Преемство святоотеческой пасторологии в трудах святителя Феофана Затворника

Сандульский Дмитрий,

студент 2-го курса магистратуры Сретенской

Духовной семинарии

Главной заслугой святителя Феофана для святоотеческого наследия является подробное изучение структуры человека на основе трудов святых отцов. Таким образом, святитель смог предстать как христианский антрополог, он смог показать, что антропология является важной доминантой в богословии и что труды древних отцов монашества можно рассматривать как универсальный источник по изучению человеческой природы, что их труды применимы не только к монашеской жизни, но и являются необходимой источниковой базой пастырского душепопечения.

Исследователь духовного наследия святителя Феофана архимандрит Георгий (Тертышников) по этому поводу замечает: «Подвиги древних святых отцов являлись примером для подражания многим пастырям Русской Православной Церкви, в особенности священноинокам – устроителям отечественного монашества. Русские священноиноки смягчили суровые формы аскезы Востока, сделали идеал святости доступным для всех ищущих спасения» ⁷²¹.

Хотелось бы обратить внимание на слова А.С. Пушкина о значении вклада монашеской учености в традицию образования русского общества: «Монахам мы обязаны нашей историей, следовательно, и просвещением» ⁷²². Об этом нам также говорит и сама история: «Используя богатый опыт православного восточного монашества, русское иночество явило немало своих великих подвижников. Они воспитали целый сонм угодников Божиих и явились основоположниками самобытного русского иночества и духовной школой в Русской Церкви»⁷²³.

Преемственность святым отцам прослеживается на разных этапах жизни святителя, в его трудах, проповедях, письмах.

Важно отметить, что по значимости на первом месте всегда будет Слово Божие – Священное Писание, на которое святитель ссылался в первую очередь во всех своих трудах; он пишет: «Плодоносно Слово Божие, а затем – отеческие писания и жития святых» ⁷²⁴. Таким образом, мы видим, что святитель выстраивает иерархию значимости книг – от первостепенной и далее по низводящей.

О великом значении Священного Писания в деле душепопечения святитель Феофан пишет: «Но слово Божие не только восполняет все показанные способы, но и заменяет их. Оно возбуждает полнее и внятнее» ⁷²⁵. Показывая всю глубину и неиссякаемость Священного Писания, святитель пишет в Тамбовских епархиальных ведомостях: «Есть неиссякаемый родник святого назидания, которое, однако ж надобно вырывать из него, как драгоценный металл из недр земли, трудолюбивым углублением в силу Божественных словес» ⁷²⁶. Это достигается при условиях возрастания в духовной жизни, ревностного, регулярного (до состояния навыка) исполнения заповедей Божиих, что приводит к духовному возрождению и возврату ко Господу, через теснейшее с Ним соединение в Таинстве Евхаристии, к очищению сердца от множества страстей, после которого «открывается действо Духа с дарами Его, в числе которых и дар ведения истин Божиих» ⁷²⁷.

Преемство святоотеческой традиции в пасторологии святителя Феофана выражается главной темой – спасение во Христе через возрастание в духовной жизни. Как отмечают некоторые исследователи, труды великого подвижника веры и благочестия «полные духовно-благодатного помазания. В возможной полноте и близости отражают дух учения Христова и апостольского, мысли, характер и содержание творений богопросвещенных отцов и учителей Церкви, и все направлены к указанию высшего блага, вечных целей бытия человеческого и надежного пути в Царствие Небесное» ⁷²⁸.

Если сравнить труды святителя Феофана «Путь ко спасению» и «Начертание христианского нравоучения», обнаружим, насколько часто обращался он к Священному Писанию и святым отцам. Нами произведены эти подсчеты; в результате (см. ссылку) ⁷²⁹ можно утверждать, что святитель Феофан пользовался полным собранием книг Священного Писания, начиная с первой книги Ветхого Завета, книга «Бытие», и заканчивая последней – книгой «Апокалипсис», трудами святых отцов.

