Прежде всего нужно отметить, что духовенство смотрело на учреждение Министерства духовных дел как на глубокое унижение Православной Церкви, во главе которой правительство поставило светского человека, а высшее церковное учреждение – Св. Синод – официально оказался у него в подчинении. Поэтому в среде духовенства создание Министерства духовных дел возбудило сильный ропот и негодование³⁸.

Но не столько существование Министерства духовных дел возбуждало в духовенстве всеобщее недовольство, сколько деспотический, иногда доходивший до потери всякого приличия, образ действий министра и его клевретов. Деспотизм князя Голицына в церковных делах оскорблял религиозное чувство не только духовенства, но даже мирян. Можно указать до двенадцати человек из высших духовных лиц, которые «без всякого суда синодального или были низведены во гроб, или изгнаны со своих мест министром духовных дел»³⁹.

Первенствующая роль князя Голицына в Библейском обществе и характерный состав его деятелей также вызывали у большинства духовенства, а отчасти и в светском обществе, крайнее недовольство. К идее Библейского общества многие просвещенные люди из духовенства вначале относились с искренним сочувствием и старались, по мере сил, содействовать его деятельности; однако и у них находились поводы к тому, чтобы питать недоверие к этому обществу.

Неприятие духовенством Библейского общества объясняется более чем скромным положением представителей Православной Церкви в нем. В его составе они числились наряду с духовными лицами других исповеданий и заседали в главном комитете вместе с иноверцами. Совместное существование и присутствие в комитете православных пастырей и иноверцев-еретиков казались профанацией и веры, и священнического сана не только для духовных лиц, но и для мирян⁴⁰.

Но главный источник недовольства и раздражения в духовенстве против князя Голицына заключался в его фанатичной приверженности мистицизму. По запискам современников⁴¹ и по различным историческим данным князь отличался крайней нетерпимостью ко всему, что не носило отпечатка мистицизма.

Пользуясь положением министра духовных дел и министра народного просвещения и опираясь на свое влияние при дворе, князь поставил задачей привести к полному господству мистицизма в русской жизни и до известной степени осуществлял это намерение при помощи правительственных чиновников, разделявших подобные взгляды. Вследствие деятельности Голицына мистическая литература получила все права. Проникнутые мистицизмом произведения издавались беспрепятственно и расходились в тысячах экземпляров, причем употреблялся «начальственный» прием их рассылки, исходивший от министра просвещения⁴².

До какой бесцеремонности доходило Министерство духовных дел достаточно показывает обстоятельство, которое в свое время сообщил митрополит Московский Филарет. В 1820 году, в бытность его архиепископом Ярославским, один из членов татариновского общества⁴³ издал книгу

о скопцах. В ней говорилось о «внутреннем живом слове», которое надлежало искать только в их обществе. Книга издана была в пользу бедных. Князь Голицын прислал архиепископу Филарету десять экземпляров этой книги для распространения по епархии. Архиепископ заплатил деньги, но отказался распространять книгу, явно одобряющую скопчество⁴⁴.

Но покровительство мистицизму со стороны князя Голицына простиралось еще дальше. Как министр народного просвещения, князь Голицын стоял во главе светской цензуры, а как министр духовных дел он имел большую власть и в отношении цензуры духовной. Таким образом, во всей литературе, и духовной, и светской, преобладало мистическое направление.

Голицынская цензура давила всякую мысль, противоречащую господствующему мистицизму. В тех редких случаях, когда в печати появлялось сочинение противомистического направления, правительственные преследования и кары обрушивались как на авторов, так и на издателей, и вообще на всех лиц, так или иначе содействовавших выходу в свет книги. Понятно, что при таком положении вещей протесты против мистиков были невозможны. Свидетельства о подобных протестах того времени сохранились большей частью в рукописях⁴⁵.

Как ни сильно было негодование иерархов против всесильного министра, тем не менее они долгое время не могли дать ему никакого отпора, поскольку суровая эпоха Петра I отучила русское духовенство от широкой самостоятельности. Со времени уничтожения патриаршества духовенство лишилось высшего представителя и могущественного защитника своих интересов, и в сфере государственной жизни заняло более чем скромное положение среднего сословия.

Высший представитель Церкви, Св. Синод, по самому характеру административного устройства не мог заменить Патриарха. Князь Голицын бесперпятственно подбирал желательный для него состав членов Синода.

