Жизнеописание святителя Гурия

Архиепископ Гурий (в миру Григорий Платонович Карпов) родился в 1814 году в городе Саратове в семье священника. Дед его, иерей Иоанн, служил в саратовском Свято-Троицком соборе с 1774 по 1826 год. После его смерти отец святителя Гурия, Платон Иванович, священствовал в том же соборе с 1826 года до своей кончины, последовавшей в 1841 году. У него и его супруги Екатерины Герасимовны было семеро детей. Самый старший Григорий (в монашестве Гурий), затем Георгий, умерший в сане диакона, Петр – священник Самарской епархии и Димитрий, состоявший на гражданской службе. Дочерей у отца Платона было трое: Александра – замужем за священником, Мария – жена чиновника и Елизавета – жена ректора Саратовской духовной семинарии протоиерея Иоанна Смельского.

Первоначальное воспитание и образование Григорий Платонович получил в семье, под руководством добрых и благочестивых родителей, в кругу братьев и сестер. В доме царила особая атмосфера чистоты, взаимной любви и уважения, которую впитал в себя Григорий и которую сохранил до самой смерти. Когда ему исполнилось девять лет, его определили в местное духовное училище. Сохранилось воспоминание одного из сокурсников Григория Карпова – Петра Попова: «Григорий... имел нравственность отличную и характер смиренный, даже не развивался так, как другие ученики, а более занимался прилежно изучением уроков и чтением Нового Завета, был набожный, любил часто посещать храм Божий, где занимался на клиросе пением и чтением» [14,13]¹.

Среднее образование Григорий Карпов получил в Саратовской духовной семинарии. Среди его наставников и преподавателей были такие замечательные люди, как епископ Иаков (Вечерков), смиренномудрый, ревностный архипастырь, своими миссионерскими трудами присоединивший к православию более двадцати тысяч раскольников-старообрядцев и крестивший две тысячи калмыков и иудеев. Сокурсники по семинарии вспоминали о Григории Карпове как о прилежном ученике, обладавшем замечательной памятью, ясностью мыслей и добрым характером. Он был человеком скромным и деликатным, вежливым в обращении, и потому знатные и благочестивые родители охотно приглашали его для воспитания своих детей.

По окончании духовной семинарии в июле 1836 года Григорий Платонович был назначен преподавателем латинского языка в Высшее отделение саратовского духовного уездного училища и зачислен послушником в саратовский Спасо-Преображенский монастырь. Преподавательской работой он занимался до августа 1837 года. Блестящие дарования позволяли ему сделать успешную научную карьеру, но Промысел Божий судил иначе. Григория Карпова постигла тяжелая болезнь, во время которой он дал обет посвятить свою жизнь Богу и принять монашество. Выздоровев, он с началом учебного года поступил в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где 12 июля 1838 года² принял ангельский образ с именем Гурий. 4 августа того же года он был рукоположен в иеродиакона, а 20 ноября 1839-го состоялась его хиротония во иеромонаха. Плодотворными были труды отца Гурия в стенах Академии. За два года учебы он сделал столько, сколько другие успевали за четыре. Он прекрасно владел основными древними и современными иностранными языками. После испытаний в конференции Академии на степень кандидата отец Гурий получил золотой наперсный крест и особым указом Святейшего Синода был направлен в Пекинскую духовную миссию [30, 86]. Это была двенадцатая по счету миссия со времени ее основания. Все члены ее собрались 20 января 1840 года в Казани для дальнейшего путешествия в Китай. Дорога заняла более полу года, и в Пекин они прибыли 4 октября. В числе десяти членов миссии были: начальник – архимандрит Поликарп (Тугаринов), иеромонах Иннокентий (Немиров), иеромонах Гурий (Карпов), иеродиакон Палладий (Кафаров) и другие. По прибытии в Пекин на иеромонаха Гурия было возложено послушание казначея, а также служение в Успенской церкви и управление албазинской³ школой [10,115]. На Святках 1843 года хор албазинских учеников под управлением отца Гурия пел в Сретенской церкви. Стройное молитвенное пение было с благодарностью и восторгом воспринято прихожанами храма. Экзамены показали, что обучение в школе поставлено прекрасно, ученики добились больших успехов в изучении китайского языка, арифметики, а также в русском чтении и пении. Департамент благодарил отца Гурия за плодотворные труды, а ученики были допущены к участию в церковном богослужении в качестве чтецов. Но не только преподавание в школе было основной заботой молодого иеромонаха. Видя, как тлетворно влияет языческое окружение на православных, охлаждая их ревность и стремление к благочестию, батюшка своей пламенной проповедью, истовым богослужением, личным примером благоговейной и праведной жизни укреплял веру среди албазинцев [13, 174]. В одном из писем своему наставнику епископу Иакову отец Гурий сетовал на те огорчения, которые ему доставляли албазинцы своим лукавством, невежеством, вероломством. Постепенно забывая русский язык и церковные обычаи, они нуждались в возрождении веры и жизни по вере.

Проповедь среди язычников была запрещена китайскими властями и потому не вменялась в обязанность миссии. Тем не менее миссионеры верили, что придут лучшие времена, и серьезно готовились к просвещению язычников. Отец Гурий исправил прежние переводы огласительных книг и сделал новый перевод на китайский язык послания апостола Иакова, литургии святителя Иоанна Златоустого, последования ко Святому Причащению, последования всенощного бдения, Священной истории с прибавлением краткой церковной истории, кратких житий святых за год и краткой истории Ветхого Завета в виде руководства для школьников.

