Ближний круг святителя Феофана. Новые сведения о П.С. Лукомской

Аннотация. Княгиня Пелагея Лукомская является одной из самых загадочных фигур из окружения святителя Феофана. Множество сторон ее жизни остаются тайной для исследователей. Известно, что она являлась духовной дочерью и корреспондентом архипастыря, а также человеком из его близкого окружения. Автор данной статьи использовала некоторые генеалогические факты о роде Лукомских, найденные священником Георгием Павловичем, для того чтобы исследовать историю данной личности. В статье представлены фрагменты писем княгини и переписок, в которых она упоминается.

Abstract. Princess Pelageya Lukomskaya is one of the most mysterious figures from the entourage of St. Theophan. Many aspects of her life remain a mystery to researchers. It is known that she was the spiritual daughter and correspondent of the archpastor, as well as a person from his inner circle. The author of this article used some genealogical facts about the Lukomsky family which were found by the priest Georgy Pavlovich in order to investigate the history of this person. The article presents fragments of the Princess» letters and correspondence in which she is mentioned.

Духовная дочь и корреспондент святителя Феофана – княгиня Пелагея Сергеевна Лукомская занимала особое место в его окружении. Княгиня (так она подписывалась, и так с легкой иронией именовал ее Феофан в переписке с близкими) и сама оказала несомненное влияние на жизнь святителя, а впоследствии стала его помощницей, вошла в круг близких ему лиц.

Личность этой женщины интересовала многих исследователей, но до сих пор обстоятельства ее жизни были совершенно неизвестны: кто был ее муж, как проходила их семейная жизнь, когда она овдовела, кто такая княжна Феофания Лукомская, похороненная рядом с ней – одни вопросы!

Разные источники представляют ее мужа то придворным архитектором, то военным. Какие-то сведения, мелькнувшие в письмах, архивных делах, интернете, часто ошибочны. Ранее нами были выявлены многие лица из персоны рода Лукомских, но привязать мужа княгини к определенной ветви этого рода не представлялось возможным. Наше сообщение, в свою очередь, не претендует на окончательную полноту, но представляет выявленные биографические сведения из жизни княгини.

Мы использовали некоторые генеалогические факты о роде Лукомских, найденные священником Георгием Павло́вичем (с. Дивеево) и любезно сообщенные нам. Выражаем о.Георгию свою горячую благодарность. Общение с ним вдохновило нас к возобновлению и завершению давно начатого исследования. Также благодарим Санкт-Петербургских исследователей – архивистов Галину Михайловну Степанову и Нину Вячеславовну Новикову, неизменно оказывающую информационную поддержку нашим работам.

Пелагея Сергеевна была ровно на год старше святителя Феофана, практически была его ровесницей. Она родилась 3 января 1814 г. в семье санкт-петербургского купца Сергея Ивановича Кусова и его жены Хионии Николаевны, на Васильевском острове в Санкт-Петербурге. Через две недели, 18 января, младенца Пелагею крестили в Благовещенской церкви на Васильевском острове, в этом храме до его преобразования в монастырский, совершались все таинства семьи Кусовых. Восприемниками девочки были ее дед по отцу, коммерции советник и кавалер Иван Васильевич Кусов и бабушка по матери, Наталья Моисеевна, жена санкт-петербургского купца Николая Кувшинникова [17, л.12; 15 с.117, 126].

Позднее нами была найдена оригинальная метрическая запись Крещения Пелагеи Сергеевны (ЦГИА. Ф.19. Оп.111. Д.176. Метрические книги церквей СПб., 1814г. Л.284).

Приведем некоторые сведения из истории семьи Кусовых, опубликованные в справочнике А.В. Краско и Г.К. Ольхиной, дополняя фактами, найденными нами.

Предки Пелагеи Сергеевны происходили из крестьян с. Клементьева Московского уезда, принадлежавшего Троице-Сергиеву монастырю.

Ее прапрапрадед Григорий Кусов (родился не позднее 1712 г.) вместе со своим братом торговал игрушками в Санкт-Петербурге. Игрушечный промысел традиционен для жителей Троицкого посада и его окрестностей и продолжается поныне.

Сын Григория – Василий Григорьевич (01.01.1729, Троицкий посад Моск. уезда – 18.09.1788, Санкт-Петербург) поднялся до санкт-петербургского первостатейного купца. Он вел обширную заграничную торговлю с Германией, Францией, Англией через С.-Петербургский порт. Основанная им фирма более 100 лет занимала значимые позиции.

После удаления Василия Григорьевича от дел во главе фирмы стал его сын, санкт-петербургский первостатейный купец Иван Васильевич Кусов (07.01.1750–18.08.1819), коммерции советник¹ и кавалер орденов св. Владимира 4-й степени и св. Иоанна Иерусалимского, дед Пелагеи Сергеевны. Иван Васильевич был одним из учредителей Российско-Американской компании, основал в Петербурге сахарный, поташный, водочный и кожевенный заводы. В 1800 г. он среди первых трех санкт-петербургских коммерсантов получил звание коммерции советника, одновременно с учреждением этого звания. Иван Васильевич жил в собственном доме по 1-й линии Васильевского острова (ныне дом 58) в приходе Екатерининской церкви², имел многочисленное потомство от трех жен. Его первая жена Пелагея Ивановна, ур. Кокушкина (1759–1797), родила 13 детей.