На некоторых членов Синода князь действовал путем устрашения. Поэтому брать на себя инициативу протеста могли только отдельные личности из членов Синода или из рядового духовенства и исключительно на свой собственный страх и почти на верную гибель. Если от кого-либо из духовенства и возможно было ожидать оппозиции, то это скорее всего со стороны Петербургского митрополита, как постоянного и, притом, первенствующего члена Синода, имеющего при дворе большое влияние и силу. При вступлении Императора Александра I на престол Петербургским митрополитом и первенствующим членом Св. Синода был Амвросий (Подобедов)⁴⁶.

В первые два года царствования Царя Александра митрополит Амвросий пользовался большим влиянием при дворе. В самом Синоде голос митрополита Амвросия имел всегда безусловно решающее значение. Но такое положение продолжалось недолго. В 1803 году обер-прокурором Синода назначен был Яковлев, человек энергичный и властный. Менее чем через год Яковлева уволили от этой должности. Оставляя свой пост, он успел наговорить Государю так много нелестного о митрополите, что Император Александр сделал последнему строгий выговор⁴⁷.

После этого положение митрополита Амвросия при дворе и в Синоде сильно изменилось. Митрополит Амвросий, чувствуя нерасположение к себе Государя, сделался в своих действиях значительно сдержаннее. Новый обер-прокурор Синода князь Голицын, о влиятельности которого, как любимца Государя, всем было хорошо известно, находился в совершенно независимом положении относительно владыки. Митрополиту Амвросию приходилось во всем уступать могущественному князю. В конце концов, он все-таки оказался вынужден уйти со своей кафедры. Это было в марте 1818 года, а в конце мая того же года он скончался в Новгороде.

Преемником митрополита Амвросия по Петербургской митрополии в марте 1818 года стал архиепископ Черниговский Михаил (Десницкий)⁴⁸.

Митрополит Михаил, в миру Матфей Десницкий, получил блестящее, не только богословское, но и светское образование. Он был воспитанником Московской Духовной Академии, прослушал курс наук в Московском Университете. Он обладал в высшей степени благородным характером и отличался глубокой, более сердечной, чем внешней, религиозностью.

Начинал Матфей Десницкий со скромной роли приходского священника в Москве, где он еще в ранней молодости заявил о себе, как замечательный проповедник нового направления. Его проповедь всегда отличалась и глубиной, и неподдельной простотой, искренностью и задушевностью⁴⁹. Москвичи массами стекались слушать проповеди приходского пастыря церкви св. Иоанна Воина, где служил будущий Владыка. Слава о московском проповеднике достигла Петербурга, о нем узнал и Высочайший двор. В 1796 году о. Матфей по Высочайшему повелению Императора Павла I вызван был в Петербург и сделан придворным священником. Вскоре он овдовел и принял монашество с именем Михаил.

В 1802 году иеромонах Михаил рукоположен был во епископа Старорусского, викария Новгородского митрополита, а в начале 1804 года он получил самостоятельную епархию, Черниговскую, где вскоре его отличили званием архиепископа. В 1813 году архиепископа Михаила вызвали в Петербург для присутствия в Святейшем Синоде, а потом он стал его членом. Занимать Петербургскую кафедру, куда он был назначен в марте 1818 г., ему, к сожалению, пришлось не очень долго. Митрополит Михаил, близко стоявший к центру высшего церковного управления, хорошо понимал непростое положение первого архипастыря Русской Церкви и, получив высочайший рескрипт о своем высоком назначении, не только не обрадовался, а, напротив, пролил над ним горькие слезы. Ему хорошо были известны те лица, с которыми придется иметь дело, и потому, зная свой характер, он не ожидал ничего для себя хорошего в своем новом высоком назначении.

В Петербурге Высокопреосвященный Михаил вскоре приобрел глубокое уважение и всеобщую любовь, чему много способствовало его широкое всестороннее образование и в высшей степени мягкий, общительный характер, и, наконец, его увлекательные проповеди⁵⁰. Проповеднический талант митрополита Михаила в это время раскрылся во всей силе, что сделало его имя весьма популярным в столице. В доказательство громкой известности его как проповедника достаточно указать на то, что еще при жизни митрополита составлялись и издавались в печати нравственно-назидательные сборники его поучений.

