Рай

Входит в рай только тот, кто с терпением и без ропота, ради Бога, перенесет все скорби мирские и этими добродетелями – терпением и безропотностью – диавола, заграждающего путь в рай, победит. Вот два примера, объясняющие эту истину.

1. Когда св. мученица Перпетуя, отвергши идольское нечестие, уверовала во Христа и крестилась, тогда она имела следующее видение: узрела она златую лестницу, которая простиралась от земли до неба, по обеим сторонам лестницы лежало множество железного оружия: мечей, ножей, бритв, копий, крюков, гвоздей и других орудий казни; под лестницею же на первой ступени ее был огромный, пресмыкавшийся змий, не допускавший к лестнице желавших входить по ней. Но вот является один из крестившихся вместе с Перпетуей – святой юноша, по имени Сатир, не обращает никакого внимания на змия, смело идет вверх по лестнице и достигает вершины ее. Сверху Сатир сказал Перпетуе: «Перпетуя, я жду тебя; но остерегайся, чтобы не ужалил тебя змий». Перпетуя отвечала: «Надеясь на помощь Господа Иисуса Христа, я не боюсь змия!» И с этими словами смело стала на голову змия, затем стала восходить по лестнице и, когда достигла вершины ее, увидела прекрасные селения райския и множество людей, бывших в них. Этим видение кончилось, и Перпетуя убедилась из него, что на земле ее ждут одни лишь скорби и страдания. И в убеждении своем она не обманулась, ибо сначала претерпела узы и темницу, а за ними приняла и мученическую смерть за Христа («Четьи-Минеи», 1 февраля).

2. Другой пример: раз св. Андрей, Христа ради юродивый, увидел себя в чертогах райских пред Царем. Царь дал ему вкусить сначала нечто весьма горькое и сказал: «Таков скорбный путь служащих Мне в настоящей жизни»! Потом подал другую снедь слаще манны, сказав: «Такова пища Моим служителям, претерпевшим все до конца!»

1. Кто между святыми, живя на земле, ближе всех находился к вечному блаженству, как не Божия Матерь? И вот, когда Она, умирая, прощалась с каждым из св. апостолов, которые чудесным образом собрались на погребение Ее, когда, значит, имела уже лицом к лицу блаженную вечность, уготованную праведникам, – в самых трогательных словах выразила апостолам, что желает им вечного блаженства, а о Себе Самой произнесла: «Помяни Мя, Господи, в бесконечном царстве Твоем!»

Взирая на пресветлое лицо дражайшего Сына Своего и Господа, явившегося во славе приять душу Матери Своей, Пресвятая Дева Богородица безо всякого телесного страдания, как бы засыпая, предала в руце Его пречистую Свою душу. Лицо Богоматери, освященное «добротою Божества», сияло славою божественного девства (служба 14 авг., канон п. 8, троп. 2), от тела разливалось дивное благоухание.

В день погребения, вечером св. апостолы были удивлены явлением им Царицы небесной, Которую узрели стоящею на воздухе, окруженною ангельскими силами и сияющею неизреченною славою. Она сказала им: «Радуйтесь: Я с вами есмь во вся дни!» Это явление так обрадовало св. апостолов и бывших с ними, что они все воскликнули: «Пресвятая Богородица, помогай нам!» После этого не оставалось никакого сомнения, что гроб Пресвятой Девы сделался лествицею к небеси (служба 15 августа, веч., стих «на Господи воззвах») («Четьи-Минеи», 15 августа).

2. Преподобный Марк, подвижник IV века и первых лет в V, говорит о двух откровениях одному святому, которые, без сомнения, предызображали вечную участь праведников. В первый раз святой видел, что к нему были принесены во время его молитвы три хлеба; «чем более он вкушал (эти хлебы), тем более они увеличивались». (Не предзнаменование ли это неистощимых наслаждений на том свете, которых удостоятся праведники?) В другой раз святой увидел самого себя в светлом одеянии по примеру одежд Иисуса Христа на Фаворе, – и ужаснулся от радости (в «Слове девятом о трезвении»).

