Духовные центры и авторитеты в жизни и творчестве святителя Феофана Затворника

Начальное и основополагающее влияние на будущего святителя, безусловно, оказало родительское воспитание и домашнее окружение. Егор (Георгий) Говоров рос в селе, в котором на приходе настоятелем был его отец – протоиерей и благочинный. Воспитывала мальчика большая и дружная семья священно- и церковнослужителей российской глубинки, старшие члены которой были для него первыми авторитетами, оказавшими формирующее воздействие на его личность. Примером собственной жизни они привили ему глубокую веру, послужившую основой для всех последующих занятий: как духовных, так и литературных, а также особенное трудолюбие и благочестие, укорененное в молитве.

Впоследствии святитель признавал, что первые уроки богословия получил еще в семилетнем возрасте от матери. Она знала наизусть жития святых и рассказывала или зачитывала истории из их жизни своим детям [18, с. 350]. А паломничества вместе с семьей в Задонский монастырь к месту погребения святителя Тихона Задонского, в то время еще не прославленного Церковью¹, на всю жизнь оставили в душе Егора Говорова любовь к этому епископу аскету. В дальнейшем это расположение укреплялось по мере знакомства с его творениями. «С мальства я люблю его, – и маленький еще ходил к нему. И писания его все сладки и пресладки!» [9, л. 27] – так впоследствии характеризовал епископ Феофан свое отношение к святителю Тихону Задонскому.

К первым духовным центрам, повлиявшим на становление святителя Феофана, необходимо отнести духовные школы, в которых он проходил обучение: Ливенское училище, Орловскую семинарию и Киевскую академию.

В годы учебы в училище серьезное влияние на формирование характера подростка Георгия Говорова оказал его первый наставник Иван Васильевич Петин². Святитель хранил о нем добрую память и поддерживал с ним переписку спустя многие годы [7, с. 51]. Преподаватель древнегреческого языка в Ливенском училище Иван Павлович Тезавровский проводил дополнительные занятия для наиболее прилежных из своих учеников [5, с. 52]. Этот педагог сумел настолько полно передать знания по своему предмету Егору Говорову, что в семинарии тот был учителем древнегреческого для учащихся низших отделений. Впоследствии этот багаж знаний послужил базой для перевода святителем рукописей древних подвижников.

В семинарии у Георгия Говорова также было немало талантливых преподавателей, развивших его способности и природную любознательность. Один из них – учитель словесности Николай Иванович Городецкий, впоследствии церковный иерарх³. Его уроки запомнились будущему святителю, на что есть указания в его поздних письмах [15, с. 31]. Неудивительно, что первый удачный опыт написания духовного сочинения святителя относится ко времени обучения в семинарии. Его проповедь на свободную тему, написанная на Рождественских каникулах, обратила на себя внимание ректора семинарии, будущего митрополита Санкт-Петербургского Исидора (Никольского) [15, с. 31].

Особый интерес еще в семинарские годы Егор Говоров проявил к изучению философии и психологии. Во многом это была заслуга талантливого педагога Евфимия Андреевича Остросмысленского [5, с. 54], ради посещения лекций которого Егор по собственному желанию дважды прошел курс обучения в философском классе.

Интерес Георгия Говорова к философии окончательно закрепился в Киевской академии, где в то время, по мнению современника, было лучшее преподавание философии [2, л. 10 об.]. Здесь на первый план выступает личность профессора Петра Семеновича Авсеньева, впоследствии принявшего монашеский постриг с именем Феофан. Влиянием его лекций объясняется тот факт, что в трудах Вышенского Затворника исследователи находят использование отдельных мыслей Гегеля [1, р. 46; 8] и Г. Шуберта. На это, например, указывает протоиерей Георгий Флоровский: «В свое время, в студенческие годы в Киевской академии, он был слушателем Феофана Авсеньева и его лекций по психологии (по Шуберту, «История души»), не забывал и в своем «уединении». В одном из своих писем, и с прямой ссылкой на Авсенева и Шуберта, Феофан развивает очень любопытные мысли» [19, с. 506].

Во время получения Георгием Говоровым академического образования преподавание богословских наук в Киевской академии освобождалось от формализма и латинизированности: в общении учителей и студентов в рамках учебного процесса все больше места занимал русский язык, вводился историко-сравнительный метод изложения. Новатором в этой области был святитель Иннокентий (Борисов), впоследствии архиепископ Херсонский, ректорство которого студент Георгий Говоров застал в самом начале своего академического обучения. Видный историк, доктор богословия и талантливый проповедник, епископ Иннокентий оказал влияние на многих своих студентов. По словам племянника святителя Феофана – Ивана Александровича Крутикова, каждая его лекция «возбуждала много толков между студентами и на многие думы их наводила [6, с. 262].

