова из небытия к бытию Творцом и держитесь Его словом, Его законами. Если бы солнце или земля и другие планеты уклонились хоть на одну черту от порядка, указанного Творцом, это уклонение повлекло бы за собою [общий] беспорядок и разрушение; подобно тому и в нравственном мире явное беззаконие одного, особенно важного лица, влечет за собою беззаконие многих, и происходит разврат, душевная и телесная погибель многих. Поэтому как в мире естественном, так и в мире нравственном необходимо строгое исполнение законов Творца, необходимо строгое наказание за нарушение их нравственными существами, необходима геенна, или вечный огонь, за нераскаянность, ибо они попрали вечные законы Творца, бесконечное Его долготерпение, бесконечную правду Его, бесконечное Его милосердие, явленное в ниспослании на землю Сына Его Единородного, в Его самоистощании за спасение мира.

18 июля. Благодарю Господа, даровавшего мне и нынешний день благодать совершить Божественную литургию с теплым чувством и с силою многою, яко¹⁰² умилитися всему многому церковному собранию, и причаститься неосужденно Божественных Таин; также совершить непреткновенно молебен с водосвятием святой мученице Параскеве во всей полноте и препобедить козни сопротивоборца. Благодарю Владычицу, избавившую меня от злых при совершении утрени и молебствия водосвятного после утрени, когда причетник Василий Каменоградский делал многие пакости своим голосом, чтоб раздражить меня: душа моя в злых таяла и исчезала, но Владычица и святая мученица Параскева по молитве моей заступили меня от лютого борца, яко явнии быти помощи их. Слава вере Христовой, помощию которой я преодолеваю толикократно адские тесноты и пакости огненные сопротивника, стрелы его разжженные.

19 июля. Благодарю Господа, даровавшего мне, по молитве моей, благодать совершить мирно и непреткновенно утреню и все прилоги лукавого отразить в начале. Благодарю Господа, неоднократно помиловавшего меня в утренние часы, на улице и в квартире моей, когда я воззвал к Нему при возмущении страстей (сластей), пожалев брату сластей. Доколе это жало будет во мне? Доколе из-за него другое жало – жало злобы, зависти, уныния? Сознаешь, что нелепо, а грешишь. Как враг извращает грехом душу нашу, созданную по образу Божию, Богом и в Боге жить долженствующую и на Него всё упование свое возлагать. Хлебом ли одним жив будет человек? Не тысячекратно ли я испытал, что жизнь моя в Боге? А между тем что же бывает? Один звон стаканов, ложек и тарелок по действию вражию часто возмущает и уязвляет нас жестоко, когда даровые нахлебники наши без нас едят и пьют. О, нелепость! Сумасбродство! Плотяность, тленонеистовство!

Победную песнь пою Тебе, Господи, яко Ты, сильный в брани Царю Славы, победил еси во мне невидимых врагов, люто после дневного отдыха боровших меня во время и после стола жадностию, жалением, завистию. Вот что делает для нас враг, или мы делаем сами себе богом чрево и снеди, вот к чему прилепляемся мы сердцем! Вот из-за чего теряем любовь к Богу и ближнему и непрестанно нарушаем заповеди Господни! Вот из-за чего иссякает любовь многих!

Как неглубоко, неискренне, изменчиво наше благочестие: малейшее искушение ниспровергает оное; вот человек молится, умиляется душой, плачет о грехах; но кончилась молитва: он выходит из храма или из дома, встречается ему нищий, просит у него милостыни значительной, например денег на покупку топора или рубашки и прочего, – и наш молитвенник вдруг переменяется: из агнца делается волком, ярится на просящего: как ты смел просить у меня таких денег, где мне их взять, да ты тунеядец, ленивец, и прочее в подобном тоне и духе. Куда девалось благочестие, молитва, слезы? Или вот тому же человеку, аки¹⁰³ благочестиву, встречается человек, почему-либо им невзлюбленный, – и в сердце у него опять смущение и ненависть вместо любви и снисхождения; или вот пришел к нему ближний откушать его хлеба-соли или чаю и сахару, часто посещающий его, – и он опять в смущении и досаде, ему жаль для ближнего даров (именно даров: даром дано всё) Божиих; или вот он после молитвы на обеде где-либо – и с жадностию ест и пьет, объедается и упивается. Где же у нас горнее мудрствование? Где неизменное благочестие, где небесные нравы? Где изменение сердечное? Где постоянство в благочестии? Я вижу в человеке злобу, гордость, зависть, скупость, жадность, невоздержание, блуд, сребролюбие и любостяжание. Или вот он встречает соседа богатого, сослуживца, у коего полная чаша, как говорится, всего, рог изобилия, – и не может удержаться от зависти и хулы; встречает красивые лица – и зрит на оные с вожделением. Причина всех этих греховных превращений есть пристрастие сердца к здешней жизни и ее благам.

