5-го числа

Свв. мучч. Феопемпт, епископ Никомидийский, и Феона Волхв

Пострадали в 1-ый год гонения Диоклитианова.

Во время мучений, принятых за исповедание христианской веры епископом Феопемптом, Богу угодно было проявить над ним великую силу чудес Своих. Брошенный в разожжённую печь, томимый 22 дня в темнице, напоенный ядом, повешенный на дереве с камнем на шее, он остался невредимым.

Поражённый этим, но не вразумлённый силой Божией, мучитель приписывал совершившиеся в глазах его чудеса искусству волхвования, и пожелал найти подобного же волхва из язычников, который мог бы победить и затмить все проявления этой таинственной для него силы, казавшейся ему не более как волшебством. Через несколько времени явился волхв Феона и обещал совершить ещё бо́льшие чудеса. Но когда ядовитый состав, в смертоносной силе которого он не мог сомневаться, остался безвредным для мученика, то он сам был так поражён этим чудом, что сказал: если и ещё одно, – несомненно, убийственное средство не окажет испытанного действия, то я сочту себя побеждённым и уверую в Бога Феопемптова, – и предложил Феопемпту выпить настой одного ядовитейшего растения.

Но в исполнение слов Иисуса Христа: «даю вам власть на змей и скорпионов, и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам» (Лк.10:19), епископ выпил и этот настой без вреда. Побеждённый волхв пал к ногам его и воскликнул: «нет другого Бога, кроме Иисуса, в Которого до́лжно веровать», – и, обратившись к мучителю, исповедал себя христианином.

– Велико знание волшебства у христиан, – решил мучитель, даже и при этом случае не признавший высшей, не человеческой силы, творящей чудеса, и приказал обоих исповедников отвести в темницу. Здесь святитель просветил истинами веры язычника Феону и, совершив над ним крещение, назвал его Синесием, т. е. исполненным разума. На другой же день оба исповедника были преданы истязаниям, но ничто не могло их заставить отречься от Христа. Св. Феопемпт был осуждён погибнуть от меча, а св. Феона, обращением своим навлёкший на себя усиленный гнев мучителя, был брошен в глубокий ров и засыпан землёй.

Св. преп. Синклитикия

Язычество не любило девства; оно даже наказывало бездетных; но первый христианский император «едва не благоговел пред святейшим сонмом девственниц Божьих, будучи убеждён, что в душах их живёт Сам Бог, Которому посвятили они себя»¹². Если св. Апостол так одобрял жизнь девственную (1Кор.7:32–34), то естественно, что ещё со времён апостольских являлись в церкви Божией чистые девственницы, проводившие жизнь в молитве и воздержали. Ученик апостольский св. Игнатий Богоносец писал даже предостережение одному пастырю: «не возлагай ни на кого ига девства: ибо не безопасно сие стяжание и не легко сохранить его, когда бывает сие по принуждению»¹³. В Александрии, по известию св. Кассиана, основателем девственной жизни был св. Евангелист Марк¹⁴. Чистые девы, пламенея любовью к Небесному Жениху своему, обыкновенно бывали первыми мученицами в гонениях за веру¹⁵, и жизнь девственная в бурные времена не получала определённого устройства. Как великий Антоний явился основателем пустынной отшельнической жизни, так св. Синклитикия была начальницей пустынного общежития для дев и жён¹⁶.

Она родилась в Александрии от родителей, вышедших из Македонии, богатых и благочестивых. У неё были сестра и два брата, и все дети воспитывались добрыми родителями в христианском благочестии. Младший брат умер рано; другого, когда был он 25 лет, приготовлялись женить, но молодой человек вырвался как птица из тенет, ушёл в пустыню. Дочь богатых родителей и прекрасная лицом, Синклитикия рано увидала женихов, домогавшихся руки её; родители желали выдать её замуж. Но она отклонила от себя предложения о супружестве. У неё были желания другой жизни. Не тешили зрения её ни наряды, ни дорогие каменья, и музыка не увлекала собой души её. Она молилась, и в молитве находила для себя лучшие утешения. Убеждённая в том, что самый опасный враг для неё – молодое тело её, она любила поститься и смиряла плоть воздержанием и трудами. Она так приучила себя к жизни умеренной, что если случалось ей принимать пищу не в определённое время: это томило её, лицо становилось бледным и тело слабело.

Смерть родителей доставила ей свободу вполне предаться той жизни, которую давно избрала она душой. Она продала имущество, раздала деньги бедным, взяла с собой слепую сестру свою, полюбившую уединение, и удалилась в одну из близких к городу гробниц, принадлежавшую родственнику её. Тамошние гробницы были довольно обширны, чтобы быть жилищем для двух, хотя и не просторны¹⁷.

