Диалоги с мусульманами

Точное время рождения Феодора Абу Курры неизвестно, полагают, что он родился около 750 г. в Эдессе. На место рождения указывает сам Абу Курра, который в своём арабском трактате в защиту иконопочитания, говорит: «Из всех икон, мы вспоминаем эту¹, потому что она особо чтима в моем родном городе, благословенной Эдессе» (XXIII). В молодости Абу Курра принял постриг и подвизался в знаменитом монастыре св. Саввы².

Отличавшийся эрудицией и хорошим образованием, полученным в лавре, Феодор был рукоположен во епископа древнего, упоминаемого ещё в Библии (Быт 12и др.), города Харран (ныне деревня Харан, на юге Турции, недалеко от границы с Сирией). Монофизитский историк Михаил Сириец (XII) сообщает, что он был рукоположен патриархом Антиохии Феодоритом (785–799), и годы патриаршества последнего обозначают приблизительное время хиротонии Феодора.

Атмосфера города Харрана, имевшего в VIII и IX веках большое экономическое и культурное значение, а также религиозное многообразие этой епископии исключительно благотворно повлияли на продуктивность его литературного творчества. Абу-Курра свободно писал и на греческом, и на арабском, и на сирийском³.

Несмотря на сирийское происхождение и место служения, Абу Курра был тесно связан с Палестиной и палестинским христианством. Так, в «письме Давиду Монофизиту» он вспоминает о их встрече у святых мест Иерусалима. По просьбе Иерусалимского патриарха Фомы он написал послание к монофизитам о христологии. Вступление к XVIII диалогу на греческом указывает, что Феодор прибыл в южнопалестинский город Азот, чтобы помочь христианам в полемике против мусульман. В XIX диалоге упоминается, что он состоялся, когда Абу Курра выходил из Иерусалима.

Иоанн Кипариссиотис (†1378), сообщает, что Феодор принимал активное участие в некоем соборе против манихеев, и цитирует речи Абу Курры, произнесённые на этом соборе⁴.

Михаил Сириец пишет, что из-за какой-то клеветы, возведенной против него патриарху Феодориту, Абу Курра вынужден был оставить кафедру. Современный исследователь творчества Абу Курры из Антиохийской Церкви – диакон Bassam Nassif предполагает, что это произошло из-за вопроса об иконопочитании – Феодорит был иконоборцем⁵. После того, как в 799 г. он умер и Антиохийскую кафедру занял патриарх Иов, Абу Курра вернулся в Харран.

В 813 г. Феодор отправляется в миссионерское путешествие, проходя по городам и селам и проповедуя учение прп. Максима Исповедника. Так он доходит до Александрии, где своими блестящими диспутами с мусульманами приобрёл большое уважение у простого народа⁶. Из Александрии Абу Курра предпринимает путешествие в Армению, чтобы обратить население из монофизитства в Православие. Около 815 г. он появляется при дворе принца Ашота Мцакерта. Тогда, по поручению своего патриарха, в Армению прибывает известный несторианский богослов Нонн Нисибийский для противодействия Абу Курре, и между ними происходит богословский диспут. В Армении Абу Курра подвизается в миссионерских трудах примерно до 817 г. и после этого возвращается в Харран.

В 829 г., по свидетельству анонимной Сирийской хроники 1234 г., халиф ал-Мамун прибыл в Харран. Феодор, епископ Харрана, называемый Абу Куррой, вошёл в спор с ал-Мамуном. Между ними состоялся большой диспут о вере христианской»⁷. В это время он был уже весьма преклонного возраста и, вероятно, вскоре после этого умер. Точная дата его смерти не известна, приблизительно её полагают около 830 г.

Абу Курра пользовался уважением и среди последующих православных писателей. Так, в 932 г. Арефа Кесарийский заказывает себе список его греческих сочинений. Около 940 г. патриарх Иерусалимский Евтихий упоминает Феодора в связи со спором об иконопочитании⁸. Подвизавшийся на Афоне прп. Евфимий Иверский (†1028) переводил сочинения Абу Курры с грузинского на греческий. Архиепископ Евфимий Тирский и Сидонский использовал сочинения Феодора в своем окружном послании 1720 г. Помимо известности в арабском, греческом и грузинском христианском мире стоит заметить, что труды и взгляды Абу Курры были известны и среди книжников древней Руси: один выпускник Острожской семинарии на Волыни в начале XVII века «пошёл даже во Аравию» ради полемических трактатов против мусульман известного «Федора Авукары». Вернувшись с греческим текстом «книги против различных еретиков, иудеев же и сарацин», он перевёл его в 1611 г. на древнерусский язык⁹.

Как о выдающемся православном богослове о Феодоре упоминают монофизиты Михаил Сириец (†1199) и Бар Эбрей (†l 286)¹⁰, несторианский апологет Хабиб Абу Раита (†828), а также мусульманские богословы, такие как Абд ал-Джаббар (X в.), Ал-Джахиз (IX в.) и Абу Муса ал-Мурдар (ум. ок. 840), последний из которых написал специальную работу «Против христианина Абу Курры» (до нас не дошло).

Вероучительный авторитет Абу Курры и влияние его на православное восточное богословие очень значительно. В одном из грузинских переводов диалогов Абу Курры имеется надписание: «Святого и любомудрейшего Феодора, епископа Каррского, что в Сирии»¹¹. В надписаниях двух из его арабских сочинений (Ar. X, XI) Феодор также именуется святым («Это трактат, написанный святым Аввой Феодором, епископом Харрана, Абу Куррой...»). Подобные эпитеты даются ему и в названиях двух греческих сочинений (Gr. XXVII, ХХХГѴ40;). Скорее всего, Абу Курра действительно почитался святым среди православных арабов, однако более точными сведениями об этом мы не располагаем, ввиду больших трудностей с местными святцами Антиохийской Православной Церкви, которые фактически не сохранились.

До наших дней дошли 43 работы Феодора на греческом языке, а также большое количество трудов, написанных по-арабски, которые в последнее время интенсивно исследуются и издаются. Абу Курра являлся также одним из переводчиков античного греческого наследия на арабский язык, в частности, между 816 и 820 гг. он перевёл трактат Аристотеля «De virtutibus animae»¹². Ал-Кифти, называет его первым переводчиком этого текста¹³.

Из его греческих произведений большинство (29) составлено в форме диалогов с еретиками (несториане, монофизиты, оригенисты), а шестнадцать – направлены против ислама, их переводы предложены здесь. Недавно Reinhold Glei и Adel Theodor Khoury подготовили критическое издание греческих работ Абу Курры об исламе (3, 8, 9, 18–25, 32, 3 5 –3 8).

Наиболее значимым выводом их работы явилось их заключение, что эти шестнадцать сочинений фактически не были написаны Феодором, но что они, вместо этого, были написаны неким Иоанном Диаконом, который утверждал, что передал в письменном виде дебаты между Феодором и различными мусульманскими собеседниками. Этот вывод явился результатом открытия ими потерянного дотоле предисловия к работе Иоанна. Из этого предисловия стало ясно, что Иоанн имеет непосредственное отношение к составлению сборника противомусульманских диалогов, как отражено в названии: «Опровержение сарацин епископа Феодора Харранского по имени Абу Курра, в пересказе Иоанна Диакона». Во вступлении Иоанн превозносит Абу Курру, ставит его в ряду Отцов Церкви, называет его писания богодухновенными и свидетельствует, что присутствовал лично при диалогах Феодора с сарацинами, которые он и решил записать по памяти для пользы христианских читателей.

