События в пятом столетии четвертого тысячелетия

Сарра, жена Авраама, зная бывшее уже неоднократно Божие обетование, данное Аврааму об умножении его семени, и видя неплодство свое, когда она уже приближалась к старости и заматорению летами, помышляла о том, каким образом сбудется сие слово Господне? Она не ожидала в старости иметь от себя плод, которого не получила в молодости; ибо еще не было в поднебесной такого примера, чтобы какая-либо жена рождала в старости. Посему она сопрягла ради плода мужу своему свою рабыню Агарь, уступая чести супружества своего по причине неплодства своего, чтобы не сотворилось ради ее неплодства какое-либо препятствие Божию обетованию, ибо она волю Господа Бога своего ставила выше своей жизни и желала иметь детей рабыни как истинных своих чад и наследников. Она сказала Аврааму: «Се заключи мя Господь не раждати, вниди убо к рабе моей, и родиши от нея» (Быт. 16, 2).

Агарь, зачав во чреве от Авраама, возгордилась над своею госпожою: ибо рабский нрав бывает жесток и высокоумен в отраде и благополучии, как и Писание говорит: «Треми трясется земля, четвертаго же не может понести; аще раб воцарится, аще безумный исполнится пищею (то есть, если простой мужик забогатеет); аще раба возобладает госпожею своею, мерзкая жена аще ключится добру мужу» (Притч. 30, 21–23). Такого нрава была Агарь, но власть госпожи превозмогла и научила рабыню знать свое рабство, а не превозноситься.

Агарь, не стерпевши наказания и не восхотев быть в повиновении, убежала от лица Саррина. Однако ангел Господень, встретив ее, увещал вернуться к госпоже своей и покориться под руку ее, а о зачатом в утробе плоде возвестил, что будет сын, и повелел, чтобы она дала имя ему Измаил.

Возвратилась посему Агарь к Сарре и покорно примирилась с ней, а по исполнении дней родила сына Измаила, от которого произошли потом измаильтяне, они же и агаряне, названные так по имени матери Измаила Агари; они еще называются сарацинами от имени госпожи Агариной Сарры.

Измайлово рождение было в 86 году жизни Авраама, после десятого года пребывания его в земле Ханаанской.

«Наречеши имя ему Исмаил» (Быт. 16,11). Писание Святое повествует, что пяти мужам знаменитым было преднаречено от Бога имя прежде их рождения:

1) Измаилу – Быт. 16, 11;

2) Исааку – Быт. 17, 19;

3) Соломону – 1Пар. 22, 9;

4) Иосии – 3Цар. 13, 2;

5) Иоанну Предтече -Лк. 1,13.

После же всех них – Христу, Спасителю нашему (Мф. 1, 21–23 и Лк. 1,31).

Когда исполнилось тринадцать лет со дня рождения Измаила, а Аврааму было уже 99 лет от его рождения, явился ему Бог, возобновляя опять прежнее обетование: «Будеши, – сказал, – отец многих языков» (Быт. 17, 4). И переименовал ему имя, вместо Аврама назвав Авраамом, то есть отцом многих; также и Сару переименовал в Сарру, то есть госпожу многих. Когда она достигла уже девяностолетней старости, Господь обещал ей разрешение неплодства и рождение сына Исаака, от которого должен был произойти великий народ.

Аврааму, а также всему его дому и всему племени, которое произойдет от него, Бог законоположил обрезание, которое было прообразом крещения христианского, покаяния и умерщвления плотских страстей и отсечения всех злых дел. Кроме того, обрезание было прообразованием и воскресения. Как для рожденных младенцев было от Бога законоположено в восьмой день быть обрезанными, так и тогда, когда в день всеобщего воскресения все, как бы из утробы матерней, из гробов выйдут, «обновится яко орля юность» (Пс. 102, 5) и настанет по пошествии семи временных веков состояния всего мира как бы восьмой день, восьмой век бесконечной жизни, – тогда всякое естественное тление человеческой плоти совершенно отсечется. «Подобает бо, – как говорит Апостол, – тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в безсмертне» (1Кор. 15, 53).

После этого чрез непродолжительное время вторично Бог явился Аврааму у дуба Мамврийского в троичном числе ангелов, в человеческом образе к нему в полдень пришедших (Быт. 18, 1–2). Авраам, сидевший при дверях своей храмины, не зная, что они – ангелы в человеческом подобии, полагал, что это некие странствующие люди идут мимо. Как страннолюбивый, он немедленно встал и пошел навстречу им, чтоб вернуть их к себе, угостить и упокоить их в прохладе под тенью дуба в час полуденного зноя.

Приближаясь к ним, Авраам пришел в ужас, ибо увидел их лица, сияющие необыкновенной славой Божией. Он понял, что это – некие святые или ангелы Божии; он поклонился им (как предполагают богословы) сначала тем поклонением, которое называется «дулиа» и которым подобает почитать святых Божиих; затем, познав по откровению Божию Самого в трех лицах единого Бога, пал ниц на землю и поклонился Ему поклонением Божественным, называемым «латриа», которым должно почитать только единого Бога. Авраам начал беседовать с Тремя как с одним, говоря: «Господи, аще обретох благодать пред лицем Твоим, не мини мене, раба Твоего» (Быт. 18, 3). О прелюбезнейший и превожделеннейший Гость, Господь и Царь славы! О блаженное странноприимство Авраама, любезно принявшего странствующих людей и сподобившегося принять в свой дом Самого Бога!

Хотя бесплотное естество и не требовало пищи, однако Господь не возбранил Аврааму заботиться об устроении снедей, дабы больше обнаружилось его усердие в страннолюбии. И Авраам, хотя и познал духом явившегося ему Господа, однако старался угощать Самого Бога так же, как обычно угощал странников Бога ради, и так поступал или потому, что видел человекоподобные лица и человечески помышлял и заботился о пище, или же потому, что от радости и ужаса не знал, что делать. Или, может быть, желая показать Ему Всеведцу свое обычное усердие в странноприимстве, он закалает тельца, повелевает приготовить немедленно опресноки, обширную трапезу для любовного угощения устрояет, что все Господу Богу было благоприятно и благоугодно, как творимое от усердной к нему любви.

Итак, Авраам угостил Бога не столько предложенною пищею, в которой бесплотное естество не нуждалось, сколько благочестивою верою и усердною любовию, которою Бог в сердцах праведников упокоевается.

Боголюбивый муж, удостоившись угостить у себя в видимых лицах невидимого Владыку своего, сподобился и большей благодати Его, чем раньше, и насладился довольно любезной беседой с Ним. Ибо беседовал с ним человеколюбивый Бог так, как кто-либо разговаривает с искренним своим другом. Получил от Господа Авраам за свое страннолюбие награду: вторичное обетование о рождении сына от Сарры. В этом Сарра сомневалась, так как она смеялась и мысленно себе говорила: «Доселе не родих, бывши млада, то ужели в старости возмогу родити?» (Быт. 18, 12–13). Господь тотчас обличил помышление ее и сказал: «Еда не возможно есть от Бога всякому слову совершитися делом? О сем времени и часе предыдущий год Моим присещением будеши имети сына» (Быт. 18,14). После сих слов человекообразные ангелы, Троицу лиц единого Божества образующие, встав от трапезы Авраамовой, обратили лица свои, чтобы идти к Содому. Авраам шел с ними, провожая их.

Во время этого шествия открыл ему Господь Свою тайну, что хочет погубить Содом с окрестными городами за великие и прескверные их беззакония. «Вопль, – сказал Он, – Содомский и Гоморрский умножися ко Мне, и греси их велицы зело: сошед убо да вижду, аще тако есть» (Быт. 18, 20–21). И тотчас два ангела отлучившись пошли к Содому, а третий остался беседовать с Авраамом. Проникся Авраам смелостью и начал вопрошать Господа: «Погубит ли град грешных, в коем найдется 50 праведников?» (Быт. 18, 23–24). Господь, услышав сие, милостиво отвечал: «Аще обрящется в Содомех 50 праведных, пощажу весь предел тех ради» (Быт. 18, 26). Авраам проникся еще большим дерзновением и, уповая на Божие человеколюбие и называя себя пеплом и землею, с великим смирением спрашивал: «Аще меньшего ради числа праведных не погубит града грешных?» (Быт. 18, 27–28). Господь, видя, что он милосердствует ради праведных, уменьшал число до сорока, тридцати, двадцати и даже до десяти человек: «Аще обрящется десять токмо праведных? Господь же отвеща: не погублю града грешнича десяти ради праведных» (Быт. 18, 32). Сказав это, ангел отошел от него, а Авраам возвратился на свое место.

Первым примером страннолюбия был праведный Авраам. Сколь сия добродетель благоугодна Богу, это на нем обнаружилось, так как и Сам Бог, как бы странствующий, вошел в его палатку. Пусть будет известно отсюда, что принимающий странников и упокоевающий их принимает ангелов и Самого Бога, как и Авраам принял. Принимает тот ангелов, по апостольскому слову: «Страннолюбия не забывайте, тем бо не ведуще нецыи, странноприяша ангелы» (Евр. 13, 2). Принимает он и Бога, как Христос Бог наш в Святом Евангелии говорит: «Взалкахся, и дасте Ми ясти, возжадахся, и напоисте Мя, странен бех, и введосте Мене» (Мф. 25, 35).

Это же стало известным и в самое последнее время, как видно из жития святого Григория Двоеслова, Римского папы. Когда однажды папа имел за трапезой своей двенадцать странников, среди них явился тринадцатый, который был ангелом Божиим, как он сам впоследствии открыл святому папе (смотри об этом в 12-й день месяца марта).

В другой раз святитель Григорий, опять пригласив к обеду странников, по обычному своему смирению пожелал одному из них полить на руки воду; он обернулся и немедля взял сосуд с водой, но в это время не оказалось того, кому он хотел возлить воду на руки. Святитель искал его прилежно, но не нашел и весьма удивлялся. В следующую ночь, когда он спал, явился ему Господь, говоря: «Во все прочие дни ты принимал Мои члены, которые суть нищие, а во вчерашний день ты принял Меня Самого».

Сколь велико у древних христиан было усердие к странноприимству, об этом смотри в житии преподобного Пахомия Великого (15 мая), а также после его жития читай повесть Руфину о так называемом граде Оксиринхос. Там изъявляется древнее христианское страннолюбие, какового в настоящее время и следов нет. Кроме того, о страннолюбии смотри учение святого Иоанна Златоустого в Маргарите, недавно изданном в Москве, в слове 2 о богатом и Лазаре, а также в беседах на послание святого апостола Павла к Римлянам, нравоучение 21, и в беседах на Деяния Апостольские, нравоучение 45.

«Авраам идяше с ними, проводя я» (Быт. 18,16). Слова «проводя я» другой перевод читает так: «путь показуя им», – как будто ангелы, посланные Богом казнить Содом, казались не знающими пути к Содому; подобным образом и Бог в раю взывал к Адаму: «Адаме, где еси?» и Каина спрашивает: «Где есть Авель, брат твой?» Всевидец знал, однако казался не знающим, где скрылся Адам и куда девался Авель. Подобным образом и здесь идущие к Содому ангелы кажутся не знающими пути, дабы Авраам провожая показал им ведущий туда путь, как бы вопрошающим: где град Содом?

Достойна сия вещь рассуждения и удивления, что святые ангелы, на всю вселенную свыше взирающие и всюду по повелению Божию проходящие, все концы земные знающие, кажутся как бы неведущими пути к Содому. А к Аврааму, в то время уединенно в дубраве Мамврийской обитавшему, почему (скажу так по-человечески) они без проводника и путеводителя пришли; к городу же Содомскому, на высоком месте стоявшему, к которому и путь был известен, так как по нему всякий день проходило множество народа, они проводника и путеуказателя требуют Авраама, как будто они сами не могли дойти? Какая сего причина и каково таинство?

Один из историков следующим образом умствует: «Один дом Авраамов был чист, вся же страна та была скверна. Ангелы же хорошо знают чистых людей, скрывающихся где-либо, скверных же, где-либо видимых, они не признают». Здесь причина и таинство обнаруживаются, почему ангелы без проводника достигли до жившего уединенно Авраама, а к Содому требовали проводника.

Во всей той стране, в которой был расположен Содом с окрестными городами и с которой была сопредельна Мамврия, один только дом праведного Авраама, боявшегося Бога, был чист: не было в нем никакого беззакония, но все проводили жизнь целомудренно и богоугодно. Поэтому-то святые ангелы и знали путь к дому Авраамову, хотя он и уединенно в дебре и дубраве обитал, ибо они постоянно невидимо посещают людей чистых и богоугодных, где бы они ни жительствовали, в горах ли, в пустынях ли, или в каком-либо другом месте. Что же касается Содома с его окрестными селениями, то ввиду того, что он весь был преисполнен беззакония и греховных скверн, а ангелы никогда не посещают скверных грешников и не желают даже воззреть на них по причине преестественных их нечистот, – то ввиду этого они кажутся как бы никогда не проходившими и не знающими пути к стоявшему на высоком месте великому и славному Содомскому городу.

С этим, как кажется, согласуется и святой Иоанн Златоуст, говорящий следующее: «Содом имел великие столпы, Авраам же – колибу (кушу, шатер). Но ангелы, пройдя мимо Содома, приблизились к колибе Авраамовой; ибо они искали не светлости домовной, но обходили душевную добродетель» (Маргарит о серафимах).

Если в настоящее время находятся какие-либо подражатели тем древним содомлянам (я же думаю, что обретаются), то да уведают они отсюда, сколь мерзостен для Бога и Его ангелов содомский грех; ибо не только с так поступающими не обитают, но даже ни знать и ни видеть их не хотят; удаляются от таковых чистые духи, смрадом греховным, как пчелы дымом, прогоняемы. Когда же святые ангелы удаляются от содомитян, тогда кто с ними водворяется, разве только нечистые духи? Где люди, переменив нрав человеческий, уподобляются свиньям, гной и кал любящим, там отступают ангелы Божии, которые любят с чистыми, а не со свинонравными людьми вести дружбу; вместо же ангелов к таковым приближаются бесы и вступают с ними в сообщество.

Бесы таковых людей любят и просят Христа разрешить жить им в них, как в свиньях Гергесинских (Мф. 8, 28–32); и попускается им, и вселяются они в них, и гонят их в то пропастное, смрадное и скаредное Содомское озеро и даже потопят их в бездне адской. О окаянный содомский нрав в христианах! О крайняя погибель! Ибо не дремлет погибель таковых: близок гнев Божий и месть, близка геенна огненная, в которую впадут неожиданно и погибнут, если не покаются.

«Вопль Содомский и Гоморрский умножися во Мне», – говорит Бог (Быт.18,20). Церковный Катехизис учит на основании Святого Писания ведать, что есть четыре смертных греха, более тяжких сравнительно с прочими смертными грехами, на небо вопиющие, Бога побуждающие на отмщение и привлекающие лютую казнь. Первый грех – вольное человекоубийство, начавшееся от Каина, убившего неповинно брата своего Авеля. Этот грех вопиет к Богу, как говорит Господь к Каину: «Глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли» (Быт. 4,10), вопиет же прося отмщения. Так впоследствии слышал Иоанн Богослов в Откровении святые души, за слово Божие избиенные, вопиющими великим голосом и говорящими: «Доколе, Владыко святый и истинный, не судити и не мстиши крове нашея от живущих на земли?» (Апок. 6,10).

Второй грех, вопиющий на небо, как выше было уже сказано, есть содомское беззаконие. Третий грех – утеснение и озлобление, причиняемое людям неповинным, убогим, вдовицам, сиротствующим и нищим, что причинялось от египтян израильтянам, как повествует об этом Писание: «Возстенаша сыны Израилевы от дел и возопиша; и взыде вопль их к Богу от работ, и услыша Бог стенание их» (Исх. 2, 23–24). Четвертый же грех, на небо вопиющий, есть удержание мзды наемнической, как святой Иаков апостол к неправедным богачам говорит: «Се мзда делателей, делавших нивы ваша, удержанная от вас, вопиет; и вопиения жавших во уши Господа Саваофа внидоша» (Иак. 5, 4).

Нам же предлежит рассудить о том, что один грех содомский больший из всех, тягчайший, лютейший и богопрогневательнейший более всех прочих и на небо вопиющих грехов.

Убивающий человека одно тело убивает, души же убить не может; и озлобляющий убогих, и мзду наемническую удерживающий только отнимают от них временные блага, вечные же блага уготованные им в Царствии Божием, пребывают неотъемлемыми. Творящий же беззаконие содомское не только вечных небесных благ себя и другого лишает и не только сквернит тело свое и другого, делая его повинным смертной казни по Божьему и людскому суду, но и душу свою, которая честнее тела, убивает, убивает и душу другого вечной смертью, делая свою и другого души повинными геенне огненной.

Итак, когда совершается двойное убийство в таком содомском грехе двух лиц – душевное и телесное, и люди лишаются Небесного Царствия, то очевидно, что этот грех лютейший и больший убийства, при котором только тело убивается, больший озлобления убогих и удержания мзды наемнической, больший всех прочих грехов смертных и мерзостнейший сей содомский грех перед Богом, даже более мерзостен, чем все прочие по естеству бываемые блудодеяния.

За такой грех Бог хочет не только вечною казнию мучить во аде. Но и повелел такого грешника умерщвлять временною казнию, как об этом пишется в книге Левит, в двадцатой главе (Лев. 20,13). И Сам Он первым огненную казнь навел на содомлян (о чем сейчас мы скажем) давая пример, чтобы таковые впоследствии без пощады были казнены. Если же кто-нибудь из таковых и не примет в настоящей временной жизни казнь, утаившись со своим содомским грехом от ведения человеческого или каким-либо образом извинившись, однако он, если не покается истинно, не избежит казни в будущей вечной жизни, когда тело с душою соединится и будет предано геенне огненной. Ибо утаившийся от людей не может утаиться от видящего все Бога и, избегнувши здесь рук человеческих, не избежит там рук Божиих: «Страшно же есть впасти в руце Бога жива, умыет руце Свои в крови грешника» (Евр. 10, 31; Пс. 57,11). Прочее же относительно тяжести и мерзости греха сего желающие знать пусть читают 4-ю беседу святого Иоанна Златоустого на послание Павлове к Римлянам.

«Сошел убо да вижду» (Быт. 18, 21). Господь Бог, сказавши верному рабу Своему Аврааму о вопле содомском, что он «вниде во уши Его», говорит: сойдя да увижу, действительно ли среди них совершается то, что слышится от их вопля, и да разумею, так ли это или нет. Воистину дивно сие, что Всевидец Бог, о Котором Сирах пишет: «Очи Господни тмами светлейший солнца суть, прозирающии вся пути человеческия и разсмотряющии в тайных местех; прежде даже не содеяно будет, все уведано Ему» (Сир. 23,27–29). И Псаломник говорит к Нему: «Несоделанное мое видесте очи Твои» (Пс. 138,16). Таковой прозорливец наш Владыка, видящий бездны, знающий помышления и советы сердечные и видящий то, что совершается в сокровеннейших местах и темноте ночной, как бы сие творилось наяву, – говорит: пойду и да увижу, истинно ли то, что слышится о содомлянах, поступают ли они так, как слышу Я о них, или нет? Он как бы говорит: Я не верю слуху, но пойду и увижу Своими глазами и тогда поверю и казнь на них наведу. Почему так? Или действительно необходимо было Самому Всевидцу сойти с неба, чтобы увидеть дела содомитов? Нет, но да нас наставит, чтобы мы не скоро верили словам клевещущих на кого-либо, чтобы не скоро склонялись к осуждению ближнего и его наказанию, пока сами не увидим и не познаем в совершенстве бываемого. Малодушием будет сие, если мы скоро поверим словам оклеветающих ближнего и будем гневаться и яриться на него, не узнав достоверно, истина ли то, что говорится о нем.

Много раз злоба злых людей бывала начатком злой славы о неповинном, а легковерие ее умножает. Ибо то, что злые от злобы своей солгут, сие легковерные умножают; давая веру лжи и пред многими ближнего осуждая, они рассевают среди людей, как плевелы, злой слух о том человеке, который не сотворил греха, в коем они его осуждают. Иногда же бывает так, что осуждатели, рассказывая о малом чьем-либо прегрешении, своими лживыми словами раздувают его и превращают в великое согрешение, из муравья делают льва, из комара – верблюда, из зайца – слона и из сучка – великое бревно. Поэтому-то необходимо в подобных случаях тщательное рассмотрение и опасение, чтобы каким-либо образом ложь не была принята за истину и чтобы малое не превратилось в великое, а простительное не было бы поставлено в непростительное. Научая нас сему, Бог Сам на Себе показывает нам пример, когда говорит: «Шед вижду». Он слышал вопль содомский, но не тотчас подвигнулся на гнев, как бы не придавая веры слуху, хотя и хорошо знал, что он истинен. Он также не тотчас простер руку Свою для наказания грешников, но Сам приблизился, чтобы увидеть Своими глазами то, что Он видел издалека, дабы и мы уверились не столько слухом, сколько видением.