Любовь и уважение, каким пользовался в Петербурге митрополит Михаил, обусловливались его прекрасным простым характером и добротой души. Все лица, имевшие с ним какое-нибудь дело, видели в нем не столько высокого начальника, сколько любвеобильного и снисходительного отца. К митрополиту Михаилу всегда и для всех был открыт доступ. Каждый мог непосредственно и во всякое время являться к своему архипастырю, излагать перед ним свои нужды и изливать постигшее горе.

Будучи человеком в высшей степени терпеливым и кротким, Владыка Михаил не любил ссор, пререканий и особенно судебных процессов. Случалось, что местная Духовная консистория затруднялась в решении какого-нибудь длинного и крайне запутанного дела. Митрополит разрешал его легко и просто. Он приглашал к себе заинтересованные стороны, собственным увещанием старался примирить лиц, затеявших тяжбу, выявлял виновника, делал ему отеческое внушение и оканчивал все дело судом милости⁵¹.

Несмотря на свой мягкий нрав, митрополит Михаил проявлял непреклонность в тех случаях, когда дело касалось не его личности, а интересов Церкви и Православия.

Таков, в общих чертах, был новый митрополит, которому предстояло осуществлять высшее церковное управление вместе с министром духовных дел князем Голицыным. Понятно, что при таком характере он рано или поздно должен был вступить в борьбу с могущественным временщиком.

Архимандрит Фотий называет митрополита Михаила истинным ревнителем веры⁵² и прибавляет, что хотя он и «безмолвствовал» некоторое время перед врагами Церкви, но делал это с целью ознакомления с делами и подготовки к борьбе. Действительно, митрополит некоторое время присматривался к своему новому и крайне щекотливому положению и временами уступал министру духовных дел, одновременно проявляя и большую сдержанность относительно мистицизма. Но он не мог долго колебаться: князь Голицын все более и более утверждался на позициях мистицизма и тем все сильнее вооружал против себя духовенство. Скоро между князем Голицыным и митрополитом Михаилом начались недоразумения, которые немедленно перешли в борьбу в настоящем смысле этого слова.

Все выгоды и преимущества этой борьбы находились на стороне князя Голицына. Митрополит Михаил был одинок. Многие члены Синода, бывшие или креатурами⁵³ министра духовных дел, или же людьми, торговавшими своими убеждениями и ставившими выше всего отличия и награды, не только не поддерживали митрополита, но даже тайно и явно вредили ему. Однако митрополит, несмотря на свое одиночество, решился выступить на борьбу с князем Голицыным. Министр духовных дел всеми мерами старался препятствовать деятельности митрополита и унижал его даже в присутствии членов Св. Синода. Во время Синодальных заседаний между министром духовных дел и митрополитом Михаилом нередко происходили сильные столкновения, которые были настолько частыми и бурными, что последний иногда приезжал из Синода совершенно расстроенным. Он был даже не в состоянии сам выйти из кареты, и лакеи буквально на своих руках переносили его в митрополичьи покои⁵⁴.

Архимандрит Фотий пишет, что митрополит Михаил, несмотря на тихость нрава, не мог «молчать и начал учить против [князя Голицына] и писать». Тогда князь «начал гнать его за его пастырские внушения и действия»⁵⁵. Все предрекали митрополиту близкое падение⁵⁶ и высказывали горькие жалобы на постыдный образ действий могущественного царедворца. И действительно, только преждевременная смерть Владыки предупредила его низложение⁵⁷.

Из других членов Синода и вообще высших иерархов Церкви никто не решался поддержать митрополита Михаила в его борьбе против всемогущего министра. Среди них, к сожалению, находились и такие, которые старались подделаться под мистические заблуждения князя Голицына.

Из влиятельных лиц петербургского духовенства особенно выделялся в то время о. Филарет (Дроздов), ректор С.-Петербургской Духовной Академии. В 1817 году он получил сан епископа Ревельского с сохранением за собой должности ректора Академии, в 1819 году он уже был архиепископом Тверским, в 1820 году – архиепископом в Ярославле, в 1821 году занимал почетное место архиепископа, а потом и митрополита Московского⁵⁸.

Записки Вигеля. III. Ч. 5.

О том, как тягостно было для духовенства означенное министерство, можно видеть из той радости, с какой оно встретило его уничтожение. Архимандрит Фотий так описывает последние обстоятельства, сопровождавшие закрытие этого министерства: «15 мая 1824 года, в день Вознесения Господня, Государь издал Высочайшее повеление не только уволить князя Голицына от Св. Синода, но и вовсе уничтожить Министерство духовных дел.

