Евфросин

Евфросин, в мирянах именовавшийся Елеазар, Псковского Елеазарова второклассного Монастыря основатель, родился около 1386 года Псковского Уезда в селе Виделебском, пострижен в Снетогорском Псковском Богородицком Монастыре на реке Великой; оттуда в 1447 году удалился в пустыню в реку Толву, близ озера Псковского в 25 верстах от Пскова, и основал общежительную Обитель с Церковию во имя трех Святителей, Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, и Онуфрия Великого, но Игуменства сам не принял, а уступил оное ученику и постриженцу своему Игнатию, который был и Духовником его; скончался 1481 года Мая 15 от рождения около 95 лет в своей Обители, где и Мощи его в Церкви доныне под спудом. Он оставил для Братии своей Завещание и довольно изрядный, в 25 главах, Общежительный Устав. Первое уцелело доныне в Монастыре подлинником и писано на пергамене полууставом, с приложением в засвидетельствование свинцовой печати Новгородского Архиепископа Феофила, в Епархии коего состоял тогда Псков. Печать сия, величиною в грошевник, привешена на зеленом несученого шелку снурке, имеет с одной стороны изображение Святые Троицы в виде трех Ангелов за столом, а на обороте строчная подпись Феофил Архиепископ Великого-Новгорода и Пскова, но Устава остался в Монастыре только список новый; древнейшие же находятся в Новгородском Софийском и Московском Патриаршем книгохранилищах. В Монастыре память его совершается в день преставления его 15 Мая. В Месячных Минеях особой службы ему не положено, а находится оная рукописная в Обители его, сочиненная по повелению Новгородского Архиепископа Геннадия, вскоре по преставлению Преподобного. В Российской Церкви причтен он в число Святых на Стоглавном Соборе.

