Гиксосы

Переход власти к другой династии (XIII) произошёл, по-видимому, без потрясения мирного благосостояния страны. Во всяком случае, новый царствующий дом немедленно захватил в свои руки всё управление, и первый царь Сехемра царствовал от Дельты до южной границы вторых порогов, где в течение первых четырёх лет его правления регулярно отмечается ежедневная высота разливов Нила. Местные крепости по-прежнему включали гарнизон под начальством коменданта, и оброчные и имущественные списки составлялись, как и раньше, на севере. Но царствование было непродолжительное⁴². Следующие фараоны смотрели на себя как на преемников XII династии и присваивали имена её величайших правителей, но это не сообщало им ничего от их мощи и престижа. Правильное престолонаследие продолжалось, быть может, в течение четырёх царствований, после чего внезапно прервалось, и Туринский список приводит в качестве пятого царя после XII династии – Иуфни. Это имя по форме не царское, откуда следует, что в это время вновь восторжествовал узурпатор, всегда угрожающий трону на Востоке.

Последовало быстрое разложение. Провинциальные владетели восстали один на другого и начали бороться из-за престола. Претендент за претендентом стал домогаться главенства; снова и снова человек более способный, чем его соперники, получал на короткое время преобладание и пользовался эфемерными почестями. Вскоре, однако, его свергал другой. Частные лица участвовали в общей смуте и временами достигали желаемой цели единственно затем, чтобы быть низложенными успешным соперником. Два Себекемсафа, относящиеся приблизительно к этому времени, оставили после себя скромные пирамиды в Фивах. Впоследствии пирамида одного из них была осмотрена чиновниками и найдена ограбленной. Тела царя и царицы Нупхас, не потревоженные в течение пятисот лет, были вытащены из гробов. До нас дошло интересное признание воров, которых ревизоры принудили рассказать, как они сняли с царских останков украшения и амулеты из золота и ценных камней. Отсюда несомненно, что, по крайней мере, одна группа этих малоизвестных царей имела свою резиденцию в Фивах и оттуда же, вероятно, происходила родом. Узурпатору по имени Неферхотеп удалось свергнуть одного из многих Себекхотепов той эпохи и установить прочное управление. Он не скрывал своего происхождения и на памятниках без стеснения приводил имена своих нетитулованных родителей. На одной абидосской стеле он оставил замечательный отчёт о своей ревностной заботе о местном храме Осириса и другой, определяющий часть границы некрополя. Он царствовал одиннадцать лет, после чего ему наследовал сын Сихатор, вскоре уступивший престол брату своего отца Неферкара – Себекхотепу. Последний был величайшим царём этой тёмной эпохи, но тем не менее он не продвигал границ Среднего царства на юг до острова Арко, выше третьих порогов, как полагали до сих пор. Его статуя на Арко лишь в рост человека, а не колосс, и, без сомнения, была перенесена туда из Египта каким-нибудь позднейшим нубийским царём. Его правление было лишь временной реставрацией, и сохранившиеся памятники не содержат данных, по которым мы могли бы судить о её характере.

Наступившее смутное время кажется ещё темнее по контрасту. Чужеземные искатели приключений воспользовались случаем⁴³, и один из претендентов, восторжествовавший на короткое время, был, возможно, нубийцем. Во всяком случае, он включил в свой царский картуш слово «нехси» (негр). Другой, второе царское имя которого было Мермешу, «Начальник армии», был, очевидно, выдвинут военным классом. Страна распалась на мелкие царства, из числа которых Фивы были, по-видимому, наиболее крупным на юге. Нубхепрура-Иниотеф, один из трёх правивших там Иниотефов, откровенно рисует положение вещей в декрете, отрешавшем чиновника в Копте за измену от должности. В этом документе Иниотеф проклинает всякого другого царя или правителя в Египте, который пощадил бы осуждённого, наивно заявляя, что ни один подобный царь или правитель не станет фараоном над всей страной. Все Иниотефы были погребены в Фивах, и пирамиды двух из них, ещё стоявшие в конце XX династии, были осмотрены рамессидскими ревизорами, которые нашли, что в одну из них был пробит вход грабителями.

