Часть 11. В неделю четвертую Великого поста

Нынешнее воскресенье посвящается памяти святого отца нашего Иоанна, писателя «Лествицы». И говорить нечего о том, чего ради так положено во Святой Церкви. Пост святой учрежден не для очищения только нашего, но и для укрепления нас в добре, – не для того только, чтобы полагать доброе начало, но и подвигнуться вперед на пути к совершенству. Так вот, чтоб кто-либо, потрудившись немного в делании добра, совершив несколько подвигов или проведши несколько времени степенную жизнь, не подумал, что он совершил уже все или зашел далеко на пути к совершенству, приводится ныне каждому из нас на память святой Иоанн Лествичник, чтоб, вспомнив о нем, живописали мы в уме своем и его святую «Лествицу» и, ею измерив труды свои, вернее могли определить, что пройдено нами и что осталось еще пройти нам. Чтоб помочь вам в сем деле, лучше бы всего сокращенно описать вам святую «Лествицу» восхождения к богоподобному совершенству. Но думаю, что того же можно достигнуть изображением жития святого Иоанна Лествичника, ибо не писанием только, но и жизнью своею он указует нам лествицу, по которой необходимо должно восходить всем, желающим совершенствоваться в духовном житии. Итак, послушайте.

Жизнеописание святого Иоанна Лествичника коротко, но оно в малом совмещает многое или, лучше сказать, все. Вот как текла жизнь его.

С юных лет возлюбил он Господа и, несмотря на лестные надежды, какие подавали его естественные дарования и обширная ученость, оставив мир, удалился он от своей родины далеко – на Синай, чтоб странничеством освободиться от многих препятствий к жизни духовной и в местности иметь вразумительное указание на то, чего и где искать должно.

Положив, таким образом, доброе начало, он с самого вступления в обитель предает себя вседушно опытному наставнику и поставляет себя в такое состояние, как будто бы душа его не имела ни своего разума, ни своей воли. Подавив в себе чрез то самоуверенность и самоволие, он вскоре избавляется от свойственной людям даровитым кичливости, приобретает небесную простоту и является совершенным в трудах и добродетелях послушничества.

Когда затем наставник его отошел ко Господу, святой Иоанн, горя любовию к большему совершенству, как уже окрепший в добродетелях иночества – и внешних, и внутренних, – исходит на поприще безмолвия. Избрав для сего подвига в пяти поприщах (около одного километра) от храма Господня удобное место, сорок лет проводит на оном уединенное житие в строгом воздержании и подвижничестве, в непрестанной молитве и богомыслии, а паче в слезах, которые составляли для него хлеб день и ночь.

Зато скоро восходит он на высшую степень чистоты и делается сосудом особенных дарований Божиих: прозорливости, дерзновения в молитве и чудотворений. Потом, когда надлежало избирать настоятеля, братия вся единодушно поставила его вождем над собою, как новоявленного какого Моисея, и он, с горы богосозерцания снисшедши, предложил, как богописанные скрижали, свою святую «Лествицу», где изобразил образ совершенного христианского жития, им самим пройденный и благодатию Божиею в сердце его начертанный. Путеводствуя так сих избранных иноков, достигает предела видимого жития и отходит в Горний Иерусалим.

Вот все течение жизни святого. Я не касался подробностей, имея в виду указать только те ступени, по которым восходил он к совершенству в научение нам. И легко всякому заметить, что их было три главнейших: оставление мира со всеми его надеждами, труды послушничества по воле руководителя, затем безмолвие, сделавшее его достойным особых дарований Божиих и богомудрого настоятельствования. Эти степени общи всем святым, просиявшим христианскими совершенствами на земле, как можете сами увериться, прочитав со вниманием житие какого угодно из них. Те же степени надобно пройти и всем нам, если желаем не казаться только, но быть истинными христианами.

Не подумал бы кто: «То жизнь монаха-пустынника, а мы, миряне, живем в сожительстве человеческом: как же приложить его жизнь к нам? Хотя бы и желал кто подражать, но не сможет, ибо мы совсем в других находимся обстоятельствах». Но, братие, не в форме сила. Трех показанных степеней в том виде, как они пройдены святым Иоанном и проходятся всеми немирянами, мы пройти не можем, но можем пройти их так, как они могут быть проходимы в миру и сожительстве с мирянами, в другой форме, но в той же силе. Дадим им прежде всего настоящее название. Отречение от всего, или оставление мира, понятно вам. Послушничество – это жизнь в добрых трудах, не по своей воле, а по указанию другого. Наконец, безмолвие – это стремление быть непрестанно в сердце с Единым Богом, чего когда кто достигнет, начинает являть силы Божии, или особенные дарования. Посмотрите теперь, как это может быть исполнено мирянином и даже исполняется вами.

То, что у святого Иоанна есть оставление мира и удаление в обитель Синайскую, у нас с вами есть оставление греховного и страстного жития и обращение умом и сердцем к богоугождению, ибо мир есть образ страстной греховной жизни, а обитель иноческая – символ добродетельного жития. Кто оставляет грех и полагает намерение жить свято, тот делает то же, что другой оставляющий мир и поступающий в обитель. Если вы в пост сей искренно покаялись и положили не оскорблять более Бога грехами своими, то вы сделались подражателями святого Иоанна, когда он, оставя мир, удалился в обитель Синайскую. Остается вам пребыть в сем намерении и в исполнении требований его, чтоб сделаться подражателями его и во второй степени его восхождения к совершенству.