С именами преосвященного Иннокентия (Борисова) и профессора Авсеньева современные исследователи связывают возникновение первой русской христианской антропологической школы. Много почерпнул отсюда и святитель Феофан [20; 4].

Из преподавателей Киевской духовной академии также стоит отметить ее инспектора иеромонаха Дмитрия (Муретова). Будущий архипастырь читал догматическое богословие, и мемуаристы усматривают его влияние на будущие выдающиеся труды его студентов, особенно митрополита Макария (Булгакова) [6, с. 263]. Высокую оценку своему преподавателю догматического богословия дал сам святитель Феофан, утверждая, что «самым даровитым по уму, широкому образованию и лучшим по жизни он считал преосвященного Димитрия Херсонского» [13, с. 422].

Исследователи по праву выделяют незаурядное влияние на студентов Киевской духовной академии профессора церковного красноречия Якова Кузьмича Амфитеатрова – ученого, писателя, переводчика, одного из основоположников отечественной гомилетики. Это был человек не только большого ума, но и большой души. Нередко он оказывал помощь нуждающимся. Выучил, например, на свои деньги нищенствовавшего сына дьячка, и тот впоследствии стал епископом. Особенно профессор благоволил Егору Говорову как своему земляку, которого часто приглашал к себе в дом для дружеского общения [3, с. 50–51]. Яков Кузьмич оказывал моральную поддержку студенту Говорову, когда зимой 1838–39 года тот остался круглым сиротой и в столь молодом возрасте принял на себя заботу о младших членах своей семьи.

Профессора Амфитеатрова выделяла среди других преподавателей особенная убедительность и простота изложения мысли. Эти же черты в свое время усвоят проповеди и сочинения святителя Феофана. Очевидно, наставничество Я. К. Амфитеатрова было решающим в деле воспитания проповеднических и писательских талантов епископа Феофана. «Никто лучше его не писал» [3, с. 52], – говорил однокурсник Георгия Говорова по академии Макарий (Булгаков), будущий митрополит Московский.

Можно признать, что Киевская духовная академия оказала глубокое влияние на формирование святителя Феофана как ученого, верного Православию богослова, проповедника и христианского писателя.

Однако было бы не совсем правильно рассматривать период обучения Георгия Говорова в академии исключительно с точки зрения его научно-богословского развития. Несомненно, свое воздействие на внутреннее формирование будущего святителя оказала близость Киевской духовной академии к древнейшему центру русского монашества – Киево-Печерской Лавре. Духовное окормление в Лавре было доступно всем студентам академии на протяжении всех лет их обучения. И студент Георгий Говоров не преминул воспользоваться этой возможностью. О его связи с лаврскими монахами свидетельствовал в разговоре епископ Иннокентий (Борисов) [11, с. 153].

Достоверно известно, что академическое духовенство и лаврское монашество весьма сильно влияли на студентов. Так, об одном из преподавателей, позже постриженном в монашество, епископ Феофан отзывался как о муже дивном⁴ [16, с. 96]. В числе принявших монашеский постриг студентов академии монах Феофан был у духовника Киево-Печерской Лавры преподобного Парфения (Краснопевцева). Старец советовал им, вступившим на иноческий путь, молиться непрестанно [12].

В одном из ранних сочинений святитель Феофан обосновывает необходимость духовного наставника для правильного прохождения духовной жизни. Таким руководителем для него стал епископ Иеремия (Соловьев), который полтора года был ректором академии во время обучения в ней святителя Феофана. Еще до своего епископства архимандрит Иеремия совершил монашеский постриг студента Георгия Говорова. На следующий же день после архиерейской хиротонии епископ Иеремия рукоположил монаха Феофана (Говорова) в сан иеродиакона, а позже – во иеромонаха. По окончании иеромонахом Феофаном академии епископ Иеремия был непосредственным его начальником, когда тот возглавлял Киево-Софийские духовные училища. И до конца жизни они поддерживали переписку.

Епископ Иеремия был аскетом, хорошо знал творения древних подвижников – преподобных Исаака Сирина, Иоанна Лествичника, Антония Великого и русских святителей Димитрия Ростовского и Тихона Задонского. Можно предположить, что под его влиянием святоотеческая мысль и православная аскетика стали основным источником вдохновения святителя Феофана.