Для нас важно то, что среди ее детей были дочь Александра Ивановна, в замужестве Ростовцева, мать Якова Ивановича Ростовцева, и сын Сергей Иванович, отец княгини. Таким образом, Яков Иванович Ростовцев и Пелагея Сергеевна Лукомская – двоюродные брат и сестра. Близкое родственное общение между их семьями никогда не прерывалось. Пелагея Сергеевна часто прибегала к помощи Ростовцева в трудные моменты своей жизни и жизни близких ей людей.

Отец Пелагеи – Сергей Иванович Кусов (1.10.1884–30.03.1824) первоначально состоял при капитале отца, а после его смерти вел дела вместе с братьями, капитала от своего имени не объявлял. Был масоном. За ним нераздельно с братьями было родовое имение: в Санкт-Петербурге 2 каменных дома, сахарный и кожевенный заводы, 15 каменных лавок, 6 каменных амбаров и дача на Каменном острове.

Сергей Кусов женился 21 февраля 1812 г. на Хионии Николаевне Кувшинниковой (11.06.1793–4.6.1856), иногда ее называли Фиония, дочери санкт-петербургского купца Николая Кувшинникова и его жены Натальи Моисеевны. Венчались молодые в Благовещенской церкви на Васильевском острове, поручителями были брат жениха, первостатейный санкт-петербургский купец Николай Иванович Кусов, и смоленский купец Николай Климович Савельев.

Сергей Иванович и Хиония Николаевна имели четырех дочерей (приводим их фамилии в замужестве):

Пелагея Лукомская (03.01.1814–07.12.1877);

Наталья Кусова (род. 13.01.1816);

Мария Ольхина (28.12.1817–8.6.1910);

Юлия Косиковская (08.01.1819–05.12.1887).

С. И. Кусов умер 30 марта 1824 г., не дожив до 40 лет. После смерти мужа Хиония Николаевна объявила капитал от своего имени по 3-й гильдии, то есть стала купчихой.

Небольшие воспоминания о вдовствующей Хионии Николаевне Кусовой нашлись в книге Марии Федоровны Каменской, дочери графа Федора Петровича Толстого, президента Академии художеств [11, с. 121–122]. Оказывается, мать Пелагеи Сергеевны находилась в дружеских отношениях с семьей гр. Ф.П. Толстого, была у них «своим человеком». Видимо, корни этой близости надо искать в общей масонской деятельности гр. Ф.П. Толстого и С.И. Кусова. Кроме того, два родных брата Сергея Ивановича занимали видные должности в ложе, которую возглавлял граф Федор Петрович Толстой.

Мария Федоровна Каменская дает краткий портрет «хорошенькой молодой вдовы», хотя она ошиблась в ее девичьей фамилии. Описание относится к лету 1826 г.: «…русская дебелая красавица… Фиона Николаевна, потеряв мужа, остриглась под гребенку, распустила громадный черный фланелевый с плерезами шлейф, укрылась с головы до ног вдовьим креповым покрывалом и не переставала, глубоко вздыхая, молча, своими небесно-голубыми глазами глядеть куда-то вдаль… Конечно, она не могла оживить наш дом, но была так трогательно хороша, что от нее невозможно было отвести глаз» [11, с. 121–122]. Автор мемуаров, Машенька Толстая (род. 1817 г.), была очень дружна с девочками Кусовыми, «провела с ними… молодость» [11, с. 121–122]. Каменская предполагала в дальнейших разделах книги рассказать подробнее об этом счастливом для нее времени и о семье Кусовых, но возраст и пошатнувшееся здоровье мемуаристки не позволили выполнить задуманное. Однако краткие зарисовки М.Ф. Каменской позволяют представить не только внешность Хионии Николаевны, но и круг общения ее дочерей.

По тому, что третья дочь Кусовых – Мария Сергеевна Ольхина – много лет прослужила директрисой Мариинского института, видно, что своим дочерям Хиония Николаевна дала прекрасное образование. Несомненна и искренняя привязанность к ней дочерей Пелагеи и Юлии: она была постоянной восприемницей их детей – своих внуков.

27 ноября 1837 г. Хиония Николаевна Кусова с дочерьми были сопричислены к роду своего свекра и внесены в 1-ю часть дворянской родословной книги [17]. Несомненно, у всех дочерей было хорошее приданое.

Как сложилась жизнь второй дочери Кусовых – Наталии Сергеевны, нам неизвестно. Судя по неизменившейся фамилии, замуж она не выходила.