Превознесение Абу Курры как «блаженнейшего и любомудрейшего епископа Харрана» говорит, с одной стороны, о том, что Иоанн записывал свои воспоминания уже после смерти Феодора, а с другой, что сам Иоанн, скорее всего был диаконом именно в Харране и прислуживал Феодору.

Диалоги, записанные Иоанном, имеют одно характерное отличие от известных арабских работ Феодора: они гораздо более откровенно враждебны к исламу, хотя некоторые имеют очень близкие параллели с арабскими трудами. На основе анализа сохранившихся рукописей Lamoreaux доказал, что работа Иоанна первоначально включала только предисловие и девять диалогов (18–25, 32)¹⁴. Остальные (3, 8, 9, 35–38) не принадлежат этому собранию. Из этих девяти диалогов два (21 и 25) имеют прямые параллели с арабскими сочинениями Феодора, причём иногда почти дословные. Lamoreaux предположил, что Иоанн являлся лишь переводчиком, компилятором арабских сочинений Феодора, кое-что, по-видимому, написавшим от себя и переложившим в форму диалога.

Однако нам представляется более достоверным, что Иоанн действительно записал преимущественно то, что слышал сам и помнил по памяти, иногда, возможно, сверяясь с арабскими писаниями Абу Курры. Не менее вероятно, что впоследствии сам Феодор записывал в повествовательном изложении те аргументы, которые сформулировал именно в диалогах с мусульманами, когда они и были услышаны Иоанном.

Иоанна Диакона следует признать, как он и сам пишет, лишь писцом, стенографом Абу Курры. В передаче мыслей Абу Курры он не более самостоятелен и оригинален, чем Михаил Синкелл, переведший с арабского на греческий послание, которое Феодор написал для патриарха Фомы (4). Наконец, оставшиеся семь антимусульманских диалогов не зависят от сборника Иоанна и написаны, по-видимому, самим Абу Куррой.

Из этих семи 35–38 диалоги Абу Курры совпадают с «Разговором Христианина с Сарацином», приписываемым прп. Иоанну Дамаскину¹⁵. Собственно упомянутое сочинение во многих списках встречается анонимно, а в одном надписано именем некоего Сисиния Грамматика. Только публикация в греческой патрологии Миня с атгрибуцией прп. Иоанну Дамаскину послужила основой весьма распространённого ошибочного убеждения, что это сочинение принадлежит перу прославленного Отца Церкви.

Совпадение этого сочинения с диалогами Абу Курры было замечено ещё авторами XIX в., которые почти все были убеждены, что Феодор использовал «Разговор» прп. Иоанна¹⁶. Однако при тщательном сопоставлении становится очевидным, что как раз наоборот, 3 5 –3 8 диалоги послужили материалом для составителя «Разговора». Видно, как он расширяет их, пытается выстроить в одно собеседование, что всё равно не получается, и «Разговор» очевидно распадается минимум на два отдельных, написанных в разных стилях диалога (1–4 и 5–11). В «Разговоре» аргументы 35–38 диалогов переделаны так, чтобы приблизить их к повествовательной форме и сделать более популярными. Последнее касается того, что в диалогах сами логические ловушки сарацин, против которых они составлены, почти никогда не раскрываются, предполагается, что тот, для кого они написаны, и так понимает, о чём идёт речь, в «Разговоре» же они во многих случаях объяснены.

Автор «Разговора» вставляет пояснения (Д35.29-Р35), в которых текст диалогов действительно нуждается, иногда в форме «реплики в сторону» (Р37–38), иногда вводя повествовательные обороты, иногда раскрывая то, что у автора диалогов лишь схематично намечено. Некоторые слова заменены им на более точные и расхожие синонимы. Автор высказывает практические советы по применению того или иного аргумента (Р144–147), снабжает их историческими примерами (Р 136–137), связывает ответ с первоначальным вопросом (как с вопросом о иудеях), иногда развивает аргументы, как, например о тварности или нетварности Слова Божия.

Из сопоставления этих памятников легко сделать вывод, что диалоги – это рабочие черновые заметки, адресованные узкому кругу людей, в то время как «Разговор» – их художественная обработка, предназначенная для широкого читателя. По-видимому, «Разговор» представляет собой позднюю редакцию черновых записей диалогов Абу Курры, произведённую Сисинием Грамматиком, возможно, одним из учеников Феодора, как предположил Khoury¹⁷. Эту точку зрения высказали также Guterbock¹⁸ и Eichner¹⁹, указывая на те ошибки в «Разговоре», которые, по их мнению, не мог допустить Дамаскин.

Относительно авторства самих диалогов тоже возникали вопросы. Lamoreaux указывает, что лишь в одной рукописи диалоги 35–38 атрибутируются Феодору, во всех же остальных они фигурируют анонимно, и на этом основании считает, что эти диалоги не принадлежат Абу Курре²⁰.

Однако, на наш взгляд, в этом случае скептицизм не имеет достаточных оснований: стиль аргументации харранского епископа очевиден в этих диалогах и никаких внутренних доказательств исходя из содержания либо формы текста Lamoreaux не приводит.

Следует сделать ещё одно замечание. Khoury и Glei включают в собрание противомусульманских сочинений Абу Курры 3-й диалог из PG, хотя он, очевидно, происходит с безбожником, а не мусульманином: первый вопрос который тот задаёт, это просьба доказать, что Бог существует. Конечно, некоторые дальнейшие вопросы могли бы естественно звучать и в устах мусульман, но, тем не менее, собеседник харранского епископа именно атеист, поэтому аргументация Феодора имеет другую специфику и для представления о полемике Абу Курры с исламом это сочинение ничего не даёт. По этой причине мы не включили его перевод в представленную ниже подборку.

Феодор Абу Курра в живых диалогах сталкивался с необходимостью приспособить христианскую веру к уровню понимания собеседника. Поэтому он обращается к основному инструментарию формирующегося в его время мусульманского богословия – калама.

Его труды, написанные в диалогической форме, следует рассматривать как первую серьезную попытку осмысления ислама, но также и противостояния с ним. Ему был известен Коран в оригинале и он жил среди мусульманского населения. «Эти короткие сочинения дают ощущение настоящей природы тех отношений, которые существовали между мусульманами и христианами в VIII веке»²¹ и «несут на себе печать живого опыта, который опирается на непосредственные контакты с мусульманами, на личные беседы»²².

Абсолютный приоритет в диалогах Абу Курры принадлежит не гипотетическому христианскому читателю, а живому мусульманскому собеседнику, в этом новизна и неоценимый вклад в православное полемическое богословие Харранского епископа. Абу Курра свободно переходит на аналогии из области медицины, юриспруденции (что особо близко мусульманскому сознанию), истории, иллюстрирует свои аргументы примерами из повседневного быта мусульман; его лаконичные ответы, чётко поставленные вопросы, нестандартные решения, рассчитанные на сильное психологическое воздействие на оппонента – всё это являет образцовый пример искусства полемического диалога²³.

Когда я размышлял о происходящих в настоящее время нападениях еретиков на Церковь, которые как враги возвышаются против неё, пришло мне [в голову] уподобить их болезням, возникающим в теле живого существа и снова проходящим, согласно неложному обетованию Устроившего её [т. е. Церковь] на непоколебимой скале веры – вожде апостолов Петре, Который [т. е. Устроивший] есть Глава тела её, Слово Божие и Бог, Единородный Сын, Отцу и Святому Духу единосущный, собезначальный, совечный же и вместе восседающий на престоле.

