Единство Книги пророка Исаии
Содержание
Исследование общих особенностей книги пророка Исаии применительно к вопросу об единстве книги Изложение самого текста книги и исследование всех ее частей в отдельности с вышеуказанных сторон Глава 1-я Главы 2–4 Глава 5-я Глава 6-я Отдел 7–12 гл. Пророчество о Вавилоне и Ассуре 13–14:27 Пророчества о филист. (14:28–32), Моаве (15–16 гл.), Дамаске и Израиле (17 гл.) «Пророчество о Дамаске». (17:1–2) Пророчество об Эфиопии и Египте – 18–20 Пророчества о Вавилоне, Эдоме, Аравии, Иерусалиме и Севне. (21:1–10, 11–12, 13–17; 22:1–14, 15–25) Пророчество о Тире – 23 гл. Отдел 24–27 гл. Отдел 28–35 гл. Исторический отдел 36–39 гл. Исследование вопроса об отношении хронологии библейской и ассиро- вавилонских памятников Отдел 40–66 гл. Изложение его и исследование об его подлинности О «Рабе Господа» в отделе 40–66 гл. Заключение
Введение
Господь однажды сказал неверовавшим в Него иудеям: «испытайте писаний,... та суть свидетельствующая о Мне» (Ин.5:39). Это значит, что иудеи должны были тщательно исследовать смысл ветхозаветных писаний и чрез это исследование убедиться в том, что Христос, Которого они пред собою видели и слышали, действительно есть Мессия, предсказанный в Ветхом Завете; свидетельство же пророчеств, как сверхъестественное, есть свидетельство Самого Бога и потому заключает несомненную истину. Для новейших ученых отрицательного направления недостаточно простого исследования смысла св. ветхозаветных книг: они отрицают саму подлинность многих книг и принадлежность той или иной из них одному писателю; а в отрицании единства книг – особенно пророческих – находят удобный путь к обоснованию своих взглядов и оправданию неверия. Необходимо поэтому «исследовать» предварительно вопрос об единстве книги, а затем уже сам смысл книги. – В чем заключается важность для отрицательной критики вопроса об единстве пророческих книг, – это ясно можно видеть, если ближе определить существенные особенности и значение пророчеств.
Ветхозаветные пророчества, согласно взгляду на них самой Библии, были явлением сверхъестественным, необъяснимым ни из каких естественных начал. Духом Божиим пророки возводились к таким созерцаниям будущего вообще и особенно времен Мессии, к каким не мог прийти естественный разум сам собою (и сказать: «вот, я знал это», Ис.48:7), к каким не могло привести одно внимательное исследование современного хода исторических судеб, хотя бы в последних и были даны, как бы зачатки или слабый образ будущего. Пророкам были иногда открываемы события, которые по отношению к современной пророку действительности кажутся случайными; таково, напр. возвещение собственного имени задолго до явления лица, имеющего носить его, предсказание победы. Пророчества, следовательно, не суть vaticinia post eventum, т. е. описание прошедших событий, которому придан вид предсказания об этих событиях. С другой стороны, пророчества не были и выражением лишь общих чаяний пророка, гиперболическим, поэтическим их изображением, о соответствии которого с действительностью пророк мало заботился1. В самом тексте пророчеств заключается ясное свидетельство о том, что слова пророка не суть лишь естественное создание его поэтического воображения, которому будто бы сам собою предносился поэтический образ будущего, как противоположность печального настоящего, – и о том, что пророк действительно прозирает во времена будущие «сокровенные и недоступные» (Ис.48:6; ср. Иер.33:3) уразумевает определения Самого Бога Всеведущего и Всемогущего. – В истории еврейского народа пророчества не были простым естественным отзвуком современных событий, напротив, сами воздействовали на ход истории. Посредством пророчеств сообщалось людям новое начало жизни, воспитывался «новый дух и новое сердце». Без слова пророческого духовная жизнь еврейского народа, предоставленная одному т. н. естественному течению событий, замерла бы, как тело умирает при прекращении дыхания, так как ветхозаветный человек жил верою в будущее. Ветхозаветные пророки были великие духом люди, которых в известные исторические моменты воздвигал Сам Бог, открывая им Свою волю, задолго объявляя будущее и чрез веру в откровение, сообщенное чрез них народу, направляя на иной лучший путь саму жизнь народа. Возвещая задолго до наступления «новое и сокровенное» для естественного разума, пророки тем самым уже свидетельствовали о себе, как о Божественных посланниках, призванных возвестить путь спасения. Особенно же действенным было явление пророков потому, что они как бы действительно переживали будущее в своем духе, были настолько твердо уверены в предвозвещаемом спасении, что руководились предсказаниями и «видениями» о «днях грядущих» в самом настоящем2. Внушая подобную же веру в будущее и своим современникам, пророки в своем лице предупреждали самый естественный ход истории, сообщали ему движение вперед и чрез то ясно показывали, что они суть сверхъестественные посланники Божии, а не просто лишь сыны времени, во всем зависимые от последнего, не исключая даже содержания пророчеств. – Впрочем, нужно заметить, что пророчества произносились не без отношения к естественному пониманию и способностям пророка, не без отношения также к современным событиям. Пророки не были, подобно трубам, бессознательно передающими открытое Богом орудиями; естественные способности не разрушались, а еще более раскрывались под воздействием Духа Святого. Нередко пророки при созерцании недалекого будущего, вполне доступного пониманию, вместе с тем предсказывают отдаленное имеющее с первым сходство3. «Мессианское значение пророчеств (обыкновенно?) не есть единственное, исключающее современный смысл речи, ни второе значение, но просто более полное раскрытие единой мысли» (арх. Антоний: «Толкование на кн. пр. Михея», стр. 20). Современные пророку события обыкновенно имели значение моментов, от которых пророки отправлялись в разумении будущих событий и в которых, как образах, видели будущее4. – Если затем сами пророки провидели будущее спасение еще неясно, так что пророчества были лишь «изысканием и исследованием» того, что в полной мере «служило уже нам» – христианам (1Пет.1:10, 12); то это не значит, будто бы только при наступлении событий пророчество становилось полезным, а для веры и жизни современников не могло быть воспитательным средством. Пророки не видели новозаветного будущего со всеми его подробностями и представляли иногда только некоторые отдельные черты события5, но представляли так, что эти черты невольно обращали внимание читателя (или слушателя) своеобразным своим характером и значением. Поэтому встречающееся в Новом Завете истолкование ветхозаветных пророчеств не было произвольным и неестественным вкладыванием в них смысла, которого они не имели, и которого сами пророки, а тем более – их современники совсем не предчувствовали6. Правда, иногда этот новозаветный смысл в пророчествах можно было открыть лишь при внимательном чтении пророчеств7, при сличении изречений различных пророков8; однако сам же текст пророчеств является свидетельством за то, что новозаветное истолкование не лишено оснований9. – Нельзя, таким образом, назвать пророчества неестественными по своему происхождению, ни противоестественными, но их следует назвать сверх или выше естественными, так как они носят в себе печать Божественного предвидения.
