6. Две цели брака

Из сказанного видно, что и бездетный брак имеет все основания для своего существования. Да и разве от воли только мужа и жены зависит иметь или не иметь детей? Разве, затем, не имея детей два-три года, они могут быть уверены, что и совсем не будут их иметь? Между тем гр. Толстой глумится над бездетным браком!..

Примеч. Опровержение лжеучения гр. Л. Толстого относительно таинства брака. К лжеучителям, проповедующим отрицание брака, как состояния по самому существу своему унизительного для человека и потому будто бы осуждаемого истинным учением христианства, нужно отнести и нашего современного гностика, графа Л. Толстого. Выступив в последние годы своей литературной деятельности учителем религии, проповедником нового евангелия, переделавшим все христианство по своему, гр. Толстой, как известно, в одном из последних своих произведений (в „Крейцеровой сонате“ и «Послесловии“ к ней) сказал свое слово и специально о браке. Все воззрение гр. Толстого на брак может быть выражено в следующих немногих положениях. Любовь между личностями различного пола, лежащая в основании брака, в сущности своей, по воззрению Толстого, сводится к простому «влюблению», направленному только к удовлетворению чувственности и потону всегда очень непродолжительному состоянию. Поэтому половая любовь, о которой в теории предполагается, что она есть нечто идеальное, возвышенное, в действительности всегда есть нечто „мерзкое, про которое говорить и вспоминать мерзко и стыдно». Соединение в браке или вне брака с предметом любви, как бы оно не было опоэтизировано всегда есть „цель недостойная человека», «есть неестественное явление», „есть падение, грех“; супруги не что иное, как сообщники преступления, виновные вдвойне и в подстрекательстве к преступлению, и в участии в нем. Из всего этого у гр. Толстого вытекает тот вывод, что единственно достойное человека состояние есть полное целомудрие. (Соч. гр. Л. Н. Толстого, ч. XIII, изд. 3, стр. 274. 275, 297, 304, 374, 380, 384). Более того, по утверждению гр. Толстого, брак с христианской точки зрения прямо есть грех, потону что идеал христианина есть отречение от себя для служения Богу и ближним, а брак есть служение себе и потому есть во всяком случае препятствие служению Богу и людям. Учение Христа, говорит Толстой, ясно указывает идеал полного целомудрия; в Евангелии сказано ясно, что человеку вообще и, следовательно как женатому, так и не женатому, грешно смотреть на женщину, как на предмет наслаждения (Матф. V, 28 – 29), что не женатому лучше не жениться вовсе, т. е. быть вполне целомудренным (Матф. XIX, 10 – 12). – (Соч. графа Толстого, стр. 379 – 381). Но достаточно лишь немного углубиться в дух христианского учения, чтобы видеть полную неосновательно и несостоятельность этого лжеучения, проповедующего, будто брак, как отношение, заключающее в себе известную натуральную сторону, доставляющее известное удовлетворение чувственности, есть нечто по самому существу своему несогласимое с тем высоким идеалом, какой возвещен человечеству Иисусом Христом, и потому будто бы явно осуждаемое истинным христианством. а) Что вообще все заповеди и требования, с какими христианство обращается к человеку, имеют самый возвышенный – идеальный характер, это не подлежит никакому сомнению. Но несомненно также и то, что истинно-христианское учение вообще слишком далеко от того ложного дуализма, когорый смотрит на все земное, мирское, материальное – как на нечто само по себе враждебное тому высокому духовному служению, к какому призывается человек в христианстве. Истинному христианину совсем чужд тот взгляд, что материя и все, имеющее чувственный характер, есть нечто само по себе «нечистое“, от чего нужно, на сколько только возможно, удаляться. Апостол Павел в своем послании к церкви колосской с особенною силою предостерегает колоссян против лжеучения, признававшего материю вообще и тело в особенности чем-то таким, чему внутренне присуще зло, и вследствие этого настаивавшего на чрезмерном аскетизме. Излагая в названном послании учение об Иисусе Христе, как Божественном Слове, Которому принадлежит безусловное господство в отношении к вселенной, – естественному творению (Колос. I, 15 – 17), и в отношении к церкви, – новому нравственному творению (ст. 18), апостол этим учением в самой основе опровергает гностический дуализм и доказывает, что материя сама по себе не есть зло, я тем самым ясно предостерегает против ложного гностического аскетизма. В названном послании апостол раскрывает ту истину, что чрез воплотившееся