Третья дочь – Мария Сергеевна – вышла замуж 13 января 1839 г. за Александра Александровича Ольхина (20.06.1812–07.04.1873), сына богатейшего фабриканта Александра Васильевича Ольхина. Ее свекор А.В. Ольхин, как и ее дед И.В. Кусов, одним из первых был пожалован званием коммерции советник, а вскоре и дворянством. В семье Марии Сергеевны родились три сына и три дочери. Старший сын увлекся революционным движением и доставил матери много неприятностей. Младшая дочь Фаина Александровна была замужем за Алексеем Дмитриевичем Поленовым, братом художника В.Д. Поленова. Ему принадлежало сельцо Алексеевское-Воейково Елецкого уезда Орловской губернии.

Четвертая, младшая дочь Сергея Ивановича и Хионии Николаевны – Юлия Сергеевна – вышла замуж 6 июля 1842 г. за Валентина Андреевича Косиковского, сына санкт-петербургского купца 1-й гильдии Андрея Ивановича Косиковского. В семье родилось шестеро детей.

Позже сестер, в 1843 г. вышла замуж старшая дочь Кусовых – Пелагея.

«№ 7. 10 февр. 1843 г. – в Екатерининской церкви на Васильевском острове. Жених: корпуса морской артиллерии 1-й бригады поручик князь Александр Лукомский, православного исповедания, первым браком, 31 года.

Невеста: умершего дворянина Сергея Иванова Кусова дочь девица Пелагея Сергеева Кусова, православного исповедания, первым браком, 25 лет.

Екатерининской церкви священник Иоанн Афанасиев Мелиоранский.

Поручители при венчании по женихе: состоящий при Министерстве финансов коллежский регистратор Владимир Мордвин и Гвардии экипажа лейтенант Сергей Васильевич Лошин (Лешин); по невесте: мать родная дворянка Хиония Кусова, лейтенанта начальника штаба генерал-фельцейхмейстера штабс-капитан Александр Александров Ольхин (муж Марии Сергеевны Кусовой) и статский советник Николай Кусов» [15 с. 117, 126; 29, л.259].

Запись о венчании – загадка, так как, вопреки всяческим правилам, не указано отчество жениха. В результате проделанных нами работ мы смогли установить, что мужем Пелагеи Сергеевны стал князь Александр Иосифович Лукомский (1811–15.05.1850).

Строго говоря, Лукомские не имели права именоваться князьями, так как титул не был подтвержден документами, но ветвь, к которой принадлежал Александр Иосифович, упорно употребляла этот титул, а его брат Дмитрий даже писал: «князь Дмитрий Осипов из Ольгердов Лукомский».

Родители Александра Иосифовича: Иосиф Гиляриевич Лукомский (ум. ранее 1832 г.) и Анна Егоровна, ур. фон Дрейнегакер. В 1817 г., на момент рождения сына Дмитрия семья жила в Псковской губернии в имении генерал-майора В. М. Мордвинова [16, с. 127–158], в это время Иосиф Гиляриевич служил земским исправником Новоржевского уезда Псковской губернии. Связь с семьей Мордвиновых у братьев Александра и Дмитрия Лукомских не прерывалась. Так, в 1843 г. при бракосочетании Александра Иосифовича и Пелагеи Сергеевны одним из поручителей по жениху был коллежский регистратор Владимир Мордвинов; в 1844 г. Дмитрий Михайлович Мордвинов стал крестным отцом Якова, первенца этой пары.

Александр Иосифович Лукомский прослужил на Черноморском флоте в морской артиллерии 16 лет, участвовал в Турецкой кампании, был в нескольких походах на Кавказе [18]. Ранее мая 1845 г. уволился от службы в чине штабс-капитана, пенсии не выслужил. Позднее Пелагея Сергеевна писала о нем: «Муж служил честно, но блистательного или чего-нибудь особенного ничего не сделал» [18].

После отставки и до самой смерти Александр Лукомский служил смотрителем строительных материалов при Санкт-Петербургском Воспитательном доме.

4 января 1844 г. у Пелагеи Сергеевны родился первенец Яков, вскоре умерший. Крестили младенца в церкви св. вмч. Екатерины на Васильевском острове, там же, где венчались Лукомские за год перед этим. Через год с небольшим, 21 мая 1845 г. родился второй сын, которого также назвали Яковом (видимо, в честь Якова Ивановича Ростовцева), также умерший в младенчестве. Крестили второго Якова уже в церкви Воспитательного дома, по месту службы отца. Восприемницей обоих сыновей была их бабушка Хиония Николаевна Кусова.

Именно к этому времени (1845–1846) надо отнести знакомство княгини Лукомской с иеромонахом Феофаном (Говоровым), прибывшим в Петербург в начале 1845 г. для службы в Санкт-Петербургской духовной академии. Пелагея Сергеевна входила в число близких людей семьи Степана Онисимовича Бурачка. Несомненно, Лукомская играла заметную роль в этом дружеском кружке, во всяком случае, она как-то выделялась из среды просто знакомых будущего святителя. Подтверждение этого находим в коротенькой записке к С.О. Бурачку, написанной иеромонахом Феофаном в октябре 1847 г. в день отъезда с миссией из Санкт-Петербурга в Иерусалим: «…Час, другой – и отъедем. Кланяюсь всем вам, и всем знаемым через вас – и Княгине…» [31, л. 67]. Как уже говорилось, в переписке с близкими Феофан ее именовал просто «Княгиня».

