197. Слово по освящении храма Господа нашего Иисуса Христа, в честь и память Гефсиманского моления Его

Тогда прииде с ними Иисус в весь, нарицаемую Гефсимания, и глагола учеником: седите ту, дóндеже шед помолюся тамо. (Мф. XXVI. 36).

Созидающие храмы во славу Господа нашего Иисуса Христа, для их наименования и торжественного в них воспоминания, обыкновеннее избирают славныя и радостныя события Его земной жизни. И хорошо, чтобы в самом наименовании храма являлась слава Божественного Спасителя, и озаряла входящих в него надеждою и радостию спасения.

Пусть входящие во храм, посвященный воспоминанию Рождества Христова, радостно воспоминают, «яко Отроча родися нам, Сын, и дадеся нам» (Ис. IX. 6), что Он есть «Еммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог» (Ис. VII. 14. Матф. 1:23), «Начальник» нашего «мира, Отец будущаго века» (Ис. IX. 6), приемлющим Его верою «дающий область чадом Божиим быти» (Иоан. I. 12).

Пусть входящие во храм, посвященный славе Богоявления, благоговейно воспоминают, что «Троицы явление во Иордане бысть»; и при сем, к утверждению надежды, да помышляют, какая Божественная сила, яже к животу и благочестию, нам дарована в Крещении, которое освящено не только примером воплощенного Единородного Сына Божия, но и наитием Бога Отца и Святаго Духа, присутствием и действием всея Пребожественныя Единосущныя Троицы.

Пусть входящие во храм светоносного Преображения Господня радуются о сей предначинательной славе естества человеческого в Лице Богочеловека, и надеждою одушевляются к подвигу, для достижения того, чтобы Он «преобразил тело смирения нашего, во еже быти ему сообразну телу славы Его» (Филип. III. 21).

Пусть входящие во храм Воскресения Христова торжествующим оком взирают на победу над смертию и адом, уже для нас готовую (ибо только для нас потребно было «умерщвлену быть плотию, ожить же духом» (1Петр. III. 18) Безсмертному и Присноживущему); и в уповании на сию победу «да не стужают душами своими ослабляеми», хотя бы должны были «стать до крове противу греха подвизающеся» (Евр. ХII. 3–4).

Пусть входящие во храм Вознесения Господня следуют взором веры за Прошедшим небеса, и видят путь неба открытым и для нас (ибо для сего самаго торжественно «взыде на небо Сын человеческий сый на небеси», (Иоан. III. 13); и да воскриляются умом и сердцем «вышних искать, идеже есть Xpистoc одесную Бога седя, горняя мудрствовать, а не земная» (Колос. III. 1. 2).

Но не должно быть ни для кого странным и то, что храм, ныне освященный, посвящается благоговейному воспоминанию Гефсиманского моления Иисус Христова, принесенного со скорбию и тугою, и с подвигом, простертым до кровавого пота. Ибо как радостныя и торжественныя события земной жизни Спасителя нашего имеют действительное отношение к нашему спасению, так равно и скорбныя и страдательныя, сопряженныя с состоянием совершенного истощания или уничижения, которое Он благоизволил на Себя принять. Благопотребно и совершенно необходимо для нашего спасения со Апостолом мудрствовать о Xpиcте Иисусе, что Он, «во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу» (Филип. II. 6): ибо, без естества Божественного и силы Творческой, каким образом могло бы совершиться спасение человечества, грехом погибшаго, низверженного ниже ничтожества? Но так жe благопотребно и совершенно необходимо мудрствовать о едином и том же Христе Иисусе и то, что Он «Себе умалил, зрак раба приим, и образом обретеся, якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя» (Филип. II. 7–8): ибо каким образом низверженное, немощное и недостойное человечество возникло бы и достигло к общению с Божественною спасающею силою, если бы Сын Божий не низшел во глубину нашей немощи и недостоинства Своим воплощением, не очистил нашей смертоносной заразы греха, не загладил нашей смертной виновности, Своим неистленным страданием в соестественном нам, но безгрешном теле, и Своею смертию и воскресением не отверз нам заключенных врат благодати и жизни Божественной? Апостол, поставляя целию стремления для себя, без всякого сомнения также и для нас, «сущую от Бога правду в вере», относит к сему совершенству Христианскому два образа познания Иисус Христа, – один более торжественный: «еже разумети Его и силу воскресения Его»; другой более страдательный: «еже разумети сообщение страстей Его, сообразуясь смерти Его» (Филип. III. 9–10). Сему последнему разумению Иисуса Христа споспешествовать, да дарует благодать освященному ныне храму Он Сам, благословляяй и освящаяй всяческая, Христос Бог наш!