Пал в грех жадности и скупости: пожалел киевской наливки Григорию Ивановичу, Анне Константиновне и Алексею Константиновичу, и на жену разгневался, и себя поверг в огненную скорбь и тесноту. Вот окаянство, самолюбие! Себе не жалею сластей, а ближнему жалею, и любовь к ним нарушаю, и их оскорбляю внутренно, хотя и не в глаза, а души их чуют мою нелюбовь и жадность. Согрешил ко Господу! Но дивен Промысл Господа: в тот же вечер Господь прещедрый послал мне поручного доходу два рубля, и наливка возвратилась мне с избытком; Господь как бы говорит: только живите в любви и не жалейте ничего друг другу, как Я не пожалел для вас Сына Своего или как Иисус Христос не пощадил Себя Самого и Себя Самого дал в пищу и питие.

Как это мы ценим то, что ничего не стоит, чего ценить не должно, как ценим тлен и прах – пищу и питье, одежду, деньги и прочее? Как призрак считаем за действительность, сон – за существенность, мечту – за истину и изобретаем множество иных богов, которые жизни не дают, но причиняют гибель душе? Как мы жалеем то, чего жалеть не следует? Как не жалеем ближнего, которого жалеть следует? O, жало земное, жало бесовское! На всем земном ясно написано: тлен, – но мы по ослеплению вражию часто не видим этой надписи и за тленом гоняемся, как за чем-то вечным, а вечные блага, вечную жизнь презираем, о вечной добродетели нерадим, бессмертные души, и свои и ближних, презираем.

Я поставлен от Бога проповедником нетленной жизни и Царства Небесного, а вы все гоняетесь усердно за тлением и забываете нетленную жизнь, нетленную добродетель, нетленную душу,– какая потеря для вас от этого? Бесчисленная, ужасная, невознаградимая. Лучше всё имение потерять, жизни земной лишиться [мучительным образом], нежели потерять душу, Царство Небесное.

20 июля. Благодарю Господа, даровавшего мне благодать совершить непреткновенно литургию в Успенской церкви и низложить врага, боровшего меня смущением и озлоблением на дьячка Каменоградского, намеренно непристойно себя державшего во время литургии верных в алтаре, чтобы раздражить меня или Бога. Считая это пакостию врага, я презрел этот поступок невежливого и грубого причетника, предоставляя судить его праведному Богу, и сам, по благодати Божией, успокоился и спокойно выговорил на великом входе все лица царского дома, и всю обедню совершил непреткновенно, хотя слабым голосом. Благодарю сильного в брани Господа.

Не должно унывать ни при какой неприятности и опасности, болезни, гонении, неисполнении нашего желания, но покоряться обстоятельствам или, паче, Богу и Его святой воле, ибо уныние и малодушие есть грех, безумие, вред, новая неприятность, болезнь духа, а болезнь болезнию, неприятность неприятностию не вылечишь, напротив – усилишь существующую уже неприятность, болезнь.

Идол – свое лицо или чужое, когда кто засматривается в зеркале на свое лицо или без зеркала на чужие: от Господа отступает его сердце и себя делает кумиром или других.

Цени в человеке то, что в нем по образу и по подобию.

Михайло Егорович (тот, который ходит к Ивану Афанасьевичу), по-видимому, есть фискал митрополита Петербургского. Во всех церквах он бывает, всюду ездит, наблюдает, о всех духовных лицах судит, всех знает. Хорошо митрополиту иметь такую живую газету: он про всех всё знает, чрез одного человека или [так] чрез нескольких. Можно и деньги хорошие платить таким людям.