Работа над переводами занимала много времени и сил. Только перевод Нового Завета продолжался шесть лет. Были и недоброжелатели, которые обвиняли отца Гурия в плагиате, в частности, в использовании чужих переводческих трудов. Отвечая клеветникам, он описывал методы работы, тем самым сохранив для нас важный штрих своих равноапостольных трудов. «...Никого, кроме Господа Бога, я не призывал в помощь мне. Помогал мне только магистр словесности китаец Лун как писец. Я обыкновенно с Новым Заветом в руках ходил по комнате и диктовал, а Лун сидел за столом и записывал мой перевод» [21, 394]. Эта работа продолжалась четыре года. Затем готовый текст прочитывался вслух, и китайские помощники пересказывали его, устраняя возникающие недоумения и неверные ассоциации. В «Иркутских епархиальных ведомостях» отец Гурий писал о том, как текст готовился к печати: «Надо приготовить список для писца: напишут – я должен проверить. С этого списка другой художник напишет полууставом, как должно быть напечатано в книге. Новая поверка: нет ли пропусков, все ли крючки и точки на месте, верно ли сделаны переносы. Резчик берет этот лист, накладывает на доску и по писанному вырезает. Но и в этой работе не без ошибок. Лист накладывается на доску так, что все буквы приходятся наоборот. Поэтому резчик с самостоятельным взглядом на вещи, которому никакой оригинал не указ, иногда такую поставит букву, которой ни по каким законам быть не следует. Новые хлопоты, и так ежедневно» [8, 185].

Святейший Синод дал благословение на издание перевода и использование его в миссионерских целях. Но при этом рекомендовал внести поправки заслуженного миссионера архимандрита Аввакума (Честного). В письме к обер-секретарю Святейшего Синода отец Гурий писал: «Китайцы были очевидцами того, что я для проверки своего перевода пригласил целую комиссию ученых и этой проверкой лично с ними занимался два года. Никто не поверит, что ученый китаец знал китайский язык хуже отца Аввакума... Хорош будет кафтан из китайского атласа, когда пришьют к нему лоскут красного сукна российского произведения» [22, 97–98].

Необходимо отметить, что отец Гурий старался использовать классический язык, переводя не слишком близко к тексту, заботясь о возможно более точной передаче смысла Священного Писания. В 1864 году перевод отца Гурия был издан, но, к сожалению, в последующее время он не переиздавался, только в 1911 году в Пекине был издан Апостол в его переводе. Заботясь о взаимопроникновении двух культур, желая, чтобы китайцы как можно больше узнали о русских, а русские о китайцах, он внес исправления в отредактированный его предшественниками «Свод православных законов» и издал его на китайском языке [39, 37]. Кроме того, отцом Гурием был переведен с китайского языка серьезный научный труд под названием «Обеты буддистов и обряд возложения их у китайцев» [36, 117]. Эта работа, по отзывам ведущих синологов, показывает глубокое, основательное знание буддизма и является ценным вкладом в европейскую науку, а также способствует дальнейшим изысканиям в области богословия и апологетических трудов [10,120].

Двенадцатая миссия пробыла в Пекине почти десять лет. 2 мая 1850 года, потрудившись во славу Божию, она покинула пределы китайской столицы. Еще ранее, в 1844 году, за усердные труды в миссии отец Гурий был награжден орденом св. Анны 3-й степени, а в 1850-м, по возвращении на родину, «во внимание к понесенным миссионерским трудам был удостоен ордена св. князя Владимира 4-й степени и обеспечен пожизненной пенсией в 650 рублей в год» [10, 122]. В феврале 1851 года он был возведен в сан архимандрита. В том же году Санкт-Петербургский митрополит Никанор (Клементьевский) представил кандидатуру архимандрита Гурия в Святейший Синод на должность смотрителя Александро-Невского духовного училища. В течение трех лет он исполнял послушания Санкт-Петербургского епархиального начальства. В 1855 году получил степень магистра за богословский труд «О богоучрежденности епископского сана» – против протестантов.

25 августа 1856 года Святейший Синод назначил архимандрита Гурия начальником Пекинской духовной миссии и настоятелем Успенского ставропигиального монастыря. Незадолго до отъезда в Китай его наградили бронзовым наперсным крестом и медалью в память о Крымской войне на Андреевской ленте. Эта миссия была четырнадцатой по счету от времени основания. Кроме начальника, архимандрита Гурия, были назначены еще девять членов миссии, среди которых иеромонахи, студент Казанской Духовной Академии, художник, доктор, пристав. В течение пяти месяцев отец Гурий основательно готовил их к нелегким трудам в далеком Китае, усиленно занимался с миссионерами китайским языком. В апреле 1857 года миссия выехала из Петербурга и в конце июня была в Иркутске. Из-за политических неурядиц дальнейшее продвижение оказалось невозможным, и только 28 сентября 1858 года она с большим трудом добралась до Пекина.