Не можем обещать себе полного постижения тайны Гефсиманского события, которой неприкосновенность нашему испытанию Господь Сам ознаменовал тем, что из самых Апостолов только не многих к ней приблизил, и только что приблизил. Но пoелику в Гефсимании, так же как и на Голгофе, «Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам Его» (1Петр. II. 21): то в какия особенныя помышления и расположения должен вводить нас образ Гефсиманского многострадального моления Иисус Христова?

Во-первых, он дает нам руководительныя мысли о молитве уединенной. Когда Господь глаголет ученикам Своим: «яко аще два от вас совещаета на земли о всякой вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесех: идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Матф. XVIII. 19–20): тогда Он показует потребность и пользу молитвы общественной, в которой соединение многих подкрепляет каждаго. Но когда Он Сам, среди Своего великого служения спасению человеческому, прерывая Свою проповедь и Свои чудодействия, «бе отходя в пустыню и моляся» (Лук. V. 16); и когда, наконец, приближаясь к пределу Своего земного поприща, дабы принести Богу Отцу молитву, сколь важную и таинственную по предмету, столь же трудную по обстоятельствам, удалился сперва с тремя избранными учениками от собора прочих, а потом и от трех избранных, в совершенное уединение, рекши: «седите ту, дóндеже шед помолюся тамо»: тогда показал нам потребность и важность молитвы уединенной, во всевозможном отлучении от всего сотворенного, погружающей душу в единое присутствие Божие.

Братие! С надеждою да входим в молитву общественную; пoелику она благословлена словом обетования Христова: с любовию да входим в уединенную молитву; пoелику она освящена примером Христовым.

Во-вторых, Гефсиманское моление Христово должно вводить нас в умилительныя помышления о глубоко-смиренном образе моления Христова. «Поклонь колена моляшеся» (Лук. 22:41). «Паде на лице Своем моляся» (Мф. XXVI. 39). «Паде на земли, и моляшеся» (Мк. XIV. 35). Когда подумаешь, что это Единородный Сын Божий, от вечности со Отцем и Святым Духом царствующий на пренебесном престоле, и теперь сего престола не оставивший, – что Он, облекшись в нашу нищету, немощь, низость, повергается в молитве на землю, чтобы молитвою исходатайствовать нам спасение, а смирением обличить, загладить и уврачевать нашу гордость: тогда пораженная мысль ищет, есть ли в мире довольно униженное место или положение, в которое бы человек мог себя уничижительно повергнуть, дабы ему не слишком стыдно было пред сим Божественным уничижением?

При таком размышлении, как должны быть для нас легки и сладостны наши молитвенныя коленопреклонения и земнопоклонения, которыя так тяжкими кажутся иногда для нашей немощи и, может быть, для нашей лености!