По окончании духовных школ святитель Феофан сочетал начальственные должности в духовных школах с преподавательской деятельностью. Свои лекции по курсу нравственного богословия он старался выстроить согласно основам христианской аскезы. В связи с этим необходимо упомянуть еще одну значимую для святителя Феофана личность из числа его современников – святителя Игнатия (Брянчанинова). Будучи архимандритом Сергиевской пустыни, он ознакомился с содержанием лекций, которые тот читал, и одобрил их. Впоследствии эти лекции под заголовком «Путь ко спасению» вышли отдельным изданием в переработанном виде. «Это мои уроки академии студентам С.-Петербургской, – пояснял об этой книге сам святитель Феофан. – Конспект пересмотрен с о. архимандритом Игнатием – после бывшим архиереем Брянчаниновым, и им одобрен. Это было в 46–7 годах» [14, с. 222]. Впоследствии, уже как епископ Владимирский, святитель Феофан имел краткую переписку со святителем Игнатием [10], когда тот уже пребывал на покое. Из последней переписки следует, что святитель Феофан глубоко уважал святителя Игнатия и внимательно читал его произведения.

Также необходимо отметить, что долгие годы святитель Феофан Затворник соприкасался с таким видным церковным деятелем, как святитель Филарет Московский, вступившим в его жизнь как рецензент его магистерской работы и не покидавшим ее до самой своей праведной кончины. Интересно отметить, что переписка со святителем Филаретом была опубликована еще в первых собраниях писем святителя Феофана, но до сих пор исследователи продолжают выявлять ее новые дополнения.

В контексте влияния на святителя нельзя не сказать о его поездках на Восток: сначала в качестве члена первой Русской духовной миссии в Иерусалиме, а затем как настоятеля Русской посольской церкви в Константинополе. По оценке протоиерея Георгия Флоровского, «поездка на Восток была событием в жизни Феофана. Его церковный кругозор очень раздвинулся» [19, с. 502]. Это замечание верно по ряду причин.

Во время длительных путешествий будущий святитель познакомился с умонастроениями духовенства центральной и южной России, с жизнью разных Поместных православных Церквей, существовавших на территории Османской империи и в Египте, с искусством и системой образования в центрах западного христианства. Во время заграничных командировок он непосредственно общался с российскими дипломатами, представителями многих христианских конфессий, а также нехристианских религий и даже побывал на приеме у Папы Римского.

Находясь на Ближнем Востоке, иеромонах Феофан изучал древние и новые языки, копировал многие памятники древней христианской письменности, обучался иконописи и живописи, знакомился с культурой и бытом восточных церквей, монастырскими уставами и аскетической практикой известнейших обителей в Палестине, Фиваиде и на горе Синай. Так, во время проживания в монастыре Саввы Освященного в Палестине с целью поиска и копирования рукописей в монастырской библиотеке святитель узнал монашеские традиции, насажденные еще древними подвижниками [14, с. 6].

Неслучайно протоиерей Георгий Флоровский заметил, что «в мировоззрении Феофана есть какая-то вселенская смелость» [19, с. 502]. Благодаря пребыванию в заграничных командировках святитель смог увидеть проблемы современного ему христианства на Востоке, на Западе и внутри России. Вместе с тем он получил редкий для его времени доступ к творениям древних христианских аскетов, сохранившихся в подлинниках и ранних списках. Святитель Феофан использовал эту возможность, чтобы ответить на собственные вопросы духовной жизни, а затем – на подобные вопросы своих современников.

Святитель Феофан неоднократно свидетельствовал о влиянии на него круга единомышленников, среди которых были духовные лица, монашествующие и миряне.

Одним из авторитетных для него людей был ученый кораблестроитель, изобретатель и публицист Степан Онисимович Бурачок. По словам святителя, этот человек был примером истинного христианина, который «жил по всей широте требований святой веры, ни в чем не отступая от нее и ни в чем себе не поблажая» [17]. Обладая вместе с тем даром учительства христианской истине, Бурачок был наставником для многих людей «всякого звания и чина, из коих многие …пребывают в том, чему научились от него» [17]. О степени доверия ему святителя Феофана свидетельствует тот факт, что Степану Онисимовичу он поведал планы о доработке своего курса по нравственному богословию в конце января 1847 года. И тот, прочитав лекции, «восхитился и воодушевил» иеромонаха Феофана на преподавание курса. Для будущего святителя, отличавшегося недоверием к себе, такая поддержка была принципиально необходима.

Без преувеличений можно признать, что до конца своей жизни Степан Онисимович оставался другом и духовным собеседником святителя Феофана. Их знакомство началось с сотрудничества в патриотическом журнале «Маяк», редактором которого был Бурачок. Работа в журнале принесла святителю Феофану знакомство с Леонидом Кавелиным и другими духовными писателями того времени. После закрытия журнала все по-прежнему собирались в доме Бурачка для общения, о котором святитель Феофан вспоминал: «Тут шел обмен задушевных мыслей и убеждений, происходило решение вопросов и порождение их, разгоняемы были сомнения, разъяснялись недоумения. Всякий таким образом богатился истиною» [17]. Безусловно, это общение во многом повлияло на формирование образа мысли и характерных особенностей публицистики святителя.