Второй период деятельности отца Гурия совпал с неблагоприятными внешними и внутренними политическими обстоятельствами. Уже налаженные связи с китайскими сановниками распались, так как к власти пришли новые люди. Возле Тян-Цзина китайцы возводили укрепления на случай военных конфликтов с англичанами. Был изменен таможенный тариф. Экспансия англичан и неспокойная обстановка в Пекине препятствовали нормальной работе миссии. Однако благодаря исключительным дипломатическим способностям отца Гурия, его пламенной молитве, подвигу веры, доброте и мудрости постепенно возрос и укрепился его авторитет как начальника миссии. По инициативе известного российского дипломата графа Е.В. Путятина и благословению Святейшего Синода была разрешена проповедь среди местного населения. Это стало возможным после Тян-Цзинского договора, в который по настоянию графа был включен пункт о проповеди веры [10, 135].

Вскоре семена Христова Евангелия, заботливо посеянные миссионерами, дали всходы. С октября 1859 года и до Рождества Христова было крещено тридцать человек. К Пасхе следующего года приняли крещение еще тридцать человек. Не оставляя трудов по переводу Нового Завета, архимандрит Гурий проводил катехизические беседы с прихожанами. Эти беседы проходили часто – до трех раз в неделю. С большим интересом и неослабным вниманием учащиеся постигали основы веры. Постоянными трудами и апостольской ревностью отца Гурия и других членов миссии свет Истины стал распространяться и за пределами Пекина. В пятидесяти верстах от столицы, в деревне Дун-дин, крестьяне оказались особенно восприимчивыми к проповеди Евангелия. Здесь было крещено несколько десятков человек и еще многие крестьяне изъявили желание креститься и венчаться. Таким образом, ревностными трудами отца Гурия и его сподвижников за три года было крещено около двухсот язычников [10, 150].

Архимандрит Гурий предложил старейшинам обдумать и обсудить вопрос о строительстве храма в этой деревне, так как в бедных крестьянских домах невозможно было совершать богослужение. В деревне открыли православное училище, где на первых порах обучались шесть мальчиков и одна девочка. В 1862 году началось строительство храма. Крестьяне, кто чем мог, помогали в этом богоугодном деле. Кто дал лошадь с повозкой, кто деньги, а бедняки безвозмездно трудились на строительстве. Помогали и русские купцы. Кладку стен, начатую 5 апреля, окончили через две недели. Церковь по своей архитектуре напоминала типичный китайский дом, увенчанный крестом. Над входной дверью на камне была вырезана надпись: «Чун-бай Тянъ-Чжу шэн-со», что означало: «Священное место поклонения Богу».

Но отец архимандрит проявил себя не только в церковной области. Посол России в Китае граф Н.П. Игнатьев отмечал огромную помощь, которую оказал отец Гурий во время переговоров с китайским правительством благодаря его блестящему знанию языка и обычаев китайцев, а также личному влиянию и высокому духовному авторитету.

Во время осады Пекина англо-французскими войсками архимандрит Гурий вновь показал во всем блеске свои несомненные дипломатические способности. Когда неизбежность кровопролитной войны стала очевидной для враждующих сторон, по их просьбе отец Гурий с помощью Божией примирил противников и предотвратил военные действия. После такой победы китайцы в знак благодарности охотно пошли на территориальные уступки в пользу России: 2 ноября I860 года был заключен очень выгодный Пекинский договор, по которому Россия получила не только левый берег Амура, но и Уссурийский и Приморский край с Владивостоком [10, 139].

Относясь к начальнику миссии с особой любовью и уважением, китайцы обращались к нему за советом в самых разных ситуациях [10, 139]. Уважение китайского императора выразилось в том, что он подарил духовной миссии собрание буддийских трактатов на тибетском языке. Это богатейшее издание, насчитывающее шестьсот томов, в Китае стоило более пятнадцати тысяч рублей серебром, а в Европе знатоки называли гораздо более высокую цену. Достаточно сказать, что в то время ни одна из европейских библиотек не имела таких книг. Много лет спустя, когда владыку расспрашивали о событиях в Пекине и восхищались его мужеством, он, добродушно усмехаясь, шутил, что это за огромную бороду уважали его китайцы.

Архимандрит Гурий приложил огромные усилия для обращения в Православие язычников. Его труды по переводу Священного Писания на китайский язык неоценимы. Кроме того, им переведены Псалтырь, Требник, катехизис и другие богословские книги и учебники. По смирению свои поучения к новообращенным он опубликовал под названием «Беседы сельского священника с прихожанами». В 1860 году за усердные труды в миссии ему был вручен орден св. Анны 2-й степени. В 1861-м его наградили бриллиантовой панагией. В Китайской миссии отец Гурий провел в общей сложности, включая подготовку и переезды, около двадцати лет, усердно просвещая языческое население светом православной веры. За свои апостольские труды, которые послужили основой для миссионерства епископа Николая (Касаткина), равноапостольного просветителя Японии [20, 788], архимандрит Гурий награжден орденом св. князя Владимира 3-й степени и пожизненной государственной пенсией (1500 рублей в год).

В 1865 году, по возвращении на родину, архимандрит Гурий был назначен настоятелем московского Симонова монастыря. Эта знаменитая обитель была основана в 1370 году преподобным Феодором, учеником Сергия Радонежского. Название свое она получила по имени инока Симона (в миру боярина Ховрина), на землях которого была построена. Мощные оборонительные укрепления монастыря позволяли выдерживать неоднократные набеги татарских орд и польско-литовских захватчиков. Многие видные деятели Русской церкви получили здесь духовное воспитание: патриархи Иов, Гермоген, Иосиф, Иоасаф 2, а также московские митрополиты Варлаам и Геронтий. Тут подвизался и писал свои труды преподобный Максим Грек. На территории монастыря похоронены герои Куликовской битвы монахи Пересвет и Ослябя, князья Урусовы, Бутурлины, Татищевы, Нарышкины, Мещерские, Муравьевы, Бахрушины.