Но очень мало царей из длинного Туринского списка упоминается на памятниках той эпохи. Тут и там часть каменной постройки, статуя, а иногда всего только скарабей с царским именем служат подтверждением царствования того или другого из них. Не было ни сил, ни средств, ни времени для сооружения прочных памятников. Один царь по-прежнему следовал за другим с поразительной быстротой, и поэтому от большинства из них до нас дошли одни голые имена Туринского списка, разрозненные части которого даже не сохранили нам порядка эфемерных правителей; исключение представляет тот случай, когда мы находим несколько царей на одном фрагменте. Порядок самих фрагментов остаётся неизвестным, вследствие чего последовательность поименованных важнейших царей также является спорной. В том случае, когда сохранилась продолжительность царствования, она равняется обычно лишь одному году, иногда – двум или трём годам; в двух же случаях мы находим за царским именем всего три дня. Без какого бы то ни было деления на династии мы находим здесь остатки, по меньшей мере, 118 имён царей, непрерывная борьба которых за достижение или за сохранение престола фараонов наполняет тёмную историю смутных полутора веков, начавшихся со времени падения XII династии. По-видимому, некоторые из этих царей правили одновременно, но даже и тогда период непрерывной борьбы и узурпации почти тождествен с эпохой мусульманских наместников Египта, когда при династии Аббасидов, правившей 118 лет (750–868 гг.) на египетском престоле сменилось 77 наместников. В европейской истории нечто подобное мы находим в ряде военных императоров после Коммода, когда приблизительно за 90 лет сменилось, вероятно, восемнадцать императоров. Манефон, ничего не знавший о смутном времени, расчленил сонм его царей на две линии – XIII династию в Фивах и XIV династию родом из Ксойса в Дельте.

В экономическом отношении страна, вероятно, быстро клонилась к упадку. Отсутствие единства в управлении оросительной системой, забота о которой ранее сосредоточивалась в руках фараона, и общее шаткое положение вещей неизбежно подорвали сельскохозяйственную и промышленную производительность страны; кроме того, принудительное обложение и тирания воевавших друг с другом партий, нуждавшихся в деньгах, поглотили силы и подточили благосостояние, столь искусно поддерживавшееся в течение двух столетий домом Аменемхета. Несмотря на то, что мы не имеем памятников, свидетельствующих об упадке, уже само их отсутствие доказывает это, и аналогия с подобными же периодами в мусульманском Египте, особенно при мамлюках, делает несомненным несчастное положение страны в этот период.

Злополучная страна, лишённая экономической и правительственной централизации, стала лёгкой добычей чужеземных врагов. Около 1675г. до н.э., в конце XIII династии, в Дельту хлынули из Азии полчища, возможно, что семитские, подобные тем, которые в доисторические времена наложили на язык свою непреложную печать, а также тем, которые в наше время покорили страну под знаменем ислама. Завоеватели, обыкновенно называемые гиксосами, согласно обозначению Иосифа (ссылающегося на Манефона), оставили в Египте так мало памятников, что даже их национальность вызывает самые различные мнения, по этой же причине и продолжительность, и характер их господства являются, равным образом, вопросами тёмными. Относящиеся к ним документальные данные настолько ничтожны и скудны, что читатель легко может с ними ознакомиться и составить независимое суждение, хотя бы тем самым для данной главы явилась опасность превратиться в «рабочую записную книгу». Поздние предания о гиксосах, сообщаемые Манефоном и дошедшие до нас в трактате Иосифа, представляют собой только народную сказку, вроде той, которая повествует о падении IV династии, а также многих других подобных сказок, откуда преимущественно почерпнули сведения о прошлом Египта греки. Поэтому следует сперва обратиться к свидетельствам более древним и практически современным той эпохе. Спустя два столетия после того, как гиксосы⁴⁴ были изгнаны из страны, великая царица Хатшепсут так повествует о том, как она исправила причинённые ими беды:

Я восстановила то, что лежало в развалинах,

Я воздвигла то, что оставалось неоконченным

С тех пор, как азиаты были в Аваре в Северной Стране (Дельте)

И варвары были среди них (народы Северной Страны),

Низвергая то, что было сделано,

Когда они правили в неведении Ра.

