Глава шестнадцатая. Способность к левитации, т. е. к произвольному уменьшению веса собственного тела

В 1837 году, – сообщает г. Юрлов, – мне было восемь лет от роду. Я был тогда хотя и крайне впечатлительным и нервным ребёнком, но обладал вообще прекрасным здоровьем.

Однажды летом в июне месяце, когда всё семейство наше жило в сельце Спешневке, Сенгилеевского уезда Симбирской губернии, я спал в своей детской, находившейся во втором этаже очень большего дома, причём дверь из комнаты этой выходила на незапертый и открытый балкон, обращённый фасадом своим в сад, близ которого протекала река Свияга.

Ночь, о которой пишу я, была довольно тёмная и душная, собиралась гроза, слышались отдалённые раскаты грома, и блистала сильная молния. Разбуженный громом, я сел на постель и вдруг, когда молния озарила комнату, к ужасу моему увидал, что в двух шагах от моей кровати на балконе, держась за ручку стеклянной двери, стоит высокий, седой лысый старик, с седой бородой, в длинной синей рубашке и босиком. Поражённый мгновенно непобедимым паническим страхом, я стремглав бросился бежать, вниз по лестнице, в сад, и побежал по направлению к реке. Разбуженный шумом моих шагов, за мной бросился бежать спавший рядом в прихожей, лакей Василий Кондаков и другая прислуга. Что было со мной далее, я не помню, – но бежавшие за мной нашли меня в бессознательном состоянии на той стороне реки Свияги, переплыв её вплавь. Свияга в сказанном месте шириной 12 сажен и глубиной до сажени, причём ближайший мост находится в трёх вёрстах от дома. Я лежал в кустах ракитника – как был со сна, в одной рубашке и совершенно сухой. Привели меня в сознание очень скоро вспрыскиванием воды, и случай этот никаких дальнейших последствий для моего здоровья не имел. Описанное в высшей степени загадочное происшествие было записано в календаре отца моего и помечено 1837 годом, 18 июня, 24 минуты первого часа пополуночи. Бежавшие за мной люди Василий Кондаков и Фёдор Плотников, а в особенности садовник Николай Ермаков и кузнец Архипов, переплывшие вплавь Свиягу, клятвенно удостоверили, что они ясно видели, как я быстро по воздуху переносился через реку почти наравне с водой. Они только не могли точно определить места, где я упал, но нашли меня в кустах не более как минут через десять по переправе через Свиягу, так как беспрерывно блиставшая молния хорошо освещала всю ближайшую местность. («Ребус» 1884 г. № 27).

Профессор Келлар в настоящее время считается одним из первых престидижитаторов в Северной Америке. Для усовершенствования в своём искусстве он около пятнадцати лет путешествовал по Индии и Африке и недавно поместил в журнале North American Review результаты своих наблюдений над факирами и магами.

Вот, например, что рассказывает Келлар.

1. «Зимой 1875 года, как известно, происходил целый ряд народных праздников в честь принца Уэльского. Опыт, о котором я хочу рассказать, – говорит профессор Келлар, – был проделан в присутствии принца и почти пятидесяти тысяч зрителей. Сделав глубокий поклон принцу, старый факир водрузил в землю три шпаги, остриями вверх, на глубину около шести дюймов, причём острия были до последней степени отточены, в чём я мог убедиться впоследствии.

Более молодой факир приблизился и по знаку своего господина лёг на землю, скрестивши на груди руки. После двух или трёх магнетических пассов со стороны старого факира он казался безжизненным и окоченевшим. Вслед за этим появился третий факир, который взял лежавшего за ноги, тогда как старый поднял его за голову, и положили его на острия шпаг, без всякого вреда для него. Острие первой шпаги упиралось в затылок, второй – между плечами, а третьей – в конце спинного хребта, ноги же не имели никакой точки опоры. В таком положении тело оставалось неподвижным, слегка покачиваясь из стороны в сторону с математической правильностью.

Спустя некоторое время, при помощи прислужника, он вынул первую шпагу, подрыв под нею землю, причём не произошло ни малейшего изменения в положении тела. Таким же точно образом были вынуты и две другие шпаги, и, несмотря на это, тело продолжало висеть в воздухе в горизонтальном положении, на глазах у тысяч зрителей. По прошествии некоторого времени старший факир позвал своего помощника, и с помощью его взяли висевшее в воздухе тело и положили его на землю. После нескольких магнетических пассов молодой человек проснулся и поднялся совершенно здоровый и бодрый, как будто с ним ничего и не было».

2. Другой рассказ Келлара относится ко времени пребывания его в Африке в стране зулусов. Он много раз слышал о необыкновенном искусстве одного старого зулусского мага, и ему захотелось удостовериться в правдивости этих слухов. Старый колдун сначала не хотел показывать своего искусства перед чужеземцем, но, уговариваемый своими земляками, наконец, согласился. Он взял толстую дубину и привязал к её концу ремешок длиной около двух футов. Молодой зулус, одетый атлетом, который во время этих приготовлений смотрел на своего господина с выражением почтения и вместе боязни, взял свою дубину, привязавши к ней такой же ремешок. После этих приготовлений, оба, при свете костра, начали с большой быстротой вращать свои палки вокруг головы, причём я замечал нечто вроде молнии, перебегавшей с одной палки на другую, в то время когда они сближались.