На второй степени, в обители, святой Иоанн нес труд послушания под руководством своего старца-руководителя. В нашем житейском быту в чем должно состоять сие послушничество? В исполнении заповедей, коими определяется образ жизни каждого из вас как семьянина, как члена гражданского общества и как сына Церкви. Делай то, что повелевают заповеди, и будешь исправный послушник. Слуга ты – исполняй заповеди слуги, отец или мать – исполняй заповеди родительские, сын ты – исполняй заповеди сыновства, судья – исполняй заповеди правосудия, торгующий – торгуй как заповедано. Требует чего гражданское устройство – исполни. И все, что заповедует Святая Церковь, исполняй от мала до велика. Все сие есть спасительное послушничество, когда действуют не по своей воле, а по тому, как предписано. Святой Иоанн имел руководителя. Кто у вас руководители? Пастыри Церкви. Поди, спроси и вразумись всякий раз, и поступи по указанию их. Не свою волю будут они изрекать вам, а заповеди Евангелия и постановления Святой Божией Церкви. Вот кто, таким образом оставя грех, начнет жить в трудах доброделания и исполнения всесторонних заповедей Божиих, под руководством законных пастырей, тот будет подражателем святого Иоанна во второй его степени совершенства.

Как, наконец, подражать ему в безмолвии? Вот как. Посмотрите, что есть безмолвие? Внешне – это есть удаление от всех и пребывание наедине, а внутренне – это есть устранение всякого развлечения мысленного и собрание себя внутрь сердца, чтоб там пребывать неисходно, пред лицем Единого Всевидящего Бога. Внешнее безмолвие не в ваших руках и может быть в житейском быту только случайно, а уединение внутреннее в ваших руках. Его себе и устрояйте, всячески заботясь о том, чтоб сколько можно чаще входить внутрь себя, в свою внутреннюю клеть, и там наедине предстоять Единому Богу. В доме ли вы, на пути, на должности или в храме, напрягайтесь не исходить вниманием из сердца и не отрывайте око ума вашего от лицезрения Божия. И будете уединенники, или безмолвники. Потребность к безмолвному внутрь-пребыванию рождается в душе вследствие добросовестного труда в исполнении заповедей Божиих. Пока страсти и греховные привычки качествуют в сердце, нельзя иметь внутреннего безмолвия: это так по свойству их. Труд доброделания и исполнения заповедей Божиих исторгает из естества нашего страсти и греховные привычки. Тогда рождается позыв быть едино с Господом. И вот, смотрите: те, кои окрепли в добрых делах и расположениях, часто – или во время молитвы дома и в храме, или во время благочестивого размышления и чтения – так входят глубоко внутрь и погружаются в такое безмолвие, что не замечают, как время идет, и, несмотря на труд внешний, например во время молитвы или стояния в храме, не хотели бы прекратить его, чтоб всегда быть в сем блаженном состоянии. Это начатки внутреннего безмолвия, возможного и в семейном быту. Остается продолжать жизнь в том же труде доброделания, всячески заботясь и молясь чаще бывать в сих состояниях и ища, чтоб то, что бывает по временам, стало непрерывным. И будет. Господь не оставит труда любви. Надо только отстранить из жизни все, что может расстраивать сие благонастроение и погашать блаженную теплоту внутреннего безмолвия.

Вот как и из вас каждый может сделаться полным подражателем святого Иоанна. Только, братие, «тако тецыте, да постигнете» (1Кор.9, 24). Восходите «в меру возраста исполнения Христова» (Еф.4, 13). Видите, какой образец! Пред ним все наше – ничто. Что и засматриваться на наши малости. «Задняя убо забывая, в предняя» простирайтесь, «к почести вышняго звания... о Христе Иисусе» (Флп.3, 13–14). Аминь.

2 апреля 1861 года

Вслед за поклонением Честному и Животворящему Кресту, что совершалось в прошедшее воскресенье и седмицу, ныне Святая Церковь приводит нам на память преподобного и богоносного отца нашего Иоанна Лествичника все с одною и тою же целию поощрения нас на подвиги самоисправления и преуспеяния в добродетелях. Известно вам, что святой Иоанн составил душеспасительную книгу, именуемую «Лествица духовная, возводящая на Небо». Тут изображается непрерывная цепь добродетелей, или степени их, из коих, от одной к другой переходя и тем с одной степени на другую восходя, христианин вступает, наконец, в духовное Небо, в коем становится "един дух с Господом» (1Кор. 6, 17). На сей-то последний предел жизни христианской наводя мысль нашу, Святая Церковь хочет нам сказать: «Не бойтесь креста самораспинания и не бегайте крестоношения подвижничества. Смотрите, куда он приводит, и воодушевитесь. Есть из-за чего потрудиться!»

