Заключительные мысли
Тертуллиан. Молитва Господня, в кратких словах скольких касается изречений пророческих, евангельских, апостольских, словес самого Господа, Его притчей и заповедей? Скольких вместе с тем обязанностей исполнителями она нас представляет? – Что Бога чтим – в слове: «Отче наш», – что делами свидетельствуем веру в «да святится имя Твое», что приносим Ему покорность: «да будет воля Твоя», что ищем в нем жизни в: «хлеб наш... дай», что исповедуем грехи в прошении прощения долгов, что блюдемся от искушений во взыскании защиты и покрова свыше, – Бог один мог научить нас, как желательно Ему, чтобы мы молились. Почему установленная Им благоговейная молитва эта, духом Его движима будучи (в сердцах наших), и исходя как бы из уст Его, как тогда как была преподана в первый раз, в силу сей привилегии, восходит на небеса и благоволению Отца предлагает то, чему научил Сын. Впрочем, так как Господь, нужд человеческих Провидец, после преподания такого правила молитвы, особо повелел: «ищите и найдете» (Лк.11,9), и есть многое, о чем каждый, по обстоятельствам своим, предпослав сию законом определенную молитву, как фундамент, имеет нужду помолиться: то позволительно, к прошениям сей молитвы прилагать другие соответственно текущим потребностям жизни, под условием однако ж памятования и исполнения заповедей, чтобы сколь далеки будем от заповедей, не были столь же далеки от ушей Божиих и прошения наши. Исполнение заповедей устрояет молитве нашей путь к небу, и главнейшая из них есть – не приступать к алтарю Господню, не помирившись наперед с братьями, с которыми случилось разладить и войти в неприятности (Мф.5,23). И как в самом деле, приступить к Богу мира без мира с братом, – к прощению долгов своих с удержанием братских? И как благоугоден будет Отцу гневающийся на брата?
Св. Киприан Карфагенский. Неудивительно, возлюбленнейшие братья, что такова молитва, преподанная нам Богом, Который в Своем учении все наше моление выразил кратким, но спасительным словом. Давно уже это предсказано пророком Исаией; говоря о величии и любви Божией, он, исполненный Духа Святого, сказал: «Слово... совершая и сокращая правдою, как краткое слово сотворит Господь во всей вселенной» (Ис.10,23). Итак, когда пришел для всех Господь наш Иисус Христос, Слово Божие, и, собирая ученых и неученых, излагал спасительные заповеди для всякого пола и возраста, тогда Он и заключил свои заповеди в сжатой речи, чтобы не затруднять памяти учащихся в изучении небесного и чтобы скоро изучалось то, что необходимо для простой веры.
Не словами же только, но и делами учил нас Господь молиться: Сам Он часто воссылал к Богу моления и прошения, собственным примером показывая, что нам надлежит делать. В Писании говорится: «Но Он уходил в пустынные места и молился» (Лк.5,16). И опять: «взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу» (Лк.6,12). Если молился Он – безгрешный, то не тем ли более должно молиться грешникам? Если Он, бодрствуя всю ночь, воссылал непрестанные моления, то не тем ли более надлежит бодрствовать ночью и нам в частом совершении молитвы? Господь молился и просил не за Себя, ибо чего же испрашивать для себя невинному? Он молился о грехах наших, как Сам поясняет это, говоря Петру: «се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя» (Лк.22, 31–32). Молился Он потом Отцу и за всех, говоря: «Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин.17, 20–21). Велика благость и любовь Господа в устроении нашего спасения! Не довольствуясь тем, что искупил нас Своей Кровью, Он еще и просил за нас! А прося, смотрите, какое Он имел желание: чтобы и мы пребывали в том самом единстве, в каком Отец и Сын едины суть. Отсюда можно уразуметь, как грешат те, которые уничтожают единство и мир, уничтожают то, о чем просил Господь, желавший, чтобы народ Его был спасен, живя в мире, так как Он знал, что вражда не входит в Царство Божие.