В скором времени, в начале 1866 года, архимандрита Гурия назначили настоятелем посольской церкви в Риме. Получив указ, он проживал в Александро-Невской Лавре, готовясь к дальней дороге. Ему нужен был келейник, который мог бы сопровождать его на новое место служения. Насельники Лавры познакомили отца Гурия со студентом Московского университета Николаем Городецким. Знание языков, солидная внешность Городецкого обратили на себя внимание. По предложению отца Гурия он принял монашество с именем Флавиан⁴ и диаконский сан. Впоследствии иеродиакон Флавиан4 сопровождал отца Гурия в Рим, а затем и в Симферополь.

5 июля 1866 года в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры состоялась архиерейская хиротония архимандрита Гурия (Карпова). В своем слове при наречении во епископа он сказал: «Хорошо знаю я и мою неопытность, и недостаточность сил, и, несмотря на то, не уклоняюсь от возлагаемого на меня бремени. Это делаю я в уверенности, что в устроении нашего спасения Господу нужны не столько силы и опытность, сколько готовность исполнить Его святую волю... Может быть, Господь Вашею святынею призывает меня именно для того, чтобы в немощи моей вселилась и могущественно открылась сила Христова».

Святейший Синод назначил его на должность епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии. Вследствие тяжелой и продолжительной болезни Казанского архиепископа Афанасия владыка Гурий практически управлял всей епархией. В Спасском монастыре, где обычно пребывали викарные епископы, владыка Гурий благоукрасил соборный храм. Из любви и уважения к святителю многие казанцы поддержали благое дело пожертвованиями.

Хотя в Казани владыка Гурий пробыл всего полтора года, он успел многое сделать и оставить по себе добрую память. Он основал миссионерское братство имени святителя Казанского Гурия, членом которого оставался до самой смерти. Молитвами и подвигами неутомимого архипастыря было обращено в христианство много казанских татар. Среди членов братства, разделявших труды его основателя, был и известный миссионер профессор Н.И. Ильминский. Духовный вертоград, насажденный руками святителя Гурия, обильно приносил плоды и после перехода его на Таврическую кафедру. Через пять лет после основания братства обер-прокурор Святейшего Синода в отчете о положении дел в области просвещения инородцев засвидетельствует, что в Казани трудами братства святителя Гурия обращены в христианство многие иноверцы. Изъявил желание креститься даже главный языческий жрец луговых черемисов [17, 317]. В апреле 1867 года за перевод на китайский язык Священного Писания и другой духовной литературы, за неустанное попечение об утверждении в вере и благочестии новообращенных китайцев, а также за миссионерские труды в Казанской епархии владыка Гурий представлен к ордену св. Анны 1-й степени [7, 112].

28 ноября 1867 года последовал указ о назначении владыки на Таврическую кафедру. Кончина московского митрополита Филарета (Дроздова) вызвала перемещение иерархов по епархиям. Таврический епископ Алексий (Ржаницын), бывший ранее викарием московского святителя, был возведен в сан архиепископа и направлен на Рязанскую кафедру, а на его место назначен епископ Гурий [4, 330].

Епархия занимала обширнейшую территорию: весь Крымский полуостров; на севере – от Перекопа до Мелитополя, Бердянска, Белозерки, Орехова и левобережную часть вдоль Днепра, почти до нынешнего Запорожья. На этом огромном пространстве находилось лишь сто двадцать церквей [31, 385]. Епархия была образована совсем недавно, в 1859 году, и явно нуждалась в добрых пастырях и образованных тружениках на ниве Христовой. Поэтому своей главной задачей святитель Гурий считал открытие семинарии. Через восемнадцать дней после прибытия на Таврическую кафедру, 2 марта 1868 года владыка поставил вопрос об этом [2, 555]. Его предшественнику, епископу Алексию, Святейший Синод отказал в благословении на строительство семинарии за неимением свободных денег. Но епископ Гурий, постоянно думая о духовном образовании чад своей епархии, пошел другим путем. Он решил на месте найти средства. Владыка организовал комиссию, в которую вошли протоиереи Родионов, Брюховской, Левицкий, Селецкий и священник Руднев. Эта компетентная комиссия «активно занимается проблемой изыскания средств для открытия и содержания семинарии» [2, 556]. Наконец, 30 мая 1869 года по ходатайству Святейшего Синода император Александр 2 дал разрешение, и с этого момента началось строительство.

Из официальной хроники видно, как святительскими трудами и молитвами укреплялась молодая епархия, как насаждалось братолюбие, милосердие и благочестие. Первая проповедь, произнесенная в кафедральном соборе святого Александра Невского, была о мире: «Если всякий из нас будет исполнять свои обязанности и внимательно, и законно, то очевидно всякий станет в должные отношения и к Богу, и к ближним своим, и к самому себе. Необходимым же следствием такого положения будет мир внутренний... настанет спокойствие тихое, но не бездеятельное, радость глубокая, но не угнетающая, а оживляющая. Мы увидим начало, предвкушение того блаженного состояния, которое в полной силе откроется в вечности. Это будет Царство Божие, Небесное на земле... Раздор и неурядица есть неизбежное следствие противления воле Божией... Никакая политическая мудрость, никакая человеческая предусмотрительность и опытность без помощи свыше не дадут и не упрочат мира среди людей... Благословение Божие, привлекаемое исполнением воли Его, есть единственный, надежный и верный путь к временному и вечному миру, так горячо всеми желаемому».