О сколь многие, а особенно находящиеся у власти, весьма согрешают, придавая веру слуху, а не увидя своими глазами; они, не исследовав тщательно дела, безгрешных осуждают вместо грешных! Не осудил ли в темницу и оковы чистого и святого Иосифа в Египте Пентефрий, поверив скверной жене своей, клеветавшей на него, и не испытав ее слов? А великий среди царей Константин что сделал? Возлюбленного сына своего Криспа, доброго, неповинного и всеми любимого, он убил своею рукою, так как его мачеха, именем Фавста, оклеветала ложно, не получив удовлетворения своего скверного желания. Ибо она пленилась красотою Криспа (как и египтянка красотою Иосифа), но не могла склонить его к своей скверной похоти (так как целомудренный юноша не хотел осквернить отцовского ложа) и солгала мужу, будто бы насилована была она его сыном. Царь же, не испытав истинности сего, тотчас погубил сына. Впоследствии же, узнав достоверно о лжи, о сколь болезновал он сердцем, плакал и рыдал, каясь в неразумности своего поступка, но оживить убитого уже не мог! Убил он и жену свою Фавсту, виновную в смерти сына. Так он в одно время совершил два убийства, праведное и неправедное: лишился сына и жены, так как сначала поверил слуху, не испытав его достоверности. (Смотри об этом в страдании святого мученика Артемия, 20-го октября.)

Хорошо святой Златоуст увещевает сущих во власти, говоря: «Не суди по мнению твоему, прежде чем не узнаешь, действительно ли это так, и не делай никого тотчас виновным, но лучше подражай Богу, который говорит: сошед да вижду». Также и святой Григорий Беседовник говорит: «Бог, пред Которым все обнажено и откровенно, наказал за грехи содомлян не на основании того, что слышал, но на основании того, что видел».

Святой Исидор Пелусиот, увещевая своего сродника святого Кирилла, архиепископа Александрийского, несправедливо гневавшегося на святого Златоуста, писал: «Не рассмотревши праведно и не испытав достоверно, никого не следует осуждать. Ибо и Господь Бог, ведущий все прежде бытия и содеянное предвидящий, изволил Сам с небес сойти к согрешившим и прогневавшим Его городам: «Вопль, – сказано, – Содомский» и т. д. Так поступил Всевидец, подавая нам пример, чтобы мы не тотчас веровали словам клеветническим, но прежде сами рассмотрели и уведали, так ли то, о чем мы слышим. Подобным образом и преподобный Пимен, отвечая некоему брату, рассказывавшему о грехопадении другого, говорил: 'Ты сам не видел, а посему не верь слышанным тобою словам, ибо и Бог, слышав вопль Содомский, не поверил, но Сам сошел видеть Своими глазами».

«Ныне начах глаголати ко Господу моему, аз же есмь земля и пепел» (Быт. 18,27). Познал Авраам явившегося ему Бога, познал и самого себя, кто он таков: «Земля есмь, – говорит, – и пепел». Скрывает луна свои лучи, когда воссияет солнце, темнеет звезда при светлости дневной, и возжженная свеча при солнечных лучах не распространяет своего сияния; и червь, который ночью светился золотом, как драгоценный бисер, когда настанет день, оказывается не бисером, а червем. Так и человек, поскольку приближается к Богу, настолько он познает свою худость и ничтожество. Приблизился к Богу Авраам настолько близко, что как искренний друг с искренним другом беседует, так и он с Богом лицом к лицу и устами к устам беседовать сподобился: «Ныне, – говорит, – начах глаголати ко Господу моему», и тотчас в сей близости познал себя, что он ничтожество, и назвал себя землею и пеплом. Он как бы говорил так: Ты, о Боже и Творче мой, Ты – свет неприступный и непрекращающийся. Я же тьма! Ты – бессмертный, вечный и нетленный, я же в скором времени во гробе истлею. Ты Господь господем и Царь царем (Апок. 17,14 и 19, 16), я же червь, ползающий пред величеством неприступной Твоей славы. Ты на небесах живешь, я же в персть вселяюсь, ибо я земля и пепел! О доброе смирение Авраамово, которое в нем родилось от познания себя самого чрез познание Бога! Ибо, познав Бога, познал он себя и смирился даже до земли и персти. Отсюда можно видеть, что от познания Бога человек приходит к познанию самого себя.

Опытные люди говорят, что и от познания самого себя человек приходит к познанию Бога, и поскольку кто познает свое ничтожество, постольку познает и Бога. Ибо то и другое, знание Бога и знание себя самого, связано между собою: где находится одно, там и другое, хотя и предшествует иногда одно другому. Иногда познание Бога предшествует познанию самого себя, иногда же первое следует за вторым, и одно порождает с течением времени другое. Однако от познания себя самих яснее приходим к познанию бытия Бога, как говорят об этом испытавшие сие.

Климент Александрийский говорит следующее: «Если кто себя самого познает, тот познает и Бога, а зная Бога, он уподобится Ему». Кассиодор, толковник псалмов, пиша на слова Давидовы: «Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь» (Пс. 6, 3), говорит: «Велие к Богу восхождение есть познание своей немощи». И еще: «Великая польза для раба Господня – знать свою немощь и не уповать на свои добрые дела». Исаак пресвитер в своей книге о сотворении мира говорит: «Ни во что вменяй себя самого, и увидишь в тебе самом славу Божию, ибо где рождается смирение (через познание себя самого), там воссиявает слава Божия». В Диоптре пишется: насколько более познаешь себя самого, настолько совершеннее познаешь Бога.

Ты скажешь: все мы знаем Бога и мы не атеисты (безбожники) и не идолопоклонники.

Отвечаю: все мы знаем Бога верою, но не и любовью и страхом, и не любим Его, как подобает любить, и не боимся Его, как подобает бояться. Если бы мы действительно любили Его, то ради этой самой любви не пожелали бы опечаливать Его; если бы мы действительно боялись Его, то по причине самого страха не преступали бы Его заповедей. Мы знаем, что Бог существует, но не знаем, каков Он есть. Сколь Он приятен для любящих Его, но сколь Он страшен для любовно боящихся Его!

Мы знаем Бога по тому, что восприняли слухом, то есть знаем из слов Божиих, но ум наш не углубляется в Нем и не поучается в Его законе. Уверяемся в Его бытии, но не услаждаемся Им и не рассматриваем Его неизреченные благодеяния, являемые нам во всякий час, и не бываем благодарны сим; не боимся также суда Его и угроз Его не страшимся. Дарует Он нам небо, а мы относимся с небрежением к этому дару; грозит Он нам муками, а мы не устрашаемся. Лучше было бы грехолюбцам избегать вечных мук, нежели вечного Царства! Мы думаем, что знаем Бога, но угождать Богу ленимся и даже не желаем, ибо мы в действительности сходны с неведущими Его.

Советуется нам чрез познание самих себя приходить к познанию Бога. Некто из любомудрых назвал познание самого себя великою философиею. Он говорит: ты лучшим будешь, если самого себя будешь познавать, чем тогда, когда, пренебрегши познанием самого себя, приобретешь знание звездных течений, силы зелий и цветов, знание естества людей и бессловесных животных и всякое другое ведение, касающееся не только небесных, но и земных вещей.

Не познавать самого себя значит быть хуже скота, ибо для скота незнание самих себя – явление естественное, а для людей сие не есть таково, так как проистекает из самовольного безумия. Поистине такой человек подобен скоту, который себя самого не познает. Не был ли превращен в скота Навуходоносор, который не хотел познать своей человеческой немощи, но превознесся гордостию, считая себя Богом? Откуда среди людей рождается гордыня, если не отсюда, ибо ни один не хочет знать своего ничтожества, но всякий думает и помышляет о себе весьма многое и высокое? Иной возвышается своим происхождением из благородного рода, хотя он и того же естества, как и последний нищий; другой возносится своим богатством, хотя оно и скоро погибающее; иной славою напыщается, хотя и непостоянною, но как ветер преходящею; иной силою телесного и храбростью хвалится, хотя и подлежит внезапной немощи и неожиданной смерти; иные величаются красотою своего лица, хотя и увядающею как цвет; иной премудростию славится, хотя и много есть такого, что он не постиг; иной себя мнит великим за свою святость и добрые дела, хотя и ни в чем не успевает пред Богом; и вообще многие высокоумствуют о себе различно, и все сие происходит от того, что они не рассматривают и не познают самих себя.

Каким образом себя познавать, пример того дал святой Авраам, говоря о себе: «Аз есмь земля и пепел». Господь обещает ему великие и многие блага, обещает сына такого, от которого умножится род его, как звезды небесные; дает его племени в наследие всю землю Палестинскую и все племена под благословение его подводит: «Благословятся, – сказал, – о тебе вся племена земная; благословятся о семени твоем вси язы́цы земныи» (Быт. 12, 3; 22,18). Славным его среди царей и праотцев творит, высоким честью, великим святостью; он же все сие хотя и с благодарностью принимает от Господа своего, однако как бы презирает скорее себя, считая недостойным; внимая себе, он в познании самого себя поучался и до перси земной низводил себя; имея пред глазами свою худость, называл себя землею и пеплом, а не превозносился умом и не гордился.

Поистине не имеет человек в сей маловременной жизни чем гордиться, если рассмотрит самого себя, что он представляет. Познавши же свое ничтожество, он может легко смирить свое высокоумие и прийти в умиление и страх Божий, прибегнуть со смиренным покаянием к Богу и знать Того, в котором имеет жизнь вечную, и угождать Тому, который для знающих, любящих и боящихся Его является венцом, честью, славою, наследием и воздаянием в бесконечном Его Царстве Небесном.

«Аще обрящется десять праведных» (Быт. 18, 32). Ради десяти праведных, если бы они были в городе Содоме, Бог хотел пощадить город со всеми его пределами; но и ради одного праведного Лота, там живущего, Он не подвергал гибели Содома, пока не извел оттуда Лота. Мы отсюда видим следующие две истины: сколь полезны суть праведные люди для городов, стран и царств и сколь великим бедствиям подлежат города, страны и царства, если в них нет праведных людей.

Полезны праведные люди там, где они жительствуют, и полезны двояко: частию житием и словом, частию же молитвами. Полезны житием и словом, ибо примером добродетельной своей жизни и духовыми увещаниями они злых отводят от зла и наставляют на путь добродетелей. И бывают они столь благопотребны, как потребны вожди для слепых и заблудившихся, врачи для больных, и искусные кормчие для подвергшихся буре, возжженные свечи для сидящих во тьме, и как небесные светила всему миру, так и грешным праведные, к которым и говорит Апостол: «Являетесь якоже светила в мире» (Флп. 2,15). И Сам Господь в Евангелии к ним говорит: «Вы есте свет миру» (Мф. 5,14). Ибо ими пребывающие в душевной слепоте просвещаются и заблудшие руководствуются на путь спасения; ими врачуются недугующие совестью, исполненною греховных болезней, волнующиеся же суетою мира сего ими приводятся к небурному пристанищу Богу, если только кто из них взирает на богоугодную их жизнь и старается ей подражать.

Хорошо написал авва Дорофей в книге своей о Божественном страхе: «Спросил брат одного из старцев: что сделаю, отче, да боюсь Бога? И отвечал ему старец: иди, прилепись к человеку, который боится Бога, и он, сам боясь Бога, научит и тебя бояться Бога» (О страхе Божием, 4-е слово). Подобное нужно сказать и относительно всякой другой добродетели, если кто в таковой пожелает укрепиться. Желает ли кто стяжать целомудренное и чистое житие, сделайся другом целомудренного и чистого и подражай его жизни. Желаешь ли ты быть смиренным, кротким, незлобивым, подружись со смиренным, кротким и незлобивым. Ищешь ли ты, чтобы научиться духовному разуму, с духовными мужами часто беседуй, и навыкнешь всякому богоугождению от богоугодных, как говорит Давид: «С преподобным преподобен будеши» (Пс. 17,26). Самое сожительство с праведными сильно исправить грешного человека, если грешник начнет внимать праведным. В Книгах Царств пишется: случайно мертвец был брошен в гроб пророка Елисея, и как труп мертвого коснулся костей Елисеевых, тотчас же мертвец ожил и встал на свои ноги (4Цар. 13, 21). Если от мертвых костей праведнических мертвое тело приняло жизненную силу через прикосновение к ним, то тем более от соседства живых праведников могут воспрянуть к покаянию души омертвевшие грехами и встать исправлением своей жизни, разве только кто окажется ожесточенным твердее камня, каковым был при Христе Господе среди святых апостолов Иуда и каковыми во дни Лота оказались содомляне, к большему своему осуждению.

Полезны праведные и молитвами своими, ибо много помогают тем, с которыми сопребывают, так как сохраняют их от бед и зол, которые гневом Божиим наводятся или попускаются на людей, согрешивших и раздраживших Бога. В подобных случаях столь благопотребны праведные для городов, стран и царств, как столпы для храмин и стены для города, ибо так они названы у святых отцов. Святой Иоанн Златоуст назвал праведных мужей столпами отечества, а святой Амвросий наименовал их каменными стенами. Как столпы утверждают здание и как каменные стены ограждают город и делают его крепким так и праведные, если где они обретаются, там то отечество и страну утверждают и ограждают, умилостивляя прогневанного Бога и защищая от надвигающихся казней.

Хотел Бог весь изведенный из Египта народ израильский погубить в пустыне праведным Своим гневом за премногие грехи их, и уже дом Израилев должен был пасть и погибнуть, но праведный Моисей, как столп, поддерживающий здание, стал пред Богом, умоляя за них; и он умолил Его и поддержал имевшее пасть и погибнуть племя Израилево, как об этом повествуется в псалмах: «Рече потребите их, аще не бы Моисей избранный Его стал в сокрушении пред Ним, возвратите ярость Его, да не погубит их» (Пс. 105, 23). В то время Моисей был для дома Израилева как бы столпом и утверждением.

Тот же израильский народ, когда уже он землю обетованную получил в наследие и много лет в ней жительствовал, этот народ хотел врагов филистимлян погубить и окончательно истребить из среды живущих на земле; с этою целью он собрал во множестве силы свои, приближался к городу Массифафу, где был сборный пункт израильтян. И филистимляне несомненно одолели бы израильтян и погубили бы их, так как израильтяне были без оружия и в войнах в то время не были искусными, так как они многочисленностью не могли сравняться с филистимлянами и так как, а это главное, они имели прогневанного на них Бога. В силу всего этого им надлежало пасть под ноги своих супостатов. Но среди них был праведный Самуил, который своими теплыми мольбами к Богу за них как стеною оградил их и не только не попустил силе супротивных приступить к городу, но и чудесным образом победил филистимлян без брани, без оружия побил, без стрел и пращей прогнал. Ибо когда он молился, Господь в тот день возгремел над иноплеменниками гласом великим, те пришли в смятение и пали пред Израилем. Тогда был для израильтян один Самуил праведный как бы каменного стеною, оградившей их от супостатов (1Цар. 7, 3–13).

Также и праведный пред Господом пророк Елисей не был ли стеною каменного для города израильского Дофаима, который был объят множеством сил сирийских войск? Воистину, он был стеною, когда не только сохранил город целым, оградив его ангельскою невидимою силою, по его молитвам Богом к нему посланною, сопротивляющихся слепотою поразил и завел от Дофаима в Самарию (4Цар. 6, 8–20).

Подобным же образом и христианский греческий город, называемый Нисивией, который был сильно осаждаем персами и уже готов был пасть, его защитил один праведный Иаков, святитель этого города (память 13 янв.). Ибо когда он взошел на городскую стену и помолился к Богу, тогда были посланы Богом в полки персидские комары и песьи мухи, укус которых был столь лют, что кони и верблюды, не имея возможности терпеть, разрывали узды и вожжи и бегали неудержимо туда и сюда. Однако не только для бессловесных животных, но и для самих персов весьма тяжки и нестерпимы были комары те и мухи, горше, чем даже тьмы вооруженных воинов. И бежали со стыдом от города, не оружием и не стрелами прогоняемые, но комарами и мухами. Не был ли тогда тот праведник каменного стеною для города? Блажен тот город и та страна, где хотя один муж праведный обретается, ибо ради него Бог щадит многих грешников, не погубляя их ради единого праведника, который молится о них, как было уже сказано.

Но и из евангельской притчи можно видеть то, что ради праведных Бог щадит грешников (Мф. 13, 24–30). Некий домовитый человек сеял доброе семя на поле своем, но тайный враг посеял посреди пшеницы плевелы. Когда проросла трава и готов был появляться плод, тогда явились и плевелы посреди пшеницы. Поэтому слуги говорят господину, чтобы он повелел им истребить плевелы, но он запретил им, говоря: «Да не како восторгающе плевелы восторгаете купно с ними и пшеницу, но оставите расти обоє купно до жатвы». В толковании притчи под пшеницею разумеются праведники, а под плевелами грешники. Не выдергиваются плевелы ради целости пшеницы; щадятся и грешники ради целости праведных, и таким образом ради праведных и грешники бывают целы.

Горе же тому городу и той стране, где не обретается ни одного праведника, ибо близко там разорение и пагуба. Примером этого может быть Содом. Дотоле он был цел, доколе в нем был праведный Лот; когда же удалился из него, тогда погибла вся страна Содомская.

Мы удивляемся совершающимся в нынешнее время войнам, разорению городов, опустошениям стран, междоусобным браням, многому кровопролитию и бесчисленным повсюду бедам. Какая причина всего этого? Та, что уменьшились праведные: «Вси уклонишася, вкупе непотребни Быша, несть творяй благое, несть до единаго» (Пс. 13,3). Все обратились в развращение, все начали прогневлять Бога и огорчевать Его благоутробие, и раздражать Его долготерпение. Все, без боязни и страха совершая беззакония, восставляют Божие правосудие на месть и казнь. Поэтому-то повсюду и совершается столь великое зло, что Уменьшились праведные, которые могли бы умолить Бога о грешниках.

Два святых пророка скорбели об умалении праведных на земле – Давид и Михей. Давид вопил к Богу: «Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный, яко умалишася истины от сынов человеческих; суетная глагола кийждо ко искреннему своему, устне льстивыя в сердце, и в сердце глаголаша злая» (Пс. 11, 2–3). А Михей святой не только сетует, но и рыдает, говоря: «О люте мне, душе, яко погибе богобоязнивый от земли, и праведнаго в человецех несть. Вси в крови прятся, кийждо ближняго своего озлобляет озлоблением, на зло руки своя уготовляют, князь просит (даров), и судия мирная словеса глаголет, а помысл души его лесть (Мих. 7, 2–3). Но какая вам, о святые пророки, печаль от того, что умалились на земле праведные? Печаль, говорят, потому, что за сим последуют беды. Святой Давид, сказав об оскудении праведных и об умножении неправедных, затем приводит следующие слова: «Потребит Господь вся устны льстивыя» (Пс. 11, 4). Воспоследует, говорит, истребление всех лживых и неправедных. Посему спаси меня, Господи, дабы и я с теми не был потреблен с земли! Подобным образом и Михей святой несомненную Божию казнь там, где нет праведных, находящую возвещает, говоря: «У люте, у люте! Отмщения приспеша, ныне будут плачи их» (Мих. 7, 4). Так из слов обоих тех пророков с несомненностью следует, что горе тому городу и той стране, которая не имеет в себе праведника.

Пришли те два ангела, которые отлучились от третьего ангела, оставшегося с Авраамом, в Содомский город в вечер того же дня, в который были у Авраама. Лот же, прежде долгое время живший при Аврааме и научившийся от него странноприимству, сидел пред воротами города Содома и ожидал какого-либо приходящего в город странника, желая принять его в дом свой Бога ради и сохранить его в целости от злобы и скаредства греховного бесстыдных и беззаконных содомлян. И вот стали приближаться к городу те два ангела в человеческом образе. Лот, увидев их и считая за людей, встал и пошел навстречу им, и поклонился им, умоляя их, чтобы они вошли в дом его и почивали до утра. Они же показывали вид, что не желают войти в его дом, но хотят остановиться на городской площади. Сие же неизволение они обнаруживали для того, чтобы Лот большее усердие и любовь показал к странникам, а вместе с тем сделался достойным и большей милости Божией. Праведный муж принуждал их прилежными своими молениями, и они свернули к нему, вошли в дом его, где он им устроил угощение.

Путники не успели еще уснуть после вечерней трапезы, как беззаконные люди града того, привыкшие бесчестить блудным насильством приходящих в их город странников, собрались все вместе, от юного до старца, желая сотворить то же бесстыдное насильство и бесчестие и над теми двумя странниками, которых они увидели вошедшими в дом Лота. Они окружили весь дом Лотов и вызывали Лота, говоря: «Где те два мужа, пришедшие к тебе ночевать? Выведи их к нам, да посрамотим их» (Быт. 19, 5).

О бесстыдство этих беззаконных людей! О крайнее их неистовство блудное, о котором не только повествовать и писать стыдно, но и слухом слышать скаредно, и помыслить ужасно! Однако повествуется и пишется для извещения грозной мести Божией на таковых и для показания вечной и страшной погибели тех, которые, отринув страх Божий от сердец своих, дерзают совершать такие же дела. Внемлем поэтому целомудренным слухом повествуемой в Святом Писании истории о бесстыдстве содомлян.