За этим шагом великой девственницы следовал другой на пути отречения её от мира. Женщины того времени считали волосы свои лучшим украшением своего пола. Синклитикия пригласила пресвитера, и он, по её желанию, обрезал волосы её. Это значило, что она совершила полное отречение от мира и его радостей. Современный св. архипастырь Александр писал деве: «одежды твои не должны быть из дорогой материи. Верхняя одежда должна быть чёрной, некрашеной; головное покрывало такого же цвета без бахромы; рукава должны быть шерстяные, покрывающие руки до перстов; волосы на голове подрезаны кругом; головная повязка шерстяная; кукуль и наплечник – без бахромы. Если встретишься с мужчиной, покрой лицо твоё и не смотри на человека, а только на Бога»¹⁸.

Благочестивая жизнь дома родительского приготовила Синклитикию к строгой жизни, какую стала она вести в новом жилье своём. Впрочем, она соразмеряла строгость подвижничества с состояниями души и тела своего. Когда чувствовала она сильное восстание плотской брани, – она ела только хлеб из отрубей, не пила воды, ложилась на голой земле. Когда ослабевало искушение, смягчалась и строгость её к себе. Она вела жизнь с духовным рассуждением, опасалась доводить тело до расстройства. Мы видели, говорит биограф её, таких, которые неумеренным и безрассудным пощением нанесли себе вреда более, чем мог бы нанести дух злобы.

В духовной брани Синклитикия поступала так, как поступают на море. Во время жестокой бури не думают ни о пище, ни о питье, а обращают всё внимание на спасение корабля от гибели. Когда пройдёт буря, напряжение сил ослабляется, и люди принимают пищу и покой. На корабле знают и то, что находятся на изменчивой и коварной стихии. Потому не предаются беззаботной лени и неге, а содержат в готовности снасти на случай новой бури. Так должно быть и в духовной жизни. Так вела жизнь свою Синклитикия!

Великая подвижница желала быть безвестной для всех в своём уединении. Но Господь восхотел употребить её на освящение многих других дев и жён. К ней стали приходить для выслушивания советов её; другие желали жить с нею, чтобы пользоваться если не словесными наставлениями, то примером жизни её. Синклитикия долго отказывалась предлагать советы и отвечала на просьбы одними вздохами. Но, наконец, уступила настойчивым желаниям ревнующих о душевном спасении. Так образовалось при ней общежитие девственниц, и она была матерью-наставницей многих.

Образ жизни девственниц предписан был тогда св. Афанасием. «Да будет, – писал он деве, – всегдашним занятием твоим упражнение в священном писании. Имей псалтирь и учи псалмы. Восходящее солнце да видит в руках твоих книгу и по третьему часу посещай церковное собрание, в шестом часу совершай молитву с псалмами, плачем и прошением, ибо в сей час Сын Божий был повешен на кресте: в девятом часу в пениях и славословии умоляй Бога, ибо в сей час Господь, вися на кресте, предал дух Свой Богу. Вставай в полночь и воспевай Господа Бога твоего, ибо в оный час Господь наш восстал из мёртвых и воспел Отца. Вставши, сначала прочти стих: полунощи востах исповедатися Тебе о судьбах правды Твоея (Пс.118:69). Потом молись и читай 50-й псалом. Поутру читай сей псалом: Боже, Боже мой, к Тебе утреннюю (Пс.62). Также: слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение; хвалим Тя, благословим Тя и проч. Если будут с тобою девы, то и они должны петь псалмы, и одна после другой совершайте молитву; пред трапезой так благодари Господа: „благословен Бог, милующий и питающий нас от нашей юности и дающий пищу всякой плоти; исполни радостью и веселием сердца наши, дабы мы, имея всякое довольство, богаты были для всякого дела благого, во Иисусе Христе, Господе нашем, с Которым Тебе подобает слава, честь и поклонение, со Святым Духом, во веки веков, аминь“. Когда, раздробив хлеб, положишь его на стол, прочти молитву всю: Отче наш. Когда встаёшь из-за стола, опять читай: „благословен Бог“, и трижды повтори: „щедр и милостив Господь, пищу даде боящимся Его; слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков“. Если сидишь за трапезой с девами, то вкушай с ними всё предложенное. Ибо когда ты не будешь есть, то будут думать, что ты осуждаешь их»¹⁹.

Когда св. Синклитикия, уступив желаниям других, стала преподавать советы искавшим их, то опытная мудрость советов её оказалась такой, что не только руководимые ею девственницы глубоко запечатлевали советы её в сердце своём, но их записывали для будущих времён, и они потом изучаемы были наряду с советами великих духовных наставников.