1 сентября 1868 года по благословению владыки при Петро-Павловской церкви города Симферополя было создано приходское попечительство. Оно должно было принять на себя труды и хлопоты по открытию при храме церковного училища – с отделениями для мальчиков и для девочек, осуществлять помощь бедным членам прихода и участвовать в катехизации населения. Почетными членами и жертвователями этого приходского попечительства были епископ Гурий и Таврический губернатор генерал-лейтенант Г.В. Жуковский.

5 сентября 1868 года владыка собрал в Симферополе съезд депутатов духовенства Таврической епархии. Председателем съезда был назначен протоиерей Селецкий. 28 депутатов заседали с 5 по 12 сентября. Основными темами докладов были проблемы молодой епархии, особенно в сфере образования. Обсуждался вопрос о Симферопольском духовном училище, о женском духовном училище, об открытии семинарии, о распределении благочиннических округов [16, 140].

23 ноября 1868 года при симферопольском кафедральном соборе было организовано братство Святого Александра Невского. Руководителем избран епископ Гурий. В числе членов Совета – протоиерей кафедрального собора Михаил Родионов. Среди многочисленных благотворителей братства – императрица, владыка Гурий, представители духовенства, купечества и другие.

Основные задачи братства:

Борьба с сектантством и расколами, работа по возвращению в лоно Церкви заблуждающихся.

Работа по открытию новых школ и поддержке уже открытых, особенно в местностях, где много раскольников и иноверцев.

Духовная и материальная помощь обращающимся в Православие.

Помощь бедным, больным, беспомощным через открытый при братстве женский комитет.

Материальная поддержка причетнической школы при кафедральном соборе.

Закупка и распространение противосектантской литературы.

Заботы святителя Гурия о подъеме церковной жизни были неустанны. 1 сентября 1868 года вышел в свет первый номер «Таврических епархиальных ведомостей». В тот же день при симферопольском кафедральном соборе святого Александра Невского была открыта причетническая школа, в которой готовили псаломщиков для приходов епархии. Малограмотным псаломщикам предоставлялась возможность повысить свой профессиональный уровень. Тех же, кто в течение года не добивался успехов, правящий архиерей освобождал от должности.

День открытия Таврической духовной семинарии, 19 августа 1873 года, был долгожданным и радостным. На торжествах присутствовали архиепископ Херсонский Димитрий (Муретов), представители духовенства и гражданских властей. Владыка Гурий тогда же освятил семинарскую церковь во имя Трех Святителей [38, 47]. Великолепное обширное двухэтажное здание стало гордостью и украшением города, а разместившаяся в нем духовная школа взрастила и воспитала не одно поколение пастырей и священнослужителей. Каждодневные труды владыки по устроению епархиальной жизни были по достоинству отмечены Святейшим Синодом. В 1876 году он был награжден орденом св. князя Владимира 2-й степени [31, 112].

В 1878 году епископ Гурий провел реконструкцию женского епархиального училища, пристроив к старым зданиям новые корпуса. Кроме того, на личные средства он устроил при училище церковь. На торжественном акте по случаю четвертого выпуска воспитанниц училища владыка сказал: «Вступая в трудовую жизнь, не задавайтесь широкими планами, беритесь за дело по силам: лучше малое сделать хорошо, нежели, взявшись за большое, делать кое-как. Ничего не делайте из мелочного тщеславия – показать свое превосходство пред другими... Сами посудите, какой прок в гениальных способностях и богатстве разнообразных познаний, если обладающий этим сокровищем человек живет не лучше неразумного животного? Где тут ум? При чем научные познания?.. Путем осторожной, христиански располагаемой жизни вы верно достигнете и чести, и уважения от людей, славы и благословения от Бога. По совету апостола Павла старайтесь прославлять Бога всеми своими способностями вашей духовной и телесной природы, направлять ваш ум и вашу волю к точному исполнению известной вам воли Божией (1Кор. 6, 20). Слава, которой вы таким образом будете прославлять Бога, неизбежно отразится и на вас по неложному слову Его: «Прославляющий Мя прославлю» (1Цар. 2, 30)... Эта слава от Бога, любовь и уважение от людей при чистой спокойной совести и сознании исполненного долга составят ничем не заменимое и ни с чем не сравнимое для вас благо; в счастье – оно вам будет украшением, среди трудных обстоятельств жизни – поддержкой ослабевающему духу, утешением наболевшему сердцу» [19, 203].

