Старцы, дорогие монастырские старцы!
«Я родился для того, чтобы быть тем, кто я есть». Так он вслушивался в глас Промысла Божия о себе. И Бог сохранил его для нас, для нашей Церкви.
Кто вскормил их, монахов послевоенного времени?
И как злобный мир не вытоптал и с корнем не вырвал возросший из небесного семени дивный для нашего времени божественный цвет – монашество?
Кто научил их науке из наук?
Мы, занесенные в монастырь мутными волнами всяческих перестроек, видели истинных монахов, и этого достаточно, чтобы поверить Богу, что не зарастут обители бурьяном потребительской жизни, не оскудеет мир духом Божиим.
Но как обнищал монастырь, да и мир с исходом старцев в благодатную живую тишину пещер Богом зданных! Такие разные и такие единодушные делатели, люди Божии, с маленькими слабостями – данью природе человеческой, но общники святым, победившие монашеским деланием дух времени и вражьи козни. Принесшие свет, возженный от Света Христова, скудному духовными дарованиями потомству.
Старчество Псково-Печерского монастыря Божией милостью не прерывало своего молитвенного служения России, оно было для XX века тем же, что старчество Оптинское для века XIX. В духовной тьме безбожного лихолетья они, как звезды, освещали путь заплутавшим странникам. Сколько их было в монастыре, именитых и безвестных, но все вместе они составляли единый согласный хор, воспевающий Богу каждый своим голосом и своим дарованием.
Святой старец отец Симеон (Желнин), узнавший отца Иоанна еще в начале 1960-х годов, так отозвался о нем в разговоре со своей келейницей, когда она собралась поехать по святым местам:
– Ну зачем тебе ехать куда-то, здесь же у нас много святынь, ты помолись им и поклонись, и ехать никуда не надо.
Матушка Александра ответила:
– Да я хочу заехать к отцу Иоанну Крестьянкину.
Батюшка Симеон оживился:
– С Богом, вот к нему-то съезди. Он земной ангел и небесный человек.
Небесному человеку было тогда только 46 лет.
О том, что отец Иоанн настоящий старец, не раз говорил отец Иероним (Тихомиров). По силе духовного воздействия он сравнивал отца Иоанна со старцем Симеоном: «Все мы люди немощные, да еще с фронта вернулись. В голове гудит от помыслов. А к старцу, бывало, зайдешь, он только разрешительную молитву прочитает, и все, тишина и мир и в душе, и в голове водворяются. И солнце снова светит, и жизнь продолжается».
Все эти качества видел отец Иероним и в отце Иоанне. Умер отец Иероним, напутствуемый отцом Иоанном. Он его соборовал, а по окончании таинства, целуя, сказал: «Вы уж, батюшка, потерпите до Иоанна Богослова».
И именно в день памяти апостола Иоанна Богослова и преставился отец Иероним. Видно, отцу Иоанну открыто о том было.
Отец Серафим (Розенберг)127 говорил о батюшке Иоанне: «Отец Иоанн – образцовый совершитель церковных служб».
Однажды, увидев множество корреспонденции в руке батюшки, он сказал сочувственно: «Да Вы не отвечайте – писать и не будут!» Но этого совета духовник отец Иоанн принять не мог. Вопросы были от страждущих, болезнующих душ, и для него это были не письма, а живые люди, с воплем о помощи стоящие перед ним.
Трех Божиих старцев-монахов – отца Иеронима, отца Паисия128 и отца Анатолия129 – породила и вскормила земля Псковская. Были они все из одной местности – простота и святость, чистые сосуды Божией благодати.
Вспоминает монах Михаил Усачев: «Отец Иоанн всегда на людях, а отец Паисий – потаенный молитвенник. Господь каждому дает свой путь. Но отец Иоанн и отец Паисий – как близнецы-братья. Отец Иоанн многих посылал к отцу Паисию. Вот однажды я приехал в монастырь, а отец Иоанн посмотрел на меня и говорит: «Тебе собороваться надо. Сейчас же поезжай к отцу Паисию в Юшково. Он тебя пособорует».
Поехал. Старец сидит усталый, только пришел из храма, троих соборовал. Отец Паисий первый раз меня видит, но с какой же любовью и благоговением обнимает меня и целует: «Рассказывай, с чем приехал?» Сказал, что отец Иоанн прислал собороваться. «Хорошо, хорошо, отец Иоанн благословил, сейчас пойдем собороваться». Из-за печки старческий женский голос: «Отец, ты же чуть жив, куда идешь?» А он в ответ: «Матушка, отец Иоанн благословил пособоровать». И ясно для отца Паисия и для его сестры-старицы: отец Иоанн был авторитетом непререкаемым. Устало идут они оба в храм, и опять начинается служба на три часа. Неспешно, благоговейно. Одного меня соборовали. Такого соборования у меня больше за всю жизнь не было.