Ещё более раннее свидетельство солдата египетской армии, победившей гиксосов, показывает, что потребовалась осада Авара (Авариса) для их изгнания из страны и, далее, что преследование врагов продолжалось в Южной Палестине и, наконец, в Финикии и Келесирии. Спустя приблизительно четыреста лет после их изгнания в народе циркулировала сказка, повествовавшая о причине последней войны с ними. Она содержит о них интересные данные: «Итак, случилось, что страна Египетская находилась во власти нечистых, ибо ни один владыка не был царём в то время, когда это произошло; царь же Секененра был правителем Южного Города (Фив)… Царь Апопи был в Аварисе, и вся страна платила ему дань; (Южная Страна) вносила свои подати, и Северная Страна также несла всё, что было хорошего в Дельте. И вот царь Апопи назвал Сутеха своим владыкой, не служил никакому иному богу, бывшему в целой стране, исключая Сутеха. Он построил храм из прекрасного и вечного материала...». Из этих древнейших документов очевидно, что гиксосы были азиатским народом, правившим Египтом из своей твердыни Авариса в Дельте. Позднейшее предание, заимствованное Иосифом из Манефона, в главном подтверждает вышеприведённое более достоверное свидетельство и гласит следующее: «Был у нас царь, по имени Тимайос, в чьё царствование случилось, не знаю почему, что бог был нами недоволен и что пришли нечаянные люди низкого происхождения с восточной стороны, обладавшие достаточной смелостью, чтобы идти походом на нашу страну, и насильно покорившие её без единой битвы. И после того, как они подчинили наших правителей, они варварски сожгли наши города и разрушили храмы богов и поступили со всеми жителями самым враждебным образом: некоторых они убили, а у других увели в рабство жён и детей. Наконец, они выбрали из своей среды царя по имени Салитис⁴⁵, и он жил в Мемфисе и заставил как Верхний, так и Нижний Египет, платить дань и поместил гарнизоны во всех наиболее подходящих местах. И особенно укрепил он восточную часть, ибо предвидел, что ассирийцы, обладавшие в то время наибольшим могуществом, прельстятся их царством и нападут на них. И найдя в Саисском номе город, весьма подходящий для его цели (лежавший на восток от Нильского рукава вблизи Бубаста и вследствие известных теологических воззрений называвшийся Аварисом), он его перестроил и весьма усилил посредством стен, которыми он его обнёс, и большого гарнизона в 240 000 вооружённых людей, которых он поместил в нём для его защиты. Туда Салитис являлся каждое лето частью затем, чтобы собирать жатву и платить солдатам жалование, а частью затем, чтобы муштровать своих солдат и тем устрашать чужеземцев».

Если мы отбросим бессмысленную ссылку на ассирийцев и несообразное число гарнизона в Аварисе, то можно принять сказку за повесть, в общем заслуживающую доверия. Дальнейшие сведения о гиксосах в том же произведении ясно свидетельствуют, что позднейшая традиция не была в состоянии определить ни национальности, ни происхождения гиксосов. Продолжая цитировать из Манефона, Иосиф говорит: «Весь этот народ назывался «гиксосы», что значит «цари-пастухи», ибо первый слог «hyk» на священном языке означает царя, а «sos» – пастуха, только лишь на языке народном, а из них и был составлен термин «гиксос». Некоторые говорят, что они были арабами».

Согласно тем, кто его цитирует, Манефон называл их также финикийцами. Если мы обратимся к обозначениям азиатских правителей, сохранившимся на памятниках Среднего царства и гиксосов, то мы не найдём ничего подобного термину «правитель пастухов», и Манефон разумно присовокупляет, что слово «sos» означает пастуха лишь на позднейшем народном диалекте. Древнейший язык памятников вовсе не знает такого слова. «Нук» (по-египетски hk`), по словам Манефона, есть обычное обозначение для правителя, и Хиан, один из гиксосских царей, часто принимает на памятниках этот титул, сопровождаемый словом «страна», которое путём лёгкого и очень обычного фонетического изменения может превратиться в «sos»; следовательно, слово «гиксос» есть весьма вероятное греческое произношение египетского титула «правитель стран».

Рассматривая далее скудные памятники, оставленные самими гиксосами, мы открываем несколько смутных, но тем не менее красноречивых черт, касающихся характера странных завоевателей, которых предание называло арабами и финикийцами, а современные им памятники – «азиатами», «варварами» и «правителями стран». Один из их царей, по имени Апопи, воздвиг алтарь (ныне в Каире) и высек на нём следующее посвящение: «Он (Апопи) сделал его как памятник своему отцу Сутеху, владыке Авариса, когда он (Сутех) поверг все страны под его (царя) пяту». Как ни общё это утверждение, из него, по-видимому, явствует, что Апопи правил не одной только страной Египетской. Более красноречивы памятники Хиана, самого замечательного из этой линии царей. Они были найдены от Гебелейна в Южном Египте до Северной Дельты. Но их находят и далее.