13 января 1849 г. умерла дочь Пелагеи Сергеевны – Мария, 4 месяцев, похоронена на Смоленском кладбище. Запись о ее рождении не выявлена. Возможно, у Пелагеи Сергеевны рождались еще дети, но все они умерли в младенчестве.

Александр Иосифович Лукомский прожил короткую жизнь – он умер 15 мая 1850 года от чахотки, 39 лет, перед этим долго болел. Его вдове исполнилось 36 лет. Видимо, тяжелая атмосфера в семье усугублялась бедственным материальным положением. Впоследствии Лукомская писала: «Состояние мое утрачено все до последнего, несчастным банкротством (мужа?) и его долговременною болезнию» [18]. Отпевали А. И. Лукомского в Новосильцевской церкви (церковь святого равноапостольного князя Владимира при Орлово-Новосильцевском благотворительном заведении) [21, л. 267]. В 1850 г. парк Лесотехнической академии, где находилась Новосильцевская церковь, относился к Санкт-Петербургскому уезду.

«№ 107. 15–18 мая 1850 г.

Александр Иосифович Лукомский князь, служивший при С. П.-бургском Воспитательном³ доме смотрителем строительных материалов. 39 лет, от чахотки.

Свщ. Орлово-Новосильцевского Заведения Тимофей Валдайский».

(ЦГИА. Ф. 457 Смоленское кладбище. 01.03.1850–16.09.1850. Оп.1. Д. 45. Л. 97 об. – 98. Публикуется впервые).

В ГАРФ(Государственный архив Российской Федерации) хранится архивное дело Ф. 109. Оп. 82. Д. 213⁴, состоящее из прошений Пелагеи Сергеевны о воспомоществовании. Из него узнаем некоторые подробности жизни княгини после смерти мужа: она жила с престарелой свекровью, без всяких средств. Никакого пособия через Военное министерство Пелагея Сергеевна не получала, так как муж не выслужил пенсию. Сначала письма обращены к императору Николаю, Александру II. Ежегодно кузен П.С. Лукомской – Яков Иванович Ростовцев через управляющего Третьим отделением Л.В. Дубельта подавал эти прошения. Обратный адрес просительницы: на В. О. (Васильевском острове) в 1-м корпусе на квартире генерал-адъютанта Ростовцева. Интересно, что ни разу в этих письмах не было указано имя умершего мужа. Два письма написаны на французском языке, там княгиня подписывается Pauline. прошениям, находящихся в этом же деле, ее раз или два называют Паулиной Сергеевной. Может быть, это было ее домашнее имя. Разовые пособия выдавались из разных источников: из неприкосновенного капитала и через камердинера государя императора, из собственных сумм Его императорского величества, из канцелярии гр. Орлова, из сумм государственного казначейства и Опекунского совета.

Первая сумма (600 р.) была выдана в ноябре 1850 г., затем пособия выдавались раз в год, обычно к Пасхе, размером около 300 рублей [18].

Через два года после смерти Александра Иосифовича Лукомского, в сентябре 1852 г. на Кавказе умер его брат Дмитрий Иосифович Лукомский, вынужденный по каким-то обстоятельствам служить там с января 1850 г. Уже в декабре 1849 г. семья Дмитрия Иосифовича настолько нуждалась, что его жена Анна Никитична (ур. Бутырская), имея шестерых детей, сдала экзамен на звание домашней учительницы и преподаванием зарабатывала на жизнь [16, с. 127–158]. Одна из их дочерей – княжна Феофания (1848–04.08.1852) [23, л. 131] и похоронена рядом с Пелагией Сергеевной Лукомской [22, с. 703], что указано в Санкт-Петербургском Некрополе. Долгое время считалось, что это дочь самой Пелагеи Сергеевны, но нами установлено, что княжна Феофания – ее племянница, дочь Дмитрия Лукомского. Муж и дети Пелагеи Сергеевны похоронены там же, просто в Петербургском некрополе они не упоминаются [22, с. 703].

По всей видимости, Пелагея Сергеевна старалась в меру возможностей помочь семье деверя. Во всяком случае заботу о престарелой свекрови взяла на себя.

В июне 1856 г. архимандрита Феофана назначили настоятелем посольской церкви в Константинополе, куда он реально прибыл в самом конце 1856 г. Считается, что во время службы в Константинополе началась переписка архимандрита Феофана с П.С. Лукомской [13, с. 49].

Пелагея Сергеевна была очень деятельной натурой – по своему побуждению ходатайствовала о переменах мест служения Феофана. В июне 1857 г. архимандрит Феофан стал ректором Санкт-Петербургской духовной академии. По этому поводу 27 июня 1857г. арх. Порфирий (Успенский) записал в дневнике: «На место ректора здешней академии преосвященного Макария назначен живший со мною в Иерусалиме Феофан. <…> Эта ректура негаданно, нечаянно поручена <…> архимандриту Феофану по настоянию синодального обер-прокурора Толстого, который у кого-то (едва ли не у княжны Лукомской) читал его благочестивые письма, признал его достойнейшим оной ректуры» [14, с. 90].