После нескольких подобных оборотов раздался треск; массивная палка молодого зулуса разлетелась вдребезги, и сам он упал замертво. Тогда старый зулус наклонился к земле, вырвал пучок травы длиной около трёх футов и стал вертеть его вокруг головы молодого человека, лежавшего неподвижно, как мёртвый. Тотчас же трава загорелась, хотя до костра было не ближе двадцати шагов. Приближаясь всё ближе и ближе к лежащему молодому человеку, он стал медленно вращать пучок горящей травы близ лица молодого человека на расстоянии около одного фута. К неописуемому моему удивлению, тело стало отделяться от земли и плавало в воздухе на расстоянии около трёх футов от земли, от которой оно то отдалялось, то приближалось, в зависимости от быстроты вращения горящей травы. Когда трава догорела, тело опять опустилось на землю, и после нескольких магнетических пассов молодой человек поднялся совершенно здоровым. (См. Annales des Sc. psych. 1895 г., № 4; сн. «Ребус» 1896 г., № 5).

В немецком журнале «Die übersinne Welt» профессор Макс Зелинг (Мах Selling) описывает очень интересные опыты, демонстрированные доктором Р. Гросс (Dr. R. Gross), оккультистом и очень сильным магнетизёром.

В видах устранения всякой возможности внушения, было решено произвести опыт над предметом неодушевлённым. Выбрали для опыта обрывок листа золотой бумаги. Но опыт удался только при помощи металла: д-р Гросс взял в руки большую булавку, и тогда лист начал подпрыгивать по направлению к этой булавке, находившейся на расстоянии ½ сантиметра от него. По окончании опыта, когда случайно листа золотой бумаги очутился около тонкого конца булавки, заметили отталкивание.

Д-р Штребель (Strebel) в журнале «Uebersinne Welt» (стр. 232) сообщает, что д-р Арнгард (Arnhard) изобрёл два аппарата, при помощи которых может быть безусловно доказана левитация; даже степень её может быть вычислена на граммы. («La Lumiére», № 223; сн. «Ребус» 1899 г., № 36).

Несчастные нервнобольные средних веков, благодаря невежественному фанатизму среди тогдашних теологов, сгорали на кострах или погибали в страшных мучениях пытки, стремившейся вырвать признание в мнимых сношениях с дьяволом.

Чтобы читатель мог составить себе некоторое понятие о количестве лиц, павших жертвой опеки западно-европейского духовенства над их душами²²⁴, заметим, что девять с половиной миллионов является, по вычислению Сольдана, минимальным числом осуждённых на смерть. Но эта цифра, конечно, значительно ниже действительной, так как указывает лишь на количество людей, которых судили по всем правилам духовного судопроизводства. А сколько лиц пало в те времена жертвой разъярённой невежественной толпы? Ведь если отголоски этого ужасного народного самосуда порой доходят до нас ещё и теперь из разных медвежьих уголков не только России, но и западной Европы, то тогда подобные факты должны были составлять вполне обычное явление, не стоившее даже упоминания. Тем не менее, и приведённая цифра оказывается настолько внушительной, что невольно вызывает на некоторые размышления и сопоставления невесёлого свойства.

Не желая утомлять читателя цифрами, но вместе с тем считая довольно важным иметь уверенность в том, что приведённое число осуждённых на смерть оценено им по достоинству, скажем только, что за всё время войн Юлия Цезаря, Александра Македонского и Наполеона, этих славнейших людобоев, погибло людей в полтора раза менее чем их было во «славу Божию» сожжено на кострах. Читая описание этих отвратительных казней, совершавшихся над больными людьми, трудно удержаться от восклицаний негодования и омерзения...

Но довольно! Всё это было и быльём поросло. Если же мы напоминаем об этих мрачных временах в истории человеческой культуры, то только потому, что громадность цифр должна служить, так сказать, кумулятивным, употребляя медицинское выражение, доказательством вероятности нижеприводимых фактов.

Ведь трудно, в самом деле, сомневаться в явлении, о котором в течение нескольких столетий и даже тысячелетий твердят многочисленные свидетели, летописцы, историки, которое совершалось чуть ли не ежедневно на глазах тысячной толпы, которое, наконец, повторяется и в настоящее время, не возбуждая, впрочем, к себе большого доверия... Словом, мы хотим сказать о так называемой левитации людей и предметов и об уменьшении и увеличении их веса без видимой причины.

Мы только что говорили о сжигании людей на кострах за их сношения с дьяволом, дававшим им силу колдовства. Но так как с целью избавления от неудобного лица, сведения с ним старых счетов, мести, ничего не стоило обвинить его в мнимом колдовстве, то нужно было найти какие-нибудь верные признаки, по которым можно бы было безошибочно отличать действительных чародеев, ведьм и т. п. помощников и заместителей дьявола на земле от людей, оклеветанных их врагами. Таким признаком являлось с незапамятных времён подмеченное уменьшение веса некоторых субъектов, доходящее до того, что, с виду, самый обыкновенный человек весил всего каких-нибудь несколько лотов.

«Когда недавно здесь, в Сегедине, несколько лиц было арестовано по обвинению в чародействе, – говорится в № 67 «Weinerische Zeitung» за 1728 г., – то, согласно здешнему обычаю, их подвергли испытанию. Именно, после того, как они плавали на воде подобно туфельному дереву²²⁵, их положили на весы, чтобы свесить; при этом, удивительно, что большая, толстая женщина весила не более 1½, лота, её муж, который тоже был не из маленьких, имел 1¼ лота, остальные, в общем, весили от 1¾ лота или даже ещё менее».