Алебастровая крышка от вазы с его именем была открыта Эвансом под микенской стеной во дворце Кноса на Крите, а гранитный лев с его картушем на груди, ныне в Британском музее, был найден много лет назад в Багдаде. Одним из его царских имён было «Охватывающий (буквально «обнимающий») Страны», и напомним, что его постоянным титулом на его скарабее и цилиндрах является «Правитель Стран». Скарабеи гиксосов были извлечены на свет при раскопках в Южной Палестине. Как ни скудны эти данные, всё же при рассмотрении их возникает видение исчезнувшей империи, которая некогда простиралась от Евфрата до первых нильских порогов, – империи, которая не оставила после себя иных следов по той причине, что столица правителей Аварис находилась в Дельте, где, подобно многим другим местным городам, подверглась столь полному разрушению, что нельзя даже найти места, где она некогда стояла. Кроме того, налицо имелись все данные к тому, чтобы победившие египтяне уничтожили все свидетельства господства своих ненавистных поработителей. В свете этих открытий становится ясным, почему завоеватели не основали своей столицы внутри покорённой страны, а остались в Аварисе, на крайнем востоке Дельты, около самой азиатской границы. Это было сделано гиксосами для того, чтобы они могли править не только Египтом, но также и азиатскими владениями. Допуская вышеприведённые предположения, легко также понять, как могли гиксосы отступить в Азию и выдерживать, как нам известно из документов той эпохи, египетский натиск в Южной Палестине в течение шести лет. Отсюда становится также ясным и то, как могли они отступить в Сирию, будучи разбиты в Южной Палестине. Подобные передвижения были возможны вследствие того, что гиксосы владели Палестиной и Сирией.

Если мы спросим относительно национальности, происхождения и характера загадочной империи гиксов, то мы немногое получим в ответ. Манефонская традиция, называвшая их арабами и финикийцами, может оказаться вполне правильной. Вторжение в Сирию южносемитских переселенцев, которое, как мы знаем, повторялось с тех пор несколько раз, могло легко привести в соприкосновение оба народа, а одно или два поколения победоносных вождей могли сплотить их в воинственное государство. Мы уже видели, что семитские племена, торговавшие с Египтом в эпоху XII династии, обладали больше, чем зачатками цивилизации, а походы фараонов в Сирию непосредственно после изгнания гиксосов обнаруживают там наличие цивилизации и высокоразвитых государств. Империя, подобная той, которой, как мы думаем, управляли гиксосы, должна была оставить следы среди народов Сирии и Палестины в течение ряда первых поколений эпохи египетского господства в Азии. Было бы поэтому странно, если бы мы не нашли в летописях египетских походов того времени каких-либо намёков на существование обломков некогда великой империи гиксосов, разрушенной фараонами.

Два первых поколения после изгнания гиксосов проливают мало света на положение вещей в Сирии. После того непрерывные кампании Тутмоса III, поскольку они занесены в его анналы, позволяют нам установить, какой народ играл в то время в Сирии руководящую роль. Большая коалиция царей Палестины и Сирии, с которыми пришлось иметь дело Тутмосу III в начале его походов, всецело руководилась могущественным царём Кадеша на Оронте. Потребовалось десять лет непрерывных походов Тутмоса III, чтобы покорить упорно защищавшийся город и подчинить царство, во главе которого он стоял. Но сила Кадеша и тогда не была ещё сломлена. Он восстал, и двадцать лет войн Тутмоса III в Сирии увенчались победой лишь после того, как ему удалось, наконец, вновь разбить Кадеш после опасной и упорной борьбы. Главенство Кадеша с начала до конца походов Тутмоса имеет такой характер, как если бы много сирийских и палестинских царьков были его вассалами. В сирийской державе царя Кадеша следует, по мнению автора, видеть последнее ядро империи гиксосов, окончательно уничтоженное гением Тутмоса III.