Вспоминает игумен Марк130: «Отец Нафанаил посылал своих чад за духовным советом к батюшке Иоанну, скажет: «У меня суетное послушание, иди к отцу Иоанну. Он молится, часто служит, он – духовник «духом вник». Не помню, чтобы он когда-нибудь сказал праздное, суетное или неполезное слово. Оно всегда у него по делу и приправлено солью мудрости и назиданием во исцеление души. Иди, иди к нему. За его праведную молитвенную жизнь ему Господь дал такой дар».
Рассказывает наместник отец Тихон: «О монастырских старцах мне вспоминается многое, я частенько докучал им своими вопросами. Как-то раз, обдумывая, что главное в духовной жизни, я решил обойти наших богомудрых отцов. Пошел к отцу Досифею131. Монах отдыхал. Поднимается, покряхтывает.
– Батюшка, вопрос такой: что главное в духовной жизни?
– Главное в храм ходить, – ответил отец Досифей.
Пошел к отцу Феофану132. Он лежит себе в келейке, книжечка у него, газетка православная.
– Батюшка, что главное?
– Сделал дело, гуляй смело.
И после паузы добавил:
– Царство Небесное нудится.
Иду к отцу Александру, тот говорит:
– Выделяй главное.
Это правильно, это возрастной опыт говорит в человеке.
И все наши старцы говорили не просто слова, они сжимали до одной фразы весь опыт своей жизни. Захожу к отцу Серафиму. Он читает жития святых. Посмотрел на меня секунду и ответил:
– Слушайся начальство.
Казалось бы, какие простые истины, а что предшествовало в их жизни такому выбору! И война, и тюрьмы, и гонения – а все это мученичество.
Обойдя всех, пошел к отцу Иоанну. Он как всегда:
– Садись рядком, говори ладком.
Задумался он на мгновение и сказал:
– Вера в Промысл Божий и рассуждение с советом.
Это как откровение.
Если вдуматься в это хорошо, то ясно: Бог правит миром, и это такой камень, такое основание, без которого все мы – легче пустоты.
«Странники и пришельцы» скитаются по миру. Сейчас это странничество уже не знает и границ. В то время как Царь мира определяет каждому человеку его собственный путь по жизни, его место на земле, где во всей полноте должна раскрыться Душа именно этого человека, где он вызреет для вечности. Человек может отвергнуть о себе Промысл Божий, но ничего доброго от такого богоборчества не бывает.
Одно время предлагали отцу Иоанну переселиться на жительство на Афон. Он же, умудренный многими духовными и жизненными опытами, остался в России и только серьезно отшучивался: «Я где родился, там и пригодился». Хотя знал батюшка, что для него в этом отказе была и определенная опасность.
Подумаем, а что было бы, если бы он уехал? Где бы и как раскрылись его дарования? Проповедничество, духовничество, старчество...
Нередко отец Иоанн говорил:
«Я родился для того, чтобы быть тем, кто я есть».
Так он вслушивался в глас Промысла Божия о себе. И Бог сохранил его для нас, для нашей Церкви.
Вера в Промысл Божий, несомненная вера и доверие Богу – вот наследный дар от архимандрита Иоанна, и он оставил нам его примером всей своей жизни.
Стоит только сознательно принять, что ты здесь не случайно, что ты выполняешь волю Божию, сразу все в жизни становится на свое место, и помощь Божия даруется смиренному сердцу.
Вторая часть суждения отца Иоанна – «рассуждение с советом».
Рассуждение – дар Божий. Но опыт Святых Отцов утверждает, что если ты видел падшего, знай, он последовал себе. Значит, необходима проверка наших суждений советом и совестью другого человека. Жизнь по совету! Все-все, и великие и малые, ограждаются при совете смирением.
Так несколькими словами определил отец Иоанн путь к стяжанию Святого Духа Божия – к цели Христианской жизни».
О монастырских старцах вспоминает монах Алексий133: «Милостью Божией в нашем монастыре подвизалось много замечательных монахов-старцев. И мы соприкоснулись со старчеством не по книгам, но в самой жизни. Мы питались от живого опыта их монашеских трудов десять лет перед тем как они, окончив свой жизненный подвиг, ушли в пещеры.