Обращая внимание на хронологию постепенной преемственности святым отцам, следует в первую очередь упомянуть святителя Тихона Задонского. Его труды и житие оказали огромное влияние на внутреннее духовное мировоззрение святителя Феофана: «В годы учебы в семинарии у Георгия появилось необычайное, все более возрастающее благоговение к святителю Тихону Задонскому» ⁷³⁰, что в последующем отразится в его трудах и жизни. Они были близки друг к другу духовно: «Можно отметить возможность того духовного влияния на него со стороны святителя Тихона Задонского, которые особенно заметно и сильно сказались в последующей жизни преосвященного» ⁷³¹. Святитель Феофан советовал обращаться к духовному наследию святителя Тихона Задонского: «В книгах святителя Тихона – сокровище от мира собираемое, какое обилие там духовной мудрости!» ⁷³².

Таким образом, можно утверждать, что понимание вещей духовных, мысли и рассуждения у двух святителей едины по духу, но разнятся только по стилистике. Сам святитель Феофан сравнивал свои мысли с трудами святителя Тихона Задонского: «Прекраснейшие образцы в сем роде – у святителя Тихона. Он глубже всех, кажется, уразумел, что лучшее употребление дара писать и говорить есть обращение его на вразумление и пробуждение грешников от усыпления. К тому и ведет почти всякая статья его. Такою же должна быть и всякая церковная проповедь, и всякая беседа» ⁷³³, что деятельно отразилось в его проповедях к Владимирской и Тамбовской пастве.

Таким образом, мысль святителя о пробуждении грешников от греховного сна как путь ко спасению, посредством пастырских методов душепопечения, приобретенных у святых отцов, прослеживается во многих трудах и проповедях святителя.

Продолжая анализ значения преемства святоотеческой традиции, можно представить последние научные данные относительно малоизученного периода духовной деятельности святителя Феофана Затворника: «Более шести лет провел иеромонах Феофан на Святой Земле, однако до сих пор этот период оставался мало проясненным. Рукописные черновики и копии составленных на Святой Земле переводов, а также отдельные упоминания и свидетельства о предпринятой в этот период работе иеромонаха Феофана дают бесценный материал для истории текста его более поздних творений»⁷³⁴ (см. ссылку на архивы) ⁷³⁵. Данные свидетельства могут являться надежным источником для дальнейших исследований преемства святым отцам: «В Палестине иеромонах Феофан познакомился с древним подвижничеством восточных обителей, особенно Лавры преподобного Саввы Освященного и Святой Горы Афон. Он знакомился с памятниками аскетической письменности прошлых веков, изучал библиотеки, отыскивал старинные рукописи. Так, в обширной библиотеке Палестинской Лавры святого Саввы Освященного он нашел и собрал много древнейших рукописей святоотеческой литературы; на Синае подробно ознакомился со знаменитым библейским манускриптом IV века. В Египте он прошел и исследовал древнюю пустыню – эту истинную колыбель христианского аскетизма и поприще первых христианских подвижников. Из обителей Египта и Афона он вместе с тем позаимствовал немало памятников духовной, в особенности аскетической литературы» ⁷³⁶.