И лествица сия точно сильна во всякую душу влить сей дух мужественного ревнования. Так, она все выясняет: и начало всякой добродетели, и ее возрастание, и препятствия, и способы к преодолению их, и чрез это таким легким представляет упражнение в них, что читающему тотчас хочется вступить в подвиг, чтоб преуспеть в них. Почему не могу не желать, чтобы могущие познали сию книгу и пользовались ею ко спасению своему. И сам я пересказал бы ее вам всю, но где же это сделать? Целая книга! Укажу, по крайней мере, главное содержание ее и сделаю краткое очертание всего пути нашего ко Господу, под видом восхождений по лествице.

Лествица у святого Лествичника имеет тридесять ступеней, по числу лет сокровенной жизни Господа и Спасителя, после коих Он начал «творити же и учити» (Деян. 1, 1). Подобно лествице, виденной патриархом Иаковом (Быт. 28, 12), она одним концом утверждается на земле, чтоб быть доступною для нас, земнородных, а другим упирает в Небо, указывая конечный предел нашего предназначения. По лествице Иакова восходили и нисходили Ангелы, означая, что христианские добродетели суть ангельское дело и совершаются при помощи святых Ангелов. На верху лествицы святой Иаков видит Господа (Быт. 28, 13): к Господу приводит и лествица добродетелей христианских, чрез кои всякий, восходя от силы в силу, достигает «в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф.4, 13), достигает того совершенства, к которому обязует Господь: «Будите убо... совершены, якоже Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф.5, 48), того единения с Богом, о коем молился Господь: «Да вcи едино будут, якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин.17, 21).

Сие неописанное благо, братие, предзря, мужественно, приступим к сей лествице и бодренно понудим себя к неленостному по ней восхождению.

Мужественно приступим и бодренно понудим себя положить доброе начало сему восхождению. Если везде доброе начало – половина дела, тем паче в жизни духовной, которой оно бывает полным предначертанием. Ибо смотрите, чего требует здесь первый шаг? Требует оставить землю. Как в житейском порядке нельзя ступить на лестницу, не отделившись от земли, над которою неизбежно поднимаются вместе с тем, как вступают на первую ступень, так и в порядке духовном первая степень восхождения к христианскому совершенству есть оставление земли – греха, то есть удаление от грешных дел и страстных чувств и расположений, которое совершается в Покаянии, когда, отвергши все недоброе и оплакавши, полагают благую решимость угождать Единому Богу. Кто дошел до сей решимости, тот сделал первый шаг, вступил на первую ступень. Как тому, кто как бы прирос к земле, нельзя подниматься по лествице, так тому, кто еще обременен грехами, невозможно и думать о восхождении к совершенству. Уклонись прежде от зла – и начнешь творить благое. «Уклонение от зла, – говорит святой Лествичник, – есть начало покаяния, начало покаяния есть начало спасения, а начало спасения есть благая решимость угождать Богу».

Вступив на лестницу, как потом восходят? Действуя руками и ногами, ступая то правою, то левою ногою и напрягаясь всеми членами тела. Так и покаявшийся и возымевший благую решимость угождать Богу тотчас вступает в труд, требующий напряжения и душевных, и телесных сил и безжалостного их утомления. Ибо ему необходимо противиться себе в худом и нудить себя на добро, внимать себе и всему встречающемуся, из многого избирать лучшее, не упрежу дать и не отставать, не пропускать без внимания и малых приражений греха, отстранять препятствия, угадывать способы в нападениях врагов и бороться с ними, не слагая оружий. Все сие и подобное составляет труд борьбы со страстьми и преуспеяние доброделания, которым определяется самое восхождение к совершенству. Ибо что есть совершенство, как не искоренение страсти и вкоренение вместо нее доброго расположения. Это и есть главный труд наш. И не одну ступень надо перешагнуть, пока он кончится. Не искоренишь вдруг всех страстей и не насадишь всех добродетелей. И то, и другое совершается постепенно. И каждой страсти умаление имеет свои степени, равно как и утверждение всякого доброго расположения. Почему у святого Лествичника изображение сего труда кончается двадцать шестой уже степенью.

Чему он здесь не учит, против какой страсти не вооружается! Вооружается против гордости и тщеславия, хитрости и лукавства, сребролюбия и любостяжания, чревоугодия и нецеломудрия, многословия и злословия, гнева и памятозлобия, лжи и клеветы, лености и сонливости, малодушия и боязливости и прочего. Научает смирению, незлобию, мужеству, бдению и усердию к молитве, нестяжательности, целомудрию, воздержанию, кротости, благоразумному молчанию, послушанию, памяти смертной, плачу, мягкосердию и прочему. Искоренение всякой страсти и насаждение противоположной добродетели составляет особую степень, которую надобно пройти, чтоб приступить к следующим. Во всем этом есть свои чин и порядок, для всякого, впрочем, свой, о которым узнает он, однако ж, уже на самом деле. «Покусившиеся с телом взойти на Небо, – говорит Лествичник, – поистине имеют нужду в самопринуждении и непрестанном самоозлоблении. Благая решимость угождать Богу рождает труды. Труды сии суть делание добродетелей, или постоянное себя в них обучение. Плод сего обучения есть навыкновение в них. От навыкновения же происходит укоренение в добре».

