Беседа 37
Говоренная к народу в храме Святого Мученика Севастиана в день преставления его. Чтение Св. Евангелия: Лк 14.26–33.
Лк 14.26–33. Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником;
и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником.
Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее,
дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним,
говоря: этот человек начал строить и не мог окончить?
Или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами?
Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире.
Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником.
1. Если мы, возлюбленнейшая братия, размыслим, что и сколько того, что обещается нам на небе, то для души становится ничтожным то, что есть на земле. Ибо земное существо в сравнении с небесным есть тяжесть, а не пособие. Временная жизнь в сравнении с вечной вернее должна быть наименована смертью, нежели жизнью. Ибо самый ежедневный убыток жизни что другое значит, как не некоторая продолжительность смерти? Но какой язык может высказать или какой ум понять те несказанные радости Вышнего Отечества, – быть среди сонмов Ангельских, предстоять вместе с блаженнейшими духами слав Создателя, взирать прямо на лицо Бога, видеть свет неописанный, решительно не бояться смерти, пользоваться даром постоянной невредимости? Услышав об этом, душа воспламеняется и желает быть уже там, где надеется безконечно радоваться. Но она не может достигнуть великих наград иначе, как через великие подвиги. Поэтому и Павел, славный проповедник, говорит: «если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2Тим 2.5). Итак, величие наград должно услаждать душу, но подвижническая борьба не должна устрашать. Поэтому-то Истина приходящим к ней говорит: «если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником».
2. Но может быть противоречащим то, каким образом заповедуется ненависть к родителям и близким родственникам нам, которым дана заповедь любить даже врагов? И действительно. Истина о жене говорит: «итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает». (Мф 19.6). И Павел говорит: «мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф 5.25). Вот ученик повелевает любить жену, тогда как Учитель говорит: «кто не возненавидит жену, не может быть Мой ученик». Неужели одно возвещает Судия, а о другом вещает проповедник? Или мы можем вместе и ненавидеть, и любить? Но если мы вникнем в силу заповеди, то можем делать то и другое через разделение, так что будем любить тех, которые соединены с нами родством по плоти и которые близки к нам, и, ненавидя и бегая, не будем знать тех, которые враждебны нам на пути Божием. Ибо как бы через ненависть любят того, кого не слушают мудрствующего по плоти, когда он внушает нам нечестие. Но чтобы показать, что Господь производит эту ненависть к ближним не от нерасположения душевного, а от любви, Он тотчас присовокупил, говоря: «а притом и самой жизни». Итак, нам заповедуется ненависть к ближним и к душе своей. Следовательно, тот, любя, должен ненавидеть ближнего, кто ненавидит его так, как самого себя. Ибо мы ненавидим свою душу тогда, когда не последуем ее пожеланиям, когда препираемся с ее усилием, когда боремся с ее услаждениями. Итак, она как бы через ненависть бывает любима, когда будучи презрена направляется к лучшему. Именно так должны мы выражать свою ненависть к ближним, чтобы и любить в них то, чем они суть, и ненавидеть то, чем они препятствуют нам на пути Божием.
3. Известно, что когда Павел шел в Иерусалим, тогда Пророк Агав взял его пояс и связал им себе руки и ноги, говоря: «мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников» (Деян 21.11). Что же говорил тот, кто совершенно ненавидел душу свою? «Я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса» (Деян 21.13); «но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью» (Деян 20.24). Вот как (Апостол), любя, ненавидел, и, ненавидя, любил свою душу, которую желал предать смерти за Иисуса, чтобы воскресить ее к жизни от смерти греха. Итак, это понятие о ненависти к себе самим перенесем на ненависть к ближнему. Надобно любить каждого в этом мире, не исключая и врага; но на пути Божием не надобно любить врага, хотя бы он был и родственник. Ибо кто сильно желает вечного, тот должен быть на том пути Божием, на который вступает без отца, без матери, без жены, без детей, без родных, без себя самого, чтобы тем вернее знать Бога, чем менее помнить о ком-либо в деле благоугождения Ему. Ибо много значит, когда плотские страсти рассеивают внимание ума и затемняют его проницательность, но мы не терпим от них вреда, если держим их в стеснительном положении. Итак, надобно любить ближних; любовь должна быть простираема на всех ближних и дальних, однако же ради этой любви не должно уклоняться от любви к Богу.