Важно заметить, что святитель пользовался оригиналами рукописных сборников, которые сам переводил, передавая всю глубину духовных сокровищ, столь необходимых для развития отечественных духовных знаний на более доступном языке: «В своей работе иеромонах Феофан большей частью пользовался рукописными сборниками писаний святых подвижников. Именно к тому времени относится начало собирания будущим святителем рукописей и печатных изданий, которые он в течение своей жизни переводил с греческого и новогреческого языка на русский. В это время Феофан занимался переводом по частям творений святых отцов греческого Добротолюбия...» ⁷³⁷. Это подтверждают последние научные исследования, которые указывают на духовную исследовательскую деятельность святителя Феофана в период послушания его в Палестине: «Иеромонах Феофан прилежно занимается изучением новогреческого языка, как книжного так и разговорного, и навык читать и понимать тот и другой язык довольно свободно. С особенным усердием приступил к исследованию всех аскетических творений православных писателей по изданиям, мало кому известным, и особенно по древнейшим рукописям библиотек Иерусалимской, Саввинской и Афонский» ⁷³⁸; также: «Наряду с официальной деятельностью иером. Феофан знакомился с подвижнической жизнью на Афоне, в Египте и Лавре Саввы Освященного и сам старался подражать им, изучал писания древних аскетов, для чего рылся в библиотеках востока, больше пользовался отечниками, сборниками писаний св. подвижников; к этому времени относится собирание рукописей и печатных изданий, которые он после издал в переводе с греческого или новогреческого языка на русский язык. В это же время Феофан занимался переводом по частям творений святых отцов, греческого Добротолюбия..» ⁷³⁹ а также: «Собственноручный список, выполненный иеромонахом Феофаном в 1848 г. с греческой рукописи, озаглавленной «Антиоха, монаха Лавры аввы Саввы, к игумену Евстафию сто тридцать глав различного содержания» ⁷⁴⁰      .

Показательно, что, помимо переводов, важных для пасторологии, святитель Феофан занимался и переводами документов официального характера, которые помогли пролить свет на дела дипломатии. Ниже представленные сведения взяты из отчета об ученых занятиях Российской духовной миссии в Иерусалиме в течение второй половины 1848 г., составленного архимандритом Порфирием (Успенским): «Иеромонах Феофан усердно занимался исследованием аскетических творений и перевел семь патриарших грамот творения патриарха Досифея. Переводами таковых грамот предполагается достигнуть цели: собрания актов духовной дипломатии и духовного судебного красноречия Восточной Православной Кафолической Церкви» ⁷⁴¹.

Далее хотелось бы обратить внимание на связь творений святителя с трудами отцов благочестия: «Учение епископа Феофана во многом родственно учению преподобного Паисия Величковского. Это особенно заметно в раскрытии тем старчества, умного делания и молитвы. В своих сочинениях святитель Феофан не раз указывал на свое благоговение пред творениями старца Паисия» ⁷⁴².

Важно отметить внутренний прием святителя в деле преемственности, который указывает на то, что для любого духовного дела важно не полагаться только на свои силы, нужно всегда советоваться с более опытными в духовной жизни пастырями овец Христовых: «он не полагался на свои силы и показал свои лекции знатоку аскетических творений, архимандриту Сергиевой пустыни близ Петербурга Игнатию (Брянчанинову), который прочел и одобрил их» ⁷⁴³.

Анализируя тексты святителя Феофана с точки зрения его личного духовного богословского рассуждения и выводов по рассматриваемым им духовным вопросам, можно сказать, что он подходил к ним с большой долей свободы, при этом то заимствуя необходимое, то опуская то, что ему казалось неудобоносимым или неполезным относительно времени и места применения правил. То есть большинство переводов святителя Феофана Затворника представляют собой скорее пересказ или, лучше сказать, адаптацию текстов относительно потребностей людей.

Так, переводя на русский язык «Добротолюбие», святитель Феофан не случайно сокращал, изменял или вовсе опускал те места, где говорилось о психосоматическом методе. Он счел необходимым «пропустить те статьи, в которых об этом говорится» ⁷⁴⁴. В издании творений преподобного Симеона Нового Богослова святитель Феофан опустил те места «Метода священного внимания и молитвы», где описывается психосоматическая техника сведения ума в сердце. Пропуск в тексте он снабдил следующим примечанием: «При этом святой Симеон указывает некие внешние приемы, кои иных соблазняют и отбивают от дела, а у других покривляют самое делание. Так как сии приемы по недостатку руководителей могут сопровождаться недобрыми последствиями, а между тем суть не что иное, как внешнее приспособление к внутреннему деланию, ничего существенного не

дающее, то мы их пропускаем» ⁷⁴⁵.