Когда мы стоим на молитве, то должны бодрствовать и прилежать к молению всем сердцем. Да удалится от нас всякое плотское и мирское помышление и дух да помышляет только о том, о чем просит. И священник, предпослав молитве предисловие, приготовляет к тому умы братьев, взывая: «К Небесам устремим сердца»; и народ в своем ответе: «они устремлены ко Господу» – получает напоминание, что ему ни о чем не должно помышлять, как только о Господе. Да будет сердце закрыто от противника; одному Богу будет оно открыто и да не допустит во время молитвы войти в себя врагу Божию! А он часто вторгается и проникает и ловким обманом отвлекает моления наши от Бога, заставляя одно иметь в сердце, а другое выражать голосом, между тем как Господу надобно молиться с искренним вниманием и умолять не звуком голоса, но сердцем и чувством. Что же это за небрежность – во время принесения молитвы Господу отчуждать себя и увлекаться нелепыми и скверными помыслами, как будто у тебя есть думать о чем важнейшем, нежели о том, что ты беседуешь с Богом? И как ты требуешь, чтобы Бог услышал тебя, когда ты сам себя не слышишь? Как хочешь, чтобы Бог во время твоего моления помнил о тебе, когда ты сам о себе не помнишь? Это значит вовсе не остерегаться врага. Это значит, молясь Богу, оскорблять величие Божие небрежностью в молитве. Это значит – бодрствовать глазами, а спать сердцем, между тем как христианин должен бодрствовать сердцем и тогда, когда спит глазами. В Писании, в книге Песнь песней, так говорится от лица Церкви: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн.5,2). Потому-то и апостол с такой заботливостью и осмотрительностью увещевает нас, говоря: «Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней» (Кол.4,2). Этим он научает и показывает, что только те получают просимое от Бога, которых Бог видит бдительными в молитве.
При том молящиеся да не приходят к Богу с бесплодными и пустыми молениями. Недействительно то прошение, которое выражается в молитве, не сопровождаемой делом. Если всякое дерево, не приносящее плода, посекается и в огонь бросается, то, конечно, и слово, не имеющее плода, не может быть угодно Богу, как лишенное всякого делания. Потому-то Священное Писание говорит в наставление наше: "Доброе дело – молитва с постом и милостынею» (Тов.12,8). Господь, Который в день суда имеет воздать награду за дела и милостыни, и ныне благосклонно выслушивает того, кто приходит с деланием. Так молился Корнилий сотник – и удостоился быть услышанным. Он подавал много милостыни народу и всегда молился Богу. Ему-то около девятого часа, во время молитвы, явился ангел и, свидетельствуя о его делании, сказал: «Корнилий!.. молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом» (Деян.10, 3–4). Скоро восходят к Богу молитвы, которые ценными перед Ним делают дела наши… Подобное внушает и заповедует Господь через Исаию: "Разреши, – говорит, – оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: `вот Я!`» (Ис.58,6–9). Бог обещает предстать, говорит, что выслушает и защитит тех, которые, разрешая в сердце оковы неправды и по заповеди Его подавая милостыню домочадцам Божиим, заслуживают быть услышанными Богом, так как и сами они слушаются повелений Божиих. Блаженный апостол Павел, получив от братьев пособие в своей нужде, назвал учиненное ими доброе дело жертвой Богу. Исполнился, – говорит он, – «получив от Епафродита посланное вами, как благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу» (Фил. 4,18).
Св. Кассиан. Итак, видите, какой образ молитвы предложен нам от Самого Судии, которого мы должны умолять оною. Здесь нет прошения и даже воспоминания ни о богатстве, ни о почестях, ни о власти и силе, ни о телесном здравии или временной жизни. Творец вечности не хочет, чтобы мы просили у Него чего-нибудь суетного, маловажного и временного. Итак, тот нанесет величайшее оскорбление Его величеству и благости, кто, презрев эти вечно благие прошения, захочет умолять Его о чем-либо скоропреходящем и тленном; такой человек маловажностью прошений скорее навлечет на себя негодование Судии своего, нежели привлечет Его благоволение.
Хотя предложенная молитва, будучи изречена или постановлена Самим Господом, по-видимому заключает в себе всю полноту совершенства; впрочем, ближайших своих она руководит к тому, прежде сказанному нами, возвышеннейшему состоянию, к той пламенной и весьма немногими дознанной и испытанной или, точнее сказать, неизреченной молитве, которая, превосходя всякое человеческое понятие, не может быть выражена ни звуками голоса, ни движениями уст и никаким сочетанием слов, но которую ум, озаренный блистанием Небесного света, произносит не человеческою слабою речью, но от избытка чувствований произвольно изливает из себя, как бы из некоего обильнейшего источника, и неизъяснимо воссылает к Господу. В это краткое время ум наш бывает исполнен таких ощущений, что и обратясь в самого себя не может ни изречь, ни обозреть оных.