Старцы – это дар Божий нам, пришедшим к вере с распутий жизни, устрашившись зияющей за ними пустоты. Ко времени нашего прихода в монастыре их оставалось пятеро, и в каждом из них ярко проступала своя особая христианская добродетель. Отец Досифей, много лет проживший на Афоне, был олицетворением ангельской простоты и терпения. Отец Феофан – многолетний регент братского клироса – само смирение. Бессменный казначей отец Нафанаил – всецелое, беспрекословное послушание. Братский духовник отец Александр – яркое воплощение молитвенника. В отце Иоанне под покровом любви жили все добродетели разом, как совокупность совершенств.
Все наши старцы внушали к себе благоговейное, почтительное отношение и служением, и примером жизни. Но вот такое простое русское ласковое слово «дедуля, дедушка» сердце могло сказать только отцу Иоанну (Крестьянкину). Он у нас один такой был. Батюшка сумел стать нам не только отцом, но еще и матерью. И только к нему можно было обратиться буквально со всем сокровенным, не смущаясь, что он не поймет или поймет превратно. Он прижимал тебя к своей груди, и ты слышал, как сострадательно бьется его сердце. А ласковые, одобрительные слова довершали общение. Отец Иоанн был последней инстанцией, к нему бежали, когда дальше бежать было некуда. Отец Иоанн воспринимался как явление особое. Основную христианскую добродетель он сумел воплотить своей жизнью настолько, насколько это возможно для смертного человека. «Любовь... все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает... А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1Кор.13:7–8, 13).
Так его любовь светит нам и из-за гроба, она не перестала. Мы частенько и сейчас бежим к нему в пещеры, чтобы опять, как при жизни, он покрыл наши печали и претыкания на монашеском пути своей молитвой. Отец Иоанн любил шутить легко и по-доброму: «Я, грешник, люблю пошутить, но все говорю со значением», – иногда слышали мы от него. А шутки понимать нетрудно. Подает батюшка свой обязательный гостинец и сопровождает его окрыляющей фразой: «Большому Саше от маленького Вани». Я тогда был еще иноком Александром, и как эти простые слова действовали на душу и сердце! Но, несмотря на свою доброту, батюшка умел совмещать в себе любовь со строгостью. В нужные моменты откуда-то являлась в нем целительная строгость. Он мог показать согрешившему со всей определенностью конечный результат его поступка. И в обычной для него атмосфере доброжелательности это предупреждение звучало устрашающим громом, обещающим скорую беду. Он мог сказать: «Ты сделал шаг в ад», если человек уже устремился в том направлении. Его разумная целительная любовь не раз и меня приводила в чувство».
Рассказывает иеродиакон Никон: «Став насельником монастыря и ближе познакомившись с отцом Иоанном, я понял, что книжные понятия о старчестве мало соответствуют тому, чем они являются в действительности. Проявление этого служения в жизни мощнее и сокровеннее.
Встретившись с отцом Иоанном, я понял, что старчество – это именно дар Божий, воспринять который может лишь тот, кто всецело и безраздельно предан Богу.
Много богомудрых отцов Господь даровал нашему монастырю, и мы не устаем благодарить Бога за то, что имеем возможность видеть и учиться примером их жизни, но отец Иоанн – это явление исключительное. Внешне его служение как бы и не проявлялось. Батюшка как батюшка, почти как все. Прошел, благословил, ласковое слово сказал. Как все! Да не как все! Христова любовь, через него коснувшаяся тебя, ощутимо творила и врачевала душу. Любовь, проросшая в душе и сердце отца Иоанна, вобрала в себя и сокрыла собой все монашеские добродетели: смирению и кротости его не было предела. Он не смущался ни грубыми выходками непонимания, ни пронзительными уколами умствующего безумия. Простота, терпение и любовь изливались потоком Божией благодати, и мы чувствовали, что наш старец верит в нас больше, чем мы сами. Его отношение свидетельствовало, что за любой человеческой оболочкой, как бы ни была она искажена, он почтительно видит образ Божий. Он зрит в нем ту духовную искорку, которой надо помочь разгореться. И он помогал, раскрывая для нас понимание о самих себе. Не раз, увещая взбунтовавшегося, стремящегося бежать от монашеского терпения насельника, он поливал его голову своими слезами со словами:
«Деточка моя, ну куда же ты от дедушки своего? Если сейчас ты не можешь понять, о чем я говорю, то хоть послушайся меня, потерпим вместе и вместе радоваться будем, когда терпение твое принесет плод».