Это предел трудов в восхождении по лествице добродетелей. Говорят, что чем выше от земли, тем меньше бывает тяготение к земле и, следовательно, легче борьба с своею тяжестию у того, кто восходит горе́. А есть такая черта, за которою тела совсем перестают тяготеть к земле, то есть становятся совсем без тяжести. Так и в степенях совершенства духовного: чем выше кто в нем всходит, тем меньше тяготит его земное. Иначе, чем тверже кто становится в добродетелях, чрез постоянное навыкновение в них, тем меньше борют его грехи и страсти. А есть и такая высота совершенства, где страсти совсем почти замирают и душа наслаждается покоем пребывания в добре, в коем беспрепятственно добродействует, свободно, непринужденно, естественно как бы, так же, как естественно, например, дыхание и обращение крови. Степень сия достигается тогда, когда в душе совершенно укореняется всякая добродетель и воссиявает бесстрастие и чистота. Это есть Небо духовное – верхний конец лествицы. Достигшим сего предела принадлежат прописанные Господом Блаженства (Мф. 5, 3–12) и верх Блаженств – вселение Бога, виденного Иаковом на верху лествицы. «Совершенно бесстрастным, – говорит святой Лествичник, – называется и есть тот, кто ум возвысил превыше всякой твари, душу же свою представил лицу Господа. Бесстрастие есть сердечное небо ума, есть небесная палата Небесного Царя. Плод бесстрастия есть полнота любви и совершенное вселение Бога в соделавшихся чрез сие бесстрастие чистыми сердцем, о коих сказано: «яко тии Бога узрят» (Мф.5, 8)».

Вот куда возводит и чем кончается священная лествица! И вот эту-то картину хочет живописать ныне в уме нашем Святая Церковь и, конечно, не любопытства ради или празднословия, а ради того, чтобы дать нам побуждение и возможность осмотреть добросовестно самих себя и определить неошибочно – где же стоим мы и какую занимаем степень? Вступили ли на лествицу и, вступивши, далеко ли взошли, высоко ли поднялись от земли и виден ли хоть сколько-нибудь последний конец восхождения? Конечно, численно определить степень свою может быть трудно и даже невозможно, но нетрудно определить степени, резкими чертами отличающиеся. Какой труд определить, например, первую свою степень? Кто не в состоянии дать определительный ответ, покаялся ли он и положил ли твердое намерение угождать Господу? Кто также не в состоянии сказать, вступил ли он, по раскаянии во грехах, в борьбу со страстьми, борется ли с ними или поддается им? Так что же мы с вами скажем, братие? Стали ли на лестницу? Сделали ль хоть этот шаг?

Пусть ответит на сие совесть каждого. Я же приложу, что хоть шаг только кто сделал – все хорошо. Он уже на лестнице, уже на добром пути. Пусть много еще надо трудиться, пока покажутся в нем ясные следы совершенства, но начало положено. Не ослабевай только и не ленись по мере сил подвигаться вперед. Благословенно будет шествие твое и, если будет постоянно и неуклонно, несомненно увенчается успехом. Так хорошо хоть это. Но то дурно, если еще и первый шаг не сделан, если кто предан страстям и отстать от них не думает или и думает, но все отлагает день от дня, или, жалея свою страсть любимую, хочет заменить ее каким-либо добром, не отказываясь от нее, или, не имея резких страстей и порочных дел, живет, однако же, как живется, не радея о чистоте сердца. Все такие и подобные им не на добром пути стоят, еще не вступили на лестницу, возводящую к Богу, и им предлежит сделать сей первый шаг. Вот почему «Лествица» и воспоминается нам среди поста, чтоб, если кто, уразумев уроки ее, найдет, что он блуждает еще вне ее, имел время прийти в себя и покаяться. Вот это и поспешите сделать все, кому сие надлежит еще сделать. А потом усугубьте усердие заняться исправлением себя и утверждением в себе добрых навыков. Ведь другие не стоят, а всё идут. Зачем же и нам отставать?

Да и все, братие, «тако» будем тещи, да постигнем (1Кор.9, 24), «задняя... забывая, в предняя же простираясь» (Флп.3, 13). Кто остановился, тот уже не идет. Кто не идет далее, тот неизбежно отстает или даже более подвигается назад. Нет у нас и минуты без дела и нет дела, которое бы не было Богу или угодно, или неугодно. Это потому, что мы лица и всюду влагаем свое намерение, по которому дела обращаются или во славу Божию, или в угоду нашей самости и служат потому или в благопоспешение в нашем шествии, или в препону ему. Внимательный к себе и всему окружающему и остановиться не может, а, что ни шаг, все вперед в совершенстве своем, от всего собирает с Господом и от всего богатеет. «Блюдите убо, како опасно ходите, не якоже немудры, но якоже премудры, искупующе время, яко дние лукави суть» (Еф.5, 15–16).