Пророк Исаия, – опять судя по обычному пониманию, – более, чем прочие пророки, мог сказать своим современникам: «кто возвестил об этом от начала, чтобы нам знать, и задолго пред тем, чтобы нам можно было сказать: «правда»? Но никто не сказал, никто не возвестил, никто не слыхал слов ваших» (Ис.41:26). Это был пророк «великий и верный в видении своем. Во днех его воспятися солнце, и приложи жития цареви. Духом велиим виде последняя и утеши сетующия в Сионе; даже до века показа будущая и сокровенная, прежде неже приити им» (Сир.48:25–28), – пророк, который по ясности видения был называем даже евангелистом: non tam propheta, quam evangelista dicendus est, по словам блаж. Иеронима (в предисл. к толкованию на кн. Исаии; ср. Кир. Алекс. т. VI, 9, тоже предисловие к толков. на кн. Исаии). Пророчества Исаии были как бы средоточием, в котором соединены были и предречения прежних пророчеств и предсказания будущего «даже до века», хотя, конечно, без столь ясного указания подробностей, как у позднейших пророков. – Необыкновенной ясности пророческого видения соответствовала и великая вера пророка, его твердое, всецелое упование на Бога, благодаря которым он жил среди современников так, как бы «дни грядущие» были уже близки. Пророк не допускал сомнения в том, что «прийдет в исполнение совет Святого Израилева» (5:19). «Я надеюсь, говорит он, на Господа, сокрывшего лицо Свое от дома Израилева, и уповаю на Него. Вот, я и дети, которых дал мне Господь, как указания и предзнаменования от Господа Саваофа, живущего на горе Сионе» (8:17–18), т. е. даже себя самого и детей пророк делает знамениями для веры (ср. еще 7:3 и дал.; 8:1 и дал.; 20:2, 6 и дал.). – Чтобы яснее видеть все величие пророчеств Исаии и их необъяснимость из соображений естественного разума, следует обратиться к самой истории того времени и рассмотреть отношение к ней пророчеств Исаии.
То было время, когда среди взаимной борьбы сильных царств малосильному царству иудейскому, судя по естественным соображениям, грозила опасность быть свеянным с лица земли. Правда, царствование Озии и Иоафама, когда пр. Исаия вступил в пророческое служение, было временем развития в стране земледелия и военной силы; но эти успехи гражданской жизни не содействовали, а скорее ослабляли преданность народа иудейского Господу (2Пар.26–27 гл.; 4Цар.14:22; ср. Ис.2–6 гл., Ос.8:14). Сам Озия возгордился своей силой и задумал самовольно совершить каждение, за что был поражен проказой (2Пар.26:16). Народ «надеялся» на военную силу (Ис.2:7, 22,... 3:1,... ср. Ос.8:14, Ам.6:1), на силу «человека» (Ис.2:22). Напрасно Господь посылал пророков Своих, которые угрозами предостерегали народ от гибельного пути. Напрасно и пр. Исаия внушал современникам, что за их исключительное увлечение внешним благосостоянием последнее будет отнято, а земля придет в совершенное запустение по причине нашествия народа, «живущего на краю земли» (2–6 гл.). Они не хотели слушать. Поэтому Господь «отринул дом Иакова» (2:6), и предсказанное пророками начало исполняться. Еще в конце царствования Иоафама «начал Господь посылать на Иудею Рецина, царя сирийского, и Факея, сына Ремалиина», царя израильского (4Цар.15:37). Во дни же нечестивого Ахаза Рецин и Факей составили замысел против самого царства Давидова, намереваясь поставить в Иудее царем «сына Тавеилова». Ахаз и «народ его» трепетали, забыв об обетовании Божием, по которому дом Давидов будет царствовать вечно (2Цар.7:16). Тогда для обличения неверия Ахаза (Ис.7:9 и дал.) и для поддержания веры благочестивых в Израиле явился пред лицом Ахаза пр. Исаия. По откровению Божию он возвестил Ахазу, что цари, которых Ахаз боится, подобны «дымящимся головням», и замыслы их не сбудутся. Знамением же дому Давидову будет то, что «Дева родит Сына», Которому имя: Эммануил – «с нами Бог»: пока этот Отрок не родится в доме Давидовом, последний не может погибнуть (7 гл.). Но за неверие Ахаза и за нечестие народа (7:17, 10:5) Господь определил навести на землю иудину дни действительно страшные: тот самый царь ассирийский, которого Ахаз призвал на помощь, причинит стране разорение и величайшее опустошение (Ис.7 гл. кон.). Действительно, Феглафелласар, на помощь которого Ахаз надеялся, был ему только «в тягость» (2Пар.28:20), так как наложил на него дань. – Между тем над царством израильским уже совершился суд Божий, также предвозвещенный пр. Исаией (7:8; 8:4; 9:8 и дал.; 17:1–11...) и другими пророками – Амосом, Осией и Михеем. Уже царь Менаим принужден был платить дань царю ассирийскому. В царствование же Факея царь Феглафелласар взял некоторые части царства израильского – Галилею, Галаад и др. (4Цар.15:29). А когда израильтяне, не слушая внушений пророков, вместо того, чтобы «прибегать к Биющему их» (Ис.9:13) – Богу, с гордостью принялись восстановлять разрушенное (9:9), затем искали помощи у Египтян (4Цар.17:4), пришел царь Салманассар, и чрез 3 года, в шестой год Езекии, царя иудейского, Самария была взята (при царе Саргоне, преемнике Салманассара), жители же ее отведены в плен в Ассирию. – Участь царства израильского не вразумила жителей Иерусалима. Вместо раскаяния, «печали и сетования», к которым призывал Бог чрез пророка Исаию, жители Иерусалима проводили дни в нечестии, предаваясь беспечному веселью и радости (Ис.22:12–14); сами вожди Иерусалима «шатались» и «обезумели от вина и сикеры» (28:7). Правители народа уверяли жителей Иерусалима, что Ассур не придет, так как они заключили союз с Египтом (28:15) и чрез это обеспечили