Я счёл необходимым объяснить, почему устремляются еретики нападать на неё. Ненавистник добродетели сатана во всём противостоит любящему добродетель Богу, и всё, что Владыка берётся строить, этот несчастный стремится сокрушить; подобно многим другим [примерам], очевидно показывает нам это история праведного Иова. Ибо когда Бог свидетельствовал, что он праведен и благочестив и воздерживается от всякого зла, губитель настойчиво пытался убеждать, что он не таков, потому что надеялся доказать, что Иов следует Богу по необходимости. Но ложно рассчитывал враг праведных. И Владыка обещал вождю лика апостолов Петру, что устроит Церковь на непоколебимой скале его исповедания и что врата адовы не одолеют её (Мф 16:18), – точно так же богопротивный до настоящего времени борется с ней и пытается низвергнуть её, стремясь доказать, что воипостасный Бог и Истинный Отец говорил ложно.

Он непрерывно вооружает против неё обманщиков и лукавых делателей, как написано, с губительными вероучениями, дабы со всех сторон одно тело заполонить болезнями. И хотя любящий зло [т. е. сатана] ищет, как предать смерти нетленную Невесту Христову, и стремится заключить её в пределах врат ада, её Жених и Владыка, Который защищает тех, кто надеется на Него, не позволит им оказаться в [чрезмерной] опасности. Ибо как богопротивник и тиран противопоставляет он себя Богу тем, что беспрерывно возбуждает против неё своих воинов-душегубов, но против каждого [из них Бог] посылает ей защитников и оборонителей, которые легко способны отразить их нападения (один из них вскоре будет упомянут).

Потому совершенно ясно, что языческое заблуждение низвергнуто было победоносными и святыми мучениками, подобным же образом хорошо известно, что низложение каждого из еретиков было совершено собранием святых пророков. В настоящее время не имеется никакой потребности для нас приводить список [этих отцов], поскольку они повсюду открыто упомянуты во всех священных книгах, однако тема разговора (λόγος) ныне понуждает меня упомянуть об одном из них.

Говорю же я о блаженнейшем и любомудрейшем епископе Харрана, что во Внутренней Сирии, Феодоре, который нечестие религии агарян достойным образом обличил в воистину боговдохновенных писаниях [своих] и показал её достойной всяческого осмеяния. Ведь я часто присутствовал, когда он производил свои опровержения их так называемых мудрецов. Вот почему некоторое небольшое количество того, что я помню из бывшего в то время, я подумал, необходимо изложить [здесь], в надежде, что не малую пальзу это может иметь для читающих.

Начав, с Божьей помощью, я поместил сначала предложенный сарацином вопрос, используя для его обозначения букву «С», и затем ответ блаженнейшего епископа под буквой «Ф»²⁵, ибо его имя было Феодор, прозванный также Абу Курра.

Итак, в Азоте²⁶ случится этот диалог; от [нападок] сарацин там христиане были в затруднении [не зная, что ответить] и призвали епископа на помощь. И вот, преисполненный самоуверенностью, сарацин начал:

С: Скажи мне, епископ, не был ли мир наполнен идолами прежде, чем Моисей провозгласил иудаизм?

Ф: Безусловно.

С: А после того, как Моисей научил иудаизму, какая часть мира кажется тебе благочестивой: принявшая иудаизм или оставшаяся в идолослужении и не повиновавшаяся Моисею?

Ф: Принявшая иудаизм.

С: А когда позже пришёл Христос и проповедовал христианство, какая часть кажется тебе благочестивой: принявшая христианство или оставшаяся в иудаизме и не повиновавшаяся Христу?

Ф: Принявшая христианство.

С: А когда позже пришёл Мухаммед (Μουχούμετ) и проповедовал ислам²⁷, какая часть кажется тебе благочестивой: принявшая ислам или оставшаяся в христианстве и не повиновавшаяся Мухаммеду?

Ф: Оставшаяся в христианстве и не повиновавшаяся Мухаммеду.

С: Последнее твоё заключение не соответствует прежним.

Ф: Мне нет никакой нужды соблюдать ложные соответствия, поскольку [дело обстоит] не так, как ты полагаешь: Моисей и Христос не стали достойны веры [только лишь] потому, что проповедовали и учили, чтобы и Мухаммеду верить [только лишь] из-за того, что он проповедовал и учил. Но послушай, почему каждого считали достойным веры: не правда ли, что когда Моисей был послан Богом, он спросил Его: Вот, пойду и скажут мне: «Не видел ты Бога, не посылал Он тебя», что я тогда сделаю? И сказал ему Бог: что это в руке твоей? Он сказал: посох. И [тогда] говорит ему: брось его. [Моисей сделал так] и брошенный посох стал змеем, а когда снова взял его, обратно [стал] посохом. Затем говорит ему Бог: положи руку твою себе в пазуху. И засунул и вынул [руку], покрытую проказой, и тотчас [опять] засунул и вынул восстановленной. И сказал ему Бог: если они не уверуют ни в первое знамение, ни во второе, сделай воду кровью. Так был послан Моисей, так он и делал, и уверовали словам его через дела его²⁸. Да или нет?

С: Конечно, [да].

Ф: [Итак], этот Моисей, доказавший истинность сказанного им посредством [сотворённых им] чудес, пророчествовал, что придёт Христос. Что скажешь: достойным веры тебе кажется Моисеево пророчество или нет?

С: В высшей степени [достойным].

Ф: Итак, когда Христос пришёл, то не одним лишь Моисеевым пророчеством, но знамениями, чудесами и разнообразными [необычайными] действованиями (δυνάμεσι) Сам Себя [показал] достойным веры, что Он послан от Бога.

С: Каковы же эти [чудеса и пр.]?

Ф: Безсеменное зачатие, безмужняя Мать, от Девы рождение, воды в вино превращение. Ещё же после этого не незаметно, но весьма очевидно [для всех] Он слепых делал зрячими, прокажённых очищал, расслабленных делал крепкими, самых разных больных исцелял и на горе божественность Свою явил Преображением, демонов изгонял, многие тысячи немногими хлебами и рыбами насытил, мёртвых от сна воскрешал и вообще падшую природу восстановил. Итак, что скажешь на это, сарацин: разве не меньшими доказательствами, чем Моисеевы, доказал Христос, что достоин веры?

С: Никоим образом.

Ф: Итак, Моисеем объявленный и многообразными чудесами Себя показавший достойным веры, что от Бога исшёл, возвестил Своим ученикам, говоря: смотрите, не заблуждайтесь: ибо закон и пророки до Иоанна Крестителя, кто имеет уши слышать, да слышит! Мф 11:13,15). Итак, где же [тут место] вашему пророку?

Есть у лицемерных сарацин обычай – если встретится им христианин, не приветствовать его, но тотчас говорить: «Христианин, свидетельствуй, что единый недоступный (άκοινώνητος)²⁹ Бог имеет Мухаммеда (Μωάμεθ) своим слугой и посланником»³⁰. То же самое один из таких лицемеров потребовал и у Абу Курры. Отвечая, тот сказал:

Не довольно ли тебе самому смертного приговора за лжесвидетельство, что и другим приказываешь лжесвидетельствовать?

Варвар: Я не лжесвидетельствую.

Христианин: Значит, не говори, что Бог послал Мухаммеда.

Варвар: Ну уж нет! Но как свидетельствует отец мой, так и я свидетельствую.

Христианин: Если бы всё, сообщаемое родителями детям, было истинным, то и самаряне, и иудеи, и скифы, и христиане, и эллины правильно (καλώς) бы веровали, поскольку все научены свидетельствовать о том, что приняли от родителей. И, в таком случае, какова же важность твоей веры, если ты [просто] поверил отцу? Ведь таким же образом управляются (θεμιστεύεται) и народы, ведущие скотский образ жизни.

Варвар: Так как ты поставил меня в затруднительное положение, то скажи мне ты: разве не научился и ты от отца своего тому, о чём свидетельствуешь?