29 марта 1864 года

Какие не употребляет Святая Божия Церковь средства к тому, чтоб постоянно возбужденным и бодренным держать наш помысл в наших трудах богоугождения и ревнования о спасении души, особенно в сии дни постничества! Прошлое воскресенье предлагала она нашему чествованию и поклонению Крест Господень, чтоб сказать нам: «Не бойтесь креста самоотвержения и самораспинания, всю тяжесть Креста Господь понес Сам, вам же остаются одни утешительные плоды его». Ныне предлагает она нашему воспоминанию и вниманию лествицу, возводящую на Небо, указывает пример восхождения по ней в списателе ее, святом Иоанне, и самое блаженство живописует в евангельском чтении о Блаженствах (Мф. 5, 3–12). Она говорит ныне каждому из нас: «Не жалей трудов, смотри, какой блаженный конец ожидает тружеников, и воодушевляйся: спеши, гони, теки, да постигнешь». Она то же делает, что делают распорядители и учредители ристалищ. Как сии последние выставляют на вид награды тому, кто перегонит других в бегах, чтоб всякий видел, есть ли из чего трудиться, так поступает и она – указует всестороннее блаженство и приговаривает всякому: «Хочешь такого блаженства? Трудись. Без труда, и труда усиленного, ничего не получим».

Сей урок и передаю вам ныне. Как послушные сыны Церкви, конечно, вы примете его. Прибавлю, однако ж: примите его охотно, примите не к сведению, а к исполнению. Нужным считаю сделать сие прибавление, потому что получить блаженство все готовы, а труды ради сего нести очень многие упираются, очень многие всякие позволяют себе льготы, а между тем всё же чают благую улучить часть вместе с другими. Точно, Господь многомилостив и всякого готов облаженствовать. Но сами-то мы никак не можем изменять путей, Господом указанных, и по своему вкусу прописывать себе условия к получению блаженства, которые не в наших, однако же, руках.

Вот, посмотрите, как апостол Павел и себя, и других воодушевляет на труды и остерегает от льгот. «Не весте ли, – говорит, – яко текущии в позорищи вcи убо текут?» (1Кор.9, 24). С каким усилием на ристалищах все напрягают свои силы, чтоб перегнать других? И это чего ради? Чтоб тленный получить венец. Не тем ли с большим рвением надлежит тещи нам, чтоб получить венец нетленный? «Смотрите же, – прибавляет, – тецыте, и тако тецыте, да постигнете» (1Кор.9, 24).

Как же это надо тещи, чтоб достигнуть? Надобно от всего воздерживаться. «Подвизаяйся же (то есть текущий, как на ристалище) от всех воздержится» (1Кор.9, 25), – говорит тут же святой Апостол. От всех воздерживаться, или всестороннее иметь воздержание – думаю, понятно, что означает. Означает пост, бдение, уединение, утруждение тела и всякое плоти умерщвление или, как говорили наши отцы-подвижники, суровое и жестокое иметь житие. Хочешь тещи так, чтоб получить нетленный венец, проходи суровое и жестокое житие. Чтоб кто не вздумал как-нибудь увольнять себя от сего, Апостол и себя изображает так же текущим. «И я, – говорит, – так же теку, и я так же подвизаюсь». Как же это именно? «Умерщвляю тело мое и порабощаю» (1Кор.9, 26–27). Апостол, сосуд благодати, умерщвляет тело свое и порабощает. Кому же после сего будет это не необходимо? И не думайте, что у него это есть плод избытка ревности. Нет. «Без этого, – говорит, – мне нельзя быть, опасно». «Да не како, иным проповедуя, сам неключим буду» (1Кор.9, 27). Апостол, устроитель Царства Божия, руководитель всех ко спасению, боится оказаться неключимым, если не будет тело свое порабощать и умерщвлять. Кто же после сего понадеется быть ключимым без умерщвления и порабощения тела?

Я нарочно побольше остановился на сем апостольском месте, чтоб внушить, что общий почти у нас недуг – жаление и поблажка плоти – совсем не к лицу ищущим и чающим Царствия Божия. Хочешь Царства, не жалей плоти. Будешь жалеть плоть – не получишь Царства. Ах! Как нам не по вкусу это строгое и суровое житие, плоть умерщвляющее! И каких уверток не употребляем мы к тому, чтоб уволить себя от него! Вот теперь пост, а кто постится как следует? Иной совсем ни во что ставит пост, иной так его ведет, что плоть оттого никакой не ощущает жестокости. И чего не наговорят такие в оправдание свое? О тех уж нечего говорить, кои не радят о спасении: те и живут только в плоть. А то и ревнители благочестия всяко склоняются на то, чтоб питать и греть плоть свою. «Я, – говорит, – богомыслием займусь, я в церковь буду ходить, буду заниматься чтением спасительных книг, милостыню буду подавать и другое что готов делать, а телу уж пусть дается всякий покой и довольство – в пище, сне, неутруждении и устранении всяких неудобств». И что еще говорят? Говорят, что это умерщвление плоти есть телесное делание, мы же духовны, духовными делами и будем достигать Царства Небесного – невещественного.

