2. О внешнем богопочтении

Второй вид внешнего богопочтения составляют особенные выражения благочестивого духа в а) исповедании веры, б) клятве и в) обетах.

Мы исповедаем Бога, когда словами либо наружными действиями изображаем истинное учение о свойствах и действиях Триединого или когда пред другими свидетельствуем веру нашу в Него. Самые строгие прещения, самые жестокие гонения не должны заграждать уст наших от сего исповедания, когда того требуют обстоятельства, когда твердостию исповедания можно одних более утвердить в вере, а других обратить от мрачного пути заблуждения к свету истины и когда молчание может показаться отвержением истины и чрез то будет соблазном для других. К такому исповеданию мы обязываемся важностию исповедуемых истин, великостию благодеяний Божиих к нам, обещанием Иисуса Христа исповедать тех пред Отцом Небесным, которые будут с твердостию исповедать Его пред человеками (Мф. 10, 32), наконец, примером Апостолов и мучеников, которых никакие гонения и мучения, ни самая смерть не могли удержать от исповедания истинной веры.

Правда, есть случаи, когда позволительно удерживаться от сего исповедания. Это тогда: 1) когда не только нет надежды чрез сие обратить других к вере, но даже можно более ожесточить их против ее, в каковых случаях и Сам Иисус Христос неоднократно укрывался от ожесточенных иудеев (Ин. 7, 1, 8:59) и ученикам Своим заповедал: «Егда... гонят вы во граде сем, бегайте в другий» (Мф. 10, 23) и 2) когда нет никакого вызова к исповеданию веры, а между тем чрез молчание об ней может быть достигнута какая-нибудь добрая цель или отклонена опасность либо самая смерть. Но вообще-то христианин должен вести себя так, чтобы из угождения людям не скрывать намеренно своего усердия к вере, что противно благоговейной любви нашей к Богу. Кто из человекоугодия принимает на себя вид холодности к вере, тот стыдится своей веры. «А иже... аще постыдится Мене и словес Моих, – говорит Иисус Христос, – сего и Сын Человеческий постыдится, егда приидет в славе Своей, и Отчей, и Святых Ангел» (Лк. 9, 26). Особенно должно помнить, что если никакие ужасы мучений не извиняют измены вере, то какое могут иметь оправдание те, которые по нечестию отвергают Бога или Иисуса Христа и Святого Духа, которые не только сами не покоряются истине, но и других отклоняют от нее, увлекая их в свои заблуждения или ересь и раскол, и которые, под предлогом беспристрастия к ложным толкам истины, остаются холодными к самой истине.

Под именем клятвы вообще разумеется такое действие благочестия, по которому мы утверждаем, или отрицаем, или обещаем что-нибудь с призыванием Бога, как свидетеля истины и мстителя неправды. Происхождение клятв скрывается в сомнении и недоверчивости нашей к праводушию и честности других. Но как сия недоверчивость основывается на справедливых причинах, ибо более или менее «всяк человек ложь» (Пс. 115, 2), и как чрез клятвенное призывание мы не оскорбляем Бога, но еще более исповедуем Его величество, то Сам Бог не только не запрещает клятв, но еще повелевает решать ими сомнения и споры (Исх. 22, 10–11) и даже предписывает в законе Своем, чтобы люди клялись только именем Его (Втор. 6, 13), конечно, потому, что одно только понятие о всеведении и строгом правосудии Божием может и успокоить приемлющего клятву, и удержать от лжи и обмана дающего оную. Иисус Христос не запрещает клясться именем Божиим, но научает верующих жить так свято и честно, чтобы не иметь совсем нужды в клятве и чтобы одного их слова: «ей, ей» или «ни, ни» – довольно было для уверения других в истине (Мф. 5,33–37). Впрочем, имя столь высокого Свидетеля должно призывать только в важнейших случаях и в такой необходимости, когда клятва остается единственным средством к утверждению истины. Притом именем Божиим должно утверждать или отрицать только то, что нам совершенно известно, и обещать то, к исполнению чего имеем твердое намерение, достаточные силы и возможность, дабы в противном случае не нарушить заповеди Божией: "не приемли имени Господа Бога твоего всуе» (Втор. 5, 11; Исх. 20, 7). Более всего должно опасаться злоупотребления и нарушения клятвы, ибо кто Бога истины делает свидетелем во лжи, тот не только делается недостойным никакого доверия, но и подвергает себя всей строгости правосудия Божия, как оскорбитель Его величия и как враг спокойствия и благополучия общественного, которое поддерживается уважением к клятвам и присягам.