Христианин: Совершенно верно. Но меня отец мой одному научил, а тебя отец твой – другому.

Варвар: Итак, чему же научил тебя отец твой, а меня – мой?

Христианин: Отец мой научил меня принимать посланника, предречённого от более древнего [пророка) или же чрез чудеса показующего себя достойным веры. Мухаммед же твой лишён и того и другого и чужд [сему]. Ибо [ни один] древний пророк его как пророка не предвозвещал и знамениями он себя не проявил.

Варвар: На самом деле Христос в Евангелии написал [о нём]: «Посылаю вам пророка, называемого Мухаммед»³¹.

Христианин: Такого упоминания о нём в Евангелии не имеется.

Варвар: Имелось, но вы выбросили его.

Христианин: Если кто принесет судье долговую расписку против должника, не имеющую записи желаемого или обещанного, что отсудит ему судья?

Варвар: Ничего.

Христианин: Так же и вы в Евангелии ничего не имеете.

Варвар: Хотя и в Евангелии ничего не имею, но благодаря чудесам (έκ των σημείων), которые (Мухаммед) сотворил, он почитается достойным веры пророком.

Христианин: Какие же чудеса он сотворил?

Варвар, к лживой мифологии обратясь и ничего истинного сказать не в силах, умолк.

Если [некий царь], управляющий всем созданным под небом, узнает, что населяющие одно из его владений поносят его и оскорбляют его власть, то, рассердившись, он пошлёт к ним военачальника, чтобы или заставить их прекратить оскорблять его и научить говорить благопристойные слова [о нём], или наказать мечём тех, кто не подчиняется.

[Но, предположим], этот [военачальник], захватив землю тех дерзких [хулителей] и получая взятки, поощряет их вести себя ещё более дерзко по отношению к царю и по получении [взяток] собственноручно составляет для них подстрекательство в обмен на их деньги.

Будет ли кто-либо большим врагом по отношению к царю, чем осмелившийся сделать такое? Думаю, что нет.

Но кто-нибудь скажет: «Кто же будет до такой степени безумным, чтобы поощрять [людей] поносить его собственного господина, принимая [за это] с хулителей золото?»

Я же отвечу ему, что это безумный агарянский лжепророк Мухаммед, как обнаруживают его собственные лживые, хвастливые слова; ибо сказал он, [будучи одержим] демоном: «Бог послал меня проливать кровь почитающих триипостасную божественную природу и всех тех, кто не говорят³²: «Бог единственный, Бог крепкий³³, Который не рождал и не был рождён и не имеет никакого сотоварища»³⁴. Таково богословие безумного, ибо он отрицает, что Бог есть источник света и родитель святости, и похваляется, что от Бога имеет он повеление наказывать мечом христиан, как оскорбляющих Божество, но, получая [деньги], смягчается и позволяет им делать то, что он, [будучи] одержим демоном, считает дерзостью по отношению к пославшему его³⁵.

И чтобы никто не подумал, что мы ложно называем его одержимым демоном, ознакомимся с их собственной историей, называющейся «Прощение Айши»³⁶.

Она была женой его, и когда заподозрили её в [совершении] прелюбодеяния, он отослал её в дом её родителей. И несколько дней спустя, когда он сидел с ними, упал, [внезапно] схваченный демоном и извиваясь телом, так, что сидящие говорили: «[на него] сходит тяжелейшее откровение (χρησμώδημα)». И когда вскоре он пришёл в себя, они спросили, что он видел, и он ответил: «мне было ниспослано прощение Айше». И так, [будто] получив удостоверение от ангела в том, что она чиста, [опять] взял её.

Один из сарацинских богословов³⁷, уверенный в своем красноречии, собрав своих единоверцев, чтобы они дивились ему как непобедимому учёному, говорит епископу: «Я слышал, что ты хвастливо обещал, будто [готов] подтвердить христианство даже из того, что кажется в нём самым слабым».

Феодор же, зная смелость его, говорит: «Ты слышал правду».

Варвар: А если ты не сможешь этого, какое наказание ты готов понести?

Феодор: Не буду иметь права вести диспут [о вере] с сарацином.

Варвар: А если ты сможешь это, тогда я не буду иметь права вести диспут [о вере] с христианином.

Феодор: А другое наказание не согласишься ли понести?

Варвар: На что согласен ты, на то же самое и я.

Феодор: Нет, не на то же самое: ибо если меня ты заставишь умолкнуть перед сарацинами, то великую благодарность заслужишь от них. Тебя же, если даже ты будешь весьма красноречив, христиане не станут считать достойным чего-либо.

Сарацин же, посмеявшись над этим и дивясь откровенности епископа, говорит: «Давай, епископ, побеседуем».

Христианин: Ответь на мой вопрос.

Сарацин: Спрашивай, что хочешь.

Христианин: Какие есть виды людей?

Сарацин: Не знаю.

Христианин: Очевидно, что три: мудрые, посредственные и глупые.

Сарацин: Согласен.

Христианин: А есть ли из этих трех видов хоть один, признающий, что Бог распят?

Сарацин, как будто уже находясь в преддверии победы, без промедления говорит: «Ни одного».

Христианин: Поразмысли поосновательней, дабы ты не произносил необдуманных суждений и, ожидая победы, не оказался бы побежденным.

Сарацин: Я не беру назад [своих слов], – говорит он, – да не будет такого, чтобы когда-нибудь разумный, посредственный или глупый признал Бога распятым.

Христианин: Следовательно, по-твоему, христиане не являются людьми, [а ведь] среди них, разумеется, есть и мудрые, и посредственные, и глупые.

Сарацин, находясь в затруднении и раскаянии о поспешном ответе, остался пристыженным.

Христианин: Мы, христиане, являемся четвертой³⁸, или даже более, частью людей; и как же ты осмеливаешься утверждать, что никто из людей не признаёт Бога распятым?

Сарацин: А каким же образом ты говоришь: «Три вида людей признали Бога распятым»? Я нахожусь в недоумении, ибо мне не известна тайная причина этого признания.

Христианин: Как я обещал немного ранее, я докажу через то, что кажется тебе наиболее слабым у нас, что христианское вероучение [крепко] утверждено и [надёжно] подкреплено.

Сарацин: Докажи.

Христианин: Чтобы не рассматривать в своей речи всё по отдельности, я постараюсь дать тебе общий очерк. Итак, представь, что вы – властители десяти народов, имеется в виду, идолопоклонников: один над эллинами, один над римлянами, один над франками и другие над остальными [народами]. Внезапно перед вами появился человек, чужеземец, нищий и неприметный с виду, и с большой дерзостью возглашает вам всем: «Почему вы заблуждаетесь, люди, предпочитая благочестию нечестие?»

Вы же, естественно, отвечаете [ему]: «А каково, несчастный, то благочестие, которому мы предпочли нечестие?»

Он же говорит: «Служить Богу Распятому – это и есть подлинное благочестие».

Вы, услышав и скрежеща зубами, пытаетесь его убить, но не можете и снова вопрошаете: «Скажи же нам, изложи яснее эту свою невероятную проповедь».

Он говорит: «Сын Божий, сойдя с неба, воплотился от жены и, став человеком, возрастал как младенец; искомый врагами бежал в Египет, а по возвращении оттуда был схвачен; Его заушали, на Него плевали, били по голове Его тростью, облекли Его, издеваясь, в багряницу, возложили на Него терновый венец, распяли, поили уксусом, пронзили бок Его копьем. Он же возопил: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты оставил Меня? (Мф 27:46), и испустил дух, и в могиле, будучи мёртвым, был сокрыт». [Но] он далее не сказал: «И тридневен восстал от гроба», чтобы не показалось, будто он вводит слушателей в заблуждение как многословный обманщик.