На все сии и подобные рассуждения скажу одно: апостол-то Павел до какой меры был духовен? И кто сравнится с ним в ясном ведении того, как нужно нам действовать?! А видите, что прописал? Указал венец нетленный. И всем, кто захочет восхитить его, предписал умерщвлять и порабощать тело. Ничего другого не вставил и никакого другого посредства не поместил. Тут умерщвление тела, а там венец нетленный. Хочешь последнего – возьмись за первое. Рассуждения же все в сторону. Если б и мне кто стал докучать: «Разъясни и то, и другое в сем деле недоумение», я сказал бы: «Что рассуждать? Понятно, что значит нетленный венец? Конечно, понятно. Понятно, что значит умерщвление и порабощение плоти? И это, верно, понятно. Поди же, умерщвляй и порабощай плоть, и получишь нетленный венец. А если иначе станешь действовать, не только не получишь венца, но окажешься неключимым, как опасается святой Апостол и за себя, и за нас. О неключимом же знаешь что сказано? Сказано: «Неключимаго раба вверзите во тьму кромешную, ту будет плач и скрежет зубов" (Мф.25, 30). Вот какой неутешительный конец покоя плоти!

И то прибавлю, что ведь мы не поставлены рассуждать и «словопретися ни на какую же потребу» (2Тим. 2, 14), а зачем поставлены? Поставлены проповедовать слово. «Проповедуй слово» (2Тим.4, 2), – заповедует святой апостол Павел Тимофею, а в лице его и всем нам. Какое слово? Вот я соберу это слово относительно того, о чем мы беседуем.

«Иже Христовы суть, плоть распяша со страстми и похотми» (Гал.5, 24). Слышите! Стало, кто не распинает плоти, тот не Христов, не христианин. Сего ради ходите «не по плоти, но по духу» (Рим. 8, 4). «И плоти угодия не творите в похоти» (Рим. 13, 14). "Мы должны есмы не плоти, еже по плоти жити. Аще бо по плоти живете, имате умрети: аще ли духом деяния плотская умерщвляете, живи будете» (Рим. 8, 12–13). «Сущии бо по плоти, плотская мудрствуют... и Богу угодити не могут... ибо мудрование... плотское смерть есть... вражда на Бога есть» (Рим. 8, 5, 8, 6–7). «Да упразднится убо тело греховное... да не царствует... грех в мертвеннем вашем теле» (Рим. 6, 6, 12). «Представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови» (Рим.12, 1) и «умертвите... уды ваша, яже на земли» (Кол.3, 5). Ибо есть «ин закон во удех наших, противу воюющь закону ума нашего и пленяющь нас законом греховным, сущим во удех наших» (Рим.7, 23).

Ограничусь этим. Видите ли как? И вот такого-то рода непощадение плоти проповедуется и заповедуется по всему пространству Божественного Писания! Стало, нечего рассуждать, нечего придумывать разные извороты к пощадению плоти. Кто хочет питать и греть плоть свою, тот не питомец Писания и чужд духа его. Чужд духа, чужд и обетований.

Вот с сей-то стороны усмотрите всю матернюю попечительность о нас Святой Церкви в учреждении святых постов. И вся жизнь у нас должна проходить в умерщвлении и порабощении плоти. Иначе тотчас попадешь в неключимые, а за то потом и участи их горькой подвергнешься. Чтоб самым делом не подпал кто из нас сей участи по забвению или какому увлечению делами, Святая Церковь напоминает нам об умерщвлении плоти каждую неделю – средою и пятком, а в каждое время года – продолжительными постами, особливо же сим Великим постом святой Четыредесятницы, чтоб, когда придет пост, и против воли взялись мы за труд умерщвления и порабощения плоти и вступили на поприще, ведущее к получению нетленного венца. Так, если уж в другое время даем мы себе всякие льготы, хоть постом несколько потрудим плоть свою. Если же в другое время будут у вас для плоти всё празднества и в пост всякие льготы, то не к нам ли будет относиться следующее укорительное слово Апостола. "Мнози... – говорит он, – ходят, ихже многажды глаголах вам, ныне же... плача глаголю, враги креста Христова: имже кончина погибель, имже бог чрево, и слава в студе их, иже земная мудрствуют» (Флп.3, 18–19).

Вот уже зашло за половину поста. Блаженны труды умерщвлявших доселе плоть свою и да воодушевляет их на продолжение уверенность в неизбежности сего пути. Но и те, кои лишали себя сего блага, имеют еще время сделаться участниками его. Поприще открыто, виден и светлый венец в конце его. Вступите бодренно в подвиг. Ревностию возревновав, перегнать еще успеете тех, кои так далеко ушли от вас. Что потеряно в длительности времени, то вознаградить можете напряжением сил в воодушевлении и, таким образом, не мечтательным ожиданием, а несомненно и действительно вступите в сонм тех, кои, по Апостолу, «тако» текут, что наверно «постигнут» (1Кор. 9, 24). Аминь.

14 марта 1865 года

Раза два или три говорил уже я вам о том, как опасно падать в те же грехи по принесении в них покаяния и как потому всеусильно надо заботиться о том, чтоб не впасть в это неразумие и не ввергнуть себя чрез то в крайнюю беду. Думаю, что у тех, кои вняли сему и положили благое намерение не отступать от данного обета, есть желание знать, как удобнее достигнуть сей благой цели, как надо нам устроиться и вовне, и внутрь, чтоб избежать новых падений, и каких правил держаться, чтоб препобедить всякое искушение и устоять в добре. Хочу удовлетворить сему желанию вашему, и не сам от себя, а от лица святого Иоанна Лествичника, которого памяти посвящается нынешнее воскресенье.