«Мы все знаем, – говорила она, – как спастись; но не спасаемся по нерадению. Прежде всего нужно сохранить сию заповедь: возлюби Господа Бога твоего всею душою твоею, и ближнего твоего, как самого себя (Мф.22:37, 39)».

«Много трудов и подвигов предстоит приходящим к Богу, но потом ожидает их радость. Желающие развести огонь сперва задыхаются от дыма и плачут, а потом достигают, чего ищут; так и мы должны воспламенять в себе божественный огонь со слезами и трудами. Наше звание есть не что иное, как отречение от жизни и помышление о смерти. Как мирские вельможи поручают слугам различные должности: иных отсылают в деревни для возделывания земли, и те там плодятся, а детей, если найдут хорошими, берут в дома свои для услуг; так и Господь лучших детей поставляет на служение Себе. Они свободны от всех мирских занятий и питаются от стола Господня. Если мирские жёны, сочетаваясь с мужем, много заботятся о умовениях, о благовонных мазях и различном убранстве, чтобы быть прелестными, то тем более мы, обречённые Небесному Жениху, должны превосходить их в старании, должны омыть скверны грехов подвижничеством».

«Если ты живёшь в общежитии (киновии), то не переменяй места: иначе выйдет из того большой вред для тебя. Если птица слетает с яиц, они делаются болтнями и бесплодными, – так и монах или дева, если переходит с места на место, охладевает и умирает для веры»²⁰.

«Живя в киновии, мы должны предпочитать послушание подвижничеству. Последнее располагает к высокомерию, а первое к смирению. Мы должны с рассуждением управлять своей душой. Так как живём мы в киновии, то не надобно нам приобретать собственность и не надобно служить своей воле; мы, как бы ссылая себя, предали всё по вере духовному отцу, отреклись от всего мирского, не должны искать того, откуда вышли»²¹.

«В чувства наши, – говорила она, – хотя бы мы и не хотели, влезают воры. Как может не зачерняться внутренность дома, когда окружён он дымом, а окна отворены?²² Не предосудительно ли смотреть на улице обнажённых до непристойности и произносящих слова нескромные? От сего рождаются мысли тревожные и вредные»²³.

«Если ты победила любодеяние грубое, – старайся, чтобы враг не вложил любодеяния в ощущения твои. Он часто воздвигает внутреннюю брань, припоминает отшельницам красивые лица, нескромные разговоры. Не до́лжно сдружаться с такими представлениями: они пролагают путь ко греху. Если явится в твоей мысли образ красивого лица, гони его вон, – представь всё тело любимого предмета в смердящих ранах и гное, представь мёртвым трупом и – порочное желание оставить душу. Мы, принявшие на себя обет чистоты, должны сохранять целомудрие совершеннейшее. И у Мирян, по-видимому, есть целомудрие, – но у них много неразумия, потому что они грешат всеми чувствами, – они и смотрят нескромно и смеются бесчинно»²⁴.

«В этом веке нет для нас безопасности. Кто стоить, – говорит Апостол, – пусть остерегается, чтобы не пасть. Плывём мы в неизвестной стороне».

«В море есть более опасные места, есть и покойные. Мы плывём в покойной стороне моря, a мирские – в местах опасных. Мы плывём при свете солнца правды, а они несутся в ночи неведения. Впрочем, бывает, что мирские, плывя в темноте и опасности, от страха крепко кричат пред Богом, бодрствуют и так спасают корабль; а мы по нерадению тонем, оставляя управление правды»²⁵.

«Хорошо не гневаться. Но, если случится предаться гневу, то не позволено тебе и дня оставаться в этой болезни. Солнце да не заходит в гневе вашем (Еф.4:26). Зачем ты ненавидишь оскорбляющего тебя человека? Гневайся за болезнь его, если можешь, а не на больного. Гнев ещё меньшее зло; самое тяжёлое зло – злостное памятование о зле. Гнев, на короткое время встревожив душу, проходит, а злопомнение делает её лютее зверя».

«Не слушай речей злословия, чтобы не быть вместилищем чужих пороков. Если примешь в себя нечистые речи, – положишь пятно на твою молитву. Наслушавшись худых отзывов, на всех будешь смотреть косо и ненавидеть без всякой причины. Люби врагов, не презирай беспечных и нерадивых. Истинно добродетельные, подражая Господу, евшему с мытарями и грешниками, заботятся о спасении грешников и употребляют все средства наставлять их на путь спасения. Впрочем тому, кто сам не испытал деятельной жизни, опасно приниматься за научение».