Принадлежности клятвы. В нашей Православной Церкви произносящие важнейшие клятвы или дающие присягу обыкновенно подъемлют руку к небу в знак призывания в свидетельство Живущего на небесах и целуют Крест и Евангелие в знак того, что они, как истинные сыны Церкви, залогом верности своей клятвы поставляют спасительные страдания Иисуса Христа, и что, в случае неверности или нарушения произносимой клятвы, они подвергают себя всей строгости правосудия Божия и отчуждению от участия в спасении, уготованном крестными страданиями Сына Божия и проповедуемом во Святом Евангелии.

Обет, как особенное действие внешнего богопочтения, есть добровольное обещание, произносимое пред Богом частно или торжественно, коим мы для особенного засвидетельствования своего благочестия обязываем себя воздерживаться от чего-либо позволительного или исполнить какое-либо богоугодное дело, прямо не предписанное нам, но предоставленное нашему свободному произволению.

Богоугодность обетов. Богоугодность обетов открывается: 1) из того, что они одобряются в слове Божием и нарушение их строго воспрещается. Спаситель о девстве говорит: «Не вси вмещают словесе сего, но имже дано есть» (Мф. 19, 11). Апостол Павел о том же девстве пишет коринфянам: «Глаголю же безбрачным и вдовицам: добро им..., аще пребудут якоже и аз... вдаяй браку свою деву, добре творит, и не вдаяй лучше творит» (1Кор. 7, 8, 38). «Аще обещаеши обет Богу, – говорит Премудрый, – не умедли отдати его, яко несть хотения в безумных: ты убо, елика аще обещаеши, отдаждь. Благо тебе еже не обещаватися, нежели обещавшуся тебе, не отдати» (Еккл. 5, 3–4); 2) из примера многих благочестивых людей, которые давали обеты и которые, без сомнения, хорошо понимали достоинство и богоугодность обетов (Быт. 28, 20–22; 1Цар. 1, 11; Деян. 18, 18; 1Кор. 7, 8); 3) из благотворного влияния обетов на поведение людей, дающих их. Обеты служат для человека сильными побуждениями и средствами к преспеянию в благочестии и добродетели. Живая мысль о Боге, Которому дано обещание, не может не питать в сердце благочестивых расположений, не может не удерживать от грехов.

Принадлежности богоугодных обетов суть следующие: 1) обет должен быть даваем добровольно, а не по принуждению; 2) должен быть даваем человеком с размышлением и всею предусмотрительностию, дабы легкомысленным принятием на себя неудобоносимого ига не стеснить свободы и не дойти до нарушения данного обета; 3) по предмету своему обет должен быть свят и справедлив, иначе не будет благоугоден Богу. Пример беззаконного обета видим в обете иудеев, которые заклялись, обещавшись не есть и не пить, пока не убиют Павла (Деян. 23, 12); 4) необходимым условием богоугодного обета служит то, чтобы лицо, дающее обет, или само по себе имело право располагать собою и своею собственностью, или с добровольного согласия тех, от коих оно зависит (Чис. 30, 4–17).

Обязанность исполнять обеты. Когда обет произнесен и имеет необходимые принадлежности истинного обета, тогда он должен быть свято сохраняем и со всею точностию исполнен. Сего требует: 1) величие и святость имени Божия, которое призывается в обете; 2) обязанности правоты, верности и постоянства, которые, быв необходимы для нас в отношении к ближним нашим, тем более необходимы в отношении к Богу, Сердцеведцу и Судии праведному; 3) слово Божие, частию прямо предписывающее исполнение обетов, частию строго угрожающее нарушителям их. «Человек, иже аще обещает обет Господу, или закленется клятвою, или определит пределом о души своей, не осквернавит словесе своего: вся, елика изыдут из уст его, да сотворит» (Чис.30, 3; Еккл.5, 3–4; Пс.49, 14). «Аще... обещаеши обет Господеви Богу твоему, да не умедлиши воздати его, яко взыская взыщет Господь Бог твой от Тебе, и будет на тебе грех» (Втор. 23, 21).