Не достаточно было для содомлян совершать между собою прескверные и противоестественные их нечистоты, но они неистовствовали тем же блудодейством и на приходивших в их город странников и творили разбойническое насилие, не в пустынях и не на путях, но посреди города своего совершая разбой; и не имение путников они отнимали, но их целомудрие и чистоту; не убивали насмерть тело, но смертным и скаредным своим грехом оскверняли, посрамляли и обесчещивали, что было не менее самой смерти, ибо для целомудренного человека лучше умереть, нежели в таковых пострадать. Но удивительнее всего то, что все, от мала до велика, от юных до старцев, весь народ был в одном и том же злонравии и равном греховном раждежении. Не столь удивительно видеть в греховной злобе состарившихся и неудержно совершающих бесстыдные дела, ибо в таковых привычка греховная превратилась в неудобопеременимую природу, и они уже не имеют силы отстать от привычного греха, – сколь удивительно видеть юных, еще не возмужавших отроков, а уже впавших в бесстыдство и блудное скаредство и вместе с состарившимися на дом Лотов нападающих.

Причина такого там бывшего блудного распаления в юношах известна: старые явно без стыда совершали грехи, а юные, взирая на состарившихся, подражали им и совершали то же зло, которое видели, что совершают их отцы. О сколь великая пагуба бывает для юных душ от соблазнительного примера, творимого старцами! О лютое горе старцам, соблазняющим юных! Лучше было бы им, по евангельским словам, повесить себе на шею мельничный жернов и ввергнуть себя в море (Мф. 18, 6; Мк. 9, 42; Лк. 17, 2)!

Так в Содоме друг от друга, юные от старых, злу научились и все единонравны и равны были в греховных нечистотах; ни одного во всем их городе (кроме Лота) не было такого, который не сквернился в их грехах. Ибо все они с гневом на праведного Лота вопили, чтобы он вывел на блудное посрамление пришедших к нему двух мужей. Праведный же Лот тех странников, которых принял в дом свой и которым обещал у себя бесстрашное пребывание, не желал выдавать на такое поругание и бесчестие и не знал, что делать и как бы их защитить. Для удовлетворения желания содомлян он решил отдать им двух своих дочерей девиц, которые были обручены мужьям, но еще не познали мужа, соглашаясь лучше самому обиду принять и понести бесчестие в дочерях своих, нежели предать на таковое зло странников. Кроме того, праведный муж имел в уме своем еще и то благоразумное рассуждение, что лучше, если Бог будет прогневан меньшим грехом, по естеству бываемым с женским полом, чем большим и совершаемым противоестественно; и лучше тем гражданам, с которыми он живет по соседству, подпасть меньшей казни Божией за меньший грех, нежели большему наказанию за большее преступление.

Так рассуждая в себе и частию странников жалея, частию же грешников щадя, а больше всего Божию честь соблюдая (ибо преступающие и насильствующие созданный Богом порядок природы творят бесчестие Создателю), святой муж хотел им уже отдать любимых своих дочерей. Однако содомляне, распаленные не на естественный, но на противоестественный грех, неистовствуя желанием блудным, не дочерей Лотовых, но пришедших мужей требовали для совершения своего беззакония. Они начали сокрушать двери Лотова дома, чтобы не только странников опозорить, но и самого Лота убить. Тогда святые ангелы, в человеческом образе свое ангельство таившие, поразили всех тех бесстыдников слепотою, так что они не могли найти не только дверей Лотовых, но и своих домов (Быт. 19,11).

Так святые ангелы избавили странноприимца своего от беды за их угощение. Лот же, видя такое чудо, познал, что странники эти не простые люди, но некие Божий святые, и начал еще больше их почитать с благоговением и страхом, воздавая им благодарность за то, что и его самого, и его дочерей они избавили от рук неистовых беззаконников. Тогда ангелы сказали Лоту, кто они такие и что они посланы Богом погубить город и все окрестности его, потому что вознесся вопль грехов содомских к Богу; ибо само естество человеческое, насилуемое и сквернимое противоестественным блудом, вопиет к Богу, восставляя Его на отмщение. Поэтому, говорили ангелы, послал нас Господь истребить всех восстающих на свое естество и прогневляющих Бога, создавшего естество и положившего ему пределы. Он не терпит, чтобы Его создание было подвергаемо насилию и чтобы положенные Им законы естества преступались и разорялись. Ангелы, извествуя сие Лоту, велели ему, чтобы он тех, кого имеет своими родственниками и близкими себе, взял их с собою и вывел оттуда, прежде чем найдет казнь Бога на город беззаконный.

Лот исполнился ужаса и пошел к своим зятьям, которым были обручены его дочери, и сказал им: встаньте и выйдите вон от места сего вместе со мною, потому что Господь Бог желает погубить город за умножение в нем беззакония. Они же, услышав это, не поверили праведному Лоту и насмехались в себе над словами его; поэтому они сделались недостойными избавления от надвигающейся на город казни и погибли с беззаконниками, как беззаконники. Ибо непослушание доброму совету, который подается богоугодными мужами, есть уже беззаконие.

Когда начала рассветать дневная заря, ангелы принуждали Лота, чтобы он, оставив все свои имения, торопился спасти себя самого; ибо имения опять подадутся Богом в избытке, так как Он не оставляет рабов Своих, угождающих Ему. И тащили они его, говоря: «Востав, пойми жену и две дщери твоя и изыди скоро из града, да не и ты погибнеши с погибающими» (Быт. 19,15). Ангелы, взяв за руку Лота, жену его и дочерей, вывели вон и сказали: «Спасая спаси душу твою, иди отсюду скоро, ни озирайся вспять, ни постой во всем пределе сем, но в горе (яже за Сигором) соблюдися, да не и тебе обыдет то зло, еже имать найти на Содому» (Быт. 19, 17).

Так как далеко было бежать до указанной горы, то Лот молил, да будет повелено ему войти в малый городок, называемый Сигор, который был вблизи на его пути, и сие не было возбранено ему. Этот городок, который Господь обещал соблюсти целым, хотя и находился в Содомских пределах и подлежал одной и той же казни с Содомом, однако был пощажен ради праведника. Лот поспешно приближался к Сигору со всеми своими домашними, и говорил ему Господь: «Потщися, да ся спасеши тамо, не могу бо навести казни на содомлян, дóндеже ты в Сигор внидеши» (Быт. 19, 22). О превеликая милость Божия к рабу Своему, ради которого удержана на малое время мстительная рука Его от наказания грешников, дабы, когда они будут казнимы, некий страх не охватил праведника! И Бог не наводил казни на Содом, пока Лот не вошел в Сигор. Когда же Лот входил в этот городок, солнце взошло над землею, и одождил Господь с небес камение горящее на Содом и Гоморру, возжег и уничтожил их с окрестными их городами (за исключением того малого Сигора, в который вбежал Лот). Так погубила месть Божия все живущее в Содомской земле, от человека до скота и животного, и сожгла все сады, леса и все прозябания земли.

Когда такая страшная казнь над содомлянами совершалась в силу великого гнева Божия и неукротимой ярости Божией, которая по своему праведному суду нещадно погубляет грешных, тогда жена Лотова (когда Лот уже входил в самый Сигор) оглянулась назад, и тотчас постигла ее казнь Божия – претворила в соляной столп, и стала она бездушна. Избегнув бури и волнений, она погибла в тишине и у пристанища; избегнув погибели содомской, она погибла на месте, на котором ей было уготовано спасение.

В тот же день и час святой Авраам вышел из своей кущи и на пришел на место, до которого вчера проводил трех ангелов и на котором остался беседовать с ним третий ангел, тогда как двое других удалились к Содому. Взглянув с этого места на Содом и Гоморру и на все окрестные земли, он увидел, что восходит пламя от земли той с великим дымом, ибо горела вся та страна, как огненная пещь. Так погиб Содом, казнимый страшным гневом Божиим за скверные и противоестественные грехи свои!

«Два ангела приидоста в Содом» (Быт. 19,1). Внемлем: к праведному мужу Аврааму пришли три ангела, а к Содому два – почему же и здесь не три, как и там было трое, а не двое, так как здесь два, а не три?

Тайны Божий недоведомы, и судьбы Его неиспытанны. Однако благомыслящему уму можно додуматься отсюда до того, что Господь Бог наш щедр в благотворениях людям, но более скуп в их наказании. Желая ущедрить Своего раба Авраама многими дарованиями, дабы разрешить его бездетность, дать в старости сына, умножить его племя как звезды небесные и сделать его праотцем имевшего родиться Мессии, – пришел к нему в совершенном виде, в трех лицах ангельских, весь готовый излиться в благодеяниях.

Желая же наказать грешных содомлян, огнем сжечь телеса их, а души их предать вечной геенне, Он как бы умалил Себя, придя только в двух лицах к ним, как бы не желая, но понуждаемый воплем сверхъестественных их грехов, день и ночь к Нему взывающих и требующих отмщения. Может быть, и ради того в двух, а не в трех лицах к Содому пришел, дабы тот грешник, который в самый час находящей казни в своем уме обратится к покаянию, имел бы милосердствующее о нем то одно лице Божие, которое не пришло казнить, но осталось милосердствовать, и дабы такой грешник имел к кому прибегнуть от прогневанного Бога к милосердствующему Богу. Ибо когда два лица казнят и погубляют согрешивших, третье лице готово бывает помиловать и пощадить от мук, если не от временно постигающих тело, то от вечно казнящих душу, был бы лишь только кто-нибудь из них кающийся.

«Побиста слепотою от мала до велика» (Быт. 19,11). Ангелы поразили блудников подобающей им казнью – ослеплением плотских очес, казня в них прежде всего ослепление их ума. Ибо когда любострастная похоть блудная возьмет в ком-либо верх и войдет в обычай, то ослепляет человека; если она и не делает слепыми плотские очи такого человека, то однако погубляет умные его очи, чтобы не видеть ему ни Бога, ни людей и ни себя самого. Ибо такой человек уже ни Бога не боится, ни людей не стыдится и ни себя не щадит, но как слепой в яму, так и он в блудную пропасть упадает и погибает. Сие святой Амвросий изъясняет, говоря: «Блудное любострастие слепо и ничего перед собою не видит».

Не видит Бога слепотствующий умом своим блудник, ибо небрежет о Его гневе и не устрашается грозной Его мести. Гневается Бог весьма на сквернящегося грехом блудным человека, ибо таковой не только преступает заповедь Божию, повелевающую не прелюбодействовать, но и Самому в новой благодати Сыну Божию, Христу Спасителю нашему, великую обиду наносит, «творя уды Его, – как говорит Апостол, – уды блудничи» (1Кор. 6,15), ибо телеса наши суть уды1 Христовы; оскверняющий тело свое блудодейством уды Христовы в себе оскверняет. Облеклись мы во Христа святым крещением, как в царскую порфиру: «Елицы бо во Христа крестихомся, во Христа облекохомся, да наследницы будем Царствия Его» (Гал.3; 27, 29). Если бы кто-нибудь царскую порфиру или, лучше сказать, самого царя намеренно осквернил смрадным гноем, не прогневался ли бы на такового царь и не предал ли бы его на лютое мучение? Поистине, блудодействующий христианин творит то же самое: Христа, в которого облекся, оскверняет смрадным гноем своего блуда. Не прогневляет ли весьма таковой Христа Бога и не подвергается ли лютым мукам? Если в те древнейшие времена, которые были до воплощения Христова и прежде дарования закона на Моисеевых скрижалях, если в те времена Бог не пощадил блудников, но иных потопом истребил, а иных огнем и каменным градом, посланным с небес, погубил, то как Он пощадит ныне, когда закон Божий проповедан, когда уже Христос живет в человеческих телесах, когда и гражданские законы возбраняют блудные дела и когда везде установлены за таковые дела грозные наказания? Как Бог может не казнить вечно тех, которые все сие презрели, пренебрегли и не только не страшатся временных мук, но и не боятся вечных наказаний и дерзают совершать без воздержания свои блудные деяния?

Воистину, Бог накажет таковых грешников нещадно. «Блудником бо и прелюбодеем судит Бог», – говорит Апостол (Евр. 13, 4). Уже Он приготовил на них меч Свой изощренный, как об этом повествуется в Откровении святого Иоанна Богослова. Явившись возлюбленному ученику Своему Иоанну, Христос Господь наш говорит: «Ангелу Пергамския церкве напиши: сия глаголет имеяй меч обоюдуостр изощрен (Апок. 2,12). На кого именно изострил сей меч Господь наш и кого им хочет сечь и казнить, внемлем: имеешь, говорит, «у себе держащия учение Валаамово» иже учаше Валака положите соблазн пред сынами Израилевыми ясти идоложертвенная и блудотворити: тако имаши и ты держащия учение Николаитское, егоже ненавижду»? (Апок. 2,14–15). В чем же заключалось Николаитское учение? – в том, чтобы иметь общих жен и блудодействовать без воздержания. И соблазняли николаиты верных людей Христовых, как и в древности Валаам соблазнил сынов Израилевых (Чис. 31, 16). Отсюда ясно можно видеть, на кого Сын Божий уготовал меч обоюдоострый: на тех, которые живут в нечистотах блудных. Ненавидит Бог таковых, как врагов Своих, ибо, по словам апостольским, «мудрования плотская вражда на Бога» (Рим.8,7), то есть беззаконная и неудержимая похоть плоти, совершаемая в блудных грехах, вражда есть на Бога.

Если долготерпеливый Господь и не тотчас посекает уготованным мечом Своего врага, не убивает его в самом блудном деле, ожидая покаяния его, однако настанет то время, в которое Он «умыет руце Свои в крови грешника» (Пс. 57,11), если тот не покается. Бывает же и то, что грешника в самом греховном деле постигает гневом Божиим неожиданная смерть, ибо и потоп нашел на вселенную, когда люди женились и посягали, и на Содом неожиданно одождился огнь и многих на том деле застал. И в настоящее время, когда блудник совершает грех свой, Бог гневается на него и как на врага Своего ярится; меч наказания Божия над согрешающим висит, ад под ним отверзает уста свои, геенна огненная ему воспламеняется, черви неусыпающие для него умножаются, тьма кромешная и тартарские муки его ждут, руки бесовские готовы похитить его и похитили бы тотчас, если бы не возбранялось им сие от Бога. Ангелы святые, зря его дело скверное, отвращаются, святые видя гнушаются, хранитель плачет, демоны радуются, а блудник умом своим ничего об этом не помышляет, ибо он слеп и не видит Бога и приготовляемой ему гневом Божиим вечной казни.

Далее. Не видит слепотствующий умом своим блудник людей, то есть не стыдится их, как бы не замечая их, хотя и знает, что известны всем его беззакония и что все над ним посмеиваются; однако он небрежет о сем, погубив свой стыд. Таков был Авессалом, сын Давидов, который вошел к наложницам отца своего пред очами всех израильтян (2Цар. 16, 22). Таков был Ирод, который взял жену брата, не стыдясь всех жителей Палестины. Таков был кесарь Нерон, который нагим с обнаженными девицами не стыдился в озере золотою мрежею ловить рыбу на глазах всех своих дворян. Ибо похоть блудная ослепляет очи, дабы не стыдиться никого, как и слепой никого не стыдится. Не напрасно древние еллины, находясь в идолопоклонничестве, изображали блудную страсть в образе юноши, называемого ими Купидоном, слепого и нагого, имущего глаза платом покрытыми и завязанными, а все тело без всякой одежды; они обозначали в изображении этом юностное шатание в похотях плотских и безочитое бесстыдство в любодеяниях, не заботящееся о наготе своей и о явлении, говорю, другим дел своих; все это более всего стало обычным среди людей сановитых, самовластно по воле своей жительствующих, которым некого бояться, но которым более всего подобало бы быть воздержанными и соблюдать честно свою чистую жизнь в пример находящимся под их властью людям, так как они и судьи, и каратели грехов человеческих. Таковые более всего вдаются в плотские нечистоты и, презирая честь и звание свое, порабощают себя своим страстям. Так те, которые владеют народами, сами бывают обладаемы своею неудержанною похотью. Хорошо славный среди еллинских философов Диоген назвал блудную страсть царицею царей, ибо она обладает царями: они обладают народами, а та царствует над ними. Это можно видеть на царе Дарий, с головы которого наложница его Апаминя снимала царскую диадему, возлагала ее на свою главу и ударяла рукою своею по ланите царя; он смотрел на нее с открытыми устами, и если та смеялась, смеялся и он; если же та гневалась, он утешал ее, пока не начинала говорить с ним (2Езд. 4, 28–31). Подобное повествует история и о сильном и славном готтском царе Атанарихе, что он не гнушался чистить сапоги или сандалии любодейцы своей Пинфии, совершая рабское послушание блудной жене, которую безмерно любил. О порабощение страстное! Тот, который был страшен многим народам, непобедим в бранях, царствовал над Римом и обладал странами, тот был рабом блудницы! О крайнее безумие, слепота и бесстыдство!

Наконец, слепотствующий умом своим блудник не видит и самого себя, то есть не заботится о тщете своей, не смотрит, сколь великих благ лишается и погубляет тройственные свои блага: или внешние, которые имеет от фортуны или благополучно счастием приобретенные; или же естественные для тела блага; или, наконец, блага внутренние, душевные, духовные.

Погубляет блага внешние, приобретенные имения, богатства, довольство и изобилие и приходит в нищету и скудость, как пишется в Притчах: «Иже пасет любодейцы, погубит богатство свое» (Притч. 29, 3). Пример сего – блудный сын, Христом Господом в Евангелии в притчу приведенный, который расточил имение свое, живя блудно, и в столь великую впал нищету, что питался вместе со свиньями (Лк. 15, 13–16). Блудное невоздержание не только одного человека вводит в беды и лишает временных благ, но и целые города со странами разоряет и опустошает, отнимает скипетры у царей и творит воинскую силу немощной и бесчестной. Не ради ли сей страсти (после погибели Содома) погиб славный издревле греческий город Троя по вине одной блудницы Елены? Город Сихем не ради ли той же вины был иссечен острием меча и разорен, после того как в нем насилована была дочь Иакова Дина (Быт. 34,1–29)? Также и Вениаминов город Гива не ради ли блудного насилия был сожжен и племя Вениаминово едва не погибло все в междоусобной брани (Суд. 20, 4–48). Что же мы скажем о сильных владетелях? Сарданапал, ассирийский монарх, лишился жизни и царства ради неистовства блудного. Тарквиний Римский за насилование честной жены Лукреции был изгнан из царства. А царь израильский Давид, о сколь многие подъял беды, попущенные Богом за грех прелюбодейства! Если ему и была отпущена вина греха, дабы он не погиб из-за нее вечно, однако подобающее за грех наказание не прошло мимо, но он понес его по Божьему правосудию. Ибо он на время был изгнан из царства, когда восстал против него сын; тогда же он принял от Семея иерусалимлянина досады и поношения и претерпел немало и других зол. Та же греховная страсть делает воинские сильные полки бессильными и легко победимыми. Ибо израильская сила не пала ли побежденной под ноги филистимлян за блудодейство предводителей своих Офни и Финееса, сыновей жреца Илия (1Цар. 2, 22–34; 4,10–11)? И Олоферн, воевода ассирийских войск, хотя и не сотворил насилия прекрасной Иудифи, однако за самое намерение и желание сего и сам свою голову потерял, и всю силу ассирийскую позорно поверг под ноги немноголюдных граждан Ветилуи в попрание и вечное посрамление. Так блудная страсть никому не бывает полезна, но у всех отнимает и губит благодеяния фортуны или счастия!

Губит невоздержанный блудник и естественные блага своего тела, которые суть здоровье тела, благолепие лица, красота глаз, приятность голоса, бодрость, храбрость, крепость и сила. Все это от невоздержанной похоти в человеке ослабевает, умаляется, как цвет увядает и погибает. А более всего когда кому-нибудь из таковых пристанет скаредная и весьма мучительная болезнь – с трудом исцеляющаяся французская проказа, которая не где-либо в ином месте родиться и жить привыкла, как только в блудных (разве случайно иногда неповинный повредится от зараженного); когда эта болезнь пристанет, тогда она, как червь неусыпающий, снедает все тело и покрывает его струпьями с ног до головы, испускает злой смрад и для всех делает человека мерзким: все избегают такого, как лютейшего врага. Губит также блудник плод свой, который у него должен был бы быть в законном супружестве честным и во славу Божию: в блудницу излив его, как в болото, он порождает бесчестных младенцев и умаляет честный род свой. Губит всякий прелюбодей и истинную любовь и союз со своею супругою, ибо та, узнав, что муж ее прелюбодействует, начинает ненавидеть его и гнушаться им, а иная и сама также начинает прелюбодействовать назло своему прелюбодействующему мужу. Наконец, губит таковой и лета жизни своей, ибо когда блудник бывает невоздержанным, тогда уменьшаются в нем силы его от дел блудных, сокращаются дни жизни его, и он прежде времени стареет и умирает. Но прежде такого состарения довольно часто бывает смерть или от отравы, или от убийства. Ибо иные из-за блудниц бьются друг с другом до положения души, как из-за Таисии, египетской блудницы, бывшей прекрасною лицом, многие ссорились и бились, обагрив порог дома ее своею кровию.