В приведённом отрывке кое-что может для непосвящённых быть недостаточно ясно, поэтому, прежде чем продолжать наше изложение, считаем уместным остановить здесь внимание читателя на некоторых пояснительных данных.

Дело в том, что, так как всякое непонятное, мало-мальски выделяющееся из ряда вон явление физического мира обязательно рассматривалось в те времена с теологической точки зрения, то уменьшение веса человеческого тела не могло укрыться от проницательного ока средневековых теологов, которые, конечно, пытались подыскать этому явлению остроумные объяснения. Но если и в настоящее время в затруднительных случаях мы подчас не прочь кое-что приписать действию тёмной силы, то в те времена без неё дело, положительно, никак обойтись не могло. Одним из таких затруднительных вопросов являлась уже с древних времён подмеченная лёгкость колдуний, ведьм и чародеев. Долгое время учёные не могли согласиться в объяснении этого явления и довольствовались одним лишь констатированием факта, что ведьмы не тонут в воде, чем и пользовались, как диагностическим средством. Для уничтожения же сомнений в том, не погружается ли испытуемый субъект в воду, вследствие произвольных движений его членов, у него, в большинстве случаев, связывали большой палец правой руки с большим же пальцем левой ноги, и наоборот. В таком положении он, понятно, не мог шевельнуться и, стало быть, если не тонул, то его, несомненно, поддерживал на воде дьявол. Это было самое первоначальное, но недостаточно «научное» объяснение явления. Марбургский профессор Скрибониус постарался придумать более удовлетворительную «механическую» теорию действия злого духа на обитаемый им человеческий организм. Исходя из того бесспорного положения, что дьявол лёгок, как воздух, учёный заключает, что эта лёгкость должна сообщаться и связанной с ним субстанции, которая вследствие этого поддерживается на воде. Но, вероятно, не чувствуя под собой достаточно твёрдой научной почвы, Скрибониус стал впоследствии подкреплять свои теории «ненавистью ведьм к воде», в которой они были крещены, а потом отреклись от этого таинства. Английский король Яков в своей «Демонологии», признавая справедливость последнего соображения Скрибониуса, говорит; «вода не принимает колдуний потому, что они, отрёкшись от Бога и Христа, стряхнули с себя воду крещения». Тем не менее, вопрос о причинах явления оставался всё-таки открытым, так как некоторые теологи держались других мнений и защищали их в многочисленных сочинениях.

Мы вскользь упомянули о двоякого рода испытаниях, которым подвергали подозреваемых в чародействе, а именно – о взвешивании на весах и бросании в воду. До какой степени было распространено подобного рода испытание, можно судить по тому, что Карл V даровал городу Оудеватеру в виде привилегии право обратить городские весы в специальные весы для чародеев. Лица, подозреваемые в колдовстве и желавшие очиститься от подозрения, добровольно являлись бургомистру и судье над чародеями и просили взвесить их на весах. Если при этом оказывалось, что испытуемое лицо весило меньше предварительно определённого на глаз веса, то возбуждался процесс о чародействе. Слава оудеватерских весов была настолько велика, что на них взвешивались не только арестованные и добровольно являвшиеся лица из окружающей местности, но также и из многих других городов. До 1693 г. эти знаменитые весы действовали беспрестанно. Во Франции, Англии, Нидерландах и немецких землях суды над колдунами были очень распространены, но к концу семнадцатого столетия вера в безошибочность определении прикосновенности к колдовству посредством взвешивания начинает падать, хотя ещё в 1754 г. двое обвиняемых в чародействе были подвергнуты взвешиванию.

Но этот способ испытания, по своей мешкотности, был на практике неудобен, в особенности, когда приходилось иметь дело с очень большим числом обвиняемых, что случалось нередко, а потому его обыкновенно заменяли старинным способом, – испытанием водой. Он был известен с незапамятных времён индусам, египтянам и другим народам древности, от которых перешёл к грекам и римлянам. Кельты, франки, лангобарды и норманны, по-видимому, знали этот способ самостоятельно. В актах, относящихся к процессам о чародействе, говорится об одновременном испытании целых сотен лиц, которых бросали в воду раз по пяти и держали по получасу, но, несмотря на столь продолжительное пребывание на воде, бо́льшая часть обвиняемых не погружалась в воду и плавала, подобно кускам пробки. Всё это совершалось на глазах многочисленной толпы народа.

Так как в средние века еретичество и чародейство считались одинаково дьявольского происхождения, то, понятно, и сектанты экстатики тоже должны были не тонуть в воде. Такому испытанию подвергали всех сомнительных еретиков.

У бесноватых замечается иногда подобная же лёгкость тела, вследствие чего они не тонули в воде. Одну подобную больную привели ко гробу св. Усмара, и священник посадил её в освящённую воду. Едва, однако, были произнесены над нею заклинания, как она была, под протянутыми над ней руками священника, поднята из воды вверх, так что её должны были схватить и опять положить к ногам.

Бесноватая Анетта Трекур во время одного из пароксизмов бросилась, в начале настоящего столетия, в глубокую воду, но вместо того чтобы утонуть, она осталась на поверхности, подобно куску пробки.