Поэтому последний стал традиционным героем, изгнавшим покорителей из Египта, и под именем Мисфрагмуфозиса фигурирует, как таковой, в манефоновском повествовании. На основании манефоновской традиции и последующего состояния Сирии и Палестины, мы не можем сомневаться, что то была семитическая империя. Кроме того, на скарабеях фараона, несомненно, гиксосской эпохи, мы читаем имя Иакоб-хер или, быть может, Иакоб-эль. Нет ничего невозможного в том, что какой-либо глава колена Иаковлева на время достиг верховной власти в это смутное время. Это удивительным образом согласуется со вступлением колена Иаковлева в Египет, долженствовавший произойти около этого времени. Если это справедливо, то евреи в Египте составляли только часть бедуинских союзников Кадеша или гиксосской империи, и их присутствие обусловило отчасти верное предание, что гиксосы были пастухами, а также натолкнуло Манефона на его неприемлемую этимологию второй части слова. Равным образом, и наивное предположение Иосифа, отождествляющего гиксосов с евреями, может, таким образом, заключать долю правды, хотя и случайной. Однако, делая такие предположения, следует вполне отдавать себе отчёт в их рискованности.

Мы знаем о царствовании замечательных завоевателей в Египте не больше, чем о современных им египетских царьках, упоминавшихся нами выше, которые продолжали править в Фивах и, вероятно, во всём Верхнем Египте. Сведения, сообщаемые Манефоном, а равно и упомянутая народная сказка, утверждают, что гиксосские цари наложили дань на всю страну, и мы уже видели, что гиксосские памятники были найдены на юге до Гебелейна. Начало их преобладания имело вид постепенного мирного переселения, как и сообщает Манефон. Может быть, именно к этой эпохе должны мы отнести одного из их царей, Хинджера, который, по- видимому, предоставил почти всё управление страной своему визирю Энху, так что этот последний ведал храмами и восстанавливал их. Ввиду того, что Энху жил в период Пеферхотепа и современных ему Себекхотепов, возможно, что мы должны отнести постепенное возвышение гиксосского могущества в Египте к эпохе, непосредственно следовавшей за этой группой фараонов.

Из памятников того времени мы узнаём имена трёх Апопи и Хиана, не считая вышеупомянутых Хинджера и Иакоб-хера. Из шести имён, сохраненных нам Иосифом от Манефона, мы можем узнать лишь два: Апопи и Ианнаса, из которых последний, несомненно, то же лицо, что Хиан памятников той эпохи. Единственной датой, современной гиксосам, является тридцать третий год одного из Апопи в математическом папирусе Британского музея. Манефонская традиция, устанавливающая три династии пастухов, или гиксосов (от XV до XVIII), совершенно не подтверждается памятниками в отношении продолжительности гиксосского владычества в Египте. Ста лет вполне достаточно для всего периода⁴⁶. Даже если бы он и был в действительности несравненно длиннее, всё же не следовало бы его непременно, растягивать от момента падения XII династии до конца гиксосского правления. Несомненно, что многие из сонма царей того периода, перечисленных в Туринском папирусе, могли царствовать на юге под эгидой гиксосов, подобно Секененра, которого народная сказка изображает фиванским вассалом одного из Апопи.

Теперь невозможно определить причины несомненного вандализма завоевателей, но ясно, что враждебность, действительно, имела место, причём были разрушены храмы, позднее восстановленные Хатшепсут. Бог-покровитель гиксосов, разумеется, египтоизированная форма какого-либо сирийского Ваала, а его имя Сутех – древнейшая форма общеизвестного египетского Сета. Сами гиксосские цари, вероятно, быстро египтоизировались. Они приняли полный фараонский титул и присвоили статуи своих предшественников в городах Дельты, изваянные, разумеется, в условном стиле фараонов. Цивилизация существенно не пострадала; в Британском музее сохраняется математический трактат эпохи одного из Апопи. Далее мы видели, что один из Апопи построил храм в Аварисе, и обломок стенной надписи одного из Апопи из Бубаста гласит, что он сделал «множество окованных медью мачт для этого бога»; речь идёт о мачтах, несущих развевающийся пучок пёстрых лент, которыми украшали храмовые фасады. Влияние на Египет иноземного засилья, распространявшегося как на Сирию и Палестину, так и на южную часть Нильской долины, было чревато последствиями и в значительной мере приготовило коренное изменение, начавшееся со времени изгнания чужеземцев. Гиксосы привели в Нильскую долину лошадь и научили египтян воевать по-настоящему. Несмотря на всё выстраданное египтянами, они бесконечно многим были обязаны своим победителям.