«Враг нападает сперва объедением, негой и любодеянием. Эти ветры дуют особенно на возраст молодой. Когда душа воздержала чрево, победила чистотой чувственные удовольствия, является гордость или сребролюбие; в уме являются мысли о первенстве, учении, дарованиях, заслугах. Отшельница, если придут к ней такие помыслы, пусть идёт в киновию. Пусть она принудит себя есть два раза в день, – она должна выполнить все службы и выслушивать укоры».

«Сокровище открытое похищается легко, – так и добродетель, когда о ней публикуется, может пропасть. Воск тает от огня, так душа ослабляется похвалами и теряет твёрдость добродетели»²⁶.

«Когда болезнь тяготит нас, не надобно нам скорбеть о том, что от боли и ран не можем петь псалмы устами. Болезнь и раны служат к истреблению похотений; а пост и земные поклоны предписаны нам также для укрощения страстей. Если же болезнями исторгаются страсти, то не о чем заботиться. Великий подвиг – терпеливо переносить болезни и среди них благодарить Господа»²⁷.

Заботы Синклитикии о вверившихся ей душах не слабели никогда. Она возбуждала одних, ободряла других; забывчивых обращала к добру строгостью; слабых и малодушных поддерживала материнской любовью.

В себе самой Синклитикия показала пример терпения, подобного терпению Иова. Ей было 80 лет, когда посетила её изнурительная лихорадка; она томила её более трёх лет; огонь пожирал её, не давая отдыха. Потом от загнившего зуба начали гнить у неё дёсны; гниение перешло на всю щёку; через 40 дней обнажились кости; едкая материя заразила всё тело. Гниение и зловоние так были сильны, что и те, которым прислуживали ей с любовью, страдали сильно. В этом мучительном положении, святая не искала себе облегчения, переносила всё терпеливо. Когда явился медик, приглашённый сёстрами, она говорила: «для чего вы хотите остановить полезную для меня борьбу?» Мы вовсе не думаем, – сказал ей медик, – ни облегчить, ни исцелить вас, хотим только умастить умершие члены тела вашего, чтобы остановить в них заразу, опасную для прислуживающих вам.

«Если это не для меня, то пусть будет по-вашему», – сказала страдалица. Ещё более трёх месяцев страдала она, и жизнь её держалась только волей Божьей. Никакой пищи в это время не могла она принимать; сон её был на минуты. «Через три дня я буду разлучена с моим ничтожным телом», – сказала она, наконец. И в назначенный день душа её отлетела к Господу, Которого она так крепко возлюбила на земле.

Блаженная кончина её последовала около 350 г.²⁸.

Св. Аполлинария

Аполлинария²⁹ была внучка благочестивого императора Маркиана; о родителе её Анфиме, зяте Маркиана, сперва первом министре, потом императоре запада (468–471 г.)³⁰, св. Феофан говорит в своей летописи: «Это был муж самый христианский и управлял царством в Риме благочестиво»³¹. Само по себе понятно, что дочь таких родителей получила лучшее образование. Но на земле скучно душе при всякой обстановке, если только душа присматривается к себе и земле. Аполлинария сильно желала скрыться от сует мирских и посвятить жизнь свою на служение Господу. Родители страстно любили её и желали видеть её в замужестве. Она отклоняла предложения о браке и выпросила себе дозволение поклониться святым местам востока. Благочестивые родители поручили ей раздать богатые дары церквам и обителям востока. Она отправлена была с множеством слуг и служанок, с запасами серебра и золота. Буря пригнала корабль её к Аскалону. Совершив поклонение святым местам Иерусалима, раздав щедрую милостыню храмам, обителям и бедным, она предоставила свободу слугам и служанкам и оставила при себе только старца и евнуха. Из Иерусалима отправилась она в Египет поклониться мощам муч. Мины. Отдохнув в обители св. Мины, сказала, что должна посетить скитских отцов. На дороге ночью у источника, который после назывался источником Аполлинарии, когда слуги заснули, она оделась в одежду инока и скрылась в камышах соседнего озера. Здесь она мужественно вела начальную борьбу со страстями. Рои комаров скоро превратили мягкое тело её в сухую кожу; вся внешность её до того изменилась от насекомых и поста, что и знавшему нелегко было узнать её в одежде отшельника; скудную пищу доставляло ей финиковое дерево. В пустыне встретился с нею авва Евфимий. Она просила у него дозволения обитать с братиями и, при вопросе об имени, прибавила: грешный евнух Дорофей желает спасти душу свою. Авва дал евнуху келью и велел плести камышовые верёвки³². Скитскими отцами тогда уже принято было за правило принимать пищу не вечером, как бывало прежде, а в девятый час дня (в 2 пополудни). «Недавнее принятие пищи не дозволяет быть с лёгкими и тонкими мыслями на молитве. Потому признано за полезное принимать отдых в девятый час дня. Когда пища уже переварится в желудке, – инок бывает лёгким не только в ночное бдение, но и при вечернем славословии»³³.