город от всякой опасности. Но такие надежды были ложны уже потому, что в то время Египет не мог противостоять Ассирии, которая, благодаря походам Феглафелласара, Салманассара, Саргона и Сепнахерима, достигла преобладания среди царств. Саргон нанес Египтянам поражение при Рафии (около 721 г.). Царства вавилонское и мидийское до Сеннахерима также находились еще в подчинении у Ассирии, хотя и пытались достигнуть независимости. Ассирия сделалась грозою всего тогдашнего мира. При таких-то обстоятельствах царь ассирийский Сеннахерим пришел в 14-й год Езекии на Иудею. Он опустошил один за другим все укрепленные города Иудеи и приступил к самому Иерусалиму, требуя его сдачи (4Цар.18:13). Значительная дань, посланная Езекиею, была взята, но осада с Иерусалима не снята. Надежды жителей Иерусалима на помощь Египта не оправдались. Тогда «осталась дщерь Сиона, как шатер в винограде, как шалаш в огороде, как осажденный город» (Ис.1:8). «Езекию запер я, как птицу в клетке, в Иерусалиме, его главном городе», говорит в своей надписи Сеннахерим об этом бедственном для Иерусалима времени (см. в Keilinschviffen – Schrader, s. 187). По-видимому, не оставалось никакой надежды на спасение. – Но тогда явился для утешения трепетавших пред царем ассирийским пророк Исаия, вестник «спасения Божия». В то время, когда ни откуда нельзя было ожидать помощи, судя по естественным соображениям, пр. Исаия с непоколебимою уверенностью возвещал жителям Иерусалима, что Ассур только «жезл гнева Божия на нечестивый народ» (10:5–6). Ему дано совершить только «дело Господа» на Сионе (28:21...), унизить жителей Иерусалима до того, что «из-под праха шептала речь их» (29:4). Однако «не так подумал в сердце своем» царь ассирийский (10:7). Военные успехи высоко подняли его тщеславие и приписывая их своей мудрости и силе, он хотел поступить с Иерусалимом, как поступил «с царствами идольскими» (10:11; 37:20). Но Господь определил спасти город «ради Себя и ради Давида, раба Своего» (37:35; 38:5–6). При благочестивом царе Езекии Он не хотел погубить города. Он открыл чрез пророка Исаию, что надменный царь ассирийский «не войдет в город и возвратится тем же путем» в Ассирию, что Ассур падет, и «не от человеческого меча» (37:33, 31:8): Господь Сам жезлом Своим поразит Ассура (30:31). Напротив, горе постигнет тех, которые надеются на коней и колесницы Египта, к Господу же Саваофу, Святому Израилеву, не прибегают (31:1). Царство Божие не имеет нужды в помощи Египта, так как имеет в себе самом опору, непоколебимую ни для каких сил: «вот, Я полагаю в основание на Сионе, говорит Господь, камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный; верующие в него не постыдится» (28:16). – Впрочем, пророк провидел и то, что, хотя Ассур удалится, народ, все-таки, не обратится к Господу, и потому исполнится некогда возвещенное Господом при призвании пророка: «Господь удалит жителей земли сей, и она совершенно запустеет» (6:9–13). Только не Ассур отведет народ в плен, как ожидали современники: вместо него для наказания народа иудейского назначено «новое» (23:13) вавилонское царство, земля Халдеев (13–14, гл. «земля Немврода» – Мих.5:6; 4:10), которые поработят народ иудейский и отведут его в плен. Но за то и сам Вавилон падет от руки Мидян (13:17; 21:2). За полтора столетия до падения Вавилона пророк провозвестил уже, что Господь воздвигнет избавителей Сиона от плена вавилонского в лице Кира и мидян (44:28 и дал. 48:14...). Это народ, который «не ценит серебра и не пристрастен к золоту» (13:7); – он «положит конец всем стенаниям» (от Вавилона, 21:2), и находящийся в плену Израиль будет отпущен «не за выкуп и не за дары» (45:13). Все народы, теперь вооружившиеся на Сион (8:9–10; 18:3–4; 29:7; 34:1,... 52:4–5 и др.), «от восхода солнца до запада узнают» тогда, что «только у Господа правда и сила»: народы сами будут приносить дары свои Господу и ему покланяться (45:6; 24; 49:23; 66:19). – Если же в избавителе народа из плена Кире Господь явит не просто силу Своего всемогущества, но и величие силы нравственной или «правды» (41:25, 2; 48:14–15); то тем более проявится спасительное величие последней в будущем Спасителе народа – Мессии. «Сион спасется правдою», а не земною силою (1:27). Царство Мессии будет царством правды и мира (Ис.9:7; 11:1–5; 28:17 и др.); «всякая обувь воина во время брани и одежда, обагренная кровью, будут отданы в пищу огню» (9:5). Мессия явится, не как обыкновенный земной царь, но как «Отрасль из усеченного корня Иессеева»; Он будет кротким «Рабом Господа» (11:1; 42:1–4 и др.). «Спасение Божие» совершится чрез праведность Раба Господня, Его полную преданность воле Божией, всецелое упование на Бога и нравственную твердость, которой не могли поколебать даже страдания и смерть (42:4, 6; 49:4; 50:5, 10; 53:7...). Безгрешный, Он понесет грехи всех и оправдает многих, сделается ходатаем за преступников (53:12). Искупленный Господом чрез Раба Его «остаток Израиля обратится к Богу», и таким образом, «Сион спасется правдою» (10:20; 59:20; 1:27 и др.).
Очевидно, подобный ясный взор на ближайшее и отдаленнейшее будущее царства иудейского и такая живая уверенность в «спасении Божием», какую проявлял Исаия в продолжение всей своей пророческой деятельности, не могли быть плодом размышлений и заключений из хода событий современной истории10. Современники пророка, не исключая даже благочестивого царя Езекии и всех его советников, руководясь человеческим разумением, обыкновенно шли лишь навстречу погибели.