Известно вам, конечно, что святой Иоанн написал книгу «Лествица духовная», от которой и прозвание свое имеет. В сей книге он подробно разъяснил, как человек покаявшийся должен действовать, чтоб устоять в добре и не пасть опять в прежние нечистоты. Извлеку вам из нее главное, что относится к сему предмету.

«Трудно, – говорит он, – без труда преодолеть прежние худые навыки. Впрочем, знаю, что Богу все возможно, «невозможно же» Ему «ничтоже» (Иов.42, 2). Так, Бог все может и все готов сделать для нас в нас. Но надо и нам не только прибегать к Нему с молитвою, но и самим употреблять усилия и труды, соответственно намерению своему. И сие намерение и труды должны предшествовать Божией помощи и привлекать ее. Весь успех зависит от собственного нашего желания и собственных наших усилий, хоть не иначе, как при содействии Божием, однако же, если не предварить первое, то есть, желание и усилие, – не последует и второе, то есть Божие содействие».

Божие содействие несомненно, но на что нам самим надо обратить свои усилия и труды? В ответ на это святой Лествичник указывает столько трудов и подвигов, сколько букв в греческом алфавите, и называет это азбукой, в той мысли, что как учащимся читать надо наперед выучить азы, так тем, кои хотят отстать от грехов и преуспеть в добродетелях, должно наперед навыкнуть подвигам, кои он исчисляет.

«Вот, – говорит, – превосходная для всех азбука: пост, вретище, пепел, слезы, молчание, бдение, стужа, труд, злострадание, сокрушение, отложение мирских попечений, добровольное унижение себя, безмолвие, страх Суда, хранение сердца, нерасхищение помыслов, желание смерти, бегство от тела и прочее». Не перечисляю всех указываемых подвигов потому, что трудно вам запомнить их. А лучше и перечисленные, и неперечисленные разложу на ряды, чтоб Вам удобнее было и запомнить их, и приложить к делу.

Первый ряд подвигов относится к телу. Возьми тело в руки, будь владыкою его, а не рабом. На всякий член его наложи свой подвиг и всего его свяжи. Утончи чрево воздержанием и постом, руки обучай труду, свяжи язык молчанием, не давай воли очам все видеть и ушам все слышать, бегай вольнодвижения, сна и всякого покоя плоти. Вообще, напрягайся умучить плоть и приобучить ее жестокому житию, без всякого саможаления, помня заповедь Апостола «не творить» плоти «угодия... в похоти» (Рим.13, 14) и ту беду, коей подвергся Израиль от плотоугодия, в коем «уты, утолсте, расшире и забы Бога, сотворшаго его» (Втор.32, 15).

Второй ряд подвигов относится к душе. Первое тут – войди внутрь себя и храни внимание к себе и свое внутрь-пребывание неисходным, всячески избегая расхищения помыслов по разным делам и предметам. Чтоб успеть в этом, избери себе из следующих двух какое-либо положение и прикуй к нему свое внимание и чувства, именно: утверди ты в мысли своей, что ты или находишься в состоянии смерти, или стоишь на Суде, когда готово быть изречено тебе последнее решение: «Приди, благословенный» (Мф. 25, 34), или: «Отойди, проклятый» (Мф. 25, 41). Но напрягись восприять сие и в чувство. Как только восприимешь сие в чувство, тотчас отпадут все помышления и будешь стоять ты один пред лицем Бога, в страхе умоляя Его быть к тебе милостиву. Это закон тебе неотложный. Ни одно чувство доброе так не отрезвляет, как чувство страха смерти и Суда Божия. Почему, как только проснешься, тотчас спеши восставить сие чувство страха и стать с ним на Cyде Божием и потом во весь день не отступай от него, что бы ты ни делал и чем бы ни был занят. Это будет тебе самым верным оплотом от греховных влечений и искушений.

Третий ряд подвигов относится к учреждению нового порядка дел и занятий. Как прежде, когда работали мы греху, все приспособлено было к удовлетворению страстей наших, так теперь, когда отстали мы от греха, все надо приспособить к противлению страстям. Всюду надо ввести новый порядок: в своих занятиях, в семейных делах, в отношениях к сторонним лицам. Сядь и расчисли и учреди все: как, чему, когда надлежит быть, чтоб не расстроилось твое доброе намерение и не поскользнулся ты опять на старое. И когда будешь упорядочивать дела свои, две мысли держи: устрани все поводы и случаи, могущие возбудить твою страсть, от коей страдаешь, и нисколько не бойся того, что скажут или будут говорить о тебе друзья из-за перемены жизни, которой нельзя теперь скрыть. Бойся же лучше Господа, Который сказал: «Иже... аще постыдится Мене и словес Моих в роде сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын Человеческий постыдится его, егда приидет во славе Отца Своего со Ангелы святыми» (Мк.8, 38).