Так подвизался и евнух Дорофей. Аполлинария проводила время в подвигах, незнаемая никем; в скиту знали только евнуха-инока Дорофея. У родителей Аполлинарии была другая дочь; та была одержима бесом. Родители отправили её к скитским отцам, с просьбой помолиться об исцелении больной. Настоятель поручил больную Дорофею, хотя тот и отказывался. Молитвами Аполлинарии больная исцелилась. Возвратившись к родителям, сестра скоро опять подверглась болезни, и злобный дух обвинял инока Дорофея в растлении девицы. Поднялся шум против иноков. Посланы были нарочные взять преступного Дорофея для суда и наказания.

«Пусть позволено будет поговорить с царём и царицей в уединённой комнате», – сказал мнимый евнух. В уединённой комнате евнух выпросил обещание отпустить его в пустыню, когда открыта будет тайна. Затем открыл он грудь свою и прибавил, что видят дочь свою Аполлинарию; больная сестра в то же время была исцелена. В восторгах радости родители плакали, что видят любимую дочь свою и какой? Они просили её остаться при них в обители; но надобно было выполнить данное слово, и они просили молиться за них пред Господом. Возвратившись в скит, Аполлинария предузнала, что близка смерть её. Она просила настоятеля, чтобы не касались тела умершего при погребении. Как это можно? отвечал настоятель Дорофею. По смерти мнимого евнуха иноки, приготовлявшие тело к погребению, узнали, что это раба Божия Аполлинария. Её положили (в 470 г.) на восточной стороне церкви, в пещере преп. Макария, и много чудес совершалось от её гроба.

Св. Талида и Таора

В верхнем Египте, иначе в Фиваиде, в 4 и 5 веках было множество женских обителей.

В городе Оксиринхе, ныне почти засыпанном песком, было до 20 тысяч инокинь. Древние публичные здания и храмы, посвящённые прежде ложным божествам, обращены были в иноческие обители. Влияние иноческой жизни на горожан было изумительное. Они такую имели любовь к успокоению странных, что высылали слуг к городским воротам и сами выходили смотреть, не близится ли где какой странник? Если странник был инок, бежали навстречу ему, каждый тащил к себе; хватались за плечи, за одежду, только бы иметь счастье успокоить его. Руфин говорит, как очевидец, что в его время в Оксиринхе не было ни одного язычника и ни одного еретика, так что епископ с такой же свободой мог проповедовать на площади, как и в церквах³⁴.

Дивный тут был и епископ Анфий. Когда он был монахом, вёл весьма строгую жизнь; а когда стал епископом, хотел вести такую же строгую жизнь и среди мира, но не мог. Повергаясь пред Богом, говорил он: неужели по причине епископства отступила от меня благодать? И было ему открыто: «нет, но тогда ты был в пустыне, там не было ни одного человека – и Бог помогал тебе, а ныне ты в мире – и люди помогают тебе»³⁵.

На восточном берегу Нила стоял город Антиноя, а напротив Антинои – Гермополь, ныне, с VII века, Аншунейм. На восточном берегу продолжавшиеся Аравийские горы испещрены пещерами: это древнейшие каменоломни и гробницы. И здесь-то были Фиваидские уединения, прославленные делами христианских подвижников и подвижниц. Они начинались от нынешней Мингэты и тянулись далеко на юг. В Шейх–Абаде, возле исчезнувшей Антинои, в мечети показывают гробницу Антинойского епископа Аммона, подписавшегося под определением собора 394 года³⁶. По известию Палладия, в Антиное было 12 женских обителей, где вели жизнь богоугодную.

Между Антинойскими подвижницами отличалась особенно высокой духовной жизнью старица амма (мать) Талида³⁷. Она уже восемьдесят лет пребывала в подвижничестве, когда виделся с нею Палладий. С нею жило шестьдесят девственниц. По её наставлениям, они проводили жизнь постническую и чистую. Они все так уважали и любили её, что ворота монастыря их не затворялись, как в других монастырях; одна любовь и уважение к воле аммы удерживали их в стенах обители, и они крепко хранили чистоту души и тела для вечной славы. В ушах и сердцах их постоянно звучали слова Апостола, переданные им аммой: «поступайте достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиреномудрием и кротостью, и долготерпением, снисходя друг другу любовью, стараясь сохранить единство духа в союзе мира» (Еф.4:1–3). Амма Талида достигла невозмутимой чистоты душевной. «Когда пришёл я к ней и сел, – говорит Палладий, – она села подле меня и положила на мои плечи свои руки, с изумительным упованием на Христа, сохраняющего чистоту её помыслов».