27 июля. Воскресенье. Благодарю Господа, даровавшего благодать по молитве моей, хотя и с немалым трудом, совершить искренно Божественную литургию в Успенской церкви со слезами и причаститься Святых Таин неосужденно, в мир и крепость душевных сил, в очищение и освящение души и тела, во здравие. Имена царственных лиц выговорил на великом входе. Чувствовал, что сильно было мое служение: вся церковь повергалась ниц от умиления. Слава Богу, слава силе Божией, в немощи совершающейся! Благодарю Господа, отразившего прилив злобы диавольской к сердцу моему по быстрому возведению сердечных очей моих ко Господу, когда я вышел на молебен царский и стоял с протоиереями Павлом и Матфеем.

Все мы – братия храма и служители Божии, великие и малые,– помогаем друг другу, носим тяготы друг друга, делаем одно дело – славим Господа, и потому все должны жить всегда во взаимном согласии, любви и уважении, дабы достойно все восхваляли Господа и служили добрым примером пасомым или прихожанам.

Страсти, и особенно злоба, работают в нас и удручают нас каждый день! Как много мы еще делаем для ада!

Познаете ли вы осязательно любовь Божию, премудр[ость] и всемогущ[ество] в творении бесконечно разнообразных и сладостных плодов в пищу и наслаждение наше и благодарите ли, славите ли Его? И, что важнее всего, возноситесь ли к представлению бесконечных, вечных, нетленных сладостей на небе? Живете ли во взаимной любви, помогаете ли друг другу? Не стараетесь ли завладеть всем одни, не уделяя другому? Не слишком ли много употребляете на свою плоть, ибо иной для себя в состоянии в год употребить три и четыре и пять тысяч рублей в припадках роскоши?

Пресыщение одебеляет сердце, делая его грубым, жестоким, способным ко всякому возмущению страстей.

Диавол ежедневно крадет из сердец сознание и чувство духовных истин, или веру, надежду и любовь, и впечатлевает всё мирское и греховное, греховные образы, чувства, стремления, дела.

Вся трудность борьбы со грехом заключается в том, чтобы каждое мгновение быть на страже своего сердца и помышлений и усердно мысленно противодействовать всякому греховному движению сердца или помыслу, ибо грех тонок и быстр, как молния, как мысль, и, быстро и тонко входя в душу, как жало змеиное, мгновенно разливает в ней греховный мучительный яд – если в одно мгновение не отразили его от сердца. Наибольшая часть грехов происходит в нас от греховного самолюбия, от пристрастия к земным вещам, к деньгам, сластям, к земной славе. От чего эта злоба, ежедневно удручающая нас, эта зависть снедающая? – От самолюбия, своенравия и упрямства, от пристрастия к благам временным, тленным. Отвергнись себя, презри, поработи чрево духу – и злоба, и зависть, и гордость, и своенравие уничтожатся сами собою, и вкусишь небесный покой здесь, на земле. Носи с радостию тяготы других для Бога и ради будущего воздаяния. Противься непрестанно самолюбивой, своенравной и ленивой плоти. Страсти глубоко успел укрепить в нас диавол чрез навык ежедневный: разрослись и утолстели в сердце, как корни большого дерева, или, как шипы, как гвозди, вбиты.

Великая корысть духовная есть любовь к ближнему, являемая ежедневно в прощении обид, в услужливости, в кротком перенесении не нравящихся нам поступков в домашних, в отвержении своенравия, в покорности, в подаянии с охотой милостыни.

Вот ты ежедневно служишь Богу, стоишь у престола, совершаешь пренебесные Тайны, славишь Господа, читаешь столько молитв, подвизаешься, по-видимому, в христианской жизни; но вот я озадачу тебя вопросом нескромным: при таком пренебесном служении, при участии в таких Таинствах место злобе, гордости, зависти, сребролюбию, чревоугодию, блуду, лености в сердце твоем есть? – Так, ты не оставил ни злобы, ни гордости, ни зависти, ни сребролюбия, ни чревоугодия, ни блудного похотения, ни лености. Не безответен ли ты? Не тысячей ли мук достоин ты при таком Божием попечении о тебе, содействии тебе, при таких силах Божественных в тебе? Если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в тебе, то давно бы они во вретище и пепле покаялись... и если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня [Мф. 11, 21, 23].