Но не будем говорить об этом. Мы утверждаем то, что и все внутренние душевные блага умаляются, когда человек погрязает в блудных страстях. Память его изнемогает, разум помрачается, и свободная воля начинает рабски служить его страстям; когда в нем начинает владычествовать этот грех, с которым он уже свыкся, то таковой «не еже бо хощет, сие творить, но еже и не хощет, то со девает» (Рим. 7, 19). Все те добрые и богоугодные дела, которыми заслуживается спасение, в таком человеке ослабевают и превращаются в противоположные, как и в Премудрости пишется: «Желание похоти пременяет ум незлобив» (Прем. 4,12). Но самая большая потеря для христолюбивой души заключается в лишении Божией благодати, так как она, если не покается, делается чуждой усыновления Божия, наследия Царствия Небесного, дружества с ангелами, общения со святыми, соцарствования вечного Христу и превожделенного Его лицезрения, в котором все веселие и радость, все блаженство и услаждение заключается для святых Божиих. «Насышуся, – сказано, – внегда явитимися славе Твоей» (Пс. 16,15). Все это отдавшийся всецело своим плотским похотям любострастный блудник губит и нисколько о том не жалеет. Наконец, он бывает повинен мукам вечным, огню неугасимому и неусыпающему червю, тьме кромешней и тартару, которого и сам сатана трепещет; однако всего этого он, как слепой, не видит и видеть не желает, не рассматривает, не рассуждает и не щадит себя, готовя себе столь лютые муки. О крайняя слепота, которой грешник ослепляется ради кратковременного греховного услаждения! Истину Псаломник от лица такого грешника говорит: «Постигоша мя беззакония моя, и не возмогох зрети!» (Пс. 39,13). Святые ангелы, наказывая сию слепоту ума в блудных жителях Содома прежде огненной казни, поразили их плотские глаза слепотою.

«Одожди Господь камение горящее на Содому и Гоморру» (Быт. 19, 24). Иеронимов перевод читает так: «Одожди Господь серу и огнь на Содому». Отсюда можно видеть, что те камни, которые были одождены с неба, были горящею серою, как и из слов евангельских то же можно разуметь, так как в них пишется следующее: «В оньже день изыде Лот (из Содома), одожди (Господь) огнь и жупел с небесе и погуби вся» (Лк. 17, 29). Жупелом же называется сера. Поистине, казнь люта, ибо сера загорается более всякого другого вещества, горит ужаснейшим огнем, а вместе с тем испускает нестерпимый смрад. Так эта казнь оказалась подобной смрадному греху содомскому: за раздежение плотское – огонь, за смрад греха – смрад серы.

О люди, доколе вы будете подражателями содомлян! Смотрите на образец ждущей вас казни! Если в Содоме произошло таковое, то что же имеет быть в геенне огненной? Какое пламя, какой смрад, какое мучение, кто обо всем этом может возвестить? Послушайте святого апостола Иуду, который говорит: «Содома, Гоморра и окрестные их грады, подобным им образом преблудившия и ходившия во след плоти иныя, предлежат в показание огня вечнаго суд подъемше» (Иуд. 1, 7).

Здесь да воспомянется и сия вещь ужасная, о которой блаженный Иероним пишет, что в ту святую ночь, в которую Христос Спаситель наш родился от Пречистой Девы, все те люди, которые оказались совершающими содомские деяния, во всей вселенной огнем и молниями были поражены и убиты в самом этом деле греховном. Ибо источник чистоты Христос, пречистым Рождеством Своим входя в мир, не стерпел в нем в час Рождества Своего совершения того греха, который Он, и живя на небесах, не потерпел видеть свыше совершающимся на земле и в один час погубил пять содомских городов. Услышь сие и внемли, о пребеззаконный и скверный содомитянин! Вострепещи душею и телом, да не поразит и тебя внезапно свыше Бог громом и молниею или повелит земле разверзнуть уста свои под тобою и низвести тебя в ад живым!

«Преврати Господь грады и вся живущая» (Быт. 19, 29). Как прежде во дни Ноевы ради грешных людей Бог погубил потопом зверей и скотов, и все живущее на земле, так и потом в городах содомских Господь не пощадил ни одного животного, но всех погубил вместе с прогневавшими Его скверными людьми. А что еще ужаснее, так это то, что и младенцы, питающиеся грудью матерей, незлобивые и никакому греху не повинные, не были пощажены, но тою же казнью с отцами своими были истреблены на земле из среды живущих.

Нам же отсюда будет известно то, что за грехи важных лиц и низшие подвергаются бедствиям. Во всяком городе или стране находящиеся у власти люди являются для народа, как отцы для детей. Когда те прогневляют Бога своими беззаконными делами и восстановляют Его на отмщение, тогда месть Божия, находящая на беззаконных владетелей, постигает также и находящийся под ними народ, как это было во время потопа и в Содоме; когда отцы согрешили, то казнь приняли и несогрешившие дети их, а также и все животные.

Есть такой вопрос: почему Господь Бог и в водной казни во время всемирного потопа, и в казни огненной во время сожжения содомлян не пощадил неповинных детей, не содеявших никакого зла, но погубил их вместе с их нечестивыми отцами, – не противно ли сие правосудию Божию?

Отвечаю. Это не есть неправосудие, но скорее милосердие Господа Бога, все на пользу строящего. Он для того с виновными отцами истребил с лица земли и неповинных младенцев, дабы последние, когда придут в возраст, не сделались каким-либо образом наследниками и подражателями злых дел своих отцов и не стали таковыми же скверными беззаконниками, как и отцы их, и дабы вечным мукам они не были потом преданы. Потому, милосердствуя о них, Господь пресек временную их жизнь временною казнию, души же их сохранил свободными от вечных мук, в которые впали их отцы. Телом своим они погибли вместе с отцами, души же их милосердием Божиими соблюдены свободными от ада, ибо «праведен есть Господь, и несть неправды в Нем» (Втор. 32, 4), и Он готов прощать даже и виновных.

«Преврати Господь грады и все прозябшее от земли» (Быт. 19, 25). Раю Божию подобна была страна Содомская, как и Иорданская, пока содомляне не прогневали Бога и не навели на себя и на всю эту страну Божьего наказания, как пишется: «Возвед Лот очи свои, виде весь предел Иорданск наводнен, прежде разсыпания Содомска и Гоморрска, яко рай Божий (Быт. 13,10). А когда постиг гнев Божий и Господь одождил на грешников огонь и истребил их, тогда и всю страну их превратил в пустыню. И как прежде она уподоблялась раю по красоте своей, изобилию плодов прекрасных и по благорастворению воздухов, так потом она сделалась подобной адской стране – некрасивою, бесплодною, мрачною и тлетворною, как о том повествует священномученик Пионий (11 марта). «Я, – говорит он, – прошел все еврейские страны, перешел реку Иордан и видел землю, которая даже до настоящего времени носит на себе след гнева Божия за грехи людей. Видел я нисходящий из нее дым, опаляемые огнем нивы и поля, лишенные всякого плода и не имущие мокрой влаги. Видел я и море Мертвое (Содомское, оно же и Асфальтовое, родящее смолу), и воду, которая в силу наказания Божия лишилась своего природного естества, так что она не может ни напоить какое-либо животное, ни удержать в глубине своей человеческого тела или что-либо другое, в нее вверженное, но тотчас все вон выбрасывает».

О том же повествует и святой Иоанн Златоуст, говоря: «Посещал ли кто-нибудь из вас когда-либо Палестину? Свидетельствуйте мне вы, видевшие те места, свидетельствуйте перед теми, которые там не бывали! На самом конце реки Иордана, выше Аскалона и Газы, есть некая великая страна, бывшая когда-то плодоносною, но теперь нет. Эта страна была как рай: «Виде бо, – сказано, – Лот весь предел Иорданск, и бе напаяемый, якоже рай Божий». Она прежде была благоцветущею, превосходившею все другие страны и уподоблявшеюся по плодородию раю Божьему, а в настоящее время она более пустынна, чем всякая другая страна. Ибо стоят там деревья и имеют плоды, но плоды эти являются воспоминанием Божьего гнева. Ибо растут там гранатовые яблоки, полные зерен, имеющие прекрасный вид и подающие для незнающего великую надежду на вкус. Если же они будут взяты в руки и разломлены, то они не покажутся плодом, так как внутри себя хранят прах и пепел. Такова же и вся земля та, и если ты и камень найдешь, то и он окажется испепеленным. И что говорю, камень, деревья и земля, и даже воздух и воды там не лишены такого же злополучия. Как тело, когда оно бывает запалено и сгорает, оно в огне сохраняет внешние очертания и образ, величину и меру, но жизненной силы не имеет, так и там можно видеть землю, которая не имеет никакого сходства с землею, но вся пепел; можно видеть деревья и плоды, но они не будут деревьями и плодами; можно видеть воздух и воду, но они не будут подобны обыкновенному воздуху, воде, ибо все там превращено в пепел. Хотя и кажется невозможным, чтобы когда-либо загорелся воздух или вода, ибо деревьям и камням можно гореть, но воздуху и воде это несвойственно; хотя нам и кажется невозможным, однако для Сотворившего все это возможно. Все это там является как бы разжженною печью – воздух и вода, вся бесплодная, вся безродная, и все служит образом бывшего там гнева Божия и знамением будущих мук» (Златоуст. На Первое послание к Солунянам, гл. 4).

О том же и в Книге Премудрости пишется: «Сия (Премудрость Божия) праведнаго Лота от погибающих нечестивых изибави, бежащаго от огня нисходяща на пять градов, егоже еще свидетельство дымящася стоит земля пуста» (Прем. 10,6–7). Известно и то, что река Иордан, впадая в Содомское море, тотчас губит естественную свою сладость и претворяется в горесть, и входящие с рекою рыбы тотчас умирают.

Мы же помыслим здесь о том, какова сила богомерзкого греха, ради которого прогневанный Бог казнит нещадно и землю, и деревья, и воздух, и воду, и все Свое неповинное создание. Убоимся же, о люди, дерзающие без страха прогневлять Бога своими скверными грехами и беззакониями, дабы и нас не постигла казнь Божия! Постигнет же всячески, если не покаемся; если не в нынешнем, то в будущем веке мы не избежим наказания, ибо грех, не очищенный путем покаяния, не останется без наказания или во временной жизни, или в вечной.

Разоренный Эдем является образом нашей души. Как он прежде крайнего прогневания Бога и гибели своей был подобен раю, а потом когда ради грехов была отнята от него милость Божия и он подвергся казни, он сделался подобным аду, дымным, смрадным, пустынным, безводным и бесплодным, – так и душа наша прежде уклонения к скверным делам и прежде своего развращения является как бы раем: Бог в ней живет, Дух Святой в ней почивает, ангелы святые сохраняют ее, реки благодати Божией наполняют ее, плоды духовные умножаются. Но как только она ниспадет в ров греховный, не позаботится встать из него, но начнет еще глубже ниспадать от греха ко греху, тогда она уподобляется аду: Бог от нее отходит, Дух Святой опечаливается, ангелы отвращаются, иссыхают реки благодати Божией, губятся духовные плоды, и бывает она бесплодна, дымится смрадом греховным и увеличивает в себе пламя похотей греховных. В том только душа блаженна, что ей возможно, если она захочет, опять из подобия адова превратиться путем покаяния в райскую красоту. Но того, чтобы Содом когда-либо возмог возвратить себе прежнюю свою райскую красоту, этого ему не дано. О грешная душа, воспряни и восстань к покаянию, Да опять вернешь себе прежнюю свою святыню! Ты можешь, если только пожелаешь, а помощь Божия для тебя готова, и милосердие долготерпеливого Бога тебя ожидает.

«Озреся жена вспять, и бысть столп слан» (Быт. 19, 26). Жена Лотова была наказана Богом по трем причинам: во-первых, она не поверила словам Бога, который говорил, что погубит Содом, и оглянулась, любопытствуя и желая видеть, истина ли то, что говорил Бог, и не стало ли ложным сказанное; во-вторых, она не сохранила послушание Богу, повелевшему не оглядываться; в-третьих, она жалела об оставшихся в Содоме своих имениях, сродниках и знакомых.

Очевидцы говорят, что столп этот стоит даже до настоящего времени, не повреждаемый ни дождем, ни ветром, ни чем-либо другим. Думают, что он будет стоять даже до всеобщего Воскресения и Страшного дня Судного.

Есть такое исследование: почему жена Лотова обратилась не в иной какой-либо каменный столп, а именно в соляной? Иудейские раввины, а среди них толкователь Святого Писания Николай Лиран, говорят, что в тот вечер, в который Лот готовил вечерю для двух принятых им в дом странников, жена его, по природной злобе и нелюбви к странникам (ибо содомляне не были страннолюбивыми), скрыла соль и не подала ее к устрояемым снедям. Поэтому-то утром Бог и превратил ее в соляной столп, как бы говоря: не хотела соли дать странникам, так будь сама вся солью.

Мы же это истолкуем духовно. Соль охраняет от гниения едомую плоть скотов, зверей, рыб и прочих животных. В соль была претворена жена Лотова, дабы памятованием о постигшей ее казни умы наши осолялись, как соль, чтобы мы не были неверующими Божиим запрещениям и непослушными, как та жена была неверующая и непослушная Богу, и чтобы мы не жалели о временных благах, имея в виду вечные блага, и, наконец, чтобы мы, удалившись от греховных дел путем покаяния, не оглядывались обратно, то есть не возвращались на прежние злодеяния, дабы не прогневать Бога, как она прогневала, и дабы не окаменеть в ожесточении и не лишиться вечной жизни. Поэтому-то Христос Господь в Евангелии увещевает нас, говоря: «Поминайте жену Лотову!» (Лк. 17, 32), то есть помните о том наказании, которое постигло ее, и бойтесь, чтобы и вы каким-либо образом, прогневляя Всевышнего, не понесли подобное неожиданное бедствие.

После сей страшной гибели Содома Лот боялся пребывать в Сигоре, чтобы и на этот город не нашла та же казнь Божия, так как Сигор находился в пределах Содомских. Вместе с дочерьми он удалился на ту гору, которая находилась за Сигором, куда прежде Господь велел ему бежать, и поселился в пещере сам, а вместе с ним и дочери его. Каким же образом произошло его падение с дочерьми, которые напоили его вином, об этом пишется в книге Бытия, где желающий и может об этом прочитать (Быт. 19, 30–38).

Стыд возбраняет повествовать подробно о Лотовом согрешении; достаточно о том и повести, написанной в Библии. Мы же здесь удивимся разве силе пьянства, что такого праведника, которого не могли преодолеть бывшие в Содоме бесчисленные и явно творимые греховные соблазны, его в пустынной горе вино преодолело и ввергло в грехопадение. Но «не винно вино, но проклято пиянство» (Притч. 20,1), от которого сколь великий вред бывает, об этом нет нужды говорить. Ибо это может каждый увидеть из повседневного опыта, и в церковных книгах везде находится много написанного о вреде пьянства. Однако и мы о том же здесь нечто вспомянем.

Славный среди древних еллинов философ Анахарсис говорил, что лоза виноградная родит три грозди: во-первых, гроздь услаждения, во-вторых, – упоения, и в-третьих, гроздь печали. Сие философ изъяснял в том смысле, что питое вино в незначительном количестве является услаждением и полезно человеку, ибо утоляет жажду, подает цельбу стомахе и веселит сердце, тогда как питье в большом количестве делает человека пьяным, порождает многочисленные свары, разжигает ярость и поднимает на брань и бой, за чем следует немалая печаль. Мы же, если пожелаем подробно рассмотреть силу пьянства и если пьянство назовем виноградом, то найдем родящиеся от пьянства гроздья нравов, приносящих человеку не пользу, но вред и печаль, и найдем не три, но больше, а именно – десять.

Пусть будет пьянство названо виноградом, но виноградом не благоплодовитым, а разве тем, о котором пророк Моисей во Второзаконии пишет: «От виноградов содомских виноград их, и лоза их от Гоморры, гроздь их гроздь желчи, гроздь горести их; ярость змиев вино их, и ярость аспидов неисцельна» (Втор. 32, 32–33). Поистине, пьянство есть содомо-гоморрский виноград и не иные гроздья, как только гроздья желчи, горести, исполненные змеиного и аспидного яда и рождающие ярость, ибо каков сад, таковы и плоды бывают (Лк. 6, 43–44)!

Первая гроздь желчного пьянственного винограда заключается в помрачении ума, изменении разума и погублении памяти, ибо сила пьянственная, восходя от наполненного вином желудка к голове, потемняет мозг и смущает ум. Поэтому бывает часто то, что многие в своем пьянстве не помнят о себе и не знают, что делают и что говорят, как безумные; если же с ними приключится какое-нибудь бедствие или бесчестие, или раны, то они наутро не помнят. На таковых исполняются слова, написанные в Притчах: «Биша мя, и не поболех, и поругаша-мися, аз же не разумех» (Притч. 23, 35).

Другая гроздь есть бесстыдство, ибо пьяный никого не стыдится, но, погубив стыд, произносит слова скверные, хульные, бесстыдные, нелепые, скаредные и недостойные целомудренного слуха, и бывают его уста как бы некоей пустою хлевиной, исполненной смрадного гноя, а язык уподобляется лопате, которою выкидывается гной. Сердце же такого человека чем иным может быть, разве только сокровенным местом многих зол, откуда не может происходить добро, но лишь одно зло, как говорится в Евангелии: «Человек злый от злаго сокровища сердца своего износит злое, от избытка бо сердца глаголют уста его» (Лк. 6, 45).

Третья гроздь пьянственного винограда есть несоблюдение тайны, ибо все то, что трезвый глубоко в сердце своем скрывает, погребши молчанием, будут это свои или вверенные ему кем-либо другим тайны, все это пьяный делает известным для всех. Кроме того, и все, что было совершено давно и предано забвению, он вспоминает и как мертвеца воскрешает. Такой подобен бочке, полной нового питья, в которой при шумящем и изливающемся питье дрожжи не удерживаются на дне, но поднимаются наверх и, гонимые из бочки внутренней теплотой, вытекают вон. Подобно сему и в пьяном человеке сила опьянения возмущает сердечные тайны и гонит их вон. Он устами своими открывает тайны подобно тому, как дрожжи поднимаются со дна бочки, и, что обычно бывает, как пища из желудка, исполненного пьянством, выбрасываются и тайны блеванием. В пьяном обе эти, то есть и пища, и тайны, превращаются в блевотину.

Четвертая гроздь опьяняющего содомо-гоморрского винограда есть распаление похоти на плотское смешение. Посему-то Апостол и увещевает: «Не упивайтесь вином, в немже есть блуд» (Еф. 5, 18), а святой Василий Великий говорит: «Несомненно от вина, как от некоего источника, проистекает безудержная похоть, которая много превосходит даже неистовство всех бессловесных по отношению к женскому полу; ибо бессловесные животные не переходят границ естественного, а упивающиеся вином в мужчинах ищут женского пола и в женщинах – мужского пола».

Пятая гроздь, исполненная змеиного и аспидного яда, есть ярость, гнев, вражда, ссоры, драки и кровопролития. Пророк Осия говорит: «Начаша князи яритися от вина, не токмо же князи, но и простолюдины, исполнившиеся вина, возстают друг на друга яростию» (Ос. 7, 5–7). Посему-то и Приточник выражает порицание: «Кому люте? Кому молва? Кому суды? Кому туга и понос? Кому сокрушение вотще? Кому сини очи? Не пребывающим ли в вине и не надзирающим ли, где когда пирове бывают?» (Притч. 23, 29–30). И Сирах увещевает: «В вине не мужайся, многих бо погуби вино: пещь искушает железо, вином же искушается сердце в сваре гордых» (Сир. 31, 29–30). И еще тот же говорит: «Горесть душам вино много пиваемо, с гневом и клеветою умножит ярость безумнаго» (Сир. 31, 34–35).

Шестая желчная гроздь пьянственного винограда есть повреждение здоровья, ослабление телесных сил, дрожание рук, боль головы, изменение глаз, бедствования желудка, стоны, недуги, преждевременная старость, уменьшение лет жизни и ранняя кончина.

Седьмая гроздь – растрата имущества, погубление богатств и отсутствие прибылей. «Делатель бо пиянивый, – говорит Сирах, – не будет богат» (Сир. 19, 1). О как много таких, которые от великого богатства пришли к крайней нищете! Примером сего может быть блудный сын (Лк. 15, 12–17).