Но рационалистическая критика вообще несклонна держаться библейско-христианского взгляда на пророчества, так как или прямо отрицает возможность пророчеств или по возможности удерживается говорить о каком-либо сверхъестественном, невидимом воздействии Бога на судьбы мира. Она утверждает, что предсказание, сделанное задолго до события, было бы непонятно, а потому и бесполезно для современников, – развитие пророчества должно идти рядом с ходом современной пророку истории. По мнению отрицательной критики, надлежащее строго научное понимание пророчеств требует искать для пророчества непременно ближайшего исторического основания (der historische Hintergrund, Standpunkt, Anknupfungspunkt) – в современной пророку действительности. Напр. предсказать о падении Вавилона мог лишь пророк, живший незадолго до этого падения и видевший победы Кира; предсказать о падении Самарии мог лишь пророк, видевший войско ассирийского царя, явившееся в стране и т. п. В действительности, при таком понимании пророческих предсказаний в последних сглаживается все сверхъестественное, и они становятся обыкновенными ожиданиями, основанными на естественном предведении. – Однако скоро критика встречается с затруднением: в пророческих книгах приписываются пророкам предсказания о событиях, наступивших уже по смерти пророка. Напр. в кн. пр. Исаии (14:1–и дал.), Михея (4:10), отчасти Аввакума (1:6) предсказывается нашествие Халдеев и плен вавилонский. С точки зрения отрицательной критики, пр. Исаия или Михей не могли предсказывать о плене вавилонском, потому что во время их жизни не было еще для того исторического повода, каким могло быть только действительное нашествие халдеев. Для разрешения трудности представляется два исхода: или отнести время жизни пророков ко времени плена, или пророчество отнести к этому времени. Первое невозможно, так как время жизни пр. Исаии и Михея хорошо известно; остается второе – отрицая подлинность пророчества, приписать его автору, жившему во время плена. Встречая в ветхозаветных книгах немало подобных пророчеств, отрицательная критика отвергла обычное мнение о происхождении книг пророческих в теперешнем их виде от тех священных писателей, имена которых они носят: это мнение будто бы основывается на предании, которое не оправдывается научными данными и потому не заслуживает доверия. Раз вступив на подобный путь, она шла все далее и далее, постепенно объявляя тот или другой отдел пророческих книг более поздним, чем признавалось доселе. Она стала приурочивать происхождение пророчеств ко времени исторических событий, служащих предметом пророчеств, или ко времени близкому к этим событиям. Вместо одного священного автора и издателя пророчеств она стала признавать для каждой книги многих и неизвестных разновременных авторов и редакторов. – Судьба книги пророка Исаии в этом отношении особенно замечательна. Вопрос об единстве книги пр. Исаии, равно как и некоторых других пророческих книг, сравнительно недавний. Всею древнею иудейскою и христианскою Церковью книга пр. Исаии приписывалась ему самому в целом составе. [Да и вообще до 18 века ни одна священная пророческая книга не подавала сомнений в своей целостности и единстве11. Но в 18 веке, с развитием рационализма, в отрицании единства пророческих книг нашли удобное средство к отрицанию всякого в собственном смысле сверхъестественного предсказания в пророчествах]. До 18 века разве раввин Абен-Езра (✝ 1167 г.)12 высказывал предположение, что отдел 40–66 гл. книги пр. Исаии в действительности не принадлежит Исаии, как «книги Самуила» (т. е. 1-я и 2-я Царств по нашему обозначению) не могут принадлежать в целом составе пр. Самуилу, хотя надписываются его именем. Уже в 18 веке выступил с отрицанием подлинности 50-й главы Исаии Коппе. Затем в 1789 году Додерлейн начал утверждать, что весь отдел 40–66 гл. принадлежит пророку, жившему в последние годы плена вавилонского («Deuterojesaia, Pseudojesaia»). За Додерлейном последовали многие другие: Justi, Павлюс, Эйхгорн, Бертольдт и др. Розенмюллер (1791–1795 г.) первый подверг сомнению и пророчество 13–14, 23 о Вавилоне и другие пророчества подобного рода в первой части книги пр. Исаии. Между другими исследователями книги пр. Исаии отрицательного направления заслуживают особенного внимания Гезепиус, Гитциг, Кнобель; Делич в новейших изданиях своего комментария на пр. Исаию также присоединился к сторонникам отрицательного направления, (не отвергая, впрочем, в принципе возможности пророчеств); затем должны быть упомянуты следующие: Бунзен, Штегелин (Stahelin), Моверс, Блек, Кониг, Эвальд, Умбрейт, Гендеверк, Бекк, Мейер, де’-Ветте, Cheyne, Зейнеке, Дилльман, Шрадер, Ватке, Гуте, Бреденкамн, фон-Орелли, Гизебрехт, Корниль, Дум, (Duhm), Кюнен (Kuenen), Вильдебер (Wildeboer) и др. Число мест, не признаваемых за подлинные, в трудах этих ученых возрастало более и более. Большинством ученых обыкновенно не считаются подлинными следующие отделы книги: глава 11:10–16; гл. 12-я; 13–14, 23 – пророчество о Вавилоне; главы 15–16:12 пророчество о Моаве, которое обыкновенно признают написанным каким-либо древним пророком, но после принятым в кн. пророка Исаии, – может быть, им же самим; глава 19-я – пророчество об Египте, – особенно стихи 16 (18)—25—й; гл. 21:1–10 пророчество о Вавилоне; глава 23-я – пророчество о Тире; не считается подлинною вся глава или ст. 15–18, а прочие принадлежат, по мнению некоторых ученых, Исаии, хотя после него потерпели переработку; гл. 24–27-ю; главы: (32), 33-я; гл. 34-я и 35-я; гл. 36 по 39-ю – отдел исторический; главы 40–66. Но вообще в перечислении мест, не признаваемых подлинными, в понимании их, в определении времени и исторического повода, по которому они написаны, между учеными существует значительное разногласие. Плодом какой сложной работы отрицательная критика склонна признавать книгу пр. Исаии, и как заметно вместе с тем отсутствие определенности в началах для ее суждений, – особенно характерным показателем этого может служить книга Дума. Ни одной главы он не признает сполна написанной пророком Исаией и из 66 глав книги приписывает Исаии только небольшую часть. Но и в этой последней находит часто позднейшую работу других рук: глоссы, разъяснения, не всегда притом удачные вставки, прибавления большие или меньшие, видоизменения и переработку отдельных мест и выражений и т. п. Вообще же необходимо утверждать, по мнению Дума, не только то, что книга принадлежит многим писателям, но и то, что было очень много даже таких лиц, которые так или иначе перерабатывали известное место книги или редактировали всю книгу, и что эти лица жили в очень различное время; а приведение книги в настоящий вид относится уже ко временам маккавейским. Идти далее Дума в отрицательном направлении, кажется, не представляется возможности. – К защитникам подлинности книги принадлежат: Ян, Витринга, Клейнерт, Геферник, Штир, W. Kay, Генгстенберг, Дрекслер и Ган, Кейль, Делич – в первых изданиях своего комментария, Rutgers, Негельсбах, Кнабенбауер и др.13 Между русскими исследователями о подлинности книги писали: А. Бухарев (бывший арх. Феодор): «О подлинности и целости священных книг пр. Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила», Москва 1864 г.; проф. С. П. Д. А. И. Якимов в своем толковании на книгу пр. Исаии, 1883 г. С.-Петербург; см. стр. 663 и дал.; труд г. Якимова продолжали проф. Ф. Елеонский и г. Троицкий в «Христ. Чтении»; И. Юнгеров, проф. казан. Д. А.; см. «Прав. Собес.» за 1885, 1886 и 1887-й годы14.