4. Но мы знаем, что когда возвращался ковчег Господень из земли филистимской в землю израилеву, тогда он был возложен на телегу, а в телегу запряжены были коровы, в первый раз отелившиеся, коих телята заперты были дома. И написано: «и пошли коровы прямо на дорогу к Вефсамису; одною дорогою шли, шли и мычали, но не уклонялись ни направо, ни налево; владетели же Филистимские следовали за ними до пределов Вефсамиса» (1Цар 6.12). Итак, кого обозначают коровы, если не верующих в Церкви, которые, исполняя заповеди святого Слова, как бы везут возложенный на них ковчег Господень? О них еще надобно заметить, что те коровы были отелившиеся в первый раз, потому что есть многие, которые внутренне стоя на пути Божием, вне связываются плотскими заботами; но от прямого пути не уклоняются те, которые в душе несут ковчег Божий. Ибо вот коровы идут в Вефсам. Потому что Вефсам называется домом солнца, а Пророк говорит: «взойдет Солнце правды и исцеление в лучах» (Мал 4.2). Итак, если мы стремимся к жилищу Вечного Солнца, то это стремление стоит того, чтобы не уклоняться с пути Божия ради страстей телесных. С полным напряжением внимания надобно размышлять о том, что «кравы» Божии, запряженные в телегу, продолжают путь и мычат, сильно ревут, и однако же с пути не совращаются. Таковы именно должны быть проповедники Божий и все верные в Святой Церкви, чтобы любовью сочувствовать ближним, и однако же по этому сочувствию не совращаться с пути Божия.
5. Но как должно выражать эту самую ненависть души, Истина объясняет далее, говоря: «и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником». Потому что крест называется от «крестования». И мы носим крест Господень двумя способами: или умерщвляя плоть воздержанием, или считая крайность ближнего своей собственной, по сочувствию. Ибо тот, кто выражает скорбь о чуждой крайности, тот носит крест в душе. Но надобно знать, что есть люди, которые употребляют воздержание плоти не ради Бога, а ради тщеславия. И есть много таких, которые выражают сочувствие к ближнему не по духу, а по плоти, для того, чтобы содействовать ему не в добродетели, но как бы в виновности. Итак, эти люди, хотя и кажутся несущими крест, однако же не следуют за Господом. Поэтому та же Самая Истина справедливо говорит: «и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником». Ибо нести крест и идти вслед за Господом – значит или умерщвлять плоть воздержанием, или проявлять сочувствие к ближнему, по желанию вечной цели. Но кто показывает это ради временной цели, тот хотя и носит крест, но отказывается идти вслед за Господом.
6. Но поскольку даны высокие заповеди, то тотчас присовокупляется сравнение от устрояемой высоты, когда говорится: «ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить». Мы должны наперед обдумывать все, что делаем. Ибо вот, по слову Истины, тот, кто строит башню, наперед готовит сумму на построение. Итак, если мы желаем построить столп смирения, то должны наперед приготовить себя к неприятностям века сего. Но между земным и небесным строением различие состоит в том, что земное строение устрояется собиранием издержек, а небесное строение – раздаянием имущества. Для того мы скопляем деньги, если не имеем их в готовности у себя; а для этого скопляем сумму, когда оставляем и то, что было у нас. Этой суммы не мог иметь тот богач, который, имея много богатства, спросил Учителя, говоря: «Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» (Мф 19.16)? – Когда он выслушал заповедь об оставлении всего, то отошел со скорбью; и в душе стеснен был оттуда, откуда по внешности был обширен во владении. Поскольку он в этой жизни любил издержки на возвышение, то, стремясь к Вечному Отечеству, не захотел делать издержек для смирения. Но надобно обратить внимание и на то, что говорится, потому что, по слову Павла, «но я скоро приду к вам, если угодно будет Господу, и испытаю не слова возгордившихся, а силу» (1Кор 4.19). Да и во всем, что мы делаем, должны мы помышлять о сокровенных наших врагах, которые всегда назирают за нашими делами, всегда радуются нашей безуспешности. Взирая на них, Пророк говорит: «Боже мой! на Тебя уповаю, да не постыжусь [вовек], да не восторжествуют надо мною враги мои» (Пс 24.2). Ибо мы, занятые добрыми делами, внимательно не остерегаясь злых духов, терпим посмеяния от тех самых, которые располагали нас к злу. Но поскольку сравнение сделано от постройки здания, то теперь присовокупляется подобие от меньшего к большему, чтобы можно было от меньших вещей заключать к большим. Ибо далее следует: «или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире». Царь против царя, равный против равного, идет на войну, и однако же, если сознается, что он не может противостоять, то отправляет посольство и просит мира. Итак, какими слезами должны испрашивать себе пощады мы, которые на оном страшном испытании явимся на суд с Царем своим, не равные с равным, но которых и состояние, и слабость, и все, от чего зависим, являют низшими?
