Речь при открытии в городе Киеве Попечительного Общества о тюрьмах

Служителям слова всего чаще нужно бывает наставлять, исправлять и даже обличать, и всего реже – благодарить, приветствовать и соутешаться. И этот-то редкий случай предлежит теперь моему слову. Ибо что вижу я? – Вижу людей всех сословий, которые, оставив труды и занятия свои, поспешили на дело, о котором одна мысль предполагает уже немалый избыток любви в сердце. Какой другой дух может одушевлять подобное собрание, кроме духа веры и упования христианского? – И дивно ли после того, если слово назидания в устах проповедника само собою обратится теперь в слово радости и приветствия? Так, христолюбивые слушатели, я не усомнюсь от лица злополучного человечества принести вам благодарность за начало дела, которое приносит честь христианству и человечеству; не обинуясь, от лица Самого воплощенного Человеколюбца возвещаю вам, что мысль препослать постоянные лучи благотворения во мрак темницы есть дело Его всеблагого духа любви. О, плоть и кровь не являют этого! Всемудрые Афины с их божественным Платоном, уставолюбивый Рим с его Катонами не знали даже имени этой добродетели!

Между тем, как высокая добродетель эта недалека от сердца самого последнего христианина! Для нас не нужно доискиваться и учиться ей; нужно только постоянно взирать на нее в лице своего Спасителя. Ибо куда поспешил Он со Креста в те минуты, когда по окончании видимого подвига Крестного, казалось, следовало если не тотчас начать торжество, [то], по крайней мере, опочить на время от страдания? – Поспешил не к Отцу, не к Ангелам, не к душам избранных праведников, – а во ад, к узникам смерти и греха, дабы извести их в свободу. Одно это обстоятельство должно сделать темницы для нас стоящими всякого благочестивого внимания. В самом деле, если сама благодать Божия преизбыточествовала там, «идеже бо множися грех» (Рим. 5:20), то и милосердию человеческому всего приличнее являться наиболее там, где наиболее бедности человеческой. – Где же наиболее ее, как не в темницах? Кто несчастнее преступника? – Если мы вменяем в жестокость не оказать помощи страждущему болезнью телесной, то не жестокость ли оставить без возможного вспоможения страждущих болезнями душевными – пороками? Ибо сколько душа важнее тела, столько порок гибельнее болезни!

Знаю, почтенные слушатели, что недуги душевные всегда почти бывают следствием злоупотребления свободой; но разве нельзя того же самого сказать и о большей части недугов телесных? – И однако же, при них всегда остается право на сострадание. Зачем же лишать такого права и недуг душевный – порок? Увы, что значит падшая, помраченная грехом прародителей свобода наша, как не трость, ветром колеблемая? Посему-то, как замечает Апостол, попремногу «согрешаем вси» (Иак. 3:2), – все узники греха, все невольники чувств, все изменники Небу и враги закона, все осужденные на смерть преступники. После того надобно стократ благодарить Судию Небесного за то, что Он позволил нам искупать наши грехи милостью к согрешающим собратиям нашим, и стократ надобно дивиться, если мы так мало пользуемся этим поистине Божественным способом взаимного всепрощения.

«Но, – помыслит кто-либо, – если строго и постоянно следовать этому способу, то мы придем к ненаказанности. Чтобы сделать порок отвратительным, для того необходимо отвращаться и презирать порочных». Кто бы ты ни был, мыслящий таким образом, да будет ведомо тебе, что ты судишь не по-христиански. Ты боишься потворства преступлениям? – Но разве мы ныне думаем вступить в содружество с преступниками? Ты боишься лишить закон спасительного страха? – Но потеряет ли силу закон, если подзаконный будет по временам в храме слышать волю Небесного Законодателя, иметь понятие о наградах и наказаниях не временных только, но и вечных? Потеряет ли силу закон, когда между преступниками закона, вместо всегубительной праздности, водворено будет трудолюбие – предтеча и родитель жизни правильной? Потеряет ли силу закон, когда преступник, умеющий читать, будет иметь в руках книгу, способную открыть ему глаза, указать бездну, в которой он находится, и тот путь, которым можно выйти из нее? Потеряет ли силу закон, если содержащиеся в заключении разделятся по их полу, по возрастам, по званию, по роду преступлений, даже, если можно, по характерам и наклонностям?

