Страшный Суд
Что мы сотворим в день посещения, которым устрашает один из пророков (Ис. 10, 3), или в день состязания Божия с вами (на горах ли и холмах оно будет, как мы слышали (см. Мих. 6, 2), или в другом каком-либо месте и каким ни есть образом), когда Бог будет обличать нас, Сам противостанет нам, поставит перед лицами нашими грехи наши – этих тяжких обвинителей, – когда полученные нами благодеяния противоположит нашим беззакониям, будет одно помышление поражать другим помышлением и одно дело осуждать другим делом, когда взыщет с нас за то, что достоинство образа Его поругали и омрачили мы грехом, и, наконец, предаст нас казни, после того как обличим и осудим сами себя и нельзя уже будет сказать нам, что страждем несправедливо? Для страждущих здесь это служит иногда утешением в осуждении, но там кто будет заступником? Какой вымышленный предлог, какое ложное извинение, какая хитро придуманная вероятность, какая клевета на истину обманет судилище и превратит суд правый, где у всякого кладется на весы все: и дело, и слово, и мысль, – где взвешивается худое с добрым, чтобы тому, что перевесит и возьмет верх, и с тем, чего больше, соображаться приговору, после которого нельзя ни перенести дела в другое судилище, ни найти высшего судии, ни оправдаться новыми делами, ни взять елея для угасших светильников у мудрых дев или у продающих (см. Мф. 25, 1–12), после которого не помогает раскаяние богатого, страждущего в пламени и заботящегося об исправлении родных, и не дается срока к перемене жизни? Напротив, суд этот будет единственный, окончательный и страшный, а еще более праведный, нежели страшный, или, лучше сказать, потому и страшный, что он праведен. Тогда поставятся престолы, Ветхий денми сядет, раскроются книги, потечет река огненная, предстанут перед взорами свет и тьма уготованная и изыдут творившие добро в воскресение жизни, которая ныне сокровенна во Христе, напоследок же с Ним явится, а делавшие зло в воскресение осуждения (Ин. 5, 29), которым осудило уже неуверовавших судящее их слово (см. Ин. 12, 48). И первые наследуют неизреченный свет и созерцание Святой и царственной Троицы, Которая будет тогда озарять яснее и чище и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и представляю особенно Царствие Небесное); а уделом вторых, кроме прочего, будет мучение или, вернее, прежде всего прочего, отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца (1).
* * *
Плоды посеянного нами будут собраны впоследствии, на праведном суде Божием; там готовы точила – принять в себя плодоношение жизни (2).
* * *
И на грозный день при разлучении овец и козлищ – людей благочестивых и непреподобных – не поставь меня на стороне козлищ, но вели стать мне с овцами по правую руку, по левую же руку да останутся одни худшие (2)!
* * *
Наложив узду на блуждающий ум, собрав его внутрь, весь углубившись сам в себя, смеясь над житейскими бурями, которые и лица мудрых покрывают часто грязной пылью, непрестанно напечатлевая в сердце мысли божественные, не смешивающиеся с худшим и просветленные, стремительным желанием приближаясь к свету Трисиянного Божества, приступлю к милосердному престолу бессмертного Бога, где все открыто, а еще более откроется, когда всем равным за равное возмерят весы в руках правосудного Бога (2).