Заботами архипастыря в 1869 году началась перестройка кафедрального собора. Храм расширили, на западном фасаде устроили галерею, приступили к сооружению колокольни. На эти цели по ходатайству владыки Гурия Святейший Синод выделил 37 727 рублей. Неустанными трудами святителя в 1879 году было построено здание духовной консистории, а к сентябрю 1880-го – мужского духовного училища. В 1881 году новое здание получил епархиальный свечной завод, тогда же владыка задумал построить отдельный дом для преподавателей семинарии. С особым участием относился святитель к судьбам своих сослужителей – клириков и причта кафедрального собора. Он приобретал для них жилые дома, добился увеличения окладов. Огромны труды святителя Гурия по постройке собора в Феодосии, настоятельских келий и церкви в Корсунском монастыре. По епархии было построено более сотни церквей, так что к концу его пребывания на кафедре насчитывалось 268 храмов против 120 в 1868 году [31,385].

Но строительство храмов и зданий было не единственной заботой владыки. Миссионер по призванию, он с первых шагов в Таврической епархии проводил обширную противосектантскую работу. В те регионы, где было много сектантов и раскольников, он назначал наиболее образованных и опытных священников и зорко следил за их деятельностью, помогая советом и щедро делясь богатейшим опытом. Во время объезда епархии владыка в Мелитопольском уезде лично познакомился с предводителем Таврических молокан Донского толка Захаровым. После долгих бесед и последующей переписки с этим сектантом архипастырь опубликовал опровержение взглядов и заблуждений молокан. При глубине и полноте разбора лжеучения обращает на себя внимание отечески терпеливый и доброжелательный тон, которым ведет полемику владыка Гурий. Он увещевает сектанта со смирением подходить к изучению Священного Писания, так как Господь Свою благодать дает только смиренным. При наличии смирения Он восполнит недостаток образованности и по молитвам Божией Матери просветит Светом Истины [29, 148].

В 1877 году в Симферопольском окружном суде слушалось дело, связанное с сектой скопцов. По просьбе владыки Гурия прокурор предоставил ему показания одного из предводителей секты, и на их основании святитель написал монографию «О скопческом учении по последним о нем известиям». В этом труде владыка подробно разбирал лжеучение скопцов и опровергал его с православной точки зрения. По настоянию владыки в семинарии была открыта кафедра по изучению раскола, преподаватель которой содержался на личные средства архипастыря.

Архиепископ Гурий живо интересовался не только русской, но и зарубежной литературой и всегда был в курсе книжных новинок. В переписке с харьковским архиепископом Саввой он критикует протестантского писателя Фаррара за явные неточности в описании жизни Христа. Обладая громадной ученостью и тонким знанием языков, он негодует по поводу искажения евангельской истории [25, 682].

Богатейшая домашняя библиотека святителя, состоявшая из 3 556 томов, постоянно пополнялась, в том числе всеми русскими духовными журналами, а также светской периодикой. Впоследствии свою библиотеку владыка завещал Таврической семинарии. Прекрасно понимая силу и действенность печатного слова, никогда не забывая о духовном просвещении пасомых, архипастырь давал наставления заведующим библиотеками при кафедральном соборе и городских церквах, какую духовную литературу необходимо приобретать и какую выписывать в первую очередь.

Владыка Гурий был знатоком и любителем старины. Он состоял почетным членом Церковно-археологического общества при Киевской Духовной Академии (КДА). В археологический музей при КДА им было передано греческое Евангелие 11 века, написанное на пергаменте и принадлежавшее Балаклавскому Георгиевскому монастырю. Преподаватель Таврической духовной семинарии А. Иванов опубликовал научное исследование об этом Евангелии и о греческом пергаментном рукописном Апостоле 11 века, обнаруженном в Предтеченском храме Керчи. Кроме того, владыкой были присланы фотоснимки старинного Евангелия, Апостола, серебряной рипиды, креста, серебряной чаши, представлявших художественную и историческую ценность [34, 510; 35, 444–445].

21 апреля 1881 года епископ Гурий был возведен в сан архиепископа. Сослужители владыки отзывались о нем как о кротком и смиренном архиерее. Несмотря на обширные энциклопедические познания, он был очень скромен в обращении с подчиненными. Как архиерей был добр, милостив и снисходителен, доступен и справедлив. Как администратор – осторожен, не строг, но внушителен, действовал не страхом наказания, но кротостью и благоразумием [31, 367]. Господь зримо благословлял его труды. Церковь и государство своими высокими наградами отмечали его подвиги. Но, по собственному признанию, самой лучшей наградой для него было полное доверия и искренней любви отношение духовенства и к нему самому, и ко всем его благим начинаниям. Такова сила духовно-нравственного величия. Ей незаметно подчиняются, ее невольно любят. Владыка не приказывал, а указывал. Имея свое авторитетное мнение по тому или иному вопросу, не ограничивал доброй инициативы подчиненных. Владыка был на редкость трудолюбив. Ни одной бумаги не проходило мимо него. Наиболее важные документы он составлял сам. Любой священнослужитель мог написать ему письмо, на которое владыка лично давал ответ [20, 789].

В Самарской губернии в течение трех лет был неурожай. Движимый чувством христианского милосердия и сострадания, святитель Гурий сделал крупное денежное пожертвование в пользу голодающих крестьян и призвал духовенство Таврической епархии последовать его примеру [29, 1034].

Враг рода человеческого не мог спокойно взирать на богоугодные труды и дела святителя Божия. Однажды во время прогулки по саду, расположенному возле архиерейского дома, на него напал двадцатидвух летний псаломщик и нанес сильный удар в правую часть головы. По отзыву священников, владыка «возложил свою печаль на Бога» (Пс.54, 23) и не стал добиваться наказания обидчика [30, 354].