Вот и все! Держи плоть свою в постоянном непокое и озлоблении, душу же свою, вниманием в себе сосредоточив, поставь на Суде Божием и перемени все порядки жизни твоей, не боясь и не стыдясь никого. Сделай так, и будешь безопасен от падений. Означу это определенными словами: стяжи безжалостность к плоти, несмотрение на людские о тебе мнения и страх Божий, чрез страх смерти и Суда, при внимании к себе. Когда устроишься так, к тебе приступа не будет врагу. Ты будешь как во граде ограждения. А если и подступит когда враг, тотчас отражен и поражен будет. Вниманием заметишь ты приступ его и, схватив его нежалением себя и небоязнию человеческих суждений, поразишь страхом Суда. Нежаление себя, небрежение о том, что скажут, и страх Суда суть три меча обоюдоострые, против которых не устоит никакое вражеское искушение. Пока целы в тебе и в силе все сии орудия, враг и не пойдет к тебе. Почему, если ты запасся ими и хранишь их, враг не станет тебя искушать ничем, а всю хитрость свою обратит на то, чтоб вырвать у тебя сии орудия, то есть или рассеять внимание, или заставить тебя дать послабление плоти и человекоугодию, или погасить страх Суда и поселить охлаждение в сердце. Успеет в этом – начнет склонять и на грех, а не успеет – отступит от тебя. Зная это, паче всего храни свои орудия, стой неотходно на Суде Божием, бегай всякого покоя плоти и блюди новый порядок жизни неизменным, хоть бы тебя поминутно бранили и даже били. И несомненно устоишь при содействии Божией благодати.

«При всем том, однако же, – говорит святой Лествичник, – надо зорко смотреть, откуда и как дует ветер, чтоб соответственно тому направить и паруса». Враг не дремлет и всякие будет употреблять хитрости, чтоб обмануть тебя. Сначала он совсем отступит и перестанет беспокоить тебя искушениями, чтобы ты подумал, что уже совсем освободился от твоей страсти, и, предавшись беспечности, ослабил свое внимание. Если просмотришь сию хитрость и ослабишь внимание, враг вовлечет тебя в помышления многие и, прежде чем опомнишься, произведет сочетание сердца твоего с страстными делами, после коего ты сам себе сделаешься наветником.

Если в этом не успеет, начнет подступать с тонкими и мгновенными помышлениями, чтоб выманить тебя из твоей крепости и на просторе обезоружить и пленить. Смотри, как это бывает. Среди какого-либо дела как стрелою пролетит помышление, что ты, чай, уже довольно успел. Пролетит такое помышление, и будто нет его. Но след его, как царапина, остается на душе, и только пропусти это без внимания, начнут тотчас расслабляться силы и возникать в душе позывы: то на послабление себе, то на развлечение, то на отложение обычной строгости в порядках. Поддайся последнему, и недалеко будешь от падения.

Если и это не удастся врагу, то он начнет разжигать тебя на излишние подвиги: или на большой пост, или на долгие молитвы, или на уединение, или на другое что, сверх меры, которую мы сами себе положили в начертании порядка новой жизни своей. Чрезмерности сии всегда расслабляют силы, расстраивают порядок и наводят смятение, в котором врагу легко уже одолеть будет тебя.

Если и тут не будет ему успеха, начнет приплетать он ко всякому твоему добру свое зло, как плющ вьется около хороших дерев. Ты займешься богомыслием назидательным, а он собьет тебя на совопросничество и пытливость о тайнах Писания, кои охлаждают и развивают пагубное самомнение. Ты будешь заботиться о том, чтоб не оскорбить кого, а он собьет тебя на пагубное человекоугодие. Ты будешь опасаться, чтоб не осудить, а он поспешит навеять на тебя равнодушие и к добру, и к злу. «Так и во многом другом приплетает враг свое, – говорит святой Иоанн, – к страннолюбию – чревоугодие, к рассудительности – суровость, к кротости – двоедушие, к радости – самомнение, к надежде – леность и прочее».

Видишь, сколько подсад, как называют сии покушения врага опытные в брани с ним люди. Видишь, сколько подсад, и усугубь внимание и бдительность. В помощь же к сему вот что сделай: найди себе доброго отца духовного и, поверив ему все свое, моли Господа, чтоб Он влагал ему сказать тебе всегда благое в созидание. Или, если можешь, найди себе единомысленного брата и вместе с ним веди взаимную откровенность и взаимное друг другу вразумление и укрепление. Если умеешь читать, запасись душеспасительными книгами и, изучая их, ищи в них вразумлений себе и разъяснений недоуменных случаев в твоих помышлениях, чувствах и движениях сердца. Сими способами, при искреннем желании избегать худого и молитвенном к Богу обращении, всегда силен будешь распутать хитросплетения врага, увидеть подготовленное тебе зло и отразить его потом духовными орудиями своими.

Сохрани все сие, и спасешься от падений. «Но помни, что венец сему труд тот, – говорит святой Иоанн, – когда во святилище наше внидет огнь Божий». Ибо тогда не будут уже беспокоить нас прежде укоренившиеся худые наклонности. «Бог наш есть огнь поядаяй» (Евр.12, 29) всякое разжжение и движение страсти, всякую укоренившуюся в нас наклонность и всякое ослепление, внутри и вне примечаемое и познаваемое. Тогда не подступят к тебе беспечность, бесчувствие, нерассудительность и слепота – сии производители всякого падения в грехи и греховного состояния. Аминь.

6 марта 1866 года