Вдруг поздно вечером вестник приносит митрополиту Серафиму пакет от Императора. Трепещущими руками взял архиерей пакет, не зная еще тайны дела, но, видя царскую печать, пал на землю и молился Господу. Потом перекрестил пакет, вскрыл его и прочел царское повеление об уничтожении Министерства духовных дел. О, какая была радость для иерарха, представлявшего лицо всей Церкви! Радости всей он не мог выразить иначе как хвалебными словами, пением, возглашая: «Кто Бог велий яко Бог наш», «С нами Бог».

Как свет солнца утреннего разлился светлый слух о прогнании тьмы зловерия, о уничтожении земного мирского владычества над Церковью. Пронесся слух во всем граде, и вся столица славы великой исполнилась. Все радовались, все ликовали, мирские и духовные, что власть темная – новые Корей, Дафан и Авирон – пала. Ибо Церковь вся была во власти у князя Голицына как в плену». Автобиография архим. Фотия. Кн. 3.

«Не странны ли, не смешны ли в Библейских обществах наши митрополиты и архиереи,– пишет в своих записках А.С. Шишков, ставший министром народного просвещения после увольнения кн. Голицына,– заседающие в нарушение Апостольских постановлений вместе с лютеранами, католиками, квакерами? Они с седой головой в своих рясах и клобуках сидят с мирянами всех наций, и им человек во фраке проповедует слово Божие. Где же приличие? Где Церковь?» Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1868. Кн. 3.

Воспоминания Т.П. Пассек. Русская старина. 1878. Т. 21.

Н. Барсов. К истории мистицизма в России. Христианские чтения. 1876. Январь-февраль. Дела внешнего правления С.-Пб. Духовной Академии. 1818. №8, 1819. №21, 1817. № 5. Записка о пропущенных цензурой книгах, наполненных богохульством. Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1870. Кн. 1.

Секта Татариновой представляла собой образец слияния мистицизма с хлыстовщиной.

Православное обозрение. 1868. № 8. Август. Из воспоминаний покойного митрополита Филарета. Некоторые мистические книги рассылались в количестве от 50 до 2000 экземпляров на епархию. Все мистические издания по определению Св. Синода в 1843 году были вытребованы из епархий в Синод.

В рукописи Императорской Публичной библиотеки. Отд. 3. Ф. № 45 находятся следующие противомистичес-кие статьи: 1) примечания к книге «Наставление ищущим премудрости», 2) «Беспристрастное мнение православного христианина о Сионском вестнике» 1817 года, 3) «О книгопечатании», 4) «О слове одного губернатора» и 5) «Слово на 1821 год». Там же, в другой рукописи Ф. № 46 находятся следующие противомистические статьи: 1) «Отозвание души моей на книгу «Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению духа Христова"», 2) «Учения новой веры последних времен» и 3) «Пагубы гангрены последних времен».

И.А. Чистович. Биография митрополита Амвросия. Странник. 1869. Май-июнь. Сушков. Три митрополита. Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1867. Кн. 1.

Записка обер-прокурора Яковлева. Памятники новок русской истории. Изд. Базунова. Т. 3.

Личность этого замечательного архипастыря, к сожалению, и до настоящего времени остается в совершенном забвении. Мы до сих пор не располагаем даже более или менее обстоятельной его биографией.

Некоторые черты из жизни митрополита Михаила. Беседы митрополита Михаила. Т. 9.

Некоторые черты из жизни митрополита Михаила. Беседы митрополита Михаила. Т. 9. Проповеднические труды его частично изданы были в 1817–1824 гг. на средства Императора Александра Павловича.

Архиеп. Филарет Черниговский. Обзор русской духовной литературы. Ч. 2. Изд. второе.

Автобиография архим. Фотия. Кн. 2.

Креатура – чей-то ставленник; тот, кто выдвинулся благодаря чьей-либо протекции.

Записки о крамолах врагов России. Русский архив. 1868.

Письма митрополита Евгения к Анастасевичу. Древняя и новая Россия. 1881. Февраль.

Незадолго до своей смерти митрополит Михаил подал Государю докладную записку с обвинением князя Голицына в пренебрежении делами Церкви. Исторический вестник. 1882. Апрель.

Биографические сведения о митр. Филарете. Странник. 1868. Апрель и май. Сушков. Записки о жизни митрополита Филарета.