Услышав это, вы отвечаете: «О чужеземец! Никто и никогда не казался более неразумным, чем ты. Кроме того, каковы заповеди Претерпевшего такое тем, кто уверует в Него?»

Он же говорит: «Строгий образ жизни; воздержание от наслаждений; отвержение многоженства; ударившему по правой щеке подставлять левую; с принудившим идти с ним одно поприще проходить два; отнимающему верхнюю одежду отдавать и нижнюю; врагов любить; ругающих и проклинающих благословлять и молиться за них».

Вы спрашиваете: «А какова же от Него награда тем, кто сможет такое вынести?»

И на это он отвечает: «Здесь – никакой; но когда вы воскреснете из гробов в последний день, то изобильным и весьма щедрым будет воздаяние вечных благ Его соблюдавшим это».

И на это вы говорите: «Человек! Явно, что Проповеданный тобою слаб; и очевидно, что возвещенное [Им] трудновыполнимо. Воздаяние же за это и слишком отдалённо, и сомнительно. И кто захочет принять такую веру?»

Он же говорит: «Скажите мне, может ли тварь служить и подчиняться кому-либо иному кроме Сотворившего?»

Вы отвечаете: «Нет, только Сотворившему».

Он говорит: «Приведите ко мне слепого».

И когда приведут слепого, проповедник воскликнет: «Тебе говорю, слепой, – во имя Иисуса Христа Назарянина, рождённого от Марии в Вифлееме и бежавшего в Египет, схваченного иудеями и на кресте распятого, уксус и желчь пившего, в бок копьём пронзённого и во гроб сошедшего, – прозри!» Тот же немедленно прозревает; и по его просьбе он очищает прокаженных и всяческие чудеса творит. Откуда и вы, и все видевшие, мудрые, посредственные и глупые, и весь род человеческий несомненно познаёт, что Назарянин есть Бог и Сын Божий, и что Он претерпел такое добровольно по причине, оставшейся скрытою для умов видевших. Вот тебе и доказано, по моему обещанию, крепость христианского учения из того, что кажется в нём самым слабым.

Сарацин: Почему, епископ, вы, священники, глумитесь над христианами; из одной пшеничной муки испеченных два хлеба предлагая [им], но один вы употребляете в пищу, а другой на небольшие [частицы] разделив и Телом Христовым называя, утверждаете, что он может давать отпущение грехов вкушающим его? Или над самими собой вы глумитесь, или над теми, кем правите.

Христианин: Ни над собой мы не насмехаемся, ни над ними.

Сарацин: Убеди меня, но не с помощью твоего Писания, а с помощью общеизвестных и общепризнанных понятий.

Христианин: Так что ты говоришь? Хлеб не претворяется в Божию плоть?

Сарацин: Я затрудняюсь дать ответ на любую часть [этого] противоречия.

Христианин: Таким же [по размеру] тебя мать родила?

Сарацин: Нет, меньшим.

Христианин: А что тебя увеличило?

Сарацин: По воле Божией – пища.

Христианин: Следовательно, хлеб стал твоей плотью?

Сарацин: Согласен.

Христианин: А как хлеб стал твоей плотью?

Сарацин: Я не знаю, каким образом.

Христианин: Пища и питие спускается через горло в желудок словно в горшок; а поскольку печень, окружающая желудок, является горячей, то пища варится, разжижается, и жирная её часть отправляется вниз, а тонкая и разжиженная остается на поверхности. Печень же, как горячая, будучи пористой, втягивает [оставшуюся часть пищи], превращает [её] в кровь и через жилы, словно через каналы, разносит по всему телу, разделяя переваренную в желудке и превращенную там в кровь пищу в соответствии с каждой из частей тела, как, например, кость – в кости, мозг – в мозг, жилу – в жилы, глаз – в глаза, волос – в волосы, кожу – в кожу, ноготь – в ногти. И таким образом происходит возрастание младенца в мужа, поскольку хлеб становится его плотью, а питие – кровью.

Сарацин: Похоже, что так.

Христианин: Таким же образом ты можешь уразуметь и наше Таинство. Ибо священник возлагает на Святой Престол хлеб, равно как и вино, и Дух Святой, призванный молитвою, нисходит и посещает предложенные [Дары]; и огнем Своего Божества в Тело и Кровь Христовы превращает хлеб и вино, подобно тому как печень [превращает] пищу в человеческое тело. Или ты не допускаешь, друг, что Всесвятый Дух может совершить то же, что может твоя печень?

Сарацин промолвил: «Допускаю» и, вздохнув, умолк.

Сарацин: Христос сказал: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего (Ин 5:19). Итак, каким же образом является Богом Тот, Кто, как вы говорите, не может ничего творить Сам от Себя?

Христианин: Можешь ли ты летать?

Сарацин: Нет.

Христианин: Если бы ты увидел в вышине летящего орла и смог бы подняться в высь подобно орлу, то кому из вас более удивились бы зрители: тебе или орлу?

Сарацин: Мне.

Христианин: Следовательно, Христос более удивителен, чем твой бог.

Варвар: Почему вам, епископ, единобрачие кажется более законным, нежели многоженство? Ведь вам, гнушающимся многоженством, следовало бы отвергать и единобрачие. Ибо общее зло есть также и частное зло, а частное добро есть также и общее добро. Ведь из каждого в отдельности с необходимостью выводится общее.

Христианин: Это не то частное, которое отличается от целого, как какой-то человек отличается от человека вообще, но это частное является противоположным целому, как мера – излишеству, честно нажитое [добро] – корыстолюбию.

Варвар: Убеди меня, но не [словами] из ваших Исайи или Матфея, с которыми я вовсе не знаком, а посредством необходимых и общепризнанных понятий.

Христианин: Я в изобилии могу насытить тебя [примерами], откуда ты ни захочешь. Ради чего жена выходит замуж?

Варвар: Не знаю.

Христианин: Ради двух вещей: наслаждения и деторождения.

Варвар: Очевидно.

Христианин: От первозданного Адама и вплоть до нынешнего времени знаешь ли ты человека, который бы получил от Бога удовольствия больше, чем он?

Варвар: Никого.

Христианин: Был ли он лишён хотя бы одного из видов наслаждения?

Варвар: Конечно нет.

Христианин: А сколько было сотворено ему жён?

Варвар: Одна.

Христианин: Следовательно, получается, что наслаждение, [получаемое] от одной жены, совершеннее [наслаждения, получаемого] от многих.

Варвар: Ход рассуждений вынуждает меня согласиться. Но, как кажется, из-за многих жён плодотворнее деторождение.

Христианин: Какое время кажется тебе более испытывающим недостаток в многочадии, чем то [т. е. Адама]?

Варвар: Никакое.

Христианин: Следовательно, нам открывается, что и в отношении многочадия [единобрачие является] более обильным, чем при [обладании] многими [жёнами]; и очевидно [представляется] безбожной и плотолюбивой мысль тех, кто во время, когда существует множество людей, установили многожёнство, тогда как Творец даже в пору, когда было немного людей, заповедал единобрачие.

Сарацин, стыдясь признать поражение и исхитряясь прикрыть бесславие своего учения, сказал: «Приведи мне другой пример».

Христианин: У одного господина было два раба, которых послали в одно путешествие, одному из них господин повелел одеть платьев, сколько бы ни захотел, а другому приказал одеть только один хитон, при этом того, кто замёрзнет, велено подвергнуть восьмидесяти ударам бича. Итак, справедливым или несправедливым кажется тебе господин, давший рабам такое повеление? И сверх того, если тот, кому разрешено носить лишь один хитон, более слаб?