Действительно, Пелагея Сергеевна давала письма архимандрита Феофана, писанные к ней, православному публицисту Алексею Михайловичу Загоскину (брату писателя) для передачи на краткое время обер-прокурору гр. Александру Петровичу Толстому с тем, чтобы он предложил о. Феофану достойное назначение (сама она прочила его на пост ректора Киевской духовной академии). Для ответа на возможные вопросы обер-прокурора Лукомская написала там же краткое изложение жизненного пути иеромонаха Феофана⁵ [19, л. 1–2 об.]. Александр Петрович прочитал письма и составил для себя благоприятное мнение о духовных качествах Феофана, вполне соответствовавших должности ректора Петербургской академии.

В июне 1859 г. совершилась епископская хиротония ректора Феофана во епископа Тамбовского, а в начале июля того же года еп. Феофан прибыл в Тамбов.

В 1860 г. на основе переписки с Лукомской епископ Феофан подготовил книгу «Письма о духовной жизни». Также в книгу вошли некоторые проповеди Феофана. Их предваряет письмо епископа, обращенное к Пелагее Сергеевне, где говорится, что это подарок ко дню ее Ангела: Пелагея Сергеевна слышала эти проповеди в Тамбове и желала иметь их полностью, и это желание ее было исполнено. Среди вошедших в книгу проповедей в одной, сказанной 31 января 1860 г., подробно пересказывается сон княгини⁶ [32, с.111–117; 12, с.31–38].

Из вышесказанного видно, что во второй половине 1859–1860 гг. Лукомская подолгу гостила в Тамбове или часто туда приезжала. Там она близко познакомилась с семьей святителя, в это время состоявшей из его рано осиротевших племянников: юноши Ивана Ивановича Говорова (1842–1892)⁷ и мальчика Алексея Гавриловича Говорова (1851–1895)⁸, а также Ивана Гавриловича Переверзева⁹, окончившего в 1859 г. Санкт-Петербургскую духовную академию и преподававшего в Тамбовской семинарии. В дальнейшем Пелагея Сергеевна принимала самое горячее участие в жизни сразу двух племянников. Процесс воспитания оказался весьма хлопотливым делом, и здесь на помощь пришла Лукомская: она на годы брала на себя попечение об Алексее Гавриловиче Говорове.

В 1860 г. Иван Гаврилович Переверзев женился, был рукоположен в иерея и в самом конце 1860 г. получил назначение в Шацк. С этого времени началась его переписка с дядей, длившаяся до последних лет жизни святителя. Это был духовно самый близкий родственник Феофана. В письмах к нему епископ Феофан делится семейными трудностями, почти в каждом из них есть упоминание о княгине.

Письмо от 4 октября (1862 г. (?))

«Берешь племянника? Добре. Поучишься воспитывать детей. Трудно, брат, крайне трудно. Алешу отсылаю к Княгине в Питер. Пусть еще годик поболтается, учась не форменно, а так, мимоходом.

Его отошлю, Ваню сдам учителю. Хочется уединиться. Толкотня надоела. – Княгиня еще здесь. Собирается ехать. Но не знаю, почему душа не лежит отпускать их. И все отлагаем. – Княгиня будет писать тебе сама. Ей понравился твой быт… и сам ты будто переменился на лучшее. Протопопицу полюбила. Как не полюбить?» [26, с. 767–776].

Письмо от 13 декабря (?1862 г.)

«Княгиня здесь еще. Пиши ко мне в одном письме. Хотела теперь ехать, да Алеша заболел. Его посылаю с нею. Годок поболтаться» [17, 33–34].

Пелагея Сергеевна иногда выполняла сложные поручения святителя, бывала его глазами там, где преосвященный не мог лично присутствовать.

Во время так называемой «Дивеевской смуты» она состояла в переписке с настоятельницей Дивеевской Серафимой общины Марией Ушаковой, а в мае 1861 г. по поручению епископа Феофана ездила в Саров и Нижний Новгород, чтобы на месте увидеть происходящее там и информировать владыку. Ее письмо-отчет к святителю хранится в РГИА [20], копию его нам предоставил священник Георгий Павлович из с. Дивеева. Письма Лукомской практически не сохранились. Приводим несколько выдержек из этого письма, чтобы дать представление о кругозоре княгини, об особенности ее письма и орфографии.