7. Но быть может, мы виновность в злом делании очистили и все внешнее нечестие устранили от себя; но неужели этого нам достаточно для того, чтобы дать отчет в нашем помышлении? Ибо с двадцатью тысячами называется идущим тот, против которого не достаточен идущий с десятью тысячами. Потому что десять тысяч к двадцати относятся так же, как единица к двум. А мы, если и много успеваем, то едва сохраняем в законном порядке только внешние дела наши. Ибо хотя похоть плоти и умерщвлена уже, но из сердца еще с корнем не вырвана. А тот, Кто грядет на суд, судит вместе, как внешнее, так равно и внутреннее, разбирает дела, равно как и помышления. Итак, грядет с двумя против одного Тот, Кто будет вместе судить за дела и помышления нас, едва приготовленных одними делами. Итак, братие, что надобно делать нам, если не то, что, видя невозможность устоять с одинаковым войском против Его двойного, послать к Нему, еще далеко находящемуся, посольство и просить о даровании мира? Ибо далеко находящимся называется Тот, Кто еще не является присутствующим на суде. Пошлем к Нему посольство – слезы наши; пошлем дела милосердия; возложим на алтарь Его жертвы умилостивления, сознаемся, что мы не можем на суде состязаться с Ним; помыслим о могуществе Его и будем умолять о даровании нам мира. Вот в чем состоит наше посольство, которое умилостивляет грядущего Царя. Подумайте, братие, как благоснисходительно то, что Могущий стеснить нас Своим пришествием медлит этим пришествием. Пошлем к Нему, как сказали мы, посольство со слезами, дарами и священными жертвами. Ибо единожды принесенная ради нашего очищения жертва святого алтаря со слезами и умилением души умоляет за нас, потому что Тот, Кто Сам Собой воскресши от мертвых, уже не умирает, через нее доселе еще страдает за нас в Своем Таинстве. Ибо сколько раз мы приносим Ему жертву страдания его, столько раз возобновляем страдание Его для себя ради очищения нашего.
8. Многим из вас, возлюбленнейшая братия, как я думаю, случилось узнать то, что я хочу рассказать для возобновления в вашей памяти. Незадолго до наших времен сделалось известным событие, что некто, схваченный врагами, отведен был далеко в плен (Кн. 4. разгов. гл. 57); и поскольку он долго содержался в оковах, то жена его, не видя возвращения его из этого плена, почла его убитым. Позаботилась в каждую субботу приносить за него жертвы уже как бы за умершего. С него в плену столько раз спадали оковы, сколько раз супруга его приносила жертвы о спасении души его. Ибо через долгое время, возвратившись из плена, он с чрезвычайным удивлением рассказывал жене своей, что в известные дни – в каждую субботу – с него спадали оковы. Припоминая именно эти дни и часы, жена его вспомнила, что он тогда был разрешаем от уз, когда она приносила за него жертвы. Итак, возлюбленнейшая братия, из этого со вниманием заключайте, сколько имеет силы принесенная нами жертва к разрешению в нас уз сердечных, если она, принесенная одним, могла разрушать узы телесные на другом.
9. Многие из вас, возлюбленнейшая братия, знали Кассия в городе Нарниенском. У него был обычай ежедневно приносить жертвы Богу, так что не проходило почти ни одного дня, в который он не приносил бы жертвы умилостивления Всемогущему Богу (Кн. 4. Разгов. гл. 56). С его жертвоприношением весьма была согласна и жизнь его. Ибо раздавая на милостыню все, что имел, когда он приходил к жертвоприношению, тогда весь обливаясь слезами с великим сокрушением сердца как бы закалал самого себя. Как о жизни его, так и о кончине я узнал от некоторого уважаемой жизни диакона, который был воспитанником его. Ибо он говорил, что в одну ночь пресвитеру его явился Господь в видении, говоря: «Ступай и скажи епископу, и делай, что ты делаешь, трудись, как ты трудишься, да не престанет нога твоя, да не престанет рука твоя, в день кончины Апостолов ты придешь ко Мне, и Я отдам тебе награду твою». Пресвитер пробудился, но поскольку день кончины Апостолов был очень близок, то он побоялся возвестить епископу о дне столь близкой кончины его. На другую ночь опять явился Господь и сильно упрекал его за непослушание, и повторил те же самые слова своего повеления. Пресвитер проснулся, и хотел идти, но опять слабость сердца была препятствием к объявлению откровения; и он, наперекор увещанию даже вторичного повеления, не пошел, и не хотел объявлять того, что видел. Но поскольку за великою кротостью презираемой благодати обыкновенно следует больший гнев отмщения, то Господь, явившись в третий раз, к словам присовокупил уже и наказание, и он (пресвитер) так был избит, что раны телесные смягчили в нем ожесточение сердца. Поэтому он, вразумленный наказанием, тотчас побежал к епископу и застал его стоящим, по обычаю, при жертвоприношении на гробе Св. Мученика