Во встречах с духовенством архипастырь настойчиво увещевал священников, чтобы те внимательно следили за духовным состоянием своей паствы, отмечали, как часто прихожане приступают к таинствам Покаяния и Причащения [30, 372].

Во время совершения богослужения все, кто служил с владыкой, отмечали его сосредоточенность и благоговение, что само по себе настраивало присутствовавших на молитву. Глубокая вера в Бога, подчинение себя Промыслу Его являлись отличительными чертами архипастыря [31, 308].

Множество трудов понес в своей жизни святитель Божий. Подвиги в далеком Китае, длительные путешествия к местам службы сильно подорвали его здоровье. Болезнь печени все больше и больше напоминала о себе. В 1876 году он ездил в Петербург на прием к знаменитому врачу Сергею Петровичу Боткину [25, 275], но, пробыв там два месяца и пройдя курс лечения, «мало получил облегчения» [25,291]. Особенно горячо молились во всех храмах епархии, когда стало известно о тяжелой болезни архиепископа Гурия. Незадолго до смерти владыка подарил ректору Таврической семинарии архимандриту Арсению (Брянцеву) дорогую панагию и сказал: «Вы скоро будете архиереем, и Вам она нужна» [26, 623]. И действительно, слова архипастыря оказались пророческими. В марте 1882 года от Санкт-Петербургского митрополита Исидора пришло письмо, в котором он просил дать характеристику ректору семинарии и спрашивал у архиепископа Гурия, справится ли отец Арсений с обязанностями Петербургского викария. Архипастырь продиктовал своему племяннику-врачу ответное письмо, в котором дал блестящую характеристику архимандриту Арсению и дрожащей рукой подписал ее. Это было за три дня до кончины святителя [32, 688]. Примечательно, что духовно возросший и окрепший под святительским омофором владыки Гурия архиепископ Арсений (Брянцев) последовательно занимал крупнейшие кафедры в Риге, Казани и Харькове, а 19 октября 1897 года участвовал в хиротонии архимандрита Тихона (Белавина) во епископа Люблинского, протянув тем самым духовную цепочку преемственности от крымского архипастыря-миссионера к всероссийскому Патриарху- исповеднику [1, 897].

В «Таврических епархиальных ведомостях» напечатан рассказ протоиерея А. Жежеленко, содержащий подробности предсмертной болезни и затем кончины архиепископа. 7 марта Преосвященнейший Гурий заболел, и тогда же было совершено над ним таинство елеосвящения. 13 марта отец протоиерей вновь посетил болящего и между ними состоялся такой разговор: «Когда я сел подле кровати, владыка спросил меня: “Какого числа соборовали меня?” На мой ответ – 7 марта – владыка переспросил: “Так ли?” После моего подтверждения владыка сказал: “Да, действительно, 7 числа”, и затем совершенно спокойно и отчетливо продолжал: “На следующей неделе я умру; когда окончили Елеосвящение, все разошлись и я остался на несколько минут один, тотчас мимо постели моей прошел (при этом владыка показал рукою, в каком именно направлении) какой-то не виданный мною старик и сказал мне: “Тебе дано сроку две недели; на следующей неделе тебя возьмут отсюда”, – и затем исчез. Это не иллюзия; я отчетливо слышал сказанное. Как только я умру, пусть Н.Н. (секретарь консистории) даст знать обер-прокурору Св. Синода, а вы – владыке митрополиту Исидору; пошлите телеграмму о. П.Горизонтову, И.И., напишите и о. Флавиану в Пекин. Гроб сделайте простой, конечно, внутри должен быть металлический; деньги на все расходы приготовлены. В соборе за клиросом, у иконы Покрова Божией Матери, устройте для меня местечко... Ах, Боже мой! Многие товарищи, по-видимому здоровые, давно уже скончались, а меня Господь Бог берег до сих пор; сам не знаю, чем заслужил такую милость? Но время приближается, а душа-то моя черства и не часто обращалась за утешением к Тому, Кто есть истинный источник исцеления и всякия утехи. Много пришлось потрудиться, но сам вижу, что как будто нет благословения Божия на том, что сделано; все как будто расползается. А все это оттого, что сделаешь что-нибудь и, вместо того чтобы молчать да благодарить Господа, начнешь хвалиться”. На мое замечание, что владыка напрасно тревожит себя опасностью своего положения, что врачи находят значительное улучшение в состоянии здоровья его и что все сделанное для епархии и духовно-учебных заведений устроено основательно и на прочных началах, немало есть старинных епархий, которые удивляются и даже завидуют тому, что сделано в нашей, сравнительно молодой и немноголюдной епархии, владыка продолжал: “Да, слава Богу за все; благодарю Бога, благодарю все духовенство за то, что оно искренно помогало мне трудиться; много я видел в нем добрых желаний и стремлений, но не всегда умел направить эти желания к добру, а, может быть, иногда и портил дело своими неумелыми распоряжениями; прошу за это прощения. Искренно благодарю всех ближайших моих сотрудников и всех священников епархии за труды их и расположение ко мне, которое я видел и которое не всегда умел ценить. Не припомню, чтобы сознательно делал кому-нибудь зло; но если кому и делал по недомыслию или ложному убеждению, то у всех прошу прощения и сам прощаю всех, кто огорчил меня чем-либо. Не разрешаю только тех, которые состоят под запрещением по канонам церковным; там я не хозяин; преемник мой рассудит и достойных разрешит. Но всем и всей пастве моей мое прощение и благословение. Еще у всех прошу прощения и я прошу всех молиться обо мне грешном. О, Господи! Помилуй меня грешного”. На мое предложение успокоиться и принять лекарство владыка сказал: “Да, благодарю врачей; много они трудятся около меня, но пользы от того не будет. Пусть они продолжат свое дело; это их обязанность, а вы помните и делайте то, что я сказал вам”. На мои слезы, без которых невозможно было выслушать такую исповедь архипастыря, владыка знаком руки позвал меня к себе и, благословивши, тихо сказал: “Идите в церковь, помолитесь”.