Что это за бесстрастие Талиды? Не свойство ли одряхлевшего организма? О! нет, в мире бывают старики и старухи 80 лет такие, что в их членах сильно играет нечистый грех. С другой стороны, один жил в пустыне с детства, но когда в первый раз увидал на дороге женщин, сказал отцу своему: «вот те самые, которые приходили ко мне ночью в скит». Авва Антоний говорил: «думаю, что тело имеет движение естественное, прирождённое ему, но оно не действует, когда душа не хочет, и бывает движение без похоти. Есть и другое движение, происходящее от питания и разгорячения тела пищей и питием. Происходящий от них жар крови производит нечистые возбуждения в теле. Потому и сказал Апостол: не упивайтеся вином, в немже есть блуд (Еф.5:19); равно и Господь в Евангелии сказал ученикам: внемлите, да не когда отягчают сердца ваша объядением или пиянством (Лк.21:34). В подвижниках бывает и иное движение от коварства и зависти диавола»³⁸. Приложите эти слова к Талиде и увидите истину. Восходивший с земли на небо говорил о себе, что до разлуки с телом он не считает себя свободным от опасности: но вместе с тем воля, крепкая благодатью, ныне и вчера одерживает победы и над естественными движениями испорченной плоти и по временам уходит с земли на небо.

В том же Антинойском монастыре жила девственница Таора, ученица св. Талиды. Она уже 30 лет подвизалась, когда видел её Палладий. «Она никогда не хотела взять ни нового хитона, ни мафорты (μαθόριον), ни обуви»³⁹. Для меня нет надобности в том, говорила она, чтобы иначе не заставили выходить за ворота. Когда прочие сёстры в воскресный день (и только в воскресный) обыкновенно ходили в церковь, для приобщения св. таин, она, покрытая ветошками, оставалась в монастыре, постоянно занимаясь делом. Лицо её было так красиво, что самый твёрдый с трудом мог не увлечься красотой её, но её подвижничество внушало невольный страх даже самому бесстыдному оку. Верная раба Божия отказывала себе в духовном утешении – в посещении храма Божия, оттого, что страшилась соблазнять кого-либо лицом своим, и себя избавляла от искушения опасного. Взор на мужчину язвит или уязвляется, говорит духовный опыт. «Девственница, – писал великий Антоний, – не должна питать в себе чувств, свойственных жене; она должна удаляться нечистых мыслей, гордости и всего, что приятно диаволу; должна любить всех, бегать мирской славы, быть преданной Богу, обуздывать язык и строго хранить пост». Так подвизалась преподобная Таора⁴⁰.

«Была и ещё в Антиное, – говорит Палладий, – истинная девственница, бдительно совершавшая дело подвижничества. Она жила не в далёком от меня расстоянии». Палладий путешествовал по пустыням Египта в 388–392 г., в том числе жил и в Антиное⁴¹. «Я не видел её в лицо, – продолжает он; – она, как говорили знавшие её, никогда не выходила из кельи, с тех пор, как отреклась от мира, и 60 лет провела в подвижничестве вместе со своей матерью. Когда же, наконец, пришло время перейти ей из этой жизни в жизнь вечную, явился ей прославившийся мужеством в том месте святой мученик Коллуф и сказал: „сегодня ты пойдёшь к своему Господу и узришь всех святых. Потому приди разделить вместе с нами трапезу в монастыре“. Блаженная, встав рано поутру, оделась, положила в свою корзинку хлеба, оливок и несколько овощей и, после столь многолетнего затворничества, отправилась в храм мученика. Здесь она помолилась, села, и целый день выжидала времени для вкушения. В девятом часу, когда пришло время вкусить пищу, и в храме уже никого не было, она выложила снедь и обратилась к мученику с молитвой: „благослови, святой Коллуфе, пищу мою, и да сопутствуют мне молитвы твои!“ После того, сев, вкусила. Потом, ещё помолившись, пришла домой около захода солнца. Здесь передала она матери своей толкование строматописца Климента на пророка Амоса со словами: „передай это епископу, посланному в заточение, и скажи ему, чтобы он помолился обо мне, – я отхожу ко Господу“. В ту же ночь она скончалась: не страдав ни горячкой, ни головной болью, она сама себя приготовила к погребению и предала дух в руки Божьи»⁴².