Ювеналия, попросил секретного места от около стоящих и ринулся к ногам его. И когда епископ едва мог успокоить его. горько плачущего, тогда пожелал знать причину слез. Но он, желая в порядке рассказать о видении, скинув прежде с плеч одежду, открыл язвы телесные, так сказать, свидетелей истины и виновности, показал, с каким вниманием строгости изборождены синевой члены тела его от нанесенных ударов. Епископ, как только это увидел, ужаснулся и голосом великого ужаса спросил, кто решился это ему сделать. Но тот ответил, что это претерпел он за него. Удивление возросло до ужаса, но пресвитер, чтобы не замедлять распросов его, открыл тайну откровения и пересказал ему слышанные им слова Господня повеления, говоря: «Делай, что ты делаешь; трудись, как ты трудишься; да не престанет нога твоя; да не престанет рука твоя; в день кончины Апостолов ты придешь ко Мне, и Я отдам тебе награду твою». Услышав это, епископ ринулся на молитву с великим сокрушением сердца и, пришедши на жертвоприношение в третий час, по величию напряженной молитвы продлил оное до девятого часа! И с этого уже дня более и более умножал для себя сокровища благочестия; и он соделался столь же ревностным к делу, сколь известен был по должности, потому что он Того, Кому сам был должником через это обещание, начинал уже иметь должником. Но у него был обычай каждогодне в день кончины Апостолов приходить в Рим, а после этого откровения он уже не захотел по обычаю идти туда. Следовательно, в это самое время он, занятый ожиданием своей смерти, был озабочен; на другой год, на третий, четвертый, пятый и шестый также. Он уже начинал сомневаться в истине откровения, если бы язвы не придавали веры словам. И вот он на седьмой год безбедно пришел на священные бдения ожиданного дня преставления; но тихая скорбь коснулась его на этих бдениях, и в самый день преставления он отказался совершать торжественную Литургию для ожидающих его детей. Но они, поскольку равным образом подозревали исход его, все вместе пришли к нему, единодушно сокрушаясь о том, что в этот самый день они отнюдь не успокоятся совершением торжественной Литургии, если за них не приступит ко Господу посредником тот же их настоятель. Тогда он, тронутый этим, совершил Литургию в домовой церкви епископской и своей рукой всем преподал тело Господне и мир. Во все продолжение служения Литургии он уходил к постели и там, лежа, когда взирал на священников своих и сослужителей, говоря как бы последнее «прости», увещевал их к сохранению союза любви и заповедовал, каким согласием они долженствовали быть соединены между собой. Вдруг, среди самых слов святого увещания, он страшным голосом вскрикнул, говоря: «пора». И тотчас сам своими руками подал предстоящим полотенце, которым по обычаю покрываются лица умирающих. Покрывшись им, он испустил дух, и таким образом эта святая душа, переходя к Вечным Радостям, отрешилась от бренного тела. Кому, возлюбленнейшая братья, кому подражал в смерти своей этот муж, если не Тому, Кого созерцал в жизни своей? Ибо говоря «пора», он вышел из тела; потому что и Иисус, все совершивши, тогда сказал: «совершилось! И, преклонив главу, предал дух» (Ин 19.30). Итак, что Господь сделал по власти, то слуга по призыванию.
10. Вот какой благодатный мир даровало то посольство к грядущему Царю, которое ежедневно было отправляемо в Литургии с жертвами, милостынями и слезами! Итак, пусть все оставит тот, кто может. А кто не может оставить всего, тот пусть отправляет посольство, когда Царь еще далече, пусть отправляет к Нему дары слез, милостыни и жертвы. Ибо Тот хочет быть умилостивляем молитвами, Кто ведает, что во гневе Он стерпим быть не может. Это самое замедляет Его пришествие и поддерживает посольство мира. Ибо если бы Он захотел, то уже пришел бы и казнил бы всех своих врагов. Но Он объявляет, сколь страшен приидет, однако же пришествием медлит, потому что не хочет находить тех, которых надобно наказывать. Он возвещает нам о виновности нашего презрения, говоря: «так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником»; и однако же дает средство к надежде спасения, потому что Тот, Кто не может быть стерпим во гневе, хочет быть умилостивляем через посольство с прошением мира. Итак, возлюбленнейшая братия, омывайте слезами пятна грехов, вытирайте милостынями, вычищайте святыми жертвами. Не желайте в мыслях владеть тем, чего вы не оставили после употребления. Имейте крепкую надежду на единого Искупителя, возноситесь умом к Вечному Отечеству. Ибо если вы в этом мире ничем уже не обладаете с любовью, то и оставьте все во владении. Да дарует нам желаемые радости Сам Тот, Кто принес нам средства Вечного Мира, Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует со Отцом в единении Св. Духа, Бог, через все веки веков. Аминь.