Блаж. Августин. Надо поиметь во внимании и то, какое находится различие между этими семью прошениями. – Так как ныне проходит у нас временная жизнь и ожидается вечная, и так как вечное первейшее есть по достоинству, хотя к нему переходят по совершении наперед временных дел; то испрашиваемое в первых трех прошениях, хотя начало получает в этой жизни, в веке сем проводимой, но в совершение приходит в жизни будущей, где и будут пребывать в силе и совершенстве три сии. Там и имя Божие будет святиться непрестанно и царствию Его не будет конца, и воля Его явится во всем всецело действующею и исполняемою. Итак, эти три в полное совершение придут и в нераздельном союзе явятся в той жизни, которая нам обещается. – Прочие же четыре прошения принадлежат, мне кажется, к сей временной жизни. Первое из них есть – «хлеб наш насущный дай нам на сей день». Но тем самым, что хлеб сей назван здесь насущным – повседневным, – показывается, что он принадлежит к настоящему времени, которое означено словом: «день», разуметь ли под ним хлеб духовный – мысленный (слово Божие) или таинственный (тело и кровь Господа) или вещественный: не потому (так говорю), что духовная пища не вечна, но потому, что та духовная пища, которая названа повседневною – насущною, преподается душе в Писаниях, или членораздельною речью, или под какими-либо временными знаками: чего всего не будет тогда, когда все будут научаемы Богом (Ис.54,13; Ин.6,45), и неизреченный свет истины почерпать непосредственно чистым умом. И грехи здесь только прощаются нам, как и мы здесь же прощаем долги наши: там же не будет места прощению грехов. Равно искушениями наполнена лишь временная сия жизнь; тогда же, когда исполнится написанное: «Ты укрываешь их под покровом лица Твоего» (Пс.30,21), – их уже не будет более. Наконец и зло, от которого избавиться желаешь и самое избавление от него тоже принадлежит к сей же жизни.
Мне кажется, что семизначное число прошений имеет соотношение с семью дарами Св. Духа и с соответствующими им блаженствами.
Страх Божий есть то, при помощи чего делаются «нищие духом – блаженны.., ибо их есть Царство Небесное» (Мф.5:3); почему просим, «да святится имя Твое» в человеках, силою чистого «страха Божия, пребывающего в век века» (Пс.18,10).
Благочестие есть то, при помощи чего делаются «кроткие – блаженны.., ибо они наследуют землю» (Мф.5:3); почему молимся, «да придет царствие» Божие, или здесь – в нас самих, да укротимся и перестанем Ему противиться, или во втором славном пришествии Господа, которым возрадуемся и восхвалимся, когда Он скажет: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф.25,34). Ибо "Господом, – говорит пророк, – будет хвалиться душа моя, услышат кроткие и возвеселятся» (Пс.33,3).
Ведение есть то, при помощи чего делаются «плачущие – блаженны.., ибо они утешатся» (Мф.5:4); почему молимся, «да будет воля Божия, и на земле, как на небе»: ибо когда тело, как земля, во всем согласоваться будет с духом, как небом, тогда не будем более плакать; потому что ничто в веке сем бывающее недостойно столько плача как то, что эти две части наши, – тело и дух, – воюют одна против другой, и вынуждают нас говорить: «в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего», и сетование наше о том таким плачевным выражать голосом: «бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим.7:23–24).
Крепость (сила мужества) есть то, чем "блаженны бывают алчущие и жаждующие правды, ибо они насытятся» (Мф.5:6); почему молимся, да будет подаваем нам «на сей день... хлеб наш насущный», чтобы, будучи им подкрепляемы и поддерживаемы, могли мы достигнуть полнейшего оного насыщения.
Совет есть то, чем "блаженны бывают милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф.5:7); почему, прощая долги должникам нашим, молимся, да будут прощены и нам долги наши.
Разум есть то, при помощи чего делаются «чистые сердцем – блаженны.., ибо они Бога узрят» (Мф.5:8); почему молимся, да не будем введены в искушение, чтобы не иметь раздвоенного сердца, и единственного ища блага, к которому относили бы все, что ни делаем, не гоняясь и за земным и временным.