Однажды случилось событие, поразившее каждое сердце. В городе скончался бывший насельник монастыря – иеромонах. Тяжелое пристрастие изгнало его из обители, но каждый день он стоял у монастырских врат, будучи совершенно больным и растерзанным непутевой жизнью. Он был под запретом, но сана с него не снимали. И вот смерть прервала его мучения. Похоронили его как бездомного. Когда весть обо всем случившемся дошла до отца Иоанна, он заволновался: «Как так, иеромонаха, державшего некогда в руках Святые Дары, похоронить с таким бесчестием? Ради Духа Святого, почивающего на священнослужителе, это грешно». Сердечная боль отца Иоанна и его молитвы сделали, казалось бы, невозможное: иеромонаха удалось перезахоронить в Богом зданных пещерах. Даже великий грех не застилал старцу глаза, он видел страдание и готов был ради страждущей души вымаливать ей прощение».
О старческом служении отца Иоанна вспоминает болгарский митрополит Ловчанский Гавриил (Динев)134: «Будучи студентами Московской духовной академии, весной 1986 года мы побывали в Санкт-Петербурге, и нас принимал митрополит Антоний (Мельников). Владыка на меня произвел впечатление духовного человека. Провожая, он рекомендовал мне не уезжать на родину, пока я не встречусь со старцем архимандритом Иоанном из Псково-Печерского монастыря. Летом я поехал в Печоры. Отец Иоанн принял нас с большой любовью, и я тогда же понял, что отец Иоанн не говорил ничего случайного, что он своим внутренним духовным взором видел тебя насквозь и говорил то, что для тебя необходимо и полезно. При прощании я попросил его молитв, чтобы в Болгарии меня оставили в скиту преподобной Параскевы, где я раньше жил. Отец Иоанн внимательно глянул на меня и вдруг произнес: «Вы будете представителем Болгарской Православной Церкви в России». Он повторил эти слова три раза и очень твердо. Не зная, как это может случиться, я все же поверил его слову. Мне было очевидно, что старец изрек то, что повелел ему Господь. И, вопреки логике тогдашнего времени, я в тот же год получил от своего священноначалия назначение служить в России. С того времени прошло уже почти двадцать лет. По милости Божией я ежегодно по несколько раз имел возможность бывать у старца. Я руководствовался его духовным ведением. Он был истинным духоносным старцем. За своим смирением он скрывал духовное величие и обильные благодатные дары, данные ему Господом: прозорливость, чудотворную молитву и подвиги. Но, как сказано в святом Евангелии, «зажегши свечу, ее не ставят под спудом, но на свещнице да светит всем» (Мф.5:15). Господь через отца Иоанна облегчал нам прискорбный и тесный путь шествия к Отечеству Небесному. Благодать Святого Духа – светильник Божьего света – озаряла ему, а через него и нам путь по дороге жизни, темный от недоброжелательства недругов наших.
В моей жизни множество примеров его благодатной духовной помощи, наставлений, советов, из которых становятся явны его знания человеческого сердца и предведение грядущих событий.
Дай Бог нам еще таких светильников веры и подвига служения Господу и людям!
Вечная память старцу Божию отцу Иоанну!»
* * *
Архимандрит Серафим (Розенберг Аркадий Иванович) родился в 1909 г. в Санкт-Петербурге. Его отец, латыш по национальности, лютеранин, занимался торговлей и имел во владении земли в Псковской губ., в Изборске. После революции семья переехала в Эстонию, где в 1928 г. в г. Юрьеве Аркадий окончил гимназию и был призван на военную службу. С 1930 г. жил в Печорах и служил учеником аптекаря при больнице. В 1932 г. поступил в число братии Псково-Печерского монастыря. Вскоре был пострижен в монашество с именем Серафим в честь прп. Серафима Саровского, рукоположен во иеродиакона, а затем во иеромонаха. Много лет исполнял послушание ризничего. Скончался 9 января 1994 г., погребен в Богом зданных пещерах.
Схиархимандрит Паисий (Семенов Петр Васильевич) родился в 1924 г. в дер. Па-торки Псковской обл. Получил начальное образование. В 1944 г. был мобилизован, воевал и получил тяжелое ранение. В 1945 г. поступил послушником в Псково-Печерский монастырь, вскоре был пострижен в монашество и рукоположен сначала во иеродиакона, а затем во иеромонаха. Был направлен для служения в храм Илии Пророка с. Юшково Псковской обл., где прослужил 45 лет. В декабре 1999 г. принял постриг в схиму в Пско-во-Печерском монастыре и остался жить в лазарете. Скончался в 2000 г.