Секененра из народной сказки правил в Фивах под верховной властью гиксоса Апопи из Авариса, вероятно, около 1600 года до н.э., спустя приблизительно двести лет после падения XII династии. Эта сказка, как её рассказывали четыреста лет спустя в дни Рамессидов, является единственным источником наших сведений о событиях, непосредственно следовавших затем. После того, что она сообщает о гиксосах и что уже известно читателю, следует краткое описание священного празднества и совещания между Апопи и его мудрецами, но то, что происходило на этом совещании, остаётся совершенно неизвестным. Во всяком случае, оно касалось заговора или плана, направленного против царя Секененра, ибо повесть гласит далее следующее: «И вот, спустя много дней, царь Алопи послал князю (царю Секененра) Южного Города (Фив) сказать то, что сообщили ему его скрибы⁴⁷ и мудрецы. И вот, когда гонец, посланный царём Апопи, достиг князя Южного Города, он был приведён к князю Южного Города. Тогда сказали Они (князь) гонцу царя Апопи: «Что привело тебя в Южный Город, и зачем отправился ты в это путешествие?» Гонец отвечал Ему (князю): «Это царь Апопи послал сказать тебе: некто (т. е. гонец) приходит (к тебе) по поводу озера с гиппопотамами, находящегося в Городе (Фивах), ибо они не дают мне спать, днём и ночью их возня у меня в ушах». Тогда князь Южного Города горевал (долгое) время, и случилось там, что он не мог ничего сказать гонцу царя Апопи». В сохранившихся отрывках, по-видимому, говорится далее о том, что Секененра послал Апопи дары с обещанием исполнить все его требования; после чего «(гонец царя) Апопи отправился восвояси туда, где был его владыка. Затем князь Южного Города велел собрать своих вельмож, своих великих князей, а также своих офицеров и начальников..., и он передал им, зачем царь Апопи присылал к нему. После того они все сразу умолкли на долгое время и не могли сказать ему ни дурного, ни хорошего. Затем царь Апопи послал их...» На этом месте папирус обрывается, и мы никогда не узнаем заключения сказки. Тем не менее то, что от неё сохранилось, представляет собой народную и традиционную версию того эпизода, который рассматривался, как причина продолжительной войны между фиванскими князьями и гиксосами из Авара. Нелепый casus belli⁴⁸, в виде жалобы Апопи, находящегося в Дельте, на то, что его беспокоит возня фиванских гиппопотамов, есть популярный вымысел, слабый след в народе от волны, которая была приведена в движение гиксосской войной.

Манефон подтверждает общее положение вещей, описанное в сказке. Он говорит, что цари Фив и других частей Египта вели большую и продолжительную войну против гиксосов из Авариса⁴⁹. То, что он употребляет слово «цари» во множественном числе, непосредственно наводит на мысль о множестве мелких царьков, которые встречались нам раньше и из которых каждый враждовал со своим соседом и решительно мешал стране выступить сплочённо против северного врага. Было три Секененра. Мумия последнего из них, найденная среди многих других предметов в Дейр-эль-Бахри и находящаяся ныне в Каирском музее, несёт на голове ужасные раны, так что, без сомнения, он погиб в битве, весьма возможно, во время войны с гиксосами. За ним следовал царь Камос, который, вероятно, продолжал войну. Небольшие кирпичные пирамиды этих царей в Фивах уже давно исчезли, но они были ещё нетронуты, когда их обозревали спустя 450 лет рамессидские ревизоры, о чьих осмотрах некрополя мы уже говорили выше. Несомненно, что фиванская фамилия постепенно выдвигалась вперёд с настойчивостью, увенчивавшейся всё большим и большим успехом, так что три Секененра и Камос образуют конец манефоновской XVII династии. Они вынуждены были бороться не только с гиксосами, но также и с многочисленными соперничавшими царьками, в особенности на крайнем юге, выше Эль-Каба. В то время как северные князья, несомненно, часто погибали, князья Юга, занятые интенсивной внутренней торговлей, пользовались крупным благосостоянием. Мы позднее ещё увидим этих процветающих южных царьков в борьбе с возрастающим могуществом фиванцев в то время, как эти последние медленно вытесняли гиксосов.