Происхождение. Третий вид внешнего богопочтения составляет богослужение, от Господа непосредственно и посредственно заповеданное Церкви, которое она благочестно хранит, внушает и предписывает всем чадам своим. Как в Ветхом Завете Бог чрез Моисея учредил внешнее богослужение со всеми подробностями, так и в Новом Завете Господь наш Иисус Христос установил богослужение, сообразное с духом Нового Завета, и поставил служителей слова и таинств для созидания таинственного тела Своей Церкви. «Той дал есть овы, убо Апостолы, овы же Пророки, овы же Благовестники, овы же пастыри и учители к совершению святых в дело служения, в созидание Тела Христова» (Еф. 4, 11–12). Этим, равно как и примером Своим, Он освятил внешнее богослужение (Мф. 26, 39; Ин. 7, 14; 1Кор. 11, 23–25). Апостолы, исполняя волю Спасителя (Деян. 2, 46), установили важнейшие части внешнего богослужения (1Кор. 14; Кол. 3, 16), а преемники их по руководству Духа Божия со всею точностию определили действия богослужения, кои на Святых Соборах всем верующим поставлены в непременную обязанность. Существенное достоинство сего богослужения состоит в том, что оно поучительно и назидательно для верующих и что под наружными своими видами и действиями всегда заключает духовное знаменование, так что оно есть как бы прозрачная завеса, сквозь которую просиявает, с одной стороны, дух истинной веры и благочестия, с другой – само небо с обилием обетованных благ, подобно тому как обряды Ветхозаветной Церкви были «стень грядущих» (Кол. 2, 17).

Обязательность. Как всякий верующий вместе с вступлением в Церковь Христову обязывается слушать ее во всем и ей беспрекословно повиноваться, то непременный долг его есть благоговейно чтить и соблюдать весь чин богослужения и исполнять все его уставы, по намерению и назначению Церкви. Господь без ограничения сказал: «Аще... и Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь» (Мф.18, 17). Заповедь Церкви имеет важность, соответственную ей самой, то есть Божественную. «Вселенская Церковь никогда не говорила и не говорит от себя; но от Духа Божия, Которого непрестанно имеет и будет иметь своим учителем до века» (Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере. Чл. 2). «Сие побуждает нас веровать не только во Святое Евангелие, Церковию принятое, что заповедал Христос: «веруйте во Евангелие» (Мк. 1, 15), но и во все другие писания и соборные определения». Итак, пока есть какой закон, или заповедь, он имеет для всякого непреложную силу.

Виды. Так как богослужение вообще бывает общественное и частное, то обязанности богослужения бывают двух родов: а) одни касательно богослужения общественного, б) другие – частного.

Понятие. Общественным внешнее богослужение называется тогда, когда оно совершается верующими торжественно, в совокупности, по известному чиноположению и под руководством служителей веры. Важность сего богослужения и обязанность к оному открывается: 1) из Божественного обетования Иисуса Христа являть Свое присутствие там, где двое или трое собираются во имя Его (Мф. 18, 19–20) и из Его завещания совершать в Церкви Таинство Евхаристии (Лк. 22, 19); 2) из примера Апостолов и всей первенствующей Церкви, руководствуемой ими (Деян. 2, 46, 6:1–7); 3) из увещания Апостола не оставлять собраний христианских и вразумлять друг друга псалмами, славословием и духовными песнями (Евр. 10, 25; Кол. 3, 16) и, наконец: 4) из благотворного действия общественного богослужения на сердца наши. Ибо, где удобнее и беспрепятственнее могут пробуждаться в нас благочестивые чувствования, подавляемые в нашем сердце многоразличными заботами и суетами жизни, как не при общественном богослужении, в котором каждое действие направлено к возбуждению оных?

Разделение и виды. Поскольку не всякое место и не всякое время удобно для общественного богослужения и поскольку при оном верующие должны единодушно и едиными устами славить Бога, то для него определены: особые места; времена; и установлено единство в действиях. По сим трем предметам разделяются и обязанности христианина к общественному богослужению.