Восьмая несладкая гроздь – лишение спасения, ибо пьянство губит подобно вещественным имениям и духовные богатства. Оно осмеливается на все грехи, ибо тот грех, которого трезвый человек гнушается, боится или стыдится, тот грех он в пьяном виде совершить не стыдится, не боится и не гнушается. В Патерике есть повесть о некоем египетском пустынножителе, которому бес обещал, что не будет его больше угнетать никакими искушениями, только бы он совершил один какой-либо грех из трех. Он предложил следующие три греха: убийство, блуд и пьянство. Соверши, говорил он, какой-либо один из них: или человека убей, или соблуди, или один раз упейся, и дальше ты пребудешь в мире, и после этого я не буду уже искушать тебя никакими искушениями. Пустынник же тот подумал про себя так: человека убить – страшно, ибо это есть и само по себе большое зло, и заслуживает смертной казни как по Божьему суду, так и по гражданскому. Совершить блуд – стыд, погубить хранимую до того чистоту тела – жаль, и гнусно оскверниться не познавшему еще этой скверны. Упиться же один раз, кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Итак, пойду я, упьюсь, чтобы бес больше не угнетал меня, и мирно я буду жить в пустыне. И вот, взявши свое рукоделие, он пошел в город и, продав его, вошел в корчму, и упился. По действию сатанинскому случилось ему беседовать с некоей бесстыдной и прелюбодейной женщиной. Будучи прельщен, он пал с нею. Когда он совершал с нею грех, пришел муж той женщины и, застав грешащего с женою, начал его бить; а он, оправившись, начал драться с тем мужем и, одолевши его, убил. Таким образом тот пустынник совершил все три греха: блуд и убийство, начав с пьянства. Каких грехов он трезвый боялся и гнушался, те он смело совершил пьяный и чрез это погубил многолетние свои труды. Разве только потом истинным покаянием он смог снова найти их, ибо милосердием Божиим человеку, истинно кающемуся, возвращаются его прежние заслуги, которые он погубил грехопадением. Вот как пьянство толкает на все грехи и лишает спасения, погубляя добродетели. Об этом ясно говорит святой Златоуст: Пьянство, если в ком найдет и целомудрие, и стыд, и разум, и кротость, и смиренномудрие, все повергает в бездну законопреступления». Не лишится ли спасения своего и не будет ли отрешен от наследия небесного тот человек, который чрез пьянство лишился всех своих, добродетелей? Истину говорит Апостол: «Пияницы Царствия Божия не наследят» (1Кор. 6, 10).

Девятая желчная гроздь – гнев Божий, ибо пьянствующий, преступая заповеди Божий, подвигается на гнев Бога своими грехами. Посему пророк Исайя восклицает: «Горе востающим заутра, гонящим сикера, пиющим до вечера: вино бо пожжет я. С гусльми и прегудицами, и тимпаны, и свирельми вино пиют, а дел Божиих не ведят» (Ис. 5,11–12). К таким и пророк Иеремия говорит: «Пийте и упийтеся, и изблюйте, и падите, и не возстаните от лица меча егоже Аз послю среди вас» (Иер. 25, 27).

Десятая и самая горькая гроздь пьянственного винограда есть несомненная погибель души, ибо иные грешники, когда приблизятся к часу смерти своей, могут каяться и сожалеть о грехах, имея трезвый ум; пьяный же как может, умирая, покаяться, если он не помнит себя и не знает, что приблизилась к нему неожиданная кончина? Умирающему же без покаяния неизбежна геенна.

Вот каковы грозди того содомо-гоморрского винограда, то есть пьянства, вкус которых хотя вначале и кажется сладким, но после превращается в желчную горечь и в яд змеиный и аспидный.

Все это сказано не для похуления вина, но для укоренил пьянства, ибо вино создано Богом на радость и здоровье людям, а не для пьянства и вреда. Послушаем, что говорит святой Златоуст: «Вино дано для того, чтобы мы веселились, а не безобразничали, чтобы смеялись, а не были осмеяны, чтобы мы здравствовали, а не болели, чтобы исправили слабость тела, а не уничтожали душевную крепость». Еще он же в другом месте говорит: «Пьянство не от вина, но от безмерного употребления: вино нам дано не для иного чего, как только для телесного здоровья, но сему препятствует безмерное его употребление». Из этих слов учителя видно, что не вино виновато, но невоздержание пьющих без меры. Тот же святой считает пьяниц за их безмерное пьянство бесчестнее псов, ослов и прочих бессловесных животных, ибо всякое животное не ест и не пьет больше, чем нужно, и никто не может принудить его, чтобы оно ело или пило больше, чем желает его природа. Пьянствующий же человек и без принуждения все больше и больше наполняет чрево свое, так что даже сам себе вредит. Смотри об этом нравоучение 5-е в беседе 57-й на святого евангелиста Матфея.

Когда в силу гнева Божия Содом и Гоморра подверглись разрушению, праведный Авраам оставил то прекрасное место в Хевроне, называемое Мамврийским, на котором он сподобился у прекрасного дуба зреть и угощать Святую Троицу в трех лицах ангельских, так как от содомо-гоморрского разорения прах и пепел наполнил всю землю ту, а воздух был заражен смрадом и дымом. Частью вследствие неплодородия земли от праха, частью же из-за вреда, который наносился от воздуха его людям. Авраам удалился из Хеврона и Мамврии в полуденную страну и стал обитать в Гераре.

Герара была столичным городом Палестины. В этом городе с Авраамом случилось подобное тому, что было с ним в Египетской земле. Герарский царь Авимелех, услышав, что праведная Сарра не жена, но сестра Аврааму (ибо ее Авраам так называл), послал за нею и взял ее к себе, хотя та и не желала. Однако Бог верных своих рабов как в Египте, так и в Гераре сохранил необидимыми. Поразив царя внезапной болезнию в лоне, а также устрашив его в ночном явлении, Он сохранил Сарру чистою, а Авраама избавил от печали и почтил царскими дарами. Ибо Авимелех, возвращая Сарру Аврааму, дал ему тысячу дидрахм серебра, овец и волов, рабов и рабынь и умолял его, чтобы он помолился о нем Богу об избавлении его от болезни. Он говорил: вот земля Герарская пред тобою; поселись, где тебе угодно будет. Авраам молился Богу, и Бог исцелил Авимелеха и домашних его, и всю его державу, ибо не только одного царя, но и весь дом его, и всех его подчиненных Господь наказал болезнями. Когда согрешает царь, то и все царство его подвергается бедствиям, в чем по личному опыту убедился Авимелех, который говорил Аврааму: что ты сделал нам, назвав жену твою твоей сестрою? Чем согрешил я против тебя, что ты навел было на меня и на царство мое великий грех? Авраам сказал: я думал, что на месте сем нет страха Божия и что убьют меня за жену мою.

Авимелех взял Сарру не для блуда и прелюбодеяния, но желая взять ее себе в законную супругу, как он и оправдывался пред Богом в сонном видении, говоря: я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих, ибо сам Авраам говорил, что она ему сестра, и она (Сарра) сказала, что он ей брат. Царь этот был чист от греха прелюбодеяния, но не без причины был наказан за несправедливую обиду. Несправедливая обида эта заключалась в том, что бралась жена насильно и против ее собственного желания. Пожелал же Авимелех иметь Сарру ради ее красоты, так как она была лицом весьма прекрасна; поэтому-то Авраам и боялся, что он будет убит злыми людьми из-за ее красоты, и посему не женою, но сестрою называл ее между людьми беззаконными и небогобоязненными в Египте и Гераре.

Мы же здесь не можем не удивиться тому, что Сарра, находясь уже в заматорелых летах, не погубила цвета молодостной своей красоты, ибо ей было от рождения уже девяностый год. Почему она, находясь в преклонных летах, казалась лицом молодою и прекрасною, в объяснение сего толковники Божественного Писания указывают следующие причины: она обладала хорошим природным устройством и не рождала детей, и не кормила их своею грудью; она была воздержанна, не пресыщалась в ядении и питье, но всегда была трезва; с того времени, когда она познала свое неплодство и сопрягла рабыню со своим мужем, она уже не обращалась к мужескому совокуплению даже до того времени, когда явился им Бог в трех лицах ангельских и обещал разрешить неплодство. Все эти причины способствовали сохранению Сарриной красоты до старости неувядающею.

Мы же к этому присоединим и то, что, кроме вышеуказанных естественных причин, сохранявших красоту в Сарре, более всего способствовало красоте ее праведное и святое ее житие, благодать Божию к себе привлекающее. «Якоже бо, – как говорится в Екклесиасте, – мудрость человеку просвещает лице его, сице и богоугодное житие лице творит светло и красно» (Еккл. 8,1–3). Таково было лицо Сифово, таково же Моисеево, таково Иудифи, таково было лицо первомученика Стефана, как лице ангельское. Как фонарь, имеющий в себе зажженную свечу, просвещается и сияет, и светит во тьме ночной, а не имея зажженной в себе свечи, делается темным, ни сам не просвещается и ни другим не светит, – так подобно и человек, как фонарь свечу, имеет в себе душу, которая, если возжжена любовью к Богу, светит добрыми делами, и лицо такого человека бывает светло и прекрасно, ибо находящаяся внутри него благодать Божия отражается и на лице.

Вспомним здесь об одном из преподобных-о Памве святом. В его житии повествуется, что по причине изобильно обитавшей в нем благодати Божией он был подобен райским жителям. В тленном теле живя еще между людьми, он уже являл в лице своем образ райского нетления, будучи не только душою, но и телом просвещен, и сияло лицо его славою, как в древности сияло лицо святого пророка Моисея. Об этом в Патерике пишется следующее. Преподобный Памва три года проводил в молитве к Богу, постоянно говоря: Господи, молю Тебя, да не прославишь меня на земле. Прославляющий же Своих угодников Бог столь прославил его, что братия не могли смотреть на его лицо из-за славы, которую он имел. Так святой на земле был прославлен в теле своем еще прежде своего прославления на небесах!

Как богоугодное и святое житие просвещает лицо человека, так и наоборот, небогоугодное и скверное житие, имеющее потемненную грехами душу, делает лицо человеческое неблагообразным и темным. Это можно видеть из жития Нифонта. Будучи еще в молодых летах, он неудержно отдавался греховным вожделениям. Однажды он пришел к другу своему Никодиму ради посещения. Никодим же, с удивлением смотря на лицо Нифонтово, ужаснулся, но однако молчал. Тогда Нифонт сказал: что ты на меня смотришь, как на незнакомого тебе! Никодим отвечал: поверь мне, брат, что я никогда тебя не видел таковым, как ныне, ибо лицо твое страшно, как у мурина. Юноша, услышав об этом, устрашился и вместе с тем устыдился; закрыв лицо свое рукою, он отошел печальным. Идя дорогою, он говорил себе: горе мне, грешному, ибо если в сем мире я черен душою и телом, то каковым я буду на суде Божием!

Вот как злое богопрогневательное житие делает лицо человеческое некрасиво! Лицо же праведной Сарры и в старости просвещалось молодостной красотою, ибо она жила в Боге праведно и свято, и душа ее была в ней как светильник, горящий и светящийся пред Богом. Ибо внутренняя, душевная красота ее содействовала красоте внешней, плотской. Некоторые говорят о Сарре и то, что Бог, разрешая ее неплодство в старости и подавая силу к зачатию и рождению, возвратил ей и прежнюю красоту, возвратил потому, что она угодила Ему. Он наделил ее красотою лица, желая явить человеческим глазам внутреннюю ее красоту душевную.

Здесь увещание тем женам, которые красят и расписывают свои лица, и пристыжение их безобразия. Для чего они красят свои лица, как гробы окрашенные? Потому что не имеют естественной красоты. Почему же они лишены естественной красоты? Более всего потому, что не жительствуют так, как жила праведная Сарра – чисто, воздержанно, праведно и богоугодно, но изнуряют дни свои в преизлишних сладострастиях без воздержания, не заботясь о богоугождении. Поэтому внешний вид лица их не сияет естественною красотою, ибо их души в них темны, а когда, по словам Христовым, темно душевное око, то бывает и тело темно (Мф. 6, 23 и Лк. 11, 34); ничто так не убивает цвета юной красоты, не погубляет благолепия и не делает лица сморщенным и старческим, как небогоугодное невоздержание от похотей плотских с пресыщением и пьянством.

«Несть боязни Божия в месте сем», и убьют меня (Быт. 20,11). Где нет страха Божия, там не только убийство тела, но и всякий великий грех, которым убивается душа, легко совершается. Небоящийся Бога человек на какое злое дело не дерзает? Не страшно ему человекоубийство, скорее он вменит сие себе в храбрость и мужество; хищение и грабеж – вот корысть. Он совсем не вменяет в грех прелюбодеяние и скверное любодеяние, но считает сие за естественную нужду. Мудрость его заключается в коварстве и пронырстве, всякий грех становится безгрешным, а злодейство – добродетелью или человеческим обычаем; бесстыдство для него как честь и похвала: «Хвалим бо есть грешный в похотех души своея» (Пс. 9, 24). О чем нужно стыдиться, о том он веселится; о чем следовало бы плакать, о том он радуется; чем подобало бы гнушаться, того он желает и сильно добивается того, чего следовало бы избегать: «Не бояйся Бога есть (по апостольским словам) человек греха» (2Сол. 2, 3–4). Ибо таковой постоянно помышляет о грехе, желает его и услаждается им, сам в себе возжигает пламень страстей, увеличивает нечистоту и собирает беззаконные дела как некое сокровище, как говорит Псаломник: «Сердце его собра беззаконие себе» (Пс. 40, 7).

Небоящийся Бога человек подобен свирепому коню, разрывающему бразду и бегающему беспутьем; так и отвергающий бразды страха Божия устремляется туда, куда влечет его злое желание, пока он не упадет с великим стремлением в ров погибели. Небоящийся Бога человек подобен безбожнику, ибо живет как бы не веруя в бытие Бога, не ожидая Страшного Суда Божия, грозного на Суде испытания и вечного наказания в геенне огненной. Небоящийся Бога человек не ужасается погибели своей, не страшится внезапной мести Божией и неожиданной смерти; не боится лютых рук бесовских, в которые ему надлежит впасть и мучиться; не помышляет он о будущей вечной жизни и за побасенку считает все, что говорится о воздаянии каждому по делам, и только в настоящей жизни ищет себе добра временного в наслаждениях греховных, о душе же своей, которая имеет жить вечно, не радеет и не надеется на иную жизнь после смерти. Небоящийся Бога человек есть как бы впавший в отчаяние человек, сын погибели, раб и друг диавола, враг Бога, антихристов предшественник. Ибо как антихрист не будет бояться Бога и не пожелает знать Его, но будет Его противником, называющим самого себя богом, так и сей есть как бы не знающий над собою Бога, ибо не слушает велений Его, но по самовольству своему, как будто бы он сам себе бог, делает, что хочет, творя не угодное, но супротивное Господу Богу.

Справедливо святой Иоанн Богослов называет таковых людей, живущих без страха Божия, антихристами, говоря: «И ныне антихриста мнози Быша» (1Ин. 2,18). Кто же они суть, это изъясняет западный учитель Августин, говоря: «Антихрист имеет многих слуг своей злобы, из которых многие уж в мире не существуют, как Антиох, Нерон, Диоклетиан. И мы в наше время знаем многих антихристов; ибо всякий, будет ли то мирянин, или церковник, или инок, всякий из них, кто неправедно жительствует и делает противное своему христианскому закону, и хулит то, что является добром, тот есть антихрист и слуга сатаны».

Помыслим о следующем: кто жительствует неправедно, кто совершает противное христианским законам, кто хулит добрые предания отцов? Не тот ли, кто не имеет в себе страха? Ибо не боящиеся Бога люди суть антихристы, которые настолько среди нас умножились, что едва возможно найти истинного среди христиан и богобоязненного мужа; мало избранных, все уклонились в развращенное и неправедное житие, все делают противное истинному христианству, все презирают доброе, а взыскуют злое. С умножением же среди христиан небогобоязненных людей умножились и небогоугодные дела, которых невозможно и счесть, и нет необходимости исчислять, ибо всякий может видеть сам, если посмотрит своим испытующим взглядом на все чины, как великие, так и малые. Мы же кратко скажем: где нет страха Божия, там совершается все злое, как говорит Дорофей святой: «Несомненно, где нет страха Божия, там всякая страсть» (О страхе Божием, 4-е слово). Он этим сказал как бы следующее: как реки в море, так и в небоящиеся Бога сердца стекаются злые вожделения. За злыми же вожделениями и делами что следует потом? Гнев Божий и наказание временное или вечное, или то и другое вместе.

Так оканчивается небогобоязненное житие! Не так ли окончилась жизнь скверных гигантов, содомитян, жизнь Фараона и прочих грешников, не убоявшихся Бога?

Остановимся несколько на том, что Господь Бог не пощадил ни египетского и ни герарского царей, которые хотели обидеть Авраама и Сарру, но тотчас навел на них раны и лютые недугования. Владыка наш не хочет видеть рабов Своих обидимыми и воздает за них скорое отмщение обидящим их. Ибо если всякий земной господин не переносит обиды, наносимой от кого-либо его рабам, но мстит за них, то сколь же более Господь Небесный? Рабы и служители Господни суть Его искренние друзья. Господь к ним так говорит в Евангелии: «Вы друзья Мои есте» (Ин. 15, 14), и друзья любезные: «Аз, – сказано, – возлю-бих вас» (Ин. 15, 9); они друзья такие, которым Он открывает Свои тайны: «Не ктому вас глаголю рабы, яко раб не весть, что творит господь его, вас же рекох друзи, яко вся, яже слышах от Отца Моего, сказах вам» (Ин. 15,15). Таковыми же друзьями Бога были в Ветхом Завете святые праотцы и пророки, которым открывает Бог Свои тайны; среди них был и Давид, который говорил: «Безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси» (Пс. 50, 8).

Мы же рассудим: земной царь, имея какого-либо любезного друга и верного хранителя его тайн, когда кто сего друга его обесчестит или пожелает нанести ему обиду, то земной царь разве не гневается на обесчестившего и разве не ограждает друга от обидящего? Тем более Царь Небесный гневается на обижающих друзей и хранителей Его таинств. Рабы Господни суть возлюбленные Его чада, как Он говорит к ним в Евангелии: «Чадца Моя, еще мало с вами есмь» (Ин. 13, 33). Не мстит ли отец за своих детей, когда последние кем-либо обижаются? Тем более Отец Небесный отмстит озлобляющим за обиды Своих чад. абы Господни настолько любезны Христу Богу нашему, насколько любезны нам мать, брат и сестра. Не слышим ли в Евангелии говорящего Господа: «Иже аще сотворит волю Отца Моего, иже есть на небесех, той брат и сестра, и мати ми есть» (МФ- 12, 50)? Кто равнодушно может смотреть на то, когда обижаются и бесчестятся его мать, брат или сестра, и не тотчас ли он устремляется на бесчестящего и обижающего и мстит ему, насколько может? Что же мы подумаем о Христе, Господе нашем? Какую месть Он воздаст тем, которые преследуют рабов Его, досаждают и причиняют многие озлобления? Рабы Господни столь любезны Ему, Владыке нашему, сколь зеницы очей Его. Слышим Моисея, который говорит о возлюбленном Богом Израиле: «Удоволи его в пустыни, в жажди зноя в безводне, обыде его и наказа его, и сохрани его яко зеницу ока» (Втор. 32, 10). Поэтому-то и Давид молится: «Сохрани мя, Господи, яко зеницу ока» (Пс. 16, 8). Всякий человек зеницу своих очей хранит с великим старанием, чтобы что-либо не пристало к ней и не повредило ее, и не ослепило человека; нет ничего приятнее человеку, как глазная зеница, ибо она свет и вождь всей жизни человеческой. Точно так же приятны и Господу Богу рабы Его, приятнее всего видимого дольнего и горнего создания, ибо ради них Он оставил горнее, сошел на землю и хранит их, как зеницу очей. Если же кто вредит им какой-либо обидою, то Он недолго терпит обижающих. Слышим Его говорящим в Захариином пророчестве к рабам Своим: «Касаяйся вас касается в зеницу ока Моего» (Зах. 2, 8). Разве кто-либо сносит терпеливо, когда другой прокалывает ему око? Так и Господь Бог не потерпит тех, которые насилуют служителей Его обидами. Об этом известил Сам Христос, говоря в Евангелии Своими пречистыми устами следующее: «Бог не сотворит ли отмщение избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре (Лк. 18, 7–8). Какое же отмщение? Это ясно из слов Давидовых, которые он изрек в молитве своей к Богу: «Погубиши вся стужающия души моей, яко аз раб Твой есмь» (Пс. 142,12). Все притесняющие рабов Господних погибнут с шумом, казнимые мстительным гневом Божиим.

Когда исполнился год с того времени, как Авраам у Мамврийского дуба принял Святую Троицу, Сарра по обетованию Господню родила сына и сказала: «Радость сотвори мне Господь; кто возвестит Аврааму, яко родих сына в старости и яко доит детище Сарра? И нарече Авраам имя сыну Исаак и обреза его во осьмый день» (Быт. 21; 2–4, 6–7).