В 1836 г. на полуострове Гела, в рыбачьей деревне Цейнова, крестьяне бросили в воду одну старую женщину, считавшуюся колдуньей, и когда она не погрузилась, убили её кольями.

В средние века случаи, в которых удельный вес людей оказывался, по-видимому, меньше воды, были до того обычны, а, стало быть, сожигание на кострах, на основании этого указания, было до того часто, что некоторые немецкие учёные в конце концов стали подумывать о том, не следует ли приговаривать тех, кто погружался в воду, а освобождать остающихся на её поверхности. Нашлись, наконец, многие, которые стали вообще относиться к этому способу критически и предлагали изгнать его вовсе из употребления, заменив пыткой. Оснований для такого мнения было очень много. С одной стороны, указывалось на всем известные примеры из св. Писания о хождении по водам Спасителя и св. ап. Петра, стало быть, являлся вопрос, не связано ли у людей непогружение в воду с их святостью; с другой – было известно, что некоторые лица, находясь в состоянии так называемого лунатизма, которое даже и тогда немногие решались приписывать дьяволу, производят иногда такие действия, что невольно возникает подозрение в отсутствии в это время тяжести у подобных субъектов. Наконец, в экстатическом состоянии, особенно в религиозном экстазе, некоторые люди до такой степени «теряли в весе», что подымались на воздух.

Всякий, кто начинает знакомиться с литературой вопроса о переменчивости веса человеческого тела, поражается как её богатством, так и многочисленностью приводимых в ней фактов, большая часть которых хотя и засвидетельствована достойными во всех иных отношениях доверия историками, попала всё-таки в число так называемых курьёзов прошлого или «заблуждений, отмеченных печатью тех времён».

Мы не станем останавливаться ни на фактах из области демонологии, ни на свидетельствах путешественников по Индии, Африке и другим странам востока, так как часть этого материала предполагается известной читателю. Об экстазе неоплатоников и чудесах Аполлония Тианского, несмотря на всю их заманчивость, мы тоже не станем распространяться. Но мы считаем не бесполезным обратить внимание читателя на приводимый Еунапиусом рассказ о том, как известный александрийский философ, глава сирийской школы неоплатонизма Ямвлих, однажды поднялся в присутствии своих последователей на воздух. При этом он оставался в полнейшем неведении относительно того, что с ним произошло, и смеялся над своими учениками, когда они потом рассказывали ему об этом.

Ещё более замечательный случай сообщается относительно некоего Мауруса, одного из учеников св. Бенедикта из Нурсии. Увидев тонущего мальчика, Маурус устремился к нему на помощь, схватил его и побежал обратно на берег. «Только вернувшись на землю, он пришёл в себя и посмотрел назад. Когда же он увидел, что пробежал по воде, то испугался и удивился происшедшему» (Грегориус).

О знаменитом медиуме Юме между прочими диковинками рассказывается, что однажды, поднявшись на воздух и облетев комнату, он потом вылетел в горизонтальном положении через окошко и в другое влетел в комнату обратно, произведя эту процедуру на высоте двадцати пяти футов над землёй. Когда же его об этом случае спрашивали в «Диалектическом Обществе», он отвечал, подобно многим экстатикам, что не помнит, летал ли он из окна в окно, так как «был в бессознательном состоянии; но многие были свидетелями этого». Нужно, впрочем, заметить, что некоторые профессиональные медиумы, каким был Юм и восточные кудесники, иногда в состоянии произвольно подыматься на воздух, но это, обыкновенно, продолжается недолго, так что трудно сказать, теряют ли они в это время сознание. Когда же явление левитации происходит более долгое время, то, вероятно, оно сопровождается потерей сознания, хотя опять-таки тут могут быть разные степени.

Об Орлеанской Деве, которая, впрочем, никогда высоко не поднималась над землёй, а только по временам, играя с подругами, взлетала над нею, рассказывают, что она даже и при ходьбе едва касалась земли, словно плыла по ней, наподобие того, как это бывает во время купания в реке, когда мы стараемся идти по дну на довольно глубоком месте.

Один лунатик, встав ночью, пробежал по морю две мили и проплыл, не просыпаясь, полторы, пока, наконец, его не поймали; при этом его едва удалось привести в сознание и разубедить, что он находится не на кровати. Бакстер говорит о случае с одной «меланхолической» женщиной, которая во время припадка бросилась в воду и пролежала на ней три часа. «Когда её нашли и принесли домой, её тело было легко, как солома, и она вернулась к здоровью». Многие субъекты, которые в обыкновенном состоянии плавают, как говорится, подобно топору, во время сомнамбулизма чувствуют себя на воде совершенно в своей сфере; они удаляются в море на очень большое расстояние, так что присутствующие принуждены принять меры к удерживанию их ближе к берегу на случай внезапного пробуждения, могущего иметь печальные последствия. Таких примеров рассказывается множество, как у старинных, так и у новейших авторов.