Выше было сказано, что к вопросу об единстве пророческих книг отрицательная критика была приведена, собственно, сомнением в действительно сверхъестественном характере пророчеств: она стала усвоять многие пророчества не тем св. писателям, которым они доселе приписывались, но к другим – позднейшим, которые жили одновременно с предсказавшими в пророчестве событиями; пророчество при таком понимании его переставало быть в собственном смысле чудесном. Отсюда и главное основание отрицательной критики состоит в том, что в известном пророчестве указывается на события позднейшие, или в том, что отнесение известного пророчества ко времени задолго до действительного наступления события нарушало бы постепенность в развитии пророчества вообще. Но если бы отрицательная критика ограничилась таким способом доказательства, то она допустила бы ошибку т. н. petitio principii: сомнение в сверхъестественности пророчеств основывается между прочим на том, что в книгах пророческих есть отделы позднейшие, или что тоже – на отрицании единства книг, а единство отрицается между прочим потому, что невозможно действительно сверхъестественное предсказание задолго до события: все отделы, заключающие подобные предсказания, суть позднейшие и таким образом, предсказания эти не суть в собственном смысле сверхъестественные. – Поэтому необходимы другие основания. Кроме исторических и исагогических данных о времени написания пророчеств, отрицательная критика действительно приводит другие основания, которые можно назвать психологическими, экзегетическими, филологическими, хронологическими... Она исследует, можно ли найти во всей книге единство тона, единство мысли и круга представлений, единство стиля и языка. Между историческими основаниями критики немаловажное значение имеют новейшие данные в области ассириологии, – если не прямо для вопроса об единстве книги, то для решения вопроса о времени написания отдельных пророчеств книги, – вопроса, не безразличного, как будет сказано, и в отношении к единству книги.
В виду такого положения дела задача исследователя состоит не столько в решении богословско-философских вопросов о возможности пророчеств, их сверхъестественности, а прежде всего в решении вопроса об исторической их подлинности и главным образом, на основании текста самой книги, отчасти внешних свидетельств. Указанную задачу можно назвать по преимуществу историко-психологическим анализом (или просто – изъяснением) текста. При этом анализе следует рассмотреть: 1) не находится ли в известном отделе ясных следов того времени, в какое жил писатель, которому отдел приписывается, и наоборот нет ли указаний на написание отдела во время позднейшее (исторический анализ); 2) соответствует ли отдел основной мысли писателя, которому книга приписывается, и вообще всему тому, что известно о круге его представлений, воззрений, характере... (единство основной мысли, тона, словесного выражения, языка: анализ логический и психологический)… То и другое объяснение текста (объяснение с исторической и психологической точек зрения) находятся в тесной связи друг с другом, и последнее не может быть без первого, потому что современная история постоянно оставляла те или иные следы в душевном мире провозвестников Откровения. – То и другое необходимо для того, кто имеет целью не просто назидательное объяснение, пророчества, но и «испытывать» смысл «писаний» (Ин.5:39) в виду существующего в современной науке сомнения и отрицания. Этот исследователь не может ограничиться тем, чтобы раскрыть смысл писаний по руководству Нового Завета и более авторитетных толкователей, а также и по собственному непосредственному впечатлению. Он должен по возможности рассмотреть сам путь, каким в душе пророка, первоначально воспринявшего откровение, и у современников могло образоваться именно такое понимание, которое дано пророчеству в Новом Завете: необходимо войти в душевный мир пророка и его современников и в историю времени, поскольку она влияла на способ понимания пророчеств. Чрез подобного рода исследование нисколько не умаляется руководительное значение Нового Завета при изъяснении: только он может «отверзть ум к разумению писаний» (Лк.24:45). Определение смысла пророчеств в Новом Завете имеет первостепенное значение при решении вопроса об единстве книги, так как это определение есть дело Духа Святого, Который Один говорил в Писании и Ветхого и Нового Заветов, и так как оно указывает смысл несомненно истинный; а знать истинный смысл писаний необходимо и при решении вопроса об единстве книги, так как с различием понимания нередко связано то или иное решение самого вопроса об единстве. С другой стороны, новозаветное истолкование не устраняет «испытания писаний» в вышепредставленном роде, потому что Дух Святой не лишал пророка свойственного ему способа понимания и свойственного развитию духа единства. Сами пророки «искали» именно этого новозаветного смысла писаний, «исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу. Им открыто было, что не им самим, а нам служило то, что ныне проповедано вам» (1Пет.1:11–12). Нельзя поэтому думать, будто, внося новозаветный смысл в пророчества Ветхого Завета, мы нарушаем единство представлений самого пророка, будто пророчества, понятые по духу Нового Завета, станут несвязными отрывками, и будто целостность и постепенность в развитии мысли нарушится, – Затем при решении вопроса об единстве книги, следует обращаться прежде всего к тексту еврейскому, на котором говорил и писал сам пророк. Переводом 70 толковников, напр., – если бы даже они почти везде правильно передали смысл книги пр. Исаии15, нельзя ограничиться, так как они не заботились об удержании всех оттенков речи, – а эти оттенки при психологическом исследовании текста нередко имеют важное значение16. Еврейский текст во многих случаях может быть заменен русским переводом Св. Синода, сделанным с еврейского; русский перевод должен быть предпочитаем (в данном случае) греческому и славянскому, так как передает оттенки мысли лучше и точнее, нежели греческий и славянский. Но в важных и затруднительных случаях должно быть сличение всех этих переводов и других.
Остается еще сделать замечание о способе, или методе исследования. Едва ли был бы удобен при исследовании вопроса об единстве книги путь методического сомнения, при котором до времени были бы оставлены в стороне все, признаваемые кем-либо за неподлинные пророчества Исаии, и были бы сравниваемы только с пророчествами, признаваемыми всеми за подлинные, но не между собою; неудобен этот путь потому, что едва ли можно установить твердые границы сомнению, пока исследователь будет останавливаться на одном рассудочном анализе, от которого теряется способность понимать целое или речь в ее естественном живом течении, лишь только в ней встретится что-либо неподходящее под установленный однажды способ понимания; нельзя быть уверенным, все ли ученые считают известный отдел книги подлинным, и не явится ли вскоре сомнение в подлинности отдела, который доселе всеми признавался подлинным, – по крайней мере, сомнение относительно подлинности нескольких стихов той или другой главы. Целесообразнее другой путь исследования, состоящий в том, чтобы сначала возможно внимательнее всмотреться в книгу в ее целом и посмотреть, нет ли в самой книге твердых оснований для признания ее единства, и если есть, то свидетельство непосредственного впечатления (пусть даже просто свидетельство предания) взвесить путем строго-критической проверки текста и затем показать, в каком случае текст книги находит более естественное изъяснение – при признании ли всей книги за подлинное произведение пророка Исаии, или при разделении ее между многими разновременными авторами и редакторами; имеют ли различные основания, по которым многие отделы книги считаются происшедшими не от пророка Исаии, полное научное значение или твердость. Впрочем, необходимо, все-таки, всегда иметь в виду то, что известные отделы считаются неподлинными и при сравнении одного с другим обращаться прежде всего к отделам, всеми признаваемым за подлинные и из последних заимствовать доказательства17.