Варвар: Несправедливым.

Христианин: Следовательно, вы обвиняете Бога в несправедливости, когда говорите, что Он постановил жене, которая является более склонной к страсти, иметь четвертую часть мужа³⁹; а мужу, являющемуся более крепким, иметь четырех жен, не считая множества наложниц, а за каждое блудодеяние – наказание в восемьдесят ударов бича. Что же может быть несправедливее этого несправедливейшего законодательства?

Варвар: Приведи мне другой пример.

Христианин: Чему Бог, глядя на людей, управляющих государством, будет радоваться больше: миру или войне?

Варвар: Миру.

Христианин: А как тебе кажется: мужчина больше пребывает в мире, когда имеет много жён или когда одну?

Варвар: Иногда так, а иногда иначе.

Христианин: Возможно ли когда-нибудь, чтобы они [т. е. жёны] имели любовь друг к другу?

Варвар: Нет.

Христианин: Разве не часто они, используя яды, губят и мужа и друг друга? Разве соперничество между семействами не вырастает в непримиримую вражду? Единобрачие же роды мужа и жены, которые изначально были отдалены, сблизило и то, что казалось разделённым, соединило.

Варвар: По-видимому, так.

Христианин: Поэтому единобрачие, как угодное Богу, кажется нам и достойнее и законнее, чем многоженство. Впрочем, если хочешь, я приведу тебе другой пример.

Варвар: Изложение примеров истинности [единобрачия], завладев моим слухом, едва не сделало меня христианином. Но с меня довольно.

Разум агарян и всё их старание направлены на то, чтобы отвергать Божество Слова Божия, и они со всех сорон ополчаются против Него, стараясь доказать, что Он не является ни Богом, ни Сыном Божьим. Ибо лжепророк их, будучи учеником арианина, передал им это безбожное и нечестивое учение. Вследствие чего один из них, особенно искусно владеющий красноречием, сидя во всенародном собрании, спросил епископа, сказав: «Кем ты называешь Христа, Феодор?»

Епископ. Богом и Сыном Божиим.

Сарацин. Разве возможно, чтобы у Бога был Сын?

Феодор. Невозможно, чтобы у Бога не было Сына.

Сарацин. Как и каким образом?

Феодор. Может ли Бог не начальствовать?

Сарацин. Конечно, нет.

Феодор. А над кем начальствует Бог?

Сарацин. Над Своими творениями.

Феодор. Следовательно, власть Его случайна, а не естественна; и [в таком случае] можно сказать, что Он имеет власть, полученную извне, приобретенную, недавнюю, а не собезначальную [Ему]. Ибо прежде [явления] тварей, как ты говоришь, Он не властвовал: твари, которых прежде не было, стали причиной Его власти, выбрав Его над собою Властителем. И Он должен быть благодарен им, так как через них Он удостоился начальственной чести; а если Он решит вернуть их в небытие, случись им стать непокорными, то в результате, согласно твоим рассуждениям, Он лишится начальства над подчиненными [Ему]. И к подобным нелепостям неизбежно следовало бы прибавить другую, ещё большую нелепость.

Сарацин. Какую же?

Феодор. Что власть земного царя следует считать несравненно лучше и почётнее власти Бога.

Сарацин. Каким образом и почему?

Феодор. Потому что земной царь начальствует над существами единосущными и единовременными [ему], а Бог – над [созданиями] иной сущности, весьма незначительными и возникшими после [Него].

Сарацин. Я не понимаю того, что ты говоришь.

Феодор. Если кто-нибудь, приблизившись к царю, поприветствует его словами: «Здравствуй, царь ослов», скажи, что ему должно понести [за это]?

Сарацин. Самое суровое наказание.

Феодор. А кто кому более родственен: твари – Богу или ослы – земному царю?

Сарацин. Ослы – царю. Ибо оба являются тварями, подобными по происхождению и по служению [Богу]. Но всё же ответь на мой вопрос: над кем начальствует Бог, если над тварями, как ты говоришь, Он не начальствует?

Феодор. Подчиненные [могут быть] трёх видов: большие властителя, меньшие [его] и равные [ему]. Но сказать, что Бог начальствует над теми, кто больше [Его], – богохульство, ибо нет никого больше Бога, [сказать, что начальствует над] теми, кто меньше [Его], – недостойно, согласно уже указанным нелепостям. Остаётся же сказать, [что Он начальствует над] равными [Себе] и собезначальными.

Сарацин. Но кто же равен и собезначален Богу, над кем Он мог бы начальствовать?

Феодор. Подчиненные [могут быть] трёх видов: тот, над кем властвуют по его желанию, тот, над кем властвуют по принуждению, и тот, над кем властвуют и не по его желанию, и не по принуждению. Но Бог над желающими не властвует, чтобы не возжелали они сместить Его; и к тому же Он не мог бы иметь ни собезначальной, ни естественной власти – ибо [властвовать над кем-то] по [его] желанию есть [нечто] новое и позорное, как уже сказано. Но Он не властвует и над теми, кто принуждаем [к этому], ибо это недопустимо, как и остальные нелепости. Итак, остается сказать, что Бог властвует не над желающим и не над принуждаемым, но над подвластным по естеству.

Сарацин. И кто же подвластен Богу по естеству?

Феодор. Властители [могут быть] трёх видов: тот, кто начальствует по избранию подчинённых; тот, кто [начальствует] в силу тирании, и тот, кто [начальствует] по естеству. Но Бог не начальствует по избранию подчинённых по причине указанных несуразностей, [вытекающих] если это приписать Богу; но и не в силу тирании, ибо Бог далек от тирании. Остаётся третий вид, согласно которому говорится, что Бог начальствует независимо от всякого избрания другими и будучи свободен от всяческой тирании, то есть – по естеству.

Сарацин. И кто же подвластен Богу по естеству?

Феодор. Сын Его, через Которого начальствуя и Отец познается как не подвластный Бог, поскольку всякое естественное дело предшествует выбору по желанию.

Сарацин. Как ты подтвердишь это?

Феодор. Прежде чем захотеть дышать, мы дышим; прежде чем захотеть слышать, мы слышим; прежде чем захотеть видеть, мы видим. Вот тебе, отрицатель Божества Слова Божия, доказательство того, что у Бога есть Сын единосущный, собезначальный и совечный, восседающий вместе с Родителем на божественных высотах, как Творец и Господь вместе с Ним сопочитаемый и спокланяемый, имеющий престолом небо, а подножием землю⁴⁰; как сказал Пророк: [Он] «пядию измерил небеса и вместил в меру прах земли», пред Которым все «народы – как капля из ведра и считаются как пылинка на весах» (Ис 40:12,15).

Во время другого собрания некий наиболее остроумный из сарацин спросил епископа: «Скажи мне, епископ, когда на кресте висел Бог твой, испустил ли Он дух?»

«Да», – ответил епископ.

Тут сарацин засмеялся и, словно желая рассмешить присутствующих сарацин и христиан, всплеснул рукой и воскликнул: «[Значит], Бог христиан перестал существовать!»

Феодор: А откуда становится [для тебя] очевидным, что Бог христиан перестал существовать?

Сарацин: Из аналогии со мной [самим].

Феодор: Какой же?

Сарацин: Ведь я не существовал до тех пор, пока не были соединены две составляющих меня части во чреве матери моей, – я имею в виду тело и душу, – вследствие чего появилось нечто третье, то есть я, из соединения и связи двух составляющих мою единую ипостась. Когда же во время смерти произойдёт их разделение, следовательно, моя ипостась неизбежно перестанет существовать, разве нет?

Феодор: И это твоё соединение ты предлагаешь как подобное [тому, что было во] Христе?