Нельзя не сказать и о переписке святителя, не только служившей средством выражения его мыслей, но и источником его писательской деятельности. Многие его произведения были ответом на письменные вопрошания. Нередко «его письма разрастались в статью или проповедь» [19, с. 504]. В переписке с афонскими монахами до мельчайших подробностей можно проследить историю создания многих сочинений святителя Феофана от первоначального замысла до последней корректорской правки издания.

Вообще анализ переписки святителя с разными лицами, его собственные свидетельства в этих письмах, а также изучение обстоятельств переписки могут дать много информации для раскрытия влияния духовных центров и отдельных личностей на святителя Феофана и его творчество.

Следует отметить, что рассматриваемая тема еще недостаточно раскрыта в исследовательской литературе. Сегодня мы располагаем значительной источниковой базой для исследования самых разных аспектов заявленной темы. Так, в детальной проработке нуждаются вопросы влияния на личность святителя Феофана его детских учителей, отношений с епископом Иеремией, монахами Киево-Печерской Лавры и Афона, знакомства с христианскими центрами Ближнего Востока, Средиземноморского региона и Западной Европы, известного преимущественно по воспоминаниям епископа Порфирия (Успенского). Наряду с этим требуют пристального изучения проблемы авторитетов и влияний в преподавательской деятельности святителя Феофана, а также влияние его корреспондентов на проблематику его публицистики и духовных сочинений.

1. Pikovskiy I. V. Interrelation between anthropology and psychology in the works of St. Theophan the Recluse // Issues of Theology. 2021, vol. 3, no. 1. Pp. 45–57.

2. Воспоминаия о святителе Феофане (Говорове) священника Иоанна Крутикова // ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1967. Л. 9–17 об.

3. Георгий (Тертышников), архимандрит. Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении: Магистерская диссертация. Сергиев Посад. МДА., 1989. Т. 1. Ч. 1. 320 с.

4. Каледа П. И., диак. Свт. Феофан Затворник и антропология киевской духовной школы // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2019. № 4 (28). С. 110–123.

5. Крутиков И. А. Святитель Феофан затворник и подвижник Вышенской пустыни // Душеполезное чтение. 1897. Ч. 1. С. 41–59.

6. Крутиков И. А. Святитель Феофан затворник и подвижник Вышенской пустыни // Душеполезное чтение. 1897. Ч. 1. С. 261–271.

7. Летопись жизни и творений Феофана, Затворника Вышенского. Т. I: 1815–1859. М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2016. 928 с.

8. Никулина Е. Н. Идеи Г. Гегеля в педагогическом наследии святителя Феофана Затворника // Вестник ПСТГУ. Серия 4: Педагогика. Психология. 2016. № 4 (43). С. 81–87.

9. Письмо архимандрита Феофана (Говорова) к Степану Онисимовичу Бурачку от 13 декабря 1855 г. // ЦИАМ. Ф.2355. Оп. 1. Д. 262. Л. 26–27 об.

10. Письмо святителя Феофана (Говорова) от 29 мая 1865 г. и ответное письмо святителя Игнатия (Брянчанинова) от 7 июня 1865 г. // РНБ РО. Ф. 1000. Оп.2. Ед. хр. 531. Л. 440–442.

11. Порфирий (Успенский), епископ. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записки епископа Порфирия Успенского: в восьми частях. СПб., 1894–1902. Ч. III. 718, ил.16 с.

12. Приготовление к затвору и затворническая жизнь преосвященного Феофана // Душеполезное чтение. 1894. Ч. 1. С. 521–522.

13. Рыбинский В. П. Памяти преосвященного Феофана, епископа Владимирского и Суздальского. // Труды Киевской Духовной Академии. 1894. № 4. С. 421–435.

14. Собрание писем епископа Феофана. Вып. I. М.: 1898. 270 с.

15. Собрание писем епископа Феофана. Вып. IV. М., 1899. 264 с.

16. Собрание писем епископа Феофана. Вып. VII. М. 1900. 256, Х с.

17. Феофан (Говоров) Затворник, свят. Генерал-майор Степан Онисимович Бурачек, в нравственно-религиозном отношении // https://www.miloserdie.ru/article/svt-feofan-zatvornik- uteshenie-tem-kto-poteryal-blizkogo-cheloveka/

18. Флоринский Николай, протоиерей. Памяти преосвященного Епископа Феофана // Воскресное чтение. Киев. 1894. № 22. С. 348–356.

19. Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. М.: Институт русской цивилизации, 2009. 841 с.

20. Хондзинский П. В., прот. Антропология святителя Феофана Затворника и зарождение первых персоналистических концепций в русском богословии // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2017. Вып. 70. С. 11–27.