В-третьих, Гефсимания, исполненная духом моления Христова, орошенная кровавым пoтом Его Богочеловеческого молитвенного подвига в навечерие дня Его распятия, представляет благоприятнейшее и благонадежнейшее мысленное место молитвы, для сокрушенного грешника, для возмущаемаго скорбию, тугою, унынием, страхом, для боримаго всяким искушением. Ибо там сила всех возможных искушений побеждена силою молитвы Христовой: и сия победоносная сила не прешла, но пребывает и пребудет; потому что «Иисус Xpистoc вчера и днесь, Тойже и во веки» (Евр. 13:8). От чего Он, вступя на Гефсиманское поприще, «начат скорбети и тужити» (Матф. XXVI. 37), «ужасатися и тужити» (Мк. XIV. 33)? От предусмотрения ли приближающихся оскорблений и телесных страданий в Иерусалиме и на Голгофе? Но Он самыя сии оскорбления и страдания, не в воображении, а в самом их действии, в продолжение многих часов сей же ночи и следующаго дня, пред Синагогою и пред Пилатом, от Иудеев и от язычников, в Иерусалиме и на Голгофе, переносил, не изъявляя никакого страха, с победоносною твердостию, с высоким спокойствием, то с величием молчания, то с словом любви и молитвы о других, а не скорби о Себе. И если в одну новую таинственную минуту допустил услышаться воплю: «Боже Мой, Боже Мой, Вскую Мя еси оставил?»(Матф. XXVII. 46): то немедленно покрыл оный торжественным гласом: «совершишася» (Иоан. XIX. 30). От чего же еще прежде видимых страданий – скорбь, туга, ужас, прискорбие души даже до смерти? Какую горечь, какую тягость заключала в себе сия таинственная чаша, о которой Он и молился, «да мимоидет», являя тем истинное восприятое человечество, не чуждое немощи, хотя чуждое греха, и которую в то же время принимал по предвечной воле Отца Своего, глаголя: «не якоже Аз хощу, но якоже Ты» (Матф. XXVI. 39)? Увы! это горечь наших грехов, это тягость нашей виновности пред Богом, и заслуженных нами казней, которыя все принял на Себя «Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. I. 29); и таким образом Он скорбел, тужил, ужасался, прискорбен был душою даже до смерти, не потому, чтобы истощалось Его терпение, но потому, что Своими внутренними страданиями очищал Он наши внутренния нечистоты, заглаждал нашу виновность, удовлетворял раздраженному на нас Правосудию Божию, и с тем вместе молился о нашем помиловании, прощении и спасении, – и был услышан. Так изъясняет Апостол Павел Гефсиманское моление Иисуса Христа, когда пишет к Евреям, что Он, «во днех плоти Своея, моления и молитвы к Могущему спасти Его от смерти, с воплем крепким и со слезами принес, и услышан быв от благоговеинства» (Евр. V. 7). Как услышан, когда не избавлен от смерти крестныя? Услышан тем образом, что Ему предоставлено Своею крестною смертию и воскресением избавить нас от владычества греха и смерти вечныя. И так не правда ли, что в Гефсимании сила всех возможных искушений побеждена молитвою Христовою?

И потому, кто бы ты ни был немоществующий и бедствующий вместе со мною брат мой, если ты уязвляешься печалию греха; если стесняешься тугою души, не удобно возвышаемой верою, не удобно расширяемой любовию, не благоподвижной на добродетель; если поражаешься страхом суда Божия; если искушаешься прискорбием души, простирающимся, по видимому, даже до смерти: не предавайся унынию безнадежному; не дай скорби, туге и страху совсем одолеть тебя; собери останки твоих изнемогающих сил, беги мысленно на победоносное Гефсиманское поприще Иисусово, – и там, где Сын благоволения и любви Отчей «паде на лице Своем моляся»; где пот Его молитвенного труда, яко капли крове, каплет на землю; где Ангел укрепляет Его в превышающем силу человечества подвиге, а дванадесять легионов других Ангелов ожидают повеления для Него, и от Него; откуда диавол бежит, поражаемый⁶⁶⁵ многообразною Божественною силою послушания Богу Отцу, человеколюбия, смирения, молитвы, самопожертвования⁶⁶⁶, – там, недалеко от Агнца Божия, вземлющаго грехи мира, повергнись с твоими грехами, скорбию, тугою, страхом от разверстых челюстей смерти и ада; и помяни, что горечь твоей чаши уже наибольшею частию испита в великой чаше Христовых страданий; что под бремя, на тебе тяготеющее, уже подложил Свою облегчающую руку крепкий Гефсиманский Подвижник; что твой Спаситель, совершивший для тебя всецелое дело твоего спасения, ожидает от тебя только «сообщения страстей Его», какое возможно для твоей, хотя немощной, веры, любви и благодарности. Предайся же сему благодатному общению и не преставай предаваться всем сердцем. Если хотя с малою верою, упованием и любовию к сему приступишь: от самаго сего упражнения получишь приращение веры, упования и любви, а с ними и победу над искушениями; потому что «вера есть победа побеждающая мир» (1Ин. V. 4); потому что «упование не посрамляет» (Римл. V. 5); потому что «ни высoтa», пo видимому, для нас недоступная, «ни глубина», по видимому, нас поглощающая, «ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Xpисте Иисycе Господе нашем» (Римл. VIII. 39).

Благодарным ко Христу Господу сердцем да памятуем, братия, что «Tой язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша», что «наказание мира нашего на Нем» было (Ис. LIII. 5). И посему да блюдемся всемерно, чтобы не нарушать нашего в Нем мира, и не наносить Ему новых язв, делами, уязвляющими нашу совесть, но внимательным хранением заповедей и верностию к благодати, да утверждаем себя в мире и общении со Отцем и Сыном и Святым Духом! Аминь.