«Все это хорошо и полезно», – скажешь ты. А что же другое, возлюбленный, имеется в виду, как не это самое? Предмет деятельности новоучреждаемого общества – не ослабление спасительной строгости законов, а направление ее к цели, к тому, чтобы преступник не выходил из темницы хуже, нежели каким вошел в нее, чтобы домы, устроенные против преступлений, не обращались в рассадники преступлений, чтобы меч правосудия, посекая плевелы, не пожинал, вместе с тем, в самом зародыше и будущей пшеницы, чтобы самая необходимая строгость закона не страдала от недостатка и потворства исполнителей закона.

«А это, – может еще подумать кто-либо, – дело власти предержащей». Итак, по-твоему, еще мало занята власть эта, когда держит в руках своих судьбу едва не целого света? Ты хотел бы, чтобы она, взяв на свои руки нашу свободу, взяла вместе с тем и все наше своеволие и все наши пороки? Не только учила ходить детей малолетних, пеленала детей строптивых, но и занялась сама врачеванием детей увечных? Но, подумай, многие ли даже из родителей занимаются врачеванием таких детей? Власть предержащая уже делает свое дело, когда раздает всем и каждому правосудие, она делает более, когда вместе с правосудием оказывает и милосердие; делает еще более, когда не только сама милосердствует, но допускает всех и каждого на поприще милосердия. Характер судьи изменился бы, если бы он из раздаятеля правды обратился в раздаятеля милости. На самом небе разделены эти служения: есть Ангелы правды и есть Ангелы милости, – не будем сливать их и [поприща] на земле. Преступник скорее откроет сердце тому, кого привел в его темницу голос любви, а не долг звания. Покажем, что можем мы сделать в этом случае, дабы власть предержащая имела удовольствие знать, чего может надеяться от нас и в других обстоятельствах: верный «о мале» поставляется «над многим» (Мф. 25:21)!

Но говоря и рассуждая таким образом, я неприметно обратился в защитника такого начинания, за успех в котором самая лучшая порука [явится] в вашем сердце, почтенные слушатели! Но продолжим изъяснение дела; скажем несколько слов о самом производстве его.

Нам предлежит трудиться над исправлением преступников. Обращение каждого грешника есть чудо, которое может совершать един Бог, тем паче – [обращение] преступника. Итак, употребляя все меры благоразумия для достижения цели, не будем забывать, что главный Виновник нашего успеха – не на земле, а на небе. О Его пресвятом имени потому самому надлежит действовать всем нам; к Нему должно обращать очи и сердца и свои, и узников. Пусть они не знают нашего имени; только бы познали чрез нас имя Отца, Иже на небесех. Господь не останется ни у кого из нас в долгу; в свое время вспомнит каждого из нас.

Во-вторых, не будем забывать, что нам должно возделывать такое поле, которое уже близко «в пожжение» (Евр. 6:8). Потому если всякое благое дело требует терпения, то наше – наипаче. Надобно быть довольными и малым успехом, помня, что Сам Небесный Человеколюбец оставляет девяносто девять овец и ищет одну заблудшую.

В-третьих, не будем думать, что мы, нисходя в темницы, не можем выносить из них ничего для себя. Нет, этот подвиг человеколюбия заключает награду сам в себе. Узники ничего не имеют, но могут многое дать, если будем уметь принимать. Желаешь ли узнать свойство природы человеческой? – Посещай темницы, там увидишь ее на одной из последних крайностей, найдешь такой, какой не покажут тебе ее ни книги, ни театры. Ты борешься с искушением обольстительным и чувствуешь нужду оживить в себе отвращение к пороку? – Посети темницу: там увидишь, до чего доводит человека порок, как он ангела обращает едва не в диавола. Но паче всего ты хочешь загладить собственные грехи и стяжать хотя малое право на милость Божию? – Спеши в темницу: там сретит тебя Тот, Кто сказал: «в темнице бех, и приидосте ко Мне» (Мф. 25:36). Не думай, что Ему неприлично быть с преступниками; можно ли не быть с грешниками Тому, Кто умер за грешников?

Этими чувствами я почел за долг напутствовать вас, христолюбивые члены новоучреждаемого общества, на святое поприще ваше.

Господь Иисус, сошедший во ад к узникам для проповеди им спасения (1Пет. 3:18–19, 4:5–6), Он Сам да подкрепит силы ваши, да воодушевит любовь вашу, да просветит ум ваш и да увенчает труд ваш благословением и успехами! Аминь.