Поучение 21. О том, чтобы произволять благое, и воздерживаться от противного сему. К Трипилианским братиям.

Братия и отцы! Во всякое время мы видим вас в смиренной нашей душе, теперь же особенно; ибо вы находитесь в великом труде и злострадании телесном, ради жатвенного времени. Бог да укрепит вас во внутреннем и внешнем человеке, чтобы переносить все, видимо и невидимо случающееся с вами; ибо случаев много, и кто может уразуметь козни диавола, сети и соблазны? Но просим и умоляем вас: будем жить сообразно с нашим чином, дабы находясь вне мира, не совершать мирского, и избегши дел плотских, не жить по плоти. А это то и случается с нами, как сами знаете; вы это знаете, хотя бы мы и не говорили вам. Ибо если мы любим наслаждения и страсти, если исполняем свою волю, если любим первенство, если спорим за мантии и одежды, за вышиванье кукулей, за иконы, за картины, и за другие какие-либо малые и великие вещи; то не плотские ли мы, и не мирская ли наша жизнь? Нет, нет, братия мои, не будем унижать святой наш чин такими достойными смеха и детскими делами. Слава монаха состоит в бесславии, чтобы быть поносимым и бесчествуемым, и поношение переносит мужественно ради Бога, а достойного поношения не делать. Если же кто делает достойное поношения, требуетс, по крайней мере, чтобы он переносил поношение; а чтобы делать и не переносить, это ни с чем не сообразно. Украшение монаха состоит в том, чтобы избегать убранства; слава монаха не в том состоит, чтобы величаться, тщеславиться, гордиться, часто мыть платки, и иметь их в двойном количестве, уподобляться блудницам в препоясании, и одежде, и обуви; а в том, чтобы всегда иметь деяния души смиренные, чтобы не возмущаться непристойными пожеланиями, чтобы не заботиться о неуместной чистоте, умывании, и излишней опрятности, носить худые одежды, рясы с заплатами и кукуль, подобный прочих одеждам. А чтобы домогаться новых одежд, тончайших и красивых, это есть убранство блуда и нечистоты. Поистине и то велико, если кто по удалении от всего этого, избежит диавольских сетей; а если и сие иметь, то как ему не упасть в стремнину и не быть погруженным в страстях.

Прошу и умоляю вас, ради любви Господней, помилуйте меня окаянного, и не предайте вечному огню, дабы мне не быть осужденным еще и за ваше худое жительство; напротив, вашим добрым и добродетельным жительством, избавьте меня от греховного моего долга, и приведите меня от смерти к жизни. Соблюдите положенное уставом, не забывайте отеческих заповедей, не презирайте слов Святых; не будьте бесчувственны и совершенно глухи, как повредившие слух грехом, не любите настоящих благ, чтобы не лишиться вечных. Ибо придет, чада мои, придет и не замедлит Тот, Кто хочет судить всех, и прежде общей кончины придет страшный ангел, который разлучит душу от тела; придет год и время немощи и смерти. Страшна и неудобоисцельна предсмертная болезнь до такой степени, что не имея возможности перенести ее, мы умираем. А что будет по разлучении, когда придут ангелы? Какая сторона превозможет взять нас? Здесь поведаю я вам небольшой рассказ; хотя и о мирском лице, однако расскажу для пользы. Говорят, что когда стал умирать знаменитый оный Ставракий²⁷, то при самом последнем издыхании сильно томился, трепетал, скрежетал зубами и весьма страшно вопил, говоря: «помогите, помилуйте меня! Господи помилуй! О сколько людей выходит из моря, черные, безобразные, точно бесы, и идут ко мне». А лежал он на берегу моря. Многие там же были, но ничего не видали; а он видел и понимал – он, который судил многих. Итак, кто же, как я сказал, превозможет взять нас, лик ангельский или бесовский? Ибо нас встретят тотчас те, кого мы возлюбили. Если мы возлюбили девство, послушание, смиренномудрие и прочие добродетели, знаем, что нас приимут ангелы; если же тщеславие, дерзость, прекословие, празднословие, смех, гордость, то без сомнения бесы. Ибо страсти от бесов, а добродетели от ангелов. Итак, кто превозможет взять душу мою? Помилуйте меня. Возлюбим вместе все добродетели, дабы приняли нас ангелы, и они превозмогли, а не победили бы и не взяли нас бесы. Горе, горе! Лучше бы мне не быть монахом, и лучше бы нам вовсе не родиться; ибо «сильнии... сильне истязани будут» (Прем. 6, 6), особенно же те, которые находятся в сем чине, и, особенно, если они игумены или другие начальствующие.

Не отяготитесь словом моим, ибо я не сверх меры стараюсь устрашать вас. Но это мой долг, я вас люблю, вожделею чад моих, потому и возвещаю вам наперед должное; дабы мне видеть вас, если угодно Богу, всех здравыми, всех благопокорливыми, или непавшими в непристойные дела: если же пали, то охотно принявшими епитимию за неисполнение какого-либо дела, либо за опущение Церковной службы или песнопения, или за падение в грех преслушания, за ропот, за клевету, за сокрушение сосуда, и вообще за утрату чего бы то ни было. Ибо принимая епитимии, вы опять делаетесь здравыми, и ни в чем не будете осуждены, ни пред Богом, ни предо мною; только повинуйтесь начальникам вашим, а старшие один другому. Господь же мира, за молитвы отца моего и отца вашего, да будет с вами, чада мои возлюбленные, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.