Жизнь сего Отца описана двумя сочинителями; первый по имени и времени неизвестен, и самое сочинение его не дошло до нас, а известно только по ссылке на него второго сочинителя, распространившего из преданий его описание, как сам признается и говорит, что первый писал некако и смутно. Но вторый сей жизнеописатель, по собственному его объявлению, был Клирик Василий, по прошению Елизарьева Монастыря Игумена Феодосия и Братии написавший Евфросиново житие в 7055 (1547) году, то есть в то самое время, когда Российская Церковь обуреваема была расколами в Церковных преданиях, и сочинитель очевидно был из числа раскольников, имевших перевес и на Стоглавном Московском Соборе, бывшем вскоре после того в 1551 году. Он в Евфросинове жизнеописании выставил его защитником и поборником сугубой Аллилуии, а в доказательство соплел самые нелепые сказания о нем и о первом его жизнеописателе, и во-первых, якобы Пр. Евфросин, недоумевая, двоити ли, или троити должно Аллилуиа, ходил для уверения о сем в Константинополь, «и дойде туда в добрую пору в Царство Христолюбивого Царя Кальянина и при Священной Пастве Святейшего Патриарха Иосифа за долго лет до взятия Богохранимого града Царска от поганого буссорменина Турского». Но Преподобный Евфросин, по сказанию самого сего жизнеописателя, в 1447 году основавший только свою Обитель и долго после того об устроении оной пекшийся (если не прежде того ходил на Восток), не мог доспеть в добрую пору в Константинополь, давно уже обеспокоиваемый нападениями от Турок, завоевавших тогда и несколько Провинций у Греков, а в 1453 году взявших и Столицу. Он не мог также застать там Христолюбивого Царя Кальянина, какового имени между Константинопольскими Императорами в том веке не было. Ибо Византийские Историки именуют Кало-Иоаннами только Императоров Иоанна Комнина (1118 г.) и Иоанна Андроникова сына (1341г.); а разве разумел он Императора Иоанна Палеолога, Мануйлова сына (1425–1448 гг.), которого неизвестно почему Русские только Летописи называют Калуяном. Он не мог после 1447 года найти и Святейшего Патриарха Иосифа, который еще в 1439 году скончался в Флоренции на Соборе; не мог и ни от какого Патриарха научен быть ниже словесно, а кольми паче письменно, как баснословит жизнеописатель, уверен быть о двоении Аллилуиа, ниже слышат сей обычай по всей Области Царствующего града Константинополя; ибо сего обычая, ниже разномыслия и споров об Аллилуйи никогда не бывало в Греческой Церкви, а только в Российской около сего времени возникли разные о сем толки и споры; но и тогда благоразумные оспоривали двоение Аллилуйи, как и сам жизнеописатель сей пишет, что даже во Пскове был некто из Священников «Иов от всех честен и знаем всеми, и слывяше в них дострочен Философ, имеяше остр ум на Божественное Писание. Того бо ради и столп нарицашеся Церковный, благочестия подражаше крепость и тверд учитель Православию». Другой, из Псковских же Диаконов, Филипп, «мудр зело, обоя ведый Писания, древняя и новая, и волен в языце и скор словом и многоречив Доктор и пространен Философ умом, и быстр помыслом и выше меры книжный всякое писание проумевающ и зело искусен вещем Законописьменным». Оба сии жизнеописателем восхваленные мужи первые восстали против учения о сугубой Аллилуйи и предостерегли Псковское Духовенство и Граждан от сей новизны, противной обыкновению Церкви. Они, по признанию сего же жизнеописателя, именно говорили, что «вся Церкви Божия по всей земли наши троят в Законе Аллилуйи, и с ними все Псковичи Христоименитый народ». А поскольку вопреки сему Елеазаровские Монахи двоили Аллилуия, то, по сказанию его ж, когда, де, они появлялись в городе, «народи гневахуся на них и жестокими словесы укаряющие их и никако же сановною честию почитаху их, ни один же от человек кто богорадною щедростию ухлебити их потщашеся, – и проч., – даже егда кому случися из града, или во град минути путем мимо Обители Святого, егда пешим мимо шествующим, или на мсках ездящим, то паче укоряху и мимоходящии честный Монастырь, ни скударь с главы емлюще Церкви», и проч. Из сего очевидно, сколь отвратительна всем казалась и тогда сия Церковная новизна. Жизнеописатель вымыслил даже жалобу на сие поругание, посланную якобы от Преподобного Евфросина незадолго до кончины своей к Новгородскому Архиепископу Евфимию. Однакож и в ответе Евфимия Архиепископа (скончавшегося в 1458 году), данном Евфросину, каковый выставляет жизнеописатель, Архиепископ не только не защищает Евфросина от нареканий за двоение Аллилуии, но и не показывает своего согласия на его мнение, а предает ему самому то на совесть, буде он действительно «сам то своими очима и ушами видел и слышал от Патриарха Царяграда Иосифа и от всего Клироса Вселенския Церкви». Наконец, сей жизнеописатель, в утверждение сугубой Аллилуии вымыслил еще три сновидения первому жизнеописателю Евфросинову, сомневавшемуся о хождении Преподобного в Царьграде, для вопрошения Патриарха о числе Аллилуии, и о повелении ему от Патриарха двоить оную. В сих сновидениях включены такие толкования Аллилуии, которые противны Православной Вере и даже здравому рассудку и в которых, как сказано в первой части Духовного Регламента, по невежеству писателя: «кроме самого тщетного Догмата о двоении Аллилуии, обретается Савеллиева, Несториева и иные ереси».

Несмотря на все то, Жизнеописание сие за 4 года только до Стоглавного Московского Собора сочиненное, со всеми сонными бредами принято было на сем Соборе за основание установления сугубить Аллилуию в Российской Церкви, и с тех пор внесена в Пролог под 15 число Мая выписка жития Евфросинова, взятая буквально из первой главы помянутого жизнеописания, однако ж без присовокупления басней о хождении Евфросина в Константинополь и о сугубой Аллилуии. Но на Московском же Соборе 1667 года, под председательством трех Патриархов, Паисия Александрийского, Макария Александрийского и Иоасафа Московского, ошибка Стоглавного Собора в сей статье, так как и в других, поправлена, и между прочим определено: «к сим же заповедуем и о еже писано в житии Преподобного Евфросина от сонного мечтания списателева о сугубой Аллилуи да никто же тому верует. Зане все то писание блядивое (лживое) есть от льстивого и лживого списателя писано на прелесть благочестивым народом».