Когда подросло отроча, Сарра увидела сына Агари Измаила играющим с ее сыном Исааком и опечалилась, ибо Измаил обижал Исаака, как говорит Апостол: «По плоти родивыйся гоняше духовнаго» (Гал. 4, 29), то есть ругался, насмехался над ним, а может быть, и бил его. Поэтому Сарра говорила Аврааму, чтобы он изгнал рабыню с ее сыном, ибо не имеет сын рабыни части в наследии с сыном свободной.

Когда Авраам не хотел это сделать, то Бог повелел ему послушаться, и Агарь с сыном была изгнана. Заблудившись в пустыне, изнемогала от жажды она и отрок ее, потому что вся вода, бывшая в мехе, прекратилась. Она положила отрока под дерево, а сама отошла и села вдали против него, на расстоянии, которое пролетает выпущенная из лука стрела, и сказала: «Да не вижду смерти детища моего» (Быт. 21,16). Между тем отрок стал кричать и плакать, а с ним плакала и Агарь. И явился ей ангел, показал колодезь воды живой, и Агарь напоила отрока и напилась сама.

Когда Измаил достиг совершенного возраста, он стал стрельцом из лука и жил в пустыне Фаранской. Мать привела ему жену из Египта, и там расплодился его род, ибо так обещал Господь Бог, через ангела говоря Агари: «В язык велий сотворю и» (Быт. 21, 13).

Сарра, родившая сына в старости, была прообразованием Пречистой Девы Марии, имевшей родить Христа в девстве; Исаак же, родившийся от заматорелой Сарры, был прообразованием Христа, имевшего родиться от неискусобрачной Девы. Об этом святой Ефрем рассуждает следующим образом: «Не естественное дело – ложеснам мертвым зачать и сухим сосцам давать молоко Исааку; не дело природы было и то, когда Дева Мария без мужа зачала и без истления родила Спаса всех. Сарру Бог сделал матерью в старости, а Марию показал и по рождении Девою» (Слово 109-е об Аврааме и Исааке).

«Доит детище Сарра» (Быт. 21, 7). С разрешением неплодства Господь Бог чудесно даровал в достаточной мере и молоко в ее персях, дабы она сама кормила свое чадо. Отсюда пусть научатся матери, что они сами должны питать сосцами своих младенцев, а не отдавать последних женам-доилицам, ибо эту должность Бог вложил им в их природу, даровав им сосцы, как некие исполненные питательных веществ сосуды, дабы они питали рождающихся от них. И грешно поступают те матери, которые без благословной какой-либо вины поручают своих младенцев доилицам, а не желают сами кормить их. Грешно поступают потому, что от этого происходит немалый вред.

Прежде всего отсюда происходит то, что младенец который питается молоком не своей матери, но иной жены, бывает нездоров и скоро умирает. Если же он остается в живых, то бывает немощным, так как младенцу несвойственно чужое молоко, так как оно от иного (хотя и тождественного) тела, а не от того, из которого он родился, и не столь полезно, как молоко истинной матери. Младенец же, питаемый молоком своей матери, бывает здоров, и когда приходит в возраст, оказывается с крепким телом и бывает остроумным. Так об этом по крайней мере утверждают естествословцы.

Другой вред заключается в том, что младенцы, питающиеся сосцами кормилиц вместе с молоком принимают в себя и их обычаи и недуги, если кормилица имеет их. Если кормилица будет одержима недугом, то таков же будет и питаемый ею младенец. Если кормилица гневлива, яра, злобна, сплетница, недружелюбна, то таковым же будет и тот, кого она вскармливает своими сосцами. Если она – пьяница, любострастна, бесстыдна и блудлива, то несомненно таковым же будет и питаемый ею младенец, когда он придет в возраст.

Третий вред заключается в том, что отрок, вскормленный чужим, а не материнским молоком, когда достигнет возраста, не будет иметь любви к своей матери, какую имеют воспитанные молоком своей матери. Те же дети, которые имеют мало любви к матери, малое воздают ей почитание.

Хуже же всего делают те матери, которые воспитывают младенцев своих скотским молоком, ибо вместе с молоком в младенцев входят и скотские нравы, и когда они придут в возраст, то становятся по нраву подобными скотам. Как скот является несмысленным, не имеющим ума и разума, не знающим, что такое добро и зло, не имеющим стыда, никого не почитающим, не ведающим любви, милосердия, сострадания и не жалеющим о себе подобном животном, когда последнего заколают перед его глазами, подобным же образом и вскормленный скотским молоком бывает несмыслен, глуп, неблагоразумен, неблагорассудителен, недружелюбен, бесстыден, злонравен, немилостив и немилосерд, неспособный сострадать в беде своему ближнему, имеющий сердце мучителя, сердце ожесточенное, не щадящий человека.

Таков тот вред, который происходит от вскармливания младенцев чужим молоком! Да постыдят матерей, которые не своим молоком воспитывают чад, да постыдят их бессловесные животные! Ибо каждый скот и всякий зверь своих детенышей не вверяет иному питать, но родившая сама и воспитывает их своими сосцами, а человеческий род от своих же матерей оставляется, и оставляется, Бог знает, по какой причине.

Здесь мы предложим в порядке родословие от Авраама до Давида, как выше предложено родословие праотцев Христовых от Адама до Ноя и от Ноя до Авраама.

Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду; Иуда родил Фареса; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама; Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наасона; Наасон родил Салмона; Салмон родил Вооза; Вооз родил Овида; Овид родил Иессея; Иессей родил царя Давида.

Что же касается того, в какое время каждый из них родился, об этом смотри в Хронологии.

Авраам жил в пределах земли Герарской (она же и Палестинская), возле выкопанного им кладезя, впоследствии названного клятвенным, ибо там он клялся с царем герарским Авимелехом, чтобы мирно между собою жить. После сего Бог, искушая Авраама, повелел ему, чтобы он своего возлюбленного сына Исаака возвел на одну из высоких гор, которая ему будет показана, и там принес его в жертву. Это повеление было ему в ночном видении.

Встав утром, Авраам оседлал осла, взял двух рабов и своего сына Исаака, нащепал дров для возжжения жертвы, пошел к тому месту, куда повелел ему Бог, ибо Авраам был верным рабом Божиим, во всем послушливым и ни в чем не желающим преступить Его заповеди. Отец не отказывался быть заклателем своего детища для Бога, хотя это и было противно его естеству, ибо естественно для отцов любить и щадить своих детей. Авраам же не пощадил своего любимого сына, предпочитая Бога сыну и даже себе самому. Он не поведал об этом повелении Божием и любимой супруге своей Сарре, чтобы она не препятствовала этому, матерински оплакивая свое единородное чадо. Как бы она рыдала, видя своего сына, ведомого на заколение!

Авраам шел к указанному месту три дня. Столь продолжительный путь определил Бог Своему рабу для того, чтобы более испытать его послушание и усердие к Нему. Авраам в продолжение всего пути и в течение трех дней непрестанно боролся с помыслами, отовсюду на него находившими. Взирая на сына, он жалостью побуждался к милости; взирая же очами и умом горе, он боялся ослушаться Бога. Естественная любовь к сыну удерживала его на пути, любовь же к Богу влекла его к тому месту, на котором должно совершиться жертвоприношение. Сыновняя любовь в его сердце говорила: сотвори к Богу молитву, чтобы Он повелел пощадить отрока, от которого обещал произвесть многочисленное племя твое, ибо от кого оно умножится, если Исаак будет заклан? Божественная же любовь в нем говорила: не жалей сына, не щади отрока, отдай его Богу, от Которого ты получил его, от Которого и ты имеешь свое бытие; об умножении же племени не заботься, ибо Бог все может и знает, как умножить его! Так препирались в сердце праведного сыновнее желание с одной стороны и Божие повеление с другой. С одной стороны – желание временного, с другой – желание вечного; с одной стороны – естественное сердечное соболезнование о чаде, с другой – великая и крепкая вера в Бога, соединенная с надеждою и любовию. И небесные помыслы с боголюбием взяли верх над помыслами земными и сыновнею любовью.

Постоянно в течение трех дней находясь в борьбе с помыслами своими и преодолевая лучшими худшее, Авраам приближался к тому месту, которое было определено Богом для совершения жертвоприношения. Когда Авраам взглянул, он издали увидел гору и познал, что это и есть место для жертвы. Каким же образом познал? Еврейские раввины говорят, что наверху той горы явился огненный столп.

Авраам сказал рабам своим: посидите здесь с ослом, а я и сын поднимемся туда и, поклонившись там, возвратимся к вам. Авраам возложил на Исаака дрова, а сам взял огонь и нож в руку, и оба вместе они пошли. (В то время, по словам Иосифа иудея, Исааку было от рождения двадцать пять лет.) Исаак сказал: отец! Вот огонь и дрова; где же овча для жертвоприношения? Эти слова были сильны смягчить родительское сердце к помилованию чада своего, но истинный раб Божий мужался, возводя ум свой к Господу Богу своему. Он желал исполнить волю Божию и поэтому отвечал сыну: Бог усмотрит Себе овча на жертву, чадо!

Дойдя до указанного Богом места, Авраам создал там жертвенник, возложил дрова не только те, которые Исаак принес на своих плечах, но еще и другие, которые Авраам нарубил близ того места в саду или лесу, ибо отрок не мог на себе принесть столько дров, чтобы ими он мог бы быть превращен в пепел. Эти немногие дрова были только прообразом того вознесения креста на Голгофу, которое совершит Христос на Своих плечах; ибо несомненно, что на том месте набрал больше дров, чтобы их было достаточно для всесожжения. Возложив на созданный жертвенник дрова, Авраам затем открыл своему сыну Исааку волю и повеление Господа Бога.

По словам иудея Иосифа, Авраам говорил Исааку: «Сыне мой, по молитве у Бога испрошенный! После того, как ты вошел в жизнь сию, я с великим попечением воспитывал тебя и ничего не считал для себя более счастливым, как видеть тебя мужем совершенным и оставить после себя наследником. Но Богу угодно, чтобы я, приняв тебя, опять утратил тебя; перенеси же мужественно заклание в жертву Ему. Ибо я повинуюсь Богу, требующему от нас таковой жертвы, ради вечной Его к нам милости, которою Он нас и во время брани, и во время мирное сохраняет. Так как ты рожден по законам естества, то в силу этого все равно когда-либо должен умереть. Ныне же ты будешь иметь не простое исхождение из сей жизни, но будешь принесен истинным твоим отцом в жертву Отцу всех Богу. И Он Сам, как должно верить, не благоволит, чтобы ты отошел из жизни сей по причине какого-либо недугования или брани, или иной какой-либо смертной необходимости, случающейся с людьми, но желает душу твою принять и упокоить у Себя во время молитв и жертвоприношения. Там сохраняя память о мне, твоем воспитателе, старость мою подкрепишь ты не сам собою, но Создателя Бога мне оставляя вместо себя». – Исаак, будучи истинным сыном своего отца, с любовью принял его слова, говоря: «Я был бы недостоин рождения, если бы противоречил и ослушивался воли Бога и воли отца своего; Радостно то, что это желание обоих, но и в том случае, если бы так изволил только один отец (помимо Божьего повеления), не подобало бы сыну быть ослушливым».

Вполне вероятно, что праведный Авраам, желая своего сына Исаака связать для жертвенного заклания, объявил ему сперва волю Господа Бога, повелевшего сие сотворить, и утешал его надеждою на вечную милость Божию в будущей нескончаемой жизни, и укреплял его, дабы он был мужественным в принятии заколения. Блаженный Исаак не отказывался быть жертвою Богу, не устрашился заклания и смерти, но с любовью на сие соизволил, повинуясь Божию повелению и отчей воле, будучи послушным сыном послушного отца.

Таково было проявление великодушия их обоих, беспрекословного и усердного послушания Богу, любви и веры в Него. Святой Златоуст, удивляясь сему, восклицает, говоря: «О благочестивые души! О крепкий ум! О великие силы душевные! О разум, препобеждающий всякое естественное в людях любление! Удивляться ли твердому великодушию патриарха или столь постоянному повиновению отрока, который не сопротивлялся, не опечаливался, но повиновался отцовскому делу и как агнец молчаливо возлег на жертвенник, ожидая отчей (с ножом) десницы?» (Беседа 47-я на Книгу Бытия, нравоучение 3-е).

Священномученик Зинон епископ говорит: «Чудесное было искушение патриарха Авраама, благодаря которому он мог бы сделаться или святотатцем, если бы ослушался Бога, или же казался мучителем, если бы убил сына! Только благодаря особому и воистину Богом данному терпению он разрешил дело боголюбия и чадолюбия, в надежде не отрицая за Богом то, что он сверх надежды принял от Бога. Поэтому-то он не пощадил своего любезнейшего сына Исаака принесть в сладчайшую жертву Богу, чтобы сохранить его целым. О новое зрелище, воистину Бога достойное, в котором невозможно распознать, жрец ли более терпелив или жертва! Ибо ни у убивающего и ни у убиваемого не изменяется вид, не содрогаются от страха части тела, не уныло лицо, не изменяются очи, ни один не молит, ни один от другого не ужасается, никто не отказывается и никто не смущается. Тот вынул меч, а этот приготовил выю. Единодушно и единоблагочестно они в усердном терпении совершают повеленное, тщательно наблюдая, чтобы не совершилось что-либо противное воле Божией. И что один желал, на то соглашался другой: тот несет дрова, на которых должен быть сожжен, а этот созидает жертвенник. При столь великом страхе, превосходящем естество, любовь по плоти беспрекословно уступает место любви к Богу. Явно благочестие обоих. Стоит посреди меч, который готов, не вовлекая в виновность в страшном убийстве, принесть славу, а не грех. И что это есть? Это мучительство (отчее) превратилось в веру, и готовое превратиться в убийство стало таинством: детоубийца отошел неповинным в пролитии крови, а вознесенный на жертвенник остался живым! Оба они явились примером бессмертной славы, оба стали удивительным свидетельством истинного богопочитания для последующих веков!»

Святой Ефрем, взирая умными очами на обоих (на Авраама говорю, и Исаака), умиляется и говорит: «Наострил нож, приготовил огонь и дрова отец, а потом взял сына своего. Тот же нисколько не сопротивляется, но сам отдается отцу, чтобы он сделал с ним то, что желает. Кому прежде подивлюсь или кому прежде сплету венец похвалы: Аврааму ли, возложившему руки на сына ради любви Божией и привязанности, или сыну, который повиновался отцу до смерти? Ибо Авраам заповедь Божию предпочел своему сыну, а сын явился до смерти (которой тогда ожидал) послушным отцу». И еще он же говорит следующее: «Когда я видел писанный образ сего детища (Исаака, в жертву руками отца приносимого), я не мог без слез пройти мимо».

Хотя сын соизволял принесению себя в жертву Богу, однако Авраам связал его, чтобы закалаемый устрашившись не начал защищаться руками, затем положил его на жертвенник и протянул руку свою, чтобы взять нож и заколоть сына. Господь Бог, взирая на сие с неба, удержал руку его чрез Своего ангела, говоря: «Аврааме, Аврааме, не возложи руки твоея на отрочища и ничтоже дей ему! Ныне бо разумех, яко боишися ты Бога, и не пощадел еси сына своего любимаго Мене ради» (Быт. 22, 12). Здесь Златоуст от лица Божия говорит Аврааму: «Не сие Я повелел, чтобы совершилось дело, и не желаю Я, чтобы отрок твой убит, но хочу, чтобы твое послушание было явлено всем. Посему не причиняй ему ничего. Мне достаточно твоего соизволения, и за это одно Я тебя венчаю и прославляю» (Беседа 47-я на Книгу Бытия, нравоучение 3-е).

Говоря это, Бог показал ему овна, который запутался рогами в терновнике, и повелел его принести в жертву вместо сына Исаака. Авраам так и сделал и дал имя тому месту: «Господь виде» (Быт. 22,14), ибо на этом месте наиболее милостиво призрел Господь на него, освободив его от детоубийства, а сына избавив от смерти. И был вторично там глагол Господень к Аврааму, который говорил: «Понеже сотворил еси сие и не пощадел еси сына своего любимаго Мене ради, темже благословляя благословлю тя и умножая умножу семя твое, яко звезды небесныя и яко песок вскрай моря; и приимет семя твое грады супостатов, и благословятся в семени твоем вси язы́цы земные, яко послушал еси гласа Моего» (Быт. 22, 16–18).

Авраам возвратился с Исааком к своим рабам, лобызая любимое свое чадо, по благоутробию Божию от смерти сохраненное живым. Встав, они отошли к Клятвенному колодезю, у которого обитали.

«Бог искушаше Авраама» (Быт. 22,1). Искушает человека Бог, искушает и диавол, но иначе Бог и иначе диавол, ибо иное есть Божие искушение, а иное – диавольское. Божие искушение есть испытание добродетелей в человеке; диавольское же искушение есть прельщение человека на грех. Бог искушает человека, испытуя, терпелив ли он, послушен ли Ему, чист ли сердцем, боголюбив ли. Таковым искушением Он испытывал Иова в терпении, Авраама в послушании, Иосифа в чистоте, израильтян в боголюбии, как и Моисей им во Второзаконии сказал: «Искушает Господь Бог вас, уведети хотя, аще любите Господа Бога вашего всем сердцем вашим и всею душею вашею» (Втор. 13, 3). Но более всего Господь испытывает в нас боголюбие, ибо если оно в нас существует, то и все прочие добродетели легко приобретаются; ибо ради любви Божией и терпение является, и послушание приемлется, и чистота соблюдается, и какое-либо доброе дело ради него совершается. Испытует же Господь Бог человека не потому, что Он не знает, каков этот человек, ибо Создатель наш ведает сердца человеческие, и Ему известно то, что мы еще не сотворили; но искушает с тою целью, чтобы яснее обнаружилась человеческая добродетель как для пользы других, так и для того, чтобы сплести венок добродетельному человеку.

Напротив, диавол искушает человека, предлагая ему временную сладость греха, чтобы уловить его, как рыбу удицею, как птицу клеткой или сетью, и, взяв его в свою власть, повлечь его с собою в ад на вечную погибель. «Бог несть искуситель злым» (Иак. 1,13), говорит святой апостол Иаков. Эти слова значат то, что Бог не искушает на злое. И никто из искушаемых на злое да не говорит, что он от Бога искушается, ибо Господь не искушает никого, но каждый «искушается от своея похоти влекомый и прельщаемый» (Иак. 1, 14). Дьявол же на зло искушает, и нет другого искушения диавольского, как только на грехи, и это только для того, чтобы человек каким-либо грехом прогневал и раздражил Бога, а чрез это сделался достойным осуждения и наказания и стал общником с ним в геенских муках.

Бог не искушает злых, не испытывает беззаконных, но искушает и испытывает добрых и верных Своих рабов. Святой Климент, Римский папа, говорит следующее: «Муж зол не искушается Богом». Одинаковым образом свидетельствует о сем и Святое Писание, говорящее: «Якоже искушается во огне сребро и злато, тако избранных сердца от Господа» (Притч. 17, 3). Внемлем: сердца избранных и любимых Богом праведников, а не тех, которые грешники и Богом ненавидимы, искушаются Господом; грешники разве только наказываются или казнятся Господом, по словам Псалмопевца: «Многи раны грешному» (Пс. 31, 10). Диавол же своими искушениями нападает не только на злых, но и на добрых, хотя и часто бывает последними посрамлен; злых людей он имеет, как своих рабов, которые всегда слушаются его и творят его волю.

Бог искушает, любя добродетельного мужа; диавол же искушает, ненавидя его. Бог искушает любимого раба Своего, попуская на него какие-либо временные скорби и печали, чтобы очистить его от согрешений, явить его светлым и достойным небесных сокровищ; о праведных в книге Премудрости говорится так: «Бог искуси их и обрете их достойны Себе, яко злато в горниле искуси их и яко всеплодну жертву приять их» (Прем. 3, 5–6). Диавол же искушает человека не с тем, чтобы очистить, но чтобы ввергнуть его в бо́лыпие греховные скверны и сотворить его мерзостным для Бога и недостойным Небесного Царствия. Бог искушает, чтобы спасти; диавол же искушает, чтобы погубить. Бог подвергшемуся искушению от Него сплетает венец; диавол же искушенному от него готовит муки. Божие искушение вначале горько, ибо временною печалью огорчевается, а впоследствии сладко, так как удостоивается вечного наслаждения в будущей жизни. Диавольское же искушение вначале сладко, как мед, но только на короткое время, ибо после этой кратковременной сладости настанет желчная и вечная горесть в нескончаемых муках.

Итак, иное есть Божие искушение и иное диавольское, и между тем и другим столь велико различие, сколь между сладостью и горечью, светом и тьмою и «елико отстоят востоцы от запад» (Пс. 102, 12).