1) Священнейшее и Божественнейшее священнодействие, совершаемое в собрании верующих, есть принесение бескровной жертвы. Жертвоприношение установлено Богом со времени падения и в Ветхозаветной Церкви состояло главным образом в крови, коей сила зависела не от ее вещества, а от особенного отношения к Господу Иисусу Христу, имевшему пролить кровь Свою за живот мира, ибо сие есть единая равночестная Богу жертва. Но Господь и после того, как уже совершил сию жертву и воссел одесную Бога Отца, вечно о нас ходатайствуя, благоволил учредить в Церкви Своей по существеннейшим нуждам верующего духа жертву бескровную, вместообразную той, которую Сам совершил на Голгофе, как показывает слово Его: «сие творите в Мое воспоминание» (1Кор. 11, 24). «Веруем, что сия есть истинная, умилостивительная жертва, приносимая за всех благочестно живущих и умерших и, как сказано в молитвах таинства сего, преданных Церкви Апостолами по повелению Господню, за спасение мира», – говорится в Послании Восточных Патриархов. В сей же жертве Сам Господь Христос присутствует по Божеству Своему, то есть с душою и Божеством, как совершенный Бог и совершенный человек, и Сам Себя приносит Богу. И что на Кресте, и что здесь – одна жертва. Поскольку же верующие, как живые члены, соединены внутренно с главою – Христом, то, когда в храме тайно действуется по их вере, желанию и молитве, приносится истинная жертва не только за них, но и от них. Посему от присутствующего в храме во время Литургии требуется глубочайшее внимание, сердечное умиление, особенно с того времени, как начинается Литургия верных. Плод жертвы не усвояется никому иначе, как под условием веры, чувства нужды в ней и желания, сокрушенного и молитвенного духа. Посему сии расположения и должно поставить в обязанность верующему в час Литургии; 2) других молений, кроме священнейшей и Божественнейшей Литургии, установлено Церковию семь, по числу семи даров Святого Духа: полунощница, утреня с первым часом, часы – третий, шестой, девятый, вечерня, повечерие. Каждое из них имеет свое внутреннее значение, к которому приспособлены стихи, молитвы и псалмы. Исполняются же сии моления в три собрания – утреннее, полуденное и вечернее; 3) обыкновенно же верующие, собираясь в храмы Божии: а) славословят Господа пением псалмов и других духовных песней, приличных времени и случаю богослужения; б) творят «молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки: за царя и за вся, иже во власти суть» (1Тим. 2, 1–2), прося всем тихой, безмятежной, благочестивой и честной жизни и других благ, душевных и телесных, временных и вечных; в) слушают слово Божие, читаемое по принятому Церковию порядку, также поучения, предлагаемые служителями слова.

Касательно действий богослужения или служений церковных все верующие обязаны: 1) во все воскресные и праздничные дни слушать утреню, Литургию и вечерню; 2) во время служения глубоко внимать поемому и читаемому и внутренно молиться соответственно значению церковной службы, ибо не пение, не свечи, не курение фимиама или действие священное молится, но дух христиан; 3) веровать, что Господь «посреде их» (Мф. 18, 20), ради их союза и собрания; потому расширять сердце свое к сему союзу со всеми, особенно же соединяться духом с священником, предстоящим за них пред Богом.

Обличение нерадящих о богослужении общественном. Напрасно некоторые хотят ограничить свое служение Богу одним частным приношением Ему молитв и совсем освободить себя от общественного Ему служения, основываясь на том, что Иисус Христос сказал: «Ты... егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя помолися Отцу твоему, Иже в тайне» (Мф. 6, 6), ибо Иисус Христос не запрещает сим общественного богослужения, но только предостерегает верующих от фарисейского тщеславия в частном богослужении (Мф. 6, 5). Напрасно также стараются оправдывать себя в опущении общественного богослужения: 1) трудностию соединять оное со множеством житейских обязанностей; 2) опасением подозрения в лицемерии; 3) развлечением внимания при оном, а потому 4) бесплодным исхождением из храмов, наконец 5) единообразием предметов оного. Ибо: 1) кроме того, что, по словам Соломона, «всем время, и время всякой вещи под небесем» (Еккл. 3, 1), обязанности житейские противопоставлять обязанностям к Богу несправедливо; предпочитать первые последним – нечестиво; 2) оставлять дела благочестия потому только, что исполнением оных можем подать повод для нечестивых к несправедливым о нас суждениям, значит показывать, что мы менее уважаем благоволение к нам Бога и благочестивых людей, нежели сколько боимся хулы нечестивых; между тем как Иисус Христос говорит: «Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради» (Мф. 5, 11); 3) жаловаться на развлечение внимания при общественном богослужении значит показывать, что оное не бывает устремлено на предметы богослужения, значит обнаруживать рассеянность мыслей или развращение своего сердца, которое и в доме Божием ищет предметов похотений своих и служит богам иным. Замечая в себе сию слабость, мы должны не уклоняться от общественного богослужения, но, всегда с усердием посещая дом Божий, здесь пред лицом Самого Бога сражаться со своими внутренними врагами и просить благодатного содействия Его для приобретения победы и мира; 4) не удивительно, что тот, кто со вниманием рассеянным и с сердцем нечистым пребывает в доме Божием, выходит из оного без всякой душевной пользы; напротив, тот, кто принимает искреннее участие в делах общественного богослужения, находит оное столько полезным, столько вожделенным, что, подобно Давиду, «веселится о рекших ему: в дом Господень пойдем» (Пс. 121, 1) и того «единого просит от Господа, того ищет, еже жити ему в дому Господни вся дни живота своего, зрети... красоту Господню и посещати храм святый Его» (Пс.26, 4); 5) такой человек не скучает единообразием священнодействий богослужения, чувствуя, что сим не уменьшается их полезность и важность, а зная, что един есть Бог, едина вера и почти всегда одни предметы наших существенных нужд, видит необходимость сего единообразия.

