VІ. Об уставах, законах, обыкновениях и нравах псковских

По чину Ларника бывшего при Вече видно, что Псковичи свято сохраняли у себя собрание своих Уставов, Грамот и приговоров. Но из них почти ничего до нас не дошло, кроме упоминания в Летописях, и вероятно все они забраны Московскими Великими Князьями при совершенном покорении Пскова. Самым первым Уложением для гражданских судов могла служить им сперва Русская Правда, Новгородцам данная от Великого Князя Ярослава Владимировича в 1016 году и его же Уставные Грамоты: а по Церковным судам в Летописях упоминается за основание Греческий Номоканон или Кормчая Книга и Грамоты Константинопольских Патриархов, Всероссийских Митрополитов и Новгородских Архиереев. Из первого некоторые статьи находятся в Летописях и разных Сборниках, а из последних помещены и между правилами Стоглавого Собора, бывшего в Москве 1551 года. В одной Синодальной Летописи под № 348 Историограф Н. М. Карамзин нашел общую для Псковского Духовенства и Гражданства Уставную Грамоту, или может быть, только отрывок, либо прибавление к пространнейшей Грамоте о судах. Сия Грамота вероятно писана еще до подчинения Пскова Московским Великим Князьям: ибо в ней не упоминается ни о них, ни о Наместниках их, а только о Князе, Посаднике и Судьях. В сем найденном отрывке узаконено 1) Духовных людей ни Князю, ни Посаднику, ни Судьям не судить, а судить Владычному Наместнику; а в суде мирянина с Духовным судить общим судом; 2) Когда кто присваивает себе какую скотину и назовет ее доморощенной, то произвести о сем следствие; 3) Кто пред Начальником ударит на суде своего истца, тот должен заплатить ему рубль, а Князю пошлину; 4) За барана платить хозяину 6 денег, за овцу 10 денег, а Судье пошлины три деньги и старая Правда; за гуся и гусыню хозяину 2 деньги, а судье три; за утку и селезня, за курицу и петуха 2 деньги и проч. 5) Кто в пьянстве чем поменяется, или что купит и проспавшись раскается, то разменяется; 6) Княжим людям не держать корчмы ни во Пскове, ни на Пригороде, ни в ведро, ни в корец, ни бочкою меду не продавать; 7) Кто доказывать кого будет в зажигательстве, то дозволяется отдать на вольную присягу; 8) Кто у кого бороду вырвет и свидетелем не доказан, такому целовать Крест и биться на поединке; а если свидетель докажет, то взыскать за бороду и бой два рубля, а свидетелю быть одному; 9) Купивши корову, телят не требовать, а больную назад возвратить; 10) Женщине с женщиной в тяжбе биться на поединке самой, а за себя бойца не нанимать ни которой; 11) Кто искать будет за бой с 5-ти или 10 человек, или сколько не будет, то взыскивать как за один бой один рубль и пошлину одну Князю⁹. В сей Грамоте заметно уже отступление от Ярославовой Русской Правды в числе пеней: а Закон о поединке женщин нигде не бывалый. Но Великий Князь Московский Василий Иванович после покорения Пскова в 1510 году дал Псковичам свою Уставную Грамоту, которая также не дошла до нас.

О Псковских старинных обыкновениях и нравах, наравне с Законами и Уставами у каждого народа соблюдаемых, мало известий оставили нам Летописцы; потому что сии предметы в их время всем известны были и не требовали описаний. Гораздо более могли о сем писать иностранцы, бывавшие проездом, или жившие во Пскове. Но из них не старее 15 столетия имеем мы описателей, и то кратких. Недавно сделалось известным несколько подробнейшее сказание о Псковичах одного Немца, Самуила Кихеля, в путешественных его записках с 1585 по 1589 год, напечатанных в Немецком периодическом издании под названием Архив для Географии, Истории и науки Государственной и военной 1820 г. в 86 номере¹⁰. Он говорит, что Псковичи в рассуждении приезжих иностранцев имели строгую осторожность, расспрашивали их о причине приезда и к одним только торговым из них людям больше имнли доверенности, а опасались наипаче приезжавших из любопытства и шпионов. В город ни Немцев, ни других народов они не впускали даже и тогда, когда принимали от них грузы и товары, и все переговоры с ними производили на мосту, с Завеличья в город ведущего, против Немецкого двора и там только позволяли им прогуливаться. Если же кто из них хотел ехать в Москву, то пропускали и через город, но с ведома и дозволения Наместника Великокняжеского. Город Псков описывает Кихель первым по Москве величиною и даже более укрепленным, нежели Москва; а Новгород тогда был уже в разорении. ,,Градския здания, кроме городовых каменных стен и Церквей, говорит он, все деревянные, покрытые тесом, не исключая и дворов Боярских, богатейших Граждан и даже Дворца Великого Князя. Ибо, де, они думают, что каменные дома для жилья нездоровы; а от сего при пожарных случаях нет там никакого спасения. Для погребения мертвых находятся за городом кладбища и беднейших кладут в общую большую яму, выкопанную на четверть часа езды от города под кровлею и по наполнении засыпав оную, выкапывают возле новую. При Церквах же и в Церквах погребают только богатых за вклады. В обращении они угрюмы и грубы; ни пред кем не снимаю шапок; одежду носят опрятную, из хорошего сукна, покроем длинную, на подобие Армянской, и между мужчинами и женщинами с малой разницей; обувь у мужчин и женщин подбивается железом. Женщины, когда выходят на улицу, то лицо закрывают и одни только глаза их видны; а те считаются бесстыдными, кои сего не наблюдают. В самых домах своих женский пол имеет отдельное от мужчин жилище. Все вообще трудолюбивы, довольствуются малым, едят и пьют просто без приправ; яблок и груш у них нет, но за то всякая зелень и овощи, а особливо много огурцов, коих за столом они могут съесть от 6 до 8; пьют много вина и без оного лучший пир ничего не значит. Но также переносят алчбу и жажду более, нежели какой другой народ может. Против неприятелей мужественны; но сопротивляются более в городах и Крепостях, нежели в чистом поле, и потому хотя Польский Король Стефан шестьюдесятью тысячами войска осаждал их город, но безуспешно. Товары, ими отпускаемые за границу, суть рухлядные меха куниц, соболей, рысей, лисиц и волков, также кожи воловьи, бараньи, лосиные, лен, пенька, сало: а к ним Остзейцы привозят сукна, шелковые материи и всякие мелочные изделия. Торг, прежде производившийся через Нарву, в сие время обратился чрез Псков.,, Таковы были по Кихелеву описанию Псковичи в 16 столетии. Надлежит еще к сему примолвить, что Барон Герберштеин, бывший во Пскове лет за 70 до Кихеля, заметил уже во Псковичах отмену от предков их. Вместо учтивых и вежливых нравов у Псковичей, говорит он, после уничтожения их свободы и поселения в их город Московских переведенцев, ввелись у них и развращенные Московские обычаи. Ибо, де, прежде в договорах своих Псковичи бывали так искренни, чистосердечны и просты, что не употребляли на обман покупщика никакого многословия и одним словом сказывали правду. Однако же не во всем еще последуют Москвичам, и, например, волосы носят не по Русскому обычаю, а по Польскому разделенные на две стороны. Твердость их в обдуманных намерениях известна была наипаче Лифляндским соседям, всегдашним их неприятелям. Лифляндский Магистр Шпангейм, в 1417 году ведший с ними договоры о мирном постановлении, уведомлял тогда Прусского Великого Магистра, что сей народ, как скоро что задумает, то его совратить от сего никак не можно и за то называл их странными и упрямыми.

____________