Сарацин: А разве оно [может быть] не таким?

Феодор: Прежде соединения двух твоих частей, как ты и сам согласен, [тебя] не было, и когда ты появился, ты не можешь уже сохранить характерные свойства этих двух частей: ибо приходит конец [таким свойствам, как] бессмертие душ, равно как и неразумие тела, и ты становишься, как ты сказал, [некой] третьей появившейся вещью, – ни душой, ни телом, но [целым] человеком. Бог же христиан, как ты [Его] насмешливо назвал, и до соединения этих двух частей существовал с Отцом и Духом, более того – [Он существовал] прежде всех веков, и когда Он, родившись от Девы, стал составным, то ничего из характерных свойств частей Своих не упразднил. Ибо остался совершенным Богом, как и Отец совершенен; стал же человеком, как и мать. Ибо части Христовы суть: божество и человечество. Когда же во время страдания душа Его отделилась от тела, Он остался связанным с каждой [из этих частей], сохраняя неразрывное единство в одной ипостаси, [возникшей из соединения] Его собственного Божества и человечества.

Сарацин: Где же тогда [была] душа Его?

Феодор: Тело во гробе, душа же во аде.

Сарацин, громко расхохотавшись, сказал: «И каким образом Слово с обоими, таким расстоянием отделёнными, было едино, не будучи отделено ни от одного из них?»

И Феодор, улыбнувшись, сказал: «Но тогда, согласно твоему образу мыслей, твой Бог [также] не может [одновременно] находиться в мечети (μασγίδ) Мекки и Багдада».

Сарацин: Стало быть, обожествлялись обе [части], будучи разделёнными?

Феодор: Не меньше, чем когда они были едины.

Сарацин: И каким образом обожествлялось бездыханное тело, лежащее во гробе без движения?

Феодор: Слово, [будучи] в нём в то время, сохраняло его от принадлежащего смерти, [то есть], нетленным. Тогда сарацин, словно пойманный в сети, онемев, притих в изумлении.

А – Христианин, Б – Араб.

Б: Скажи мне, Христос – твой Бог?

А: Да.

Б: А имеешь ли ты другого Бога, кроме Него?

А: Никоим образом.

Б: Значит, Отец и Дух отвергаются тобой.

А: Послушай и ты меня. Предположим, здесь находится ваше Писание⁴¹, с неба, как вы говорите, сошедшее; спрашиваю же тебя: имеешь ли ты другое Писание, помимо этого?

Б: Отвечаю тебе, что другого не имею.

А: Следовательно, ты отрицаешь всякое другое Писание?

Б: Да.

А: Что же? Если получишь другую книгу (βίβλος), это же Писание (γραφή) содержащую, то [получится, что] отрицаешь это Писание?

Б: Это не есть иное и иное Писание, но одно и то же, если даже в разных книгах содержится.

А: Но [ведь] и я говорю, что не есть Отец и Дух иной и иной по отношению к Сыну, если даже и в иной и иной ипостаси обретаются.

[Неверующий:] Не говорите ли вы, что Бог во всех [вещах] и всюду пребывает?

Христианин: Да.

Неверующий: Но так же Он пребывал и во чреве Девы-Матери Своей. Что же тогда в том особенного?

Христианин: Скажи мне, когда ты размышляешь, вновь обдумываешь и сопоставляешь уже известные тебе вещи, как ты считаешь: [сами] эти вещи приходят в твой ум или скорее твой ум к ним перемещается?

Неверующий: Очевидно, что мой ум простирается к ним и воспринимает их посредством созерцания их мысленных образов.

Христианин: И мы так же говорим, что твой ум в этих вещах пребывает, и [при этом] действует и в тебе, но не одинаково в тебе и в них: с тобою он соединён сущностно, в других же – не так. Таким образом из этого примера уразумей, что Слово Божие в собственной плоти – и когда было в девственном чреве, и после рождения – сущностно и по ипостаси будучи единое и воплощённое, всюду промышлением и действием [Своим] проникало и всем управляло, но не то же самое – быть в своей плоти и во всех вещах.

[Однако следует помнить, что] Бог превыше всякого примера, когда мы берём [в качестве примеров] из сущих, [перенося это] на Того, Кто превыше всего сущего и Кто Творец всех сущих.

[Агарянин]: Скажи мне, когда иудеи распяли Христа, о Котором ты говоришь как о своём Боге, по Его воле или не по Его воле сделали они это?

Христианин: По Его воле.

Агарянин: Следовательно, они не только не подлежат никакой ответственности, но [ещё] и должны быть благодаримы вами.

Христианин: Ответь и ты на мой вопрос: когда я, как ты говоришь, ежедневно злословлю твоего Бога, то делаю это против Его воли или по Его воле? Ибо если против, – значит, Он слаб, если же по Его воле, то ты не только не должен требовать дани и налогов⁴² [от меня], но и дары мне приносить, как исполнившему волю твоего Бога.

Ещё же ответь мне: когда вы вторгаетесь в Ромейские земли⁴³, то если кто-то из вас будет там убит, разве не входит он тотчас, как вы учите, в рай⁴⁴?

Агарянин: Конечно, да.

Христианин: Итак, если ты со своим родным братом отправишься в поход и какой-нибудь ромей убьёт твоего брата, разве ты, [в свою очередь], не убьёшь его, воздавая ему как врагу? Или же ты окажешь ему честь как благодетелю и [станешь] обнимать и целовать его?

Агарянин·. Конечно, если бы я мог, я тысячекратно убил бы его и разорвал бы его на куски.

Христианин·. Таким образом, ты полагаешь справедливым убить того, кто явился причиной спасения и стольких наслаждений для твоего брата?

Скажи же мне и другую вещь: если твой глаз будет иметь болезненный и смертельный нарыв, и кто-нибудь из твоих врагов захотел бы воспользоваться случаем и нанести удар по твоей смертельной ране, [с тем, чтобы] ты быстрее расстался с жизнью. Итак, он нанёс удар в твой повреждённый глаз, чтобы, как я уже сказал, ты скорее умер, но случилось так, что из-за этого удара из глаза вытекли гной и кровь и жидкость нарыва, и благодаря этому удару ты избавился от боли и стал совершенно здоров. Разве же ты станешь смотреть на ударившего тебя врага как на друга и благодетеля? Разве ты будешь взирать не на намерение его, но на то, что он сделал не желая и не намереваясь? Разве будешь любить его и благодетельствовать [ему]?

Агарянин·. Да я бы, если бы мог, отомстил бы ему [по принципу] член за член и относился бы к нему как к наиболее враждебному и ненавистному.

Христианин: Так же думай и о том благе, которое против своей воли нам доставили иудеи.

Варвар: Кого ты считаешь виновником добра и зла?

Христианин·. Бог есть виновник всевозможных благ, но не зла.

Варвар: А кого же ты считаешь виновником зла?

Христианин: Оно от нашего нерадения и от коварства диавола.

Варвар: Из-за чего?

Христианин: Из-за свободы воли.

Варвар: Что же? Будучи свободным, ты, что хочешь, можешь и делаешь?

Христианин: Только две [вещи я могу делать], для другого же я не создан Богом свободным.

Варвар: Что же это [за вещи]?