Также и те не понимают истинного назначения общественного богослужения, которые под предлогом, будто уже давно знают все то, чему можно было бы научиться при общественном богослужении, почитают его излишним для себя и нужным только для людей малообразованных. Ибо, кроме того, что целой жизни не достанет на то, чтобы исчерпать все богатство и глубину содержания священнодействий церковных, они имеют целию не столько научать нас чему-нибудь новому, неизвестному, сколько напоминать о том, что мы знаем, но среди непрестанных забот и рассеянностей нередко забываем, напоминать о наших обязанностях, побуждать нас к ревностному исполнению их и священными песнопениями и действиями возбуждать в нас благочестивые чувствования к Богу и дружелюбные расположения к нашим ближним. Тем, которые общественное богослужение думают заменить домашнею молитвою, должно заметить: 1) что домашняя молитва не может иметь того спасительного действия на нас, какое производит молитва общественная, согреваемая общим усердием молящихся, возвышаемая священными песнопениями и действиями и, что всего важнее, возносимая вкупе с бескровною жертвою; 2) что строгое и усердное исполнение одной обязанности не дает нам никакого права увольнять себя от столь же строгого исполнения другой, как скоро это может быть совмещено; 3) что, под предлогом усердной домашней молитвы, увольняя себя от общественного богослужения, они так же легко впоследствии будут увольнять себя под какими-нибудь предлогами и от домашней молитвы, как это обыкновенно бывает. Увольняя себя от общественного богослужения, многие обыкновенно так говорят в свое оправдание: я помолюсь дома; для Бога все равно, где бы я ни молился, лишь бы молитва моя была усердна. В этом благовидном умствовании некоторые из мужей опытных подозревают следующий смысл: я не чувствую в себе никакого расположения к молитве, не нахожу для себя никакой пищи в благочестивых упражнениях, поэтому в церкви мне будет скучно и тягостно; нет, я лучше останусь дома.

Когда служение Богу совершается вне общего собрания верующих, одним христианином, самим или при посредстве священника, то оно называется частным. Сие богослужение составляет всегдашнюю, необходимую обязанность каждого человека, так как милость и помощь Божия составляют всегдашнюю его потребность. Хотя вся жизнь верующих есть непрерывное служение Богу, однако из примера некоторых святых мужей можно видеть, что они некоторые определенные времена в каждый день преимущественно посвящали на богослужение. Так, пророк Давид «вечером и утром и в полдень» возносил к Господу стенания души своей (Пс. 54, 18); пророк Даниил три раза каждый день преклонял колена пред Господом (Дан. 6, 10). Пример сих Пророков научает и нас служением Богу начинать и оканчивать каждый день, им освящать начало и конец каждого дела, дабы, всем служа Богу, во всем иметь Его благодатное содействие; должно также молиться пред принятием и по принятии пищи. Чтобы сие служение Богу было свободно от всякого развлечения, препятствующего углублению в предмете совершаемого действия, для сего Иисус Христос научает нас совершать оное в уединении: «Ты..., егда молишися» и прочее (Мф. 6, 6). В сем, впрочем, важном и нужном деле верующие не оставлены сами себе, но в руководство им составлены святыми Отцами разные молитвы, соответственно нуждам сердечным, и указаны правила употребления их, чтобы каждый по силе своей преспевал в молитве. Все они содержатся в молитвословах, канонниках, следованной Псалтири. В последней в самом начале для прилежащего святым молитвам изъяснено значение каждой из деннонощных служб: по изложении же самого их последования изображены наставления для домашней молитвы, в состав коей обыкновено входят канон Господу Иисусу, Богородице, Ангелу Хранителю и святому дня седмичного. Потом присовокупляется, что такое правило должны повседневно соблюдать монашествующие, священники, диаконы, причетники и все – всякого чина и пола – христиане, умеющие читать. Не умеющие же читать и по благословным причинам не могущие слушать церковного пения, а между тем имеющие желание благоугождать Богу и очищать мысли сердца своего молитвою должны за каждую церковную службу и за каждый канон полагать известное число поклонов с известным же числом молитв Иисусовых. Вообще, никто во время церковного пения не должен оставаться без молитв, где бы кто ни был – дома или на пути, но по силе своей да совершает и не унывает. И малое правило, вовремя совершенное, в великое вменится от Христа Господа тому, кто на Него уповает и не забывает Его. Тако да тщимся, тако да течем!