Авва Даниил около 420 года, посещая пустыни Фиваиды, пришёл в Гермополь и сказал ученику своему: иди вот в тот женский монастырь и скажи игуменье, что желаю быть у них. Это был монастырь, основанный о. Иеремией, – в нём сестёр было до 300. Ученик постучал в ворота. Привратница тихо спросила: «что нужно?» Ученик отвечал: «скажи игуменье, что один инок хочет беседовать с нею». Пришла игуменья и спросила: что нужно? Брат отвечал: «сотвори любовь, позволь ночевать в твоей обители мне и брату, чтобы иначе не съели нас звери». Игуменья отвечала: «мужчина никогда не входит сюда, и для вас полезнее быть пищей зверей, чем страстей». Ученик объявил, что скитский авва Даниил желает быть у них. Тогда игуменья велела отворить оба ворота, немедленно созвала всех сестёр. Постницы от ворот до места, где стоял старец, покрыли путь коврами и, кланяясь ему, целовали ноги его – и с радостью ввели его в монастырь. Игуменья приказала принести лохань и, налив тёплой воды, положив в воду благовонных трав, уставив сестёр в два ряда, сама обмыла своими руками ноги его и ноги ученика его, и затем окропила той водой всех сестёр и обмыла себе голову. Постницы стояли безмолвными – и только знаками давали знать о нужном; ходили они весьма тихо и скромно. Старец сказал игуменье: «нас ли стыдятся сестры, или они всегда таковы?»

– Всегда таковы, – отвечала игуменья.

«Скажи же ученику моему, – сказали старец, – пусть учится он молчанию, – он у меня – настоящий готфянин» (немец).

Из инокинь одна лежала в монастыре в разодранной одежде. Старец спросил игуменью: «кто это лежит?» Игуменья отвечала: «это одна из сестёр, не трезвая; не знаю, что с нею делать? Выгнать из монастыря боюсь, не согрешить бы; держать её – смущение для других». Старец сказал ученику: «возьми умывальницу и налей воды на неё». Когда он исполнил это, она встала как будто пьяная.

«Такова она всегда», – сказала игуменья. Затем настоятельница повела старца в трапезу и предложила вечерю для него и для сестёр.

«Благослови, отче, рабынь твоих – покушать при тебе», – сказала игуменья. Сама она и по ней вторая сели со старцем. Старцу предложены были: чечевица квашеная, неварёный овощ, финики и вода; ученику поставили хлеб, варёный овощ и вино, разбавленное водой; инокиням предложены были: разная варёная пища, рыба и вино. Когда старец встал из-за трапезы, сказал игуменье: «отчего это у тебя так? Надлежало бы нам кушать лучшую пищу, а у вас вы кушали лучшее».

Игуменья отвечала: «ты, отче, инок, и тебе предложена иноческая пища; ученику твоему подана пища, приличная ученику великого старца; а сестры мои, как новоначальные, ели пищу новоначальных».

«Господь да воздаст вам за любовь вашу, – за урок, полезный для нас», – сказал старец. Когда все ушли спать, старец приказал ученику идти посмотреть, где будет спать та пьяная? Он, посмотрев, сказал: в отхожем месте. Старец сказал: побдим эту ночь. Когда заснули инокини, старец и ученик пришли к тому месту, где была мнимая пьяная, и видят: она стоит с поднятыми к небу руками, слёзы текут по щёкам её, – она бьёт поклоны усердные. Когда выходила для нужды сестра, она ложилась как пьяная и храпела. Позови ко мне игуменью и вторую по ней, сказал старец ученику. Они, придя, смотрели всю ночь. Игуменья со слезами говорила: как много неприятностей делала я ей! Когда ударили в било, игуменья рассказала всем постницам о подвиге мнимой пьяницы. Но та, когда увидела, что узнали её, тайно пришла туда, где спал старец, унесла посох его с милотью, отворила ворота и на воротах написала: «простите меня, сестры, в чём согрешила я, и молитесь обо мне». Затем скрылась. Сёстры искали её целый день и, не найдя увидали на воротах прощальные слова её. Сестры плакали по ней. Старец сказал им: вот каких пьяниц любит Бог⁴³.

Первым св. пророк называется в отличие от второго св. пророка Михея, жившего на 130 л. позже. Св. пророк Михей 1-й пророчествовал изустно; был современником св. пророка Ильи; предсказал Ахааву, царю Израильскому, что он будет убит на войне с Ассирианами. «Видел я, – говорил он, – Господа, окружённого небесной силой и пославшего духа лжи обмануть царя Ахаава, прельстивши его через лживых пророков обещанием победы...» (2Пар.18). За эти слова был отведён в темницу и, уходя туда, говорил: «если царь Ахаав возвратится в мире, то я соглашусь, что Бог не говорил мне о нём»... Слова его сбылись. Ахаав погиб на войне, около 897 г. до Р.X. По словам Четь-Минеи, св. пророк скончался мученически.