«…Л. 50 об. Весь этот произвол делался именем Императрицы. Сперва тайком о том говорили, теперь гласно, и благочестие Царицы стало пугалом не только для обители, но для страны, ибо Лукерья <Васильева> громко заявляет, что она все может сделать, почему некоторыя даже из мирских, страха ради и взыскания милости, становятся в рядах ея. Некоторые спрашивали меня, но я положительно отвечала, что Государыня в етом не участвует. <…>

Л. 51. Все, что пишу Вам, Владыко, вероятно отчасти достигло и слуха Вашего, всем то известно, но тайных пружин, которыя фактически я знаю, дух их общества иначе не могу Вам передать, как лично. На ето надо много, много слов и очень важно то в нравственном и религиозном отношении. Скажу одно Вам, тут широкий план хитро /л. 51 об./ сплетеной, чтоб снова водворить Иосафа. <…>

Пр<еосвященный> Нектарий дал ей <Лукерье Васильевой> задачу говоря: „Теперь нам надо умиротворить против нас Княгиню“ т. е. меня, вследствие чего Лукерья приезжала ко мне с низкими поклонами, прося приехать к ним в обитель. Я ей ответила, ежели Господь избрал ее, то и помощь Его будет, а происки людей разорит в конец, но к ним не поеду, ибо обман и ложь, которых трепещу, стали у них ходячей монетой. <…>

Л. 52. Тяжко от всех слухов… имя Архиерея так опозорено, с трудом читала. Я думаю, Герцен устрамился (так в оригинале!) бы и более поберег хотя не человека, а сан. Соблазн силен и велик, и повсюден <…>

Л. 52 об. …Опять повторю Вам, Высокопреосвященнейший Владыко, что совесть и горе заставляют меня все поведать Вам и Вам одним, более никому не пишу ни Потемк., и никому из принимавших участие, Графа вы сами известите. Мне же сильно нездоровится, трудно передавать подобное, и мысль о Вас – в ней нахожу упокоение духу моему.

У ног Ваших Владыко, хоть разок молитвенно воздохните о мне и благословите глубоко Вас чтущую и неизменно Вам преданную.

Вашего Высокопреосвященства всепокорнейшую княгиню Пелагию Лукомскую

8-го Июня 1861 [20].

Летом 1863 г. епископа Феофана переводят во Владимир, туда же переезжают и его племянники.

Иван Говоров продолжил учебу во Владимирской семинарии. 16 апреля 1865 г. он женился на Александре Николаевне Доброхотовой [3, л. 39 об. – 40], был диаконом, а потом священником во Владимирском Княгинином женском монастыре, имел собственный дом неподалеку от монастыря. Княгиня, как это видно из переписки, постоянно жила в Москве, часто приезжая в недалекий от Москвы Владимир, опекала племянников святителя, деятельно участвовала в устройстве женского епархиального училища, предмета особого попечения преосвященного. Обратимся опять к письмам к Ивану Гавриловичу Переверзеву.

Зима-весна 1865г., г. Владимир

«У нас завязывается свадьба.

Недавно была Княгиня. Оправляется, но плохо… по беспокойству, которое иногда сама на себя накликает. – Бурсу девичью открыла. Красавиц набрала таких, что мочи нет. Шалят, бегают, резвятся. – Весело» [27, с. 859–870].

Письмо от 4 сент. 1865 г.

«Княгиня была на днях. Поминала вас – с обычною любовию, и всякими благопожеланиями. Ваши 5 лет хороших напомнили ей – ея 7 лет горьких. Но прошедшие горести не тяжелы. Избави Господь от настоящих». [28, с. 413–421].

Летом 1866 г. святитель Феофан получил разрешение поселиться на покое в Успенской Вышенской пустыни. К этому времени два старших племянника Феофана были семейными людьми. Оставался во Владимире четырнадцатилетний Алексей Говоров, семинарист Владимирской семинарии, он переходил во второй (философский) класс¹⁰. Беспокоясь о нем, святитель просил подыскать для помощи ему в занятиях ученика богословского класса, выбор пал на Алексея Покровского. На Рождественские каникулы Алеша с Покровским гостили в Москве у Пелагеи Сергеевны, а летом Алеша совсем перебрался к ней. Думаем, он и дальше продолжал жить у Лукомской или около нее вплоть до своей женитьбы. Алексей Гаврилович в «Воспоминаниях» писал: «Вскоре по удалении преосвященного на покой ему удалось устроить меня в Москве у одной почитательницы его княгини П.С. Лукомской, любившей меня, как родного сына» [1, с. 6].

Преосвященный Феофан, живший уже в Вышенском монастыре, неустанно руководил занятиями А. Покровского с Алешей. Завязалась обширная и содержательная переписка. Для воссоздания образа Лукомской с максимальной полнотой нам особенно интересны два письма святителя, из которых приводим выдержки.

А.П. Покровскому. 1 марта 1867 г.

«Приходит на мысль мне, что Вас могла сбить с толку княгиня. У нее есть неисправимый грех – хвалить в лицо. И мне думается, что, когда Вы были у нее, она отпустила Вам несколько велехвалебных фраз. Это могло вскружить у Вас голову и зародить мнение о себе и самоуверенность. Это тонкие чувства, они сидят иногда в душе такой, которая толкует о смирении и себя сознает смиренною. В таком настроении, не дивно, Вы могли высказать то, за что назвали Вас гордым. <…> То же, что навеяно речами княгини, заботьтесь выбросить. Речи такие – самое злое для Вас дело»¹¹ [2, с. 51–53].

А.П. Покровскому. 24 марта 1867 г.