«На едину от гор высоку» (Быт. 22, 2). Гора, на которой Бог повелел Аврааму принести в жертву сына, была названа Мориа, что значит «горесть». Есть иное толкование этого имени. Горестью же она названа потому, что на ней росло много горьких на вкус растений Мерры. На ней потом был создан Иерусалим. Гора эта разделяется на три холма, каждый из которых, носит свое особое имя. Первый холм – Сион, то есть смотрилище, так назван потому, что с него можно далеко видеть; другой – Мориа; третий же холм – Голгофа, то есть Лобное место, ибо там лоб Адама после потопа старшим сыном Ноя Симом был погребен, о чем мы сказали прежде, когда излагали события в десятом столетии первого тысячелетия. Все эти три холма одним именем называются – Сион или Мориа, но иногда и каждый своим именем. На Сионе потом был создан дом и град Давидов; на горе Мориа – церковь Соломона; на Голгофе же был распят Христос. Эта трехолмная гора образует как бы полукруг, в котором под горою расположился город нижний Иерусалим; однако холм Голгофа остается вне Иерусалима.

«Даде Исааку дрова» (Быт. 22, 6). Блаженный Исаак, несший дрова на своих плечах и приносимый в жертву, был прообразом Христа, нашего Спасителя, имевшего понести крест Свой, на котором пожелал быть жертвою Богу Отцу за грехи всего мира. Об этом преподобный Ефрем рассуждает следующим образом: «Исаак, неся дрова, шел в гору, чтобы быть закланным в незлобии; и Спаситель наш нес крест, идя к Лобному месту, чтобы быть закланным за нас, как агнцу. Когда ты видишь нож, то разумей копье; помышляя о месте принесения в жертву, смотри на Лобное место; видя дровяные сучья, разумей крест, а видя огонь, помысли о любви Бога к миру («так возлюбил Бог мир» (Ин. 3,16)). Видишь овна, за оба рога привязанного к дубу, называемому «савек»; виждь и Христа, Агнца Божия, обеими руками держимого на кресте» (Слово 109-е об Аврааме и Исааке).

Также и Августин говорит: «За Исаака овен, а за нас же был принесен в жертву Христос». А святой Амвросий сказал: «Вместо Исаака овен, вместо же Божества человечество Христово». Амвросий святой говорит также и то, что в то время святому Аврааму в откровении было открыто о страданиях и крестной смерти Христа, Сына Божия, ради спасения мира. Это-то и означает, когда Господь в Евангелии сказал иудеям: «Авраам, отец ваш, рад бы был, дабы видел день Мой, и виде, и возрадовася» (Ин. 8, 56). Видел же он день страдания Христова в тот час, в который закалал в жертву овна вместо Исаака. Согласуется с сим и святой Ефрем, говорящий следующее: «Показал ему (Аврааму) Бог Вышний, что Он Сам отдаст Своего Единородного Сына за весь мир, дабы спасти род человеческий от прелести диавольской».

«Ныне разумех, яко боишися ты Бога» (Быт. 22, 12). Не то, чтобы Господь прежде не знал Авраама богобоязненным, но говорит: «ныне разумех» по человеческому обыкновению, так как человек постигает какую-либо вещь после ее испытания. Поэтому Бог, беседуя с человеком, сказал так: «ныне разумех!» Видел Он и прежде Авраамову богобоязнь, как испытующий «сердца и утробы» (Пс. 7, 10; Иер. 11, 20; Апок. 2, 23).

Мы же внемлем: в чем заключалось испытание, давшее ясное убеждение в том, что Авраам боялся Бога? Сие несомненным стало из того, что Авраам неуклонно повиновался Богу, повелевшему принести сына в жертву, а повиновался он потому, что любил Бога больше, чем сына. Если бы он не любил Бога более, чем сына, то он не поступал бы так; но он любил Бога не только более, чем сына, но даже и более, чем самого себя. Не щадя сына, он не щадил и самого себя, ибо лишался своей утехи и надежды, которую имел в сыне; не щадил он и любимой своей супруги Сарры, которая плакала бы и рыдала, и неутешною печалью о сыновней смерти уязвилась бы до смерти. Все сие, являющееся плотскою лобовью к самому себе, он пренебрег ради любви Божией.

О, образ истинного боголюбия! Кто любит Бога, тот и боится Его и слушает Его, ничего не щадя из временного ради Его любви, ни даже себя самого, будучи готовым страдать и умереть за Него, как некое мученическое лице говорит ко Христу: 'Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую, и сраспинаюся, и умираю за Тя» (Тропарь мученице). И наоборот, кто не любит Бога, тот не боится Бога, не слушается повелений Его и нисколько не желает претерпеть или обнаружить какой-либо подвиг ради Его; таковой не только щадит свои блага для Бога, но и Божий отнимает себе, и чужие блага грабит. Не боится он Бога, потому что не любит Его!

Кто-либо скажет: любовь и боязнь – по существу противоположные вещи. Святой Иоанн Богослов говорит: «Страх муку имать; бояйся же не совершится в любви» (1Ин. 4, 18). И в людях можно видеть, что многие не любят того, кого боятся; того они скорее ненавидят' устрашаются его и бегут от него, как от некоего лютого зверя. И наоборот, где истинная любовь, там нет боязни, как говорит тот же Богослов: «Страха несть в любви, но совершенная любы вон изгоняет страх» (1Ин. 4,18). Каким же образом в Аврааме любовь и боязнь соединялись вместе, как он мог бояться Того, Кого любил, и любить Того, Кого боялся?

Отвечаю. Страх бывает сугубый: по миру и по Боге, по плоти и по духу. Страх по миру, или плотской, есть страх рабский, невольнический; страх же по Боге, или духовный, есть страх сыновний, свободный. Тот страх мирской по плоти не любит того, кого боится, ибо боится от него получить какое-либо озлобление, муки или казнь; если он и исполняет волю того, кого боится, то не по любви сие творит, не по воле, но не желая, как раб и невольник, из-за страха перед муками, чтобы не принять ран от него. Сей же страх по Боге, или духовный страх, любит того, кого боится, и исполняет волю любимого по своему добровольному соизволению, не за страх, но за любовь. Он боится лишь того, как бы чем-либо не прогневать того, кого любит; боится он не ран, но греха и прогневания, дабы не лишиться любви любимого; он боится не иначе, как сын отца; так он вместе любит и боится, боится и любит! Для верного раба Господня едино веселие – с любовью вместе и бояться Господа своего, как и Псаломник говорит: «Да возвеселится сердце мое боятися имене Твоего» (Пс. 85, 11). Что же касается того, что святой Иоанн Богослов о совершенной любви сказал, что она вон изгоняет страх, то сие святой Дорофей прекрасно истолковал, говоря следующее: «Два есть страха: один нововводный, а другой совершенный. Первый у начнающих благочестно жить, а другой – у святых совершенных, достигших меры любви» (О страхе Божием, 4-е слово).

Если кто исполняет волю Божию из-за страха перед муками, тот еще новоначальный христианин, ибо он поступает так не из-за добра, как такового, но из-за страха наказания; другой же творит волю Божию во имя той самой любви, каковую имеет к Богу, и благоугождает Богу по своей естественной любви к Нему. Сей ведает, в чем заключается сие истинное добро, познал, что значит быть с Богом, и имеет истинную любовь, которую святой Богослов называет совершенною. И эта любовь приводит его к совершенному страху, ибо он боится и хранит волю Божию не из-за ран или мучений, но, как мы уже сказали, вкусив и познав сладость бытия с Богом, он боится отпасть от нее, боится, как бы не лишиться ее. Сей совершенный страх, происходящий от этой любви, вон изгоняет нововводный страх, а посему Богослов святой и говорит, что «совершенная любы вон изгонит страх». Однако невозможно достигнуть совершенного страха помимо нововводного страха.

Есть, как говорит святой Григорий Богослов, три способа, которыми можно угодить Богу: или мы, боясь муки, богоугождаем и находимся в состоянии раба; или исполняем повеления ради своей пользы в виду благоприобретения и уподобляемся наемникам; или, наконец, поступаем так во имя самого добра, заключающегося в угождении Богу, и находимся в состоянии сыновнего отношения к Богу. Ибо сын, когда придет в разум, исполняет волю отца своего не из боязни, что будут его бить, и не из желания принять от него мзду, но, любя его, соблюдает свойственную и ему сию любовь и честь отеческую, полагая, что все принадлежащее его отцу есть и его. Таковой сподобляется слышать следующее: «Ктому неси раб, но сын и наследник Божий Иисус Христом» (Гал. 4, 7). Таковой боится Бога, как мы уже сказали, не в силу нововводного страха, но потому, что любит, как говорит святой Антоний Великий: «Аз не ктому боюся Бога, но люблю Его». И Господь сказал Аврааму, когда он готов был принести сына своего: «Ныне разумех, яко боишися ты Бога»; указывая на тот совершенный страх, который проистекает из любви. Уже упомянутый святой Дорофей еще в том же слове несколько ниже говорит: «Совершенным страхом обладает тот, кто не из-за страха пред муками и не из-за принятия награды творит волю Божию, но исполняет ее любя, как неоднократно говорилось, боясь сделать что-либо, кроме воли любимого, и посему Богослов и говорит, что «любовь вон изгоняет страх» (1Ин. 4,18). Таковой все делает не из страха, но по любви, и от любви же и боится».

«Умножу семя твое, яко звезды и яко песок» (Быт. 22,17). Звездам и песку уподобил Бог имевшее умножиться Авраамово племя, указывая сим не только на то, что оно будет бесчисленным, как бесчисленны звезды и песок, но (по предположению святого Исидора Пелусиота) также и на различие отдельных людей по жизни, из которых одни будут по жизни небесными, как звезды, а другие – земными, как песок. Добрые, праведники – это звезды, приближающиеся к Богу своими добродетелями; злые же и грешники – это песок: у них душа приникла к земле, ища земных наслаждений, углубляя ум свой в житейских попечениях. Премудрые и разумные – это звезды; глупые же и безумные – это песок. Высокие честью и славою, и они по славе своей подобны звездам, почему и принято писать их титулы: светлейший, пресветлейший и сиятельнейший; простой же народ подобен песку. Как песок ногами попирается, так убогие и нищие притесняются богатыми и сильными, как говорит об этом святой апостол Иаков, спрашивая: «Не богатии ли насилуют вам и тии влекут вы на судища? Не тыи ли хулят доброе имя, нареченное на вас?» (Иак. 2, 6–7).

Но более всего подобны звездам святые, происходившие из племени Авраамова, сами богоугождением сияющие и других просвещающие в сей жизни, наставляя на путь спасения; те же, которые имели быть беззаконными, нечестивыми, от Бога удаляющимися и прогневляющими Его, те преднаречены песком. Имевшие принять обетованного Мессию, Христа, нашего Спасителя, и уверовать в Него, те были преднаречены звездами, как достойные быть на небесах со звездами; те же, которые не хотели принять посылаемого к ним от Бога Отца на спасение всего мира Сына Божия, которые не только не уверуют в Него, но и поругаются Ему, и убьют Его, те поистине наречены песком, как достойные попрания и оплевания. Как песок с лица земли ветром возметается, так ныне и иудеи, Авраамово племя, враги Христа, Бога нашего, гневом Божиим рассеяны и расточены по всему лицу земному, пока, наконец, не будут все сметены в адскую пропасть.

Жизнь Сарры продолжалась 127 лет, и она умерла в Хевроне, в земле Ханаанской; и плакал по ней Авраам, а еще больше сын его Исаак неутешно рыдал по своей матери. Авраам не желал погребать ее тело в гробницах идолопоклоннических, хотя ему и не возбраняли тамошние жители, но даже говорили: послушай нас, господине, ты среди нас как царь, от Бога посланный, а посему погребай мертвецов твоих в честных гробницах наших, и никто из нас не возбранит погребать в своем гробе твоего мертвеца. Тем не менее Авраам, не соизволяя на то, чтобы тело благочестивой жены его было близ трупов тех людей, которые умерли, проведя жизнь свою в идольском нечестии, – купил у Ефрона Хеттеянина, при присутствии прочих сынов Хеттеевых, сугубую пещеру за четыреста дидрахм чистого серебра, чтобы у него была своя гробница и чтобы никто из нечестивых не пожелал иметь части там для погребения своих мертвецов, но чтобы там погребались тела только праведных и благочестивых.

Пещера сия, обращенная в сторону Мамврии, расположена недалеко от того дуба, у которого Аврааму было явление Святой Троицы. Пещера называется сугубой потому, что внутри нее находились две пещеры: одна для погребения мужских тел, а другая – женских. В этой пещере никто не был погребен прежде погребения Сарры. Там Авраам честно предал погребению тело возлюбленной своей супруги Сарры, а впоследствии и сам в ней был погребен. Там же были погребены Исаак, Ревекка, Иаков и Лия.

Праведный Авраам, странствуя в обетованной Богом ему и его племени земле, не имел своего собственного места, как о том говорит к иудеям и святой первомученик Стефан: «Пресели его (Авраама) Бог в землю сию, на нейже вы ныне живете, и не даде ему наследия в ней, ни стопы ногу» (Деян.7, 4–5). Праведник и не заботился о том, чтобы ему иметь свое собственное место для пребывания, но переходил с места на место, из страны в страну и из города в город, обитая среди чуждых ему людей в чужой земле как странник и пришлец, довольствуясь одним о себе Промыслом Божиим. Когда же у него возникла нужда в погребении, чтобы похоронить своего мертвеца, то он не восхотел чужой земли, но за цену купил себе, дабы у него было свое собственное место, на котором могли бы быть погребены Сарра, он сам и его дети.

Мы же отсюда да научимся двум вещам: что вся наша жизнь есть странствование, гроб – отечество и наследие для нашего тела, и что все, что мы имеем в сей жизни, есть для нас чужое, и один только гроб есть наш, в котором мы и истлеем.

Странствование есть временная жизнь наша, и не только потому, что человек с места на место переходит, не всякий на том же месте стареется, на котором родится: иной родится на востоке, а живет на западе; другой родится на западе, а живет на востоке. Но и потому еще жизнь называется странствованием, что естественно не стоит на одном месте своих дней бытия, но непрерывно течет и переменяется, переходя из младенчества в отрочество, из отрочества в юношеский возраст, а затем – в совершенный возраст мужа, который потом стареет и дряхлеет. Нет ни одного часа, в который бы жизнь наша стала в своем течении. Если кажется, что стоит на небе солнце, которое для наших глаз кажется как бы стоящим, то в действительности оно все же течет непрестанно быстрым течением, как стрела, выпущенная из натянутого лука, и за двадцать четыре часа обходит столь великий небесный круг. Подобно сему и жизнь человеческая кажется стоящею, но она не стоит, а непрестанно течет, и с нею никогда не случается того, что произошло с солнцем во дни Иисуса Навина, когда «ста солнце среде небеси и не скоро идти на запад в совершение единаго дни» (Нав. 10,13), то есть сколько времени занимает целый день, столько оно стояло непрерывно на едином месте, так что один день тот был по продолжительности как два дня. Жизнь же человеческая ни на одно мгновение времени не останавливается, но течет быстро и тогда, когда сего мы не ощущаем: быстро, ибо на короткое время является, а потом исчезает, как мимоидущий по пути странник на короткое время бывает видим и тотчас удаляется, исчезая из виду.

Еще же жизнь наша подобна странствованию и потому, что она непостоянна по своей фортуне, или счастью: сегодня человек богат, а наутро оказывается нищим; сегодня он радостен, а наутро печален; сегодня его почитают, а завтра бесчестят. И как странник на пути минует города, веси, горы, дебри, дубравы и видит многое прекрасное для зрения, но, мало посмотрев, идет мимо, так и жизнь наша минует все прекрасное и благополучное в мире сем, хотя и думает медлить при сем, держать все в своих руках и всем наслаждаться. Каким же образом жизнь скоро все сие минует, сие объясняют в Премудрости Соломона говорящие с сетованием: «Что пользова нам гордыня, или богатство с величанием что воздаде нам? Преидоша вся она яко сень и яко весть претекающая, и яко корабль, преходяй волны водам, егоже прехода несть стопы обрести, и яко птица, прелетающая по аеру, еяже пути ни едино обретеся знамение, и яко стрела, испущенная на намеренное место: таково странствование жизнь наша» (Прем. 5, 8–13). Поэтому-то и Давид, молясь Богу, говорит о себе: «Пресельник аз есмь у тебе и пришлец, якоже вси отцы мои» (Пс. 38,13). Хорошо увещевает святой апостол Петр: «Возлюбленнии, молю вы, яко пришельцы и странники, огребатися от плотских похотей, яже воюют на душу» (1Пет. 2,11).

Где же отечество и наследие для смертного человека? Отечество для человека (говорю по плоти, а не по духу) – гроб, земля и прах, ибо оттуда мы вышли своею плотию и сие есть отечество для нашего тела, и к сему мы опять возвращаемся по суду Бога, рекшего: «Земля еси, и в землю паки пойдеши» (Быт. 3, 19). И как душа, от Бога человеку данная, по исшествии своем из тела к Богу, как Отцу, и в небо, как отечество свое, возвращается (если будет праведна), так и тело, из земли рожденное, к земле, как к своей матери, отходит. Посему и святой Иоанн Богослов, войдя в приготовленный себе гроб, сказал ученикам своим: привлекши землю, матерь мою, покройте меня. Если столь великий святой знал, что земля есть отечество для его тела, и назвал ее своею матерью, то мы грешные что скажем, не к той ли матери пойдем? Не в землю ли и гроб, как в свое истинное отечество, возвратимся? Что же там мы наследуем? Не иное что, как только совершенное тление и червь, как пишет Сирах: «Егда умрет человек, наследит гады и звери, и червие» (Сир. 10, 13).

Так как жизнь наша есть странствование, а гроб – отечество для нашего тела, то и все, что мы имеем в жизни сей, для нас является чужим. Один только гроб есть наш. Это подобно тому, как и Аврааму, в земле Ханаанской страннически и пришельчески обитавшему, все было чуждым: чужды города, чужды веси, чужды нивы и дубравы, вся та земля была чужда, и только одна пещера была его собственною, которая была куплена для погребения его мертвецов. Странствующий человек, отправляющийся в дальнюю страну, ни одного места не называет своим, где бы ему ни случилось переночевать, и если увидит где-либо какие-нибудь богатства, то также не называет их своими, но чужими. Такой путешественник ничего с собою почти не носит, как только нужную одежду и небольшой кусок хлеба, которого достаточно для дневного пропитания; он имеет одно только желание, чтобы дойти поскорее туда, куда он шествует. Так и в странствовании в нашей жизни мы имеем какое-либо место только на время: если у нас есть дом, то на время он; есть ли у нас какие-либо имения, то все они временны, ибо и не наши, поскольку временно и случайно даны нам и со временем опять отнимутся и переходят в чужие руки. Если наша жизнь – по Боге, то для нас бывает достаточна дневная пища и необходимая одежда, как для желающих достигнуть будущей жизни со Христом.

Привыкли люди многое в мире сем себе присвоять, и всякий заботится иметь свой дом, свое имение, свое общество, и все, что только он ни приобретает, он называет своим, но поистине, о человек, призрачно все принадлежит тебе, что ты стяжал, а в действительности все сие чужое, ибо оно с тобою не пребудет вечно, но скоро перейдет в руки других, и ты не знаешь, кто после тебя станет обладателем твоих приобретений. Ты имеешь дом, но пребудешь ли ты в нем вовеки? Не выгонят ли тебя при твоей жизни или не вынесут ли тебя из твоего дома мертвым, чтобы скрыть тебя где-либо в земле? Имеешь ли ты какие-либо имения, села, нивы, вертоград, но долго ли ты будешь господином всего этого? Не отнимет ли от тебя все тот, кто сильнее тебя? Или не оставишь ли ты сам всего этого, вселясь в гроб? Золото, серебро и многие драгоценные вещи ты имеешь, но знаешь ли ты, что некогда всего сего ты лишишься? Уверен ли ты, что воры не похитят, не растащат разбойники, не спалит огонь, не потопит вода? Пусть случится и так, что все это у тебя пребудет целым, однако придет час, в который постигшая тебя смерть все это погубит, а ты сам отойдешь из мира сего всего лишенным, обнаженным и едва имеющим погребальные одежды. Ибо когда умирает человек, то не оставит ли он все, и не сойдет ли с ним и слава его (Пс. 48,18)? «Уснуша сном своим и ничтоже обретоша вси мужие богатства в руках своих. Оставят чуждим богатство свое», – говорит Псаломник (Пс. 75, 6 и 48, 11). Ибо все наше здесь не наше, но чужое.

Ты скажешь: все это мое, пока я жив, или до тех пор, пока я всем сим обладаю. Но я тебе говорю, что и в то самое время, в которое ты являешься обладателем своих имений, последние не твои собственные, ибо не от твоего они естества возникли. Ты не родился с ними, не вынес их из утробы своей матери, но все заимствовал, и не пребудут с тобою, разве только на короткое время. Одежда твоя, если она из волны, заимствована от овец а если она шелковая, то заимствована от индийского червя, называемого шелковичным; хитон твой заимствован от льна или какой-либо другой травы; обувь твоя заимствована от скотских кож; золото и серебро заимствованы из недр земных, а многое имеешь и от неправедного прибытка. А то, что ты стяжал хищением, грабежом и чужими трудами, то тебе даже и назвать нельзя своим, ибо сие – чужое, а не твое. Ты же нагим вышел из утробы матери, нагим и отойдешь в землю.