* * *
См. у Bleek-a «Einleitung in d. A. T.» S. 432–3, 437; но сам Блек не разделяет подобного взгляда.
Как говорит пр. Аввакум: «праведный верою жив будет», 2:4, ср. Откр.1:3: «блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем, ибо время близко».
Эту особенность признают за пророчествами и отцы церкви, напр. св. Иоанн Златоуст. По его изъяснению, Иаков (в Быт. 49 гл.) «предсказывал, невидимому, о том, что случится с Иудою, но, как свидетельствуют последующие события, предсказал и о том, что имел совершить Христос»... («Беседы на разные места Св. Писания», т. I, 38, издание С.Петерб. Д. А. 1861 г.). В другом месте (стр. 147) Златоуст говорит: «так как пророчества исполнялись не тотчас по изречении, но предсказания были тогда изрекаемы, сами же события совершались спустя долгое время, и многие из слышавших умирали прежде и не могли судить о последствиях предсказаний, то смотри, что делает и устрояет Бог. Он соединяет одно пророчество с другими: ближайшее с отдаленнейшими, и таким образом, чрез имеющее исполниться при современниках предсказание весьма сильно подтверждает истину и того, что должно совершиться спустя долгое время». – Св. Ефрем Сирин также говорит, что «духовный смысл почти везде соединен с историческим. Изречения пророков о том, что было и будет с народом иудейским, в таинственном смысле надобно относить и к устроению Церкви Христовой, к промышлению Божию о праведниках и к суду на нечестивых» (твор. т. 5. стр. 513). Св. Ефрем Сирин даже пророчество Исаии об Эммануиле применяет не прямо к Мессии, но некоторым образом и к сыну Исаии: «один из сыновей моих предзнаменует своим именем Сына Девы» (толк. на Ис.8:18, там же 462 стр.). Равным образом, объясняя слова пр. Исаии о «Камне краеугольном» (28:16): «веруяй в он не постыдится», св. Ефрем Сирин прибавляет: «кто так верует, тот, подобно Ему, не устрашится. И это есть тайна, запечатленная в Езекии, но действительно исполнившаяся в Господе Нашем: ибо Он, Родившийся от Девы, есть Камень избранный» (там же 526 стр.). – Тоже видим у других отцов Церкви; напр. у св. Кирилла александрийского говорится, что необходимо иметь «весьма ясное представление, с одной стороны, о точном смысле исторического повествования, с другой, о соответствующем ему духовном смысле» (твор. т. VI, стр. 1), «дабы богодухновенное Писание со всех сторон являлось нам спасающим и приносящим пользу» (т. VI, 201).
Поэтому св. Иоанн Златоуст, объясняя слова пр. Исаии: «в царство Озии, и Иоафама, и Ахаза, и Езекии, иже царствовша во Иудеи» (1:1), замечает: «с пользою он (пр. Исаия) указывает и время пророчества, отсылая любознательного читателя к истории. Ибо таким образом пророчество будет удобопонятнее и яснее, когда мы узнаем, при каких обстоятельствах и при каких ранах иудейских пророки употребляли врачевство» (т. I, 10) – Ср. слова св. Кир. Алекс. в пред. примечании. – Св. Василий Великий не придает обыкновенно историческому объяснению столь же важного значения: по его мнению, для правильного понимания смысла пророчества истолкователь должен прежде всего «вслушиваться в намерение вещаемого Духом» (см. твор. т. 2, стр. 2). Однако и он придает важное значение указаниям пророков относительно времени, к которому пророчества принадлежат. Изъясняя начало книги пр. Исаии: «во дни Озии и Иоафама, и Ахаза, и Езекии...» он говорит: «замечание о времени было необходимо, чтобы всякий видел, за сколько времени предсказано и чрез сколько времени сбылось, и разумел, что при умножении немощи преизбыточествовало и Божие попечение» (твор. т. 2, стр. 16, толкование на кн. пр. Исаии).
«Пророки предсказали все совершившееся в Новом Завете, но не столько со стороны внешней, фактической, сколько со стороны тех нравственных духовных действий, что оказали на человека истины искупления; они все предсказаны пророками в их отношении к внутреннему человеку». (Арх Антоний: «Толкование на кн. пр. Михея», 96 стран.).
Когда, напр. евангелист Матфей соединяет (21:5) со словами пр. Захарии 9:9: «ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» слова пр. Исаии: «скажите дщери Сионовой: грядет Спаситель твой (обр. внимание на само сходство обоих пророчеств), проходите, проходите в ворота, приготовляйте путь» (62:11, 10); то это не значит, что пр. Исаия видел в духе отображение торжественного входа Господа в Иерусалим со всеми частностями этого новозаветного события; однако не без основания сказано, что о входе Господнем в Иерусалим сбылось реченное пророком – не только Захарией, но и Исаией, п. ч. и пр. Исаия слишком наглядно представил «шествие Спасителя» (см. ниже) во врата Иерусалима, приготовление Ему пути и т. д. Не без всяких оснований также применил евангелист Матфей (2:15) пророчество Осии (11:1): «из Египта воззвах сына Моего» к бегству Спасителя в Египет. Египет вообще имел для евреев особенное значение, – в частности у пр. Осии (см. напр. 8:13, 9:3...) он является символом страны рабства, столь неприличествующего для любимого Богом «сына»; это-то несоответствие в высшей степени выразилось в бегстве Сына Божия Мессии в Египет, – судьба же народа, названного «сыном» Господа, была лишь слабым подобием земной жизни Сына Божия Мессии. Таким образом, значение пророчества Осии (ср. еще Иер.31:15 и Мф.2:18) сходно со значением прообраза. Если действительный (новозаветный) смысл пророчеств и особенно прообразов многими современниками мог и не сознаваться ясно; то все-таки нельзя сказать, чтобы они не имели воспитательного значения для современников: действие на современников таких пророчеств и прообразов можно уподобить воздействию на нас бессознательных впечатлений. Последние не сознаются отчетливо, но оставляют след в душе и могут направлять ход мыслей или связь представлений к соответственной цели. Одинаковость смысла и духа в словах пророков и многих новозаветных событиях, устраивавшаяся по-особенному промыслительному действию Божию, воспитывала людей ветхозаветных для времен Нового Завета, делала полезными для современников пророчества и прообразы.