«Относительно влияния речей княгини – с опыта говорю. Я постарше Вас, а испытывал их дурное действие. Смотрю, что за пропасть, что дело не так пошло… Уж насилу догадался… и запретил ей курить. Слушаешь, как мед пьешь… и потом какое воодушевление бывает! Но в парении ума непременно что-нибудь нагородишь. Со мною было это, отчего не быть тому же и с Вами. Самим Вам это трудно заметить. Можно в мыслях себя смирять; но гордение может проходить ниже мыслей, в глуби сердца» [2, с. 54–55].

В письмах святителя конца 1860-х – начала 1870-х гг. упоминания княгини и Алеши идут неразрывно. Она устраивала Алешу в Московскую семинарию, заботилась о его слабом здоровье, хлопотала о местах работы, искала невесту и пр.

К протоиерею И.Г. Переверзеву. 10 января 1871

«В Москве княгиня больная и не выходит.

Алеша¹² лежит в клинике…» [25, с. 638].

2 мая 1873 г.

«Княгиня пишет, что нашла для Алеши невесту – у какого-то святого священника, – и дело будто слаживается» [24, с. 637–651].

Живя в Москве, Пелагея Сергеевна продолжала выполнять некоторые поручения Феофана, о чем свидетельствуют письма:

Письмо иерею В.П. Нечаеву

«Если милость Ваша будет – прошу покорно слать Ваш журнал одной моей знакомой, которая богата духом, но не карманом… адрес ее: на Спиридоновке, близ церкви в доме г-жи Оболонской – княгиня П. С. Л.

О. Николай Спиридоновский¹³ ее знает хорошо» [7, с. 429–430].

Иерею В.П. Нечаеву. 26 июля

«Из числа моих экземпляров потрудитесь отослать княгине той, которой и экземпляр журнала шлете (ПСЛ– на Спиридоновке, в доме г-жи Оболонской), 10 экземпляров. Она там раздаст, кому нужно из наших знаемых» [7, с. 430–432].

В 1874 г. Пелагея Сергеевна решила поселиться в Дивееве, но эти планы по каким-то причинам не осуществились.

К А.Д. Тарбеевой. 30 декабря 1874 г.

«Княгиня точно собралась совсем в Дивеево. Верно, умирать хочет» [7, с. 160].

К протоиерею И.Г. Переверзеву. 1 января 1875 г.

«Княгиня вяла и совсем собралась в N. После Пасхи поедет. Как-то после нее пойдет» [25, с. 647].

Насельнику Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне иеромонаху Арсению (Минину). 3 июля 1875 г.

«Княгине на один предмет нужно бы послать денег.

Послал бы Вами присланные, да пришло на мысль Вас попросить – дайте ей, пожалуйста, такую же сумму. Это крайне ей нужно» [4, с. 113–115].

В 1876 г. Пелагея Сергеевна заболела и уже не поправилась до своей кончины.

К А.Д. Тарбеевой. 9 февраля 1876 г.

«А слышали Вы о болезни княгини? Удар в мозг. Она ходит и понимает все, что говорят и что делается вокруг. Но мыслей своих и желаний выразить не может. Язык произносит совсем не знать какие слова. Когда ей что нужно, она то знаком, то словами натуживается дать о том знать. Как никто ничего не понимает, махнет рукой и заплачет. Без слез, говорят, смотреть на нее нельзя. Вот что Бог послал. Прошу Ваших молитв» [6, с. 453–454].

К протоиерею В.П. Нечаеву. 21 марта 1876 г.

«Шлите книжки к княгине Л. Она понимает и себя, и все окружающее… а высказать ничего не может… язык не служит» [8, с. 211–212].

К А.Д. Тарбеевой

«Были ль в Москве, видели ль княгиню и как нашли ее? Не поняли ли нечто в ее состоянии. Ни язык выговорить, ни рука написать то, что она хочет, не хотят. Се диво! А она все понимает. Вот затвор-то. Хочешь не хочешь, а сиди одна сама с собою… да с Господом» [6, с. 443–455].

К протоиерею В.П. Нечаеву

«…Княгини уже нет в Москве. По случаю болезни ее взяла сестра, начальница Мариинского института. Высылайте, пожалуйста, туда „Душеполезное чтение“ по такому адресу: в Санкт-Петербург, начальнице Мариинского института ее превосходительству Марии Сергеевне Ольхиной… для передачи княгине Лукомской» [8, с. 218–219].

К А.А. Шишковой

«Хорошо Вы сделали, что посетили болящую княгиню. <…> Княгиня очень высокой нравственности и духа христианского» [5, с. 136–137].

Княгиня Пелагея Сергеевна Лукомская скончалась 7 декабря 1877 года в Петербурге, отпевали ее в храме Рождества Христова на Песках, близ Мариинского института и ее последней квартиры. Приводим запись из метрической книги этой церкви.

«Церковь Рождества Христова на Песках. 1877 г. Ч. 3: о умерших.

№ 197 ж. п.

Скончалась 7 декабря, отпевали 9 декабря 1877 г.

Служившего в С.-Петербургском Императорском Воспитательном Доме смотрителем строительных материалов, титулярного советника князя Лукомского вдова Пелагея Сергеева. От размягчения мозга. 63 лет.