В воскресение (14 ч.) владыка приобщался Святых Христовых Таин. После литургии в соборе, зашедши ко владыке, я сказал, что все соборное духовенство служило молебен и вся церковь вместе с нами усердно молилась об исцелении его. Владыка перекрестился и сказал: “Слава Богу; благодарю всех за любовь, которой не заслужил”. В это время нельзя было не видеть значительного ухудшения в состоянии здоровья владыки: ближайшие врачи очевидно были в смущении и покачивали головою. Так тянулась болезнь, со значительным по временам упадком пульса, до 17 марта. В этот день часов в 11 дня владыка вспомнил об устрояемой в г. Керчи на средства купца Золотарева больнице и просил передать консистории посодействовать и привести к окончанию это доброе дело. Так и в последние часы болезни, на одре смертном, мысль владыки занята была заботами об устройстве благотворительного заведения для больных, а в час и двадцать минут того же дня он тихо отошел ко Господу» [31, 356–359].

Святитель Гурий был погребен в кафедральном Александро-Невском соборе. Но в 1930 году собор был разрушен, и честные останки архиепископа перенесены на кладбище недалеко от современной улицы Севастопольской. Старожилы свидетельствуют, что видели святителя нетленным, – через 47 лет после смерти даже митра и облачение на нем были целыми. Когда при перенесении нечаянно повредили руку, то пошла кровь. Прихожане в своих помянниках писали: «Нетленнопочивающего архиепископа Гурия» [3]. В восьмидесятых годах стали прокладывать автомобильную дорогу на Севастополь, и кладбище закрыли, а останки погребенных, в том числе архиереев и священнослужителей, перенесли в другое место. По благословению правящего архиепископа (впоследствии митрополита) Леонтия в 1985 году архиепископа Гурия (Карпова), епископа Михаила (Грибановского), архимандрита Тихона (Богославца), иеромонахов Ипполита и Ксенофонта перенесли на кладбище возле Всехсвятского храма. Начали рыть могилу, и вскоре открылся обширный склеп, в котором и упокоили их останки [3]. Протоиерей Георгий Северин, служивший в Свято-Троицком кафедральном соборе с 1962 года, свидетельствует о том, что в собор стали обращаться прихожане с просьбой указать, где похоронен архиепископ Гурий, так как он являлся им во сне. После посещения могилы святителя эти люди приходили опять, свидетельствуя о благодатной и скорой помощи архипастыря. По просьбе верующих на гробнице владыки совершались панихиды, люди брали землю с нее и получали исцеление.

Во время Великой Отечественной войны святитель Гурий явился во сне одной благочестивой монахине и сказал, что сохранит свой город от разрушения [33]. И действительно, Симферополь не был подвергнут такому опустошению, как другие города Крыма.

Однажды в 1958–1959 годах служили панихиду на могиле святителя. Пришла одна женщина, кается и плачет: «Я заболела, взяла земли с могилы архиепископа Гурия, приложила к больному месту и исцелилась. После этого землю выбросила в палисадник. Ночью мне приснился архиепископ и сказал: “Возьми и отнеси эту землю на мою могилку”» [11].

В семидесятых годах Евгению Архиповну Стадник привела на гробницу святителя Гурия ее мама. Евгения страдала от сильных болей в руках и правой ноге. Приложив землю с могилки к больным местам, она исцелилась [28].

Елена Киселева в детстве заболела туберкулезом. Врачи сказали, что девочка на восемнадцатые сутки умрет от разложения легких. Мама повела дочь на могилку святителя, усердно молилась, затем насыпала земли с гробницы в чулочки девочки. Через некоторое время больная выздоровела [9].

Елена Степановна Дягилева также свидетельствует о благодатной помощи владыки. Ее муж тяжко страдал приступами эпилепсии. Врачи сказали, что эта болезнь неизлечима. Она усердно, со слезами молилась Богу, чтобы Господь указал ей, как можно помочь ее горю. Во сне Елене Степановне было сказано, чтобы она взяла масло с могилки святых и лечила им больного. И до этого случая она регулярно ходила на гробницу святителя Гурия. Теперь же она с молитвой взяла масло из лампады, горящей на его могилке, и во время очередного приступа болезни мужа помазала его этим елеем. Эпилепсия отступила, и вот уже более сорока лет он здоров [6].

И до нынешнего времени горит лампада общенародной любви и почитания, проповедуя о величии и святости архиерея Божьего.

18 апреля 2008 года Священный Синод Украинской Православной Церкви Московского Патриархата принял решение о причислении архиепископа Таврического Гурия (Карпова) к лику местночтимых святых.

Память – 17/30 марта.

Протодиакон Василий Марущак