О знаменитой ясновидящей из Превоста Кернер рассказывает, что, когда он приказывал класть свою пациентку в ванну в магнетическом состоянии, все части её тела приобретали какую-то «эластичность», выталкивавшую её постоянно из воды, так что помощницы доктора употребляли все свои силы, чтобы удерживать её под водой, но это им было крайне трудно. В реке она также оставалась на поверхности воды. Профессор Бер говорит, что одна его сомнамбула, купаясь в Эльбе, не погружалась в воду. Сама она об этом говорила, что «магнетизм может уменьшать и увеличивать вес... Если бы лунатика во время его странствий свесить, то оказалось бы, что он ничего не весит». И, действительно, те непостижимые фокусы, которые иногда проделывают лунатики, только и понятны, если допустить уменьшение их тяжести. Сомнамбула Кернера в припадке сумасшествия выпрыгнула из окна второго этажа без всяких для себя последствий. В Шарме одна семнадцатилетняя лунатичка прыгнула с высоты сорока футов на мостовую, не сделав себе ни малейшего вреда.

Весьма любопытен рассказ одного старинного писателя Тритгейма, который говорит, что в юности он спал в одной кровати с тремя учениками. Из них один был лунатик.

«Он в третий раз встал с кровати, ходил по нас, топтал нас ногами, но это нам нисколько не причиняло боли, словно на нас вскакивала маленькая обезьянка... он полез на дом, шутя взобрался на крышу. Я говорю, что сам видел, и не напрасно много раз об этом слышал».

Приводя этот случай, Дю-Прель говорит, что, если бы поставить кровать крепко спящего лунатика на весы, то, в зависимости от глубины сна, автоматически записывающий аппарат, вероятно, отметил бы изменение веса тела. К сожалению, подобного опыта никто до сих пор не производил.

Не следует, впрочем, думать, что мы обладаем одними только эмпирическими данными о переменчивости веса человеческого тела в зависимости от его состояния, – имеется уже, правда, пока ещё незначительное количество и экспериментальных, в числе которых следует, прежде всего, указать на опыты Лафонтена: он клал сомнамбулу на весы и начинал её магнетизировать, причём оказалось, что, по мере увеличения числа пассов, она теряла в весе. Теперь займёмся рассмотрением вышеприведённых фактов.

Читатель, вероятно, обратил внимание на то обстоятельство, что в случаях, когда пациент бывал опущен на воду, причём он оставался на её поверхности, – достаточно было протянуть, над ним руки, чтобы приподнять его на воздух (например, бесноватая у гроба св. Усмара). С другой стороны, как уже было сказано, магнетизирование, выражающееся в производстве пассов, уменьшает вес пациента. Врач Шарпиньон говорит даже о случае, когда пациент, находившийся в состоянии сомнамбулизма, поднялся в горизонтальном положении на воздух, когда оператор держал руки над солнечным (или чревным) сплетением (Plexus solaris), и о вертикальной левитации, так что образовалось свободное пространство под ногами, – после того, как руки были наложены субъекту на голову. Профессор Кизер рассказывает о поднятии сомнамбулы с земли от прикосновения концов больших пальцев магнетизёра.

У Целльнера же был случай, когда, сидя на стуле, на спинку которого положил руку Слэд, учёный был приподнят на одной ножке стула и стал потом следовать за рукой медиума то в том, то в другом направлении, словно притягиваемый магнитом.

Сопоставляя с этими фактами всё ранее сказанное, читатель легко поймёт, что здесь вся суть не в чём ином, как в электромагнитном воздействии, являющемся вследствие сближения разноимённых полюсов двух организмов. Но, понятно, это только одна сторона вопроса, или, точнее, здесь мы видим лишь частный случай явления, которое может совершаться без всякого даже участия постороннего лица. В самом деле, ведь в большей части вышеприведённых примеров субъекты теряют в весе и подымаются на воздух сами по себе, без всякого на них влияния кого бы то ни было; стало быть, о притяжении здесь и речи быть не может, напротив, здесь дело в отталкивании...

Для того же, однако, чтобы читатель мог отнестись с большим доверием к нижеприведённым соображениям и лучше вникнуть в природу явления уменьшения веса живого организма, необходимо постараться доказать возможность всех вышеописанных фактов. Как же это сделать? Ведь сколько бы мы ни приводили новых фактов, – их и без того не мало, – но от этого дело ни на волос не двинется вперёд. Суть, значит, не в фактах, а в доверии к ним, которое, как легко понять, весьма деликатная материя. На этом основании никакие ссылки на свидетельства и мнения самых почтенных спиритов и антиспиритов здесь были бы неуместны, так как оба эти лагеря, в качестве сторон воюющих, не могут быть вполне объективны. Правда, если б нам удалось дать упомянутым явлениям естественное объяснение, этим доказывалась бы и их возможность, но это – способ, имеющий цену лишь в совокупности с другими... Поэтому мы нашли наиболее целесообразным в данном случае обратиться к голосу, который всеми в достаточной степени признавался бы авторитетным, а, относясь к предмету, преследующему специальные цели, не мог бы быть заподозрен в каких-либо партийных тенденциях.

Таким авторитетом является, по нашему мнению, один из корифеев нашей ортодоксальной науки, мнение которого, высказанное по поводу чисто специального вопроса о симулировании эпилепсии, должно иметь для нас особенное значение. Дело в том, что, так как всем наружным проявлениям падучей можно до известной степени подражать, то профессор Ковалевский задался целью найти какой-нибудь признак, по которому можно бы было отличить притворную от действительной болезни. «Наблюдая припадки эпилепсии, – говорит профессор, – невольно приходит на мысль – исследовать вес тела эпилептика до и после припадка. Разница в весе тела и будет видимым признаком и доказательством припадка эпилептических судорог». У симулянта же, как бы он хорошо ни имитировал судороги, как бы они ни казались бурны, падение веса не может быть значительно, так как «у эпилептиков вес тела падает не на счёт только одних судорог, а ещё на счёт чего-то другого, как например, при эпилептическом головокружении» (Epilepsie petit-mal).