Так, ученики Господа во время самого входа Его в Иерусалим «не поняли», что об этом написано у пророков; но уже, когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что «так было о Нем написано, и сделали что Ему» (Ин.12:16).
Такое сличение нельзя назвать произвольным приемом, так как пророки читали писания один другого, и так как все пророческие предвозвещения были выражением мысли Единого Духа Божия. Отсюда единство и постепенность в предсказаниях пророков о временах будущих».
«Легко обличить их (иудеев), если кто, тщательно раскрыв пророчества и с надлежащим вниманием исследовав каждое слово (значение контекста), приложит сказанное к событиям». (Это говорит св. Иоанн Златоуст по поводу объяснения Быт. 49-й гл., т. е. пророчества о Примирителе от колена Иудина (см. «Беседы на разн. места Св. Писания»; твор. т. I, 39).
Это признает между прочим и Блек (см. Einleitung in d. А. Т. S. 435), указывая в особенности на пророчество об избавлении Иерусалима от сириян и израильтян (7 гл.) или от ассириян (29:1–8), – хотя вообще не разделяет вполне положительных взглядов на единство книги и на самое отчасти пророчество (см. стр. 437, 443–444, 467 и вообще главу: Prophetismus Hebraer, 411–447).
Но даже и после такой сторонник отрицательной критики, как Гитциг, допускал, что книга пророка Иеремии заключает в себе отделы, Принадлежащие только пр. Иеремии, кроме небольших изменений со стороны интерполяторов, – хотя состав книги подавал немало поводов к отрицанию ее единства. – (См. Einleitung in d. В. Ieremia, XV–XVI).
См. об этом, напр. у Kuenen’a – Einleitung in d. A. T., s. 96.
См. об иностранной литературе, напр., у Делича 4 изд. 30–36 стран.; у Кюнена, стран. 27–28; у Негельсбаха – введение XXXII: у г. Якимова 27 стр. и дал.; у г. Юнгерова, Прав. Собес. 1886 г., т. I. – См. комментарий с прибавлением, сделанным Деличем, в котором уже заметно сильное сомнение и колебание Делича в вопросе о подлинности известных частей книги пр. Исаии.
В данном труде, кроме трех последних, из русских исследований (при уяснении смысла некоторых мест книги) имелись в виду: толкование еп. Петра на первые 23 главы книги, Ник. Троицкого – толкование на первые 12 глав книги. Из толкований святоотеческих: 1) толкование св. Ефрема Сирина, почти везде останавливающегося на истории времени и дающего краткие изъяснения исторического смысла текста и исторических поводов к написанию пророчеств Исаии (твор. т. 5 – при Моск. Д. А. изд. 3, Москва 1887 г.); 2) Св. Иоанна Златоуста толкование на первые 8 глав книги, в котором нередко дается хорошее изъяснение буквального смысла пророчеств; 3) Бл. Феодорита, также нередко останавливающегося на истории времени и дающего краткие изъяснения буквального смысла (Patrol. Migne, t. 81); 4) толкование бл. Иеронима, изъясняющего, кроме греческого, еврейский текст и др. 5) отчасти: св. Василия Великого – толков. на 16 глав книги Исаии; 6) св. Кирилла Александрийского, истолкователя духовного смысла пророчеств твор. т. 6–8. – Имелись в виду затем следующие труды немецких ученых: а) отрицательного направления: 1) Philologisch-kritischer und historiseher Kommentar uber den Iesaia», v. W. Gesenius.... Leipzig 1821. Erstes Theiles zveite Abtheilung, cap. 23–66; этот комментарий ценен по историческим сведениям, необходимым, напр. для понимания пророчеств о народах, и по основательным филологическим сведениям. В труде своем Гезениус не только воспользовался выводами своих предшественников, но и много превосходит их по основательности. 2) Einleitung in das Alte Testament v. Fr. Bleek, Berlin 1860. Здесь заслуживает интереса исследование об языке св. книг (37 и дал.), понимание сущности пророчеств и пророческих состояний (409–447), взгляд на происхождение отдела 40–66 глав: именно не весь отдел, по Блеку, написан в Вавилоне пред окончанием плена Вавилонского, но часть отдела, судя по ее характеру, написана в Палестине по возвращении из плена Вавилонского. 3) Commentar uber das Buch Iesaia, v. Fr. Delitzsch, 4 Auflage, 1889 Leipzig. В этом труде заслуживает особенного внимания рассуждение о деятельности пророков, как священно-исторических писателей (во введении): Leipzig 1870. Особенностью этого труда служит между прочим то, что Дилльман при исследовании вопроса о подлинности различных отделов книги обращает значительное внимание на их язык. Вообще же в изложении исторических обстоятельств, служащих к объяснению пророчеств книги, у Дилльмана мало можно найти нового сравнительно с Деличем и Гезениусом. 5) Beitrage zur Iesaiakritik, Gottingen 1890, v. Fr. Giesebrecht. Здесь немало своеобразных взглядов на происхождение кн. Исаии, напр. 10-й и 28-й глав, на смысл 53-й главы и др. В конце книги приложено исследование «о смене угроз и обетований в писаниях пророков», где изложены основания всех предшествовавших исследований, – исследование это показывает, как легко и произвольно Гизебрехт относится к тексту священных книг; 6) v. Kuenen-Historisch-kritische Einleitung in die Bucher des Altes Testamentes. Leipzig. 1892. В этом труде обнаруживается широкое знакомство к трудам предшественников. Иногда имелся в виду также 7) труд Дума (Duhm) – комментарий на кн. Исаии. Дум обращает между прочим большое внимание на ход речи и на стихотворный ее размер при исследовании вопроса о подлинности того или другого отдела: отчасти 8) труд Gratz’а: «Emendationes in plerosque S. Scripturae V. Testam libros», Breslau 1892; 9) Cornill’я: Einleitung in das Alte Testament, 1892 и 10) Wildeboer’a: Litteratur des Altes Testament, Gottingen 1895. В последнем иногда просто излагаются взгляды, уже установившиеся в новейшей немецкой литературе, без дальнейшего их распространения. Взгляды Кнобеля, Гитцига и др. обыкновенно излагаются у последующих, напр. у Kuenen’а, Дилльмана; труд последнего, кроме того, есть ничто иное, как новое издание комментария Кнобеля с некоторыми изменениями. В виду этого не было необходимости обращаться к комментариям каждого из вышеупомянутых ученых в отдельности. – Между трудами б) защитников единства книги имелись в виду: 1) Handbuch der historisch-kritischer Einleitung in das Alte Testament, v. Havernik, Erlangen 1844. В этом труде