Иеродиакон Анатолий (Семенов Андрей Семенович) родился в 1905 г. в с. Варва-рино Псковской губ. В 1927 г. был призван в ряды Красной армии, по возвращении домой занимался земледелием. С 1939 г. воевал, был ранен, после лечения работал во Пскове. В 1943–1944 гг. жил в Литве, был взят на фронт санитаром. В боях под Ригой осколком снаряда ему оторвало кисть левой руки. В 1945 г. поступил в братию Псково-Печерского монастыря. В 1947 г. пострижен в монашество, а в 1953 г. рукоположен во иеродиакона. С 1964 г. исполнял послушание уставщика братского хора. Скончался 26 апреля 1986 г.
Игумен Марк (Быстриков Андрей Владимирович) родился в 1963 г. в г. Воронеже. В 1986 г. окончил химический факультет Воронежского государственного универ ситета. В 1988 г. поступил послушником в Псково-Печерский монастырь. В 1989 г. пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона. В 1990 г. рукоположен во иеромонаха. С 2002 г. – казначей Псково-Печерского монастыря.
Архимандрит Досифей (Сороченков Константин Сергеевич) родился в 1928 г. в с. Большие Лученцы Юрьев-Польского р-на Владимирской обл. В 1957 г. поступил послушником в Псково-Печерский монастырь. В 1958 г. пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона. В 1966 г. был направлен на Святую гору Афон в Русский Свя-то-Пантелеимонов монастырь. Перед отъездом в Грецию в Троице-Сергиевой Лавре был рукоположен во иеромонаха. В 1982 г. вернулся в Псково-Печерский монастырь. Скончался 5 августа 1998 г.
Архимандрит Феофан (Молявко Фома Андреевич) родился в 1913 г. на хуторе Ос-вея Освейского р-на Витебской обл. В 1926 г. окончил 4 класса школы и поступил послушником в монастырь Смоленской Божией Матери г. Осташкова Тверской епархии. С 1928 по 1930 г. трудился в монастыре прпп. Зосимы и Савватия Пеновского р-на Калининской обл. После закрытия монастыря был вынужден вернуться домой. С 1934 г. служил псаломщиком в церкви с. Печниково Каменского р-на Калининской обл. В 1937 г. был пострижен в монашество старцем Ниловой пустыни схиигуменом Михаилом, вскоре после пострига арестован и осужден на 10 лет лагерей. Отбывал заключение в Ярославской обл. В 1943 г. был досрочно освобожден и вынужден уехать в Ташкент. В 1944 г. был призван в армию, при освобождении Будапешта в 1945 г. получил тяжелое ранение. Вернулся в Тверскую епархию и в декабре 1945 г. был рукоположен во иеродиакона. В 1951 г. поступил в число братии Псково-Печерского монастыря и вскоре рукоположен во иеромонаха. С 1955 г. исполнял послушание благочинного монастыря, много лет был регентом братского хора. В 1963 г. возведен в сан игумена, а в 1976 г. – в сан архимандрита. С 1978 по 1988 г. исполнял послушание братского духовника. Скончался в январе 2001 г.
Монах Алексий (Саяпин Александр) родился в 1968 г. в г. Комсомольске-на-Амуре. Окончил среднюю школу и медицинское училище в г. Риге. Служил в армии. В 1995 г. поступил послушником в Псково-Печерский монастырь. В 2003 г. пострижен в монашество.
Митрополит Ловчанский Гавриил (Динев Цветан Методиев) родился 16 июля 1950 г. в Софии. В юном возрасте Цветан познакомился с Левкийским епископом Парфе-нием и стал его духовным чадом. В 1972 г. впервые приехал в Клисурский монастырь св. Петки в пригороде Софии и стал духовно окормляться у русской по происхождению схи-игуменьи Марии. В 1979 г. пострижен в монашество с именем Гавриил. На Вознесение Господне 1980 г. рукоположен во иеродиакона, а в день Святого Духа – во иеромонаха. После рукоположения назначен игуменом в Клисурский монастырь. В 1984 г. заочно закончил Софийскую духовную академию и был направлен на специализацию в Московскую духовную академию. В мае 1986 г. возведен в сан архимандрита. С 1986 по 1991 г. возглавлял Подворье Болгарской Православной Церкви в Москве. В октябре 1998 г. архимандрит Гавриил был хиротонисан во епископа Макариопольского и назначен викарием Софийской епархии. 21 января 2001 г. епископ Гавриил был избран митрополитом Ловчанским.