Премудрость есть то, чем бывают «блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф.5:9); почему молимся, "да избавлены будем от лукавого»: ибо избавление это соделает нас свободными, т.е. сынами Божиими, чтобы в духе усыновления вопиять: «Авва Отче!» (Рим.8,15; Гал.4,6).
Не должно упускать из виду и того, что из всех прошений, с какими заповедал нам Господь обращаться к Богу в молитве, особенное судил Он остановить внимание на том, в котором испрашивается прощение грехов. Он хочет сделать нас милосердными, указывая в этом единственное средство самим получать милость и избавляться от своей главнейшей нужды (тяготы грехов). Почему ни одного прошения не возносим мы к Богу, так, как бы вступали с ним в условия и уговор, как в этом: ибо говорим: «прости нам... как и мы прощаем». Если оказываемся мы лживыми в этом уговоре, то и от всей молитвы никакого не бывает плода. Ибо говорит Господь: «если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф.6,14–15).
Какие бы другие слова ни говорили мы, которые обыкновенно молящийся или наперед подбирает для выражения своего молитвенного движения, или потом присоединяет для возвышения сего чувства, – ничего не можем мы сказать, что не содержалось бы в молитве Господней, если молимся правильно и как следует. Кто говорит, например: «как пред ними (народами) Ты явил святость Твою в нас, так пред нами яви величие Твое в них» (Сир.36,4), что другое говорит, как не «да святится имя Tвое»? – Кто говорит: «Боже сил! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!» (Пс.79,8), что другое говорит, как не: «да придет царствие Твое»? – Кто говорит: «утверди стопы мои в слове Твоем и не дай овладеть мною никакому беззаконию» (Пс.118,133), что другое говорит, как не: «да будет воля Твоя; и на земле, как на Небе»? Кто говорит: «нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом» (Прит.30,8), что другое говорит, как не: «хлеб наш насущный дай нам на сей день»? – Кто говорит: «помяни Господи Давида и всю кротость его» (Пс.131,1), или: «Господи, Боже мой! если я что сделал, если есть неправда в руках моих, если я платил злом тому, кто был со мною в мире...» (Пс.7,4–5), что другое говорит, как не: «прости нам долги наша, как и мы прощаем должникам нашим»? – Кто говорит: «пожелания чрева и сладострастие да не овладеют мною, и не предай меня бесстыдной душе» (Сир.23,5), что другое говорит, как не: «и не введи нас во искушение»? Кто говорит: «избавь меня от врагов моих, Боже мой! защити меня от восстающих на меня» (Пс.58,2), что другое говорит, как не: «избави нас от лукавого»? – И если ты просмотришь все слова святых молитв, думаю, ничего не найдешь в них, что не содержалось бы в молитве Господней? Почему свободно тебе такими или другими словами одно и то же однако ж изрекать в молитве; но другое изрекать не должно быть у тебя свободы. – Кто, например, говорит в молитве: Господи, умножь мое богатство, или дай мне его столько, сколько дал тому-то и тому-то; или увеличь почести мои и сделай меня в веке сем сильным и славным, или, что другое подобного рода, и говорит это, похотствуя таких вещей, как благ, прямо для себя, а не то имея в виду, чтобы помощью их принести по Богу благо людям; тот, думаю, не найдет в молитве Господней ничего, чем бы мог оправдать такие свои воздыхания. Почему да будет стыдно по крайней мере просить того, чего не стыдятся желать. Если же и это сознается стыдным, только не достает сил победить такое пожелание, то что приличнее в таком случае, как не молиться об избавлении от злого сего похотения Тому, Которому говорим: «избави нас от лукавого»?
Имеешь таким образом верное указание, о чем должно тебе молиться, не от меня, но от Того, Кто благоволил всех нас научить тому. – Блаженной жизни надобно искать, испрашивая ее у Господа Бога. Что есть – быть блаженным, многими обдумано и многообразно решено; но нам какая нужда идти к сим многим и за этим многим? В писании Божием кратко, но совершенно определенно, сказано: «блажен народ, у которого Господь есть Бог» (Пс.143,15). Чтобы и нам быть среди этих людей и сподобиться жить с ними во веки, «цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» (1Тим.1,5). На этих трех добросовестное покоится упование. Итак, вера, надежда и любовь приводит к Богу молящегося, который, веруя, надеясь и желая, тому, чего просит у Господа, научается из молитвы Господней. Пост и воздержание от других плотских удовольствий, особенно же милостыня много помогает молитве.