До чего может быть велико уменьшение веса эпилептика, показывают следующие цифры. При эпилептическом головокружении падение веса бывает от 2 до 9 фунтов, а «при эпилептических судорогах (epilepsie grand mal) бывают наибольшие потери веса из всех видов моторной или соматической эпилепсии, а именно, до 12 фунтов». В случаях же «эпилепсии, комбинированной явлениями со стороны душевной сферы или психической эпилепсии (epilepsia psychica), падение веса тела бывает крайне велико и находится в зависимости от напряжённости и длительности припадка психической эпилепсии: иногда эти потери равняются ¼ веса тела". Не лишено также значения и то обстоятельство, что «вознаграждение в потерянном весе после припадков идёт очень быстро» (Ковалевский).

Таким образом, возможность падения веса тела, вследствие каких-то изменений в состоянии нервной системы, можно считать доказанной, и, стало быть, мы теперь уже с более лёгким сердцем можем заняться объяснением вышеописанных фактов.

Прежде всего, напомним, что наряду со случаями «уменьшения веса» имеются указания на поднятие тела на воздух, т. е. если б здесь, действительно, происходило падение веса, то оно должно было дойти до такой степени, что тело сделалось бы легче воздуха. Думая таким образом, мы бы повторили лишь ошибку врача Шарбонье, который говорит: «средние века, упуская из виду надувание (живота) газами у истериков, осуждали их на сожжение, потому что быть легче воды было бы сверхъестественно». Дю-Прель, вполне основательно, приводит эти слова, как пример слишком лёгкого отношения к весьма серьёзным вопросам. Но с нашей стороны было бы не менее легкомысленно следовать по стопам тех, которые думают, что явление левитации и другие, описанные выше менее рельефные проявления той же силы, всецело обусловливаются действительной потерей материи, вследствие её выделения из нашего тела.

Что такое излучение или испарение материи действительно происходит, в этом не может быть сомнения, но оно ни в каком случае не могло служить причиной поднятия человека на воздух. Стало быть, следует искать эту причину в чём-нибудь другом, и у нас имеются основания думать, что она принадлежит к числу уже известных нам сил, а именно – заключается в электричестве нашего тела.

В самом деле, имея в виду, что земля наэлектризована отрицательно, а наше тело биполярно, то, в случае нарушения в нём электрического равновесии, – безразлично от каких причин, – должны происходить явления увеличения или уменьшения веса, -сообразно с тем, какое из электричеств преобладает в организме в данный момент. Предположим, например, что вследствие ли магнетизирования, болезненного ли состояния субъекта, или, наконец, по его воле²²⁶, – положительное электричество будет выделено из организма. Тогда, вследствие одноимённости электрического состояния земли и человеческого тела, должно произойти отталкивание последнего от земли, причём, чем положительного электричества осталось в организме меньше, тем это отталкивание будет сильнее, стало быть, вес тела меньше, или даже оно может совсем отделиться от земли. В том случае, когда тело хотя и потеряло в весе, но ещё остаётся на поверхности земли, достаточно иногда малейшего внешнего импульса в виде, например, возложения рук в разноимённом положении, магнетических пассов и т. п., чтобы оно отделилось от земли. Вода, как среда, хорошо проводящая электричество и наэлектризованная, подобно земле, на поверхности которой она находится, отрицательно, – способствует увеличению электрического потенциала организма. Легко понять, что если взаимное равновесие обоих электричеств в теле человека уже несколько нарушено в сторону преобладания отрицательного электричества, то вода, как электро-отрицательная среда, притягивая положительное электричество, будет удалять его из тела, а, значит, упомянутое неравновесие перейдёт ещё более на сторону отрицательного электричества, вследствие чего произойдёт усиление отталкивания тела от воды. Этим объясняется давно подмеченное многими наблюдателями явление влияния воды на погружение субъектов в магнетическое состояние, причём некоторые из них впадают в сомнамбулизм даже уже при приближении к морю, – что, впрочем, объясняется насыщением воздуха вблизи последнего парами воды.

Из этого само собой вытекает предположение, что магнетизирование и погружение субъекта в сомнамбулический сон есть не что иное, как искусственное нарушение электрического равновесия в организме путём уменьшения в нём положительного электричества.

В подтверждение высказанного нами предположения приведём здесь результаты опытов профессора Штейгленера в Ингольштадте. Приказав сделать два совершенно одинаковых латунных цилиндра и доведя их на хороших весах до полного равенства в весе, он наполнил их одним и тем же количеством воды. Затем, отложив один из сосудов в сторону, но оставив в той же комнате, Штейгленер снял другой с весов и стал его электризовать вместе с водой в течение часа. Когда после того оба сосуда были поставлены на те же весы, то оказалось, что электризованный весил на 12 гран менее. В другом опыте тот же профессор положил на чашку весов птицу и стал её электризовать.