Шестою церковною заповедью предписывается молиться всеблагому Богу о всяком звании людей; и во-первых, за духовных, как то: за Святейшего Патриарха, за митрополита, епархиального епископа и за весь причт, потом за государя, областного начальника, за весь синклит (власти) и за все правительство, за воинство, особливо же за тех, кои благодетельствуют церквам и пекутся о распространении веры кафолической и православной, и это на основании слов Апостола, который говорит: «Молю... ибо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте: сие бо добро и приятно пред Спасителем нашим Богом» (1Тим. 2, 1–3). Кроме сего, молиться и за усопших, которые скончались в вере православной; также за еретиков и раскольников, чтобы они обратились к вере православной прежде конца своей жизни. Во исполнение сего составлен подробный помянник, который должно со всяким умилением и усердием чести священнику, монаху и мирянину.

По совершении всех молитв, прежде нежели возляжешь на одре твоем, помыслом и памятию твоею прейди сие: 1) воздай благодарение Вседержителю Богу за то, что Он благодатию Своею даровал тебе пребыть в живых и в здравии мимошедший день; 2) положи слово с самим собою и испытание сотвори совести твоей, преходя и подробно исчисляя все часы дня с того времени, как встал с одра, и приводя себе на память: где был, что делал, с кем беседовал; и так со всяким опасением испытай и воспомяни все дела, помышления и даже слова, тобою от утра до вечера произнесенные; 3) если сделал что благое в день сей, не приписывай того себе, но Богу, дарующему всякое благо; благодари Его за сие и молись, да утвердит тебя в сем благом делании и пособствует совершати прочая благая; 4) если же что сделал худое, то себе припиши, злому обычаю и лукавому произволению, а иногда и немощи; кайся и моли Человеколюбца, да дарует тебе в том прощение, с твердым обещанием впредь не творить подобного; 5) слезами преклони на милость Творца твоего – даровать настоящую ночь тиху, безмятежну, неблазненну (неоскверненную) и безгрешну и в утрешний день здраву и бодру встать на славословие всесвятого имени Его; 6) перекрестись и с молитвою засни, помышляя день судный, как имаши предстати Богу.

Так указано проводить день от утра до вечера; но и касательно частных случаев жизни, благополучных и неблагополучных, равно как и разных потреб житейских, дел и начинаний, верующий не оставлен себе. Для всего сего учреждены особые молитвы и последования. Церковь всюду сопровождает и блюдет чад своих освящающею силою своих молитв чрез священников. И всякий правомыслящий, чувствуя нужду в небесной помощи и свое бессилие к привлечению ее, обязан прибегать к сему посредству, «ничтоже сумняся» (Иак. 1, 5–6). Уповающего на Господа милость обыдет. В простоте сердца предавшие себя силе молитвословия, установленного Церковию, всегда сподоблялись от Господа обильных благословений. Устраняющие же себя от него по суемудрию, неверию и небрежению, как чуждые единения с Церковию по духу, оставляются и Господом самим себе, своим слабым силам и ненадежным средствам; притом они постоянно хладеют и делаются жестокими по сердцу, тогда как те постоянно пребывают в некоторой атмосфере, преисполненной согревающею и живительною силою. Ибо Церковь-мать не престает обнимать их любовию своею на всех путях жизни с минуты рождения и не престанет до конца жизни, не забудет и в час смерти, и даже по смерти – до последнего суда Господня. В сем отношении нельзя не исповедать всякому верующему: «Церковь есть мати твоя, яже тя духом породи, в крестителной купели, и млеком догматов православных воспита. Таже и твердыя Пищи – Тела и Крове Христовы – тебе вкусити даде и ныне тя на лоне своем пестует матерски, пока при персях ея сладчайших, яко и любимое чадо, сном блаженным уснеши» (Стефан Яворский. Камень веры. 1, догмат первый о святых иконах. 2, 9).