Что такое милостыня? – Перекладка тленного имущества из влагалища ветшающего в неветшающее, мена оскудевающего имения на неоскудеваемое. Июля 28-го дня 1869 года. Понедельник.

30 июля. Среда. Воззвал я ко Господу с полным упованием о прекращении дождевого ливня, и чрез пять-десять минут небо просияло. О сооружении Дома трудолюбия тоже молился Господу с упованием. Исполнит и это прошение мое Господь. В Господе Иисусе уповаю получить желаемое.

Идет человек, почему-либо нами ненавидимый, кротко, спокойно, не ругается, не дерется, не отнимает, и мы ненавидим его, даже иногда где? – в храме. Не вражие ли это дело? Не безумное ли с нашей стороны? Не противиться ли врагу надо всеми силами, всем сердцем и не лишать брата, как члена нашего, должной любви? Если бы он даже поносил нас, отнимал у нас – и тогда надо бы его любить, ибо он болен духовно, он жертва врага, он в сетях его погибельных. Да не мы ли только еще больны – гордостию, ненавистию, презрением? Не мы ли влили яд злобы в сердце брата? Любовь мягчит и располагает, а злоба отталкивает.

Какая добро́та существа человеческого, созданного по образу Божию, по грехопадении восстановленного и обновленного благодатию Христовою, благодатию Таинств! Как святые Божии человеки сияют, благоухают, и еще паче просияют и возблагоухают в вечности, в Царстве Отца Небесного! А мы нерадим, скверним себя грехами и пристрастиями! О, жалость! О, окаянство и небрежение, достойное слез бесчисленных!

Всё в Тебе Господь, Пресвятая Владычице Богородице, исполняющий всяческая во всех [1Кор. 15, 28]; всё в вас Господь, святые Архангелы и Ангелы; всё в вас Господь, святые Божии человецы, все вы облечены в Него, украшены Его Божественною славою. Нам сподобиться этой славы Господа умолите.

Диавол, не в состоянии будучи вредить Самому Господу, вредит образу Его на земле – человеку: и непосредственно, и посредством тех же человеков, исполненных его нечестия, посредством их злобы, ненависти, зависти, любостяжания, чревоугодия, пьянства, блудной похоти, обиды, убийства, лжесвидетельства. В нарушении каждой заповеди выражается вражда к Богу и ближнему, дьявольская вражда; каждый грех есть, можно сказать, объявление войны Богу или открытое восстание на Бога. Каждый грех искажает в нас образ Божий. Как же должно избегать греха, искажающего столь дорогой, величественный в нас образ! Как бесконечна любовь Господа к Самому Себе, к светлости, святости, бесконечным совершенствам Своим и к образу Своему, столь величественно, художественно изображенному в человеке, – так бесконечна должна быть любовь наша к святости Божией, в которой мы сотворены, в которой, по утрате ее грехопадением, восстановлены, так должна быть бесконечно велика любовь наша к нравственному закону, или к заповедям Божиим, которые суть выражение Его святейшей воли касательно нашей святости. Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда [1Фес. 4, 3].

Любви нет у меня к отцу протоиерею и отцу Матфею, что я тяготы не хочу носить даром, – а они за меня носят: обедни служили, молебны.

Брак есть сеяние семени. Дивны дела Твои, Господи, и святы и премудры!

Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим [Лк. 10, 27], то есть чтоб всё сердце твое, вся душа твоя, все мысли твои и силы твои были заняты Богом, устремлены всегда к Богу, чтоб никогда сердце и мысли не отчуждались от Господа Бога, никогда ни словом, ни делом не удалялись от Создателя, Который, будучи всё для нас, должен быть и любим нами всецело, безраздельно. Он для нас всё в духе, и Он для нас всё в веществе – ибо Его и дух и вещество. Всё должно быть целесообразно в нашей жизни, то есть согласно с целями, которые Он предписал. А первая и последняя цель есть Он Сам, Виновник всех тварей. Нет Бога во всех мыслях его, говорит псалом 9, 25.

Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня... кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое [Ин. 14, 21, 23] – слово Его, в противность слову диавола, злонамеренного нарушителя и развратителя законов Божиих и губителя тварей Божиих, особенно человеков.

Разум, порядок, цель, необходимо предполагаемые нравственным законом, или заповедями, свидетельствуют о бытии премудрого, святейшего, всеблагого и всемогущего Законодателя.

Всячески храни в себе область мысли и чувства и воли, не попуская в себе гнездиться и обращаться мыслям суетным, пустым, чревоугодливым, любостяжательным, скверным, лукавым, хульным, горделивым, противным, завистливым, чувствам злым, унылым или блудным, воле злой, раздражительной, похотливой на зло. Соблюдая в порядке внутреннее, сохранишь себя и вне, во внешнем мире – в словах и поступках. Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни [Притч. 4, 23]. Извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, лжесвидетельства, богохульство... все это... оскверняет человека [Мк. 7, 21 –23]. Господи! Очисти... внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их [Мф. 23, 26].

Господь повелевает твердо держаться заповедей Его 1) из любви к Своей премудрости, благости и могуществу, выразившихся в этих заповедях, и 2) из любви к разумным тварям Своим, созданным по образу и по подобию Его, к образу славы Своей, чтобы сохранить, обновить растлевшее страстями, просветить, обожить и облаженствовать сей образ, сделав его сообразным Себе. Господь уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его [Флп. 3, 21]. Праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их [Мф. 13, 43]. Для этого Он заповедует нам знать Его, не делать кумиров, не произносить всуе Его имени, помнить день субботний и день искупления, или восстания Его из гроба, и прочие дни искупительных Его явлений и дел; чтить родителей, не убивать, не прелюбодействовать, не красть, не лжесвидетельствовать, не желать чужого [Исх. 20, 2 –17].

Говоря о заповедях, я должен раскрыть пред вами, [братия], всю греховность нашу, неумытную правду Божию и суд, которому она подвергнет нас в случае нераскаянности, и возбудить жажду к исполнению их. Нетрудно изучить заповеди Божии, заключающиеся в десяти словах, или заповедях, почему они и называются десятисловием, – надо неотложно исполнять их, ибо Господь заповедал хранить их накрепко. Но как жалко! Многие, многие даже не знают их, хотя каждый, от мала до велика, должны знать непременно. А не зная заповедей Божиих – между тем как у всякого ум и совесть омрачены грехами, сердце источает непрестанно помышления греховные, воля стремится ко злу, – можно ли избежать греха, не будем ли падать непрестанно из греха в грех?

А между тем для Господа мерзость и один помысл неправедный, грех и всякое слово праздное, намерение недоброе – кольми паче дело нехорошее; и Господь на том Страшном Судилище Своем истяжет¹⁰⁴ не только за дела, но и за слова и помышления. Итак, говоря о заповедях Божиих и о непрестанном нарушении их нами и о грядущем Суде над миром, я должен возбудить во всех вас спасительный страх Божий с искренним и твердым намерением твердо изучить и неотложно исполнять оные с помощию Божиею, и произнесу слова Господни: Кто имеет уши слышать, да слышит! [Мф. 11, 15 и др.].

Чувствилище, или сердце свое, надо беречь как зеницу ока от пристрастия к земным вещам, ибо эти пристрастия ожесточают его и иссушают любовь к Богу и ближнему: надо избегать отягощения чрева пищею и питием, избегать лишнего покоя или сна, не заботиться до мелочности о здоровье, так, чтобы не терпеть ничего мало-мальски вредного для себя и огорчаться на причиняющих нам чем-либо малейшую неприятность, например курящих или зловоние издающих; избегать пристрастия к одежде, ибо это пристрастие может изгнать из сердца любовь к Богу и ближнему; не напрасно о Предтече замечено, что он носил одежду из верблюжьего волоса и кожаный пояс [Мф. 3, 4; Мк. 1, 6]: это показывает, что в его сердце не было ни малейшего пристрастия к одежде и вообще к внешности и всё внимание было занято внутренностию, всё сердце нераздельно было предано Богу, тогда как мы занимаемся более внешностию, пренебрегая внутреннюю, богообразную скинию, внутренний храм Божий – сердце.