Слово – Иисуса Христа освящается вся вселенная, не только в ее существующем состоянии, но и в самой материи и ее сущности, так что нет ничего внутренно враждебного святости – ни в материи, ни в теле человека (см. Фаррара „Жизнь и труды св. ап. Павла“, пер. Лопухина, стр. 714), – что святость обусловливается не аскетическою суровостию, которая гнушается, как греховной заразы, всякого соприкосновения с материей, но одною смертию для греха. Поатому апостол говорит, что если человек со Христом умер для стихий мира, то для чего ему, как живущему в мире, держаться, постановлений: «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрагивайся» (II, 20 – 21), т. е. зачем налагать ему совсем не нужное бремя сурового аскетиама? – Итак, по учению апостола, чувственный мир, тело человека и все вообще материальные условия человеческой жизни не суть что-либо враждебное по отношению к духу, что-либо противоборствующее его высшим стремлениям, что-либо само по себе злое и нечистое. Напротив, по учению апостольскому, всякое творение Божие хорошо (1Тим. IV, 4); для чистых все чисто (Тит. I, 15) и нет ничего в себе самом нечистого (Римл. XIV, 14); все человеку позволительно, если только ничто не будет обладать им (1Кор. VI, 12). Как все другие естественные явления, отношения и состояния земной жизни человека нимало не осуждаются и не отрицаются христианством – потому что они представляют в себе такую или иную материальную сторону, так не могло христианство отнестись с неодобрением или осуждением и к браку только потому, что он заключает в себе известную чувственную сторону. И было бы весьма странно допускать мысль, чтобы по этой причине брак мог быть не признан христианством: ведь брак основан на таком влечении человека, на такой потребности его, которые вложены в самой природе его, а – по ясно выраженному воззрению христианства „всякое творение Божие хорошо и ничто (взятое само по себе) не предосудительно (1Тим. IV, 4). „Все человеку позволительно, если только ничто не будет обладать им». Если же вообще таков закон жизни, признанный христианством, то ясно, что христианство должно было признать и утвердить и брак, закон которого положен в самом устройстве человеческой природы, – в основании которого лежит воля Самого Бог. Христианство должно было признать и утвердить брак и потому, что он необходим для целей христианской церкви вообще, для ея существования и процветания, ибо церкви Христовой предназначено утверждение на земле и распространение, что без брака было бы невозможно. б) Уже отсюда ясно видно, как неосновательно, например, тр. Толстой утверждает, будто в истинном христианском учении нет никаких оснований для учреждения брака». Напротив, в новозаветном учении мы находим самые положительные данные, показывающие, что И. Христос действительно признал и утвердил брак. Христос сообщил браку Свою санкцию уже тем, что Сам присутствовал на брачном торжестве в Кане Галилейской и здесь сотворил Свое первое чудо (Иоан. II, 1 – 11). Затем, Господь ясно подтвердил первоначальный, богоустановленный при самом создании человека, закон брака и тем самым конечно, и утвердил его; косвенно Христос утвердил брак и тем, что изъяснил закон о нерасторжимости брачного союза и о разводе (Матф. XIX, 3 – 9), что, конечно, было бы совсем не нужно, если бы Христос не признал и не утвердил брака. Что брак есть такая форма жизни, которая в христианстве признана я утверждена, это засвидетельствовали и апостолы, и особенно ясное свидетельство об этом дает ап. Павел (1Кор. XI, 9, 11 – 12), который даже говорит, что те, которые запрещают вступать в брак, внимают духам обольстительным и учениям бесовским (1Тим. IV, 1 – 3). Таким образом новозаветное учение содержит прямые и ясные указания на то, что брак признан и утвержден христианством, как самая нормальная и законная форма жизни. в) Поэтому, когда защитники противоположного воззрения, в оправдание его делают ссылки на те или другие данные новозаветного учения, то, очевидно, тут мы прямо должны предположить с их стороны или намеренное извращение истины, или же грубое недоразумение. aа) И действительно, когда, например, гр. Толстой утверждает вообще. что с христианской точки зрения брак прямо есть грех, потому что идеал христианина есть отречение от себя для служения Богу и ближним, а брак есть служение себе и потому во всяком случае есть препятствие служению Богу и людям», то нельзя не видеть, что в этом случае граф Толстой допускает самый грубый софизм. Ведь умозаключал так, как делает граф Толстой, можно утверждать, что