3. Вот еще изображение райского жилища, находимое в жизнеописании преподобных отцов, Варлаама и Иоасафа. Один из подвижников, удостоенных видения жилища, уготованного святым, изображает его так. Он видел поле великое, украшенное прекрасными и благоуханными цветами. «Идеже виде сады всяческия многоразличныя и красныя, имущия многие плоды странные и дивные, ихже бе видение сладко, и еже вкусити вожделенно, листвие же древес тех весело шумяше от ветра некоего тонка, и тихо движущись, не сытное испущаше благоухание. Под таковыми древесы стояху престоли от злата чиста и камней честных, и маргаритов многоценных, устроени светло, и лучи велия из себя испущающия, одры же златые многоразличными некими покровы постланы; ихже доброта и светлость всяко сказание превосходит; воды же течаху посреде чисты и благозрачны зело, и самое веселящеся видение. Чрез чудное убо то и великое поле страшнии онии мужие проведше того, введоша его во град неизреченною светлостию сияющь, стены имущ от злата чиста и от каменей многоценных, ихже никтоже виде николиже: столпы и врата от единого бисера, и кто изречет доброту и светлость града онаго? Свет бо свыше чистыми лучами сияющ вся стогны его исполните, и крилатии воины неции, светли суще во граде том прохождахуся, песни поюще пресладкия, ихже николиже слыша человеческое ухо, и слыша глас глаголющ: се покой праведных, се веселие угодивших в животе своем Господу» («Четьи-Минеи», 19 ноября, житие препод. отец Варлаама и Иоасафа).

4. Самого же продолжительного по времени и, следовательно, самого отчетливого видения блаженной участи в том свете праведников удостоился св. Андрей, Христа ради юродивый, – тот самый, который видел в храме влахернском «покров Божией Матери», празднуемый всею вселенскою церковью. Андрей жил (в Константипополе) в половине V века. Жизнь его, кстати сказать, описал самый близкий к нему человек, – духовник его, священник Никифор. Жизнеописатель слышал о нем еще и то, чего сам лично не знал, от другого ближайшего к нему лица – Епифания. (А это был ученик Андрея, видевший вместе с ним чудное откровение в храме, впоследствии же патриарх Цареграда.) Епифаний в иночестве стал быть под именем Полиевкта (память его в греч. мин. 5 февр.).

Св. Андрей рассказал другу своему, иерею Никифору, об этом видении следующее: «Я увидел себя в раю прекрасном и удивительнейшем и, восхищаясь духом, размышлял: что это?.. Знаю, что живу в Константинополе: как же очутился здесь – понять не могу. Я видел себя облеченным в самое светлое одеяние, как бы истканное из молний; венец был на главе моей, сплетенный из дивно-прекрасных (в подлиннике: великих) цветов, и я был опоясан поясом царским. Радуясь этой красоте, дивясь умом и сердцем несказанному благолепию Божия рая, я ходил по нем и веселился. Там были многие сады с высокими деревьями; они колебались вершинами своими и увеселяли зрение; от ветвей их исходило великое благоухание. Одни из деревьев непрестанно цвели, другие украшались златовидными листьями, иныя имели на себе различные плоды несказанной красоты и приятности. Невозможно тех дерев уподобить ни одному дереву земному: Божия рука, а не человеческая насадила их. Птиц в этих садах было бесчисленное множество: иные из них были с златовидвыми крыльями, другие – белые как снег, а иные – разнообразно испещренные: они сидели на ветвях разных дерев и пели прекрасно; от сладкого пения их я не помнил себя, – так услаждалось мое сердце, и, казалось мне, что голос пения их досягал до высоты небесной. Стояли те прекрасные сады рядами, как бы полк против полка. В то время, как я ходил между ними в веселии сердца, увидел реку великую, текущую посреди их и их напояющую. На другом берегу реки был виноградник, которого лозы, украшенные златыми листьями и златовидными гроздьями, широко раскидывались. Дышали там от четырех стран ветры тихие и благоухающие; от их дыхания колебались сады и производили дивный шум листьями своими» (Житие св. Андрея, «Четьи-Минеи», 2 октября).