Люби ближнего, как себя, говорит закон Божий [Лев. 19, 18; Мф. 19, 19; 22, 39; Мк. 12, 31]. И всякий человек сознает, желает и требует себе от других человеков любви такой, какую они имеют к себе. Это желание высказывается часто. Например, говорят: себе взял лучшую часть, а мне дал худшую, или: себе большую, а мне меньшую, или: сам ест то и то, а мне не дает, или: сам едет гулять, а меня не берет с собою, или: сам живет богато, а мне не хочет уделить и малого, или: другим делает то и то, а мне – нет. В этих и подобных выражениях высказывается желание, чтоб мы любимы были другими людьми так, как они любят себя или других, близких к ним или друзей и родственников, чтоб поступали с нами так, как поступают с другими – любимыми и уважаемыми, чтобы для нас делали то, что делают себе.

Против брата согрешил, презрев его, когда он благодарил за хлеб за соль. Что за гордость? Что за жадность? Мои ли хлеб-соль? Не Божии ли? Мое ли брат ест и пьет? Не Божье ли? Чем я заслужил добро Божье? Разве грехами своими? Увы! Увы мне окаянному, бедному, нищему, слепому и нагому, всегда обнажающему себя от благодати Божией!

Какой жалости достойны бедные малютки, ежедневно собирающие подаяние на сапоги или башмаки, на рубашку и прочую одежду, на плату за помещение в доме – где-нибудь в подвале или на вышке. В таком невинном, нежном возрасте им надо встречать ласку и довольство в доме родительском, как это бывает с детьми достаточных родителей, а они уже должны беспокоиться о пропитании себя, об одежде для себя и встречать от жестокосердых людей брань и иногда трепаки, так как жалкий вид их часто возбуждает в людях сытых не жалость, а гнев, ибо сердца их от пресыщения и любостяжания окаменели и возгордились, и они – о, извращение ужасное! – жалеют не людей, а бездушный металл, не члены свои и Христовы, искупленные кровию Божиею, а сласти и деньги да наряды. Я видел человека зажиточного, который вчера купил себе ягод и сахарного песку для варенья на десять рублей серебром, а сегодня, вышедши со двора, чтобы отдать долг за это лакомство купцу, и встретивши бедных мальчика и девочку, с неудовольствием подал им только три копейки, и, когда они, недовольные этим, гнались за ним, чтоб просить еще, он рассердился и мальчика оттрепал за волосы, сказав ему, чтоб не докучал часто своими просьбами. А у бедного не было ни сапогов, ни одежды, да и за постой нечего отдать. Не таковы ли многие из нас? А между тем как нам нужна ежедневно милостыня для искупления грехов вольных и невольных. Грехи твоя, сказано, милостынями искупи и неправды твоя щедротами убогих [Дан. 4, 24]. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут [Мф. 5, 7]. Суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом [Иак. 2, 13].

О иерее! О чем молишь Господа в молитвах огласительных и пред крещением, и по крещении младенца, это постарайся сам исполнить прежде: да будешь сам тем, чем желаешь быть младенцу по руководству и по мысли Церкви. Велика вещь – человек, велика вещь – иерей! О, как велика!

30 июля. Вчера, во время чтения Евангелия на молебне у подполковника Горемыкина, враг смутил и обессилил мое сердце блудным помыслом и сомнением. Надо смело глядеть в глаза всем и ни во что вменять призраки и пакости бесовские; чрево порабощать должно, бдеть, молиться, читать чаще слово Божие с размышлением.

Не люди худы, а мы. Итак, напрасна сердечная желчь на людей, на начальников наших, на сослуживцев, соседей, родственников. Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?.. Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего [Мф. 7, 3, 5]. Нет во мне искренней любви к ближнему, ибо самоотвержения нет: если брат ест и пьет мое и не хочет служить мне, я его и ненавижу и огорчаюсь. Корыстная у меня любовь.