Христианин: Когда я творю добро, не боюсь закона, но уважаем и помилован Богом; подобно и диавол свободным был создан Богом и согрешил, и Бог из собственного его чина низверг его. Но ты, возможно, возразишь мне: «Что есть добро и зло? Вот солнце и луна, и звёзды суть добро, сотвори же что-нибудь из этого». Скажу же я тебе, что согласно человеческому [естеству] я творю добро и зло. Добро – славословие Богу и молитва, зло же – блуд и воровство. А если же, как говоришь ты, и добро и зло от Бога, то Бог, согласно тебе, окажется неправедным, а [ведь Он] не таков! Ибо если Бог приказал, как ты говоришь, блуднику блудить, вору воровать, убийце убивать, то они достойны почёта, потому что волю Божию сотворили. Окажутся же и законодатели твои лжецами, и книги подложными, ибо предписывают подвергать телесным наказаниям блудника и вора, сотворивших волю Божию, и убийцу казнить, которого следовало бы чтить.

Сарацин, желая доказать, что Бог есть виновник и добра и зла, и что Бог есть пособник блуднику и развратнику, говорит: «Кто образовывает зародыш в утробе матерей?»

Христианин: Мы нигде не находим, чтобы Писание говорило, что после первой седмицы Бог что-либо образует или создаёт, и ты никоим образом не докажешь, что после этого Он что-либо сотворил, за исключением радуги, то есть, дуги в облаке, [созданной] во времена Ноя.

Ибо в первую неделю сотворил Он человека, сказав: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт 1:28). И так как человек был одушевлен, имея одушевленное семя, в собственной его жене семя [это] взошло, поскольку человек рождается, как говорит божественное Писание: Адам родил Сифа, и Сиф родил Еноса, и Енос родил Каина (Быт 5:3–18). И не сказано: Бог создал Сифа или Еноса, или кого-либо другого. Итак, один лишь Адам создан Богом, другие же рождаются и рождают. Таким же образом и земля по велению Божию [растения] производит, ибо сказал Бог: да произрастит земля зелень травы (Быт 1:11). И всё, что ни возникает на земле вновь, и другим засеянное произрастает, не будучи сотворено кем-либо, но повинуясь первому повелению Божию.

Вот и я, как прежде сказал, являясь свободным в добрых и злых [делах], где бы ни сеял, пользуясь своей свободой, в своей ли жене, или в чужой, семя всходит и становится послушным первому повелению Божию; а не так, что Он и поныне ежедневно создает и делает, ведь Он уже в первую седмицу всё сотворил.

Варвар·. А как же сказал Бог Иеремии: прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и из утробы освятил тебя (Иер 1:5)?

Христианин: В чреслах всякого мужа, от Адама и далее, Бог образовал одушевленную семенную силу. И каждый мужчина способен к зачатию, изначально имея сына своего во чреве, подобно и сын рождает другого. А что касается из утробы освятил тебя, то смысл этого таков, что, как говорит Евангелие, тем, которые приняли Его, верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились (Ин 1:12–13) посредством святого Крещения.

Варавар: Разве же до Христа было крещение? Ведь Иеремия рождается прежде Христа.

Христианин: Да, было крещение в море и облаке, ибо все, как сказано, в Моисея крестились (1Кор 10:1). Если же скажешь: «А как же до Моисея крестились?», скажу тебе, что сказал Христос мне: прежде нежели был Авраам, Я есмь (Ин 8:58), и в другом [месте]: и за них я посвящаю Себя (Ин 17:19).

Варвар: Творящего волю Божию, ты добрым называешь или злым? Если добрым, то одобри тогда и иудеев, поскольку они выполнили волю Христа, Которого ты называешь своим Богом.

Христианин: То, что ты называешь волей, я называю терпением и великодушием. И послушай, каким образом [я это докажу]. Когда Бог говорит: «не укради, не прелюбодействуй, не убий», хочет ли Он, чтобы мы крали, блудили и убивали?

Варвар: Нет, ибо если бы хотел, Он бы так не сказал.

Христианин: Очень хорошо, что ты согласился со мной, что не желает Бог, чтобы мы воровали или блудили; если же я сейчас встану, пойду и украду или убью, скажешь ли ты, что это воля Божия или терпение и великодушие?

Варвар: [Скажу, что] терпение и великодушие.

Христианин: Так же и Бог силен их поразить, но воздерживается. Ибо Он хочет [чтобы я покаялся], если же не покаюсь, Он воздаст мне [по делам моим].

Варвар: Кем ты считаешь Христа?

Христианин: Словом Божиим, Премудростью Божией, Мышцею Божиею и Силою, и многими другими [именами]. А ты кем считаешь Христа?

Варвар: Сказано, что Христос есть Дух и Слово Божие⁴⁵.

Христианин: Эти же Дух и Слово – тварны или нетварны?

Варвар: Тварны.

Христианин: А кто же создал Слово и Дух Бога? Ибо [если] некто создал это для Бога, то где же был сам Бог? И неужели ты назовёшь Бога бессловесным или не имеющим Духа Святого?

Варвар умолк.

[Варвар]: Словеса Божии тварны или нетварны? Это же выдвигает он, желая доказать, что Слово Божие тварно, хотя это не так.

Ибо если скажешь: «Тварны», он ответит тебе: «[Но ведь] тварное не называется Богом». Если же скажешь: «Нетварны», он скажет тебе, что «вот, все словеса Божии нетварны, но не являются [при этом] богами. Следовательно, ты признаёшь, что Христос, являясь Словом Божиим, не есть Бог». Поэтому не говори ему, ни: «тварны», ни: «нетварны», но скажи: «Я лишь одно воипостасное Слово Божие считаю нетварным, всё же мое Писание называю не словесами (λόγια), но речениями (βήματα) Божиими».

Варвар: А как же пророк говорит: слова Господни – слова чистые (Пс 11:7), а не «речения Господни – словеса (sic!) чистые»?

Христианин: Пророк сказал в переносном смысле, а не в собственном.

Варвар: А что есть переносный и собственный смысл?

Христианин: Собственный смысл есть ясное указание на вещь, а переносный – нетвердое указание.

Варвар: Невозможно пророку говорить неясное указание.

Христианин: [Но] для пророков обычно неодушевленные вещи олицетворять, и ты можешь видеть, что они глазами и устами наделяют их, как, например: море увидело и побежало (Пс 113:3). Но ведь очевидно, что море не имеет глаз, ибо оно не одушевлённое. И снова: что с тобою, море, что ты побежало? (Пс 113:5) и: меч мой насытится плотью (Втор 32:42). «Насытиться» – значит есть и пить устами, меч же рассекает, но не поглощает. Но и потоки шумящие [пророк] называет руками (см. Пс 98:8), и холмы – прыгающими, и горы – скачущими (см. Пс 114:4,6). Так и речения в переносном смысле он назвал словами, хотя они не слова суть, но [именно] речения.

[Варвар]: Та, которую вы называете Богородицей, умерла или жива?

Христианин: Не умерла, и это говорю я, веруя в то, что доказывается из Писания. Ибо, как сказано, первый человек заснул и лишился ребра (см. Быт 2:27), так же и Её всесвятая душа как бы во сне предалась Богу.

Варвар: Вот, [посмотри]: получил я удар в некое место моей плоти, и плоть ударенная произвела синяк, и в синяке образовался червь. Кто же создал его?

Христианин: Мы говорим, что после первой седмицы сотворения мира мы не находим [в Писании], чтобы Бог что-либо создал, но всё сущее в шесть дней сотворено Им, все остальное же происходит из ранее сотворённого исключительно согласно Его воле (см. Быт 3:17–18). Ибо после грехопадения осуждена земля производить тернии и волчцы; так же и плоть наша осуждённая производит вшей и червей.

Сарацин: Кто, по твоему мнению, больший: освящающий или освящаемый? (вопрос же этот о Крещении Христовом)⁴⁶.

Христианин: Когда ты вместе со своим рабом идёшь в баню, и он тебя моет, кого ты назовёшь большим: несчастного раба, купленного за деньги, или себя самого, омываемого им?

Сарацин же на это не [смог] ответить.