Родом простолюдин, неучёный и даже безграмотный, Роман имел счастье быть сыном благочестивых родителей. В благочестии их он и почерпнул то настоящее душевное просвещение, которое вернейшим из всех земных путей приводит к единой истинной цели: соединению с Богом. Простые, но верные суждения родителей – христиан среди их скромной житейской деятельности затеплили в душе его искру Божью... и вот, разгорелась она постепенно и стала освещать ему обстоятельства его жизни, и превратилась, наконец, в тот пламенный порыв любви к Богу, ради которого он и жизнь свою положил...

Услышав однажды рассказы соседей о св. Гробе Господнем, подготовленная христиански душа его не осталась равнодушной к услышанному; тронутый и взволнованный новыми для его тёмного ума впечатлениями, он решился немедленно сам отправиться в Иерусалим. Бог помог ему добраться до св. мест, где, поклонившись святыням, он пришёл в Лавру св. Саввы освященного. Здесь привелось ему слышать чтение о мучениках, которые подвергались всяким страданиям ради будущих вечных благ.

– Какие же это блага? – спросил Роман, не имевший никакого понятия о догматах веры, не знавшей ничего, кроме того, что он родился христианином.

Получив от добрых иноков разрешение возникших в душе его различных вопросов, Роман и сам пожелал достигнуть Царствия Божия путём мученичества и объявил о своём желании Иерусалимскому патриарху. Тот останавливал его, опасаясь исхода такого внезапного, не созревшего решения, и опасаясь также, чтобы это не послужило к проявлению неприязненных отношений со стороны турок к самому Гробу Господню.

Роман ушёл из Иерусалима в Солунь; здесь явился он к городскому судье и смело исповедал перед ним свою веру во Христа; Веру же в Магомета назвал ложной и учение его обманом.

Турки, хотя и не предавали в то время поголовному истязанию христиан, допускали их мирно проживать в своих владениях, но никогда не терпели открытого восстания против их веры. Судия решил покарать добровольного исповедника; он велел бить его и мучить без всякой пощады, по, видя его твёрдость, осудил его на обезглавление.

Случилось при этом быть капитану Солунских кораблей; он попросил судью уступить ему мученика – в работники на корабле, представляя на вид, что это будет для него хуже смерти, потому что на этой службе он будет мучиться це́лую жизнь. Судия согласился, и Роман был взят на корабль. Спустя несколько времени после этого, несколько христиан, находившихся в хороших отношениях с капитаном, выкупили мученика из тяжкой неволи и доставили ему средства уйти на Афон. Здесь он принял иночество, но душа его продолжала жаждать высшего подвига. Он чувствовал себя на земле точно чужим... Он весь углубился в молитву и строгим постом подготовлял себя к довершению подвига. Наконец решился он отправиться в Константинополь, где снова начал обличать ложное верование в Магомета. Его остановили, бросили в сухой колодезь, продержали в нём 40 дней без всякой пищи, требуя от него отречения от христианской веры. Но видя, что никакие мучения не могут его поколебать, визирь приказал отрубить ему голову.

Так пострадал преподобномученик Роман, в 1694-м г. Бывшие при этом моряки Англичане купили его святые останки за 600 пиастров и отвезли их на своём корабле в Англию.

Св. Домнина

Вот что пишет о св. Домнине, бывший современником её жизни, блаженный Феодорит⁴⁴: «чудная Домнина старалась подражать жизни св. Марона⁴⁵. Она в саду своей матери построила себе небольшую хижину, покрытую соломой. С пением петухов идёт она в храм Божий; это она делает и по окончании дня. Храм Божий благоговейно чтит она и учит тому же и других. По этой причине она много заботится о храме и уговаривает мать и братьев употреблять своё имущество на храм. Пища её – чечевица, размоченная водою. Тело у неё высохшее и полумёртвое, но выносит всякий труд. Голос её звучный и выразительный, но слова её всегда сопровождаются слезами. Ту, у которой такое богатство философии, плачущую, воздыхающую, какое слово в состоянии похвалить? Сильная любовь к Богу рождает эти слёзы. Она заботится о тех, которые приходят к ней, подаёт им всё необходимое. Имущество матери и братьев открыто ей для расходов, и за то мать её благословляются небом».

Блаженна душа, просиявшая в мире жизнью, подобной ангельской!