После краткого царствования Камоса Яхмос I, быть может, его сын, первый царь манефоновской XVIII династии, стал около 1580 г. до н.э. во главе фиванского дома и стал освободителем Египта от его чужеземных поработителей. Секененра III уже заручился дружбой могущественных князей Эль-Каба, и с помощью богатых даров и щедрых знаков отличия Яхмос I сохранил за собой ценную поддержку этих князей как против гиксосов, так и против упорных местных царьков по верхнему течению реки, постоянно угрожавших ему с тыла.

Яхмос, таким образом, воспользовался Эль-Кабом как заграждением против нападения египетских соперников на юге от этого города. До нас не дошло ни одного документа, относящегося к первому периоду войны с гиксосами, также не со хранилось ни одной царской летописи Яхмоса, но один из его союзников, Яхмос, сын Эбаны (имя его матери), чей отец Баба служил при Секененра III, к счастью, оставил отчёт о собственной военной карьере на стенах своей гробницы в Эль-Кабе. Он так повествует о своей службе при Яхмосе в Фивах: «Я провёл свою юность в городе Нехебте (Эль-Кабе). Мой отец был офицером царя Верхнего и Нижнего Египта Секененра, победоносного Баба, сын Ройенет, было его имя. Затем молодым неженатым человеком я служил как офицер вместо него на судне «Приношение» в дни царя Яхмоса, победоносного... Затем, когда я обзавёлся домом, я был переведён на северный флот за мою храбрость». Следовательно, его взяли из Эль-Каба и отправили служить на север против гиксосов. Сначала, невзирая на то, что он был морским офицером, он был назначен в пехоту и прикомандирован к царю. Его биография гласит далее: «Я следовал за царём пешком, когда он ездил в чужие края на своей колеснице. Они (т.е. царь) осадили город Аварис; я выказал храбрость, будучи пехотинцем, перед его величеством; после того я был назначен на корабль «Сияющий в Мемфисе». Они (царь) сражались на воде на аварском канале Паджедку. Затем я бился врукопашную; я вернулся с рукой (отсеченной как трофей). Об этом было сообщено царскому глашатаю. Они (царь) пожаловали мне золото храбрости (украшение). Снова происходило сражение на том месте; я вновь бился там врукопашную; я вернулся назад с рукой. Они (царь) вторично пожаловали мне золото храбрости». В это время осада Авариса была прервана вследствие восстания одного из местных царьков выше Эль-Каба, которое царь счёл настолько серьёзным, что лично отправился подавлять его на юг, взяв с собой Яхмоса, сына Эбаны⁵⁰. Последний так описывает в кратких словах это событие: «Они (царь) сражались в Египте, на юге от этого города (Эль-Каба); я увёл живого пленника – мужчину, я сошёл в воду, и вот он был приведён как добыча на дороге к этому городу, (хотя) я и переправился с ним через воду. Об этом было возвещено царскому глашатаю. Тогда Они пожаловали мне золото в двойном размере». Усмирив в достаточной мере своих южных противников, Яхмос, очевидно, возобновил осаду Авариса, ибо тут наш морской офицер внезапно сообщает о его взятии: «Они (царь) взяли Аварис; я захватил там мужчину и трёх женщин, всего четыре головы. Его величество отдал мне их в рабство». Таким образом, город пал во время четвёртого приступа, считая со времени прибытия Яхмоса, сына Эбаны. Но совершенно неизвестно, сколько приступов было сделано до того, как Яхмос, сын Эбаны, был переведён на север; осада, по-видимому, продолжалась много лет и была прервана восстанием в Верхнем Египте. Наш морской офицер не сообщает, кто были защитники Авариса, и лишнее говорить это, ввиду того что мы знаем из Манефона и народной сказки. Равным образом, несколько далее в своём рассказе он забывает сообщить, кто были его противники в следующей схватке; ясно, что то были не кто иные, как гиксосы, бежавшие в Азию после своего изгнания из Авариса. Описывая дальнейшие события, наш автобиограф говорит: «Они (царь) осаждали Шарухен три года, и его величество взял его. Я захватил там двух женщин и одну руку. Они пожаловали мне золото доблести, не считая того, что отдали мне пленных в рабство».