Во время этой операции он заметил, что животное делалось с каждой минутой легче, и к концу двухчасовой электризации вес птицы уменьшился на несколько гран; «но я не мог, – говорит экспериментатор, – определить точную величину, потому что она менялась в зависимости от состояния машины и воздуха». Эта разница в весе колебалась между 8 и 12 гранами. Аббат Нолле пришёл почти к тем же результатам. Электризуя кошку в течение 5–6 часов, он уменьшал вес её на 66–70 гран, а голубь за такой же промежуток времени терял в весе от 15 до 20 гран.

Но, понятно, если в нашем теле будет вследствие чего-нибудь преобладать не отрицательное, а положительное электричество, то произойдёт увеличение веса, могущее дойти до того, что субъекта, притягиваемого землёй, нельзя будет сдвинуть с места. Такого преобладания положительного электричества в пациенте можно достигнуть путём того же магнетизирования, но с соблюдением условия, чтобы субъект постепенно наэлектризовывался положительно, что возможно достигнуть, отнимая от него отрицательное электричество, прибавляя положительное, или производя то и другое одновременно. Встречаются, впрочем, субъекты, которые обладают способностью произвольного управления своей электрической силой, вследствие чего они могут по желанию делать себя настолько «тяжёлыми», что их никто не в состоянии ни поднять, ни даже сдвинуть с места. Заметим, что эту способность можно опять-таки выработать посредством соответственного упражнения. Но одновременное обладание обеими способностями – произвольным уменьшением веса, доводящим до левитации, и утяжелением до «прирастания к земле», – если и встречается в одном субъекте, то, вероятно, чрезвычайно редко, по крайней мере, нам не пришлось об этом когда-либо слышать, и мы даже сомневаемся, возможно ли оно²²⁷.

Если теперь, после всего, что было сказано, читатель возьмёт на себя труд подумать над значением электричества в нашем организме, то он, вероятно, придёт к заключению, что многие явления, которые прежде толковали, не принимая во внимание этого важного агента, в настоящее время уже не могут быть объясняемы без указания его роли, и даже возможно, что не одно из них окажется, если и не в полнейшей причинной связи с электричеством, то, по крайней мере, в большой от него зависимости. В самом деле, разве всем известное явление паралича движений вследствие страха, или чувство необычайной их лёгкости в некоторых случаях, – не могут быть обусловливаемы соответственным состоянием организма по отношению к электричеству? Да и что такое, в сущности, паралич движений, отчего он происходит? Ведь физиология даёт нам, строго говоря, одно только механическое объяснение явления... Между тем, если принять во внимание электрическую теорию, – назовём так для краткости защищаемую нами гипотезу, – то многое станет гораздо более ясным.

Что ужас должен сопровождаться выделением электричества, это не подлежит сомнению, так как столь сильная эмоция не может не повлиять на усиление электрического излучения. В этом, с одной стороны, убеждают нас опыты профессора Тарханова, с другой – всем известное явление вставания волос «дыбом». Сопоставляя с этим обстоятельство, что в случаях крайней опасности часто, особенно у женщин, «прирастают ноги к земле», у нас невольно возникает мысль об упомянутой выше электрической причине этого явления. Конечно, здесь приходится иметь в виду и прежнее объяснение – паралич двигательных центров, но вопрос в том, нет ли тут причинной связи между обоими явлениями.

С точки зрения электрической теории, всем знакомое чувство тяжести в ногах, являющееся, как говорят, «ни с того, ни с сего», но, на самом деле, если наблюдать за собой, – связанное с предшествовавшими нравственными потрясениями или иными причинами, действующими на нервную систему, – заслуживает не меньшего внимания. Здесь, как и в страхе, должно происходить выделение отрицательного электричества. И наоборот, лёгкость движений, по-видимому, указывает на равновесие обоих электричеств в организме или даже преобладание в нём отрицательного электричества.

Чувство, связанное с преобладанием в организме отрицательного электричества, сопровождающего, по нашей теории, сомнамбулическое, экстатическое и другие сродные состояния, не исключая и так называемого медиумического транса, очень, как говорят испытавшие их субъекты, приятно. Какая-то необычайная «лёгкость» во всём теле, какое-то чувство отсутствия связи с последним, – словом, что-то освобождающее нас от бренного организма, со всеми его тягостями, характеризует высшие степени преобладания отрицательного электричества в человеческом теле. Это и есть то «блаженное» состояние, о котором так часто, приходится читать в старинных сочинениях по оккультизму. Удовольствие, испытываемое людьми, погружающимися в подобное состояние, объясняет, почему, несмотря на крайнюю степень вреда, причиняемого частыми нарушениями электрического равновесия, они всё-таки не решаются отказаться от занятий «спиритизмом», – как обыкновенно публика называет опыты, связанные с возбуждением односторонней электрической деятельности организма²²⁸. Состояние медиумического транса до того должно быть, приятно, что одна дама, известная медиум г-жа Юргенсон, говорит, что она «без этого жить не может».

Но если небольшие, однако, частые нарушения равновесия могут быть вредны, то большие тем более, так как при них развиваются некоторые нервно-патологические изменения, по-видимому, находящиеся в функциональной связи с подобными нарушениями. Отсюда понятно, что не всегда психически больные, которые иногда выражают опасение, что их может «унести ветром», страдают галлюцинациями мускульного чувства. Вообще, пока вопрос о роли электричества в нашей нервно-мозговой деятельности не будет в достаточной степени разработан, до тех пор мы не будем в состоянии ни правильно относиться и понимать сущность душевных болезней, ни их лечить.