Что же поистине твое? Гроб один, и где ты будешь погребен, там будет твое место, там твой дом, как говорит Псаломник: «Гробы их жилища их во век» (Пс. 48, 12). В том дому ты будешь пребывать безвыходно, даже до гласа архангельского и последней трубы. Никто тебя оттуда не выгонит, никто не позавидует твоему имению, которое ты там будешь иметь, – твоему тлению; никто не похитит оттуда твоего червя, съедающего твой труп; никто не скажет: это мой гад, из гроба твоего выползающий, но твой он собственный, не чужой, не общий. Итак, гроб для нас наше место, все же прочее не наше, ибо мы ничего не внесли в мир сей и ничего не изнесем отсюда.

Если же все это так, то мы должны постоянно помышлять о своем месте, о своем отечестве, о гробе, должны, говорю, постоянно памятовать о смерти. И как Авраам праведный купил себе за цену гробницу, так и нам должно добрыми делами покупать то, что дало бы нам возможность получить по милосердию Божию христианскую кончину, смерть честную, праведническое преставление. Если же кто желает получить таковую кончину, тот прежде своей естественной, плотской смерти да умрет для греха смертию духовною и да погребет ум свой в пещере сугубой: в прободенном на кресте ребре Христовом и в своем собственном гробе, то есть да памятствует постоянно о вольном за нас страдании Христовом и крестной Его смерти и да носит незабвенно всегда в уме свою смерть. Смерть такового будет пред Господом честна и кончина блаженна.

Когда Исаак пришел в возраст совершенного мужа и уже был сорокалетним от рождения, тогда праведный отец Авраам, желая сочетать его браком, не пожелал взять ему невесту из девиц ханаанских, потому что видел злые нравы сих людей и их беззаконное житие. Поэтому он послал своего верного раба в Харрань, в дом брата своего Нахора, у которого супругою была Мельха (дочь Аррана, сестра Лота и Сарры), которая родила Нахору сына Вафуила, а Вафуил родил дочь Ревекку и сына Лавана. Эту-то девицу Ревекку, дочь Вафуила, сестру Лавана и внучку Нахора, он и взял в жены своему сыну Исааку.

После смерти Сарры Авраам и сам себе взял еще жену, именем Хеттуру. Всесильный же Господь, желая умножить род раба Своего, чудесно возобновил в нем силу чадородия, несмотря на его старость. Авраам родил от Хеттуры детей. Когда последние пришли в возраст, он одарил их дарами и отослал от себя, дабы они не сонаследствовали с его сыном Исааком. После сего он умер в маститой старости, прожив 175 лет, и был погребен сыновьями своими Исааком и Измаилом в сугубой пещере, где была погребена и праведная Сара.

Хеттуру, которую Авраам после смерти Сарры взял себе в жены, некоторые считают Агарью, бывшею его наложницею; ее Авраам отослал с ее сыном Измаилом от себя, когда была жива Сарра. Когда же умерла Сарра, он будто бы опять эту наложницу Агарь привел к себе и сделал ее своею законною женою, и стала она называться Хеттурой. Но в Святом Писании о сем не повествуется.

Счисление лет обнаруживает, что Авраам не умер, пока не увидел своих внуков, рожденных от Исаака, Иакова и Исава, ибо Авраам родил Исаака, будучи ста лет, а жил всего 175 лет. Исаак соединился браком с Ревеккою на сороковом году своей жизни; следовательно, тогда Аврааму было от его рождения 140 лет. Исаак родил Исава и Иакова на шестидесятом году своей жизни, когда Аврааму было 160 лет: остается еще времени жизни Авраама 15 лет до восполнения предела всего его стасемидесятипятилетнего возраста. Итак, Авраам дожил не только до рождения своих внуков, но и до отроческого их пятнадцатилетнего возраста, и утешался ими. Но более всего он веселился духом об Иакове, пророчески предвидя имевшего произойти Мессию, Христа, Спасителя мира, из племени Иакова. Вполне вероятно и то, что Авраам поучал внуков своих богопознанию в их отроческом возрасте.

Однако, так как кончина Авраама в Библиях положена прежде рождения Исава и Иакова, то и мы последуем Библиям.

Благословил Бог сына Авраамова Исаака всяким изобилием земных благ; но у него была только одна печаль – жена его Ревекка не рождала. И молился Богу Исаак о жене своей, чтобы Он разрешил ее неплодство. Хотя Бог и обещал Аврааму умножить чрез Исаака его семя, от которого должен произойти ожидаемый Мессия, однако Он требовал, чтобы обетованное дарование принималось чрез молитву. Поэтому двадцать лет (как говорит святой Златоуст) умолял Исаак Бога, да подастся Ревекке чадородие, и получил просимое: услышал его Бог, и Ревекка зачала в утробе своей двух детей.

Когда приближалось время рождения, взыгрались в ней младенцы, как бы борясь между собою и притесняя друг друга и как бы желая предупредить один другого в выходе из материнской утробы. Удивлялась Ревекка и говорила себе: что это такое и что из сего должно произойти? Она спрашивала об этом в усердной молитве у Бога, и сказал ей Господь чрез ангела Своего, говоря: «Два языка во утробе твоей еста, и два народы от утробы твоей изыдут и един другаго превозможет, и старейший поработает меньшему» (Быт. 25, 23). Сего откровения Божия Ревекка не поведала своему мужу, но ожидала исполнения Божиих слов. Когда окончилось время родов, у ней родились два близнеца: первым появился красный и косматый сын первенец а за ним следовал другой сын, рука которого держалась за пяту первого, как бы удерживая предваряющего в рождении.

Отец дал имя первому Исав (ибо называть имена своим детям было отцовским делом) . Так он назвал сына потому, что он был косматым младенцем, как космат взрослый муж, ибо слово «исав» означает – взрослый, совершенный. Кроме этого, он дал еще ему и другое наименование – Едом, то есть «желтый», так как он был чермен (красный, рыжий). Есть, впрочем, и другое толкование этого наименования, о чем смотри в Великом каноне Андрея Критского, в 4-й песни

Другому же младенцу он дал имя Иаков, что значит запинатель, или удерживающий пяту. В это время Исааку было от рождения его 60 лет.

Когда оба сына Исааковы пришли в возраст, то Исав был ловцом и пахарем, а Иаков пребывал дома, служа родителям в кротости и простоте сердца своего, как говорит о нем Писание: «Бысть же муж нелукав, живый в дому» (Быт. 25, 27). Иудеи говорят, что ради того Иаков жил в дому, что был прилежен в учении; по их словам, в то время было учение, произошедшее от Мелхиседека и учившее (как и Авраамово учение) познанию единого Бога, Создателя всей твари, и любви Его, чтобы бояться и благоугождать Ему добрыми делами и праведническим житием. Этому-то и учился Иаков, пребывая в доме.

Исаак любил Исава, так как ловитва последнего составляла его пищу. Ревекка же любила Иакова, частью видя в нем добронравие, кротость, тихость, послушность, а частью зная о нем Божие благоволение, что он угоден и приятен Богу и что Бог возвеличил его честию пред Исавом, но болеее всего по откровению Божию провидя своим пророческим даром, что от его племени должен произойти прелюбезнейший всего мира Любитель Христос. Потому она любила Иакова, что была пророчицей и желала ему первенства; по любви своей она поведала ему бывшее ей от Бога откровение о нем и заповедала хранить сию тайну, как и сама хранила. Иаков же, услышав сие от матери, еще большею любовью воспламенился к Богу и стал усерднее работать Ему, обращаясь к Нему с теплою молитвою и всячески стараясь угождать Ему.

Однажды Иаков сварил себе варево (каша, сочиво, похлебка) . Пришел с поля Исав усталый и голодный и сказал Иакову: накорми меня варевом твоим, чтобы я укрепился. Иаков сказал ему: отдай мне сегодня твое первенство. И сказал Исав: я умираю от труда и голода, на что мне сие первенство, какая мне от него польза? Иаков сказал: клянись мне ныне, что ты отдаешь мне первенство. Исав поклялся и отдал первенство Иакову. Иаков же дал ему хлеб и похлебку: Исав поел, пил и встав удалился, ни во что ставя первенство, которое продал брату за похлебку.

Посмотрим, какова была сила и честь первенства в тех древних родах.

Во-первых, первородный сын был после отца как бы вторым отцом для своих братьев; братья должны были кланяться ему, как отцу, что ясно видно из слов Исааковых, сказанных Иакову (вместо Исава) в благословении: «Буди господин брату твоему, да поклоняются тебе сынове отца твоего» (Быт. 27, 29). Заметим, что у древних было в обычае называть внуков сынами.

Во-вторых, такова была власть первородных, что они после смерти отца, когда происходил раздел имения между сыновьями, должны были получать две части, тогда как все остальные принимали по одной уделенной им части. Сие ясно выражено во Второзаконии, где повелевается: «Да отец первенцу своему дает сугубо от всего еже имать имения, яко той есть начало чад его» (Втор. 21, 17).

В-третьих, первенцу оказывалась (что началось после потопа) такая честь, что первородный бывал и жрецом, или, так сказать, священником дома, как о сем впоследствии говорил Господь Моисею: «Оставите Ми всяк первенец перворожден, отверзаяй утробу матере своея, да будет Мне» (Исх. 13,2), то есть, да будет отделен Мне на служение в жречество. И еще Он говорит: «Освятих Себе всяк первенец во Израили» (Чис. 3,13). В силу такого закона первенец приносил Богу жертвы за весь дом отца своего, и у него была для сего особая жреческая одежда. Иудейские раввины говорят, что Иаков, купив у Исава себе первенство, принял и жреческую ризу, в которую потом облекла его мать Ревекка, когда Иаков предвосхитил благословение отца. В древности честь первенцев и заключалась в том, что они иерействовали приношением жертв Богу. Когда же восхотел Бог выделить особое священство, Он избрал для сего колено Левиино, предызбранное Иаковом после отвержения его первенца Рувима по причине, о которой будет сказано впоследствии. Тогда Бог сказал Моисею: «Се Аз взях Левиты от среды сынов Израилевых, вместо всякаго первенца, отверзающаго утробу матере своея» (Чис. 3,12). В силу того же закона и в среде Левиина племени после смерти архиерея первый сын принимал его архиерейство, как и после Аарона принял архиерейское место его первенец Елеазар.

Наконец, первенство тем было велико, что отец, умирая, прежде всего благословлял первенца своего особым и изряднейшим благословением, превосходящим благословение прочих сыновей. И сие отчее благословение сбывалось на первенце на самом деле, как сбылось Исааково благословение на Иакове.

Таковую честь первенства глупый Исав продал Иакову за снедь и лишился начальства, жречества и большего благословения отца!

Исав был образом каждого из нас грешника: как он за малую пишу продал великую честь первенства, так и всякий грешный человек за малую, кратковременную и суетную сладость греха продает неизреченное и бесконечное наслаждение Небесного Царствия.

Вопрос: Иаков, покупая у Исава первенство, столь честную и святую вещь, не согрешил ли грехом святокупства, говоря по-нашему – симонией?

Ответ: не согрешил, так как не чужое купил, но свое собственное, предвосхищенное опять вернул себе обратно, ибо в утробе матерней он был избран Богом и предопределен быть первенцем, как говорит апостол Павел: «Не у рождшимся им, ниже сотворшим что благо или зло, да по избранию предложение Божие пребудет не от дел, но от призывающаго речеся ей (Ревекке), яко болий поработает меньшему, якоже есть писано: Иакова возлюбих, Исава же возненавидех» (Рим. 9, 11–13). Святой Златоуст, давая толкование на сии апостольские слова, говорит: «Хотя они еще и не родились, однако сей (Иаков) был почитаемым, а тот (Исав) осуждаемым. Сие дело предведения – избирать и при самых болезнях (матерних), дабы явлено было Божие избрание, бываемое по предопределению и предведению». Святой же Амвросий борьбу Иакова с Исавом во чреве матери уподобляет взыгранию Иоанна Предтечи во чреве его матери и говорит об освящении в материнском чреве Иакова, как сие потом было и с Иоанном. И когда Исав выходил первым из утробы матери, то Иаков удерживал его пяту, как бы не допуская, чтобы он родился прежде него. Поэтому Иаков, как предыбранный Богом и освященный в утробе матери на первенство, не согрешил святокупством, покупая себе у Исава первенство, ибо не чужое купил, но свое собственное выкупил то, что было предвосхищено Исавом в матерней утробе.

Во дни праведного Авраама среди всех живших в поднебесной народов и язычников, заблудшихся и неистовавших в идолобесии, прославлялись их поганые боги, о которых за их нечестие мне не следовало бы и писать, ибо сие никакой нам пользы не доставит. Однако ради ведения, ибо в житиях святых и в мученических страданиях они часто упоминаются по именам, а также и ради обличения их нечестия, ради посмеяния безумию заблудшихся людей, обоготворивших образ нечестивого человека, мы вкратце о тех богах скверных будем повествовать на сем месте.

Мы уже прежде упоминали в событиях девятого столетия третьей тысячи лет о Георгии Кедрине, который в историческом Синопсисе повествует, что столпоздатель и первый вавилонский царь Неврод назывался Сатурном и Орионом, а сын его Пикосом (он же и Зевс, или римский Юпитер, или греческий Дий, или Иовис, а мы его будем называть в нашем повествовании всюду Дием), и Семирамиду считает богинею Реею. Да будет известно, что впоследствии и другие с такими же наименованиями были греческие боги, почему в историях местами и происходят разногласия. Ибо одно деяние бога приписывается другому, как, например, у Кедрина говорится, что вавилонский бог Сатурн, который у греков называется Хроносом, был изгнан из царства сыном своим Дием и удалился в Италию; но сие изгнание приключилось не с вавилонским Сатурном, но с Сатурном, который жил позже и царствовал в Крите, как об этом здесь будет сказано.

Точно так же существует и не один Орион, так как находится и другой. И Рея была женой критского Сатурна, которая еще именуется Опис и Кивели (Цибелла). Можно найти в историях и Пикоса другого, жившего не в Вавилонии, а в Италии, рожденного не от вавилонского, а от критского Сатурна. Дий также не один, но много их: один упомянут у Кедрина; другой же тот, которому истинное имя Лисаниас, произошедший из рода сыновей Еверовых, который прежде всего почитался в Аркадии ради своего разума. Затем он пришел в Аттическую страну, в город Афины, где увидел по-скотски живущих людей и научил их гражданским законам. Жители же Аттики избрали его себе царем и считали его за бога, и прозвали его богом Дием. Другой Дий был сыном Урана и Геи, о которых мы сейчас будем говорить. Иной Дий – сын критского Сатурна, называемый еще Олимпийским, так как он имел свое место на горе, называемой Олимп.

Начнем же здесь родословную сих лживых богов.

В Финикии был царь по имени Гелий, что значит – солнце. Он родил сына по имени Урана, что значит – небо, и дочь, которая называлась Геей, или Вестой (Гестией). Повествуется, что были две Весты: первая – это упоминаемая здесь Веста, которая впоследствии была матерью критского Сатурна; другая же Веста – дочь Сатурна (Геррард Меркатор в предисловии на Атланта).

Уран, придя в возраст, взял себе в супруги родную свою сестру Гею. Гея, или Веста, называлась еще землею, как муж и брат ее назывался небом. Уран, или небо, родил от сестры и жены Геи своих детей обоего пола 17, а также родил еще детей многих и от иных жен, так что число его детей было 45. Из них мужского пола наиболее замечательными были следующие дети: Япет, родивший Прометея, отца Девкалионова; Титан; Сатурн, он же и Хронос; Гиперион; Атлант старший, отец Атланта младшего, и Дий, прозванный пахарским, будто бы он научил людей вспахивать землю, хотя у него было и другое имя -Дагон, которого филистимляне считали своим богом. Из женского же пола были наиболее выдающимися две дочери: Василия, которая была среди детей Урана первородною, и Опис, которую Кедрин называет Реей, а другие – Кивели.

Здесь, балгочестивый читатель, внемли и виждь, сколь скверны были деяния сих нечестивых богов, о которых повествуют греческие побасенки.

Сатурн, видя, что отец их Уран рождает многих сыновей, и не сочувствуя этому, так как он сам один хотел бы быть наследником царства, совершил ужасный и постыдный поступок: он оскопил своего отца серпом, чтобы он более не рождал детей, и бросил обрезанную часть с кровью в море; от этой крови, соединившейся с морскою пеною, родилась девица, называемая Венерой, которая потом сделалась прославленной блудницей и богиней блудников. Уран же от язвы умер.

Вознегодовали братья и сестры, и народ на Сатурна и вверили царство одной из дочерей Урана Василии, так как она была весьма благоразумна, а по летам старше всех братьев и сестер. Василия приняла царствование, будучи еще девой. Желая иметь после себя наследника сына, она взяла себе мужем родного брата Гипериона и родила с ним двоих детей – мужской и женский пол. Дитя мужского пола она назвала солнцем, а женского – луною.

Когда стали подрастать ее дети и обнаруживать в себе великий разум, то братья Гипериона позавидовали и, опасаясь, чтобы наследование царства не перешло к его детям, убили Гипериона, своего брата, а его сына солнце, который был еще отроком, утопили в реке Еридан. Царство же они разделили между собою. Атлант принял Мавританию, а другие – прочие страны.

Между Титаном и Сатурном при дележе возник спор из-за Критской страны, так как каждый из них желал воцариться в Крите. Но так как мать Гея, бывшая еще в живых, а также и сестры более сочувствовали Сатурну, то Титан, старший брат, видя это, добровольно уступил Критское царство Сатурну, однако с тем условием, чтобы он не оставлял после себя ни одного сына, который мог бы быть наследником царства, ибо наследование царства должно перейти к его (Титановым) сыновьям.

Сатурн, храня заключенный с братом договор, поедал всех рождавшихся у него сыновей и оставлял в живых одних только дочерей. Женою его была родная его сестра, вышеупомянутая Опис, которая также именуется Реей и Кивели. Эта жена, а вместе и сестра Сатурна, когда родила близнецов мужского и женского пола, скрыла дитя мужского пола и не показала его отцу. Имя его было по-гречески Зевс, или Дий, а по-римски – Юпитер, или Иовис. Имя же дитяти женского пола было – Юнона, она же и Ира. Когда потом Сатурну открылась эта тайна и он требовал, чтобы ему был дан сын для съедения (смотри, каковы эти басни!), то мать, повив пеленами камень величиною с отрока, дала ему вместо сына, и Сатурн, не рассматривая, тотчас проглотил повитый пеленами камень, полагая, что съел сына.

Сын же его тайно воспитывался и отдан был Куретам, или жрецам Коривантам, которые служили тимпанами и кимвалами своим скверным богам. Они пребывали на пустынной горе Иде. Среди них были Амалопея и Мелисса – две дочери древнейшего критского царя Мелиссона. Они-то и приняли младенца и питали его козьим молоком и медом. Баснословят и о том, будо бы пчелы сами мед в уста Диевы носили. Кориванты же, когда младенец плакал, ударяли в тимпаны и играли на кимвалах, чтобы Сатурн не услышал плача младенца, ибо они считали богом Сатурна и полагали, что он слышал самые отдаленные голоса.

Потом Опис родила Нептуна и также воспитала его тайно от мужа. Затем она родила Плутона вместе с дочерью Главкой – дочь она показала мужу, а сына скрыла и тайно воспитала.

Когда сии дети пришли в возраст, то увидел их Титан и разгневался на брата Сатурна за то, что он не сохранил заключенного с ним завета. Он собрал своих сыновей, пошел войною, пленил его вместе с сестрою и запер обоих в каменных стенах. Но Дий, соединившись со своими братьями, победил сыновей Титана и освободил из заточения отца с матерью. На том месте, на котором Дий с братьями победил сыновей Титана, от крови последних, обагрившей землю, родились люди – Гиганты, то есть Велетны, возраст которых как дубы.

Тем не менее Сатурн невзлюбил сына Дия и искал удобного времени, чтобы его погубить. Дий, узнав об этом, изгнал отца из царства. Сатурн бежал в Италию, где италийским царем Ианосом, или Янусом, был дружелюбно принят и пребывал у него до своей кончины, ибо Янус дал ему часть своего царства, и оба они властвовали в мире и любви. Когда же умер Сатурн, царь Янус поставил над его гробом капище и изваял его идола, и почел его как бога, приставив жрецов и установив доходы, которые назывались Сатурновыми доходами. Идол этот держал в руке серп, в знак того, что он якобы научил людей сеянию и жатве, а вернее, в знак того, что серпом умертвил своего отца.

Стихотворцы еллинские баснословят, будто бы Сатурн, он же и Хронос, царствовал на небе и был отцом богов, а потом, прогнанный с небес сыном Дием, бежал в Италию и там скрывался. Сыновья же после него разделили себе вселенную: Дий принял небо, Нептун моря взял в свою область, а Плутон возобладал преисподними странами.

Таковы еллинские басни относительно их языческих богов, над которыми кто не посмеется!