христианство запрещает человеку пользоваться даже такими предметами естественной необходимости, как пища, сон и т. п., потому что пользование ими во всяком случае есть служение себе, следовательно, по логике графа Толстого, есть препятствие служению Богу и потому грех. Но такое утверждение не будет ли явным абсурдом? Граф Толстой, с особенною силою выставляя на вид возвышенность того идеала, какой указан христианством, забывает, что этот идеал указан не кому другому, а человеку во плоти живущему, что этот идеал должен быть и может быть осуществляем человеком не иначе, как в условиях его немного существования, и по тому самому с христианской точки зрения эти условия сами по себе не могут быть грехом; поэтому не может быть грехом и брачное состояние, как одно из этих условий, хотя не необходимое для всех в отдельности людей, но необходимое в жизни человечества вообще. Христианство, правда, проповедует все виды самоотвержения ради Христа, – призывает ради Него оставлять домы и земли, братьев и сестер, отца и мать, жену и детей (Матф. XIX, 29), но это не значит, что действительно должно удаляться всего, чтобы быть христианином, а значит только то, что Христа должно предпочитать всему, даже самому близкому, самому дорогому (Толковое Евангелие арх. Михаила, т. I, изд. 2, стр. 377), так что, скажем словами Климента Александрийского, если у кого из нас есть неверующий отец, или сын, или брат, и если кто-нибудь из них препятствует нам жить по вере и достигать жизни на небе, то мы должны прервать с ним единение и общение.. пусть над всем... одержит победу Христос» (в кн. Quis diies sаlietur», См. также Злат. Беседы на Матф. русс. пер. 1887 г. ч. III, стр. 91 – 92). Христианство заповедует также все виды воздержания, заповедует, например, воздержание в пище и питии, но не воспрещает употреблять то и другое; заповедует нестяжательность, но не воспрещает людям заботиться об устроении своего житейского благополучия, снискивать себе хлеб насущный и все необходимое для жизни. Подобным же образом христианство заповедует и целомудренность, но тем самым не воспрещает людям жить в брачном состоянии; христианство ясно учит, что люди, «не женясь, не посягая», будут жит только на небесах, где так живут ангелы Божии (Матф. XXII, 30). – (См. Беседу высокопреосв. Никанора о христ. супружестве, против гр. Толстого. Одесса, 1890 г. стр. 43). Прибавим, что христианство, призывая человека к осуществлению высокого идеала, указанного ему, не могло отвергнуть брак тем более, что брак далеко не есть только „служение себе“, как это понимает граф Толстой, – брак, как понимает его истинное христианство, осуществляет высокие цели, по своим целям он является служением целям церкви и всего человечества, поприщем осуществления многотрудного долга и высоких нравственных обязанностей. бб) В частности, совсем неосновательно гр. Толстой усматривает указание на то, что Иисус Христос отрицал брак, в словах Христа: всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своем (Мф. V, 28); гр. Толстой толкует эти слова так, будто Христос заповедует ими сохранять строгое целомудренное отношение в другому полу – вообще, всегда, и запрещет нарушать это отношение даже и в браке, т. е. воспрещает самый брак. Такое толкование совершенно произвольно и ложно. Вникая в ход и последовательность всей речи Господа вашего И. Христа, в которой содержатся приведенные слова его, нельзя не видеть, что эти слова вовсе и не касаются брачных отношений. Приведенными словами Божеcтвенный наш Спаситель сообщает только более глубокий смысл ветхозаветной заповеди: не прелюбодействуй. Но как эта заповедь не имела и не могла иметь в виду плотского полового общения между супругами, а запрещала такое общение между лицами, находящимися вне брака, так очевидно и слова Христа, возвышая ветхозаветную заповедь и распространяя заключающееся в ней запрещение даже на внутреннее вожделение, подразумевают отношение полов именно вне брака. Таким образом в приведенных словах Христа нет и намека на то, чтобы Он помышлял ствергнуть брак. вв) Еще меньше может говорить в пользу такой мысли ссылка графа Толстого на известное изречение Христа: кто может вместить (кто может оставаться в безбрачном состоянии), да вместит (Матф. XIX 12). Как ни толковать это изречение Христа, из него можно делать лишь тот вывод, что И. Христос только предпочитал девство брачному состоянию, но не отрицал брака. (Составл. по книге: «Брак, рассматриваемый в своей природе и со стороны формы его заключения». Н. Страхова. Харьков, 1893 г. стр. 123 – 132).