В заключение нашего рассмотрения вопроса об уменьшении веса человеческого тела в некоторых случаях позволим себе привести здесь в качестве иллюстрации случай, передаваемый «Ребусом» (1894 г. № 51), но мы приводим его по переводу «Annales des sciences psychiques²²⁹.

Молодой человек, только что произведённый в мичманы, проводя лето в Павловске, в кругу своей семьи, состоявшей из отца, матери и горячо любимой сестры, получил предписание отправиться в месячное плавание. Все родные провожали его до порта, где он сел на корабль.

В момент отъезда, молодой моряк, которого с малых лет связывала с сестрой самая нежная, доходившая до обожания, взаимная привязанность, сказал:

– Не забывай обо мне, ты называешься Вера, а вера нас спасает... думай обо мне, и всё пойдёт хорошо.

– Будь покоен, – отвечала ему молодая девушка, – я буду часто думать о тебе... но не очень рискуй на море, оно такое страшное!

Отец постарался шуткой прекратить эту печальную сцену расставания.

Проходили недели. От молодого моряка получались частые письма, совершенно успокоившие семью, которая начинала уже считать дни до возвращения. Погода была все время хороша; но вдруг она переменилась, небо покрылось тучами, и начались дожди. Один день выдался особенно скверным, с утра шёл проливной дождь, и дул сильный ветер. Весь этот день Вера была крайне нервна и возбуждена, вследствие беспокойства о брате. К вечеру она до такой степени расстроилась, что родители предложили ей лечь.

В десять часов всё в доме было спокойно, но буря бушевала с полной силой. Вдруг из комнаты молодой девушки раздался страшный крик. Оказалось, что она находилась в сильном припадке истерии или, может быть, в состоянии так называемого медиумического транса, так что её едва удалось успокоить.

Потом девушка рассказала, что, несмотря на то, что она, по-видимому, не спала, ей пришлось видеть страшную вещь. «Вначале всё казалось покрыто ужасным облаком, буря свирепствовала вокруг меня, и гром оглушал меня своими раскатами. При свете молнии я различила взволнованное и покрытое пеной море. Вдруг оно на мгновение осветилось красным светом, и я увидела своего брата борющимся с волнами; после этого наступил опять мрак. Немного погодя, вторая молния прорезала тучи, и, при её свете, я опять увидела моего брата лежащим на скале, с головой, покрытой кровью... страх и ужас разбудили меня»...

На другой день была получена следующая телеграмма: «Жив, здоров, спасибо Верочке. Приеду на следующий день. Ваш сын Н.»

Прочитав после того на другой день утром в газете известие о крушении корабля, на котором служил молодой человеке, его отец тотчас отправился в Кронштадт, где нашёл своего сына живым, но с раной на голове.

Молодой человек приблизительно рассказал отцу следующее.

В день крушения корабль находился в виду Аландских островов; всё предвещало близкую бурю. После восьми часов, напившись чаю и одевшись теплее, мичман вышел на палубу, чтобы наблюдать бурю, которая, действительно, была настолько сильна, что судно не могло бороться с волнами и должно было отдаться их течению. Не раз молодой человек думал в это время о своих, о родительском доме, и, думая таким образом, он просил сестру молиться за него и его товарищей против почти неизбежной смерти. Вдруг среди шума урагана раздался страшный треск, – это судно налетело на скалу. Сотрясение было так сильно, что все попадали на пол, а мичман Н. вылетел за борт. В надежде на помощь он пытался бороться с волнами, направляясь к кораблю. Ветер донёс к нему команду: «все на палубу!» Красный луч прорезал мрак, и раздался выстрел из пушки. Вскоре Н. убедился в тщетности борьбы с громадными волнами... и, предав себя в руки Всемогущего, позволил им нести себя вдаль, когда внезапно он заметил приближение к нему лёгкого светлого тумана, который понемногу стал принимать человеческую форму, и в этом белом видении он узнал свою сестру Веру. Она улыбалась ему, протягивая руки, словно показывая определённое место. Брат следовал за призраком сестры... Он не помнил, сколько времени и куда плыл таким образом... Вдруг он почувствовал сильную боль в голове и потерял сознание.

На другой день его нашли рыбаки на песчаной земле, в расстоянии 10 миль от места крушения корабля, оказавшегося ещё на воде, но покинутого экипажем, который, спасаясь на шлюпке, стал добычей моря.

В этом примере читатель, знакомый с предыдущими главами, в особенности той из них, где была речь о телепатии, не найдёт здесь много для себя безусловно необъяснимым (насколько удовлетворительно, – это другой вопрос), а экстатическо-сомнамбулическое, под влиянием явления и действия воды, состояние Н., сделавшее его лёгким – должно дополнить остальное...

«В данном случае не немыслимо допустить, – говорится в виде дополнения к рассказу, – что утопающий, под влиянием мучительного впечатления опасности, впал в сомнамбулизм; видение его сестры, с которой он был в тесной симпатической связи, делает гипотезу ещё более вероятной»²³⁰. (Извлечение в сокращении из книги В. Битнера: «Верить или не верить?», СПб. 1899 г., стр. 245–267).