Отпевал протоиерей Николай Парийский. Погребена на Смоленском кладбище» [30, л. 330 об. – 331].

А.Д. Тарбеевой. 16 декабря 1877 г.

«То, о чем писано¹⁴, уже ожидалось со дня на день… Упокой Господи новопреставленную. Она была добрая и искренно верующая. Кое-какие спицы постерлись последними страданиями» [6, с. 592–593].

В.Т. Свиридовой. 12 января 1878 г.

«Княгиня будет нашею молитвенницею. Господь не презрит трудов ее… За день причастилась. Она все была с Господом. Он, верно, принял ее… руками ангелов» [9, с. 24–25].

Источники и литература

1. Говоров А.Г. Воспоминания о преосвященном Феофане Затворнике близкого родственника. М., 1894. С. 6.

2. Вера и разум: журнал богословско-философский, издаваемый при Харьковской духовной семинарии. 1895. Т. I. Ч. I. Отдел церковный. С. 51–53.

3. ГАВлО(Государственный архив Владимирской области). Ф. 556. Оп. 2. Д. 226. Л. 39 об. – 40. № 2.

4. Душеполезное чтение. 1875. Ч. 3. С. 113–115.

5. Душеполезное чтение. 1895. Ч. 2. С. 136–137.

6. Душеполезное чтение. 1904. Ч. 1. С. 453–454.

7. Душеполезное чтение. 1909. Ч. 1. С. 160.

8. Душеполезное чтение. 1910. Ч. 1. С. 211–212.

9. Душеполезный собеседник. 1908. Вып.1. С. 24–25.

10. ИР НБУ(Институт рукописей Национальной библиотеки Украины им. В.И. Вернадского) 160 N1968. Письма преосв. Феофана родным и др. адр. Копия. Л. 33–34 об.

11. Каменская М.Ф. Воспоминания / Подгот. текста, сост., вступ. ст. и коммент. В.М.Боковой. М.: Худож. лит., 1991. С. 121–122.

12. Каширина В.В. Истолкование духовного сна княгини П.С. Лукомской святителем Феофаном и преподобным Амвросием Оптинским // Феофановские чтения: Сб. науч. ст. Вып. XII. Рязань, 2019. С. 31–38.

13. Ключарев А. Преосвященный Феофан Затворник и его пастырская деятельность // Православный собеседник. 1904. Ч. 2. С. 49.

14. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записки епископа Порфирия Успенского. Ч. I–VIII. СПб., 1894–1902. Ч. VII. С. 90.

15. Краско А.В., Ольхина Г.К. Санкт-Петербургское купечество. Вып. 1: Роды, возведенные в потомственное дворянское достоинство: родословные росписи. СПб: РНБ, Центр генеалогии, Русское генеалогическое общество, 2016.

16. Лисицына Г.Г. Князь Лукомский и его дневник // Звезда. 1998. № 7. 1998. С. 127–158.

17. О внесении в дворянскую родословную книгу. 1791–1918 гг. Кусовой Хионы Николаевны. 06.02.1837–01.03.1838 // ЦГИАСПб. Ф. 536. Оп.6. Д. 512. Л. 15.

18. Письма кн. Лукомской о всемилостивейшем пособии // ГАРФ. Ф. 109. Оп. 82. Д. 213.

19. НИОР РГБ. Ф.11/1. К.64. Ед.хр.41. Лл.1–2 об.

20. РГИА. Ф. 797. Оп. 31. Д. 11.

21. С.-Петербургский уезд. 1850 г. // ЦГИА. Ф.19. Оп.124. Д. 288. Л. 267.

22. Саитов В.И. Петербургский некрополь: В 4 т. / Изд. Вел. кн. Николай Михайлович. Т.4: Д–Л. СПб., 1912. С. 703.

23. Смоленское кладбище. 1852г. // ЦГИА. Ф.457 Оп.1 Д.49. Лл. 131 об. – 132.

24. Христиан. Pisma Hristianin. 1910. №3. С. 637–651.

25. Христиан. Pisma Hristianin. 1910. №3. С. 638.

26. Христиан. Pisma Hristianin. 1910. №12. С. 767–776.

27. Христиан. Pisma Hristianin. 1910. №4. С. 859–870.

28. Христиан. Pisma Hristianin. 1910. №7. С. 413–421.

29. ЦГИА. Ф. 19. Оп. 124. Д. 660. Л. 259 об. – 260.

30. Церковь Рождества Христова на Песках. 1877 г. Ч. 3 о умерших // ЦГИА. Ф. 19. Оп. 126. Д. 17. Л. 330 об. – 331. Публикуется впервые.

31. ЦИАМ. Ф. 2355 Фонд Теософского общества. 1822–1927. Оп. 1. Д. 262. Письма Феофана преосв. к Бурачку С.О. Л. 67. Письмо иеромонаха Феофана к С.О. Бурачку от 14 декабря 1854 г.

32. Чудинов Д.А. Материалы, связанные со святителем Феофаном (Говоровым), найденные в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (с января по июль 2012 года) // Феофановские чтения: сб. науч. ст. Рязань, 2013. Вып. VI. С. 111–117.