Это первая столь продолжительная осада, известная в истории, и она является красноречивым свидетельством упорности сопротивления гиксосов и настойчивости, с какой царь Яхмос вытеснял их из крепости, находившейся в такой опасной близости от египетской границы. Шарухен находился, вероятно, в Южной Иудее, откуда гиксосы легко могли вновь вторгнуться в Дельту. Но Яхмос не удовольствовался тем, что изгнал их из Шарухена. Мы находим другого члена элькабской фамилии, по имени Яхмос-Пен-Нехебт, сражающегося под начальством царя Яхмоса I в Джахи, т.е. Финикии и Сирии; отсюда очевидно, что Яхмос преследовал гиксосов к северу от Шарухена и оттеснил их, по меньшей мере, на безопасное расстояние от границы Дельты⁵¹. В 24 году своего царствования царь ещё употреблял при строительных работах волов, захваченных им у азиатов, так что этот или другой поход его в Азию должен был продолжаться приблизительно до этого времени. Вернувшись в Египет, на этот раз совершенно свободным от всякого страха перед его бывшими владыками, он посвятил внимание восстановлению египетских владений в Нубии.

В течение долгого периода разложения, последовавшего за эпохой Среднего Царства, Нубия, естественно, воспользовалась случаем и отпала. Как далеко проник туда Яхмос, совершенно невозможно определить; очевидно одно, что он не встретил серьёзного сопротивления при вторичном покорении территории между первыми и вторыми порогами, но его власть ещё не окрепла в самом Египте. Едва покинул он страну, отправившись в нубийский поход, как его исконные враги, к югу от Эль-Каба, вновь восстали против него. Они были совершенно разбиты в битве на Ниле, и наш старый друг Яхмос, сын Эбаны, был награждён за храбрость, проявленную им в этом деле, пятью рабами и пятью статами (приблизительно 3 ½ акра) земли в Эль-Кабе. Все моряки, участвовавшие в битве, были награждены одинаково щедро.

Но и после этого Яхмосу пришлось подавить ещё восстание, прежде чем трон стал его бесспорным достоянием. Так, заканчивая повесть о своей службе при этом царе, Яхмос, сын Эбаны, говорит: «Тогда явился презренный враг, по имени Тети-ан. Он собрал вокруг себя мятежных. Его величество убил его и его слуг. Тогда были мне даны три головы (раба) и пять статов земли в моём городе». Отсюда мы видим, каким образом царь Яхмос привязывал к себе своих сторонников. Он не ограничивался только золотом, рабами и землёй, в некоторых случаях он жаловал местным князьям, потомкам крупных феодальных владетелей Среднего царства, высокие царские титулы, такие как «первый царский сын», которые хотя и мало давали прерогатив, или не давали их вовсе, всё же удовлетворяли тщеславие древних и славных фамилий, вроде элькабской, оказавших ему большие услуги. Равным образом, мы находим князей, которым были оставлены их старые титулы, но зато поместья таких магнатов были, по-видимому, у них отобраны и управлялись центральным правительством, ибо князья жили в Фивах и были там погребены. Мы находим там гробницы правителей Тиниса и Афродитополя, причём владелец первого города помогал царице Хатшепсут при перенесении её обелиска.

Лишь немногие представители поместной знати поддерживали Яхмоса и заслужили его милости, большая часть была настроена враждебно как против него, так и против гиксосов, и погибла в борьбе. Их более счастливые товарищи стали простыми дворцовыми и административными чиновниками, и феодальные владетели, таким образом, почти перестали существовать. Земли, составлявшие их наследственную собственность, были конфискованы в пользу короны, во владении которой они остались навсегда. Было одно интересное исключение из конфискации. Элькабскому дому, которому была стольким обязана Фиванская династия, было позволено удержать свои земли, и спустя два поколения после изгнания гиксосов глава дома является владетелем не только Эль-Каба, но также Эсне и всей промежуточной территории.

Кроме того, ему была дана административная власть, хотя и не наследственная, над землями, начиная от Пир-Хатор, немного южнее Фив, и до Эль-Каба. Но и это исключение только ещё сильнее подчёркивает полное исчезновение поместной знати, бывшей основой правительственной организации Среднего царства. Весь Египет представлял теперь личную собственность фараона, совсем так, как это было после разгрома мамлюков Мухаммедом Али в начале XIX столетия. Это тот порядок вещей, который в еврейских преданиях изображался как прямой результат мудрой политики Иосифа (Быт. 47:19–20).