Есть и еще нечто, о чем, может быть, родится у тебя вопрос, именно: почему апостол сказал: «ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно» (Рим.8,26)? Ибо никак нельзя думать, чтобы он и те, к которым он писал это, не знали Господней молитвы. Почему он сказал так, и сказал надо полагать, не неразумно, и не ложно? Не почему другому, как потому, что прискорбности и треволнения временные очень много для нас душеспасительны, то тем, что врачуют гордую надменность, то тем, что испытывают терпение и дают ему упражнение, а ему испытанному и обученному опытом готовится славнейшая и богатейшая награда, то тем, что ими наказываются и очищаются грехи; мы же, не зная, какую именно приносят они пользу, молимся об избавлении от всякой прискорбности. Сего неведения апостол и себя не выставляет чуждым, как видно и из того, что, когда за премножество откровений да не превозносится, дано было ему жало в плоть, ангел сатаны, чтобы его удручать, он трижды молил Господа, чтобы удалил его от него, не зная, конечно, о чем молился, как должно. В ответ на то, почему не услышана молитва, когда молился такой муж, и почему не полезно было услышание, слышим: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2Кор.12,7–9).
Так в этих прискорбностях, которые могут и пользу принести и вред, о чем помолимся, как должно, не знаем: и однако ж, так как они чувствительны и тяжелы, то, по общечеловеческой немощи, молимся, да взяты будут они от нас. Но при этом должны мы по крайней мере ту являть благопокорность Господу Богу нашему, чтобы, если он не возьмет их от нас, не думать, что презрена молитва наша, но более облекаться в благодушное терпение зол в ожидании больших за то благ: ибо таким образом сила Божия в немощи совершается. Некоторым впрочем нетерпеливым Господь Бог уступал то, о чем просили, в гневе, как напротив апостолу отказал в благоволении. Так читаем в книге Чисел (Чис.11), чего просили и как получили Израильтяне, но когда насытилось похотение их, последовало тяжкое наказание нетерпеливости. Дал Он и царя просящим по сердцу их, а не по сердцу своему, как написано (1Цар. 8,5–7). Дал Он даже то, что диавол просил, для прославления испытанного раба своего (Иов.1:12–2:6). Услышал Он и нечистых духов, когда, по прошению их, послал в свиней целый их легион (Лк.8,32). Это написано, чтобы никто не считал себя за нечто великое, когда услышан бывает: потому что, может быть, испросил в нетерпеливости своей то, чего не испросить было бы гораздо полезнее; а если не будет услышан, чтобы не падал духом, и не отчаивался в Божием к себе милосердии: ибо, может быть, он испрашивал того, что получив подвергся бы горьким страданиям, или бы совсем разорился и сделался несчастным. Вот в каких случаях «ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно». Посему если случится что, противное прошениям нашим, терпеливо должно сносить то и обо всем благодарить, в том убеждении, что несомненно спасительнее для нас, да будет во всем воля Божия, а не наша. Ибо и такого рода пример преподал нам Ходатай наш, когда сказал: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия», а потом волю свою человеческую воле Отчей подчиняя, прибавил: «впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф.26,39). Отсюда: «послушанием одного сделаются праведными многие» (Рим.5,19).
Кто того единого просит от Господа и того единого взыскивает (Пс.26,4), да будет все по воле Его, тот просит верного и безопасного блага, и нечего ему бояться, не повредило бы испрашиваемое, когда получено будет. Без сей воли не бывает пользы от того, что ни получил бы кто прилежною молитвою своею. В предании себя в волю Божию – единая истинная и блаженная жизнь. Имеющий его, что ни взыщет, получит: ибо уже не будет искать ничего, что не было бы угодно воле Божией.
Кто таков, над тем умножит милость свою Господь, и он «в тени крыл Его покой имеет, насытится от тука дома Его, и из потока сладост и Его напоен будет: ибо у Него источник жизни, и во свете Его узрим свет» (Пс.35, 8–10).