«Возьми, возьми, распни его!» Кого? – Ветхого человека. «Царя ли вашего распну?» – Ветхий человек царствует в нас, берет большею частию перевес над духом, над новым человекам, господствует над ним чрез разные страсти. Но тем не менее надо его распинать непременно, иначе он погубит душу; тогда и оживет дух наш, когда будет распят и умрет ветхий человек.

Душа не больше ли пищи, и тело одежды? [Мф. 6, 25]. А мы доселе на пищу и одежду обращаем премного внимания, а на душу – меньше.

Я должен искать Царствие Божие, которое внутрь нас [Лк. 17, 21], а я ищу отличий, наград, возвышения, блеска земного, чтоб скрыть внутренний греховный мрак и смрад, низость, ничтожество и чтобы более мечтать о себе как человеке достойном, хотя я никуда не годный человек. Самолюбие и гордость во мне кроются и при искушениях или при лишениях ожидаемой чести и награды тревожат, беспокоят, сердят меня. Должно попрать змея гордости и быть довольным тем, что имею, считая себя и этого недостойным. Суетны награды и отличия земные, как часто ложные и преходящие и отвлекающие мысли от истинной награды – на небесах; да наградит Сам Господь, Судия Праведный, если обретет во мне что-либо доброе. Да не даю пищи противнику ругаться надо мною, горним. Священник Христов должен быть превыше помыслов и желаний земных, человеческих наград. Это противно духу Христову, духу Евангелия. Блаженны вы, когда будут поносить вас [Мф. 5, 11]. Не принимаю славы от человеков [Ин. 5, 41]. Себя исправлять – вот что нужно. О внутреннем спокойствии, о чистоте, бесстрастии сердца ко всему земному надо заботиться, чтоб Господь непрестанно почивал в нас, да усердно пасти души человеческие. Долго ли эти мысленные звери – страсти наши – будут лишать [нас] Господа нашего? Долго ли это идолопоклонство? Доколе предпочитаем Богу сор земной, славе Божией – славу человеческую? Доколе будем гоняться за призраками, оставляя действительность? Благодарю Тебя, Господи, умиротворившего душу мою сим духовным мудрованием.

Отец Алексей ([...]) заметил, что во мне нет смирения.

Владыка Исидор важное дело сделал: устроил богадельню и училище для духовных сирот. Характер его – неласковость – для всех одинаковый (из духовных белых). Даже архиерея Палладия он не совсем ласково принимал. Да помилует его Господь и умягчит сердце его, соделав отцом любвеобильным, кротким, смиренным. А мы да ведаем и исправляем сами себя, боясь и мысли осуждать своего архипастыря. Святой Ириней говорил, что священник, осуждающий своего архипастыря, недостоин своего сана. Я осуждаю иногда за строптивость архипастыря, а сам строптив иногда в высшей степени. Как же не снисхожу к немощам других? Если хочешь, чтобы тебя все уважали и любили, уважай и люби сам всех, наипаче власти, поставленные от Бога и царя, законные власти, твори за них усердные молитвы, моления, прошения, благодарения, да тихое и безмолвное житие поживем во всяцем благочестии и чистоте [1Тим. 2, 2].

Владыку Исидора ты осуждал, что он сердито, высокомерно принимает, – а сам ты как сердит, даже иногда в храме, не говоря – дома на домашних: обращаешься как жестокий деспот, требуя, чтоб всё было по-твоему, и кипя гневом, когда сделано что-либо вопреки твоему желанию. А что такое твое желание? Не более как прихоть.

Я должен осуждать и ненавидеть себя, но отнюдь не других: из-за крайнего самолюбия мы враждуем и на Бога, и на ближних: пища не по нам – враждуем, наше едят-пьют – враждуем, одежды нарядной не дают – враждуем, чести не воздают – враждуем, деньги наши берут – враждуем.

Для всякого человека руководитель при приеме пищи и пития есть а) природный каждого инстинкт, свойственный и животным, б) разум и в) опыт; руководимые инстинктом, и животные знают меру и время ядения и пития, хотя люди, одаренные разумом, бывают часто хуже и животных, допуская излишества. Люди, руководящиеся всегда разумом и опытом, всегда бывают умеренны и не нисходят до животной жадности, тем менее до излишеств.