очень обстоятельно указываются события современной пр. Исаии истории, которые могли послужить поводом (historischer Hintergrund) к написанию отделов, многими признаваемых за неподлинные; разбираются также (обстоятельно) возражения, основанные на различии языка и образа воззрений между различными отделами книги; 2) как бы дополнение к труду Геферника составляет труд Кеиля: Lehrbuch der historisch kritischen Einleitung in die kanonischen und apokryphischen Schriften des Alten Testamentes, Frankfurt und Erlangen 1859; 3) Kaspari, Beitrage zur Einleitung in das Buch Iesaia. Berlin 1848, – обстоятельное исследование – главным образом о времени написания 1–6 глав Исаии, в связи с вопросом о времени написания 28–33 гл. 4) Drechsler und Hahn: Der Prophet Iesaia, 1845–1857 – с прибавлением Делича в конце книги. В этом исследовании обращено особенное внимание на тесное отношение различных частей книги Исаии к другим частям ее и отчасти к прежним св. писателям, – на постепенное раскрытие и расширение в последующих частях круга идей предыдущих; 5) Hengstenherg. Christologie. Berlin 1855. Хотя взгляд Генгстенберга на пророчества представляется в известной мере односторонним; но изъяснение пророчеств о Мессии в его «Христологии» заслуживает полного внимания; б) Biblischer Kommentar uber den Prophet Iesaia, v. Ft. Delitzsch, Leipzig 1866; 7) Der Prophet Iesaia v. Eduard Nagelsbach. Dielefeld und Leipzig 1877. В этом труде достойно полного внимания исследование языка книги, а также объяснение самого текста во многих местах книги Исаии. Наконец, отчасти имелись в виду труды: 8) Vitringae Campegli Commentar (при уяснении некоторых мест); объяснения Витринги иногда очень хороши; 9) Erklarung des Propheten Iesaia, v. I. Knabenbauer. Freiburg und Breisgau 1851: автор при объяснении текста кн. Исаии очень часто принимает в соображение открытия новейшей ассириологии, сообщает исторические, географические и другого рода сведения о древней Палестине; 10) v. Rupprecht. Der Pseudojesaia und Pseudodaniel, 1894 Erlangen und Leipzig. – Для истории времени, (кроме сведений изложенных в названных уже трудах), употреблялись отчасти: 1) А. П. Лопухина: «Библейская история при свете новейших исследований и открытий». Ветхий Завет. Том 2-й. С.-Петерб. 1890 г. 2) v. Ewald. Geschichte des Volkes Israel. 3 Band. Gottingen 1853 2 te Auflage; главным же образом – в области ассириологии и хронологии современных событий, основанной на ассириологии: 3) v. E. Schrader. Die keilinschriften und das Alte Testament, Giessen 1872; 4) v. C. Niebuhr: Die Chronologie der Geschichte Israels, Aegyptens, Babylonians und Assyrians v. 2000–700 vor Chr. Leipzig 1896. – Кроме того, имелись в виду по разным вопросам статьи г. Якимова. И. Троицкого, Орфанитского в «Христ. Чт.» за 1881 и 1884 годы; арх. Антония: «Толкование на кн. пр. Михея», С.-Петерб. 1890 и некоторые другие, указанные ниже. – Еврейский текст употреблялся обыкновенно в издании «Британского и иностран. Библейского Общества», а словарь, (равно как грамматика) – Гезениуса, (как наиболее основательного знатока еврейского языка): Hebraisches und Chaldaisches Handworterbueh uber das Alt. Test. Leipzig 1868, – отчасти Штейнберга: «Еврейский и халдейский этимологический словарь к книгам Ветхого Завета», Вильна 1878. Впрочем, как скоро чтение какого-либо места или значение слова возбуждали сомнение и при этом были небезразличны для решения поставленного вопроса, – в таких случаях обращалось всегда внимание на контекст речи у самого пророка и других св. писателей: делалось нередко сравнение текстов еврейского, русского, изданного Св. Синодом или Британским Обществом, перевода Гезениуса с еврейского языка на немецкий, Leipzig 1829:– иногда «Emendationum» (улучшений масоретского) еврейского текста v. Gratz – (на основании многих переводов); перевода с еврейского языка, сделанного блаж. Иеронимом и других (сделанных толкователями с еврейского), – равным образом – сличение с еврейским текстов греческого 70 (и славянского), Вульгаты; делалось, наконец, критическое сопоставление мнений различных ученых. Впрочем, главнейшее внимание обращаемо было всегда на контекст речи, правильное установление которого сообщает надлежащую цену и всем научным пособиям при изучении текста, но само по себе нередко может обходиться без последних.
В действительности они нередко вносили собственные истолкования в текст. Напр. в 42:1 по переводу 70 мы читаем: Ιακωβ ὁ παῖς Μου, ἀντιλήμψομαι αὐτοῦ Ισραηλ ὁ ἐκλεκτός Μου по слав. переводу: «Иаков, Отрок Мой, восприиму и, Израиль избранный Мой»... В еврейском тексте слов: «Иаков» и «Израиль» нет, и название «Раб Господа» עֶבֶד יְהוָה в 42:1 поэтому не означает непременно Израиля.
Напр. в 4:2 вместо еврейского выражения צֶמַח יְהוָה – «Отрасль Господа», характерного для Исаии, стоит: «ἐπιλάμψει ὁ Θεὸς ἐν βουλῇ μετὰ δόξης ἐπὶ τῆς γῆς» – «воссияет Бог в совете со славою на земли». Переиначено, таким образом, и еврейское выражение פְרִי הָאָרֶץ «плод земли», которое ср. с Ис.37:31; 27:6…
Избранный путь исследования едва ли заключает в себе что-либо противоречащее требованиям строгонаучного исследования. Правда, он предполагает определенное впечатление (автора) от чтения книги, которое может быть у одного читателя такое, у другого иное. Однако сообщить о впечатлении заранее столь же позволительно, как и вообще изложить мнение какого-н. исследователя. Свободное исследование истины не боится узнать чужое мнение. Читатель может отнестись к впечатлению автора свободно и обращать внимание не на него, а на приводимые автором доказательства. Другое дело, если бы этому впечатлению придавалось значение доказательства самому по себе. Но в данном случае впечатление автора предполагает предварительный анализ всех отдельных частей и может служить лишь к сокращению для читателя всего труда предварительного анализа текста книги, показывая прямо общий вывод из аналитического исследования. После читатель может проследить и проверить тщательнее тот путь, по которому шел автор. Нередко оказывается вполне достаточным знать только главнейшие и существенные из возникавших сомнений, так как с устранением их устраняются и остальные.