Таким образом, видна необходимость союза богословской мысли с современным анализом состояния общества. Об этом процессе писал прот. Георгий Флоровский и называл его «неопатристическим богословским синтезом», который смог дать ответы на актуальные вопросы современного общества, решение которых позволит вывести его ко Христу как Источнику спасения: «Этот синтез должен быть патристическим, верным духу и созерцанию отцов. Вместе с тем он должен быть и неопатристическим, поскольку адресуется новому веку, с характерными для него проблемами и вопросами» ⁷⁴⁶. Именно такое созвучие можно видеть в трудах и деятельности святителя Феофана Затворника.

Основой для трудов святителя Феофана Затворника служили почти всегда исключительно творения именно восточных церковных учителей и аскетов, а значит, он в большем объеме пользовался трудами Священного Писания и святых отцов, что явно отобразил в своих трудах, особенно в области христианской духовной мудрости. Он смог показать такую духовную живость ума, как и святые отцы в IV в.

Труды святителя по своему внутреннему содержанию близки святоотеческим и аскетическим воззрениям. Он тщательно со всех сторон изучал внутренний смысл текстов святых отцов. Поэтому святитель был «верным и типичным продолжателем отеческой традиции в аскетике и богословии» ⁷⁴⁷; также святитель был знаком с трудами в области святоотеческой аскетической письменности, «выдающимся не только по глубине, но и по широте обнятого им аскетического материала» ⁷⁴⁸. При этом нельзя сказать, что он богословствовал только в теоретическом направлении, его труды были ориентированы на живой, деятельный духовно-пастырский опыт, который и можно смело назвать душепопечением. А оно должно быть действенным и живым, но только если будет основано на текстах Священного Писания и Предания Матери Церкви: «Мы не знаем ни одного богослова, который до такой степени был бы проникнут библейским и святоотеческим духом, до какой последний проглядывает в каждой строке у епископа Феофана. Прямо можно сказать, что его нравоучение есть в общем библейско-отеческое. И в этом самое великое его достоинство» ⁷⁴⁹      .

Святитель Феофан смог тонко, и главное, доступно отразить в своих трудах аскетические особенности святых отцов для понимания глубокого смысла содержащихся там духовных истин для людей, живших в эпоху, когда писал святитель; приемлемы они и в наши дни. Он смог тонко разобраться и доступно показать глубокий внутренний потенциал человека, обозревая его душевные и духовные способности. По словам профессора Георгия Миролюбова, «широта и глубина знаний епископа Феофана поражает читателя его творений: о духовной жизни он пишет как исследователь-естествоиспытатель»      ⁷⁵⁰; смотри также: «Святоотеческое аскетическое мировоззрение, прошедши через призму глубокого и тщательного изучения епископа Феофана, сделалось как бы его собственным, так что его собственное мировоззрение без всякого преувеличения можно назвать святоотеческим, – не только по общему духу и основному содержанию, но даже и по самой форме своего выражения и раскрытия» ⁷⁵¹. Все аскетические трактовки святителя Феофана пережиты им самолично и составляют его духовный опыт, который и лег в основу творений. Писательский духовный подвиг проходил под благодатным действием Святого Духа, ибо только по воле Божией и под действием благодати Святого Духа человек может писать богословские труды.

Кроме того, нужно помнить о внутренней мотивации человека на пути изменения себя в лучшую сторону, но при этом важно будет еще заметить, что создать ее может только такой человек, который сам прошел горнило духовного опыта. Поэтому святителя Феофана можно назвать «опытным церковным учителем христианской нравственности, выносившим свои мысли и убеждения в глубине своей души» ⁷⁵².

В заключение хотелось бы подытожить представленные выше свидетельства и факты, что именно через преемственность святым отцам святитель Феофан смог в Духе и истине изобразить достижимый идеал истинной христианской жизни и при этом показать пути, ведущие к его достижению. Он «не строил системы ни догматической, ни нравоучительной, он хотел только очертить образ христианской жизни, показать направление духовного пути, и в этом его несравненное историческое значение» ⁷⁵³      , которое ярко отразилось во всем наследии

преосвященного, в том числе и в трудах, обращенных к Тамбовской и Владимирской пастве.